Век XII. Преподобный Герасим Вологодский

Преподобный Герасим Вологодский. В семи верстах от Киева, в Лесниках⁵, доныне находится пещера, в которой преподобный Феодосий имел обыкновение каждогодно проводить дни святой четыредесятницы в подвигах поста и молитвы, в совершенном безмолвии и уединении⁶. Пещера эта и известна под именем Феодосиевой. Она не осталась необитаемой и после блаженной кончины пр. Феодосия. Любители безмолвия из многолюдной обители преподобного охотно селились на месте, освященном его подвигами, и таким образом составилась в XII веке небольшая Глинецкая или Гнилецкая иноческая обитель с церковью Успения Пресвятой Богородицы⁷. В очаровательной местности, на возвышенном берегу Днепра, вдали от шума городского, Гнилецкая пустыня, окруженная со всех сторон лесами и кустарниками, как нельзя боле удобна была для жизни созерцательной. Она служила тихим и мирным приютом для старцев киевопечерского монастыря, по примеру пр. Феодосия, искавших в ней уединения и безмолвия. В первой половине XII вка, во время наибольшего процветания ее как в духовном, так и материальном отношении, пришел в нее из Киева один юноша, усердно прося пустынную братию принять его в свое сожитие. Согласились добрые старцы, видя его усердное желание и, после непродолжительного искуса, постригли 4 Марта в монашество. Юношу назвали Герасимом, именем празднуемого в тот день святого⁸. Весьма рад был новоначальный инок Герасим своему ангельскому образу. Под руководством опытных старцев он стал подвизаться, тихо и мирно проводя дни свои в совершенном послушании и непрестанных трудах. Постом смиряя тело и укрпляя душу молитвою, юный подвижник с каждым днем более и более совершенствовался в подвигах иноческих и восходил от силы в силу в жизни духовной. И какое чудное время было тогда для жизни иноческой! Еще свежи и живы были предания о жизни и подвигах Богоносных печерских первоначальников, еще некоторые из братии Гнилецкой пустыни знали лично пр. Феодосия и как очевидцы рассказывали о его подвигах в их пещере, – а уже снова гремела слава о монастыре Печерском так, что владетельные князья за честь для себя считали быть его привратниками. Благословение святой горы, по молитвам преподобных первоначальников, видимо почивало над горами киевскими: в монастыре Печерском не только игумен и начальствующие, но и хлебопеки, гробокопатели и другие низшие служители творили чудеса, целыми десятками считались в нем подвижники, имевшие власть одним словом прогонять духов. Было у кого учиться, кому подражать молодым монахам. И инок Герасим вполне воспользовался их уроками. Подобно пчеле, собирающей мед различных трав и цветов, отовсюду он заимствовал себе наставления, старался проводить их в жизнь и осуществлять на деле то, что слышал о подвигах святых. Достигши возраста, потребного для сана священного, хотя и долго отрицался он по своему смиренно от этого сана, но из послушания братии должен был наконец принять на себя рукоположение во пресвитера. В сане пресвитера преподобный, помня слова Спасителя: ему же дано будет много, много изыщется от него (Лук XII, 48), старался не скрывать данного ему Богом таланта, но приумножить его сугубыми подвигами; уже и в это время он, подобно светильнику, поставленному на свещнице, светил всем, каждодневно принося бескровную жертву Богу с великим благоговением и страхом и часто проводя в пещере Феодосиевой целые ночн в Богомыслии и молитвенных подвигах.

Как орлиные птенцы дотоле только остаются в своих гнездах, пока не оперятся и не укрепятся силами, чтобы парить в воздушных пространствах и – самим приобретать себе пищу, – так и многие из духовных птенцов Антония и Феодосия дотоле только скрывались во мраке пещер и томили себя в тесноте затворов, пока не просветлело их внутреннее око, пока не возросли и не укрепились их духовные силы и сами они не достигли в мужа совершенна, в меpy возраста исполнения Христова (Еф IV, 13), чтобы быть в состоянии послужить спасению других и умножению славы Божией на земле. Иные из глубины пещер взошли на высоту кафедр архиерейских, чтобы пасти церковь Божию и право править слово истины; другие, подобно отцу своему Феодосию, горя апостольским желанием просветить других светом православной веры, сделались проповедниками и распространителями ее между неверными; иные, искусившись сами в подвигах терпения и послушания иноческого, поревновали быть наставниками и руководителями к тому других, составить собственные братства и быть устроителями монастырей там, где их до того времени не было. Так и инок Герасим, после подвигов в пещере Феодосиевой, является первым насадителем иночества на дальнем севере.

Когда пр. Герасим вышел из Киева, как достиг Вологды, что побудило его оставить родину и место своего пострижения – любезную для его сердца пустыню Гнилецкую? Тяготили ли его уважение братии и слава о его добродетели, все более и более распространявшаяся? Или может быть он желал в дремучих лесах дальнего севера найти себе покой и защиту от начавшихся тогда смятений и неустройств политических⁹? мы не знаем, и более можем сказать о благодатных чудесах и исцелениях, происходивших от гроба пр. Герасима, о благодениях, оказанных им уже из другого миpa, нежели о трудах и подвигах его по пришествии в Вологду¹⁰. За всем тем, принимая в соображение тогдашнее состояние православной веры на севере и те немногие сведения о жизни преподобного, которые сохранили нам предания и память народная, кажется не погрешим против истины, если скажем, что пр. Герасиму было некое внушение свыше оставить Киев и идти в Вологду, в страну совершенно для него неизвестную, – что Промысл Божий, всегда воздвигающий потребных Себе делателей там и тогда, когда и где они были особенно необходимы – Сам вызвал Герасима в Вологду для утверждения православной веры в сердцах граждан – христиан еще недавних и для распространения ее между многочисленными язычниками – сельскими жителями; что в Вологде жатва была многа, а жателей не было, и что такой духовный деятель, как пр. Герасим, был необходим на севере для окончательной победы христианства над язычеством.

Северные окраины России, богатые пушным товаром и другими дарами природы, давно известны были Новгороду под именем Заволочья. Населявшая их Чудь белоглазая, находившаяся в постоянных торговых сношениях как с Новгородом, так и с Ростовом (еще более близким и населенным ее соплеменниками) – могла услышать и познакомиться с христианством еще в конце X и никак не позже начала XI века, вскоре после того, как христианская вера распространилась и утвердилась в сих городах. Стремясь овладеть богатым и обширным краем, предприимчивые новгородцы везде, на лучших местах, старались заводить свои колонии, приобретая от местных жителей землю или куплею или силою. Оставляя навсегда родину для отыскания себе нового отечества на берегах Вологды или Сухоны, они, как христиане, без всякого сомнения приводили с собою и священников; овладев какою-нибудь местностью и срубивши на ней городок для защиты от нападений, они немедленно строили в нем или церковь или часовню. Таким образом, населяя страну, они в тоже время насаждали и распространяли в ней православную веру, – особенно в таких местностях, где они селились вместе с прежними жителями – идолопоклонниками. Но не любовь и усердие к распространению христианства, а жажда корысти и обогащения влекла новгородцев в дремучие леса севера, – они были более носителями цивилизации и торговли, нежели евангелия. Всеми силами стремясь к достижению материальных целей, новгородцы часто превосходили грубых язычников одною только смелостью и отвагою, ловкостью и опытностью в торговле и мало отличались от них нравственностью и образом жизни. По крайней мере не дошло до нас ни малейших сведений о каких-либо христианских подвигах и миссионерской деятельности этих первых колонизаторов края; а образ их жизни мало мог привлекать к христианству простые сердца сынов природы. Оттого православная вера, давно известная язычинкам, не привлекала их к себе, распространялась медленно и слабо утверждалась в их сердцах. Неудивительно, что между местными жителями много было христиан только по имени, что во многих отдаленных от города деревнях, особенно около Кубенского озера, даже в последней половине XIII века было весьма много язычииков¹¹. В половине же XII века, пред самым началом и построением города Вологды, в нескольких, находившихся на месте ее, многолюдных селениях или посадах, где уже бойко начинала производиться торговля, была одна только небольшая церковь Воскресения Христова и не было никого, кто бы чувствовал потребность и имел заботу об умножении храмов Божиих. Сами жители-христиане, находясь долгое время среди язычников, вдали от центров христианской жизни, от надзора и руководства архипастырей, очень мало были проникнуты духом христианства. Жадные до наживы и приобретения, они слишком мало думали о требованиях исповедуемой ими религии и с одинаковою почти холодностью относились как к христианству, так и к язычеству¹². Чтобы согреть холодные сердца их любовью к Богу, утвердить в них православную веру, уяснить им превосходство и величие христианства пред язычеством и возбудить в них самих живое стремлениe к христианскому нравственному совершенству, – нужны были лица сердечно преданные и всецело посвятившие себя на такое высокое служение, нужны были люди, которые бы жизнью своею показали высоте образцы христианского самоотвержения и любви, твердости и терпения, люди с апостольскою ревностью к православной вере, с несокрушимою твердостью духа, с самоотверженною любовью к другим, с словом сильным и действенным. Таким именно и явился для Вологды пр. Герасим!

В 1147 г. Августа 19 дня, после продолжительного и трудного странствования по лесам, болотам и грязям, под палящим солнцем и проливным дождем, пр. Герасим достиг наконец берегов реки Вологды. Внутренний голос, вызвавший его из родной Украины, с злачных берегов величественного Днепра, и с юга доведший его до крайних пределов России на отдаленном севере, сказал ему, что здесь место, назначенное Промыслом для его подвигов, и конец его странствования. Первым делом утомленного путника была продолжительная и усердная молитва к Богу в новой отчизне. Душевно рад был преподобный, увидевши в посаде церковь Воскресения Христова, – рад потому, что перешедши за Волгу, он не встречал еще ни одной и чем более удалялся еа север, тем менее имел к тому надежды. Обозревши местность, он избрал себе для жительства дремучий лес, отделявшийся от посада одним только небольшим ручьем Кайсаровым. Тут, в полуверсте от реки Вологды, среди лесной чащи, под ветвями столетних дерев, он устроил себе хижину и в тиши уединения, ничем не развлекаемый и никому неведомый, весь предался Богомыслию и подвигам иноческим, дни и ночи проводил в псаломопении и молитве, со слезами псаломски взывая к Богу: скажи мне Господи путь, в онь же пойду (плал. CXCII, 8) и настави мя на путь прав (псал. СVI, 7), помилуй мя Господи, яко к Тебе взях душу мою.

Когда лесная хижина пр. Герасима, но близости своей к посадам, стала известна жителям, тогда многие из них сначала из любопытства, а потом, – видя в преподобном старце опытного и искусного в слове Божием, – и по христианскому чувству, один за другим стали посещать его для получения от него советов и наставлений. И сам пр. Герасим, несколько раз бывши в посаде то для слушания Божественной литургии в воскресенской церкви, то для приобретения необходимого пропитания, – ближе познакомился с жителями, увидел бедность душевного их состояния, недостаточные и младенческие понятия о вере и жизни христианской и узнал, что даже по близости к посадам в селах находится очень много язычников. Поболел преподобный душею о христианах и язычниках, возгорелся желанием послужить их спасению и решился построить храм во имя св. Троицы и при нем основать обитель иноческую. Из этой обители Триедииого Бога – свет истинной веры и жизни христианской, как из духовного просветительного центра, – должен был распространяться по окрестностям и напаять жаждущие сердца евангельским учением. Теперь становилось понятным преподобному давно овладевшее им желание чего-то неизвестного, не дававшее ему покоя в Гнилецкой обители, то непреодолимое стремление к северу, в страну отдаленную и совершенно для него неведомую; он ясно видел свое назначение быть орудием Промысла для просвещения язычников и насадителем иночества в стране, мало еще просвещенной светом христианской веры. С юношеским воодушевлением и с неутомимым усердием пр. Герасим начал рубить лес и очищать место для построения храма и обители. Но когда он сказал о том своим посетителям и стал просить у них себе помощи и содействия, то странным и неудобоисполнимым показалось им его желание и намерение, так как не было у него ни денег, ни имения, ни связей и знакомства с людьми влиятельными и богатыми, которые могли бы ему помочь. Не было также никого, кто бы захотел поселиться с ним и принять на себя иночество, потому что на севере России не было еще тогда ни одной обители иноческой, и для жителей Вологды казалось это дело новым и неслыханным. Оттого на первый раз преподобный не только не нашсл в жителях никакого сочувствия своему предприятию, но еще встретил противодействие. Когда один из жителей, не оказывая содействия, по крайней мере не препятствовали ему в строении, некто Пятышев, богатый землевладелец и христианин, пожалел места для храма Божия, заявил права свои на землю и начал о ней спор с преподобным, хотя земля та не приносила ему никакой выгоды и, по тогдашнему времени, не имела почти никакой ценности.

Тяжело было пр. Герасиму видеть в христианах такую холодность к православной вере и вместо помощи встретить сопротивление. Но такова твердость духа у святых, что чем более представляется им препятствий и затруднений, тем более усиливается в них ревность и возрастают их силы и мужество; трудностей предприятия они как бы не примечают и видят только его пользу и святость. И пр. Герасим не только не пал духом и не отчаялся в успехе своего предприятия от встретившегося ему противодействия; но, вооружившись терпением, возложил всю надежду свою на Бога и, в полной уверенности в скорой от Него помощи, усердно продолжал начатое, трудясь с утра до вечера. Когда приходили к нему посетители, ои старался дать им понять, что трудится так не для себя самого, а для их пользы, что храм Божий и обитель иноческая более необходимы для них, нежели для него, что ему для себя не было бы надобности строить их, так как в Киеве, на его родине, много и церквей и монастырей. Вологжанам нечего было сказать в ответ на кроткие и справедливые слова старца. Когда Пятышев, чтобы извинить себя и прикрыть жадность свою к обогащению, объяснял свой поступок бережливостью и благоразумным старанием избежать бедности и нищеты, – преподобный отвечал, что напрасно Пятышев опасается впасть в нищету из-за уступки малого участка земли, не приносящей ему никакого доходу, и тогда же пророчески предсказал, что сколько бы он ни старался о приобретении, никогда не сделается богачем, что не только он сам, но и весь род его, «станет жить не богато, но и голо не порато,» и отечески советовал как ему, так и прочим более думать о душе и стараться о приобретении богатства духовного и благ вечных, нежели гоняться за тем, что скоро проходить и пропадает. Кая польза человеку, аще и мир весь приобрящет, со слезами повторял он слова Спасителя, да душу свою отщетит? (Mф. XVI, 26). Ищите прежде царствия Божия и правды Его и сия вся приложатся вам (Mф. VI, 33). Как принял это предсказание Пятышев, поверил или нет словам преподобного – неизвестно; но оно в точности исполнялось в продолжении семи сот лет до прекращения рода Пятышсвых, которые всегда жили ни бедно, ни богато и никогда не числились в купечестве¹³.

Между тем слух о намерении преподобного построить храм Божий и при нем иноческую обитель распространился по окрестности. Строго подвижническая жизнь пр. Герасима, его кротость и терпение казались необыкновенными и изумительными; его отеческие беседы и наставления, дышавшие искренностью и любовью, более и более привлекали к нему слушателей и наконец, тронули сердца многих. Нашлись желающие не только содействовать ему в строении, но и разделять с ним пустынные труды и под его опытным руководством учиться иноческой жизни. Таким образом, вскоре был устроен пр. Герасимом храм живоначальной Троицы и восприял начало первый и древнейший в северных пределах России Троицкий Кайсаровский монастырь.

Не дошло до нас никаких сведений о жизни и подвигах пр. Герасима по устроении им храма и обители до самой блаженной кончины его, последовавшей в 1178 году, 4 Марта, в день его иноческого тезоименитства. Но эта, более нежели тридцатилетия, жизнь, без всякого сомнения, исполнена была многих трудов и подвигов и ознаменована чудесами, так как немного времеии спустя после его кончины уже написаны были житие его и чудеса, а на день преставления его составлена была церковная служба с полиелеем, как великому угоднику Божию и чудотворцу. Без всякого сомнения, в эти тридцать лет, как светильник, поставленный на свещнице, светил он стране вологодской светом своих добродетелей и учения евангельского, распространял в ней веру Христову, привлекая к ней одних и утверждая ее в сердцах других. Единственно из любви к Богу оставив дом и отечество сам, не мог же он столько времени оставлять других в неведении Его и быть безмолвным свидетелем совершению треб идольских близ своей обители, в окрестных селениях; не мог не жалеть о погибели множества душ человеческих и не стараться об обращении язычников в веру православную. Подтверждением этого служить то, что распространение христиаства было общею задачею всех древних наших обителей и целью устроения их вблизи городов и селений, что пример этому уже показан был иноками Киево-печерского монастыря и что наконец в самой службе пр. Герасиму прямо приписывается ему апостольская деятельность: «просветил еси верою приходящие к тебе» (кондак преподобному).

Более 400 лет процветала обитель св. Троицы, привлекая множество богомольцев к цельбоносному гробу своего основателя, подававшего исцеления всем, с верою к нему прибегавшим, – пока в 1612 г., в Сентябре месяце, при нападении неприятелей на город Вологду, она не была совершенно опустошена и разорена так, что не только не уцелело и не сохранилось в ней никаких записей о жизни, подвигах и чудесах пр. Герасима, но невозможно уже было найти в ней даже место его погребения. Жители разоренной Вологды, по удалении неприятеля, занялись возобновлением и устройством собственных домов, а об обители преподобного забыли; или по неимению средств и времени, или по нерадению и беспечности, они не спешили приступить к ее возобновлению. Сам пр. Герасим позаботился о том, чтобы место, освященное его трудами и подвигами, не пришло в совершенное забвение: он чудесно открыл и указал, где покоятся его св. мощи, и чрез то снова открыл для страны неисчерпаемый источник благодатных даров и исцелений. Одна старая женщина города Вологды, из мироносицкого прихода, была совершенно слепою 12 лет. Явившись ей во сне, пр. Герасим сказал: «вели себя вести ко мне, в прежде бывший Троицкий монастырь, в верхнем посаде, и над гробом моим отслужи панихиду; если исполнишь это, будешь здорова». Видение было столь живо и поразительно, что женщина тотчас же пробудилась от сна и сказала преподобному: «Угодник Божий! как могу я узнать место, где ты почиваешь? Я слепа, да и место твое святое, по грехам нашим, при нашествии иноплеменников, разорено». Преподобный отвчал ей: «если истинно веруешь, то увидишь ты это место» и потом, попросив и взявши у нее платок, присовокупил: «на котором месте завтра найдешь свой платок, на том и проси отслужить панихиду». На другой день рано утром женщина велела вести себя в бывший Троицкий монастырь и, нашедши свой платок в углу монастыря, с северной стороны, просила тут отслужить панихиду по пр. Герасим и по совершении ее тотчас же прозрела. Чрез это чудо снова сделалось известным место погребения преподобного «и начаша приходити мнози исцелений ради недуг своих и по малу времени возградиша над мощами святого малу часовню и раку устроиша и икону пядинцу во имя святого написаша, говорит Фома, списатель чудес преподобного.

За этим первым чудом потекли многие другие благодатные исцеления от гроба преподобного: вода, освященная в гробовой часовне, земля с его могилы мгновенно облегчали болезнь и возвращали здоровье страждущим. Не только все, приходившие в часовню с верою на поклонение гробу преподобного, получали просимое и выходили из нея здоровыми; но часто преподобный сам являлся больным, совершенно о нем незнавшим, и приказывал идти к своему гробу, обещая им исцеление от болезней. Явление преподобного всегда сопровождалось облегчением болезни, а когда медлили исполнять его приказания, тогда болезнь снова поражала и усиливалась более прежнего, что иногда повторялось по нескольку раз дотоле, пока удостоившиеся явления преподобного не приходили к его гробу. Угодник Божий поддерживал чрез то в немощных их слабую веру и побуждал их обращаться к милосердию Божию и принимать исцеления молитвами Его угодника. Но так как при часовне не было постоянного, определенного священника и некому было ни спрашивать приходивших о случившемся с ними, ни записывать их показания, то чудеса те и не дошли до нас. Впоследствии, когда постоянное стечение народа к гробу преподобного и молва о происходивших от него исцелениях побудили граждан построить близ часовни церковь во имя св. Троицы, в память бывшего Троицкого монастыря – открылась и возможность записывать чудесные исцеления, совершавшиеяся от мощей преподобного. Так 6 июля 1649 г., при священнике троицкой церкви Григорий Алексееве Попов, архиепископ вологодский и великопермский Маркелл сам собственноручно и официально засвидетельствовав одно случившееся тогда чудесное исцеление больного, не владевшего ногами, приказал с тех пор записывать все последующие чудеса и собирать достоверные известия о прежде бывших. Вследствиe этого распоряжения Преосвященного за время с 1649 по 1666 год включительно записано их тридцать семь. По обветшании деревянной церкви, в 1717 г. с благословения Павла епископа вологодского и белозерского, на месте часовни заложена была новая каменная Троицкая церковь, в которой и находятся ныне мощи пр. Герасима под спудом, в северо-западном углу ее, под ракою и балдахином. Служба, отправляемая ныне преподобному, составлена уже после разорения монастыря, около половины XVII века.

В сказании о чудесных исцелениях, происходивших при гробе пр. Герасима, составленном по распоряжению архиепископа Маркелла, многие чудеса записаны очень кратко¹⁴, а другие несколько подробнее. Приведем некоторые из описанных боле подробно.

Вологодского уезда, Оларевской волости, деревни Бардихи из-за Маеги, крестьянин Яков Савелов сын долгое время был столь нездоров ногами, что боле 30 недель не мог двинуться с места и сколько ни лечился и ни призывал к себе лекарей и знахарей, пользы ни от чего не было. Когда больной не имел уже ни малейшей надежды на свое выздоровление; – ему является пр. Герасим и говорит: «Иаков, вели детям своим вести тебя ко мне в часовню, в Троицкий монастырь, у гроба моего отслужи паннихиду и милостью Божиею будешь здоров от твоей скорби». После явления преподобного Иаков тотчас же почувствовал облегчение своей болезни и полагая, что уже совершенно освободился от нее, не счел нужным исполнить повеление преподобного и ехать к его гробу, – но не прошло и двух недель, как снова сделался нездоров и гораздо более прежнего. Когда страдания привели его в чувство, в сознание виновности пред преподобным и он начал раскаяваться и жалеть о своем не послушании, тогда в десятый день вторичной его болезни – снова явился ему пр. Герасим, повелевая немедленно исполнить свое прежнее приказание. На этот раз Иаков поспешил исполнить волю преподобного и когда, по совершении панихиды, приложился к его иконе, находившейся на гробе, – испил освящеиной воды и потер болящие ноги свои землею из раки, тотчас же почувствовал себя совершенно здоровым и в благодарность за свое исцеление положил обещание написать икону преподобного и каждогодно, в день его памяти, приходить на поклонение к его гробу. (Чудо 1-е).

В 157 (1649) году июия 11 дня житель Вологды с Золотухи, Аникий Иванов, был нездоров глазами и более полуторых лет не мог никуда выходить по причине своей слепоты. Мать его Антонина, по обещанию больного приведши его в церковь св. Троицы, просила священника отпеть панихиду при гробе преподобного и когда, по совершении ее, слепец приложился к иконе, находившейся на гробе, покроплен был освященною водою, и землею из раки потер глаза свои, тотчас же прозрел и возвратился домой здоровым, не требуя вожатого и благодаря пр. Герарасима. (Чудо 4-е).

В 160 (1652) году 8 Октября живший на посаде, на ленивой площади, Каргопольский урожденец Игнатий, Антониев сын, находясь в лесу на работе, почувствовал нестерпимую зубную боль; мучимый ею он принужден был оставить работу и возвратиться домой. Идя домой, обратился он с молитвою к пр. Герасиму и обещался сходить на поклонение к его гробу и – болезнь мгновенно прошла. Получивши исцление и возвратившись домой, Игнатий, в течении троих суток не вспомнил о своем обещании и не позаботился об исполнении его. На четвертый день опять заболели у него зубы и так сильно, что все лицо его запухло и сердце давила тоска невыносимая и он, павши ниц, лежал безгласен, как мертвый. Увидвши в таком положении своего мужа, жена его Варвара бросилась к нему с плачем и слезали и поднимая его причитала, как над мертвым. «Забыл ты, кормилец мой», причитала она между прочим, «обещание свое пр. Герасиму и прогневал тем Господа». При этих словах как бы от сна пробудившись и пришедши в сознание, больной опять почувствовал облегчение и, не медля нимало, тотчас же решился идти к Троице, чтобы исполнить свой обет. Дорогою пришло ему на ум, что напрасно трудится он, едва ли будет ему какая польза от угодника; но лишь только подумал он это, как болезнь опять стала усиливаться. Тогда Игнатий понял, что не случайно подвергается он болезни, что враг старается искусить его и влагает в его сердце сомнение для того, чтобы лишить его благодатной помощи пр. Герасима. Вздохнув из глубины сердца, он старался побороть свои мысли и утвердиться верою в угодника Божия, со слезами призывая его на помощь. К Троицкой церкви он пришел во время вечерни и по окончании ее просил священника отправить панихиду в часовне, при гробе пр. Герасима. Когда панихида была отслужена и он приложился к иконе преподобного, окроплеи был освященною водою и испил ее, – тогда тотчас же почувствовал себя совершенно здоровым и, вместо прежнего сомнения и неверия, стал рассказывать другим и прославлять Чудотворца. (Чудо 10-е).

Старица Софья, жившая при церкви Воскресения Христова, что в Ракулеве, была нездорова глазами и ничего не видела более 30 недель. Однажды ночью явился ей во сне пр. Герасим и велел ехать в бывший Троиций монастырь и отнять панихиду при его гробе, общая ей зато исцеление. Пробудившись, старица не придала веры своему видению, почитая его сонным мечтанием, но в третью ночь снова повторилось ей то же видение и тогда она немедленно велела вести себя в город, к Троице. В часовне преподобного, падши пред его иконою, она со слезами просила себе исцеления; когда отпета была панихида, старица окроплена святою водой и потерла больные глаза свои землею от раки преподобного, она тогда же прозрела и возвратилась в дом свой совершенно здоровою (Чудо 15).

В 174 (1666) году, 7 Марта, вологодского уезда, брюховской волости, церкви Рождества Христова священник Фома Андреев, прибывши к Троицкой церкви, просил местного священника Григория отслужить в часовне, над гробом пр. Герасима, панихиду и по совершении ее объявил, что в прошлом 173 г. он был нездоров и ничего не видел правым глазом боле 5 недель. Услышав о чудесах, совершающихся при гробе пр. Герасима, стал он призывать его к себе на помощь и когда однажды вечером, ложась спать, положил обещание сходить для молебствия ко гробу преподобного, то поутру пробудился совершенно здоровым. Священник Фома просил записать в книгу случившееся с ним чудо преподобного и запись утвердил своим подписом, обещаясь каждогодно приходить к Троицкой церкви на память пребодобного.

В древней описи вологодского архиерейского дома упоминается «грамота Андрияна патриарха о свидетельстве мощей пр. Галактиона и Герасима вологодских, написанная в 7199 (1691) году; но были ли свидетельствованы мощи и с которого времени вместо панихид стали отправлять пр. Герасиму молебны, неизвестно.