Жития святых для детей

Содержание

Святые ранних веков христианства Святой апостол Андрей Первозванный Святой апостол Иаков, брат Господень Святые мученики за веру Христову Святой священномученик Поликарп, епископ Смирнский Святая великомученица Варвара Святая великомученица Татиана Святая великомученица Екатерина Святая мученица Перпетуя Святой великомученик и победоносец Георгий Святые равноапостольные, святители и преподобные Святые великие раноапостольные цари Константин и Елена Святитель и чудотворец Николай, архиепископ Мир Ликийских Собор трех великих вселенских учителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста Святой преподобный Роман Сладкопевец, певец Рождества Христова Преподобная Мария Египетская Святой преподобный Иоанн Дамаскин Святые равноапостольные Кирилл и Мефодий, учителя славянские Святой Григорий Палама, архиепископ Фессалоникийский Святые земли русской Первая русская святая – святая блаженная княгиня Ольга Святые мученики Варяги Федор и Иоанн Святой равноапостольный великий князь Владимир Святой преподобный Нестор, летописец Печерский Святой преподобный Феодосий, игумен Печерский Святой благоверный и великий князь Александр Невский Святая преподобная Евфросиния, игумения Полоцкая Святой преподобный Сергий, игумен Радонежский Святой преподобный иконописец Андрей Рублев Святой Филипп, Митрополит Московский Святой преподобный Нил Сорский Святая праведная Иулиания Лазаревская Святой Тихон, епископ Задонский Святая блаженная Ксения Петербургская Святой преподобный Серафим, Саровский чудотворец Святой Иннокентий, просветитель Аляски Святой праведный Иоанн Кронштадский, чудотворец Святой Тихон, патриарх Московский и всея Руси  

 

Святые ранних веков христианства

Святой апостол Андрей Первозванный

Широко расстилалась водная гладь. В глазах рябило от яркого солнечного света, отражавшегося на мелких волнах Галилейского озера. Два рыбака, братья Симон и Андрей, работали на берегу, разбирая сети.

– Когда, когда же это будет? Так давно уже мы ждем Мессию! – горячо воскликнул Симон. – Ведь обещано это нам!

– Ждать надо, – отвечал более спокойно Андрей, – Ждать и готовиться, чтобы узнали мы Его, когда Он придет. И слушать надо, уметь так слушать, чтобы не пропустить.

Братья опять взялись за сети.

– Ты знаешь, – продолжал через несколько минут Андрей, – я слыхал недавно, что опять, как в давние времена, появился пророк. Его зовут Иоанн. Он крестит людей в реке Иордане, учит всех, как надо жить. Он говорит, что сам он не Мессия, не Христос, но что за ним идет Тот, Кто сильнее его. Вот я и решил: пойду к нему, буду у него учиться и ждать Спасителя. Ты скажи отцу.

Андрей так и сделал: ушел к Иоанну Крестителю и остался с ним и его учениками. Был он там, когда пришел Христос, когда Он вошел в воду, чтобы креститься, и Дух Святой слетел на него как голубь, и слышал голос Отца: «Сей есть Сын Мой возлюбленный!» Когда Иисус Христос уходил, Андрей пошел за ним вместе с другим учеником.

– Что вы хотите, – спросил Иисус Христос.

– Учитель, где Ты живешь? – отвечали они, не зная, что сказать.

– Пойдите и увидите.

Они пошли и провели весь день с Ним, а потом Андрей вернулся домой и сказал Симону:

– Мы нашли Мессию.

Через несколько дней Иисус Христос проходил по берегу озера и увидел братьев-рыбаков.

– Идите со Мной, – сказал Он. – Я сделаю вас ловцами человеков. И они сразу оставили свои сети и пошли за Ним. Вот почему Андрея, первого из апостолов, узнавшего Христа, называют «Первозванным».

Апостол Андрей умел говорить по-гречески. Когда несколько греков захотели видеть Иисуса Христа и говорить с Ним, другие ученики послали их к Андрею, а он привел их ко Христу. После смерти и воскресения Иисуса Христа все апостолы пошли проповедовать Евангелие во всех странах. Апостол Андрей пошел в греческие колонии и города, расположенные вокруг Черного моря. По преданию, дошел он до реки Днепра и поднялся по ней до тех мест, где много веков позднее поселились наши предки – славяне, и был основан город Киев. Во времена апостола Андрея это была пустынная и мало известная страна, по которой бродили дикие племена скифов и сарматов. Проведя ночь на высоком берегу Днепра, апостол Андрей поставил там деревянный крест и сказал своим спутникам:

– Видите эти горы? Их осветит Божья благодать и будет построен здесь Великий Город и много церквей Божиих!

И действительно, именно здесь в 988 году в водах Днепра крестился русский народ в православную христианскую веру, принесенную князем Владимиром. Здесь был построен первый православный храм на Руси, здесь был основан первый монастырь.

Вернувшись из своих путешествий в Грецию, апостол Андрей продолжал проповедовать Христа. Начальник города, жена и брат которого стали христианами, долго и с ожесточением спорил с ним, пытаясь заставить его отречься от Христа, и в конце концов велел распять апостола на кресте. Крест этот был в форме буквы X. Молясь перед казнью, святой Андрей говорил:

– Иду к тебе с радостью, Святой Крест! Возьми меня от людей и отдай меня Учителю, чтобы Он тобою принял меня!

После того, как Русь приняла христианство, в Киеве был построен князем Всеволодом храм во имя святого Андрея. Крест же святого Андрея изображался на флагах всех русских кораблей.

Святой апостол Иаков, брат Господень

Евангелии и в Деяниях Апостолов несколько раз говорится об апостоле Иакове, «Брате Господнем». В то же время Церковь с самых ранних времен знала, что у Божьей Матери других детей не было. Поэтому Христос, умирая на Кресте, завещал своему любимому ученику Иоанну заботиться о Своей Матери.

На еврейском языке можно называть братьями и двоюродных братьев. Многие богословы, в том числе и св. Иоанн Златоуст, считают, что Иаков был сыном брата праведного Иосифа – Клеопы и жены его Марии Клеоповой. Он считался поэтому двоюродным братом Иисуса Христа. По другой версии Иаков был сыном праведного Иосифа от первого брака.

После того, как на апостолов сошел Дух Святой, на пятидесятый день после Воскресения Христова, Иаков стал первым епископом церкви в Иерусалиме. Другие апостолы выбрали его, хотя он и не был одним из двенадцати апостолов. (Среди двенадцати апостолов было два Иакова – Иаков Зеведеев, брат Иоанна, и Иаков Алфеев.)

Праведный Иаков был председателем первого Собора Апостолов в 51 году. Выслушав рассказ апостола Петра о том, как обращаются ко Христу язычники, он посоветовал Собору не требовать от них исполнения еврейского закона, и Собор согласился с ним. Сам же праведный Иаков с молодости очень строго соблюдал еврейский закон и в посте и в молитве, и его уважали даже необратившиеся ко Христу евреи. Именно из-за того, что народ внимательно слушал проповедь праведного Иакова, первосвященники еврейские решили погубить его. В один из пасхальных дней, когда вокруг храма толпилось много народа, первосвященники поставили праведного Иакова высоко на крыше храма и велели ему сказать поучение народу о том, что Иисус Христос не Сын Божий. Но апостол Иаков громко исповедовал свою веру во Христа, в Его Воскресение и в то, что Он снова придет судить живых и мертвых в конце мира. Тогда книжники и фарисеи сбросили его с крыши храма на каменный двор. Разбитый и израненный апостол Иаков, поднимая руки к небу, молился: «Господи, прости им грех этот, потому что они не знают, что делают!». Фарисеи стали побивать его камнями, хотя один из них воскликнул: «Остановитесь! Что вы делаете? Праведник молится за вас, а вы его убиваете!» Так умер праведный Иаков, брат Господень, в 63 году после Рождества Христова.

Апостол Иаков первый установил порядок святой Литургии, то есть порядок псалмов, молитв и чтений из Священного Писания для подготовки к Таинству Причастия. Ар нашего времени сохранилась эта Литургия, которая совершается в Иерусалимской церкви раз в год, 23 октября, в день памяти апостола. За последние годы эта Литургия была переведена на славянский язык, и в некоторых церквах ее тоже совершают в день памяти апостола Иакова. По этой Литургии легче представить себе, как совершалось это Таинство в ранние христианские времена.

Святые мученики за веру Христову

С самого начала христианам пришлось страдать за свою веру. Сначала их преследовали иудейские власти, потому что иудеям казалось, что христиане – плохие евреи, что они прибавляют что-то новое и неправильное к закону, данному в Ветхом Завете пророком Моисеем. Очень скоро христиан стали преследовать римские власти. Римской империи принадлежала большая часть Европы, вся Малая Азия и вся Северная Африка. Повсюду Рим устанавливал свои законы, свою власть, повсюду проводил дороги, по которым шагали римские войска-легионы. Римляне не запрещали завоеванным народам молиться своим богам, но все должны были признавать власть Рима и считать Римского императора божеством. Все должны были приносить жертву перед статуей императора – бросать на огонь немного душистого ладана. Христиане послушно принимали римские законы, но они хорошо знали, что никакую власть на земле нельзя признавать за Бога. Они отказывались считать императора божеством, поклоняться статуе императора, приносить ей жертвы. Римские власти не могли поверить, что нельзя заставить людей сделать такую простую вещь – бросить немного ладана на огонь. Христиан стали преследовать, и преследования эти длились почти триста лет. Их казнили, сжигали, топили, бросали на съедение диким зверям в цирках, обвиняли во всяких выдуманных преступлениях, мучили на допросах. Нельзя сосчитать, сколько сотен тысяч христиан погибло за эти три века. Но чем больше преследовали христиан, тем крепче делалась их вера, тем сильнее становилась Церковь.

Святой священномученик Поликарп, епископ Смирнский

Святой Поликарп был сиротой, усыновленным богатой женщиной-христианкой, очень его любившей. Сохранился рассказ, что когда он еще был мальчиком, его приемная мать уехала на некоторое время и поручила ему следить за тем, как ведется хозяйство в доме. Юный Поликарп стал так щедро помогать бедным, нищим и голодным, что слуги пожаловались матери, когда она вернулась, говоря, что Поликарп раздал все запасы. Когда мать увидела, что запасов осталось еще достаточно, она хотела наказать пожаловавшихся на Поликарпа, но он упросил ее всех простить.

Жил Поликарп в ранние годы христианства, когда еще живы были люди, видевшие Иисуса Христа, Его смерть и Его Воскресение. Он встречался с апостолом Павлом и с Иоанном, любимым учеником Христа, когда они приходили проповедовать христианскую веру в город Смирну. Они же и рукоположили его в пресвитера-священника, а потом поставили его епископом города Смирны.

Поликарп был уже очень стар годами, когда в Смирне началось преследование христиан. Пришел приказ из Рима разыскивать всех христиан и заставлять их приносить языческую жертву. Раньше христиан судили, если только кто-нибудь доносил на них, а теперь их стали разыскивать. Было арестовано очень много христиан. Их судили, пытали, казнили. Сохранился древний документ – письмо христианской общины города Смирны другим церквам, в котором рассказано о смерти их епископа Поликарпа. Вот что в нем написано.

Преследования в Смирне все усиливались, и все чаще раздавались крики в языческой толпе: «Где Поликарп? Найдите Поликарпа! Заберите Поликарпа, он их глава!»

Поликарп не хотел оставлять города, но прихожане уговорили его ради них переехать в другой дом за городом. Помогло это ненадолго, и вскоре отряд римских солдат явился за Поликарпом. Поликарп жил в комнате на втором этаже, но солдаты схватили мальчика, игравшего во дворе. Несколько подзатыльников заставили мальчика провести солдат к епископу.

Поликарп принял солдат приветливо, предложил им угощение и попросил дать ему час времени, чтобы собраться. Этот час он провел в молитве.

Группа солдат, ведущая благообразного древнего старца, привлекала внимание проезжих. Остановилась и колесница, на которой ехали в город два сенатора. Может быть, они знали Поликарпа, или его наррк-ность поразила их, но они предложили подвезти его на своей колеснице. Солдаты позволили это.

Узнав, в чем дело, сенаторы стали убеждать старца Поликарпа:

– Разве так трудно принести жертву императору? Почтить его? Эти несколько слов спасут тебя от смерти!

Поликарп отмалчивался, но когда они продолжали убеждать его, он спокойно сказал:

– Никогда я этого не сделаю!

Слова его так раздражили сенаторов, что они спихнули Поликарпа с колесницы, и он продолжал свой путь пешком, прихрамывая на ушибленную в падении ногу.

Такие же уговоры продолжались у судьи:

– Ты Поликарп? -Да-

– Пожалей свою старость, пожалей свои седины! Откажись от Христа. Обещай, что ты воздашь божеские почести императору.

Судье было, по-видимому, действительно жаль отсылать на казнь кроткого, всеми любимого старца, который никому ничего плохого не сделал. Да и так легко было избавить его от казни! Разве трудно бросить несколько зерен душистого фимиама на огонь и сказать, что ты веришь в божественность императора ?

Но на все уговоры Поликарп отвечал: – Восемьдесят шесть лет служил я Господу и много доброго и благого получил я от Него. Как я могу теперь от Него отречься?

Никакие угрозы не могли смутить его. Судья приказал объявить, что Поликарп признан виновным и осужден на казнь – быть сожженным.

Солдаты разложили огромный костер вокруг столба, к которому был привязан Поликарп. Поликарп ждал смерти спокойно, не сопротивляясь. Когда пламя охватило его со всех сторон, казалось, он стоял невредим, окруженный сиянием. Один из солдат, может быть, сжалившийся над старцем, копьем ударил его и пронзил его сердце. Судья приказал сжечь тело святого Поликарпа, чтобы не отдавать его христианам.

Святая великомученица Варвара

Варвара была единственной дочерью овдовевшего отца-язычника. Она была красива и знатна, и любивший ее отец построил для нее высокую башню, чтобы она могла видеть и небо, и море, и леса, и поля, а ее бы никто не видел, кроме ее прислужниц. Отец считал, что простые люди недостойны видеть красоту его дочери. Любуясь красотой мира, Варвара стала задумываться о том, кто создал этот прекрасный мир. Рассказы ее прислужниц о языческих богах ее не удовлетворяли.

Отец Варвары решил, что ей пора выйти из своей башни. Когда он уехал в путешествие, Варвара стала встречаться с людьми и от них услышала об Иисусе Христе и о христианах. Всем сердцем захотела она креститься, и священник, пришедший под видом купца, крестил ее.

Вернувшись из путешествия, отец узнал, что Варвара стала христианкой, и стал жестоко преследовать ее, но ничем не мог заставить ее отказаться от веры. Тогда он отдал ее на суд, где ее начали мучить. Одна женщина, видя, как переносит Варвара все страдания, вышла вперед и объявила, что она тоже христианка. Их обеих казнили.

Святая великомученица Татиана

Святая великомученица Татьяна родилась в городе Риме у знатных и богатых родителей приблизительно через 200 лет после Рождества Христова. Отец ее был христианин, но скрывал это от императора, а дочь свою воспитал доброй христианкой.

В то время, когда Татьяна стала взрослой, император издал приказ всем жителям города явиться в языческий храм и там принести жертву богам. Татьяна отказалась сделать это, и поэтому ее схватили и стали мучить и бить, а она молилась за своих мучителей и просила Бога показать им свет истины. Татьяну присудили бросить на съедение льву в амфитеатре, но выпущенный зверь стал ласкаться к ней и лизать ее ноги. Татьяну опять привели на суд, и судья вынес ей смертный приговор. Вместе с ней казнили и ее отца, отрубив им головы.

Святая великомученица Екатерина

Екатерина родилась в III веке в Александрии, в знатной и богатой семье. Мать ее была тайной христианкой, но Екатерина о христианстве ничего не знала и не хотела знать. Она была очень красива, умна и хорошо образованна. Многие знатные молодые люди искали ее руки, хотели жениться на ней, но она всем отказывала, считая их недостойными ее.

Однажды она увидела во сне Божию Матерь с Младенцем на руках. От Младенца исходил свет, но когда Екатерина потянулась к Нему, Он от нее отвернулся, и Екатерина проснулась в слезах. Она обратилась к старцу-христианину, и он рассказал ей о Христе, о Его учении и вере, и что к Христу не могут приблизиться гордые, самолюбивые люди. Екатерина приняла эти слова к сердцу, изменилась и стала горячо молиться. Ей опять явилась во сне Божья Матерь с Младенцем на руках, и Младенец радостно обратился к Екатерине.

Римским императором в это время был Максимин, убежденный язычник. Однажды он прибыл в Александрию, и по этому случаю в главном храме должно было быть совершено торжественное языческое богослужение, на котором приносились и сжигались многочисленные жертвы. Все жители города должны были присутствовать. Пришла и Екатерина с несколькими служанками. Она приветствовала императора и стала говорить горячую речь, доказывая, что языческие боги придуманы людьми, и при этом цитировала древних философов. Император был поражен ее красотой, мудростью и ученостью и решил созвать самых известных ученых и философов, чтобы доказать Екатерине, что она не права.

Диспут состоялся при большом собрании людей, но Екатерине удалось, говоря кротко и разумно, убедить ученых. Приговоренные за это к смерти, они, прощаясь с Екатериной, кланялись ей в ноги, и она перекрестила каждого из них. Екатерину заключили в тюрьму и там долго мучили, но Бог давал ей силы все вытерпеть. Ее верой, ее словами так были поражены военачальник Порфирий и жена императора Августа, что они обратились в христианство, и император велел их казнить. Казнили и Екатерину, и она до последней минуты молилась за всех людей, чтобы Он просветил их светом веры.

Святая мученица Перпетуя

О большинстве святых мучеников мы знаем по рассказам свидетелей, которые потом передавались из поколения в поколение. Но об одной мученице сохранился удивительный древний документ – написанный ею самой дневник. Звали эту святую мученицу Перпетуя, она была молодая замужняя женщина двадцати двух лет, у нее был грудной ребенок, ее первенец. Происходило все рассказанное ею в древнем городе Карфагене, в 202 году.

Перпетуя была из богатой и знатной семьи, и отец ее, очень ее любивший, не был христианином. Когда поднялась новая волна гонений на христиан, схватили и бросили в тюрьму Перпетую, Сатурнина и верную служанку Фелицитату, ожидавшую ребенка, и еще несколько молодых христиан. Отец умолял Перпетую отказаться от Христа, пожалеть его, старика, и новорожденного сына. Она утешала отца, ласкала младенца и просила отца позаботиться о нем, но от веры своей она отказаться не могла. В тюрьме Перпетуя всех поддерживала и утешала, радовалась, что ей позволяли кормить ребенка.

Первым был казнен Сатурнин. Вскоре после его смерти Перпетуя видела удивительный сон: она стояла перед высокой, очень узкой лестницей, такой узкой, что подниматься по ней можно было только поодиночке. Из стен лестницы торчали острия и лезвия мечей и ножей, ранившие поднимающегося, но самое страшное было, что у подножия лестницы извивался страшный дракон-змей. Перпетуя видела во сне, как Сатурнин смело шагнул через змея и быстро поднялся по лестнице. Дойдя до верха, он обернулся и крикнул Перпетуе:

– Перпетуя, иди, я жду тебя... Смело переступи змея, а не то он погубит тебя!

И с этими словами он вошел в открывшуюся перед ним дверь, за которой был виден яркий свет.

Из этого сна мы можем понять, что чувствовали святые мученики: самое трудное было преодолеть страх перед гонениями, страх перед началом страданий. А решившись на мученичество, каждый должен был пройти свой путь сам, и тогда ему открывалась дверь к вечному свету и любви.

Перпетую и ее друзей приговорили к казни, бросив их диким зверям, на арене большого амфитеатра. Шли они на казнь радостные, с просветленными лицами.

Святой великомученик и победоносец Георгий

Когда мы слышим имя святого Георгия Победоносца, мы сразу представляем себе его так, как его обыкновенно изображают – верхом на коне, с копьем в руках, убивающим страшного дракона. На самом деле, в жизни, святой Георгий никакого дракона не убивал. О жизни его известно сравнительно немного, но почитать и любить его начали очень рано и почти во всех странах. Даже не христиане – мусульмане – и те любят и почитают святого Георгия.

Родился святой Георгий в III веке в Каппадокии. Он служил в римском войске, но в те времена римские воины были пешими. Начальники и товарищи Георгия полюбили его за храбрость и мужественную красоту, и в двадцать лет он уже был офицером. Сам император Диоклетиан хорошо знал его.

Император очень враждебно относился к христианам и издавал законы против них. Их книги приказано было сжигать, церкви разрушать, а самих христиан отдавать на мучения. Георгий был христианином с самого детства, и теперь он начал готовиться к смерти: раздал друзьям и бедным все свои деньги и отпустил на волю рабов.

Георгий явился к императору и открыто заявил, что он верит во Христа. Сначала император пытался разубедить его, но Георгий так хорошо защищал свою веру, что даже жена императора, царица Александра, приняла христианство. Георгия подвергли долгим страшным мучениям, но он все переносил твердо имужественно, и после самых страшных мучений Господь его исцелял.

Наконец Георгия приговорили к смертной казни, и вместе с ним император осудил на смерть свою жену. Она умерла по дороге к месту казни, а Георгий был казнен.

О великомученике Георгии сохранилось предание о помощи его против всякой злой силы. В стране, где он был похоронен, появилось страшное чудовище. Жители говорили, что это дракон или огромный змей. Страна эта была языческая, и языческие жрецы велели каждый день отдавать чудовищу кого-нибудь из детей. Наконец, очередь дошла и до единственной дочери царя. Ее привели к озеру и оставили там одну. Вдруг ей явился святой великомученик Георгий на белом коне. Она просила Георгия не оставаться с ней, так как тогда и он погибнет. Но святой Георгий, осенив себя крестным знамением и призывая на помощь Святую Троицу, поскакал на чудовище и ударом своего копья убил его.

Святой Георгий Победоносец стал символом добра, побеждающего зло. Его очень почитал император Константин, первый император, принявший христианство. Он построил несколько церквей во имя его. Русские цари приняли своим гербом изображение двуглавого орла с иконой святого Георгия Победоносца на груди. Англия тоже выбрала его своим покровителем. Детские и юношеские организации – скауты и разведчики – считают святого великомученика Георгия Победоносца своим покровителем и примером для подражания.

Святые равноапостольные, святители и преподобные

Святые великие раноапостольные цари Константин и Елена

Преследование христиан кончилось, когда в начале IV века римским императором стал Константин.

Детство и молодость Константин провел со своей матерью Еленой в небольшом их имении на гористом берегу Адриатического моря. Отец Константина командовал римскими легионами в далекой Галлии, на службе императора Диоклетиана.

Елена была христианка, хотя ей приходилось скрывать это. Константин вырос, окруженный лаской и любовью. Ему было семнадцать лет, когда на него неожиданно свалилось страшное несчастье: пришло письмо от отца, что император приказывает отцу развестись со своей женой Еленой и жениться на другой – на родственнице императора. Константину же император приказывал ехать к его двору в Никомедию, чтобы стать римским офицером. Волю императора нельзя было не исполнить, и Елена кротко покорилась решению мужа. Константину это было очень тяжело, так как он был воспитан матерью в христианском отношении к семейной жизни.

Несколько лет провел Константин при императорском дворе. Придворная жизнь была безнравственна. Все время устраивались заговоры и интриги, чтобы добиться власти. Измены, убийства были обычным делом. В языческих богов больше никто не верил.

Константин быстро продвигался на императорской службе. Он отличался храбростью и умом и хорошо понимал, что делалось вокруг него. Он видел, как бесстрашно погибали христиане за свою веру, как чисто и праведно они жили. Он беспокоился за мать, так как знал, что она – тайная христианка. Но самое главное желание в его жизни было стать хорошим римским военачальником.

Когда умер император Диоклетиан, началась новая борьба за власть. Теперь сам Константин захотел стать императором. Он думал, что Римская империя опять будет сильной и единой, если во главе ее будет один император, и все люди смогут жить и молиться по своей вере. Борьба длилась несколько лет.

Решительная битва между Константином и его противником произошла в октябре 312 года, в Италии. Под вечер накануне сражения Константин объезжал свои войска. Вдруг среди воинов поднялся шум, стали раздаваться громкие голоса. Все смотрели на небо. Лучи заходящего солнца скрестились так, что на небе стал ясно виден огромный крест...

Той же ночью Константину был странный сон или видение: ему явился Добрый Пастырь, – так любили изображать Христа ранние христиане, – несший на плече не овечку, а знамя, хоругвь, на которой стояли греческие буквы, означавшие имя Христа. Константин услышал голос, говоривший: «Сим победиши!», то есть: «Этим ты победишь!».

Константин приказал сделать изображение креста на знаменах своих войск, и войска его одержали победу.

Став императором, Константин сразу издал закон, «Миланский Эдикт», прекративший преследование христиан. Им были возвращены все отнятые церкви. Все желающие могли свободно принимать христианство. Была отменена казнь через распятие, и церковь получила право освобождать рабов. Был установлен воскресный день как день отдыха и молитвы. Константин заложил в Риме храм во имя св. Петра.

У Константина не лежало сердце к городу Риму, и он перевел свою столицу в Византию, которой дали новое название – Константинополь.

Много потрудилась для христианской церкви и ради Креста Господня царица Елена, мать Константина. Ей было семьдесят лет, когда в 320 году она поехала в Палестину с твердым намерением отыскать все места, связанные с жизнью Спасителя. Ею было найдено место Рождения Христа, место, где ангелы явились пастухам, место Преображения, Вознесения и Голгофы. Везде на всех этих святых местах святая царица Елена строила величественные храмы. Развалины и мозаики этих храмов находят до сих пор. Особенно потрудилась царица Елена, когда она искала Крест, на котором был распят Христос.

Царицу Елену в Иерусалиме встретили Патриарх Иерусалимский Макарий и правитель города. Они хотели помочь царице, но задуманное ею дело было почти безнадежным. Двести лет прошло с тех пор, как Иерусалим был совершенно разрушен римлянами, а потом заново отстроен императором Адрианом. Долгое время продолжала царица Елена свои розыски. Одно за другим, по ее указаниям, разбирались здания, рабочие копали землю, строили новые дома и переселяли туда людей из разрушенных. Царица сама изучала старинные планы города, собирала сведения. Наконец, дошла очередь до развалин языческого храма Венеры. И вот под этим храмом, глубоко в земле, копавшие нашли сначала скалу в форме черепа, на которой, по преданию, было место казни. Потом нашли в углублении три больших креста, тяжелых и потемневших от времени. Рядом с ними была и доска с надписью: «Иисус Христос Царь Иудейский». Оставалось узнать, который же из трех крестов был Крестом Господа нашего Иисуса Христа. К месту находки собралась большая толпа. По совету Патриарха Макария одного тяжелобольного старца по очереди приложили ко всем трем крестам. Когда он прикоснулся к третьему кресту, он пришел в себя и стал здоровым. Тогда Патриарх, встав на высокое место, стал поднимать, «воздвигать» Крест, чтобы все собравшиеся могли видеть его и поклониться ему. (С этого времени вся Церковь стала отмечать праздник Воздвижения Креста Господня).

Велика была радость царицы Елены. Заложив храм на месте распятия, она отправилась обратно в Константинополь и по дороге домой скончалась. Труд ее был завершен.

В 337 году императору Константину было шестьдесят пять лет. Здоровье его было расшатано, и он тяжело страдал. Чувствуя, что приближается конец, он решился сделать то, что он так долго откладывал -принять Святое Крещение.

Когда его внесли на носилках в церковь, он заставил приближенных снять с себя императорскую мантию и все знаки отличия. В простой белой одежде «оглашенного» он стал на колени и громко исповедал все свои грехи. После этого епископ крестил его.

Вернувшись домой, утомленный, он лег, заснул и во сне скончался. На лице его была видна улыбка, как будто он с радостью шел навстречу к Господу.

Святитель и чудотворец Николай, архиепископ Мир Ликийских

Имя святителя Николая знают и любят во многих странах и на востоке, и на западе. Страны, в которых он никогда не бывал, считают его своим покровителем и заступником. Учащиеся обращаются к нему, матери молятся ему о своих детях, больные просят его о помощи. Святитель всем кажется близким, доступным, скорым помощником. Кем же он был, где и когда он жил, как он помогал людям?

Святитель Николай родился в Малой Азии, в конце III века. Христиан тогда все еще преследовали, но родители Николая были добрыми и благочестивыми христианами. Жизнь в семье была счастливая и мирная, и Николай с детства любил молитву и богослужения, а когда вырос, с радостью стал священником. Рукоположил его дядя, епископ, которого тоже звали Николай. Став священником, святой Николай не только совершал богослужения, но и заботился о людях. Часто он помогал тайно, так, чтобы никто не знал, от кого пришла помощь. Сохранился рассказ, как святой Николай помог одному разорившемуся человеку. У этого человека было три дочери, и святой Николай три раза тайком подбрасывал ему кошельки с золотом, чтобы он мог, как в то время полагалось, дать приданое своим дочерям и выдать их замуж. Память об этом случае сохранилась во многих странах в форме легенды о Деде Морозе, которого называют Сайта Клаус и который приносит детям на Рождество подарки, тайком подбрасывая их под елку.

Однажды святой Николай плыл на корабле в Палестину. Плавание было спокойное, но святой говорил: «Я предвижу бурю и бедствие». И точно: небо покрылось тучами, подул сильный ветер, и волны готовы были поглотить корабль. Со слезами путники просили святого Николая молиться о них. Святой Николай успокоил ехавших с ним людей и стал молиться Господу, и тотчас волны утихли и настала тишина. Одному из корабельщиков нужно было подняться на мачту и, спускаясь оттуда, он упал и разбился о палубу, но святой Николай помолился о нем и исцелил его.

Поклонившись святым местам, святой Николай хотел уйти в пустыню и кончить свою жизнь вдали от людей. Но это не было угодно Богу, и святой Николай, после бывшего ему видения, решил вернуться на родину. Не желая жить в своем городе, где все его знали и помнили его милосердие, Николай пошел в Миры, большой город, где он никогда не бывал прежде. Святой Николай жил в Мирах как бедняк и каждый день, как только двери церковные отворялись, входил в храм Божий.

В то время скончался епископ того города, и церковный Собор должен был выбрать нового. На Соборе не было согласия, пока некоторые не сказали: «Господь Бог должен сам указать Свой выбор, будем, братья, молиться, поститься и ждать указания Божия».

В ту же ночь старшему епископу было откровение о том, что епископом города должен стать тот человек, кто первый утром войдет в храм. «Имя этому человеку Николай», – было сказано в видении.

Епископ рассказал об открытой ему воле Божией и перед началом утренней службы встал на церковной паперти, дожидаясь Божьего избранника. Святой Николай, по своему обыкновению, первым пришел молиться. Когда он вошел в притвор, епископ остановил его и спросил: «Как имя твое?». Святой Николай молчал. Вторично епископ спросил его то же. Тогда Николай назвал себя. «Следуй за мной», – сказал епископ, взял его за руку и ввел в храм.

Сначала святой Николай не решался принять священный сан, но уступил воле епископов и народа. Вспоминал он также бывшее ему видение Спасителя, подающего ему Евангелие, и Богоматери, возлагающей на него святительский омофор.

Став епископом, Николай сказал себе: «До сих пор я мог жить для себя и спасения своей души, теперь каждый миг моей жизни должен быть отдан другим». Забыв о себе, святитель стал отцом для сирот и для бедных, заступником за обиженных, благодетелем для всех.

Когда настало гонение на Церковь, святитель был заключен в темницу. Там тоже, забыв о себе, поддерживал он своими словами и примером страдавших с ним христиан. Но святитель не закончил своего подвига мученической смертью, так как новый император Константин принял христианство.

И снова святой Николай вернулся к своей пастве, чтобы нести на себе заботу обо всех прибегающих к нему. Сохранилась память о многих случаях его помощи и его чудес.

Однажды в Ликийской стране был голод. Святитель явился во сне купцу, грузившему в Италии свои корабли хлебом, дал ему три золотые монеты и велел плыть в город Миры в Ликийской стране. Найдя при пробуждении в своей руке золотые монеты, купец пришел в ужас и, не смея ослушаться святого, привез свой хлеб в голодную страну. Купец не скрыл от жителей чудесного видения, благодаря которому он привез им хлеб.

Один царь несправедливо осудил своих воевод на смерть. В темнице они вспомнили о святом Николае и со слезами стали ему молиться. Тогда святитель явился во сне царю и велел ему отпустить своих верных слуг.

– Кто ты, – спросил царь, – что смеешь угрожать мне?

– Я Николай, архиерей Мирликийский, – ответил святитель.

Царь разобрал дело и со славою отпустил воевод.

Святитель скончался в глубокой старости, но со смертью его помощь и чудеса не прекратились. Он остался верным другом людей, скорым помощником в бедах и болезнях. Он словно продолжает свое пастырское служение на земле и несет на своих плечах наши тяготы и скорби.

Собор трех великих вселенских учителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста

Мы часто слышим в церкви, как поминают «Святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста». Кто были эти святые? Почему их всегда поминают вместе и даже празднуют всех троих вместе?

Василий Великий и Григорий Богослов – сверстники. Василий родился в 329 году, а Григорий в 330 году, в той же части Малой Азии на берегу Черного моря. Они дружили с ранней молодости, и в их семейной жизни было много общего. В семье Василия были прославлены как святые его бабушка, его мать, старшая сестра и два младших брата. Отец Григория был святым епископом, святыми были прославлены брат его и сестра, а о матери своей, святой Нонне, сам Григорий писал: «Когда она молилась, казалось, что у нее нет никакой земной заботы, а когда она занималась хозяйством, никто не мог догадаться о глубине ее духовной жизни». Родные Василия и Григория были знатные и очень культурные люди, и юноши получили отличное образование в лучших школах своего времени – в Кесарии, Александрии и, наконец, в Афинах – в знаменитом университете языческого мира. Там они изучали историю, философию, литературу, математику, астрономию, а Василий еще и медицину, и на всю жизнь сохранили любовь к науке. Отвечая тем, кто считал, что христиане не должны изучать языческой мудрости, Григорий писал:

«Изучая все сотворенное Богом, мы стараемся познать Бога. Мы принимаем всякое изучение истины и отвергаем только то, что приводит к неправде, но и это изучаем, чтобы различая хорошее от плохого, находить слабость неправды и силу истины».

Григорий уже учился в Афинах, когда туда приехал Василий. Друзья поселились в одном доме, там у них было все общее и жили они душа в душу. Афины в то время все еще сохраняли вид древнего языческого города, всюду стояли статуи богов и прекрасные древние языческие храмы. Многих учащихся привлекало языческое почитание богов, как, например, молодого родственника императора Юлиания, который потом, сам став императором, постарался восстановить во всей империи языческую веру. Но лучшие из студентов объединялись вокруг Василия и Григория и оставались верны христианству.

Друзья закончили свое ученье в 355 году. Их убеждали остаться при университете и преподавать там. Григорий согласился на короткое время, а Василий чувствовал, что он призван к другому, и вернулся на родину.

По характеру Василий и Григорий были очень разные, хотя всегда оставались близкими друзьями. Василий был очень слабого здоровья, часто болел, но был очень деятелен и энергичен. Он был и богослов, и философ, и ученый, и врач. Он написал замечательное объяснение библейского повествования о сотворении мира, принимая во внимание научные знания своего времени. Был он и блестящим юристом, и его часто привлекали к разбору самых сложных судебных дел. Кроме того, он был отличным организатором и устроителем церковной жизни, но и к каждому отдельному человеку относился всегда с большой любовью и вниманием.

Григорий был поэт, мечтатель с неясным сердцем, которому не по душе была никакая практическая, административная деятельность. В священники его в конце концов поставили насильно, против его желания, но он покорился со словами: «...служитель Богу, который принес Себя в жертву, должен прежде всего себя принести в жертву Богу».

Истории жизни и трудов Василия и Григория тесно переплетались. Вернувшись из Афин в Кесарию, Василий решил уйти в монастырь. Он объездил многие монастыри в Египте, Сирии и Палестине, знакомясь с их устройством. Вернувшись в Кесарию, он роздал имение своих умерших родителей бедным и поселился в пустынной келье в лесу, около высоких гор. Там к нему стали присоединяться другие, и туда же приехал к нему Григорий. Пять лет прошли в суровой жизни, которую Григорий потом всегда вспоминал как самое лучшее и счастливое время своей жизни. Василий наладил тот порядок монашеской жизни, которому с тех пор старались подражать все монастыри. Основой всего были любовь друг к другу, бедность, молитва, труд, послушание, как можно меньше разговоров... В монастыре было несколько домов, в которых жило по двадцать-тридцать монахов в каждом. Была церковь, где монахи собирались несколько раз в день. Были столовая, библиотека, кухня, пекарня, разные мастерские и больница. Все монахи должны были трудиться в огороде, в пекарне, на кухне, плести корзины для продажи. Но Василий считал, что для их духовной жизни необходим и умственный труд. Образованные монахи читали богословские книги, а неграмотные должны были учиться читать и писать. Именно с тех пор, как Василий так хорошо наладил монашескую жизнь, вошло в обычай выбирать епископов непременно из монахов.

Василий и Григорий жили в очень трудные для Церкви времена. Когда христианство было принято во всей Римской империи (при Константине Великом) и прекратились преследования, в этих новых свободных условиях широко разрослись разные неправильные учения о Боге, об Иисусе Христе, о Святом Духе. Сторонники этих учений повели борьбу против православия, стараясь привлечь на свою сторону правителей и императора, а с этим начались и преследования православных христиан. Не удалось Григорию и Василию остаться в любимой ими монастырской тишине. Сначала отец Григория, епископ, упросил своего сына прийти ему на помощь, а потом и Василия епископ его города убедил стать священником и помогать ему в управлении церковью. Через несколько лет старый епископ умер и на его место был избран Василий. Василий же, к большому огорчению Григория, возвел его тоже в сан епископа.

Для Василия открылось новое поле деятельности, и в новое дело он опять вложил все свои силы и таланты. Его всегда слабое здоровье не выдержало таких трудов, и он прожил только восемь лет после того, как стал епископом.

Главным его делом было наладить заботу церкви о всех бедных, несчастных и больных. Он требовал, чтобы во всех частях его епархии были устроены больницы, школы и приюты. Позднее около Кесарии он создал целый «городок милосердия», который народ прозвал «Василиадой». В этом городке были особые отделения для каждого вида несчастья или болезней. Сам Василий не только заведовал всем делом, но и лечил больных и ухаживал за ними. При нем церковь начала считать себя ответственной за материальную помощь несчастным, бедным и больным.

Очень много заботился святитель Василий и о церковном богослужении. Много составленных им молитв мы слышим в церкви и теперь. Им был установлен порядок Литургии святого Василия, которую служат по воскресеньям Великого Поста, накануне Пасхи, Рождества и Крещения, в четверг на Страстной неделе, а также в день памяти святого Василия.

Больше всего пришлось пострадать Василию Великому в его борьбе за чистоту христианской веры. В его время появился человек по имени Арий, который учил, что Иисус Христос не Бог, а только очень святой человек. У него было очень много последователей, их называли «арианами», и к ним присоединился император. Власти старались запугать Василия разными угрозами. Сохранилась запись его разговора с посланным императором начальником-префектом, который только что приказал сжечь корабль, где находилось восемьдесят заключенных православных священников.

– Ты ничем не можешь меня испугать, – сказал префекту Василий. – Отнять у меня имущество? У меня только и есть вот эта старая одежда и полка книг. Изгнать меня? Я не принадлежу ни к какому месту, вся земля Божья, а я всюду только странник. Пытать меня? Мое тело такое слабое, что первый удар меня убьет. Убить? Смерть была бы для меня радостью, она приведет меня к Богу.

– Никогда еще никто так со мной не говорил, -удивился префект.

– Ты, вероятно, никогда не встречался с епископом, – ответил Василий.

Разговор этот произвел сильное впечатление на префекта и на императора, и Василия не тронули.

После восьми лет таких трудов силы оставили Василия, и он понял, что приближается конец. До самого конца его не оставляла дружеская забота о близких. Василий был очень дружен с врачом-евреем, который в душе принимал христианское учение, но не мог решиться креститься. В ответ на вопрос Василия, сколько ему осталось жить, врач сказал, что конец близок. Василий сделал вид, что не верит этому.

– Жизнью своей ручаюсь, – сказал врач, – что ты не переживешь этой ночи.

К утру Василию стало лучше, и он послал за своим другом-врачом.

– Ты видишь, я жив, а ты жизнью своей ручался, что я не переживу ночи. Значит, теперь твоя жизнь не твоя. Ты должен умереть для греха и родиться для новой жизни. Я сейчас окрещу тебя.

Собрав последние силы, епископ Василий прошел в крешальную комнату при церкви и там окрестил своего друга и всю его семью. Вернувшись домой, святитель лег и тихо скончался на следующий день, сорока девяти лет от роду.

Смерть Василия была страшным ударом для Григория. За два года он потерял любимого брата, св. Кесария, сестру, тоже святую, старца епископа и мать. Душа его была близка к отчаянию. Он сам говорит об этом в одном из своих стихотворений, но кончает его словами:

«Пусть тьма вкруг тебя в эту злую минуту,

Но сумрак исчезнет, и свет заблестит».

До нас дошло много песнопений, написанных святителем Григорием. До сих пор поется в церкви его рождественская песнь, и даже в славянском переводе чувствуется стихотворный ритм:

«Христос Рождается, славите!

Христос с небес – срящите! (встречайте)».

После смерти почти всех близких святой Григорий надеялся кончить жизнь в уединении и молитве, но жизнь его сложилась совсем иначе. Новый римский император отказался от арианства и захотел возродить почти совсем уничтоженную православную церковь. Он призвал Григория стать Константинопольским архиепископом (патриархом).

Когда Григорий прибыл в Константинополь, там не оставалось ни одной православной церкви. Он стал совершать Литургию в одной из комнат дома своей племянницы, в котором он остановился, и назвал эту комнату церковью Воскресения («Анастасией»).

Терпеливо, без раздражения, боролся святитель Григорий против ересей, кротостью привлекал к церкви отставших от нее. Любовью восстанавливал он порядок. Наконец, в 381 году был созван 2-й Вселенский Собор, который дополнил текст Символа Веры и ясно установил учение о Святой Троице. Святитель Григорий почувствовал, что мир в церкви будет легче восстановить, если он сам уйдет с места архиепископа Константинопольского. С разрешения Собора он это сделал и поселился один, в горах, недалеко от города, где когда-то был епископом его отец. Последние годы своей жизни он провел в молитве и уединении, продолжая писать богословские сочинения. Он умер в 390 году, шестидесяти лет от роду.

Дело святых Василия и Григория продолжил другой замечательный святой епископ – Иоанн Златоуст, живший только немного позднее (345–407 гг.). Во многом жизнь его была похожа на жизнь Василия и Григория – его мать была святая христианка, семейная жизнь его была счастлива, он получил отличное образование. И его из богатой и знатной семьи, от блестящей карьеры потянуло к монашеству, и после смерти матери он ушел в пустыню. Почти насильно его вызвали оттуда и посвятили в священники. Он прославился в Антиохии своими замечательными проповедями, в которых простым языком доводил до сердца людей самые глубокие истины. И он был слабого здоровья и говорил шутя, что тело его сделано из паутины.

Слава Иоанна была так велика, что когда умер Патриарх Константинопольский, на его место был назначен Иоанн. Его пришлось увезти из Антиохии обманом, так; как народ не хотел его отпускать: его повезли осматривать часовню за городом, там схватили и увезли на царской колеснице.

Став Патриархом Константинопольским, Иоанн продолжал жить бедно, не устраивал пиров, не приглашал гостей. Знатные люди осуждали его за это, а он все свои и церковные деньги тратил на помощь бедным. Главные трудности у него были с императрицей. Иоанн открыто осуждал в своих проповедях пышную праздную роскошную жизнь, а императрица иногда грешила именно этим. По ее желанию император велел отправить Иоанна в ссылку, но народ узнал об этом и взбунтовался, так что пришлось Иоанна вернуть.

Тогда сторонники императрицы собрали церковный Собор, который осудил Иоанна, даже не выслушав его. Его сослали в дальнюю горную страну Армению. Три месяца вели его по горным тропинкам и в дождь, и в страшную жару, не давая отдохнуть. Наконец, он изнемог окончательно, и пришлось остановиться в маленькой деревушке. Ночью ему явился во сне святой мученик, который когда-то был замучен в этом месте, и сказал ему: «Не унывай, брат Иоанн, завтра мы будем вместе!» На следующее утро Иоанн не мог встать. Он успел причаститься и умер со словами: «Слава Богу за все!»

От Иоанна Златоуста сохранилось много писаний и молитв. Им был составлен порядок Божественной Литургии, которую служат в православных церквах почти весь год.

Всех трех святителей празднуют раз в год вместе. По преданию, в Церкви шли споры о том, кто из них самый великий, и тогда все три святителя явились во сне Митрополиту и велели прекратить споры и праздновать их всех вместе.

Святой преподобный Роман Сладкопевец, певец Рождества Христова

Святой Роман родился в V веке в Сирии. Родители его были очень бедны, и он с ранней молодости работал, чтобы помогать им. Сначала Роман был прислужником и чтецом при церкви в Бейруте, а потом перебрался на такое же место в Константинополь – пышную и богатую новую столицу Римской империи.

Роман очень любил свое дело: всегда приходил в церковь первым, а уходил последним, зажигал лампады, убирал храм, читал и пел на клиросе.

В те времена, в конце V и начале VI веков, только начали складываться богослужения такими, как мы их теперь знаем. Порядок Божественной Литургии – обедни – был уже установлен. Службы же Вечерни, Утрени и другие состояли из чтения или пения ветхозаветных псалмов и песен. Так как эти чтения не были связаны с Евангельскими событиями и праздниками, то к ним стали прибавлять особенные песни – кондаки, в которых объяснялось событие, в честь которого был праздник. Такой кондак обычно пел один певец, часто сочиняя слова прямо во время богослужения – импровизируя. Вот почему надо было быть образованным человеком, чтобы исполнять обязанности церковного певца. Церковное пение Роман как раз и любил больше всего, и ему было очень горько, что по бедности он не мог получить хорошего образования.

Роман с радостью работал в Кирской церкви в Константинополе. Читая и прислуживая, он всегда горячо молился. Как-то раз в этой церкви служил сам Патриарх Константинопольский. Он обратил внимание на усердного молодого прислужника. «Отпустите его ко мне в собор Святой Софии, – сказал он священнику после службы. – Моим горделивым певцам полезно будет иметь товарищем юношу, который по-настоящему молится в церкви».

Нелегко было Роману в соборе. Все певцы, чтецы и прислужники получали одинаковое жалованье, и гордые софийские служки хвастались своими хорошими голосами, своим умением читать и сочинять стихи и возмущались, что неопытному Роману платили столько же, сколько и им. Романа постоянно дразнили, нападали на него, смеялись, что он и по-гречески говорит, как сириец.

Наконец, на Утрене в Сочельник Рождества, когда в соборе присутствовал сам император и весь его двор, товарищи вытолкали Романа на середину храма в тот момент, когда певец должен был петь кондак. «Ты получаешь одно с нами жалованье, так пропой сейчас одну песнь в честь великого праздника! Пусть все на тебя полюбуются!» Со слезами стыда Роман молчал. Не мог он ни сочинить, ни спеть рождественского кондака...

Кончилась служба, все разошлись, и храм остался пустым. Только перед иконой Божьей Матери стоял на коленях Роман, со слезами прося Ее помощи. Долго молился он, пока не успокоилось его сердце, и пошел спать в свою бедную комнатку. И тут во сне ему явилась Божья Матерь и тихим голосом сказала: «Открой твой рот!». Затем она вложила ему в рот бумажку, на которой было что-то написано. Роман проглотил записку и тотчас проснулся. На сердце его было радостно. Он чувствовал себя полным духовных сил, и в уме его появлялись прекрасные чудные слова. Когда во время Рождественской Всенощной наступил момент петь кондак, он сам поднялся на возвышение, устроенное для певца, и запел слова, которых еще никто никогда не слыхал:

ДЕВА ДНЕСЬ ПРЕСУЩЕСТВЕННАГО РАЖДАЕТ И ЗЕМЛЯ ВЕРТЕП НЕПРИСТУПНОМУ ПРИНОСИТ... (Сегодня Дева рождает Вечного, Превосходящего все существующее, и Земля приносит пещеру в дар Тому, к Кому нельзя приблизиться.)

Сила песни была так велика, что хотя никто не знал этих слов, весь народ подхватил последние слова:

НАС БО РАДИ РОДИСЯ. ОТРОЧА МЛАДО – ПРЕВЕЧНЫЙ БОГ. (Нас ради родился младой отрок – предвечный Бог.)

Вскоре после этого Роман был посвящен в диаконы Софийского собора. Он написал множество кондаков на все праздники. Он скончался около 556 года, окруженный любовью и почитанием всего народа.

Преподобная Мария Египетская

Сказание это было записано Патриархом Иерусалимским Софронием в VI веке, со слов старца Зосимы. Преподобная Мария скончалась 1 апреля 521 года. Памяти преподобной Марии Египетской посвящено пятое воскресенье Великого Поста.

Очень давно в богатом египетском городе Александрии жила красивая девушка по имени Мария. Жила Мария очень дурно, и грешила она не оттого, что она была бедна и одинока, а потому, что ей нравились все дурные удовольствия, ей весело было вести распутный образ жизни.

Один раз Мария увидела людей, толпившихся у корабля, который отплывал в Иерусалим на праздник Воздвижения Креста Господня. Ей тоже захотелось поехать – не для того, конечно, чтобы поклониться святым местам, а чтобы повеселиться и покутить в дороге. Всю дорогу Мария веселила молодых путешественников грязными песнями, учила их развратничать и, даже приехав в Иерусалим, продолжала делать то же самое.

Иерусалим был переполнен людьми, съехавшимися на праздник. В самый день праздника Мария оказалась в толпе, собравшейся у входа храма. Захотелось и ей зайти туда, но она никак не могла это сделать. Только протолкнется к дверям храма, а толпа ее оттирает, отпихивает... Это повторялось несколько раз, и, наконец, Мария почувствовала, что это не случайно, что какая-то сила не пускает ее в храм. Мария отошла в сторону и взглянула наверх: над дверью храма была большая икона Божьей Матери. Невольно она стала в нее всматриваться. Неожиданно точно луч света проник в ее душу и в этом свете она вдруг увидела всю грязь, всю мерзость, всю темноту своей жизни. Слезы полились из ее глаз. Она плакала, плакала и не могла остановиться.

– Матерь Божья! – прошептала она. – Ведь Ты Мать Того, Кто пострадал на кресте за всех грешных людей. Тебе не может быть приятно, чтобы такая скверная грешница, как я, смотрела бы на Тебя, но помоги мне, пожалей меня. Никто, кроме Тебя, не поможет. Сделай, чтобы я могла войти в храм, поклониться Святому Кресту. Поручись за меня Сыну Твоему, скажи Ему, что с этой минуты я оставлю свою грешную, блудную жизнь.

Мария двинулась к дверям. Никто ее больше не отталкивал. Она вошла в храм, поклонилась Святому Кресту, горячо помолилась и спокойно вышла на площадь. Она ясно почувствовала, – как будто какой-то голос ей это говорил, – что она должна уйти из города, от людей, уйти далеко в пустыню и там молитвой очистить свою бедную грязную душу.

Какой-то прохожий увидел заплаканную усталую Марию, подал ей милостыню, несколько мелких монет. Она купила себе хлеба, расспросила о дороге и побрела к реке Иордан. Солнце уже заходило, когда она дошла до церкви, стоявшей на берегу. Там она отдохнула, умылась в реке, вошла в церковь, причастилась, поела хлеба, перебралась на лодке на другой берег и ушла далеко-далеко в пустыню.

Сорок семь лет никто ничего не слыхал о Марии и не видел ее.

На берегу Иордана стоял древний монастырь. В него поступил пришедший из другого монастыря старец Зосима, давно мечтавший найти самых святых людей, самых великих подвижников, которые научат его, как надо жить. В Иорданском монастыре был обычай: всем монахам, после того как они причастятся, на первой неделе Великого Поста уходить в пустыню. Они перебирались на лодках через Иордан и там расходились в разные стороны по пустыне. Весь Великий Пост каждый монах постился и молился в одиночестве, кто как мог, а к Вербному Воскресенью все возвращались в монастырь. Ушел в пустыню и старец Зосима.

Много дней шел Зосима на восток, желая уйти в самую глубину пустыни. Однажды, когда он молился, показалось ему, что он видит как бы тень человеческую, обожженную солнцем, с белыми волосами и безо всякой одежды. Зосима хотел подойти, но человек бросился бежать, и как Зосима ни старался, он не мог его догнать.

– Зосима, – наконец услышал он издалека голос, – если хочешь дать мне, грешной женщине, твое благословенье, брось мне что-нибудь из твоей одежды.

Пораженный тем, что неизвестная ему пустынница назвала его по имени, Зосима бросил ей свой плащ, и тогда она позволила ему приблизиться к ней. Тут и узнал Зосима повесть бывшей грешницы.

Долго беседовали они, долго рассказывала ему Мария (только имени своего она не называла) о своей трудной жизни, о своей борьбе со злыми силами и как, наконец, она нашла мир душевный и радость о Господе. Прощаясь с Зосимой, Мария просила его никому ничего о ней не говорить, а на будущий год остаться на весь Великий Пост в монастыре и в Четверг на Страстной неделе прийти на берег Иордана со Святым Причастием.

Так старец Зосима и сделал. Через год, неся Святое Причастие в малой чаше, он дошел до Иордана и стал ждать. Наступила ночь. Луна ярко сияла, и на другой стороне реки Зосима увидел фигуру Марии. Она подошла к реке, перекрестила ее и пошла по воде, как по суше. Поклонившись в ноги старцу и горячо помолившись, она причастилась Святых Тайн. Еще раз они побеседовали, и Мария подкрепилась несколькими зернами риса, принесенного Зосимой. Уходя, Мария опять просила Зосиму прийти через год на то место, где он ее встретил в первый раз.

Прошел год, и старец Зосима исполнил просьбу Марии и пришел в пустыню. Но он уже не нашел ее в живых. Тело ее лежало на песке, руки были сложены крестом на груди, а на песке виднелись написанные ею слова: она просила старца похоронить ее по-христиански, называла свое имя – Мария – и указывала день своей смерти, тот самый день, когда Зосима причастил ее год тому назад.

И еще одна тайна открылась в тот день старцу Зосиме – и дикие звери чувствуют святость людей. Зосима раздумывал, как ему выкопать могилу, когда у него нет лопаты. Вдруг он увидел льва, который подбежал к святой и стал лизать ее ноги. Потом лапами лев вырыл яму, и Зосима положил в нее тело Марии, засыпал песком и помолился над ней. Сделав это, старец пошел обратно в монастырь, а лев вернулся в дальнюю пустыню.

Святой преподобный Иоанн Дамаскин

В середине VIII века на базаре города Дамаска бойко шла торговля рабами. Во время своих набегов на побережье Средиземного моря арабы разоряли города и деревни и увозили жителей, чтобы продать их в рабство. Вся Сирия и Палестина были завоеваны арабами, и власть их постепенно распространилась на Северную Африку и Испанию.

Однажды мимо базара проходил знатный сириец Мансур со своим сыном Иоанном. Он заметил среди продающихся на базаре рабов старого человека, не похожего на других. Умное лицо его было спокойно, ясные глаза смотрели внимательно и без страха. Мансур разговорился со стариком и узнал, что он ученый монах и зовут его Косьма. Во время набега на Италию он был взят арабами в плен и перевезен в Дамаск.

В этой встрече Мансур увидел исполнение своего давнего желания. Он искал учителя для своего единственного сына, который мог бы передать ему всю мудрость древних греческих философов в свете христианской веры. Мансур сразу купил монаха и привез его к себе домой. Монах Косьма стал любимым и уважаемым учителем мальчика Иоанна и его товарища, по имени также Косьма. Учитель дал своим ученикам отличное образование и, закончив это дело, ушел в монастырь. Иоанн же занял ту должность при калифе, которую раньше занимал его отец.

В это время среди христиан стало распространяться мнение, что нельзя молиться перед иконами. Это было влияние арабской культуры. Арабы были магометане, они тоже верили в Единого Бога, но Иисус Христос был для них только святой человек, и Бог был для них так далек от земной жизни, что Его нельзя было изображать. Христиане верили, что Бог так возлюбил людей, что Сам стал человеком и пострадал за них. Божье благословение лежит на всем земном, на всем добром в человеке, и мы хвалим Бога не только мыслями, но и всем, что мы делаем во имя Его – и добрыми делами, и музыкой, и пением, и искусством, и изображениями.

Иоанн Дамаскин защищал святость икон своими проповедями и писаниями. Греческий император того времени Лев был иконоборец, то есть противник икон. Чтобы погубить Иоанна, он послал калифу письмо, в котором был подделан его почерк. В этом письме Иоанн будто бы предлагал изменить калифу и отдать город Дамаск грекам. Калиф поверил доносу и, не выслушав Иоанна, приказал отрубить ему кисть правой руки. Но по молитве Иоанна перед иконой Божьей Матери рука его чудесно срослась и остался только узенький шрам вроде браслета. Калиф поверил, что Иоанн не виноват, и просил, чтобы он вернулся на свое прежнее место.

Но Иоанн хотел другого: он хотел уйти в монастырь, стать монахом и проводить жизнь в молитве. Оставив все свое богатство, с одной сумкой и посохом в руках отправился Иоанн пешком в тот монастырь, где кончил свою жизнь его любимый учитель и где теперь был монахом его товарищ детства Косьма.

Один из старцев монастыря, простой и очень строгой жизни монах, согласился взять Иоанна к себе в ученики. Но старец боялся, что Иоанн все еще может гордиться своей ученостью и тем положением, которое он занимал при калифе, поэтому он запретил Иоанну писать или сочинять церковные песнопения без разрешения. Он нарочно посылал его в самой бедной одежде продавать корзины, сплетенные монахами, на базар в Дамаск, где Иоанна все знали как знатного и богатого любимца калифа.

Однажды у одного монаха умер его любимый брат. В те времена служба погребения еще не была окончательно составлена. Можно было вставлять в службу особые новые молитвы и песнопения. Монах, зная талант Иоанна, умолял написать ему в утешение погребальное песнопение. Иоанн долго отказывался, так как его старца не было в то время в монастыре, а он ничего не хотел писать без его позволения. Наконец, Иоанну стало жалко брата, и он написал песнопение, которое до сих пор поется в церкви во время похоронной службы.

Во время слркбы, когда Иоанн с другими монахами пел новые молитвы, вернулся старец. С гневом прогнал он от себя Иоанна, уверенный, что Иоанн хочет себе славы и похвал. Долго Иоанн просил прощения, долго все монахи умоляли старца простить Иоанна, не выгонять его из монастыря. Наконец, старец согласился оставить Иоанна в монастыре, но приказал ему делать самую грязную работу. Иоанн с радостью взялся за это.

Ночью старцу было видение: ему явилась Божья Матерь и сказала: «Зачем ты закрыл источник, из которого должна течь чистая вода? Зачем не даешь ты Иоанну петь новые песни Господу Богу?».

Старец был поражен. Он сразу пошел к Иоанну и, поклонившись ему, сказал: «Прости меня, что я по моей грубости и по моему незнанию мешал тебе. Что Дух Святой положил тебе на сердце, то открой в песнях всем людям! Так сказала мне Божья Матерь».

Много-много молитв и песнопений сложил святой Иоанн Дамаскин в честь великих христианских праздников, и мы постоянно слышим их в церкви и сейчас.

Святые равноапостольные Кирилл и Мефодий, учителя славянские

Улетел! Улетел!... Зови его!

Константин уже несколько раз пытался зазвать своего любимого сокола. Он и по имени звал его, и свистел ему, и махал птичьим крылом, которым обычно приманивают соколов, но ничего не помогало. День был ясный и ветреный, и сокол поднялся так высоко, что не мог справиться с воздушным течением. Сокола уносило, любимого сокола Константина, полученного им в подарок год назад, которого он сам обучил соколиной охоте и который охотился лучше всех других соколов.

Несколько часов оставался Константин в поле, пока не потерял надежды, что сокол его вернется. Дальше ждать не стоило. Товарищи сочувствовали Константину – соколиная охота была их любимой забавой, и потерять хорошего сокола, да еще им самим обученного, было настоящим горем.

Медленно возвращался Константин домой. Отец его занимал важный пост в Салониках, портовом городе Византийской империи, на берегу Эгейского моря. Тринадцатилетний Константин был младшим из семерых детей. В дружной и счастливой семье все дети были способные и хорошо учились. Старший брат был уже на государственной службе в другом городе. Помогло ему знание славянского языка. Константин тоже с детства хорошо говорил по-славянски. В Салониках жило много славян, бывших пленников и рабов, захваченных греками в их постоянных войнах со славянами. Среди приятелей Константина было много славянских мальчиков. Они вместе играли на берегу моря, ловили рыбу, охотились...

Потеряв сокола, Константин был в отчаянии. Перед глазами его все еще виднелась исчезающая в небе черная точка – его любимый сокол. Он не мог ни о чем другом думать, отказался от ужина, не спал всю ночь. Не поев и утром, он вышел из дома голодный и усталый. Ему не хотелось видеть никого из домашних, не хотелось слышать их утешений. Да и вообще не хотелось видеть людей. Проходя мимо церкви святого Димитрия, покровителя города Салоники, он решил спрятаться там и отдаться своим мрачным мыслям.

«Не стоит жить, – думалось ему. – Все, что есть в жизни хорошего, может погибнуть в одну минуту. И горя от этого больше, чем радости».

Казалось ему, что он опускается на самое дно какой-то темной пропасти.

Вдруг он вздрогнул. Ему явилась мысль, которая как будто осветила его: «Да ведь это не настоящая жизнь. Все то, о чем я думал, – ведь это не самое важное. Ведь есть и другая жизнь, и радости этой другой жизни – они настоящие, их нельзя уничтожить. Вот эту другую жизнь я и стану искать, ее я должен найти».

Так началась настоящая жизнь Константина, которого мы знаем как великого святого Кирилла, который вместе с братом своим Мефодием принес христианство нашим предкам-славянам. (Почему Константин стал Кириллом, а Мефодий не поменял имени? Константин был иеромонахом, перед смертью он принял схиму и новое имя Кирилл).

После перемены, происшедшей в нем, Константин с увлечением стал изучать все науки своего времени. А наука в IX веке занималась не столько изучением природы и физических законов, сколько стремилась понять смысл жизни, тайну всего существующего, тайну существа Божия. Когда любимый учитель Константина уехал, юноша не впал в отчаяние, как после потери сокола, а только молился Богу, чтобы перед ним открылся путь к лучшему познанию Бога. И действительно, через несколько месяцев Константин был выбран, чтобы ехать в Константинополь учиться вместе с сыновьями императора. Шесть лет занимался он там, а потом был назначен заведовать библиотекой императора и преподавать философию в той же школе, где он учился.

Когда Константину было двадцать четыре года, император Михаил, бывший его товарищ по школе, просил его принять участие в посольстве в Вирию, находившуюся под властью арабов-магометан. Арабы задавали членам посольства самые разнообразные вопросы, а Константину было поручено отвечать на те вопросы, которые касались христианской веры. Арабы спросили его: «Мы верим в Единого Бога, сотворившего все, и мы не понимаем, как вы можете верить в Единого Бога и в то же время говорить, что Он – Святая Троица – Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой?» – «Разве вы не видите солнца? – отвечал Константин. – На небе светит одно солнце, дающее жизнь всему на земле. Солнце одно, но мы говорим о его форме, о его тепле, и о свете, который оно дает. Солнце одно. Форма, свет и тепло – это все есть единое солнце».

Вернувшись в Грецию, Константин поступил в монастырь, где уже находился его старший брат Мефодий. Теперь братья стали работать вместе. Их послали к хозарам, племени, кочевавшему по степям, которые несколько веков позднее стали частью России, Украиной. И тут братья сумели установить дружеские отношения с хозарами, добиться разрешения христианам иметь свои церкви и обратить многих хозар в христианство.

Едва братья успели вернуться в Константинополь, как их послали на проповедь в Болгарию. Два года провели они там, пешком обходя горы и леса дикой, бездорожной страны, страдая от холода, голода и жажды. Когда они вернулись в Константинополь, здоровье Константина было очень расстроено, и он был очень слаб.

К нему опять обратился его друг, император Михаил.

– Константин, философ мой, – смущенно говорил он, – я знаю, ты болен, ты устал, но твоя работа так нужна! Князь Моравский Ростислав просит нас прислать ему христианских миссионеров. Как могу я отказать ему?

Константин был готов пожертвовать своим здоровьем. Но теперь он знал, что необходимо иметь для того, чтобы проповедовать христианскую веру.

– У славян существует письменность? Есть ли у них азбука? Могут ли они писать?

– Нет, – отвечал император. – Мой отец и дед пытались изобрести славянскую азбуку, но у них ничего не вышло.

– Разве можно писать пальцем по воде? – отвечал Константин. – А если я составлю славянскую азбуку и переведу все, что могу, на славянский язык, греки не станут говорить, что я еретик?

Он знал, что греки хотели подчинить себе славянские страны и сделать славян греками. Но император понимал, что для того, чтобы обратить в христианство целую страну, нужно было дать всему народу возможность молиться на своем языке.

Братья Константин и Мефодий уединились в монастыре. За несколько недель они составили славянскую азбуку и перевели Евангелие. Первые слова, написанные ими по-славянски, были: «В начале бе слово и слово бе у Бога и Бог бе слово...» (Евангелие от Иоанна, которое читается на Пасху).

С большим успехом проповедовали братья христианство славянам, но пришлось им там столкнуться с миссионерами западных христианских стран. К этому времени, хотя официально Церковь была едина во всем мире, наметились уже многие различия между Византией на Востоке и Римом на Западе. Германские христиане считали, что читать Слово Божие и совершать богослужение можно только на трех языках – еврейском, греческом и латинском. Совершать Литургию на славянском языке им казалось ересью. Немецкие проповедники пожаловались Римскому папе на братьев Кирилла и Мефодия. Пришлось им совершить длинный и тяжелый путь, чтобы явиться к папе в Рим. Римский папа одобрил их, и переведенные братьями на славянский язык церковные книги были положены на престол в церкви святого Климента. В нескольких церквах в Риме была совершена Литургия на славянском языке.

Силы Константина кончались. Он чувствовал, что смерть приближается, и ждал ее с радостью.

Только при смерти Константину было дано имя Кирилл, и под этим именем он известен в Церкви, как святой, равный апостолам. Умер он в 869 году, молясь за детей своих, обращенных им в христианство славян. Брат его Мефодий стал епископом и вернулся в Моравию.

Ученики святых Кирилла и Мефодия продолжали их дело; хотя христианская Церковь Моравии перешла в руки германских миссионеров, труды святых братьев открыли дорогу проповеди православной христианской веры среди восточных славян.

Святой Григорий Палама, архиепископ Фессалоникийский

Очень часто, когда подвижники хотели уйти в монастырь или в пустыню, чтобы там в одиночестве молиться Богу, родители или их семьи не хотели их отпускать и горевали о них. Не так было, когда решил уйти в монастырь Григорий Палама, двадцатилетний юноша, сын знатного и богатого советника Византийского императора, живший в XIV веке. Для Григория уйти в монастырь было такой радостью, что он увлек этим всю свою семью: мать его, братья и сестры, и даже слуги их дома бросили все, что им принадлежало, и тоже поступили в монастыри. Отца он потерял в ранней юности. Мать его и сестры были в одном монастыре, а он и братья его пришли на Афон.

Время, когда жил Григорий, было трудное. Уже много веков прошло с тех пор, как жили такие великие учители Церкви, как Иоанн Златоуст или Василий Великий. Византия долго оставалась самым культурным и блестящим центром мира, в то время как Римская западная империя распадалась и нашествия варваров почти уничтожили насажденное там христианство.

К XIII веку на Западе образовались новые сильные государства: Франция, Испания, Англия, Германия и другие. Все они подчинялись Римскому папе и были отделены от православной Церкви. Теперь же, в XIV веке, Византийская империя погибала под ударами турецкого султана и приближались ее последние дни.

В Западной Европе начался тот расцвет искусства, литературы и философии, который называют «Ренессанс». Вновь открыты были древние, дохристианские философы. Увлекаясь этими философами, многие образованные люди отвернулись от христианского учения и начали говорить о «неведомом Боге», о том, что Бога никто никогда не знал и не видел, что пытаться приблизиться к Богу невозможно. В ответ на это с зашитой православного учения и выступил святой Григорий Палама.

К тому времени Григорий уже много лет прожил в монастырях на святой горе Афон. Потом он был рукоположен в священники и, наконец, в епископы города Салоники. За свою твердую православную позицию он стал подвергаться нападкам. Его обвиняли в ереси, требовали, чтобы он отказался от того, чему он учил, заточили в тюрьму, освободили, снова обвинили. Лишь под конец он был окончательно оправдан церковным Собором. Но и тут, когда он возвращался на корабле в Салоники, он был захвачен в плен турками и продан в рабство. Только через несколько лет его друзья смогли выкупить его на свободу.

В чем же заключалось учение святого Григория?

На святой горе Афон Григорий научился особенной внутренней молитвенной тишине, которую называли греческим словом «исихия». В этой тишине афонские монахи старались научиться все время, без перерыва, с каждым дыханием, обращаться к Господу Иисусу Христу, так что в конце концов молитва в них совершалась все время – и когда они работали, и когда с кем-нибудь говорили, и когда они отдыхали. Достигшие такой молитвы действительно ощущали близость Бога, видели особый свет Божий, так, как это было и у недавно жившего нашего великого святого Серафима Саровского.

Святой Григорий Палама учил, что никто не может видеть Бога в Его сущности, но Бог являет Себя в действии («энергия» по-гречески). В Сыне Своем, Господе Иисусе Христе, Он принял нашу человеческую природу, и этим открыл нам дорогу к Себе. В молитве, в церковных Таинствах мы причащаемся, соединяемся с Богом и получаем дары Духа Святого.

Святитель Григорий Палама умер шестидесяти трех лет, в 1359 году. Последними словами его были: «К небесам, к небесам, к Свету...». В день его смерти, 14 ноября, и также во второе воскресенье Великого Поста Церковь празднует его память, показывая этим, как важно каждому христианину стараться постоянной молитвой приближаться к Богу.

Святые земли русской

Первая русская святая – святая блаженная княгиня Ольга

Больше тысячи лет тому назад по реке Днепру, его притокам, вокруг озера Ильмень и по реке Волхову жили наши предки – славяне. До сих пор находят следы славянских поселений там, где теперь находятся города Новгород и Киев. Славяне занимались охотой, рыбной ловлей, земледелием, добывали мед и воск и воевали между собой. Через земли славян шел «Великий Водный Путь», по которому из Балтийского моря по реке Неве, ладожскому озеру, реке Волхову, озеру Ильмень и реке Ловати плыли на своих ладьях скандинавские купцы «варяги». Из Ловати ладьи перетаскивались «волоком» до верховьев Днепра и оттуда плыли до Черного моря и Византии.

Старинное предание рассказывает, что, устав от раздоров между их разными племенами, славяне решили поставить себе князя и пригласили князя Рюрика из варяжского (скандинавского) племени «Русь» княжить в Новгороде. После него стал княжить его сын Игорь.

Славяне были язычниками. Они верили, что богов много: бог солнца, богиня Мать Сыра Земля, бог грома, бог воды, бог леса. Этим богам они приносили жертвы, иногда даже убивая людей в дар богам. Главным законом была месть – убийством за убийство.

Понемногу до славян стали доходить слухи и о другой вере, о христианстве. Известно, что в IX веке в Киеве была уже христианская Церковь. Первой княгиней, принявшей христианскую веру, была княгиня Ольга, жена Игоря. Вот какие предания сохранились о ее жизни.

Однажды молодой князь Игорь охотился на берегу реки Великой. Ему понадобилось переправиться через реку, но лодки не было. Вдруг он увидел, что кто-то плывет в челноке. Это была Ольга. Он дал ей знак, и она перевезла его на другой берег. Во время этой короткой встречи Ольга произвела на Игоря сильное впечатление. Когда потом Игорю пришло время жениться, он вспомнил о ней, послал отыскать ее – и Ольга стала русской княгиней, женой князя Игоря.

Сын их Святослав был еще малолетним, когда был убит Игорь и за него стала управлять русской землей Ольга. Она объезжала все области, наводила порядок, судила мудро и справедливо. За это ее все полюбили и она приобрела славу мудрой правительницы.

Среди киевлян в то время было уже много христиан. Из разговоров с ними Ольга поняла, что ее языческая вера ложная, и ее стала привлекать вера христиан. За смерть своего мужа она отомстила жестоко: таков был закон ее веры. Но совесть ее говорила ей, что она поступила слишком жестоко: за смерть одного погубила сотни, умертвила больше невинных и беззащитных, чем виновных. А от христиан она слышала, что Бог велел прощать врагов, молиться за них, делать им добро, даже любить их. Ольга почувствовала правду этих евангельских слов и решила стать христианкой.

Для этого она отправилась в Византию, столицу тогдашнего славного греческого царства. С нею поехала многочисленная свита. Русскую княгиню в Византии встретили с честью и торжественно. Крестил ее сам Патриарх, а император был ее крестным отцом. Вместе с княгиней крестились и многие из ее свиты.

Вернувшись в Киев, княгиня сразу начала строить церкви. По преданию, ею были построены храмы в Киеве, в Витебске и в Пскове. Это были, по всей вероятности, небольшие деревянные церковки, где могла поместиться сотня-другая людей. Убранство этих первых храмов на Руси было не особенно богатое и красивое, но это были свечечки, зажженные рукою Ольги во тьме языческой, и светили они тихим светом Христовой веры, и звали наших предков служить Богу живому.

Как-то, поехав навестить свою родину (вблизи нынешнего города Пскова) княгиня Ольга увидела на берегу реки Великой три светлых луча, освещающих крутой берег. Княгиня поставила на этом месте большой крест и предсказала, что здесь будет стоять большой храм во имя Святой Троицы и вырастет большой город. И Действительно, еще при ее жизни здесь был построен храм, вокруг него стали селиться люди и скоро вырос большой город – теперешний Псков.

Княгию очень огорчало, что сын ее Святослав оставался язычником. Она говорила ему:

– Я, сын мой, познала Бога и радуюсь; если ты познаешь Его, ты тоже радоваться начнешь!

Воинственный Святослав отвечал, ей:

– Как я могу принять другой закон? Моя дружина будет смеяться надо мной!

Утешалась Ольга тем, что Святослав не запрещал другим принимать христианскую веру.

На попечении княгини находились ее внуки: Владимир, Олег и Ярополк. Она воспитывала их по-христиански, но не смела крестить, боясь сына-язычника. Труды ее оказались не напрасными. Летопись упоминает о Ярополке, что он «был муж кроткий, милостивый ко всем, любил христиан. Сам не крестился народа ради, но никому не запрещал». Владимир гораздо позднее сам крестился и крестил весь народ в христианскую веру. Люди тогда вспоминали княгиню Ольгу и говорили:

– Если бы не добра была греческая вера, то Ольга не приняла бы ее – ведь она была мудрая.

Конец жизни своей Ольга провела в молитве, посте и заботе о бедных и больных. Умерла она в 969 году, когда ей было больше восьмидесяти лет.

«И плакался о ней, – говорит летописец, – сын ее и внуки и люди все плачем великим».

Похоронили ее как христианку, а при князе Владимире тело ее перенесли в каменную церковь. В летописи написано об Ольге:

«Она первая вошла в царство небесное от Руси. Ее славят все сыны русские, потому что и по смерти она молится Богу за Русь».

Святые мученики Варяги Федор и Иоанн

Медленно поднимался Иван с отцом своим Федором по крутой дороге от реки к городу. Недалеко уже было до деревянных стен Киева, из-за которых виднелись крыши башен и домов.

– Батюшка, – обратился мальчик к отцу. – Зачем нам так далеко ходить надо, чтобы Богу молиться? Ведь у нас же есть церковь в Киеве. Помнишь, мы раньше туда ходили, к святому Илье?

– Что же делать, сынок, – отвечал Федор. Его суровое лицо с длинными усами и бритым подбородком всегда делалось ласковее, когда он говорил с сыном. Федор был варягом, дружинником киевского князя Владимира. Вместе с князем сражался он, когда Владимир добывал Киев, вместе с ним воевал против кочевников-печенегов, нападавших на Киев. Не успела княгиня Ольга, бабушка князя, обучить его христианской вере, вот и не любит он христиан. А душа его Бога ищет. Ведь вот какого Перуна он велел построить перед своим княжеским домом: Перун-то деревянный, а голова серебряная, глаза и усы золотые! Князь думает, Перун недоволен, что в городе христианская церковь, вот он и запретил своим людям там собираться. А как же нам без церкви? Мы и ходим тайком в лес, и грек-священник там нам обедню служит. Потерпеть надо.

– Да что ж, я не жалуюсь, в лесу тоже хорошо, -отвечал Иван. – Вот мы уж и дома скоро.

В это время за поворотом улицы послышался шум. Отец с сыном ускорили шаги. Свернув в переулок, где стоял их дом, они увидели, что с другой стороны к дому идет толпа людей. Впереди шел старик в длинной белой одежде. Его седые волосы развевались по ветру, глаза блестели странным огнем. Опираясь на длинный посох, он быстро шел впереди толпы и выкрикивал какие-то слова.

– Скорей, Иван, беги домой да дверь покрепче за собой закрой. Ох, не к добру это идет к нам старик. Он ведь старший жрец Перунов!

Иван успел добежать до дома, а Федор встретил жреца в дверях.

– Что тебе нужно от меня, старик? – спросил он, когда окруженный толпой старый жрец остановился перед его домом.

– Воля Перуна! Воля Перуна! – громко воскликнул старше. – Перун дал князю победу над врагами. С богатой добычей вернулся князь из похода. Теперь надо принести жертву в благодарность Перуну. Жребий выпал на твоего сына. Нет жертвы приятней Перуну, чем молодая жизнь, и вот твой сын Иван будет этой жертвой. Великая честь тебе отдать сына Перуну. Выполняй волю Перуна!

«Воля Перуна! Воля Перуна!» – загудела толпа. Федор побледнел. Строго сдвинулись его густые брови.

– Перун нам не Бог, – твердо отвечал он. – Вы сами его сделали из дерева. Он не ест, не пьет, не говорит. Сегодня он есть, а завтра сгниет. Бог один. Он сотворил небо и землю, звезды и луну, солнце и человека. Не дам я моего сына в жертву вашему Перуну.

– Как смеешь ты говорить такие слова?! – гневно воскликнул жрец, грозно поднимая посох. – Перун требует в жертву твоего сына. Я сам бросил жребий, и он указал на него.

В толпе поднялся шум. Раздались крики: «Давай сына», «Ты враг Перуну!», «Смерть врагам Перуна!»

Федор быстро поднялся на крыльцо и скрылся в доме, захлопнув за собой дверь.

– Иванушка, где ты?

– Здесь, батюшка, я с тобой! – И Иван крепко прижался к отцу.

– Со мной, со мной, Иванушка. Вместе и пойдем с тобой к Отцу нашему небесному. Не бойся, теперь скоро!

На минуту шум перед домом затих. Опять раздался голос жреца:

– Последний раз говорю. Отдай сына в жертву Перуну. Если не отдашь – оба умрете. Вот у меня факел в руке – оба сгорите!

Громко, так, чтобы было слышно на дворе, ответил Федор:

– Не отдам сына вашему идолу. Оба вместе отойдем к Господу!

В дверях показались отец с сыном. Они не пробовали бежать. Видно было, как Федор показал Ивану на небо и как оба они перекрестились.

В одну минуту от факела в руках жреца загорелась соломенная крыша. От крыши занялись деревянные стены. Через несколько минут весь дом пылал, как костер. Торжествующие крики толпы, шум и треск пожара и громкие заклинания жреца – все смешалось. Федор и сын его, мальчик Иоанн, погибли мученической смертью за свою веру.

И когда не видно стало дома, а пламя начало уменьшаться, толпа затихла. Старик жрец отошел, бормоча что-то про себя. Кто-то в толпе негромко спросил: «Какому же Богу они поклоняются, что смерти не боятся?»

Никогда не проходит даром смерть мучеников. Принесла богатый урожай и смерть Федора и Иоанна. Узнав о ней, смутился князь Владимир и стал все больше думать о том, как узнать истинного Бога. Через несколько лет он принял христианскую веру, а за ним в 988 году крестился и весь Киев.

Святой равноапостольный великий князь Владимир

Владимир княжил в Киеве с 982 по 1015 год. Бабушка его, княгиня Ольга, стала христианкой, но отец, храбрый и воинственный князь Святослав, не захотел принять новой веры. Язычником вырос и Владимир. Он любил военные походы, горячие бои, веселые пиры со своей дружиной, у него было много жен, которых он часто забирал силой.Строго соблюдал он свои языческие законы и приносил щедрые дары богам.

Годы шли, и Владимир стал все чаще задумываться о жизни, о смерти, о вере. Языческая вера больше не удовлетворяла его. Древняя летопись рассказывает о том, как к Владимиру стали приходить проповедники разных вер и как самое сильное впечатление на него произвел греческий монах, говоривший с ним о жизни после смерти и о суде Божьем над всеми людьми. Посоветовавшись с дружиной, князь Владимир отправил послов в разные страны, чтобы узнать, кто как служит Богу. Послы, поехавшие в Византию (Константинополь), были поражены красотой богослужения в величественном храме Святой Софии. «Мы не знали, на небе ли мы или на земле», – говорили они.

Выслушав их, Владимир решил принять христианство от православных греков, как это сделала его бабушка Ольга. Но Владимир был еще язычником по нраву и хотел завоевать новую веру силой. От греческих императоров он потребовал, чтобы они выдали за него замуж свою сестру, а когда царевна побоялась идти замуж за дикого варвара, он объявил войну грекам и занял греческий город Корсунь. Императоры уговорили сестру выйти замуж за князя, но гордый Владимир не захотел ехать креститься в Византию, а потребовал, чтобы священники и царевна приехали к нему в Корсунь. Но тут жизнь Владимира изменилась для него совершенно неожиданно.

Летопись рассказывает, что еще до приезда царевны у Владимира началась тяжелая болезнь глаз, так что он ничего больше не мог видеть. Можно представить себе его отчаяние! Приехавшая царевна Анна пожалела Владимира и сумела убедить его, что крещение в христианскую веру исцелит его от слепоты духовной и телесной. Владимир крестился и прозрел.

После крещения Владимир вернулся на родину, в Киев, с женой и со многими священниками, которые везли с собой церковные книги, написанные по-славянски, чтобы учить киевлян христианской вере.

В 988 году произошло великое событие в жизни русского народа. Владимир велел собраться всем киевлянам на берегу реки Днепра. Взрослые вошли в воду, детей держали на руках. Священники стояли на берегу, читали молитвы и давали новые имена крестившимся. Князь Владимир стоял на берегу и молился за просвещение своего народа.

После крещения князь Владимир стал совсем другим человеком, таким добрым и милостивым, что народ прозвал его «Красным Солнышком». Он не хотел больше воевать, ему стало тяжело казнить смертью даже разбойников и преступников. На княжеском дворе он стал устраивать угощения для всего народа, а больным велел развозить по домам хлеб, мясо и мед. Он хотел, чтобы на Руси не было больше нищих и голодных. Владимир выписал из Византии художников, архитекторов и учителей. В Киеве был построен храм и устроена школа, где обучались мальчики, чтобы стать русскими священниками.

Святой преподобный Нестор, летописец Печерский

Откуда узнали мы о крещении Руси, о святой княгине Ольге, о святом князе Владимире и других событиях начала русской истории?

У древних славян не существовало письменности, но когда князь Владимир в 988 году принял христианство, он устроил в Киеве школу. В ней мальчики обучались грамоте, пользуясь славянской азбукой, составленной для славян братьями-проповедниками святыми Кириллом и Мефодием. При Ярославе Мудром, сыне святого князя Владимира, был основан монастырь в пещерах около Киева, и в 1073 году туда пришел семнадцатилетний юноша Нестор, окончивший основанную князем Владимиром школу. Мы не знаем, кто были родители Нестора, не зна­ем, где и как прошло его детство. Он был так смиренен, что никогда ничего не писал о самом себе. Вероятно, он был из знатной семьи, так как хорошо знал политическую жизнь своего времени. Был он хорошо образован и много читал писаний учителей Церкви и древних философов, собранных в библиотеке храма Св. Софии в Киеве. Все эти книги были написаны по-гречески, и поэтому мы можем предположить, что Нестор знал греческий язык.

Преподобный Нестор был первым русским писателем. Ему было поручено описать жизнь двух сыновей святого Владимира – молодых князей Бориса и Глеба. Оба князя были убиты их братом Ярополком, желавшим стать князем в Киеве. Кто-то предупредил молодых князей о грозившей им опасности, но они

решили, что христианину лучше умереть, чем начать воевать с братом, и оба погибли. Русские люди считают их святыми. Они не были мучениками за веру, так как никто не заставлял их отказываться от веры во Христа, но они были прославлены как «страстотерпцы», то есть люди, добровольно терпевшие страдания, чтобы не нарушить своего христианского долга. Рассказ о жизни святых Бориса и Глеба стал любимым для русских людей в течение многих столетий. Монах Нестор также описал жизнь преподобного Феодосия. Эти оба жития сохранились до нашего времени, а о других писаниях Нестора мы знаем только потому, что о них упоминается в более поздних книгах.

Но самое главное дело, начатое Нестором и сохранившееся на много веков, было составление летописи, то есть описание всех событий от начала Руси и доведенное до 1110 года. Он назвал эту летопись «Повесть временных лет – откуда есть и пошла быть Русская Земля».

В монастырях часто записывались главные события – велся как бы календарь (дневник) за год. Но Нестор писал летопись иначе – это была первая последовательная история Руси. Она была проникнута христианским духом.

Нестор видит волю Божию во всех событиях, осуждает ссоры и жестокость князей и призывает к братолюбию. Из его летописи мы знаем об обращении святой княгини Ольги, о том, как принял христианство князь Владимир, как крестились все киевляне, о Ярославе Мудром и о многом другом.

Около двадцати лет своей жизни отдал преподобный Нестор труду составления «Повести временных лет». Скончался он в 1114 году.

В XIV и XV веках его летопись вошла в состав больших Летописных сводов – Лаврентьевского и Ипатьевского – и в таком виде дошла до нашего времени.

Преподобный Нестор – пример любви к своей родине и ее прошлому, образ, освященный христианским пониманием жизни. «Мы христиане, – пишет он, – сколько ни было земель, кто верует в Святую Троицу и в единое крещение и в единую веру, – закон имеем один для всех нас, кто крестились во Христа и во Христа облеклись».

Святой преподобный Феодосий, игумен Печерский

Только пятьдесят лет прошло с тех пор, как князь Владимир принял христианство и жители Киева крестились в водах реки Днепра. Еще не успела вера христианская стать родной и любимой во всех уголках русской земли.

Родители Феодосия были люди богатые и считали себя благочестивыми христианами, хотя, может быть, не очень хорошо понимали христианскую веру. Феодосии рос странным мальчиком, не похожим на других. Он не участвовал в шумных играх своих сверстников, любил оставаться один, одеваться хотел как можно скромнее, а если родители заставляли его носить дорогую и нарядную одежду, он сразу ее раздавал бедным. Учился он охотно, любил читать и ходить в церковь, любил работать с простыми людьми в поле, в лесу, во дворе. Все это смущало его родителей, а когда умер отец (Феодосию в то время было тринадцать лет) мать стала относиться к нему еще строже. Ей казалось неприличным и стыдным, что ее старший сын ходит в заплатанной одежде, работает наравне со слугами. Она сердилась на Феодосия, часто била его, а он переносил это смиренно и терпеливо, но поведения своего не менял. Ему очень хотелось устроить свою жизнь иначе, так, как звала его душа.

Однажды от проходивших мимо их села богомольцев услышал Феодосии о Святой Земле, куда они шли, о тех местах, где родился, жил и пострадал на кресте, умер и воскрес Иисус Христос. Сердце Феодосия загорелось: вот где бы он помолился, вот где бы он почувствовал себя совсем близким к Господу. Богомольцы согласились взять его с собой. Темной ночью мальчик тихонько выбрался из родного дома, ничего не взяв с собой, ни с кем не простившись, и ушел с богомольцами-странниками. Три дня он шел с ними и радовался, что наконец-то он идет туда, куда его так тянет.

Но мать Феодосия не была готова отпустить его. Она снарядила погоню, сама встала во главе ее и погналась за сыном. Когда она догнала странников, она увидела на дороге сына своего, – странника в нищенскои одежде, – она страшно рассердилась: схватила Феодосия за волосы, сбила его с ног, начала бить и топтать ногами и, наконец, велела слугам связать мальчика и отвести домой. Феодосия бросили в подвал, заковав в цепи, и два дня продержали без еды. А мальчик терпел все это, не жалуясь и молясь Богу.

Время шло, и гнев матери, наконец, утих. Она выпустила сына на свободу, а Феодосии опять взялся за свое. Он узнал, что в сельской церкви иногда не служат обедни, потому что нехватает просфор, и взялся за новый труд – стал сам печь просфоры, что обыкновенно делает какая-нибудь старушка-просвирня. Опять это показалось его матери унизительным и неприличным: как это Феодосий, старший сын богатых и почтенных родителей, просвирней заделался! Смеяться над ним все будут! Но на этот раз Феодосии нашел слова, чтобы уговорить мать:

– Матушка, – говорил он, – ведь Христос Спаситель Сам раздал на Тайной Вечери хлеб ученикам Своим и сказал им, что это Тело Его. Как же мне не радоваться, что и я могу в таком святом деле учас-твовать и выпекать хлеб, который будет Святым Причастием, Телом Господа нашего?

Слова эти тронули сердце матери, и она перестала обижать Феодосия. А он оставался послушным и любящим сыном, но не оставлял своих трудов.

Прошло еще некоторое время, и Феодосии стал юношей. Он почувствовал, что настало время ему оставить мать и начать служить Богу так, как хотела его душа. Однажды мать его уехала на довольно долгое время и Феодосии опять ушел из дома и направился в Киев, главный город древней Руси.

В Киеве рке был монастырь. Основан он был старцем Антонием, который поселился в пещере на высоком берегу Днепра под Киевом и там совсем один молился и трудился. К нему скоро стали приходить другие люди, искавшие такой же жизни, и они тоже селились в пещерах. Так образовался монастырь, и его стали называть «Киево-Печерским», по имени этих древних пещер. К этому старцу Антонию и пришел молодой Феодосии и просил принять его в число учеников. Долго отказывал Антоний, говоря, что Феодосии слишком молод, что жизнь в пещерах будет для него трудна. В конце концов, видя, как сильно хочет Феодосии быть монахом, Антоний все-таки согласился, принял Феодосия и постриг его в монахи. С радостью начал Феодосии новую для него жизнь – молиться, трудиться, поститься.

А мать его?

Долго разыскивала она сына, долго отчаянно горевала и обещала богатую награду тому, кто скажет ей, куда исчез Феодосии. Только четыре года спустя удалось ей узнать, что Феодосия видели в Киеве и что он стал монахом.

Сейчас же отправилась она в Киев и умолила старца Антония принять ее для духовной беседы. Она рассказала ему о своем горе, что исчез ее сын, без которого она не может жить. Старец утешал ее, говоря, что сын ее здесь, что он жив и здоров и что он нашел здесь ту жизнь, которую всегда искал. Но мать хотела видеть сына сама, говорила, что убьет себя, если она не сможет с ним встретиться.

По совету старца Антония, Феодосии вышел к матери, и она стала убеждать его вернуться домой. Она обещала, что не будет мешать ему жить так, как он хочет, но она не может жить без него, она должна видеть его каждый день.

Феодосии был уже не мальчиком, а взрослым человеком. Он нашел то, что он искал: жизнь с Богом, в постоянной молитве Богу. Феодосии любил свою мать, жалел ее, но отказаться от своей монашеской жизни он не мог. Он знал, что любовь к нему матери не делает ее счастливой.

– Если ты хочешь часто видеть меня, – сказал он матери, – поступай в женский монастырь здесь, в Киеве, и мы будем встречаться, ты сама найдешь мир душевный и радость. А вернуться к прежней жизни я уже не могу.

Несколько раз беседовал Феодосии с матерью. Она ушла успокоенная, чтобы обдумать его слова, а он горячо молился за нее. Через некоторое время мать окончательно решилась. Старец Антоний помог ей приготовиться к монашеству, и она поступила в Киевский женский монастырь. Характер ее совсем изменился. Прожив в мире и любви долгие годы, она тихо скончалась. Все, что мы знаем о детстве преподобного Феодосия, было записано с ее слов летописцем Нестором, современником преподобного Феодосия и автором первой русской летописи.

Прошло довольно много лет. Преподобный Антоний умер. Феодосии стал священником. Вокруг него собралось около двадцати монахов, и они построили церковь – уже не в пещерах, а на видном месте. Образовался монастырь, и Феодосии был избран игуменом.

Феодосии управлял монастырской братией не строгостью, а смирением и любовью. Когда какой-нибудь брат делал что-то плохое, Феодосии так огорчался, а когда брат каялся, так радовался, что все его слушались. Главными правилами монастыря были: ничего не иметь своего и всем трудиться. Игумен был первый всем слуга – и дрова рубил, и воду носил, и другим братьям помогал.

Потянулись в монастырь люди из Киева и из других городов и селений – кто за советом, кто за утешением, кто за помощью. Приезжал к преподобному Феодосию и Великий князь киевский советоваться. Один раз остался князь пообедать в монастыре. Ели монахи вареное зерно, хлеб да рыбу. Князь спросил:

– Отец игумен, у меня в княжеском доме всякого богатства много, кушаний готовят без конца, но никогда я так вкусно не ем, как у тебя!

Улыбнулся святой Феодосии и говорит:

– У нас, княже, когда брат начинает готовить, он сначала просит благословения у игумена и только тогда разводит огонь в печи, и огонь-то зажигает от лампады перед иконой. А потом старшему брату на кухне скажет: «Благослови, отче!», а брат отвечает: «Бог благословит!». Вот оно с помощью Божьей все вкусно и выходит.

Однажды был преподобный Феодосии в гостях у князя и, когда наступило время ему идти домой, князь велел слуге запрячь лошадь в повозку и отвезти его домой. Слуга не знал, кого он везет, видит – какой-то монашек старенький, бедно одетый, и говорит:

– Батюшка, я-то ведь весь день работал и устал, а теперь тебя везти надо. Ты бы вместо меня сел править лошадью, а я в повозке отдохну.

– Хорошо, – ответил Феодосии и пересел.

А как стали они к монастырю подъезжать, видит слуга, что все преподобному Феодосию кланяются, и думает: «Кто же это со мной едет?», и сел обратно править лошадью. В монастыре братия встретила любимого игумена с почетом, и слуга еще больше испугался, но Феодосии никому ничего не сказал, накормил слугу обедом и еще деньгами одарил. Никто и не узнал бы об этом случае, если бы слуга сам не рассказал.

Умер преподобный Феодосии мирно и радостно 3 мая 1074 года.

Святой благоверный и великий князь Александр Невский

Большим злом в древней Руси были ссоры и войны между собой князей разных городов. Этим пользовались дикие степные кочевники – печенеги и половцы, которые устраивали частые набеги на Русь. Киев разорялся и беднел. Жители стали уходить на север, в глухие леса. Наконец, в XII веке и киевский князь Андрей Боголюбский перебрался на север, увезя с собой древний образ Божьей Матери.

В 1224 году началось страшное нашествие монгольского племени татар из Азии. Русь была завоевана и оставалась под властью татар больше двухсот сорока лет. Много русских князей, епископов, священников и простых людей погибло от рук татар, а сколько народу было уведено в плен, продано в рабство и погибло, невозможно сосчитать. Киев был совершенно разорен. Разграблен был и Киево-Печерский монастырь, и монахи разошлись по глухим лесам. Много храмов по всей Руси было разрушено и осквернено. Многие русские люди погибали за веру свою как мученики. Так, например, князь Черниговский Михаил и его боярин Федор отказались поклониться языческим идолам, хотя татарский хан Батый грозил им за это смертью. Михаил ответил: «Возьмите от меня славу мира сего, мне ее не надо. Я христианин!» Федор тоже отказался кланяться идолам, говоря: «Хочу пострадать, как государь мой князь». Татарские палачи избили их палками и отрубили им головы. (Память празднуется 20 сентября).

Незадолго до нашествия татар, в 1219 году у Суздальского князя Ярослава родился сын Александр. До трех лет княжич Александр жил при матери, в тишине и ласке. Когда ему исполнилось три года, ему в церкви в первый раз остригли волосы, а отец, выведя его из церкви после пострига, впервые посадил на коня. С того дня воспитание его перешло в мужские руки и заключалось в обучении чтению и письму по Библии и развитии силы и ловкости. Его стали брать на охоту, а когда он немного подрос, приучали поднимать медведя на рогатину. Совсем молодым принимал он участие в походах отца.

В это время суздальского князя Ярослава призвали на княжение в Новгород. Новгород был совсем особым городом: управляло городом «вече», народное собрание, и оно приглашало по своему выбору князя, который был только военачальником. Княженье Ярослава было неспокойным. Он защищал город от врагов, отправлялся в походы и постоянно ссорился с новгородцами, уходил, возвращался и, наконец, в 1228 году ушел окончательно, оставив княжить в городе своих двух сыновей – Федора и Александра. Старший брат Федор скоро умер и княжить остался Александр, еще совсем мальчик.

Первым его испытанием был страшный голод, начавшийся в 1230 году. Юный Александр всеми силами своими отозвался на народную беду, кормил голодающих, раздавал все, что у него было. Летопись говорит, что никто не уходил с княжьего двора ненакормленный, неободренный.

О татарах после их первого страшного набега в 1223 году вот уже десять лет не было слышно. Но в начале зимы 1237 года хан Батый, внук Чингиз-Хана, начал новый поход. Татарская орда заполонила всю южную и центральную Русь. Все русское войско погибло, и орда медленно, верно продвигалась к Новгороду.

Весь Новгород пришел в смятение. В Храме Святой Софии весь день служились молебны, горели тысячи свечей. Семнадцатилетний князь Александр готовился к бою, зная, что маленькое войско его бессильно перед лавинами татарской орды.

На этот раз Господь спас Новгород и Святую Софию. Шел март месяц. Еще стояла зима, но чувствовалось уже приближение бурной русской весны с быстрым таянием снегов, с разливами рек и ручьев. И татары почуяли новую опасность: они знали, что их конным отрядам, побеждавшим русские войска, не устоять перед распутицей, топкими болотами и разлившимися озерами новгородской земли. Не дойдя ста верст до Новгорода, они вдруг сами повернули на юг. Новгород был спасен.

И все-таки молодому князю Александру пришлось много и трудно воевать. В то время как Русь была захвачена с востока татарами, на нее начали надвигаться с запада другие враги. Это были шведы и рыцари-монахи так называемого «Ордена меченосцев», которые силой обращали в христианство язычников, литовцев и ливов. Их поддерживал Римский папа. Православные русские люди казались меченосцам такими же дикарями, как и язычники.

Молодой восемнадцатилетний Александр с небольшим ополчением выступил против врага, крепко веря, что «не в силе Бог, а в правде».

В ночь перед битвой со шведами на реке Неве в 1240 году одному из воинов Александра было чудесное видение: по реке плыла лодка, в которой стояли убитые сыновья князя Владимира – святые Борис и Глеб. «Брат Глеб, вели грести скорее! Поможем нашему родственнику Александру!» – сказал святой Борис. На следующий день в неравной битве русское войско победило шведов. Александра за эту победу стали называть Александром Невским.

Татарский хан прислал Александру приказ явиться к нему на поклон. После блестящих побед над шведами и рыцарями-меченосцами трудно было Александру унижаться перед ханом. Куда легче было бы ему броситься в бой с татарами и умереть в бою. Но он понимал, что Русь разорена и не в силах сейчас разбить татар. Лучше, думал он, принять унижение на самого себя, но сберечь родину.

Римский папа предлагал Александру помощь против татар, если он согласится принять католичество и перевести в католическую веру русский народ. Но Александр отказался, не желая спасать родину ценой измены православию.

Провожая Александра, Митрополит Кирилл благословил его и сказал: «Не отрекись от истинного Бога, пострадай за веру, как добрый воин Христов». По приезде в орду Александр отказался поклониться идолам. Татарские чиновники доложили хану об его неповиновении. Батый велел привести князя к нему. Войдя в ханский шатер, Александр по татарскому обычаю встал перед ханом четыре раза на колени и сказал: «Тебе, хану, я кланяюсь как правителю царства, которое дал тебе Бог, а идолам твоим не поклонюсь, потому что кланяюсь единому Богу, которому служу». Хан помиловал Александра и сказал: «Правду говорят что нет князя, подобного ему».

От Батыя князю Александру пришлось ехать на поклон к Чингиз-Хану в Азию. Путешествие верхом, с ночевками у костра, длилось несколько месяцев. В орде Александр увидел все могущество татар и убедился, что Русь еще не может бороться с ними.

Князь Александр стал великим князем. Управлять Русью под татарским игом было очень трудно. Из-за непосильной дани и грабежей баскаков происходили постоянно бунты в народе. Александр много раз ездил в орду отмаливать хана от гнева и подолгу жил там, терпя всякие унижения. Последний раз Александр выехал из орды уже больной и в пути умер. Весь народ оплакивал любимого князя, заступника и страдальца за русскую землю. Кончина его произошла 23 ноября 1263 года.

Всю свою жизнь Александр Невский отдал на защиту родины и православной веры, забывая о самом себе. Церковь причислила его к лику святых. Впоследствии император Петр Великий перевез мощи святого Александра Невского в Петербург, в построенную им Александро-Невскую Лавру. Это событие празднуется 30 августа.

Святая преподобная Евфросиния, игумения Полоцкая

Предслава была дочерью полоцкого князя. С раннего детства она навидалась много людского горя. Видела она, как каждый год к князю во двор пригоняли толпы избитых, измученных пленных, как тут разлучали жен и мужей, уводили детей от матерей. Видела, как после каждого похода приносили на носилках тяжело раненных, как вдовы оплакивали убитых мужей, как дети с ужасом узнавали, что они осиротели. Так хорошо на Божьем свете, такое приволье кругом, а люди губят друг друга, несут слезы, ужас и смерть соседям. Неужели нехватает всем места на земле, чтобы жить в дружбе, и неужели можно найти радость в убийствах, грабежах и пожарах?

Как бы помочь людям, как бы стереть хоть одну слезу, вызвать одну улыбку радости? Она жадно читала Евангелие, где говорилось, как Иисус Христос утешал скорбящих, исцелял больных, насыщал голодных.

«Как жаль, что люди мало читают эту святую книгу, – думала Предслава. – Долго переписывать ее, переписчики берут большую плату, мало кто может купить. Я свободна, буду переписывать и даром раздавать. Пусть люди читают. Не может быть, чтобы Евангелие не сделало их добрее».

Предслава обо всех болела сердцем; всем, чем только могла, готова была помочь. Приведут новых пленных на княжий двор – она выйдет к ним, приласкает, велит накормить, напоить. Принесут раненых – Предслава перевязывает, обмывает их раны. Она научилась сама готовить лекарства из кореньев и трав. Начали к ней приходить больные из городов и деревень. Она помогала всем, а бедным, кроме лекарства, давала еще хлеба и денег. Кзязь дивился ее затеям, но не мешал ей. Ему нравилось, что Предславу везде называют ангелом Божиим, что ей везде – и в хоромах, и в тюрьмах – рады, как красному солнцу. Не раз он по просьбам ее давал свободу рабам и заключенным, не раз отпускал хлеб бедным из княжьих амбаров.

Пришло время Предславе выходить замуж. Отец богат и славен, княжна лицом и сердцем – ангел, женихи шлют сватов. Загрустила Предслава. Не хотела она выходить замуж. Но отец, по тогдашним обычаям, не спросясь дочери, просватал ее за соседнего княжича.

В отцовских хоромах идет пир горой, а Предслава в своем тереме в сердечной тоске молится перед иконой Спаса. Не свадьба ее страшит: красив жених и приветлив; страшит ее мысль, что не сможет она посвятить свою жизнь страждущим людям.

– Господи, – молилась она, – Ты, указующий путь солнцу и движущий океаном, направь и слабую рабу Твою. Укажи мне путь, где мне служить любви Твоей.

Как бы в ответ солнце заиграло сквозь окна на ризе иконы, осветило лицо Предславы, а неподалеку в женском монастыре ударили в колокол к Утрене.

– Господь зовет, – сказала Предслава.

Накинула на себя платок и тайком вышла из терема. Она направилась прямо к игуменье, которая приходилась ей теткой.

– Матушка, постриги меня, – просила Предслава, припав к ногам игуменьи.

Игуменья изумилась и испугалась:

– Что с тобой, дитятко? Тебя ждет счастье, веселье, богатство, а ты просишь черный клобук?

– Томит меня, матушка, давит все это богатство и счастье. Все ведь награблено, отнято, куплено кровью. Как мне быть счастливою с мужем! Князья в походах и войнах. Бойся, что он будет убит или ранен; а вернется домой, мне будет мерещиться, что он весь в братской крови.

Вспомнила старая княгиня-игуменья свою тяжелую жизнь и горькое вдовство, не стала спорить, но и не решалась постричь: боялась гнева старого князя; послала за епископом. Епископ также отговаривал:

– Юна ты, княжна Предслава. Тяжелое бремя хочешь взять на себя. Родные от тебя отрекутся, останешься одна в Божьем мире.

– Владыка, – отвечала Предслава, – не пугай юную душу, идущую к Богу. «Иго Христово благо и бремя Его легко», а одна я никогда не буду. Бог будет мне Отцом, и все сирые, несчастные, больные будут мне родней.

Покорились игуменья и епископ желанию княжны, совершили над ней монашеский постриг и дали ей имя Евфросиния.

Наутро всполошился княжий двор. Хватились – нет Предславы. В тревоге князь шлет на поиски дружину; сам едет в погоню. В воротах монастыря князя встречает епископ с крестом.

– Не ищи княжну Предславу: ее нет более; есть инокиня Евфросиния.

Вспылил старый князь, грозил разнести монастырь.

– Против Бога не устоишь, – сказал владыка, – дочери все равно не воротишь. Да и не след ворочать. Чай, много ты, княже, в походах нагрешил. Евфросиния будет молитвенница за тебя.

Заплакал суровый воин, поехал домой, заперся у себя. Долго горевал князь, но прошло время, горечь утихла и он примирился:

– Такова, знать, воля Божия!

Юная инокиня зажила в обители. И стала служить при храме, а в свободное время переписывала священные книги. В бедные церкви рассылала их даром, богатые же люди платили за них. Евфросиния все раздавала нуждающимся.

Видел епископ ее труды, умилялся душой и думал:

«Тесно тут сестре Евфросинии. Есть у меня в сторонке от других монастырских вотчин небольшое сельцо. Отдам его труженице. Она лучше любого обработает церковную ниву».

Обрадовалась Евфросиния дару святителя, собрала свою семью – сирот бездомных, убогих и нищих – и направилась в усадьбу. В усадьбе всем нашлось дело: слепые плели сети и лапти; хромые точили посуду из дерева; глухие рубили дрова; старики ловили рыбу, разводили пчел; кто был покрепче, посильнее – тесали бревна, строили избы.

Далеко пошла молва про усадьбу Евфросинии. Издалека приходили нищие – их никогда не гнали. Приходили и богатые, помогали деньгами. Многие вдовы и девушки оставались помогать Евфросинии.

Словно Божий пчелы, трудились они с преподобной. Много тысяч голодных накормили, многих спасли от нужды, многим облегчили страдания; сотни сирот воспитали, приютили немощных, старых, калек. Больше же. всего внесли света Христова и тепла любви. Среди постоянных усобиц, насилий и войн видели люди в обители сестер-подвижниц, что есть иная жизнь – жизнь братская, любовная, и смягчались грубые сердца.

Святой преподобный Сергий, игумен Радонежский

Святой Сергий жил в очень тяжелое для Руси время. Татары завоевали всю страну, а между отдельными русскими княжествами продолжались раздоры. Родители Сергия, Кирилл и Мария, были боярского рода, но жили они очень просто. У них было три сына: Стефан, Варфоломей и Петр. Средний сын, Варфоломей, и стал потом преподобным Сергием.

С детства Варфоломей обращал на себя внимание родителей своей добротой, любовью к молитве и посещению храма. Но когда вместе с братьями он начал учиться, он оказался таким неспособным, что никак не мог научиться читать. Учитель наказывал его, товарищи над ним смеялись, и сам Варфоломей очень горевал, но ничего не мог поделать.

Однажды отец послал Варфоломея искать убежавших жеребят. В лесу он вдруг увидел старичка-священника, подозвавшего его к себе. Варфоломей рассказал ему о своем горе с ученьем, старец утешил его и дал ему съесть кусочек просфоры. Вместе с Варфоломеем старец пришел к его родителям, остался пообедать, а перед едой велел Варфоломею читать псалмы. Смущенный Варфоломей отказывался, говоря, что он не умеет читать, но старец настаивал, и когда мальчик взял в руки книгу, он вдруг стал правильно и хорошо читать. «Ваш сын будет велик перед Богом!» -сказал старец, прощаясь с родителями. Никто никогда больше его не встречал.

Скоро Кириллу и Марии с детьми пришлось бежать из Ростова, разоренного и запуганного междуусобной войной князей, и они поселились в Радонеже, в княжестве Московском.

Став взрослым, Варфоломей хотел стать монахом, но родители просили его не оставлять их, так как других братьев уже не было дома. Варфоломей послушался, прожил еще несколько лет дома, помогая родителям, и только после их смерти, двадцати трех лет отроду, в 1337 году смог сделать то, что ему так давно хотелось. Он не поступил в монастырь, но убедил своего старшего брата Стефана (который к этому времени овдовел и стал монахом) уйти с ним далеко в дикий лес, далеко от всякого жилья, и там жить вдвоем, проводя все время в молитве и труде. Трудно было в лесу, особенно зимой, и Стефан, не выдержав такой тяжелой жизни, вернулся в монастырь в Москву. Варфоломея же пришедший к нему монах из ближайшего монастыря посвятил в монахи, дав ему имя Сергий.

Сергий остался совсем один. Вокруг его кельи выли волки, бродил медведь. Бывало ему и холодно и голодно, нападали на него страшные мысли. Зверей он не боялся и делился с медведем своим хлебом, а от страхов защищался молитвой.

Люди стали рассказывать о молодом отшельнике, и многие приходили к нему за советом и молитвой, а некоторые оставались жить с ним, строя себе маленькие дома-кельи. Так набралось двенадцать монахов. Больше всех трудился сам святой Сергий – строил кельи для других, рубил дрова, пек хлеб, варил еду, носил воду. Наконец монахи уговорили его стать их игуменом, епископ рукоположил его в священники и поставил во главе нового монастыря.

Монастырь был очень бедный. В церкви не было свечей и служили при свете лучины. Чаша для Причастия была деревянной, молитвы переписывали на древесную кору, так как не было книг. Игумен Сергий не позволял монахам идти просить милостыни, но однажды настал такой голод, что монахи начали роптать. Преподобный Сергий обещал им позволить пойти просить милостыню, если они подождут еще один день, а сам стал на молитву. Еще не кончился день, как к монастырю подъехал большой воз с продуктами, пожертвованными неизвестно кем.

Однажды преподобный Сергий молился ночью и вдруг услышал голос, говоривший ему: «Сергий, ты молишься о своих учениках и молитва твоя услышана. Посмотри, видишь, сколько монахов собирается под твое руководство!» Сергий открыл окно и увидел необыкновенный свет с неба и множество прекрасных птиц на крышах и на дворе монастыря.

Сергия знал и любил Митрополит Алексий Московский, его почитали многие князья и приезжали к нему за советом. Он старался мирить их и молился Святой Троице, во имя Которой был построен монастырь, чтобы, смотря на образ Святой Троицы, люди понимали добро единства и грех разделения. Сам же он оставался самым смиренным из всех монахов, носил самую ветхую и бедную одежду, работал и служил другим.

К преподобному Сергию приехал и московский князь Димитрий Иванович, когда он собрал войско со всей Руси, чтобы попытаться победить татар. Князь понимал, что сражение будет опасное и от него зависит – быть или не быть русскому государству. Преподобный благословил князя и тихо сказал ему: «Иди, князь, и Бог правды даст тебе победу». Преподобный послал вместе с князем на бой двух монахов, бывших воинов, Пересвета и Ослябю.

Димитрий встретился с татарами на берегу реки Дона. Увидев, как велико их войско, он не мог решиться начать бой, но в это время к нему прискакал гонец с запиской преподобного Сергия: «Иди смело, князь, и да поможет тебе Бог!»

Битва произошла на Куликовом Поле и была очень жестокой. Татары, под начальством хана Мамая, уже стали одолевать, когда в решительную минуту полк воеводы Боброка, бывший в засаде, ударил по татарам. Татары дрогнули и побежали. В битве были убиты и Пересвет, и Ослябя, под князем Димитрием был убит конь. Его самого за эту победу прозвали «Донским».

Во все время сражения преподобный Сергий стоял на молитве и, как будто видя перед собой поле битвы, называл по именам тех, которые падали убитыми, и молился за них.

Молитвы и святость преподобного Сергия помогли Руси выдержать самое тяжелое и темное время русской истории. И сейчас в России, одна из немногих оставшихся неразрушенными святынь – это гробница преподобного Сергия и храм над ней в Троице-Сергиевской Лавре, в двух часах езды поездом из Москвы. Тысячи людей проходят каждый день перед гробницей святого, горячо молясь преподобному Сергию и прося его молитв за нас, грешных.

Святой преподобный иконописец Андрей Рублев

Беглецы пробирались сквозь дремучие леса. Ни дорог, ни тропинок... Лица, руки, ноги их в кровь были исцарапаны о густой кустарник, одежда изорвалась. Несколько раз начинался снег. Десятилетний Андрей совсем окоченел от холода и усталости. Может быть, это было к лучшему, так как он меньше думал о всем страшном, что с ним случилось. Татарская орда напала на город, где он жил с родителями. Андрей видел, как огромная толпа раскосых, странных всадников неслась по склонам холмов, видел, как ворвались они, убивая всех по дороге, поджигая дома. Он услыхал крик матери, видел, как бросился ей на помощь отец, как они оба упали. Какой-то человек схватил Андрея за рукав и потащил за собой. Они бежали, пока не добрались до леса и не спрятались там.

Шел 1380 год. Вот уже сто пятьдесят лет, как Русью завладели татары – монгольские кочевники из Азии, а все еще страшному игу не было видно конца. Одна за другой нападали их орды на русские города, грабя и уничтожая все по дороге.

Кучка беглецов, к которым присоединился Андрей, шла наугад на север, в густые леса, где конным татарам было труднее передвигаться. На десятый день пути лес начал редеть, и когда беглецы вышли на опушку, они увидели среди полей, на склоне холма несколько деревянных домиков-келий, окруженных бревенчатым частоколом. Над ними возвышался церковный купол. В полях работали монахи, а у открытых ворот стоял старенький монах в заплатанной порыжевшей рясе. Прикрывая рукой глаза, он вглядывался в выходивших из леса людей. Они подошли ближе, и его доброе лицо осветилось улыбкой.

– Заходите, заходите. Добро пожаловать в дом Святой Троицы, – ласково проговорил он. – И проголодались вы, и устали. Разделите с нами бедную трапезу нашу.

Когда путники подошли под его благословение, он внимательно взглянул на Андрея, положил ему руку на голову и сказал:

– Теперь ты опять дома, и родители твои радуются на небесах, видя тебя здесь.

Так принял игумен Свято-Троицкого монастыря святой Сергий Радонежский будущего знаменитого иконописца Андрея Рублева.

Шли годы. Андрей полюбил свою новую монастырскую семью. Когда умер его духовный отец, преподобный Сергий, он решил стать монахом. Любил Андрей молиться в церкви, любил выполнять все монастырские работы-послушания, но в одном он отличался от других. Казалось, что глаза у него не такие, как у всех, что он все видит как-то иначе. Он смотрел на небо, на облака, поля, камни и листья, и в их цветах ему чудилась какая-то особоя музыка. Он смотрел на формы и очертания всего, что его окружало, и они складывались в прекрасные образы. Он слушал пение в церкви, и ему казалось, что он видит эти песнопения.

Старый монах Прохор научил Андрея писать иконы для монастыря, и Андрей скоро стал искуснее своего учителя. Но судьба его решилась окончательно, когда в монастырь заехал пятнадцатилетний князь Юрий, сын князя Димитрия Донского, разбившего татар на Куликовом Поле. Молодой иконописец сразу пришелся по сердцу молодому князю, и он упросил монахов отпустить Андрея Рублева к нему, чтобы расписать новый собор в Звенигороде. Андрей так хорошо справился со своей работой, что его из Звенигорода послали в Москву, чтобы он там посмотрел роспись московских соборов и в особенности поучился у знаменитого иконописца Феофана Грека.

Феофан писал свои образы на стенах так, что одним взглядом можно было охватить всю роспись церкви: фигуры святых были просты, величественны. Святые глядели с них строго и грозно. Андрей Рублев любовался работой Феофана, но ему хотелось писать иконы иначе.

Андрею поручили расписывать церковные стены вместе с Феофаном и с его старым учителем Прохором.

Пригласили Рублева расписывать и собор во Владимире, за сто пятьдесят лет до этого разрушенный татарами. Все свои силы, весь свой талант вложил Рублев в эту работу, но не успел он закончить росписи собора, как город был снова разрушен татарами. Хуже того – татары пришли по зову одного из русских князей, задумавшего стать князем во Владимире. Когда город был взят, в соборе заперлись оставшиеся жители – женщины, дети, раненые, старики. С пением молитв ждали они гибели. Наконец, сломаны были тяжелые двери собора. Конные и пешие, татары и русские ворвались в собор, топтали людей, убивали их, жгли все, что могло гореть. Многие кончили жизнь в тот день, молясь апостолу Петру, ведущему праведников в рай (работа Рублева).

Андрей Рублев не погиб, но труды его, казалось, погибли. Вернувшись в Москву, узнал он, что и родной его дом – Троице-Сергиевский монастырь – тоже разрушен татарами.

Но русские люди снова стали восстанавливать разрушенные церкви. Рублева позвали писать икону Святой Троицы в новой церкви над могилой его духовного отца Сергия Радонежского. Икона эта была его лучшим произведением, и он говорил, что написал ее, чтобы «люди, смотря на единство Святой Троицы, побеждали злобу и ненависть, разделяющие мир. Святая Троица на иконе изображена в виде трех ангелов, явившихся Аврааму возвестить рождение обещанного ему сына и наследника Исаака. Но самое главное, что показывает эта икона – это единство самого Бога – Святой Троицы. Два Ангела, которые являют Сына и Святого Духа, склонили головы, внимая третьему – Отцу. За престолом, вокруг, которого они сидят, есть еще место спереди. Оно уготовано святым, всей Христовой Церкви, нам... Этой чудесной иконой Господь приглашает нас разделить с Ним Его радость, усыновить нас, сделать нас наследниками Его царства.

Рублев умер в Андроникове монастыре в Москве в 1430 году.

В наше время его иконы находятся не в церквах, а в музеях. Но мы не знаем путей Господних. Может быть, среди тысяч людей, которые смотрят на иконы Рублева, многие начинают чувствовать ту святость, любовь, веру и надежду, которые он в них вложил.

Святой Филипп, Митрополит Московский

Филипп был родом из знатной семьи бояр Колычевых. Жил он в XVI веке. Когда царем стал малолетний Иван IV, прозванный позднее Грозным, наступило тревожное время. Бояре боролись за власть, обвиняли друг друга в измене. Часто честных и знатных людей казнили, не разобрав дела. Так были казнены и три члена семьи Колычевых. Молодой Федор Колычев решил тогда уйти из грешного и жестокого мира и стать монахом. Он удалился в Соловецкий монастырь на острове в дальнем северном Белом море. Став монахом, он получил имя Филипп.

Первые десять лет Филипп охотно и смиренно исполнял все монастырские послушания: не оставляя молитвы, работал на кухне, пек хлеб, рубил дрова, носил воду, топил печи. Кроме того, он хорошо изучил устав и порядок церковных служб. Когда состарился настоятель монастыря, все монахи захотели, чтобы Филипп занял его место, и епископ новгородский посвятил его.

В 1550 году игумен Филипп участвовал в церковном Соборе в Москве. Царю Изану в это время было уже двадцать лет. Свое царствование он начал мудро и хорошо. Он сам принимал участие в работе Собора и ему очень понравился прямой и просвещенный игумен Филипп.

Вернувшись в Соловки, Филипп привел в порядок всю жизнь монастыря, построил новые церкви и здания и так хорошо поставил хозяйство, что в этом бедном холодном краю монахи сами содержали весь монастырь и помогали другим.

За эти годы в Москве многое изменилось. Умерла царица Анастасия, имевшая доброе влияние на царя. Сам Иван перестал советоваться с теми мудрыми помощниками, которых он к себе сначала призвал. Он стал подозрительным и жестоким и во всем видел измену. Наконец, он создал особое войско опричников, которые именем царя грабили и убивали кого хотели. Московский Митрополит Афанасий пробовал заступаться за обиженных, но царь не хотел его слушать, и Афанасий, сняв белый клобук Митрополита, ушел в монастырь. Надо было выбрать нового Митрополита. Был созван Собор, и игумену Филиппу было велено приехать в Москву. Когда он прибыл туда, решение сделать его Митрополитом было уже принято.

Филиппу очень не хотелось принимать сан Митрополита Московского. Он любил свой дальний монастырь, знал, что ему будет трудно с царем. Наконец он сказал:

– Я повинуюсь тебе, царь, но отмени опричнину, иначе невозможно мне быть Митрополитом.

– Не вмешивайся в дела государства, – отвечал царь. – Твое дело – молиться за нас, а я буду править государством по своей воле!

Просьбы всех епископов, всего народа и воля царя в конце концов заставили Филиппа согласиться. Но он понимал, что ему не миновать беды.

Став Митрополитом, Филипп бесстрашно говорил правду царю и обличал его в жестокости к подданным. Поначалу царь слушал его, и казни стали реже, но так продолжалось недолго.

Однажды, когда царь и опричники пришли в храм в монашеских подрясниках, одетых поверх оружия и богатых одежд, святитель Филипп не дал им подойти под благословение и сказал при всем народе:

– Ни в делах, ни в одежде не узнаю царя... Невинная кровь вопиет к Богу...

Царь велел лишить Митрополита сана. Опричники ворвались в алтарь, сорвали с Митрополита облаченье, с бранью и побоями выгнали из храма и, заковав в цепи, отвезли в монастырь, где долго морили голодом. Через год, проезжая мимо этого монастыря, царь послал к Филиппу старшего опричника, Малюту Скуратова. Святитель сказал:

– Вот пришел мой конец.

Он причастился и стал на молитву. Малюта Скуратов ворвался в его келью и сам задушил святителя.

Митрополита Филиппа очень скоро стали почитать как святого. Сын Ивана Грозного, царь Федор, разрешил монахам Соловецкого монастыря перевезти к себе тело святителя, а еще через сто лет царь Алексей Михайлович совершил торжественный обряд покаяния перед гробом святого Филиппа.

Святой преподобный Нил Сорский

Преподобный Нил жил в России в XV веке. В то же самое время и так же в Московской Руси жил другой святой, преподобный Иосиф Волоцкий. Оба эти святые совсем по-разному относились к важным вопросам духовной и церковной жизни, совсем иначе думали о

том, что самое важное для Церкви. Оба святые жили приблизительно через сто лет после преподобного Сергия Радонежского, во время превращения Московского княжества в царство, присоединившее к себе все другие княжества.

В то время монастыри играли очень важную роль в жизни Руси. Обыкновенно, первый монах уходил куда-нибудь далеко, в дремучие леса, чтобы там, вдали от людей, проводить время в молитве и трудах. Постепенно вокруг первого отшельника собирались другие монахи, чтобы учиться у него. Образовывался маленький монастырь, вокруг монастыря селились люди, монахи начинали им помогать, кормили голодных, ухаживали за больными, устраивали школу. Богатые люди начинали жертвовать монастырю землю и деньги. Князья приезжали советоваться с мудрыми игуменами о государственных делах. Постепенно монастырь превращался в маленький церковный городок. Тогда опять кто-нибудь из монахов уходил искать тишины и одиночества в глухих лесах, к нему опять приходили другие, и все повторялось снова. Русь просвещалась и духовно крепла своими монастырями.

Таким отшельником, искавшим тишины и уединенной жизни, был преподобный Нил. Он рано поступил в один из известных монастырей северной Руси, но ушел оттуда и несколько лет ходил странником по дальним святым местам и монастырям, был даже на Афоне. В библиотеках древних монастырей он изучал и переписывал писания отцов церкви о духовной жизни.

Вернувшись, он поселился не в своем прежнем монастыре, а в пятнадцати верстах от него, в глухом лесу, на берегу реки Сорки, отчего его и прозвали; «Сорским». Там он основал новый род монастыря – скит, который состоял из нескольких домиков-келий, построенных на некотором расстоянии друг от друга. В каждой келье жило два-три монаха. У скитских монахов было мало общих для всех правил, не было начальника, а каждый монах помогал другому как брат. В скиту не строили красивого большого храма, все оставалось бедным. В своем «Монастырском Уставе» для живущих в скиту преподобный Нил мало пишет о внешних правилах поведения, о порядке служб, о строгих постах, а больше всего обращает внимание на внутреннюю, духовную жизнь монаха, на внутреннюю молитву, которая должна все время гореть в сердце.

Устав преподобного Нила очень отличался от монашеского устава преподобного Иосифа Волоцкого, в котором подробно описывался каждый шаг внешнего поведения монаха, правила молитвы и поста, и весь порядок монастырской жизни. В монастыре своем преподобный Иосиф Волоцкий построил большой и прекрасный храм. Во время неурожая его монастырь каждый день кормил до семисот человек голодных.

Главным различием между двумя святыми было то, как они относились к деньгам, землям и драгоценностям, которые богатые люди жертвовали монастырям. Иосиф Волоцкий считал, что монастыри должны эти средства тратить на помощь людям. Преподобный Нил считал, что всякое богатство отравляет духовную жизнь монаха. Помогать ближним он должен любовью и молитвой, а не деньгами.

Святые Нил и Иосиф были несогласны еще в одном, очень важном в то время вопросе. В Новгороде и в Москве появилось ученье, которое называлось «ересью жидовствующих». Эта ересь отрицала Святую Троицу, отрицала Таинства, не признавала священников и епископов и верила в черную магию – волшебство. И Нил, и Иосиф в своих писаниях объясняли ложность этого учения, но Иосиф стоял за строгие наказания и казнь еретиков, а Нил считал, что их надо убеждать кротко и кающихся еретиков прощать. В скитах, основанных Нилом, даже прятались от преследований некоторые из еретиков.

Иосиф считал, что Церковь должна помогать государю править страной и наводить порядок, а преподобный Нил верил, что уходящие от мира монахи не должны принимать участия в мирских делах.

В 1503 году был созван церковный Собор, который встал на сторону Иосифа и осудил мнение Нила и его учеников, которых называли «заволжскими старцами». Московская церковная жизнь пошла путем «иосифлян».

Но учение преподобного Нила и любовь к нему продолжали жить в русской Церкви. Когда через триста лет после реформ Петра Великого начался упадок монашеской жизни, явились подвижники, которые вспомнили советы преподобного Нила о духовной жизни. Первым из них был старец Паисий Величковский, а его примеру последовали старцы знаменитой Оптиной Пустыни. В этот монастырь стекались тысячи людей, и «старцы» принимали их и давали им мудрые и кроткие советы и духовную помощь. И святитель Тихон Задонский, и преподобный Серафим Саровский тоже жили и учили в духе преподобного Нила Сорского. Можно сказать, что святость и учение преподобного Нила Сорского принесли богатые плоды в жизни русской Церкви.

Святая праведная Иулиания Лазаревская

(Память празднуется 2/15 января)

Мы рассказывали в этом сборнике о нескольких святых женщинах – о святых мученицах Варваре, Татьяне и Екатерине, о царице Елене, о княгине Ольге, о княжне Евфросинии Полоцкой. А теперь мы расскажем о святой простой женщине, которая не уходила в монастырь, не страдала как мученица за веру, не делала никаких великих дел. Она была замужем, имела много детей, вела большое хозяйство. Она стала святой, и память о ней сохраняется уже несколько веков.

Иулиания родилась в тридцатых годах XVI века, в царствование Иоанна Грозного, и отец ее был ключником при царском дворе. Ей было только шесть лет, когда умерли ее родители и ее взяла на воспитание ее бабушка. Бабушка эта была добрая благочестивая женщина и очень любила Иулианию, но девочке недолго пришлось пожить под её заботливым крылом. Когда Иулиании минуло двенадцать лет, бабушка умерла, завещав своей замужней дочери, Наталье Араповой взять сиротку к себе.

В новой семье Иулиании было нелегко. Своим двоюродным сестрам она казалась странной, слишком задумчивой, слишком тихой... Они смеялись над ней, дразнили ее. Церкви по близости не было и Иулиании трудно и грустно было без богослужений. Читать в те времена девочек не учили и она не могла находить утешения в книгах. Зато она хорошо научилась всем женским рукодельям и много работала. Тайком, по ночам, она шила одежду, чтобы раздавать бедным.

Когда Иулиании минуло шестнадцать лет, ее выдали замуж, как делалось в те времена, не спрашивая ее, хочет ли она. Мужем ее стал Георгий Осорьин, молодой, богатый, знатный дворянин. Ему принадлежало село Лазаревское, недалеко от города Мурома.

На Иулианию произвело сильное впечатление слово, сказанное новобрачным в день свадьбы священником, их венчавшим. Он говорил о семейной жизни, и Иулиания решила жить по-Божески, по-христиански, доброй женой, матерью, хозяйкой. Муж Иулиании оказался добрым, умным и благочестивым, а семья его очень полюбила Иулианию, оценила ее, и скоро ей поручили все управление домом и хозяйством.

Весь день Иулиания хлопотала по хозяйству, руководила всеми работами. Если кто-нибудь ошибался или что-нибудь портил или ломал, она покрывала это, брала вину на себя. Со всеми была кротка и ласкова, учила терпеливо, не обижая никого. Услуг самой себе от прислуги она никогда не требовала, говоря: «Кто я, чтобы Божье создание служило мне?»

Когда умерли родители ее мужа, Иулиания раздала бедным в память их почти все свое собственное имущество. У нее с мужем было тринадцать детей, но шестеро умерло маленькими. Муж был на царской службе и часто отсутствовал, а Иулиания посвятила жизнь свою воспитанию детей. Как бы занята она ни была весь день, каждый вечер и каждое утро она много времени проводила за молитвой, а ночью продолжала работать над одеждой для бедных.

Велико было горе Иулиании, когда старший сын ее был убит на войне, а другой погиб на охоте. Она стала просить мужа отпустить ее в монастырь, но он уговаривал Иулианию остаться дома ради других детей. Иулиания, сама не умевшая читать, очень любила, когда муж или старшие сыновья читали ей вслух духовные книги; и как раз в те дни, когда она должна была решать, оставаться ли дома, или идти в монастырь, ее поразили услышанные слова: «Не спасут нас одежды черные, как не погубят одежды светлые...» Она решила остаться дома, говоря: «Да будет воля Божья».

Оставшись дома, Иулиания стала жить подвижнически. Когда весь дом засыпал, она вставала на молитву и долго молилась, а рано утром шла в церковь к обедне. Остальное время она посвящала домашним делам и продолжала много заботиться о бедных и больных.

Так прошло десять лет, скончался Георгий Осорьин. Дети горевали, а мать утешала их и учила подражать доброй жизни их отца. Теперь помощь бедным стала ее главной заботой. Все свое имущество она раздала и ради милостыни входила в долги. Сколько хорошей и теплой одежды ни дарили ей дети, она все раздавала бедным. В конце жизни Иулиании, в царствование Бориса Годунова, наступил страшный голод. У Иулиании не хватало муки выпекать достаточно хлеба, чтобы кормить всех приходивших к ней голодающих, и она научила своих слуг печь хлеб, смешивая муку с толченой древесной корой и лебедой. А приходившие к ней говорили, что ее хлеб вкуснее, слаще, чем хлеб, испеченный из чистой муки.

Иулиания скончалась 2 января 1603 года. Болела она всего шесть дней, но и во время болезни вставала на молитву каждый день. Перед самой смертью она сказала: «В молодости я хотела монашеской жизни, но оказалась ее недостойной...» Потом она простилась со всеми и сказала: «Слава Богу за все! В руки Твои, Господи, предаю дух мой!», и всем присутствующим казалось, что они видят сияние вокруг ее головы.

Похоронили Иулианию рядом с ее мужем, а через несколько лет у ее могилы стали совершаться исцеления больных. Так прославил Бог смиренную святую Иулианию. Описание ее жизни составил сын ее Калистрат Осорьин.

Читая житие святой Иулиании Лазаревской, невольно вспоминается случай из жития великого древнего святого Макария Египетского. Однажды во время молитвы он услышал голос: «Макарий, тебе еще далеко в совершенстве до двух женщин, которые живут в ближнем городе».

Старец сразу пошел отыскивать этих женщин, чтобы узнать, как они спасаются. Найдя их, он долго расспрашивал и узнал, что они замужем за двумя братьями, живут вместе уже пятнадцать лет, живут дружно, никогда не ссорясь и не огорчая друг друга, ласково обращаются со всеми слугами, заботятся о том, чтобы всем было хорошо, детей у них еще нет.

И подумал святой Макарий: «Не смотрит Бог на то, монах ли человек, в пустыне ли он живет или в миру. Бог только хочет, чтобы сердце человека было обращено к Богу и к добру и дает ему Духа Святого во спасение».

Святой Тихон, епископ Задонский

В бедной монашеской комнате-келье темнело. Перед иконами в углу теплилась лампадка. На мешке, набитом соломой, сидел монах в потертой рясе, подпоясанной ремнем. Из-за исхудалого, болезненного лица, седой бороды и волос он казался старше пятидесяти лет. Рядом с ним на полу примостился молодой монах-келейник и внимательно слушал его. Тихо и спокойно, иногда с улыбкой, рассказывал старец:

«Отца своего я не помню, а нас дома при матери было четыре брата и две сестры. Самый старший брат дьячком-псаломщиком служил, среднего брата в солдаты взяли, а мы, остальные, еще маленькими были. Ох, и бедны же мы были... Бывало, дома и есть нечего, а иной раз я мальчишкой у богатого мужика целый день работаю, чтобы он меня хлебом накормил. Приходил к нам иногда в гости кучер-ямщик, извозом занимался, хорошо зарабатывал, да детей у него не было. Очень он меня полюбил и все просил мать мою: «Отдайте мне Тиму, я его вместо сына воспитаю, все, что у меня есть, ему достанется». Матушка не хотела меня отдавать, да однажды так трудно нам было, так голодно, что взяла она меня за руку и повела к ямщику. Я это хорошо помню... А старшего брата дома не было. Вот вернулся он, сестры ему и рассказывают, что мама Тиму к ямщику повела. Брат бросился за ней, догнал и стал перед матерью на колени:

– Куда вы, матушка, Тиму ведете? Вы его ямщику отдадите, он и будет всю жизнь ямщиком! Я лучше пойду милостыню просить, а мы его все-таки научим читать, писать, человеком сделаем, он может в церкви псаломщиком послужить.

И послушалась матушка моя старшего сына, и вернулись мы домой, хоть и голодные были.

А там в городе открылась школа для детей духовенства – семинария, и повезла меня матушка в эту школу. Только не прошли ей даром годы бедности и голода, заболела она и скоро умерла, а я остался в семинарии сиротой на казенный счет. Нелегко и тут было. Как получу я свою порцию хлеба, так половину оставлю на еду, а половину продам и на эти деньги свечку себе куплю, чтобы сидеть вечером и учиться. Другие-то ученики играют, смеются надо мной. Возьмут старый лапоть, привяжут на веревочку и махают, будто кадят мне. Помню, много лет спустя, как я епископом стал, бывшие мои товарищи – священники, диаконы – пришли ко мне благословение получить, я и вспомнил, как они меня дразнили. Они говорят: «Прости, владыко святый!». А я смеюсь: «Я шутя вам говорю, братцы!».

Старичок-монах, рассказывавший о своем детстве келейнику Василию, был преподобный Тихон Задонский, епископ Воронежский. Родился он в 1723 году, а умер в 1783.

Когда Тима окончил семинарию, его назначили учителем греческого языка. Он стал помогать семье, взял к себе старшую сестру, которая зарабатывала на жизнь мытьем полов в домах чужих людей.

Как-то, находясь в гостях, молодой учитель Тимофей Савельич поднялся на высокую колокольню. Не попробовав перил, он оперся о них, и прогнившие перила сломались и рухнули с высоты колокольни на землю. А Тимофея какая-то сила отбросила назад к колоколам, и он упал на пол, ударившись затылком. Придя в себя, он почувствовал особенную близость Бога. И еще раз ночью у него было видение. Он сам рассказывал:

«Увидал я на короткое мгновение такой свет, что ни рассказать нельзя, ни понять умом, и до сих пор, лишь вспомню, чувствую в сердце веселие и радость».

Тимофей принял монашество, когда ему было тридцать четыре года, и ему дали имя Тихона, а через три года его посвятили в епископы, сначала его родного города Новгорода, а потом послали в Воронеж.

Трудно пришлось епископу Тихону. Время для Церкви было тяжелое. Образованные русские того времени увлекались французской философией и культурой. Императрица Екатерина, иностранка по происхождению, не любила монастырей, и дух простого русского народа был ей чужд. Духовенство было мало образованным, священники часто не знали службы и не могли говорить проповедей. Епископ Тихон проверял своих священников, учил их, навещал все приходы, был строг, где нужно, наказывал нечестных и несправедливых, писал поучения и объяснения, открывал школы, старался улучшить порядок в монастырях, помогал бедным. Здоровье его было слабым и по характеру его такая работа была ему очень трудна: болезненный и нервный, он легко поддавался унынию и легко раздражался.

Несколько раз просил он свое начальство освободить его от этой непосильной для него работы, и, наконец, ему позволили уйти в монастырь.

Шестнадцать лет провел Тихон в Задонском монастыре на высоком берегу реки Дона. За это время возросла его святость, и он достиг большой духовной высоты.

Всего труднее ему было сначала бороться с унынием. У него бывало очень тяжело на душе. Он не знал, куда деваться, и все время казалось, что он виноват в чем-то. Его мучила совесть, что он ушел от своей службы епископом и спасается теперь в тишине монастыря. Помогала ему в такие минуты тяжелая физическая работа: он рубил дрова, косил траву. Помогала и дружба с простыми людьми. Самыми близкими его друзьями были небогатый купец Кузьма и простой монах Митрофан. Однажды, Великим Постом, напало на святителя Тихона уныние. Восемь дней он ничего не ел и не пил и, наконец, написал Кузьме, прося его приехать. Несмотря на то, что ранней весной дороги были очень плохи, Кузьма сразу приехал. Добрая готовность друга помочь и беседа с ним утешили и успокоили Тихона. Вечером он зашел в келью Митрофана и застал его с Кузьмой за непостным ужином. В монастырях не едят рыбы постом, а друзья ели рыбную уху и заливное. Смущенные, они вскочили при входе владыки, но он ласково успокоил их, сказав: «Любовь выше поста», и сам попробовал ухи, чем растрогал друзей до слез.

От природы раздражительный, владыка Тихон стал замечательно кротким. Приехал однажды к нему образованный молодой человек и стал спорить с владыкой о религии, о вере в Бога, о Церкви. Владыка возражал спокойно и твердо, а молодой человек наконец так рассердился, что ударил Тихона по щеке. Владыка упал перед ним на колени и сказал:

– Прости меня, ради Бога, что я ввел тебя в искушение!

Тогда и ударивший владыку юноша бросился со слезами к его ногам и с этого момента совершенно изменил свои убеждения.

Живя в монастыре, святой Тихон приходил в церковь на все богослужения, много молился и написал много замечательных книг. Многое записал с его слов его келейник Василий. Святость его чувствовали все приходившие к нему, а таких делалось все больше и больше. Каждое утро святитель проводил в молитве, а после обеда принимал посетителей и каждому говорил именно то, что тому было важно и нужно. Часто по его молитвам больные выздоравливали; он часто помогал бедным, наставлял богатых, утешал несчастных.

Незадолго до смерти Тихон во сне увидел высокую и крутую лестницу и услышал голос, который велел ему идти по ней.

– Я сначала боялся слабости своей, – рассказывал он своему другу Кузьме, – но когда стал подниматься, народ, стоявший около лестницы, подсаживал меня все выше и выше, к самым облакам.

– Лестница – это путь в Царство Небесное, – сказал Кузьма. – Помогавшие тебе – это те, которым ты помогал и которых ты учил, и они будут поминать тебя по смерти.

Кончина святителя Тихона была смиренной. Он причащался каждую неделю. Силы его слабели. В ночь с 12 на 13 августа ему стало очень плохо и он попросил, чтобы пораньше отслужили Литургию, чтобы он мог еще раз причаститься. По какому-то недоразумению или небрежности просьбу его не исполнили, хотя он два раза повторил ее. Рано утром он на секунду еще раз открыл глаза и спокойно, как бы уснув, скончался.

Святая блаженная Ксения Петербургская

Кто такие юродивые? Это не больные, не ненормальные, хотя они ведут себя так, что многие принимают их за сумасшедших. Юродивые – это святые, которые нарочно скрывают свою святость под видом неразумности. Только очень хорошие и простые люди угадывают в странных действиях и словах юродивых глубокий смысл. Таким юродивым был Василий Блаженный при Иоанне Грозном, который обличал жестокость царя и которого сам царь Грозный не смел казнить. Такой юродивой стала и блаженная Ксения.

Родилась Ксения где-то между 1719 и 1730 годами. Она вышла замуж за певчего придворного хора в Петербурге, Андрея Федоровича Петрова, но недолго молодые прожили вместе – муж ее неожиданно умер. Очень горевала Ксения и смущало ее, что муж умер так неожиданно, не подготовившись к смерти. Это и толкнуло ее на то, чтобы взять на себя подвиг юродства.

Ксения Григорьевна стала называть себя «Андрей Федорович» и не отвечала, если ее называли иначе. Целыми днями она бродила по улицам той части Петербурга, где жили бедные люди. Сначала она ходила в одежде мужа, а потом стала одеваться в лохмотья, не гревшие ее, но всегда яркие: красную юбку и зеленую кофту, или зеленую юбку и красную кофту. Она не просила милостыни, а если ей давали копейки, сейчас же отдавала их другим бедным. Иногда она заходила к своим знакомым, обедала у них, иногда предупреждала о чем-нибудь, но всегда в такой форме, что не сразу можно было догадаться, о чем она говорит. Она очень любила маленьких детей, и матери замечали, что если она приласкает или погладит по головке больного ребенка, он быстро выздоравливает. Ксения не обижалась, когда дети смеялись над ее странностями, но когда однажды мальчишки стали бросать в нее камнями и грязью, она страшно рассердилась и бросилась за ними, грозя им палкой. Видно, этим мальчишкам был нужен страх, а не ласка.

Никто не знал, где блаженная Ксения проводит ночи. Однажды рабочие, строившие новую каменную церковь на Смоленском кладбище, заметили, что за ночь кто-то приносит на верх строящейся церкви целые груды кирпича в помощь им. Они подсторожили этого неутомимого работника, и оказалось, что это была Ксения. В другое же время она уходила на ночь в поле и там, стоя на коленях, молилась до самого восхода солнца.

Есть святые, которые оставили нам чудные слова и поучения, есть святые мученики, пострадавшие за веру, есть святые богословы, есть великие составители молитв и богослужений, есть отшельники, проводившие всю жизнь в пустыне. Не такой святой была блаженная Ксения. Она была простой, смиренной женщиной и помогала людям в их самых простых нуждах. Еще при жизни ее окружающие замечали, что если им удается чем-нибудь помочь блаженной Ксении, угостить ее, убедить ее принять что-нибудь, все у них в этот день идет особенно хорошо.

В 1988 году Собор Русской Православной Церкви постановил причислить блаженную Ксению к лику святых. Чаще всего люди обращаются к ней за помощью в своих самых обычных нуждах – просят помочь найти работу во время безработицы, выдержать трудный экзамен, справиться с бедностью, начать лучше учиться, облегчить в болезни. И на нашей родине, и за границей, многие русские люди крепко верят и знают, что в трудную минуту жизни им помогает молитва за них блаженной Ксении.

Святой преподобный Серафим, Саровский чудотворец

До того, как он стал монахом, преподобного Серафима звали Прохор Мошнин. Он был совсем маленький, когда умер его отец, работавший на постройке церквей, но мать его, Агафья, продолжала дело мужа.

Два особенных события отметили детство Прохора. Семилетним мальчиком он упал с колокольни строившейся церкви. Когда страшно испуганная Агафья сбежала по лестницам вниз, она нашла сына здоровым и невредимым. «Ох, бережет его Господь для чего-то», – подумала Агафья со страхом и с радостью. Десяти лет Прохор заболел и так сильно, что, казалось, нет надежды ему выздороветь. В самую отчаянную минуту мать его вдруг услышала, как мимо дома ее несут с крестным ходом чудотворную икону Божьей Матери. Схватив мальчика на руки, она вынесла его и, горячо молясь, положила его так, чтобы икону пронесли над ним. С этой минуты Прохор стал поправляться.

Прохору было восемнадцать лет, когда он решил поступать в монастырь. Чтобы проверить себя, он сначала пошел пешком в Киев, чтобы поклониться там святыням и просить совета и благословения у старцев на новую жизнь. Агафья не удерживала сына, хоть и горько плакала, прощаясь с ним. На дорогу она благословила его большим медным крестом, который он потом всю жизнь носил на груди.

Прохор все-таки вернулся домой, чтобы помочь матери, подготовить ее к разлуке и самому лучше приготовиться к монашеской жизни. Только через два года поступил он в Саровский монастырь, куда он пришел пешком с двумя друзьями детства, тоже ре-шивпгими принять монашество.

В Саровской обители Прохор провел восемь лет послушником. И работник же он был: рослый, статный, веселый, на всякую работу умелый. Он и хлеб пек в пекарне и будильшиком монахов вставал раньше всех, и в колокола звонил, а самой любимой его работой была столярная. С деревом он так хорошо работал, что его прозвали «Прохор-столяр». Когда же на него напала болезнь, (а проболел он целых три года) он терпеливо ее переносил и молился. И болезнь принесла ему радость: ему явилась во сне Божья Матерь с апостолами Петром и Иоанном. Она дотронулась до больного и сказала: «Этот нашего рода». С этого момента он стал поправляться.

Двадцати восьми лет Прохора постригли в монахи, дали ему имя Серафим и посвятили в диаконы. Шесть лет прослужил он в церкви диаконом, усердно и с радостью. Один раз, в Четверг на Страстной, дано было ему увидеть то, чего не видят обычно люди. Вот как он об этом сам рассказывал:

«Вдруг озарил меня луч как будто солнечного света. Взглянул я на сияние и увидел Господа нашего Иисуса Христа, сияющего светом и окруженного ангелами. Он шел по воздуху через церковь, благословляя молящихся и служащих, а потом вступил в образ Свой у Царских Врат».

Долго стоял после этого видения преподобный Серафим и не мог сказать ни слова.

Еще через семь лет отца Серафима рукоположили в священники. Теперь он мог исполнить то, что ему так давно хотелось. В нескольких верстах от монастыря, в дремучем сосновом лесу на берегу маленькой речки, построил себе отец Серафим келью – маленький бревенчатый домик. Кормился он овощами со своего огородика и травой, которую варил. Все службы он служил сам и молился дни и ночи напролет. Сила молитвы его была так велика, что ее чувствовали даже дикие звери, и у кельи собирались медведи, волки, зайцы и лисицы. Подползали даже ящерицы и змеи. Кончив молитву, отец Серафим выходил из кельи и делился со зверьем своей едой.

Однажды отец Серафим тысячу ночей провел в молитве, стоя на большом гранитном камне, в лесу. Когда наступал день, он возвращался в келью, где у него был приготовлен другой камень поменьше, стоя на котором он продолжал молиться с маленькими перерывами для еды и сна.

Отцу Серафиму было сорок пять лет, когда на него напали разбойники. Был он еще не стар, силен, был у него топор для работы, но он не стал защищаться. Разбойники избили его до полусмерти и, не найдя ничего, скрылись. Опять долго проболел отец Серафим, и опять Божья Матерь явилась ему. Он поправился, но до конца жизни остался согнутым и ходил, опираясь на палку или топор.

В 1810 году новый настоятель монастыря велел отцу Серафиму вернуться в монастырь. Отец Серафим сразу, не говоря ни слова, послушался и оставил свою любимую «пустыньку». Он поселился в монастыре в своей прежней келье, никогда не выходил из нее и никого у себя не принимал. Только раз в неделю священник заходил к нему, чтобы причастить его.

Прошло много лет и, наконец, преподобный Серафим начал то дело, к которому вел его Господь. Не сразу, понемногу, стал он открывать дверь своей кельи, стал разговаривать сначала с монахами, а потом с посетителями. Наконец, в 1825 году, шестидесяти шести лет отроду, он вышел из кельи и стал принимать всех, приходивших к нему.

Толпы людей приходили каждый день к преподобному Серафиму. Для всех он был «старцем», духовным врачом и советником. Каждого он принимал с любовью. Ласково он называл приходящих к нему «радость моя», приветствовал их во всякое время года словами «Христос Воскрес!». Он никогда долго не обдумывал, что ему говорить, что посоветовать. «Я своей воли не имею, – говорил он... – что угодно Богу, то я и передаю». Часто давал он ответы на вопросы, которые посетители его еще не успели задать, часто сам вызывал из толпы тех, кому его помощь была особенно нужна. Были случаи, когда он исцелял тяжело больных.

Однажды преподобный Серафим исцелил от тяжелой болезни человека по имени Николай Александрович Мотовилов, который стал его близким другом. Вот что рассказывает Мотовилов об одной особенной беседе с ним преподобного Серафима.

«Это было в четверг. День был пасмурный, снегу уже было много и он продолжал падать. Усадил батюшка меня на пне только что срубленного им дерева, а сам присел на корточки напротив меня.

– Открыл мне Господь, что вы всегда хотели знать, в чем состоит цель жизни христианской, но никто вам ничего определенного не говорил, а некоторые даже упрекали вас, что вы любопытствуете. Но они не так говорили, и вот я теперь вам растолкую, в чем цель жизни. И молитва, и пост, и всякие другие дела хороши, но они не цель жизни, а только средства для достижения цели. А цель нашей жизни – это стяжание Духа Святого. Стяжайте благодать Духа Святого молитвой и всеми, ради Христа, добродетелями. Дает вам больше благодати молитва и пост – молитесь и поститесь. Дает больше благодати помогать бедным, служить людям – помогайте, служите.

– Батюшка, – спросил я, – вот вы все говорите о благодати Духа Святого, но как же и где я могу ее видеть? Дела видны, а разве Дух Святой может быть виден?

Преподобный Серафим стал объяснять мне, как можно чувствовать себя «в Духе Святом», но я все не понимал. Тогда отец Серафим взял меня крепко за плечи и сказал:

– Мы оба теперь в Духе Божием... Что же ты не смотришь на меня?

– Не могу я смотреть, батюшка, – отвечал я. – Лицо ваше сделалось светлее солнца...

– Не бойтесь, – отвечал преподобный Серафим, -Вы сами теперь также светлы... Вы сами теперь в полноте Духа. Благодарите Господа за милость Его, что по молитве моей удостоил Он вас видеть сошествие Духа Святого... Что же вы чувствуете теперь?

– Чувствую такую тишину, такой мир в душе моей, что никакими словами этого сказать не могу.

– Это, – сказал батюшка Серафим, – тот мир, про который Господь сказал ученикам Своим: «Мир мой даю вам...»

Долго еще беседовал батюшка Серафим с Мотовиловым, и беседа эта учит нас всех, в чем главная цель христианской жизни и как ее достичь.

Наступил 1833 год. Утром 2 января сосед по келье преподобного Серафима почувствовал запах дыма, который шел из кельи отца Серафима. На стук в дверь ответа не было. Монахи сорвали замок и увидели, что келья полна дыма – тлели вещи от упавшей свечи. Бездыханный отец Серафим стоял на коленях перед иконой Божьей Матери, со сложенными крестом на груди руками. Глаза его были закрыты. Лицо было светло и мирно.

И после смерти отца Серафима люди продолжали обращаться в молитвах к нему за помощью, и многим-многим он помогал. В 1903 году он был прославлен Церковью как святой, и на это торжество собралось больше трехсот тысяч человек.

Святой Иннокентий, просветитель Аляски

Серые, почти черные, скалистые берега. Серое, неприветливое море. Серое небо. Без конца моросит дождь. Мелкие ели и кустарники точно жмутся к земле, ища защиты от вечного, холодного ветра. Это островок Акун, который лежит в конце длинной цепи Алеутских островов, тянущихся от берегов Северной Америки к северным берегам Сибири.

В апреле 1828 года все жители Акуна собрались на берегу. Они все были алеуты – рыбаки и охотники на морских котиков – маленького роста, со смуглыми безбородыми лицами монгольского типа. К берегу подплывало пять лодок-каяков, и на передней стоял во весь рост человек необычного вида: очень высокий, широкоплечий, сильный, с русой бородой и длинными волосами, он был одет в длинную кожаную рубаху с узкими рукавами и стоячим воротником и в кожаные штаны, какие носили алеуты. Человек выпрыгнул из лодки на каменистый берег.

– Мы ждали тебя, батюшка Иван, – сказал выступивший вперед рыбак-алеут. – Ждали и радовались.

– Да как же вы узнали, что я сегодня прибуду? Как ты знаешь, что я отец Иван? – спросил приезжий.

– А нам наш шаман сказал. Он также сказал: «Ждите, сегодня придет к вам человек от Бога и научит вас, как надо Богу молиться.»

Удивился отец Иоанн. Шаман – ведь это языческий колдун, волшебник. Как это он зовет язычников встречать православного священника-миссионера. И ему пришла в голову мысль, что даже самая темная языческая вера тоже хочет узнать Бога, а искренне ищущим Его людям Бог открывается неожиданным образом.

Следующие дни отец Иоанн провел с алеутами Акуна: служил, проповедовал, исповедывал и причащал уже ранее крещенных, крестил и миропомазывал желающих стать христианами. Среди пришедших к исповеди был и старик шаман, и отец Иоанн от него самого узнал его удивительную историю.

Когда на Аляску прибыли первые миссионеры-монахи из русского монастыря на Валааме, шаман, услыхав их проповедь, захотел стать христианином и крестился. В крещении дали ему имя Иван Смиренников. Смиренников не умел ни читать, ни писать. Первые миссионеры едва успевали крестить язычников, и некому было научить его, что значит быть православным христианином. Мало узнал он и от русских «промышленников»: охотников и торговцев, смелых, но распущенных. Иван Смиренников молился сам как умел, и по молитвам его больные выздоравливали, а события, которые он предсказывал, исполнялись. В молитве стали ему являться, как он их называл, «два друга в белоснежных одеждах» и разъясняли то, чего он не понимал.

– Они мне и сказали, когда ты к нам приедешь и научишь меня, как молиться и верить, – объяснил Иван.

Смиренникова очень огорчало, что его продолжали называть шаманом, хотя он совсем не колдун. Внимательно расспрашивал отец Иоанн Смиренникова. «Нет, – решил он, – эти видения – не дьявольское наваждение, не обман. Он научен истинной христианской вере и живет доброй, чистой жизнью. Он любит Бога и людей, он смиренен и послушен, он искренне исповедовался и радостно причастился». Священник отец Иоанн признал святость бедного неграмотного «шамана».

Отец Иоанн родился в 1797 году, в семье бедного деревенского дьячка в Сибири. С трудом добился образования в семинарии, женился и стал священником. Когда епископ Иркутский стал искать молодых священников, чтобы послать их проповедниками-миссионерами в принадлежавшую тогда России Аляску, двадцатишестилетний отец Иоанн решился не сразу. На нем лежала забота о семье: старушке-матери, младшем брате, годовалом сыне и жене, которая ожидала второго ребенка. В конце концов он все-таки решился, и вся семья пустилась в далекое и трудное путешествие: две тысячи двести миль через Сибирь до Тихого океана и два месяца на парусном корабле до Нового Архангельска, как тогда называлась Ситка.

Отец Иоанн был назначен миссионером на Уналяшку, один из последних островов, длинной цепью тянущихся от Америки к России. За те несколько недель, что он провел в Ситке, он сразу же стал учить местный язык, преподавать в школе, а у жены его родилась девочка Екатерина.

Отец Иоанн пробыл священником на Алеутских островах пятнадцать лет, – только младшего брата и старших своих сыновей он через несколько лет отправил учиться в Россию, и с ними поехала его старушка-мать.

Жизнь его была полна приключений. Он путешествовал почти все время: на лодке, верхом, пешком, на санках с собаками, на лыжах. Пробирался сквозь непроходимые леса, по льду, в дождь, в снег и в бурю. Все выдерживало его железное здоровье. Куда бы он ни приходил, толпы алеутов и индейцев собирались слушать его. Отец Иоанн горячо полюбил этот простой и добрый народ и часто говорил, какие они честные, гостеприимные, добрые и правдивые, и ставил их в пример русским охотникам и торговцам, часто обижавшим алеутов. Он поставил себе за правило не принимать никаких подарков от людей, которым он проповедовал, и ничего не дарил тем, кто «хотел креститься, и даже советовал им подождать и подумать о том, что значит стать христианином. Он знал, что бывали случаи, когда язычники крестились просто для того, чтобы получить новую белую крестильную рубашку.

Отец Иоанн был не только проповедником, но и ученым. Долгими вечерами засиживался он, изучая языки индейцев и алеутов, составляя для них грамматику и потом тщательно, с большим трудом, переводя на эти языки Евангелие и богослужения.

Любил он и всякое мастерство и увлекался ручным трудом. Еще мальчиком он научился часовому мастерству и любил не только чинить часы, но и делать новые. На соборе в Ситке больше ста лет сохранялись построенные им большие часы на колокольне. Умел он делать и небольшие музыкальные ящики – «шарманки» с зубчатыми валиками, при помощи которых наигрывались разные мелодии. Однажды попросили его сделать такой музыкальный ящик католические миссионеры в Калифорнии (принадлежавшей тогда Испании). Отец Иоанн подружился с ними во время своих поездок в форт Росс, принадлежавший русским, около Сан-Франциско, и с радостью исполнил их просьбу. С ящиком послал он и два валика: один с мелодией молитвенного песнопения, а другой с веселой русской плясовой... Эта плясовая особенно понравилась миссионерам, и отец Иоанн, смеясь, говорил, что, наверное, они хорошо молились под эту веселую музыку.

Любил отец Иоанн строить церкви и школы. Сам делал планы, сам руководил работой, сам и пилил, и рубил, и молотком колотил.

Несмотря на свою большую занятость, отец Иоанн был любящим и заботливым отцом. У него было семь детей: три сына и четыре дочери. Он давал им уроки, читал им вслух и делал всякие игрушки.

После шестнадцати лет, проведенных на Алеутских островах, в Ситке и в Калифорнии, отец Иоанн решил, что ему надо вернуться в Россию, рассказать церковному начальству о своей работе. В то время русская Церковь управлялась собранием епископов в Петербурге, которое называлось «Святейший Синод». Трудно было в Петербурге понять, как живет молодая православная Церковь на Аляске и в Америке и в какой помощи она нуждается.

Путешествие, задуманное отцом Иоанном, было длинное и трудное. Жена его и четверо детей сели на парусный корабль, чтобы переплыть Тихий океан и потом добраться до их родного города Иркутска, где уже жили старшие сыновья. Сам отец Иоанн с одной из дочерей, принятой в хорошую закрытую школу -институт в столице, отправились почти в кругосветное плавание. Их корабль обогнул Южную Америку, пересек Атлантический океан, обошел Англию и Данию и прибыл в Кронштадт, около Петербурга, после семи месяцев плавания.

Те два года, что отец Иоанн провел в Петербурге и Москве, оказались для него труднее, чем его суровая жизнь на Аляске, Петербургские чиновники не интересовались Аляской. Не сразу смог добиться отец Иоанн приема у оберпрокурора Синода, как назывался чиновник, которому подчинен был Синод. Мелкие чиновники ожидали от него денежных подарков за всякое дело. Его укоряли, что он слишком плохо одет, что он не умеет вести себя в столице. Но так же упорно и смело, как он пробирался по глухим лесам и тундре, отец Иоанн стал добиваться того, чтобы его выслушали. Понемногу им стали интересоваться. В заботах о нем принял участие Московский Митрополит Филарет, замечательный епископ, друживший с Пушкиным. По его совету отца Иоанна пригласил к себе император Николай I, долго расспрашивал его, а царские дети с увлечением слушали его интересные рассказы.

В это же время свалилось на отца Иоанна большое горе: в Иркутске умерла его жена, его любимая и верная подруга, двадцать два года делившая с ним его трудную жизнь, мать его семерых детей. Отец Иоанн решил сразу бросить все свои хлопоты в Петербурге и ехать в Иркутск к детям. Но Митрополит Филарет устроил его жизнь иначе. Сыновья отца Иоанна были переведены в семинарию в Петербурге, а три дочери были приняты в петербургские институты. Старшая дочь к этому времени была уже замужем за священником. Самого отца Иоанна Митрополит начал готовить к тому, чтобы он стал монахом.

Через год после смерти жены, в ноябре 1840 года, за торжественной Всенощной отца Иоанна постригли в монахи, дав ему новое имя Иннокентий. А в декабре его уже посвятили в епископы и поручили ему управлять православной Церковью на Аляске, Курильских островах и Камчатке.

Тогда не было ни аэропланов, ни железных дорог, ни автомобилей, ни пароходов. Только от Петербурга до Иркутска было две тысячи шестьсот миль, а каждый объезд епархии представлял больше двенадцати тысяч миль пути. За двадцать восемь лет своего служения епископом Владыка Иннокентий сделал несколько таких объездов и дважды ездил в Петербург. Вот как описывает одно путешествие по Камчатке священник, ехавший с ним:

«По обледенелым скалам мы спустили Владыку на веревках, вырубая ступеньки во льду. На дне долины погрелись у костра, пока нам спускали сани и собак. Потом шестьдесят миль ехали на собаках, и тут пришлось опять карабкаться, но уже вверх по ледяному крутому склону долины, вырубая себе уступы для рук и ног. Не удержишься, сорвешься – верная смерть».

А добравшись до цели путешествия – маленького поселка, заброшенного на самый север Камчатки -Владыка облачался в полное архиерейское облачение и торжественно совершал службу, о которой потом несколько лет вспоминали все местные жители.

В 1867 году Владыке Иннокентию было уже семьдесят лет. Здоровье его еще было крепкое, но он начал терять зрение. Пора было кончать труды, и в письмах он начинает говорить, что хотел бы вернуться в Россию, кончить жизнь в монастыре. Но пришлось ему потрудиться еще десять лет в совсем новых для него условиях.

В 1868 году умер Митрополит Филарет. Перед смертью он говорил, что хотел бы видеть на своем месте Владыку Иннокентия. Этого же хотел и царь Александр II, помнивший увлекательные рассказы миссионера, которые он слушал в молодости. В январе 1869 года Владыка Иннокентий был назначен Митрополитом Московским – самым старшим епископом в России. В феврале он выехал из Иркутска, и на всем пути через Сибирь его трогательно встречали и провожали толпы его прихожан. От Нижнего Новгорода до Москвы он, в первый раз в жизни, ехал по железной дороге.

Десять лет пробыл Владыка Иннокентий на своем новом посту. Силы его слабели. Под конец он совсем ослеп, но все так же усердно и добросовестно работал, как когда-то в заброшенных алеутских поселках. Самым любимым делом его было устройство Православного Миссионерского Общества, в которое входили не только священники, но и миряне. Ему всегда казалось, что проповедовать Христа должны не одни священники, а все христиане.

Умер Владыка, причастившись и соборовавшись, в Страстную Субботу, очень рано утром, когда в церкви на Утрене поют:

«Исполнив все для вечного покоя, Ты дал нам, Боже, всесвятое Твое из мертвых воскресение».

Святой праведный Иоанн Кронштадский, чудотворец

В большом классе за партами сидели мальчики двенадцати-тринадцати лет. Все они были одеты в гимназическую форму: черные длинные штаны и черные куртки с серебряными пуговицами и пряжками на поясах.

Дверь отворилась, и в класс вошел законоучитель – священник, дававший уроки Закона Божьего, батюшка отец Иоанн. Среднего роста, худощавый, с длинными светлыми волосами, батюшка двигался быстро, как будто торопясь, но глаза его, ласковые и серьезные, успевали всех внимательно оглядеть.

Дежурный ученик прочитал молитву, и мальчики приготовились слушать. Уроки отца Иоанна были всегда интересные и живые. Он охотно отвечал на вопросы и почти никогда не ставил плохих отметок. Но в этот день с уроком что-то не ладилось. Отец Иоанн не мог сосредоточиться и начать рассказывать. Он передвигал на столике перед собой перо, карандаш, бумагу, брал классный журнал, клал его опять на место. То и дело глаза его направлялись в дальний угол класса, где за партой сидел мальчик, очевидно, чем-то очень расстроенный. Лицо его было грустное и озабоченное. Он о чем-то крепко задумался и не обращал внимания на то, что делалось вокруг него.

Наконец, отец Иоанн не выдержал. Быстро поднявшись, он подошел к мальчику, присел на скамейку рядом с ним, обнял его, и они начали о чем-то шептаться. Через минуту-другую лицо мальчика просветлело, он широко улыбнулся, а отец Иоанн, довольный и веселый, вернулся на свое место и с увлечением начал евангельский рассказ, полагавшийся по уроку.

Священник этот был известный всей России отец Иоанн Кронштадтский. Приехал он в Кронштадт совсем молодым. Это был его первый приход, и в нем он оставался всю свою жизнь.

Кронштадт был портовым городом и, как во многих портовых городах, жизнь там бывала очень распущенная. Матросы, останавливаясь в порту после долгих плаваний, кутили и напивались, а попойки кончались драками. Кроме того, в Кронштадт высылали из Петербурга бродяг, нищих и подобранных на улицах столицы пьяных. Жили эти опустившиеся люди на окраинах города в скверных домишках и лачугах. Там царили нищета, темнота, грязь.

Молодой священник отец Иоанн сразу понял, что эти люди – его прихожане, что за них он ответствен перед Богом. Особенно тяжело ему было видеть в этих ужасных условиях детей, и в первую очередь он постарался приласкать и привлечь к себе их. Летом он стал вести беседы с детьми за городом, где-нибудь на лужайке, сидя на траве. Дети теснились вокруг него, а за ними стояли взрослые и тоже прислушивались. Сначала кронштадтские бедняки с недоверием и озлоблением относились к попыткам отца Иоанна сблизиться с ними, но постепенно его стали приглашать заходить в самые несчастные дома. Вот как рассказывает о посещении отца Иоанна один рабочий:

«Прихожу я раз домой не очень пьяный... Вижу, какой-то молодой батюшка сидит у нас, на руках моего сынишку держит и что-то ему ласково говорит. Я, было, ругаться хотел: вот, мол, шляются. Да глаза батюшки, ласковые и серьезные, меня остановили. Стыдно стало... Опустил я глаза, а он смотрит, прямо в душу смотрит... Начал говорить. Не сумею я передать все, что он говорил. Говорил, что у меня в комнатушке рай, потому что где дети, там всегда тепло и хорошо, и о том, что не нужно этот рай менять на дым кабацкий. Не винил он меня, нет – все оправдывал, только мне было не до оправдания... Ушел он, а я сижу и молчу... не плачу... не плачу, хотя на душе так, как перед слезами... Жена смотрит. И вот с тех пор я человеком стал».

Понимал отец Иоанн, что нельзя учить людей добру, не принимая участия в их бедах, не помогая в их нужде. Сначала он стал раздавать все свои деньги, так что дома у него ничего не оставалось. Несколько раз возвращался домой босиком, потому что отдавал свои сапоги нищим. Когда он стал давать уроки Закона Божьего в школах, его жалованье выдавали его жене, чтобы она могла как-нибудь вести хозяйство.

Отец Иоанн понимал, что одной его помощи недостаточно, и с помощью людей, которых он к этому привлек, он создал в Кронштадте целый городок, который назывался «Дом Трудолюбия». В нем было две фабрики, на которых работало около семи тысяч человек, и работа была такая, что не требовала ни особых знаний, ни особой силы. В городке была школа для детей, мастерские, где можно было научиться какой-нибудь профессии. Была большая библиотека, устраивались лекции с диапозитивами, концерты. Был приют для детей-сирот и детский дом для маленьких ребят, матери которых работали. Летом устраивалась детская колония за городом. Был большой дом, в котором бездомные люди могли переночевать за три

копейки. Таким образом, отец Иоанн служил бедным, оказывая им помощь, служил и богатым, давая им возможность сделать доброе дело.

Но главным делом отца Иоанна была молитва и духовная помощь, которую он оказывал людям. Он прослужил в соборе в Кронштадте пятьдесят три года, от 1855 до 1908. Он стал наставником и духовником не только жителей своего города, но и людей, разбросанных по всей России. Исповедоваться к нему приезжали отовсюду. Вначале, когда исповедующихся у него было мало, отец Иоанн каждому, кто приходил каяться в грехах, уделял очень много времени, проводил с ними целые часы. Потом ему приходилось исповедовать каждый день сотни людей. Исповедь шла с двух часов дня до двух часов ночи, почти без перерыва. Исповедовал он, стоя у аналоя, около Царских Врат, облокотившись об аналой, не присаживаясь. Собор наполняла толпа самых разных людей. Ожидая своей очереди исповедоваться, некоторые сидели, а некоторые даже лежали на полу.

В конце концов, когда невозможно стало исповедовать всех желающих, так много их было, отец Иоанн перешел на общую исповедь. Наполнявшей полутемный собор толпе он прочитывал молитвы перед исповедью, а потом говорил проповедь с исповедованием грехов. Сначала все слушали спокойно, но потом сердца людей согревались, многие начинали плакать, другие вслух исповедовали свои грехи. Отец Иоанн тогда стоял и молча молился, а по лицу его катились слезы. К отцу Иоанну обращались за помощью со всех сторон. Вот как проходил его день в последние годы его жизни. Вставал он в пятом часу утра и полчаса проводил в утренней молитве, обыкновенно ходя по садику при его доме. На улице уже с ночи ждали желающие его увидеть. Если отец Иоанн шел в собор пешком, то всю дорогу его окружала толпа просителей; если же его сажали в сани или в экипаж, то и тут люди цеплялись за него. Однажды отец Иоанн отстранил рукой мальчика, вскочившего на полозья саней, мальчик упал и ударился. Отец Иоанн долго мучился этим воспоминанием, считал себя виноватым. «Душа изболелась...», – говорил он.

С трудом пробравшись в церковь, он быстро входил в алтарь и благословлял и целовал всех находившихся там. Но и в алтаре ему не давали покоя – то и дело подходили с разными просьбами.

Начиналась Утреня. Отец Иоанн всегда сам читал на клиросе – ясно и звучно, выделяя самые важные слова. Во время пения он иногда становился на колени, закрывал лицо руками и горячо молился.

После Утрени, около половины восьмого утра, отец Иоанн начинал совершать Проскомидию. Писем к нему приходило столько, что каждый день ему приносили полные бельевые корзины почты. Телеграммы на его имя открывали сразу и во время Проскомидии приносили ему длинный список имен, за которых его просили молиться. Тысячи имен поминались каждый день.

Божественную Литургию отец Иоанн служил, как будто охваченный внутренним огнем, казалось, что он ангел, предстоящий Богу.

После Литургии отец Иоанн заезжал минут на пятнадцать домой и потом торопился к ожидавшим его людям, приехавшим издалека и собиравшимся в разных гостиницах. И там его окружали толпы, и каждый обращался к нему с просьбой – помолиться за больного, помочь деньгами, дать совет, утешить в горе.

Почти каждый день отец Иоанн ездил в Петербург. Переезд на пароходе длился полтора часа, и на пароходе отца Иоанна всегда окружала толпа. Под конец жизни отцу Иоанну подарили маленький пароходик, и на нем он успевал иногда немного отдохнуть.

В Петербурге он навещал в первую очередь тех тяжело больных, к которым его звали. Очень часто по молитвам его больные выздоравливали. Таких чудесных исцелений было так много, что и теперь во многих верующих православных семьях помнят о случаях его чудесной помощи. Вот, например, воспоминания русского капитана А. В. Никитина. Мальчиком, кадетом морского корпуса, он тяжело заболел брюшным тифом. Отец его, морской офицер, с трудом разыскал отца Иоанна и просил его приехать.

«Положение мое было безнадежно, – пишет Никитин. – Я был уже почти без пульса. Было позднее время, ночь, когда отец Иоанн вошел в нашу палату, подошел к моей койке и сказал: «Андрюша!». Я был все время без сознания, но тут сразу пришел в себя, узнал нашего батюшку и улыбнулся ему. Отец Иоанн стал на колени у моей койки и сказал: «Помолимся!». Все, кто стоял рядом, тоже стали на колени. Отец Иоанн горячо молился, а я в полном сознании повторял за ним молитвы. Потом отец Иоанн благословил меня, а моей матери сказал: «Поправится!». С этой ночи я стал быстро поправляться и скоро был совсем здоров».

Отец Иоанн тихо скончался семидесяти девяти лет отроду. Он довольно долго болел, терпеливо перенося свои страдания. Когда вечером 19 декабря 1908 года по Кронштадту разнеслась весть, что батюшка кончается, решено было отслужить в Андреевском соборе

ночную Литургию, чтобы отец Иоанн смог еще раз причаститься. Плакали священники, совершавшие Литургию, плакал весь собравшийся народ. В семь часов сорок минут утра 20 декабря, причастившись, отец Иоанн тихо скончался.

Святой Тихон, патриарх Московский и всея Руси

Ноября 1917 года огромный и величественный храм Христа Спасителя, рассчитанный на двенадцать тысяч человек, был переполнен. Те, кто не мог войти, толпились вокруг храма. Все ожидали события совсем необычного. Еще перед началом обедни из Успенского Собора в Кремле была принесена древняя Владимирская икона Божьей Матери и поставлена на аналой в середине церкви. Перед ней на столике стоял ларец – ящичек, в котором были положены три записки с именами трех епископов. Эти имена были выбраны на Всероссийском Церковном Соборе, собравшемся в августе 1917 года – в первый раз после перерыва в двести пятьдесят лет...

На Соборе было решено восстановить в русской Церкви патриаршество и выбрать первого Патриарха. Три епископа получили больше голосов, чем все другие, но окончательный выбор был оставлен на волю Божью.

После Литургии и молебна старший в России епископ, Митрополит Киевский Владимир, взял ларец, благословил им народ, разорвал шнурок, которым он был перевязан, и снял печати. Из алтаря вывели древнего старца Алексия, затворника Пустыни, находящейся недалеко от Троице-Сергиевой Лавры, где он уже много лет жил и молился в полном одиночестве. Старец Алексий перекрестился и, не глядя, вынул записку. Митрополит Владимир громко прочитал имя:

– Тихон, Митрополит Московский...

Словно электрическая искра пробежала во храме. Раздался возглас Митрополита:

– Аксиос! (Достоин!)

И все духовенство, вся толпа в храме, стали громко восклицать:

– Аксиос! Аксиос!

Хор запел «Тебе Бога хвалим...», и весь народ присоединился к пению. Так был выбран смиренный Тихон, Патриарх всея Руси.

Кто же был Святейший Тихон, имя которого и теперь, через шестьдесят лет, несмотря на все церковные беды и разделения, всеми поминается с такой любовью и преданностью?

До того, как он стал монахом, его имя было Василий Белавин. Родился он в 1865 году, в семье скромного батюшки, в маленьком городке Торопец, недалеко от Пскова. Жизнь семьи была простая, скромная. Василия отдали учиться в духовное училище, потом в семинарию, а оттуда он попал в Духовную Академию. Учился он хорошо, но всегда оставался незаметным, скромным, всегда ласковым, всегда готовым помочь товарищам. Шутя, товарищи дали ему кличку «Патриарх», хотя патриархов на Руси вот уже двести лет как не было. Окончив учение, он стал учителем, а потом ректором в семинарии. Потом принял монашество, а когда ему исполнилось тридцать два года, его посвятили в епископы.

В 1898 году, когда епископу Тихону было тридцать три года, его назначили епископом в Америку. Там ему пришлось управлять церковью, совсем не похожей на обычные русские епархии. Официально его звание было «Епископ Алеутских островов и Аляски» и жить он должен был в Сан-Франциско, в Калифорнии. Это было наследие трудов первых русских монахов-миссионеров, приехавших в Америку с Валаама в XVIII веке. Теперь, на пороге XX века, положение было совсем другое. Православных в Америке было довольно много: и греков, и сербов, и русских, и сирийцев, и галичан (православных славян родом из тогдашней Австрийской империи), и румын, не считая православных алеутов и индейцев на Аляске.

Молодой русский епископ, совершенно не знавший Америки, очень быстро понял, что его дело – служить всем православным в Америке. Ведь он был единственным православным епископом во всей стране. Он был убежден, что православной Церкви суждено расти и крепнуть во всех Соединенных Штатах. Все девять лет своей жизни в Америке Тихон провел в постоянных разъездах. Богослужения он совершал на самых различных языках: и по-славянски, и по-гречески, и по-английски, и по-сирийски, в церквах и в частных домах, в бедных временных помещениях, приспособленных под церковь. Его ласковое, доброе, внимательное отношение ко всем завоевывало любовь и преданность. Трудно перечислить все, что он успел сделать для Церкви.

В 1907 году архиепископа Тихона отозвали в Россию. Прощаясь со священниками, он говорил им, что ему был дорог их общий труд. Все сотрудники архиепископа Тихона вспоминали его с большой любовью. В России архиепископ Тихон был сначала назначен в Ярославль, потом в Вильно, а в 1917 году его единогласно выбрали Митрополитом Московским. В августе 1917 года, когда был созван Всероссийский Церковный Собор, Митрополита Тихона выбрали председателем.

Собор этот имел очень большое историческое значение. Последний русский Собор собирался при царе Алексее Михайловиче, в 1666 году. Проводя свои реформы, Петр Великий неудержимо стремился вперед. Он понимал, что Церковь не одобряет многих введенных им новшеств, и не хотел, чтобы церковная власть могла влиять на государственную, а влияние Патриарха было велико: он был «отцом» царя, его «совестью». Когда умер Патриарх, Петр не допустил выборов нового, а вместо этого подчинил Церковь церковному учреждению, «Коллегии», которая потом стала называться Святейшим Синодом. Петр считал, что все в стране должно подчиняться государству. В Синоде главным лицом был «Оберпрокурор», чиновник-мирянин, назначаемый царем, который должен был следить, чтобы работа Синода подчинялась государственным законам. Эта реформа была очень вредна для Церкви и ослабила ее влияние.

К началу XX века лучшим церковным людям в России стало ясно, что необходима церковная реформа. В 1917 году, когда с революцией изменился весь государственный строй, все были согласны, что необходимо собрать Собор. От каждой епархии были присланы на Собор делегаты: один епископ, один священник, один диакон и один или два мирянина. Всего собралось четыреста сорок пять человек.

Церковный Собор открылся 15 августа 1917 года, в день праздника Успения, в Успенском Соборе в Кремле. Вокруг собора собрались несметные толпы народа. Архиереи проходили с крестными ходами из разных церквей, где они утром служили Литургию, и приходили прямо в алтарь. На следующий день в самом большом храме Москвы – Христа Спасителя – состоялось открытие Собора.

Русский Церковный Собор 1917 года обсуждал многие вопросы, которые и теперь еще стоят перед нами: как сделать язык богослужений понятней для молящихся, как приспособить длинные богослркения древнего устава к настоящим условиям жизни, как улучшить уроки Закона Божия, какие проповеди должны говорить священники, как улучшить церковные школы, и многое другое.

Почти никаких из намеченных Собором реформ не удалось провести в жизнь, так как в ноябре 1917 года к власти пришли большевики. Новая власть считала, что вера в Бога должна исчезнуть из жизни народа. Единственное, что власть разрешила Церкви, – это совершать богослужения. Все остальное: обучение детей, помощь бедным и больным, церковные школы, миссионерская работа, всякое участие Церкви в жизни страны – было запрещено.

Самое главное, что удалось сделать Собору – это наладить управление Церковью в новом государстве. Во главе Церкви стал Патриарх. Каждый епископ, если он не мог сноситься с Патриархом, должен был управлять своей епархией сам. О каждом приходе должен был заботиться Приходской Совет, в который входили священник и выбранные миряне.

Для Патриарха Тихона самое главное было – защищать свое стадо, спасать его от нападающих на него врагов. Но как это делать? Надо было принимать ре-

шения в условиях, которые все время менялись, когда многое было непонятно и неясно. Правительство не требовало от Патриарха, чтобы он отказался от своей веры в Христа, в Церковь, но оно требовало от него разных уступок, угрожая смертью многих невинных людей, если он этих уступок не сделает. А уступки были часто такие, что они унижали и Церковь, и его как Патриарха. Принимать унижения самого себя Патриарх всегда был готов, но Церковь надо было защищать.

В январе 1918 года Патриарх Тихон попытался остановить жестокие казни невинных людей грозным посланием к правительству.

«Опомнитесь, – писал он, – прекратите ваши кровавые расправы...»

Когда Патриарх увидел, что его Послание ухудшило преследования духовенства, он закрыл Церковный Собор, чтобы только он сам один нес на своих плечах ответственность за все.

Патриарх оставался таким же простым, смиренным, каким он был раньше. Он охотно служил, когда его приглашали в самые скромные церковки. Со всеми он был ласков и кроток. Если нужно было сделать замечание, он делал это мягко, в самой необидной форме. Народ сразу полюбил его, и в каждую его поездку его окружали, толпились вокруг него, просили его благословения. Несколько раз в Москве устраивались большие крестные ходы, в которых всегда участвовал сам Патриарх. Десятки тысяч людей собирались изо всех приходов и сливались в огромную толпу на Красной площади, где Патриарх служил молебен.

Все, любившие Патриарха, боялись за его жизнь. Однажды к нему пришла депутация, с архиереями во главе, и упрашивала его уехать, так как они знали, что Патриарха хотят арестовать. Патриарх, уже легший было спать, вышел спокойный, улыбающийся, внимательно все выслушал, а потом просто сказал, что никуда не уедет. «Бегство Патриарха было бы на руку врагам Церкви. Пусть делают, что хотят». Несколько раз большевики устраивали покушения на его жизнь. Был убит его келейник.

Время шло, и Патриарх убедился, что новая власть утвердилась прочно. Как же должна относиться Церковь к государственной власти, даже безбожной, даже жестокой? Как сохранить Церковь для народа под такой властью? Патриарх принял решение – духовенство не должно участвовать в политической борьбе. Он и сам искренне отрекся от всякой политики и всем священникам и архиереям в сентябре 1919 года написал послание, требуя, чтобы они прекратили политическую борьбу.

В 1921 году в Центральной России начался голод, и в 1922 году он превратился в ужасное, невиданное бедствие. Люди умирали от голода сотнями тысяч. Вымирали целые деревни. Поля стояли пустыми. Голодали и в городах и в деревнях.

Патриарх обратился ко всем христианским церквам за границей, прося их помочь голодающим. Особенно щедро отозвались католическая и англиканская Церкви. Советская власть издала приказ: отбирать у церквей все, что у них есть ценного, под предлогом помощи голодающим. Патриарх разослал письма по всем приходам России, благословляя их отдавать все церковные драгоценности – золотые, серебряные украшения, драгоценные камни, деньги, но не трогать Святых Сосудов, которые служат для совершения Таинств и до которых никто, кроме священника, не должен дотрагиваться. Он так же хотел, чтобы верующие могли следить за тем, чтобы эти пожертвования действительно употреблялись для помощи голодным.

Но правительство стало посылать в храмы своих людей, которые насильно отбирали все драгоценности, с насмешками и издевательствами, забирали и Святые Сосуды. Участвовать в распределении помощи представителям Церкви не позволили. Многих священников и мирян арестовывали и расстреливали, таких насчитывалось около десяти тысяч человек. Расстреляли и Митрополита Петербургского Вениамина. Летом 1922 года арестовали Патриарха Тихона.

Патриарх Тихон пробыл под арестом больше года. За это время перед Церковью встала новая опасность, которая потребовала от Патриарха еще более трудного подвига.

К Патриарху явились три священника. Они сказали ему, что если он не передаст власти другому епископу, находящемуся на свободе, то все священники, которых сейчас судят, будут расстреляны. Патриарх назвал Митрополита Агафангела и поручил пришедшим к нему священникам передать Митрополиту письмо. Но те же священники объявили, что Патриарх отрекся от власти и надо создать новое церковное управление. Было созвано Учредительное Собрание Живой или Обновленческой Церкви. Обновленцы стали вносить всякие изменения в церковные правила. Всероссийский Церковный Собор в 1917 году тоже хотел провести некоторые реформы, но теперь все шло совсем иначе. Менять что-нибудь в церковной жизни можно для того, чтобы она стала лучше и чище, и настоящие церковные реформы не меняют основных законов Церкви. Теперь же реформы проводились обманом и хитростью людьми, неверными Церкви. И советская власть, понимая, что обновленцы разрушают Церковь изнутри и что это разрушение действеннее арестов и расстрелов, всячески поддерживала обновленцев. Лучшие епископы и священники сидели в тюрьмах. Может быть, некоторые из оставшихся на свободе священников искренне думали, что обновленцы продолжают дело Собора 1917 года. Патриарх был в тюрьме. От него не было указаний, никто не знал, что делать. Только простой народ не хотел признавать «Живую Церковь», не хотел признавать вводимых ею реформ.

А в тюрьме Патриарху сообщали, что все церкви перешли в руки обновленцев. Церковь погибала. Только возвращение Патриарха на свой пост могло спасти ее. В этот момент большевики предложили Патриарху выпустить его на свободу, если он подпишет «покаянное письмо», признавая себя виноватым перед советской властью. И Патриарх решил принести в жертву свое имя, отказаться от славы мученичества. Он говорил своим близким: «Пусть погибнет мое имя в истории, только бы Церкви была польза...» Умереть Патриарху Тихону было нетрудно, стать мучеником – было бы радостью. Но его долг был управлять Церковью, сделать все, чтобы облегчить ее жизнь и устроить ее жизнь в безбожном государстве. И он подписал «покаяние».

Как только Патриарх вернулся к управлению Церковью, обновленчество стало слабеть, епископы и священники стали возвращаться к Патриарху. Любовь к нему народа, авторитет его еще возросли.

В январе 1925 года Патриарх заболел и его перевезли в клинику. У него бывали тяжелые сердечные приступы, и ему нужен был покой. В клинике он начал поправляться. Никогда ни на что не жаловался, всем был доволен и, сидя в кресле, радовался виду из окна: «Как хорошо! Сколько зелени и сколько птичек!»

Но покой его не мог продолжаться долго. К нему стали приходить по делам и представитель советского правительства, и следователь ГПУ, и заменявший его Митрополит, и просто разные люди за советом и благословением. Он начал опять выезжать в церкви и служить.

7 апреля, в день Благовещения, Патриарх почувствовал себя плохо. К нему приехал Митрополит Петр Крутицкий и долго оставался у него. Разговор был возбужденный. Доктор пришел сказать, что такой разговор слишком утомителен для больного, но Митрополит Петр уже выходил с какой-то бумагой в руке. Патриарх лег в постель, но ночью ему стало хуже. Вызвали врача, делали уколы, но сердце работало все хуже и хуже. Минута проходила за минутой. Патриарх спросил:

– Который час?

– Без четверти двенадцать.

– Ну, слава Богу.., – сказал Патриарх, точно он ждал этого часа, и стал креститься. – Слава Тебе, Господи, – сказал он и снова перекрестился. – Слава Тебе... -Поднял руку, чтобы перекреститься еще раз, и тихо скончался.

Патриарха хоронили в Донском Монастыре в Москве, в воскресенье Входа Господня во Иерусалим. Со среды день и ночь толпы людей проходили у гроба, стоявшего в церкви, чтобы проститься с любимым Патриархом. Считают, что проходило по сто шестьдесят – сто семьдесят тысяч людей в сутки. В день похорон площадь перед монастырем, все улицы, выходившие на нее, весь двор монастыря были полны народа. Толпа сама следила, чтобы все шло в полном порядке. Литургию служили тридцать епископов и около шестидесяти священников. Когда выносили гроб, весь народ подхватил прощальное песнопение: «Вечная память...» Так прощался русский народ со своим любимым, кротким мучеником Патриархом.

Комментарии для сайта Cackle