I. Введение

Богослужение Православной Церкви представляет самое широкое поле для всевозможных исследований. И много уже сделано в этом отношении. Но и после многих трудов в этой области весьма компетентных исследователей – и наших, и заграничных, все-таки остается много такого, о чем нет почти никакой литературы. Можно указать на вопрос о самом плодовитом Греческом песнотворце Иосифе Сицилийце, так много давшем для богослужебных книг Православной Церкви.

При первом даже беглом знакомстве с Славянскими богослужебными книгами нельзя не остановить своего внимания на том, что очень многие каноны трипеснцы и четверопеснцы имеют в надписании имя – Иосиф, Иосифа, Иосифово, господина Иосифа. Даже беглый подсчет подобных произведений поразит огромной цифрой. К этому следует прибавить, во-первых, очень много канонов, находящихся в Печатных Славянских Минеях, не подписанных именем Иосифа, но несомненно принадлежащих ему; во-вторых, также много канонов, особенных от славянских печатных богослужебных книг, находящихся в Греческих печатных богослужебных книгах. А какое множество подобных канонов св. Иосифа, теперь забытых, сохраняется в рукописях разных библиотек России, Востока и Запада! Получается впечатление прямо подавляющей колоссальной песнотворческой деятельности св. Иосифа. Недаром у некоторых западных исследователей Греческой церковной гимнографии, как, например, у кардинала Pitra, возникало прямо смущение, приписать ли всю эту громаду одному лицу? Недаром Православные Греки, современники св. Песнописца, в объяснение многоплодовитой деятельности св. Иосифа Гимнографа, как и подобной же деятельности своего другого песнописца св. Романа Сладкопевца, создали сказание о божественном даровании св. Иосифу песнотворческого дара. Ученый француз Леклерк (Leclercq) в большой своей работе, посвященной Греческой гимнографии, приписывает св. Иосифу Сицилийцу более 1000 канонов, обнимающих 8–9 тысяч песен.¹

Естественно спросить: кто же этот столь плодовитый автор? Кто же этот св. Иосиф? Какова его песнотворческая деятельность? Каков состав и строй его произведений? Каковы законы церковной гимнографии, которыми он руководствовался? Каково его значение как церковного песнописца? Подобные вопросы есть дело не только научного любопытства, научного интереса, а скорее интереса практического, выдвигаемого требованием сознательного отношения к нашим богослужебным книгам.

Личность св. Иосифа Песнописца и его песнотворческая деятельность стала привлекать к себе внимание ученых Греков и Итальянцев с XVII в. Немного о нем говорит Лев Алляций в некоторых своих трудах (например, De libris ecclesiasticis, изд. 1645 г. и др.), указывая песнотворческие труды св. Песнописца в церковных богослужебных книгах Православных Греков, хотя он приводит довольно путаные данные. Такого же характера суждения и другого ученого, Фабриция. Более правильные данные о св. Иосифе сообщает ученый Octavius Caietanis в своей книге, посвященной святым острова Сицилия (Vitae SS. Siculorum, 1657 г.): он сообщает о св. Иосифе биографические данные и перечисляет его каноны. Первый материал дает ему взятое из рукописи житие св. Иосифа, написанное ритором диаконом Иоанном; а второй, очевидно, дают рукописные богослужебные книги. Каиетан насчитывает, что во всех Греческих богослужебных книгах более 300 канонов св. Иосифа Сицилийца. Но, кажется, более внимательно деятельностью св. Иосифа занимался Итальянский ученый Ипполит Мараччи, или Маракциус (Maraccius). Он, очевидно, собирал труды этого песнописца по разным печатным и рукописным богослужебным книгам. По крайней мере от него остался сборник богородичных тропарей из канонов св. Иосифа, напечатанный в Риме <в> 1661 году под названием «Mariale». Житийный материал о св. Иосифе напечатан потом в Acta SS. (апрель 1) с научным предисловием, а потом все это вместе с Mariale перепечатано в Патрологии Migne (gr. Ser. T. CVI). Всему этому материалу у Migne предшествуют notitii – ученые замечания, теперь уже в значительной степени потерявшие свое значение. Лучше всех разработана за границей теоретическая сторона Греческой Церковной Гимнографии. Работы в этом направлении кардинала Питры, Стевенсона, Эдмонда Буви, Кристи, Луи Пти и других ученых дают нам возможность рассмотреть и понять строй церковно-песенных греческих произведений, следовательно, и произведений св. Иосифа. Из всех этих трудов только, кажется, работы Питры отчасти реферированы русскими учеными и помещены в наших специальных журналах. По-гречески краткие сведения о жизни и трудах св. Иосифа Гимнографа можно получить в труде Γεωργίου Παπαδοπούλου Συμβολαὶ εἰϛ τὴν ἱστορίαν τῆϛ παρ᾽ ἡμῖν ἐκκλεσιαστικῆϛ μουσικῆϛ (Ἐν Ἀθήναιϛ. 1890). На русском языке можно читать о св. Иосифе Песнописце в Четьи Минеи, составлено св. Димитрием Ростовским. (Материал для жития составителем взят из Acta SS.) Потом в сочинении архиепископа Черниговского Филарета «Исторический обзор песнопевцев и песнопений Греческой Церкви», но здесь дается очень кратко самая жизнь св. Иосифа и опять очень краткое и неполное описание песнотворческих его трудов. Можно еще указать на работу профессора бывшей Петербургской Духовной Академии В. Долоцкого (Хр. Чт. 1860 г. ч. II «Когда и кем написаны Греческие службы, входящие в состав месячных Миней»); но профессор Долоцкий занимался всеми минейными песнопениями, давая далеко не исчерпывающие сведения о св. Иосифе. Есть еще ряд незначительных или малозначительных работ, как например, архимандрита Иннокентия, прот. Флоринского, прот. К. Никольского, касающихся общих вопросов о всех богослужебных книгах и не чуждых нередко ошибочных и противоречивых суждений. Совершенно особо должна быть поставлена по своему достоинству одна очень солидная работа, вышедшая <в> 1910 г., проф. бывшей здешней Духовной Академии И. А. Карабинова – «Постная Триодь», но она трактует о песнотворческой деятельности преподобного Иосифа не во всем объеме, а постольку поскольку это касается названной богослужебной книги. Словом, сколько-нибудь удовлетворяющей или исчерпывающей предмет литературы, особенно литературы монографического характера о знаменитом Греческом Песнописце и его песнотворческой деятельности, нет. И теперь, принимаясь за эту работу, автор далек от мысли, что он своим трудом вполне восполнит этот пробел. Нет. Эта работа такова, что для нее нужно несколько жизней. Она по самому существу своему требует долгого кропотливого труда и преимущественно над рукописным материалом. Для того, чтобы составить более полное и правильное суждение о песнотворческой деятельности св. Иосифа, нужно осмотреть все рукописные хранилища Востока, Запада и России, нужно перелистовать тысячи, буквально тысячи разных богослужебных рукописей; перелистовать внимательно, прочитать и изучить, а не ограничиться описанием других лиц, потому что описания эти, как бы они ни были хороши сами по себе, в большинстве случаев не преследуют тех задач, какие поставил себе автор, и, следовательно, не могут удовлетворить последнего. Кроме того, после описания всех трудов св. Иосифа надо критически проверить самый текст, указать варианты, позднейшие исправления и подделки и т.д. А это опять-таки едва ли возможно для одного человека. И автор этого труда поэтому ставит себе самую скромную задачу – дать возможный очерк жизни и характеристику песнотворческой деятельности плодовитейшего Греческого песнописца в пределах того печатного и рукописного материала, какой он мог иметь под руками и изучать.

Автор рассмотрел: рукописный богослужебный отдел на славянском языке Софийской библиотеки, хранящейся теперь в Ленинградской Публичной библиотеке, соответствующий рукописный отдел при той же библиотеке на Славянском и Греческом языках; соответствующий отдел Московской Синодальной библиотеки на Греческом и Славянском языках; рукописные богослужебные книги Московской Типографской библиотеки на Славянском языке; Греческие Богослужебные рукописи Румянцевского музея. Из книгохранилищ Востока рассмотрены богослужебные рукописи библиотеки Иерусалимского Святогробского Метоха в Константинополе и рукописи различных монастырских библиотек св. Горы Афонской на Греческом и отчасти на Славянском языках.

Богослужебный отдел Софийской библиотеки весьма богат; одних месячных Миней, которые были преимущественным предметом рассмотрения, насчитывается почти до 300 экз.; из них 24 экземпляра на пергаменте. Все эти Минеи разной древности, начиная от XI века; писанные же на бумаге XV и XVI вв. Кроме Миней месячных рассмотрению подлежали: Минеи праздничные, Трефолой, Стихирари, Октоихи, Триодь Цветная и Постная, богослужебные сборники.

При Ленинградской Публичной библиотеке из рукописного богослужебного отдела были обследованы четыре собрания греческих библиотек: 1) собрания Епископа Порфирия Успенского; 2) Архимандрита Антонина Капустина; 3) Сарафова и 4) бывшего профессора Петроградского Университета А. И. Пападопуло-Керамевс. Из Славянского же богослужебного рукописного отдела преимущественно пергаментные.

В московских библиотеках – Синодальной, Типографской и Румянцевского Музея рассмотрены преимущественно Греческие и Славянские Минеи, Триоди, древние из писанных на бумаге.

На Афоне нами рассмотрены преимущественно Греческие Минеи и Триоди, Октоихи и Сборники, как на пергаменте, так и на бумаге. Мы обследовали библиотеки следующих монастырей: Пантелеимоновского, Ватопедского, Каракаллы, Есфигмена, Дохиара, Иверского, Ксенофского, Андреевского, Зографского, Хиландарского. Главный материал нам дали преимущественно библиотеки Пантелеимоновского, Иверского, Ксенофского и отчасти Ватопедского монастырей; рукописи их мы ниже и отмечаем.

Вот перечень <более важных> рассмотренных рукописей с указанием древности.

А. Рукописи Софийской библиотеки.

Б. Рукописи Публичной библиотеки.

а) Греческие:

Из собрания епископа Порфирия Успенского:

б) Из собрания Архимандрита Антонина Капустина:

Из собрания Сарафова:

Отдельно приобретенные:

Собрания А. И. Пападопуло-Керамевс:

В. Рукописи Московской Синодальной библиотеки.

а) Греческие:

б)

Г. Рукописи Московской Типографской библиотеки.

Славянские:

Д. Библиотека Румянцевского Музея.

б) Иверского:

в) Ватопедского:

г) Ксенофского:

Кроме этих нами просмотрены еще рукописи из монастырей Каракаллы, Есфигмена, Дохиара, Зографа и др. Но они не прибавили нам ничего нового.

В библиотеке Святогробского Метоха мы из рассмотренных нами рукописей укажем только одну, именно: 61 Сборник – Последование св. Савве XVIII в.

Не делая подробного описания всех указанных рукописей, так как это сделано другими, считаем, однако, необходимым остановить внимание на Афонском Прологе № 769, как давшем нам более всего историко-литургических указаний. Этот Пролог – из библиотеки Пантелеимоновского монастыря. В описании Спиридона Ламброса он характеризуется так: 6276/769/, χαρτ. 4/0,25 ´ 0,16/XIV ϕ. 383. Σεπτεμβρίου κατὰ τὸν τοῦ Πέτρου μετὰ τῶν στιχηρῶν. Ἀκέϕαλοϛ.³ Для определения даты памятника могут послужить некоторые заметки, сделанные другою рукою на полях его.⁴ Так на листе 76 об. красными чернилами обозначено: μονὴ τῆϛ Ὑπεραγίαϛ Δεσποίνηϛ ἡμῶν Θεοτόκου τῆϛ Ἀκινδυνιωτίσσηϛ… οὔσῃ ἐν τῷ ὄρει τοῦ Μύρωνοϛ καὶ ὀϕείλει ἐν τῇ μονῇ ταύτῃ ἑορτάζειν. Следовательно, рукопись была в употреблении в монастыре Пресв. Богородицы τῆϛ Ἀκινδυνιωτίσσηϛ на горе τοῦ Μύρωνοϛ. На полях рукописи далее записаны памяти игуменов и выдающихся монахов этого монастыря с указанием года, месяца и дня смерти их. На листе 146 внизу страницы под памятью 14 января сделано примечание, которое едва можно прочесть τῇ αὐτῇ ἡμέρᾳ κοίμησιϛ τοῦ πανιερωτάτου πατρὸϛ ἡμῶν Φιλοθέου τοῦ Πιληλῆϛ… τοῦ καὶ διὰ τοῦ Θεοῦ ἀγγελικοῦ… αχ(μοναχοῦ), т. е. указывается только день кончины Филофея Пилилита без обозначения года. Под 18 января замечено: (Ἐκ)οιμήθη ὁ καθηγούμενουϛ Γεράσιμοϛ ἱερομοναχὸϛ ὁ Πη(λη)λῆϛ ἡμέρᾳ β̃´ (τῇ) Ιη ἐπὶ (ἔτουϛ) ΣΨΝΕ, т. е. 6755 год. Переводя на наше летоисчисление указанный год, получаем 1247 г. Далее под 12 мая наверху читаем такую заметку μηνὶ Μαίῳ ΙΒ ἡμέρᾳ κυριακῇ ἔτουϛ ΣΨΛΘ ινδ. δ. ἐν αὐτῇ τῇ ἡμέρᾳ ἐκοιμήθη ὁ πατὴρ καὶ ἡγούμενοϛ τῆϛ σεβασμίαϛ μονῆϛ τῆϛ Ὑπεραγίαϛ Δεσποίνηϛ Θεοτόκου τῆϛ Ἀκινδυνιωτίσσηϛ τῆϛ οὔσηϛ εἰϛ το ὄροϛ τοῦ Μύρωνοϛ κῦρ Θεόγνωστοϛ ὁ Πυληλῆϛ καὶ κτήτωρ τῆϛ αὐτῆϛ μονῆϛ. Διὸ ὀϕείλει ὁ κατὰ καιρὸν προεστὼϛ μνημονεύειν αὐτοῦ. Год 6739 по нашему летоисчислению дает 1231. На поле этого же листа против приведенного текста красными чернилами написано: μακαρία ἡ μνήμη σου, πάτερ καλέ· ἡμῶν δὲ τῶν τέκνων σοῦ τίϛ μνημονεύει; – Γερασίμου καὶ Ἰωσὴϕ΄ καὶ Φιλοθέου. На листе 265 сверху значится: Τρεῖϛ εἰσιν ἀδελϕοὶ Θεόγνωστοϛ ἱερομόναχοϛ καὶ ἡγούμενοϛ. Λαυρέντιοϛ μοναχὸϛ καὶ οἰκονόμοϛ: Ἰωαννίκιοϛ. Мы не в состоянии сказать, кто эти лица и каково их отношение к монастырю при начале его устроения. На листе 301 под 20 июня наверху отмечено: μηνὶ Ἰουνίῳ τῇ κ´, ἡμέρᾳ γ´ ἔτουϛ ΣΨΟ, ὥρα γ´, ινδ´. ε´. ἐν ταύτῃ τῇ ἡμέρᾳ ἐκοιμήθη ὁ πατὴρ ἡμῶν καὶ καθηγούμενοϛ τῆϛ σεβασμίαϛ μονῆϛ τῆϛ Ὑπεραγίαϛ Δεσποίνηϛ ἡμῶν Θεοτόκου τῆϛ Ἀκινδυνιωτίσσηϛ τῆϛ οὔσηϛ ἐν τὸ ὄρει τοῦ Μύρωνοϛ κῦρ Ἰωσὴϕ ἱερομόναχοϛ ὁ Πυληλῆϛ (прежде было написано Πηληλῆϛ, потом поправлено Πυληλῆϛ καὶ κτήτωρ τῆϛ ἀυτῆϛ μονῆϛ διὸ ὀϕείλει ὁ κατὰ καιρὸν προεστὼϛ μνεμονεύειν αὐτοῦ). 6770-й год по нашему летоисчислению – 1262 г. Больше и дальше этого срока приписок к прологу нет. Как видно, этот пролог был своего рода памятною записью для монастыря, точно указывая памяти почивших настоятелей. Вероятно, первым настоятелем монастыря был Феогност, умерший в 1231 году. Очень характерна приписка: «Блаженна память твоя, славный отче. Нас же чад твоих кто помянет: Герасима, Иосифа и Филофея?». Несомненно, эта приписка сделана по кончине настоятеля монастыря кира Феогноста, духовными чадами которого были Герасим, Иосиф и Филофей, а Феогност умер, как мы видели, в 1231 г. С другой стороны, она сделана до смерти кого-либо из поименованных чад Феогноста. Ведь только живые могут писать так о себе: «нас же чад твоих кто помянет?». Можно даже допустить, что эту приписку сделал кто-нибудь один из этих лиц по соглашению всех. О времени смерти Филофея мы не знаем, но годы смерти Герасима и Иосифа указаны ясно: первый – 1247 г., а второй – 1262 г. Вероятно, по кончине последнего на приведенной выше приписке: «нас же чад твоих кто помянет: Герасима, Иосифа и Филофея», над самыми именами позднейшими читателями были поставлены буквы греческого алфавита: над именем Герасима – β΄, над именем Иосифа – γ΄ и над именем Филофея – α΄. Не есть ли это порядок настоятельства после Феогноста, т. е. за ним был игуменом Филофей, потом Герасим и, наконец, Иосиф? В отношении первого, как мы только что говорили, мы не знаем года его смерти. Относительно же последних как будто подтверждается указанное предположение: прежде скончался игумен Герасим в 1247 году, а потом после него, очевидно, игуменствовавший Иосиф скончался в 1262 г. Таким образом выходит, что наш памятник уже по кончине Феогноста, но до неизвестной кончины Филофея и известной кончины другого игумена этого монастыря Герасима, умершего в 1247 г., был в употреблении в этом монастыре в качестве монастырского синодика; по крайней мере на нем уже делаются последовательные памятные заметки о смерти игуменов. Следовательно, terminus antequem для памятника можно поставить 1247 г.; во всяком случае должны отнести его к первой половине XIII в., хотя Спиридон Ламброс датирует его XIV в. На основании палеографических данных памятник можно отнести, по мнению проф. В. Н. Бенешевича, к концу XII или самому началу XIII в., но ни в каком случае не к XIV.

За неимением исторических данных мы не можем разрешить некоторых вопросов, связанных с приведенными заметками: мы не знаем монастыря Пресвятыя Богородицы τῆϛ Ἀκινδυνιωτίσσηϛ, находящегося на неизвестной нам горе τοῦ Μύρωνοϛ; не можем разъяснить эпитета ὁ Πυληλῆϛ (в рукописи пишется по-разному: Πηληλῆϛ, Πιληλῆϛ, Πυληλῆϛ), прилагаемого к настоятелям этого монастыря. Разреше­ние этих недоумений, может быть, пролило бы некоторый свет на вопрос о происхождении самого памятника.

Указываемый Пролог представляет рукопись строчного письма в 383 листа, на бумаге, писанную тремя руками. Размер рукописи около 14,5 ´ 20 см; на странице от 29 до 32 строк; длина строки около 10,3 см. Числа месяца и заглавные буквы с украшениями в начале памятей писаны киноварью. Начала месяцев украшены виньетками-заставками и тоже писаны киноварью. Начало (первые 14 листов) и конец (последние 6) позднейшего происхождения, без каких бы то ни было уставных указаний, весьма близки к синаксарям печатных Миней Афинского издания 1896 г. Начиная же с 15 листа и кончая 377 содержится более древняя и основная часть рукописи, писанная одной рукой. В этой части к проложным сказаниям о жизни и мучениях или подвигах святых или просто к одним памятям присоединяются еще краткие уставные указания о тропарях святых (причем приводится часто самый текст этих тропарей), о евангельских и паремийных чтениях, особенно в Великие праздники, и отмечаются положенные каноны, с обозначением гласа, ирмоса и автора произведения. Правда, эти отметки очень кратки по содержанию и трудны для прочтения (иногда совершенно невозможны) по причине пользования переписчиком тахиграфическими сокращениями, но все-таки они ценны; они указывают новых авторов и отмечают много новых канонов. В частности, для нашей цели они дали более 90 новых памятей Святых, которым преподобный Иосиф Песнописец писал свои каноны; потом подтвердили такие, относительно которых были сомнения.

Но является вопрос – заслуживает ли доверия эта рукопись и ее уставные указания? После изучения рукописи и сравнения ее с солидными рукописными источниками и печатными богослужебными книгами на Греческом и Славянском языках мы можем дать на этот вопрос только положительный ответ. В отношении исторического материала показателем может служить отчасти проложное житие св. Иосифа, которое, как видно из приложения, весьма близко к тексту малого жития св. Песнописца, писанного его учеником Феофаном. Для проверки уставных указаний мы сравнили этот Пролог с Типиком Евергетидского монастыря и нашли в одинаковых памятях около 230 совершенно тождественных уставных отметок относительно канонов и их авторов; около 80 таких, где есть сходство в ирмосе и гласе, но нет имени автора; или есть указание автора, но нет гласа и ирмоса; до 40 памятей, о которых есть в Евергетидском Типике уставные отметки, не имеют никаких указаний в Прологе. И только единицами нужно исчислять в собственном смысле уставные разногласия по обеим рукописям, причем разногласия такого рода, что по одной рукописи отмечается, положим, известному святому канон Иосифа, а по другой Феофана, или Игнатия, или Анатолия и под.

Сравнение же этого Пролога с другими рукописями и печатными богослужебными книгами – Греческими и Славянскими – только еще более подтверждало его точность в уставных указаниях. Все это убеждало нас с доверием, хотя и не без критической осмотрительности, отнестись и к тем уставным отметкам, о которых мы впервые узнаем только по этому Прологу.

Для рассмотрения печатных произведений мы пользовались Славянскими и Греческими богослужебными книгами, причем первые были обследованы в двух редакциях: дониконовской и никоновской. Из этих книг наше внимание главным образом привлекали Месячные Минеи, Октоихи, Триоди – Постная и Цветная. Из Греческих же у нас были под руками Месячные Минеи разных изданий.

Мы представим небольшой перечень просмотренных нами Греческих Печатных изданий, преимущественно Венецианских, в нижеследующей таблице.

Кроме того, нами просмотрен еще целый ряд печатных богослужебных Греческих книг, разных изданий, тоже Венецианских: Октоихов, Триодей Постных, Пентикостариев, Типиков и др. Считаем необходимым отметить особенно интересный «Πεντηκοστάριον» 1738 г., место издания и  издатели не указаны. При издании этой книги были привлечены разные рукописи – Ватиканской и Крипто-Ферратской библиотек, причем в приложении напечатаны с указанных рукописей вторые песни многих канонов на великие христианские праздники – Пасху, Пасхальную Седмицу и последующие праздники из круга Пятидесятницы.

Из Триодей Постных указаны Венецианское издание 1783 г. παρὰ Δημητρίῳ Θεοδοσίῳ τῷ ἐξ Ἰωαννίνων и Афинское 1901 г. Просмотрены Типиконы разных годов: 1603, 1643, 1685. Первые два представляют перепечатку Венецианского Греческого Типика 1577 г., а последние – 1685 г. исправленное ἐπιμελείᾳ Μάρκου ἱερέωϛ Μαρῷ τοῦ Κρητόϛ; издано в Венеции παρὰ Ἀνδρέᾳ Ἰουλιανῷ.

Как видно из представленного перечня рукописного материала, мы имели возможность в большом количестве обследовать славянские рукописи. Но так как преподобный Песнописец по происхождению Грек, то естественно является вопрос, могут ли Славянские рукописи иметь ценность для решения поставленной нами выше задачи, и главное – могут ли дать что-либо новое в смысле отыскания забытых произведений Преподобного, не напечатанных в Греческих и наших богослужебных книгах?

Конечно, обычный научный путь – это знакомство с произведениями известного писателя по первоисточникам, и в данном случае по рукописям на Греческом языке. Но для произведений отдаленнейшей эпохи, при недостатке сохранившихся оригиналов и копий на родном языке представляется возможным привлекать те или другие переводы этих произведений, особенно переводы ближайшие по времени к той эпохе. И нередко бывало, что потерянный оригинал какого-либо произведения находится сохранившимся в переводе соседнего народа. Пора христианизации наших предков Славян совпала с тем временем, когда Греческие богослужебные книги стали приобретать некоторую определенность, будучи составляемы из песнопений прежних и современных составлению книг церковных песнописцев – преподобных Иоанна Дамаскина, Космы Маюмского, Феодора Студита, Феофана и главным образом Иосифа Песнописца и др. В таком составе богослужебные книги перешли тогда в переводе и к нам, сохранив в той или другой степени произведение Преподобного. Поэтому наши богослужебные рукописи могут быть небесполезны при рассмотрении произведений церковных песнописцев, в частности преподобного Иосифа. В последующие столетия в самой Греции с канонизацией новых святых и появлением новых празднеств прежний Минейный календарь претерпел значительные сокращения; многие памяти и службы были совсем опущены; были оставлены и некоторые каноны преподобного Иосифа, особенно в честь малоизвестных святых. Это изменение отразилось и в наших богослужебных книгах, вновь переводимых, тем более что и наш русский календарь стал в свою очередь тоже увеличиваться от внесения памятей русских святых и русских праздников. Отсюда чем древнее известная богослужебная рукопись, тем она приобретает для нас большую ценность; рукописи же позднейших веков по своему составу приближаются к нашим первым печатным книгам. Конец XIV в. и весь XV можно считать пределом, до которого есть еще надежда найти в рукописи забытые каноны преподобного Иосифа; после же этого предела, за самыми немногими исключениями, поиски являются почти бесполезными.