Греческий «Скитский» Патерик и его древний латинский перевод

Греческие сборники, содержанием которых служат нравственно-поучительные изречения, усвояемые древним подвижникам египетского монашества, и сказания об их подвигах, имеют в разных отношениях значительную историческую важность¹.

Они ценны, прежде всего, конечно, как один из источников для фактической, особенно бытовой истории монашества² и вместе как одно из самых ярких выражений тех идеалов, в которых учреждение, долго бывшее и не совсем ещё переставшее быть большою силой, видело свой смысл и оправдание.

Иногда в изречениях и рассказах этих патериков и геронтиков, отечников и старчеств, как будто слышатся запреты и угрозы той свирепой аскетики, которой ненавистно всё, чем жизнь сладка и красна. Злом объявляются самые скромные услады человеческого существования, самые невинные чувственные восприятия: чириканье воробья и шелест тростника представляются уже опасными развлечениями для мыслей того, кто ищет спасения в удалении от мира³; восхваляется отшельница, которая, прожив шестьдесят лет над Нилом, ни разу не взглянула на его воды, не полюбовалась великолепием его разливов⁴; боязнь согрешить словом побуждает избегать разговоров даже о Священном Писании⁵. Послушание ставиться не только выше постничества и нестяжательности, но и выше великой любви, и всё потому, что те три добродетели приобретаются волей того, кто их приобретает, а послушание есть «умерщвление своей воли, порабощение чужому приказу»⁶. Ставится в пример отец, который, приняв монашество, бросает по приказу настоятеля в горящую печь своего нежно любимого сына⁷.

Самые возвышенные порывы считаются греховными, пока они своевольны. «Сказали старцы: если увидишь, что младший брат по собственной воле восходит на небо, схвати его ногу и брось оттуда, ибо (то) не в пользу ему»⁸.

Чем большее мучит себя человек борьбой со своей волей и с потребностями своего тела, тем пропорционально большей награды ожидает его в вечности. «Избрал себе подвигом старец сорок дней не пить. Когда становилось жарко, ополаскивал он свой кубок, наполнял его водой и вешал перед собой, а на вопрос братии, для чего это делает, отвечал: «чтобы больше мучиться жаждой и бо̀льшую награду получить от Бога»⁹.

Бороться с влечениями собственной воли и природы, подвергать себя лишениям и страданиям человек должен потому, что этого требует правильный расчёт его собственной пользы: кратковременными страданиями и отказом от скудных благ земного существования он покупает себе спасение от вечных и безмерных мук того света. Основой нравственности является дальновидная заботливость о судьбах собственной особы.

Своеобразная эгоцентричность этой морали всего прямее сказывается в таком малопонятном для наших времён сравнении: «воин и охотника, отходя на свой подвиг, не заботятся о том, подвергается ли ранам или остаётся цел другой человек, а беспокоятся каждый о себе одном: таково должно быть настроение монаха¹⁰». От него требуют, чтобы он приучал своё сердце к мысли: «в мире нет никого, кроме меня да Бога»¹¹.

Но нередко в одном и том же из этих памятников аскетической литературы одна и та же проблема нравственности освещается с различных точек зрения и получает противоположные решения.

В одно месте на вопрос, кто поступает лучше, тот, кто пытается мирить ссорящихся, тот, кто ходит за больными, или тот, кто ищет спасения в пустыне, отвечают такие сравнения: душа человека, остающегося среди людей, испытывающего треволнения мирской жизни, – это мутна вода, душа человека, умирённая покоем уединения, – это вода прозрачной чистоты¹².

С этим ответом сходятся такие наставления, как: «лучше поесть мяса и выпить вина, чем, злословя, поедом есть собратий своих¹³»; «ничто пост, ничто бдение, ничто труд, когда нет любви»¹⁴; «дьявол всему может подражать: посту – он никогда не ел; бдению – он никогда не спал; но смирению и любви не может подражать».

Задолго до появления монашества провозглашено было и стало действовать правило: si res publica corruptior est quam ut adiuvari possit, si occupata est malis, non nitetur sapiens in supervacuum nec se nihil profuturus impendet¹⁵. Чем чище и чувствительнее была нравственная натура человека, тем сильнее должно было быть для него искушение последовать этому правилу. А чем больше таких людей сторонилось от res publica, тем corruptior она становилась, и тем больше для таких людей являлось побуждений удаляться не только от неё, но и от всего, что с ней связано, что заражалось её развращённостью и ей передавало свою. Между бежавшими в пустыни последователями той мудрости, той новой φιλοσοφία, в глазах которой полны были зла и развращения не только res publica, но и все saeculum, ὁ κόσμος, – между первыми отшельниками, к которым в конце концов восходит лучшая часть содержания патериков, несомненно бывали избранные натуры, наделённые чуткой совестью и острой зоркостью к явлениям душевной жизни.

Изощрённые постоянной, болезненно напряжённой борьбой с помыслами, привычкой следить за малейшими движениями собственной мысли и чувства, эти способности проявлялись иногда умением находить такие выражения для положений нравственности, которые не для своего только времени могли считаться в высокой степени совершенными. Едва ли было бы удивительно, если бы иной толстовскому «непротивлению» предпочёл правило преподобной Синклитикии: «возненавидь болезнь, но не болящего»¹⁶, или изречение преподобного Пимена: «зло зла отнюдь не убивает»¹⁷, – изречение, которое, может быть, припоминалось и Л.Н. Толстому, когда он писал: «Кабы нам показано было зло злом изводить, та̀к бы нам и от Бога закон лежал»¹⁸.

В общем, за исключением таких частей патериков, которых позднее присоединение к их основе в высшей степени вероятно или даже и документально может быть доказано, эти литературные памятники свободны от той шаблонности мыслей и выражений, которая делает такой пыткой чтение многих порождений назидательной, проповеднической и агиографической литературы византийцев. Формы изложения патериков, будут ли то формы отдельных апофегм, афоризмов, формы кратких диалогов, или рассказов, чрезвычайно просты, а в изображении того, что само по себе однообразно, и однообразны, и, однако, их сжатость и сухость часто способны бывают вызвать в уме внимательного читателя представления гораздо более живые и красочные и подействовать на его настроение гораздо сильнее, чем платоновская имитация Мефодиев патарских или напыщенно-патетические, отзывающие неврастеническим стилем греческих романов фразы Метафрастов. Язык патериков сравнительно свободен от уз мертвенного византийского псевдоклассицизма и при случае не стесняется пользоваться словами, формами и оборотами живой речи. Недаром так часто обращался к патерикам Дюканж, собирая слова и речении средневекового греческого языка.

Те, которые считают обязательством все в памятниках сло̀ва объяснять законами стиля, требованиями литературных форм, подобно тому как когда-то считалось обязательным во всём видеть мифологические иносказания, хотят и в привлекательной простоте иноческих сказаний видеть lex operis, принадлежность данного литературного рода¹⁹. Но то впечатление жизненности и искренности, которое эти сказания производят даже на читателя, вовсе в их пользу не предрасположенного²⁰ может быть скорее следует объяснять именно тем, что они сложены в то время, когда их содержание было ещё делом жизни, а не мотивом искусства, не задачей стилистической обработки, что они созданы людьми, которые говорили о том, чем были полны их мысли и чувства, а не подбирали слова и фразы из предписанных образцов.

Между свойствами формы изречений, составляющих главное содержание патериков, выдаются те, которые должны были делать нравоучение особенно убедительным и внушительным для массы читателей, это – сравнения и энергичные гиперболы.

Примеры последних встретились уже в текстах, только что приведённых, и встретятся ещё после. Образы сравнений давались иногда традицией, именно, или Св. Писанием, или пословицами. Что касается пословиц, то Пимен, не знавший греческого языка, но вдруг по наитию свыше заговоривший по-гречески, парафразирует, очевидно, одну из греческих форм пословицы «капля по капле и камень долбит», когда размышляет: «Природа воды мягка, а камня – жестока; но вода из сосуда, висящего над камнем, капая капля по капле, сверлит камень: так и слово Божие кротко, а сердце наше жёстко; но, если...» и т. д.²¹ Весьма вероятно, что из народных замет земледельческой наблюдательности заимствовано это сравнение: «не может приносить плодов дерево, постоянно пересаживаемое»²², а также и это: «если не покачает дерева ветер, и не растёт оно, и не пускает корней»²³. Латинская параллель первого, встречается у Сенеки, зачислена в пословицы²⁴. Если это правильно, то недосмотром надо считать, что не зачислена туда же параллель второго сравнения, встречающаяся у Сенеки²⁵.

Есть в патериках немало и таких сравнений, которые, по-видимому, совершенно оригинальны, созданы заново для той мысли, к которой применяются.

Оживляя изложение нравоучений, по необходимости иногда отвлечённое и сухое, они нередко с чрезвычайным реализмом изображают предметы и явления, очень далёкие от настроений, обязательных для монаха.

Видно, что и в тех, которые учили полному отречению от мира, учили не видеть и не слышать его, оставленные миром впечатления бывали так же неотвязчивы и живы, как в том подвижнике, который, увидав где-то красавицу, долго не переставал мучительно волноваться воспоминаниями о ней даже и после того, как, открывая её могилу, ощутил смрад её разлагающегося трупа²⁶.

Чтобы характеризовать пёструю разнородность образов, даваемых сравнениями, отмечу некоторые из них приблизительно в той случайной последовательности, в какой они встречаются в «Древнем Патерике, изложенном по главам».

Сидят в заключении преступники. Плача от мысли о том, что их ожидает, спрашивают: «Где судья? Когда прибудет он?»²⁷.

Громкое рыданье слышится с кладбища: горько плачет-надрывается женщина, потерявшая мужа, сына и брата²⁸.

Строгий отшельник Памва, даже пение тропарей и канонов считавший предосудительным новшеством и недозволительным для монаха удовольствием²⁹, на улице Александрии встречается с балериной: на её лице написана готовность на всё, чем может угодить своим поклонникам³⁰.

Разводят люди костёр; задыхаются и плачут от дыма, пока огонь не разгорится³¹.

Сняты ворота двора: кто хочет входит в стойло и отвязывает стоящего там осла³².

Пасечник дымом выгоняет пчёл из улья, чтобы взять мёд, ими собранный³³.

Обоняние проходящих по базарной площади мимо харчевни щекочет запах варёного и жареного³⁴; кто хочет, вошёл и поел, кто не хочет, только мимоходом понюхал и ушёл.

Чтобы отнять ребёнка от груди, мать прикладывает к сосцу горький морской лук; приходит ребёнок по привычке пососать, но от горечи убегает³⁵.

Не высидит цыплят наседка, которая часто встаёт со своего места³⁶.

Изнемог путник; но напевает он песню, и незаметна становится ему утомительность пути³⁷.

Пасётся на привязи ослица; на воле прыгает её ослёнок то тут, то там; но куда бы он не удалился, всё обратно к матери приходит³⁸.

Передовая собака своры, завидев зайца, гонится за ним, другие собаки, не видя зайца, видят только ту собаку и до некоторого расстояния бегут вместе с нею, но потом, выбившись из сил, поворачивают обратно; а та продолжает бежать одна, пока не догонит; не отвлекают её от цели бега те, что вернулись; не замечает она ни стремнин, ни лесов, ни заноз; попадает в чащу колючих кустов, раздирают они её кожу, а она всё не останавливается³⁹.

Стоят перед царём царские воины; не смеют отклонить своих взоров ни вправо, ни влево⁴⁰.

Бегает кругом светильника мышь: хочется ей съесть его светильню. Пока он не погаснет, ничего мышь сделать не может; но вот догорело масло, не светит он больше и не жжётся: мышь бросается, чтобы вытащить светильню, и роняет его⁴¹.

Завязаны волу глаза, и покорно ходит он кругом, вращает ворот⁴².

Выгонят собаку, она уходит; позовут, приходит⁴³.

Вместе с содержанием и формы изложения патериков, делавшие это содержание легко доступным пониманию, затрагивающим чувства фантазию массы народной⁴⁴, содействовали широкой распространённости этого рода произведений и крепкой живучести их идей и сюжетов. Рано переведённые на разные языки востока и запада патерики не могли остаться без влияния на развитие этики христианских народов⁴⁵, а отдельные рассказы и поучения из них входили в состав разнообразных сборников, составлявших любимое чтение наших предков⁴⁶. Как говорят, «нет почти ни одного сборника, в котором не было бы статьи из патерика»⁴⁷. Много места его статьи занимают и в большой древнерусской энциклопедии – в Макарьевских Минеях⁴⁸, и в малой – в Прологе⁴⁹, который одни, разумея вместе с ним и его греческий прототип, называют «книгой всего чаще употребляемой во всем греко-русском христианском мире»⁵⁰, а другие – «произведение народно-литературным, находящимся в самой тесной связи с очень многими памятниками древнерусской церковно-учительной письменности и позднейшей народной литературы и народного творчества»⁵¹. Патерики служили источниками и образцами для произведений древнерусской письменности⁵². Влияния, идущие из Патериков, чувствуются не только у таких моралистов, как автор «Переписки с друзьями» или как творец старца Зосимы, но и у таких, которые далеко отходили от догматических основ монашества. Благодаря Прологу, сказания патериков знали и из них порой черпали сюжеты и такие художники повествовательного искусства, как Лев Толстой. Лесков, «Разбирая Пролог, как повествовательный источник, нашёл в нём ровно сто тем или «прилогов», которые дают более или менее пригодный материал для воспроизведения в повествовательном или пластическом искусстве»⁵³. Судя по тем, которые он сам пересказывает, более или менее развивая и приукрашивая, значительную часть этой сотни составляют сказания, перешедшие в Пролог из Патериков⁵⁴. К числу таких сказаний принадлежат и те два (у Лескова «легендарные характеры» 20-й и 15-й), которые наполнились новым содержанием и зажили новой жизнью в главах IV и V, а другое – в главе VII толстовского «Отца Сергия»⁵⁵.

Если верно, что Пролог оставил «глубокие следы своего влияния в общем религиозно-нравственном миросозерцании русского народа»⁵⁶, то значительная доля этого влияния принадлежит в конце концов патерикам. Трудно воздержаться от мысли, что они заодно с другими произведениями аскетической литературы и совместно с историческими факторами совершенно иного порядка, действуя на сознание русской народной психики, наложили на неё тот отпечаток аскетизма, который отличает нравственные воззрения не только русского народа, но и русской интеллигенции, хотя бы она и не отрицала прав плоти и хоть бы подвигом считала не отречение от мира, а служение ему для его пересоздания.

Естественно было бы думать, что литературные памятники такие в различных отношениях значительные, как патерики, всесторонне исследованы и, чтобы научное их исследование было возможно, сколько-нибудь точно изданы. На самом деле это далеко не так. Современные приёмы издания текстов были применены к двум произведениям, которых переводы в славяно-русской библиографии нередко называются патериками; так «Лавсова история» Палладия издана Butler’ом, а приписываемая Руфину «История египетских монахов» – Preuschen’ом. Но бо́льшая масса иноческих изречений и сказаний, отчасти также древних и значительных, не вошла ни в эти произведения, ни в Мосхов «Луг духовный», а сохранилась в безымённых сборниках, патериках или геронтиках, а из них перешла в позднейшие компиляции вроде «Тактикона» Никона Черногорца и «Синагоги» Павла Евергетина.

Среди безымённых сборников выделяются по известной устойчивости состава, по наличию признаков сравнительной древности содержания и по многочисленности списков, в которых сохранились, три типа.

В одном из них изречения и сказания, независимо от их тем, расположены в алфавитном порядке имён тех подвижников, которые представляются авторами или героями изречений или сказаний⁵⁷. Это алфавитный или азбучный патерик. Его я обозначаю буквой Θ.

Существует несколько разновидностей патерика, имеющего такое устройство: изречения и сказания, соответственно сродству или различию тем, которых касаются, распределены по главам так, что одна, например, глава содержит статьи, показывающие спасительность уединения, другая посвящена сокрушению сердечному, третья воздержанию и т. д. Каждая имеет соответствующее содержанию заглавие. Первую часть каждой главы составляют именные, т. е. изречения или сказания, приуроченные к определённым поименованным подвижникам либо другим лицам и следующие одно за другим в том же алфавитном порядке имён – тех лиц, к которым приурочены, как в патерике азбучном. Вторую часть глав занимают статьи безымённые, не приуроченные к определённым лицам, а начинающиеся такими формулами, как Εἶπεν γέρων или Εἶπέ τις τῶν γερόντων и т. п. Это патерик алфавитно-систематический. Он же чаще всего разумеется, когда в славяно-русской библиографии употребляется термин «скитский патерик»⁵⁸, ему же дают название «патерик, изложенный по главам», или «поглаваный». Я обозначаю его буквой Δ.

Устройство третьего типа патериков отличается от устройства «скитского патерика» только отрицательными признаками: в третьем типе сохраняются остатки свойственного второму систематического распределения, сохраняются отчасти и соответствующие заглавии глав, но большинство именных статей отсутствует, а между остатками глав и впереди их, заглушая и затемняя систематику, является масса разнородных изречений и сказаний, иногда даже не имеющих отношений к монашеству, масса по большей части вовсе не систематизированная, а местами объединённая по чисто случайным признакам в такие группы, как, например, рассказы о епископах, а вслед за тем – о царских фельдъегерях (περὶ μαγιστριανῶν). Такой состав, несмотря на его беспорядочность, со значительной устойчивостью воспроизводится в нескольких списках, отличая их, как особый тип, от совершенно бесформенных извлечений и компиляций. Чтобы дать этому типу, который обозначаю буквой Г, какое-нибудь имя, буду называть его беспорядочно-систематическим геронтиком. Название геронтика, старчества, подходит к нему потому, что в нём безымённые статьи, начинающиеся формулами вроде Εἶπέ τις γέρων, сильно преобладают над именными. Раз изречение усвояется определённому подвижнику, он величается уже не старцем, а отцом, чаще всего, именно в начале статей, ἀββᾶς, или ἀββᾶ, а иногда в середине статей – πατήρ. Потому название патерика всего более свойственно патерика азбучному, а затем алфавитно-систематическому.

Первый тип патериков известен по изданию, исполненному в 1677 году знаменитым Cotelier и перепечатанному в 65 томе Греческой Патрологии Миня. Для своего времени оно было превосходно. Да и теперь ещё нельзя не любоваться той точностью работы, тем богатством знаний и тем изящным умением совместить содержательность и ясность с величайшей сжатостью изложения, какую проявил эллинист 17 века, издавая и комментируя Apophthegmata Patrum. Но, построенное, главным образом, на показаниях одной рукописи, это издание не может дать ни хотя бы приблизительно полного представления о видоизменениях, какие текст азбучного патерика представляет в остальной массе списков, его сохранивших, ни ручательства в том, что разновидность текста, положена в основу издания, вернее всех прочих сохранила первоначальное состояние памятника.

Патерик третьего типа начал с 1907 года издавать под заглавием Histoires des solitaires Égyptiens, Ἀποφϑέγματα τῶν ἁγίων γερόντων, в журнале «Revue de l’Orient Chrétien» ориенталист, богослов и математика, аббат F. Nau. В основу издания положен текст одной из нескольких рукописей, сохранивших этот тип патериков, но издатель пользовался и некоторыми списками алфавитно-систематического патерика преимущественно для примечаний, в которых указывается, где в этих списках находится та или другая из статей общих двум типам патериков.

Греческие патерики второго типа до сих пор в целом не изданы⁵⁹. Правда, их содержание в значительной мере совпадает с содержанием или патерика азбучного, или беспорядочно-систематического. Но и в этом отношении полного совпадения нет: некоторая часть материала составляет исключительную принадлежность патериков второго типа. А, кроме того, и материал общий нескольким типам нередко передаётся каждым из них по-своему: изречение в одном усвояется одному подвижнику, а в другом – другому или является безымённым. Могло случиться, что статья, первоначально принадлежавшая составу одного патерика и здесь с течением времени подвергшаяся в известных частях текста сокращению или какому другому изменению, но ранее того воспринятая в какой-либо список другого патерика, здесь сохраняла более или менее точно первоначальный вид этих частей, хотя изменялась в других частях. Разъясню это примером.

В споре о том, был ли коптский текст иноческих изречений и сказаний оригиналом греческого, или переводом с него⁶⁰, довольно значительную роль играло одно из сказаний о Макарии Египетском, находящееся в азбучной патерике и заканчивающееся прекрасным нравоучением «злое слово и добрых делает злыми, а доброе слово и злых делает добрыми».

В известном по изданиям Cotelier и Миня⁶¹ греческом тексте этого сказания употреблено об ученике Макария предложение, которое значит: «встречается с одним жрецом эллинов». Соответствующее место копского текста той же статьи Amélineau передавал так: «il rencontre un Hellène qui tait prètre de Padalas». Видя в этом Padalas собственное имя селения, которому жрец принадлежал, Amélineau пользовался наличностью этого обозначения в коптском тексте и отсутствием в греческом, как одним из доказательств того, что коптский есть оригинал, а греческий – перевод⁶². O. Chaîne, защищая первоначальность греческого текста, старается отклонить этот аргумент замечанием, что такой египетской местности, которая в коптские времена называлась бы Padalas, никто не знает, и что это мнимое название местности есть, по всей вероятности, извращение слова εἴδωλα, т. е., что в подлиннике читалось выражение ἱερεῖ τῶν εἰδώλων⁶³. Аббат Nau, принимающий то же решение вопроса, как и о. Chaîne, но находящий некоторые из его доказательств недостаточно доказательными, возражает, что защищаемый отцом Châne сохранившийся греческий текст не может считаться первоначальным, что надо обратить внимание на древний латинский перевод и на исполненный также не позже VI века сирийский перевод того же сказания. Из них первый⁶⁴ значит: «встретил одного жреца идолов, быстро бегущего и несущего большое дерево», а второй⁶⁵: «встретил одного языческого жреца в полуденное время, и нёс он дрова и спешил». Отсюда аббат Nau⁶⁶ заключает, что и сохранившийся греческий текст и коптский – оба дефектны, что в первоначальном греческом, наверное, было сказано «нёс дерево и спешил», а, если верить сирийскому переводу, то было и обозначение полуденного времени.

Действительно, всё это было в нём, но в нём было и то, остающееся всё ещё загадочным, обозначение, которое до сих пор казалось исключительной принадлежностью коптского текста. Возможностью утверждать и доказать это я обязан тому, что для обсуждаемого сказания, известного до сих пор из патерика Θ, имею в своём распоряжении текст одного из списков патерика Δ.

Сообщу это сказание в том виде, как оно читается в списке P1 на листе 94 на 8 месте XVI главы патерика после статьи II X VI 8(7). Изменю только правописание и введу две-три очевидные поправки, заимствовав их из Θ и из рукописей B и E, которые имеют для этого сказания текст, в общем тожественный с Θ, первая на листе 61, вторая на листе 232.

Ἀναβαίνων ποτὲ ὁ ἀββᾶς Μακάριος ἀπὸ Σκίτεως εἰς τὸ ὄρος τῆς Νητρίας λέγει τῷ μαϑητῇ αὐτῦ· ‛Πρόλαβε μικρόν’. καὶ ὡς μικρὸν προῆγεν, συναντερτᾷ τινι ἱερεῖ παιταλὰ βαστάζοντι ξύλα ἐν τῷ καύματι⁶⁷. καὶ κράξας αὐτῷ ὁ ἀδελφὸς ἔλεγεν· Ὃ δαίμων ποῦ ὑπάγεις’; καὶ στραφεὶς ἐπάνω αὐτοῦ δίδωσιν αὐτῷ πληγάς, ἕως ἀφῆκεν αὐτὸν ἡμιϑανῆ. καὶ κατέλαβεν αὐτὸν ὁ ἀββᾶς Μακάριος καὶ λέγει αὐτῷ, ὡς ἔτρεχεν ʽΣωϑῇς σωϑῇς, καματηρέ’. καὶ ϑαυμάσας ἐκεῖνος ἦλϑε πρὸς αὐτὸν καὶ λέγει αὐτῷ· ʽΤί καλὸν εἶδές μου ὅτι προσηγόρευσάς με’⁶⁸; λέγει ὁ γέρων ʽὍτι εἶδόν σε κοπιῶντα⁶⁹ εἰς ἀγρόν’. λέγει τῷ γέροντι· ʽΚἀγὼ ἐπὶ τῷ ἀσπασμῷ σου κατηνύγην καὶ ἔγνων ὅτι τοῦ μεγάλου Θεοῦ εἶ δοῦλος’⁷⁰. ἄλλος δὲ κακὸς μοναχὸς ὕβρισέ με, κἀγὼ ἔδωκα αὐτῷ πληγὰς ἔως εἰς ϑάνατον’. καὶ κρατήσας τοὺς πόδας αὐτοῦ ὁ ἱερεὺς παρεκάλει ποιῆσαι αὐτὸν χριστιανόν. καὶ ἦλϑον ὅπου ἔκειτο ὁ δαρεὶς ἀδελφός⁷¹, καὶ ἐβάστασαν αὐτὸν καὶ ἤνεγκαν εἰς τὴν ἐκκλησίαν τοῦ ὄρους. καὶ ἰδόντες τὸν ἱερέα σὺν τῷ γέροντι ἐξέστησαν. καὶ ἐποίησεν αὐτὸν χριστιανὸν καὶ μοναχόν. καὶ εἶδον αὐτὸν πολλοὶ καὶ γεγόνασι χριστιανοὶ χάριτι Χριστοῦ’. ἔλεγεν οὖν ὁ ἀββᾶς Μακάριος ὅτι ʽὉ λόγος ὁ σκληρὸς⁷² καὶ τοὺς καλοὺς κακοὺς ποιεῖ, ὁ δὲ καλὸς λόγος ὠφελεῖ πάντας’.

Выше я пытался показать, что в изречениях и сказаниях и сказаниях патериков имеют свою ценность и формы изложения; уже поэтому нельзя пренебрегать и мелочными разночтениями; но от мелочей формы зависит иногда суждение и об исторической ценности содержания. Во всяком случае, нельзя надеяться установить хотя бы приблизительно подлинный первоначальный вид текста, пока не сделаны доступными все главные его изводы, т. е., в данном случае – пока не изданы все три типа патериков. Без этого будут лишены убедительности всякие решения вопросов о взаимных отношениях и происхождении этих патериков.

Второй тип патериков, как казалось бы, давно заслужил издания, потому что о нём свидетельствуют самые ранние из тех свидетельств, которые могут быть относимы к определённому типу патериков. Одним их таких свидетельств служит, как известно, описание, данное в «Библиотеке» патриарха Фотия литературному памятнику, который там (Cod. 198) называется βίβλος ἀνδρῶν ἁγίων πολιτείας καὶ κατορϑώματα πρὸς ψυχικὴν προκοπὴν καὶ ὠφέλειαν ἀπαγγέλλουσα⁷³. Ещё более обстоятельными свидетельствами о раннем существовании этого типа патериков являются древние их переводы.

Не берусь решать, было ли бы в настоящее время издание подлинника этих переводов очередной задачей науки, но думаю, что такое издание было бы, по крайней мере, не совсем излишним, хотя бы как основа и облегчение исследований языка и текста древних переводов. Оно бы избавило ориенталистов от необходимости проделывать работу эллинистов, к чему был вынужден, например, Дюнсинг⁷⁴, когда он для истолкования некоторых палестино-арамейских текстов издавал их греческий подлинник по случайно выбранному списку, представляющему одну из разновидностей второго типа патериков. Значительно раньше О.Э. Лемм, исследуя и объясняя коптские переводы патерика, стал успешно применять недоступное западным учёным пособие для воспроизведения греческого оригинала⁷⁵. Таким пособием послужил нашему египтологу русский перевод греческого алфавитно-систематического патерика, исполненный по двум московским рукописям епископом Виссарионом и несколько раз издававшийся под заглавием «Древний патерик, изложенный по главам». Но перевод, хотя, в общем, довольно исправный и по местам снабжённый указаниями на чтения рукописей, не всегда испорченными демоном опечатки, не может заменить подлинника. Чтобы с уверенностью пользоваться показаниями такого пособия для целей филологических, О.Э. Лемму нередко приходилось искать или ожидать возможности наведения справок в рукописях, по которым перевод исполнен: перевод делал только более ощутительною желательность издания подлинника.

Если оно так долго не появлялось и не появляется, то одной из главных причин и оправданием замедления служат трудности исполнения такой задачи.

Патерики были некогда обязательным и для многих – можно поверить – любимым чтением как раз в той именно среде, которая была главной поставщицей рукописей, в среде монашества. Они читались и в келье, и за трапезой, и в церкви. Спросу, конечно, соответствовало производство. Велико должно было быть количество экземпляров патериков, обращавшихся в бесчисленных обителях и скитах средневековья, велики и остатки этого богатства, сохранившиеся в греческих монастырях⁷⁶ и в государственных библиотеках Западной Европы, России и Греции, велика до способности отпугнуть исследователя⁷⁷ и затрата времени, требуемая даже чисто механическим трудом копирования или сличения хотя бы той только части этой массы рукописей, которая по предварительным сведениям показалась важнейшей.

Собирание и этих предварительных сведений представляет немало трудностей. Известно и неизбежно, что показания печатных каталогов рукописей о текстах, ещё не изданных, обыкновенно бывают очень неопределённы, а иногда и ошибочны. Разным экземплярам одного и того же патерика даются в одном и том же каталоге разные названия, и наоборот, под одним названием значатся различные типы памятника.

Как книги очень многими и много читавшиеся, экземпляры патериков весьма часто бывают дефектны, особенно в частях начальных и конечных. Этим ещё усиливаются поводы к недоумениям каталогизаторов. Так, например, по каталогу первые листы Парижского кодекса Coisl. 283 должен занимать Geronticum, а на самом деле там находится Мосхов Pratum spiritual. Недоразумения ещё более осложняются, когда приходится иметь дело с экземплярами, которых дефектность более или менее искусно затушёвана, как в том случае, о котором нам пришлось говорить в статье «Иоанн Карпафийский и Патерики»⁷⁸.

Размножая списки патериков, средневековые переписчики и те, кто распоряжался их работой, считали дозволительным относиться не только к мелочам текста, но и к составу этих произведений гораздо свободнее, чем к Св. Писанию или к богослужебным книгам. Бывали обстоятельства, при которых могли появляться и годиться списки, представлявшие сокращение своих оригиналов. Но чем более душеполезными считались изречения и сказания патериков, тем естественнее было старание умножить этот материал. Средство умножения служила контаминация: копируя один оригинал, переписчик вставлял в свою копию в местах, более или менее удачно выбранных, казавшиеся сродными статьи другого оригинала, хотя бы это был другой тип патерика или вовсе не патерик⁷⁹. Могло случиться, что как основной оригинал, так и оригинал добавочный, сами были уже продуктами контаминации. Чем дальше шло перекрещивание и запутывание нитей рукописного предания, тем легче возникали такие несообразности, какие нередко теперь наблюдаются в экземплярах патериков алфавитно-систематических: то один и тот же текст читается в двух или даже трёх местах одного и того же экземпляра, то путается алфавитный порядок именных статей, то именная статья является после безымённых. Такие экземпляры, в свою очередь, делались родоначальниками новых разновидностей, когда переписчик или редактор нового экземпляра, заметив эти несообразности в своём оригинале, чтобы избежать их, прибегал по своему усмотрению, удачному или неудачному, к пропускам или перестановкам статей.

Этими причинами объясняется большая неустойчивость и пестрота рукописного предания патериков.

Чрезвычайно трудно при таком состоянии рукописного предания выбрать основы текста для издания.

Филологическая наука нередко бывает поставлена в необходимость идти путём логического круга. От издания греческого подлинника патерика ожидает себе подспорья исследование древних его переводов: не может ли и наоборот, древний перевод послужить одной из норм для издания подлинника? По всей видимости, попытка восстановить патерик в том виде, в каком он вышел из рук первого своего редактора, могла бы привести к результатам лишь очень гадательным и спорным. Приходится ограничиться задачей более скромной. Чтобы издание возможно более было пригодно для целей исторических и филологических, в основном своём тексте оно должно воспроизвести более или менее точно ту из множества вариаций памятника, о которой можно с достаточной уверенностью утверждать, что она – одна или совместно с некоторыми другими – существовала в определённую, возможно древнюю, пору.

При такой постановке задачи издания выдающуюся важность для её решения получает древний латинский перевод азбучно-систематического патерика.

Находящиеся во многих списках этого перевода заглавия и заключительные после каждой главы или книги приписки свидетельствуют, что переводчиком первых 17 книг и приблизительно половины 18-й был Пелагий, дьякон церкви римской, а то, что дальше следует, перевёл Иоанн субдъякон. Обыкновенно признаётся и, насколько мне известно, никем не опровергалось, что это те Пелагий и Иоанн, которые один за другим занимали папский престол от 555 до 572 года⁸⁰. У св. Бенедикта находят цитату из этого перевода и отсюда заключают, что в первые десятилетия VI века перевод уже существовал⁸¹. Следовательно, восстановлением оригинала этого перевода дана была бы такая разновидность патерика, которая существовала раньше всех теперь существующих греческих его списков и раньше Фотия. Но, чтобы правильно пользоваться для этой цели переводом, много читавшимся и часто переписывавшимся в католических монастырях, необходимо иметь его в таком виде, который был бы по возможности свободен от искажений, неизбежных при долговременной рукописной передаче.

В первые полтора века по изобретении книгопечатания много раз он печатался, причём входил (как нередко входит и в рукописях) в состав большого сборника, называвшегося «Vitae (или Vitas) patrum» и содержавшего латинские оригинальные и переводные тексты по истории древнего монашества. Устраивались старопечатные издания этого сборника для целей не учёных, а назидательных. Следуя приглашению настоятеля и братии одного из бенедектинских монастырей севера Франции, приглашению, вызванному заботой о достижении таких же целей, предпринял издать тот же сборник учёный иезуит, много печатавшийся, осмеливавшийся выступать антагонистом Казобонов и Скалигеров, утрехтский уроженец Heribert Rosweyd. Его издание, напечатанное в Антверпене в 1615 г., под заглавием «Vitae Patrum. De vita et verbis seniorum libri X historiam eremiticam complectectentes», было там же в 1628 г. Повторено под заглавием «Vitae Patrum. De vita et verbis seniorum sive historiae eremiticae libri X», а затем перепечатано Минем в 73 томе его Латинской Патрологии. Пятую и шестую книгу сборника «Vitae patrum», по распределению Росвейда, оставляет перевод алфавитно-систематического патерика. Для этого перевода, имеющего в издании заглавие «Verba seniorum», перепечатка Миня, т. е., в сущности работа, ровно триста лет тому назад исполненная Росвейдом, остаётся до настоящего времени последним изданием.

По этому изданию перевода пользовались показаниями патерика, когда встречали в них надобность, западные историки церкви и монашества, а также, за немногими, выше отмеченными исключениями, и филологи-ориенталисты. По этому изданию латинского перевода пытались решать и такие вопросы, как вопрос о том, на каком языке составлен был оригинал патерика.

Надёжно ли это издание на столько, чтобы им без обращения к рукописям перевода можно было пользоваться как одним из вспомогательных средств для установления текста оригинала?

Росвейд признавал обязанность издателя стремиться к воссозданию подлинного, первоначального состояния издаваемого текста⁸² и имел в своём распоряжении сравнительно большое богатство средств для осуществления такого стремления. Он перечисляет до 27 латинских рукописей, которыми, как уверяет, пользовался при издании сборника «Vitae Patrum». Интересующая нас 5-я и 6-я книга сборника целиком или частями находилась в 15 из этих рукописей.

Но это сознание издательских обязанностей слабо отразилось на издании, это богатство не было как следует использовано издателем и почти совершенно пропало для его читателей. Виной тому были отчасти обычные для того времени приёмы издательской техники, а больше всего то, что издатель при значительном запасе средств для выполнения своей задачи не имел одного, без которого невозможно было правильное пользование и теми, которые имел.

По его словам, он больше всего заботился о том, чтобы ничего в тексте не менять без основания, и своим первым пособием считал рукописи, вторым – древнейшие издания, которых осмотрел до девятнадцати, а третьим, к которому обращался «rarissime», – конъектуру⁸³. Но к какому основанию восходит, откуда берётся тот текст, который издатель остерегается менять, об этом издание по большей части умалчивает. Между примечаниями к 742 статьям V-й и VI-й книг сборника «Vitae Patrum» едва можно насчитать 29 таких, которые касаются основ текста, а не его толкования. В одном из них приводится одна, очевидно, очень поздняя, статья, появившаяся в двух из прежних изданий, но не находящаяся ни в остальных изданиях, ни в рукописях. Остальные 28 критических примечаний касаются чтений отдельных слов, а не отсутствия или наличности целых речений, не пропусков или перестановок статей. Если бы умолчания Росвейдова издания понимать так, как до́лжно быть понимаемо silentium новых филологических изданий, то пришлось бы вообразить, что рукописное предание латинского патерика удивительно устойчиво и однообразно, что 15 или 16 его спискам, изготовленным в разные очень отдалённые одно от другого времена, совершенно чужды крупные разногласия, а в массе случаев чужды и мелкие. Но при ближайшем рассмотрении примечаний оказывается, что издатель вовсе не сознавал необходимости и не намеревался дать сколько-нибудь полное представление о тексте рукописном, из списков, перечисленных в предисловии к изданию, в примечаниях к книгам 5-й и 6-й поимённо упоминаются всего только три: тот (Audomarensis), который, как заявлено в предисловии, был всех полезнее издателю и по своей полноте и по тому, что был написан отличным письмом (quod egregie scriptus esset), упоминается всего 5 раз, другой (Vedastinus), занимающий в предисловии, как самый древний, первое место, упоминается дважды, а третий (Aquicinctinus) – только однажды, да и то, как будто, по ошибке: из него приводится разночтение к 6 статье 1 книжки (libellus) VI книги, а по описанию, данному в предисловии, он VI книги не содержит. В примечаниях, называющих определённые рукописи, несколько раз⁸⁴ встречается такое устройство: приводится чтение одной или двух рукописей, которое и принимается; ему противопоставляются чтения некоторых старопечатных изданий, а о том, что читается в остальной массе рукописей, умалчивается. Очевидно, издатель пользовался рукописями так, как обыкновенно в его время пользовались ими, если вообще пользовались, издатели текстов, уже ранее напечатанных: не сводил всего текста к рукописной основе, а обращался к рукописям только время от времени, когда находил что-нибудь затруднительным или сомнительным в печатном тексте, принятом за основу.

Что рукописное предание латинского патерика вовсе не так однообразно, как оно представляется изданием Росвейда, показывали уже те сообщения о чтениях трёх рукописей этого патерика, которые рассеяны в комментарии Cotelier к изданию патерика алфавитного.

Пользование латинским переводом, как вспомогательным средством для установления текста греческого оригинала, оказывалось невозможным без обращения к рукописям перевода.

Я попытался к ним обратиться, когда имел уже в своём распоряжении копии или сличения нескольких греческих рукописей разных изводов патериков Δ и Γ.

Не удалось мне напасть на след тех рукописей, которыми пользовался Росвейд. Большинство их принадлежало монастырям Бельгии и северной Франции. В 1913 и начале 1914 г. я ознакомился с четырьмя рукописями Королевский Бельгийской Библиотеки, любезно высланными её управлением по ходатайству Академии в нашу библиотеку: две⁸⁵ были для меня сфотографированы, третью⁸⁶ я сличил, из четвёртой⁸⁷, в которой текст сильно искажён описками, перестановками и пропусками, отметил только некоторые места. Скоро настали события, заставившие отложить новое обращение к рукописям Бельгийской Библиотеки до того времени, когда бельгийцы будут снова полными хозяевами своей страны. В 1913 году поступили в моё пользование фотографические копии одной Парижской рукописи и двух Венских, а одна Берлинская была мною сличена. Довольно многие места обоих изданий Росвейда я сравнил с Нюренбергским изданием Coburger’a 1478 года, пользуясь великолепными экземплярами Императорской Публичной Библиотеки.

Мой запас копий и сличений относительно очень невелик; но, сомневаясь, буду ли для существенного его пополнения иметь ещё время и другие благоприятные условия, я решил попытаться использовать его для тех целей, для которых он, кажется, может считаться более или менее достаточным. Он всё-таки может служить одним из регулятивов для установления греческого текста патерика, а прежде всего может показать, что текст Росвейда таким регулятивом быть не должен.

Латинские рукописи, с которыми мне привелось ознакомиться, распадаются на два семейства: к одному принадлежат Парижская b и Венская f, к другому, в общем худшему, остальные.

Ко второму, по всей видимости, принадлежали и те списки, к которым в конце концов восходят тексты и Кобургера и Росвейда. Нередко так, где некоторыми другими или даже всеми другими представителями того же семейства даются чтения, точно соответствующие подлиннику, издание Росвейда имеет чтение испорченное.

Чтобы понять возможность такого результата издательской работы, несомненно усердной и обставленной большим обилием пособий, надо принять во внимание, что среди этих пособий не было ни одного экземпляра того оригинала, перевод которого издавался⁸⁸. Издатель, лишённый объективного мерила подлинности или поврежденности чтений перевода, делал выбор между ними наугад или часто невпопад.

Чтобы показать, как мало пригодно Росвейдово издание для работы над текстом памятника, приведу сперва, ограничиваясь примерами наиболее простыми и ясными, несколько отдельных мест, для которых рукописи или вместе с ними и издание Кобургера дают чтения, очевидно, подлинные, Росвейдом не только не использованные, но и не упомянутые, а после того сообщу из рукописей тексты целых статей, в издании Росвейда отсутствующих.

Предпосылая текстам перевода (Δ) тексты оригинала, я стараюсь давать эти последние в том существенно виде, какой они имеют в главных из рукописей, мне доступных, т. е. в тех, которые составом и порядком статей патерика всех ближе подходят к Δ. Это рукописи P1AD, в особенности первая в тех частях она не расходится с Δ дальше, чем другая, хотя не отрицаю ни того, что согласие свидетельств P1 и Λ не служит непременно ручательством первоначальной подлинности чтения, ими засвидетельствованного, ни того, что в отдельных случаях к тексту Λ не могут подходить ближе, чем P1AD, те или другие из прочих рукописей.

Эти последние только в таких случаях я и буду упоминать, стараясь не осложнять аппарата примечаний моего предварительного сообщения. Если одна и та же статья встречается несколько раз в одной и той же рукописи, в составе одного и того же патерика, то разные места рукописи я отличаю прибавлением к её знаку показателей a, b и т. д., например, Ea, Eb.

1 П III 34 (17): νύσσων δὲ καρδίαν αὐτοῦ προ-

2 χέει δάκρυον καὶ οὐρανόϑεν προκαλεῖται ἔλε-

3 ον⁸⁹.

Rosw. pungens autem cor suum producit lacrymas, et celeries provocat Dei misericordiam. Список b даёт conpungens и lacrimam; неуместное celeries имеет и c, но необходимое caelitus читается в b и celitus не только в adg, но и в Cob.; там же, как и во всех списках, мною для этой части сличённых, излишнее при чтении caelitus определение Dei.

П IV 1 (1) = Θ (Ant. 18, col. 81) …τὰ ἐρ-

2 χόμενα εἰς τὸ στόμα αὐτνῶν ἐλάλουν⁹⁰.

Rosw. Quodcumque eis ascendebat, in cor in ore loquebantur. Слов in cor, не имеющих для себя основания в подлиннике нет ни в одном из списков, мною обследованных, нет и в Cob. Чтение in ore принадлежит спискам bfadeg; с и Cob. имеют in os.

П IV 84 (70) = Revue de l’Or. chr. 1912, p. 301, n0 357:

1 Ἀδελφοὶ ἐκλήϑησαν ἐν Σκίτει καϑαρίσαι

2 σειράν· καὶ ἦν τις ἀσϑενῶν ἐκ τῆς ἀσκήσεως,

3 καὶ βήσσων ἀνέφερε φλέγμα καὶ ἔπτυεν, καὶ

4 μὴ ϑέλοντος αὐτοῦ ἀπήρχετο ἀπὸ τοῦ πτύσματος

5 αὐτοῦ ἐπάνω τινὸς ἀδελφοῦ⁹¹.

Rosw. Fratres convocati sunt in Scithi, ut manducarent palmas, et erat aliquis infirmus de nimia abstinentia, qui tussiens excreabat phlegma, quod nolente eo venit super alium fratrem. Иноки были созваны или собраны (вместо convocati b имеет congregati, может быть приноровлённое к чтению ἐκάϑισαν), конечно, не для того, чтобы есть пальмы, а чтобы чистить материал для обычного их рукоделия – пальмовые листья, из которых плелись жгуты, сшивавшиеся потом в матрацы и корзины. Из всех списков, мне известных, только f верно сохранил перевод греческого καϑαρίσαι, именно mundarent; все прочие, начиная с b (где впрочем α пишется так, что не легко отличается от u) имеют manducarent. Вместо palmas b и f дают более ясное plectas ex palmis; а вместо qoud venit bfdg представляют буквально точную передачу оригинала quo nolente de spuro (sputu f) eius venit; так же читается и в Cob., только там nolente необдуманной конъектурой испорчено в vomente.

П V 4 (4). Cf. Cassiani Coll. II 13, 6, p. 54, 28 sq. Petschenig:

1 ... ἐγὼ γὰρ ἐν τοιαύτῃ ἡλικία καὶ

2 πολιτεία σφόδρα ὑπὸ

3 τούτων τῶν λογισμῶν ἐνοχλοῦμαι. μὴ οἦν

4 ἀϑυμήσῃς ἐπὶ τῇ τοιαύτῃ πυρώσει⁹².

Rosw. Ego enim in hac aetate atque conversatione valde ab huismodi cogitationibus inquietor. Ne ergo deficias in huiusmodi occasione. Вместо очевидно ошибочного occasione списки bf дают accensione.

П V 40 (37) = Revue de l’Or. chr., 1908, p. 272, n0 189:

1 Ἀναχωρητής τις ἦν ἐν τοῖς κάτω μέ-

2 ρεσιν τῆς Αἰγύπτου, καὶ ἦν ὀνομαστός, ὅτι

3 εἰς μονοκέλλιν ἐκάϑητο ἐν ἐρήμῳ τόπῳ⁹³.

Rosw. Solitarius quidam erat in inferioribus Aegypti, et hic erat nominatissimus, quia solus in ecclesia sedebat in deserto loco. После inferioribus надо вставить слово patribus, верно сохранённое в d и в Cob и испорченное в partes списком b, вообще часто перевирающим окончания, особенно падежные. Невозможное ecclesia должно быть заменено словом cella, которое дают b и (с лёгким извращением cellam) f. Смешение произошло от того, что cella было принято за такое сокращение слова ecclesia, какое и теперь находится в c, где вместо in cella sedebat, написано: sedebat in eccla с титлом при букве l.

П VII 17 (12) = Θ (Miles. 2, col. 292): … ὥστε,

2 εἴ τι εὑρίσκεται ἔσω τῶν λίνων ἀγρευϑέν, ἀπο-

3 κτείνωσι κοντοῖς⁹⁴.

Rosw.: ... ut quodcumque intra retia inveniretur, occiderent. Перед последним словом в c сохранилось contis. Постепенные извращения этого первоначального чтения представляют: cunctis в b, cunctos в f, cuncta в dg.

П VII 40 (35) = Revue de l’Or. chr., 1908, p. 279, n0 203⁹⁵:

1 … Ὀφείλει σκοπεῖν τοὺς κύνας τοὺς ϑηρεύοντας

2 τοὺς λαγῳούς. καϑάπερ εἷς ἐξ αὐτνῶν ἑωρακὼς

3 τὸν λαγῳὸν ἐπιδιώκει, οἱ δὲ λοιποὶ ὁρῶσιν μο-

4 νον τὸν κύνα τὸν ἐπιδιώκοντα, καὶ ἕως μέν

5 τινος σὺν αὐτῳ τρέχουσιν, ὕστερον δὲ ἀτονή-

6 σαντες ἀνακάμπτουσιν εἰς τά ὀπίσω⁹⁶...

Rosw. Intueri debet monachus canes, qui venantur lepores; et sicut unus ex eis videns leporem insequitur, caeteri autem tantummodo canem videntes currentem, aliquandiu cum ipso currunt, postea vero lassantes post se revertuntur... Список b опускает et перед sicut в точном соответствии с подлинником. Непонятное в такой связи lassantes имеют ещё eg, конъектуру laxantes Cob., другую конъектуру latrantes c, требуемое и смыслом, и подлинником lassati и не только b, но и d.

П X 7 (5) = Θ (Arsen. 5, col. 88): Πῶς ἡμεῖς

2 ἀπὸ τῆς τοσαύτης παιδεύσεως καὶ σοφίας οὐδὲν

3 ἔχομεν, οὗτοι δὲ οἱ ἄγροικοι Αἰγύπτιοι τοσαύτας

4 ἀρετὰς κέκτηνται⁹⁷.

Rosw. Quomodo nos excitati eruditione et scientia nullas virtutes habemus, hi autem rustici in Aegypto habitentes tantas virtutes possident? Вместо неподходящего excitati все рукописи, для этого места мною сличённые (bcdeg), а также Cob. имеют то, что требуется: ex tanta, а равно и вместе habitantes все и Cob. conversantes.

П X 24 (20): … ἐπιϑυμίαν δὲ φλεγομέ-

2 νην μαραίνει πεῖνα καὶ κόπος καὶ ἀναχώ-

3 ρησις⁹⁸.

Rosw.: … concupiscentiam vero ferventem madefacit esuries et labor et sollicitudo. Необходимы, конечно, или tabefacit, даваемое списком c, или marcescere facit, даваемое списком b, а дальше solitudo, сохраненное списками bdg.

П X 32 (24) = Θ (Theod. Pherm. 10, col. 189):

1 … Ὄτε ἤμην ἐν Σκίτει, τὰ ἔργα τῆς ψυχῆς ἦν

2 τὸ ἔργον ἡμῶν, τὸ δὲ ἐργόχειον ὡς πάρεργον

3 εἴχομεν· νῦν δὲ ἐγένετο τὸ ἒργον τῆς ψυχῆς

4 ὡς πάρεργον, καὶ τὸ πάρεργον ἒργον⁹⁹.

Можно подумать, что и до некоторых обитателей Скитской пустыни доносились отголоски знаменитой, ещё Клименту Александрийскому известной, Агафоновой антитезы дела и междуделья:

τὸ μὲν πάρεργον ἒργον ὣς ποιούμεϑα,

τὸ δ’ ἒργον ὡς πάρεργον ἐκπονούμεϑα¹⁰⁰.

Но в латинском переводе, как дает его Rosw., пропали и антитеза и, в самом конце статьи, всякий смысл: Quando eram in Scithi, opus animae erat opus nostrum, opus autem manuum tamquam in transitu habebamus: nunc autem factum est opus animae, velut cum in transitu factum est opus. Смысл и соответствие с подлинником получится, если, опустив cum, которого не знают bcdg, вставим между transitu и factum то, что имеет тут b: et quod erat velut in transitu.

П X 64 (46) = Θ (Poemen. 22, col. 328): … οὐ

δύναμαι μὴ σπείρειν τὸν ἀγρόν μου¹⁰¹.

Rosw.: … et non possum seminare agrum meum? Вопросительного знака не понадобилось бы, если бы вместо non possum было принято чтение рукописей bcdeg: non possum non.

П X 66 (48) = Θ (Poemen. 23, col. 328): … Ἐὰν

2 ἁμαρτήσῃ ἄνϑρωπος καὶ ἀρνήσηται λέγων ʽ οὐχ

3 ἥμαρτον’, μὴ ἐλέγξὴς αὐτόν.

Rosw.: …Si peccaverit hamo et non negaverit, dicens Peccavi, non increpes eum. Все мои рукописи и Cob. опускают, как и должно тому быть, отрицание пред negaverit, а дают его пред peccavi.

П X 83 (63) = Θ (Moys. 12, col. 285): … Ποίῳ

2 τρόπῳ νεκροῖ ἑαυτὸν ἄνϑρωπος ἀπὸ τοῦ πλησίον¹⁰²;

Rosw.: …Qualis homo mortificat se? homo a proximo suo? И здесь лишний знак вопроса не придаёт смысла бессмыслице. А произошла она от того, что первоначальное чтение, сохранившееся в b, Quali modo было извращено в Qualis homo. Это извращение перешло во все остальные мои рукописи (cdeg) и в Cob.; только d, вместо Quali или Qualis, имеет Qualiter. Последствием того первого извращения было во всех четырёх и в Cob. Второе: опущение слова homo после se.

П X 106 (76): … παρακαλῶ οὖν σε, ἀββᾶ·

2 μὴ σκανδαλισϑῇς διὰ τὴν ἐμὴν ἀσϑένειαν¹⁰³.

Rosw.: …Vide ergo te, abba, ut non scandalizeris propter infirmitaten meam. Так и c; но bdeg и Cob. вместо первых двух слов дают то, что требуется: unde rogo.

П XV 9 (9) = Θ (Arsen. 32, col. 100): … καὶ

2 οὕτως ἀναπλεύσας ἦλϑεν εὶς τὴν Πέτραν¹⁰⁴.

Rosw.: …Et ita venit in locum qui dicitur Petra. Точнее рукописи bdeg и Cob. navigans venit in locum, и почти так же c: navigans in locum venit.

П XV 30 (20) = Θ (Theod. Pherm. 6, col. 188):

1 … καὶ εἶπεν ἀββᾶς Θεόδωρος· ‛Ἀπώλεσαν

2 οἱ μοναχοὶ τὴν εὐγένειαν αὐτῶν τῷ μὴ

3 λέγειν ‘συγχώρησον’¹⁰⁵.

Rosw. cовершенно опустил перевод этой части статьи, между тем, как в рукописях (bdeg) и в Cob. он сохранен и по их показаниям может быть восстановлен в таком виде: Et dixit abbas Theodorus: «Perdiderunt monachi ingenuitatem suam et non dicunt ignosce»¹⁰⁶. Пропуск в Rosw. объясняется тем, что и предшествующая часть статьи оканчивается словом ignosce.

П XV 44 (30) = Θ (Nist. coenob. 2, col. 309):

1 … πόϑεν ἐκτήσω τὴν ἀρετὴν ταύτην, ὅτι ὅταν

2 τί‹ς› ποτε συμβῇ ϑλῖψις εἰς τὸ κοινόβιον,

3 οὐ λαλεῖς οὐδὲ μεσάζεις¹⁰⁷;

Rosw.: ... quomodo acquisisti virtutem hanc, ut quando emerserit tribulatio aliqua in monasterio, non loquaris neque taedium facias? Напрасно на Росвейда положился русский переводчик П, употребив выражение «и не сетуешь». Все мои рукописи для этого места (bcdeg) и Cor. дают, а судя по примечанию Cotelier к соответствующей статье патерика Θ, и Суассонская рукопись, которой пользовался французский издатель, имела не taedium, а te medium. Очевидно, μεσάζειν употреблено в смысле μεσιτεύειν: при возникавших ссорах, Несферой не вмешивался в них, не принимал на себя роли посредника между ссорившимися.

П XV 67 (52) = Revue de l’Or. chr., 1905, p. 4: Γέ-

2 ρων τις ἀναχωρητὴς πελαζόμενος ἐν τῇ ἐρήμῳ,

3 ἔλεγεν ἐν ἑαυτῷ, ὅτι κατώρϑωσεν τὰς ἀρετάς.

4 καὶ ηὔξατο τῷ ϑεῷ λέγων· ‘Δεῖξόν μοι,

5 κύριε, ἐὰν ὑστερῶ τι, καὶ ποιήσω’¹⁰⁸.

Rosw.: ... Senex quidam¹⁰⁹ erat solitarius vacans in eremo, et dicebat in semet ipso, quia perfectus esset in virtutibus. Hic oravit Deum, dicens: Ostende mihi, quid est perfectio animae, et facio? Список b опускает erat и даёт вместо странного vacans правильное vagans, но после heremo (так, с h, постоянно все рукописи и Cob.) имеет, как и прочие списки, et. Он же после oravit даёт, может быть, подлинное ad. Списки ce после mihi сохранили domine. Вместо quid est perfectio animae списки bg дают соответствующее смыслу подлинника: quod deest perfectioni meae; почти то же, только с quid вместо quod, список d и почти то же, только с quid desit, вместо quod deest, издание Cob. Только в c и e является perfectio animae; но и там нет quid est, а в первом читается quid desit, во втором – quae est. Вместо et facio, d и Cob. ut faciam.

П XV 79 (64) = Revue de l’Or. chr., 1912, p. 105, n0 306:

… Οἶδα ἀδελφὸν ξενιτεύσαντα, καὶ εὑρέϑη εἰς τὴν ἐκκλησίαν…¹¹⁰.

Rosw.: ... Scio fratrem peregrinantem, qui cum tentus esset in ecclesia… Все мои рукописи (bcdeg) и Cob дают не tentus, а то, что надо: inventus.

Нередко между списками b и f с одной стороны и остальными свидетелями о тексте латинского перевода – с другой замечается такое отношение, которого нельзя объяснить без предположения, что те два списка представляют особую редакцию или другое издание перевода. Укажу наиболее простые из примеров такого отношения.

П V 24 (21) = Revue de l’Or. chr. 1908, p. 55, n0 171:

... Οὗτοί εἰσιν οί μοναχοὶ τῶν κωμῶν, τέκνον...

Rosw.: ... Isti sunt monachi de saeculo. Вместо de saeculo, находящегося (с правописанием seculo) и в рукописях cdeg, а также в Cob., рукописи bf дают de vicis, т. е. буквальный перевод греческого τῶν κωμῶν. Откуда могло взяться первое чтение? Оно не похоже ни на случайное, ни на сознательное извращение второго. Остаётся допустить, что переводчик в своём экземпляре оригинала вместо τῶν κωμῶν нашёл или ошибочно прочёл τοῦ κόσμου. Но с другой стороны никакой самый догадливый справщик не мог бы исправить saeculo в vicis без нового обращения к оригиналу.

П VII 27 (20) = Γ (Η, f 311)¹¹¹: … Ὕμνος πνευ-

2 ματικὸς ἔστω ἐν τῷ στόματί σου καὶ μελέτη

3 ἐπικουφιζέτω τὸ βάρος τῶν ἐπερχομένων σοι

4 πειρασμῶν. ὑπόδειγμα δὲ τούτου σαφὲς ὁδοι-

5 πόρος βαρυαχϑήσας καὶ ἄσματι κλέπτων

6 τῆς ὁδοιπορίας τὸν κόπον¹¹².

Rosw.: ... Hymni spirituales sint in ore tuo, et meditatio assidua sublevet pondus tentationum supervenientium tibi. Huius enim rei exemplum manifestum est viator sarcina alicuius oneris praegravatus, flando et respirando, oneris et viae paulatim laborem imminuit. В общем, ту же вариацию перевода дают четыре из пяти списков, для этого места мною использованных, и Cob., только вместо flando список e имеет: qui flando, gd: sustentando, c: sed sedendo. Другую вариацию представляет b, где, вместо huius – imminuit, читается: instruere manifesto viatoris exemplo, quem cantandi intentio nec sarcine molestiam nec laborem sentire permittit itineris. Первая вариация перевода не могла произойти из второй, а исходит от ложного чтения или неудачной догадки ἄσϑματος, вместо ᾄσματος: отсюда явились эти flando и respirando. Но и вторая не могла явиться на замену первой без обращения к подлиннику.

П VII 33 (28) = Revue de l’Or. chr. 1908, p. 277, n0 196:

1 … ἀκμὴν οὐχ ἑώρακας οὔτε

2 τὴν ἐλπιζομένην ἀνάπαυσιν οὔτε τὴν

3 ἐσομένην κόλασιν…¹¹³

Rosw.: ... adhuc non vidisti neque speratam resurrectionem, neque accensa tormenta. Такой же существенно вид текст имеет в cdeg и Cob. Напротив в b читается: adhuc non vidisti neque speratam requiem neque future tormenta. Как в этой редакции перевода слова requiem и future точно соответствуют чтениям подлинника ἀνάπαυσιν и ἐσομένην, так происхождения чтений resurrectionem и accensa в первой редакции может быть понято только при предположении, что переводчик в своём экземпляре оригинала, написанном ещё уставными буквами, читал ἀνάστασιν и ἐϑομένην (т. е. αἰϑομένην). Только справкой с оригиналом могли быть устранены эти ошибки перевода.

Остаётся предположить, что мы имеем дело с двумя редакциями, с двумя изданиями Пелагиева перевода, и что список b есть представитель издания исправленного, вновь сверенного с подлинником.

Ненадёжное в показаниях о чтениях отдельных мест текста, Росвейдово издание страдает ещё более важным недостатком: в нём отсутствуют переводы целого ряда статей подлинника, находящиеся в рукописях.

Сообщу те, которые нашлись в рукописях, мною обследованных, предпосылая переводам соответствующие статьи подлинника. И здесь, как выше в примечаниях к отдельным местам текста, сполна буду давать чтения только списков P1AD, а из остальных только те, которые окажутся ближе к чтениям перевода, чем чтения тех трёх списков. Тех списков, чтениями которых, следуя этому принципу, не придётся воспользоваться, не буду и называть, хотя бы в них данная статья находилась.

I. П IV 35¹¹⁴

1 Εἶπεν πάλιν ὁ ἀββᾶς Ποιμήν· Ἡ ψοχὴ

2 ἐν οὐδενὶ ταπεινοῦται, ἐὰν μὴ ἐλαττώσῃ

3 αὐτὴν ἄρτῳ¹¹⁵

b IV 31 (f 10v); f IV 31 (f 10r).

1 Dixit iterum abbas Pastor.

2 Anima nullo alio humiliatur,

3 nisi sibi subtraxerit panem¹¹⁶.

II. IV 36¹¹⁷.

1 Εἶπεν πάλιν ὅτι· Ἐὰν μνησϑῇ ἄνϑρωπος

2 τοῦ γεγραμμένου ῥητοῦ ὅτι ἐκ τῶν λόγων

3 σου δικαιωϑήσῃ καὶ ἐκ τῶν λόγων σου κατα-

4 δικασϑήσῃ, αἱρεῖται μᾶλλον τὸ σιωπᾶν¹¹⁸.

b IV 32 (f 10v); f IV 32 (f 10r).

1 Iterum dixit quia: Si recordetur

2 homo verbi quod scriptum est, ex ore

3 tuo iustificaberis et ex ore tuo con-

4 demnaberis, elegit magis magisque

5 tacere¹¹⁹.

III. П IV 37¹²⁰.

1 Εἶπεν πάλιν ὁ γέρων ὅτι· Ἀδελφὸς ἠρώ-

2 τησεν τὸν ἀββᾶν Παμβώ, εἰ καλόν ἐστιν

3 ἐπαινεῖν τὸν πλησίον, καὶ είπεν αὐτῷ·

4 ‘Καλόν ἐστιν μᾶλλον τὸ σιωπᾶν’¹²¹.

b IV 33 (f 11r); f IV 33 (f 10r).

Dixit iterum senex quia: Frater interrogavit abbatem Pambo si bonum est laudare proximum, et respondit ei: Bonum est magis tacere¹²².

IV. П IV 38¹²³.

1 Ἀδελφὸς ἠρώτησεν τὸν ἀββᾶν Ποιμένα λέγων·

2 ‘Πῶς ὀφείλω εἶναι ἐν τῷ κοινοβίῳ’; λέγει

3 αὐτῷ ὁ γέρων· ‘Ὁ καϑήμενος ἐν τῷ κοινοβίῳ

4 ὸφείλει ὅλους τοὺς ἀδελφοὺς ὡς ἕνα ὁρᾶν

5 καὶ τηρεῖν τὸ στόμα αὐτοῦ καὶ τοὺς ὀφϑαλμοὺς

6 καὶ οὕτως δύναται ἀναπαῆναι’¹²⁴.

b IV 34 (f 11r); f IV 34 (f 10r).

Frater interrogavit abbatem Pastorem dicens: Quomodo debeo esse in communi conversatione fratrum? Dixit ei senex: Qui sedet inter fraters, debet omnes fraters tamquam unum inspicere, et custodire os suum et oculos suos, et sic poterit requiescere.

V. П V 3¹²⁵

1 Εἶπεν ὁ ἀββᾶς Ἰωάννης ὁ Κολοβὸς ὅτι·

2 ‘Ὁ χορταζόμενοσ καὶ λαλῶν μετὰ παιδίου

3 ἤδη ἐπόρνευσεν τῷ λογισμῷ μετ’

4 αὐτοῦ¹²⁶.

b V 3 (f 17v); f 3 (f 13v); e V 3 (f 46r).

1 Dixit abbas Iohannes brevis formae

2 quia: Satiatus, si vel cum infante

3 loquitur, iam fornicatus est in

4 cogitatione sua¹²⁷.

VI. П IX 17+18¹²⁸

1 Ἀνὴρ ἅγιος ϑεωρήσας τινὰ ἁμαρτάνοντα,

2 κλαύσας πικρῶς εἶπεν· ‘Οὗτος σήμερον,

3 κἀγὼ αὔριον’. πλὴν κἂν ὅπως δήποτε ἁμάρτῃ

4 τις ἐνώπιόν σου, μὴ κρίνῃς αὐτόν, ἀλλ’

5 ἔχε σεαυτὸν ἁμαρτωλότερον αὐτοῦ¹²⁹.

b IX 13 (f 61v).

1 Vir quidam sanctus cum audisset

2 quendam peccantem, flevit amare

3 et dixit: Iste hodie, et ego

4 crastina. verum tamen qualiter

5 vis peccet aliquis ante te, non

6 iudices eum, sed iudica magis

7 te ipsum peccatorem quam eum¹³⁰.

VII. П X 99¹³¹.

1 Εἶπεν πάλιν· Καλὸν μὲν οὖν τὸ μὴ

2 ὀργίζεσϑαι· εἰ δὲ καὶ γένηται, οὐδὲ μέτρον

3 σοι ἡμέρᾳς πρὸς τὸ πάϑος συνεχώρησεν.

4 Εἶπεν γάρ· μὴ ἐπιδυέτω ὁ ἥλιος ἐπὶ τῷ

5 παροργισμῷ ὑμῶν. σὺ δὲ ἐκδὲχῃ ἕως οὗ

6 ὁ πᾶς σου χρόνος δύνει. οὐκ οἷδας εἰπεῖν·

7 ἀρκετὸν τῇ ἡμέρᾳ ἡ κακία αὐτῆς: ἵνα

8 τί μισεῖς τὸν λυπήσαντα ἄνϑρωπον; οὐκ

9 αὐτός ἐστιν ὁ λυπήσας, ἀλλ’ ὁ διάβολος·

10 μίσησον λοιπὸν τὴν νόσον καὶ μὴ τὸν

11 νοσοῦντα¹³².

b X 72 (f 76r).

1 Dixit iterum: Bonum est quidem non

2 irasci, si autem evenerit, nec spatium

3 diei huic passion concessum est. dixit enim:

4 non occidat sol super iracundiam vestram

5 tu autem expectas donec tempus vitae

6 tuae occidat. nescis dicere: sufficit diei

7 malitia sua? qure odium¹³³ habes hominem

8 qui tibi nocuit? non est enim ipse qui te

9 nocuit, sed diabolus. odisse ergo debes

10 aegritudinem, non aegrotum.

VIII. П X 100¹³⁴.

1 Εἶπεν πάλιν· Ἐπικίνδυνον τὸν μὴ διὰ τοῦ

2 πρακτικοῦ βίου ἀχϑέντα διδάσκειν ἐπιχειρεῖν.

3 ὥσπερ γὰρ ἐὰν ᾖ τις οἰκίαν ἔχων σαϑράν,

4 ξένους ὑποδεξάμενος βλάψει τῇ πτώσει τοῦ

5 οἰκήματος, οὕτως καὶ οὗτοι μὴ πρότερον

6 ἑαυτοὺς ἀσφαλῶς οἰκοδομήσαντες καὶ τοὺς

7 προσελϑόντας σὺν αὐτοῖς ἀπώλεσαν· τοῖς

8 μὲν γὰρ λόγοις προεκαλέσαντο εἰς σωτηρίαν,

9 τῇ δὲ τοῦ τρόπου κακίᾳ [τοὺς ἀσκητὰς]

10 μᾶλλον ἠδίκησαν¹³⁵.

b X 73 (f 75r).

Dixit iterum: Periculosum est si ille, qui per activam vitam non venit, temptet ut do eat. sicut enim si quis domum nabeat fragilem et suscipiat peregrinos, magis nocuit eis de ruina domus, ita et isti nisi prius caute se activae vitae exercitatione aedificaverint, etiam audientes se secum partier perdunt, quoniam sermonibus quidem vocaverunt ad salutem, morum autem malitia potius nocuerunt.

IX. П X 148¹³⁶.

1 Εἶπεν γέρων ὅτι· ‘ Εἰ καὶ ἐκοπίασαν ὧδε

2 οἱ ἅγιοι, ἀλλ’ ἔλαβον ἤδη μέρος ἀναπαύ-

3 σεως’. τοῦτο δὲ ἔλεγεν διὰ τὸ εἷναι αὐτους

4 ἐλευϑέρους ἀπὸ τῶν τοὺ κόσμου φροντίδων¹³⁷.

b X 105 (f 86r).

1 Dixit senex quia: ‘In heremo etsi

2 laborant sancti, sed acceperunt

3 aliquam partem quietis’. hoc autem

4 dicebat pro eo, quod erant liberi a

5 saecularibus curis.

X. П X 149¹³⁸.

1 Εἶπεν γέρων ὅτι· Ἐὰν οἶδεν μοναχὸς

2 τόπον ἔχοντα προκοπήν, τὰς δὲ χρείας

3 τοῦ σώματος ἔχοντα μετὰ κόπου καὶ

4 διὰ τοῦτο οὐχ ὑπάγει ἐκεῖ, ὁ τοιοῦτος

5 οὐ πιστεύει ὅτι ἔστιν ϑεός¹³⁹.

b X 106 (f 86r).

1 Dixit iterum senex quia: Si scit

2 monachus esse aliquem, apud quem

3 profisere posit, sed necessarium cor-

4 poris cum labore habet, ac propterea

5 non vadit ad eum, huius modi

6 monachus non credit esse deum¹⁴⁰.

XI. П X 150¹⁴¹.

1 Ἀδελφὸς ἠρώτησεν μικρὸν μοναχὸν

2 λέγων· ‘Καλὸν τὸ σιωπᾶν ῆ τὸ λαλεῖν’;

3 λόγει αὐτῷ τὸ παιδάριον· ‘Ἐάν εἰσιν οί

4 λόγοι ἀργοί, ἄφες αὐτούς· εἰ δὲ ἀγαϑοί,

5 δὸς τόπον τῷ ἀγαϑῷ καὶ λάλησον. πλήν,

6 κἄν ἀγαϑοί εἰσιν, μὴ χρονίσῃς, ἀλλὰ

7 ταχέως κόψον, καὶ ἀναπαύῃ’¹⁴².

b X 107 (f 86v).

1 Frater quidam interrogavit parvulum

2 monachum dicens: ‘Bonum est loqui

3 an tacere?’ dicit ei puer ille: ‘Si sunt

4 verba otiosa, dimitte ea, si autem bona,

5 fac locum bono et loquere. verum tamen,

6 vel si bona sunt verba, non diu protrahas,

7 sed cito incide quod loqueris, et quiescis’¹⁴³.

XII. П XI 38¹⁴⁴.

1 Εἶπεν ἀββᾶς Ἰωάννης ὁ Κολοβὸς ὅτι·

2 Ὅμοιός εἰμι ἀνϑρώπῳ καϑημένῳ ὑποκάτω

3 δένδρου μεγάλου καὶ ϑεωροῦντι ϑηρία

4 πολλὰ καὶ ἑρπετὰ ἑρχόμενα πρὸς αὐτόν.

5 καὶ ὅταν μὴ δυνηϑῇ στῆναι κατ’ αὐτῶν.

6 τρέχει ἄνω εἰς τὸ δένδρον καὶ σῴζεται.

7 οὕτως κἀγὼ καϑέζομαι ἐν τῷ κελλίῳ μου

8 καὶ ϑεωρῶ τοὺς πονηροὺς λογισμοὺς ἐπάνω

9 μου, καὶ ὅταν μὴ ἰσχύσω πρὸς αὐτούς,

10 καταφεύγω πρὸς τὸν ϑεὸν διὰ τῆς

11 προσευχῆς καὶ σῴζομαι ἐκ τοῦ ἐχϑροῦ¹⁴⁵.

b XI 15¹⁴⁶ (f 89v).

1 Dixit qui supra abbas Iohannes Brevis

2 quia: Similis sum homini sedenti sub

3 arbore magna et adtendenti beluas

4 multas et plura serpentia ad se

5 venientia, et cum se viderit quia non

6 potest stare adversus ea, festinat ascendere

7 in arborem, ut salvetur. Ita et ego sedeo

8 in cella mea et adtendo malignas

9 cogitationes super me, et cum non

10 praevaleo adversus eas, confugio per

11 orationem ad deum, et ita salvus

12 efficior ab insidiis inimici¹⁴⁷.

XIII. П XI 58¹⁴⁸.

1 Εἶπεν πάλιν ὅτι· Ἐὰν ποιήσῃ ἄνϑρωπος

2 οὐρανὸν καινὸν καὶ γῆν καινήν, οὐ

3 δύναται ἀμεριμνῆσαι¹⁴⁹.

b XI 26 (?) (f 91r).

1 Dixit iterum quia: Si faciat homo

2 caelum novum et terram novam,

3 non potest secures esse.

XIV. П XI 67¹⁵⁰.

1 Εἶπεν ἡ ἁγία Συγκλητική· Τέκνα,

2 πάντες τὸ σωϑῆναι οἴδαμεν, ἀλλὰ διὰ τῆς

3 οἰκείας ἀμελείας τῆς σωτηρίας

4 ἀπολειπόμεϑα¹⁵¹.

b XI 34 (?) (f 92v); c XI 32 (f 69rr); d XI 32 (f 40v); e XI 32 (f 64vv); g XI 33 (f 60r); Cob. f 183v.

1 Dixit sancta Syncletice: Filii, omnes

2 salvari novimus, sed propter neglegentiam

3 nostram a salute deficimus¹⁵².

XV. П XV 100¹⁵³.

1 Μοναχός τις τραῦμα λαβὼν παρά

2 τινος, κατασχὼν τὸ τραῦμα μετάνοιαν

3 ἔβαλεν τῷ πλήξαντι αὐτόν.

1 Monachus aliquis vulneratus a

2 quodam, tenens manum ad vulneris¹⁵⁴

3 prostavit se ad pedes percutientis

4 se et gratias agens deo.

Одна из только что приведённых статей (XI 67) находится во всех пяти списках, которыми для этой части перевода я мог пользоваться; одна (V 3) в трёх списках, из которых один (е) во многих других случаях имеет текст, тождественный с текстом Росвейда. Особо оговорить приходится те статьи, которые пока найдены в одном b или только в b и f.

Выше отмечены были признаки принадлежности этих двух списков особой редакции перевода, исправленному его изданию. Теоретически допустимо, конечно, предположение, что те статьи, перевод которых дают только b и f, отсутствовали в том списке оригинала, по которому сделано было первое издание перевода. Но практически этим не устраняется значение перевода этих статей для установления текста греческого их оригинала, а вместе с тем и для задачи более общего характера, – для определения древних слоёв состава патерика, не устраняется значение того факта, что эти статьи, читающиеся теперь в наиболее достоверных по своему составу греческих списках патерика, находились на тех же местах уже в том списке, по которому сделано было исправленное издание перевода, сохранённое списком IX века, списком более древним, чем древнейшие из сохранившихся списков оригинала.

При том, если задаться вопросом, кому, при средневековых условиях и направлениях умственной работы, могла прийти охота и представиться возможность произвести по большей части очень мелочную, касавшуюся отдельных слов и выражений сверку перевода с подлинником, то трудно будет воздержаться от догадки, что такую работу скорее всего мог предпринять и исполнить тот, кто сам был переводчиком того же оригинала.

Нам говорят, что перевод, не доведённый до конца Пелагием, был докончен Иоанном. Пелагий не пошёл дальше половины XVIII главы, вероятнее всего, потому, что здесь останавливался полученный для перевода экземпляр греческого оригинала. Перевод Пелагия распространился, надо думать, в большем или меньшем числе списков. После того Иоанн, имея под руками экземпляр оригинала более полный, довёл перевод до конца, а заодно, как бы по пути, сверил с этим экземпляром Пелагиеву часть перевода, с которой вместе издал свою часть. Копии такого полного Иоаннова издания представляют, я предполагаю, списки b и f. Но те, кто владел уже экземплярами первого издания Пелагиевой части, не приобретали полного экземпляра нового издания, а переписывали из него только часть, переведённую Иоанном. От соединения первого, не исправленного, издания с этой новой частью произошло большинство списков перевода, до сих пор известных, произошёл и текст печатных изданий.

При предложении, что от Иоанна идут те особенные чтения списков bf, которые относятся к чтениям других списков, как поправки, добытые сверкой с подлинником, становится понятным, почему в той части перевода, которая всецело принадлежит Иоанну, такого рода отношений между b и другими списками не наблюдается.

* *

Список употребляемых в статье сокращений

Г = Патерик или геронтик, который начал издавать F. Nau в журнале Revue de l’Orient chrétien в 1905 г. и продолжал в 1907–19013 гг.

Δ = греческий текст азбучно-систематического Патерика.

Θ = Изданный Cotelier и перепечатанный Минем (Patrologia Graeca, t. 65) азбучный Патерик. Отдельные его места обозначаю, присоединяя к сокращённому имени отца-подвижника, к которому изречение или рассказ приурочивается, номер изречения и цифру столбца Миневой Патрологии.

Λ = Латинский перевод азбучно-систематического Патерика.

Π = «Древний Патерик, изложенный по главам. Перевод с греческого. Издание третье. Москва, 1899». Римскими цифрами обозначаю счёт глав Патерика, арабскими – счёт статей в главах, арабскими, наставленными в скобки – счёт статей по Росвейдову изданию латинского перевода того же Патерика.

Греческие рукописи

A – Codex Mosquensis 452 (344 Vladim.). XI в.

B – Codex Mosquensis 163 (345 Vladim.). XI в.

C – Codex Vallicellanus F 56. XIV в.

D – Codex Venetus Marcianus 346. XI в.

E – Codex Parisinus Coislinianus 127. XI в.

F – Codex Vindobonensis histor. 42. XII в.

G – Codex Parisinus Coislinianus 126. XII в.

H – Codex Sinaiticus 448. 1004 года.

I – Codex Parisinus 890. XI в.

L – Codex Mediolanensis Ambrosianus С 30 inf. XIII в.

P – Codex Parisinus 2474. XIII в. Первая его часть (л.л.1–154) содержит текст патерика Δ, из всех мне известных наиболее близкий к тексту Δ, но не полный, повреждённый утратой листов и списанный с экземпляра также дефектного. Эту часть я обозначаю знаком P1.

Рукописи A–E и LP были скопированы или сличены для патерика Δ, рукописи GHI – для патерика, или геронтика, Г.

Издания и рукописи латинского перевода алфавитно-систематического Патерика

Cob. – издание Coburger’a 1478 г.

Rosw. – издания Rosweyd’a.

a – Codex Berolinensis Philippicus 1838, XII в. Дефектен; оканчивается концом П IV 71 (59).

b – Codex Parisinus 5387, IX в. Вследствие утраты листов лишён первых двух книг, или глав.

c – Codex Bruxellensis 982 (8410–13), XIII в.

d – Codex Bruxellensis 1227 (9373), XV в.

e – Codex Vindobonensis 386 (hist. eccl. 17).

f – Codex Vindobonensis 729 (theol. 203), XII в. Дефектен в конец: прерывается в начале статьи П VII 23 (16).

g – Codex Bruxellensis 1224 (II 931), XIII в.