VIII. Молитва как путь созидания

Молитва является исключительным занятием духовного человека, в котором проявляется истина его сотворения по образу и по подобию Бога. В молитве осуществляется соединение человека с Богом¹³²² настолько тесно, что человек отражает своей жизнью Божественное совершенство, подражая жизни Бога.

Молитва означает обращение человека к Богу, а также воскресение твари с тем чтобы принять дар от Нетварного. Нося в себе творящее дыхание Божие и призывая Его имя, человек привлекает к себе «посещение» Божие¹³²³. Молясь, он становится храмом Божиим. Бог обращает к нему Свои очи и Свое сердце и запечатлевает его Своим Именем¹³²⁴. Это обоюдное обращение человека к Богу и Бога к человеку устанавливает личностную связь или общение. Такая связь является глубокой и животворящей для человека.

Прежде грехопадения эта личностная связь была светлой и непосредственной. Как пишет святой Григорий Палама, «Бог предлежал к созерцанию для подражания»¹³²⁵. Однако, когда человек отвергнул созерцание Бога, Бог пришел в мир как человек. Так, для общения человека с Богом молитва является наиболее ценным и необходимым средством¹³²⁶.

Старец определяет молитву как бесконечное творство, потому что в ней человеку дается возможность стать соработником Божиим в своем осуществлении как личности. Он принимает дар быть творцом совершенства своего ипостасного начала¹³²⁷. Посредством молитвы энергия истинного Бога входит в человека и дает ему силу подвизаться для осуществления своего предназначения. Чем дольше его пребывание в молитве, тем больше его сопротивление всему, что растлевает или препятствует потоку действия молитвы. Эта брань исполнена премудрости и вдохновения, красоты и величия. Она высока и полна творчества.

В сердце, которое является местом, где осуществляется общение Бога и человека, открывается, действует и молится Дух Божий. Поэтому отверзение сердца навстречу молитве исцеляет личность человека. Человеческий ум сосредотачивается и соединяется с сердцем. Благодаря этому сердце расширяется, становится способным вместить в себя всю полноту любви Христовой. Следовательно, вся брань молитвы направлена на отыскание и овладение сердцем. Путь к этому преграждает лишь тщеславие¹³²⁸.

Молитве противостоят силы мира сего, а также состав падшего человека. Тем не менее, когда усиливается сопротивление этим разрушительным действиям и увеличивается благодать молитвы, подаваемая свыше, тогда восходит радость надежды на сверхмирную победу Христа. Старец определяет подобную молитву как воззвание тварного мира из своего падения. Чтобы достигнуть совершенства подобной молитвы, человек должен испытать большое напряжение и претерпеть множество изменений. После состояний духовной эйфории он ощущает внутреннюю сухость и после возвышенных состояний – отъятие силы молитвы¹³²⁹. Эти сменяющиеся состояния доставляют молящемуся драгоценное познание таинства путей спасения. Но прежде всего они доставляют ему опыт смирения¹³³⁰. Эти познания и опыт научают ум и сердце человека различать то, что благоугодно Богу, и направлять на это свои внимание и желание.

В воззвании тварного мира из состояния грехопадения, осуществляемом через молитву, центральное место занимает преображение человеческого тела. Чтобы уничиженное грехом тело преобразилось и стало сообразным славному телу Господню¹³³¹, необходима продолжительная борьба в посте и покаянии. Тело, происходящее от земли, стремится вниз и отяжеляет дух своими тленностью и смертностью. Однако дух человека в молитве возносится к Богу. Он хочет увлечь за собой и тело, так чтобы и оно возжаждало живого Бога¹³³².

Откуда, однако, человеческий дух может почерпать силы, чтобы вознестись к Богу?

В описании каждой фазы таинства жизни во Христе Старец присущим ему образом подчеркивает великое значение покаяния для вознесения к Богу. В случае молитвы он, выражая общую веру предшествующих Отцов Церкви, подчеркивает, что ощущение собственной греховности является основой для молитвы к Богу. Если присутствует в человеке такое ощущение, то молитва его, приносимая с покаянием, всегда благоприятна Спасителю Богу¹³³³.

Как подчеркивается в притче о мытаре и фарисее, из-за осознания мытарем собственной греховности Бог принял его смиренную молитву. Напротив, фарисей оправдывал себя и тем самым молитва его не была благоприятна Богу¹³³⁴. Таким образом, покаяние является той окрыляющей силой, которая возносит молитву человека к Небу. Молитва покаяния принимается Богом.

Первым необходимым условием для молитвы покаяния является вера в Христа как Бога Спасителя, а также соблюдение Его учения. Верность учению Христову приводит к осознанию божественного происхождения Учителя. Вечный смысл этого учения являет духовное убожество человека. Осознание этого убожества делает человека блаженным. Оно обостряет чувство его отступничества от Бога и приводит к убеждению, что корень всякого зла и причина его подчинения тлению лежат в гордыне. Оно приводит его в смирение, пригвождает к невидимому кресту заповедей Христовых и вдохновляет на плач и молитву покаяния¹³³⁵.

Вторым необходимым условием молитвы покаяния является «сознание себя погибающим грешником»¹³³⁶. Человек начинает с исповедания своего личного греха и представления Богу разнообразных страстных состояний, связывающих его ум во время общения с Богом¹³³⁷. Глубокое переживание личного греха и своей бесполезности бросает человека в океан всеобщей драмы человечества. Переживая трагедию своего личного грехопадения, он переживает трагедию падения всех потомков Адама во всемирных и всевременных измерениях¹³³⁸. Исповедуя в молитве покаяния этот всемирный факт грехопадения, он поставляет себя в единственно правильное положение перед Богом. Благодаря этому он становится истинным и привлекает к себе Дух Истины, Который открывает все его сокровенные и греховные глубины. Отныне он крайне болезненно переживает сопротивление греховных страстей и считает себя худшим всех и достойным внешней тьмы. Это предельное аскетическое смирение производит в нем «наибольшую энергию молитвы покаяния»¹³³⁹.

Эта напряженная молитва, ведущая к строгому контролю над всеми движениями души, характеризуется в святоотеческой письменности как трезвение¹³⁴⁰. Трезвение, действуемое в этой молитве, удерживает человека в непрестанном предстоянии перед лицом Бога.

Это предстояние является одновременно и судом Бога над человеком¹³⁴¹. Старец описывает его как предстояние пред страшным Судьей. Также он подчеркивает, что «чем сокрушительнее боязнь приговора, тем напряженнее молитва раскаяния». Кроме того, он объясняет, что это происходит благодаря живому опыту божественной любви. Созерцание смиренной и святой любви Бога, которую верный вкусил в начале своей брани, заставляет его скорбеть о грехе, но также вызывает в нем внутреннее благоговение к Богу¹³⁴². Дух Божий непрестанно научает человека укорять себя¹³⁴³. Так, претерпевая суд в настоящей жизни, он предваряет грядущий суд¹³⁴⁴.

Совершенное аскетическое трезвение, осуществляемое благодаря молитве покаяния, освобождает человека от всякого помысла о прошлом или будущем. Им овладевает одно лишь попечение – «не потерять такого Бога; перестать быть недостойным Его». Так восстанавливаются его гармоничные отношения с Богом, и первое место здесь занимает любовь Христова¹³⁴⁵.

Из всего сказанного мы видим, что великая ценность молитвы заключается в возделывании смирения и любви, соединяющих человека со Христом. В связи с этим Старец формулирует следующий духовный закон: «Чем больше смиряемся мы в болезненном покаянии, тем быстрее молитва наша достигает Бога»¹³⁴⁶.

Таким образом, благодаря действию молитвы жизнь человека переносится в план Бытия Божия, тогда как жизнь Бога входит в человека и пребывает в нем. В подобном двустороннем движении происходит взаимопроникновение божественной и человеческой жизни. Человек возносит свои душевные силы к Богу, а Бог нисходит к нему¹³⁴⁷. Воскресение человека характеризуется неугасимым и болезненным стремлением к покаянию, неутомимой молитвой и любовью¹³⁴⁸. Откровение Бога сопровождается глубоким преображением всего человеческого бытия и неописуемой гармонией сердечной любви¹³⁴⁹. Молитва понимается как бесконечное творчество¹³⁵⁰ в контексте соработничества человека и Бога «в Акте творения Им бессмертных богов»¹³⁵¹. Такая молитва является ответом на призыв Небесного Отца и становится наиболее ценным средством для обожения человека. Всякая сторона или сила человеческого естества, возносящаяся к Богу в молитве, становится сверхмирной.

Из предыдущей главы становится очевидным, что молитва не является естественным свойством падшего человека. Она есть плод борьбы за исполнение заповедей Божиих. Она есть дар, который Бог человеколюбно ниспосылает на землю, чтобы возвести человека на Небо. Христианская молитва как акт богочеловеческий имеет сверхприродный характер. Стяжание молитвы возможно только тогда, когда человек прилагает к этому все силы своего существа. В наиболее совершенных своих проявлениях молитва является даром Святого Духа, поскольку Сам Бог молится в человеке.

Колебания, которые наблюдаются при прохождении подвига молитвы, объясняются непостоянством человеческой природы. По этой причине молитва всегда требует труда и сил. Человек постепенно становится более утвержденным в молитве, и укрепляется его надежда. Благодаря молитве он приобретает равновесие. Так, с укрепленными силами души он может все дольше и дольше пребывать перед Богом. Такое постоянное пребывание, сопровождаемое болью покаяния и смирением духовного убожества, очищает ум и сердце от всякого чуждого элемента. Единственным вожделением молящегося становится Бог и посетившая его благодать новой жизни¹³⁵².

Повторяющиеся посещения благодати Божией во время молитвы обогащают человека не только постоянством, но также рассудительностью. Он начинает понимать таинство путей спасения и становится с помощью смирения готовым для дальнейшего восхождения¹³⁵³. Когда его ум непоколебимо утвержден в Боге, приходит момент, когда вечный Дух касается его сердца. Это досточудное соприкосновение со Святым Святых восхищает дух человека в ранее неведомую ему область нетварного Бытия¹³⁵⁴.

Тварная человеческая ипостась предстает перед ипостасным Богом, и тварный ум является Уму Первому¹³⁵⁵. Любовью к Богу человек освобождается от всего тварного и совершенно забывает мир. Его тело во время молитвы перестает чувствовать. Такая чистая молитва сопровождается силой, которая переносит человека тихим, мирным и неизъяснимым способом в мир божественного Света. Здесь мысль Старца вновь движется в перспективе учения святого Максима о втором предельном состоянии чистой молитвы созерцателей. В этом состоянии молящийся движим божественным эросом, который совершенно очищает его. Благодаря такой молитве ум восхищается к созерцанию божественного и бесконечного Света¹³⁵⁶.

Чтобы достигнуть состояния чистой молитвы, человек должен всецело обратить свой ум и свое сердце к вечности¹³⁵⁷. Стремление к Богу охватывает сердце человека пламенем. Его молитва, рождаемая из созерцания своего духовного убожества и из самовозненавидения, сосредотачивает ум во взыскуемом Господе¹³⁵⁸. Слезы любви к Богу единят и исцеляют всего человека, делая его причастником Возлюбленного Божества.

Неудержимое стремление к невидимому, но возлюбленному Господу, которое порождается от самоотвращения, возжигает молитву, при которой ум уже не обращается к самому себе¹³⁵⁹. Человеческий дух погружается в молитву ко Христу, которая очищает его от страстей и привязанности к материальным предметам¹³⁶⁰. Он выходит за пределы тварного и ассимилируется с единым Богом¹³⁶¹. Скорбь разрушает узы его земного бытия и вводит человеческий дух в свободное пространство Небес. Дыхание вечности передает человеку опыт бесстрастия и чувство освящения всего его бытия¹³⁶².

Крайнее напряжение покаяния превращается в молитву отчаяния. Страх вечной погибели преобразует всего человека в молитву¹³⁶³. Эта молитва естественным образом приводит к духовной чистоте, при которой молящийся переживает светоносную действительность Святого Духа. В этом состоянии «и для Бога, и для самого себя он предстает в полной обнаженности своего существа»¹³⁶⁴. Здесь описание опыта Старца совпадает с учением святого Максима Исповедника о первом предельном состоянии чистой молитвы, которого достигают только аскеты-делатели, не пришедшие еще в меру созерцателей. Они из страха и благой надежды освобождают ум от всех вещей мира и вводят его в чувство присутствия Божия. Предстоя перед Ним, они без отвлечения пребывают в молитве¹³⁶⁵.

Сообразуясь с волей Святого Бога, человек достигает чистоты ума, которая характеризует состояние чистой молитвы. В монашеской традиции монах освобождается от тяжелого груза земных попечений и входит в область божественной воли через подвиг послушания и отсечение собственной воли. Благодаря этому он познает неоценимый дар чистоты ума в Боге¹³⁶⁶.

Старец усматривает первое описание чистой молитвы в словах апостола Павла: «Знаю человека во Христе, который... восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю – в теле или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать»¹³⁶⁷. Главными элементами этой молитвы являются отсутствие ощущения тела и, следовательно, материального мира, восхищение в бесконечность Небес и неописуемость состояния.

Состояние чистой молитвы определяется как предстояние ума человека «Уму Первому, в совлечении всего видимого, преходящего». В этом состоянии молящийся преодолевает земные категории и разделение природы и становится «новой тварью» во Христе¹³⁶⁸.

Чистая молитва является личной встречей с Богом и собеседованием с Ним «лицом к Лицу». Во время этой молитвы человеческий ум заключается в Ум Божий и приобретает экзистенциальное познание и осознание вещей, которые не могут быть выражены человеческими глаголами¹³⁶⁹; он сосредотачивается в некоем невидимом центре живого и внутреннего общения. Молитва становится действенным ощущением личностного Бога, без тени воображения или отвлеченного мышления, а ум – всецело вниманием и слухом¹³⁷⁰. Человек имеет несомненное чувство, что услышан Богом и принят в Его вечности. Молитва такого вида является даром свыше и возводит человека на грань между временем и вечностью. Здесь находится «конец времен», потому что сколько действует эта молитва, столько человек пребывает вне времени и над властью смерти¹³⁷¹.

Нетварный божественный Свет осеняет человека, и человек перестает думать и помнить. Это состояние чистой молитвы, которое сопровождается созерцанием божественного Света, святой Силуан определяет как богословие. Это богословие понимается как общение в бытии, или как причастность божественному Свету, а не гностические богословские рассуждения. Соответственно богословом для святого Силуана является тот, кто в чистой молитве удостаивается достичь созерцания нетварного божественного Света¹³⁷².

Чистая молитва, которая следует за истинной молитвой покаяния, предает человека Духу. Дух же Своей животворящей силой освобождает его от уз времени и пространства.

Осознание масштабов грехопадения человека и покаяние, достигающее пределов возможностей его природы и осуществляемое им как за самого себя, так и за весь человеческий род, придает молитве бесконечную глубину, высоту и широту. Такая молитва пронзает бесконечные пространства мира, подобно молнии рассекает вселенную от края до края и вневременно проходит через все века¹³⁷³. Она является драгоценным даром благоволения Божия. Она придает человеческой ипостаси особую ценность и передает ей божественное состояние. В чистой молитве человек «получает в Духе от Него (Христа) разумение и чувства, которые мы встречаем в Нем Самом». Как Христос молился за всего Адама, став «посредником Бога и человека» и «желает всем спасения», так и тот, кто через чистую молитву соединяется с Ним, получает молитву, подобную Его молитве. Это является даром молитвы за весь мир, которую Старец определяет как «ипостасную молитву»¹³⁷⁴. То есть ипостасная молитва за всего Адама приходит как венец чистой молитвы.

В продолжении молитвы покаяния человек пребывает в сокрушении и его душа погружена в страдания и неутолимую жажду Святого Святых. Когда совершается чудо и человека осеняет дух чистой молитвы, он начинает ощущать вечность, препобеждает страдания и просвещается новым созерцанием. Свет нетварного Солнца утешает его скорбную душу, умиротворяет ее, исцеляет и сообщает ей нетленную жизнь. Смертельная скорбь покаяния превращается в неудобоносимое блаженство¹³⁷⁵. Опыт Света запечатлевается в духовной памяти человека. Его духом овладевает восхищение Небесным Отцом, а тонкая ностальгия по Отчему Дому способствует тому, что чистая молитва течет мирно и из всего его бытия¹³⁷⁶. Если, однако, в эту молитву, согласно слову святого Силуана, войдет некая чуждая мысль, она перестанет быть «чистой»¹³⁷⁷.

В состоянии восхищения, приходящего по дару чистой молитвы, человек охватывается атмосферой и чувством евангельского слова. Тело забыто, однако дух пребывает плененным бездонной премудростью слова Христова. Освободившись от уз вещества, дух ощущает теплоту от восхода мысленного Солнца – подобно телу, согреваемому полуденным солнцем¹³⁷⁸. Даже по прошествии этой молитвы в уме человека господствуют мысли и слова Господни¹³⁷⁹.

Иногда чистая молитва течет без слов. Ум в некоем особом состоянии приобретает объемное разумение всего. Восхищение духа может прийти в любой момент. Тогда «дух человека невидимо будет видеть только Бога»¹³⁸⁰. В своем наиболее совершенном виде молитва является восхищением человеческого духа перед Лицом Бога¹³⁸¹. Возвращение из досточудного состояния горнего мира, из подлинного вечного Бытия в дебелость плотского восприятия мира переживается аскетом как «удаление от Господа»¹³⁸².

Чистая молитва является неким откровением: она посвящает человека в таинство Бога и предоставляет ему наиболее возможное богопознание. Пространство, в котором тайноводствуется это познание, есть глубокое сердце. Когда ум благодаря действию Святого Духа входит в него, он обнаруживает, что бытие и судьбы человечества не чужды ему. Любовь Божия соединяет его со всеми людьми, которые становятся содержимым его ипостасного бытия. Он воспринимает это как необходимое требование второй величайшей заповеди: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя». Нося в себе это ощущение онтологического единства бытия всех людей, святой Силуан говорил, что «брат наш есть наша жизнь»¹³⁸³.

Чистая молитва открывает сначала таинства Бога, а затем таинства человека. В Боге молящийся обретает и переживает все человечество как единого человека. Всего Адама он отныне видит также, как его видит Бог. Он относится к нему также, как к нему относится Бог: он любит его, как его любит Бог; и молится о нем, как угодно Богу и как Он вдохновляет его.

Евангелист Иоанн «свидетельствует и возвещает»¹³⁸⁴, что «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную»¹³⁸⁵. Щедрый Бог сотворил мир не для того, чтобы жить жизнью мира, но чтобы передать ему Свою собственную жизнь и сделать его общником Своей славы. Он воспринял человеческую природу, сделал ее содержимым Своей божественной Ипостаси. Он принес всем Свое тело «в пищу» и кровь – «в питие», «чтобы мир спасен был через Него»¹³⁸⁶. По Своему человеколюбию Он сошел в мучительнейший ад кенотической и бесконечной любви¹³⁸⁷, чтобы победить смерть – единственного врага человека¹³⁸⁸. Свое схождение вниз, в падший мир, Христос представляет как пример и заповедь¹³⁸⁹.

Ипостась Христа для человека является архетипом, по которому человек был сотворен. Как Христос носит в Своей Ипостаси всю полноту божественной и человеческой природ, так и человек в своем предельном совершенстве, которое заключается в уподоблении Ипостаси Слова, должен охватить собой всю полноту божественной и человеческой жизни. Человек, чтобы достичь этого ипостасного образа существования, подвергается предельным испытаниям и нападениям со стороны мира, так что его победа становится победой Христовой и приобретает сверхмирные масштабы. В этом состоит божественная мера для ипостаси человека.

Таким образом, в земной жизни христианина мера полученных им дарований всегда соотносится мере его уподобления Христу: в мудровании ума, в опыте, в чувствах, желаниях и молитве¹³⁹⁰. Те, кто водим Духом Святым, являют в своей жизни то же предрасположение и то же отношение к миру, которые мы созерцаем в ипостаси Иисуса Христа. То есть они должны явить любовь «до конца», которая практически реализуется в молитве о спасении всего мира.

Как, однако, достигается и проявляется эта молитва в жизни Святых?

Основой для молитвы за мир является кенотическая любовь Христа. Она нисходит в глубину, восходит на высоту и распространяется в широту и долготу. Вне сего пути, начертанного Христом, как утверждает Старец, никто не может принять «всю полноту Божию»¹³⁹¹. Прохождение крестным путем обнаруживает величие, которое скрывает в себе человек. Только проходя этим путем, он расширяется настолько, что может вместить «богатство славного наследия Его (Христа) для Святых»¹³⁹².

Господь сказал, что на исполнении двух наибольших заповедей – любви к Богу и любви к ближнему – «утверждается весь закон и Пророки»¹³⁹³. Но также вся жизнь человека вращается вокруг этих двух заповедей. То есть жизнь человека непрестанно движется в двух направлениях: сначала к Богу, а затем к ближнему.

Восхождение к Богу неизменно сопровождается борьбой за исполнение первой заповеди. Человек, повергая себя перед судом заповеди, видит, что он далеко не соответствует ее мере. Он приходит к заключению о своем духовном падении. Одновременно он осознает всемирные масштабы падения: вначале своего собственного падения, а затем падения всего мира. Подвижник удаляется от мира и сосредотачивает всю свою силу на исполнении первой заповеди. Он приносит продолжительную молитву покаяния. Злострадания этого покаяния настолько глубоки, исполнены скорби и предельны в своем напряжении, что Старец называет их «адом покаяния»¹³⁹⁴. Когда это покаяние достигает определенной полноты, оно уже приобретает характер откровения. Ум безобразно и невидимо погружается в глубокое сердце, которое является уже не плотью, но «местом» откровения Божия¹³⁹⁵. Умная молитва концентрирует всего человека, в том числе и его тело, в одном духовном центре.

В результате погружения ума в сердце, душа всей своей силой и внутренней молитвой обращается к Богу. Тогда молящийся видит себя в Свете Божием. Душа восстанавливается в своей первозданной природе и обнаруживает свою онтологическую глубину.

Она становится прозрачной в Боге, Который является источником бытия. Несмотря на то что она удалилась от всего видимого и тварного, она созерцает в Боге весь мир.

В глубоком сердце христианин открывает, что его существование неизреченно соединено с бытием всего человечества. Тогда он вкушает благодать и действие любви Христовой, которая изливается на весь мир и все человечество. Любовь Христова сообщает ему чувство, что весь человеческий род является неотделимой частью его собственного бытия. Тогда человек начинает понимать заповедь «возлюби ближнего твоего, как самого себя» в ее экзистенциальной перспективе. В союзном слове «как» он ощущает онтологическую общность и единство бытия всех людей¹³⁹⁶. Он видит мир в духе, где бы сам ни находился, а также глубоко переживает его страдания. В отношении мира человек имеет те же чувства, что и Бог, и той же любовью воодушевляется.

Христианский подвижник, воодушевляемый любовью Христовой к миру, а также духовным видением мира, приобретенным в глубине сердца, обращается к Богу с горячей молитвой о спасении всего мира. Он желает всякому человеку участия в Свете благодати и жизни, которых сам он удостоился познать. Он более напряженно и глубоко переживает человеческую трагедию, потому что познал величие человека в благодати Божией и его бесконечную опустошенность в результате лишения этой благодати. Он страдает за весь мир и молится о нем с сознанием того, что «наш брат есть наша жизнь»¹³⁹⁷.

Внутреннее движение подвижника к ближнему выражается в молитве, в которой подвижник возносит к престолу Божию весь сотворенный мир. Это движение осуществляется ради исполнения второй наибольшей заповеди, равной первой. Ту болезненную брань, в которую человек вступает с целью исполнения этой заповеди, а также злострадания, претерпеваемые им ради любви к ближнему, Старец называет «адом любви»¹³⁹⁸. Так он подчеркивает измерения, в которых движется дух человека в подвиге молитвы за весь мир, превышающие человеческую меру.

Мы видим, что все происходящее в сердце человека приобретает всемирные перспективы и важность. Сердце становится метафизическим центром и точкой соприкосновения с Богом, Который является источником всякого бытия. В сердце человек ведет брань против сатаны, и в нем же благодать Христова побеждает зло мира сего. Победа над силами зла в сердце пусть даже отдельного человека благодатно действует на весь мир и распространяет благословение Божие по всей земле.

В первом движении личного покаяния человек оставляет мир, сосредотачивая свои силы на борьбе против греха, живущего в нем. Когда же его сердце вступает в общение со Христом, он исцеляется Его благодатью. Через Христа он вновь обретает вселенную внутри себя и соединяется с нею посредством связи любви на всю вечность¹³⁹⁹. Христос поселяется в его сердце, благодаря чему он становится служителем спасения всего мира. Он передает миру благодать и состояние Христовы. Так молитва человека приобретает всемирные масштабы. Произнося «Отче наш», он чувствует себя единым со всем человечеством. Он взыскует благодать Божию для всех людей с той же горячностью, с какой ищет ее для самого себя¹⁴⁰⁰.

Старец различал два пути, которыми к человеку приходит молитва за весь мир. Первый путь – когда молитва приходит по благодати и является, как мы уже отчасти описывали выше, результатом духовного просвещения и соединения с Христом в глубине сердца. Че рез это просвещение молящемуся передается состояние Христово. Одновременно он созерцает во Христе «всего Адама», который является уже не отвлеченным понятием, но конкретной действительностью и динамическим содержимым этого созерцания¹⁴⁰¹. Живым примером такого дара молитвы за весь мир является случай святого Силуана¹⁴⁰². Благодаря молитве подобного вида, подвижнику подается способность возлюбить единосущный ему род человеческий и жить все человечество как единого человека¹⁴⁰³. Такая молитва подается сердцу человека Самим Богом. В ней молящийся просит, чтобы всякий человек познал, что Господь призывает всех и каждого в отдельности в «чудный Свой Свет»¹⁴⁰⁴.

Второй путь к стяжанию молитвы за весь мир более аскетичен. Через свое личное покаяние и злострадание человек научается жить трагедию всего человеческого рода. Он познает, что эта трагедия началась с прародителя Адама. Через свои собственные состояния он созерцает всецелое человечество всех веков и отождествляет себя с ним. Опыт мук «ада покаяния» рождает в его душе сострадание и молитву за весь человеческий род, как за самого себя¹⁴⁰⁵. Благодаря этому способу человек постепенно переходит от индивидуалистического образа бытия к ипостасному образу. Он приучается без-образному мышлению всего мира и с болью любви молится о нем¹⁴⁰⁶.

Оба эти способа – благодатный и аскетический – гармонично соединились в лице святого Силуана. Движимый Духом Христовым, он сострадал всем. При этом воспоминания прошлого, а также предыдущий и более глубокий личный опыт способствовали тому, что он глубоко переживал несчастья своего народа, а также трагедию всего мира. Он непрестанно молился за весь мир молитвой великой. В этой молитве он забывал о самом себе и из милосердия желал пострадать за свой народ настолько, чтобы пролить за него свою кровь. Как он сам говорил: «Молиться за людей – это кровь проливать»¹⁴⁰⁷. Согласно свидетельству его жизнеописателя, это было делом его жизни.

Таким образом, мы видим, что молитва за весь мир является духовным даром, который приходит вслед за исполнением первой заповеди. Человек приносит Богу сначала покаяние за самого себя, а затем – за всех страждущих людей. Вначале он переживает драму своего собственного грехопадения и отпадения от Бога, а затем – уже естественным образом, укрепленный духом Христовым, расширив свое сознание до Адамова, – он переживает трагедию всего мира и умоляет о спасении всех. Эта молитва, обнимающая собой все, одновременно означает, что человек восстановился как образ ипостасного Бога. Все человечество становится содержимым его жизни и молитвы. Эта молитва осуществляется в подражание ипостасной молитве Христа, принесенной об искуплении мира в Гефсиманском саду. Она является соучастием в искупительном деле Христа, Который поднимает тяжесть греха всего мира¹⁴⁰⁸.

Каждый христианин принадлежит великой семье всечеловечества. Прискорбное зрелище растления и смятения, господствующих над человечеством, доставляет ему великую боль. Он сострадает общей участи всех людей, но также воодушевляется словом Господним о последних временах, которое гласит: «Поднимите головы ваши, потому что приближается избавление ваше»¹⁴⁰⁹. Тем не менее, чтобы пришли дерзновение и воодушевление на ипостасную молитву, личное покаяние человека должно достигнуть своего совершенства, чтобы человек искупил свои собственные грехи. Иначе, то есть если грех и страсти будут продолжать иметь над ним власть, его молитва за мир не сможет поднять тяжести и греха мира, но будет налагать на него свою собственную тяжесть¹⁴¹⁰.

Молитва за мир является тяжким подвигом. В исторической протяженности жизни мира, эта молитва – насколько бы горячей и протяженной она ни была – никогда не достигает своей конечной цели, потому что божественный дар свободы человека является непреложным, и Бог мудро и смиренно охраняет его. Поэтому люди предпочитают тьму, а не свет. Тем не менее действие этой молитвы, приносимой «в духе и истине»¹⁴¹¹, нетленно и нерушимо. Оно пребывает вечно перед Господом¹⁴¹².

Часто молитва за мир встречает сопротивление и ненависть мира, и возвращается к молящемуся, не доставляя ему чувства удовлетворения, а иногда даже еще большую скорбь. Тем не менее это чувство от человека, а не от Бога. Несмотря на то что просимого изменения духовного состояния вселенной не происходит, молитва ограничивает распространение и власть тьмы¹⁴¹³. Святые, благодаря своей молитве за мир, становятся благоугодными Богу. Ради них на землю сходит Божие благословение. Один святой молитвенник за мир есть явление исключительно драгоценное и событие всемирное. В его лице побеждается зло, что имеет благоденственные последствия для всего человечества¹⁴¹⁴. Молитва Святых, даже если она кажется исторически неосуществленной, являет на земле Дух Христов, Который ищет «не гнева, но получения спасения»¹⁴¹⁵. Святые живут Духом и любовью Христовой, которая есть «Божественная сила, созидающая и содержащая мир»¹⁴¹⁶. Молитва Святых за мир является, согласно слову апостола Павла, удерживающей силой, укрепляющей этот мир¹⁴¹⁷.

Старец говорит и о другом виде ипостасной молитвы – о литургической молитве, которая подобна молитве Самого Христа в Гефсимании. Литургия в своих подлинных масштабах представляет все домостроительство Христово и обнимает собой все Бытие Божие и бытие человека. Как личностная молитва покаяния человека, при умножении в нем умиротворенности и любви, естественным способом становится источником горячей молитвы за весь мир¹⁴¹⁸, так и благодаря внимательному совершению литургии верный вводится в ту же действительность. Он воодушевляется Духом Господним охватить своим молением весь мир¹⁴¹⁹. Благодаря литургической молитве человеческая душа погружается в океан человеческих страданий. Христианин, водимый Духом Христовым, не может избежать встречи с болью всей земли. Как Господь молился за весь мир, так и молитва христианина должна стать воплем всей земли к Богу и Отцу. Подобная молитва становится соучастием в молитве Господа в Гефсимании и делает аскета общником искупительных страданий любви Господней¹⁴²⁰.

При совершении литургии может случиться, что в какой-то момент ведение бесконечных страданий человечества усугубляется, и человек пленяется духом молитвы, благодаря которой он преодолевает ограниченные рамки своих естественных и душевных сил. Такая молитва вводит его в область смерти, хотя при этом одновременно и животворит¹⁴²¹.

Молитва о спасении мира измождающая. Совершающий литургию страдает от лицезрения злостраданий и растления падшего мира. С неумолимой силой он подвизается за то, чтобы вознести к Богу все состояния и нужды людей, а также испросить для всех вечную благодать. Повторяя в литургии божественные деяния искупления мира, он исполняет заповедь Христову «в Его воспоминании»¹⁴²². Так он сохраняет в истории вселенной действенное присутствие молитвы Господа в Гефсимании, а также силу Его крестной смерти на Голгофе¹⁴²³. Упадок сил, который он претерпевает, является опытом истощания, благодаря которому он может духовно расшириться и познать вневременно мир, равно как и Сына Человеческого в Его богочеловеческой полноте. Следуя Христу и подражая Его кенотическому пути, человек посредством страданий расширяется и приобретает всемирное и сверхмирное самосознание. Вначале он становится обителью бесконечно великого божественного Бытия, а затем духовно соединяется со всем человечеством. Таким образом, человек становится истинно всемирным – по образу всемирности Самого Христа, Который носит в Себе все сущее. Соучастие в смерти Христовой в молитве за весь мир приводит также к предвкушению воскресения еще в настоящей жизни¹⁴²⁴.

Литургия по своей духовной сути является жертвоприношением за грехи всего мира. И человек, постоянно встречая сопротивление греха, не прекращает повторять литургическое действие. Так он осуществляет служение спасению мира и участвует в царском священстве Христа. Старец подчеркивал, что христианин является носителем «царственного священства»¹⁴²⁵ даже когда не имеет священнического сана. Сила и сущность этого священства проявляются в молитве за весь мир по образу и примеру Самого Господа¹⁴²⁶.

Человек, тонко чувствующий и страдающий от лицезрения скорбного зрелища страданий человечества, может занять одну из трех позиций:

а) Попытаться мысленно отмежеваться от несчастий, окружающих его; отвергая всякую идею относительного существования, искать покоя в небытии¹⁴²⁷. В этом случае ипостасное начало человека умирает метафизической смертью.

б) Посчитать Бога безразличным к человеческой трагедии и сделать Его главным ее виновником. И в этом случае, поскольку человек не имеет живой веры, он умирает в своих грехах¹⁴²⁸.

в) Обратиться с молитвой, пускай даже неразумной, к Богу и искать подлинную причину страданий. Если человек готов принять ответ от Бога, то Бог открывает ему, что единственной причиной злостраданий является злоупотребление человеческой свободой. Бог показывает и выход из этого тупика, послав «Сына Своего в умилостивление за грехи наши»¹⁴²⁹. Этот ответ оживотворяет человека, вдохновляет его и удостаивает подражать Христу в молитве за весь мир¹⁴³⁰.

Духовно скорбное зрелище, которое представляет собой мир в оковах смерти, не подавляет христианина, получившего дар любви Христовой. Он сострадает миру. Молясь за мир, он вступает в вечный поток Гефсиманской молитвы Господней. Глубокий плач человека во время молитвы о всем мире, вызываемый огнем любви Христовой, может достигнуть такой напряженности, что будет превосходить возможности человека. Тогда его дух совлекается всякого тварного чувства и погружается в неописуемую бесконечность вечности. В результате этого сверхъестественного восхищения человек приобретает познание и опыт ипостасных духов. То есть он приобретает опыт бытийного содержания своей ипостаси¹⁴³¹.

В молитве о мире христианин воодушевляется милостивой любовью Христа. Он носит в себе скорбь о грехах своих братьев и благодаря этому становится участником спасительных страданий Господа. Это согласно духу второй заповеди и благоугодно Небесному Отцу¹⁴³². По словам святого Силуана, Господь воодушевляет человека на молитву за весь мир. Он предоставляет ему силу для совершения этой молитвы и воздает человеку за нее¹⁴³³. Эта молитва является для носителя любви Христовой соучастием в смерти мира¹⁴³⁴. Одновременно она есть наиболее верный путь, ведущий к его воскресению, потому что является подражанием смерти и воскресения Господа Иисуса¹⁴³⁵.

Молитва за мир является даром и источником вдохновения. Как дар она превосходит бесстрастие. Она же является необходимой предпосылкой для достижения бесстрастия. Святой Силуан, комментируя случай святого Иоанна Колова – подвижника четвертого века, жившего в египетской пустыне, – объясняет это явление. Святой Иоанн однажды молился, чтобы к нему вернулись его страсти, дабы вновь обрести те напряженность и теплоту молитвы, которые он имел ранее, потому что, когда он освободился от них, его молитва ослабла. Если бы святой Иоанн после победы над страстями получил дар молитвы за весь мир, тогда не было бы необходимости, чтобы к нему возвращались его искушения. Подвижник, борющийся со своими страстями, еще не имеет чистого созерцания, тогда как молящийся за мир уподобляется Христу, и его вдохновение бесконечно¹⁴³⁶.

Благодать молитвы за весь мир оправдывает страдания, крест и воскресение Христовы, из которых она проистекает. Эта молитва наделяет человека «царственным священством» и является совершенным подражанием Архипастырю Христу. Она является как исключительно «дар больший»¹⁴³⁷ Святого Духа. Старец настолько восхищался этим даром, что, по его словам, кто не приблизился к границам этого благодатного состояния, не должен дерзать называть себя христианином из страха и стыда, но со скорбью исповедывать, что он недостоин этого звания¹⁴³⁸. Благодаря этому дару человек осуществляет свое предвечное предназначение и откликается на призыв к нему во Христе. Он проявляется как личность, исполненная «всею полнотою Божиею»¹⁴³⁹, которая вызывает из состояния падения весь мир.

Как человеческий разум не смог бы своими силами прийти к вере в Святую Троицу, если бы ее не открыл Сам Бог, так и любовь к врагам была бы абсурдом, если бы ее не явил в мире Христос Своей крестной смертью. Христос абсолютным образом отдал Свою жизнь за Своих врагов¹⁴⁴⁰. То, что Господь сотворил раз и навсегда силой Своего Духа, пребывает как совершенный путь, который соединяет человека с Богом.

Учение и заповедь о любви к врагам говорят не только о том, насколько дух Нового Завета превосходит дух Ветхого Завета¹⁴⁴¹, но также являют уникальность открывшейся истины Бога, ставшего человеком. Крестная смерть Христова является безумием любви Божией к своим врагам. Эта любовь проводит грань, отделяющую истинное и вечное от человеческого и ложного¹⁴⁴². Эта любовь заключается в заповеди любви к ближнему и является ее наиболее высоким выражением.

В произведениях святого Силуана и старца Софрония учение о любви к врагам излагается как система антропологии, которая покрывает собой весь спектр духовных состояний человека. Аналогично отношению человека к врагам оцениваются и определяются все его состояния, начиная с низших и противоестественных и заканчивая высшими и наиболее святыми. Особое внимание святого Силуана к учению о любви к врагам выделяет его среди Отцов Церкви¹⁴⁴³.

В учении святого Силуана, как его представляет Старец, не существует различия между врагами и друзьями. Святой разделял людей на «познавших Бога и непознавших Его»¹⁴⁴⁴. Понятие «врага» происходит главным образом из падшего состояния человека, но не от Бога, Который распространяет полноту Своей любви на всех. Все, кто следует подобному различению, расчленяют единое тело человечества, отсекая некую ее часть, и посему не являются носителями всемирного сознания Христова. Он не живет любовью, и, следовательно, полнота единства бытия остается для него недостижимой.

Бог есть любовь. Тот, кто не имеет любви к Богу и брату, не знает Бога. Бытие такого человека неполноценно¹⁴⁴⁵. Такой человек пребывает непрозрачным для благодати Святого Духа и находится вне света жизни. Отпадение от любви Божией опустошает человека и порабощает его страху смерти и низшим нуждам естества. Оно делает его гордым и немилосердным, неспособным вступать в общение с Богом и ближним. Отсутствие любви открывает двери ненависти, которая заключает человека в темнице страстей и эгоцентричности. Последнее является оскорблением Создателя Бога, сотворившего человека по образу и подобию и украсившего его Своими дарованиями.

Заповеди Божии не имеют иной цели, кроме исцеления человека. И Христос, как подчеркивает святой Исаак Сирин, «требует не возделывания заповеди, но исправления души, ради чего Он дал эти заповеди»¹⁴⁴⁶. Так же и апостол Павел замечает, что для праведных закон не существует, но для беззаконных¹⁴⁴⁷.

Господь, в качестве неложного пути к познанию Его Личности, заповедал нам исполнять самой жизнью Его учение¹⁴⁴⁸. Согласно Евангелию, подлинное познание Бога и общение с Ним достигаются благодаря соблюдению заповедей и слова Божия¹⁴⁴⁹. Полнота богопознания становится достижимой через исполнение двух наибольших заповедей. Заповедь о любви к врагам является апогеем обоих заповедей. Соблюдение этой заповеди есть любовь к Богу. Ибо любящий сообразуется с духом Того, Кто распростер Свои руки на кресте, чтобы привлечь всех людей. Она есть совершенная любовь к ближнему, потому что охватывает собой всех без исключения. Поэтому исполнение данной заповеди приводит к высоте богопознания.

В библейском и святоотеческом восприятии познание означает общение в бытии. Богопознание есть соединение Бога и человека, осуществляемое Духом Святым. Любовь к врагам как апогей богопознания является также апогеем общения с Богом, осуществляемого действенным присутствием Святого Духа. Таким образом, любовь к врагам становится неложным критерием присутствия Святого Духа и подлинного богообщения на двух уровнях:

а) личностном;

б) экклесиологическом или догматическом.

На личностном уровне любовь к врагам свидетельствует, что совершенная любовь стала содержанием тварной ипостаси человека. Эта любовь, которая является полной и обнимает собою всех, распространяется и на «всякое существо, лишенное Света Божия»¹⁴⁵⁰. Ее носитель «жалеет даже бесов, что они отпали от добра»¹⁴⁵¹. Это позволяет человеку проверять свою жизнь, насколько она соответствует пути Божию во Христе, ведущему ко всецелому познанию всего тварного бытия. Такое познание свойственно личности, осуществляемой по подобию Ипостаси Христовой и участвующей в Его всемирности.

В православной традиции в качестве критерия истины признается Церковь. Она есть «столп и утверждение истины»¹⁴⁵². Это утверждение зиждется не на внешних причинах, а на онтологическом единстве, существующем между Церковью и Христом, Который есть ее Глава. Если на богословском уровне эта истина самодоказуема, то на протяжении исторического пути Церкви возникало множество лжецерквей, которые также именовали себя Церковью, либо претендовали на полноту и кафоличность, или же утверждали, что истина пребывает в совокупности всех «церквей».

В связи с этим встает вопрос: существует ли критерий, подтверждающий соборность? И если да, то какой? Согласно святому Силуану, любовь к врагам является единственным твердым критерием для решения этого вопроса. Благодаря этому критерию, мы можем различить учение истинной Церкви от «всего того, что привносится в него чуждого и извращенного»¹⁴⁵³.

Догмы этой Церкви не являются отвлеченными идеями, но органически и неразрывно связаны с бытием и жизнью Церкви. Церковь как Дом Бога Живого занята прежде всего вопросом жизни. Ее целью является не некая отвлеченная онтология, но само спасение и вечная жизнь человека, осуществляемые через соблюдение заповедей Христовых, которые, в свою очередь, проявляются в любви к Богу и ближнему.

Истинная Церковь непреложно соблюдает учение Христа. Это означает, что какое бы то ни было изменение или преложение переданного учения свидетельствует об отчуждении от Тела Христова. С другой стороны, истинная Церковь всегда остается открытой всем людям, которые исповедуют веру в нее независимо от своего духовного преуспевания. На деле, однако, присутствует определенное смешение истины Церкви и неистинности ее членов, которое усложняет проблему различения между истинной Церковью и лжецерквями.

Следовательно, истинной Церковью является та, которая сохраняет живую любовь к врагам. Присутствие такой любви в жизни Церкви делает общение с Богом любви живым. Наличие этого духа Церковь являет миру через личности, которые живут им¹⁴⁵⁴. Это на историческом уровне свидетельствует об истине Церкви. То, что в лоне Церкви присутствуют такие личности, свидетельствует о возможности осуществления ипостасного начала.