Гимны преподобного Симеона Нового Богослова в богослужебных книгах Русской Церкви¹

Церковные молитвословия – одно из выражений соборности Церкви, это те молитвы, которые Церковь предлагает возносить всем вместе или каждому в отдельности. Гимны прп. Симеона – выражение его личного, неповторимого духовного пути, его мистического опыта. Этот опыт – особый и исключительный. Прп. Симеон, по точному слову покойного архиеп. Василия (Кривошеина), будучи «подлинно и безупречно православным» – «не был, однако, православным «как все"»². И сам прп. Симеон, когда писал свои гимны, хотел выразить именно свой опыт. Гимны его чаще всего не молитва в узком смысле, но беседа: с Богом, с самим собой, с ближайшими учениками. Автор не хотел придавать им форму церковных молитв. Это подчеркнуто и самой метрикой гимнов: они написаны такими размерами, которые, в общем, не свойственны церковной гимнографии. Прп. Симеон употребляет в своих гимнах три размера. Почти две трети гимнов написаны т. н. политическим стихом – пятнадцатисложным тоническим размером, свойственным народной поэзии. Правда, незадолго до того, как прп. Симеон вышел на свое поприще, была сделана попытка ввести политический стих не только в «высокую» литературу, но даже в церковную гимнографию. Император Константин Багрянородный составил в этом размере 11 воскресных эксапостиллариев³, которые вошли в греческую Παρακλητική и в славянский Октоих. Возможно, именно это творение царственнаго поэта открыло политическому стиху путь в высокую словесность, но в богослужебной гимнографии этот размер все же не привился⁴. Другой размер, употребляемый прп. Симеоном, – анакреонтический восьмисложник, основанный у него на тонике⁵. Этот размер встречался в христианской поэзии (напр., гимны свт. Софрония Иерусалимского), но только после прп. Симеона гимны, написанные этим размером, стали вводиться в церковные книги. Наконец, третий размер, которым пользовался прп. Симеон, – ямбический триметр, самый употребительный размер византийской «ученой» поэзии, в целом оставался чужд богослужебной гимнографии, несмотря на авторитет прп. Иоанна Дамаскина, написав шего ямбические каноны на Рождество, Богоявление и Пятидесятницу⁶.

Итак, уже сами размеры, а также метрические неправильности, элементы некнижного, народного языка и другие внешние особенности гимнов прп. Симеона подчеркивают их частный, интимный характеръ. Ни по намерениям автора, ни по своей форме они не должны были войти в т. н. общественное богослужение и не вошли в него. Составил ли вообще прп. Симеон какие-нибудь молитвословия богослужебного характера? На этот вопрос нельзя дать точного ответа. Известный эпизод из жития прп. Симеона, связанный с почитанием им памяти его старца, прп. Симеона Благоговейного, рассказан биографом и учеником прп. Симеона Нового Богослова Никитой Стифатом в неясных выражениях: «составил по божественному откровению гимны ему, энкомий, а также целое житие его»⁷. Так или иначе, можно утверждать, что гимны, вошедшие в известный нам корпус, не предназначались для литургического употребления.

В то же время духовное влияние прп. Симеона, которое началось еще при его жизни, не прекращалось в последующие века византийской и послевизантийской истории. В некоторые времена влияние прп. Симеона становилось определяющим. Так, например, мы находим у прп. Симеона всю богословскую «программу» исихазма⁸, и не удивительно, что в XIV–XV веках творения прп. Симеона изучались особенно усердно. Его учение об обожении еще в земной жизни как общеобязательной цели христианской жизни, при всех различиях нюансов, глубочайше родственно исихазму и выражает очень существенные черты православия в целом.

Глубокое влияние прп. Симеона привело к тому, что тексты, тем или иным образом связанные с его именем, вошли в наши богослужебные книги. Рассмотрению этих текстов и посвящено мое краткое сообщение.

Все эти тексты относятся к разряду келейных молитв. Начну с самого известного. Это молитва ко Св. Причащению, по принятому в наших современных книгах счету 6-ая или 7-ая. Начинается она словами: «От скверных устен»⁹. Греческий текст ее написан анакреонтическим восьмисложником. Заглавие этой молитвы в русских старопечатных книгах говорит как будто бы о том, что молитва заимствована из корпуса Гимнов: «Молитва, ко святому причащению. Святого Симеона нового богослова, от Божественных рачений Святого Причащения, 17». «Божественные рачения» – славянское соответствие θεῖοι ἔρωτες, каковое выражение входит в пространный титул корпуса гимнов и служит его кратким титулом. Но в греческих рукописях корпуса этой молитвы нет. Она встречается в рукописях вне корпуса, причем иногда под именем прп. Иоанна Дамаскина. Под этим именем она вошла в Парижское собрание творений прп. Иоанна Дамаскина 1712 г.¹⁰, в Патрологию Миня¹¹, а также в некоторые греческие издания Великого Часослова. Впоследствии, однако, издатели греческого Часослова восстановили авторство прп. Симеона, которое указывалось в самых первых типографских изданиях Часослова, и снабдили молитву пространным примечанием, где авторство прп. Симеона доказывается, в основном, исходя из метрики молитвы. Греческий комментатор резонно отмечает, что если бы прп. Иоанн Дамаскин пожелал воспользоваться анакреонтическим размером, он взял бы за образец античную анакреонтику, где, как и во всей античной поэзии, стих строился на правильном чередовании долгих и кратких сло гов. В той же «анакреонтике», которая представлена молитвой ’Από ῥυπαρῶν χειλέων, стих построен на чередовании ударных и безударных слогов, причем долгота гласных не имеет никакого значения¹². По этой же причине принимал авторство прп. Симеона Th. Nissen в своем исследовании, посвященном византийской анакреонтике¹³. Однако Кодер, которому принадлежим первое научное издание Гимнов, решительно объявляем молитву не принадлежащей прп. Симеону. Кодер основывает свое суждение как на истории текста¹⁴, так и на метрике молитвы¹⁵. Я не в силах обжаловать категорический приговор Кодера во всем его объеме. Однако попытаюсь сделать это в какой-то мере. В молитве нет таких чисто личных описаний мистического опыта, как во многих гимнах прп. Симеона. Однако она выражает весьма точно его учение о обожении. В молитве встречаются многие сильные образы, которые мы находим в корпусе гимнов. Например, слова молитвы «Твои же ми подаждь нозе и держати и целовати»¹⁶ по смыслу соответствуют 1-ой строке 24 гимна: «Διδου μοι, Χριστέ, καταφιλεῖν σοὺς πόδας! Выражение «радуяся вкупе и трепеща»¹⁷ άμα καί τρέμων»¹⁸. встречается, в другом стихотворном размере, в Гимне 19, строка 31: «χαίρων Χριστέ, καταφιλεϊν σούς πόδας!»¹⁹. Этот список параллельных мест можно продолжать еще и еще. Но самое удивительное (и я удивляюсь, что этого не заметил Кодер) – это совпадение целых строк молитвы к Причащению и гимна 17-ого. В точности соответствуют тексту молитвы следующие строки 17-ого гимна²⁰: 48–50²¹, 54²², 36–57²³, 66–68²⁴, 70²⁵, 73–76²⁶. Многие другие строки этого большого (853 строк) гимна тоже близки к тексту молитвы, в них развиваются те же мысли и образы²⁷.

Я не знаю такого случая, чтобы прп. Симеон использовал фрагменты одного своего гимна в другом. Поэтому можно было бы истолковать наличие такого заимствования как аргумент против подлинности молитвы. Но сам я истолковываю это по-другому. Вполне можно предположить, что прп. Симеон, по чьей-то просьбе, составил молитву «для общего употребления» с использованием текста своего гимна, причем эта молитва естественно осталась вне корпуса гимнов. Но даже и в том случае, если молитва составлена не самим прп. Симеоном, она восходит к подлинным его творениям не только духовно, но и текстуально, и поэтому мы имеем право называть ее создателем прп. Симеона. Еще свободнее могли это делать средневековые переписчики, которые исходили из других понятий об авторстве.

Следующие тексты, носящие имя прп. Симеона, о которых я буду говорить, также входят в «Последование ко Святому Причащению». Но в современных наших книгах их нет. Они содержатся в «Последовании ко Святому Причащению» в старопечатных славянских книгах, до сих пор употребляемых единоверцами и старообрядцами. Это последование, кстати, гораздо более пространное и частично другого состава. Предваряется последование часами, на которых читается тропарь «Егда славши ученицы» и кондак «Вечери твоей тайней». Блаженна от канона причастного, песнь 3 и 6. Затем Апостол к Коринфянам, зачало 149 и Евангелие от Иоанна, зач. 23. Кроме тех псалмов, которые входят в современное последование, в старое включен еще и псалом 21.

Канон в старом Последовании – другой, нежели в нынешнем. Он начинается словами: «Виждь душе Христа закалаема». Этот канон надписан характерным образом: «Творение святого Симеона, нового богослова. Метафраста, логофета. О божественных рачении толковника». Смешение прп. Симеона Нового Богослова и одноименного старшего его современника очень часто встречается в рукописях. Наследие Метафраста, одного из замечательнейших писателей X века, не только не удостоилось детальных исследований, но еще и не издано полностью. С точностью выделить тексты Метафраста поэтому затруднительно; мы не можем и в данном и, как увидим, в других случаях достоверно аттрибуировать те тексты, которые рукописная традиция приписывает и тому, и другому Симеону.

После канона в последовании идут молитвы, которых в старом последовании 18. Остановим внимание на 16-ой молитве «святого Симеона метафраста». Эта молитва начинается словами «О Отче, и Сыне, и Душе, Троице Святая»²⁸. По-гречески она написана ямбическим триметром. Эту молитву многие рукописи приписывают не Метафрасту, но Новому Богослову. На этом основании Дионисий из Загоры включил эту молитву в editio princeps гимнов прп. Симеона. Это издание, очень несовершенное текстологически, вышло в Венеции в 1790 году²⁹. Русский переводчик гимнов, иеромонах Пантелеимон (Успенский), пытается обосновать эту аттрибуцию молитвы, но, на мой взгляд, неубедительно. Впрочем, сам иером. Пантелеимон отмечает, что «можно сомневаться» в принадлежности этой молитвы при. Симеону Новому Богослову, так как она имеет стилистические особенности, чуждые его гимнам³⁰. Кодер, решительно отвергая авторство Новаго Богослова, готов принять авторство Метафраста³¹.

Заканчивая обзор последования к Причащению, отмечу, что в отпусте старопечатнаго последования по Причащении наряду с другими святыми упоминается также преподобный и Богоносный отец наш Симеон Новый Богослов. И это не случайно. Причащение Св. Таин – одна из центральных тем богословия св. отца. Как отмечает архиеп. Василий, «значение прп. Симеона Нового Богослова состоит в том, что он, может быть первый из аскетических писателей, отводит Св. Евхаристии главное место на пути к Богу»³².

Наконец, есть еще один текст прп. Симеона, вошедший в наши молитвословы. Этот текст вошел в молитвы утренния. Этого чина, то есть молитв утренних и на сон грядущим, нет ни у греков, ни в наших старопечатных книгах. Составлен он, по всей видимости, только в XVII веке. Но при составлении старались включить сюда самые старые молитвы, носящие самые авторитетные имена: святт. Василия Великого и Иоанна Златоустого, препп. Макария Великого и Иоанна Дамаскина, и др.; некоторые же утренние и вечерние молитвы анонимны. Анонимна и молитва утренняя 8-ая, которая начинается: «Многомилостиве и Всемилостиве Боже мой». Часть этой молитвы, а именно слова «Веруяй бо в Мя, рекл еси, о Христе мой, жив будет и не узрит смерти во веки. Аще убо вера, яже в Тя, спасает отчаянныя, се верую, спаси мя... Вера же вместо дел да вменится мне, Боже мой: не обрящеши бо дел отнюдь оправ дающих мя. Но та вера моя да довлеет вместо всех, та да отвещает, та да оправдит мя, та да покажет мя причастника славы Твоея вечныя», – эти слова в точности совпадают со строками 92 – 100 гимна 26-ого³³. Этот текст прп. Симеона чада Русской Церкви ежедневно читают в составе утренних молитв. Впрочем, приходилось встречать ревнителей Православия, которые полагали, что акцентированный «паулинизм» этих строк есть плод неких «протестантских влияний», особенно якобы процветших в России в начале XVIII в. Остается исследовать прочую часть этой молитвы. Может быть, и здесь обнаружатся соответствия с текстами, несомненно принадлежащими прп. Симеону.

В заключение своего сообщения я хочу благодарно почтить память иером. Пантелеймона (Успенского), замечательнаго русского исследователя Гимнов прп. Симеона. В 1917 году в Сергиевом Посаде вышел выполненный о. Пантелеимоном русский перевод Гимнов, снабженный его предисловием и примечаниями. В том же году, однако, иером. Пантелеимон умер, не успев осуществить главной своей цели – издания греческого текста Гимнов. Частично эта цель была все же осуществлена. К изданию русского перевода в виде приложения были прибавлены некоторые греческие тексты. Это приложение I имеет особую, римскую, пагинацию и состоит из XXXIII страниц. К сожалению, приложение имеется лишь в некоторой части тиража книги, поэтому даже многие из тех, кто держал в руках эту очень редкую книгу, ничего не знают о греческом приложении. В греческое приложение вошли: предисловие к Гимнам Никиты Стифата, молитва к Духу Святому, стоящая в начале корпуса гимнов, гимны 10, 15 (со схолией) и 21. До этого указанные греческие тексты не издавались, так что русскому ученому иноку принадлежит честь первого их издания³⁴.