свящ. Александр Соколов

Источник

Состояние Церкви и Государства Русского в то время, в которое жил Благоверный В. Князь Михаил Тверской

Иго монгольское

В продолжение 200 лет от крещения Руси, при св. равноапостольном В. Князе Владимире, она испытывала многие и тяжкие бедствия, то от врагов внешних, то от междусобий внутренних – от властолюбия и споров князей, то от Божеских посещений. Но Господь, в это время, хранил свободу и независимость народа русского, и благосостояние святой Своей Церкви. Когда же, с умножением родов княжеских, между князьями усилилась зависть, гордость, и недоброжелательство одного к другому; когда они, вместо того, чтобы заботиться о благе народа, о благосостоянии св. Церкви, вместо того, чтобы подданным своим подавать пример взаимной любви и христианского благочестия, вооружались один на другого, отнимали друг у друга вотчины и уделы, проливали много крови христианской из за того только, чтобы усилить свою власть над другими князьями; когда вооружался нередко сын на отца, отец на сына, брат на брата, вообще самые близкие родственники не щадили один другого, презирая клятву и крестное целование на взаимный мир и любовь; когда и между народом оскудело благочестие, иссякла взаимная любовь и верность, усилилась взаимная неприязнь друг к другу, так, что и они, водимые своими князьями, бестрепетно поднимали руки на своих собратий, производили страшные насилия и грабежи, оскверняли храмы в тех городах, которые удавалось им завоевывать у своих же соотчичей единокровных и единоверных; кратко сказать, когда, по замечанию древнего благочестивого летописца, умножилась на Руси и усилилась «треплетенная злоба: гордость, зависть и неправда», над ней разразился гнев Божий, – Бог предал Русь тяжкому бедствию; она подпала владычеству Татар или Монголов. Бедствие это известно в истории под именем Ига Татарского или Монгольского.

Бедствия России

Страшные враги и поработители нашего отечества, без особенно-усильного труда, брали один за другим города Русские; потому что, и при этой грозе, не было мира и любви между князьями, не было согласия и тогда, когда вторглись в пределы Руси неистовые враги. Вместо того, чтобы им всем собраться заодно, выбрать из среды себя одного опытного и достойного предводителя или военачальника, и общими силами отразить врага, они думали только каждый сам о себе, спорили между собой о первенстве, и не хотели один другому подать помощи. И хотя многие из князей, с безпримерным мужеством и геройским самоотвержением, восставали против неприятелей, и бились, не щадя своей крови и жизни, но не могли одолеть многочисленных, дружных и стремительных в нападении врагов, и пали в кровавой битве, заслужив имя храбрых и память христолюбивых и мужественных защитников отечества.

Страшно и сказать, какие ужасы производили татары в завоеванных ими городах Русских! «Если захочу изобразить их жестокости, ужасаюсь; душа моя трепещет, сердце болезнует и язык не движется, когда вспоминаю толикия беды».1 Самое легкое зло была смерть. Они убивали всех без различия, не щадя ни пола, ни возраста, ни состояния. Но, по зверскому характеру своему, присоединяли к смерти страшные мучения, изобретая роды смертей самые мучительные; распинали и рассекали пленников, или, связав им руки, стреляли в них, как в цель, предавали позору дев и монахинь, священнических и знатных жен; жгли священников в самих храмах и обагряли кровью их святые алтари. Варвары предавали разрушению и пламени покоренные города и Божии храмы, грабили и расхищали сокровища князей и имущество граждан. Нашествием их многие города с их храмами и окрестными монастырями обращены в груду пепла и жалких развалин.

Счастливыми могли быть почитаемы те, которые погибли в этом бедствии; живые могли позавидовать умершим. Какая смертельная скорбь и жалость должна была обнимать их сердца, когда видели они, вместо цветущих городов, груды развалин и пепла, загроможденные трупами погибших своих собратий, отцов, матерей, детей своих, и единокровных, которые валялись и гнили без погребения, оставленные воронам и псам, и смрадом заражали воздух! Некому было похоронить их; не было священников, чтобы отправлять божественные службы, не стало храмов, куда бы можно было прибегнуть за утешением, и облегчить лютую скорбь слезами молитвенными; остановились божественные священнодействия; не слышно священных песней, облегчающих тяжелую сердечную скорбь, замолкли утешительные беседы пастырей. Всякий ежедневно и ежечасно трепетал за свою жизнь, за свою участь, за все милое и дорогое сердцу. Матери остались бесчадными, и рыданиями наполняли воздух, видя, как тела детей их были попираемы конскими ногами, или рассекаемы мечами варваров. Благородные жены, не привыкшие ни к какому делу, и повелевавшие толпами слуг и прислужниц, должны были исполнять самые низкие работы у своих поработителей, всегда трепеща за свою жизнь и честь; они прислуживали женам злодеев, которые заставляли их и молоть в жерновах, и носить воду, и готовить их поганую пищу и приметать храмину. Привыкшие к дорогим нарядам, украшавшиеся золотом, серебром и жемчугом, ходили в рубищах босые и голодные. Вопли в городах, рыдания на улицах, плач и сетование в домах; повсюду смятение и стоны, повсюду страх и ужас. Подлинно и здесь можно применить слова Пророка: «глас в Руси слышан, плач и рыдание и вопль; она – святая Русь плачет о чадах своих, и не хочет утешиться, потому что их нет.2

Как предки наши смотрели на общее бедствие

Знали благочестивые из предков наших ближайшие и естественные причины бедствий и зол их постигших; но знали и Виновника и Всесильного Распорядителя судьбами царств и народов сколько милостивого, столько же и правосудного, а потому общественные и частные бедствия принимали как знамения гнева небесного, как наказание за грехи людей, которых правда божественная, прещениями гнева своего, вела к покаянию и исправлению. Так научились они смотреть на бедствия у священных повествователей в божественном откровении. Поэтому-то и они, как древле Израильтяне, плакались пред Богом и исповедали грехи свои: «согрешили мы, беззаконничали, делали неправды пред лицем Твоим; и все, что Ты навел на нас, навел, по причине грехов наших, и что сотворил с нами, истинным судом сотворил, предав нас в руки врагов беззаконных, мерзких отступников, и царю неправедному и лукавнейшему паче всея земли».3 И молились они, как молился сокрушенный и кающийся Израиль: «Боже, язычники пришли в наследие Твое, осквернили храм Твой Святый... трупы рабов Твоих отдали они на снедение птицам небесным, тела Святых Твоих – зверям земным, пролили кровь, как воду... и нет погребающего. Доколе, Господи, будешь гневаться, и будет пылать ярость Твоя, как огонь? Не вспоминай беззаконий наших, но поспеши сретить нас милосердием Твоим. Помоги нам, Боже, Спаситель наш!..».4

Продолжительность бедствий

Двести тридцать восемь лет тяготел над несчастной Россией гнев Божий, двести тридцать восемь лет стонала она под игом Монгольским. Тяжело тогда было для Церкви и её пастырей, которые соболезновали о народе, и не могли ничем помочь ему, и утешить его; и только воссылая слезные молитвы о нем к Богу. Высшие Архипастыри должны были являться на поклон к царям– поработителям, и смиренно испрашивать каких-нибудь льгот для себя и облегчения участи народа. Тяжело было князьям, которые принуждены были, в собственном смысле бить челом хану (царю) Татарскому, и униженно, дарами и поклонами вымаливать утверждения ханского в собственных уделах и своем достоинстве. Тяжелее было для народа, который должен был трепетать за свои кровы, за свое имущество, за честь своих жен и дочерей, за свою жизнь, и, кроме того, обложен был тяжкой поголовной данью. Сбор пошлин ханы производили или через своих баскаков (сборщиков), которые почитали себя уполномоченными делать разные притеснения и жестокости, и неистовствовали там, куда приезжали; или отдавали на откуп людям еще более жестоким и бесчеловечным, которые обирали у жителей все, что хотели; а тех, которые не могли уплатить требуемого, предавали различным истязаниям, заковывали в кандалы и отводили в рабство.

Действия Русских князей во время всеобщего бедствия, ко благу России

В таком ужасном бедствии Отечества обнаружились высокие свойства души, христианские добродетели и гражданские доблести наших князей. Многие из них жертвовали своим спокойствием, достоянием, жизнью, принося их на алтарь Церкви и Отечества, как искупительную жертву за оказанное ими или их предками небрежение к законам любви и правды. Одни из них страданиями за веру обессмертили имя свое, и в память вечную ублажаются Церковью; другие благоразумными мерами и распоряжениями, самоотверженным посредничеством и ходатайством за народ смягчали грубые сердца врагов отечества, или жертвой собственной жизни отвращали грозящие беды, и тем памятны народу как благодетели отечества, благословляются Церковью и отдаленнейшим потомством, как доблественные вожди народа и защитники Церкви.

Князья-мученики за веру

Благодетельный Промысл Божий оставил св. Руси, как единственное сокровище, основание её благоденствия и могущества–святую веру. Но это сокровище должна была она выстрадать, и заплатить за него кровью своих князей. Промыслу угодно было показать тем самым, что она достойна сего сокровища и тех плодов, которые в нем заключаются. Наша св. Русь имела своих Гедеонов и Давидов и Самуилов, имела и своих Елеазаров и Маккавеев. Многие из русских князей претерпели тяжкую и позорную смерть за веру православную. И сила их веры ослабила ярость мучителей, которые не пытали совести порабощенных, оставив народу Русскому, как единственное утешение в скорби, веру отцов их. Правда, злые враги наши не были прямыми гонителями веры, но можно ли было положиться на твердость правил и постоянство тех, которых произвол ничем не сдерживался и не ограничивался, на верность тирана, который говорил: «Бог на небе, а я на земле», что хочу, то и делаю. К отречению от веры особенно были принуждаемы князья, возбудившие чем- либо неудовольствие и гнев хана. Как бы желая увериться в совершенной покорности таких князей, и беспрекословном повиновении их воле хана, от них требовали особенно строгого выполнения всех суеверных, противных христианству обычаев, или прямого согласия пристать к богомерзкой их вере. Так Батый-поработитель России, был зол на Михаила Черниговского, и, как только явился к нему Михаил с поклоном, злодей потребовал, чтобы он прошел через огонь, поклонился кусту и солнцу и, стоящим перед палаткой тирана, идолам. Михаил отказался; «не хочу, говорил он, погубить души своей», и предчувствуя свою участь, приобщился Св. Таин (взятых им на путь). Потом сбросил с себя княжеские одежды, сказав: «прочь слава мира тленного, она мне не нужна», и готовился к смерти, поя хвалебные песни мученикам. Убийцы бросились на князя, как звери, растянули, и били кулаками под сердце; бросили на землю и топтали ногами, били и мучили; наконец какой-то отступник Доман отсек князю голову. Та же участь постигла и боярина его Феодора.

Василько князь Ростовский, попал в плен. Князь этот был красив лицом, имел светлый и грозный взор, был чрезвычайно храбр, но с добрым сердцем и боголюбив, отец сирых и нищих, приятен и ласков в обращении с подчиненными до того, что слуги его не могли уже переходить на службу к другому князю. Татары, удивляясь его красоте и дородству, его мужеству и неустрашимости, хотели привлечь его на свою сторону, предлагали ему и почести и удовольствия жизни, если он переменит веру и будет с ними заодно. Боголюбивый князь, с великой твердостью, отверг гнусное предложение, проклиная своих злодеев и предрекая им гнев Божий и конечную погибель. Проклятые Татары заскрежетали на него зубами; томили его разными муками и голодом, и с великой свирепостью умертвили его 4-го Марта в четверток четвертой недели Великого поста. С исповеданием имени Христа Спасителя, и молитвою, св. мученик предал дух свой Богу.

Подобно сему, пострадал и Роман Олегович, князь Рязанский. Когда он был в Орде, злоумышленники оклеветали его перед ханом Менгу-Темиром, будто он хулит царя и ругается над суеверием Татарским. Хан предал оклеветанного в волю клеветников, чтобы они истязали его самыми жестокими муками. Татары принуждали его отречься от веры во Христа, и принять веру Татарскую. Роман начал исповедовать и славить Христа, и на самом деле, поносить идолослужение и суеверие безбожников, называя его гнусным и богомерзким; Татары воспламенились яростью. Они схватили исповедника и начали бить его без милосердия. Чтобы не слышать от него исповедания веры Христовой, вырезали у него язык, рот его заткнули платком, и начали мучить самым свирепейшим образом. Злодеи начали резать по суставам тело мученика: сначала отрезали персты рук, потомъ-ног, и прочие члены тела его раздробляли и бросали в разные стороны;– оставался один труп. Кровопийцы содрали кожу с головы мученика и воткнули ее на копье; потом уже отрубили святую главу его. Так пострадал многотерпеливый мученик Христов, страданиями уподобившись Иакову Персиянину, 19 июня 1270 года.

Взгляд на политику князей

Читая сказания летописцев, мы отличаем князей защитников и благодетелей России, не щадивших собственной жизни для блага Отечества, каковы были: Ярослав и Георгий Всеволодовичи, Александр Ярославич, Михаил Ярославич и многие другие; но встречаем и таких, которые усугубляли всеобщее бедствие своими распрями и междуусобиями. Современники, страдавшие от них, смотрят на это снисходительно, без особенной желчи и ненависти к ним, скромно выражаясь: «Божиим попущением, по грехам нашим, учинилось зла не мало», «бысть сеча зла»; или приписывают все это доброненавистнику–диаволу; бранят Татар «окаянных и проклятых», но на приведших их князей смотрят не как на злодеев, а как вообще на людей, способных допустить ошибку, уклониться от истины и добродетели. Остережемся и мы произносить строгий суд над их делами, замечая в них более общечеловеческие слабости и ошибки; а не намеренные злодеяния людей преступных и доброненавистных. Углубимся в причины их распрей.

Одна Божественная вера может непреткновенно руководить человека во всех его помыслах и делах, – во всех путях его жизни; одно учение Христово, проповедующее мир и любовь, способно ограждать человека от искушений самолюбия, гордости и своекорыстия. И на сколько дух Христов проник в душу и сердце человека, на сколько закон Христов сделался правилом жизни и деятельности христианина, на столько и жизнь его, и дела и все поступки чище, святее, благотворнее. И напротив, хотя бы мы и «соуслаждались закону Христову», но если не поставили его главным началом и руководителем жизни, водясь другими стремлениями; то мы легко изменим этому закону, при первом же противоречии его с нашими пожеланиями и стремлениями жизни, и в действиях наших будет проглядывать самолюбие, своекорыстие, уклонение от чистых правил нравственности. С такой точки зрения можно смотреть на действия наших князей.

Ни об одном из князей нельзя сказать, чтобы он не любил своего Отечества и не желал блага своему народу. Но у одних желания эти были чисты, основаны на законе Христовой любвн. Такие князья, с полным самоотвержением и бескорыстием, не щадя собственной жизни, отстаивали благо своего народа. Они твердо помнили и хорошо усвоили заповедь Господа: «будите мудри яко змия, и цели яко голубие» 5. А другие примешивали к заботе о благе Отечества иныя цели–своекорыстия и самолюбия, которые и увлекали их от прямого пути.

Испытавшие такое тяжкое бедствие, как иго Монгольское, князья очень хорошо знали ближайшую причину этих бедствий, именно: разрозненность государства, разъединение сил, по неимению одной общей главы, которая бы соединяла эти разрозненные, но крепкие силы. Они знали также, что Россия никогда не была так сильна и так спокойна, как в те дни, когда, более или менее, собиралась под властью одного князя. Они помнили врсмя Владимира, Ярослава, Мономаха, Боголюбского; и вот у них родилась мысль собрать Россию под единую власть и одно господство, чтобы сделать ее сильной, цветущей и страшной врагам.

Кому же должна принадлежать эта власть? По завещанию Ярослава, власть эта должна принадлежать старшему из князей, и обычай издавний поддерживал это право. Но в той же истории прошедшего можно было видеть, что не всегда принимающие по праву престол великокняжеский и способны были, и имели столько доблестей, чтобы с честью и достоинством удерживать это право; сила и власть, а потому и достоинство великокняжеское нередко переходили к младшим, помимо старших. Владимир Мономах не был старшим из князей; тем не менее, своим умом, своей храбростью и гражданскими доблестями, приобрел достоинство великокняжеское, и, соединив, личными своими достоинствами, своим влиянием и заслугами, всех князей, был благодетелем Отечества и великим Государем. Из этого могло возродиться новое понятие о праве, что оно должно принадлежать не старейшему, а достойнейшему и могущему с честью поддерживать это достоинство ко благу общему.

Мысль, что право на достоинство великокняжеское не есть неотъемлемая принадлежность старейшего в родах княжеских, должна была получить новое и обширнейшее развитие во времена ига Монгольского, когда в достоинстве княжеском и великокняжеском утверждали ханы Татарские, и могли, по своему усмотрению, и даже прихоти, передавать это достоинство тем, которые умели более угодить им. Тогда, для получения достоинства великокняжеского, достаточно было иметь удел настолько сильный, чтобы не только не бояться нападений со стороны прочих князей, но и иметь возможность привести их к повиновению своей воле и власти; уметь настолько угождать Татарским ханам, чтобы иметь их на своей стороне защитниками собственных интересов. И вот мы видим, что достоинство великокняжеское, то, по праву, передается старшему в роде, то, по произволу ханскому, отнимается и присвояется другими. И вот толпы Татар следуют за искателем великокняжеского престола, то за тем, то за другим, предавая все огню и опустошению, чтобы устрашить и смирить совместников.

Теперь, когда одни из князей стремились к единодержавию, хотели собрать все Русское Государство под одну власть и соединить разрозненные его силы, могли ли другие смотреть на это спокойно, с покорностью преклонить свои головы перед счастливым собратом? Нет; они не могли свободно допустить этого уже и потому, что тяжело им было потерять всякое значение, покориться власти своего собрата и родича, который, по их понятию, ни чем их ни лучше, ни заслуженнее; а главное, они трепетали за участь детей своих, которые должны низойти в ряд простых подданных, и не могли поддерживать достоинство своего рода. Александр Михайлович Тверской очень спокойно жил в Пскове, и не желал бы ничего лучшего лично для себя; но вспомнил он, что у него есть дети, что дети его лишатся своей отчины и своих прав, если он не возвратит себе своего удела. И эта мысль заставила его употребить все меры к тому, чтобы возвратить отчину. Руководясь такими мыслями, князья считали законным и необходимым противодействовать силе и власти преобладающего князя. Поэтому-то мы и видим, что, как скоро усиливается какой-либо князь, против него составляется союз, противодействующий этому усилению, (особенно, когда какой-либо искусный совместник представит князьям всю опасность порабощения власти одного); они старались этим противодействием поддержать ту систему народного правления и отношений между княжествами, которая называется системой равновесия государств. И если бы сами Татары не помогли возвыситься и укрепиться одному княжеству – Московскому, и приобрести преобладающее влияние на все прочие, эта система долго еще держала бы Русь в волнениях и неустройстве, и единодержавие не скоро бы могло утвердиться к благоденствию и могуществу народа Русского.

Действия князей Тверских

Главной целью всех стремлений и действий князей Тверских было благо Отечества, для которого они не щадили себя. И они заботились о сохранении собственных прав, но главным образом для того, чтобы свою силу и влияние употребить для общего блага, а не для возвышения собственного самолюбия. Желая свободного и единодушного сочувствия ко благу общему, они не стесняли прав других князей, не прибегали к насилию, чтобы подчинить их своей воле и власти; употребляли силу только для того, чтобы противодействовать их вредным замыслам. Но они всегда готовы были уступить свои права, как скоро отстаивание этих прав навлекало беды на Отечество, как скоро это было причиной кровопролития. Особенно эта политика высказалась в княжение св. Благоверного Великого Князя Михаила Ярославича Тверского. Твердый, мужественный и непоколебимый в усмирении мятежников, смелый и решительный, когда дело шло о защите собственных прав или чести своего народа, или когда нужно расправиться со своими недругами, вообще, когда дело касалось суда и правды; св. Михаил не скоро решался поднимать руку и на врагов своих, как скоро дело можно было уладить мирным путем, или когда невинным гражданам его угрожало кровопролитие или опустошение. В основании всех его действий, всей политики, лежал закон Евангельский, и с ним-то соображал свои действия В. Князь. Он не унижался перед ханами с раболепным подобострастием, но, во имя этого же закона, признавал власть их над собой, и не отказывался от повиновения тирану. Во имя того же закона, повелевающего «положить душу свою за други своя», он отправился на верную смерть, когда, оклеветанный сродником своим, позван был на суд хана.

Политика князей Московских

Благоразумна и предусмотрительна, хотя и не всегда верна закону Евангельскому, была политика князей Московских. Стараясь о расширении собственных прав и своих владений, они не разбирали средств к достижению цели. Желая приобрести достоинство великокняжеское, и упрочить его за своим родом, они не рассуждали о справедливости и законности средств, чтобы осуществить его; употребляли все средства, возможные в тогдашнее несчастное время. Наконец, когда усилилось Московское княжение, они могли построить в уме своем мудрый план – соединить все силы России под одну власть, чтобы, впоследствии, приготовить для России свержение тяжелого и ненавистного рабства. Они пользовались всякими средствами, только бы смирить и привести в покорность себе прочих князей, уничтожить значение тех княжеств, которые могли еще спорить о первенстве с Москвой, или отстаивать свою независимость. Первыми помощниками и сотрудниками им, в этом деле, были, на свою гибель, сами Татары. И унижение, и ласкательство, и дары, и подкупы, все было употреблено в дело, чтобы в самих ханах иметь споспешников своему задуманному делу. Великий князь Московский Иоанн не усумнился отрядить собственное войско в помощь Татарам против своего Отечества, когда хан хотел наказать ослушников его воли и оскорбителей его власти. Не только сам он казался покорным слугой ханам, но и детей своих возил туда, представляя в них будущих покорных слуг ханских. И всеми, как говорится, неправдами добился того, что хан свирепо умертвил В.Князя Александра Михайловича и молодого сына его Феодора. Так поступил прославившийся своей набожностью, и делами милосердия, в других случаях, и благотворительности, Иоанн. Герой Донской не усумнился заключить в темницу доверчивого Михаила Александровича, приглашенного в Москву, в качестве друга и гостя.

Отношение Новгорода к другим княжествам

Во время Татарского порабощения Новгород, по прежнему, старался сохранить свои права и привилегии свободного города, данные ему Ярославом I. Владимировичем. Избирал сам себе князей, какие были любы или необходимы, и сменял их по своему произволу, как скоро находил их опасными для народной вольности. И власть правительственную и сам закон заменяли в нем народные собрания (или Вече), созываемые звоном Вечевого колокола. Здесь не всегда дело обходилось без неустройств и кровопролития.

Нo на сколько Новгороду хотелось отстоять свои права и вольности, столько же другим князьям хотелось иметь его на своей стороне; потому что присоединение Новгорода к томѵ или другому княжеству давало огромный перевес этому княжению и усиливало самого князя6. Поэтому, когда Новгород давал присягу верности какому либо князю, другой обманчивыми обещаниями старался склонить к измене легкомысленных граждан. От этого происходили весьма частые войны у киязей с Новгородцами и из-за Новгородцев. И поскольку это был весьма важный пункт в системе государственного управления, то самые войны были почасту жестокие и кровопролитные, показывающие слишком жаркие стремления и усилия, как с той, так и с другой стороны одержать верх. По тому же самому, что легкомыслие и мятежнический дух граждан нередко грозили бедой не только самому Новгороду, но и целой России, и самые кроткие и самые снисходительные, в другпх случаях, князья принимали к усмирению Новгорода меры самые строгие и даже жестокие.

Так, когда в Новгороде произошло возмущение, в которое вовлечен был боярами своими сам сын Александра Невского – юный Князь Василий, по случаю народной переписи и требования поголовной дани с гордого и свободного народа, в пользу поработителей России, В. Князь Александр Невский весьма строго наказал, как бояр, возмутивших Василия, так и других граждан, виновников волнения народного (некоторые были ослеплены, другим обрезаны носы); не пощадил и своего родного сына, приказав схватить его, и под стражей отвезти в Суздальскую землю.

Так же точно и В. Князь Михаил Ярославич принимал меры строгие и решительные к усмирению Новгородцев, когда кроткие меры оказывались безуспешными. Целью усмирения Новгорода было то, чтобы, заставив его быть покорным воле одного Князя, воспользоваться силами его для блага общего, для благоденствия всей России, тогда как силы эти тратились то в частных распрях, то в войнах с пограничными областями, то в спорах с Князьями для отстаивания собственных только прав, мало принося пользы Отечеству, или действуя совершенно противно общему благу. Цели этой только впоследствии достигли Князья Московские: и только Иоанн III положил конец народной вольности Великого Новгорода.

Краткие сведения о княжении Тверском

Не прошло полувека с тех пор, как В.Князь Юрий Владимирович Долгорукий положил основание г. Москве (1147–1153), сын его Всеволод Георгиевич, по случаю войны с Новгородцами (11?? г.), взяв у них Торжок, приказал на реке Волге при устье реки Тверцы поставить крепость или твердь, дабы тем воспрепятствовать Новгородской вольнице с Новоторжскими разбойниками делать набеги и грабежи по этим рекам, и защитить области Великого Княжения Владимирского7.

Потому ли, что местоположение приятное и красивое нравилось В.Князьям, или потому, что представлялись большие удобства для убежища и защиты от неприятелей, основанная крепость скоро стала населяться и сделалась резиденцией В. Князей Тверских.

Больше удобств для поселения представляла противоположная cторонa Волги, что ныне городская часть, то, по преимуществу эта сторона и была заселяема, и самая крепость перенесена была с устья Тверцы на устье р. Тьмаки. Крепость эта с одной стороны окружена была Волгой, с другой Тьмакой, а с третьей сухим рвом, прокопанным (1373 г.) от Волги до Тьмаки, который отделял крепость от городовой стороны. Крепость, в весеннее половодье, окружалась со всех сгорон водой. По сведениям позднейшим, она имела вид неправильного треугольника. Длины в ней от Владимирских до Тьмацких ворот 800, ширины от Волги к Тьмаке к Благовещенским воротам 218, окружность валу, который, проходя нынешним мытным двором, соединял Волгу и Тьмаку,–800 сажен. Она имела деревянный обруб (с 1369 г.) и башни. Владимирская башня (по дороге во Владимир) была каменная. В 1215 г. В. Князь Ярослав Всеволодович, призванный княжить в Новгороде, начал свое правление тем, что сослал в Тверь некоторых провинившихся Новгородских чиновников, в том числе Новоторжского посадника, заковав их цепями. В 1240 г. при Β. Князе Ярославе II Всеволодовиче Тферь или Тхферь сделалась уже настоящим городом, или крепостью, и досталась в удел сыну его Ярославу III Ярославичу, и была любимой резиденцией сего Князя, который жил то во Владимире, то в Новгороде, а более в Твери (с 1254 г.). При В. Князе Михаиле Ярославиче, во время междуусобий между сыновьями Александра Невского, когда полчища Татар, приведенные К.Андреем, свирепствовали в городах Русских, Тверь была убежищем для выгнанных и бежавших из родных городов граждан, и могла защититься от вторжений Татарских. Как бы то ни было, но когда Тверские Князья сделались Великими Князьями Владимирскими и Суздальскими и Новгородскими, Тверь должна была возвыситься на степень важнейших городов Русских, и здесь В. Князь Ярослав III Ярославич утвердил Епископскую кафедру в 1271 году.

Князья Тверские не имели недостатка ни в силе и мужестве, ни в благородстве и твердости, чтобы вести успешно спор с Князьями Московскими; их недостаток в этом споре был тот, что они действовали слишком прямо и открыто; менее всех раболепствовали Татарам, менее боялись их и не имели хитрости, которой победили их Князья Московские8. Всех Князей в Твери от Ярослава Ярославича (1254 г.), до присоединения ее к Московскому Княжеству, при Иоанне III Васильевиче, (1486 г.) было 13-ть9.

Последний Князь рода Ярославова Михаил Борисович, от измены бояр, бежал в Литву, там и скончался. Бояре же передали Тверь В. Князю Московскому; 4 года правил ей сын Князя Московского, а после смерти его (1490) наместники сего Князя.

Впрочем, и после всех разорений и бедствий, какие испытала Тверь, она не переставала быть сильным и многолюднейшим городом. По описанию, принадлежащему началу XVI века10, в ней было 160 церквей деревянных; в крепости было 9 церквей; из них одна только каменная Спасо-Преображенский Собор.

* * *

1

Степ. книга.

6

Владения Новгородские были весьма обширны; к Новгороду принадлежали города: Ладога, Орешек, Руса, Копорье, Торжок, Бежецкий верх, В.Волочек, Вологда, Устюг, земли: Заволоцкая (в Архангельской губернии), Печерская, Пермская, Вятская, Югорская. Сила и значение Новгорода выражались пословицей: «Кто против Бога и Великого Новгорода!»

7

Название города обыкновенно производят от слова Твердь, но этому не благоприятствует древнее правописание; название города обыкновенно писалось Тферь, и часто рядом со словом «твердь», чем ясно показывается, что название города не происходит от слова твердь-крепостца. В 1 Новгородской летописи читается: « съяшеся на Въязе, устье Тхвери... и угошили около себе твердь...». Из этого видно, что название город получил от реки Тихверь, – впоследствии названной Тверцою.

8

Из духовной Князя Михаила Александровича видно, что во владении Тверских Князей, находились следующие города: Ржев, Зубцов, Старица, Радилов, Выбрин, Опока, Вертязин городок, Белгород, Новый городок, два Микулина, Кашин и Скнятин.

9

Родословие Князей Тверских и Московских.

В. Князь Ярослав Всеволодович

Ярослав Ярославич       Александр Ярославич

I       I                                    I

Святослав св. Михаил       Даниил

I             I

Димнтрий, Александр, Константин, Василий,       Ив. Даниилович Калита

I Симеон, Иеремия.       I

Михаил Всеволод Кн. Холмский       Симеон, Иоанн II

I I I

I Юрий** Димитрий Донской

Василий, Иван. Борис, Федор***       Василий I

I       I

Александр       Василий темный

I       I

Георгий, Борис       Иоанн III

I        I

Михаил Борисович       Василий      III В.К.      Московский

Иоанн последний Князь Тверской

**От Юрия Всеволодовича происх. князья Холмские

***От Феодора Михайловичи князья Микулинские, Телятевские

10

Chron. Polon. usque ad an. 1504; Отеч. Зап. 1854 г. T. XCVII.


Источник: Издание Священника Тверского Кафедрального Собора, Александра Соколова. Тверь. Печатано в Типографии А. Новикова. 1864 г. От С. Петербургского Комитета Духовной Цензуры печатать позволяется. Марта 18-го дня 1864 года. Цензор Архимандрит Макарий.

Комментарии для сайта Cackle