Странствие как постижение «премудрости Божией». Русский паломник
Современных любителей русской словесности можно поздравить с новым изданием редкого памятника церковной письменности и замечательного произведения русской литературы первой половины XVIII века. Путевой дневник монаха-странника Василия Григоровича-Барского «Странствования по святым местам Востока» самобытно и литературно ярко продолжил древнерусскую традицию жанра «хождений» в смутное для православной веры и трудное для русской души «осьмнадцатое» столетие. Книга, «богатая историческими свидетельствами о святынях Востока, церковной жизни и светском быте посещенных им стран», – как справедливо сказано в аннотации, действительно представляет особый интерес для вдумчивого русского читателя.
Автор «Странствования...» – В. Григорович, личность необыкновенная – неутомимый «пешеходец», проведший в паломничестве почти четверть века. Он – уроженец Киева, студент Львовской Иезуитской Академии, из которой был изгнан, как православный выходец «из стран Киевских» и противник «кафолической римской церкви» – в апреле 1724 г. отправился из Польши в свое паломничество через Рим на Восток, которое завершил в 1746 г. в Константинополе.
В своих путешествиях он часто менял свое «прозвание»: назывался иногда Барским, по родному городу своих предков; иногда по фамилии Беляевых, по-гречески – Плакою, по-латыни – Албовым; и по родине – Киевским.
Во всех своих странствиях, начиная от Киева до последнего своего прибывания на Афоне, В. Григорович постоянно вел обстоятельные записи своего путешествия: «За утра же ... сидехом в дому и писахом книги путничества своего».
История публикации текста «Путешествия...» также примечательна. По возвращении на родину В. Григорович хотел пересмотреть и исправить свои путевые записки, разложить по местам рисунки (он не только описывал увиденное, но и зарисовывал виды, планы и фасады примечательных мест и построек – рисунков и чертежей набралось около 150), но не смог: помешала скоропостижная кончина. После смерти Григоровича рукописная книга осталась у его матери, которая разрешала ее списывать всем желающим. Так списки «Путешествия» множились по всей Малороссии. Часть рисунков и рукопись книги были отданы епископу Псковскому Симону Тодорскому, который после правки текста хотел напечатать записки. Но не успел, умер в 1754 г. Граф А. Г. Разумовский также желал издать сочинение Григоровича. Но и ему смерть помешала осуществить его публикацию.
В 1770 г. в петербургском журнале «Парнасский Щепетильник» из «путешествий монаха Антиохийского» было напечатано «Описание города Селуня, с именами Архипелажских островов».
Князь Г. А. Потемкин дал поручение В. Г. Рубану, сопоставить и свести воедино несколько списков книги Григоровича, исправить и издать ее. В 1778 г. в Санкт-Петербурге, впервые было опубликовано сочинение русского паломника, в лист, под названием: «Пешеходца Василия Григоровича-Барского Плаки Албова, уроженца Киевского, монаха Антиохийского, путешествие к Святым местам в Европе, Азии и Африке находящимся, предпринятое в 1723, и оконченное в 1747 году, им самим писанное».
Первый издатель В. Г. Рубан дополнил авторский текст предисловием, а в некоторых местах известиями из иностранных путешественников и ссылками на многие российские книги; сравнением иностранных мер, весов и монет с русскими; а в конце книги переводом грамот, данных Григоровичу в разных местах, алфавитным указателем имен и географических названий. Но издатель исключил из подлинника некоторые фрагменты повествования, тождественные по содержанию с другими российскими церковными и гражданскими книгами. Не были опубликованы и рисунки автора, они были лишь указаны в приложении к запискам под заглавием: «Показания чертежей или рисунков, находящихся в списке Путешествия по Святым местам, монаха Василия Григоровича, сообщенном из Полтавы от отца архимандрита Феоктиста Мочульского». Перепечатана была книга не раз, в двух частях, в четверть листа: в 1785, 1788, 1793, 1800 и 1819 гг. Эти издания со временем стали библиографической редкостью (в наше время по тексту первого издания 1778 г. в труде «Россия и Запад: горизонты взаимопознания. Литературные источники XVIII века (1726–1762)». /М.: ИМЛИ РАН, 2003. С. 475–620/ опубликована часть книги В. Григоровича, посвященная путешествию по Европе в 1723–1725 гг., с реально-историческим комментарием)
В 1885 г. под редакцией Николая Барсукова «по подлинной ру кописи» в издании «Православного палестинского общества» вышли в печати «Странствования Василья Григоровича-Барского по Святым местам Востока с 1723 по 1747 г.» (Часть 1).
В основу обсуждаемой книги и положена эта публикация текста Григоровича-Барского. По мнению современных издателей, оно является лучшим из имеющихся, хотя также не лишено погрешностей, поэтому при подготовке или было внесено по сохранившемуся оригиналу много исправлений. Воспроизведены и подлинные рисунки путешественника.
* * *
В чем же заключается уникальность этого вновь изданного памятника?
Сочинение В. Григоровича выходило за рамки простых путевых очерков его рациональных современников. Писатель-монах сберег в своей душе традиционное религиозно-символическое мировоззрение как единственное и универсальное средство познания мира: «...молих Всемилостиваго Владыку и Творца моего, да якоже сподобил мя великому и дивному света сего сооружению зрителем быти в прехождении стран и градов; и якоже всесильною его помощию многая святыя сподобихся места посетити, молих Всемогущество его, да и конечное путешествия моего исполнит желание...».
В послепетровскую эпоху «обмирщения» нравов уже редко появлялись традиционные паломнические «хождения». Интерес к ним поддерживался церковью, но и она тогда терпела унизительные притеснения.
В. Григорович сохранил в своем произведении выработанную веками форму древнерусских «хождений» и главный их литературный принцип – правдивого и точного повествования, который основывался в «хождениях» не только на вере, но и на личном опыте писателя, на непосредственном восприятии виденного. Эти старинные принципы и приемы «хождений» вместе с неповторимой красочностью старославянского языка создают особый колорит «древности» стиля путевого дневника Григоровича, «русского духа» сочинения в самих его стоках.
Барский честно писал лишь о том, что испытал сам и увидел собственными глазами, не допуская ни малейшей выдумки: «...но понеже своими очима не случися мне видети, токмо слышати множицею, того ради слышимая не дерзаю писати, понеже различно повествуют о том народы, к тому же глаголемая и сам можешь услышати...».
Григоровича как русского человека, тонкой и чуткой души, нравственно ранило нехристианское отношение на чужбине к православным путникам местного населения: «...просихом мило стины якоже и в первом, обаче более смеющихся нежели дающих обретохом, нецыи бо нарицаху нас схизматиками, инные же и еретиками, и не хотяху давати».
Писатель-путешественник был, к чести его можно сказать, беспристрастным автором: он не утаивал ни добродетелей «иноверцев», искренне радовался их радушию и приветливости, ни собственных слабостей, например, подробно поведал читателю неблаговидную историю о своей «покраже» винограда.
В. Григорович не скрывал и тягот путешествия, описывая их с незаурядным литературным мастерством – правдиво и зримо для читателя: «...аз же глаголю под совестию, яко Бог точию един весть путническую нужду и терпение яко от горячести солнечной во время летнее кровавый от телесе, даже с болезнию сердца и главы, изобильно изтекает пот, и кости разслабевают тако, яко ни ясти, ни пити, ниже глаголати воистинну что либо хощешь, утружден сый до зела, како во время осеннее дождевное, наипаче аще случится долече от града или веси, на поле, или в дубраве претерпевает лияние и ветры, дрожа и стеня сердцем, иногда же и плача с призыванием Владыки, понеже не имеет ни единаго рубища суха на телеси своем, весь сый хладом пронзен и дождем излиян, измочен, отягощен! Что же реку како во время зимы хлада, мразы, снеги со обмертвением внешних и внутренних членов претерпевает, иногда же не могши стерпети, безвременно жизнь свою скончивает, ни единаго же имея члена тепла, един точию дух тепл, им же дышет...».
Многочисленные святые места, увиденные Григоровичем, под его пером расцвечивались в «путнике» яркими подробностями, вплоть до мельчайших деталей, сохраняя при этом полную достоверность. Не случайно точность путевого дневника В. Григоровича – до начала XIX в. он служил хорошим путеводителем – засвидетельствовали многие из русских, позже побывавшие в тех же местах.
Правдоподобию его записок в значительной степени способствовал «реалистический» принцип письма русского пешеходца, утверждавшего: «...аз сие токмо пишу, еже разсмотрех».
В. Григорович был просвещенным паломником: все свои описания он подтверждал не одним простым сказанием, но часто ссылкой на древних и средневековых греческих авторов, которых он прилежно изучал в монастырских архивах. Главное отличие его записок от письменных свидетельств «иноверных» путешественников и русских странников-простолюдинов заключалось в том, что будучи сам православным и просвещенным в науках, он мог лучше и в самих истоках понимать, «заведения», обряды и уставы святых мест, часто искажавшиеся в описаниях другими авторами от незнания.
В. Григорович не скрывает в «путнике» своего искреннего восхищения «Божиим строением» мира: «...видех инаго дня птицу, падшую на корабль, ей же имя синица, яже не можаще прелетети широты морской, седе на опочивание, юже аще и изгоняху, не отлете, донележе не препочи довольно. Сия аз видех почудився много, яко птицы знают свою смерть и боятся, сеже не единожды, но и многажды видех и прославих Бога за премудрое его творение».
В. Григорович и воспринимал свое путешествие как постижение «премудрости Божией», разлитой равно на все христианские страны: «Елико не откровенна есть премудрость Божия, толико недомыслим Его о смертных промысл и смотрение: его же судь бы суть бездна многа, яко же опытом я в себе познал. Никогда же помышляюще мне ходити по толиким далеким странам, понесши и подъяти толь великие труды, освободиться от множества бед и посетити многие святостию прославленные места; зрети же и описати различные страны и грады, изрядная здания и преславные монастыри, пустыни, скиты, церковные чины, жития и деяния народов, мною зримых; пачеже знаменитых мужей, и иныя достопамятныя и достохвальныя вещи, обаче сподоби мя премудрый вселенныя Зиждитель! Сего ради вся сия, яже видех, не в собственное тщеславие, но в славу и благодарствие Божие и в пользу чтущим и слышащим предлагаю зде».
Для верующего человека – «путь есть Христос», паломничество – это путь к Христу. Если главный смысл паломничества в том, чтобы прийти к истокам христианства, то суть паломничества как христианского подвига – в подвижничестве: в преодолении не только трудностей пути, но и своей физической и порой душевной немощи. «Входите тесными вратами, – сказано в Евангелии, – потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф 7; 13). Хождение к святым местам – это и путь к познанию самого себя, к пониманию, что жизнь – главная ценность, терпение – главная добродетель. Это путь к постижению мира. Подвиг странничества всегда вознаграждается духовной радостью познания красоты единого Божьего мира – и природной, и рукотворной. Ведь, познать мир – значит открыть миру свое сердце; воспринимать мир таким, какой он есть, великий и многообразный. Этому сущностному и поучают нас, грешных и сомневающихся, «Странствования Василия Григоровича-Барского по Святым местам».