Житие Александра Невского. Разбор редакций и текст

Выпуская в свет предлагаемую работу, автор не обманывает себя надеждой, что им сказано последнее слово относительно редакций жития. Очень возможно, что со временем найдутся новые редакции, не говоря уже о новых, более совершенных списках нам известных редакций. Возможно, кроме того, что более тщательное сличение текстов и более глубокое знание древней литературы приведут нового исследователя к иным сопоставлениям и результатам. Из существенных недостатков своей работы автор прежде всего обращает внимание на то, что текст данной редакции в разборе иногда не совпадает с текстом напечатанного в приложении её списка. Это объясняется тем, что во время написания введения окончательный выбор списков, заслуживающих издания, еще не был сделан. В самой передаче рукописных оригиналов опытный глаз найдет немало колебаний и противоречий. В виду необходимости детального описания таких редакций и переделок, которые мы не считали нужным издать, некоторые места в разборе вышли длинными и утомительными.

Автор пользуется случаем, чтобы выразить свою глубокую благодарность академику А.А. Шахматову, к любезной помощи которого ему не раз приходилось прибегать, а также И.А. Бычкову и В.В. Майкову.

В. Мансикка

Оригинальная русская литература XIII века, насколько можно судить по уцелевшим памятникам, не отличается богатством и разнообразием содержания. Но скудость материала не умаляет интереса, вызываемого им у исследователя рассматриваемого периода. Историк задает себе вопрос, насколько верно письменность, несмотря на иные цели и задачи произведений, передает факты из живой действительности. Исследователь литературы интересуется тем, при каких условиях зарождалась эта письменность, каковы её литературные приемы, как сквозь типичные черты поучения, жития или летописного повествования пробивается личный авторский элемент и т. д. Нужно сказать, что некоторые произведения XIII века ценны именно в том отношении, что они, с одной стороны, написаны под свежим впечатлением исторического факта и, с другой стороны, носят на себе несомненные следы индивидуальности автора. В сравнении с позднейшей письменностью изложение отличается простотой и безыскусственностью, и что касается литературных источников, из которых черпали писатели XIII века, то нередко само произведение содержит в себе указания на них.

В нашу задачу не входит распространяться об историческом и литературном значении произведений упомянутого века. В этом кратком обзоре мы ограничимся перечислением таких произведений, в которых так или иначе сохранились следы современного автору исторического перелома нашествия Татар.

Рассказы очевидцев и личные воспоминания придают особенную ценность одному из главных произведений севернорусской агиографии, житию преп. Авраамия Смоленского. Автор жития, один из учеников святого, дает в своем произведении интересные указания на источники своего образования, перечисляя несколько сочинений из современной, знакомой ему литературы, которая, в свою очередь, должна была отразиться на приемах и содержании его собственного произведения. И действительно, автор обнаруживает в себе человека, знакомого с литературными приемами искуственных житий: он снабжает свой труд необходимым предисловием, пользуется общими местами и типичными выражениями своих литературных образцов, приводит цитаты и сравнения из известной ему духовной литературы, в частности из Священного писания, и оканчивает житие похвалой святому. В одном выражении этого послесловия, где жизнеописатель молит Богородицу словами: «поганых нашествия испроверзи... измаильския языки разсыпли», исследователи видят намек на время, когда было написано житие, время татарского нашествия.

К той же эпохе относится и другое произведение севернорусской агиографической литературы, Сказание о мученической кончине князя Михаила Черниговского и боярина его Феодора, приведенное летописями под 1245 годом¹.

Автор, который назвал свой труд словом, сложенным «в кратце на похвалу сватыма», был, по всей вероятности, современник описанному им событию. Отсутствие живых черт и свежих личных воспоминаний в его рассказе не позволяют видеть в нем очевидца. Безыскуственный рассказ обходится без обычных общих мест житий и без лишних отступлений от хода событий. Единственное, на что не скупится автор, это обильный разговорный элемент, которым оживляется рассказ². Описывая печальные последствия татарского нашествия, автор между прочим дает следующую картину, взятую из живой действительности: «инии же бежаша в земли дальнии, инии же крыяхуся в пещерах и в пропастех земных, а иже в градех затворишася, ти исповеданием и со слезами Богу молящеся, тако от поганых немилостивно избьени быша; а инии же крыяхуся в горах и в пещерах и в пропастех и в лесех, мало от тех остася».

С особенной силой и яркостью отражаются крупные исторические события этого времени в тех произведениях, которые написаны под непосредственным впечатлением ужасов и народных бедствий, сопровождавших нашествие Татар. В изображении «казней Божиих» отзывчивый пастырь церкви идет рука об руку с неизвестным составителем летописной заметки, который здесь неоднократно изменяет спокойному тону повествования, приходит в религиозное воодушевление, влагает в уста своих героев пламенные молитвы и слова, полные отчаяния и смирения перед заслуженным наказанием Божиим. При удобном случае он не прочь вставлять свои собственные рассуждения, прибегать к восклицаниям и высказывать свой собственный взгляд на причины переживаемого бедствия³. Взгляд, что это – «Божие попущение грех ради наших», и что «земли же сгрешивши которой любо, казнить Бог смертью или гладом или наведением поганых или ведром или дъждемь силным или казньми инеми» повторяется с удивительной настойчивостью каждый раз, когда летописец, исполняя тяжелый долг, сообщает о каком-либо народном несчастье⁴. Несомненно, что эти и им подобные выражения восходят к отдельному сочинению о казнях Божиих, которому приписывается иностранное происхождение, и которое было механически вставлено в текст Начального свода⁵.

Описывать ужасы монгольского опустошения и толковать их с точки зрения религиозно-назидательного memento, как выражения Божия гнева, было излюбленной темой у лучших проповедников XIII века, Серапиона, Владимирского епископа, и митрополита Кирилла. Серапиону приписывают особое слово «о казнех Божиих», в котором сильными выражениями описывается опустошение Русской земли. Бог навел на неё «язык немилостив, язык лют, язык не щадящь красы уны, немощи старец, младости детий». Тогда были «разрушены божественныя церкви, осквернени быша ссуди свяшении, потоптана быша святая, святители мечу во яд быша, плоти преподобных мних птицам на снедь повержени быша, кровь отец и братья нашея, аки вода многа, землю напои. Князии наших, воевод крепость исчезе, храбрии наши страха наполньшеся бежаша. Множайша же братья и чада наша в плен ведени быша. Села наша лядиною поростоша, и величьство наше смерися, красота наша погыбе, богатство наше инем в користь бысть, труд наш погании наследоваша. Земля наша иноплемеником в достояние бысть, в поношение быхом живущиим въскрай земля нашея, в посмех быхом врагом нашим»⁶. В другом слове, говоря о знамениях на небе и на земле, автор указывает на тех же немилостивых врагов, которые «землю нашю пусту створиша и грады наши плениша и церкви святыя разориша, отца и братью нашю избиша, матери наши и сестры наши в поруганье быша»⁷. Вот уже скоро сорок лет, говорит автор в другом поучении, как продолжается томление и мука от иноплеменников: за это время «не ведены ли быша жены и чада наша в плен, не порабощени ли быхом оставше горкою си работою от иноплеменник»⁸.

Между приведенными словами и следующим местом из сочинения другого автора того же времени, митрополита Кирилла, из его «Правила» 1274 года, обнаруживается большое сходство не только в содержании, но и в литературных приемах: «Не расея ли ны Бог по лицю всея земля, не взяти ли быша гради наши, не падоша ли сильнии наши князи острием меча, не поведени ли быша в плен чада наша, не запустеша ли святыя Божия церкви, не томими ли есмы на всяк день от безбожьных и нечистых поган! Си вся бывают нам, зане не храним правил святых наших и преподобных отец»⁹.

При описании этого несчастного времени у писателей сложился поэтический образ олицетворения разоренной земли в виде матери, плачущейся о погибели своих детей.

Такой плач земли сохранился в похвале Меркурию Смоленскому, одному из многочисленных героев в борьбе против нечестивого племени: «Како быша злых Измаилтен великое пленение, тогда земля восплакася, яко некая чадолюбивая мати... како бышя от неверных православным стонание, велие сетование и вопль к Господу Богу, тогда наша мати земля жерлом возстоняше вопиющи: чаде мои, чаде мои, прогневоваше Господа своего... Тогда земля зря и взрыдала, како от пазухи ея православной отторгаемы и безмилостивно посекаемы»¹⁰.

Мысль Серапиона о том, что «величьство наше смерися, красота наша погыбе», получила дальнейшее развитие в любопытном произведении того же века, Слове о погибели Рускыя земли, изданном по едитственному уцелевшему списку XV века. Анонимный автор восхваляет прежнее величие и красоту своей родины и оканчивает свое описание указанием на «болезнь христианам» намекая этим, как предполагают, на народные страдания во время татарского ига, на которые, между прочим, имеется указание в житии Александра Невского, к изложению которого он после упомянутых слов непосредственно приступает¹¹. Неизвестный автор Слова обращается к родной стране с восклицанием: «О светло светлая и украсно украшена земля Руськая»! Он удивляется её многочисленным красотам, озерам, рекам, горам, лесам и полям, украшенным зверями и бесчисленными птицами, и прославляет её дивные города и селения, с их грозными князьями и вельможами. И вся эта прекрасная страна, простирающаяся далеко до пределов окружающих народов вплоть до северного «дышущаго моря», была покорена христианскими князьями. Грозная слава о русских князьях, в особенности о Владимире Мономахе и его ближайших потомках, вызывала страх среди соседних племен. Некоторые из них платили дань Мономаху, и даже победоносный Византийский царь Мануил нашел нужным отправить к Мономаху посольство с дарами с тем, чтобы «великый князь Володимер Царя-города не взял». Конечно, в этих словах много поэтической вольности, идеализации и анахронизмов. Автор смотрел на славную эпоху Мономаха с народнопоэтической точки зрения, перенося на любимого князя черты позднейшей эпохи.

Кое-что взято из современной ему народной поэзии, из песен, воспевающих Владимира и царя Мануила, а может быть, и из Слова о полку Игореве¹². Идея автора восхвалять величие Киевской Руси, пред которой трепетали соседи, была не чужда и другим книжникам древней эпохи. Она получает выражение в летописном описании князя, наводящего страх на окружающие народы¹³. Ею пользуется составитель Родословия Русских государей, в котором она выливается в формы, поразительно напоминающие выражения Слова. Приведем соответствующее место из Родословия, помещенного в виде вводной статьи в Степенной книге¹⁴:

«От Рюрика начася державьство в Нове городе, от Игоря же сына его в Киеве и до Всеволода Юрьевича державствоваху, от них же вси страны трепетаху ближнии и далнии и сами гречестии царие вси повиновахуся им и дань даяху от моря до моря Угрове и Чахи и Ляхи и Атвяги и Литва и Немцы и Чюдь и Корела и Устюг и обои Болгары, Буртасы и Черкасы, Мордва и Черемиса и самии Половцы дань даяху и мосты мостяху, Литва же тогда бояхуся и из лесов выницати. Татарове же тогда ни слухом именовахуся. От Всеволода Юрьевича и до Данила Александровича в Володимири державствоваху, от Данила же на Москве Богом утверженно бысть царьствие Русских государей».

Сходство между приведенной заметкой и Словом объясняется скорее всего тем, что составители их пользовались общим источником, отдельной статьей, посвященной восхвалению киевского периода. Любопытно, что позднейшие редакторы жития Александра, когда речь зашла о могуществе его киевских предков, привели отрывки из той же статьи, притом из такой версии, в которой, как и в Слове, находилось описание «всего земнаго доброплодия»:

«… како вси страны трепетаху имен их не токмо ближьнии, но и дальние земьли царства и самии Гречестие царие и како повсюду бысть в Рустей земьли православная вера християнская, идеже бысть всякия божественыя благодати исполнение и всего земнаго доброплодия изобилование, в них же не бяше тогда поганина. Уду же присягаху и повиновахуся многия страны и дань даяху от моря и до моря: Угрове, и Чахи, и Ляхи, и Ятвяги, и Литва, и Немъцы, и Чюдь, и Корела, и Устюг, и обои Болгары, и Буртасы, и Черкасы, и Мордва, и Черемиса; и самии Половьцы дань даяху и мосты мостяху, Литва же тогда и из лесов бояхуся выницати, Татари же тогда ни слухом не именовахуся»¹⁵.

Поэтическое начало Слова дает повод его издателю смотреть на него, как на отрывок «великолепной поэмы XIII века, оплакивающей гибель Руси с предварительным прославлением её красоты и славы»¹⁶. В пользу этого мнения говорит отрывочность и неясность последней фразы Слова, где говорится об упомянутой «болезни крестияном от великаго Ярослава и до Володимера и до ныняшняго Ярослава и до брата его Юрья князя Володимерьскаго», и, кроме того, то обстоятельство, что в заглавии Слова имеется указание на рассказ о смерти великого князя Ярослава, между тем как этого рассказа недостает в рукописи. Точный смысл приведенной последней фразы Слова и её отношение к житию Александра, к изложению которого автор довольно круто переходит, так и должны остаться не объясненными, хотя, конечно, не исключается возможность предположения, что мы здесь имеем дело с пропуском строк или с неверной передачей неуклюжим переписчиком первоначального текста. Такое же сомнение относительно передачи подлинного текста может возникнуть и по поводу заглавия, указывающего на смерть Ярослава. Если бы, напр., в подлиннике читалось «по смерти великаго князя Ярослава», то не осталось бы никакого сомнения относительно значения Слова.

Ученой критикой было высказано и другое предположение о значении Слова¹⁷. Слово, по этому предположению, служит предсловием к житию Александра, помещенному в рукописи непосредственно за Словом. В таком случае Слово не отрывок утерявшейся поэмы, а искусственно подобранные выражения, предназначенные для того, чтобы подготовить читателя к главному предмету повествования. Но эти вступительные выражения страдают незаконченностью; их связь с житием должна считаться только механической, и переход от них к житию остается для читателя неожиданным.

Мнение, что Слово не что иное, как предисловие к житию Александра, находит подтверждение в другом произведении агиографической литературы, относящемся к той же эпохе татарского ига. Это – житие Феодора Ярославского, предисловие к которому поразительно напоминает Слово о погибели Русской земли, за исключением лишь тех мест Слова, которые посвящены описанию политического величия страны¹⁸. Их нет в житии Феодора, но зато это последнее отличается большей законченностью в изображении внешней красоты отечества и не оставляет читателя в недоумении о том, к чему понадобилось такое предисловие. Житие начинается таким же восклицанием, обращенным к светлой Русской земле, как и Слово. Описанию рек и различных животных, городов и церквей дано здесь религиозное освещение, все эти блага сотворены Богом «на потребу разноличных искушений человеческого ради естества», и для того, чтобы указать путь к спасению. Но так как мы, говорит автор, «заповеди Господня не сътворихом», сатана навел на нас восточного царя Батыя.

Если Слово о погибели Русской земли, как очень вероятно, составляет с житием Александра одно цельное произведение, то приведенная заметка из Родословия и житие Феодора проливают свет на идею, которой руководился его составитель. Цель этого произведения, помещенного в рукописи среди других житий двадцатых чисел ноября – ведь житие Александра обыкновенно приводится под 23 числом названного месяца – противопоставить прошлое величие киевского периода, времен славного Владимира и его потомков, тому жалкому положению, которое создалось во времена Владимирских правителей и, в частности, Александра. Победоносный князь, носитель прошлой славы предков, перед именем которого трепетали окружающие страны, последняя надежда своего народа, сам принужден был неоднократно ездить в Орду и искать дружественных отношений с врагом отечества. Когда последняя надежда исчезла: князь умер, тогда проницательный митрополит Кирилл, по житию, обратился к народу с восклицанием, в котором он сравнивает смерть князя с закатом солнца всей страны. И народ, понявший роковое значение этого известия, не воздержался от выражения своего отчаяния: «Уже погибаем». Вот место жития, к которому внешним образом могло прикрепиться заглавие Слова о погибели Русской земли.

Житие Александра Невского начинается предисловием от лица самого автора. Жалуясь на скудость и грубость своего ума и на свои нравственные недостатки, автор считает себя недостойным высокого призвания быть описателем столь славного и честного жития. Но уверенность в том, что «Госпожа Богородица» и сам великий князь поспешат в помощь его скудоумию, разгоняет все сомнения, и автор приступает к делу, сообщив предварительно, что его рассказ состоит из того, что он слышал от своих отцов, и чему он сам, как современник великому князю, был свидетелем.

Говоря о родителях своего героя, автор ограничивается краткой характеристикой, в обычном для агиографических произведений духе: они отличались благочестием и кротостью. Детство, воспитание и юношеские годы Александра остаются совершенно не затронутыми, и автор, сказав несколько слов, со ссылкой на Священное писание, о святости княжеского достоинства, вводит читателя in medias res, в годы княжения своего героя. Читатель узнает, что Александр отличался красивой наружностью, силой и мудростью. По характерному выражению автора, голос его звучал, как труба в народе. Храбростью князь не уступал римскому царю Веспасиану, который, во время Иудейской войны, у города «Атупата» один разогнал силу горожан.

К Александру приезжает Андреяш, житель западной страны, и, возвратившись домой, отзывается с восхищением о «дивном возрасте» князя. Об этом узнал король северной страны и захотел завоевать землю Александра. Собрав «силу велику», он морем приехал на Неву и через послов известил Александра о своих намерениях. Александр молится в церкви св. Софии, принимает благословение епископа Спиридона, подкрепляет мужество своих дружинников и отправляется против врага «в мале дружине». «Жалостно слышати», выражается биограф, что отец Александра не мог быть вовремя извещен об опасности, висящей над головой его «милаго» сына. Надежда, которую Александр возлагал на помощь свв. мучеников Бориса и Глеба, не оказалась обманчивой. Некто Пелгуй, из Ижерян, удостоился быть свидетелем редкой сцены на морском берегу: на утренней заре показался корабль с свв. Борисом и Глебом, спешившими на помощь Александру. Из эпизодов битвы, во время которой Александр ранил самого короля в лицо, приводится описание мужества шести героев, названных по имени. Биограф прибавляет от себя, что все это он слышал от «господина» своего, князя Александра, и других очевидцев. Битва не обошлась без чуда: на противоположном берегу Ижеры найдено было много «римлян», убитых Архангелом Божиим.

Вскоре после Невской победы западные соседи построили город во владениях Александра. Великий князь поспешил туда и уничтожил постройки неприятеля. В следующую зиму князь освободил Псков, который был взят Немцами, и приготовился к сражению с неприятелем на Чудском озере. Победителем оказался Александр, который, как прибавляет жизнеописатель, никогда не встретил достаточно сильного противника. Какой-то «самовидец» рассказал биографу, что над полками Атександра летела небесная сила, которая помогала Русским. Возвращаясь с победы, Александр был встречен духовенством и народом, воспевавшими славу своего господина. Здесь автор жития от своего лица обращается к Псковичам, увещавая их не забыть Александра.

Имя Александра стало известным «по всем странам» до крайних пределов земли. Число народов, боящихся его имени, вскоре увеличилось еще Литвой, которую он победил. Слух о нем дошел до восточного царя Батыя, который пожелал видеть его у себя. Александр отправился в путь. Его грозный приезд во Владимир был предметом рассказов до устья Волги, где моявитянские женщины стали стращать своих детей угрозой: «Александр едет». Батый, увидев русского князя, признал его превосходящим всех князей и отпустил его домой. Вскоре тот же Батый послал своего воеводу Неврюя завоевать Суздальскую землю. На долю Александра выпала забота о том, чтобы водворить порядок в опустошенной стране. Исполнение этой благочестивой задачи вызывает из уст биографа поток похвал великому князю.

Римский папа посылает своих кардиналов к Александру для того, чтобы изложить ему западное вероучение. Александр пишет ему ответ, в котором перечисляет главные события из Священной и церковной истории от Адама до седьмого собора и отказывается от принятия западной веры. После этого эпизода биограф переходит к описанию последних событий в жизни святого. Упоминается о какой-то «нужде от поганых», заставившей Александра поехать в Орду, чтобы отмолить людей от беды. Тем временем брату его и сыну Димитрию удалось завладеть немецким городом Юрьевом. На возвратном пути из Орды Александр захворал и, доехав до Городца, окончательно слег. Следует лирическое описание горя, которое овладевает биографом при необходимости изложить кончину «своего господина». Князь умер 14-го ноября, постригшись и восприяв схиму. Узнав о смерти, митрополит Кирилл обращается к народу с вышеприведенной фразой о заходе солнца Суздальской земли, на что народ отвечает: «Уже погибаем». Подробности погребения изложены не во всех списках в одинаковом порядке и количестве. Одни списки начинаются с описаний чуда, которое случилось по окончании отпевания. Митрополит Кирилл подошел, чтобы вложить в руку покойного духовную грамоту, но покойный сам, как живой, протянул руку и принял грамоту. Тело положили в Рождестве св. Богородицы 23-го ноября. – Другие списки начинаются этим последним известием и потом только описывают чудо. Оказывается, что митрополиту помогал при упомянутом случае его эконом, Севастиан, который хотел разогнуть руку мертвого. Эти списки оканчиваются прославлением чуда.

* * *

То, что сделано покойным Ключевским для характеристики автора только что изложенной первоначальной редакции жития и его литературных приемов, не требует больших изменений и дополнений¹⁹. Неизвестный автор, его руководящая идея и литературная сторона его произведения так удачно очерчены в этой сжатой характеристике тонкого знатока агиографической литературы, что его положения сразу стали достоянием науки, единогласно принятым всеми последующими исследователями по данному вопросу. Нам остается воспользоваться готовыми указаниями.

Автор скуп на сведения о своей личности. Он называет себя современником, «самовидцем» великого князя, отзывается о последнем, как о «своем господине». О сравнительно близком отношении его к Александру можно догадываться на основании его слов, когда он говорит о подробностях Невского боя, о которых он узнал от самого князя, или когда он оплакивает кончину своего «добраго государя», который был для него дороже родного отца. По-видимому, он не участвовал в походах князя, иначе ему было бы незачем прибегать к рассказам очевидцев и к помощи бесцветных стереотипных картин боя, когда речь идет о двух главных победах Александра. Своим возрастом он был моложе князя, как видно из его выражения: «понеже слышах от отец своих», если это только не общее место житий, как будет указано ниже. Где он жил, какое общественное положение он занимал, и какими образовательными средствами он располагал, это вопросы, которые могут быть только приблизительно выяснены на основапии того, что и как он пишет.

Легко доказать, что автор не был новгородский или псковский житель. В его рассказе нет таких подробностей, которые известны местным новгородским и псковским летописям, и которые предполагают знакомство с местной традицией или обнаруживают пристрастие к местным интересам. Нет, напр., упоминания о свадьбе князя, нет известий о его ссоре с Новгородцами, и его походе на Емскую землю, о татарских численниках и т. д. Рассказ и взятии Немцами Пскова и о построении города «во отечествии Александрове», т. е. Копорьи, отличается крайней голословностью, между тем, как местные летописи могли бы сообщить автору жития кое-какие подробности. Местные летописи перечисляют народы, которые принимали участие в первом походе против Александра и упоминают о Шведском князе, его епископах и воеводе Спиридоне²⁰; автор же жития говорит довольно глухо о «Римлянах» и о «короле» их. Летописец выводит Александра против неприятеля вместе с Новгородцами и Ладожанами, называет число и месяц, когда была знаменитая «сеча Свеем», 15 июля, и перечисляет по имени убитых Новгородцев, которых вместе с Ладожанами не оказалось больше двадцати: биограф же Александра заставляет своего героя выступать без Новгородцев, с немногочисленной княжеской дружиной, определяет время воскресеньем, днем памяти таких-то святых, и об убитых не говорит ни слова. Подробности, касающиеся битвы на Чудском озере и приведенные в летописи: обозначение числа, 5 апреля, местностей и количества немецких потерь, не говоря о подробностях самого боя, в житии совершенно опущены.

Когда Псковская летопись после известия об этой победе заставляет Александра обратиться к Псковичам с жесткими словами: «Аще кто и напосдеди моих племенник прибежит кто в печали или так приедет к вам пожити, а не приимете, ни почьтете его акы князя, то будете окаанни и наречетася вторая жидова, распеншеи Христа» (Псковск. II летопись под 1242 г.) – в житии подобные слова говорит, как бы от своего лица, сам автор.

Все это скорее указывает на то, что автор жития был из Суздальской земли, из Владимира. Говоря о погребении князя в названном городе, он приводил, насколько можно видеть черты действительности через оболочку общих мест, подробности, какие могли сохраниться только в памяти местных жителей. Выражение о солнце Суздальской земли, влагаемое автором в уста митрополита, равным образом, не лишено значения для подтверждения гипотезы о родине автора²¹. Любопытно, что комментаторы Слова о погибели Русской земли пришли к почти одинаковому заключению о родине его автора. По мнению г. Лопарева, он жил в Переяславском княжестве в 30-х годах XIII века²². Мнение другого комментатора, т. Грушевского, сводится к тому, что Слово написано книжником Ярославова двора: он был непременно из Суздаля, так как для него преемниками Мономаха были Суздальские князья Юрий и Всеволод, и еще потому, что для него особенно любопытны северо-восточные народы в списке окружающих племен²³. Этим, конечно, далеко не разрешен вопрос, был ли автор Слова в то же время и составителем жития или, просто, случайным компилятором.

Суздальский книжник, знавший лично Александра, быть может, человек из его двора²⁴, написал произведение, в котором отражается его знакомство с литературой «внутренней и внешней» мудрости. Несмотря на присутствие религиозного элемента, тесно связанного со светской стихией жития, автор не злоупотребляет религиозными отступлениями, и образ князя в его произведении не теряет черт, свойственных живой, светской личности. Главное внимание автора обращено на такие эпизоды из жизни Александра, которые характеризуют его, как непобедимого князя, известного всюду своей военной славой. Рассказ отличается спокойным, «летописным» тоном, невнимательностью к мелким подробностям жизни. Все же в авторе нельзя видеть последователя строгих литературных правил. При простоте изложения и сжатости языка в его произведении местами замечаются следы своеобразной поэзии. Он не скрывает своей идеализирующей любви и горячего участия к личности князя. Для восхваления своего идеала он пользуется образами и выражениями, которые иной раз поражают своей картинностью и свежестью.

Нас интересует вопрос, какими литературными образцами пользовался автор при составлении своего труда, или, если слишком смело говорить о заимствованиях, с какими произведениями древней письменности он был знаком, и в какой мере это знакомство отражается на житии. Одним из главных источников его образования следует считать Священное писание. Это видно уже из того, что он неоднократно приводит тексты из него и иллюстрирует деяния своего героя библейскими примерами. Говоря, в начале, о скудости своего ума, он ссылается на «Приточника», искусно соединяя две притчи о премудрости (Прем.1:4 и Притч.8:2–3), которая, предназначаясь для возвышенной цели, «во злохытру душу не внидет». Не успел он, как следует, довести до конца рассказ о происхождении своего героя, как уже другое место из Священного писания приковывает его внимание. Идея о святости княжеского призвания требует авторитетного обоснования, и, как таковое, приводится место из Исаии пророка. Мысль об идеальном князе, собственно говоря, повторяется в житии неоднократно. Автор, пренебрегая житейскими деталями, останавливается лишь на таких чертах и эпизодах жизни, которые соответствуют этому идеалу. Житейские мелочи, которые могут содержать в себе немало противоречий и резких диссонансов, теряют свое значение перед величием необычайного образа, исключительного явления, каковым Александр обрисовывался в представлении своего биографа. Порою даже кажется, что кое-что из черт, приписанных Александру, взято из преданий народного творчества, сложившихся по смерти любимого князя; до такой степени он идеализирован и оторван от действительности. Все его качества изображены в превосходной степени. Красота его уподобляется благообразию библейского Иосифа, его сила сравнивается с силою Самсона и ум его – с премудростью Соломона. Параллель между Александром и Соломоном проведена еще дальше. Как к последнему приходила царица Савы с целью лично убедиться в его прославленной премудрости, так и к Александру приходил человек западной страны Андреяш для того, чтобы видеть его. Для изображения воинской славы Александра взят не один ветхозаветный образец. Несколько раз упоминается царь Давид. Когда речь идет о Ледовом побоище, автор пользуется следующей параллелью: «Тако у князя Александра множество храбрых муж, якоже древле у царя Давида крепцыи, сильнии, тако же и мужи Александровы исполнишася духа ратна, бяху сердца их аки лвом». Эти слова предполагают знакомство автора с той частью истории Давидова царства, где говорится о войсках царя между прочим так: «И из Гадитян перешли к Давиду в укрепление в пустыню люди мужественные, воинственные, вооруженные щитом и копьем; лица львиные – лица их, и они быстры, как серны на горах» (1Пар.12:8). Когда, после счастливой победы, Александр покинул поле битвы и приближался к Пскову, множество народа вышло ему навстречу и, воспевая славу победителя, восклицало: «Пособивый Господи кроткому Давиду победити иноплеменники и верному князю нашему Александру оружием крестным свободити град Псков от иноязычных рукою Александровою». Несомненно, что этот эпизод возник под влиянием библейского рассказа о возвращении Давида с победы над Филистимлянами: «Когда они шли, рассказывается в первой книге Царств (1Цар.18:6–7), при возвращении Давида с победы над Филистимлянином, то женщины из всех городов Израильских выходили навстречу Саулу царю с пением и плясками, с торжественными тимпанами и с кимвалами. И восклицали игравшие женщины, говоря: Саул победил тысячи, а Давид – десятки тысяч!» Пышность восточной встречи заменена церковной торжественностью: вместо пляшущих женщин в северном пересказе фигурируют игумены с крестами и священники в ризах. И сама «песнь славы» изменилась в силу необходимости и получила другой смысл под влиянием другого места из той же связи: «… ибо Господь сказал Давиду: рукою раба моего Давида я спасу народ мой, Израиля, от руки Филистимлян и от руки всех врагов его» (2Цар.3:18).

Непосредственно после Ледовой победы автор упоминает о распространении славы своего героя: его имя пронеслось по всем странам, Литва стала бояться его грозного имени и женщины волжских Моавитян стращали им своих детей. Любопытно, что и здесь устанавливается близкая параллель между житием и библейским рассказом. После названной победы над Филистимлянами «пронеслось имя Давидово по всем землям, и Господь сделал его страшным для всех народов» (1Пар.14:17). Сам Давид говорит о своей славе: «по слуху обо мне повинуются мне; иноплеменники бледнеют и трепещут в укреплениях своих» (2Цар.22:45). Среди этих иноплеменников упоминаются и Моавитяне, которые сделались «рабами Давида, принося ему данъ» (1Пар.18:2). Тот кратковременный период счастливого царствования, когда Александр творил суд и милостыню и пользовался дарованными ему Богом богатством и славой, приводит на память следующее место из второй книги Царств (2Цар.8:14–15): «И хранил Господь Давида везде, куда он ни ходил. И царствовал Давид над всем Израилем и творил Давид суд и правду над всем народом своим».

Посмотрим, нет ли еще каких-нибудь параллелей между житием и историей Давидова царствования. Перед Невским побоищем автор влагает в уста своего героя молитвы, содержащие в себе изречения из псалмов. Когда потом Александр подкрепляет свою дружину, он напоминает ей об аналогичном случае, приведенном в псалмах Давидом: «сии в оружии, сии на конех, мы же во имя Господа Бога нашего призовем» и т. д. (Пс.19:8–9). Слова псалма, приведенного перед Невским побоищем, повторяются при описании Ледовой битвы: «суди, Господи, и разсуди прю мою» и т. д. (Пс.42:1–2). Это еще может показаться простой случайностью, ничего не доказывающей о стремлении автора довести параллель между Александром и Давидом, тем более что, напр., в Несторовом Чтении о житии Бориса и Глеба²⁵, которое вряд ли могло быть неизвестным биографу Александра, эти же слова «и прочее псалма» влагаются в уста Глеба. Но зато упомянутый параллелизм выступает более рельефно в эпизоде о шести героях, которые «мужествовали крепко» с Александром на Невском побоище. У Давида были тоже свои «сильные, которые крепко подвизались с ним в царстве его, вместе со всем Израилем, чтобы воцарить его, по слову Господню, над Израилем» (1Пар.11:10). Из числа Давидовых «храбрых» некоторые выделялись особенной знаменитостью. Подобно тому, как и в житии Александра, приводятся их имена вместе с обозначением имени отца и родового происхождения, и перечисляются их героические дела. Сперва описываются деяния трех из них, потом вскоре других троих, стало быть, всего шести. Приведем соответствующее место из второй книги Царств (2Цар.23:8:18): «Вот имена храбрых у Давида: Исбосеф Ахаманитянин, главный из трех, он поднял копье свое на восемьсот человек и поразил их в один раз. По нем Елеазар, сын Додо, сына Ахоха, из трех храбрых, бывших с Давидом, когда они порицанием вызывали Филистимлян, собравшихся на войну. Израильтяне вышли против них, и он стал и поражал Филистимлян до того, что рука его утомилась и прилипла к мечу... За ним Шамма, сын Аге, Гараритянин. Когда Филистимляне собрались в Сирию, где было поле, засеянное чечевицею, и народ побежал от Филистимлян, то он стал среди поля и сберег его и поразил Филистимлян. И Абесса, брат Иоава, сын Соруин, был главным из [других] трех, он убил копьем своим триста человек и был в славе у тех троих... Ванея, сын Иодая, мужа храброго, великий по делам, из Кавцеила, он поразил двух сыновей Ариила Моавитского... (приводятся и другие деяния). И он был в славе у трех храбрых».

Сходство между приведенными эпизодами и рассказом жития сказывается скорее в общем характере повествования, чем в деталях. Двум из героев жития приписываются, кроме того, дела, которые должны быть приняты за более или менее, верно, переданные факты из действительности: Один из них, Гаврило, преследует королевича до самого корабля и, после этого, вступает в бой с воеводою Шведов. Другой, Савва, разрушает королевский шатер. Относительно остальных автор ограничивается общими фразами, как-то: «бьяшеся с единым топором... и паде неколико от руки его» (Збыслав); «наехав на полк с мечем и мужествова» (Яков); «погуби три корабли Римлян» (Миша); «оступиша его мнози и от ран паде и скончася» (Ратмир). То, что сказано об этих трех первых, имеет кое-что общее с тем, что рассказывается о героях Давида, об Исбосефе, который своим копьем поразил восемьсот человек в один раз, или об Елеазаре, который вместе с Израильтянами бил врагов до того, что рука утомилась, или об Авесее, который копьем убил триста человек. Разница заключается в деталях, между тем как общий характер рассказа в обоих случаях поражает своим сходством.

Невская победа завершилась неожиданным чудом, которое иллюстрируется библейским примером. Подобно тому, читаем в житии, как при царе Езекии Ангел Господень внезапно избил множество ассирийских воинов, которые были найдены в следующее утро мертвыми, при победе Александра найдены были трупы избитых ангелом Шведов на другом берегу Ижеры, между тем, как оставшиеся в живых убежали. Приведем соответствующее место из Библии: «И случилось и ту ночь, пошел Ангел Господень и поразил в стане ассирийском сто восемьдесят пять тысяч, и встали поутру и вот все тела мертвые. И отправился, и пошел, и возвратился Сеннахирим, царь Ассирийский» (4Цар.19:35). Любопытпо, что параллель мевду библейским и Невским событием не ограничивается этим, а проходит более или менее осязательно через всю серию предыдущих событий. Этим устанавливается связь между библейским царем Езекией и Александром.

Езекия уповал на Господа Бога Израиля и «такого, как он, не было между всеми царями иудейскими и после него, и прежде него» (4Цар.18:5), потому что Господь был с ним (4Цар.18:7). При этих словах невольно припоминаются выражения Андреяша и Батыя о том, что такого князя, как Александр, нигде не найдешь, и самого биографа: «без Божия повеления не бе княжения его, но княжение... Богом благословенно». Царь Ассирийский Сеннахирим приближается к Иерусалиму с целью взять святой город и отправляет послов к Езекии. Послы между прочим говорят: «Скажите Езекии, так говорит царь великий, царь Ассирийский, что это за упование, на которое ты уповаешь... А если вы скажете мне: на Господа Бога нашего мы уповаем... и уповаешь на Египет ради колесниц и коней» (4Цар.18:19) или: «... пусть не обманывает тебя Бог твой, на которого ты уповаешь думая: не будет отдан Иерусалим в руки царя Ассирийского» (4Цар.19:10). По другой версии послы Сеннахирима говорят: «Разве вы не знаете, что сделал я и отцы мои со всеми народами земель? Могли ли боги народов земных спасти землю свою от руки моей?» (2Пар.32:13). «Разве я без воли Господней пошел на место сие, чтобы разорить его» (4Цар.18:25). В житии Шведский король отправляет послов к Александру, но слова их имеют мало общаго с тем, что велено было сказать послам Сеннахирима²⁶. Скорее можно отыскать следы библейского рассказа в тех выражениях, которыми пользовались послы Батыя: «Александре, веси ли. Бог покори мне многия языки, ты ли един не хощеши покоритися силе моей».

«Когда услышал это царь Езекия, то разодрал одежды свои и покрылся вретищем и пошел в дом Господень» (4Цар.19:1). «Он взял письмо из руки послов», говорится в другом месте, «и прочитал его и пошел в дом Господень и развернул его Езекия пред лицом Господним и молился Езекия пред лицом Господним и говорил: Господи Боже Израиля, седящий на херувимах. Ты один Бог всех царств земли. Ты сотворил небо и землю: открой, Господи, очи твои и воззри, и услышь слова Сеннахирима, который послал поносить Бога живаго... и ныне, Господи Боже наш, спаси нас от руки его, и узнают все царства земли, что Ты, Господи, Бог один» (4Цар.19:14–16:19). – Когда Александр услышал слова послов, он «разгореся сердцем», пошел в церковь св. Софии и пред алтарем начал молиться Богу. Общего между его молитвой и только что приведенной молитвой Езекии лишь одна фраза: «Боже..., сотворивый небо и землю». Ниже увидим, что позднейшие редакторы, дополняя текст молитвы, шире воспользовались библейским образцом.

Когда настало время пойти против безбожного царя, Езекия собрал свой народ «к себе на площадь у городских ворот и говорил к сердцу их и сказал: Будьте тверды и мужественны, не бойтесь и не страшитесь царя Ассирийского и всего множества, которое с ним, потому чго с нами более нежели с ним: с ним мышца плотская, а с нами Господь, Бог наш, чтобы помогать нам и сражаться на бранях наших. И подкрепился народ словом Езекии, царя Иудейского» (2Пар.32:6–8). Из жития Александра мы знаем, что он также пытался «крепити дружину свою», еще будучи в Новгороде. Его слова: «Не в силе Бог, но в правде, а помянем песнословца Давида: сии в оружии, сии на конех, мы же во имя Господа Бога нашего призовем» и т. д. довольно ясно передают смысл той более законченной речи, которой Езекия подкреплял свой народ.

После победы, одержанной при помощи Ангела Господня, Езекия «возвысился в глазах всех народов» (2Пар.32:23). Ему досталось от Господа Бога «богатства и славы весьма много» (2Пар.32:27): и города он построил себе, «потому что дал ему Бог весьма большое имущество» (2Пар.32:29). После разорения Иудеи неприятелем, когда «пали отцы наши от меча, а сыновья наши и дочери наши и жены наши за это в плену», он восстановил служение в доме Господнем и освятил его вновь (2Пар.29). Выше мы имели случай отметить некоторое сходство между царствованием Давида и княжением Александра после победы над врагами отечества. Здесь открываются другие подробности, которые проливают свет на рассматриваемое место жития. Как Езекию, так и Александра Бог щедро благословил: «распространи Бог землю его богатством и славою», говорится в житии. После опустошения Татарами Суздальской земли Александр «церковь воздвигнув и град исполнив и люди распуженныя собра в домы своя». Такой князь, по мнению биографа, похож на идеального князя, изображенного «Исаией пророком», тихого, кроткого, смиренного, милостивого, не собирающего богатства. Автор, по всему вероятию, намекает на Ис.1:16–17, 23, ср. Ис.56:1–2²⁷.

Третьим ветхозаветным образцом для изображения боевых успехов Александра выбран библейский рассказ об Иисусе Навине. Блестящая победа на льду Чудского озера дает повод к следующему сопоставлению: зде же Бог прослави великаго князя Александра пред всеми полкы, яко Иисуса Наввина у Ерихона. Эти слова так верно отражают соответствующее место из книги Иисуса (Нав.4:14): «В тот день прославил Господь Иисуса пред очами всего Израиля», что и здесь может возникнуть вопрос, не воздействовал ли библейский пример на образы самого жития. Некоторые подробности, как молитва перед Ледовой битвой, в которой упоминается о победе Моисея над Амаликом²⁸: «помози ми, Господи, якоже Моисею на Амалика древле» и описание славы, которой достиг Иисус, благодаря своей победе (Нав.6:26): ,,и Господь был с Иисусом и слава его носилась по всей земле», действительно, не исключают возможности такого воздействия. Но другие образы, нами уже затронутая параллель между Давидом и Александром и, как увидим ниже, место из Сказания о победе Ярослава над Святополком, на что уже намекает продолжение только что приведенной молитвы перед боем: «и прадеду моему Ярославу на окаяннаго Святополка», так решительно повлияли на описание Ледового побоища, что автору осталось ограничиться упомянутыми отрывками из книги Иисуса.

Образ идеального князя и непобедимого полководца, который сложился под влиянием библейских рассказов о Соломоне, Давиде, Езекии и Иисусе Навине, обогатился еще одной новой привлекательной чертой, на этот раз уже не из области Священной истории. Мы разумеем сравнение Александра с Веспасианом. Храбрость последнего доходила до такой степени, что он при взятии города «Алупата», так читаем в житии, оставшись один среди неприятелей, которые побили его полк, изгнал всю неприятельскую силу к городским воротам. Такую подробность автор мог взять из «Повести о разорении Иерусалима», написанной Иосифом Флавием, – обстоятельство, которое свидетельствует о том, что русский перевод Повести был швестен еще в XIII веке²⁹. Барсов, который впервые обратил внимание на это обстоятельство³⁰, высказал гипотезу, что автор жития не ограничился упоминанием приведенного эпизода из Повести, но пошел гораздо дальше: «Литературная сторона этого жития стоит в тесной внутренней связи с повестью Флавия и характеристикой её героев». Посмотрим, насколъко эти слова, высказанные мимоходом, без всяких доказательств, оправдываются реальными фактами.

В Повести Веспасиан изображается кротким, смиренным и красивым: «и явися кротость его и красоту образа сказаша всем... видяще сладость видениа его и красоту зрака и смерениа его». Он сам сознает, что «не без Божиа промысла приклонися к нему власть, но праведен суд вдасть ему самодержьство». Его сверхъестественное мужество поражает всех при взятии города «Гамалы». Вот его описание: «Еуспасиан же... отступаа по малу от своего утвержениа и иде к горе, яко забывся и остася посреде супостат в мале отинудь, ни сын бо его Тит ту не бысть с ним и думаше бежати, но пакы мняше, яко не твердо ему, ни подобно бегание... и приим свою крепость и ста крепко исполчився с окрестными его, ни множьства мужь убояся, ни пущаемая от них и подстоя терпяше брань на него сверху приходящую, дóндеже разумевше гражане мужьство его нечеловечьское, но от Бога бываемо и ослабишася от стремлениа и абие съй отступаше въспять тихы не обращая плещу дóндеже выниде от стен... Еуспасиан же видя воя своя печалны велми... и стыдящеся и срамящеся, зане оставиша игемона своего в устех брани, и призывая их утешаше я, не понося ему испрьва, зане оставивше его бежаша и глагола им: Подобает нам мужьскы тръпети обычаи»... Так как прп взятии Иотапата (варианты: Етапат, Атапат, Отопат), когда горожане «вышедше пред врата сташа... и отгпаша я (т. е. Римлян)... Еуспасиан събрав разбегшихся поносяше им, зане бежаша не пред вой, но пред разбойникы», подобного эпизода не было с Веспасианом, то представляется возможным, что автор жития перепутал два отдельных события.

В войсках Веспасиана «явишася храбрые». Шести из них посвящаются отдельные описания. При взятии «Гамалы», когда Римляне потеряли 11 тысяч убитых, пал вместе с другими и Евутий сотник «муж иже преже, крепок и храбр ся яви весде и тогда мужьство свое показа и множьство зла сътвори Иудеом». «Другий же сотник», продолжает Флавий, «именем Гал и десять воин с ним при том мятежи внидоша в некую храмину и ухрапишася под лавицами»... «Некто Логин конник», говорится в другом месте, «от римскаго плъка въеха посреди Июдей и разби плък и два крепльшая уби единем ударением копейным и к своим пригна, егоже доблести мнози поревноваша». Подробнее описывается мужество четвертого: «Некий муж именем Савин, родом сирянин и рукама крепок и душою явися... сьи прьвее въстав глагола к Титу: О кесарю, се днесь предавяю главу свою тебе бодро и прьвый аз въсхожю на стены и молюся да въследует ми твоя вазнь моей силе и воли... и тако рек възня щит над главу левою рукою и десною обнаже мечь идяше к стенам в 6 час дне и въследоваша ему от иных муж 11 поревновавше мужьству его... Савин же противляяся пущаемым и погружаяся стрелами не въздержася от стремления, дóндеже възлезе на верх и снемся с стражи победи а и вси Июдеи ужасошася силы его и крепости его... Июдеи обступиша и и всюда бодяхуть и, сьй ж едва ста на колену и покрыся щитом и много от них прободе и инех много уязви и всей крови истекши из него изнеможе и руце обеси, преж даже не испусти души, покрыт бысть стрелами и копии и мечи». «Иулиан же», читаем далее, «некто сотник от Вифиниа, муж нарочит, его же аз в то время познах крепльша всех оружным искушением и силою телесною и душевною хыстростию, се видя Римляны уклонившася... въскочи на конь и одолевшем уже Июдеом сьи един пригнав на не и победи а и гна я до угла внутрьняго святаго и събегошася вси Июдеи на купь, мняще силу его нечеловечьскую, он же посреди их гоня, сечаше я посгигаа. Емуже и кесарь дивяшется, а инии вси устрашишася, но последи и сьи судом постижен бысть... убодену же бывшу коню его, сьи же творяше пешь якоже и на кони скача яко и демон... и тека по каменому мосту поплъзесв и паде... Иулиан же мало обьстоящих его остави невредны и потом люту смерть приат... и приа велику славу не токмо от Римлян, но и от иноплеменник». Наконец, о шестом храбреце: «И тогда некто конник именем Педаний... в бок гоня на кони въсхыти некоего уношу... Ему же удивишася вси, колма ся преклони коню рыщущю и колику силу десничную показа и телесную и конную борзость и хытрость всадника. Тит же удивися пленившему силы ради».

Мы постарались подчеркнуть все то, что на наш взгляд имеет какое-нибудь сходство с рассказом о шести мужах Александра. Общий вывод здесь, как и при разборе сходства, какое существует между героями Давида и Александра, сводится к тому, что знакомство автора с Повестью Флавия дало ему идею, схему и некоторый материал для описания того, что произошло при других условиях, и для чего не хватало деталей из живой действительности. Из подробностей, поражающих своим сходством, назовем следующие: Логин у Флавия и первый герой Атекеандра, оба сражаются посреди неприятельского полка, бьются с самыми главными героями неприятеля и возвращаются к своим. Савина и Ратмира окружают многочисленные неприятели, и оба умирают после ожесточенной борьбы, изнемогшие от многого кровотечения. Иулиан и Збыслав бесстрашно сражались верхом и обратили на себя внимание удивляющегося кесаря и князя.

Перед битвой у Римлян было принято говорить ободряющие речи. Нас интересует одна из речей Тита, потому что она несколько напоминает речь и приготовления Александра перед Невским побоищем. «Въспомяните же», говорит между прочим кесарь, «яко они нази, а мы в оружии, они пеши, а мы на конех, они без наряда, а мы с нарядом, аще и мало нас, но умножат ны победы славны… брань же исправляется не множеством человек, но мужьством, аще и мало нас есть, но можем вскоре исполчитися и помощи себе, они же премножившеся сами себе пакостят..., и лепо нам на славу варити помощникы, их же хощет послати отець, да не будут причастни победе и нам исполнитися похвалы болша... ведуще, яко и Бог поспешьствует нам». Тако рекшу Титу вси вои исполнишася духа браннаго».

После славного похода, украшенный венцом победителя Веспасиан возвращается на родину. Римляне устраивают ему торжественную встречу, описанию которой Флавий посвящает целую главу. Вельможи и почтенные люди «не стерпеша пришествиа сего в град, но далече от Рима шедше тщахуся на устретение его, и прочии людие на старейших зряще, вси купно вытекаху, не медлящю никому же..., проповедници же предтекуще вопиаху, проповедающе пришествие его и явися кротость его, и красоту образа сказаша всем, и абие весь народ вытекше, жены и дети, сташа цо стегнам и по забралом и по полатам и идеже комуждо мощно бысть.... видяще сладость видениа его и красоту зрака и смерениа его, разноличный глас пущаху к нему, хваляще и зовуще и славяще и вопиюще: Ты благодетелник нам, ты спас, ты и избавитель наш, ты един достоин кесарьства Римскаго, и буди ти власть долголетна тебе и твоим детем и будущих от них!.. Одва пройде до полат и вшед пожре внутреним богом, благодаруя им, зане добре и с честию проводиша и».

Кроме этих общих эпизодов, есть еще целый ряд отдельных выражений, фраз и формул, которые должны быть приняты во внимание при обсуждении вопроса о внутренней связи между Повестью и житием Александра. Некоторые из них будут рассмотрены особо, когда будет речь о влиянии воинских повестей на житие, так как эти выражения входят в состав типичной терминологии названных повестей. Относительно таких формальных особенностей, свойственных целому отделу литературы, следует вообще сказать, что на основании их невозможно судить о внутренней связи между литературными произведениями. Другое дело, если данное выражение имеет тесный круг распространения или является типичной чертой исключительно для данного произведения. Задача критика в таком случае значительно облегчается.

К стереотипным чертам воинского жанра относятся следующие выражения, общие Повести и житию: исполчи воя; исполнишася ратнаго духа; бысть видети лом копийный и скрежтание мечное и щиты и скепани: останок же их бежа; не бысть места, где утещи; възвратишася в митрополию с песньми и с похвалою и с пленом. Когда Тит одержал победу над Евреями около Геннисаретского озера, он и его воины «по полю гоняще сечаху хотящих к граду бежати, възвращаху преж гнавше, мало же их утече». Это место напоминает описание победы на Чудском озере: «Они же сечахуть и гоняще яко по яйеру; не бе им камо убежати». Как Александр, так и Тит, бьют неприятеля по лицу: «Остася Тит у пригориа с малом вой... противяся текущим окрест его и по лицу сека убиваше а». С пленными обращаются грубо: «Слугы же его ругающеся», говорится в житии, «вязаху я к хвостом конии своих»; между тем как воины Тита «гнев имуще на не не единем образом распинахут я, но различными поругающеся», или, когда вели пленного воеводу, «связавше тятивою по шию и вълекуще и тенуще по всем удом ведоша». Из отдельных слов отметим «обрытие». Пелгуй нашел «станы и обрытья» Шведов. В Повести это слово встречается довольно часто, напр.: «...отиде (Тит) с окрестными его к обрытию». «Шатер королев великий златоверхий» в житии напоминает тот игемонский» шатер, который Римляне ставили посреди лагеря, и который был «подобен церкви». Очень возможно, что само название «Римляне» для Шведов получило право гражданства в житии под влиянием Повести. Наконец, можно указать еще на то, что в Повести, как и в житии, упоминается о походе Сеннахирима на Иерусалим: «Ангел Господень единою нощию истле вся воя и в дне въста Асирьскый царь, обрете воя своя мертвы 80 к сту тысячем и 5 и с останком бежа по дебремь не гоним никимже».

Конечно, всего вышеприведенного недостаточно для того, чтобы иметь право говорить о внутренней связи между рассматриваемыми произведениями, которые преследуют разные цели. Связь между ними несомненно существует, но это связь частичная, внешняя, простирающаяся на некоторые отдельные эпизоды и выражения. По-видимому, автор жития, который довольно подробно знал обширную Повесть, воспользовался ими при составлении своего произведения. Это было ему тем легче, что одни из них были ему известны уже из Священного писания, а другие из летописи и из сказаний воинского содержания.

* * *

Принимая во внимание, что сочинение автора посвящено жизнеописанию святого, о чем свидетельствуют его выражения «святое житие» и «святое же тело его», можно уже apriori предположить, что при составлении своего труда он пользовался известными ему произведениями агиографии. На самом деле, с начала до конца попадаются черты, которые подтверждают такое предположение. Биограф начинает свой труд выражениями авторского смирения перед выполнением столь незаслуженной задачи, подчеркивая свою грубость, греховность и недостоинство, и перед тем, как «положить начаток», обращается с молитвой к Богородице. Такая вступительная часть составляет общее место в житиях. Возьмем несколько примеров из житий, которые могли быть известны биографу. В начале и конце своего сочинения о Феодосии Печерском и Чтения о Борисе и Глебе преп. Нестор не раз называет себя грубым, недостойным, «неразумичным» и грешным³¹. Он, хотя не был «учен никоеи же хитрости», «груб сыи и невеглас», вспомнив слово Божие: «аще имате веру» и т. д., пронпикся верою и упованием, и так положил «начатък слову съписания». Перед тем, как начать «исповедати», он в конце вступления обращается с молитвой к Богу. Такими же смиренными выражениями автор жития Саввы Освященного исповедывает свое неведение, недостоннство и греховность³². Когда биограф св. Феодора Едесского приступает к жизнеописанию святого, он говорит: «аз недостойный и худый, аще и несмь достоин на славословие того благостыня...» и уверяет, что «болей есть моея силы начаток». После этого следует молитва³³.

Обыкновенно жития содержат в себе указания, из каких элементов состоит предлагаемый рассказ. Тогда как биограф Александра ссылается на своих «отец» и очевидцев, от которых ему приходилось слышать, жизнеописатель Евфимия Великого говорит: споведаша ми отци³⁴, и преп. Нестор выражается: «слышах от древьниих мене отец, бывъшиих в то время» (житие Феодосия) или «елико слышах от некых христолюбец» (Чтение). Услышав про «доброе и чистое житие» Феодосия, Нестор обрадовался и «сего ради», говорит он, «окусихъся съписати вься си». Этим выражениям соответствуют слова в житии Александра: «рад бых исповедал святое житие и честное, и славное» и «покушаюся написати житие».

По шаблону известных ему житий автор начинает с рождения своего героя от благочестивых родителей. Перед ним открыт путь готовых формул и стереотипных картин для описания младенчества, игры и учения святых, но, что-то заставляет его отвергнуть традиционные образы и выбрать более вольные приемы. Образ идеального, лично им любимого князя, представителя мирской славы, требует несколько иных красок, чем образ будущего отшельника. Изображая наружный вид и внутренние качества князя, автор приписывает ему черты, иллюстрируемые, как мы видели, библейскими параллелями. В христианской традиции уже изстари сложилось представление об Иосифе, как об образце красот и целомудрия, о Соломоне и Самсоне, как о высших представителях человеческой мудрости и силы. К таким уподоблениям нередко прибегают жизнеописатели святых. Когда русский летописец восхваляет какого-нибудь популярного князя, он охотно сравнивает его с Соломоном или Иосифом³⁵. Желая своему князю идеальных качеств, автор в Слове Даниила Заточника молится: «Господи! дай же князю нашему силу Самсонову, храбрость Александрову. Иосифов разум, мудрость Соломоню, кротость Давидову»³⁶.

Описание славы святого, простирающейся далеко по окрестным странам, относится к любимым общим местам агиографической литературы. О Савве Освященном говорит его биограф: «многы, идеже убо прошедъши славе его, вьси прихожаху к нему, много приносяще, паче же видяще ангельское его житие». Подобное место встречается в житии Евфимия Великого: «везде прослувшю Еуфимию мнози прихождааху к нему»: «. «прослути имени его по всей Палестине и в окрестных областех»³⁷. Когда святая жизнь Феодосия Печерского стала известной, к нему стали приходить князья и бояре, «исповедающе тому грехы своя, иже велику пользу приимъше от того отъхожааху». Что же касается жития Александра Невского, то рассматриваемое общее место получает в нем несколько иную, более светскую окраску. Имя его становится известным широко кругом, благодаря его дивному возрасту и храбрости. К нему приезжает Андреяш, к которому применяется сравнение с Савской царицей, приезжавшей к Соломону³⁸; к нему посылает послов восточный царь и папа из «великаго Рима». Картина крайних пределов, до которых доходила слава о нем, представляется в следующем виде: «до моря Пешъскаго (Египетскаго?) и до гор Аравитскых и обону страну моря Варяжскаго и до Рима». На это место могли, кроме житий святых, воздействовать и летописи. Когда русские князья во время Владимира Мономаха возвратились с победы над Половцами, слава их проникла «к своим людем и ко всим странам далним, рекуще к Греком и Угром и Ляхом и Чехом, дóндеже и до Рима пройде»³⁹.

О самом Мономахе говорится в летописи: «прослувый в победах, его имене трепетаху вся страны и по всем землям изиде слух его»⁴⁰. Эти же слова с буквальной точностью приводятся под 1212 годом, когда, при известии о смерти великого князя Всеволода, Мономахова внука, описывается в главных чертах его жизнь. Боязнь перед именем победителя упомянута, кроме того, в житии и похвале св. Владимиру⁴¹ («побежаше вся врагы своя и вси его бояхуся»; «и вся страны бояхуся его и дары приношааху ему») и в летописи по поводу Романа Мстиславича Волынского⁴². Страх перед именем последнего характеризуется подробностью, которая, как общее место летописных сказаний применяется и к Александру: подобно тому, как Половцы именем Романа стращали своих детей, моавитянки начали именем Александра «полошати дети своя».

Не только храбростью и непобедимостью славился Александр. Ему приписываются христианские добродетели, присущие идеальному князю вообще, образ которого сложился у агиобиографов и летописцев. Мы уже отчасти касались этого образа. Говоря отвлеченно о благочестивом князе вообще, автор подчеркивает его правдолюбие и справедливость по отношению к сиротам и вдовицам и упоминает, что он – щедрый кормитель странников и сирот. В другом месте говорится, что Александр любил священников и иноков и чтил митрополита и епископа «яко самого Христа». Редкое житие святого или летописная характеристика князя обходится без этих общих мест. Эти «царския добродетели», как их называет летописец⁴³, отмечены уже у первого христианского князя, которому суждено было стать образцом для своих потомков⁴⁴. По словам его жития, он «везде милостыню творяше, нагыя одевая, алъчныя кормя, жадныя напаая, странныя упокоевая милостивне, церковьныи чин любя и милуя, акы отець сынове щедря и честь въздая велию, потребнаа даяше им доволна, нищаа и сироты и вдовицы, слепыя и хромыя и трудом дръжимых, вся одевая и милуя и кормлю даяше доволну и напаая». Своим служением Богу он «подобяся царем святым... пророку Давиду и царю Иезекеилю и блаженному Иосею и великому царю Констянтину»⁴⁵. В чтении о Борисе и Глебе говорится о Владимире: «бе же мужь правдив и милостив к нищим и к сиротам и ко вдовичам». Князь Борис, по словам Иакова мниха, был «правьдив и щедр, тих, крътък, съмерен, всех милуя». Приведем еще несколько примеров из летописи. Известие о кончине Всеволода Ярославича сопровождается следующим некрологом: «Сий благоверный князь Всеволод бе измлада любя правду и набдя убогия и воздая честь епископом и прозвутером, излиха же любляше чернорисце и подаваше требованье им» (Ипат. лет. г. 6601). О Владимире Мономахе летопись дает м. пр. следующий отзыв: «Милостив же бяше паче меры, поминая слово Господне, глаголющее: блажени милостивии, яко ти помиловани будут... чтяшеть же излиха чернечьскый чин и поповьскый». За этими словами следует подробность, которая повторяется и в житии Александра: «Велику же веру стяжа к Богу и сродникома своима, к святыма мученикома Борису и Глебу» (Лавр. лет. г. 6633). Князь Андрей Георгиевич уподобляется царю Соломону; он был кормитель «черньцем и черницам и убогым и всякому чину яко възлюбленый отець бяшеть» (Ипатск. лет. г. 6683). Когда князь Ярослав Галицкий умер в 1187 г., летописец написал о нем следующие слова: «милостыню сплну раздавашеть, страныя любя и нищая кормя, черноризскый чин любя и честь подавая от силы своея» (Ип. лет.). Такими же «добрыми нравы» были украшены Всеволод (Лавр. 6720), Константин (Лавр. 6726), Василко (6745), Юрий (6747) и др. Приведем еще следующее место из летописной характеристики Константина: «Так бе блаженый сь князь правдив, щедр, кроток, смерен, всех милуя, всех набдя, паче же всего дивную любя и славную милостыню... чтяше же паче меры иерейскый и мнишьскый чин «.бе бо се во истину по Иову (см. Иов.29:15) око слепым и нога хромым и рука неимущим утешенья... сего по праву одаровал бе Бог кротостью Давыдовою, мудростью Соломонею».

Многие из этих стереотипных формул повторяются обыкновенно при описании погребения, в тех причитаниях, которыми оплакивается смерть святого или летописного князя. В этих погребальных плачах сохранилось много народного элемента несмотря на то, что они под пером писателя порою приобретают искусственную, книжную форму. Обычай плакать над умершими отмечен летописью с ранних времен первых русских князей. Эти отрывки причитаний, сохранившиеся в летописях и житиях, особенно дороги для историка народной поэзии. В летописном сказании об убиении Бориса и Глеба приводится плач последнего по брате. Причитание оканчивается словами: «луче бы ми было с тобою умрети, неже в свете семь прелестнемь жити (Лавр. 6523). В Сказании Иакова мниха приводятся, кроме того, слова Бориса, оплакивающего кончину отца: «увы мне, свете очию моею, сияние и заре лица моего... увы мне, отче и господине мои, к кому прибегну, к кому възьрю... увы мне, како заиде, свете мои». Георгий, слуга Бориса бросился на тело своего господина и причитал: «Да не остану тебе, господине мои драгый, да идеже красота тела твоего увядаеть, ту и аз съподоблен буду съконьчати живот свои». Увидев смерть любимого князя, каждый из его слуг вздохнуол в своем сердце: «Увы нам, княже наш милыи и драгыи и блаженыи, водитедю слепым, одеже нагым, старости жьзле, казателю ненаказаным» «.

Рассказывая о погребении убитого Изяслава, когда покойного встречал весь народ Киева и когда «с песьми попове и черноризци» несли его тело в город, летописец замечает: «не бе лзе слышати пенья во плачи и велице вопли, плака бо ся по нем весь град Киевь» и приводит причитание Ярополка (Лавр. 6586). Андрея Юрьевича оплакивают как «отца сирым и кормителя, омрачным звезду светоносну помрачаему» (Ип. лет. 6683)⁴⁶. По Изяславе Мстиславиче плакалась вся Русская земля «яко по цари и господине своем, наипаче же яко по отци... Вячеслав же, стрый его, наипаче плакася по сыновци своем по Изяславе, река: сыну! то мое было место, но пред Богом не что учинити» (Ип. лет. 6662)⁴⁷. Особенный интерес представляют те плачи, которые приведены в Ипатской летописи в связи с описанием погребения Мстислава Новгородского (6686) и Володимира Васильковича (6796). По первом плакала вся Новгородская страна «и тако молвяху плачющеся: Уже не можем, господине, поехати с тобою на иную землю, поганыих поработити во область Новгородъскую... добро бы ныны, господине, с тобою умрети створшему толикую свободу Новгородьцем от поганых... ныне же, господине, уже к тому не можем тебе узрети, уже бо солнце наше зайде ны и во обиде всим остахом... И тако плакавъшеся над ним все множьство Новгородьское, и сильнии и худии и нищии и убозеи и черноризьсце, бе бо милостив на вся нищая». Когда смерть Володимира стала известной по городу, сошелся весь город «и бояри вси стари и молодии плакахуся над ним». Епископ с духовенством «певше над ним обычныа песни и проводиша и со благопохвалными песнми и кадилы добровоньными». Плач над гробом покойного представляет буквальное сходство с приведенным новгородским причитанием.

О неутешимом плаче над умершим князем упоминают, наконец, и отдельные жития русских князей. Над Феодором Ярославским «бысть плачь неутешим, овии убивахуся о землю, инии о мост градний, не бе слышати гласа поющих от вопля и от кричания людьскаго... оставающи господа своего, плачются народи мнози, боляре яко наказателя и учителя, ерейскый чин и мнишьский, яко кормителя и питателя, сироты и вдовици, яко заступника и оборонителя». «И тако певше надгробныя песни и положиша в церкви святаго Спаса честне и боголепне»⁴⁸. Тело Михаила Ярославича встречает бесчисленное множество народа, от многого вопля которого «не бе слышати поющих и не можаху раки святаго донести церкви тесноты ради народа»⁴⁹. Схожими выражениями описывается погребение Всеволода Псковского⁵⁰.

Ясно, что приведенные и подобные им описания представляют из себя стереотипные формулы, повторяемые при однородных случаях. Здесь, как и вообще, пользование готовыми формулами было большим удобством для писателя. Он не стеснялся тем обстоятельством, что в шаблонной передаче страдают живые образы, а скорее радовался тому, что имел возможность общими местами прикрывать пробелы своего собственного знания. Любопытно, что иногда у самого писателя проскальзывает выражение, которое доказывает, что он сознательно прибегал к формулам. В позднем сказании о кончине князя Михаила Шуйского приведены следующие слова: «преставися князь Михайло Васильевич и тогда убо стекаются ко двору... по писаному, юноши и девы и старцы со юношами, и матери со младенцы и всяк возраст человечь»⁵¹.

Мы привели эти многочисленные цитаты с целью показать, из каких элементов составлялись жития святых и характеристики князей. Но какое отношение они имеют к интересующему нас житию Александра? В этом житии, кроме обычной характеристики благочестивого князя, заключаются плач и стереотипное описание погребения. Поэтические слова биографа, изображающие его скорбь по поводу кончины «добраго государя», который был для него дороже отца, и его желание умереть вместе с ним, не что иное, как отрывки погребального плача в искусственной передаче начитанного автора. Далее, если мы вспомним приведенные уподобления умершего звезде или солнцу, которое зашло для народа, то мы поймем, что слова митрополита Кирилла о Суздальском солнце восходят к тому же источнику. Формула описания похорон состоит из следующих частей: Митрополит с князьями и народом встречает покойного; народ «угнетахуся» около гроба; происходит «плачь велик, кричание и туга, яко же несть было»; погребение. В предыдущем мы имели случаи убедиться, что аналогичные описания пользуются в житиях и летописных сказаниях широким распространением.

Кроме приведенных формул, в житии Александра встречается еще ряд формул другого характера. Мы разумеем стереотипные картины воинского содержания, о которых нам пришлось упомянуть уже выше. Это – особенности формы и стиля, которые выработались у древнего летописца и слагателя воинской повести, и которые в силу традиции сохранились до позднейших времен. В виду их общего характера, исследователь нередко даже при необычайном сходстве образов затрудняется признать данный образ за заимствование и ограничивается указанием, что сходство образов объясняется пристрастием древних авторов к традиционным литературным приемам. Большинство из боевых схем и выражений, встречающихся в житии Александра, относится именно к этой специальной терминологии воинских повестей.

Сначала отмечаем изображение многочисленности войск. Шведский король «собра силу велику, наполни корабля многы полков своих, подвижеся в силе тяжце». «Бысть же обоих множество», говорится при описании Ледового побоища. В летописях нередко встречаются подобные выражения: собра вои многы (Ип. лет. 6488, 6452:6390); приде Батый Кыеву в силе тяжьце, многом множьством силы своей (Ип. 6748, ср. 6476, 6527:6716): иноплеменницы собраша полки своя многое множество (6619).

Отравление послов: «посла послы (король)... рече: аще можеши противитися мне, то се есм зде уже, пленю землю твою». О Святославе говорится в летописи (6479), что «он посла к Греком глаголя: хощю на вы ити и взяти город вашь, яко и сий». В походе Владимира Мономаха к Царьграду князь «посла ко царю: Аще не покориши ми ся, то вскоре град возму и вас всех под меч подклоню»⁵².

Князь выезжает против наступающих, «в мале дружине». Это выражение приводится летописцем в рассказе о нападении Половцев на Переяславль (Лавр. 6694). Ср. Ип. лет. 6697.

(Для изображения яростного нападения бойцов употребляются выражения: «пыхая духом ратным», «шатаяся безумъем», «исполнишася духа ратна». Последние два выражения попадаются в Повести о пленении Иерусалима: исполнившеся ратнаго духа⁵³; зело шатаются иудей, смрти не помнят⁵⁴. Выражение «наилъпився ратнаго духа» встречается, кроме того, в Слове о полку Игореве.

Мужество бойцов уподобляется ярости львов: «бяху сердца их аки лвом». О Романе Галицком говорит Ипатская летопись (6709): устремил бо ся бяше на поганыя яко и лев, сердит же бысть яко и рысь». Далее: «иже бе изострился на поганыя яко лев» (6759): «есть у него (кн. Мстислава Мстиславича) мужи храбри зело и велици богатыри, яко лвы»⁵⁵.

Бойцы выражают готовность умереть за князя: «О княже нашь честный, драгий, ныне приспе время нам положити главы своя за тя». «Ныне же, отце», говорят Изяслав и Ростислав, «хочем головы своя сложити за тя» (Ип. лет. 6659). «… въсташа бояре и купци рекуще: княже, мы тобе добра хочем, за тя головы свои съкладываемь» (Ип. 6685). Ср. еще Лавр. лет. 6586, Ип. лет. 6678, 6790, 6797, 6798, слова Путьши в Сказании о Борисе и Глебе.

Молитва перед выступлением. Перед Ледовым побоищем Александр «воздев руце на небо и рече: суди, Боже, и разсуди прю мою от языка непреподобна, помоги ми, Боже, яко же древле Мойсеови на Аммалика и прадеду моему Ярославу на окаяннаго Святополка». Эта молитва любопытна тем, что в ней сохранилось указание на то, откуда автор взял схему для составления данной боевой картины. Он воспользовался описанием сражения между Ярославом и Святополком в том виде, в каком оно приведено в паремийном чтении в честь Бориса и Глеба. Ярослав, который «приде в силе тяжьце и приде на Aлту и ста на месте, идеже убиша Бориса...· воздев на небо руце и рече...» Следует молитвенное обращение к Богу и братьям – мученикам. После этого «поидоша противу себе и покрыша поле Льтьское обои от множьства вой»⁵⁶. Отметим при этом следующие слова в житии Александра: «князь же Александр ополчився пойде противу их и множеством обоих вой покрыша езеро Чюдское». Как здесь, так и в начале Невского побоища, биограф влагает в уста своего героя псалмы (см. выше).

Время, когда сошлись войска: «Бе же субота тогда, восходящу солнцу и съступишася обои войска», говорится в житии о Ледовом побоище. В паремин в честь Бориса и Глеба: «Бе же пяток тогда въсходящю солнцю... и съступишася обои». В Ипатской летописи встречаются выражения: «яко солнцю въсходящю, ступишася (6657): и ступишася полци... и бишася от полудне до вечера» (6661). Время Невского побоища обозначается точнее: «потщався паеха на них в 6 час дне». Такое определение времени встретилось нам в Повести Флавия.

Формула боя: «и бысть сеча зла и труск от копей и ломление и звук от мечнаго сечения, яко же морю мерзъшу двигнутися, не бе видети леду, покрылося бысть кровию» (Ледовое побоище). В паремийном чтении: «и бысть сеча зла, акаже не бывала в Руси и за руки емлюще сечахуся и по удолиемь кровь течаше... и бысть гром велик и тутен». В Повести Флавия: «и бысть видити лом копийный и скрьжьтание мечъное и щиты и скепани... и землю напоиша крове»⁵⁷. В летописи: и ту бе видити лом копийный и звук оружьиный (Ип. 6682). Ср. еще выражение: кровью же человеческою вся земля обагрися⁵⁸. В описании Невского побоища формула приведена в сокращенном виде: и бысть сеча велика над Римляны. В такой же форме она попадается очень часто в летописях и воинских повестях⁵⁹.

Небесная помощь: «се же слышах от самовидца и рече: яко видех полк Божий на воздусе, пришедш на помощь кн. Александр» (Ледовое поб.). В паремийном чтении: «и мнози вернии видяху Ангелы помагающа Ярославу». В Ипатск. летописи: «и посла Господь Бог Ангела в помощь Русьскым князем... и падаху Половцы пред полком Володимеровом, невидимо бьеми ангелом, яко се видяху мнози человеци и главы летяху невидимо стипаемы на землю». Ангелы, которые летели в воздухе, были «от Бога послани помогать хрестьяном» (6619). В Повести Флавия: «мнози видели и поведали... преж бо солнечнаго захожениа явишася по аеру и по небу по всей Июдейской земли колесници и полце с оружием скачюще сквозе облак и обиступающе грады» (Макар. Минеи, л. 868). Как мы видели, в описании Невского боя эпизод с ангельской помощью освещен библейским примером об избиении ангелом Ассирийских войск. В приведенном сказании о победе над Половцами в 1111 г. есть указание на тот же библейский пример небесной помощи. Кроме того, он приведен, как мы видели выше, у Флавия.

Победа и бегство врагов: «и победи я помощию Божиею, давше плещы побегоша, сечаху я гоняще аки по аеру, не бе камо убежати» (Ледовое поб.). В паремин: «Святополк же дав плещи побеже». В Повести Флавия, см. выше. В летописном сказании о победе над Половцами (Ип. лет. 6619): «Половци вдаша плещи свои на бег». В Лавр, летописи: «Половцц же... побегоша, гоними гневом Божьим и святое Богородици; наши же погнаша секуще я» (6693). В Ипат. летописи: «и одва одолев к вечеру Ярославь и побегоша Печенезе раздно и не ведахуся камо бежаче» (6542). По поводу Невской победы сказано в житии: «изби множество бесчисленое от них... останок же побеже». «Бегающим же Угром и Ляхом избьено бысть их множьство» (Ип. лет. 6727).

И побиша я.… избьени быша иноплеменници многое множество» (там же 6619).

Возвращение с победы домой: «Князь же Александр возвратися с победы хваля Бога и славя своего Творца, Отца и Сына...» (Невское поб.). «... возвратися с победою князь Александр славною, бяше же множество полоненых в полку его» (Ледовое поб.). «И возвратися к Нову граду со многим пленом и с великою честию» (взятие Юрьева). В летописи: И вниде Изяслав в Кыев, хваля и славя Бога о таковей помощи его (Лавр. 6654); Изяслав же... с великою славою и честью въеха в Киев (Ип. 6654); И приидоша в Русь с полоном великым и с славою и с победою великою усвояси (Ип. 6611); с Божьею помощью возвратишася русьстии князи в свояси с славою великою, к своим люден (Ип. 6620).

Победителя встречает ликующий народ. К тому, что нам уже сказано по поводу этого мотива, прибавим здесь летописные параллели: и выидоша противу ему (Изяславу) множество народа, игумени с черноризьци и попове всего города Киева в ризах и приеха к святой Софьи и поклонися св. Богородици (Ип. 6654); и тако Вячьслав и Изяслав и Ростислав, похваляче Бога и его пречистую Матерь и силу животворящаго креста, с честью и похвалою великою пойдоша к Киеву и тако пойдоша противу им святители с хресты, митрополит Клим и игумени честьнии и попове и многое множьство святитель, и свеликою честью въехаша в Киев (Ип. 6659).

Говоря о влиянии летописи и отдельных сказаний на житие Александра, мы, наконец, не можем обойти молчанием того места в житии, где излагается ответ Александра Римскому посольству. Защитник православной веры ограничивается перечислением главнейших событий мировой жизни с религиозной точки зрения: «от Адама до потопа, от потопа до разделения язык, от разделения язык до начала Авраамля, от Авраама до проития Иисраиля сквозе (Чермное) море, от исхода сынов Иисраилев до умертвия Давыда царя, от начала царства Соломоня до Августа и до Христова рождества, от рождества Христова до страсти и воскресения, от воскресения же его и на небеса възшествия и до царства Константинова, до перваго сбора и до седмаго, си вся добре съведаем, а от вас учения не приемлем». Очевидно, автор жития воспользовался готовым хронологическим перечнем мировых событий, приведенным в начале летописей и нередко составляющим предмет особой статьи. Подобное «Сказание вькратце сущиимь от Адама до днешняго времене» напечатапо в прибавлениях к I тому Полного Собрания Летописей. Ход мировой истории распределен на периоды, соответствующие перечню событий в ответе Александра. Под г. 6360, когда летописец впервые начинает «числа положить», он обозначает время между названными событиями: от Адама до потопа лет 2242, а от потопа до Оврама лет 1000 и 82, а от Аврама до исхоженъя Моисеева лет 430 и т. д.⁶⁰. В виде особой статьи встречается подобный отрывок, между прочим, в сборнике Московской типографской библиотеки (№396, л. 126 об. XVII в.): От Адама до потопа ҂вс҃мв лета, от потопа до разделении язык ф҃л лет, от разделения язык до первого лета Авраамля фи҃в лета, от начала Аврамля до прошествия жидовского сквозь Чермное море ф҃е лет, от исхода сынов Израилев до умертвия Давида царя х҃м лет, от начала царства Соломаня до взятия Иерусалима сч҃л лето, от взятия Иерусалима до начала царства с҃е лет, до рожества Христова, м҃в лета, Христос родися в лето ҂еф҃е и крестися в лето ҂еф҃л и распятца в лето ҂еф҃ле а от воскресения до первого царства Костентина царя ҂со҃ѳ лет, от первого лета к҃і лет.

Заканчивая разбор первоначальной редакции жития, мы еще раз повторяем, что далеко не все сопоставления убедительны для того, чтобы доказать внутреннюю зависимость между житием и приведенными параллелями. Наряду с такими эпизодами, образами и выражениями, которые, несомненно, указывают на чужое влияние и заимствование (библейские параллели, Повесть Флавия, Паремия в честь Бориса и Глеба), встречается немало общих мест, неизвестно кем и откуда заимствованных. Это – стереотипные образы и выражения житий и светских повестей. Пользуясь ими, все древние писатели были в одинаковой степени несамостоятельны.

Списков первоначальной редакции сохранилось немного, да и те, в виду значительной разницы, разделяющей их по времени возникновения друг от друга (XIV–XVII в.), с трудом подгоняются под одну и ту же категорию. Мы говорили уже о существовании двух различных версий, разделяемых на основании рассказа о погребении и чуде. Краткая версия представлена списками: Московской Духовной Академии №208, XV–XVI в., изданным В Памятниках Древней Письменности 1882. Волоколамской библиотеки №523, XVI в., и Имп. Публ. Библиотеки Древлехр. Погодина №641, XVII в. Более подробная версия сохранилась в списках: Псковской второй летописи (Полн. Собр. Русск. Лет. V), XV в., Псковского Печерского монастыря (при Слове о погибели р. земли), XV–XVI в., Московского Публ. и Румянцевского Музеев №1772, XVI–XVII в., и библиотеки гр. Уварова №1240 (279), XVII в. В трех списках: изданном, в Волоколамском и в списке Лаврентьевской летописи (Полн. Собр. Русск. Лет. I). XIV в., перед авторским предисловием помещается еще короткая фраза: Скажем же мужество и житие его. Это, очевидно, указывает на то, что данный список имеет отношение к летописи, где, как показывает летопись Лаврентия, после краткого сообщения о смерти Александра, летописец этими словами переходит к изложению вставленного им жития. Список Погодина обходится без авторского предисловия и начинается прямо сообщением о рождении святого.

Наибольшей древностью отличается список Лаврентьевской летописи, составленной, как известно, в 1377 г. Список, к сожалению, не полон: он прерывается на том месте, где автор переходит к описанию тех событий, которые последовали после Невского побоища. Насколько можно судить по уцелевшей части, список, которым пользовался Лаврентий, отличался некоторыми отступлениями от позднейших, известных нам списков, хотя, с другой стороны, возможно, что эти изменения относятся к перу самого Лаврентия. Обращаем внимание на следующия места:

пакы же кроткаго вместо паче же кротка; подъиюдейскую землю вм. нюдейскую землю; увидеша полк его вм. победиша полк его: такоже и сий князь Олександр; дивный то взраст его⁶¹; жалостно ше и слышати вм. жалостно слышати: еже бо ратнии вм. уже бо ратнии; тема мученикома вм. святыма мученикома; увидеша силу ратных вм. увидев силу ратных; потом скоро приеха вм. потом скоро пойде; зде же явишася 6 мужь храбрых с самем с ним ис полку его вм. зде же явишася в полку Александрове 6 муж храбрых, иже мужьствоваша с ним крепко: видев королевича мча под руку и възъеха по досце и до самого корабля, по ней же хожаху с королевичем, иже текоша пред ним, а самого емше свергоша и с конем в воду з доскы и Божьею милостью неврежен бысть вм. видев королевича мчаща под руце и вовъеха по досце до самого короля, по ней же въсхожаху и въстекоша пред ним и пакы обращься и свергоша его с конем с доскы в море, Божьею же благодатью оттуду изыде неврежен; наеха многажды на полк их; страха в души своей вм. страха в сердци; пешь натече на корабли и погуби три корабли з дружиною своею вм. пешь с дружиною своею погуби Римлян три корабли; от господина своего великого князя: егда победи короля вм. егда победи корабля; истопоша корабля в мори.

Заслуживают внимание еще следующие чтения, которые, судя по тому, что мы встречаем их и в других списках, отличаются значительной древностью: недостойный (см. изд. и Волок., в остальных: малосмысленный), пачинаю писати (изд. и Волок.), великого князя Олександра (там же), милостилюбца (Рум. и Пог.), и негде исполчися (Псков. II и Рум.), оставите мя единаго (изд. и Волок.); и сего ради некто силен (Псков. II, Рум. и Увар.); помысли в собе, да (Увар.): подвижеся в силе тяжце (Псков. II); пленю землю твою (Печ., Пог., изд., Волок.): создавый небо и землю (Пог., Увар.); он же выиде (Рум., Псков. II; он же иде); не в силах (Псков. II); и си рек поиде (Рум., Псков. II); по уповая (там же); послати когда весть (там же); и святою мученику (Рум.): стража морьская (Рум.); пребывая (Пог.); виденье страшно в ть день (Псков. II. Увар.); иде противу (Рум., Псков. II); станы и обрытья их (Рум., Увар.); стрежашеть (Рум., Пск.); нача всходити (там же); стояща мученику (там же); беста руце (там же); рече Борис (там же); видев же... от мученику (там же); он же видев князя (Рум.); князь же рече (Рум.); оттоле потщавъся (Рум., Пск.); в лето 6748 (Пог.); до самого корабля (Рум.): середи полку их (Рум.); и подивишася силе (Рум.); въеха в шатер (Пог.); тако скончася (Пог.); утро (Рум.); мертвы вся (Рум.); полку Олександрову (Рум.); много множство избьеных от ангела (Рум.); хваля и славя имя (Рум., Пск.). Обращаем внимание еще на имя Ижерянина: Пелгун (Рум. и Пск.: Пелугий), которое, по всей вероятности, стоит ближе к первоначальной форме, чем остальные его видоизменения.

Уже на основании приведенных параллелей можно заключить, что списки Рум. и Псков. II, которые представляют целый ряд общих чтений с Лаврентьевским списком, имеют много сходства между собой. Из них список Рум. отличается следующими особенностями⁶²: домочадец, самовидец есмь возраста его; Сампсона храбраго; побеждаа везде; имеяше же Александр веру; гребцы же стояху вм. гребцы же седяху; князю Александру пособити; острым своим мечем вм. острым своим копием; мужьствова и похвали Бога: от молодых людии вм. от молодых его; падение шатерное вм. шатра паденье; прииде царь Асириискии на святы град вм. приде Сенахирим Асирийскый цесарь на Иерусалим, хотя пленити град святый Ерусалим; останок же побежа ратных; поставиша град вм. возградиша град: инии же гради совокупишася немечьстии; имем его руками своими: озеро глаголемое Чюдское; брата его меншаго; съступишася обои войска; бысть сеча велика и зла; давше плещы побегоша; Александра руками своими; но тако же возвратися с победою; кроткому си Давиду; аще забудете князя Александра и мужии новгородцов; до моря Егѵпетскаго⁶³ вм. до моря Пешьскаго; княже Александре; до устия Волгы рекы: дети своя устрашати вм. дети своя полошати; разгневася Невртюй царь вм. разгневася царь Батый; по образу Божию сотворен есть: милостилюбец, а не златолюбец; призирает на мир щедротами; Бог бо мира; щедря и учит вм. щедря ущедряет; тако ти глаголет; до Августа царя: до въскресения Господня; дабы отмолил у него; сына своего другаго; зайде солнце земли Суздальстей, уже бо необрящется таковыи князь ни един в земли Суздалстей; тело его принесоша вм. тело его понесоша: туга тяжка; святое и честное тело его; хотеста съжати вм. хотя разняти.

Более значительным редакционным изменениям подвергся список Псков. II., помещенный в виде отдельной летописной повести в начале летописи. Главные особенности этого списка заключаются в том, что его составитель опустил рассказ о шести храбрецах и следующий за ним эпизод об избиении ангелом Шведов, но зато прибавил несколько подробностей, касающихся псковских событий. Очевидно, составитель, пропуская подробности, которые могли интересовать только Новгородцев, попытался внести в рассказ черты, пресдставляющие интерес для близких ему Псковичей. Рассмотрим особенности списка по порядку: многогрешный; а внука Всеволожа; на вышних вм. на высоких; родися от вм. Богом рожен от: взор его вм. возраст его; акы лице Иосифа; възврати ко граду силу их; посла слы своя; основавый землю и положивы вм. сотворивый небо и землю и постави; пророческую песнь вм. псаломскую песнь; епископ же бе тогда Спиридон; утер слезы вм. утирая слезы; песнотворца вм. песнословца; жалостно же бе; князь великый Ярослав вм. честный Ярослав великий: к отцю своему: поиде на ня вм. ирииде на ня; иуля в 15 вм. на память св. отец...; стража нощная морская; уведав силу вм. увидев силу: святая мученика; остаток же их побеже; град их из основания; наместникы от немец посажени вм. тиуни у них посажени; он же въекоре град Псков изгна и немец изсече, а инех повяза и град свободи от безбожных немец; противу себе вм. противу ратным; в множестве дружине вм. во мнозе дружине; акы сердца лвом; суди ми, Боже; прадеду нашему вм. прадеду моему; иже рече: и тако победи я; противник ему в брани никогдаже; попове вм. попове в ризах; и рече Александр: «о невегласи…»: до гор Араратьскых вм. до гор Аравитских; и избиваше я вм. нача избивати я; начаша оттоле блюстися: от въстока даже и до запада; покорити ми ся вм. покоритися силе моей; промчеся весть вм. пройде весть: поиде к цареви в Орду; повоевати вм. и повоева; сего ради прислахом вм. сего ради послах: от размешениа язык до начала; от въскресения же его; от начала царства Костянтинова до перваго; гоняхуть христиан вм. гоняхуть люди; от беды тоя: и плени землю немецкую и взя град Юрьев вм. и плениша град великый Юрьев немецъскый; с великою корыстию вм. с великою честию; възвратися из Орды от царя вм. изыде от иноплеменник: слышано всем от господина митрополита.

Относительно двух из перечисленных мест можно с уверенностью сказать, что составитель списка взял их из летописи: дата Невского боя и подробности по поводу освобождения Пскова приведены Новгородской I летописью (и изгони князь Пльсков, изъима Немци и Чюдь и сковав поточи в Новъгород). Что касается того, что слова, обращенные к Псковичам, влагаются автором в уста самого Александра, то для этого можно найти объяснение в самой Псковской летописи под 6750 г., где подобные слова, действительно, приписываются Александру.

Очень близко, с одной стороны, к списку Псков. II и, с другой стороны, к списку Рум. стоит список Увар.⁶⁴. С первым его сближает 1) отсутствие эпизода о шести храбрецах и ангельской помощи и 2) ряд общих чтений: вышних; и взор его; лице Иосифа: песнотворца, иже рече; грады их; сердца лвом; суди ми, Боже; камо утещи; в брани никогдаже; Божии ритори; до моря Хонужского; до гор Араратских; в волости Александрови; промчеся; Невруня повоевати; от разделения язык; господина митрополита. Следующие чтения сближают рассматриваемый список со списком Рум.: святыя Феодосиа; словеса их; на память св. отец... Кирика и Улиты: станы и обретья их; на, раму; скоро поеха кн. Александр; множество бесчислено от них. Характерных для одного Увар. списка чтений немного: Бог в силе и в правде; Пельгуй; укорим словеньския языки; Александр изсече и град Плесков свободи от безбожных иноплеменник Немец; нача побивати их; папа, нашь тако молвит; Галда да и Гемонта; прикоснутися к честному одру; Богу нашему слава прославлшему святыя своя вовеки, аминь. Наконец, перечислим места, общие всем трем спискам: песнословца, иже рече; очютиша я стражие вм. (см. списки изд., Волок. и Пог.) почютиша стражи Александровы: от языка непреподобна вм. от языка велеречива; поидоша цротиву себе и покрыша озеро Чюдьское обои от множества вой вм. пойде противу ратным и наступиша море Чюдское, бяше же обоих вой множество; рече ми, яко видех; у Ерихона вм. во Ерихоне; противник вм. противяся; господину князю Александру вм. государю князю Александру; свободи вм. свободити; из Египта, вм. египетскыа; имя его по всем странам вм. имя Александрово по всем странам; до великаго Рима; пакостити в волости вм. пакостити в области; единою ключися вм. единою случися; победи 7 ратий единем выездом и множество князей их изби вм. поби 7 полков ратных и множество князей и воевод изби; внешним от стран приходящим; на таковыя Бог призирает; Бог бо не ангелом любит вм. богомолен, ангелом любителю; такова славна и храбра; и видиши честь вм. и узриши честь; ми сказаша вм. ми поведаша; папа нашь тако; земля твоя велика вм. земля твоя славна и велика; два хытрейша вм. люди хитрейша; учения их о законе Божии: от потопа до разделения язык; живота его в велице славе; чтяше и послушаяше их; самого Христа вм. самого Творца; нужда велика от иноплеменник вм. нужда велика от поганых; отец же его ведикий князь Александр возвратися вм. великий же князь Александр взыде; пребыв мало вм. пребыв мало днии: урвется сердце твое от корения вм. расядется сердце от горкия тугы; аще бы лзе и в гроб бы лезл с ним; Кирил глаголаше вм. Кирил глаголаше к людем; митрополит же вм. митрополит же с чином церковным вкупе; народи же (у)гнетахуся вм. народи же от множества гнетахуся; в Рожестве св. Богородица в архимандритии в велицей; кто не удивится вм. се же слышавши бывшее, братие, кто не удивится. Кроме того, поход на Юрьев рассказан иначе: Александр послал на Юрьев сына своего Дмитрия (Ярослав и Новгородцы не упомянуты) и «ближних своих домочадец и рече: «Служите сыну моему, яко и мне всем животом своим».

Многие из приведенных мест, несомненно, читались в первоначальном списке жития, но какие именно, мы затрудняемся точно определить. Мы ограничиваемся указанием на то, что подробность относительно погребения «в архимандритии в велицей» и выражения: «господину князю Александру» и «от господина митрополита» служат подтверждением той же мысли, что в основание рассмотренных вариантов лег один из древнейших списков жития. Что же касается подробностей Юрьевского похода, то их следует признать позднейшей интерполяцией, внесенной на основании летописных известий (см. Новг. I лет. 6770 г.).

Дефектный список Печ. занимает в группе старых вариантов видное место: к его помощи приходится постоянно прибегать, восстанавливая первоначальное чтение. Перечислим его особенности: от отца боголюбива вм. милостилюбца; въста един вм. остася един; хотя видети вм. хотя слышати; изиде от иноплеменник вм. взыде от иноплеменник; добра ради господина; иконом же Савастиян митрополита Курила приступль вм. Савастиян иноком, Кириил мипрополит; да вложить митрополит вм. да вложат ему; ужас великый; егда от ракы и его отступиша вм. и одва оиступиша от ракы его; бысть проповедано вм. бысть слышано; от Кюрила митрополита святителя: се же слышавши бывшее, братие, кто...

Из остальных трех списков изданный и Волок. обнаруживают почти буквальное сходство между собой. Отметим следующие отличия их друг от друга: молитвами (Волок., ср. Печ.) вм. молитвою: начаток положу си (Волок.) вм. начать положюсь; Сей бе вм. той бе; словеса си вм. словеса сих; нача солнце въсходити вм. солнце восходи; папа нашь вм. папа. Эти списки в сравнении с остальными списками содержат следующие отличительные черты. Имя Александра почти всегда приводится вместе с великокняжеским титулом и отчеством: эпизод о Веспасиане и характеристика благочестивого князя пострадали от непонимания переписчиком оригинала⁶⁵; М; Еусписиана, сына Нерона царя: укориша укором; и се некто вм. и сего ради некто; Соломоню царю; и рече вм. и помысли в собе да; пойде вм. Подвижеся; сотворивый небо и землю, море и реки в чюжая части земли; песньсловъца Давида; ко отцу во град Киев; и мнози вм. темже и мнози; и сподоби вм. темже сподоби; скажем же силу их; силу варяжскую и станы их вм. станы и обрытья их; быста руки своя; Борис Глебу; видевше Пелгусиа вм. видев же; Пелгусиа же виде вм. он же видев; князь же рече ему: не поведай вм. не рци: храбрых и силных: Божиею благодатию вм. Б. милостью; подивившась кн. А. Ярославичь вм. подивишася: о падение шатра того, други же вм. слугы же; боятися вм. блюстися; подобна ему князя во отечествия его вм. под. ему князя и почестив его; землю свою вм. з. его; воспив к ним вм. восписа к нему; первый от вас учеша; ревновав по Господе Бозе вм. пострада Богови; желая небеснаго царствиа возпртият ангильскии образ мнишескаго житиа вм. и бысть мних, бе бо желание его паче меры ангельскаго образа: игумени же и попове и дьяконе вм. ерей и дьякони; хотяще приступити вм. хотяще прикоснутися.

Все приведенные места, как справедливо указывает С. К. Шамбинаго⁶⁶, служат доказательством позднего происхождения списка, легшего в основание этих вариантов; текст его успел испортиться и подвергнуться изменениям, понадобившимся для его освещения. Но приведенные отступления не все. Мы нарочно оставили в стороне такие отступления, которые встречаются и в третьем списке настоящей группы, в списке Пог. Назовем их здесь: отца благочестива и нищелюбца; матери благочестивыя; не бе княжениа его, но княжение князя Александра Богом благословено; их до врат градных; в Новъгород Великый и рече: и рече: Боже; псаломскую песнь и рече: Суди, Господи, и разсуди прю мою, суди; ти спяти быша и падоша (текст не дописан); стража утреничнаа морьскаа; идущи противу вм. иде противу; крепко посреди полку: полком Александровым вм. полку Александрову; вся трупиа мертва от Архаангела Божиа вм. много множство избьеных от Ангела Господня; веляхут с собою людем вм. гоняху люди веляще; по скончаний святыа службы над честным его телом вм. егда же вложиша святое тело в раку; описание чуда по краткой версии. Кстати, упомянем специфические особенности списка Пог.: якы Иосифа прекраснаго; втораго цари во Египте Иосифа; яко же прежде царица вм. яко же древле царица; посреди рода крестьяна вм. посреди роду своего погана; яко же въсходити солнцу вм. якоже нача въсходити солнцу; князю единому, яко же впдев и слышав; в первыа дни вм. во древняя дни; Бог человеколюбец покорил; чада моа возлюбленнаа. Таким образом, относительно Пог. следует повторить те же слова, которые были сказаны только что при разборе списков изд. и Волок.: он восходит к оригиналу, близкому к протографу этих списков, составляя с этими последними отдельную группу, и носит на себе следы позднейшей руки.

Итак, на основании предложенного разбора списков можно говорить о существовании двух различных групп, более старой и более поздней группы списков, из которых старый тип сохранил большее количество первоначальных черт, чем поздний, подвергшийся некоторым изменениям. Коренная разница между ними состоит в различном описании кончины и погребения. Нахождение списка жития в Лаврентьевской летописи показывает, что житие было внесено, как вводная статья, в общерусский летописный свод. Следующие строки посвящены изучению дальнейшей судьбы житии в летописи.

Само собою разумеется, что изучение летописной версии жития должно идти рука об руку с изучением самой летописи. Зная литературный состав данного летописного сборника и редакторские приемы его автора, исследователь жития чувствует под собою твердую почву и, убеждаясь, что его выводы совпадают с результатами, достигнутыми ученой критикой при изучении летописи, может быть вполне уверен в правильности своих положений. Детальное изучение летописных сборников началось уже давно. Но между тем, как одни летописи уже подверглись всестороннему изучению, в других, особенно в позднейших, которых перо критики только недавно коснулось, остается целый ряд неразрешенных вопросов. Пользуясь результатами и указаниями новейшего специального исследователя, А. А. Шахматова, впервые поставившего дело изучения летописей на надлежащую высоту строгой критики и тонкого анализа, мы сначала будем вкратце излагать историю каждого летописного сборника, содержащего в себе житие Александра. Начнем с Новгородского свода 1448 г.

В 1448 г. был составлен в Новгороде летописный свод путем соединения текстаСофийского временника (около 1423 г.) с текстом общерусского свода. Вскоре после составления Новгородского свода появилась под его влиянием и со вставками из него вторая редакция Новгородской I летописи младшего извода, которая дошла до нас в списках Комиссионном, Толстовском и Академическом. С другой стороны, к тому же Новгородскому своду 1448 г. восходят Софийская I летопись и Новгородская IV летопись, из которых первая переделала текст 1448 г. по московскому источнику и вторая местами дополнила, а местами сократила по Новгородской I летописи текст того же свода⁶⁷. Житие Александра или отрывки из него, перемешанные с летописными известиями, встречаются во всех названных летописях. Ссылаясь на отсутствие жития в Новгородской I летописи старшего извода (в Синодальном списке), академик Шахматов пришел к заключению, что житие, которого не было в протографе II редакции Новгородской I летописи младшего извода, могло попасть в неё из свода 1448 г.⁶⁸. К одинаковому выводу привели его наблюдения над составом жития, внесенного в Софийскую I летопись⁶⁹. Поэтому, чтобы получить представление о том, в каком виде житие читалось в своде 1448 г., другими словами, каким изменениям и дополнениям подверглось Владимирское житие под пером Новгородского летописца, мы должны сравнить все упомянутые списки и отрывки жития между собою. Между ними отрывок жития в Новгородской IV летописи занимает особое место, так как он значительно сокращен. Это – описание Невского побоища, начинающееся рассказом о хождении к Александру западного рыцаря: «Некто от западныя страны, иже нарицаются слуги Божия…» Такое введение было необходимо для того, чтобы изложить причину, которая побудила короля объявить войну. Академический список этой летописи любопытен тем, что в него откуда-то попало имя «короля» – Бергель. т. е. Биргер, имя шведского правителя⁷⁰. Назовем сначала пропуски рассматриваемого отрывка. Опущено уподобление Андреяша царице Савской. В описании выступления опущено выражение: «подвижеся в силе тяжце, пыхая духом ратным» и перед словами послов «рече». Подробности, относящиеся к описанию приготовлений Александра, молитва, укрепление дружины, причины, почему пришлось отправиться «в мале дружине» и, наконец, подробное обозначение времени боя обойдены молчанием. Осталась фраза: «Александр же слышав словеса его, разгореся сердцем и приде на нь в мале дружине июля в 25». Дата восходит к Новг. I летописи, где она читается правильно: месяца июля в 15. Перед изложением видения Пелгуя опущено обыкновенное у повествователей выражение: скажем вкратце. Перед словами Бориса и Глеба опущено слово мученику, перед именами храбрецов – «именем». Указание жития на то, что Невское побоище описано по рассказам самого Александра и других очевидцев, и ссылка на чудо при царе Сеннахириме не упомянуты. Большинство из названных пропусков можно объяснить стремлением выбросить все, что могло бы служить указанием на отдельное сказание, использованное с целью восполнить скудные сведения летописных заметок о Невском побоище.

По своему остальному содержанию отрывок Новг. IV летописи и почти буквально тождественный с ним текст Новг. V летописи⁷¹ относится к одной категории со списками II редакции Новг. I лет. младшего извода, из которых Толстовский (и Академический), судя по совпадению чтений, стоит к нему ближе, чем Комиссионный. Благодаря этому обстоятельству, отрывок проливает некоторый свет на историю текста в названных списках. Но прежде, чем приступить к рассмотрению текста этих списков, скажем несколько слов об общем характере жития в Новгородском своде 1448 г.

Составитель свода задался целью с одной стороны внести в житие известные ему подробности из летописи и, с другой стороны, воспользоваться данными жития для пополнения летописных известий. В результате получилось, что житие оказалось разбитым на отдельные части, разрозненные посторонними известиями. Вместо законченного произведения появился ряд отрывков, изобилующих неумелыми вставками и ненужными повторениями. Нас интересует то, какие дополнения внесены были в первоначальную редакцию жития в Новгородском своде. Они состоят из следующего:

1. Обозначение лиц и племен, участвующих в походе Шведского короля, причем Соф. I относится свободнее к тексту Синодального списка, откуда взято это летописное известие, чем II редакция Новг. I. В Синодальном списке: «Придоша Свеи в силе велице и Мурмане и Сумь и Емь в кораблих множьство много зело, Свеи с князем и с пискупы своими». Во II ред. Новг. I: «силу велику (зело), Свея с князем и с пискупы своими и Мурмане и Сум и Ем». В Соф. I «силу велику, местери и бискупи свои и Свея и Мурмане и Сумь, и Емь». В Новг. IV это место передается словами II ред. Новг. I.

2. Указание места, где остановились враги: и сташа усть Ижеры.

3. Определение цели похода: хотя въсприяти Ладогу, прочее же рку и Новгород и всю Новогородскую область.

4. Известие о падении воеводы и епископа Шведов: и ту убиен бысть воевода их Спиридон и бискуп их убиен бысть ту же.

5. Указание на количество мертвых и раненых у Шведов: а трупия же мертвых своих наметаша 3 корабли великых воевод и потопишася вси на мори, а прочим искошата ямы и вметаша в ня безчислено, а инии мнози язвени быша и тое нощи побегоша. В Синодальном списке: и накладше корабля два вятших муж, преже себе пустиша и к морю, а прок их, ископавше яму, вметаша в ню бещисла, а инии мнози язвьни быша и в ту нощь не дождавше света понеделника, посрамлени отидоша⁷².

6. Перечисление убитых Новгородцев: Новгородцев же ту паде Костянтин, Луготиничь, Юрята Пипещинич. Намест, Дрочило, Нездилов, сын кожевников, а всех 20 мужь паде и с Ладожаны, или менши, то Бог весть. Великый же князь Александр Ярославич с Новогородци възвратися с великою победою и прииде в Новъгород, сохранени вси Богом и святою Софиею.

7. Подробности отпосительно войны между Псковом и Немцами и построения последними города Копорье.

8. Взятие Копорья Александром.

9. Псковские события, предшествующие Ледовому побоищу: Пойде великий князь Александр с братом своим Андреем и с Новогородци и с Низовци на Немецкую землю в силе велице, да не хвалятся ркуще: «Укорим Словеньскый язык, нежели себе»: уже бо бяшеть взят град Пьсков и тиуни их посажени в граде. Великий же князь Александр зая все пути до Пьскова и изгони град и изымяв Немци и Чюдь и наместникы Немецкыя исковав поточи в Новъгород... якоже бысть на земли их, пусти вся полкы своя в зажития, а Домаш Твердиславичь и Кербет быша в розгоне, и убиша ту Домаша брата посаднича, мужа добра, и иных много избиша с ним, а иных руками яша, а иные прибегоша к великому князю в полкы... Велики же князь Александр Ярославичь вспятися на озеро, Немци же и Чюдь поидоша по них, князь же великы постави полкы на озере Чюдском на Узмени, у Ворония камени.

10. Подробности Ледового побоища: Немци же и Чюдь пробишася свиниею сквозе полкы и бысть ту сеча зла и велика Немцам и Чюди. И победив силою Божиею и святыя Софии и святою мученику Бориса и Глеба, еюже ради кровь свою пролияша... и биша их на семи верстах по леду до Суболичьскаго берега и паде Немец 500, а Чюди безчисленое множество, а руками няша Немец 50 мужь нарочитых воевод и приведоша я в Новъгород... бысть же бой сий априля в 5, на похвалу святыя Богородица, на намяьт святаго мученика Клавдия⁷³.

11. Более детальное описание взятия Юрьева.

12. Рассказ о кончине князя кончается словами: Тако прослави Бог угодника своего, иже много тружшеся за землю Русьскую и за Новъгород и за Псков, и за все великое княжение живот свой отдавая.

Все эти подробности взяты составителем свода 1448 г. из Новгородской I летописи (Синод. списка), где они приводятся в виде отдельных летописных известий⁷⁴. Кроме названных дополнений, составитель свода позволил себе несколько менее значительных изменений текста: «укори я» опущено; оттоле прииде вм. от тех прииде; многи зело полков (Толст., Соф. I); рка тако «Аще можеши»; в неделю на Събор святых отець 630, иже в Халкидоне вм. в день вскресенья, на память свв. отец 630 бывша збора в Халкидоне; обрете бо я вм. обрытья их; от святых мученик Бориса и Глеба; исповеда ему единому, яко же виде и слыша (ср. спис. Погодина); князь же отвеща (вм. рече) ему (Комм., Соф. I); втекоша пред ним в корабль; Божиею же волею (Толст., Соф. I) вм. Б. милостью; и мужьствовав крепко и похвали; опущено «королев»; святый град (опущено Иерусалим); Ангел Божиих вм. Ангела Божьяго; наметаша три корабля; потопишася вм. Потопиша; покрыто бо бе все кровию; се же рькш... сих ему вм. а иже рек... сего ему; в пустыни крастели печены (опущено: манною); опущено: Александро, веси ли; и почти его царь многими дары; разбегшаася люди вм. люди разпуженныя; прислах вм. послах; от начала Августа до Рожества; от воскресения его; подробности относительно пострижения опущены; положиша же его вм. положено бысть тело его.

Помимо перечисленных общих вставок и изменений, каждый из сравниваемых летописных списков содержит в себе ряд своих изменений, указывающих на редакционную работу составителя данного списка над текстом свода 1448 г. Начнем с II ред. Новг. I летописи младшего извода, не упуская из виду упомянутой близости её к отрывку в Новгородской IV летописи. В ней наблюдаются следующие отступления от текста свода 1448 г.:

Понеже бо слышал есмь; сила же бе его яко сила Самсона вм. сила же бе его часть от силы Самсона; не въсприим псаломъскую песнь вм. и въспр. псаломскую песнь; честнейшаго и драгаго (в Комм.: богочестивнаго... дражийшаго) вм. милаго; рукы дръжаще на рамех койждо коему; гребци же седяху акы в молнию одени (так и в Новг. IV) вм. мглою одени: вели грести борзо (в Толст. спешно); таковый страшный глас; ктому же зде пакы явишася; обретоша трупья их мрътва; опущено: отец же его Ярослав послал бе ему... во мнозе дружине (ср. Соф. I); точно так же опущено: и съступишася обои; ею же ради древле крови прольяша; опущено: в то же время умножися... и начаша оттоле блюстися имени его; слова «в то время некто царь силен... посла к нему послы и рече» заменяются фразой: «Пойде грозный князь Александр в Татары ко царю Батыю, тако бо рече ему царь»; Бог вси языкы вм. Бог многи языки; слышахом тя в земли нашей (в Толст. в нашей стране); паче же и земля твоя (в Толст. еще бо); нь послушаеши вм. да послушаеши; слова «бе бо тогда нужда велика... и разболеся» опущены в виду того, что под 1263 г. приведено летописное известие о хождении Александра в Орду и о его кончине.

Останавливаясь специально на тексте Коммнссионного списка, и мы отмечаем немало отступлений, показывающих, как свободно его составитель относился к своему оригиналу. Он внес в свой список целый ряд собственных рассуждений и амплификаций, менее значительных вводных и пояснительных слов и измененных оборотов речи и грамматических форм. К категории рассуждений и амплификаций относятся следующие случаи:

(Сей бе кн. Александр Богом рожен... от Федосиа матери) благочестивы нравом; доброчестива и богоугодна купне якоже суща, великыми просиещаетеся делы, якоже иноческаго сподобись ей чина и приснопомнемая Федосиа, мати князя Александра.

(Жалостно бе слышати) паче же и видети достойно.

(Не бе ведал таковаго въстания на сына своего) Богом въспетаннаго и богочестивнаго и Богом утвержаемаго и поборника сущи православней Христовей вере, дражийшаго.

(Поездка к Батыю). Смысливши о себе великым разумом, Александр князь абие иде к епископу Кирилу и поведа ему речь свою: «отче! яко хощу ити к царю в Орду». Епископ же Кирил благослови его со всем своим сбором; он же пакы пойде ко цареви Батыю. Егда же ему приближившюся, и се слышащим Ординьскым князем приход князя Рускаго Александра грознаго, поведаша цареви; и се начаша его сретати. Князю же Александру, сыну Ярославлю, вшедшю пред царя, абие же видя его царь Батый... – Эта вставка сочинена на основании подобного эпизода из Сказания об убиении Михаила Черниговского, приведенного под тем же 1245 г. в летописи. Приехав к своему духовному отцу, Михаил говорит: «Хощу ити к царю Батыю», и получает благословение на дорогу. О приходе его доложили Батыю: «Князь великый Рускый Михаил приихал поклонится тебе».

Далее, к числу незначительных вставок и пояснительных слов принадлежат следующие случаи: и сице рад бых; сила Самсона силнаго; и събра вой множство, силу велику зело; и тако наполни; и пакы посла послове с великою гордостию; противитись мне, королеве; в время то не бе ведал таковаго въстания; и сице имея велику веру; и се пакы бе некто муж; си такоже наихавши; и оному же пакы от многых ран падшю; попове в ризах такоже сретоша; не хощеши мне покоритися, ни силе моей; слышавши весть сию, пойде в Володимир; «Александр, грозный князь, идет»; от папы... с великою речью; паче же и земля твоя велика есть; а господина своего князя добра, и правдива не мощно есть забыти, да аще мощно (вм. лзе).

Из области оборотов речи и грамматических форм отметим следующее. Пристрастие к оборотам с дательным самостоятельным, напр. князю же Александру слышавши словеса их; идущу же ему из церкви; и оному же... падшю и т. д. Вместо слов «иже с ним крепко мужьствоваху» составатель Комм. списка написал: и бе мужство их с княземь крепко. Измененные глагольные формы: хотяще вместо хотя, скончавъши вместо скончав; поможеве вместо поможем; наихавши вместо наехав и т. д.

Принимая во внимание, что составитель Коммиссионого списка вообще сравнительно свободно относится к тексту своего оригинала, обстоятельство, на которое впервые было обращено внимание академиком Шахматовым⁷⁵, мы имеем основание предполагать, что перечисленные искажения происходят от редакционной работы составителя. В подтверждение этого предположения мы подобрали из Комм. списка ряд случаев подобного искажения текста, рассеянных по разным местам: Под 1215 г. прибавлено: на память св. отца нашего Мелентея, архиепископа Мелетиискаго (ср. 1204, 1205, 1206, 1208, 1211, 1214, 1215 и пр.); г. 1158: понеже бо велик бяше смрад; 1216: якоже елене: 1218: и у гроба отца своего кость своя положити; 1230: и абие же ему разболевшуся и пребывшю ему в том недузе; 1238: бо в то время нужьное; 1261: и дай ему Бог спасаная молитва отпущение грехов; 1230: нь сиа страшная казнь на нас бысть, понеже бо грехов своих не каяхомся, а злая дела беспрестани творяще; нь во всей Руской земли такову казнь вдаст Бог нам по грехом нашим, а Кыевьскаго града Бог сблюде; ср. 1223, 1228, 1261 и т. д. Из мелких вставок: под 1204 г. именем, в то время, пакы; 1216: с себе, пакы, великою (честью); 1218: сице, к ним, пакы, обои; 1220: самому, и абие; 1225: и пакы назад; 1232: (Алексея) человека Божиа; 1266: князя, тако; 1224: и сице, абие и правда, ничим и т. д. Дательный самостоятельный: Ярославу вбегашю (1216): и абие приспевши нощи (1228, ср. 1230:1233). Замена одних выражений другими: и мышляаше в себе вм. хотяше (1204).

Что касается Толстовского (и Академического) списка, то и в нем мы находим, хотя не в такой мере, как в Комм. списке, немало подобных отступлений: матери боголюбивыя именем зовомыя; яко лице Иосифово... в Егпите с собою; сила его в нем беаше: пакы дал бо; пакы силу велику; пакы многи; пакы пойдяше; пакы к тому; пакы приидоша; тако рек ему; падши вм. паде; исходя вм. идя; укрепляти вм. крепити; честнейшаго и драгаго Александра; отцю своему; в то время бе некто; к брату своему Глебу абие; спешно да поможем... на неверныя языки; таковый страшный и дивный и грозный глас; мне же пакы стоящу трепетцу и велий страх обдержаше мя; и исшед на коня под доскы вм. и изъеха по дске; и в другы пакы наскочи на них; а мертвых трупие останок; и абие стретоста... поюще славу своему господину: (?) иерейский чин и мнишевский вм. ерейлюбець и нищелюбець и мнихолюбець; честь им въздание акы самому Творцю вм. чтяше акы самого Творца; князю грозному послы: слышано бысть в нашей стране про твое дръжавство, якоже глаголю ты князя честна и дивна такоже и грозна; и сице рекох и до царства Костянтинова; како речем и скажем, о горе тобе; како можеши сказати и написати: сице бо он пострада.

Следующие примеры, взятые из разных мест Толст. списка, показывают, что составитель его вообще любил вставлять лишние слова и выражения. Под 1204 г.: се пакы⁷⁶; 1207: на лоне Авраама и Исаака и Иакова с всеми праведникы; 1220: пакы уведавши супружница его иде в другый манастырь, такоже въсъприят чернечьское житие; 1224: тако бо... начнуть, тех бо рече; всех (князей); их; свои (холопы): пакы: сами (идете); 1245: достоит поклонятись: сице; они же послушницы... цареви своему; царю нашему; и тако: великий князь; глаголанаго ими и т. д.

Софийская I летопись, первая редакция которой была составлена в пятидесятых годах XV столетия, переделала, как мы уже говорили, текст свода 1448 г. по Московской летописи⁷⁷. Наша задача состоит в том, чтобы определить, каким изменениям подвергся текст жития в этой Московской переделке свода. Житие носит обширное заглавие, в котором «умный, кроткий, смысленый и храбрый» князь уподобляется Александру Македонскому и «царю Алевхысу», под именем которого, по-видимому, скрывается Ахилл из сказании о Троянском пленении. Судя по этим уподоблениям, составитель списка обладал некоторым книжным образованием. Приступая к рассмотрению содержания списка, мы сразу замечаем следы московского влияния: Александр и его родители постоянно величаются великокняжеским титулом, архиепископ Спиридон называется Новгородским, царство Батыя – державой, слово Суздальской в восклицании Кирилла заменяется словом Русской и в конце краткого панегирика вм. фразы «и за всю земло Рускую живот свои отдавая» помещается другая: «и за все великое княжение живот свой отдавая и за правоверную веру». Из других изменений отметим: вторая часть от сил Самсоня; вышедше... полкы его вм. изшедше... полк его; бе побежая везде, а не победим николиже; проходих многы страны; и помысли в себе победити его или руками яти, а Великий Новгород пленити и вся грады их и люди Словеньския к себе в работу створити и рече: после слов «хотя въсприяти... Новогородскую областъ» читается: Но еще преблагий, премилостивый человеколюбец Бог ублюде ны и защити от иноплеменник и всуе трудишася без Божия повеления. Прииде бо весть тогда, яко Свеи идуть к Ладозе и в то время. Эта вставка взята целиком из Новгородской I летописи (Синод. спис.). Далее, после слов «и нача молитися со слезами» прибавлено: святей Софии, поминая исправления родитель своих и глаголя; Спиридон отпускает князя «с миром и Новгородцев»; опущено: утирая слезы; воя своя вм. дружину свою; Давыда, глаголюща; и поиде на них в ярости мужества своего; в мале вой своих, и не дожда многа вой своих с великою силою вм. в мале дружи не, не сождався со многою силою своею; честный кн. Ярослав Всеволодович вм. Ярослав честный великий; ускори великый кн. Александр Ярославичь пойти противу ратных; о Владимире прибавлено, что он был наречен Василем; Пелгуй имел великую веру и надежду к Борису и Глебу; гребци же седяху в насадех; трепетен в ужасе; Пелгуй (вм. Александра) «поеха скоро и срете и великий князь; сего не рци никомуже, о друже; безчисленое римлян; некто именем Сава; столп ему, шатер же падеся; и тамо вм. зде же в конце известия об избиении врагов Ангелом, составитель для того, чтобы подчеркнуть рассказ очевидца, два раза говорит одно и то же: обретохом много трупия избиеных мертвых лежаща; остаток же их побеже посрамлени (ср. Новг. I лет.); шсажени в граде; почюдишася стражие «.силе немецкой вм. почюша стражие; обоих множество велми; со множеством вой своих вм. во мнозе дружине; воя вел. кн. Александра вм. мужи Александровы; обои полцы: полкы Божия вм. полк Божий; силою Божиею вм. помощью Б.; «а иных вода потопи» прибавлено по поводу судьбы Немцев после Ледового побоища (ср. Новг. IV); се же рькли Немци... предаст (вм. даст); възвратившю же ся вел. кн. Александру вм. и възвратився кн. А.; опущено: господину; свободити град Пьсков от иноязычных и от иноплеменник; забыша благ Бога своего; из работы Египетския Моисиом, се же вам глаголю: аще кто приидет и напоследок рода его великих князей, или в печали приедет к вам жити в Псков, и не приимете его, или не почтите его, наречетеся вторая жидова – ср. Псковск. II лет. под 6750 г. К тем пределам, до которых доходил слух об Александре, составитель списка придумал новые названия: от моря Варяжьского и до моря Поитьского и до моря Хупожьскаго и до страны Тиверийскыя и до гор Араратских, об ону страну моря Варяжьского и гор Аравитьских даже и до Рима Великого. Но он не довольствуется этим, а выдумывает еще новую амплификацию: распространи бо ся имя его пред тмы тмами и пред тысящи тысящами, и тако прииде к Новугороду с великою победою. Далее: начаша их вязати конем к хвосту и ведоша с собою безбожных Литву вм. вязаху ко хвостом конь своих; некто царь со восточныя страны силен присла послы своя к великому князю Александру вм. в то время некто царь силен на восточной стране и покори ему Бог многи языки от востока и до запада, той же царь слышав, такова кн. Александра славна и храбра, посла к нему послы; «покоритесь державе моей, но аще хощеши соблюсти ныне... честь и славу царства моего»; словам Моавитянок придается значение специальной угрозы: молчи! великий князь Александр едеть: в силе тяжце вм. в силе велице; и поиде... в Орду ко царю вм. здумав же... пойде к цареви; и прииде ко царю, виде же его; град людий исполнив; для характеристики благочестивого царя приводятся слова Давида: Добре бо рече о таковых Давыд пророк, во отец своих место быша сынове их (!). Поэтому оказалось возможным немножко сократить ссылку на другого пророка, Исаию: тих, уветлив... Божию есть; Бог бо не Ангелом... милость свою. Вм. богатством и славою – и богатьство и славу; присла к нему послы папа вм. приидоша к нему послы от папы; послы же реша вел. кн. Александру вм. глаголя кн. Александру; учения нашего; великаго Коньстянтина: до седмаго Събора; умножи же Бог живота вел. кн. А–у, бе бо любя чин церковный священьскый... и вся християны любяше вм. и умножишася дни живота его, бе бо ерейлюбець и нищелюбець и мнихолюбець...; хоте поити ко цареви в Орду вм. пойде ко царю; зеници твои... сердце твое; изъгнетаахуся людие; честнем теле вм. честнем одре тела; в церкви в Рожестве; прият же я всих ужас: от далних мест во время зимы вм. от далных стран в год зимы.

Софийская I летопись гораздо больше, чем II ред. Новг. I младшего извода, дорожит выражениями жития там, где отрывки последнего теряются среди посторонних летописных известий. Так, напр., когда разговор идет о появлении Немцев в Копорье, составитель Соф. I не пренебрегает выражениями жития: «по възвращении и победе вел. кн. Александра» и «в отечьстве вел. кн. Александра». Подобных осколков жития, отсутствующих в Комм. и Толст. списках, мы встречаем целый ряд: изверже град из основания; возвратися с великою победою; бе бо милостив паче меры; град Псков свободи от плена; даша ратнии плещи своя; начаша пакостити (о Литве); бяше тогда велика нужа от поганых.

Изучение источников текста жития в своде 1448 г. и в рассмотренных летописях сопряжено с большими трудностями. Списки жития, в которых текст подлинника подвергается таким изменениям, как в этих списках, представляют для исследователя очень неблагодарный материал. Особенно важен для нас текст Соф. I летописи, которая, как известно, изменила текст свода по московскому источнику. Несомненно, что и в житие были внесены поправки из того же источника. Под пером опытного московского книжника текст жития перенес, кроме того, как уже показал разбор, немало чисто формальных изменений и улучшений. Любопытно, что первая редакция данной летописи, представленная списками Карамзина и Оболенского, теснее связана с общим источником, чем вторая⁷⁸ (остальные списки). Отличия её от второй редакции состоят в следующем: стояше (во второй ред. стояще), не преступая (не преступати), песнословца (песнописца), в бдении (в бдениих), солнце (солнцу), срете великаго князя (срете и великий князь), копием (мечем), опущено «за ними»: схожаху (схождааше),пакы обратишася (и ниже обративишеся), повоева и пожже (пожже и повоева), победим (погубим), забудете се (забудете), нет «молчи»: от страны приходящим (оть страны и приходящим от страны) и списа к нему рече (и списа к нему), а от Рожества Христова (нет). Судя по этим отличиям, текст I ред. стоит ближе к тексту свода 1448 г. (ср. Комм. и Толст.), чем текст II ред. Кроме того, описание кончины приведено под 1251 г., как и в Комм. и Толст. списках. Наблюдения над чтениями, общими обеим редакдиям Соф. I летописи и II редакции Новг. I лет. младшего извода и, поэтому, восходящими к Новгородскому своду, приводят к такому заключению, что в текст жития в этом последнем вошли не только черты из списков старого типа, но и некоторые места, свойственные позднейшему типу. Наряду с такими выражениями, как: боголюбива и мужелюбца (ср. Печ.); вста един (Печ.); некто (вм. некто силен; ср. Печ.); в силе велице (Печ.); и пленю землю твою (Печ.); оттоле потщася (Лавр.); натече и погуби (Лавр.); у Ерихона (Рум.); противник никогда же (Псков.); именуются ритори (Псков.); а не златолюбец (Рум.); земля твоя велика (Рум.); описание кончины (Печ.), встречаются характерные черты позднейшей версии: песнословца Давида (изд.); не дописанный псалом (ти въспяти быша и падоша...; изд.); опущено: и сиа рек (изд.); на память св. мученику (изд.); видев же се Пелгусий (изд.); якоже виде и слыша (Пог.): бися крепко (изд.); наступиша озеро (изд.); день суботный (изд.); свободити град Пъсков (изд.); Египетьския (изд.); узриши (изд.); поведаша (изд.); учения нашего (ср. изд.). Очевидно, в каждом из интересующих нас летописных списков текст жития еще раз подвергался изменениям под влиянием разных списков первоначальной редакции. Так в Комм. списке читаем: в великый Новъград (см. изд. сп.); уведав силу (ср. Псков.); рукы своя (изд.); покоритися мне (Псков.); добра ради господина (Печ.). В Толст. списке: яко лицо Иосифово (Псков.); отцю своему (Псков.); заутра всташа (изд.). Тот московский источник, по которому поправлен и дополнен текст Новгородского свода в Соф. I летописи, отражается в целом ряде изменений позднейшего происхождения: Иосифа прекраснаго (см. Пог.); тако же и сий вел. кн. Александр (Лавр.); побежая везде (Рум.); ко царю Соломону (изд.); да скажет ему силу Варяжьскую и станы их (изд.); стрегущю ему (изд.); своим мечем (Рум.); они же гордии совкупившеся (Псков.); стражие вел. кн. Александра (изд.); сеча зла и велика (Рум.); даша ратнии плещи (изд.); камо утещи (Увар.); Араратьских (Псков.); великаго Рима (Псков.); семь ратей (Псков.); множество воевод (опущено: единым выездом; изд.); тако молвит (Увар.); с мудреци (Рум.); Августа царя (Рум.); самого Христа (Рум.); гоняхуть, веляхуть (Печ.); чада моя милая (Пог.).

Первая редакция Соф. I летописи в соединении с Московской летописью, вошла в состав того Московского свода, который, доведенный до 1479 г., условно назван Московским сводом 1480 г. Этот свод в свою очередь восходит к более древнему своду 1472 г., который лег в основание с одной стороны Воскресенской летописи, составленной в сороковых годах XVI в., и с другой стороны т. н. Ростовской летописи (Московского Архива Мин. Иностр. Дел 20/25), возникшей в Новгороде в 1542–1548 годах. Отсюда происходит сходство между названными летописными сборниками.

Оказывается, что Ростовская летопись содержит более первоначальный текст, чем Воскресенская. Ряд отличий их друг от друга объясняется тем, что Воскресенская летопись дополнила текст общего источника на основании новых материалов, между прочим, данными из упомянутого списка Царского Соф. I летописи, который передает текст последней летописи, второй редакции, в соединении с Московской летописью. Отчасти эти отличия зависят от того, что т. н. Ростовская летопись соединила свод 1480 г. с текстом других, новгородских и московских источников⁷⁹. Нам предстоит рассмотреть, каким изменениям подвергся текст жития в обоих названных летописных сборниках.

Из вышеприведенных сопоставлений видно, что Воскресенский список жития имеет тесную связь со списком Соф. I летописи. Любопытно, что там, где первая и вторая редакции последней расходятся между собой, текст Воскресенского списка ближе примыкает ко второй. Местами текст Воскр. летописи обнаруживает сходство со списком Царского. Кроме того, попадаются черты, указывающие на дополнительный летописный источник, как, напр., известие о поездке Александра к Кановичам (ср. Лавр. лет. 6755 г.). Из чисто формальных особенностей отметим следы редакционной работы над текстом подлинника. Сюда относится ряд сокращений, вставок и подновлений. Особенного внимания заслуживают те случаи сокращения, когда составитель свода выбрасывает типичные выражения и целые эпизоды жития, сохраненные Соф. I летописью, как-то: выражения о сильном восточном царе, о кончине Ярослава, о нужде, причиненной Татарами, о горе автора по поводу смерти князя и т. д. и эпизод о Римских кардиналах с предварительным рассуждением о благочестивом князе. Что же касается Ростовской летописи, то в общем устанавливается тесная связь между ней и Воскресенской летописью, чего и следовало ожидать, раз мы знаем, что они обе восходят к одному и тому же источнику. Но, помимо этого, наблюдается близость некоторых чтений к тексту первой редакции Соф. I летописи. Несомненно, что составитель, кроме своих непосредственных источников, пользовался общерусским сводом, содержащим житие в первоначальной редакции. На это указывают места: от силы Сампсоновы вм. сил; иже бе вм. еже бе; землю Александрову вм. землю великаго князя Александра Ярославича; молитися Богу вм. св. Софии; не со многою дружиною вм. в мале вой своих; возехав по досце вм. изъеха; от Ангела Божия вм. от Ангел Божиих. Пользованием общерусским сводом объясняется еще дополнение псалма: мы же востахом и исправихомся, пропуск фраз Новгородского свода 1448 г. «или менше, то Бог весть», «сохранени вси Богомь и св. Софиею» и «ею же ради кровь свою пролияша», и, наконец, летописное известие «княжив десять лет». Возможно, что составитель сверил свой список с текстом отрывка в Новг. IV летописи, как видно из сообщения числа «25 июля» и из чтения накладше вм. наметавши. Остальные отступления в тексте Ростовской летописи мы считаем его редакционными особенностями. Мы видели, как составитель, сохраняя смысл, заменяет одни слова и выражения другими. Он не отказывается от вставки, когда полное понимание текста, по его мнению, требует пояснения («самовидца, бывшаго тогда тамо», «уже бо весна бе» и т. д.). Но наряду со вставками попадаются случаи, когда он сокращает текст своего протографа, причем выбрасывает типичные слова и выражения жития, как, напр., «жалостно бе слышати», «о княже наш честный и драгий». Приступая к описанию Невского побоища, он, ничем не указывая связи настоящего рассказа с предыдущим, начинает: «Приидоша нецыи в Новгород». Можно думать, что такое начало составляет особенность редакции свода 1480 г. (ср. еще Новг. ΙV), что подтверждается наличностью этой черты в т. н. Симеоновской летописи, восходящей к своду 1480 г.)⁸⁰.

В Симеоновской детописи (ркп. Имп. Ак. Наук. №16, 8:25) житие Александра не представлено в полном его объеме. Это лишь отдельные эпизоды его, взятые для дополнения летописных известий о Невском и Ледовом побоищах и пр. Текст этих отрывков обнаруживает близкое сходство с текстом Ростовской летописи и, поэтому может служить верным орудием для восстановления текста Московского свода 1480 г. В ней помещаются следующие статьи, касающиеся нашего предмета: о Невском побоище, нач.: «Приидоша неции в Новъгород»; о Пелгусии Ижерянине, нач.: «Имаше веру велию некий муж к святыма мученикома Борису и Глебу, именем Пелгусии, бе же сеи старейшина в земли Ижерской»; о шти мужех храбрых, нач.: «Зде же явишася»; о Немцех и Псковичех, нач.: «Тое же зимы»; Ледовое побоище, нач.: «И пойде с братом»; о Литовцах, нач.: «В то же время умножися языка Литовска». Общих с Ростовской летописью чтений насчитывается подавляющее большинство, напр.: «проходях, братие», «не со многою дружиною», «уже бо весна бе», «от рода его в печяли какои». Отличий всего лишь, кажется, четыре: а рки так (вм. глаголя) – восходит к тексту Новг. свода 1448 г. и Воскр. летоп. («а рка тако»); отпусти с миром (пропущ. и Новгородцев); в бдении (вм. во бдениих), как в I ред. Соф. I; насад един гребущь (проп. по морю), как в Соф. I летописи. Начиная с 1250-го года Симеоновская летопись резко расходится с Московским сводом и сближается с Троицкой и Лаврентьевской летописями. Отрывки из жития исчезают бесследно. Под годом 1263 помещается краткое известие о кончине и погребении Александра: «Τого же лета преставися благочестивый и христолюбивый великий князь Александр, сын Ярославль, много мужьство показав на ратех и за христианы с погаными Татары перемогаяся. Егда же изволением суда Божиа конец жития сего временного приат, постриг ся в Ангелскый чин и тако изволи его Бог привести к собе от славы в славу, месяца ноября в 14 день, на память св. апостола Филиппа, и певше над ним обычныа песни, и положиша тело его в манастыр Рожества св. Богородица и плакашася над ним много».

Остается еще группа летописпых обработок жития, восходящих к т. н. Ростовской компиляции XV в.⁸¹, источником которой послужил общерусский свод 1423 года. К этой группе относятся летописи Ермолинская, Львовская и Тверская. Из них Ермолинская и Львовская представляют краткое извлечение из жития, отрывки из его эпизодов, причем наблюдаетсл почти буквальное сходство между обеими летописями, между тем как Тверская летопись содержит в себе целую «Повесть о блаженнем князи Александре Ярославичи», хотя без вступления и заключительного эпизода о кончине. Сначала мы рассмотрим текстуальные особенности Ермолинский и Львовской летописей, а затем перейдем к характерным чертам, общим им и Тверскому Сборнику, восходящим к их общему источнику.

Первый отрывок, эпизод о Невском побоище, начинается так же, как в Симеоновской летописи, словами: «Приидоша неции от западных стран». Стремление к краткости чувствуется с первых строк: составитель извлечения выбрасывает лишние слова и выражения, желая передать одни лишь существенные черты. Нет сравнения с царицей Савы, нет обычных боевых выражений «в силе тяжце», «шатаяся безумием», нет молитв и речи для подкрепления дружины. Читатель все-таки узнает, что князь перед выступлением «много молися Богу со слезами» и что им были приняты меры для того, чтобы «дружину крепити». Хотя нет типичного выражения «жалостно бе слышати», мы все же узнаем из рассказа, что Александр «ко отцю не успе вести послати». Ничего не сказано о том, на кого Александр возлагал свои надежды, выезжая на «безбожных» Римлян, рать которых, кстати, перечисляется в том же порядке, как и в Соф. I – Воскр. лет. Богоугодная жизнь Пелгуя остается не отмеченной, точно так же, как некоторые детали его видения: вид мучеников и гребцов, боязнь самого Пелгуя. Каждый из шести героев описан в сжатых словах, причем упоминание о том, что подробности боя передаются со слов очевидцев, совершенно отсутствует. Чудо об ангельской помощи не удостоено упоминания, и, вместо перечисления убитых Новгородцев, сказано кратко: Новгородцев же толко 20 убьено бысть.

Так же сжато описаны и западные события; отсутствуют молитвы, разговорный элемент и сравнения⁸². Житийные черты мало-помалу уступают место летописным известиям и теряются между ними. Перечисление тех мест, куда проникала слава о князе, заменяется фразой: «Прослы имя его в всех землях и до Рима великаго и во всех странах его». О римском посольстве нет и помину, ср. Воскр. – Рост. лет. К летописному известию о кончине и погребении прибавлено краткое описание чуда с той же подробностью: «и паки согбе ю сам о себе», которую мы впервые встретили в Воскр. и Рост. летописях.

Общими для Ермолинской и Львовской летописей и Тверского Сборника должны быть признаны следующие черты, которые, следовательно, читались в их общем источнике:

Андреаш (Тверск. Сб. прибавляет: с своими), видевше князя Александра. удивишася мужеству и възрасту его и реша: по истинне, прошед всю землю (Тв. Сб.: избравнными языкы) и не видех таковаго в царех царя, ни в князех князя, якоже сей. Слова короля: попленю землю его и приведу и в работу (Тв. Сб.: а самого князя Александра в работу приведу) – ср. в Соф. I и Воскр. летописях: люди Словеньския к себе в работу створити. Выражение Соф. I и Воскр. о короле, собирающемся захватить Ладогу и Новгород, сохранилось и здесь с прибавлением новой черты: и всю землю Словеньскую. Вм. разгореся сердцем – р. духом, как в Тверск. Сб. поправлено на поле. Александр много молился Богу – «Богу» и в Рост. Римляне называются безбожными. Опущено выражение «в мале дружине». Обозначение числа: июля в 15, ср. Рост. и Новг. I. Выражение о Пелгуе: бе некто от воевод его. Слова Бориса: вели грести вборзе, поможеве (Ерм. – Львовск.: погребем борзо, поможем) – как в второй ред. Новг. I младш. извода. Из рассказа о первом герое: гна за ним по доске... уби воеводу их Спиридона и бискупа два. Вм. «мужествовав крепко» о третьем герое говорится: много мужество показа. Четвертый «изби три корабли», шестой «много бися пешь». «Язвени бяху без числа и тако тоа нощи с срамом останок их побегоша», ср. Рост. Узнав о взятии Пскова, Александр «велми оскорбе не поведав (Ерм. – Львовск. не помедлив) не мало поем с собою Андрея», как сокращенно передается соответствующее место из Соф. I – Воскр. Немцы «в то время съвъкупиша силу велику и яко видеша стражие Александрови силу их ужасошася⁸³ множества их». Князь «ста против (Тв. Сб.: посреди) их исполчився» и помолился в церкви св. Троицы, ср. Рост. В описании чуда об Ангельской помощи обращает на себя внимание любопытная черта: здесь с буквальной точностью повторяется выражение Паремии, откуда, как мы видели, взята вся формула боя: мнози же видеша вернии полки Божиа, помагающи Александру. Немцев обратили в бегство, «биющи по озеру», причем «мнози их истопоша на озере» – ср. инии на езере истопоша в Рост. Александр возвратился «с победою и со множеством полона и с великою корыстию». Литва «начаша блюстися и трепетати имени его». Когда Александр получил приглашение Батыя: пришед поклони ми ся и узриши... он перед отъездом «благословися у епископа Кирила», ср. Рост. Наконец, последним общим чтением является: Он же по пленении Неврюев церкви въздвигну и люди собра.

Составитель Тверского Сборника, который вообще не был простым переписчиком, а любил вставлять в текст свои собственные рассуждения (см. предисловие к XV т. Полн. Собр. Р. Лет.), проявил и здесь свои наклонности. В его «Повести» недостает предисловия. Сам Александр назван блаженным, точно так же, как его мать. Когда автор говорит об Андреяше, он вставляет год: в лето 6749, и, сравнивая его с Савской царицей, подчеркивает, что последняя приехала «от конец земли» видеть премудрость Соломонову – ср. Печ. – «и хотя слышати премудрости его». Андреяш выступает не один, а «с своими», хотя из его слов видно, что он один прошел всю землю «избранными языкы». Северный король хочет м. пр. и «самого кн. Александра» привести к себе в работу. В молитве перед Невским побоищем повторяется и тот псалом, который приведен при описания Ледовой битвы: «суди, Боже, и разсуди прю мою от языка непреподобна ср. Пог. – и от языка неправедна». Александр назван милейшим (вм. милым) сыном Ярослава. Подчеркивается, что сам князь, а не Пелгуй, как в Соф. I – Воскр., верил Борису и Глебу. Гребцы были «яко мльние одеяни». Вм. явишася в полку его – обретошася; вм. падение шатра шатерное падение, ср. Рум. Эпизод с тремя кораблями подвергся основательному изменению: сперва был нагружен один корабль мертвыми воеводами, и корабль, «просекше дно», потоплен в море, «такоже», прибавляется, «и нарочитых мужей, накладше и наметавше два корабля, просекше дно, потопиша же в море». Можно думать, что это место представляет попытку согласовать текст Соф. I летописи с текстом Новг. I лет. (Синод. список: и накладше корабля два вятших мужь, преже себе пустиша и к морю). После описания Невского побоища прекращается связный рассказ «Повести». Житийный элемент и здесь, как во II ред. Новг. I младшего извода и в Соф. I – Воскр. – Рост., отступает на задний план; остались лишь отдельные выражения, которые Тверской Сборник передает более или менее близко к подлиннику. После слов «да не похвалятся» прибавлено «погании». Воины обращаются к князю: о княже честный вм. о княже наш честный и драгий – ср. Псков. После слов: вшед в церковь св. Троица, вставлено: что бе с ним. В молитве перед битвой: «.от языка непреподобна и велеречива, чувствуется соединение двух источников – ср Псков. и Соф. I. Далее: трус велик от копейнаго ломлениа... не бе бо по леду камо утечи. Немцев пало 531, «а 50 Немчинов руками яша... бяху бо тии нарочитии воеводи. Относительно времени сражения сказано: на память св. мученика Феодула – ср. II ред. Новг. I – в суботу 5 недели великого поста, на похвалу Богородици. Обращаем внимание на выражения: «Божиа ритори» и «поюще славу Господню великому князю Александру» – ср. Комм. список. После слов: изведшаго их из земля Египетскиа, прибавлено: из дому работнаго. В описании Литовского похода встречается выражение: коих руками изымаша, а тых повеле привязывати конем к хвостом». В ответе на слова кардиналов Август получил эпитет «Римьского кесара» – ср. Соф. I. Наконец, вместо описания кончины помещается краткое летописное известие, под 6771 г.: преставися кн. великий Александр, сын Ярославль, внукь Всеволожь, ноября в 14.

Таким образом, приведенные места из летописных сборников, восходящих к Ростовской компиляции, показывают, что житие в них составлено из элементов, типичных, с одной стороны, для Соф. I – Воскр., и, с другой стороны, для Московского свода 1480 г. Попадаются такие черты, которые присущи только последнему или одной Ростовской летописи. Кроме того, устанавливается близость текста Ростовской компиляции к Новгородской I летописи (напр., число 15 июля) и в особенности ко второй редакции Новг. I младшего извода (в молнию одеяни, грести борзо и пр.). Эта последняя летопись была, несомненно, под рукой у составителя Тверского Сборника: некоторые выражения его прямо восходят к её тексту. Предположение, что составитель одновременно черпал из нескольких источников, м. пр. из отдельных списков первоначальной редакции, находит подтверждение в том, что он иногда согласует черты одного источника с чертами другого и вносит поправки, указывающие на посторонний материал⁸⁴.

Много общего с Ростовской компиляцией с одной стороны и с Ростовской летописью с другой представляет обработка жития в списках Никоновской летописи, составленной в 30-х годах XVI века. Этого можно было и ожидать, раз мы знаем, что названная летопись имела в числе своих источников и Ростовскую компиляцию⁸⁵. Мы знаем, кроме того, что редактор этого летописного сборника любил пополнять текст своих источников вставками и собственными рассуждениями. Подобным редакционным изменениям подверглось в его руках и житие Александра. Остановимся на особенностях его текста.

Из жития выпало предисловие; оно начинается описанием Невского побоища: Приидоша неции от западных стран... С подобным началом мы уже познакомились, разбирая текст Симеон, и Ерм.-Львовск. Западные люди, из которых никто не назван по имени – как в Ерм.-Львовск. – пришли видеть «великого князя Александра Ярославича, внука Всеволожа, правнука Юрья Долгорукаго, праправнука Владимера Маномаха, прапраправнука Всеволожа, пращура Ярославля, прапращура великого Владимера». Для Никоновской лет. такие генеалогические распространения составляют типичную черту. Царица Савская «приходи к Соломону видети и слышати премудрость его – ср. Тверск. Сб. – тако же и сии приидоша видети Александра, понеже слава о нем всюду славяше и возвратившеся реша к своим: «проходихом, братие... – ср. Рост. – и не видехом нигде же...» «Слышав же сиа... («таковое мужество» опущено) и вознегодова и рече: Кто убо есть сей? аз шед пленю его и приведу в свою землю связана и сотворю и работати себе, яко единаго от раб своих; ср. в Рост. комп, «приведу и в работу». – Из числа собравшейся рати исключены Сумь и Емь. – Опущены выражения: подвижеся в силе велице, пыхая духом ратным, как в Ерм.-Льв. – шатаяся и гордяся безумием своим, – посла послы (опущено «загордевся», как и в Ерм.-Льв.) – и се уже аз пришел есмь к тебе и хощу пленити тя и будеши ми раб и сынове твои, – разгореся духом (ср. Рост. комп.) – моляся со слезами Господу Богу и пречистей Богородице дати ему помощь и паки рече. – Молитва сокращена: Ты, Господи Боже, повелевый не преступати в чюжиа пределы никому же, суди Господи и сему и возбрани ему преступати в чюжиа пределы. – Таже въстав и пришед поклонися... и благословися у него, ср. Ерм.-Льв. – и укрепи воинство свое вм. и нача крепити вои своя. – Ссылка на Давида опущена. – и всед на конь иде противу ратных и ко отцу не успе вести послати, ср. Ерм. – понеже изыде противу их вскоре вм. понеже ускори князь пойти. – Обозначение времени, как в Рост. лет. и Рост. комп. – Бе же некто от воевод Александровых, ср. Рост. Комп. пребываше в посте и в жаже вм. пребываше в алчбе, – егоже вкратце скажем, ср. Рост. лет. – да скажет ему многую силу. ср. Ерм. – руце свои держаща на рамех своих, – вели грести спешно, ср. Рост. комп. – трепетен во ужасе велице, ср. Рост. лет. – сего не повежь никому же, брате, ср. Ерм. и Рост. лет. – дондеже Господь, якоже хощеть сотворит. – И тако спешнее потщався прииде, – и бысть брань крепка зело и сечя зла и одоле супостатом⁸⁶. – Явиша же ся тогда. – мужей силных и велми храбрых, ср. Ерм. – иже много одолениа показаша вм. иже с ним крепко мужествоваху. – възъеха на коне по досце в воду... схожаху из корабля и в корабль, ратнии же видеша такова мужа и побежаша пред ним в корабль. – Божиим заступлением оттуду. ср. Рост. лет. – бися с самем пискупом и с воеводою. – Имя воеводы не названо. – сей на многих нахожаше. «и подивишася силе его и храбрости» опущепо, как в Ерм. – сей наежжаше един на полк («с мечем» опущ.) и много мужества показа, ср. Рост. комп. – изби три корабли, ср. Рост. комп. – Пятый же от убогих бе вм. Пятый от молодых его. – Падение шатра не упомянуто, как и в Ерм. Шестый же Ратъмир, такоже от убогих, сей бися пеш и много храбрствовал («много» и в Рост. комп.) и обступиша его многи ратнии. – И избиено бысть безчислено Римлян, ср. Ерм.-Сия же повести вся слышах. – от иных многих, бывших тогда на той битве. – в древняа лета вм. в древняя дни. – от полку царя Асирийска, – от Аггела Божия, ср. Рост. лет. – вмегаша их таио. – «или менши, то Бог весть» опущено, как и в Рост. лет. – славя Господа Бога и пречистую Богородицу. ср. Рост. лет. –

За летописными известиями следует изложение западных событий. Относительно взятия Копорьи сказано: иных с собою в Новъград, а иных отпусти в свою их землю Немецкую... крамолников перевеша и иде паки в Переславль, иже на Клещине озере, ср. Рост. лет. – Собрашася Немцы с сее страны, ср. Рост. лет. и Рост, комп. – опечалися зело за кровь христианъскую... разгореся ревностию божественою («по св. Троици и по св. Софии» опущено), ср. Рост. лет. – «да не похвалятся ркуще... уже бо бяшет... и тиуни их посажены в граде» опущено, как и в Ерм. – и многих изби, а иных плени вм. полона много взя, а иных иссече. – Немци же горди суще и совокупиша в то время паки силу, глаголюще к себе сице, ср. Рост. комп. – И идоша с воинством своим, ^–ужасошася страхом велиим, видяще многу силу их и поведаша князю Александру Ярославичю; ср. Рост. комп. – Он же, слышав сиа опечалися и иде в церковь св. Троица и помолися с плачем и со слезами, ср. Рост. комп. – Видев же их Александр, – ср. Рост. комп. – и ополчився поиде противу их с помощью Божиею, ср. Рост. лет. – Бе же со Александром и князь Андрей, ср. Рост. лет. – исполнишася вси духа ратнаго, ср. Рост. лет. – легкостию же быша аки орли и глаголаша ко Александру сице: се княже господине, ср. Рост. лет. – Молитва перед битвою ничего общего не имеет с той молитвой, которая приведена в других списках жития; она изменена на основании 9 стиха 113 псалма: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу; аз бо есмь червь, а не человек, и не помяни грехов моих, Господи, но прослави имя Твое и даждь нам помощь Твою». – и бысть ту сечя зла («Немцем и Чюди» опущено) и бе аки гром от ломлениа копейнаго и от звука мечнаго сечениа и от щитовнаго скепаниа и кровь аки вода лиашеся и нигде бе не видети леда, всюду кровь лиашеся⁸⁷. – Слышах же и сие от самовидца, ср. Рост. лет. – и поведаша ми сице, яко видех полки. – и побежени быша Немцы силою Божиею и пречистыа его Матере, ср. Рост. лет. – и гнашася за ними по езеру; ср. Рост. комп. – а Чюди безъчисленое множество... а инии на озере истопоша бе бо уже весна, ср. Рост. лет. – Бысть же битва сиа месяца Апреля в 5 день, ср. Ерм. – И тако прослави Господь... перед всеми человеки, яко же Исуса Навгина («в Ерихоне» опущено). – «се же рекли Немцы... предаст в руце его» опущено. – И возвратися Александр с победою в Новъгород, ср. Рост. лет. – «бяше бо много полона... к граду Пскову» опущено. – чин священнический со кресты и весь народ града того, воздающе хвалу Господеви, ср. Рост. лет. – («оружием крестным» опущено) победити враги наша и свободи град наш Псков от иноплеменных молитвами пречистыя Ти Матере и силою честнаго Ти креста и всех святых молитвами, аминь – «О невегласы...» опущено, – и до гор Араратских, иже об ону страну моря Варяжскаго (ср. Рост. лет.)... дажь и до Рима великаго возвеличися и прославися. – Александр же вышед и победи их седмь ратей единою, ср. Рост. комп. то пришед поклони ми ся, ср. Рост. комп. – Он же благословися у епископа Кирила, ср. Рост. комп. – Пришедшу же ему во Орду ко царю Батыю, видев же его царь. Слова Батыя: Якоже сказаша ми о нем, тако есть; несть кто подобен сему князю. – и посла его... к Кановичем, ср. Рост. лет. – Кончина изложена без лирических отступлений на основании Ерм. и Рост. лет.: Того же лета князь велики... иде вчетвертыи во Орду... и разболеся велми и отпущен бысть на Русь... и пострижеся во св. Ангельский иночьский образ и в схиму... хотяше пресвященный Кирил, митрополит Киевский и всея Русии... паки согбе ю сам о себе якоже жив и дивишася вси о сем. Пользование двумя разными источниками видно из того, что погребение упомянуто два раза: «и положиша в церкви пр. Богородици того же месяца ноября в 23 день», ср. Ерм.; «Положен же бысть во граде Володимери в монастыри Рожества пр. Богородици, княжив десять лет», ср. Рост. лет.

Совершенно иную картину представляет обработка жития в Лаптевском и Голицынском списках той же Пикоповской летописи. Отступления этих списков, составлявших некогда одну рукопись, от прочих списков произошли «вследствие потери листов при образовании из одной рукописи двух и пополнения в то время замеченной утраты новыми листами, списанными из летописей других редакций»⁸⁸. Обширное предисловие жития взято из Степенной Книги. К тому же источнику восходит заглавие: «О брани и победе на Неве явлением свв. мученик (слова «мученик» нет в Степ.) Бориса и Глеба и Аггельским поможением («и прочая победы» опущено) и о шти мужех храбрых», и продолжение рассказа до слов «яко Свеи идут к Ладозе» включительно. Очевидно, составитель сверил свою обработку с остальными списками Ник. летописи, иначе было бы трудно объяснись, почему у него вм. дивный возраст блаженнаго Александра, читаем, как в остальных списках: дивный возраст блаженнаго Александра Ярославичя, внука Всеволожа, правнука Юръя Долгорукаго и т. д. К словам: хотя восприати... и всю область Новоградскую, прибавлено позднее другим почерком: до Валама. От слов «и посла послы своя» до слов «и бысть брань» идет общий с остальными списками текст. Отсюда до слов «Великий же князь Александр Ярославич возвратися» текст обнаруживает почти буквальное сходство с текстом Воскр. летописи: прибавлено только одно слово: и потопоша с ними на мори Нево. Затем следует опять заимствование из Степенной: молитва в благодарность за одержанную победу. Летописные известия I) о взятии Копории II) о посольстве Новгородцев к Ярославу и III) о встрече Александра Новгородцами, взяты I из Воскр. лет., II и III из какого-то другого источника. От слов: «По победе же великого князя» до «а град Псков свободи от плена» идет заимствование из Воскр. лет., затем следует общий с прочими списками текст. От слов «Великий же князь» до «к Новугороду с великою победою» взято из Воскр. летоп., хотя выражение «видев их и въспятися назад на озеро» и отсутствие фразы «о невегласы» и т. д. свидетельствуют о том, что это место сверено с остальными списками Никоп. летописи. Хождение в Орду взято из Степенной, причем наблюдаются следующие отличия от неё: В то же лето вм. В та же времена (в остальных списках «Того же лета»); и прииде ко царю Батыю (в Степ. нет «Батыю»; ср. остальные списки); вм. «с великою честию отпусти его» написано: Потом же посла его з братом его Андреем Ярославича к Кановичем». Последняя фраза взята из списков П. и О. Никон. летописи. Начало главы «Пленение Неврюево» до слов «воеводу своего Невруя» восходит к Степ. книге, между тем как остальная часть её взята из другого источника.

Наконец, рассмотрим текст жития в летописном сборнике, изданном под названием: Руский Времянник сиречь Летописец, содержащий Российскую историю от 6370/862 лета до 7189/1681 лета (М. 1790). Собственно говоря, житие представлено здесь теми же отрывками, главами о Невском и Ледовом побоищах, и кратким сообщением о кончине, с которыми мы познакомились, разбирая Рост. компиляцию. Сложный по своему составу текст местами носит ясные следы редакторской работы, которая заключалась в сокращении и распространении текста источников. Среди источников самое видное место запимают Соф. I – Воскрес. летописи. Текст этого источника был дополнен и сокращен по другим летописям и, насколько можно судить по некоторым чтениям, по первоначальной редакции жития. Так, выражения «якоже той великий князь Александр Ярославичъ» (слова Андреяша): «видевше их стражи великаго князя Александра и почюдишася» указывают на Рост. компиляцию, влияние которой, кроме того, сказывается в ряде пропусков: уподобление Андреяша царице Савы, упоминание о помощи, присланной Ярославом, сравнение с Давидом и Иисусом Навином и фразы «бяху бо сердца их аки лвом» и «се же рекли Немци... во брани никогдаже». Укажем, далее, на места, имеющие отношение к тексту Ростовской летописи: видевше же сия Пелгусий таковая видения; се ныне приспе время; езеру померзшю; пропуск фразы «ею же ради кровь свою пролияша». Встречаются, наконец, черты, общие рассматриваемому летописному сборнику и Никон. летописи: в чужая пределы; в трепете велице; копейнаго ломления; весь народ перед градом; перечисление сыновей Александра; пропуск выражений «аки по аеру» и «бяше же много полона в полку его... ритори». На основании первоначальной редакции жития были внесены следующие поправки: нача молитись с слезами (опущено: св. Софии); архиеп. Спиридон (опущ. Новгородский); не сождався с великою своею силою вм. не дожда много вой своих с великою силою; опущено: нареченнаго ему во св. крещении Василий; Божиею помощию вм. Божиею силою; даша плещи своя (опущено: ратнии). Рассказ о шести храбрецах передается в крайне сокращенном виде. Чудо «обон пол реки Ижеры» обходится без библейской параллели. Содержание ответа Александра Пелгую и хвалебной песни Псковичей изложено собственными словами автора. Описание чуда и погребения отличается краткостью (напр. Севастиан не назван – ср. варианты первой ред.). Совершенно опущены слова о распространении славы Александра. Из случаев дополнения текста упомянем: видети мужество и храбрость великаго князя Александра; возгордеся и помысли в себе; и собра вскоре силу свою и вниде в церковь; и собрав воинство и укрепи их храбрыми словесы, пойде с ними на землю Немецкую; моляся св. Троице и укрепився непобедимою силою честнаго и животворящаго креста и призывая на помощь сродников своих свв. страстотерпец Бориса и Глеба и ополчився; главы своя за православную веру и за тя; чюдо се же слышах: со кресты и с честными иконами игумены и дияконы и попы. Наконец, отметим: на любимаго своего сына вм. на сына своего на милаго; и приведший в Новгород, вяжючи к хвостом коней вм. слугы же его ругающися им, начаша их вязати конем ко хвосту и ведоша собою безбожных Литву.

Этим мы можем закончить обзор летописных обработок жития. Мы видели, что первоначальная редакция жития попала в общерусский свод, который дорожил ею, потому что она содержала сведения, не уцелевшие ни в одной летописи. Из общерусского свода житие или его отрывки переходят в Новгородский свод 1448 г., Софийскую I лет. и Ростовскую компиляцию. В Новгородском своде оно обогатилось фактическими подробностями, почерпнутыми из местной летописи; эти же подробности характеризуют текст жития в Соф. I и, отчасти, в Рост. компиляции. Между тем как редакция жития в Новгородской летописи (Комм., Толст.) не оказалась жизнеспособной, редакции Соф. I летописи и тесно с ней свиязанного Московского свода 1480 г. посчастливилось. Ею пользовались редакторы позднейших летописных сборников. В каждой из позднейших обработок наблюдаетса ряд изменений и отступлений от непосредственного источника, зависящих от отношения составителя к своим источникам вообще.

* * *

Совершенно особое место среди версий и обработок первоначальной редакции занимает версия, известная нам по единственному списку XVI в., (ркп. Имп. Публ. Библ. Q. I. 321). Список не из очень исправных, так что полного представления о своем протографе он дать не может. В числе погрешностей переписчика встречается немало пропусков и неправильно понятых оборотов, и слов. От некоторых выражений сохранились лишь жалкие осколки. Гораздо интереснее для нас другого рода отступления от первоначального текста: лишние против него слова и выражения⁸⁹.

Феодосия называется нищелюбивой великой княгиней. К словам Веспасиана прибавлено: да побежу а всех. Вм. видев князя Александра – виде таковое мужство великого князя Александра. Слова Андреяша: «проидох страны и языкы, но не обретох, ни видехом таковаго» «. Король «преиде реку великую, еже зовется Нева». К словам послов прибавлено: и отчину Рускую. После слов: ускори князь великии попти, написано: на них. Перед словом Улиты читается «матери его»; перед «великого князя Владимера» – прадеда его. Стража была поручена Пелгую «от великаго князя Александра». Слова Бориса: вели грести поспешно, да поможем... на помощь. В начале рассказа о шести мужах помещается фраза: мню бо тако яко никто же царь таких бяху Макидонскаго Александра багатырем. Первый из них... «вьехав до самого короля и видев короля мьчяща подь руку и възведь мечь свой, хотя дати язву королеви, они же абие ускориша и свергоша его с шцеки... и многажды усъстремися на короля и не улучися ему дати язвы и въеводы же многы оба полы короля разби». От руки второго храбреца пало «николико числом великыим». Третий из героев «витязь, велми имеа сердечную остроту, именем... сего князю и мьногым людем метно зряще, еще бо бе не вси смялися полци ратни, он же наехав на великии полк на шую руку с единым мечем токмо; мнози же храбрии полку того устремишася противу ему, он же крепкиим сердцем аки прах развеа ветром, тако он мечем своим, аки огнь паля на вся страны, прочии же плъку того видевше велику силу его и усътрашишася и побегоша, князь же великый Александр захвали его и подивися силе его». Четвертый назван «Новотръжанином». Для пятого, одного «от слуг его», выдумана родина: родом сый Володимерець, между тем как о шестом, Ратмире, сказано: родом сын Ярославець. По возвращении с победы Александр «по велику же велми дарова честныих своих витязей», Западный неприятель. построивший Копорью, почему-то назван иначе: «малиц Немции от полунощныа страны». Александр был в отношении их «милостив зело паче меры». Победа на Неве названа «великой». Слово «тиупи» заменено «властили». Для воинов, обращающихся с речью к Александру, придумано название «храбрии витязи», а самая речь их расширена словами «и милы нашь государю». В ответ на нее Александр «въсхвали по велику им». После победы над Немцами князь опять «землю их повоева и пожже и в плен их много ведый» – фраза, которая по первоначальной редакции приведена до описания Ледового побоища. Когда князь возвращается «в град свой Пъсков, иже бяше отняли были Немцы», его встречает, кроме духовенства, «и весь град». Вм. нача слышатися имя – оттоле промысли имя. О восточном царе сказано: силен велми именем Батый и Бог человеколюбец покорил бе ему вси языкы... Выражение моавитянок расширено: Александр едет, да умлъкнете. Вм. благослови его Кирилл епископ – благословив же ся у Кирилла епископа. После слов «по пленении же Неврюеве», прибавлено: и по воевании Суздалской земли. Вм. удолжи Бог лета его – удлъжи Бог живота его лет. В исповедание веры внесены следующие новые выражения: от умрьтвиа Давида царя до царьства Соломоня... от Августа... Жители, которых постигла «велика нужа» от Татар, названы «краиними» христианами. Александр «поиде к царю в рду». Излияние авторского горя распространено словами: о горе нам умиленым Словеном, как вместим глагол от болезнии, тоже приах съблюститель нашь. Вм. добраго государя написано: ласкова государя. Вм. восприят Ангельский образ мнишескаго жития – сподоби его Бог мнишеское житие въсприати, Алгельскый образ. Конец жития, благодаря дополнениям и, с другой стороны, пропускам, до такой степени изменился, что мы должны привести его здесь целиком:

«Тогда же земля Рускаа плакася велми, аки труба, оставши хранителя и заступника. Митрополит же Кирил глаголет людем: «Чада моа, разумейте вси, яко уже зайде земли нашей солнце». Тогда же храбрии витязи плачем горким к лицам срдъчныим стеняахуся и припадааху к ногама его глаголюще: «Камо нам велиши, государю нашь храбрый, сам бо любя храбрость паче меры человеческыа, к тому уже уныли есмя по твоей доброте, то пред ким уже явимся, от кого имам толикиа чести и доброты чаяти, яко же от тебе? Лутче бо нам с тобою умрети, нежели по тебе жити!» Лудие же въпиаху малий и велщий: «Увы тебе, земле Словеньскаа, яко оставивше втораго Владимера! О горе тебе, земле Нижняа, яко гроза и слава отиде от тебе!» Понесено же бысть честное тело его к граду Владимерю. Митрополит же и весь причет сретоша его в Боголюбове с свещами и с кандилы певше же над ним песнь многу. И по скончании же честныа службы над честным его телом приступле митрополит Кирил, хотя дати ему грамоту духовную в руку. Он же яко жив разверзе. Бысть же страх и трепет велии зело. Положено же бысть честное тело его в граде Владимере в церкви Рожества пресвятеи Богородици с псалмы и песними, славяще святую Троицю…»

Хотя, по только что рассмотренному неисправному списку трудно судить о подлинном тексте его протографа, все же его главные особенности выступают и здесь. Оказывается, что ближе всего к нему стоит список Пог. (выражения: «се же бысть в лето 6844» и «Бог человеколюбец» и отсутствие авторского предисловия). Очевидно, некоторые пропуски не случайны, а возникли по инициативе автора, стремившегося сократить текст первоначальной редакции. Самостоятельная рука автора чувствуется и там, где он решается прибавить свое собственное пояснение и внести лишнее слово для ясности смысла. Мы не сомневаемся в том, что фантастические подробности при описании Невского побоища и кончины князя выдуманы самим автором для восстановления полной картины. Лирические отступления при описании кончины предполагают знакомство с погребальными причитаниями житий и летописей, образцы которых приведены выше. Кроме того, встречаются места («не обретох», ср. Степ. кн.; «грести поспешно», ср. Никон.; «да умлъкнете». ср. Соф. I: «благословив же ся у Кирила», ср. Воскр.-Рост., «поиде к царю в рду», ср. Воскр.-Рост., «от Августа», см. свод 1448 г., «весь град», ср. Рост., и упоминание об Александре Македонском, ср. Соф. I – Воскр.), для объяснения которых необходимо привлечь данные летописных версий жития Александра. Для того, кого занимает вопрос о родине составителя, не лишены интереса подробности о двух последних героях Невского побоища: «родом сый Володимерець» и «родом сыи Ярославець» и восклицание: «о горе тебе, земля Нижняа!» Если составитель действительно прибегал к помощи летописных сборников, составленных около середины XVI века, можно думать, что его сочинение появилось в последней половине названного столетия.

Отрывки той летописной версии жития, которая сохранилась в Соф. I летописи, уцелели для нас и в другом виде. Мы имеем в виду особенную редакцию жития, в которую вошли более или менее значительнные выписки из Соф. I летописи, и которую, по времени появления, позволительно назвать второй редакцией. В виду редкости её списков и отсутствия указаний на время составления, мы затрудняемся сказать даже, к которому из двух столетий, XV или XVI, она относится. Оба известных нам списка извлечены из рукописей XVI в.⁹⁰.

Новая редакция, длинное заглавие которой выписано из Соф. I летописи, напоминает первую редакцию простотой изложения и преобладанием светского элемента. Её безыскусственность сказывается главным образом в отсутствии обычного предисловия, общих мест и условных приемов, при которых живые черты иногда совсем стушевываются. Вместо предисловия, неизвестный автор в начале дает общую, отвлеченную характеристику мужества Александра, этим как бы облегчая переход от заглавия к детальному изложению. Раз заглавие, в котором перечисляются главные свойства героя, в конце содержит указание на славу, которой пользовался Александр, то ничего нет удивительного в том, что автор продолжает в том же духе: он говорит о распространении славы по окружающим странам, упоминает о грозном имени и непобедимости Александра, и в числе побежденных народов называет Немцев, Литву и Чудь. Из выражений Соф. I уцелели здесь следующие: «от моря Варяскаго до моря Поптьскаго (опущено: и до моря Хупожьскаго) и до страны Тиверскыа (опущено: и до гор Араратьских), обону страну (опущ. моря Варяжьского) гор Гаватьскых даждь и до Рима великаго; распространи бо ся имя его пред тмы тмами и пред тысяща тысящ»; «бысть Александр побежая везде, и непобедим». Известное выражение о голосе Александра получило другой смысл: «и бысть грозен глас его, яко труба звенящи». Фраза «и бысть Александр князь князем и воевода воеводам», вероятно, возникла под влиянием известных слов Андреяша, рассказ о котором опущен.

После этого общего введения автор переходит к описанию Невского побоища. Избегая подробностей, он ограничивается тем, что передает лишь главные черты своего источника. В сжатом рассказе можно отыскать несколько выражений подлинника: «и помысли в себе победити Александра и рукама яти и Великый Новгород пленити и люди Словеньскыя к собе в работу привести»; «моляшеся (в Соф. I: нача молитися) с слезами святей Софьи, поминая исправленья родителей своих»; «благословив же его архиепискуп Спиридон Новгородцкый, отпусти его с миром с Новгородце»; «побегоша посрамълени»; «и той нощи побегоша». Упомянув по Соф. I об отъезде Александра в Суздаль, автор приступает к описанию псковских событий. Рассказ по-прежнему отличается краткостью. Выписки из Соф. I здесь уже более длинны, чем до сих пор. В начале читается, как и в Соф. I: «собрашася Немци сея страны и приидоша на Новгородцкый град (в Соф. I нет последних трех слов) на Плесков... и судьи свои (в Соф. I: наместников своих) «. братью свою и мужи свои (вм. брата своего и вся воя своя) «. такоже (в Соф. I этого слова нет) с молбою и с плачем». Далее из Соф. I взято: «сам поклонився святей Троици и пойде на землю их (в подлиннике: Немецкую), хотя отместити кровь крестьяньскую»; «и се слышав местерь... Чюдьское»; «укрепився силою крестъною»; «а иных водами (вм. вода) потопи»; «а инеи зле отбегоша язвени»; «и тако прииде к Нову городу с победою великою». Непосредственно за этим помещается известие Соф. I летописи (под 6764 г.) о непроходимых горах, пройденных Александром, с той лишь разницей, что Свейская земля заменена по другому летописному иситочнику (см. Лавр. лет., Новг. I и Никон.) «Ямъскою страною». К словам Соф. I: славна бысть земля его страхом, прибавлено: грозы его и храборьства его. Когда автор затем останавливается на характеристике благочестивого князя, видно, что он, кроме Соф. I, пользовался еще другим источником. Для слов: «иерея любя и мнишескый чин и нищелюбець»; «тех и уветлив, кроток и смирен, по образу Божию сътворен есть»; «на мире щедротами, Бог бо мира не Ангелом любить, но человеком щедря ущедряеть, показуеть милость свою на мире», нет соответствия в Соф. I летописи; зато они встречаются в списках первоначальной редакции (ср. Рум.). Впрочем, уже раньше, до этого места, попадаются слова и выражения, указывающие на первоначальную редакцию: в силе тяжъце, исполнися духа ратнаго, в мале дружине, самого короля ранив копьем по лицю. К категории подобных выражений относится еще фраза: люди распуженныя (в Соф. I: разбегшаася) събра в домы своя.

Упомянув о богоугодной деятельности Александра после Неврюева пленения с ссылкой на Давида пророка, взятой из Соф. I, новый редактор, оставаясь верным той же летописи, проводит параллель между Ярославом и Александром. Все то, что рассказано об Ярославе до слов: «и многы дни пострадав», почти дословно восходит к Соф. I (под 6754 г.). Назовем отличия: велицем взятьи Тотарьстем вм. взятии Батыеве; трупья и кости вм. трупия мертвых и кости их; събпиая в домы своя вм. собра; великый князь Ярослав сам себе не пощаде вм. себе не пощаде; предаст бо ся сам за люди своя в великую и темную и пагубную землю вм. иде в Орду, великую пагубную землю Татарскую; за землю отъчины своея (так в списках I редакции Соф. I); Феодором Яруновичем вм. Феодором Яруновичем царю. Слова, относящиеся к Александру, представляют более свободный пересказ летописного изложения. Из них «такоже и сын Александр не остави пути отца своего» и «избавляя от беды и от напасти» имеют буквальное соответствие в Соф. I. Выражение «ходя ко иноплеменником в велице чести будя» намекает на отсутствующий эпизод хождения к Батыю.

Описание кончины и погребения резко отличается от текста Соф. I летописи и приближается к тексту первоначальной редакции. Из Соф. I уцелело только одно выражение в самом начале: «полком посланным бывшим попленити крестьян». Все остальное представляет сокращение текста первой редакции, как видно из слов: «мало пребыв здрав и дойде Городца и разболевся и добре пострадав, остави земное царство и бысть мних и болшии чин приим, скиму, и тако с миром дух свой предасть месяца ноября в 14 на память св. апостола Филиппа». Далее, обращаем внимание на слова Кирилла: «зайде солнце в земли Суздальской, уже бо не обрящется таковый князь ни един в земли Суздальской». Эти слова, точно так же, как фраза «и положено бысть тело... у архимандрити велицей» читаются в Румянцевском списке первоначальной редакции. Вместо «яко земли потрястися» читается в новой редакции: яко граду колебатися. Чудо при погребении опущено, и день, когда было погребение, почему-то обозначен неверно: месяца ноября в 20, на память св. отца Григорья Декаполита.

Новая редакция, как видно из вышеприведенного, заимствовала большую часть своего содержания из Соф. I. Несомненно, что под рукой её составителя был еще какой-то список первой редакции (старого типа), с которым он сверил текст своего ближайшего источника и по которому описал последний эпизод жизни. Новая редакция поражает своей краткостью и полным отсутствием чудесного элемента и невероятных эпизодов. Наблюдается целый ряд более или менее важных пропусков: описание рождения, наружности, силы, мудрости, сравнение с Веспасианом, эпизод с Андреяшем, молитвенный и разговорный элемент, видение Пелгуя, эпизод с 6 храбрецами и упоминание о небесной помощи⁹¹. Из западных событий упоминается лишь взятие Пскова и поход на Емскую землю. Опущены рассказ о хождении к Батыю и эпизод с Римскими кардиналами. Та же участь постигла, наконец, и рассказ о взятии Юрьева и о чуде при погребении. По-видимому, составитель хотел сохранить в своей редакции одни лишь крупные, существенные черты. В его житии Александр выступает почти исключительно, как храбрый воин, благочестивый князь и самоотверженный поборник христианства. Относительно времени составления можно предполагать, что новая редакция появилась до эпохи митрополита Макария, когда были составлены три новых редакции жития, так как после появления Макарьевских редакций потребность в новой, мало-обстоятельной и чуждой риторических прикрас редакции вряд ли могла чувствоваться.

Тот же XVI век, к которому относится составление некоторых только что разобранных летописных сборников, ознаменовался сильным подъемом литературной деятельности. Во главе этого литературного движения стоял митрополит Макарий, который еще во время своего архиепископства в Новгороде (1526–1542) сумел окружить себя книжниками, обладавшими в возможно широкой мере знанием древнерусской литературы. Из литературной школы митрополита, для которой он играл роль вдохновителя, инициатора и руководителя, вышло несколько новых редакций русских житий, которые нашли себе место в обширнейшем труде Макарьевской эпохи, в великих Четьих Минеях, составленных в промежуток между 1529–1552 гг. и преследовавших цель собрать по 12 месяцам все книги, какие только были в Русской земле. Новые редакции житий нужны были для Московских соборов 1547 и 1549 годов, на которых был канонизирован целый ряд новых святых. В числе святых, канонизированных собором 1547 года, был и Александр Невский. Вскоре после собора, по поручению митрополита, была составлена новая редакция его жития, которая в большей мере, чем безыскусственная первая редакция, должна была отвечать установившимся литературным вкусам времени. Новая редакция успела войти в тот вновь пересмотренный и значительно дополненный список Четьих Милей, который в 1552 г. был подарен Московскому Успенскому собору⁹². В другой экземпляр Миней, который митрополит поднес царю Ивану Васильевичу, была внесена, кроме этой новой редакции жития, еще одна новая, по времени, четвертая редакция жития. Наконец, в 1560–1563 годах, времени осуществления нового важного литературного предприятии Макария, «Книги Степенной царского родословия», написанной по инициативе митрополита, царским духовником Андреем – Афанасием, появляется приноровленная к цели и характеру Степенной книги пятая редакция жития⁹³.

Жития Макарьевского периода остались верны той литературной традиции, которая под влиянием переводных образцов установилась в письменности XV века. Заветы таких искусных биографов, как Киприан, Епифаний Премудрый и в особенности Пахомий Логофет, долгое время побуждали позднейших книжников к подражанию им. Безыскусственность и верность передаваемому жизненному факту, которыми в большинстве случаев отличались произведения предшествующей эпохи, отступили на задний план у творцов агиобиографии рассматриваемого времени. Под их пером житие приобретает характер церковно-ораторского творения, назначенного для назидания слушателей или читателей. Сообразно с измененным взглядом назначения жития изменяется и его внешняя форма, приемы его изложения и характер сообщаемых в нем фактов. Книжник напрягает гибкость своего пера, чтобы придать своему труду витиеватую форму, доступные ему черты показного красноречия и заученные риторические прикрасы, которые не только обнаруживают в его высокопарном пафосе бедность содержания и искажение фактов, но даже затемняют смысл до невразумительности. У составителей житий вырабатывается целый ряд готовых формул и условных выражений для описания жизни святого. Само собою разумеется, что в картине, составленной из таких несложных красок, индивидуальные черты теряются и уступают место безжизненному, обобщенному образу, чертам предвзятого идеала, необходимаого для нравственного назидания. Если составитель жития пользуется фактическим материалом, извлеченным из первичных редакций или из других источников (черновых записей современников, воспоминаний очевидцев, предания и т. д.), то он берет из него только то, что не противоречит этому идеалу. Остальное он восполняет из готового запаса «биографических гипотез» и общих мест. В изложении жития наблюдается известный порядок. В начале помещается искусственное предисловие, пространное введение, в котором развивается какая-нибудь общая мысль, более или менее вяжущаяся с содержанием биографического рассказа. Фактическая часть начинается описанием рождения и юношеских годов святого и кончается изображением смерти и изложением посмертных чудес. Заключительная часть биографии состоит из витиеватого похвального слова в честь святого и молитвенного обращения к нему.

Литературные приемы житий Макарьевского периода повторяются во всех трех упомянутых редакциях жития Александра. Первая из них, составленная вскоре после канонизации 1547 года написана в кругу иноков Владимирской Рождественской обители, где покоились мощи святого. Это видно из того, что автор записал некоторые чудеса со слов очевидцев монахов названного монастыря. Кроме того, указывают на свидетельство другого современного источника: биограф Суздальских святых Григорий в одном месте говорит о Владимирских иноках, которые «написаша достойно добродетели» Александра⁹⁴. Из трудов монастырских книжников уцелел, кроме жития, канон Александру, составленный иноком Михаилом. Службе продпослана следующая приписка: «Положено бысть честное тело его в храме пресвятыя Богортдица честнаго Еа Рожества в преименитом граде славном Владимери. Сотворено смиреным иноком Михаилом тоя же обители, идеже блаженнаго тело лежит. В лето 6771 ноября 14, князь великий Александр Ярославичь, идущу ему изо Орды, Божиею волею разболевся и дошед Городца пострижеся ноября в 14, тоя же нощи преставися и везше положиша его в Володимере у пречистыя Рожества, якоже напреди рехом, ноября 23. Иноком же Савастиян и митрополит Кирил приступль и хоте разняти руку его да вложит грамоту пращалную, святый же великий князь Ярослав (!) простре руку свою сам, яко жив, и вложи митрополит грамоту. Князь же съгнув руку, приим ю. Так бо прослави Бог угодника своего»⁹⁵. – Этому же самому Михаилу Ключевский приписывает составление новой редакции жития.

Житие носит заглавие: «Слово похвалное благоверному великому князю Александру, иже Невьский именуется, новому чюдотворцу, в нем же и о чюдесех его споведася». Первые его строки посвящены восхвалению человеколюбия Божия. Слово Божие, заключающееся в свв. книгах, признается автором единственным двигателем жизни. По пророку, человеческая мудрость без Божиих слов ничтожна. Поэтому нам подобает усердно читать божественные словеса и искать в них себе пользы. Прошло уже много лет, продолжает автор, и никто еще не писал о святых отцах, прославившихся на Руси за последнее время. О них обещает он сказать «последи». Только во время царствования Ивана Васильевича Бог вложил в сердце царя мысль прославить князя Александра, этого второго Константина и нового Владимира. Царь поручил это дело митрополиту Макарию, который вместе со всем священным собором, «изыскавше известно с всяцем испытанием о чюдесех, бывающих от честныа его раки», ревностно принялся за работу. После предварительных изысканий митрополит предлагает автору написать житие. Боясь осуждения, подобно евангельскому рабу, не исполнившему повеления своего господина (Мф.25:14), автор, заручившись благословением митрополита, приступает к «похвалению» угодника Божия. Он не пропускает обычного житийного уподобления святого светильнику, взятого из Евангелия (Мф.5:15) и, к концу предисловия, не отказывает себе в удовольствии довести «плетение словес» до некоторой неясности. Господь Бог, кончает своё вступление автор, может вразумить и наше недоумение, чтобы прославить своего угодника.

Элементы, из которых составлено предисловие, обнаруживают знакомство автора с автобиографической литературой. Уже Нестор говорил о пользе, вытекающей для нас из знакомства с житиями святых⁹⁶. Другой образцовый писатель Пахомий Серб, которому не раз приходится говорить о своей неподготовленности к написанию жития, упоминает о том, что «понеже повелен быв», из любви к памяти святого «руку прострех к повести»⁹⁷. Ссылка на участь ленивого раба и уподобление чудотворца светильнику постоянно встречаются у образцовых биографов. Их мы находим в творениях Нестора. Епифания, Пахомия, иеромонаха Антония⁹⁸ и пр. Когда автор сравнивает кн. Александра с Константином и Владимиром, то он повторяет уподобление, встречающееся в летописных и агиобиографических похвалах князьям⁹⁹, и когда он в конце предисловия высказывает уверенность во вразумлении свыше, то пользуется общим приемом жизнеописателей святых¹⁰⁰. Заключительная фраза предисловия «о нем же нам ныне слово предлежит», которой облегчается переход к изложению главного содержания, принадлежит к техническим выражениям агиобиографий¹⁰¹. Слова автора относительно угодников Божиих, прославившихся «в последняя времена»: «о них же последь скажем», служили предметом двух разных толкований. Ключевский видит в них намек на жития Русских святых, помещенные в Степенной книге (op. cit. стр. 242), между тем, как исследователь Степенной г. Васенко относит их к житиям Макарьевских Миней¹⁰². В пользу последнего мнения говорит то обстоятельство, что автор жития вряд ли мог знать о Степенной книге, составленной десять с лишним лет спустя после появления жития. Приведенная заметка, кроме того, не может показаться неуместной в одном из первых томов, в ноябрьской книге, двенадцатитомного труда.

Из первых слов биографического рассказа уже видно, что автор нашел фактический материал первоначальной редакции недостаточно разносторонним и богатым. Надо было расширить его и восполнить пробелы новыми чертами. С особенной ревностью он описывает такие черты, которые приближают героя рассказа к нравственному идеалу. Для этого он воспользовался общими местами, заимствованными из других житий, «биографическими гипотезами», для которых произведение автора, современного Александру, в большинстве случаев не дает никаких оснований. Рассказав по первоначальной редакции о рождении святого, автор подробно останавливается на воспитании князя и на первых проявлениях его христианских добродетелей. Князь был воспитан «в добром наказании», «от юна бо возраста и от младых ногтей научен бысть божественным писанием», и поэтому «вниде страх Божий в сердце его». Это – стереотипные выражения агиобиографий. В Пахомиевом житии Варлаама¹⁰³ сказано, что и он «воспитан быв в добром наказании» и «дан бысть учитися божественным книгам». Мать князя Михаила Ярославича воспитала сына «в добрем наказании и научи божественным книгам» (Минеи Макария 22 ноября). Затем Александру приписывается черта, взятая, как мы уже видели, из обычных похвал князьям и упомянутая в первоначальной редакции: «Бе бо по велику чтяние священническый и мнишескый чин» (ср. жития Феодора Ярославича, Василия и Константина и пр.). То, что автором сказано о смирении и кротости князя, о его воздержании, чистоте, отсутствии тщеславия и чревоугодия, представляет развитие тех идей, которые нередко встречаются в жизнеописаниях святых. Напомним, например, что по словам Пахомия, Варлаам «начат от младых ногтей воздержание имети» и воздерживался от «весьма сладких брашен». По словам жития, написанного в 1547 году, митр. Иона, который «от июны връсты и от младых ногтей предаст себе Богови», «въздръжание велие стяжа и смиренную мудрость» (Минеи 31 марта). У молодого князя Александра были беспрестанно в устах «паче меда и сота ослаждающаа Божиа словеса» (ср. Пс.118:103), и он желал исполнять их на деле, причем скрывал свои подвиги от людей, мнения которых он «ни в чтоже вменяше». Точно так же св. Нифонт, по житию Макарьевского времени, «в сласть почиташе божественныя писания» и «ничтоже вменяше житие». Варлаам, который не любил славы человеческой, «ухыщряет чюдо покрыти». По примеру Александра, и его родственники «тщахуся угодити Богу». Общее место житий, по которому родители святого выражают свою печаль или радость по поводу аскетических стремлений младенца, получило здесь несколько иное толкование.

За характеристикой иноческих добродетелей князя следуют почти буквально приведенные выражения первой редакции, относящиеся к описанию красоты, силы, голоса и мудрости Александра. Только эпизод с Веспасианом опущен и заменен значительной вставкой, трактующей об отношении князя к правосудию. Внешним поводом к внесению этой вставки послужили слова первой редакции, взятые из «Исаии пророка» о кротком и смиренном князе, водворяющем в своей стране правосудие. Наставления Александра боярам составлены на основании разных поучений «царем и князем и боляром и всяким судиям и властем, како судити праведно», представляющих выборку подходящих мест из Священного писания. В Мериле духовном XIV века (Тр.-Серг. Лавры №15, л. 14 об.) мы имеем подобный подбор чтений из книг Давида, Исаии, Второзакония и Иисуса Сирахова¹⁰⁴. Везде в них звучит один и тот же поучительный тон: в правду судить сирот и вдовиц, оправдать обидимаго, смиреннаго и убогаго, изъять их из руки грешника (Сир.4:9), не познать и постыдиться лица сильного на суде, не оправдать «нечестиваго мьзды ради» и злобы не помнить, потому что «проклят всяк судяй неправедне... и огнь поясть» (такого), между тем, как праведный судья «избавлен будет в суд страшнаго дне пред судящими в правду». Автор, который широко воспользовался этим материалом, сам указывает, что Александр подтверждал свою речь «притчами от божественных писании», ссылался на то, что «писано бо к нам, ко имущим власть над вами»... «и пакы пишет: сильнии и властели судяще яры суть»... и, в конце своей речи, защищая авторитет суда, сказал: «не нашь бо есть суд, еже судим, но порученный нам от Бога, яко же богоотец пророк Давид глаголет: Боже, суд Твой цареви даждь и правду Твою сыну цареву..» Слова Александра: «земьскыа дани ничто же паче повеленнаго вам приемлете, доволни будите оброкы своими и да никто же вас въсхощеть обидети или отимати что у братии своей» напоминают следующее место из Евангелия Луки «Он отвечал им (Иисус мытарям): ничего не требуйте более определеннаго вам... никого не обижайте, не клевещите и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк.3:13–14).

После этой вставки продолжается биографический рассказ первоначальной редакции. Укажем лишние против её текста подробности и пропуски. Те «неции (вм. некто: неции в Ерм.-Львовской) от западныа страны», из которых приехал к Александру «некто муж славен (ср. «силен» по иервоп. ред.) Андрияшь», узнали от последнего, который «зело удивися красоте лица его и чюдному возрасту, о разуме же его и мудрости в велице недоумении 6ысть» (ср. «удиивишася мужеству и возрасту его» в Рост. комп.), о славных свойствах Александра. Андреяш признается, что он, хотя видел «многы царя и князя», нигде не встречал «такова красотою и мужеством, яко же великый князь Александр» (ср. «яко же сей» в Рост. комп.). Шведский король «преплы море и прейде реку Неву». Его слова, обращенные к Александру, несколько длиннее, чем в первоначальной редакции: «Аз, рече, краль чясти Римъскыа, приидох семо. Аще можеши противити ми ся, то изыди противу мене. Аз бо хощу землю твою пленити и тебе самого». Последняя фраза обязана своим появлением внесению размышления короля по Рост. комп.: «пойду и пленю землю его, а (самого князя Александра) в работу приведу» (ср. Ник. лет.). Точто так же молитва Александра распространена новыми чертами: «Боже вечный (другие эпитеты опущены), сотворивый небо и землю, Иже милосръдиа ради неизреченныа Твоеа милости послал еси единороднаго Сына Твоего на спасение и избавление рода человеча; и ныне, Владыко прещедрый, слыши словеса гордаго варвара сего, похваляющася разорити веру святую православную и пролиати хотяща кровь христианьскую. Призри с небесе и виждь и посети винограда Своего, приими оружие и щит и стани в помощь мне, да не рекут: где есть Бог их? Ты бо еси Бог наш, на Тя уповаем и Тебе славу възсылаем, Отцу...» Слова «слыши словеса...» напоминают молитву Езекии из той же связи, которая лежит в основе всего эпизода: Приклони, Господи, ухо Твое... и услышь слова Сеннахирима, который послал поносить Бога живаго.... и ныне, Господи Боже наш, спаси нас от руки его, и узнают все царства земли, что Ты, Господи, Бог один (4Цар.19:15–19). Относительно слов «призри с небеси», ср. лавр. 6504 г. и Новг. I 6706, 6736; Пс.79:15. В выражениях «да не рекут..», «ты бо еси Бог наш» и в тех словах, которыми Александр укрепляет свою дружину: «си на колесницах, а си на конех»: «аще Бог по нас, кто на ны», автор повторяет излюбленные в воинских повестях, в частности в повести о Мамаевом побоище, молитвы¹⁰⁵.

Совершенно новой чертой является рассказ о том, что Александр перед выступлением опять учит своих бояр, на этот раз обращая внимание их на нищих. Выражение по поводу того, что князь не успел послать вести к отцу «В град Киев» (так в изд. списке первон. редакции); «жалостно слышати» опущено, как в Рост. Комп. и Ник. лет. Время выступления обозначается так: «в день недельный, в ню же свершается память свв. отець шестаго събора...» (относительно «шестого» собора ср. Русск. Врем.). Личность Пелгуя очерчена в несколько ином духе: Сей же бысть разумен и благочестив и сему поручена бысть стража утреничнаа морьскаа (ср. изд. список). Слова князя, обращенные к нему, распространены фразой: дóндеже узрив славу Божию (ср. Ник. лет.). Формула Невского боя, которая в первоначальной редакции отличается чрезмерной краткостью, изменена до неузнаваемости. Говорится, что полки бились «крепко на многы часы», причем отмечено, что «никогда же бо бывала такова брань князем Русским преже сих, яко и за рукы емлющеся сечахуся». Кровь лилась при этом «яко туча дождевнаа», «и паде множество трупиа от обоих». Только к вечеру «призре Господь милостивным си оком на род христианьскый и поможе великому князю Александру». Первая часть этой формулы представляет буквальное сходство с не раз упомянутым описанием боя в Паремии в честь Бориса и Глеба: «и съступишася обои и бысть сеча зла; ака же не бывала в Руси и за руки емлюще сечахуся». Выражения же «на многы часы» и «пролиася кровь яко туча дождевнаа» типичны для Повести о Мамаевом побоище¹⁰⁶. Что касается до указания, что битва продолжалась до вечера, то и для него есть параллели в новости о Мамаевом побоище (ср. Полное Собр. Русских Летописей, т. IV, стр. 80: в 9 час дни призре Господь милостивыма очима на вси князи Рустии) и в других воинских повестях¹⁰⁷. Вообще, можно думать, что автор жития был знаком с целым рядом воинских повестей, из которых он взял краски для дополнения картины боя. Гораздо меньше его интересует эпизод с шестью храбрецами. Он ограничивается перечислением их имен и следующей общей картиной: «Сии убо мнозех от Римлян нарочитых убиша, инех же руками яша и многи корабля разбиша и доехав кралев шатер великыи златоверхыи и столп его подсекоша». Отдел молитв, который вообще у автора богато предоставлен, увеличивается новым вкладом в виде особого благодарения, произнесенного Александром, в подражание Дмитрию Донскому из повести о Мамаевом побоище¹⁰⁸, по возвращении с победы. Оказывается, что тот же 9 стих 19 псалма, который в первоначальной редакции приведен перед битвой, перенесен сюда и превращен здесь в зерно новой молитвы.

«Западные Немцы», построившие город «в отечестве» Александра, заменены «Варягами». Причина зимнего похода, вместо «да не хвалятся», передается в выражении: «за их неправду, понеже взяша у него град Пьсков». Прежде, чем приступить к сражению, Александр «отступи мало от земля их». Узнав о приближении ратных, стражи великого князя «поведаша ему» об этом. Оба эти известия основываются на словах позднейших летописей: «розпусти все воиньство свое в загоны»; «сторожи... поведаша князю Александру Ярославичю»¹⁰⁹. Слова первоначальной редакции о храбрости рвущихся к сражению воинов и обращение их к князю опущены; на их месте читаем новую подробность: Князь же великый Александр виде брата своего пришедша, радостен бысть зело. Рассказ очевидца заменен фразой общего характера: яко мнозем видети от воиньства его плък Божии на воздусе (ср. Рост. комп.). Категорическое заявление о непобедимости Александра здесь, как и в начале жития, опущено. Кроме того, опущено известие о пленных рыцарях. Из дальнейших пропусков заслуживают внимания: обращение к невегласам Псковичам, рассказ о походе на Литву, впечатление грозного приезда Александрова на Моавитянок и имена папских посланников. О Батые говорится, что он отпустил князя «на Рускую землю» (ср. в Соф. I «на Русь»). Ответ Римским кардиналам распространен кратким изложением православной веры, в основу которой положены «глаголы их, иже проповедаша Евангелие в всем мире» (см. Пс.18:5), и «преданиа святых отець седми съборов».

Описание кончины князя подверглось значительным изменениям, необходимым для того, чтобы придать житию специально-агиографическую окраску. Автор опять прибегает к помощи общих мест, из запаса которых взяты выражения: «в недуг телесный впаде»; «уразуме к Господу свое отхождение и пачя помышляти еже от мира изшествие»; «всяко мечтание мирьское презре, богатство, благородие и славу и пищу и прочая вся»» «телесное насильствующее въжделение отрину»; «желаа нетленных и вечных благ наслаждениа»; «прият добраго спутника пречистаго тела Христова и крови причастися»; «с миром предаст душу свою Господеви». Из того же общего источника почерпнуты сцена прощания с плачущим народом, желание умирающего остаться одному и описание неутешного плача¹¹⁰. Излияние авторского горя заменено причитанием народа. «Ужасно бе видети», восклицает автор, «яко в толице множестве народа не бе видети человека, не испустившя слез, но вси с въсъклицанием рыдааху¹¹¹: Увы нам, драгый господине нашь, уже к тому не имам видети красоты лица твоего, ни сладкых твоих словес насладитися. К кому прибегнем и кто ны ущедрит! Не имут бо чада от родителю такова блага прияти, яко же мы от тебе въсприимахом, сладкии господине наю». Переделка причитания возникла под влиянием того же стремления автора согласовать новую редакцию с образцовыми произведениями агиографии. Из Сказания о Борисе и Глебе ему, быть может, было известно причитание Бориса по отце, в котором, между прочим, читаем выражения: «увы мне, отче и господине мой, к кому прибегну, к кому възьрю, къде ли насыщюся таковааго благааго учения... ни понесох красоты мужьства тела твоего». Аналогичные выражения горя попадаются нередко в житиях при описании плача осиротевшей братии¹¹². – Кроме общих мест, внесено известие о том, что при пострижении князь получил имя Алексей. Источником его служила, по всей вероятности, летописная запись или устное предание Рождественского монастыря.

Автор находит нужным напомнить, чти митрополит Кирилл узнал о смерти князя не просто, а через чудесное провидение. Далее, оказывается, что народ не понял аллегорического выражения владыки. Поэтому Кирилл «мало помлъчав, прослезися и глагола ясно ко всем: «Благоверный великый князь Александр преставися от житиа сего». Выражение первоначальной редакции «уже погибаем» заменено общей фразой: и въсплакашяся вси господина своего. Когда известие о смерти распространилось в городе, «бысть плачь неутешим». Последнее выражение, равно как и изображение народного горя при встрече тела: «не бе слышяти гласа поющих от многаго въпля и рыданиа народнаго», относятся к числу общих мест житий¹¹³. Описание чуда при отпевании тела передается по той версии первоначальной редакции, которая умалчивает об участии Севастиана. Это обстоятельство не лишено значения для выяснения вопроса, действительно ли инок Михаил был составителем этой редакции. В службе, принадлежность которой Михаилу не подлежит сомнению, это событие, как мы видели, передается по более полной версии. Раз Михаил знал более обстоятельный рассказ о чуде, совершенно не понятно, почему он в житии, в котором подробности кончины вообще сохранены без пропусков, пользуется краткой версией. Поэтому возникает сомнение в достоверности гипотезы о Михаиле, как авторе рассматриваемой редакции жития.

Неизвестный автор внес в житие новый фактический материал в виде рассказа о чудесах, служивших предметом особенных изысканий Московского собора. В начале помещается небольшое вступление, где автор благодарит Бога за нового чудотворца, который даже по преставлении не забывает своей «паствы», но постоянно снабжает и заступает ее от видимых и невидимых врагов. Что эти выражения не что иное, как общее место житий, видно уже из слова «паства», которое более к лицу подвижника или пастыря церкви, чем Александра¹¹⁴. Первое чудо, рассказанное неким Владимирским «пресвитером» Прокопием, случилось во время Куликовского побоища. Два старца явились ко гробу Александра и позвали его помочь «сроднику своему великому князю Димитрию». По указанию свидетеля этого чуда раскрыли гроб и нашли мощи «целы и тлению непричастны». Одиннадцать из остальных двенадцати чудес относятся к области врачевания недужных и, как видно из некоторых выражений, записаны со слов очевидцев. Так рассказывали «тоя же обители иереии Феодосей и диакон Пахомий» о чуде с боярским сыном, виденном ими «своима очима». Относительно другого случая сказано, что «простая же чадь не ведуще имени» больного. Одно чудо, которое принадлежит к числу типичных случаев с самовозгоранием свечи у гроба святого, было сообщено пономарем Серапионом: оно помечено 1541 г. Литературная форма изложения чудес показывает, что автор при составлении их прибегал к помощи чужих образцов. Многие выражения буквально заимствованы из произведений образцовых жизнеописателей. Таковы: Ниже се умлъчю от чюдес святаго; ниже се млъчанием, чюдо святаго да покрыется (ср. «ниже сие да умлъчано будет» в житии Варлаама); приложено же и се буди к предреченным (ср. «приложим убо и сие к прочим чюдодейством отца» в житии Варлаама): добро есть и сие въспомянути... малое сие да не забвению предано будет (ср. «потребно есть ни се забвению глубине предати», там же); благодатию же Божиею и молитвами святаго исцеление получи: отиде в дом свой радуяся. Когда автор по изложении чудес говорит: «Многа же и ина повести достойна святаго чюдеса преминух множества ради, но от многых малаа списах памяти ради», тогда он повторяет то, что, напр., сказано Пахомием относительно не описанных чудес Варлаама: Многа же и ина повести достойнаа чюдеса сътворена бышя св. Варлаамом, яже не написана быша в книге сей множества ради прошедших лет; сие же некаа малаа от многых написана в память блаженнаго отца. В той же связи автор приводит и другую традиционную фразу: Неизмерна бо есть небесная высота, ни изъчерпаема есть морю глубина, тако же и Божиих угодник чюдодействиа неизъчтенна суть¹¹⁵.

В конце жития помещается похвала князю и молитвенное обращение от лица похваляющих святого и чтущих его память к новому ходатаю пред Богом. По своему литературному строю эта заключительная часть биографии содержит в себе все признаки того типа житий, который покойный Ключевский назвал «распространенными кондаками и икосами»¹¹⁶, и который представлен житиями Леонтия и Игнатия Ростовских, Варлаама Хутынского, митр. Петра и пр. Похвала заключается в перечислении биографических черт и иносказательных сравнений, сопровождающихся постоянно повторяющимся возгласом «радуйся». Есть указания на церковное употребление подобного рода житий. Поэтому, нет ничего удивительного в том, что в службе инока Михаила и в житии встречаются выражения, буквально похожие друг на друга. Неизвестный автор похвального слова мог взять их из службы, или, наоборот, Михаил из жития. Таковы выражения: светило незаходимое мысленнаго солнца, безплотных сожитель, неисчерпаемый источник божественных исцелений, церкви пресветлое украшение и благочестия управление, царям похвала, сиротам питатель и обидимым заступник, печальным великое утешение¹¹⁷. Кроме того, общими оказываются: прославление города Владимира, «радуйся и веселися и ты, преславный граде Владимерю, ликуй и светлоторжествуй», и выражение «не от Рима бо, ни от Синаа провозсиал еси, но в Русстей земли явися, чюдотворець преславен». Любопытно, что почти все выражения, приведенные в похвальном слове и службе, употребляются в службах князьям Петру Муромскому и Всеволоду Псковскому, составленных в то же Макарьевское время: князем православным похваление, земли Рустей заступление, светил незаходимых солнца мысленаго, просвещающая весь мир чюдес светлостию, печальным утешение, пленным избавление от горкыя работы, крепость и забрало граду нашему (Петру); солнце незаходимое, отец сиротам и кормитель вдовицам и заступник граду нашему, печалныя и вдовица и сироты утешив (Всеволоду)¹¹⁸. Это указывает на единство литературной школы, в которой установились одинаковые литературные приемы. Многие из них были в употреблении уже исстари, со времен составления первых русских житий и служб. Кое-какие новые черты принес с собой XV век, эпоха образцовых агиобиографов. Так, напр., выражение «не от Рима (Иерусалима) бо, ни от Синая...» было пущено в книжный обиход Сербом Пахомием¹¹⁹.

Повторяя еще вкратце главные выводы, к которым мы пришли, разбирая новую Владимирскую редакцию жития, мы должны обратить внимание на следующее. Вместе с предисловием и заключительной частью новая редакция производит впечатление законченного, правильно построенного труда, который вышел из-под более или менее опытного пера. Для своих целей автор широко пользовался общими местами, в особенности в начале и конце и там, где ему приходилось восстанавливать места, обойденные молчанием в первой редакции: период воспитания и картины, иллюстрирующие отношение князя к народу. Он не смотрел на общие места, как на стереотипные, застывшие выражения, а оживлял их собственным риторическим творчеством и умело переплетал их с канвой рассказа. Основой для его редакции служит текст первой редакции по списку, близкому к изданному, хотя видно, что под его рукой были и позднейшие летописные версии первой редакции: версии Ростовской компиляции и Никоновской летописи. Кроме того, некоторые места указывают на знакомство с воинскими повестями, в особенности с повестью о Мамаевом побоище. Из материала первой редакции он выбросил лишние подробности, не имеющие прямой связи с предметом жития, и некоторые характерные, индивидуальные черты. Из более или менее важных пропусков назовем эпизод с Веспасианом и рассказ о шести мужах. Зато автор внес в житие ряд распространений и изменений, соответствующих главной идее, которой он руководился. Чтобы представить князя благочестивым читателям, как образец совершенства в христианских и даже иноческих добродетелях, пришлось кое-что переделать, навести надлежащие справки в других житиях, поучениях, вообще в «божественных писаниях», распространить молитвы и разговоры и т. д. Новым фактическим материалом жития являются рассказы о позднейших чудесах.

Гораздо меньше авторских способностей, при отсутствии всякой самостоятельности и определенного взгляда на задачи биографа, проявляет другая попытка Макарьевского периода переделать древнее житие согласно с требованиями позднейшей агиографии. Над переделкой трудился неутомимый биограф Псковских и Новгородских святых, пресвитер Василий, который в конце жития оставил известие о себе: «… помяни и мене, многогрешнаго и грубаго и недостойнаго раба Божия Василия, в святых своих молитвах к Богу, написавшаго тебе малое сие гранесловие, еже спастися и в разум истинный прити и избавитися муки вечныя». Скудные известия о Василии, рассеянные в его сочинениях, показывают, что он писал по поручению Макария. Между 1558–1564 г. он постригся в Крыпецком монастыре, после чего он уже пишет под именем священноинока Варлаама. Где он жил до этого времени, остается загадкой. В виду того, что его интересуют псковские события, и что он, рассказывая о чудесах кн. Всеволода Псковского, передает слова очевидцев, можно предполагать, что он жил во Пскове. Покойный Ключевский, который собрал все эти сведения, отмечает лишнее многословие и плохой состав некоторых житий Василия. Автор позволяет себе анахронизмы и несообразности, выписывает из чужих биографий целые главы и, переделывая редакции своих предшественников, допускает изменения в слоге¹²⁰. Обратимся к житию Александра Невского с целью проследить литературный состав этого произведения Василия.

Витиеватое предисловие жития, как уже подмечено покойным Ключевским, носит компилятивный характер. Первые слова, что-то в роде ораторского восклицания, взяты из Пахомиева жития Михаила и Феодора Черниговских, которое вообще служило Василию одним из главнейших источников при составлении жития Александра.

Любопытно, что в том же виде, как в житии Александра, эти слова очутились в каноне Всеволоду Псковскому, составленном по благословению митрополита «Лариона» (?) неким Никодимом¹²². Далее, Василий Тучков, жизнеописатель Михаила Клопского, приводит их в несколько иной связи: «Что же реку и что возглаголю и како началу слова коснуся, разума нищетою объяту ми сущу...»¹²³.

То, что Василии потом говорит о поучительном значении житий, которые способны «желание влагати ревности онех душам» или «ко сладкому тоя желанию инех» подвинуть, и о добродетельном житии Александра, «его же житию Ангели удивишася и похвалиша и имя его написано суть (!) на небесех», составлено из общих мест и обычных идей, встречающихся в предисловиях к житиям. Когда, напр., Пахомий в житии св. Алексия распространяется о пользе, вытекающей из чтения агиографий, он выражается так: «полезно же есть нам святых жития воспоминати, себе же и инех воздвизати истех зельному преизящьству к ревности равноангельнаго жития их и любви, яже к Богу¹²⁴. Другой образцовый писатель, Антоний, которому Василий, как увидим позже, в сильнейшей мере подражал, в предисловии к житию Феодора Ярославского пишет об угодниках Божиих, «их же житию ангели удивишася и похвалиша, их же имена написана суть на небесех»¹²⁵.

Непосредственно за этими словами следует длинное заимствование из Пахомиева жития Иоанна, архиепископа Новгородского.

В начале биографического рассказа, в характеристике добродетельного князя, замечается буквальная зависимость от Антониева жития Феодора.

Заменив этой шаблонной характеристикой оригинальные черты первоначальной редакции, автор приступает к изложению исторических событий. Вместо первоначальной редакции в его распоряжении был текст летописных сборников, близко стоящих к Ростовской компиляции и Никоновской летописи, и, с другой стороны, текст Псковской II летописи. В новой редакции оказываются исторические подробности, приведенные летописными сборниками для того, чтобы восполнить пробелы первой редакции. Перейдем к анализу текста.

По примеру Ростовской компиляции (ср. Львовскую, Ермолинскую и Тверскую лет.) рыцарь Андреяш неназван: вместо него выступают «нецыи человецы», которые «удивишася мужеству и возрасту» Александра, и слова их передаются по той же Ростовской компиляции: «по истинне, проидохом многи земля... яко же сей великий князь Александр». На основании Академического списка Новгородской IV летописи составлена фраза: и шедше тии человецы и поведаша кралю своему Нестеру Велгеру чясти Римскиа от полунощныа страны. Слова короля: «шед попленю землю его и самого того князя Александра себе в работу приведу» и перечисление собравшейся рати отражают соответствующие места Ростовской компиляции. К тому же источнику восходит выражение: «хотя взяти Ладогу... и всю землю Словеньскую». От себя автор прибавил при перечислении народов: «и многиа хитрецы с стенобитными козньми», но зато пропустил Сумь и Емь. Стремление давать собственные пояснения встречается у автора на каждом шагу. Так, вм. «прииде в реку Неву», у него: прииде из Римьскиа своеа области в реку Неву. Точно так же слова послов распространены: Аще мощен еси противитися со мною, то изыди противу мене¹²⁷. На этот вызов придуман ответ, вложенный в уста Александра. Князь «слышав от послов словеса си, и разгореся духом святым – ср. Рост. комп. и Никоновскую летопись – и рече им: готов есм противу вашего безбожнаго краля изыти; аще Бог по нас, никто же на ны: не аз к нему приидох, но он». Упомянув о том, что послы после этого были отпущены «к безбожному кралю», автор заставляет князя молиться «Богу и пречистыа Богородицы и святым страстотрьпцем Борису и Глебу и всем святым о поможении на безбожнаго краля». После слов: отцу его честному Ярославу не бе ведомо... не успе послати вести – ср. Ерм.-Львовск. – прибавлено: в Володимер о поможении. Еще раз перед отъездом князь призывает в помощь Бога и «сродников своих, страстротръпец Христовых Бориса и Глеба», «На Неву реку, идеже безбожнии стояху» приходит он 15-го июля; число взято из Рост. комп. или из Псковской II лет. Пелгуй, «един от воевод – ср. Рост. комп. – охарактеризован словами: «богобоязнив сын и бояся Бога и всеми добрыми делы цветыи». В словах: «вели грести скоро» отражается выражение Рост. комп.: вели грести вборзо. Александр, услышав о видении, «рад бысть и прослави Бога и пречистую Богородицу и святую мученику Бориса и Глеба». Перед битвой Александр еще раз молится: для этого случая составлена особая молитва: «Боже, в помощь мою вонми, Господи помощи ми потщися, да постыдятся и посрамятся сии безбожнии Латынове, творящеи рабом Твоим злая и хотящеи достояние Твое разорити и под смех положити». Молитва почти целиком взята из повести о Мамаевом побоище (см. Полн. Собр. Русск. Лет, ΙV, стр. 76). Вскоре опять многословный автор находит нужным упомянуть, что сражение было совершено при помощи свыше, хотя случай с Сеннахиримом и приминение его к находке «обонь пол реки» обойдены молчанием. После слов: «уязви в лице мечем своим» прибавлено рассуждение, основная мысль которого взята из другой связи: «якоже рече божественыи пророк, приидоша сии погании без Бога, овы на колесницех, и инии на конех, а овы в кораблех миогих и хотящеи достояние Христово разорити, но сами ти спяти быша и падоша, а мы же воста ом и исправихомся. Господи, спаси царя и услыша ны вонже день, аще призовем Tя». Рассказ о шести мужах заменен краткой общей характеристикой, пользующейся выражениями Ерм.-Львовск. (ср. выражение: храбрых и силных зело) и Никоновской летоп. (ср. слова: сии многу победу показавше). К бегству неприятеля применяется обычный оборот воинских повестей: гоними гневом Божиим¹²⁸. От тех же повестей ведут свое происхождение выражения: (бились) «за православную веру Христову» и «страхом одержими бяху»¹²⁹. Рассказав по Рост. комп. о ночном бегстве и об убитых Новгородцах, автор придумывает заключительную фразу: «И тако избавлен бысть Великий Нов град от безбожных Римлян силою Божиею и помощию святых мученик Бориса и Глеба и рукою, и молением блаженаго князя Александра Ярославичя». Эти слова напоминают другое место жития, слова Псковитян.

После этого помещается летописное известие о вторжении «Латыны» в Новгородскую область, об отъезде «рагозеннаго» Александра в Переяславль и о Новгородском посольстве к Ярославу. По поводу возвращения Александра «во отмщение злодеем, в похвалу же православным» сказано приблизительно так же, как в Лаптевском списке Никон. летописи: прият бысть с великою радостию. Описанию освобождения Копорья предпослана фраза: «охрабрився святый з дружиною своею и Бога в помощь призвав». Известия о вторичном отъезде в Переяславль, о Немецких «наместниках» и о немедленном походе на Псков сильно напоминают соответствующие места в Ростовской компиляции. Характерно, что из числа Александровой рати исключены Новгородцы. Счастливый исход войны приписывается помощи св. Троицы и молитвам пр. Богородицы. Главным источником при описании Ледового побоища является та же Рост. компиляция: об этом свидетельствуют выражения: «ужасошася от множества ратных»; «иде в церковь святыа и живоначалныа Троицы»; «мнози вернии видяху полки Божиа»; «много множество безбожных истопоша, а 50 нарочитых воевод их яша живых». Кроме того, у автора была под рукой Псковская II лет.: к ней восходит фраза «покрыша езеро Чюдцкое обои от множества вои» и слова «о невегласи» и т. д., влагаемые в уста Александра. Последняя речь распространена собственным рассуждением автора: «яко же речеся в Евангелии, грешных Бог не слушает; аще кто богочтец и волю Его творит, того Бог послушает во всем и победу на иноплеменныя дарует». Особенное значение приписывается автором молитвам и заступничеству Псковского чудотворца Всеволода. Под влиянием соответствующего эпизода из описания Невского побоища придумана новая подробность, нужная для освещения моления в церкви св. Троицы. Александр «пад на землю пред образом святыа Троица и помолися на долг час со слезами и по молитве востав и иде ко гробу святаго великаго князя Всеволода чюдотворца, сродника своего и пред гробом моляшеся и слезы изливаа, помощи прося на поганыя Немцы». При дальнейшем описании боя автор не раз считает необходимым напомнить, что победа была одержана «помощию св. Троица и молитвами св. чюдотворца Псковскаго Всеволода». Как при описании Невского боя, так и здесь побежденные убежали «гоними гневом Божиим», к чему прибавлено общее рассуждение: «да не уповают на множество силы своеа, но на Бога жива, пророку же глаголющу: исполин не спасется множеством силы своеа, лож конь во спасение, в множестве силы своеа не спасется, се очи Господни на боящаяся Его и уповающаа на милость Его избавити от смерти душа их¹³⁰ и да отженут безбожнии от себе идолослужение и обратятся к Богу живу». Александр возвращается с победы «радующеся и благодаря величиа Божиа». Торжествующий народ, славя Бога и св чудотворца князя Всеволода, встречает победителя известной песней «яко же пред киотом», причем песня распространена фразою: «тако и зде сотвори над нами, смиренными рабы своими». После этого автор выводит князя обратно в Новгород и вносит в житие летописное известие об обмене пленными между Немцами и Александром. Упомянув о походе на Литву, автор переходит к описанию путешествия в Орду. Историческое введение и подробности для этого описания заимствованы из биографий Феодора Ярославского и Михаила Черниговского. Благодаря привлекательной идее изобразить в лице Александра достойного представителя христианской веры перед языческим народом, этот рассказ составляет один из главных эпизодов жития. Увлекаясь этой идеей, автор незаметно для себя искажает исторические факты и переносит на своего героя черты, взятые из чужих биографий. Как мы видели, Комиссионный список Новгородской I летописи впервые воспользовался этим приемом. Но вопрос, имел ли автор под рукой названную летопись, или руководился ли он исключительно произведением Пахомия, должен остаться невыясненным. Начнем с описания Татарского нашествия.

Следует фраза, восходящая к житию Михаила:

Затем пролдолжаются заимствования из жития Феодора.

Своими собственными словами автор потом упоминает о мученической кончине Михаила и Феодора и, переходя к описанию путешествия Александра, пользуется выражением, взятым из жития Феодора: «Сие же до зде, паки устремимся о блаженнем князи Александре». Затем упоминается о ханском посольстве «во град Суздаль» и слова Батыя передаются в распространенном виде со следующим прибавлением: яко же и прочии князи Рускиа поклонишася и власти своя прияша от мене и честь велию, слышах бо тя храбра и велика возрастом¹³¹; аще ли ни, то сотвори тебе и граду твоему, яко же князю Михаилу Черниговскому и прочим князем Руским, иже противишася мне и воли моей не сотвориша. После этого начинаются заимствования из жития Михаила.

Упомянув о поездке Александра «к Кановичем» – ср. Ерм.-Львовск. – автор словами Антония из жития Феодора рассказывает о смерти Батыя. Это – краткий пересказ повести «о убиении злочестиваго царя Батыя», составленной Пахомием, как полагают, на основании южнно-славянских поэтических сказаний¹³².

Слова Римского посольства передаются в редакции Псковской II лет.: послушаеши учениа их о законе Божии. К тому же источнику восходит известие о том, что Александр послал вместе с Дмитрием на Юрьев «и ближники дому своего князя и боляре и сановницы». Из какого-то другого летописного источника взято известие о том, что князь пробыл у Беркая семь месяцев, после чего «небесному званию пришедшю и урок жития приспе». Кончина описана словами из жития Феодора.

Пропуская выражение Кирилла о суздальском солнце и описание встречи в Боголюбове, автор переходит к изложению погребения и чуда по пространной версии. Он находит нужным изменить первоначальное описание народнаго горя и заменить его общими местами агиобиографий. Таким образом, в его рассказе выступает народ «плачющеся и рыдающе, оставляюще отца и заступника и оборонителя от безбожных Агарян, и надгробным псалмопением проводивши святаго, яко же лепо бе христианом». Неизвестно, откуда исходит его известие, что Кирилл сначала «прочет грамоту» над умершим. Такого же апокрифического происхождения и другое известие о том, что во время перевезения тела, не смотря на зимнее время, «бяше тепло», но здесь же прибавлено, что тело «не убояся воздушныа студени, но хранимо бе благодатию святаго Духа». Подробность, что Александр был погребен «во архимандритии велицеи», взята, по всей вероятности, из Псковской II летописи.

Василий знал о чудесах Александра, но в житии он ограничился самыми общими выражениями, нередко встречающимися в агиобиографиях. Напр., его выражение: «прокажении влекущеся приходят к честному его гробу и скачюще отходят, беснующиися от бесов избывают» почти буквально приводится в службе Борису и Глебу, составленной в XII веке¹³³. Свое житие автор оканчивает обычнлым молитвенным обращением к святому помочь царю, князьям и боярам, войскам и всем православным христианам. Здесь же он имеет возможность назвать и себя.

Некоторые формальные особенности, встречающиеся в житии Александра, повторяются и в других произведениях Василия. Так, он, возвращаясь к главному предмету рассказа, любит выражения вроде: «и сие до зде», «по сем же предлежащее да речется», «о нем же слово», «о сем до зде прекратим слово, настоящее же да речется». Подобные выражения неоднократно попадаются в житиях Нифонта, Всеволода и Саввы Крыпецкого¹³⁴. В последнем житии автор, как и в житии Александра, называет свое творение «гранесловием» и, непосредственно за известием о кончине святого, сообщает о дне празднования его памяти: «празднует же са память св. отца нашего Саввы пустынножителя того же месяца августа в 28 день». В послесловии к житию Нифонта он приблизительно теми же выражениями, как и в житии Александра, отзывается о себе: «помяни и мене, недостойнаго раба Твоего священоинока Варлаама, смиреннаго мниха, в святых своих молитвах, но да и аз спасен буду и избавлюся мук вечных, написавшаго в похвалу и в честь пресвятому Твоему имени малую сию службицу».

В общем, рассматривая Василиеву редакцию, как нечто целое, мы находим в ней те же литературные приемы и взгляды, какие вообще присущи произведениям того же автора: многословие, склонность передавать собственными словами содержание источников и выдумывать новые подробности, из которых обращаем внимание на местную черту о роли св. Всеволода, указывающую на псковские интересы самого автора: далее, свободное отношение к своим источникам и внесение в житие буквальных цитат из другпх биографий. Задаваясь целью придать своему герою характер благочестивого подвижника веры и носителя лучших христианских идеалов, автор уделяет много внимания религиозным моментам, выдумывая подходящие эпизоды, вставляя свои рассуждения и распространяя молитвенный элемент. Зато он пропускает все, что не имеет непосредственного соприкосновения с героем рассказа. Главными источниками для него служили летописные сборники, близкие к Ростовской компиляции и Никоновской летописи. Псковская II летопись и из агиобиографий Пахомиевы жития Михаила Черниговского и архиепископа Иоанна и Антониево житие Феодора Ярославского.

Вопрос о происхождении и характере «Степенной книги» отчасти разрешен её специальным последователем г. Васенко. Из его прекрасного труда¹³⁵ мы узнаем, что Степенная книга была составлена в 1560–1563 годах при участии митрополита Макария царским духовником и будущим митрополитом Андреем-Афанасием. Целью этого выдающегося произведения было прославлять «святое семя» Владимира и излагать гражданскую и церковную историю России во времена великокняжеских поколений от св. Владимира вплоть до половины XVI века. По своему основному характеру «торжественная книга», труд Андрея-Афанасия представляет из себя сборник произведений агиобиографического содержания и исторических статей, расположенных по генеалогической схеме. Что касается литературного состава Степенной, тех источников, из которых черпал её составитель, и редакторской работы над обширным материалом, то эта сторона Степенной пока недостаточно разработана. Укажем на работу г. Державина, который, рассматривая содержание Степенной, находит, что отдельные известия её стоят в известном отношении к аналогичным известиям Никон., Воскр., Соф. летописей и Хронографа, то повторяя их почти дословно, то приводя их в более или менее распространенных редакциях. В виду этого, автор ставит Степенную в связь с одной из редакций Владимирского полихрона 1423 г., к которому названные летописные сборники восходят¹³⁶.

Преставитедем восьмой «степени» от Владимира является Александр Невский. Его житие носит заглавие: «Житие и подвизи вкупе же отчасти чюдеса прехвалнаго и блаженнаго великого князя Александра Ярославича, рекомаго Невскаго, нареченнаго во иноцех Алексия. Благослови отьче!» Слова, помещенные в конце заглавия, показывают, что житие было предназначено для церковного употребления. Это подтверждается еще тем, что житие Степепной книги иногда попадается в сборниках и минеях в отдельном виде. Несмотря на наличность признаков, позволяющих смотреть на житие, как на «торжественное слово», сам автор, повествуя о чудесах святого, делает различие между своим произведением и каким-то настоящим «торжественным словом», на которое он ссылается¹³⁷. Из этого последнего он заимствует рассказ о чудесах – «яко свидетелствуют писаная чюдеса в торжественном его словеси, от них же вкратце зде да речется». В другом месте автор указывает не причину, побудившую его ограничиться таким кратким извлечением: «Сия же различьная чюдеса довольно писана быша в торжественом словеси его, в сей же повести сокращено прочих ради деяний». На эту фразу впервые обратил внимание покойный Ключевский, который относительно характера жития, написанного для Степенной книги, пришел к тому заключению, что оно, соединяя в себе все известия об Александре, какие только нашлись в летописи, относится к остальным редакциям, как историческая повесть к церковному панегирику¹³⁸.

Житие начинается без искусственного предисловия типичными для Степенной книги выражениями о генеалогии Александра, восходящей к Владимиру и Рюрику: «Сей благоверный и благородный, Богом преудобренный и хвалам достойный великий князь Александр Ярославичь, иже бысть осьмый степень от самодержавнаго и равноапостольнаго царя и великаго князя Владимера Светославича, просветившаго Руськую земьлю святым крещением, от Рюрика же первый надесят степень». Из первых слов жития уже видно, что оно составляет распространенное видоизменение той редакции жития, которая была написана неизвестным иноком Владимирской обители; вместо «въспитан же бысть в добром наказании, от юна бо възраста и от младых ногтей научен бысть божественным писанием» (Владимирская редакция) – читаем в Степенной: «От юнаго бо возраста и от младых ногтей всякому делу благу научен бысть...» Известие о пострижении княгини Феодосии взято из летописи (Соф. I г. 1244. Новг. I). Затем идет сплошное заимствование из названной редакции, местами распространенное собственными комментариями. Так, вм. чистоту вельми соблюдаше, написано: чистоту душевную и телесную соблюдаше; вм. слышаще же о сем сродницы его и зело пользовахуся и тьщахуся угодити Богу – сродницы же его, видяще его в таковых добродетелех преспевающа, и зело пользовахуся и тьщахуся всячески угодити Богу; вм. и ни едино, написано: и ни едино благоплодие душевное; вм. аще бо и честиюе земнаго царствиа почтен бысть от Бога – аще бо и честию... и супруга име и чада приложи. Лишней, по сравнению с Владимирской редакцией подробностью, является уподобление князя Веспасиану, связывающее житие Степенной с летописными версиями первоначальной редакции. Автор и здесь не отказывается от собственных комментариев: вм. Еуспасьяна... иногда же исполчився ко граду Антупату приступити (Соф. I) – Еуспасияна, Неронова сына (ср. изд. список первон. ред.) ... иже исполчив полки своа и повеле приступити ко граду Антипату; вм. посмеяся дружине своей, рече; остависте мя единого – дружине своей посмеявся рече: по чъто оставите мя единаго. За этим эпизодом следует уподобление Александра отцу Ярославу, восходящее к Соф. I летописи: «По премногу бо милостив бысть, яко же и богохранимый отец его Ярослав, во всем последуя стопам его, издавая на пленниках много злата и сребра, посылая я ко царю Батыю во Орду за плененых Русъкия люди, иже бяху пленени от безбожьных Татар, их же искуповая и избавляя от лютыя работы и от многих бед и напастей». В Соф. I читаем: «Такоже великий князь Александр, сын его, не остави пути отца своего, посылая ко царю в Орду за люди своя, иже пленени быша от безбожных Татар, и много злата и сребра издава на пленникех, искупая от безбожных Татар, избавляя их от бед и напастий» (6754 г.).

К словам «мудрость же и остроумие дадеся ему от Бога», прибавлено: «яко Соломону» на основании первоначальной редакции. Следующее за этим поучение боярам передается в сокращенном виде с сохранением главных выражений подлинника, как-то: Паче же всего любяше правосудие; да не познают лица сильнаго (варианты Ч и Д) и не приемлют мьзды неправедныя; ничьто же могуще отвещати. Есть места, где автор допускает свободное отношение к оригиналу, как, напр., «и тако многажьды глаголаше: овогда своея державы страхом воспрещаше им, овогда же и вечьное воздаяние предлагаше им, иже на страшьнем суде Христове комуждо по делом его» – вм. «аще же кто от вас оправдает неправеднаго, праведнаго же судит, неправедна быти, зде же суду нашему повинен да будет и вечный суд таковаго ждет...» Нужно заметить, что речь все время ведется от третьего лица.

Переходя от характеристики нравственных качеств своего героя к описанию реальных фактов, автор вводит читателя в новгородский период княжения Александра и упоминает о нашествии Татар, которым «некая сила божественная» воспретила приблизиться к резиденции молодого князя. Эти слова составляют повторение известия, приведенного в предыдущей седьмой степени: «Тамо же внити ему (Батыю), яко же мнози глаголют, божественная сила возбрани, идеже тогда...» (глава 9). Ниже нам еще придется вернуться к этой подробности.

Следующая глава посвящена описанию Невского побоища. В начале её сообщается о женитьбе Александра. Это летописное известие (Соф. I, Воскр., Новг. I и пр.) было приведено уже в предыдущей степени. Судя по общим выражениям: «веньчани быша во граде Торопьче и приидоша в Новьград и торжествоваху светло», можно думать, что повторение было не случайное. Рассказ об Андреяше передается тождественными с Владимирской редакцией выражениями с прибавлением следующих вставок: жители западных стран, «по писанию Мефодия Патаромскаго», называют себя слугами Божьими: Андреяш хотел видеть «мужество и мудрость и дивный возраст» Александра, и увидев его «удивися красоте лица его и чюдному возрасту, наипаче же видя Богом дарованную ему премудрость и непременный разум и не ведяше, како нарещи его и в велице недоумении бысть». Его слова распространены выражением «ни во царех царя, ни во князех князя». Первая вставка, ссылка на Мефодия, не что иное, как риторический прием (ср. VII степ., 6 гл.). Что же касается последней вставки, то она показывает, что автор и здесь сверил текст своего ближайшего источника с житием по первоначальной редакции. Из дальнейшего рассказа, носящего особое заглавие «Краль», видно, что автор все больше и больше склоняется на сторону летописных подробностей, не удовлетворяясь бедным историческим содержанием Владимирской редакции. Он берет материал из летописных версий жития и распространяет его обычным многословием. Он заставляет короля произнести слова, взятые из летописных сборников (Соф. I. Воскр.): «Поиду и попленю Великий Новъград и прочая грады и вся люди Словеньския в работу себе сотворю и самого великаго князя Александра побежду или жива рукама ухващю». Выходит, по его версии, что король «время си улучи, ведяще бо иже согда отинуду Батыево пленение в Руси». Зато речь послов передается по Владимирской редакции, точно так же, как и молитва в церкви св. Софии – последняя с восстановлением опущенных Владимирским иноком выражений первоначальной редакции: Боже хвальный и праведный. Боже великий и крепкий; и суди обидящим мя и возбрани борющимся со мною. Из тех же летописных сборников (Соф. I. Воскр.). откуда заимствованы эти вставки, взяты выражения дальнейшего рассказа: и начат укрепляти воинъство свое; по божественному Давиду, сий на колесницах и сий на конех...; и тако скоро поиде в ярости мужества своего в мале воинъства своего, не дожда множества вой своих с великою силою; уповая на всесильнаго Бога, в Троицы славимаго; и бе умильно видети, жалостно же слышати. По тем же источникам опущено известие Владимирской редакции о пребывании Ярослава в Киеве и о раздаче нищим милостыни, и прибавлена вставка: память свв. отец 630, иже в Халкидоне. Далее, на основании тех же летописных сборников прибавлены к тексту основного источника следующие детали: аще и посреди роду своего поганаго пребываше, по благоугодно живяше, во среду же и в пяток во алчьбе пребываше, тем же и Бог сподоби его чюдьному видению, о нем же зде вкратце да речется; первее уведа силу Варяжъскую и согляда станы их, прииде же исповеда великому князю Александру; далее: стоящу же ему при краи моря: «повели скорее грести» (ср. Рост. комп.); ужаса исполнися и зело трепетен стояше: поведа радостныма очима великому князю Александру вся, елика виде и слыша; «о друже! не повеждь сего никому же». Вместо выражений «и бившимся крепко на многы часы и никогда же...» читаем: и брани велице бывши. Благодаря влиянию со стороны летописных сборников, выражение «копием своим» заменилось «острым мечем своим».

Эпизод с шестью храбрецами, который во Владимирской редакции передается в сокращенном виде, восстановлен по летописным сборникам. Под рукой составителя был текст, близкий с одной стороны к Ростовской компиляции, а, с другой стороны, к Соф. I – Воскр. летописям. К Ростовской компиляции восходят выражения: гони по нем на коне но досьце; прииде посреди полку и бися много и уби воеводу их Спиридона и дву бискупов; сей же единем топором многих изби; много мужество показа: сей пешь со дружиною изби три корабли Римлян; сей много бися пешь, его же оступиша Римьляне и от многих ран пад скончася; известие о потерях Римлян и Новгородцев. Слова «три корабля Римьлян», точно так же, как и начальная фраза эпизода и подробности, касающиеся второго из героев, указывают на влияние текста Соф. I – Воскр. летописей. Составитель удержал выражение Владимирской редакции: Римляне же, видевше падение шатра, возмятошася. Уцелела также благодарственная молитва, произнесенная Александром по возвращении с войны; автор внес в нее только небольшие поправки и изменения: и всем, иже со страхом и любовию Тебе ищющим, близ обретаешисея и к Тебе единому зрящих не презираеши, но благодетельствуеши и всем, от душа к Твоей державе припадающим, вся, иже на пользу, прошения подаваеши и славящих Тя, прославляеши.

В эпизоде, озаглавленном «Вторая победа», уцелела только одна фраза Владимирской редакции: иных же с собою приведе, овех же помилова и отпусти, зело бо бяше милостив. Все остальное составлено на основании летописного материала. В начале повторяется по Соф. I –Воскр. лет. известие о возвращении Александра в Новгород. По тем же источникам сообщается о «распрении» князя с Новгородцами и об отъезде его в Переяславль, причем автор довольно недружелюбно отзывается о Новгородцах, как о «имущих самочинный обычай и непокорный нрав». Подобные отзывы встречаются у него и в другой связи: напр., в шестой степени написано, что Новгородцы «в самочиние уклонишася», имея «непотребный свой обычай». Потом рассказывается по летописи о взятии Изборска с повторением подробности, приведенной в шестой степени (гл. 15), об Ярославе Владимировиче (ср. Новш. I г. 1233). Следующие события: война между Немцами и Новгородцами, путешествие Новгородцев во Владимир за Александром и победа над Немцами в Копорье, передаются на основании летописного материала. Выражения «они же второе послаша архиепископа Спиридона с вящьшими мужьми»; «прием же моление их Ярослав и дасть им сына святаго и непобедимаго Александра»; «и отиде паки в Переяславль» связывают текст Степенной книги с текстом Рост. компиляции (ср. Рост. лет.).

Таков же по своему составу и рассказ о псковских событиях. Из выражений Владимирской редакции уцелели лишь немногие: землю же Немецькую повоева и пожже и плену взя бесчисленное множество, а инии изсечени быша; Русь же ко след их гоняще сечаху: имем великаго князя Александра руками, погубим; изыдоша во стретение ему весь священный собор; всенародное множество, хвалу Богови возсылающе и благодарныя песьни воспевающе; от поганых иноплеменник. Остальное представляет из себя более или менее свободный пересказ соответствующих событий в названных летописных сборниках (Соф. I – Воскр. – Рост.). Специально к Ростовской летописи восходят следующие места: почюдишася множеству их (ср. Рост. комп.); прииде в церковь св. Троица и помолився; побегоша Немьцы; мнози же на езере истопоша. Отношение автора к своим источникам иллюстрируется следующим примером. Вместо выражения Соф. I – Воскр. летописи: «Се же слышав князь великы Александр, велми оскорбе за кровь християньскую, и не умедлив ни мало, но разгоревся духом и своею ревностию по святей Троиц и по святей Софии, и поим с собою брата своего и вся воя своя и прииде к Новугороду и поклонися св. Софии с молбою и с плачем» – в Степенной книге читаем: «Сия же слышав, великий князь Александр и оскорбися вельми и ревностию духовною разгореся по св. Троицы и о крови християнстей и не помедлив ни мало, поим с собою брата Андрея и прииде В Новъград со всем своим воиньством и поклонися во св. Софеи со многим молением и со слезами». Вообще, замечается стремление округлять слог и устранять противоречия; и лишние повторения летописных сборников. Так, опущены два раза приведенные известия о посажении тиунов во Пскове и об отправлении Ярославом Андрея на помощь Александру. Новой подробностью является участие Архангела Михаила в бою: «яко же древле Исусу Наввину Архангел Михаид помогаше на Ерихоняны, тако и блаженному Александру» (ср.·Χ степ. 6 гл.).

Слова о распространении славы Александра представляют соединение текста Владимирской редакции с текстом летописных сборников (Соф. I Воскр. – Рост.): «оттоле наипаче нача славно быти имя Александрово во всех странах» – восходит к первому источнику, остальное же к последним. Эпизод, озаглавленный «Пятая победа на Литву» и опущенный Владимирской редакцией, составлен из летописного материала с удержанием выражений, указывающих на непосредственный источник. Так, фраза «начаша боятися и трепетати имени его» навеяна Рост. компиляцией; «и поиде к Нову граду в мале дружине и стрете ину рать» взято из сборников типа Соф. I – Воскр. летописи. Из тех же источников почерпнуты известия о смерти Варлаама Хутынского и «чюдной матери сего блаженнаго великаго князя Александра» Феодосии. Кончина Варлаама отмечена уже в конце предыдущей степени. Затем повторяется известие той же седьмой степени (ср. летописные сборники) о смерти Ярослава. Рассказ, не отличаясь обстоятельностью соответствующего известия в седьмой степени, содержит в себе несколько общих с ним выражений, которые могут быть объяснены или общностью автора, или текстуальной зависимостью известий друг от друга. Вм. добре подвизаяся о истинне глаголати за люди Божия земли (VII степ.) – велик подвиг показа по братии своей и за вся люди своя; вм. и таковым своим страданием доблий подвжник сотвори многу и благу пользу и велику помощь и ослабу християнству – православию же многу пользу и ослабу приобрете; вм. и сего ради причьте его Бог ко избранному своему стаду праведных селения (ср. Соф. I – Воскр.) – и причьте его Бог праведных наследия. Глава оканчивается кратким сообщением о мучении Михаила и Феодора, которым предыдущая степень посвящает целую повесть.

Третья глава повествует о хождении Александра в Орду. Материалом для автора послужили 1) Владимирская редакция и 2) летописный текст (Соф. I). К первой восходят фразы: В та же времена злочестивъш царь Батый, слышав богохранимаго великаго князя Александра благородное мужество и непобедимую храбрость и на вся супротивныя многия и преславныя победы, и посла к нему послы своя, глаголющи (во Владимирской редакции: В та же времена... слышав князя Александра храбра и славна, и посла к нему послы своя, глаголющи); но мало пребыв и взем благословение от епископа¹³⁹ Кирила. Речь Батыевых послов передается в распространенном виде. Остальное содержание представляет расширение летописного текста. Напр., передавая место Соф. I летописи, где Александр сопоставлен с Ярославом, пример которого вдохновлял его, автор довольно близко придерживается текста своего подлинника: И тако блаженный Александр, подобяся благой ревности благочестиваго си отца, и умысли ити во Орду избавы ради християньския. Из той же Соф. I взято характерное выражение Моавитянок: «Молчите! Се грядет великий князь Александр». К собственным рассуждениям автора относятся: и везде благодать Божия осияше его (ср. такое же выражение Степенной об Ольге); тако Бог удивляя избранныя своя, яко и нечестивым влагаше во ум, еже стыдетися и почтитати их.

Непосредственно за рассказом о хождении в Орду в летописных сборниках (Воскр. и Ник.) помещается повесть об убиении Батыеве. Из них Воскр. передает повесть в редакции Пахомия, напечатанной в сентябрьской книге Макарьевских Миней, между тем как Никоновская летопись вносит в нее свои обычные поправки и распространения. Характерно отношение автора восьмой степени, где повести посвящена четвертая глава, к произведению Пахомия. Под его пером повесть подверглась значительным сокращениям. Благодаря целому ряду общих выражений, мы узнаем в пересказе Степенной книги контуры подлинника. Возьмем несколько примеров: Вм. многа же места и грады пусты сотворив... достижет он, гнев Божий, и до самаго великаго града Варадина Угорьскаго, той бо среди земли Угорьской лежит (Воскр.) – читаем: многа места и грады пусты сотвори и достигает и самого великаго Варадина града, иже бяше среди земьли Угорские. Вм. Той же окаанных окааннейший царь Батый пришед в землю, грады разрушаа и люди Божия погубляа: самодръжцу же Власлову, его же св. Сава именова Владислав, не поспевшу собратися с людми своими далечаго ради землям растояниа – написано: Батыю же вшедшю в земьлю его, краль же Власлав, его же именова св. Сава Владислав, и неуспе собратися с воиньством своим далечаго ради земьлям разстояния. Вм. слезам же много текущим от очию его, речным быстринам подобящеся и идеже аще падаху на мраморие, оно проходяху насквозе, еже есть и до сего дне знамение то видети на мрамориех – читаем: Течаху же от очию его слезы, речным быстринам подобящеся, идеже аще падаху на мраморие и насквозь проходяху, есть же и до сего дъни знамение то. Вм. видевше же сопротивнии, и абие страх нападе на них, и на бежание устремишася – написано: Противнии же видевше побегоша, страх бо нападе на них. Вм. глаголют же неции же тамо живущеи человеци, яко сестра того Владислава, юже плениша, и та тоды бежащи бяше с Батыем, и бысть повнегда сплестися Владиславу с Батыем, тогда сестра его помагаше Батыю, их же самодръжець сбою погуби – сказано: и яко соплетеся с ним, и пача Батыю помогати сестра Владиславля, юже плениша безбожьнии. – Из наиболее важных пропусков отметим описание Батыева опустошения и рассказ о распространении православия среди Угров. В конце главы помещается короткая заметка о приезде митрополита Кирилла в Суздальскую землю и о кончине его. Почему автор так спешит с известием о кончине, которому имеется надлежащее место в девятой степени («При нем (Данииле) же бысть в Переяславли преосвященный митрополит Кирил, идеже и преставися к Богу»), остается не выясненным. Летописные сборники (Воскр. и Никон.), откуда взято известие о путешествии Кирилла, сообщают об этом под 1250 г. и прибавляют, что он в следующем году поехал в Новгород. Об этом последнем путешествии автор, которого вообще не интересуют новгородские дела, ничего не говорит.

Связывая начало пятой главы, посвященной описанию плеленения Неврюева, с предыдущим изложением, автор, основываясь на известии летописных сборников, пишет: При нем же (т. е. Кирилле) великий князь Александр паки поиде во Орду к новому царю Сартаку. Автор по-своему разрешает вопрос, каким образом Андрей Ярославич, жертва Неврюева пленения, оказался Суздальским правителем: славный же град Владимер и всю Суждальскую земьлю блюсти поручи (Александр) брату своему князю Андрею, как бы игнорируя показание летописных сборников (Воскр., Никон.) о том, что Андрею достался Суздаль по определению хана (г. 1249). Откуда автор заимствовал характеристику легкомысленной жизни Андрея остается загадкой. Рассказ о завоевании Суздальской земли не содержит чего-нибудь неизвестного из летописных источников (Соф. I, Воскр., Никон.). Остались в целости даже некоторые выражения последних, напр.: «и Божиим гневом побежени быша полки его» – вместо: гневом же Божиим за умножение грехов наших, погаными христиане побежени быша. Характеристика благотворной деятельности Александра составлена из материала, почерпнутого из Владимирской редакции и летописного сборника типа Соф. I (в Воскр. и Никон. этот эпизод сокращен). На долю Владимирского источника относятся фразы: грады пазда и святыя церкви воздвиже; о таковых рече Исаия пророк; Аще в коей стране князь... по образу Божию есть; отец сиротам и вдовицам, алчющим питатель; ураспространи Бог земьлю его и богатеством и славою изобилова и летом приложение дарова.

«Изложение ответа к папе Римьскому», как названа следующая глава, представляет такое же соединение текста Владимирской редакции с текстом сборника типа Соф. I. Автор удерживает распространение Владимирской редакции о православном вероучении, стараясь только придать ему более стройную форму: Вм. учениа же в нас суть сиа, ихъже в всю землю изыде вещаниа и в конца вселенныа глаголы их, иже проповедаша Евангелие в всем мире – читаем: «сия суть в нас учения, си целомудрствуем, иже во всю земьлю изыдоша вещания их и в коньца вселенныя глаголы их, яко же проповедашеся от святых апостол Христово Евангелие в всем мире». Автор, который любит собственные рассуждения, не воздерживается от таковых и здесь: И тако повсюду сугубо множашеся слава о нем, не токмо о дивном его мужестве и о многих преславных победах и о правлении земьнаго царствия, наипаче же о Богом дарованвей ему премудрости и о душевных его добродетелех и богоугодном житии, яко же выше явлено о нем. Это как бы является заменой слов первоначальной редакции: умножи же Бог живота великому князю Александру.

Материал для следующих трех глав взят исключительно из летописных сборников. В рассказе о Новгородском мятеже преобладает влияние текста Соф. I – Воскр. летописи: ср. выражения: поиде к ним во град и стретиша его архиепископ же с чином церковным со кресты и со всею подобающею святынею и вси людие в веселии мнозе – вм. поеде же великий князь Александр в город, и срете его архиепискуп Новгородский Далмат с чином церковным со кресты у Прикуповичя двора; и весь мир радости псполнися, злодействении же человецы омрачахуся, а диявол сетоваше, яко не бысть кровопролития християном – вм. и весь мир радости исполнися, а злодеи омрачаахуся, занеже християном радость, а дияволу пагуба, зане не бысть кровопролития християном. Подробность «и егда бысть у Торжку» указывает на Никоновскую летопись. Впрочем, автор выбрасывает ненужные подробности, дорожа, с другой стороны, такими чертами, которые выставляют героя рассказа в благоприятном свете. Оказывается, что «благосердый» Александр сам не желал кровопролития и оказал Новгородцам милость. Новгородцы, в противоположность ему, изображены с несимпатичной стороны. Они «восколебашася яко пьяни» (ср. XV ст., 4 гл.) и «дияволим омрачением совет неблаг совещаша на своего благодетеля и по Бозе свободителя». То, что потом рассказывается о татарских численниках, почти ничем не отличается от текста летописных сборников. Отметим более стройную в сравнении с ними форму изложения: толико не чьтоша священническаго чина и иноческаго чина и всех причетьников и служебников святым Божиим церквам – вм. толко не чтоша игуменов, попов и черньцев, и кто служить святым церквам. События, описанные в летописи под 1256 годом, послужили предметом повествования восьмой главы, носящей заглавие «Хожение на Немъцы и победа». Рассуждая о причинах похода, автор указывает на «многия вражды тогда бываемыя от них» (т. е. от Немцев: ср. Соф. I) и на то, что они «не исправляхуся пред ним ни в коемжьдо уложении». Выражение летописи «славен же бысть страхом и грозою» отражается в словах: «Тако Бог прославляя его во бранех и грозна сотвори его всем ближьним и дальним».

Содержание девятой главы составляют летописные известия 1257–1262 годов, так или иначе касающиеся Александра. Новгородские события, приезд татарских численников и брожение среди горожан, передаются вкратце общими фразами: глухо упоминается о «многом мятеже и великой вражде». Суровое наказание, постигшее дружину Андрея Александровича, – при полном отсутствии деталей – оказывается вполне заслуженным и законным: «содевающих же крамолы, и тех повеле великий князь по градскому закону судити и по делом их воздати им». Выражение о наступившей тишине: «и бысть тогда по всей земьли Рустей тишина християном», указывает на Соф. I (1260), между тем, как следующие за тем подробности: чествование Александра Новгородцами, рождение Даниила, упоминание о Батые и Сартаке, посадивших «властелей по всем градом», отражают текст Никоновской летописи. На тот же источник указывает известие о том, что Русские князья изгнали Татар, предоставляя желающим возможность обратиться в христианскую веру. Автор при этом, стараясь приписать Александру дела, в которых он не принимал никакого участия, причисляет и его к числу освободителей отечества. О значении Александра он считает нужным вторично напомнить в конце главы, называя деятельность князя «благоразумным подвигом» угодника Божия. На тексте летописных сборников типа Соф. I – Воскр. основаны фразы: Тогда же благоволением Божиим и молитвами пречистыя Его Матери и всех святых безбожьнии Татарове и Бесермени... вси тии богомерзьцыи злодеи изгнани быша от многих градов: из Ростова и из Владимера и из Сужьдаля и из Ярославля и из Переяславля – ср. в летописи: Избави Бог... молитвами св. Богородица... и выгнаша из городов, из Ростова, из Володимеря, из Суздаля, пл Ярославля и из Переяславля; понеже от них велика погуба християном содевашеся, откупаху бо у Татар дани и от того мнози души християнстии в резех в работу во многия страны разведени быша – ср. в летописи: откупаху бо ти окааннии Весермена дани у Татар, и от того велику пагубу людем творяху, работающе люди християньскыя в резех и мнози души разведени быша. И тако преблагий Бог свободи люди своя от толикия великия беды и от лютаго томления милосердием своим – ср. в летописи: избави Бог от лютаго томления... благый человеколюбец Бог наш... избави люди своя от великыя беды милосердием своим.

Материалом для десятой главы «Хожение Александрово во Орду и повелением его взят бысть град Юрьев» послужил летописный рассказ под 1262 г. (Соф. I). В начале автор допускает самостоятельные рассуждения; вместо летописного рассказа: И полком посланым бывшим попленити християны и беше тогда велика нужа от поганых, и гоняхуть люди, веляхуть с собою воиньствовати, князь же великый Александр хоте поити ко цареви в Орду, дабы отмолил люди от бед – мы читаем у него: Паки же диявол, не хотя видети християнства в тишине, и наостри безбожьных Татар нудити християн, да воиньствуют с ними и того ради приидоша от них послы на Русь с царевым повелением, христолюбивый же великий князь Александр, слышав сия и умилися и вельми о сем негодова и умысли сам ити во Орду к царю Беркаю и умолити его, да не будет такоя нужи християнству. В рассказе о взятии Юрьева он почти ничего не прибавляет к словам летописи. Только в конце он помещает историческую справку о происхождении Юрьева. Сопутствующая заметка встречается во второй степени, посвященной Ярославу Владимировичу: «и тамо же (т. е. в пределах Пскова) и град постави Юрьев по имени своему».

Следующая глава, содержащая описание преставления и погребения князя, почти целиком выписана из Владимирской редакции. Из незначительных вставок и случаев изменения слога отметим следующие: вместо «всяко мечтание мирьское презре, богатство, благородие и славу и пищу и прочая вся, к тому же и телесное насильствующее въжделение отрину» – написано «всяко мятежьство мирское презре, благородие же и богатьство и нищю телесную и суетную славу и прочая насильствующая вжеления отрину». Вм. митрополит же Кирил провиде духом преставление его – написано: Пресвященный же Кирил, митрополит всеа Русии, провиде духом честное его преставление. Вм. и въсплакашяся вси господина своего – И весь собор восплакася о нем. После слов «и не бе слышати гласа поющих от многаго вопля и рыдания народнаго», прибавлено из летописных сборников (Соф. I – Воскр.): яко и земьли потрястися тогда. Оттуда же взято описание чуда по пространной версии, хотя некоторые выражения показывают, что у автора постоянно для сверки была под рукой и Владимирская редакция: по совершении же надгробнаго пения; и бысть страх и ужас на всех предстоящих ту; положено же бысть честное его тело во граде Владимери во общем монастыри в церкви пресв. Богородица, честнаго и славнаго Ея Рожества, месяца ноября 23 день. Конечная фраза: «от него же и до ныне многа и преславна чюдеса и исцеления содеваются благодатию Христовою», которая соответствует словам следующей главы, взятым из Владимирской редакции: «И оттуду наипаче благоволением Божиим начаша от него бывати многа чюдеса и различьна недужьным исцеления», разумеется, могла появиться здесь по инициативе автора. Но замечательно то, что в редакции Василия-Варлаама на этом же месте встречается схожее указание на чудеса, которое продолжается почти теми же выражениями, какими оканчивается приведенная цитата из 12 главы: вси, иже с верою приходящии к честней раце свв. мощей его, слепии прозираху, хромии хожаху, беснии исцелеваху, расслаблени укрепляхуся, многоразличьными болезньми одержими здрави бываху. Если это сходство приемов указывает на зависимость от Василиевой редакции, то нам понятна еще одна подробность из первой главы. Мы имеем в виду фразу: «И тако ему Богом дарованную державу мужественно и праведно по Бозе управляющу», которой соответствует выражение Василия: и тако ему... от Господа Бога порученную власть добре и боголюбне правящу. Кроме того, помещая в своем произведении повесть об убиении Батыя, автор восьмой главы мог заимствовать эту идею у Василия. Возможно, наконец, и то, что места общие Ростовской компиляции, редакции Василия и житию Степенной, в последнем восходят к редакции Василия. Предположение, что автор жития Степенной пользовался трудом Василия, отвергается исследователем Степенной, г. Васенко, на том основании, что автор Степенной, при обстоятельности своего труда, не приводит некоторых подробностей относительно Ледового побоища, характерных для редакции Василия¹⁴⁰. На это можно возразить, что составитель Степенной далеко не везде пользуется всеми подробностями своих источников.

Последние главы посвящены описанию двух чудес и автобиографическому послесловию. Из чудес «торжественного слова», под которым, без всякого сомнения, разумеется Владимирская редакция, составитель выбрал, раз ему необходимо было сократить число их «прочих ради деяний», два наиболее ярких: чудо во время Куликовской битвы, сопровождавшееся открытием мощей Александра, и чудо с самовозгоревшейся свечой. Текст рассказа мало чем отличается от текста Владимирской редакции. Во введении к первому чуду в числе прочих мелких пропусков опускаются подробности, касающиеся личностей, от которых было слышано о чуде. Отметим, кроме того, следующие распространения текста: Вм. изыдошя от святаго олтаря – сказано: изыдоста от св. олтаря и приидоста ко гробу блаженнаго Александра. Вм. въста из гроба и въскоре невидими быста – читаем воста из гроба и абие со обема старцема вскоре невидимы быста. Вм. и вземше честно положишя в раце верху земля – и со многим благоговением вземьше и положиша их честно в раце верху земьля. Еще меньше таких изменений в рассказе о втором чуде. Подобно первому чуду, и здесь опущены подробности, кем было поведано чудо, и когда оно совершилось. Вместо обозначения года сказано неопределенно: Многим же летом мимошедшим.

Гораздо больше самостоятельности обнаруживает заключительная часть жития, названная автором «похвалою вкратце». Правда, и здесь мелькают выражения Владимирской редакции, которые показывают, что она была под рукой у автора до самого конца; напр.: о спасении же душа своея и о свободе християнстей крепце мужествене подвизаяся; мьзду восприял есть; на вся супротивныя победы; заступая и спасая их от всех враг видимых и невидимых; согрешением нашим оставление испросите; Емуже подобает всяка слава, честь и держава со Отьцем и св. Духом, ныне и присно... Но она дала лишь материал, между тем как обработка этого материала выпала на долю автора. Опуская тирады с «радуйся» Владимирской редакции – обстоятельство, поясняющее, почему похвала называется сокращенной – автор перечисляет высокие качества своего героя, который, благодаря им «вместо временного царствия небесное царствие наследова во веки бесконечныя». Молитвенное обращение относится не только к Александру, но ко всем праведным «степеням» святого семени Владимира. Главное место в молитве уделяется царю Ивану IV и «благороднейшим чадом его». Отсутствие упоминания о супруге Грозного может, по меткому замечанию г. Васенко, служить указанием на то, что восьмая степень была написана во время вдовства царя в 1560–1561 г.¹⁴¹. – В конце восьмой степени помещаются краткие сведения о великих князьях, правивших по смерти Александра. К житию Александра эти известия прямого отношения не имеют, а скорее служат справочным дополнением, облегчающим переход к следующей степени, посвященной Даниилу Александровичу.

Закончив разбор жития, мы еще раз бросим беглый взгляд на главные результаты нашей работы. Нами были указаны признаки, как, напр., формальная связь текста с текстом других степеней и характерные для Степенной книги выражения, которые убеждают нас в том, что житие было написано специально для Степенной. Равным образом не подлежит сомнению, что тем «торжественным словом», из которого редактор черпал свой материал, была Владимирская редакция жития. По свидетельству самой Стененной, ее пришлось сократить «прочих ради деяний». Работа нового редактора заключалась в том, чтобы выбросить из Владимирского источника лишний риторизм, фантастические подробности и сократить утомительный рассказ о чудесах. Он заботился о том, чтобы придать своему произведению характер связного исторического повествования. С этой целью он прибегал к помощи летописных сборников. Текст жития обнаруживает целый ряд общих мест с Соф. I, Воскр., Рост., Никон. летописями и Рост. компиляцией. В числе дополнительных источников была, по-видимому, и редакция Василия. Дополняя рассказ основного источника Владимирской редакции новыми подробностями, редактор восьмой степени старался быть самостоятельным в выборе материала. Не упуская из виду связи между событиями, он удерживается от перечисления мелких, неинтересных деталей. В интересах стройности рассказа он сглаживает противоречия и ненужные повторения своих оригиналов. Он любит вставлять свои собственные комментарии и рассуждения. Свободное отношение к оригиналу сказывается, кроме того, в попытках изменять его слог и разнообразить его язык. Приверженец московской политики, автор не скрывает своей антипатии к Новгородцам. С другой стороны, его, пожалуй, можно упрекнуть в стремлении идеализировать своего героя.

Разбирая житие Александра в редакции Степенной книги, мы не можем обойти молчанием рассказа о чуде, помещенного в XV степени (гл. 21) под заглавием: «О явлении на воздусе св. великаго князя Александра Невскаго и о пожаре». Этот рассказ важен тем, что в его авторе, Благовещенском сиггеле Афанасии, усматривают составителя всей Степенной книги¹⁴². Рассказ помещается, кроме Степенной, в списках Воскресенской и Никоновской летописей (под 1491 г.) и в редакции жития, составленной в конце XVI века архиепископом Ионой Думиным. Из них в одном только Шумиловском списке Никон. летописи сохранилось указание на вышеупомянутое лицо, с которым произошло рассказанное чудо. – В начале рассказывается об явлении Александра, поднимающегося на коне из своей церкви в небо. В дальнейшем описывается пожар, уничтоживший весь город, причем Шумиловский список ближе придерживается летописного известия об этом пожаре, чем остальные списки. Так, выражения: весь град Владимер и с посады згоре, во граде же 9 церквей, а на посаде 13 церквей згореша и многа беда тогда бысть градским людем христианом – общи краткому летописному известию и Шумиловскому списку. Тогда, как летописное известие констатирует уничтожение мощей Александра во время пожара, рассказ Афанасия обращает внимание на то, что они сохранились неповрежденными. Из чудес, которые и «доныне содеваются» от мощей, автор рассказывает одно, испытанное им самим во время похода Ивана Васильевича на Казань. Он случайно заметил на гробе «малу скважню» и из любопытства всунул в нее свою покрытую струпьями руку. Оказалось, что в «скважне» было целебное масло, от которого его рука сразу выздоровела. Выражение об Иване IV, как о внуке «сего старейшаго великаго князя Ивана Васильевича», понятно, по правильному замечанию г. Васенко, только в Степенной книге. Когда другие списки рабски повторяют это выражение (ср. в Синод. списке: его старейшаго...), они этим самым обнаруживают зависимость рассказа от Степенной. Алатырский список Воскресенской летописи¹⁴³ вносит сюда небольшую вставку: царь назван здесь внуком «старейшаго великаго князя Ивана Васильевича всея Русии самодержьца, его же имяную Грозной». Ту же вставку мы читаем в одном из древнейших списков (1594 года) редакции Ионы Думина¹⁴⁴. Хотя при тождестве Алатырского и Синодального списков этой прибавки нет в последнем, пожертвованном в 1591 г. тем же Ионой Думиным во Владимирский монастырь св. Рождества, мы все же склонны, вслед за г. Васенко, приписать вставку Ионе. В Алтырский список она могла попасть из Думинской редакции, нередко помещаемой в конце Степенной. Что до указания на составителя в Шумиловском списке, то можно предположить, что оно принадлежит редактору этого списка, откуда-то знавшему, что автором рассказа был Афанасий¹⁴⁵. Во всяком случае мы знаем из предыдущего, что он воспользовался добавочными сведениями для того, чтобы пополнить текст своего протографа.

Вопрос о том, действительно ли Афанасий был составителем всей Степепной книги, ждет еще своего окончательного решения. Относительно жития Александра можно задать вопрос, почему Афанасий в рассказе о чуде ничего не говорит о житии, помещенном в восьмой степени, между тем, как подобные ссылки встречаются в Степенной на каждом шагу, и, наоборот, почему он в восьмой степени не упоминает о чуде, столь близко касающемся его самого¹⁴⁶.

Несмотря на отрицательные стороны редакции, вышедшей из-под пера Василия-Варлаама, его произведению посчастливилось. Правда, число списков его, по сравнению с другими редакциями, не достигает исключительной цифры и поэтому не может служить критерием суждения о его популярности. Показателем успеха этого произведения в старинной литературе является то обстоятельство, что оно подверглось двум переделкам, из которых одна, составленная, судя по старейшему списку, в XVI веке, попала в Пролог и, благодаря этому, приобрела известную популярность. Другая же переделка, не содержащая никаких указаний на время составления, известна нам только в одном списке XVII века. Причина такого внимания к труду Василия со стороны древних литераторов, по всей вероятности кроется в том, что, в сравнении с торжественным словом неизвестного Владимирца, Василиево житие больше соответствует шаблонным приемам агиобиографии, обходится без лишнего балласта, в смысле рассказа о чудесах и пространного похвального слова, и выставляет князя в выгодном свете, как подвижника православной веры.

Составленная неизвестным книжником XVI века Проложная редакция, изданная почти без изменения в печатных прологах, есть не что иное, как простое сокращение Василиева труда. Наша задача сводится к тому, чтобы указать опущенные места и определить характер сокращения. Из более или менее значительных пропусков заслуживают внимания следующие: Предисловие, речь западных рыцарей и Шведского короля, перечисление Шведской рати, ответ Александра послам, молитвы перед Невским побоищем, рассуждение автора после победы, рассказ о шести героях, подробности, касающиеся Копорья и отъезда Александра из Новгорода, описание Ледового побоища и Литовского похода, диспут с Римскими послами и послесловие. Иногда у составителя встречаются намеки на опущенные факты. Умалчивая о целом ряде западных событий, редактор намекает на них словами: «И не единою избави великий Нов град от плену поганых Немец». Длинный эпизод Василиевой редакции о Ледовом побоище и Литовском походе заменен фразой: «И не сие токмо храбрьство великаго князя Александра над погаными Немцы, но от многих язык избавляше Рускую землю от плену при животе своем». Помимо названных пропусков некоторые места бесцеремонно сокращаются или передаются в несколько измененном виде. Не считая нужным представлять утомительный перечень всех сокращений и изменений, ограничимся несколькими примерами. Ряд сравнений и эпитетов, заключающихся во фразах: «аки изящен воин во всем угожая Владыце своему Христу, сеи убо бысть, по реченному, око слепым и ухо глухим и нога хромым, сиречь сиротам и вдовицам заступник и алчющим кормитель, безпомощным помощник и со Иовом глаголаше: не изыде из дому моего нищ тща имеа недра, и просто рещи, всем комуждо во всякой нужи бе помагая», получил следующую сокращенную форму: «сиротам и вдовицам заступник и беспомощным помощник и не изыде из дому его никтоже нищ тща недра своя имея». Уподобление западных людей царице Савской опущено. Вместо «видевше блаженнаго князя Александра удивишася мужеству и возрасту его и почюдившеся в себе глаголаше» – «видевше святаго возраст и красоту лица и велми почюдившеся». Фраза: «и подвижеся в силе тяжце пыхая духом ратным и прииде из Римьскиа своеа области в реку Неву» сокращена в «и прийде в реку Неву». Вм. и скончав молитву и востав и поклонися епископу и абие взем благословение у святителя Спиридона... и пойде на них – и по молитве востав и пойде. Вм. не бе ведомо таковое востание безбожных на сына своего блаженнаго князя Александра – не бе ведомо таковое нахожение безбожных. Имя Пелгуй опущено: сохранено лишь христианское имя. Кроме того, рассказ о его видении значительно сокращен. Вм. а оставшии же побегоша во свояси гоними гневом Божиим, посрамлени от блаженнаго князя Александра... и тако избавлен – краль же со оставшими вдав плещи и побеже, и тако избавлен. Вм. блаженный же великий князь Александр слышав силу ратных во граде Пскове, велми печален бе и нимало закоснев, поим с собою брата своего предпомянутаго Андрея... и инех многих изымав и узы железны возложи нань и отосла в Великии Нов град – и паки блаженный князь Александр с братом своим Андреем... а инех окованных отосла в Великии Нов град. Рассказ о нашествии Батыя приводится в таком же сокращенном виде. Из его слов к Александру опущены: то узриши честь и славу царства моего; аще ли ни, то сотворю тебе и граду твоему, якоже князю Михаилу Черниговскому и прочим князем Руским, иже противишася мне и воли моея не сотвориша. Опущены также религиозные размышления Александра по поводу предстоящего путешествия. Посещение им Кирилла епископа передается в несколько иной форме. Из наставлений Кирилла сохранились только главные моменты: подробности же, касающиеся идолослужения, оставлены без упоминания, так как о них было рассказано несколько раньше. Любопытно, что конец его речи содержит слова, влагаемые Василием в уста Александра: постражи за Христа, яко добрый воин Христов. Ответ Александра и его молитвы перед отъездом целиком опущены, и из благословения владыки уцелели лишь следующие слова: Господь да укрепит тя та же и прочее. Характерно, что отказ Александра поклониться идолам приводится два раза. Для повторения отказа нашлось место там, где Василиева редакция ограничивается выражением: и поклонися, якоже лепо бе царю почесть воздати. Здесь Проложная редакция влагает в уста Александра слова: «царю, тебе поклонюся, понеже Бог почти тебе царством, а твари не поклонюся, та бо человека ради сотворена бе, но поклоняюся единому Богу, ему же служю и чту и». За то мы тщетно ищем характерных слов восточного царя, вместо которых помещается выражение: и похвалив пред всеми святаго. Упоминание о смерти Батыя отличается краткостью: и царь Батый в то время иде с силою многою на Болгары и тамо убиен бысть от краля Владислава злыи. Почему следующая затем характеристика благочестивого князя и изложение православной веры выброшены автором Проложной редакции, трудно объяснить. Казалось бы, что эти места особенно должны были интересовать его своим религиозным содержанием, которым он, по-видимому, везде дорожит. Остается думать, что эти места его, как духовно-образованного книжника, не удовлетворяли. Быть может, ссылка на Исаию пророка показалась ему апокрифической и защита веры слишком поверхностной для того, чтобы поместить ее в книге, предназначенной для церковного употребления.

Конец жития показывает, что его составитель остался до конца верен своим редакторским приемам: передаются лишь главные факты, между тем, как риторические места Василия и вообще все то, что выдает в нем плохого компилятора, оставляется без внимания. Так, опущены фразы: и уже небесному званию пришедшю и урок житиа приспе; тако же обетованиа дая Богови с любовию душевною: и повеле от себе вон изыти, токмо остася игумен, и в самыи убо исход вон же хотяше телеснаго соуза отрешитися, и прият добраго спутника; и прирек: се уже отхожю от вас; благословение дав о Христе игумену и братии; тое же нощи и приложися ко отцем своим; преосвященный же митрополит Кирил и весь священный собор и вси гражане и князи и боляре и сановницы вси срыскахуся на честное его погребение плачющеся и рыдающе, оставляюще отца и заступника и оборонителя от безбожных Агарян; и приступль иконом Севастиян, хотяше разгнути руку его; митрополит же прочет грамоту над ним и вложи в руку его; вместо: «и нача изнемогати и тужити и призва игумена и братию и повеле себе пострищи» – и болма изнемогаше и ту пострижеся; вместо «о, превеликое чюдо, братие, иже многи земля провезоша святое и честное тело его до града Владимера и бяше тепло, не убояся воздушныя студени, но хранимо бе благодатию св. Духа – написано: и вси предстоящии прославиша Бога о сем чюдеси. После слов: «с верою приходящим» весь конец опущен. Известие о принятии Александром имени Алексей взято, по всей вероятности, из Владимирской редакции. Есть и другие признаки, указывающие на то, что редактору был известен этот последний источник. Мы разумеем сокращенную версию описания чуда, которая сближает Проложную редакцию с Владимирской. Обращаем внимание, кроме того, на выражения: и бысть страх и ужас на всех предстоящих ту и положено бысть честное его тело в граде Владимире в общем монастыре... (Владим. ред.) – и вси предстоящии прославиша Бога о сем чюдеси и положено бысть честное святаго тело в монастыре...

Итак, сокращая Василиеву редакцию, составитель Проложного жития держался следующих принципов. Главное внимание было уделено им таким фактам, которые изображают Александра, как храброго победителя врагов отечества и как поборника православной веры. Из двух эпизодов, использованных для характеристики этих двух сторон деятельности святого: описания Невского побоища и путешествия в Орду, последний эпизод, благодаря своему религиозному содержанию, был удержан почти со всеми подробностями и поэтому занимает чуть ли не самое видное место в житии. Описывая другие факты из жизни Александра, автор смело устраняет ненужные элементы, лишние детали, разговоры и молитвы. Так же отрицательно он относится вообще к риторической стороне Василиева жития. Хотя сто интересует Александр, как религиозный деятель, он все же, по каким-то соображениям, считает нужным исключить из жития некоторые подходящие моменты, из которых наиболее важным является рассказ о Римских кардиналах. Дополнительным источником, из которого были взяты некоторые элементы для описания кончины и погребения, послужила Владимирская редакция жития.

* * *

На рубеже XVIII и XIX веков, уже после того, как императрица Екатерина, занимаясь русской историей, описала жизнь Александра Невского, опустив чудеса¹⁴⁷. Проложная редакция, в свою очередь, подвергается переработке, представленной единственным известным нам списком¹⁴⁸. Автор этой переработки сокращает и без того короткий текст своего оригинала, выбрасывая из него разговорный и молитвенный элемент (слова Шведских послов, слова Батыя, обращенные к Александру, поучение Кирилла перед отъездом в Орду, слова Александра к волхвам и самому Батыю) и опуская эпизод о западных рыцарях и упоминание о Русских князьях, убитых при Батые. Из других деталей, опущенных автором, укажем выражение о деде Александра, фразу: «и не изыде из дому его никто же нищ, тща недра своя имея», сообщение о том, что Ярослав не знал о наступлении Шведов, выражение: «и не единою...» и формулу Невского боя. Автор вообще относится к своему оригиналу довольно свободно, часто передавая его текст собственными словами. Так, вместо «Христа возлюбив» – возлюби итинное христианское житие, после чего следует: «тщася успевати в добродетелех»¹⁴⁹, для чего нет буквального соответствия в Прологе. Говоря об управлении Новгородом, автор, вместо лаконического «добре правяше», пишет: управляя Богом порученный народ кротостию и правдою и тщася о приведении онаго в лутчее состояние. Вместо опущенного эпизода о западных рыцарях, читаем у автора общую фразу о мужестве и красоте Александра с прибавлением, что «проиде о нем слава у окрестных народов»¹⁵⁰. «Немецкий король» не назвал по имени, но зато в том месте, где говорится о личном участии Александра в бою, раненый в лицо неприятельский военачальник назван Веггером. Очевидно, автор знал, что «немецкий король» и «Веггер» не одно и то же лицо. Для слов «завидя же оной (т. е. славе) и хотя унизити державу его» нет соответствия в Прологе. Возможно, что автор передает ими текст какого-нибудь другого источника¹⁵¹. Слова Пролога: хотя взяти Ладогу и Великий Нов град и всю землю Словенъскую – заменены выражением: хотя пленити область Новгородскую. Здесь опять сказывается влияние того же дополнительного источника¹⁵². То же самое следует сказать относнтельно выражения «(помолися...) да помогут ему отразити врага гордаго», которого нет в Прологе¹⁵³. Вместо «пойде в мале дружине не сождавшеся» – собра елико можаше мало число воев; вм. «сему же поручена бяше страна нощная и виде силу ратных» – сей нощию послан бысть на стражу и соглядати полки противных¹⁵⁴. Бой передается вкратце собственными выражениями автора: сотвори брань с протавными и победи их и началникя их Веггера блаженный Александр сам уязви мечем в лице и множество Немец в брани той погибе. Выражение «остальныя же бежаша со стыдом во свояси» указывает на дополнительный источник (ср. Степенную книгу). Вместо «и полки избивше Псковския и град прияша» – и оный поработивше. О судьбе оставшихся в живых Немцев автор говорит, позволяя себе отступление от оригинала, что их «изгнаша из Пскова и всех пределов Российския земли». Рассказ о Батые передается более или менее свободно с опущением лишних подробностей и с заменой живого разговора косвенной речью. В конце, вм. «к Кановичем», сказано по недоразумению: «на реку Каму». Изложение последних событий очень немногим отличается от подлинника. Вместо «християн собра распуженных во отечество свое» – «многих подданных своих страха ради Татарского разсеявшихся собра». Вм. всех ту, игумена и братъю и своих целовав и прости – простися же со всеми сущими. В конце помещается краткий рассказ о перенесении тела в С.-Петербург, по инициативе императора Петра I. На основании выражения об Александро-Невской обители, «коя ныне лаврою имянуется», можно догадываться о времени, когда была составлена редакция – конец XVIII в.¹⁵⁵

* * *

В виду отсутствия каких бы то ни было указаний, мы лишены, возможности хотя бы приблизительно определить время появления второй переделки Василиевой редакции. Как сказано было выше, мы знаем только один список переделки, содержащийся в рукописи XVII в.¹⁵⁶ В конце этой редакции сохранилось имя составителя. Он называет себя «многогрешным и грубым и недостойным рабом Божиим Титом». Кто и откуда был этот книжник, оставил ли он после себя другие литературные произведения остается загадкой. Составленная им редакция жития Александра не позволяет говорить об его опытности на литературном поприще.

Близость новой обработки к редакции Василия – Варлаама так велика, что её первый описатель, г. Лопарев даже не заметил разницы между ними. Но если ближе присмотреться к ней, то можно найти целый ряд изменений, поправок, пропусков и дополнений, которыми новая переделка отличается от редакции Василия. В предисловии таких изменений очень мало: это – незначительные поправки редакционного характера. Вм. «имя его написано суть на небесех» Тит поправляет: «имя его написано есть на небесех». Вм. полагая и – полагает его; вм. да подаст ми слово сущее – да подаст ми слово будущее; вм. то саму душу погубляю – то душу погубляю; вм. готови будете всякому просящему – готови будите ко ответу всякому вопрошающему; вм. слово и в преди предлежащее да речется – слово в предлежащем да речется. В ссылке на Давида опущено имя пророка.

Приближаясь к изложению биографических фатов, мы замечаем, что число отступлений от Васильевой редакции растет. Не говоря о маловажных изменениях, к которым относится, например, пропуск выражения «нога хромым» и ошибка: вм. во всякой нужи бе помагая – во всякои нужди беде помагая, обращаем внимание на то, что имя Биргера не упомянуто. Следующие затем подробности войны, отличающиеся от редакции Василия и взятые из другого источника, помогают объяснить, вместе с тем, и пропуск названного имени. Этим дополнительным источником, в котором имя Биргера не названо, является Степенная книга. Мы увидим, что почти все лишние против Василиевой редакции места новой обработки и все пропуски, допущенные Титом, соответствуют тексту Степенной книги.

Фраза о короле: «и в гордости своей глаголаше сице» взята из Степенной книги. На основании текста того же источника изменены: дыша (вм. пыхая) духом ратным; и всю землю Новоградскую, (вм. Словеньскую). Устраняя ненужное повторение о взятии Новгородской земли, Тит умело связывает текст Василия с текстом Степенной: ярясл велми (Васил.) глаголя тако (Степ.). Далее из Степенной заимствованы слова короля: Аз краль части Римьския приидох семо, и ты, Александре, аще можеши противимися, то изыди противу мене, хощу бо землю твою пленити и тебе самого. В молитве исправлено по Степенной выражение «жити повелевый» (вм. повеле). Продолжение рассказа восходит к той же Степенной: и поклонися епископу Спиридону и благословен быв от него и изыде из церкви и начат укрепляти воинство свое и глаголаша: сии на колесницах и сии на конех, мы же во имя Господа Бога нашего призовем. После фразы: «и поиде на них в мале дружине» следуют опять слова Степенной: не дожда множества вой своих с великою силою. Доверяя своему дополнительному источнику, Тит позволил себе еще следующие отступления от текста Василиевой редакции: во фразе «не успе в Володимерь послата вести» опущено «в Володимер»; написано «Пелгусии» вм. Пелгуи, благочестив вм. богобоязнив; вели грести скорее вм. вели грести скоро; много множество безчислено Римлян вм. много множество безчислено безбожных Римлян в том месте; великих воевод три корабли наметаша и потопиша в мори вм. воевод складше во многи корабля и потопиша в море; язвеных без числа бяшее вм. а иже язвеных бесчисла бяше; совершенно опущены слова: и тое нощи и останок безбожных побегоша, страхом одръжими бяху; вм. великаго Нова града христиан толико падоша двадесять человек от безбожных и поганых Немець – Новоградцев же токмо двадесять убиено бысть: вм. погании Латина – богомресцы Немцы; вм. повоеваша – повоеваша не мало (в Степенной: много); вм. Тесово взяша те же окааннии Немцы и вмале не дойдоша за тридесять поприщь великаго Нова града – Тесово взяша и топящеся за тридесять поприщ (в Степ.: верст) до Нова града; опущено: охрабрився: вм. блаженный же великий князь Александр, слышав силу ратных во граде Пскове, велми печален бе – сия же слышав великий князь Александр и оскорбися велми; опущено: предпомянутаго. Заглавия второй и третьей победы взяты из Степенной. Из неё же почти целиком заимствовано описание следующей Ледовой победы. Поэтому пришлось выбросить все подробности, касающиеся помощи св. Всеволода, упоминание о связанных пленных и речь Александра к Псковичам. Выписки из Степенной начинаются с приезда Александра в Новгород и кончаются изображением множества крови на льду Чудского озера. Из выражений «обиде вси пути» (вм. «зая все пути» в Степ.,) и «изби многих Немец и инех живых взя» (в Степ. нет этой фразы), «покры бо ся кровию человеческою» (вм. покрыло бо ся кровию), видно, что, делая выписки из Степенной, редактор заглядывал и в Васильеву редакцию. Конец описания Ледового побоища и вся остальная часть жития представляют почти буквальное сходство с редакцией Василия. Лишь изредка попадаются черты, позволяющие говорить о влиянии Степенной. Так, в описании торжественной встречи в Пскове уцелело выражение Степенной: изыдоша во стретение. Опущены обозначение года, когда случилось Ледовое побоище, упоминание об отъезде Александра в Новгород и известие о заключении мира с Немцами, подробности, которых нет в Степенной. С другой стороны, сохранилась фраза последней: и сего ради сугубо повсюду начаша боятися и трепетати имени его. Наконец, на основании текста Степенной опущена дата в начале рассказа о путешествии в Орду, и в рассказе о Римских кардиналах слова: «здумав с мудрецы» заменены «совещав с мудрецы».

Есть еще группа незначительных изменений, которые, по-видимому, появились по инициативе самого редактора. Большинство из них – замена одних выражений другими. Приведем их по порядку изложения: вм. молебная благодарив (Вас.) – молебная совершив, вм. от блаженнаго князя Александра – от великаго князя Александра; выражение «в то время за некое распрение Новоградцев отиде от них» вкратце передает более распространенный текст Степенной: опущено ненужное повторение «окааннии ти Немцы» (Вас. ред.) в описании второй победы: вм. рекомых Татар – Татар; вм. Юрьи и Василко – Георгии и Василко; после слов «устремися из дому своего» прибавлено «глаголя»; вм. урок жития – конец жития: вм. соуза отрешится – союза разрешится; вм. якоже лепо бе христианом – якоже подобает христианом. Александр похоронен вм. «во архимандритии» – в киновни. В известном нам списке опущено имя царствующего государя и, вероятно, по ошибке переписчика – по нескольку слов в трех местах: и тако избавлен бысть (Великий Новград); и свободи град Псков от иноязычник; на таковыа Бог призирает, Бог бо не Ангелом любит, но человеком си щедря утешает.

В общем, можно сказать, что Василиева редакция в передаче Тита в некоторых отношениях выиграла. Она освободилась от, правда, немногих ненужных подробностей и лишних повторений. В её слог были внесены незначительные поправки. Заметно, что новый редактор при изложении исторического содержания отдает предпочтение Степенной книге, как источнику более точных и порою менее мелочных сведений. Это чувствуется в отношении картины Ледового побоища и пр. Местами речи и молитвы изложены по редакции Степенной. Очевидио, Титу понравился выразительный, ясный и менее искусственный язык его дополнительного источника.

Прославляя святых, древние агиобиографы пользовались всевозможными сравнениями, из которых некоторые, отвечая литературному вкусу времени, приобрели широкую популярность и стали повторяться в качестве общих мест на каждом шагу. Память святого уподоблялась, например, трапезе, насыщающей верующих, многоцветному венцу, «всяким украшением цветовным украшенному» и испускающему «чюдоносно благоухание» (житие Исаии Ростовского), цветам, красе полей, облакам, орошающим мысль человеческую и потушающим пламень страстей, звездам, украшению неба¹⁵⁷. Одним из наиболее излюбленных образов был образ солнца, незаходящего светила, просвещающего весь мир светлостью чудес. «Якоже сияет солнце видящим», говорится, например, в житии Феодора Стратилата¹⁵⁸, «такожде и о мученицех словеса слышащим. Как мы видели выше, этот популярный образ проник и в житие Александра Невского. Новый редактор жития, современник патриарха Иова, Иона Думин, с произведением которого мы в этой главе имеем дело, развил эту идею и воспользовался ею в предисловии к своему обширному труду. Жития святых, говорит он со ссылкой на «божественный глас» (Мф.5:14), уподобляются «в чювственных видимому солнцу». Подобно тому, как солнце на время скрывает свои лучи, святые скрывают свои телеса в гробах и опять оживают, освещая мир яркостью чудес. От нашей веры зависит (Мф.7:2), в какой степени нам удастся воспользоваться этими чудесами. После этой общей части автор приступает к восхвалению Александра, о котором свидетельствуют его святая жизнь и посмертные чудеса (ссылка на Ин.5:36). В конце похвалы автор опять возвращается к излюбленному мотиву: среди земных и небесных существ Александру принадлежит такое же место, как среди светил солнцу. Затем, по примеру прочих жизнеописателей, автор противопоставляет свою грубость и греховность святости и высоким достоинствам своего героя и утешает себя примером апостола Павла(1Кор.4:4) и пророка Исаии (Ис.6:5), сознававших свою слабость перед выполнением непосильной задачи. Подобно обычному биографу, и он вспомнил о судьбе ленивого раба и поэтому беспрекословно взялся за дело «во свою ползу и подобных себе». Кроме того, он говорит о себе: «повелевшаго ми сие сану величества ужасохся». Что скрывается под этими словами, выясняется из дальнейшего содержания предисловия, повторяющего слова Владимирской редакции о заботах Ивана Васильевича и Макария в пользу новой редакции жития Александра. Передавая слова своего предшественника, автор впадает в противоречие: он уверяет читателя, что написание жития было поручено Макарием ему. Такая ошибка была бы более понятна, если бы автор буквально выписал слова предыдущей редакции. Между тем он относится к её тексту довольно свободно, лишь кое-где сохраняя подлинные выражения, как например: «многим убо летом прешедшим», «новый Константин, второй Владимир, непобедимый поборник», «подвигшеся известно изыскати», и т. д. Здесь же кончается предисловие, главные мысли которого мы постарались изложить.

Фактический рассказ открывается обширной главой «о рождении святаго Александра Ярославича». Не считая общего введения, основанного на известной притче о древе, познаваемом от своего плода, первые строки этой главы обнаруживают близкое сходство с текстом Степенной книги. Сразу видно, что автор любит делать собственные вставки. Александр, по его словам, не только великий князь, но и «деспот всея России, от рода Варяжска, от колена Августа кесаря Римскаго, от святаго корене святопомазанная отрасль»¹⁵⁹. В этих словах сквозят те же идеи, которые получили выражение в той же Степенной книге. Далее, говоря о «пресветлых родителях» «преимянитаго отрока», автор не забывает упомянуть, что Ярослав был великий князь Киевский и Владимирский и всея России, и пользуется общим местом житий: «его же убо родивше родители его паки второе породиша и святым крещением и святым книгам научиша его». Зависимость от Степенной, которая до сих была почти буквальной, здесь становится менее заметной. Оказывается, что Степенная и вместе с ней Владимирская редакция дают только материал, который автор обрабатывает по-своему. Его внимание привлекают наследственные черты в характере Александра, который стремился «от оческих ни в чесом же отстати». Он дополняет характеристику Степенной общими местами о том, как Александр еще ребенком «душетленных и богоненавистных игр и бесовских сонм до конца возгнушася», заменяя их «гласы божественными» и слушанием святых учений, и как он, телу своему немилостивый враг, «многопищных же сладких аромат и любоплодия до конца отвратися». Здесь же автор пользуется другим общим местом житий: «бяше бо великий сей самодержец отец сирым, вдовам питатель, обидимым помощник, в скорбех сущим пресветлый утешитель». Чтобы показать, насколько автор изменяет текст своих источников приведем фразу: (Александр) «тщашеся утаити своя исправления да ведоми будут единому Богу ведящему когождо утаенная». Этому соответствуют следующие слова Владимирской редакции: и ни едино на объявление человеком творити ухищряше, съкрывающа множайшаа исправлениа премногаго ради смиреномудриа. Смирение Александра вызывает ряд общих мест (обычные ссылки на 1Цар.2:30, Мф.5:14:15), которые помогают автору перейти к изложению дальнейших событий.

Умилительная повесть «о пришествии на Русь безбожнаго царя Батыя», которая помещается непосредственно за этим, передается в несколько иной редакции, чем в исторических сочинениях того времени, в Степеннои книге, Хронографе и т. д. Так, начало повести распространено противопоставлением несчастному и мрачному времени более радостной и светлой поры, современной автору, и сообщением о том, где княжили в момент татарского нашествия великие князья Георгий, Ярослав и Александр. Описание нашествия также восполнено амплификациями. Вместо «серп он, его же пророк виде» – «пщую бо толикое время серп Божия гнева именовати, его же Захария провиде пророк» (Зах.5:1). Новым образом является «чаша в руце Господни», в которой милость была смешана с гневом наказания, и из которой Господь хотел «упоити нас вином ярости» (Иер.25:15, оттуда же «мечь, иже не точию обезчадствовати могый, но с чады и родивших потинаа немилостивно». Иер.18:21, Иер.25:16, Иер.50:37). Повторяется общее место подобных сказаний: за наши скверные дела «Бог наказует ны овогда гладом, овогда мором, ово же иноплеменных нашествием, сим всем пресечение творя нам от злых наших». Эпитеты Батыя «мучительнейший варвар, кровоядный пес, злочестивый ратник, безбожный царь», те же, что и в Степенной книге (VII стенепь, «Великое пленение»). В дальнейшем изложении, начиная со слов: «кто может представити словом, Христе милостивый, постигшаа тогда христианский род за умножение грех наших», наблюдается почти буквальное сходство с повестью Хронографа; опущены лишь слова: «и крепких сердца в слабость женскую преложишася и сего ради». Глава «о взятии Москвы» представляет следующие отличия от повести Хронографа: вместо «князь же великий Юрьи посла сына своего» – князь же великий Юрьи Всеволодичь посла из Володимера сына своего; вм. «да воеводу Еремея Глебовича в сторожевом полку» – да воеводу Еремия Глебовича; вм. убиша князя Романа – убиша князя Романа и воеводу Еремея; вм. Юрья, сына Владимеря – Владимера Юрьевича. За исключением пропусков, названные отличия показывают, что автор для пополнения пользовался летописными известиями (под г. 1237). То же самое следует сказать относительно содержания следующей главы «о взятии Владимира». Начало главы сходно с повестью Хронографа. Отличия начинаются с обозначения числа, когда началась осада Владимира: слов «во вторьник преже мясопустныя недели за неделю» нет в Хронографе: они приведены в летописных сборниках. Дальнейший рассказ составлен из тех же двух элементов: из слов повести и из летописных известий. Слова: «Всеволод же и Мстислав з боляры своими стояще на златых вратех и познаста брата своего Владимера, бе бо уныл лицем и изнемог бедою от нужды, и плакахуся зряще Владимера» – находятся в летописи, хотя между ними помещаются подробности, опущенные автором жития. Между тем, как выражение «и глаголаху к бояром» относится к Повести, сама речь передается в летописной версии. Точно так же речь воеводы Петра имеется в летописной редакции, тогда как следующие за ней слова рассказа указывают на Повесть, которая, в свою очередь, вскоре опять уступает место летописи и т. д. Подробности, которые автор считает ненужными, и здесь опущены. Таким образом, автор удерживается от перечисления городов, взятых Татарами, и вместо этого выписывает длинное описание «великаго пленения» из Степенной кпиги (VII ст., гл. 9), несколько изменяя порядок изложения. Отдельные части этого описания он спаивает собственными рассуждениями: «Вся бо сия наведе нам Бог за грехи наша, понеже не исправихомся»¹⁶⁰: «тако милосердый Бог таковыми много устрашая нас, да быхом покаялися от злоб своих». Опущена фраза: «якоже праведнаго Ноя от вселеньскаго потопа и якоже Лота от Содомьска горения, тако и боголюбивый Ярослав от нашествия поганых Татар Богом сохранен бысть». Главы «Плачь и страдание великаго князя Георгия Всеволодича и прочих с ним», «О обретении телеси великаго князя Георгия, последи же и главу его обретоша» и «О принесении честных мощей великаго князя Георгия из Ростова во Владимер» выписаны из Степенной книги. В начале первой из названных глав читаем: «на Волге, на реце на Сите» вм. на реце на Сити; в молитве Георгия опущено уподобление «подобно Иеву»; перечисляются по летописи¹⁶¹ участники похода: и абие з братом своим Святославом и з братаиичи своими, с Васильком Константиновичем и Всеволодом и с сущим с ним воинством: вм. сступишася полцы – ступишася з безбожными Срацыны¹⁶². В главу об обретении тела внесены незначительные вставки: Георгий назван «мучеником Христовым», вм. ту обрете – ту обрете блаженный Кирил. В конце главы о принесении мощей после слов: с трема благородненейшима сынми, прибавлено: и с их княгинями. Непосредственно за этим следует рассказ о несостоявшемся походе Батыя на Новгород. Между тем, как летописи и Степенная книга ограничиваются глухими указаниями, как то: «за сто верст толико Нова города не дошли, заступи бо его Бог и святаа Богородица», «тамо же внити ему (Батыю), якоже мнози глаголют, божественная сила возбрани» (Степ. кн.). «глаголют же, яко виде Архангела стояща со оружием и возбраняюща ему» (Хронограф) – житие Думина излагает более обстоятельно подробности Божьяго вмешательства. Легенда, на которую указывают Степенная и Хронограф, приобрела здесь вполне определенные формы. Лютый зверь, повествует Думин, восхоте и оставшая от христиан погубити» и двинулся к Новгороду. Но Бог, который был с Ярославом неотступно, остановил Батыя за десять десятиц поприщ от города, «яко же древле Валаам возбранен бысть Ангелом Господним, егда идяше прокляти Израиля». Очевидно, этот библейский образ (Чис.22:1–41) лег в основу легенды. Подробности его соответствуют подробностям легенды. «Сице и зде», продолжается рассказ, «сему окаянному возбрани сила Божия, некая невидимая... Ангел бо Господень ста оруженосен пред ним, скипетром въпреки претя ему». По библейскому рассказу Валаам встретил «Ангела Господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке» (Чис.22:31) с тем, «чтобы воспрепятствовать ему» (Чис.22:22). Из слов Ангела только повеление возвратиться находит себе параллель в Библии. Все остальное применено к содержанию настоящего эпизода. Ангел напоминает Батыю, что христианской крови уже достаточно пролито, и что его поход был попущен Богом, как наказание за грехи. Под угрозой поразить его небесным войском, Ангел велит ему возвратиться и называет себя Михаилом, воеводой небесных сил, посланным от Бога возбранить его шествию. Батый испугался, так кончается легенда, и исчез «гоним страхом Божиим, во свояси».

Глава «О посажении Александра в Великий Нов град на великое княжение», начинающаяся сообщением об отъезде Ярослава во Владимир и о вокняжении Александра, продолжает прерванную характеристику последнего. Опять та же прикрытая многословием зависимость от Степенной книги и Владимирской редакции, опять те же сравнения со святой розгой святого корня, с солнцем, превосходящим все светила, те же слова о Боге, прославляющем своих угодников (Пс.127:5). Помимо сравнений с Соломоном и Самсоном, Александр назван вторым Давидом, между тем как эпизод с Веспасианом перенесен в другое место. Автор расширяет текст указанием на эпизоды, о которых у него будет речь впереди,¹⁶³ и приведением изречений из Библии (Лк.12:48, Мф.25:14). Еще богаче этими последними глава «О поучении святаго князем и боляром и всяким судиям» (Ин.13:16, Мф.10:24, 1Кор.4:16, Иез.3:18, 1Пет.2:1, Кол.3:8, Еф.4:3), которая, подобно предыдущей, в сущности не содержит ничего неизвестного из Владимирской редакции и Степенной.

Рассказ «о пришествии некоего от западных стран ко святому, имянем Андреяша, и о пришествии на святого ратию нечестиваго короля Римскаго» изобилует вставками и собственными рассуждениями автора. В начале его нечто вроде вступительного слова с указанием на вышеизложенное. По словам автора, Андреяш хотел не только видеть дивный возраст Александра¹⁶⁴ но и «слышати сладких словес премудрости его». Слова Степенной «и не ведяше, како нарещи его», дают повод автору вложить в уста рыцаря удивление: «яко Ангела светла видех, а не человека». Заимствования из Степенной¹⁶⁵ прерываются рассуждением автора о кознях диавола, уязвляющего короля стрелою ненависти. Услышав слова короля, Александр не только разгорелся сердцем, но и «воскорбе во уме своем, яко человек». Мы узнаем из дальнейшего причину этой скорби: войска были разбросаны «по многим градом и селом», и отец Ярослав ничего не знал о беде. Длинное рассуждение о нравственном значении этих обстоятельств и о бодром настроении Александра изобилует цитатами из Библии (Пс.54:23, Пс.146:10–11, Ис.66:2, Притч.3:3–4).

Так же тщательно описывается молебен в церкви св. Софии. На нем присутствует «все воинство» Александра и, с другой стороны, весь освященный собор. Молитва распространена выражениями «и давай рабом Своим упование, превечное си слово, во еже не боятися малому ти стаду от убивающих тело»; «разорити святую Твою церковь». Когда Александр просит благословения у епископа, ему влагаются в уста подобающие слова. Обильные слезы его сопровождаются плачем всех присутствующих, так что нельзя было «ничто же от всех вопиющих со слезами слышати, точию Господи, услыши и помилуй». Далее встречается новый псалом (Пс.69:1) и особенные слова, обращенные к Богородице. В числе святых, призываемых на помощь, упоминается и св. Владимир. Рассказ о раздаче милостыни нищим примыкает к Владимирской редакции, тогда как конец главы буквально взят из Степенной.

Рассказ об Ижерянине не многим отличается от текста Степенной. Слова «поспешим скоро» и «Александр, яко егда услыша сия, радости многи исполни всесвятую свою душу и от многия радости теплыя слезы от очию си испустити ему, утаенную молитву в сердцы своем иже в тайне творящему Богу преславная и дивная принесе» показывают, что в качестве дополнительного источника была использована редакция Василия. Что касается описания самого боя, то в нем, кроме обычных религиозных рассуждений автора о помощи Божией, наблюдается целый ряд отступлений от двух ближайших источников Ионы, Степенной и Владимирской редакции. Оказывается, что Александр, видя превосходство неприятеля, плакал, призывая Бога на помощь. К словам: «призре Господь милостивым оком на святаго»¹⁶⁶ придумана следующая иллюстрация, навеянная картиной Ледового боя: «абие внезапу прииде небесная сила Божия и мнози видеша на воздуси полк Божий стоящь и поможе святому до конца победити тех богоненавистных Латын». Под влянием той же Ледовой формулы, вероятно, придумана подробность о бегстве «Римлян», которых Александр «вослед гнаше». Совершенно новой чертой является описание личного мужества Александра, который «сквозе всех полков их проходяше невредимо, нещадно сечаше телеса их на полы, даже до самыя луки седельныя, еще же яко и до самаго стягу кралевскаго проежжая полки». Эта, неизвестно откуда взятая подробность сопровождается длинной похвалой, в которой, кроме известных уподоблений Самсону и Веспасиану, встречается сравнение князя с Александром Македонским, восходящее к летописным версиям жития (Соф. I – Воскрес.). Следующий затем рассказ о шести мужах почти дословно отражает текст Степенной¹⁶⁷. То же самое следует сказать относительно описания чуда. «Благодарение» сверено с Владимирской редакцией и снабжено собственными вставками: вм. не оставил мя еси, раба Твоего – не оставил еси нас, убогих рабов своих; к словам «и псправихомся» прибавлено: Твоею помощию спасаеми; после слова «прославлявши» прибавлено: «иже от всея души Тебе работающих». В конце зпизода автор от себя прибавляет, что прозвище «Невский» происходит от Невского побоища.

В начале главы автор жития иногда помещает выражения, которые служат как бы вступлением к дальнейшему рассказу. Такое выражение «Услышати же приятно буди вам и се» читаем в начале главы о пришествии Андреяша. В начале главы, о которой сейчас будет речь, помещена фраза: «Ниже сие умолчано будет в сем». Слова Степенной о «распрении» Александра с Новгородцами, которому посвящена первая часть главы, показались Ионе недостаточными. Он усердно толкует о кознях диавола, о «жестоких и упрямых» Новгородцах и, приводя цитаты из Библии (Мф.10:23, Рим.12:19), подчеркивает незлобивый характер Александра. Такого рода обстоятельность не мешает ему однакоже опустить известие, касающееся участников поездки. Рассказ об опустошениях Немцев около Изборска и Пскова передается словами Степенной. Говоря затем о событиях, связанных с основанием Копорья, автор не удерживается от собственных комментариев. Водь он называет «участием от предел пятин Новгородцских». Фраза «и не тоже едино сие бысть зло» указывает на летописную версию жития (Соф. I – Воскр.). Описание военных действий расширено новыми подробностями: Немцы ведут пленных христиан «во свою их проклятую землю»¹⁶⁸, в походе на Копорье принимает участие и Андрей. Последнее обстоятельство, точно так же, как выражение «собра своя воя, духом разжегся по святей Троицы», доказывают, что автор, гоняясь за подробностями, принужден был искать их в других эпизодах (см. главу «Третья победа»). То же самое мы наблюдаем в конце главы: автор, опуская, по Владимирской редакции, известие о казни переветников, обращает внимание на подвиги благочестия, описанные в связи с пленением Неврюя: «и святыя церкви, разоренныя от них и оскверненныя, паки освяти и воздвиже и христиан свободи от богомерзския тех прелести».

Глава «Третья победа» передает довольно свободно содержание соответствующей главы в Степенной. Автор по-прежнему распространяет текст многословием, вставляя известную притчу о добром пастыре и кончая рассказ следующим рассуждением: «и иныя страны отечества своего от безбожных свободи и оскверненыя церкви освяти и християнскою веру паки утверди и поганых Немец благодатию Христовою победи и плен возврати». Возможно, что автор, сочиняя эти слова, находился под влиянием общего рассуждения, приведенного Проложной редакцией в той же связи: И не сие токмо храбрство великаго князя Александра над погаными Немцы, но от многих язык избавляше Рискую землю от плену при животе своем. Фраза «плен возврати» непонятна в этой связи. Она, быть может, указывает на летописные известия, помещенные в летописях в конце описания Ледового побоища, о возращении пленных Немцев. Относительно следующей статьи, описания Ледового боя, следует сказать, что между тем, как конец её почти дословно совпадает с текстом Степенной¹⁶⁹ вся остальная часть изобилует отступлениями в обычном для автора духе. Это – рассуждение о диавольском навождении и о милости Божией, молитвы¹⁷⁰ и вздохи, влагаемые в уста Александру. Местами заметно, что автор руководился готовыми образами Невского боя. Так, слова Немцев: «грады же его и землю всю пусту сотворим», воинские формулы: «духом рыкающе ратным» «собра своя воя» и рассуждение о тщетном «умышлении» безбожных напоминают соответствующие выражения из упомянутой связи. Рассказ об ангельской помощи обставлен подробностями, выдуманными самим автором: небесный полк является, вызванный молитвой Александра в разгаре боя; присутствие его замечается не только Александром и его ратью, но и Немцами. Выражение летописных версий о самовидце¹⁷¹ – ср. в Никоновской летописи: «Слышах же и сие от самовидца, бывшаго тогда тамо и поведаша ми сице» – автор понял неточно: он уверяет, что он сам узнал от пленных, стало быть, Немцев, об этом бое. Заблуждение автора происходит от того, что только что, перед этим была речь о побежденных Немцах. Лишней против Степенной книги чертой является, наконец, более подробное обозначение числа: на память святых мученик Феодула и Агафопода и иже с ними. Эти слова, по всему вероятно, взяты из Академического списка Воскресенской летописи, куда они, в свою очередь, внесены по Толстовскому списку Новгородский I. Фактических пропусков у автора немного: упоминание о боевой «свинье» и утонувших Немцах и обозначение количества немецких потерь. Эти подробности опущены на основании Владимирской редакции.

Статья «Пятая победа на Литву» целиком выписана из Степенной. Только в одном месте встречается небольшая вставка: тело Феодосии было положено «во граде Владимери». Следующий затем рассказ «о хожении Ярослава Всеволодича в Орду», начиная со слов «понеже тогда злоименитый Батый», буквально передает текст статьи, помещенной в седьмой степени, о первом хождении Ярослава в Орду. Начало рассказа приноровлено к житию. Сведения Ионы об Ярославе не ограничиваются этим: он выписывает из той же седьмой степени непрерывный ряд статей, относящихся к биографии Ярослава. Очевидно, новый редактор этими статьями хотел подчеркнуть видную роль Ярослава, слишком слабо оттененную другими биографами, и осветить фактами благотворное влияние Ярослава на сына, о чем предыдущие биографы упоминают лишь мимоходом¹⁷². Любопытны места, где сам автор упоминает о Степенной. Передавая ссылку своего источника: «яко же последи о сих (о мучении Михаила) довольно изъявлено бысть», автор выражается: «якоже последи о сих доволно изъявленно бысть в торжественной их, сиречь в Степенной книзе». В другом месте, когда речь идет о родственниках Ярослава, он после слов «о них же последи речется» прибавляет: «сиречь в Степенной книзе». Тексту Степенной автор остался настолько верен, что только дважды вм. «Суздальской земли» написал «Русскую землю». В конце статьи о преставлении Ярослава автор от себя прибавил перечень князей, занимавших Владимирский престол до Александра.

Следующая статья в некоторых списках носит заглавие похвального слова, и, действительно, первые её строки буквально сходны с началом помещенного в конце жития похвального слова. Но неумелость перехода от похвального слова к изложению хождения в Орду, которому посвящена статья, возбуждает недоверие к этим спискам и позволяет сомневаться в непосредственном отношении их к подлиннику, вышедшему из-под пера Думина. В других же списках, между которыми попадаются очень старые, эта статья озаглавлена, как в Степенной: «Хожение св. Александра в Орду к царю Батыю, емуже Батый удивися и честь велию воздаде ему»; они, вместо отрывка из похвального слова, открываются рассуждением о славе Божьих угодников, распространяющейся по далеким странам. После этого введения во всех списках следует фактический рассказ¹⁷³, заимствованный из Степенной и только в одном месте¹⁷⁴ расширенный обычным добрословием автора. Выражения: митрополита Кирила (Степ.: епископа Кирила); пойде (Степ.: прииде) во Орду к царю Батыю; в правду (Степ.: во истину) ми поведасте: во отечествии его (в Степенной этого нет), дают право предполагать, что автор, кроме Степенной, и здесь пользовался Владимирской редакцией.

Убиение Батыя рассказано словами Степенной книги с той лишь разницей, что в выражении «короля же на коне и с топором» слова «на коне» опущены. Новейшие списки опускают в конце рассказа известие о смерти митрополита Кирилла, тогда как начало следующей статьи «Пленение Неврюево», согласованное с этим известием, в них оставлено в неизмененном виде. В этой последней статье наблюдаются следующие отступления от текста Степенной книги. – Вм. многое зело нестроение – зело многая нестроения; вм. его же ради – сего ради; после слов: воеводу своего, прибавлено: и злоименитаго мурзу; вм. они же скоро и безвестно приидоша – нечестивый же Неврюй, яко тать всезлый и скрадом прийде. Здесь начинаются более значительные отступления. О судьбе Андрея рассказано подробнее по летописи (ср. Соф. I). Затем автор распространяется о вступлении Александра на Владимирский престол и отмечает по летописи¹⁷⁵ «тишину велию» во время княжения его. Из выражения «распуженные люди»¹⁷⁶ видно, что у автора была под рукой Владимирская редакция. Кроме ссылки на Исаию, встречаем новую цитату из Библии: уподобление Александра доброму пастырю.

Глава о пришествии Римских послов имеет мало общего с текстом Степенной книги, из которой взят только конец её, начиная со слов: ничтоже успевше. Слова послов изложены по Владимирской редакции. Из того же источника заимствовано начало ответа Александра. Выражение «учения же в нас суть сиа» дало повод автору поместить здесь обширное богословское изложение православной веры. Некоторые выражения¹⁷⁷ этого, неизвестно из каких элементов составленного, пространного символа веры носят характер полемического сочинения против католической веры. Но кроме того, указываются и другие еретики, которые не принимают Воскресения Христова в «той же плоти, юже от нас приим» и не поклоняются образам святым¹⁷⁸.

Целиком выписаны из Степенной книги главы: «о милости виноватым Новгородцем», «численницы», «хожение на Немцы и победа»¹⁷⁹ и «о утолении мятежа». В последней статье отмечаем следующие отличия. Вм. тишина хрнстияном – тишина велия християном. Опущены слова: благоволением Божиим и молитвами пречистыя Его Матери и всех святых безбожнии Татарове... богомерзьцыи злодеи; и того ради тогда великий князь Александр милосердием своим. Эти пропуски объясняются стремлением автора сокращать ненужные повторения своего источника. После статьи «о хождении Александрове во Орду», дословно заимствованной из Степенной, автор переходит к описанию кончины святого. Близость к Степенной уже не так ощутительна, как раньше. Автор позволяет себе вставки и изменения подлинного текста. Из выражений «мечтание» (вм. мятежество), «спроста рещи» (вм. вкупе рещи) и из обозначения числа «на память св. апостола Филиппа» видно, что автор заглядывал во Владимирскую редакцию. Большая часть вставок не что иное, как собственные рассуждения автора. Так мы узнаем, что миссия князя в Орде увенчалась успехом. При описании прощания умирающего с народом, у автора опять всплывает знакомый ему образ доброго пастыря. Картина всеобщего рыдания расширена обычными чертами летописной похвалы: князья оплакивают умирающего, как своего предстателя; бояре, как «казателя»; сироты, как отца; вдовы, как кормителя: бедные, как помощника; весь народ, как «иноплеменным прогонителя». Возможно, что здесь сказывается влияние Василиевой редакции, по которой – народ оплакивал Александра, как «отца и заступника и оборонителя от безбожных Агарян». Что касается самого плача, то последняя фраза его оказалась измененной: вм. неопределенных благ упоминается заступничество от бед. Наконец, выражение «повеле скоро всем отити» смягчено: повеле от вопля и слез престати им.

Так же свободно, как в предыдущей главе, относился автор к тексту Степенной и в главах, посвященных описанию видения Кирилла и погребения. Для полноты картины нужно было подробнее останавливаться на обстоятельствах видения и строить рассказ на предположениях: видение происходит во время молитвы в церкви. Кроме того, пришлось наскоро набросать картину «надгробнаго пения» и, в конце рассказа, предания земле «многочудеснаго и драгаго тела». Из второстепенных вставок назовем следующие. Не только не было слышно поющих от народнаго рыдания, но и сами поющие не раз переставали петь от плача. При описании чуда автор усматривает в нем выражение той любви и предупредительности, с которой Александр при жизни относился к освященному чину. Любопытно, что чудо рассказано по сокращенной версии, известной нам из Владимирской редакции. К тому же источнику восходят некоторые выражения, напр. «не разумеющим же им», «восплакашася вси». В конце главы находится перечень великих князей, помещенный в Степенной после жития.

Предисловие к чудесам составлено из разных элементов. Начало до слов «подавая требующим» включительно восходит к Степенной. Следующая затем фраза взята из Владимирской редакции. Предметом дальнейшего рассуждения служит общее место агиографических произведений о скрытом светильнике. Чудеса, за исключением новейших и чуда во время пожара, рассказаны по Владимирской редакции, к тексту которой автор относится довольно свободно. Относительно двух чудес, следует заметить, что при описании их была использована и Степенная книга.

Автор, который всегда выдает себя за действующее лицо там, где ему приходится сталкиваться с личным отношением к факту своих предшественников, не забывает, рассказывая о чуде во время Донской победы, упомянуть, что он сам слышал о чуде от Прокопия. Нигде не упуская из виду основной цели сообщить житию характер назидательного произведения, автор от себя прибавляет немало подробностей, основанных на маловероятных предположениях. Прокопий, от которого узнали о чуде, и монах, очевидец события, обязательно называются богобоязливыми и благоговейными. Последний во время видения не спал и проводил ночь во бдении, призывая Александра на помощь против иноплеменников, нашествие которых напоминает автору времена Батыя. Автор прибавляет еще, что молах был «объят страхом Божиим» и поведал о виденном не только священному собору, но и митрополиту. Впоследствии автору удалось, как он уверяет, узнать от многих, что победа нам Мамаем, действительно, была одержана в тот же час, когда случилось чудо. Конец рассказа от слов: «к честной раце святых мощей его», выписан из Степенной.

Чудо «о явлении на воздусе» было предметом речи уже выше. Рассказ о следующих 11 чудесах придерживается порядка Владимирской редакции. Чудо с псковским боярином Симеоном характерно тем, что в нем, по ошибке, соединены вместе два чуда, одно из которых, как видно из Владимирской редакции, случилось с Симеоном, а другое с его соотечественником Михаилом Забелиным. Фамилия последнего приписана автором Симеону. Лишнее против Владимирского источника в этих чудесах объясняется тем же стремлением расширять рассказ собственными гипотезами, которое вообще характеризует составителя. В особенности бросаются в глаза стереотипные фразы, свойственные подобным произведениям¹⁸⁰: вступления, описания болезни и обстоятельств исцеления и заключительные выражения. Несчастный, в большинстве случаев, страдает долго и тщетно ищет облегчения повсюду. Привезенный «приятелями» или «родниками» в обитель Александра, он сразу «по совершении молитвеннаго пения» получает исцеление и отправляется домой, радуясь и славя святого. В описании болезни преобладают мрачные краски, причина её непременно кроется в тяжких грехах человека. Иногда, при отсутствии указания на род недуга во Владимирской редакции, новый редактор смело излагает ход болезни, восстановленный им схематично: одержимый лютым недугом больной не ест, не пьет и готовится к смерти¹⁸¹. Тогда, как Владимирская редакция довольствуется стереотипной фразой: «слезы испущая, прося прощения своим согрешением», Иона заставляет больного прикладываться к раке и придумывает подходящую молитву¹⁸². В чуде о самовозгоревшейся свече, в качестве дополнительного источника, использована Степенная книга, о чем свидетельствуют выражения: «небесного огня светение» и «тако прослави его Бог, яко же в животе, тако и по смерти».

После нового предисловия, обычного в житиях уподобления чудотворных мощей источникам и реке, следует описание трех новейших чудес, очевидцем которых называет себя автор. Первое из них помечено годом 1572. Краткое послесловие, помещенное после третьего чуда, заканчивает описание чудес. Это – ряд одинаково («такова» ...) начинающихся хвалебных выражений: подобные выражения встречаются в житийных послесловиях образцовых агиобиографов¹⁸³. В некоторых списках после этих заключительных слов помещается еще одно чудо, помеченное тем же 1572 г. Это – видение, поведанное автору очевидцем, иноком Рождественской обители Антонием. Чудо случилось во время сражения войск Иоанна Васильевича с Крымским царем Девлет-Гиреем. Рассказ во многом напоминает описание чуда во время Донской победы. Такой же благочестивый монах, стоя на молитве и призывая на помощь Богородицу и св. Александра против печестивого врага, видит приближающихся ко гробу Александра двух юношей, в которых узнает Бориса и Глеба. Точно так же, как во время Донского чуда, и здесь свечи у гроба зажигаются сами, и пришельцы, обращаясь ко гробу, просят святого встать и спешить на помощь своему родственнику, сражающемуся с иноплеменниками. Новой чертой является рассказ очевидца о том, как все трое на белых конях скачут ко гробам других праведных князей Владимира и Ростова, чтобы позвать их с собою. Чудо кончается известием, что автор впоследствии узнал о победе, одержанной в день видения помощью святых – черта, приведенная и при описании Донской победы. Связь между рассказами об обоих чудесах определяется еще яснее общими выражениями, например: «востани... Александре... ускоривше на помощь... сроднику нашему» «невидими быста» (хотя их было семь), «якоже последи известно уведехом, помощию Божиею, бысть рука высока». Трудно сказать, было ли чудо составлено самим Ионой или кем-нибудь другим в подражание Донскому видению. Во всяком случае можно с уверенностью предполагать, что его не было в первоначальном экземпляре жития. На это указывает отсутствие его в старейших списках и, кроме того, то обстоятельство, что в остальных оно помещено после названного послесловия. Остается думать, что чудо было позднее включено в списки жития или самим Ионой, или одним из позднейших переписчиков.

После чудес помещается пространная похвала. Она составлена из элементов, известных автору из Владимирской редакции, Степенной книги и службы Александру. Очень возможно, что у автора были и другие образцы, потому что он нередко употребляет выражения, обычные для агиобиографий. Похвальное слово распадается на несколько частей. Во вступлении автор распространяется о недостижимой славе святых на небесах, где они уже не требуют земных похвал, и упоминает о пользе, которую приносят жития. Приближаясь к главному предмету своей речи, автор, по примеру Степенной книги, сопоставляет земную славу Александра с его небесным величием. Александр уподобляется маргариту, золоту и солнцу. Под влиянием службы и; отчасти Владимирской редакции возникли выражения: кую похвалу представити можем (в службе: како возможем достойно похвалити); боговенчанным царем нашим... на варвары прехрабрый помощник (в службе: князям православным помощник, варваром побеждение); Руским градом всем утвержение (в службе: граду нашему утвержение); твердое основание отечеству си (в службе: отечеству си... твердый заступник); сиротам питателю, печальным великое утешение, безплотным собеседник, светильник пресветлый (в службе: отечеству пресветлый светильник); всем градом державы ти сродьник стена и забрало крепкое (в службе: крепость граду нашему и забрало). На службу указывает образ духовной трапезы, на которую созываются цари со святителями, князья и все начальствующие, отцы, братия, чада и всякий возраст. Общее место похвальных слов: «не от Рима возсиял еси, ни от Сиона», встречающееся в службе и Владимирской редакции, приведено и здесь в связи с другим общим местом, прославлением города, связанного с памятью о святом. Типичные для похвальных слов выражения с «радуйся» кончаются молитвенным обращением к святому, в котором чувствуется влияние Степенной книги, порой доходящее до дословного заимствования¹⁸⁴. Молитвы за христолюбивое воинство, за всех православных людей и за самого автора, «перваго во грешницех, последняго во иноцех», указывают на другой источник. Припомним, что они встречаются в Василиевой редакции; например, фраза «да милостив будет ми всемилосердый Господь в день судный, свободив мя от томлений вечных» напоминает выражение Василия: «еже спастися... и избавитися муки вечныя». Слова автора о самом себе содержат, кроме общих фраз о худости и недостойности, интересные сведения о составлении новой редакции. Автор написал житие повелением и благословением патриарха Иова на основании «преже написанных» источников, им обретенных¹⁸⁵. Более точные сведения о времени составления и о личности самого автора вошли в помещенную в конце жития особою приписку. Здесь говорится, что житие было «сложено» 9 марта в 1591 г., в восьмой год царствовании Феодора Ивановича. Свое имя автор скрывает в двух анаграммах. Первая из них «по слогу» Заавиазара¹⁸⁶ остается неразгаданной, а вторая «по числу», т. е. по буквам, обозначающим числа, представляет слова: Иона Думин архиепископ. О других литературных занятиях Думина, который в 1589 г. стал епископом Вологодским, до нас не дошло никаких сведений. Мы знаем только, что он занимался собиранием литературных памятников. Некоторые из них были пожертвованы им Владимирскому монастырю св. Рождества, где он прежде жил¹⁸⁷.

Труд нового редактора, который располагал большим количеством источников, чем его предшественники, представляет полный свод сведении об Александре. В основу его легла редакция Степенной книги, дополненная главами из седьмой степени. Автор имел под рукой и другие исторические сочинения (летописи и Хронограф), из которых не все могут быть точно определены. Текст Степенной был постоянно сверяем с текстом Владимирской редакции, влиянию которой автор местами поддается (предисловие, чудеса, похвалы). Ему была известна еще служба Александру и, судя по некоторым общим выражениям, редакция Василия-Варлаама. Отношение редактора к источникам отличается большой свободой. Буквальная зависимость от текста подлинника очень часто уступает место свободной передаче содержания собственнымии словами, причем нередко наблюдается изменение порядка изложения. Автор не стесняется, сокращая или, наоборот, распространяя текст оригинала. Несмотря на то, что он сам иногда впадает в ненужные детали, он позволяет себе вычеркивать подробности, встречающиеся в источниках. Особенного внимания заслуживают его амплификации¹⁸⁸, которые показывают, что автор обладал некоторой начитанностью и умением кстати расширить рассказ вставками, иногда принимающими характер целых эпизодов. В общем, произведение Ионы можно считать одним из наиболее ярких образцов витиеватости и многословия в агиобиографии ΧVΙ века.

Владимир и его Рождественский монастырь, место погребения св. Александра, служили средоточием литературной деятельности, посвященной восхвалению памяти святого. Во Владимире впервые зародилась мысль описать его жизнь; там же, в стенах названной обители, была составлена служба в честь святого и велась запись чудес, происходивших у его мощей. По крайней мере, две позднейших редакции жития, как мы видели, возникли старанием духовных лиц, так или иначе связанных с Рождественским монастырем. Литературный интерес к памяти Александра живет в монастырской среде еще во второй половине XVII в. Об этом свидетельствуют литературные занятия архимандрита Викентия. Этот Викентий, который впоследствии был архимандритом Троицко-Сергиева монастыря, трудился над переделкой жития, написанного Ионой Думиным. Из-под его же пера вышла служба Александру¹⁸⁹.

В конце жития помещается короткая приписка, где автор говорит о себе. По одному списку¹⁹⁰ послесловие содержит в себе указания на те соображения, которыми руководился Викентий при своей работе. Вначале он просит читателей не смущаться тем, что исправленная им редакция оказалась несходной «с прежними переводами». Эти последние, по мнению автора, содержат элементы «неприличные» для жития Александра, и поэтому прежнюю редакцию пришлось сократить. Автор находит лишним все то, что в ней написано «о иных великих князех, о их страдании от безбожных Агарян, о их мужестве, и та их страдания и мужество писано в их житиях и в летописных книгах, такожде и о взятии Российских градов и о убиении богомерзскаго нечестиваго пса Батыя царя и о безбожных Татарских численицах и о законопреступном черньце, рекомом Зосиме, писано из летописцев пространно и к житию святаго зело не прилично, того ради из жития его оставишася, понеже о сих всех доволно писано в летописцах». О своем труде автор говорит, что он был составлен в 1672 г. «в дому пресв. Богородицы честнаго и славнаго Ея Рождества убогим Викентием, архимандритом тояжде святыя обители». В другом списке Викентий уже сообщает, что он был составлен им в десятый год его пребывания в Троицком монастыре несколько лет спустя после названного года¹⁹¹.

Как·видно из послесловия, Викентий решил исключить из жития целый ряд статей, имеющих слишком отдаленное отношение к житию. Ознакомившись с содержанием его труда, мы убеждаемся в том, что указания послесловия действительно соответствуют пропускам Викентия. Во-первых, из статьи о пришествии на Русь Батыя выброшены заглавие и начало до слов «Ярославу Всеволодичу, брату Георгиеву в Киеве» включительно. В дальнейшем изложении опущено описание появления Батыя в Рязанской земле от слов: «Сей убо безбожный молниина стрела» до фразы «ни пойдоша противу безбожных» включительно. Взятие Рязани упоминается лишь вкратце так же, как взятие Москвы и Суздаля. Любопытно, что при взятии Москвы прибавлена подробность по поводу смерти Владимира Юрьевича: «и по многих муках смерти предаша», для которой нет соответствующего места у Ионы Думина. Взятие Владимира и смерть страдальцев в соборной церкви упомянуты вкратце. Конец описания народных бедствий, начиная со слов: «Тогда же великий князь Ярослав» опущен. После этого следует ряд более значительных пропусков; опущены статьи: Плачь и страдание Георгия Всеволодича, О обретении телеси, О принесении честных мощей (с описанием неудачного похода Батыя на Новгород). Конец статьи «Пятая победа на Литву» несколько изменен: опущено преждевременное известие о кончине Ярослава и упоминание о Михаилe Черниговском, между тем, как конечная фраза: «и тогда воспомяну любезныя своя чада» показывает, что Викентий, опустив статьи: Хождение Ярослава во Орду, Второе иде Ярослав во Орду. Михаил Черниговский, Самодержец Ярослав и Подвиг Ярославль, сразу перешел к статье о преставлении Ярослава. Рассказ об убиении Батыя и статья о численниках опущены. Из главы «О утолении мятежа» исключен эпизод о смерти Зосимы. Наконец, в конце статьи о преставлении Александра опущен перечень великих князей¹⁹².

Отметим еще несколько случаев замены одних слов и выражений другими: нареченна вм. преименована, в монашеском вм. иноческом, божественным заповедем вм. божественным; пребывающу же ему вм. пребывающем же им; мнит ми ся то время вм. пщую бо толикое время; Российскаго государства на коегождо отечество вм. на коегождо отечество; таковыми вм. таковыми казнми; от свидетельств премногих его благодеяний вм. от свидетельств божественных премногих; о Христе вм. цифры х҃л; князем Андреем вм. Андреем; святаго вм. доброту святаго; безумнии вм. и без соли; паки прииде вм. прииде («Хожение на Немцы и победа»); почювшу ему вм. получившу ему (чудо о другом иноке); в недузе тяжце вм. в недузе велице; Невскому и Владимирьскому чюдотворцу вм. Невскому чюдотворцу (заглавие похвального слова); хвалословим вм. словохвалим; пресветлых его благодатей вм. пресветлых его чюдес; плод боголюбия вм. цвет боголюбия; приими ее и испроси нам вм. испроси нам. В главе о третьей победе опущена фраза: «овех биюще уязвляет» и из похвального слова выброшен эпитет «преизбранный иноче».

Между тем, как переделка Викентия представляет из себя не что иное, как простое сокращение редакции Ионы Думина, другая обработка этой редакции, принадлежащая перу неизвестного автора и сохранившаяся, насколько мы знаем, в единственном списке¹⁹³ XVII века, содержит гораздо больше отличий от своего оригинала и поэтому может быть названа особенной подредакцией. Она носит заглавие: «Житие и жизнь преподобнаго отца благовернаго князя Александра Ярославича Невскаго чюдотворца во иноцех преподобнаго отца нашего Алексея, Владимерскаго чюдотворца. Чюдеса его и храбрость». Оставляя в стороне мелкие отличия, многочисленные случаи замены одних слов и выражений другими и незначительные пропуски, мы остановимся на более или менее важных изменениях.

Предисловие значительно сокращено. Кроме фраз: «с ними же и нетленною славою присновенчаем есть от Бога» и «им же в житии сем... во святом Евангелии», опущена его большая половина, начиная со слов «и сего ради ельма толико святый сей». Глава о рождении святого, озаглавленная «Прежде речем о рожении сего святаго», перенесла следующие изменения. Вместо фразы: «Его же убо родивше... изучиша и» – «и научен бысть книжному учению». Из следующей за этим характеристики родителей опущена фраза: «и корени его, сице и великому сему полезно быти бяше», за то, в виде объяснения, прибавлено (после слова «благоверни»): «и блази полезно быти и чаду святу и праведну». Далее опущены выражения: порождьших его... украшашеся; и бесовских соньм до конца; и премудрость разума святых писании; сим всем телу своему немилостив враг бываше; в скорбех сущим пресветлый утешитель; поучаяси божественным от всех; ведящему когождо утаеная. После слов: чистотою украшен, прибавлено: и постом просвещен; после слов: и боголюбив, прибавлено и милостив по премногу. Конец главы, после слов: и елико он тщашеся утаити, сокращен и представлен в следующем виде: «Бог же излише его проявляя. Яко же бо рече: прославляющаго мя прославлю. И яко немощно есть превелику граду укрытися верху горы стоящу, сице убо, мню, неудобно и богоименитому сему и велехвалному князю всеми неведому быти, и якоже пресветлаго того жития святаго сокрыти. Устрояетжеся о нем всепремудраго Бога промыслом неизреченным сице». В начале статьи о пришествии Батыя фраза: «аще бо и темно и многих слез полно бяше», заменена выражением: аще бо и слезно. Далее опущены слова: «в законех Господних... присно цветущим». Вм. таковое время прийде... мучительнейшаго варвара, читаем «попустившу на ны праведный свой гнев, аки серп пожинающь и аки меч посекающь нещадно. Смеси Господь милость свою со гневом наказания за премногия грехи нашя. Милосердый Господь Бог нашь за окаянство наше, яко чадолюбивый отец, наказует нас ово гладом, ово мором, ово пожаром, или нашествием иноплеменных. Кто бо может исповедати лютоту того времени, нашедшаго мучительнейшаго варвара» ... В этой же связи опущены слова: излиянную на них чашу... сей убо безбожьный.

Глава о взятии Владимира обходится без даты при описании осады и без речи воеводы Петра. Вм. «издыхающе от мраза... трепет велий зело» помещается более стройное предложение: и бе тогда видети жалость люту оч мраза издыхающих и от глада и туги помирающих. Взятие города освещено новыми подробностями: после слов «пороки ставити» читается: и туры и всякие приступные и городовзятные ухищрения; непосредственно за этим, после слов: тыном около всего града, прибавлено: «из-за него же биюще по граду, яко ни проити человеку, ни выглянути не дающе». Великая княгиня названа по имени (Агафия). В молитве митрополита, после слов: раб Твоих, прибавлено: и покой их со угождьшими Ти. Далее опущены слова: уклоняхуся... отпадше. Вм. и гражаны... Рускаго языка – и людей пленующе и секуще. Вм. болезни их… напасти – болезни бывшия в та времена. Опущены фразы: реками лиющися... кровию; вси ужасошася... от Бога увязошася. Вм. не лишихомся – не отвратихомся, лжю и клевету возлюбихом; вм. начальство получити желаше – начальство и княжение похищающе насильством. Слова: «и един единаго... упасеши их», заменены следующими: «и брат брата от отеческаго княжения изгоняше и койждо самодержавствовати хотяще и брат на брата иноплеменных варвар ратию наводя. И того ради усугубляше Бог праведный гнев свой и попусти на ны тяжчайшая напасти и беды». Выражения: в запустение предаде... свободити нас, сокращены: в запустение грады преложи, да наказани бывше спасемся. После слов: иже протече, прибавлено: той пожинательный серп и посекаюший мечь.

«Плачь и страдание» Георгия изменено в двух местах. Слова: о церковном разорении... бяше бо милостив, опущены. К концу приписано (после слов «венец прият»): «и последи чюдотворения дар: убиен бо бысть на сем бою, отсеченна бысть святая глава его от честнаго его телеси прочь в лето от создания мира 6747... на память преподобнаго Исидора Пилусийскаго. Некий бо Татарин скачуща его на коне посече саблею и тольма прытко, яко не подержася, святая глава, его отпаде далеко, тако же и тело отомча конь далеко от того места и сверже на землю далеко от главы». Обретение главы рассказано несколько иначе: По неколицех же днех обретоша нецыи людие, иже бе гараздо знающе его, честную его и святую главу, познавше ю добре и достоверно и принесоша и т. д. В главе о принесении мощей встречаются следующие изменения. Вм. его же вземше со многою честию понесоша – Посланницы же доидоша Ростова и откопавше взяша гроб с подобающею честию повезоша. После слов: и с рыданием, прибавлено: священницы же и диякони со свещамп и с кандилы и со псалмопением несоша во град. После слов: и удивлению достойно, прибавлено «яко и ум человеч превосходит». Батый не только был «страхом объят», но «и поведа видение свое военачалным своим».

В главе о посажении Александра описание наружности его распространено новыми подробностями. После слов: высок весма, написано: «и плечист и о пояс тонок, яко кипарис во древесех, тако и сей в человецех. Очи имея светлы и взором зело радостным и словом сладостен и умилен. Силою же бе храбр и к воинству искусен, яко не далече бе» и т. д. После слов: не внят от сладких, сказано: нищен, ни от красных и прелестных мира сего, но здешным житием хотя и небесное наследите царствие и здешнею славою получити желая будущую неизреченную славу. Перед словами: многожеланно же бе ему, повторяется с новыми подробностями вышеприведенная характеристика: Бяше бо тих и кроток и по премногу милостив ко всем и бе питатель нищим и странным приемник, нагим одеватель, бедным помогатель, вдовицам и сиротам заступник и обидимым помогатель. Опущены слова: ово убо яве... снискашеся, и в конце: князей и боляр... быти.

Поучение боярам подверглось следующим изменениям. После слов: Бога от всея души, прибавлено: и в тою веру блюсти и держати крепце и за святое Его имя страдати даже и до смерти. Вм. слов: и рвение... в сердца наша – «и всяку нечистоту. Блажени бо, рече, чистии сердцем, яко тии Бога узрят». Вм. нещадну милостыню... приимем – Милостивии бо помиловани будут от Бога. Вм. между же собою... от вас – дани же и оброков выше меры не налагайте, раб своих наготою и гладом не томите, за все бо то ответ дати нам пред Богом. Вм. Тем же убойтеся... никому же – и инде речено: им же бо судом судиши другу, и ты осудишися. В следующей главе к словам Андреяша прибавлено: «видех бо красоту лица его и доброродие телесное и дивился зело. Слышах же и премудрость его и храбрость и чюдихся и не мню его человека, но аки Ангела Божия». Вм. хотя навести... язык на язык – и злокозненый ратник враг, не терпя славы про святаго, наипаче же супротивяся доброму его жительству, хотя навести на святаго пакость и на христианский род пагубу. Опущены слова: сия вопиющих... умолкнути. В самом конце прибавлено: нищия и церковники кормяше и милостыню многу раздая. В видении Пелгуя вм. слов: спя же ему... Глебу – написано: и се слышит святаго Бориса глаголюща ко Глебу. К словам Бориса прибавлено: вели грести борзо. Опущены слова: и глас слыша... се быти тем. В описании боя попадается немало отступлений от редакции Думина. Изображение личного мужества Александра, впервые появляющееся у Думина, распространено новыми чертами. После слов: и сквозе всех полков их, написано: «проезжая сам великий князь Александр на коне своем, посекая и закалая Римлян, сам же от них невредим проезжая, сохранен бо и защищаем невидимою Божиею силою. Сам же множество посече Римлян своима рукама на кого ждо бо их наезжая и мечем потинаше и тако могутно и прытко разсекая бо всякого на полы, кого бо ударяше мечем во главу и того разсецая и до луки седельныя, яко порти разкрояя телеса Римлян или яко бревна разколая и до самого стану и шатра королевскаго доезжая сежуще проезжая сквозе все полки их, и тако бысть победа предивна исполнь палку Божия не человеческим умышлением, ни силою храбрых воин тако учинися, но всемогущею силою Божиею сотворяся, Ангели Божии невидимо християном помогающе и Римлян секуще. Како бо не сила» и т. д. После слов: противу тех нечестивых множеству (ред. Думина), прибавлена фантастическая подробность: Толико бо множество бысть тех поганых противу християн, яко на всякого христианина достатися по сту поганинов, но Господь поможе рабом своим на поганыя. Опущены выражения: яко от толика... светло украси; светлостию... образа. В описании мужества первого героя, после слов: мчаща под руки, читаем: пеша по досце сходней на карабль, он же розскакася на коне своем и гна по досце той и до самого карабля и уже на самом корабли посече некоего воеводу и прискочивше мнозии людие и свергоша его в море и с конем. К характеристике второго из героев прибавлено: яко егда размахався топором своим, то не единаго, но дву или триех стиная посецая. Третий, кроме того, что сказано о нем Думиным, «посече 32 Римлянина до смерти, многих же ранил, сам же отеха неврежден». Пятый прежде, чем разрушил королевский шатер, «многих поби и досечеся до самого кралева шатра»: напуганные Римляне «побегоша на карабли своя». После слов: а трупия мертвых своих, прибавлено: всех покинуша не прихраня на поле лежащих, точию великих своих воевод побьенных три корабля наметаша трупия их и потопиша в море. К концу приписано: сохрани бо их сила Божия и молитва святаго князя их заступи их. Наконец, при описании ангельской помощи, после слов: идеже не бе проходно, прибавлено: яко отнюдь невозможно бе туде проити ни малым людям ратным, не токмо что многим полком Александровым, понеже бе залиянно от воды, и токмо един бе проезд и на том проезде стояше множество ратных Римлян. Перед словами: возвратися с предивною победою, написано: слышав про сие велми удивися предивней милости Божии и благодари Бога.

Глава «Пятая победа на Литву», из которой выброшен конец¹⁹⁴ распространена новыми чертами. В самом начале к словам: И тогда умножился язык Литовский, прибавлено: и памятоваху, яко много пострадаша от Русских людей и здосердьствоваху на благовернаго князя Александра Невскаго и хотяху отмстити. Вм. он же единою шед – Услышав же той благоверный Александр скоро изыде противу их. После слов: боятися имени Александрова, прибавлена подробность, взятая из другой связи: «яко и младенцев жены их стращаху именем его, егда которой младенец росплачется, то стращая мати его глаголющи: «ни шкни, молчи, Александр идет», и абие умолкаше младенец той. Сице бо нападе страх святаго Александра и вси в чюждих странах бояхуся и имяни его не токмо человецы, но и младенцы». После фразы: и пойдоша в землю свою, написано: прибегше бо скоро изгоиом и повоеваше, паки скоро поидоша восвояси. Александр не только победил их, но «и пленныя свои люди отби, а Литвы много посече, яко и не един от них не избысть, и тако побив их тамошних городов, роспусти люди своя по домом, а сам поиде к Нову граду». – В главе о хождении Ярослава к Батыю недостает слов: благороднаго корене... самодеръжателей. После слов: прииде в землю свою честно и славно, прибавлено: и всех от облежащих скорбей и сетования утеши и многи люди разбегшыяся от Татар собра, сами бо от всех стран прихождаху к нему, от Днепра и от Галическия страны. В конце, вместо подражаху... читается: радовахуся и благодарствоваху Бога.

В главе «Самодержец Ярослав» недостает слов: земли и царства... многия страны. В конце прибавлено: «и бе радость велия в людех Русских. Потом же и скорбь приближается». Вместо слов следующей главы: «Рустей земли... но и душевное», читаем: утеснение люто почало быти христианскому роду. В начале рассказа о преставлении Ярослава написано: По многом же истомлении великаго князя отпустиша его Кановичи в его отчизну на великое княжение. Вм. лепо же есть... по Степенной книзе – Тако же и братия его богоугодни быша мнози же от них и мученическими венцы увязошася, о них же инде речется, мы же о сей повести да глаголем. В главе о хождении в Орду опущены слова: дивнаго образа... о них; и на вся сопротивныя... и благообразное. Слова, послов за то значительно распространены: ... аще ли преслушаеши писание мое и ко мне не приидеши, то буду скоро землю твою пленити, и кто тя заступит или оборонит имат от мене или не слышал еси, како поплених прежде сего Рускую вашу землю, колики князи избих и грады разорих. Эпизод о Моавитянках расширен бытовой картиной: женщины «устрашахуся и плачущим и играющим детем своим прещаху, полагаху детей своих и закутываху глаголюще…» После слов: отпусти его, написано: на его княжение, и тако возвратися во свой град здрав радуяся и бысть всем людям веселие о пришествии его.

Изображение изобилия слез в рассказе о короле Владиславе передается несколько иными словами. Король «со многими слезами моляся Богу о избавлении, таков же бе плачь его, яко паче струи речных слезы его, идеже падаху слезы его на мраморие и насквозь...» Женщины «с малыми детми» не только погубили Татар, но и «носяху из станов их богатство многое, еже бе они взяша пленом». После слов: «а Угри сташа по станом Татарским», прибавлено: ждуще тех, котории в то время воеваху пределы града того. Опущено: токмо аще... сих оставляху. В главе о пленении Неврюеве к словам: и поплени всю землю Суждальскую, прибавлено: токмо града Владимеря не взя, а уезд его повоева. Непосредственно после этого опускаются слова: за всезлыя... церквам святым. Из характеристики благочестивого князя, опущены слова: алчющим питатель... кормитель. Эти опущенные фразы, отчасти, нашли себе место в конце главы: Яко от мног лет бысть избран сосуд Духу Пресвятому и бысть скипетроносец предивен всея Русския земля самодержец. Подаде же Бог при его княжении тишину велию от всех стран языческих и бе же великий князь Александр смиренномудр и незлобив, благоверен, и праведен и зело милостив ко всем и нищелюбив и страннопришелцом кормитель. Такову же подобну себе имея и супругу великую княгиню.

Содержание главы о пришествии Римских послов передается в сокращенном виде: В лето же от создания мира 6760 приидоша ко святому послы от папы Римскаго и подаша ему писание сицево: Слышах бо о тебе, княже Александре, яко честен и премудр и зело свычен книжному писанию, сего ради послах к тебе люди избранны и честны и книгчия имеюща и вашим языком грамоте и сведущих вся законы и писание святое нашия Римския и вашея Руския веры, да послушаеши учения их, и аще имаши разум, да претися с ними о вере и да даси ответ мудрым вопросам их. Боголюбивый же князь Александр премудро отвещав им сице: «О мнящиися мудрецы посланницы папежстии, слышите, окаянные прелестницы!» И нача им глаголати от божественаго писания от Адама до потопа и до Авраама даже и от пророк и до самого Христа и потом рече: вся сиа добре вем, яко все пророцы от начала миру нам прорекоша единаго истиннаго Бога, в Него же веруем непременно. Вера же наша се есть: Веруем во Отца и Сына и Святого Духа, исповедуем св. Троицу во единстве и единство в Троицы, не три убо Боги разумеваем, но единаго Бога во едином Божестве. Разделяем же... и несмесно. И ина множайшаа изрече о св. Троице, яже зде не писано невмещения ради. Таже и о вочеловечении Господни ясно исповеда и о распятии Его и о воскресении и на небеса вознесении и о Пресвятей Богородице, таже о почитании святых Божиих угодников и о поклонении святых икон от писания святых отец премудро все подробну праведно изрече, яко и тем посланником во удивлении быти и не могущим ответа дати премудрым его словесем и посрамившеся отидоша во свою землю, ничтоже успевше, но точию блаженнаго Александра похваляюще в премудростных его глаголех. И тако повсюду и т. д.

Конец главы «Численницы» несколько изменен. После слов: и всех служебников, читается: церковных и монастырских и наложивше на них дань свою отидоша восвояси. К концу приписано: и дань велию беруще со всея земли. В главе об утолении мятежа после слов: злейших крамольников, написано: иже прекупующе у Татар дани собрание велие насилие бедным творяху отяжелением дани. После слов: пагуба християном содевашеся, читается: от наложения великия дани и от прочих тягостей мнози оставляюще христианския законы творяху по их велению. В рассказе о хождении в Орду, вм. слов: с царевым повелением, написано: от царя нечестиваго из Орды имянем Беркаля с повелением его, дабы шли христиане за одно с ево людми битися с прочими християны же, с Киевляны и Черниговцы. После фразы: о сем негодова, прибавлено: не хотя междоусобныя брани и напраснаго кровопролития. Взятие Юрьева рассказано в несколько сокращенном виде. После фразы: имея три стены каменны, написано: «в нем же бе живущии Немцы богатии зело. вначале же бе той град создан бысть великим князем Ярославом, сыном равноапостольнаго великаго князя Владимира Киевскаго, просветившаго Рускую землю святым крещением. Той... по просторечию же зовется таковое имя Юрьи, иже и ныне многих слышим тако зовущихся, по его же имяни... Немцы обладаша, и взявше град той и много попленивше Немецкую землю возвратишася во свою землю с великою победою и со многим богатством и пленом».

Глава о пострижении князя получила несколько иной вид. В самом начале читаем: Великий же князь Александр быв во Орде и умоли царя и даде ему повеление еже не нудити на то христиан и пребывшу ему там 6 месяц и абие нача немоществовати. царь же, видев болезнь его, отпусти его на Русь. Он же пойде радуяся, яко улучив о нем же хождаше. а еще бо болезнь его не зело велика, и прииде в Рускую землю в Нижнии Новъград и ту пребысть мало днии и показася ему от болезни мало полегчае и паки пойде в путь свой и абие множашеся болезнь его и бывшу ему во граде Городце и болма изнемогаше и позна святый от здешняго жития свое отшествие и возжеле быти инок и тако оставляет славу и честь и богатство и все земное царство и пострижеся во иноческий образ, его же еще измлада любляше и нареченно бысть ему имя во иноцех Алексей... После этого опущены слова «яко и пастырь... великаго образа». В конце, после слова «повеле» читается: умолкнути и потом сподобляется и прият великаго образа, еже есть схимоарх и последнее целование игумену и братии и всем людям даде. Само преставление рассказано несколько иначе. Вм. нача изнемогати... пречистаго тела, написано: причастися пречистаго тела. Непосредственно после этого читаем: и мир и благословение к сыном своим и ко всем живущим во граде княжества его приказа и знаменався крестным знамением и воздвиг руце свои горе и Богу помолився на долг час и тако испусти святую свою душу в руце Божии в лето... Филиппа. Творится же память его того же месяца в 23 день, вонже привезено святое его тело во град Владимер. В видении Кирилла, вм. слов: провиде духом... в себе же быв абие, читается: и в той час, вонже святый преставися в Городце, стояше митрополит во Владимире в молитвеннем си предстоянии, моляся Богу, и мало воздрема от труда и се провиде духом, яко ту сущу зрит святаго князя Александра преставляющася и святую его душу прияша Ангели Божии и вознесоша на небо и абие воздрогну и в себе быв. Слова «не разумеющим... ясно ко всем» опущены. Чудо рассказано со следующими отступлениями. После слов: «в преславный град Владимер», написано: в его отечество и княжение, и ту надгробное пение певше и хотя митрополит прикоснутися ему во гробе и вложити в руку его прощалную молитву и т. д. Вм. к нему свою руку... святых своих – аки жив подня руку свою из гроба всем видящим и простер персты прият хартию прощалную от руки святителевы и паки сам сжа руку свою и положи ю на персех своих, держа хартию. Митрополит же со всем собором и боляре и все народное множество бывшии ту людие, видевше таковое чюдо, вси немолчное благодарение Богу возсылающе прославляющему своя угодники. Опущены слова: тако прослави... за православную веру. Погребение произошло «в велицей архимандритии». После слов: благодатию Христовою, прибавлено: всем приходящим с верою к целбоносному гробу его ныне и присно. Остальное опущено.

Предисловие к чудесам сокращено: опущена большая половина, начиная с «Еще же мало нечто...» В первом чуде, вм. хотя злочестивый... обычай имущу, написано: в ту же убо нощь, в который день хотяхуся бити Рустии полцы с Момаевыми. Из чуда об явлении на воздухе выброшена та часть, в которой рассказывается о чудесном исцелении руки во время Казанскаго похода. В начале, вм. бысть ужасно... во един от дний, читается: в час же бе 4 дни. В третьем чуде недостает выражений: очима не видящих... плачющим внезаапу. В пятом чуде вм. за много время – 7 лет ни рукама, ни ногама не могуща ни двигнути, но аки древо валяяся. Совершенно опущены чудеса: с первым расслабленным иноком, с самовозгоревшейся свечой и со вторым сыном боярским. О первом боярском сыне сказано, после слов «ни ясти, ни пити ему»; «во многи дни, в которые мучаше его но токмо бегая и козлогласованием кричаше и кто-любо попадаше ему встрешно человек или скотина, то бияше ослопом. Многим же врачем целившим его и ничто же ползу ему сотворше. Во един же от днии егда нача бес мучити его, привезше сродницы его и едва могуще его внести в церковь и положше у раки святаго во время литоргии, во время же переноса воскрича вельми и нача абие разумно молитися: св. Александре, помилуй мя! И развязавше его обретеся весь здрав и сказоваше всем глаголя: Видех, рече, со священники идуща с переносом и св. Александра и пришед ко мне удари мя глаголя: востани и буди здрав! и того ради воскричах вам, да розвяжете мя и се есмь здрав милостию святаго». Чудо о бесном человеке кончается иначе; после слов «держаху его», написано: взяше святыя воды у раки святаго, даша ему испити и абие помалу образумися и повеле себя вести в монастырь ко гробу святаго и тако привезше его положиша у раки, повелеша священнику молебное совершити и абие во чтение святаго Евангелия бысть здрав и воздаде хвалу Богу и угоднику его великому князю Александру во иноческом чину Алексею, Невскому и всея Русии чюдотворцу, и отиде в дом свой. Многа же и ина и преславна чюдеса быша от целбоноснаго его гроба, яже не писана суть в книзе сей невмещения ради. Сия же вкратце предложихом послушающим в ползу и спасение. Вся же подробну, яже в житии святый преславно содея и яже по преставлении чюдодейства различна показа, писана суть в Степенной книзе.

Предисловие к новейшим чудесам изменено. Опущены слова: и паки источьницы... святых чюдеса; яко река... приходящим. После указанного пропуска читаем: аще мы еще и не видехом очима нашима за младость нашу, но слышахом от неложных старших человек, иже видеша очима своима и тии поведаху нам. К новейшим чудесам прибавлено два: одно с юношей, привезенным «от далних мест» и другое с дочерью вдовы-боярыни. Житие кончается без похвального слова выражением: Богу нашему слава ныне и присно и во веки веков.

Автор изложенной редакции местами, как было видно, значительно сократил текст своего источника. Особенно пострадали риторические прикрасы Думина. При сокращении автор старался упростить и округлить слог своего предшественника. С другой стороны, он при случае не мог удержаться от собственных пояснений и интерполяций, носящих характер риторических отступлений. Из новых подробностей лишь очень немногие имеют значение исторической справки: имя великой княгини Агафии, упоминание о том, что Татары во время Неврюева похода не взяли города Владимира, а только его уезд, и предание о смерти Георгия Всеволодича. Большая часть их относится к области фантазии. Из подобных, придуманных самим автором подробностей назовем некоторые черты при описании взятия Владимира, наружности Александра и личного мужества его во время Невского побоища, количества Шведов, мужества шести героев, ангельской помощи, Батыевой смерти и подробности относительно повеления царя Беркая и видения Кирилла. Среди новых черт особенного внимания заслуживают те, для которых имеются параллели в редакции Василия-Варлаама¹⁹⁵, и которые поэтому служат доказательством того, что автор пользовался этим трудом. Назовем их: выражение «вели грести борзо» (в Проложной редакции: в борзе), упоминание о том, что Александр был в Орде шесть (вм. семь) месяцев, описание последних минут (целование, «знаменався крестным знамением и воздвиг руце свои горе и Богу помолився») и упоминание о почитании памяти святого, помещенное непосредственно за этим, далее выражение «в велицей архимандритии» и, наконец, слова «всем приходящим с верою» в конце описания погребения. Для одного места можно указать параллель во Владимирской редакции: «Многа же и ина и преславна чюдеса... послушающим в ползу и спасение». О себе автор говорит так мало, что нет никакой возможности составить сколько-нибудь определенное представление о его личности. Что он был Владимирец видно из того, что он, по его собственным словам, слышал о чудесах от старших людей, а также из того, что он знает подробности (точное определение времени при описании Владимирского пожара и новые подробности чудес), которых не знал ни один из предыдущих редакторов, и которые он мог почерпнуть из местных преданий.

Вопрос о влиянии жития Александра Невского на произведения древнерусской письменности обсуждался в специальной литературе неоднократно. Так, А. Энгельман в своих «хронологических исследованиях»¹⁹⁶ впервые указал на некоторые детали, сближающие житие Александра со сказанием о Довмонте Псковском, не решая, однако, вопроса, служило ли житие первообразом изложения у составителя сказания, или оно было принято в соображение лишь позднейшими его редакторами. Покойный Ключевский обратил внимание на литературные приемы составителя биографии Дмитрия Донского, в которых, по его мнению, отражается знакомство автора с житием Александра¹⁹⁷. Наконец, сказание о Мамаевом побоище не раз сближалось с житием Александра¹⁹⁸.

Зависимость летописной повести о Мамаевом побоище от жития детально разобрана С. Е. Шамбинаго. Приведенные им параллели, из которых не все в одинаковой степени убедительны¹⁹⁹, заставляют его установить, что житие Александра в том обработанном виде, в каком оно находится в летописях Софийской I и Воскресенской, служило ближайшим литературным образцом для повести. В своей рецензии на исследование г. Шамбинаго академик А. А. Шахматов возражает против предположения автора, что составитель повести знал житие в названной летописной редакции²⁰⁰. Таким образом, вопрос, в какой редакции житие было известно составителю повести, остается открытым; для своего разрешения он требует тщательного изучения летописной повести. Мы не имеем возможности здесь углубляться в сложную литературную историю повести; мы можем только констатировать то, что некоторые места повести действительно представляют отдаленное сходство с летописной версией жития, восходящей к своду 1448 г·, как, напр., перечисление выступающих народов, религиозное рассуждение автора по поводу вторжения врагов, выражение «и креста честнаго силою въоружився», упоминание о Борисе и Глебе, помогающих Русским, и перечисление убитых. В виду общего характера этих совпадений, мы не придаем им решающего значения.

Летописная повесть, в свою очередь, была использована составителем «Слова о житии и преставлении великаго князя Дмитрия Ивановича, царя Рускаго»²⁰¹, в котором, как выше указано, покойный Ключевский нашел следы подражания житию Александра. Так как взаимные отношения между повестью и Словом не достаточно выяснены, мы лишены возможности определить, в какой степени знакомство составителя Слова с житием Александра проявляется в его сочинении. Мы не думаем, чтобы это влияние было велико. Среди сходных черт попадаются ничего не доказывающие общие места агиографических произведений. Особенного внимания заслуживают только следующие: распространение славы князя «от восток и до запад... от моря и до моря, от рек до конца вселенныя» (ср. известные пределы, до которых доходила слава об Александре); характеристика князя, который был «тих и уветлив»; сравнение умершего князя с зашедшим светилом: «солнце помрачается, луна облаком закрывается, звезда сияющи всему миру к западу грядет»; и, наконец, лирическое излияние скорби по поводу кончины: «Како въспишю та и како възглаголю о преставлении твоем! От горести душа язык связается, уста загражаются, гортань премолкает...»

Для изучения Сказания о Довмонте необходимо проникнуть в историю Псковских летописей, содержащих это Сказание, и в отношение его к существующему в отдельном виде житию Довмонта²⁰². К сожалению, вопросы о составе обеих Псковских летописей и зависимости от них жития слишком мало разработаны²⁰³. Поэтому, не имея под собою твердой почвы, мы должны ограничиться отдельными указаниями на общие черты интересующих нас житий.

Некоторое сходство с только что приведенным летописным рассказом представляет следующее место во Псковской I летописи под 6807 г.: «боголюбивый же князь Тимофей не стерпе дождати муж своих болшея рати, а выеха с малою дружиною... и бысть сеча зла... и раниша самого мендеря по главе».

Любопытно, что составитель Софийской I летописи, передавая содержание Сказания, не ограничивается соединением текста Псковской I с текстом Псковской II, напр., «выеха в погоню не со многыми людми, в пяти насадех с шестиюдесят мужь Пскович» (6779); «а иные люди Псковския не противящаяся, жены и дети в работу вести» (списки К. и О. под г. 6780), а приводит новые, выдуманные им же самим, детали. Назовем из них следующие.

Под 6774 г. помещается фраза: «побарати по святой Софии и по святей Троици и отмъстити кровь християньскую». Ее можно сопоставить со словами той же летописи, относящимися к Александру: «разгореся духом и своею ревностию по св. Троици и по св. Софии... хотя мьстити кровь християньскую». Далее, под 6780 г. читаем: «Слышав местер земли Ризьския таковое мужество князя Доманта» – как и в житии Александра. Вм. «самого же местера раниша по лицю» – «самаго же местеря мечем своим рани (т. е. Довмонт сам; ср. житие Александра) по лицю». Вм. «они же трупья своя многи учаны накладоша» – написано под влиянием жития Александра: они же много мертвых своих болших воевод накладоша многы корабля. В заключение эпизода придумана фраза: «Князь же Домонт со Пьсковичи прииде в град Пьсков, вси сохранени Богом и св. Троицею», навеянная словами из жития Александра: «Великый же князь Александр Ярославичь с Новогородци... прииде в Новгород, сохранени вси Богом и св. Софиею». Слова, приведенныя Псковскими летописями по поводу кончины Довмонта, расширены на основании соответствующего места из жития Александра: «иже много тружався за дом св. Троица и за дом св. Софии, за Великий Новъгород и за Псков».

Из позднейших агиобиографий, носящих несомненные следы влияния жития Александра, назовем житие царя Феодора Ивановича, написанное тем же патриархом Иовом²⁰⁶, которого Думин в своей редакции называет своим вдохновителем. Любопытно, что черты, заимствованные Иовом из жития Александра, как раз восходят к редакции Думина. Воздерживаясь от детального разбора произведения Иова, мы ограничимся перечислением главнейших случаев совпадения.

Описывая войны Феодора Ивановича, составитель его жития смело применяет к нему черты, типичные для жития Александра. Мы встречаем у него те же боевые картины, молитвы («Суди, Господи, обидящим мя» и т. д. «Помози ми, Господи, якоже древле Моисею на Аммалика и прадеду моему великому князю Александру на окоянныя сия нечестивыя Немцы»; «хвалящихся разорити достояние Твое, отечество мое, да не рекут сопротивни наши, где есть Бог их...»; «не остави жребия достояния Твоего») и отдельные выражения («божественною ревностию разжегся», «Богу тако попустившу грех ради наших, наказующе ны овогда гладом... иногда же иноплеменных язык нашествием, да отвратимся от злоб наших» и пр.), какими пользуется Иона Думин. Подобно Александру, возвращающегося с победы Феодора Ивановича встречают «весь освященный собор с честными и животворящими кресты и с чюдотворны иконами и всенародное множество... хвалу Богу возсылающе и благодарные песни о победе его воспевающе: Пособивый, Господи, кроткому Давиду победити иноплеменники, еще и сему благочестивому царю нашему победу на сопротивных и одоление дарова». Картина вторжения Немцев в «пределы Великого Новаграда» напоминает описание соответствующего эпизода у Думина. Из других деталей встречаем в произведении Иова сравнение с Савской царицей («якоже и древле Южеская царица Сивилла ириходяще от восток во Иерусалим, хотя видети премудрость Соломонову, також и сей»...) и упоминание о чуде «при Езекии царе», когда Господь послал «Ангела своего и уби во едину нощь от полка Асирийска 185000». Подобно своему прототипу, царь Феодор изображен кротким, нищелюбивым и странноприимцем. О нем говорится, что он «грады многия возгради... божественные церкви созда». Слух о нем распространился «во всех странах неверных язык», о нем слышали «Июдеи же и Еллины, Скифи же и Латыне и Аравития и Бесермени». Эти выражения, по-видимому, возникли под влиянием соответствующего места из жития Александра.

* * *

Список первоначальной редакции, более поздней версии, по рукописи Московской Духовной Академии. №208, л. 1, относящейся, как издателю любезно сообщил В. В. Майков, к половине XVI века. Список был издан архимандритом Леонидом, но в виду ошибок, вкравшихся в это издание, мы считаем нужным переиздать его. Хотя в этом списке подлинные черты первоначальной редакции местами стерлись, ему все же по полноте принадлежит одно из первых мест среди других списков, перечисленных в третьей главе предыдущего введения.

* * *

Месяца ноября в 23 преставися великий князь Александр Ярославичь в лете 6771.

Скажем мужество и житие его. О Господе нашем Исусе Христе Сыне Божии и яз худый и грешный и недостойный начинаю писати житие великаго князя Александра Ярославича, внука Всеволожа. Понеже слышах от отец своих и самовидец есмь возрасту его и рад бых и исповедал святое житие и честное и славное, но икож приточник рече, во злохитру душу не внидет премудрость, на высоких бо краех есть, посреди же стез стояше, при вратех сильных приседит. Аще и груб есми умом, молитвою святыя Госпожи Богородицы и поспешением святаго князя Александра Ярославича начать положюсь. Той²⁰⁷ бе князь Александр Ярославич Богом рожен от отца благочестива и нищелюбца, паче же кротка великаго князя Ярослава, от матери благочестивыя Феодосеи, якож рече Исаия пророк: Тако глаголет Господь, князи яз учиняю, священни бо суть, аз ввожю, во истинну, без Божиа бо повелениа не бе княжениа его, но княжениа князя Александра Ярославичя Богом благословенно. Но возраст его паче инех человек, а глас его, яко труба в народе, а лице его, яко лице Иосифа, иже бе поставил его Егупетски царь втораго царя во Египте. Сила же бе ему часть бе от силы Самсоня, и премудрость бе ему Соломоня, дал Бог храброство же ему царя Римскаго Еусписиана (sic), сына Иерона царя, иже пленил есть землю Июдейскую. Иногда ополчився гражане Атупату хотя приступити, шедше гражане победиша полк его, и оста един и взя си град их до врат градных и посмеяся дружине своей и укори я укором и рече: «Оставите мя единаго». Тако и князь Александр Ярославич побеждаа непобедим. И се некто от западныя страны, иж нарицаютца слуги Божиа, и от тех приидоша, хотя видети дивный возраст его, якож древле царица Южская приходила к Соломоню царю, хотя слышати премудрость его, яко сей, именем Андрейашь, видев князя Александра Ярославичя, и возвратися ко своим и рече: «Прошед страны и языки, не видех таковаго ни во цари царя, ни во князех князя». И се слышав краль части Римшскиа, от полунощныя страны, таковое мужество князя Александра Ярославичя, и рече: «Пойду, попленю землю Александрову». И собра силу велику и наполни корабля многи полков своих и поиде в силе велице, пыхая духом ратным. И преиде реку Неву, шатаяся безумием, посла послы разгордевся ко князю Александру Ярославичю в Нов город в Великий и рече: «Аще можеши ми противитися, уже есмь зде, попленю землю твою». Князь же Александр Ярославичь слышав словеса сих и разгоревся сердцем, вниде в церковь святыя Софея и паде на колено пред олтарем и нача молитися со слезами Богу и рече: «Боже хвалный и праведный, Бог крепки и велики, Боже вечный и сотворивый небо и землю, море и реки, и постави пределы языком, и повеле жити, не преступаи в чюжая части земли». И возприим псаломьскую песнь и рече: «Суди, Господи, и разсуди, прю мою, суди, Господи, обидящим мя и возбрани борющихся со мною, приими оружие и щит и стани в помощь мне». И скончав молитву, востав, поклонися архиепископу. Архиепископ же Спиридон благослови его и отпусти. Александр же Ярославич идя ис церкви, утирая слезы. И нача крепити дружину свою и рече: «Не в силе Бог, но в правде. И помянем песньсловъца Давида: сии в оружьия, сии на конех, мы ж во имя Господа Бога нашего призовем, ти спяти быша и падоша». И поиде на ня в мале дружине, не сождавъся со многою силою своею, уповая на святую Троицу. Жалостно слышати, яко отец его Ярослав честный, великий, не бе ведал таковаго востаниа на сына своего милаго великаго князя Александра Ярославичя, ни оному бысть весть послати ко отцу во град Киев, уже беша приближися ратнии, и мнози Ноугородцы не совокупилися бяху, понеж ускори князь велики пойти. И прииде из них в день возкресениа на память святых отец 600 и 30 бывшаго собора в Халкидоне и на память святаго Кирика (sic) и Улиты в сватаго князя Владимера, крестившаго землю Русскую. Имеяше ж веру велику ко святым мучеником Борису и Глебу. Бе некто муж, старейшина земли Бжерской, именем Беглусичь: поручена ж бысть ему стража утреничная морская, восприят же святое крещение и живяше посреди рода своего, погана суща, наречено бысть имя ему во святом крещении²⁰⁸ Филип. И живяше богоугодно, в среду и в пяток пребывание во алчьбе. И сподоби его Бог видети видение страшно, скажем же силу их вкратце. И увиде силу ратных, идуще против князя Александра Ярославичя, да скажет ему силу Варяжскую и станы их. Стрегуще ему обоя пути, и пребысть всю нощь во бдении, якож солнце восходи, и услышав шум страшен по морю, и виде насад един гребущ по морю, а посреди насада Борис и Глеб, стояща во одежах червленах, быста руки своя адержаща на ръмех. И гребцы седяху, аки мглою одени. И рече Борис Глебу: «Брате Глебе, вели грести, да поможем сроднику своему великому князю Александру Ярославичю». Видевше Пелгусиа таково видение и слыша глас таков от святую мученику, стояше трепетен. И отиде насад от очию его, и поиде скоро князь Александр Ярославич. Пелгусиа же виде его радостныма очима и поведа великому князю единому видениа. Князь же рече ему: «Сего не поведай никому ж». И подщався на них наехати в 6 час дни, и бысть сеча великая над Римляны, и изби множество безчисленое от них и самому королеви возложи печать на лицы острым своим копием. Зде же в полку в Олексанъдрове явишася 6 мужей храбрых и силных и мужествовав с им крепко. Гаврило един, именем Алексичь. Сей наехавше на шняку, видев королевич мчащше под руце, вьзъехав по дозсьце до самого короля, по нейже досце возхожаху²⁰⁹, и востекоша пред ним и паки обращеся и свергоша его з доски и с конем в море. Божиею благодатию оттуду изыде неврежен, и паки наехав бися с самим воеводою крепко среди полку. Другий же Новогородец, именем Збыслав Якуновичь. Сей наехав многажды бьяшася единым топорком, не имеяша страха в сердци своем, и паде неколико от топорка²¹⁰ его. Подивившася князь Александр Ярославичь силе его и храбрости его. Третий же Яков, родом Полочянин, ловчей бысть у князя. Сей наехав на полк с мечем и мужествовал, и похвали его князь. Четвертый же Новогородец, именем Миша. Сей пешь з дружиною своею погуби три корабли Римлян. Пятый от молодых его, именем Сава. Сей наехав шатер королев великий златоверхий и подсече столп шатерный. Полцыи ж великого князя Александра Ярославичя видеша падениа шатра, возрадовашася о падение шатра того. Шестый же от слуг его, именем Ратмир. Сей бысть пешь, и оступиша его мнози, и от многих ран паде и скончася. Сии же вся слышав от господина своего князя Александра Ярославичя и от иных же – в то время обретошася в той же сечи. Бысть же в то время чюдо дивно, якоже во древняя дни при Езикей цари, егда прииде Сенахирим, Асирийский царь, на Иерусалим²¹¹, хотя пленити святый град Ерусолим, и внезапу изыйде Ангил Господень и изби от полку Асирийска 100 тысящь, 80 тысящь 600. И восташа заутро: и обретошася трупие мертва. Такожде и при победе и князя Александра Ярославичя, егда победи корабля, обон пол реки Ижеры, идеже не бе проходно полком Александровым, зде же обретошася вся трупие мертва от Арханьила Божия, и останок побеже, а трупие мертвых своих наметаша корабля и потопиша в мори. Князь же Александр Ярославич возвратися²¹² с победы, хваля Бога и славя своего Творца, Отца²¹³ и Сына и Святаго Духа, и ныне и присно и во веки веком. Аминь.

Во второе жь лето по возращение ис победы князя Александра Ярославичя прийдоша от западныя страны и возгради град во отечествии Александрове. Великий ж князь Александр Ярославич изыде на ня вскоре, изверже град изо основаниа, а самих избиша, иных с собою приведе, а иных помилова и отпусти, бе бо милостив паче меры. По победе же Александрове, егда победи короля, в третий жь год, в зимнее время, пойде на землю Немецкую в силе велице, да не хвалитца ркучи: «Уроком Словенским языком и иже себе». Уже бо взят град Псков, и тиуни у них посажени. Тех же князь великий Александр Ярославич изима и град Псков свободи от плена, и землю их повоева и позже и полона взя без числа, иных посече. А инии²¹⁴ во град совокупишася и реша: «Победим князя Александра Ярославича и имем его рукама». Егда приближишася ратнии, и почюша стражи великаго князя Александра Ярославича. Князь же Александр ополчився пойде противу ратным, и наступиша море Чюдское. Бысть же обоих множество. Отець же его Ярослав послал бе ему на помощь брата меншаго князя Анъдрея во множе дружине. Тако и у князя Александра множество храбрых муж, якож древле у царя Давида, крепцыи, сильнии, тако жь и мужи Александровы исполнишася духа ратна: бяху сердца их, аки лвом, и рекоша: «О княже нашь честный, драгий, ныне приспе время нам положити главы своя за тя». Князь же Александр Ярославичь воздев руце на небо и рече: «Суди, Господи, и разсуди прю мою, от языка велеречива избави мя, помози ми, Господи, якоже Моисею на Амалика древле и прадеду моему Ярославу на акаянного Святополка». Бе же тогда день суботный, восходящу солнцу, сступишася обои, и бысть сеча зла и труск от копей²¹⁵ и ломление и звук от мечнаго сечениа, якожь морю мерзшу двигнутися; не бе видети леду, покрылося бяше кровию. Се же слышав от самовидца, рече: видехом полк Божий на воздусе, пришедши на помощь Александру Ярославичю. И победи я помощью Божиею, и въдаша ратнии плещи своа. Они и сечахуть и гонящи, яко по яйеру; не бе им камо убежати. Зде же Бог прослави великаго князя Александра Ярославичя пред всеми полки, яко Исуса Навгина во Ерихоне. А иж рек: «Имам рукама великаго князя Александра Ярославичя», сего даст ему Бог в руце его. И не обретеся никто ж, противяся ему во брани. И возвратився князь Александр Ярославичь с победы с славою великою. Бысть много множество полону в полку его, ведяху подле коний, иж именуетца рыдели. Егда прииде князь Александр Ярославичь ко граду Пскову, и сретоша его со кресты игумены и попове в ризах, народ мног пред градом, подавающе хвалу Богови, поюще песнь и славу государю, ведикому князю Александру Ярославичю: «Пособивый, Господи, кроткому Давиду победити иноплеменники и верному князю нашему Александру оружием крестным свободити град Псков от иноязычных рукою Александровою». О невегласы²¹⁶ Плескови, аще се будет до правнучат Александровых, уподобитеся Жидом, иже пителися в пустыни манною и крастели печеными, сих всех забывши Бога своего, изведшаго²¹⁷ из работы Египетцкия. И начаша сльшати имя великаго князя Александра Ярославичя по всем странам и до моря Пешескаго и до гор Аравитских, обону страну Внряжьскаго и до Рима.

В то время умножися язык Литовъски, и начаша пакостити во области Александровы, ездя нача избивати. Единою жь случися ему выехати и поби 7 полков ратных и множество князей и воевод изби, овии рукама изима. Други же его ругающихся вязаху ко хвостом конь своих. И начаша боятися имени его. – В то время некто царь силен на восточной стране, и покори ему Бог многи языки от востока и до запада. Той же²¹⁸ слышав князя Александра Ярославичя храбра и славна, и посла к нему послы рекуще: Александро, веси ле, Бог покори мне многия языки, ты ли един не хощеши покоритися силе моей, но аще хощеши съблюсти землю свою, то скоро прииди ко мне, и узриши честь царьства моего». Князь же Александр Ярославич, по умертвии отца своего, прииде в Володимер в силе велице, и бысть грозен приезд его. Пройде весть до усть Волги, и начаша жены Моявидскиа полошати дети своя рекуще: «Едет князь Александр Ярославичь». Здумав же великий князь Александр Ярославичь, и благослови его Кирил епискуп, поиде к цареви. И видев его царь Батый и подивися и рече велможам своим: «Во истинну ми поведаша, несть подобна ему князя во отечествии²¹⁹ его». И отпусти его с великою честью. Потом же царь Батый разгневася на брата его на меншаго, на князя Ондрея, и посла на него воеводу своего Невруя, и повоева землю Суждальскую. По пленении²²⁰ ж Невруеви князь велики Александр Ярославичь церькви воздвигнув и град исполнив и люди разпуженныя собра в домы своя. О²²¹ таковых Исаая пророк рече: Князь благ во странах тех, уветлив, кроток, смирен, по образу Божию есть, не избирает богатества, не зря крове праведничя, сироте и вдовице в правду судя, милостийлюбец, благ²²² домочадцом своим и внешним странам, сиротам кормитель, богомолен, Ангилом любителю, человеком щедр ущедряет, показует на мире милость свою. Распространи Бог землю свою богатеством и славою, и должи Бог лето его.

Иногда же приидоша послы от папы из великаго Рима, глагола князю Александру Ярославича (sic): «Папа рече, слышахом тя князя честна и дивна, и земля твоя славна и велика. Сего ради послах к тебе от двоюнадесять колену люди хитрейша Гемонта, и послушаеши учениа их». Великий жь князь Александр Ярославич здума с хитрецы своими и воспив к ним, рече: «От Адама до потопа и до разделениа язык и до начала Аврама, от Авраама и до произытиа Иизраиля сквозе Чермное море, от исхода сынов Иизраилев до умертвия Давида царя, от начала царьства Соломаня до Августа и до Рожества Христова, до страсти и воскресениа, от воскресениа на небеса вшествие и до царьства Констянтина новаго, до перваго собора и до седьмаго, си вся добра сведаю», и рече: «первый от вас учениа не приймаем». Они ж возвратишася восвояси.

Беликому ж князю Александру Яроелавичю умножися дни житиа его, бе иереилюбен и мнихолюбец, митрополита жь, епископы чтяше, аки самого Творца. Бе бо тогда нужда велика от поганых, веляху людем с собою воинствовати. Великий ж князь Александр Ярославич пойде к цареви²²³, дабы отмолил люди от беды, а брата своего меншаго Ярослава и сына своего Дмитрея посла с Новогородцы на западныя страны и вси полки своя с ними отпусти. Пойде ж Ярослав с сыновцем своим в силе велице и плениша град Юрьев Немецкий и возвратишася²²⁴ во свояси со многим полоном и с великою честью. Великий ж и князь Александр Ярославичь взыйде от иноплеменник до Нова города до Нижняго и ту пребы дни мало здрав, дошедша до Нова города, и разболеся. О горе тебе, бедный человече, како можеши написати кончину господина своего, како не испадета ти зеницу со слезами вкупе! Како ли не разседеся сердце от горкиа тугы! Отца бо человек может забыти, а добраго государя не может забыти, аще бы жив с ним во гробе влезл. Великий же князь Александр Ярославичь ревновав по Господе Бозе своем крепко, оставя земное царьство и желая небеснаго царьствиа, возприят ангилский образ мнишескаго житиа, еще сподоби его Бог больший чин восприяти – скиму. Тако Господеви дух предаст с миром, скончася месяца ноября в 14 день на память святаго апостола Филиппа. Митрополит Кирил глаголет к людем: «Чада моя, разумейте, яко уже зайде солнце земли Суждальскыа». Игумени ж и попове и дьяконе, черноризцы, богатии и нищи и вси людие мнози вопияху глаголюще: «Уже погибаем». Святое же тело его понесоша к Володимерю. Митрополит же с чином вкупе церьковным, князи и бояре и весь народ, мали и велицы, сретоша его в Боголюбове со свещами и с кадилы. Народ же от множества угнетахуся, хотяще приступити честнем одре тела его. Бысть же плачь велик зело и кричание много, яко николи же тако, но токмо яко земли потрястися. Бысть же тогда чюдо дивно, памяти²²⁵ достойно. По скончании святыя службы над честным телом его, приступи Кирил митрополит, хотя разгнути руку его, вложити грамоту духовную. Он же сам, яко жив, разпростре руку и прият грамоту от руки митрополита. И бысть страх и ужасть велика зело на всех. И положено бысть честное тело его в Рожестве святей Богородицы, месяца ноября в 23 день, на память святаго Анфилофея епископа, со псалмы и песньми, славяше Отца и Сына и Святаго Духа, святую Троицу, ныне и присно и в веки веком. Аминь.

* * *

Список второй редакции по рукописи гр. Уварова, №514 (369), л. 289, XVI века. Нам известен еще список Имп. Академии Наук 13.4.8, л. 170, второй половины XVI века.

* * *

Месяца ноября 14, успение великого князя Новгородцкаго Александра Ярославича, на память святаго апостола Филиппа. Господи, благослови, Отче!

О великом князе нашем и умнем и о крепкосмысленем, о храбрем тезоименитнаго царя Александра Макидонскаго, и подобник царю Алевхысу крепкому и храброму, сице же бысть повесть о князе велицем, о Александре Ярославичи, емуже бяше Бог лета приложил по его правде, угобзи ему дни и чти²²⁶ в славу ему, егоже имя слышано бысть в всех странах от моря Варяскаго до моря Понтьскаго, до страны Тиверскыа, обону страну гор Гаватьскых, даждь и до Рима великого, распространи бо ся имя его пред тмы тмами и пред тысяща тысящ и бысть имя его грозно на ратех и бысть Александр князь князем и въевода въеводам и бысть грозен глас его, яко труба звенящи, и бысть Александр побежаа везде, а не победим, яко един крепок²²⁷ в крепости своей, побежаа полкы, а не побежаем николи ж. Тако же бо тогда в ты дни великый князь Олександр един побежая страны, Немци, Литву, Чюдь многу. И слышав же то король страны Римьскыя мужьство Александрово, ополчися нань в силе тяжьце и в множестве кораблев и исполнися духа ратнаго и прииде в Неву разгордився и помысли в себе победити Александра и рукама яти и Великый Новгород пленити и люди Словеньскыя к собе в работу (привести)²²⁸. Слышав же то великый князь Александр, пад (во церкви)²²⁹ передо олтаремь, моляшеся с слезами святей Софьи, поминая исправленья родителей своих. Благословив же его архиепискуп Спиридон Новгородцкый, отпусти его с миром с Новгородце. Александр же в ярости мужества своего не дождав полъков своих, но вельми в мале дружине наехав и победи я и самого короля ранив копьем по лицю. Оне же побегоша посрамълени, многа трупья своя въкладше в корабли и потопеша в Неве и той нощи побегоша.

Пакы ж ему отъехавшю на Суздальскую землю, и тамо хотя утешити и пособети, и събрашася Немци сея страны и приидоша на Новгородцкый град на Плесков и Плесковьскый полк побеша и судьи свои посадеша в Плескове. И се слышав Александр, велми оскорбе за кровь крестьяньскую и не умедлив ни мало и разгорився духом своею ревностию по святей Софьи и по святей Троице, поим с собою братью свою и мужии свои²³⁰ и прииде к Нову городу и поклонися святой Софьи тако же с молбою и с плачем. И поим полк Новгородцкый и поиде ко Плескову и, приехав, судьи немечкыи искова, а сам поклонився святей Троици, и поиде на землю их, хотя отместити кровь крестьяньскую. И се слышав местерь, изыде противу их с всеми пискупы своими и с всем множеством языка их и власти их, что (ни)²³¹ есть на сей стране и с помочью королевою. И спидошася на озеро, глаголемое Чюдьское. Алексанъдр же укрепився силою крестьною, сразився и победи я, овыих иссече²³², а иных вода²³³ потопи, а иных руками изыймаша живых, а инеи зле отбегоша язвени. И тако прииде к Нову городу с победою великою. И пакы потом иде на страну Ямьскую и пройде горы непроходимыя, и повоевав поморье, и пакы възвратися в землю свою с множеством плена. И славна бысть земля его страхом грозы его и храборьства его. Токмо не единем храборьством его показан бысть от Бога, но и боголюбець показася в всем мире, церкви Божия въздвизая, иерея любя и мнишескый чин и нищелюбець, якоже рече Исаия пророк: Князь благ в странах тех и уветлив, кроток и смирен, по образу Божию сътворен есть, не вънемля богатьства, ни призря крови грешнича, сироте и вдовице правдою судя, милостилюбець, а не златолюбець, благ чадом своим и внешним своим и от стран приходящим кормитель. На таковыя Бог призирает на мир щедротами, Бог бо мира не Аггелом любить, но человеком щедря ущедряеть, показуеть милость свою на мире, и единого ради Езекыя праведнаго съхранен бысть Иерусалим от пленения Сенахирима, царя Асурьскаго. По пленени (убо)²³⁴ Невруеве Александр князь церкви въздвигнув и град исполнив и люди распуженыя²³⁵ събра в дом свой. Добре бо рече Давыд пророк: В отець место быша сынови их. Якоже бо по первем велицем взятьи Тотарьстем отець его великый князь Ярослав обновив землю Суздальскую и церкви оцестив от трупья и кости съхранив, многы пришельца утешив и множество людий събирая в домы своя. Поганым силу деющим над крестьяны, того ради великый князь Ярослав сам себе не пощаде, предасть бо ся сам за люди своя в великую и темную и пагубную землю и много пострадав за землю отъчины своея, обажен бысть Феодором Яроновицем и многы дни пострадав, и тако с миром дух предасть.

Тако же и сын Александр не остави пути отца своего, за люди своя, за тыя же много пленения прият, ходя ко иноплеменником, в велице чести будя, себе не пощаде, яко все богатьство свое раздая все имение иноплеменником. Но и отрасли сердца своего не пощади за крестьяны, в иноплеменникы отдасть и избавляя от беды и от напасти и от плена. Некогда полком (поганым)²³⁶ посланным бывшим попленити крестьян, того ж лета съшедшаго доиде Нова города Нижняго, мало пребыв здрав и доиде Городца и разболевся. И добре пострадав остави земное царство и бысть мних и болший чин приим – скиму. И тако с миром дух свой предасть месяца ноября в 14, на память святаго апостола Филиппа. Митрополит же Кирил глаголаше князем и бояром: «Чада моя, разумейте, яко уже зайде солнце в земли Суздальской, уже бо не обрящется таковый князь ни един в земли Суздальской». Иереи и дьякони и черноризци, сироте и все людие глаголаху и въпияху: «Уже погыбаем». Митрополит же и князе и бояри и мнозии съборе и народе сретоша и в Боголюбивем с апостольскими песньми²³⁷ и с кандилы богодуховными, и народи изьгнетающеся, хотяще прикоснутися честнем одре святаго тела. Стонание и плачь, клича велика, яко граду колебатися. Така бо туга не бывала николи ж. И положено бысть тело его в Рожестве святыя Богородица, у архиманъдрити велицей, месяца ноября в 20 на память святаго отца (нашего)²³⁸ Григорья Декаполита. Богу нашему слава, честь и поклоняние с безначалным Его Отцем, с пресвятым, благым.

* * *

Список «Владимирской редакции» жития, извлеченный из Макарьевских Миней-Четьих, по Успенскому списку, Московской Синодальной библиотеки под 23 ноября, л. 1116. Другие известные нам списки: Спб. Духовной Академии №1491 Софийской библ., л. 164 об., XVI в., Моск. Духовной Академии из Волоколамской библиотеки №632, л. 63, XVI в., Троицко-Сергисвой Лавры №199, л. 519, №692, л. 197, XVI в., №671, л. 141 об., XVII в., Соловецкого монастыря №623 (505–504), XVI в., Архангельского Епархиального древнехранилища из библиотеки Сийского монастыря №16, л. 263, №261, л. 156, XVII в., библиотеки гр. Уварова №1230 (100) 135, л. 193 об., XVII в., Имп. Публичной Библиотеки F I. 888, л. 18 об., XVII в.²³⁹, F I. 869, л. 744 об., XVI в., Древлехр. Потод. №679, л. 23 об., XVI в., Чудовские Четьи-Минеи Моск. Синод, библ. за ноябрь, л. 238 об., 1600 года, Милютинские Четьи-Минеи той же Моск. Синод. библ. за ноябрь, л. 1330 (без предпсл.), Моск. Главного Архива Министерства Иностранных Дел, собр. Оболенского №99, л. 396. XVII в., Московского Публичного и Румянцевского Музея №421, л. 798, №422, л. 360, №557, л. I, XVII в., Имп. Общества Любителей Древней Письменности №CCLVIII 5462 Q., л. 468, XVII в. Ср. еще Барсуков. Источники Русской агиографии, стр. 18, Строев Библиологический Словарь, стр. 418, Ключевский. Древнер. жития святых, стр. 238.

Слово похвальное благоверному великому князю Александру, иже Невьский именуется, новому чюдотворцу, в немже и о чюдесех его споведася. Благослови, Отче!

Преблагыи человеколюбивыи Господь изрядно свою благостыню на съгрешающих показует. Присно убо длъжни есмы проповедати человеколюбие Его. Многа же и различна суть святых книг учениа, едина же благодать есть на всех и един источник учениа, дух истинныи; тем бо живем и движемся и есмы. Аще бо кто и обилен будет человеческою мудростию и мысльми человеческими огражену имать душу, словеса же Божия отмещет, ничтоже есть и ни в чесоже вменится, по пророку, мудрость таковаго поглощенна есть. Нам же подобает божественая писаниа с усрьдием почитати и словесем их вънимати. В сие бо время длъжни есмы се творити за свою си пользу. Многым убо летом мимошедшим, и никто же исписа опасно, ниже въспомяновеше сътвори о блаженных и приснопамятных отцех, просиавьших в странах Русскиа земля, ихже прослави Бог в последняа времена, о нихже последь скажем.

Егда же достигшу лет, в няже скипетры Русского царства дръжащу благочестивому царю, великому князю Ивану Василиевичю всея Русии, и сему вложи Бог в сердце мысль благу, еже прославити угодника Божиа, непобедимаго въина, втораго Коньстантина, новаго Владимира, крестившаго Рускую землю, предивнаго чюдотворца, великаго князя Александра. Правящу же престол Рускиа митрополиа преосвященному Макарию, митрополиту всея Русии. И повелением самодръжца, оному о сем подвигшуся вседушьне с всем священным събором, и изыскавше известно, с всяцем испытанием, о чюдесех бывающих от честныя его ракы. Сице ж ему и мене убогаго понудившу списати сие похваление. Аз же убояхся осужениа раба оного, не сътворшаго повелениа господина своего и обретшяся на селе спяща, и лядиною покровена. И не възмогох преслушати повелениа таковаго²⁴⁰ архиерея и, приим от него благословение, прострох недостойную мою десницу и мала некая словеса начрътах к похвалению угодника Божиа, и к вашей любви прнесох на утешение и пользу душам. Елико бо он Бога чтяше, паче же Бог почте его и прослави. Якоже рече в святом Евангелии: никто же бо въжигаяи светильника, и поставляет под спудом или под одром, но на свещнице, да светит всем, иже в храмине суть. Против бо многых устроении его събирает угождьших ему к вышнеи ограде небеснеи словесы пастырьскою хитростию, по неизреченным его судбам, имиже весть. Тъи бо есть истина и живот, и сугуба суть дарованиа его. Тъи может вразумити и наше недоумение, в еже прославити угодника его, о немже нам ныне слово предлежит.

Съи благоверныи великии князь Александр родися от родителю благородну, отца благочестива, великаго князя Ярослава, матери же благоверныа великиа княгыни Феодосии. Въспитан ж бысть в добром наказании, от юна бо възраста и от младых ногтеи научен бысть божественым писанием, и вниде страх Божии в сердце его, еже съблюдати заповеди Его и творити я в всем. Бе бо по велику чтяше священническии и мнишескии чин. В все же время юности своея смиренномудрие вседушьне дръжаше. И тако въздръжася и бдя, чистоту вельми съблюдаше. Кротость ж имеяше и тщеславия отвращашеся, и много полагаше тщание, чрево удръжавати, ведыи, яко чревное насыщение целомудрие разаряет и бдению спону сътворяет и прочим добродетелем съпротивляется. Беспрестани же бе ему в устех паче меда и съта осдаждающа Божиа словеса; прилежно сих почиташе и с усрьдием внимаше и желаше сих речениа делом исплънити. Слышаще же о нем сродници его, и зело пользовахуся и тщахуся угодити Богу, понеже тъи всеми нравы угожаше Богу, распалився божественым и небесным желанием, и вся, яже в человецех добраа и честнаа, яко ни в чтоже въменяше, и ни едино на объявление человеком творите ухыщряше, съкрывающе множаишаа исправлениа, премногаго ради смиреномудриа. Аще бо и честию земнаго царствиа почтен бысть от Бога, но смиренную мудрость стяжа паче всех человек. Бе же възрастом велик зело. Красота же лица его видети, яко прекраснаго Иосифа. Сила же его бе, яко чясть от силы Самсоня. Глас же его слышати, яко труба в народе. Мудрость же и остроумие дасться ему от Бога. Паче ж всего любяше правосудие и зело о сем въспрещаше боляром своим и чясто им о сем глаголаше, приводя притчями от божественых писании: «Истязующе, рече, земьскиа дани, ничтоже паче повеленнаго вам приемлете; довольни будите оброкы своими, и да никтоже вас въсхощеть обидети или отимати что у братии своеи. Писано бо, рече, к нам, к имущим власть над вами: судии твои праведен суд да судят и не познают лица силнаго и не приемлють мзды неправедныя. Аз же о сем любезне глаголю вам, творите суд и правду, избавите обидима от рук обидящих. Аще ж кто от вас оправдает неправеднаго, праведнаго же судить неправедна быти, зде суду нашему повинен да будет и вечныи суд таковаго ждет. Писано бо есть: волею съгрешающих по научении разума истиннаго страшно чаяние суда и огня ревность поясти хощеть». Боляре ж, видяще господина своего в тацеи мудрости суща, и зело ужасошяся и вси обещаваются тако гворити, якож от уст его слышяща. Князь же великии Александр въздвиже глас свои и глагола к ним: «Не тако, хотящеи праведно судити прежде убо длъжни суть просити от Бога премудрости и разума, таж и от пианьства удръжаватися. Отврьзи, рече, уста своя словесем Божиим и суди право, и пакы пишет: сильнии и властели судяще яры суть, к тому вина да не пиють, да не забудуть премудрости и право судити худых не невъзмогуть. Подобает бо всем нам смиритися пред Богом и обратитися от всего сердца нашего к всемогущему и всесилному Богу, ничим же паче иным, точию милованием нищих и судяще праведно. Се бо наша похвала, еже милостивым и правосудным быти. Не наш бо есть суд, еже судим, но порученныи нам от Бога. Якоже богоотец пророк Давид глаголет: Боже, суд твои цареви даждь и правду твою сыну цареву, судити людем твоим в правду». И ничтоже можаху отвещати против премудрости его и разума. И се неции от западныя страны, иже нарицаются слугы Божиа, и от тех прииде некто муж славен, имянем Андриаш, хотя видети дивныи вьзраст его. Якож древле царица Южьскаа прииде к Соломону, хотя слышати премудрости его, також и сьи муж преждереченныи Андриаш, егда узре великого князя Александра, зело удивися красоте лица его и чюдному вьзрасту, о разуме же его и мудрости в велице недоумении бысть. И егда же дойде в свояси, начят о нем поведати с удивлением: «Прошед, рече, многы страны и языки и видех многы царя и князя, и нигде же такова красотою и мужством обретох, якоже великий князь Александр». И слышав сиа словеса краль чясти Римьскиа, от полунощныя страны, исплънися зависти и ненависти и зело възгордеся. «Поиду, рече, и попленю землю Александрову». И събра люди своя и наплъни корабля многы плъков своих и поиде в силе тяжце, дышя духом ратным. Преплы море и преиде реку Неву, шатаяся безумием своим, посла послы своя в Великии Новград к великому князю Александру с многым разгордением. «Аз, рече, краль чясти Римьскиа, приидох семо. Аще можеши противити ми ся, то изыди противу мене, аз бо хощу землю твою пленити и тебе самого». Князь же великии Александр, слышав словеса сиа, разгоревъся сердцем и вниде в церковь святыя Софея, Премудрости Божиа, паде пред олтарем, молящися, многы слезы от очию изливая²⁴¹. «Боже вечныи, сътворивый небо и землю, иже милосердия ради неизреченныя милости Твоея послал еси единородного Сына Твоего на спасение и избавление рода человечя, и ныне, Владыко прещедрыи, слыши словеса гръдаго варвара сего, похваляющася разорити веру святую православную и пролиати хотяща кровь христианьскую. Призри с небесе и виждь и посети винограда своего, приими оружие и щит и стани в помощь мне, да не рекуть: где есть Бог их? Ты бо еси Бог наш, на Тя уповаем и Тебе славу възсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и в векы веком, аминь». И въстав, поклонися архиепископу Спиридону и взем от него благословение и от всего священнаго събора, и изыде ис церкве, глаголаше: «Сии на колесницах и сии на конех, мы же в имя Господа Бога нашего призовем. Аще Бог по нас, кто на ны»? И глагола боляром своим, показуя рукою на нищая и убогыя: «Се есть крепость наша и утвръжение, аще принесут молитвы о нас к Богу с въздыханием, скоро услышит их и поможет нам, аще ли ни, то вътще крепость наша». И много злата повеле раздати на препитание убогым²⁴². Сам же скоро поиде в мале дружине против ратных, полож упование на всемогущаго и всесильнаго Бога. Отець же его, великии князь Ярослав, не бе тогда слышал нахожениа на сына своего, ни оному бысть когда весть послати к отцу своему в град Киев, уже бо бяше близ приближилися ратнии. Мнозии ж и Новъгородци не съвъкупилися бяху, понеже скоро поиде. И прииде в день недельныи, в нюже съвръшается память святых отец шестаго събора, на память святых мученик Кирика и Улиты и благовернаго великаго князя Владимира, крестившаго Рускую землю. К сему бо имеяше велию веру и к святым страстотрьпцем Борису и Глебу и всегда память их честно творяще. Бе же тогда некто муж, стареишина земли Ижрьскиа, именем²⁴³ Пелгусии, наречено же бысть имя ему в святем крещении Филипп. Сей же бысть муж разумен и благочестив, и сему поручена бысть стража утреничная морьская. Оному же стрегущу обоя пути и всю нощ без сна пребысть, стражбу свою деющи. И егда же въсходящу солнцу, услыша шум страшен по морю и виде насад гребущ, в немже стояща святии страстотрьпци Борис и Глеб во одежах чрьвленах, рукы свои на рамех дръжаща. Гребци же седяще, акы мьглою одеяни. И рече блаженный Борис: «Брате Глебе, повели грести, да поможем сроднику своему Александру». Пелгусии же, видев таковое видение и слыша глас от святою мученику, и зело трепетен стояше. И отиде насад от очию его. Он же иде скоро, поведа сиа великому князю Александру. Князь же великии рече ему: «Не повежд сиа никому же, дóндеже узриве славу Божию». И бысть час шестыи дне, съшедшимся обоим плъком и бившимся крепко на многи часы. Никогда же бо бывала такова брань князем Русским прежде сих, яко и за рукы емлющеся сечяхуся. Пролиася кровь, яко тучя дождевная и паде множьство трупиа от обоих. И уже бяше вечеру сущу, призре Господь милостивным си оком на род христианьскии и поможе великому князю Александру, изби множство безчислено от Римлян, яко и самому кралеви възложи печять на лице копием своим. В полку же тогда великого князя Александра явишяся шесть муж храбрых, крепко мужъствовавше по своем князи. Гаврил Олексин, Збыслав Якупов, Яков Полочянин, Миша Новъгородець, Сава и некто от слуг Александровых, именем Ратмир. Сии убо мнозех от Римлян нарочитых убишя, инех же руками яшя и многы корабля разбишя и доехав кралев шатер, великии, златоврьхии, и стлъп его подсекошя. Видевше ж Римляне падение шатра, зело възметошяся и въскоре побегошя. Бысть же в то время чюдо дивно, якоже²⁴⁴ при Езекеи цари, егда прииде Сенахирим, Асириискии царь, хотя пленити святый град Иеросалим, и внезапу Ангел Господень изби от плъку Асирииска 185000. Въсташя заутра, обретошя трупиа мерътва. Тако же и при победе великого князя Александра, егда победи краля, обон пол рекы Ижеры, идеже бе не проходно плъком Александровым, обретоша многа неизреченна трупиа мрътвых, избиени бышя от Ангела повелением Божиим. Князь же великии Александр възвратися с победою великою, славя и благодаря Бога, глаголя сице: Молитва. «Благодарю Тя, Владыко преблагыи, славлю пресвятое имя Твое, яко не оставил еси раба Твоего. Призвах Тя в день печали моея, и избавил мя еси. Ти спяти быша и падоша, мы же въстахом и исправихомся. Всех бо милуеши, тепле кающихся, благодетельствуеши же и прославляеши иже с страхом и любовию Тебе ищущих и к Тебе единому зрящих. Ты бо еси благых податель, иже от душа к Твоеи дръжаве припадающим и Тебе славу възсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и в векы веком Аминь».

В второе же лето по възвращении с победы великого князя Александра, приидошя Варязи от западныя страны и възградишя град в отечьствии своем²⁴⁵. Великии же князь Александр изыде въскоре на ня и извръже град из основаниа, а их изби, а иных с собою приведе, овех же помилова и отпусти, зело бо беяше милостив. В третии же год, в зимнее время, великии князь Александр поиде на землю Немецкую в силе велице за их неправду, понеже взяша у него град Пьсков и тиуни свои на нем посадиша. Князь же великии сих пойма и град Пьсков свободи от плена, землю же Немецкую повоева и пожже и полону взя бесчисленое множство, а инех изсече. И отступи мало от земля их. Прочии же Немцы в град съвъкупишася и начяшя глаголати: «Поидем на великаго князя Александра, емше рукама, и победим его». И егда же приближилися ратнии, почюша их стражие великого князя и поведашя ему. Он же оплъчився, поиде против ратных, и наступиша море Чюдьское. Бысть ж обоих множьство. В то же время отец его великыи князь Ярослав присла ему на помощ брата его меншого князя Андрея в мнозе дружине. Князь же великии Александр виде брата своего пришедъша, радостен бысть зело, обратися на молитву и начят глаголати: «Суди, Господи, обидящим мя и възбрани и борющимся с мною, помози ми, Господи, якоже древле Моисею на Аммалика и прадеду моему Ярославу на окаяннаго Святоплъка». Бе же тогда денль суботныи, въсходящу солнцу, съступишяся обои плъци, и бысть сечя зельна труск от копеи и ломление и звук от мечнаго сечениа, якоже²⁴⁶ мръзшу двигнутися, и не бе видети леду от множства крови. Вдашя ратнии плещи своя и побегошя; они же въслед гоняще сечяху. Прослави же Бог великаго князя Александра пред всеми плъкы, якоже древле Иисуса Наввина в Иерихоне, яко мнозем видети от воиньства его плък Божии на въздусе, пришедыи на помощ ему. А иже глаголющеи прежде: «рукама имем его и погубим», сии впадошя в руце его. И възвратися с победою великою и славою. Егда же прииде к граду Пьскову, и изыде в сретение ему весь священныи събор, носяще честныя кресты в руках своих, хвалу Богови възсылающе, тако же и всенародное множство изыде, благодарныя песни въспевающе: «Пособивыи, Господи, кроткому Давиду победите иноплеменника и верному князю нашему Александру оружием крестным свободити град Пьсков от поганых иноплеменник»²⁴⁷. И оттоле славно бысть имя Александрово в всех странах до моря Пешьскаго и до гор Аравиискых, обону страну моря Варяжьскаго и до великаго Рима. – В та же времена въста некии царь на въсточнеи стране силен, именем Батыи, иже покори под ся многы языкы. Тъи же царь, слышав князя Александра храбра и славна, и посла к нему послы своя, глаголющи: «Александре, не веси ли, яко покорих под ся многы языкы? Ты ли един не хощеши покоритися силе моеи, но аще хощеши съблюсти землю свою, то скоро прииди к мне и узриши честь царства моего». Князь же великии Александр по умрьтвии отца своего Ярослава прииде в град Владимир и взем благословение от митрополита Кириила, и мало пребыв, поиде к цареви, и видев его царь, подивися и рече вельможам своим: «В правду ми поведаша, несть подобна ему князя в отечьствии его». И отпусти его с честию великою на Рускую землю. Потом ж царь Батый разъгневася на брата его меншаго, на князя Андреа, и посла нань воеводу своего Неврюя. И повоева землю Суждальскую. По пленении же Неврюеве великий князь Александр церкви въздвиже и грады назда и люди распуженыя събра в домы своя. О таковых Исаиа пророк рече: Князь благ в странах тех, уветлив, кроток, смирен, по образу Божию есть, не събирает богатства, ни зря крови праведничя, отець сиротам и вдовицам, алчющим питатель, показуя милость на мире. И сего ради распространи Бог землю его богатством и славою, и приложение летом дасться ему. – Некогда же приидошя послы от папы Римьскаго, глаго-люще сице: «Слышахом тя князя честна и дивна, и земля твоа славна и велика, сего ради послах к тебе люди избранны от двоюнадесять колену, зело хытры суща, да послушаеши учениа их. Великии же князь Александр отвеща им сице: «От Адама до потопа и до начала Авраамля, от Авраама до прошествиа сынов Израилев сквозе Чрьмное море и до умертвиа Давида царя, от начяла царства Соломоня до Августа кесаря, до Христова рождества и до страсти и въскресениа и еже на небеса възнесениа, до царства Константиня Великаго, до пръваго събора и до седмаго, си вся добре свем, учениа же в нас суть сиа, ихже в всю землю изыде вещание и в конца вселенныя глаголы их, иже проповедашя Евангелие в всем мире; по сих же преданиа святых отець седми събор известно храним, словес же ваших не слушаем и учениа вашего не требуем». Они же възвратишяся в свояси, ничтоже успевше.

В та же времена бысть нужда велиа христианьству от поганых, веляще бо погании воиньствовати с собою християном. Князь же великий Александр, милостив сыи, поиде к цареви, дабы свободил христианьство от беды оноя. Брата же своего меншаго Ярослава и сына своего Димитриа посла с Новъгородци на западныа страны, и вся плъкы своя с ними отпусти. Поиде же Ярослав с сыновцем своим в силе велице, и пленишя град Юрьев Немецкии и възвратишяся в свояси с победою и славою великою. Князь же великии Александр прииде от иноплеменник и възыде до Нова града Нижняго, и ту пребысть мало днии здрав и дошед Городца, и в недуг телесныи въпаде. И уразуме к Господу свое отхожение, и начя помышляти еже от мира исшествие, и иноческое, паче же реку, ангельское житие възлюби и всяко мечтание мирьское презре, богатство, благородие и славу и пищу и прочая вся. К тому же и телесное насильствующее въжеление отрину и, спроста рещи, въскоре остави земное царство и славу, желая нетленных и вечных благ наслаждениа, и пострижеся в святыи ангельскии образ, и нарекошя имя ему Алексеи. Призвав же вся своя князи и боляры и вся чиновници, еже и до простых и от коегождо их прощение ириимаше и им такожде прощение подаваше. И вся гръце плачющеся о разлучении господина своего. Ужасно бе видети, яко в толице множстве народа не бе видети человека, не испустивша слез, но вси с въсклицанием рыдаху: «Увы нам, драгый господине наш, уже к тому не имам видети красоты лица твоего, ни сладкых твоих словес насладитися! К кому прибегнем и кто ны ущедрить? Не имут бо чяда от родителю такова блага приати, якоже мы от тебе въсприимахом, сладкий господние наш». Он же, зело стужив си, повеле скоро всем отити, да «не млъву, рече, деюще, съкрушают ми душу». По сих же и великаго образа сподобляется и прият добраго спутника, пречистаго тела Христова и крови причястися и с миром предасть, честную и блаженною душу свою Господеви в лето 6771 месяца ноября в 14 на память святаго апостола Филиппа. Митрополит ж Кириил провиде духом преставление его, яко възлежащу ему и скончевающуся и душу его от Ангела приемлему и к спасеным селением, божественым благоволением, на небеса възносиму, и възвещает сие всему священному събору рекущи: «Уже бо зайде солнце земля Русскиа». Онем же не разумеющим, о чем глаголет, он же мало помлъчав, прослезися и глагола ясно к всем: «Благоверныи великии князь Александр преставися от житиа сего». И въсплакашася вси господина своего. Услышано же бысть слово се в всем народе, и бысть плачь не утешим. Егда же честное тело его понесошя к граду Владимирю, митрополит же с всем священным събором сретошя его в Боголюбове с свещами и кандилы. Народное же множство угнетахуся, хотяще прикоснутися честнем телеси его, и не бе слышати гласа поющих от многаго вопля и рыданиа народнаго. Бысть же тогда чюдо преславно: По съвръшении надгробнаго пениа приступи преосвященный Кириил митрополит, хотя разъгнути руку его и вложити грамоту прощальную. Он же сам распростре руку свою и приат грамоту, акы жив, от рукы митрополита. И бысть страх и ужас на всех предстоящих ту. И положено бысть честное его тело в граде Владимире в общем монастыре в церкви пресвятыя Богородица, честнаго и славнаго Ея Рождества, месяца ноября в 23 день.

Еще же мало нечто о чюдесех поведаю вам святаго и праведнаго великаго князя Александра, еже бысть в последняа лета. Благодарим, братие, человеколюбца Бога и пречистую Его Матерь, даровавшаго нам таковаго светилника. Ниже убо по преставлении великии съи и чюдныи самодръжець оставляет и забывает свою паству, но всегда в нощи и в дне снабжая и заступая от враг видимых и невидимых, и благая съделованиа своя подая требующим. Праведно бо есть нам всегда въспомниати великая и преславная его чюдодеистьвиа, сиа же да открыет Господь послушающим и желающим добраго сего бисера преславных чюдес насладитися. Поведа некто презвитър от града Владимиря, церкви святаго Димитриа, Прокопеи именем. «Слышах, рече, от отца своего Ивана о сътворшемся преславном чюдеси в обители пресвятыа Богородица, честнаго Ея Рождества, у гроба благовернаго великаго кназя Александра». В едину от нощии, спящу понамареви в папрьти церковнем, и виде в церкви свещи о себе възгоревшася и два старца честна изыдошя от святаго олтаря и начяста глаголати: «Господине Александре, въстани и ускори на помощ сроднику своему великому князю Димитрию, одолеваему сущу от иноплеменник». И в тъи час великии князь Александр въста из гроба, и въскоре²⁴⁸ невидими быста. И поведа видение оно всему священному събору. Они же помольшеся на мнозе и прокопавше место, идеже положен бысть, и обретошя честныя его мощи цели и тлению не причястны и вземше честно, положишя в раце връху земля и оттуду начяшя многа и различна исцелениа бывати приходящим с верою.

Не многым же летом мимошедшим приведошя две жене, очию лишени. Онема же припадающем в честным мощем блаженнаго, плачющеся слепоты своея: «Умоли, рече, угодниче Божии, общаго Владыку Христа, да милостив будет о прежних наших съгрешениих и даст ны прозрение». Благодати же ради Божия и молитвами²⁴⁹ великого князя Александра въскоре прозревши, и отидошя в домы своя, славя и благодаря Бога.

Посем же малу времени минувшу, человеку некоему, имущу суху ногу, яко николи же можаше ходити на ню, и прииде к гробу блаженного, молящеся, исцелениа прося. И вънезапу бысть нога его цела, якоже и другая, и бысть ходя пред всеми здрав, акы николи же пострадав, и иде в дом свои, славя Бога и угодника его блаженнаго Александра.

Ниже се умлъчю от чюдес святого. Принесоша некоего мужа, Леонтиа именем, разслаблена суща от многа времени, и сътворша молебная о нем и покропиша и священною водою. И начя больныи помалу подвизатися, устрабляяся рукама и ногама, и абие въста на ногу своею, скоро исцеление получи и отиде в дом свои, радуяся, хвалу въздая Богу и блаженному Александру.

Мних некий тоя же обители²⁵⁰, зовомыи Красовцов, разслаблену ему бывшу от многа времени. В един же его от днии принесошя к гробу святаго. Оному же възлежащу, с умилением взирающи, слезы испущаа, прося прощениа своим съгрешением. Благодатию же Божиею и молитвами святаго исцеление получи.

Приложено же и се буди к предреченным: Старец некии, Давид именем, обдръжим бяше от зельныя болезни, и сему възлежащу на одре своем и из глубины сердца въздыхая, глаголаше: «О святче Божии, блаженныи Александре, помилуй мя». И молящуся ему на мнозе, и помалу начя облегчяте болезнь его. Он же уразуме облегчение болезни своея, наипаче излиха въпиаше: «Святче Божии, помилуй мя». И абие преста болезнь, и бысть здрав и прослави Бога и угодника его блаженнаго Александра.

Ниже се млъчанием чюдо святаго да покрыется: Поведа старец Серапион пономарь. «Бысть, рече, в лето 7049-е по празднице успениа пресвятыя Богородица, в день пятка, по отпущении вечернии, загореся свеща о себе у гроба блаженнаго великаго князя Александра. И сию видевше мнози от братиа. Пономареви же просту сущу и не разумеющу преславнаго чюдодействиа, зело ужасеся и погаси свещу ону. И възвещено бысть сие архимандриту Ефросину. Он же прииде скоро и осяза рукою своею свещу ону и обрете еще въск тепл от възгорениа оного. От многих бо лет никогда же бе възжена, но бяше прочая свещи на неи поставляя въжизаху».

По сих же приведошя христианина некоего того же монастыря, Терентиа именем, мучима от беса и сътворше молебная о нем у гроба блаженнаго Александра. И помалу начя больныи кротети, и преста болезнь, и бысть здрав и отиде в дом свои, радуяся и славя Бога.

Добро есть и сие въспомянути, от многых чюдес святаго малое сие да не забвению предано будет. Привезошя некоего сына болярьскаго, больна сущя. Простая ж чадь, не ведуще имени, парнчють его Истому Головкина. И о сем сътворше молебная у гроба святаго, абие исцеление получи.

Поведашя тоя же обители иереи Феодосеи и диакон Пахомии: «Сиа, глаголашя, известне своима очима видехом. Привезошя некоего сына болярьскаго от града Пьскова, больна сущя, Симеона именем, и егда сътворшим нам молебная о нем у гроба блаженнаго великого князя Александра, и въскоре исцеление получи и отиде в свояси, радуяся».

В утреи же, в день недельныи, привезошя иного сына болярьскаго того же града Пьскова, больна сущя, Михаила именем, нарицаемаго Забелина, и по съвръшении молебнаго пениа, прикоснуся к честнеи раце блаженнаго Александра, абие исцеление получи и прослави Бога и отиде в своясия радуяся.

По сих же привезошя христианина некоего, разъслаблена сущя, и положиша его близ ракы святого. Оному же лежащу и молящуся на мнозе, благодатию же Божиею и молитвами святаго и блаженнаго Александра исцеление получи.

От села, нарицаемаго Старого, приведошя христианина некоего, от многа времени мучима от беса. Зело кричяше и нелепыя глаголы глаголаше и человекы биаше. И пребысть неколико днии у гроба святаго и помале бысть здрав и смыслен и отиде в дом свои, радуяся.

Многа же и ина повести достоина святаго чюдеса преминух множства ради, но от многых малая списах памяти ради в пользу слышяте хотящим: Не измерна бо есть небесная высота, ни исчръпаема есть морю глубина, тако же и Божиих угодник чюдодеиствиа не нзъчтенна суть. Якоже убо съи благоверный великии князь Александр, аще и честию земнаго царства почтен, богатством и славою кипя, и в бранех храбр являяся, и слава храбрости его повсюду обношашеся, но паче всех сих крепце и мужствене подвизася о спасении душя своея. Се же и мьзду въсприал есть от свышедательныя десница Владычня. Что убо суть сих честнейши, яко приобрете с земным царством и небесное, с привременным и вечное. Мы же к честней его раце припадающе, любезно възъпием, глаголюще: Радуися, преславне Александре, Рускиа земля удобрение, радуися, светило незаходимо мысленаго солнца, иже отечьство свое просвещая ненавистными чюдес даровании, радуися, бесплотных съжителю, неисчрьпаемыи источниче божественых исцелении, радуися, церкви пресветлое украшение и благочестиа управление, радуйся, царем благочестивым похвала и утвръжение, радуися, сиротам питателю и обидимым заступниче, радуися печальным великое утешение! Не от Рима бо, ни от Синая провъзсиал еси, но в Рустеи земли явися, чюдотворець преславен. Радуися л веселися и ты, преславныи граде²⁵¹ Владимирю, ликуи и светло тръжествуи, храме преосвященныи Божиа Матере, имея в себе сицевое съкровище, пречестныя мощи предивнаго врачя, новаго чюдотворца, великого князя Александра! Блажен еси въистину и преблажен, достоиночюдныи Александре, толика блага и велика богатьства на земли и на небеси сподобися. Блажен убо въистину и град твои, в немже добре поживе и Богови угоди и пресветлым венцем от Него увязеся. Твоим бо благочестием, якоже бисером честным, святых храмы Руская земля оградися, и многы монастыря процветошя и сиают, яко звезды на тверди небеснеи, беспрестани благодарениа Богови възсылающе. И ныне молися, преблаженне, о хвалящих тя и чтущих твою память и твои украшающих²⁵² праздник. Подай же всем нам твою помощ, буди покров граду нашему от всякого зла, подавая благочестивому нашему царю на съпротивныя победы, и заступаи его от всех видимых и невидимых враг, мир глубок и здравие телеси, купно же и души его проси спасениа и нас избави от всякиа нужда и съгрешением нашим оставление испроси своими к Богу молитвами, да избавить ны бесконечныя мукы и будущиа жизни причястьникы сътворит, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса²⁵³ Христа, Емуже подобает всяка слава, честь и дръжава, с Отцемь и с Святым Духом, ныне и присно и в векы веком. Аминь.

* * *

Список редакции Василия-Варлаама по рукописи Имп. Публичной Библиотеки, Древлехранилища Погодина, №648, л. 76, XVI–XVII в. Другие нам известные списки: Макарьевские Четьи Минеи под 23 числом ноября (без упоминания об авторе), библиотеки гр. Уварова №1787 (517) (378), л. 104, XIV в., №335 (758) (729), л. 810 об., XVII в., Московск. Синод. Библиотеки №671 (Тулуповские Минеи), л. 158, XVII в., Московск. Публ. и Румянц. Музея, собр. Ундольского №274, л. I, XVII в. (без предисловия), собр. Тихонравова №587, л. 321, XVII в., Соловецкого монастыря №622 (507), л. 187, XVI в., №623 (505+504), л. 340, XVI в., Имп. Публичной Библиотеки Q. I. 766, л. 32, XVII в., F. I. 888, л. 8, XVII в., Древлехранилища Погодина №652, л. 303 об., XVI–XVII в., №809, л. 321, XVII в.

* * *

Месяца ноевриа в 23 день. Житие и жизнь и повесть о храбрости и о чюдесех, списано вкратъце, святаго великаго князя Александра Ярославичя Невьскаго, новаго чюдотворца. Господи, благослови, Отче!

Что реку или что възглаголю о доблести и мужестве и подвизание в молитвах и многим похвалам достойна, не точию яко любочестне весть желателем въздаяние творити, но яко едиными темижде похвалами привлачити к себе послушателя может и желание влагати ревности онех душам. Ублажим убо добродетельных муж и тех житие всем поведаем, сице убо и к тем преподобная творяще будем и ко сладкому тоя желанию инех подвигнем. Елма убо иже во всем добрый и благодатию Святаго Духа исполненый и прехрабрый великии князь Александр да глаголется вправду, емуже ныне добродетелное его житие к Богу изложити изволихом, един есть и зело нарочит добродетелию и храбръством сеи доблественыи муж, егоже житию Ангели удивишася и похвалиша, и имя его написано суть на небесех, якоже сама истина Христос глаголет: не может град укрытися верху горы стоя, ни вжигаяи светилника и полагаяи под спудом или под одром, но на свещнице, но да светит всем, иже в храмине суть. Не полезно нам таити святых жития, но ясно исповедати вашей любве преславно есть. И паки, не буди же и лгати на святыя, но молюся самому тому Христу, Сыну Божию, да подаст ми слово сущее на похваление, и на молитву надеяся сего блаженаго великаго князя Александра. Аще о сем ленюся, то саму душу погубляю. Слыши бо Павла, вселенныя учителя глаголюща: готови будете всякому просящему в вас слова, яже в вас надежда, якож и Давид рече: елико мы слышахом, и разумехом я, и отцы наши възвестиша нам, да не утаится от чяд их в род ин, възвещающе хвалы Господня и силы Его и чюдеса Его, яже сотвори. И паки, елика заповеда отцем нашим, сказати я сыновом своим, яко да познает род ин сынове родящеися и не забудут дел Божиих и заповеди Его взыщут, яко никое же святым слово, о иже от нас похваляеми и блажими суть, но нашим душам ползы исправление соделовающе. Что же к сим, но с словом глаголемо и деяние приводя; по Господню же речению, боюся осужениа, яко он раб ленивый, погубив талант господина своего и не сотворша им прикупа. Того ради о чюдоносивем сем мужи, великом князи Александре, о немже нам слово впреди предлежащее да речется.

Сеи убо бысть благоверный и христолюбивый великии князь Александр, сын Ярославич, внук великому князю Всеволоду Владимеровичю, иже просветил бяше той Владимер Рускую землю святым крещением, измлада Христа възлюбив и пречистую Его Богоматерь, повелику же чтяше иереискии чин, яко слуги Божиа, и мнишескии велми любляше, и нищих миловаше, еще же от всякиа неправды отгребаяся, аки изящен въин, во всем угажая Владыце своему Христу. Сеи убо бысть, по реченному, око слепым и ухо глухим и нога хромым, сиречь сиротам и вдовицам заступник и алчющим кормитель, безпомощным помощник, и со Иовом глаголаше: не изыде из дому его нищ, тща имея недра. И просто рещи, всем комуждо во всякои нужди бе помагая. И тако ему живущу в Великом Нове граде и от Господа Бога порученную власть добре и боголюбне правящу, в то же время приидоша неции человецы от западных стран в Великии Нов град, иже нарицаются человецы ти слуги Божиа, видети святаго великаго князя Александра Ярославичя, дивныи возраст его, якоже древле цариця Южская прииде к Соломону, хотяще слышати премудрость его. Тако же и сии видевше блаженнаго князя Александра, удивишася мужеству и возрасту его, и почюдившеся в себе глаголаше: «По истине, проидохом многи земля и не видехом нигде ж такова человека, ни в царех царя, ни в князех князя, якож сей великии князь Александр». И шедше человецы ти и поведаша кралю своему Нестеру²⁵⁴ Велгеру, чясти Римския от полунощныя страны. Слышав же краль от них мужство великаго князя Александра и възвысився высокоумием без Бога и рече своим: «Шед попленю землю его и самого того князя Александра себе в работу приведу». И собрав краль тои силы много множество, местеры и бискупы своя и Свеяне и Мурманские Немци и многия хитрецы с стенобитными козньми, и наполни корабля многи полков своих и подвижеся в силе тяжце, пыхая духом ратным. И прииде из Римския своея области в реку Неву, шатаяся безумием, и ста на устии Ижеры, хотя взяти Ладогу, по сем же и Великии Нов град и всю землю Словенскую; и посла послы своя к святому великому князю Александру, яряся велми, надеяся взяти Великии Нов град и всю землю Словенскую. Послы же от безбожнаго краля приидоша в Великии Нов град и рекоша блаженному князю Александру с великою яростию: «Аще мощен еси противитися со мною, то изыди противу мене, то уже есм зде, пленяа землю твою». Князь же великии Александр, слышав от послов словеса си, и разгореся духом святым и рече им: «Готов есм противу вашего безбожнаго краля изыти. Аще Бог по нас, никто же на ны. Не аз к нему приидох, но он». И в том часе святый послы отпусти к безбожному кралю и вниде со архиепископом в соборную церковь святыя София, премудрости Божиа, и молебная благодарив со слезами Господу Богу и пречистыя Богородици и святым страстотерпьцем Борису и Глебу и всем святым о поможении на безбожнаго краля. И в том часе пад на колену пред олтарем и нача молитися сице. Молитва. «Боже хвалныи и праведныи. Боже великии и крепкии, Боже превечныи, создавыи небо и землю, и постави пределы языком, повеле жити, не преступая в чюжая чясти». И восирием же псаломскую песнь и рече: «Суди, Господи, обидящим мя и возбрани борющихся со мною, приими оружие и щит и стани в помощь мне!» И скончав молитву и востав и поклонися епископу и абие взем благословение у святителя Спиридона, изыди ис церкви, утирая слезы. И нача крепити дружину свою и рече: «Не в силах Бог, но в правде». И поиде на них в мале дружине, не сождавшеся со многою силою своею, но уповая на святую Троицю, яко отцу его, честному Ярославу не бе ведомо таковое востание безбожных на сына своего блаженнаго князя Александра, ни Александр ко отцу своему Ярославу не успе в Володимерь послати вести о поможении. И Новгородци не успеша совокупитися вси, понеже укориша безбожнии Варязи. И Бога блаженый князь призвав в помощь и сродников своих страстотерпец Христовых Бориса и Глеба, и пойде противу безбожных, и прииде на Нев реку, идеже безбожнии стояху, месяца июля в 16 день в неделю. В то же время бе некто в Олександра един от воевод, старейшина земли Ижерския, именем Пелгуи, а в святем крещении наречено бысть имя его Филипп, богобоязнив сы и бояся Бога и всеми добрыми делы цветыи, в среду и в пяток пребываша во алчбе. Тем же и откры ему Бог видение видети страшно и ужаса исполнено. Сему же поручена бе стража морская. Стрегущу же ему нощью обою пути и виде силу ратных и шед, хотя поведати великому князю Александру, идеже стояше блаженыи. И прииде близ моря, уже въсходящу солнцу, и слыша шум страшен по морю и виде насад един гребущъся, и посреди насада стояща Христова мученика Бориса и Глеба во одежах черъвленых, и беста руки держаще на раме. Гребци же седяху, аки мглою одеяни. И рече Борис: «Брате Глебе, вели грести скоро, да поможем сроднику нашему великому князю Александру на безбожныя Римляны». Страж же тои Филип, видев же таковое видение и слышав таковый глас от мученику, стояше трепетен, дóндеже насад отиде от очию его, и шед поведа великому князю Александру, еже слыша. Александр и рад бысть и прослави Бога и пречистую Богородицю и святую мученику Бориса и Глеба, и не повеле блаженныи стражу тому поведати никому, еже виде и слыша при мори в насаде глас. И тако пришедшу святому князю на безбожныя Немцы в 6 час дни и Бога в помощ призвав, рече: «Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи ми потщися, да постыдятся и посрамятся сии безбожнии Латынове, творящеи рабом Твоим злая и хотящеи достояние Твое разорити и под смех подложити». И абие в том часе соступишася обои полки и бысть сеча велия над безбожными Римляны, помощью Божиею и пречистыя Богородици и пособием святых великомученик Бориса и Глеба и избиено бысть их много множество, и самого безбожнаго краля блаженыи сам уязви в лице мечем своим, якоже рече божественый пророк: «Приидоша сии погании без Бога, овы на колесницех и инии на конех, а овы в кораблех многих и хотящеи достояние Христово разорити, но сами ти спяти быша и падоша, а ми же въстахом и исправихомся; Господи, спаси царя и услыши ны вонже день, аще призовем Тя». И се явишася в полце святаго шесть муж храбрых и силных зело и сии многу победу показанше на поганых с блаженным князем Александром за православную веру Христову. И избиено бысть много множество безсчислено безбожных Римлян в том месте, а оставшии же побегоша восвояси, гоними гневом Божиим, посрамлени от блаженнаго князя Александра; трупия же мертвых своих воевод складше во многи корабля и потопиша в море, и инех же вь ямы иззасыпаша, а иже язвеных, без числа бяше, и тое нощи и останок безбожных побегоша, страхом одержими бяху. Великаго Нова града христиан толико падоша двадесять человек от безбожных и поганых Немец. И тако избавлен бысть Великии Нов град от безбожных Римлян силою Божиею и помощью святых мученик Бориса и Глеба и рукою и молением блаженаго князя Александра Ярославичя. По сем же погании Латына приидоша от западных стран на место глаголемо Водно и повоеваша и дань възложиша на людех и срубиша град в Копории и Тесово взяша те же окаяннии Немци, и в мале не дойдоша за тридесять поприщ Великаго Нова града и гости многи побиша Новъгородцкие до Луге и до Сабля. Блаженныи же князь великии Александр в то время рагозен бяше с Новгородци и отъеха от них в Переславль. Мужие же Новгородстии послаша со многим молением к великому князю Ярославу, ко отцу его, в Володимерь, дабы к ним пустил сына своего блаженнаго князя Александра на свои ему стол. Князь же Ярослав посла к ним сына своего князя Ондрея, брата Александрова. Они же не восхотеша Ондрея, но послаша второе ко князю Ярославу архиепископа Спиридона с нарочитыми людми, и молиша великаго князя Ярослава, да пошлет к ним блаженнаго князя Александра, о немже нам слово. Бе бо в то время приидоша погании Немци и с ними люди (sic) и Литвы много множество на Великии Нов град и многия Новгородцкие места повоеваша и пожгоша окаяннии ти Немци. Великии ж князь Ярослав приим архиепископле моление и в том часе посла к ним блаженнаго великаго князя Александра во отмщение злодеем, в похвалу же православным. Пришедшу же великому князю Александру в Великии Нов град в лето 6750-е и приат быв с великою радостью. И охрабрився святый з дружиною своею и Бога в помощь призвав и шед святыи, безбожных Немец изби и град Копорью раскопа и землю Великаго Нова града оборони от безбожных Немец и отиде к Переславлю. По сем же собрашася много множество безбожных Немец и приидоша на богохранимыи град Псков, грех ради наших, и полки избиша Псковския и град приаша и наместники своя посадиша. Блаженный же великии князь Александр, слышав силу ратных в граде Пскове, вельми печален бе, и ни мало закоснев, поим с собою брата своего предпомянутаго Андрея и прииде в Великии Нов град и поя с собою Низовци и обыде вси пути псковские и нападе на поганых и безбожных Немец, и избиено бысть безбожных много множество. И инех многих изымав и узы железны возложи нань и отосла в Великии Нов град. И тако избави богохранимый град Псков от плену поганых помощью святыя Троица и молитвами святыя Богородица, и землю их шед плени и пожже и многих поганых изъсече. Сие до зде.

В то же время погании Немци совокупиша силу велику, все поморие сие страны и с помочью королевою на богохранимыи град Псков, надеющеся приати град. Видевше же стражие блаженаго князя Александра, и ужасошася от множества ратных, и шедше поведаша блаженному князю Александру. Се же слышав блаженый, и печален бысть велми, и иде в церковь святыя и живоначалныя Троица и молебная благодарив и пад на землю пред образом святыя Троица, и помолися на долг час со слезами. И по молитве въстав, и иде ко гробу святаго великаго князя Всеволода чюдотворца, сродника своего, и пред гробом моляшеся и слезы изливая, помощи прося на поганыя Немцы. И в том часе изыде блаженыи противу безбожных на езеро, глаголемо Чюдцкое. Видев же блаженыи силу велику безбожных, и мало отступи, погании же по нем женуще. Блаженый же князь Александр устави полки своя на езере Чюдцком на месте глаголемем Измена у Воронья камени. И иполчився святыи против безбожных, бяху бо у блаженнаго князя Александра множество храбрых, якоже древле у царя Давида, силни и крепци, тако ж и мужие святаго князя Александра исполнишася духом ратным: бяше же сердца их, аки сердца лвом, и глаголаху к святому: «О княже наш честныи и драгии, ныне приспе время нам положити главы своя за тя». Князь же святый Александр воздев руце на небо и рече: «Суди ми, Боже, и раздели прю мою от языка непреподобна и помози ми, Господи Боже мои, якоже древле Моисиеви на Аммалика и прадеду моему Ярославу на оканного Святополка». И по сем покрыша езеро Чюдцкое обои от множества вои, и соступишася в день суботныи, восходящю солнцу, в пятую суботу великаго поста, на похвалу святеи Богородици. Погании же ти пробиша полки блаженнаго князя Александра. И бысть сеча велиа на поганыя помощью святыя Троица и молитвами святаго чюдотворца Псковскаго Всеволода, и трус бяше от копиннаго ломления и звук от сечениа мечнаго, якоже и езеру великому померзъшю двигнутися; и не бе видети леду, покры бо ся кровию человеческою. В той же час мнози вернии видяху полки Божиа на воздусе, помагающе блаженному Александру. И тако побегоша окаяннии Немци, гоними гневом Божиим, да не уповают на множество силы своея, но на Бога жива, пророку же глаголющу: исполин не спасется множством силы своея, лож конь в спасение, в множестве силы своея не спасется. Се очи Господни на боящаяся Его и уповающая на милость Его избавити от смерти душа их, и да отженут безбожнии от себе идолослужение и обратятся к Богу живу. По сем же предлежащее да речется. И тако побиени быша безбожнии многи на езере том, а инех много множество безбожных истопоша, и пятьдесят нарочитых воевод их яша живых помощъю святыя Троица и молитвами святаго чюдотворца великаго князя Всеволода. Блаженныи же князь Александр възвратися с победою, радующеся и благодаря величия Божиа. Зде же прослави Бог блаженнаго князя Александра, якоже Исуса Навгина в Ерихоне²⁵⁵, яже дарова ему на поганыя Немци победу, и святаго чюдотворца Всеволода похваляа, и со множеством полона и с корыстию многою дошед в богохранимый град Псков, поганых же связаных ведоша възле конеи своих. Народи же Псковстии видевше преславное чюдо, яже на поганыя победу, и в том часе весь священный собор и черноризци и вси христолюбивии людие, носяще честныя кресты и святыя иконы против святаго великаго князя Александра, радующеся и славяще Бога и святаго чюдотворца князя Всеволода, поюще и глаголюще, якоже пред киотом: «Пособивый, Господи, кроткому Давиду на иноплеменныя, тако и зде сътвори над нами, смиренными рабы своими, рукою блаженнаго князя Александра победи поганыя языци оружием крестным и свободи град Псков от иноязычник». И в том часе глагола блаженныи князь Александр: «О невегласи Псковичи, аще сего забудете и до правнучат моих, уподобитеся Жидом, ихже Господь препита в пустыни манною и крастели печены, и сих всех забыша и Бога своего, изведшаго я от работы из Египта, якоже речеся в Евангелии: грешних Бог не послушает; аще кто богочтець и волю Его творит, того Бог послушает во всем и победу на иноплеменныя дарует. И оттоле прослыся имя святаго в всех странах Латынских и до моря Хупужьскаго и гор Араратских и обону страну моря Варяжскаго даж и до самого того великаго Рима. Бысть же сие побежение на поганых в лето 6751-го. По сем же отиде блаженныи князь Александр в Великии Нов град со многим полоном, и прислаша ж Немци погании в Великии Нов град ко блаженному князю Александру со многими дары и с молением своих просяще, иже в полон сведены, и отдавающе иже бяше зайдоша Новгородцкие земли и Псковские на Ледовом побоищи. И тако разменишася и мир взяша. По сем же нача Литва пакости творити в области блаженаго князя Александра. Великий же князь Александр шед единою помощъю Божиею победи седмь ратеи Литовских, и оттоле начаша боятися имени блаженнаго. О сем до зде прекратим слово, настоящее же да речется.

Бысть же в та времена за умножение грех ради наших, тако рещи Господу Богу человеколюбцу попустившу на Рускую землю гнев свои, наказая нас, да быхом осталися дел своих злых, и бысть тогда нашествие иноплеменник безбожных и поганых, рекомых Татар. Прииде бо с востока царь Батыи²⁵⁶ з безчислеными силами и поплени всю землю и грады наша славныя взя и пожже. Владимер и Ростов, и множество душ христианьских погуби. Ту же избиени быша приснопамятныя князи наша Всеволодичи Юрьи и Василко и вся прочия князи нашея земля, а инии мнозии князи Рускиа чти ради и славы света сего суетнаго, иное же и страха ради мучителя сътвориша волю безбожнаго царя Батыя, оставивше Бога живаго и поклонишася солнцу и кусту и огню и идолом их. И в толико же неистовство и безчеловечьство прииде зверообразныи безбожныи царь Батыи, подвигся с единомыслеными ему воиньствы, Божиим попущением грех ради наших всю землю Рускую пройде и грады поплени и пожже и людеи множество безчислено погубляа²⁵⁷ и никому же могущу противу ему стати и възбранити от таковаго начинаниа и безчеловечьства. В то же время пострада великии князь Михаил Всеволодичь Черниговскии и з боярином Феодором за православную веру Христову и иже не поклонишася кусту и огню и идолом его, от того же безбожнаго царя Батыя. Сие же до зде, паки устремимся о блаженнем князи Александре.

В лето 6755-го той же предпомянутыи окаянныи злоимянитыи царь Батыи еще не насытился бяше крови человеческиа, посылает послов своих в град Суздаль к блаженному князю Александру, глаголя: «Мне покоришася мнози царства и язы́цы, а ты ли един не хощеши покоритимися? Аще хощеши соблюсти землю свою, пришед поклонимися, то узриши честь и славу царства моего, якоже и прочии князи Рускиа поклонишася и власти своя приаша от мене и честь велию. Слышах бо тя храбра и велика възрастом. Аще ли ни, то сътворю тебе и граду твоему, якоже князю Михаилу Черниговъскому и прочим князем Руским, иже противишася мне и воли моей не сотвориша». Се же слышав блаженный от посланника безаконнаго царя Батыя, печален бысть велми, боля душею и сердцем снедашеся и недоумевашеся, что о сем сътворити, и рече в себе: «Лутче ми единому умрети за православную веру Христову от безбожнаго царя, нежели многим кровопролитие довести и граду погибель». И абие разгоревся душею и пророческую ревность приим, ревнуя. «Поревновах, рече, по Господе Бозе Вседержители, яко оставиша Тя сынове человечестии». Течет убо к епископу Кирилу и мысль свою являет ему. Епископ же укрепляа его глаголя: «Чадо, мнози идоша тамо и створиша волю цареву и погубиша душа своя и шедша сквозе огнь и поклонишася кусту и солнцу, ты ж, аще хощеши, иди с миром, токмо да не сътвори, якоже они сътвориша, брашно же и питие их да не внидет во уста твоя, вся бо скверна суть, и сквозе огнь их да не идеши, ниже поклонишися богом их, един бо есть Бог Господь нашь Иисус Христос». И много поучив его епископ Кирил от Евангелия и от инех святых книг. Святыи же обеты пред образом Спасовым полагаше епископу, глаголя: «Аще и кровь свою пролию Христа ради от безаконнаго царя, якоже и сродника моя, кусту и огню и идолом его не поклонюся». И тако дав ему епископ тело и кровь Христову спутнику ему быти и тако благословив его епископ, отпусти с миром, глаголя: «Господь Бог да укрепит тя и да послет тебе дар Святаго Духа, еже без боязни глаголати пред безаконным царем». Блаженный же князь Александр въздохнув из глубины сердца своего и со слезами моляшеся пред образом Владыки Христа и пречистыя Богородици и взя погребная с собою и мир дав епископу Кирилу и своим и абие самоволне устремися из дому своего. «Якоже желает елень на источники водныя, сице желает душа моя к Тебе, Боже, възжада душа моя к Богу крепкому и живому; когда прииду и явлюся Тебе». Дошед же святый безбожнаго царя Батыя, и в том часе възвестиша царю о блаженнем князе Александре. Царь же повеле привести пред ся блаженаго. Волъхвы ж хотяху вести святаго сквозе огнь, якоже обычай бяше им, и веляше поклонитися солнцу и огню. Блаженный же князь великии Александр рече к волъхвом: «Недостоино есть нам христианом сквозе огнь ити, ни поклонитися твари паче Творца, но поклоняюся святей Троици, Отцу и Сыну и Святому Духу, се есть един Бог, Творец небу и земли». Волъхвы же тыа яко поругани от святаго и студа исполнившеся възвратишася к царю и поведаша вся реченная от блаженнаго. По смотрению же Божию не повеле его царь нудити своей вере, ни вести сквозе огнь, ни кланятися солнцу, ни кусту, ни идолом бездушъным, но повелевает святаго поставити пред ся с честию славы ради его не нудима. Блаже нныи же великии князь Александр по обычаю предста пред ним и поклонися, якоже лепо бе царю почесть воздати. Безбожныи ж царь Батый, видев блаженнаго красоту лица и величество тела и храбрость, и подивися пред всеми и рече: «В истину поведаша ми мнози о сем, яко несть сему подобна князя в всех князех и болярех моих». И честь въздав блаженному велию и любовное показав и милость о святем и посла святаго з братом его Андреем к Кановичем. Сие же до зде речеся. Последи же сей окаянныи безбожныи царь Батыи устремися на Болгарьскую землю ити, якоже не насытився крови человеческиа по гублении толиких душ християнских, не ведый окаянный, что хотя тамо пострадати с своими безбожными воиньствы, еже и бысть. Вшедшу бо ему, глаголют, в Болгарьскую землю, Господь Бог охрабри на них краля Владислава с своими Болгары, и от воиньств безбожнаго много множество безчислено изсечено бысть. Аще бо и многи грады Руския поплениша и пожгоша, но последи же и сам царь Батый безбожныи убиен бысть от Владислава.

По сем же блаженныи князь Александр прииде из Орды от Канович и седе в Володимери во отечьствии своем и святыя церкви много въздвиже и христиан собра в домы своя. О таковых бо рече Исаия пророк: князь благ во странах, тих и уветлив, кроток и смирен, по образу Божию есть, не внимая богатества, не презря кров праведничю, сироты и вдовицы в правду судя, милостилюбец, благ домочадцем своим, внешным от стран приходящим кормитель. На таковыя Бог призирает. Бог бо не Ангелом любит, но человеком щедря си утешает и показает на мире милость свою. Распространи же Бог землю его богатеством и славою и удолжи Бог лета ему. Некогда же приидоша ко блаженному послы от папы из великаго Рима, глаголюще: «Папа наш честный тако глаголет тебе: слышахом тя князя честна и дивна и земля твоя велика, сего ради прислахом к тебе от 12 кардиналу два хитрейшая Галда да и Гемонта, и послушаеши учениа их о законе Божии». Блаженный же князь Александр, здумав с мудреци своими, восписа к нему и рече. «От Адама до потопа, а от потопа до разделениа язык, от разделениа язык до начала Авраамля, от Авраама до прохожения Израилева сквозе море, от исхода сынов Израилев до умертвия Давида царя, от начала царства Соломоня до Августа и до Христова рожества, от Христова же рожества до страсти и воскресениа, от воскресения же Его и на небеса вшествиа, до царства Костянтинова, от начала царства Костянтинова до перваго собора и седмаго²⁵⁸ святых отец, си вся добре сведаем, а от вас учениа не приемлем». Они же возвратишася посрамлени восвояси к кралю своему. По сем же блаженный великии князь Александр посла сына своего, возлюбленнаго князя Дмитриа на западныя страны против иноплеменным и вся полки своа посла с ним и ближники дому своего князи и боляре и сановници. Он же шед со многою силою и взя град великии Немецкии Юрьев и возвратися к Нову граду своему со многим полоном и с великою честью. А сам блаженный князь Александр отиде в орду к царю Беркаю и тамо бывшу ему 6 месяц и уже небесному званию пришедшу и урок жития приспе: в болезнь телесную впад. Царь же Беркаи отпусти блаженнаго во своя. Дожедшу же ему Городца, и нача изнемогати и тужити и призва игумена и братью и повеле себе пострищи в ангельскии образ и в схиму, такоже обетованиа дая Богови с великою верою и любовию душевною. И по пострижении в схиму всех ту сущих целовав, благослови и прости и повеле от себе вон изыти; токмо остася игумен. И в самыи убо исход, вонже хотяше телеснаго соуза отрешитися и приат добраго спутника Владычня тела и крови Христа Бога причастися и прирек: «Се уже отхожу от вас». Крестным же знамением знаменався и въздвиже руце на небо, сотвори молитву и благословение дав о Христе игумену и братии и священную свою душю с молитвою отдав Богови, тое же нощи и приложися к отцем своим, в лето 6771-е, месяца ноемвриа в 14 день. Приспевает же память его того же месяца в 23 день, понеже в тои день принесено бысть тело его честное в свое отечьство в град Володимер. Пресвященный же митрополит Кирил и весь священныи собор и вси гражане и князи и боляре и сановници вси срыскахуся на честное его погребение, плачющеся и рыдающе, оставляюще отца и заступника и оборонитела от безбожных Агарян, и надгробным псалмопением проводивше святаго, якоже лепо бе християном. И егда хотя митрополит прощалную грамоту вложити в руце блаженнаго, и приступль иконом Севастиян, хотяше разгнути руку его, святый же, яко жив, простер руку свою. Митрополит же прочет грамоту над ним и вложи в руку его. И паки святыи согну ю сам о себе. О превеликое чюдо, братие, иже многи земля провезоша святое и честное тело его до града Владимера, и бяше тепло, не убояся воздушныя студени, но хранимо бе благодатию Святаго Духа. Честныя же его мощи положены быша в соборнеи церкви святыя Богородица, честнаго и славнаго Ея Рожества, во архимандритии велицеи. И оттоле начашася простиратися множайшая исцелениа от блаженнаго и великаго князя Аиександра с верою приходящим: слепым прозрение дает, хромым хожение, прокажении влекущеся приходят к честному его гробу и скачюще отходят, беснующеися от бесов избывают, и аще кто в беде сыи припадает моляся ко гробу его и приемлет абие утешение. Но, о превеликии чюдотворче, преподобне княже Александре, помоли же ся Христу Богу. Емуже предстоиши за сродника своего православнаго царя великаго князя Рускаго имрк победы на враги даровати и одоление на поганыя и за вся благоверныя князя и боляре и христолюбивое воинство и за вся православныя християне, еже им неподвижном быти в вере Христове и до скончаниа века и отпущение грехов даровати. Но, о святче Божии, великии чюдотворче, преподобный княже Александре, помяни и мене, многогрешнаго и грубаго и недостойнаго раба Божиа Василия в святых своих молитвах к Богу, написавшего тебе малое сие гранесловие, еже спастися и в разум истинный приити ми и избавитися муки вечныа, славяще святую Троицю, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и в веки веком. Аминь.

* * *

Список редакции Ионы Думина по рукописи Московской Типографской библиотеки №346. 395. 1328 (Степенная книга), л. 273, 1594 года. Эта рукопись, как свидетельствует запись на первом листе, была пожертвована самим Ионой в названном году Владимирскому Рождественскому монастырю. По всей вероятности, список сделан с оригинала не самим Ионой, хотя, с другой стороны, почерк рукописи представляет большое сходство с почерком записи.

Другие нам известные списки: Той же Московской Типографской библиотеки №347 (Степенная книга), XVI– XVII в., Московского Исторического Музея №477, л. 1. XVII в., №719, л. 286, XVII в., №371 (Забелина), XVII в., Московской Епархиальной библиотеки №65, л. 86, XVII в. Московского Главного Архива Министерства Иностранных Дел V 2, №8 л. 415, XVII в., №639/1150, л. 249, XVII в., Московского Публичного и Румянцевского Музея №1271 (Ундольского), XVII в., библиотеки гр. Уварова №1111 (349), л. 175, XVI в., №1040 (524), л. 632, XVII в., №1849 (355) (411), л. 132, XVII в., №334 (386) (614) л. 499, XVII в., Спб. Духовной Академии №277, л. 257, XVII в., Имп. Публичной Библиотеки Q. XVII. 43, л. 56, XVII в., №678 (Древлехр. Погодина), л. 19, XVII в., №919 (Титова), л. 174 об., XVII в., F XVII. 6, л., 623, Q. XVII. 24, Q. XVII. 43, Имп. Академии Наук №16. 13. 34, л. 309 об., XVII в., №33. 15. 201 (Нов. 986), XVII в. (чудеса), Тверского Музея №3134, XVII в.²⁵⁹. См., кроме того, списки Степенной книги, где редакция Думина нередко помещается или после 8 степени, или в конце. Ср. Барсуков. Источн. Русск. агиогр., стр. 19, Строев. Библиол. словарь, стр. 319, Ключевский. Древнерусск. жития святых, стр. 343.

* * *

Месяца Ноября в 23 день. Житие и подвигы благовернаго великаго князя Александра, иже Невский именуется, новаго чюдотворца, в немже и о чюдесех его отчасти исповедание. Благослови, Отче!

Якоже в чювьственых видимое солнце, сице и жития святых свет суть и просвещение в душевных чювствах, о нихже неложный божественный глас рече, глаголя: вы есте свет миру. Но чювственое убо солнце, многажды съкрывше луча своя, невидимо бывает, и паки является, светлейши бывает, всему миру луча испустивше. Сице и святых бываемо видети, преставльшим бо ся от жития сего и скрывшим телеса своя во гробе, неведоми нам обретаются. Егда же благоизволившю Богу прославити их в полезнаа нам, тогда являются, яко живи, пресветлых чюдес своих свет во весь мир подающе, имиже освящают и просвещают душа и телеса наша по мере приятий наших духовных. Елико бо веру показуем к Богу, толику и милость от Бога и от святых Его получим, якоже рече Господь: в нюже меру мерите, возмерится вам. Аще ли же святии тако имут от Бога, нескуден же есть в них и великий сей Александр, о немже нам и слово предлежит днесь, с нимиже и нетленною славою присно венчаваем есть от Бога. Показует бо ся яве от рода своего и от праваго жития, имже в житии сем от святаго корени рождься, свято пожив, и благоугоди Богови, о немже и последи скажем; чюдеса бо его святаа и до днесь бываема, и чистое житие его в мире сем сведетельствуют о нем, по глаголющему словеси Господню, еже рече во святем Евангелии: дела, яже Аз творю, ти сведетельствуют о Мне. И сего ради елма толико святый сей от Бога свидетельствован есть, како не отстоит земных похвал, яко бо небо от земля, исполнь славы небесныя, в божественых бо божествен, во Ангелех светел, во святых дивен, в земных предобр, в небесных благ, в царех удивлен и велехвален, на плещю враг беззаконных храбр победитель. И что много глаголю, яко град земный или яко светозарное солнце в светилах, сице того обрящеши, аще прилежне прочтеши святое и непорочное житие его, наипаче же ныне, яже по смерти его бываемых чюдес. Тем же аще толик и таков есть великый святый сей, како аз, грубый и несмысленый, дръзну подробну о святем житии его исписати повесть, неключимствен бо есм во всяком блазе, яко всякаго исполнь греха. Аще бо Павел, божественый апостол, ничтоже себе ведети показа и наставляющаго требоваше, и пророк Исаиа окаянна себе нарицаа, мне же, вресноту окаяину и скверну, что и глаголати, но точию на житие его святое, яко одушевлен столп, до небеси досяжущь, возрити далече, негде скрывшеся себе окаяти, яко недостойна толики благости себе сотворша. Елма же ослушания смерти убояхся, лениваго раба запрещение во ум прием, вкупе и повелевшаго ми сие сану величества ужасохся, по достижном нам от Бога разумении мало да речем о нем во свою пользу и подобным мне. Но убо время есть начати, о немже вина предлежит. Елма же многым убо летом прешедшим, чюдное же житие великаго сего самодрьжца ни от кого же написано бысть, прешествия ради множества летнаго, даж и до времени и лета, в неже благочестивому его сроднику, скифетроцарствиа предрьжащю в победах предивному государю к велехвалному царю великому князю Ивану Василиевичю, всея Русии самодрьжцу. Сему благочестивому царю в слух прииде о предивных чюдесех благочестиваго самодрьжца великаго сего Александра, преподобнаго Алексия, иже от чюдотвориваго его гроба реками бываемы. Услышав же о сем, боголюбивый той царь Иван Василиевич поболе душею о ненаписанных о нем ни от кого же: возрадова же ся духом, яко от прародитель его таковый светилник провозсия, всему роду его похвала пресветлаа, новый Константин, вторый Владимир, непобедимый поборник благочестиа, заступник християньский. Тогда же правящю великиа митрополиа в богохранимом граде Москве апостольский престол пресвятейшему митрополиту Макарию, с нимже благочестивый царь Иван полагает благ совет, яко да подвигшеся известно изыскати о святем и о последующих чюдесех его и писанию предати в пользу слышащим. Божественый же великиа церкви началник царево желание, паче же Божие изволение тщася исполнити, созывает всеосвященный архиерейский събор, трудолюбно подвигся, по священным правилом изыскав известно, обрете со всяцем опасением, повеле мне, убогому, написати сие. Обретает же ся сице о святем.

Похвално убо бе обоимати не от терниа цвет, но от корене плод; всяко бо древо ис корени прозябает грозд и от плода своего познаваемо бывает, и всякий цвет от укорения своего имать прозябение и сладок износит грозд. Яков бо бе корень, сице и плод его. Сице и о велицем сем святем разумеваемо есть ведети, яцы бо произнесшии его, таков бяше и произшедый от них. Бяше бо сей благоверный и благородный, Богом преудобренный и хвалам достойный великий князь Александр Ярославич, деоспот всея Русии, от рода Варяжска, от колена Августа кесаря Римскаго, от святаго корене святопомазаннаа отрасль, иже бысть осмый степень от самодрьжавнаго и равноапостольнаго царя и великаго князя Владимира Светославича, просветившаго Русскую землю святым крещением, от Рюрика же первыйнадесять степепь, иже от добродетелей многу и преславну приобрете похвалу, не токмо от человек, то и от самого Бога.

От юна бо возраста, и от младых ногтей всякому делу благу научен бысть. От пресветлых родителей рождься преимянитый отрок, от благочестива си отца, богомудраго и дръжавнаго великаго князя Ярослава Всеволодича Киевскаго и Владимирскаго и всея Русии, и от святыя своея матере, боголюбивыя великия княгини Феодосии, иже нареченна бысть во иноческом чину Евфросиния, от нихже воспитан бысть во всяком добром наказании. Его же убо родивше, родителя его паки второе породиша и святым крещением и святым книгам изучиша и. Елма же убо лепо быти пресладку плоду от сладкаго стебли и корени его, сице и великому сему полезно быти бяше, якови же и прародителе его благоверни и святи. Тем же великий во всем абие хотя явити в себе боголюбезный нрав порождьших его, всякими образы благодеяний пресветло украшашеся, потщанно бе ему от отческих ни в чесом же остати, но вся исполнити преподобне и праведне. И сего ради от младеньства Христа возлюбив, от мирских суемудрий отврати себе, душетленных же и богоненавистных игр и бесовских сонм до конца возгнушався, ни на чесо бе ему тщательно от сущих мира; точию к поучением книжным и к церковному пению гласы божествеными присно огласоваше ушеса своя, святых книг поучений сладце послушаше, отнюду же притяжа в себе зачало премудрости, страх Божий и премудрость разума писаний святых. Издлишно же бе у него бдение всенощное и утаеных молитв к Богу присвоение; многопищныя же и сладких арамат и любоплотия до конца отвратися. Сим всем телу своему немилостив враг бываше, чистотою украшен, милостынею к нищим бохма доволен. Бяше бо великий сей самодрьжец отец сирым, вдовам питатель, обидимым помощник, в скорбех сущим пресветлый утешитель; беяше бо нрав его измлада тих и кроток зело и боголюбив, яко всем зрящим преславное удивление. И сего ради и Бог беяше с ним неотступно. Сице ж ему преспевающу в благых день и нощь, поучаяся божественным, от всех тщашеся утаити своя исправления, да ведоми будут единому Богу, ведящему когождо утаенаа. Но елико ж он тщашеся утаити, Бог же не толико, но яве всем произношаше того и преславнаа его благодеяния; обычно бо бе Богу проявляти святых своих и прославляти нетленною славою, аще и не хотящим им: славящаа бо Мя, рече, прославлю. Кая бо Богу благодать бе, аще скровенне тех имеа и не яве показует добродетели их, о сем убо сам Господь притчею яве поучает нас рекий: никтоже бо, рече, вжигает светилника и поставляет его под спудом, но на свещник возносят горе, да светит всем, иже во храмине суть, да и входящии свет узрят. Якоже бо, рече, немощно превелику граду, на высоце горе стоящю, утаену быти и от всех неведому, сице убо, непщую, неудобно и богоимянитому сему и велехвальному, иже от таковаго преизящства светлых родитель и от пресветлаго жития всеми неведому быти и всех общю ползу, яже от пресветлаго того житиа святого скрыти. Устраяет же ся всемудраго Бога неизреченным промыслом сице о нем.

Хощю рещи, о друзи, повесть, иже и самех безсловесных может подвигнути на плачь: но якоже непщюю и о сем настоящем времяни воспомянути вам, аще бо и темно и многых слез полно бяше, но светло и радостно последи обретеся. Тогда бо наказаниа беяше время, ныне же милости Божиа и щедрот наследие. В та времена и лета, в нихже, аки пресветлым великим светилам, сияющим благочестием и верою, на престолех царских седящим, на великом княжении великому князю Георгию Всеволодичю в Володимире, отцу же благовернаго великаго князя Александрия сего Невскаго, великому квязю Ярославу Всеволодичю, брату Георгиеву, в Киеве, святый же великий Александр, яко от утрения зари светозарное солнце на небесную высоту деяний божественых пресветло превозшед, яко крин, цветяше в добропребываниих, день и нощь преспеваа в законях Господних, тогда беяше в Великом Нове граде. Пребывающим же им тако, благочестием и верою к Богу и житием правым присноцветущим, наста время люто за грехи наша Богу наказующу нас, таковое время прииде на ны, пщую бо толикое время серп Божиа гнева имяновати, егоже Захариа провиде пророк, пожиная ис корениа вся нещадно, или мечь, иже не точию обезчадствовати могый, но и с чады и родивших потинаа немилостивно, или чаша в руце Господни вина милости Божиа нерастворена гневом ярости исполнь растворениа, милость свою, глаголю, со гневом наказаниа смеси Господь за премногиа грехи наша, хотящю Богу упоити нас вином ярости, уклонити от сея в сию, сииреч преложити от милости в наказание и от наказания в милость. Тако бо есть время оно имяновати, яко бо по премногом милосердом наказании Божии не хощем престати от скверных дел наших, и Бог наказует ны овогда гладом, ово мором, ово же иноплеменных нашествием, сим всем пресечение творя нам от злых наших. Но кто может убо исповедати то время, нашедшее за грехы наша мучителнейшаго варвара, кровояднаго пса, злочестиваго ратника, безбожнаго царя Батыя от восточныа страны, на сущих тогда християн излиянную на них чашу пелыни Божиа суда, и кто может представити словом, Христе милостивый, постигшаа тогда христианский род за умножение грех наших? Сей убо безбожный, молнийна стрела, з бесчисленым множеством Агарян безвестно прииде лесом, и сташа на Онозе и взяша ея пленом и послаша ко князем Рязанским, просяще у них во всем десятое, в князех, и в людех, и во всем скоте. Князь же Юрьи Иневгоровичь, да брат его Олег, и Муромскии и Пронскии князи отвещаша: «Коли нас не будет, тогды все ваше будет». Послаша же Рязанстии князи к великому князю Юрью Владимирскому, да поидет с ними противу безбожных Агарян. Он же сам не поиде, и силы не посла, занеже страх нанаде на всех и трепет, являа Божий гнев, и сего ради поглощена бысть премудрость могущих строити ратнаа дела. Ни един же от князей Руских не поиде друг другу на помощь, ни совокупишася вси, ни поидоша противу безбожных. Безбожнии же, не имуще многи супротивникы себе, на когождо отечество находяще, грады приимаху, князя и люди мечю и огню предаваху. Рязаньстии же князи затворишася во граде и много ратовавшеся и не возмогоша; сквернии же град взяша декамврия в 21 день и князя Юриа убиша и вся люди изсекоша, жены же и инокиня оскверняху и девица предо всем народом, церкви и монастыри огневи предаша. Епископ же тогда не бысть ту.

Потом же поидоша Татарове к Коломне. Князь же великий Юрьи Всеволодичь посла из Володимиря сына своего Всеволода противу их и князя Романа Ингворовича со всею силою, да воеводу Еремиа Глебовича. И зступишася у Коломны, и бысть сеча зла, и одолеша безбожнии и убиша князя Романа и воеводу Еремия и многи ины избиша, а Всеволод в мале дружине убежа в Володимирь. Татарове же пришедше, взяша Москву, а князя Владимира Юрьевича руками яша, а воеводу Филиппа Нянка убиша и вся люди изсекоша и поплениша.

Князь же великий Юрьи, слышав то и много плакав и целовав своя сродники, поиде за Волгу с братаничи своими, с Василком и Всеволодом и Владимиром, остави же во граде Владимири сыны своя Всеволода и Мстислава. Безбожнии же Агаряне, безчисленно множество, обступиша град Владимир февраля в 3 день во вторник преже мясопустныа недели за неделю. Князи же затворишася в граде Владимири, а воевода бе у них Петр Ослябуковичь. Татарове же приидоша к золотым воротом и показаша им князя Владимира Юрьевича. Всеволод же и Мстислав з боляры своими стояше на златых вратех и познаста брата своего Владимира; бе бо уныл лицем и изнемогл бедою от нужа, и плакахуся, зряще Владимира, и глаголаху к бояром: «О братие, лутчи ны есть умрети пред златыми враты за святую Богородицу и за православную веру, нежели воли их быти». Петр же воевода рече: «Сия вся наведе Бог грех ради наших, якоже пророк глаголет: несть человеку мудрости и несть мужества, ни думы противу Господеви». Безбожнии же станы своя урядивше у златых врат и около всего града, инии же от них, шедше, взяша град Суждаль и церковь святую Богородицу и монастыри разграбиша, а прочее все огнем пожгоша, а люди все изсекоша и поплениша, прочих же с собою поведоша, босых и бескровных, издыхающе от мраза. И бе тогда видети трепет велий зело, сведоша множество плена в станы своя и приидоша к Володимерю в суботу мясопустную и начаша лесы рядити и пороки ставити и огородиша тыном около всего града. Князи же Всеволод и Мстислав и владыка Митрофан разумеша, яко на утрее взяту быти граду, внидоша вси в церковь святыя Богородица соборную и постригошася вси во ангельский образ от владыки Митрофана. Татари же приступиша ко граду в неделю мясопустную по заутрени февраля в 7 день и внидоша по примету отвсюду во град, и тако взяша вскоре град до обеда новый, и запалиша огнем. Всеволод же и Мстислав и вси людие бежаша в средний град, а епископ Митрофан и великаа княгини Георгиа Всеволодича с дщерию и с снохами и с внучаты и прочии княгини и множество боляр и людей затворишася в церкви святыя Богородица в полатех. Боголюбивый же епископ Митрофан став помолися со слезами, сице глаголя:

Молитва

«Господи, Боже сил, светодавче, седяй на Херувимех, и научи Иосифа и укрепи Давида на Голияда, и воздвигнув Лазоря четверодневна из мертвых! Простри руку Твою невидимую и приими с миром душа раб Твоих».

И вси причастишася святым тайнам. Татарове же разсекоша двери церковныя и наволочиша лесу в церковь и около церкви, и тако без милости запалиша огнем, и издъхошася от великаго зноя вся сущаа люди; инии же во огни изгореша, а инех оружием смерти предаде, и тако все предаша душа своя Господеви и мученическому лику причтени быша. Сиа вся попускает Бог за грехи наша. И оттоле поидоша на иныя многиа грады, с многою злобою вся испровращая, якоже лютый некий зверь вся поядая, останки же ноготми растерзая. Его же лютостию храбрейших Рускых сынов многих мечь пояде, овии же плещи вдаша съпротивным; скипетродрьжатели же овы оружием падоша, овы же в чюжих кральствах уклоняхуся гостяще, всякиа помощи отпадше. Ратник же грады разоряа, и гражаны овы в плен попленени, овы же оружию яд полагаа и корысть многу стяжа, княжьска имения изъобрет. Велико зло от него сотворися множеству Рускаго языка; матери обесчадствовашася, и сосцы их млечнии источники уставиша, вместо же тех слезныа струя от очию низвожахуся, видяще младенца своя на земли повержены и мягкаа их удеса коньскими ногами стираеми. И кто может словом сказати болезни их утробныа и ины неисчетныя напасти? Чертожница повлачимы и всюду обводимы, девы растлеваемы, синклитскиа жены, иже и никогда же руками своими работному делу касахуся, но рабом своим повелевааху преже, последи же сами повелеваеми варварскими женами, работному игу выю преклоняюще, предстояху жерновом и горньцу руце придержаще, огня возжигающи, с черпалом рыщюще источники обходяще и воду носяще, трапезе предстоящи и храмину ометающе. Иногда быша горды, тогда же, работою склячени, смиришася: иже иногда златыми монисты и свиляными одеждами красящеся, тогда же рубищи раздраны оболочены, боси же и алчны присно. Священныя же девы нудими и обругаеми, мужие жен разлучаеми, чада родителю лишаеми, юноша в плен ведоми, юныя же и старцы мечи пронзаеми, храбрыя же князи оружием падающе, священницы же в жертвеницех закалаеми. Земля Рускаа очервленися кровию, реками лиющися от телес: воды смешаеми с кровию. Умилен позор весь странно видети: мужие, яко снопие в день жатвы, повержены; телеса раздроблены смесишася священных муж и девиц, и не бе кто погребая их, враном же и псом пища паче предлагаема; воплеве во градех, рыдания на улицах, плачеве в домех, повсюду стонание, страх на распутиях; вси ужасошася и изнемогоша, ниже бегством свое спасение кто можаше умыслити, истаявше печальми, яко сетию полячены, всюду беды, яже ни слово может представити. Тогда же мнози и мученическими венцы от Бога увязошася. Вся же сия наведе нам Бог за грехи наша, понеже не исправихомся и непотребни быхом, зависти же и гордости, неправды не лишихомся. И дрьжавнии наши, аще и благочестивии бяху, но обаче друг пред другом начальство получити желаше и един единаго от отеческаго достояния изгоняше, и кождо самочинне тщашеся самодрьжавство восхитити, и сам старейшиньствовати хотяше Руским царствием, и брат на брата иноплеменныя языки поганых варвар наводя, понеже самоволне не могохом отвратитися от злоб сих, и того ради усугубляше Бог праведный гнев свой и попусти на ны тяжчайшая напасти. И яко бичем от вервий наказахомся, и того ради пророческое слово на нас исполнися, якоже рече: палицею железною упасеши их. Тако милосердый Бог таковыми много устрашая нас, да быхом покаялися от злоб своих, и тако жестоким пленением в запустение предаде тогда многиа грады и места Рускаго царствиа, и таковым тяжчайшим наказанием прочее преблагый Бог хотя конечнаго запустения свободити нас.

Яве же есть ведати, яко сию злобу от Батыя попусти Господь на Русскую землю грех ради наших, иже протече даже и до Великаго Нова града. Тамо же внити ему, якоже мнози глаголют, божественнаа сила возбрани, идеже тогда самодержьствуя богохранимый великий князь Ярослав Всеволодич, егоже тамо тогда снабдевая и сохраняа Бог невреженна наследника Русскому царствию. С ним же тогда и благочестивая его сожитница и шесть благородных сынов его – Александр, Андрей, Константин, Афонасий, Данил, Михаил, и два приснаа брата его – Светослав с сыном Димитрием и князь Иван Стародубский и князь Василий Всеволодичь, внук Константина Ростовскаго, и сыновец его князь Владимир Константинович и Василковы Константиновича сынове – Борис и Глеб.

Великий же князь Георгий Всеволодичь стояше с полки своими на Волгы, на реце на Сите, и ту прииде к нему вестник, якоже древле праведному Иову, поведаа ему, яко град Владимир взяша Татарове. «Епископ же Митрофан, и великаа твоя княгини со дщерию и с снохами и со внучаты, и прочаа княгини, и множество боляр и людей в соборной церкви огнем скончашася; мнози же от них в то время иноческий образ восприяша от епископа; сына же твоего Владимира во граде Москве взяша погании и по многом истомлении у града Владимиря показаша и смерти предаша его; воевода же Филипп на Москве за веру Христову мучением скончася; два же старейшаа твоя сына Всеволод и Мстислав в новом граде Владимири от тех же безбожьных Татар убиени быша; и инии же людие мнози избиени быша: оставшии же людие к тебе грядут». Самодрьжец же и прочии с ним, слышавше сия, и воскричаша с плачем велиим о церковном разорении, о епископе же и о многом кровопролитии християнском. Бяше бо милостив и восхлипаа, из глубины сердца моляся, и вопия, сице глаголаше: Молитва. «О Владыко Господи, Боже Вседержителю, сице ли угодно Твоему человеколюбию, яко врази наши многи грады разориша и попраша многы церковныя домы, святыня Твоея, и множеству людем Твоим тогда злобну пагубу съдеяша. И аз лишен бых не токмо супруга и чад, но и множества Тобою дарованныя ми дрьжавы, и не вем, что сотворити, понеже без числа согрешихом, и Ты прогневася и зело смирил ны еси. Яко праведен еси, Господи, и праведным судом Твоим множество пролития неповинныя крови раб Твоих, многы новыя ныне мученикы к Себе привел еси, и почто аз един остах смирен и посрамлен. Но, о премилостивый Господи, Господи, не остави милости Твоея от нас, и мене, грешнаго и недостойнаго раба Твоего, сподоби пострадати со христоимянитыми сими людми Твоими истинныя ради веры, имени ради Твоего святаго, Отца и Сына и Святаго Духа, и причти мене наследию вечных Твоих благ с новыми сими Твоими мученики, и о всех сих да будет воля Твоя святаа, яко благословен еси во веки, аминь».

И тако ему в велицей печали молящюся, и помалу нача укреплятися и всю печаль свою возверзе на Бога. И абие з братом своим Светославом и з братаничи своими, с Василком Константиновичем и Всеволодом и с сущим с ним воиньством со всеми полкы своими уготовися к сопостатным на брань: поганииже скоро приближишася, и сступишася з безбожными Срацыни, и бысть брань велика и сеча зла, и кровь многа, яко вода, пролияся. Богу же попустившю, побеждени быша Рустии князи и боляре и все воинство от поганых Татар, идеже великий князь Георгий венчася кровию, еюже взыде ко Христу, от Негоже и мученический венец прият, егоже желаше, месяца февраля в 4 день.

Егда же инамо уклонишася погании Татарове, и тогда блаженный Кирил, епископ Ростовский, идый з Белаезера, тамо бо избыв варварскаго сверепства, и прииде на место, идеже добропобедный Христов мученик великий князь Георгий святую свою кровь пролия от безбожных Татар, подвизался по отечьском доотоянии. И ту обрете блаженный Кирил честное тело его, егоже со многими слезами благоговейно взем и принесе в Ростов и пев над ним обычнаа пениа со всем освященным собором и с прочим причтом. Плачю же велику бывшю от людей всех, и положиша его в церкви пресвятыа Богородица в Ростове, главы же его не обрете тогда епископ во множестве трупиа мертвых. Последи же обретоша и святую его главу и принесоша в Ростов и положиша ю во гроб к честному телеси его.

Егда же брат его, богохранимый великий княвь Ярослав Всеволодичь, прииде из Нова града во град Владимир и очисти святыя церкви от трупия мертвых, оставшая же люди събрав, утеши: потом же посла в Ростов и повеле принести во Владимир честное и страстотерпческое тело святаго брата своего, великаго князя Георгиа, егоже вземше со многою честию понесоша. И егда бысть близ града Владимиря и срете его сам великий князь Ярослав с епископом Кирилом и со всеосвященным събором и с детми своими и с боляры и со всенародным множеством гражан и окрестных; со умилением и со слезами и с рыданием, и положиша его в соборной церкви пресвятыя Богородица в приделе южном песньми надгробными. Всем же зрящим видети есть чюдо преславно, и удивлению достойно, яко святаа глава его тако совокупно прилпе к честному телеси его, яко ни следа видети от сечения на выи его, во вся составы целы и неразлучны, иже и доныне тако во гробе пребывающе, от всех людей видимы и удивляемы и достойно почитаеми. Еще же и рука его десная выспрь бяше воздеяна видети видети, еюже, яко жив, показуя подвиг своего съвершениа, яко восприят от Бога вместо земнаго царьствия небесных и вечных благ наслаждение, вкупе и с царственым си супругом и с трема благороднейшима сынъми и с их княгинями и с единою дщерию. Окаянный же Батый, зверь лют и безстуден, получив лов хотения своего, недоволен бывает чревонеистовства, но паки желает ин получити лов, горши перваго, сице и сей проклятый и богомерзьский варвар не сыт бывает, напився святыя христианьския крови, но восхоте и оставшаа от христиан погубити. Но якоже всезлый помысли, сице и сотвори, богоненавистною гордостию превознесъся, поиде к Великому Нову граду на великаго князя Ярослава я на чад его, но Бог беяше милостию си неотступно с ними, храня и соблюдаа их от всякого зла. Егда же богомерский иде к Великому Нову граду, не дошедшю ему, мановением Божиим возбраним, ста за десять десятиц поприщ до Нова града, якоже древле Валам возбранен бысть Ангелом Господним, егда идяше прокляти Израиля. Сице и зде сему окаянному возбрани сила Божиа некаа невидимаа, возбраняюще всезлому шествию его в Великий Нов град. Ангел бо Господень ста оруженосец пред ним, скипетром въпреки претя ему, глаголя: «Царю злочестиве, не довляше ли ти многых градов христианьскиа крове, но хощеши и оставших християн, блюдомых Богом, погубити? А и сие твое пленение не твоею силою бысть, но попущено гневом Божиим за грехи, бываемыя от человек. Тем же скоро возвратися отсюду и иди, отнюду же прииде, да не поразит тя пришед воиньство небесное. Аз бо есм силы Господня Архангел Михаил, воевода небесных сил, послан от Бога возбранити шествию твоему отсюду». Злочестивый же и богомерский он царь, страхом объят быв, скоро возвратися вспять и изчезе, гоним страхом Божиим восвояси.

По сем же времяни убо малу мимоидущю по убиении великаго князя Владимиирьскаго Георгия Всеволодича и по отшествии восвояси злочестиваго Батыя, прииде из Нова града отец святаго Александра, князь великий Ярослав Всеволодичь и сяде на великом княжении в преименитем граде Володимире вместо брата своего Георгия, в свое же место посади на великое княжение в Великий Нов град сына своего, боголюбиваго Александра Невскаго. Но убо якоже по роду и по подобию от святаго корене прорастьшаа святая розга, от царских чресл провозсиявший цвет, предпочтен бысть и предизбран от Бога превзятою честию, вкупе же и видом благородия, телеснаго благолепиа вельми украшен паче всех, не точию сродник своих, но и всех иноплемянных стран земных царей благородием и благолепием лица превзыде, яко солнце всех светил, храбростию же и силою в воиньстве и смыслом благоразумиа и премудростию божественных писаний зело велехвален, яко вторый Давид и Соломон и Самсон. Тако его Бог почте и украси и преже будущих в житии сем, яко верна своего угодника, в будущем же наипаче, якоже от сведетелств божественых премногых познаваем есть, свое бо бе Богу сице прославляти раб своих по глаголющему: се, тако благословится человек, бояйся Господа. – Вид же святаго его подобия и телесный возраст таков бяше зело благообразен и благолеп, якоже древле Иосиф прекрасный, сын Ияковль, возраста же видением высок весма, силы же его указание храбрость воиньственаа его показует, силен бо бяше и храбр, якоже часть бе от силы Самсоновы: глас же его бяше слышати, яко труба в народе. Обаче же яков бе преудивлен святый случаем зрака и видом благородия, таков бяше преудивлен и разумным остроумием, якоже показуется от послов Римских премудро посрамления и от сего, яко бо в толице славе сый и превзятей чести, не внят от сладких мира ничесоже, но зде сущими хотя преимети небеснаа. И сего ради, яко верный раб, благоутотови себе во благых угодити Господу своему, сотворити волю Того реченую, яко, емуже дано много, много и взыщют от него, и паки, яко силнии силно истязани будут в день испытания. И сего ради святый десять талант приемшему клеврету си подобяся, приобрести хотя сторищное, с нимже наследовати желаше небесное блаженство; наипаче же простирается к вящьшим подвигом и воздрьжанию конечному, многожеланно бо бе ему молитвеное предстояние, единьственое и прилежное книжное почитание. Отсюду бо бе вкоренися вонь сладость духовнаа и повседневное к Богу присвоение, ово убо яве, ово же втайне. Ведише бо великий, яко настояй людем и прием власть от Бога крепце истязан будет, и сего ради изящным трудом снискашеся, собою образ преобразоваше всем, милостынею же к нищим и почитанием иночествующих прехвален зело: дивити же ся премудрости его книжней и к Богу духовныя его теплоты от поучений его князей и боляр: яков бо бе сам, сице и тех хощаше быти.

Но якоже убо речено бысть от Бога во святем Евангелии, яко несть раб боле господа своего, ни ученик над учителем своим, якоже есть учитель, сице и ученик, я якоже господь, сице и раб того, се есть и во святем сем видети. Яко бо верный ученик и раб Христов, во всем показует волю Господина своего, якоже и всем предизбирает праведное и безгрешное и хощет, дабы вси преизлишнии его во всех указаниих земных преизящетвовали непорочное, и по апостолу, подобилися ему, якоже и он Христу, тем же поучает и наказует боляр и князей своих и всех судий, приводя им притчи от поучений божественых, глаголя: «Чада и братие, се прияли есме от Бога начальство людий Божиих, от Негоже от них истязани будем в день судный, якоже рече пророк: От рук ваших изыщю людий сих и кровь ваша вместо крове их. Тем же подобает нам начальство имети праведно по Бозе, прежде ж возлюбити нам Бога от всея душа нашея и помышления, таже возлюбим ближняго, яко себе, апостольским поучением утвердивше себе, еже рече: «отложим всяк вопль и хулу, зависть, и рвение от сердец наших, ярость же и гнев да не взыдет на сердца наша, милостинею же и любовию светло украсим себе». Нещадну милостыню творите, да без щадения и от Бога милость приимем. Повинным же вам отдаждьте, яко да и вы отдание приимете в повиновании греховнем: оградите же себе страхом Божиим, в немже всяку правду имате творити. Да будут же суды ваша праведни и безмездни, яко судии Божии есте. Лиц же силных не обинуйтеся, убогих милуйте, обидимых избавляйте от насильствующих не праведно, никого же не обидите, но своими довлейтеся, между же собою совет благ имейте по апостолу; дани же оброк наших на людех паче повеленнаго вам не истязуйте, и да никтоже будет обидим от вас. Съгрешающаа наказуйте с милостию, во ум си приемлюще, яко и вы некогда суду Божию и нашему повинни будете, писано бо есть в пророце о сем, яко вопль убогых вопиет ко Мне на вы, и Аз мщю вам вопиение их. Тем же убойтеся насильствующеи и не обидите подвшедших вам, праведен суд творите, не мстяще по рвению никому же». Сия же яко убо слышавше от святаго реченое, князи же и боляря, и вси вельможи и сильнии, прегнувше колене своя, главы на земли положше, со слезами воскликнуша купно вси с радостию сотворити вся глаголемаа им.

Услышати же приятно буди вам и се, якоже в предварьших рекохом, яко преудивленнаго ради благообразия и превысокаго разума святый сей велехвален бысть во всех рода сего земных странах и царех, якоже и разумети есть. Во стране бо некоторой от западных стран жители некотории нарицаемии слугы Божиа, от тех жителей прииде некто на Русь в Великий Нов град, муж славен, имянем Андрияшь, видети желаше предивный возраст святаго великаго князя Александра и слышати сладких словес премудрости его. Якоже древле царица Южьскаа прииде к царю Соломону видети премудрость его, подобно тому и сей Андрияшь. Егда же Андрияшь святаго видев и слышав словеса его, зело удивися о доброте его и благолепию и чюдному его возрасту, премудрости же и разуму и недоумевашеся, глаголя: «Яко Ангела света видех, а не человека». Егда же возвратися от него и прииде во свояси, и начат о нем поведати, со удивлением глаголя: «Прошед», рече, «многи страны и видех цари и князи, и нигде же такова красотою и мужеством и мудростию не обретох, ни во царех царя, ни в князех князя, якоже великий князь Александр Ярославичь Новоградский».

Искони же ненавидяй добра диавол и завидяй доброте рода человеча, хотя навести христоимянитым людем не малу пакость, наипаче же предткнути хотя святаго горнему течению; но якоже обыче злохитрый воздвизати рати и возставляти царьство на царьство, язык на язык, сице и сотвори злокозненый: уязвляет стрелою невависти на святаго Александра богомерскаго краля части Римскиа, иже от полунощныя страны. Егда бо услышав велехвалнаа словеса сия, с похвалами поведуемаа о святем, нечестивый краль Римский, и сего ради уязвися на святаго стрекалом ненавистным и зело возгордися треокаянный в мысли своей, и совет зол в непщевании своем совещает на святаго, яко время си улучи, ведяше окаянный, иже тогда от онуду Батыево пленение в Руси. Сей же прегордый краль от своея страны хотя оставшую Русь поглотити и в гордости своей глаголаше сице: «Поиду», рече, «на Русь и попленю Нов град и прочаа грады, и вся люди Словеньскиа в работу себе сотворю, и самого великаго князя Александра побежду, или жива рукама ухващу». И собра люди многи, местери и бискупы своя, и Свея, и Мурмяне, и Сумь, и Емь, и наполни корабля многи полков своих, поиде на Русь в силе тяжце, зело дыша духом ратным. Прешедше же ему море Варяжское и преплывъшю реку Неву, шатаяся безумием своим, хотя восприяти Ладогу и Великий Нов град и всю область Новоградскую. Преблагый же и премилостивый человеколюбец Бог, яко восхоте, тако и соблюде и защити достояние свое от злаго иноплеменных умышлениа, и всуе трудишася безумнии кроме Божиа повеления; преже бо их пришествия прииде весть, яко Свеи идут к Ладозе. И в то время посла краль послы своя в Великий Нов град к святому великому князю Александру, со многым разгордением, глаголя тако: «Аз», рече, «краль части Римскиа, приидох семо, и ты Александре, аще можеши противити ми ся, то изыди противу мене: хощю бо землю твою пленити и тебе самого». Благоверный и великий князь Александр, слышав словеса сия, разгореся сердцем и въскорбе во уме своем, яко человек, понеже по случаю некоего Божиа промысла воиньство Александрово в Нове граде в то время мало обретеся, яко всем воем Новгородским по многым градом и селом живущим незапно, яко не ведущим пришествия ратных: отцу же Александрову, великому князю Ярославу Всеволодичю Владимирьскому, не ведущю же бываемаго сыну своему святому Александру. Все же есть сие случися внезапу пришествие нечестиваго на Великий Нов град на прославление святому Александру, промышлением же Божиим хотящю Богу явити всем, яко ие умышлением человеческим, ни силою воиньственою, ни уристанием конским, но поспешением Божиим и помощию Его, толикое преокаянных Латын многое множество и храбрость победитися имать и предатися в руце Александровы, и сего ради в то время в Великом Нове граде полку воиньства Александрова мало обретеся. Богоненавистный же ратник с воиньством своим к Великому Нову граду яко приближися, и зело належащу всей земли Рустей. Тем же боголюбивый великий князь Александр, аще яко человек, воскорбе во уме си, но обаче на Бога возложи упование и на пречистую Богородицу, Заступницу христианьскую, Давидовым словом крепляшеся, глаголющим: «Возверзи», рече, «на Господа печаль свою, да Той тя наставит». И паки: «Не в силе, рече, констей восхощет Бог, ни в лыстех мужьственых благоволит, благоволит Господь на боящихся Его и уповающих из милость Его». Христово слово, глаголющее: «На кого», рече, «призрю, но на кроткаго и смиренаго и трепещущаго словес Моих», и Соломоново, яко «Господь гордым противится, смиренным же дает благодать». Сия же вся во ум приемля блаженный, облагонадеждився в Бога упованием, приходит абие в церковь пресвятые Софии, еже есть премудрость Божиа слова, с всем воинством своим. Архиепископу тогда сущю Спиридону, со веоосвященным собором молящю всесильнаго Бога и пречистую Богородицу даровати помощь благоверному си рабу, великому князю Александру, и христолюбивому его воиньству. Дивный же великий князь Александр поверзает себе пред образом Владыки Христа, со слезами моля Его, да не предаст достояниа своего в руки нечестивых, сию молитву изо уст глаголя:

Молитва.

«Боже хвалный и праведный, Боже великий и крепкий, Боже превечный, сотворивый небо и землю и поставивый²⁶⁰ пределы языком и жити повелевый, не преступая в чюжаа части, и давый рабом своим упование, превечное си слово, во еже не боятися малому Ти стаду от убивающих тело. Милосердия же ради неизреченный милости Твоеа послал еси единороднаго Сына Твоего на спасение и избавление рода человеча. И ныне, Владыко прещедрый, слыши словеса варвара сего, прегордо хвалящемуея разорити святую Ти церковь и потребити веру православную и пролияти хотя кровь христианскую; призри с небесе и виждь, и посети нас, винограда своего, и суди обидящим мя, и возбрани борющимся со мною, и приими оружие и щит и стани в помощь мне, да не рекут врази наши, где есть Бог их. Ты бо еси Бог наш, и на Тя уповаем и Тебе славу возсылаем. Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веком, аминь».

И скончав молитву, встав, прииде ко архиепископу и ко всему освященному събору, поклоняние творя им, глаголя: «Благослови мя, священноначалниче великий, со всеосвященным ти събором, и молите Бога и пречистую Богородицу, и святых Их угодников в помощь призвавша, да молитвами вашими святыми нетли поможет ми Бог на сопротивныя». Сия ж ему глаголющу, реками от очию слезы испущаше, толико, яко и началнику церкве с всем освященным събором и со всеми предстоящими ту людми пролияти слезы многы. И ничтоже от всех вопиющих со слезами слышати, точию: «Господи, услыши и помилуй!» сия вопиющих на мног час. По сем же повеле всем умолкнути, благословляет его великий предстатель церкви Божиа: святый же благоверный великий князь Александр взем благословение от святителя, иде во сретение ратных, глаголаше псалом Давидов: «Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи ми потщися», и Христовым словом во уме своем крепляшеся, реченем во святем Евангелии, яко аще Бог по нас и никтоже на ны. К сему же на помощь призываше възбранную воеводу победительную, крепкую християньскую помощницу, препетую Богородицу, глаголя во уме своем: «Всемилосердаа Богородице, виждь враги наша, яко умножишася, и не предаждь в руце беззаконных достояние жребия Твоего, да пресвятое и всепетое имя Сына Твоего и Бога нашего и Твое, всемидосердаа Владычице, не похулено будет во странах нечестивых». По сродству же веру имея, яко сродник им есть, в молитвах си к Богу подвизаше и на помощь призывание поборников християнских, сродников си по роду, благовернаго великаго князя Владимира Киевскаго, крестившаго Русскую землю, и чад его, благоверных великих князей и страстотерпец Бориса и Глеба. Идущю же ему, сия во уме си молящюся, повеле раздати довольну милостыню нищим, рукою на сих указуя, боляром своим глаголя: «Сии братия Божия имянуются по словеси Господню, сии крепцыи наши заступницы, сии о нас к Богу ходатаи, аще бо тии, помольшеся о нас, к Богу принесут молитвы своя, и Бог поможет нам, аще ли ни, то вотще крепость наша и ополчение». Сия же святому разсуждающу, подвизаем помощию Божиею, поиде скоро, уповаа на всесилнаго, в Троицы славимаго Бога, и на пречистую Богородицу и всех святых. И бе умилно видети, жалостно же слышати.

И прииде на ня в день недельный, в июже съврьшается память святых отец 630, иже в Халкидоне, святаго великаго шестаго събора вселеньскаго, на память святых мученик Кирика и Улиты и святаго великаго князя Владимира, крестившаго Русскую землю, к сему бо имеяше велию веру, тако же и к святым страстотерпцем Борису и Глебу, и всегда память их честно творяше.

Бе же тогда в нощь по памяти благовернаго великаго князя Владимира, муж некий в воиньстве благовернаго великаго князя Александра, старейшина земли Ижерьстей, имянем Пелгусий, наречен же бысть во святем крещении Филипп. Бе же мужь той благоверен зело и благоразумен, житие к Богу право имея, аще и посреде роду своего поганаго пребываше, но богоугодно живяше, в среду же и в пяток во алчьбе пребываше. Тем же и Бог сподоби его чюдному видению, о немже зде вкратце да речется. Первие увиде силу Варяжскую и съгляда станы их и прииде ж и исповеда великому князю Александру; великий же самодръжець Александр поручи сему Филиппу стражю морскую. Стоящу же ему при краи моря на стражи своей и обоя пути стрегущю, и всю нощь без сна пребысть, стражбу деющи²⁶¹, и бысть, егда восходящю солнцу, случися видети ему пришедших яве на помощь страстотерпец великих Бориса и Глеба; видит же сице. Слышит абие восшюмевъшю на мори шюм велик и страшен; емуже прилежно зрящю к шюму прямо и зрит корабль, гребущь к полку Александрову, в корабли же стоящих видит святых стрястотрьпец Бориса и Глеба, лицем пресветлым зело, одежда имуще червлены, руки своя на рамех дрьжаще; гребцы же в насадех седяще, яко мглою одеяни. Сия же ему, мужю богобоязниву, зрящю, слышит и гласом рекших двою сих страстотерпец, святаго Бориса к святому рекша Глебу: «Брате Глебе, поспешим скоро, да ж поможем сроднику нашему святому Александру, яко в беде сущи настоит днесь». Сия же рекшим им, абие корабль от очию его взятся, с инми невидим бысть. Страж же той Пелгусий весма трепетен бысть о видении сем и, глас слыша от святых мученик, ужаса исполнен и зело трепетен стояше, не просту бо вещь вменяше се быти. Тем скоро шед, поведа святому вся, елико виде и слыша, и виде святаго радостныма очима. Благоверный же и христолюбивый великий князь Александр, яко егда услыша сия, радости многи исполни всесвятую свою душю, и от многиа радости теплыя слезы от очию си испустити нему; утаеную молитву в сердцы своем, иже втайне творящему Богу преславнаа и дивнаа, принесе. Сему же стражю Пелгусии рече святый самодрьжец: «О друже, не повеждь сего никому же, дóндеже узрим славу Божию».

В шестый же час дни, вонже снемшеся сразити обоих стран полком ратным, бысть бой силен, зело ужасен и страшен, яко и за руки емлюще сечахуся, и пролияся кровь, яко туча дождевнаа, даждь до самого вечера; якова же не бысть брань никогда же. Но убо аще и брань бяше велика, но помощь Божиа и молитва святаго и вера права одолеваше тех безбожных. Противу бо силы Божиа кто стати может? Силе бо Его кто противитися имать? Кто бо уведе ум Господень, и силу Его кто исповесть? Зрите же силу Божию и помощь и разумейте по сему бываему. О, велика Божиа сила и помощь и святаго к Нему дерзновение! Внегда бо бьяхуся чрез весь день и безбожным одолевающим, святому же плачющу, со слезами Бога на помощь призывающу, призре Господь милостивным си оком на святаго. Абие внезапу прийде небеснаа сила Божиа, и мнози видеша на воздусе полк Божий стоящ, и поможе святому до конца победити тех богоненавистных Латын. Безбожнии ж Латыни, яко узрев²⁶² себе побеждаемых, бегу яшася. Великий же Александр в след их гнаше и изби безчисленое множество богомерских Римлян, яко и самому кралеви возложи печать на ницы острым мечем своим, и сквозе всех полков их проходяще невредимо, нещадно сечаше телеса их на полы, даждь до самыя луки седельныя: еще же яко и до самого стягу кралевскаго проезжжаа полкы. И бысть победа предивна исполнь полку Божиа, не человечим умышлением, но силою Божиею сотворяема. Како бо не сила Божиа победи тех богомерскых, идеже Александрово воинство мало суще противу тех нечестивых множеству! Весть бо Господь свободити от напастей благочестивыя, нечестивых же мучити. Ведети же подобает тогда цреславно бываему храбрость святаго Александра и дивитися богоданней храбрости его и силе его. Толико бо преудиви того Бог и храбростию и силою, якоже часть бе от силы Самсоня, преумноженою силою, славою же и повсюду прослутием, якоже тезоименитаго тому втораго Александра Македонскаго, храбростию же преимянитою, якоже новяго Еуспесияна, кесаря Римскаго, еже бе пленил всю землю Июдейскую, иже некогда тяжцей силе полков его приступльшим ко граду Июдейску, гражане же вышедше из града, победиша полки его. Еуспесиян же кесарь отторжеся един от полков силы своея, прогна един силу Июдейску ко вратом градным и возвратився, посмеяся дружине своей, глаголя: «Яки остависте мя единого!» Сице и святый сей великий князь Александр силен бе и храбр зело. Тако бо того Бог почти и украси, яко вернаго своего угодника, яко от толика святаго праведнаго корени толик праведен и пород произыде, и сего ради того всесилный Господь светло украси преславным лица видением, светлостию и подобием доброзрачнаго образа, премудростию разума, смышлением богомудрым, и храбростию воиньственою и премногою силою. Бе же тогда в полку Александрове явишася шесть мужей храбрых, иже с ним крепко мужствоваху, и храбрость показавших противу ополчению ратных. Бяху же и сии храбро проежжаху сквозе полки Латынскиа, сечаху телеса Римских вой нещадно. Имяна же мужей тех храбрых: Первый Гаврил Алексичь: сей наеха на шнеку и виде кралевича, мчаща под рукы, и гони по нем на кони по досце до самого корабля, и свергоша его в море и с конем; Божиею ж силою изыде оттуду неврежен и паки ирииде посреде полку и бися много и уби воеводу их Спиридона и дву бискупов. Вторый имянем Збыслав Якуповичь, Новоградец; сей же единем топором многих изби, не имея страху в сердцы, яко мнозем дивитися силе его и храбрости. Третий имянем Ияков, Полочанин, ловчий бе у князя; сей наеха на полк с мечем и много мужество показа. Четвертый имянем Миша, Новоградец; сей пешь с дружиною изби три корабли Римлян. Пятый имянем Сава; сей великий шатер кралев златоверхий подсече; Римляне же, видевше падение шатра, возмятошася. Шестый имянем Ратмир; сей много бися пешь, егоже оступиша мнози Римляне, и от многых ран пад, скончася. Избиено же бысть множество Римлян, а останок их с срамом побеже. А трупия мертвых своих великих воевод три корабли наметаша и потопиша в мори, а иных ямы иззасыпаша, а язвении бес числа бяху, Новоградцев же токмо 20 убиено бысть.

Бысть же в то время чюдо предивно и памяти достойно, якоже в древняа дни при царе Иезекии, егда прииде Сенахирим, царь Асирийский, хотя пленити святый град Иерусалим, и внезапу Ангел Господень изби от полка Асирийска 185 тысящ, и въсташа заутра и обретоша трупия мертвых. Тако же и ныне при победе великаго князя Александра, егда победи краля, обон пол реки Ижеры, идеже не бе проходно полком Александровым, и тамо обретошася многое множество трупиа мертвых, иже избиени от Ангел Божиих. Христолюбивый же великий князь Александр Ярославич возвратися с предивною победою во свою отчину в Великий Нов град, славя и благодаря Бога, глаголя сице:

Благодарение.

«Благодарю Тя, Владыко преблагый, и славлю имя пресвятое Твое, яко призвах бо Тя, Премилостиве, в день печали моея, избавил мя еси, и не оставил еси нас, убогых раб своих. Тии безбожнии спяти быша и падоша, мы же, раби Твои, востахом и исправихомся, Твоею помощию спасаеми. Всех бо тепле кающихся милуеши; благодетельствуеши²⁶³ и прославляеши, иже от всея душа Тебе работающих, и всем, иже со страхом и любовию Тебе ищющим, близ обретаешися, и к Тебе Единому зрящих не презираеши, и всем, иже к Твоей дрьжаве прибегающим, вся, яже на пользу, прошения подаваеши. Ты бо еси един благых податель, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веком, аминь».

Оттоле же обыче зватися святый Александр Невский, понеже рать спя бысть с Римляны близ великиа реки Невы, усть реки Ижеры, в лето 6749.

Ниже сие умолчано будет всем, якоже обычно злохитрому бесу крамолы воздвизати на святых и радуяся бранем и сваром, сице и зде воздвиже ков на святаго. Того же бо лета по победе Римлян злочестивых Новгородстии людие жестоцы и упрями, яко имуще самочинный обычай и непокорный нрав, распрение некое показаша к самодрьжавному, возропташа некогда на святаго великаго князя Александра Невскаго, крамоляще, молву съставляюще не малу в людех. Тогда бо Новгородцы еще самовластни бяху. Се ж все бысть злохитраго врага диявола всезлое умышление, всячески на святого ков кующе, овогда иноплеменных ратьми, овогда же и междоусобными козньми, всем сим хотя праведную душю святаго озлобити. Святый же великий князь Александр, яко ученик и раб Христов, боголюбив и тих и кроток зело, не воздая зла никому же, но отшествием своим воздражаше тех неистовящееся, Христово к ним показуя, якоже рече: «Аще изжденут вы из града, бежите во ин град», и апостолово: яко «не дадите», рече, «место гневу, не воздающе зла за зло никому же». И сего ради святый, показуа свойственое Божие, остави Великий Нов град и с неправедно крамолующимися нань человецы не хотяше жити, а сам прииде и вселися в землю Суждальскую во град Переславль. И того же лета богомерзъцыи Немцы и самоволни отметницы православныя веры, диаволом научени, внезапу собравшеся купно Медвежане, Юрьевцы, Велияжане со князем Ярославом Владимиричем, град Избореск взяша. Сий Ярослав, сын Владимир, внук Рюриков Киевскаго, правнук Ростиславль Мстиславича Манамаша, от Батыева же пленениа уклонися сий Ярослав в Ливоньскую землю, и тогда господствуя в Немцех в Медвежьи Голове. Плесковичи ж приидоша помощь сотворити Изборску, сами прогнани быша. Немцы же посад у Пскова пожгоша, и не токмо домы християньския и села, но и святыя Божиа церкви со всем благолепием огнем попалиша, християнство же губяху и пленяху. Приспевши же зиме, паки приидоша от западныя страны Немцы, Чюдь на Ведь ратию, в пределы Наугородскиа, на едино участие от предел пятин Наугородских, на Ведь рекомую, в нейже поставиша злоимянитий град Копорию имянуемую. И не то же едино сие бысть зло от них нечестивых Нову граду Великому, но Тесово нарицаемое взяша безбожьнии, и за 30 верст не дошедше Великаго Нова града, секуще християн немилостиво богомерзьцыи и в плен ведяху в свою их проклятую землю, овех же оставляюще в домох, дань на них налагающе беруще, и иные многие пакости християном деюще пресквернии. Навгородцы же, яко видевше утеснение си от неверных, яко овца, не имуще пастыря, от волков находящих расхищаемых, и уязвляеми, пришедше в преимянитый великий град Владимир ко отцу блаженнаго великаго князя Александра Невскаго, к благоверному великому князю Ярославу Всеволодичю, моляще его, да послет им в Великий Нов град на великое княжение сына своего святаго Александра. Великий же князь Ярослав Всеволодичь посла к ним в Великий Нов град другаго сына своего, великаго князя Андрея. Повнегда же приити великому князю Андрею в Великий Нов град, умилишася Наугородцы по великом князе благоверном Александре, и сего ради воздвигоша архиепископа Спиридона с вящьшими мужми ити в богоспасаемый град Владимир и умолити великаго князя Ярослава Всеволодича, да послет к ним во отечествие свое, в Великий Нов град, на великое княжение сего сына своего, благовернаго великаго князя Александра Невскаго. Тогда бо Литва и Немцы и Чюдь повоеваша волости Наугородскую землю, и кони вси взяша, яко не бе на чем и земли орати. Приим же моление их великий князь Ярослав Всеволодичь и даст им сына своего святаго непобедимаго Александра. Святый же великий князь Александр, яко понужден быв от отца своего и умолен от архиепископа, прииде паки в свое отечьство, в преимянитый Нов град и сяде на своем престоле царстем на великом княжении. Не можаше надолзе терпети достояние отечества своего от неверных расхищаемо и святых церквей осквернениа и разрушения и крови християнскиа пролития, положи совет с братом си з благоверным князем Андреем, събра своя воя, духом разжегся по святей Троицы, от Неяже помогаем, и иде и пришед град Копорию изверьже из основания, а самех преокаянных Немец изби и изгна от отечьства си, иных же с собою приведе, овех же помилова и отпусти, зело бо бяше милостив, и святыя церкви, разореныя от них и оскверненыя, паки освяти и воздвиже и христиан свободи от богомерския тех прелести, и отиде паки в Переславль.

Двема же летом прешедшим, отнеле же святый победи краля, паки в зимнее время воздвигошася беззаконнии Немцы с всех стран на святаго ити ратию. Воздвигше же ся богомерсцыи, сице и сотвориша и пришедше преславный град Псков за ся взяша, имже владуще многи пакости християном деюще, в немже и наместники своя посадиша. Сия же слышав великий князь Александр и оскорбися вельми и ревностию духовною разгореся по святей Троицы и о крови християньстей, и не помедлив ни мало, поим с собою брата своего князя Андрея и прииде в Нов град со всем своим воинством и поклонися в святей Софии, Премудрости Божиа Слова со многим молением и со слезами. И сего ради великий не можаше надолзе зрети жребия наследия своего нещадно расхищаему быти от неверных, но, яко премудр пастырь, взысковаше расхищеное си стадо, преже первие уготовляет себе мудре, таже ощутит волков, стадо его облежащих, по сем на тех ополчается овех биюше уязвляет, овех отгоняет от стада си, таже стадо събрав во едино, совокупляет. Сице и святый богоприятный Александр духом разжегся ревности божественныя о стаде своем, душю свою положити хотя за овца своя, яко верный раб и ученик Христов. Воздвижеся, подвизаем мановением Божиим, поиде на безбожныя Немцы, заят все пути и до Пскова, и пришед, поспешествующу Богу, град свой Псков паки за ся взя и от плена свободи его, в немже Немец и Чюдь поима, землю же Немецкую повоева и пожже, и плену взя бесчисленое множество, а инии изсечени быша. И иныя страны отечества своего от безбожных свободи, и оскверненыя церкви освяти, и християнъскую веру паки утверди, и поганых Немец благодатию Христовою победи, и плен возврати. По победе же тех мало отступи от земля их, хотя возвратитися въсвояси.

По наваждению же дияволю за грехи наша, бываемыя от нас, услышавше лукавии Немцы, гордостию побежахуся, яко помощию Божиею от святаго побеждение своих Немец, совокупиша силу велику и, суемыслием шатающеся, совет сотвориша окаяннии на святаго ити ратию, глаголюще друг ко другу: «Поидем», рекоша, «на великаго князя Александра, егоже емше рукама нашима, убием и злой смерти предадим, грады же его и землю всю пусту сотворим». Не ведуще окаяннии, яко Бог нашь милостив есть, слушает молитв раб своих и от смерти избавляет, нечестивых же в плен предает, еже и бысть, якоже и сему угоднику своему великому князю Александру помогает, победу дая ему на сопротивных, такоже и их совет злый вскоре разорити имать. Помыслиша бо совет безбожнии, ихже не возмогоша составити, якоже и бысть вскоре, якоже бо им совещавшимъся идоша нечестивии, духом рыкающе ратным, на страны християнскиа, хотяще попленити их, якоже совещаша. Христолюбивый же Александр, яко услыша злый совет их и устремления, прииде в церковь святыя Троица и помолився, Бога в помощь призвав и пречистую Богородицу, събра воя своя, иде противу их. Местер же со всеми бискупы и с множеством языка их и со всеми властьми их, елико их есть на сей стране, и с помощию кралевою снидошася на езеро, глаголемое Чюдское. Благоразумный же Александр уступи вспять и паки обрати воиньство свое и ополчися на них, и начат молитися, глаголя к Богу в сердцы своем: «Ускори, Щедрый, и подщися на помощь, яко можеши хотяй, и помози ми, Господи, якоже древле Моисею на Амалика и прадеду моему Ярославу на окаяннаго Светополка», и Давидово: «Изми мя от враг моих, Боже, и от востающих на мя избави мя». И сия рек, знаменався крестным знамением, глаголя: «Да воскреснет Бог и разыдутся врази Его» и прочая. Бысть же тогда день суботный месяца апреля в 5 день на похвалу святыя Богородица, на память святых мученик Феодула и Агафопода и иже с ним, солнцу восходящю, ступишася обои полцы. Егда же столкнувшеся полцы и сразишася, и бысть сеча зла на Немцы и на Чюдь, и труск от копей ломление и звук страшен от мечнаго сечениа, яко и езеру померзъшю двигнутися, и не бе видети леду, покрыло бо ся кровию. Тогда святый боголюбивый великий князь Александр поверзает себе пред образом пречистыя Богородица, иже превечнаго Младенца на руку си дръжащи, слезы пролияв, моля ю, глаголя:

Молитва.

«Заступнице християном непостыднаа, ходатайце ко Творцу непреложная, не презри нас грешных моления гласы, но ускори, яко блага, на помощь нашю, верно молящих ти ся, предвари на молитву и подщися на умиление к Сыну Твоему, заступающе, Богородице, присно чтущих Тя!»

По скончании же молитвы сея в той час абие скорая помощница, пресвятаа Богородица молитву раба своего услыша в мегновении ока, толь скоро явися на воздусе полк Ангел святых, силы Божия, биюще и секуще нечестивыя Немцы, самому святому яве зрящю и видящю таковую пречистыя Богородица помощь и силу и всем, иже в полку его. И быша помощию всемилосердыя Богородица, скорыя християнскиа заступницы, нечестивии вси побеждени. Тако прослави Бог великаго князя Александра пред всеми сопротивными ему, якоже древле Иисусу Навгину Архангел Михаил помогаше на Ерихоняны, тако и блаженному Александру. Дивно же есть разумевати Божию силу и помощь и святаго Александра к Богу и пречистей Того Матере всечюдных молитв достоприятие. Егда бо злоимянитии, яко видяще помощь Божию, бываему святому, и побегоша окаяннии, вдавше плещи своя. Боголюбивое же воиньство Александрово, вслед их гнавше, мечами иссецаху тех прегордых, овех же живых емше, ведоша в плен, ихже последи от тех же плененых уведехом, яко сии нечестивии, в руце впадше воиньству Александрову, в плен ведяхуся, иже святаго руками си яти хотяще похваляхуся. Великий же христолюбивый Александр, яко видя к себе великую скорую Божию помощь, благодарение чюдодействующему Богу воздаяше и пречистей Того Богоматери. Възвратившю же ся ему с великою прехвальною победою во свое отечьство, егда же прииде близ града Пскова, изыдоша во сретение ему весь освященный събор с честными кресты и со святыми иконами и все народное множество, хвалу Богови возсылающе и благодарныя песни воспевающе: «Пособивый, Господи, кроткому Давиду победити иноплеменники и благоверному великому князю нашему Александру оружием крестным град Псков свободити от поганых иноплеменных». И оттоле наипаче нача славно быти имя Александрово во всех странах, от моря Варяжскаго и до моря Понтьскаго, и до моря Пежскаго, и до страны Тивирийскиа и до гор Араратских, обону страну моря Варяжскаго, и гор Аравийских, и до великаго Рима.

И тогда умножися язык Литовский и начаша пакостити во области великаго князя Александра. Он же шед единою, и Божиим поможением победи седмь полков Литовских и множество воевод их изби, а иных руками яша и ведоша с собою. И сего ради сугубо повсюду начаша боятися и трепетати имяни его. Потом же паки Литва воеваша Торжек и Бежичии и поидоша в землю свою. Великий же князь Александр достиже их у Торопча и победи 8 князей их и плен возврати, и за прочими Литвяки погна со избранными своими и всех победи, и ни един от них не избысть. И поиде к Нову городу в мале дружине и срете ину рать, и сражению бывшю, и тех победи, Богу помогшю ему.

Тогда же по преставлении преподобнаго чюдотворца Варлаама Футынскаго второму лету наставшю, в Нове городе с миром почи о Господе чюднаа мати сего блаженнаго великаго князя Александра, боголюбиваа великая княгини Феодосиа, честнейшая супружница великаго князя Ярослава Всеволодича, с нимже благоговейно и богоугодно поживе, от негоже девять сынов породи, и на конец житию иноческий образ восприим, и претворено бысть имя ей Евфросиниа, и положена бысть в граде Владимире в пресловущей обители святаго Георгиа, об едину страну сына своего князя Феодора, месяца маиа в 4 день. Единому же лету по сем минувшю, сам великий князь Ярослав, ревнуа по благочестии, самозван поиде второе во Орду к безбожному царю Батыю, и тамо велик подвиг показа по братии своей и за вся люди своя, веры ради православныя, и богопротивное веление возрази, его же ради нужное истомление подъят, православию же многу ползу и ослабу приобрете. Егда же поиде изо Орды и болезнуя в земли поганых конец житию прият, и причте его Бог праведных наследиа. В неже время тамо и великий князь Михаил Черниговский и болярин его Феодор пострадаша за исповедание Христово.

По пленении же Батыеве належащим убо некогда поганым за премногиа наша грехы и насильствующим христианом много, и того ради отец святаго Александра, благороднаго корене доброплодное и многорасленое и неуведамаа ветвь царскаго изращения, плодоносное семя Русскых самодержателей, благоверный великий князь Ярослав Всеволодичь Киевский и Владимирский, иде во Орду, всепагубную и лютую землю безсерьменскую. Понеже тогда злоимянитый Батый присла к нему посол свой, зовый его к себе во Орду. Ходившю же ему и достойную честь прият от царя и восприим старейшиньство во всем Русском языце, и прииде в землю свою честно и славно, и многи пришелца утеши, и множество людий собра. Сами прихождаху к нему в Рускую землю от славныя реки Днепра и от всех стран Русскиа земли: Галичане Волыньстии, Кияне, Черниговцы, Переяславцы и славнии Киряне, Торопчане, Меняне, Мещежане, Смолняне, Полочане, Муромцы, Рязанцы, и вси подражаху храбрости его. и обещавахуся ему живот свой полагати за избаву християнскую. И тако множахуся и всяким богатьством исполняхуся, и бысть по необычной скорби радость велия христианом, и благодарствоваху Бога, преспевающе в благочестии.

Ненавидяй же добра диявол искони спону творя человеческому роду и паки лютейшую брань воздвизаше на благочестие, наостри поганых Татар творити християном великое насилие и безмерную тягость. И тако безбожнии съдевающе и паче того злейшим коварством тщахуся и веру християнскую в Рустей земли повредити и святыя церкви разорити, и богомерскиа прелести персидскыя волшебное идолослужение надеяхуся беззаконнии в Руси предложити.

Имже тогда возрази таковое коварство великий князь Михаил Черниговский, с нимже единоревнительный его болярин Феодор от тех же поганых во Орде за веру Христову мучением скончашася, якоже последи о сих доволно изъявлено бысть в торжественой их, сиречь в Степенной книзе.

Сий же великий князь Ярослав Всеволодичь в то же время и лето паки бысть в той же великой Орде, в пагубной земли Татарстей. И вся беззаконных неправеднаа на благочестие умышления разуме, и сердцем разгорашеся, и ревности божественныя исполняшеся, не терпя зрети людей земли своея погибающих душею и телом, за нихже умысли драгаго своего живота не пощадети, истиннаго ради благочестиа, паче же воспоминаа началнейшее отеческое благородие и Богом дарованное им скипетродрьжание, и како вси страны трепетаху имянем их, не токмо ближнии, но и далнии земли и царства, и самии Гречестии царие, и како повсюду бысть во всей Рустей земли православнаа вера християнскаа, идеже бысть всякиа божественыя благодати исполнение и всего земнаго доброплодия изообилование, в нихже тогда не бяше поганина, юдуже прпкасахуся и повиновахуся многыя страны и дань даяху от моря и до моря: Угрове, и Чахи, и Ляхи, и Ятвягы, и Литва, и Немцы, и Чюдь, и Корела, и Устьюг, и обои Болгары, и Буртасы, и Черкасы, и Мордва, и Черемиса, и самии Половцы дань даяху и мосты мостяху; Литва же тогда из лесов бояхуся выницати, Татарове же тогда ни слухом имяновахуся.

Во дни же его Божиим гневом грех ради наших от безбожных Татар Русстей земли толикое пленение бысть, не токмо телесное, но и душевное. И того ради Богом подражателный самодрьжец, храбрый душею и телом великий князь Ярослав второе прииде во Орду к беззаконному царю Батыю, с нимъже и братиа его и сыновцы. Пришед же, не устыдеся царскиа его темныя власти, ни ужасеся бестудныя его ярости, добре подвизаяся о истинне глаголати за люди Божиа Русския земля, обличая поганых безумное веление, егоже ради Батый посла его х Кановичем. И тамо инем образом и иными завистными винами оклеветан бысть от некоего Феодора Яруновича, тако имянуема. И сице егоже не начаяшася страдати, и сия доблествено со благодарением претерпе от безбожных Татар, и многу истому восприят за всю братию свою и за множество христоимянитое достояние, иже в Русстей земли. И таковым своим страданием доблий подвижник сотвори многу и благу пользу и велику помощь и ослабу християньству от тягости и от злаго насильства Татарска.

Поиде же оттуду, велми изнемогаа, и тогда воспомяну любезныа своя чада.

К нимже, яко ту сущим, глаголаше: «О, возлюблеинии мои сынове, плод чрева моего, храбрый и мудрый Александре, и споспешный Андрею, и Константине удалый, и Ярославе, и милый Даниле, и добротный Михаиле! Будите благочестию иститннии поборницы и величествию дрьжавы Русския Богом утвержении настолницы. Божия же благодать и милость и благословение на вас да умножится в роды и роды и во веки. Аз уже к тому не имам видети вас, ни в земли Рустей быти, уже бо моя сила изнеможе и жития кончина приближися. Вы же не презрите двоих ми дщерий Евдокии и Улияны, сестр ваших, иже бяше им настоящее сие время горчайши желчи и пелыни понеже матере оставше, ныне же и мене, отца, лишени суть. Но обаче Бог есть сирым помощник, и слава о всем праведным судбам Его». И тако у мне благословляа чада своя и последнее изнемогаа болезнию от многаго истомления и нужи, и со многым благодарением преда душю свою в руце Богови во иноплеменных земли, месяца сентября в 30 день. Что убо сего больши, якоже святое писание глаголет, еже положити душю свою за други своя? И тако сий приснопамятный великий князь Ярослав Всеволодичь в далней земли, в канове Орде, положи душю свою за святыа домы церковныя и за веру християньскую и за вся люди земли Русскиа. И сего ради причте его Бог ко избранному своему стаду праведных селения. Три же сыны его преже его к Богу отидоша, Феодор, Афонасий, Василий. Лепо же есть воспомянути и прочюю благородную братию и сродников сего Богом снабдиваго великаго князя Ярослава Всеволодича, колико богоугодни быша, мнози же от них и мученическими венцы увязошася, о них же последи речется в Степенней книзе. По Ярославе же седе в велицем граде Владимири князь великий брат его Светослав. По нем же седе на великом княжении меньший брат святаго Александра Михаил. По Михаиле же в Володимири князь великий бысть другый брат Александров, князь Андрей.

Якоже обычно Богу прославляли святых своих угодников не точию во странах, знающих Бога и пресвятое Его имя непрестанно в песнех славящих, но и в далных, идеже не ведущих и не знающих Бога, в языческих странах, славны и дивны показовати раб своих; яко не точию от преславных чюдес, бывших и шествующих тамо, но и небываемых и нешествующих, удивлением неким дивнаго образа тех и прехвалнаго возраста и зрака: еще же и от слуху повествованиа о них преславное дивство полагати в сердца нечестивых и самодвижным желанием подвизати тех видети их и всезверьственую богомерзьских злобу в кротость прелагати, якоже и сего всезлаго зверя, лютейшаго, реку, Батыа зверообразие во овчюю кротость претворити, и толико яко и вседвижным желанием восхоте солнцеобразную доброту святаго видети. Слышав бо Батый царь от многих богохранимаго великаго князя Александра благородное мужество и непобедимую храбрость и на вся сопротивныа многиа и преславныя победы, похваляющих святаго, благосмысленое же и разумевательное от Бога дарование, любопремудрое же его и в воиньстве хваловидное храбрование, вкупе и благообразное лица солнцеподобие, и якоже слышав се, царь Батый возжела видети святаго²⁶⁵, и сего ради посылает послы своя к нему, глаголя: «Иже в Руских держателех пресловущий княже Александре, вем, яко разумно ти есть, иже мне Бог покорил многы языки, и вси повинуются дрьжаве моей, и паче ли всех ты един не радиши покоритися силе моей? Внимай убо себе, аще мыслиши съблюсти землю твою невредиму, то подщися немедлено приити до мене и узриши честь и славу царьствиа моего, себе же и земли твоей полезнаа приобрящеши». Богомудрый же великий князь Александр разсуди, яко святый отец его Ярослав не ради о временнем царствии, но шед во Орду и тамо положи живот свой за благочестие и за вся люди своя, и тем измени себе небесное царствие, и тако блаженный Александр подобяся благой ревности благочестиваго си отца, и умысли ити во Орду избавы ради християньскиа, и прииде в славный град Владимир в силе велице; бысть же грозно пришествие его. В немже тогда страшном пришествии его пройде весть и до уст Волгы, егоже грозою жены Моавитския полошаху детей своих, рекуще: «Молчите, се грядет великий князь Александр». Не закосне же, но мало пребыв и взем благословение от митрополита Кирила и устремися в путь, поиде во Орду к царю Батыю, и везде благодать Божиа осияваше его. Царь же Батый, егда узре святаго, воздивися преславней доброте его и рече вельможам своим: «В правду ми поведасте, яко несть подобна ему князя во отечествии его». И велми почиташе его, и многими даровании удовли его и с великою честию отпусти его. Тако Бог удивляа избранныя своя, яко и нечестивым влагаше во ум, еже стыдетися и почитати их.

Окаянный же Батый поиде на западныя Угры к вечерним странам и многи грады и места пусты сотвори, и достизает самого великаго Варадина града, иже бяше среди земли Угорские. Изообилен же бе велми овощи и вином и обведен весь водами, того ради не бояхуся ничесо же; среди же его столп высок вельми. Бе же тогда самодержец тоя земли краль Власлав Угром к Чахом и Немцем и всего Помориа и до великаго моря, бе же и святое крещение приял от святаго архиепископа Савы Сербьскаго и дрьжаше веру християньскую и священника втайне. Батыю же вшедъшю в землю его, краль же Власлав, егоже имянова святый Сава Владислав, и не успе собратися с воиньством своим далечаго ради землям разстояния. А сей нашед нача грады пленити и жещи, а люди посекати. Сий же Владислав, вшед на столп он, зря погибели земли своеа, и плакашеся²⁶⁶ горце, не имый что створити, и тако многи дни пребысть, ни хлеба, ни воды не вкушая. К нему же побеже в град сестра его, Татарове же постигше яша ю и к Батыю отведоша. Краль же наипаче слезы к слезам приложи; течаху же от очию его слезы, речным быстринам подобящеся, идеже аще падаху на мраморие, и насквозь проходяху; есть же и до сего дни знамение то. И некто предста ему, глаголя: «Слез ради твоих дает ти Господь победити царя злочестиваго». И тако невидим бысть. Краль же сниде с столпа, и се конь его оседлан стояше никим же дрьжим, и секира на седле его. И уразумев помощи Божией быти и всед пан, изыде на противныя и елицы обретошася с ним. Противнии же видевше побегоша, страх бо нападе на них, а сии гоняще многое множество варвар избиша и богатьство их взяша, емуже не бе числа. Изыдоша же из града жены и дети, нечестивых погубляху; безбожнаго Батыя сам краль постиже, ко Угорским планинам бежаща, и яко съплетеся с ним, и нача Батыю помогати сестра Владиславля, юже плениша безбожнии. Он же немилостиво обоих уби. И тако прият конец окаянный, а Угри сташа по станом Татарским. Они же окаяннии идяху со множеством плену в станы своя, чающе своих стоящих ту: сии же без милости всех избиваху, токмо аще котории восхотят веровати во Христа, сих оставляху. Краля же и с топором онем, имже уби Батыя, слияша медяна и поставиша на предреченнем столпе, держаща в руце секиру, еже есть и до сего дни тако. Потом же прииде Кирил митрополит всея Русии в Суждальскую землю, в Переславли же конец жития съверши.

При немже великий князь Александр паки поиде во Орду к новому царю Сартаку, славный же град Владимир и всю землю Суждальскую блюсти поручи брату своему князю Андрею. Он же аще и преудобрен бе благородием и храбростию, но обаче правление дрьжавы, яко поделие вменяа и на ловитвы упражняяся животных и советником младоумным внимая, от нихже бысть зело многаа нестроениа и оскудение в людех, тщета имению. Сего ради Богу попустившю, царь Сартак посла воеводу своего и злоимянитаго мурзу Неврюя и с прочими Татары. Нечестивый же Неврюй, яко тать всезлый, и скрадом прииде ко граду Переяславлю. Князь же Андрей брань сотвори с ними, и Божиим гневом побежени быша полки его. Сам же к Нову городу уклонися и оттуду в Свийскую землю и тамо в граде Колыване сконча живот свой. Нечестивый же Неврюй повоева и поплени всю землю Суждалскую за всезлыя грехи наша, яже пред Богом бываемыя. Сим убо неизреченным промышлением вручает Бог скипетро великаго княжениа Владимирскаго и Навгородцкаго сему угоднику своему Александру Невскому, яко от мног лет быв избран сосуд Духу Пресвятому, помазан Богом. И бысть скипетроносец предивен, всея Рускиа земля самодрьжец. Подаст же Бог при его царствии тишину велию от всех саран языческих всей земли Русстей молитвами его святыми и благостроения церквам святым. По пленении же Неврюеве блаженный великий князь Александр Владимирский и всея Русии самодрьжец прииде изо Орды и седе во граде Владимире, яко благочестив строитель дому, паки церкви Божиа воздвиже и расхищеныя грады от поганых назда и распуженыа люди, яко предобр пастырь, собра в домы своя. О таковем убо пастыри Господь глагола: «Пастырь добрый, иже душю свою полагает за овца, и овца своя глашает по имяни, и овца по нем идут, яко же ведят глас его», и прочая. И пророк Исаия рече: «Аще в коей стране князь благ и уветлив, кроток и смирен, по образу Божию есть, не собирает богатьства и не презирает кровь праведничю, отец сиротам и вдовицам, алчющим питатель, милостилюбец, а не златолюбец, благ домочадцем своим, внешним же, иже от инех стран приходящим, кормитель, на таковых Бог призирает и милость свою показует на них». Якоже и сего великаго князя Александра, ураспространи Бог землю его и богатьством и славою изообилова и летом приложение дарова.

Некогда приидоша ко святому послании от папы Римскаго в лето 6760, глаголюще сице: «Слышахом тя, Александре, князя честна и дивна, и земля твоя похвална и чюдна и велика. Сего ради послах к тебе люди избранны от двоюнадесять колену, зело хитры суща, да послушаеши ученння их». Боголюбивый же великий князь Александр премудро отвещав им сице: «Слышите, посланницы папежнии и прелестницы преокаяннии! От Адама до потопа и до начала Авраамля, от Авраама до прошествиа сынов Израилев сквозе Чермное море и до умертвиа царя Давида, от начала царства Соломоня до Августа, кесаря Римскаго, до Христова рожества и до страсти и воскресения, и еже на небеса вознесения, до царства Констандина Великаго, до перваго събора и до седмаго, сия вся добре вем, яко сии вси пророцы от начала миру послушествовали верою быша к Богу, и вменися им в правду, и нам прорекоша единаго истиннаго Бога, в Негоже и веруем непременно. Вера же наша се есть: Отец и Сын и Святый Дух, Троица во единьстве, и единьство в Троицы, не три убо Богы разумеваем, но единаго Бога в едином Божестве проповедуем. Едино бо есть Божество Троица, и Троица во едином Божестве, разделяем же Троицу тремя пресуществеными Ипостасьми неразделне и совокупляем во единьство, несозданно и несмесно, божествено и пребожествено, обожательно, а не обожаемо, простовидно, а не сочетанно, недоведомо и неразумеваемо, творительно, а не сотворено, саможивотно, самобытно, безначално, присносущно, бесконечно, всей твари видимей и невидимей здательно и поклоняемо, от Негоже бо вся и Имже вся. Тождьство бо и единьство исповедуем в Троицы и Троицу в тождьстве и единстве. Отца же глаголем не прежде Сына разумеваем. Сына же послежде, такожде и Святаго Духа, но вси купно разумеваем. Не бе бо Отца, егда не бе Сына, ни Сына, егда не бе Отца, ни Духа Святаго, егда не бе Отца и Сына, ни Отца и Сына, егда не бе Духа Святаго, но купно Отец, купно и Сын и Святый Дух, Отец, родивый Сына, а не рожденный, Сын же от Отца родивыйся собезначално, а не родивый, Дух же Святый от Отца исходяй и на Сыне почиваяй, а не родивый, ни рожденный. Трема собствы бо свойствеными неразделно исповедуем Божество, тождьствено, равеньствено, самовластно и единовластно, ипостасно славим. Веруем же не несуменно тоя же единаго быти единосущныя Троица, того же естества, а не инаго, Сына Божиа, Иже от Приснодевы Мариа нас ради рождьшагося, неизреченно в нашю плоть съвершено облекшагося исповедуем истинно, одушевлено, умно, словесно, а не бездушно и безумно, якоже, проклятии Латыни, вы мните, и сего ради и опресноки и без соли приносите, мняще мертву плоть приемша Христа, бездушну и безумну. Человека же совершена, истинна разумеваем Его, во двою естеству и во двою волю, двема же хотении и действы, неразделно от Отца и Святаго Духа, на земли сей во плоти поживша, но бысть со Отцом и с Святым Духом купно, и на небеси и на земли, не отступив бо еже бе, но прият еже не бе, пребыстъ бо во обоем съвершен, в Божестве, глаголю, и человечестве, едино сыновьство прием, а не двойствено. Той же бо един Сын Божий и Богородицын прият же волею и пострадати плотию, а не Божеством, нас ради согрешивших, на кресте от Жидов, кровию своею очистив нашю греховную скверну. Не точию же до толика доволен быв, человеколюбия ради милости своея, еже на кресте распяту быти нас ради, но и смерть нашего ради спасения прият и во ад сниде и тамо отступпаго диявола со отступною его силою нерешимыми узами связа, и ада плени и смерть победи и от века тамо спящая Адама и всех пророк же и праведных изведе оттуду и с Собою воскреси в третий день, сам же воскресе в той же плоти, юже²⁶⁷ от нас прием, а не оставив ю во аде и ину прием, якоже бесослужебнии еретицы мнят, но в той же плоти воскресе, в нашей, реку, еюже от Богородица рождься заимствовав, в нейже и на небеса взыде и Отца одесную седе с Святым Духом, егоже ждем приити в страшный суд, судити живым и мертвым и воздати комуждо по делом его. Воскрешениа мертвым чаем и жизни будущаго века. Приснодевую же Марию, Матере Его, Богородицу нарицаем истинную, яко бо Тоя Сына, от Нея рождьшагося, Бога дрьзновенно исповедуем. Сице и сию рождьшую Того Богородицу несуменно нарицаем, по Бозе бо Богородица, и по Царе Царица, и по Владыке Владычица. егоже изволением Отчим и хотением тогожде Сына Отча и Ея действом Святаго Духа породи, кроме мужска полу, неизреченно и недоведомо и недоумеваемо не токмо нам, земным человеком, но и небесным существом недостизаемо и недомыслимо. Ангелом, реку, Херувимом и Серафимом, но токмо един весть родивыйся от Нея. Храним же многотщательно и честных икон поклоняние, храним же не просто непщующе на дске вапы изображеное, якоже вы, нечестивии Латыни: не образу убо просту поклоняемся, якоже рех, по первообразному лицу, егоже образ и начертание, честное воздаем покланяние, Христову бо богоначертанному воображению поклоняемся, яко образу Божию и Сына Божиа, в ум приемлюще милосердое Того к нам с небеси снитие, воплощение же Того, на земли житие и на кресте страдание нас ради грешных, и во ад сшествие, и смерти вкушение, и тридневное из мертвых воскресение, и на небеса преславное Его вознесение, и на престоле со Отцем и со Святым Духом во плоти нашей седение, и нас смерти избавление и вся благаа Его, яже к нам человеком согрешающим. Всемилосердыя же, премилостивыя Богородица, Матеро Его, честно чтим образ Ея святый, яко саму Ея зряще во уме си непщюем, честное покланяние образу Ея святому творим за сие убо, яко Та Сына Божиа и Бога плотию породи нам, Тоя ради мы земнии к Богу присвоихомся и со Ангелы жити восприяхом. Та на небеса от земля путь сотвори нам, древом животным напита нас и хлебом небесным чревеса наша насыти, и от смерти нас избави, и прощение от грех дарова нам, в рай паки жити устрои, царство отверзе и вся благаа, земнаа и небеснаа, Тоя ради Сыном Ея приахом. Святых же их угодников чтим и почитаем, яко святых и угодников Божиих имянуем их, наши учители, всему миру наставницы к благым, на земли небесным житием своим събеседницы Ангелом явишася и о нас к Богу ходатаи, молитвенницы неложнии и христианьстии заступницы от всяких зол. Дрьжим же честно поучение и святых апостол и святых отец вселеньских и поместных седми съборов и святых прочих жития честно храним. Сему мы научихомся от святых апостол и от святых отец, се наша вера есть. Не такоже верующих и не покланяющимся образом святых и не чтущих написанных на них святых воображений первообразных проклинаем, якоже и вас, преокаянных Латын». Они же, папежнии посланницы, посрамившеся отидоша в путь свой, ничтоже успевше. И тако повсюду сугубо множашеся слава о нем, не токмо о дивнем его мужестве и о многих преславных победах и о правлении земнаго царствия, наипаче же о Богом дарованней ему премудрости и о душевных его добродетелех, и богоугодном житии, якоже выше явлено о нем.

Некогда же Новоградстии людие дияволим омрачением совет не благ совещаша на своего благодетеля и по Бозе свободителя и восколебашася, яко пияны, сына его князя Василия Александровича от себе выгнаша, иного же умыслиша призвати к себе. Великий же князь Александр слышав сия про сына своего и немедлено подвижеся на них с воинством своим. И егда бысть у Торжку, и не желаа кровопролития, посла к ним, глаголя: «Аще хощете избыти брани, то пришлите ми Ананию посадника». Той бо бяше начальник тому их безумному совету. Они же послаша к нему архиепископа Далмата и Клима тысячьскаго, моляху его, дабы шел, якоже хощет, на свой отечьский стол в Великий Нов град, посаднику же Анании милости прошаху, и сами посадничество у него отняша. Благосердый же Александр показа на них милость и поиде к ним в град. И сретиша его архиепископ с чином церковным, с кресты и со всею подобающею святынею, и вси людие в веселии мнозе, и вниде в град с великою честию и утоли мятежь их. Неколико же пребысть у них, устроив ту паки господствовати сына своего князя Василиа, и мир дав им, возвратися. И весь мир радости исполнися, злодействении же человецы омрачахуся, а диявол сетоваше, яко не бысть кровопролития християном.

Потом же наставши зиме приидоша численницы от Татар и изочтоша всю Рускую землю и поставиша тысящники, и сотники, и пятьдесятники, и десятники, толико не чтоша священническаго чина и иноческаго и всех причетников и служебников святым Божиим церквам. И якоже тогда Богу попущающу на ны грех ради наших, тако иноплеменницы и действоваху в Рустей земли.

По отшествии же безбожных тех числописателей блаженный же великий князь Александр прииде в Великий Нов град с множеством людий Русскиа земля, с нимиже поиде на Свийскую землю и на Чюдь, не трьпя многиа вражды, тогда бываемыя от них, и яко не исправляхуся пред ним ни в коемждо уложении. Бысть же тогда шествие пути того трудно, идоша бо тогда скважнями непроходимых гор, яко не видеша ни дни ни нощи. Богу же правящю им, нужный той путь проидоша ничимже невредими, и все Поморие повоеваша и многих Немец победиша, прочих же живых поймаша и возвратишася в Нов град с множеством плена. Тако Бог прославляа его во бранех и грозна его сотвори всем ближним и дальним. Преди же реченнаго сына своего князя Василиа остави в Нове граде, сам же возвратися оттуду.

Потом же дважды бысть в Великом Нове граде, в немже бысть мног мятеж и велика вражда не токмо от безбожных Татарских посланников, но и от межеусобных злейших крамолников. Милосердый же Бог человеколюбием своим всяк тогдашний мятеж и многыя вражды утоли, содевающих же крамолы и тех повеле великий князь по градцкому закону судити и по делом их воздати им. И бысть тогда по всей земли Русстей тишина велиа християном. Великаго же князя Александра Новоградстии людие много молиша, да пребудет у них, и велию честь воздаша ему он же остави у них сына Димитриа, а сам отъиде в славный град Владимир. Тогда родися сын и наследник Русскому царствию, великий князь Даниил Московский. Тогда же и безсермени изгнаши быша от многых градов, из Ростова и из Владимиря и из Суждали и из Ярославля и из Переславля, инии же избиени быша, понеже от них велика пагуба христианом содевашеся: откупаху бо у Татар дани, и оттого мнози души християньстии в работу и в резех разведени быша. Потом же в граде Ярославле убиен бысть некий законопреступник, именем Зосима, бывый преже мних и отвержеся Христа, егоже безстудное тело пси снедоша. Тако преблагый Бог от таковаго безсерменьскаго безчеловечества свободи христианьство, молением пречистыя своея Матере и благоразумным подвигом угодника своего блаженнаго и великаго князя Александра.

Паки же диявол не хотя видети христианства в тишине и наостри безбожных Татар нудити христиан, да воиньствуют с ними, и того ради приидоша от них послы на Русь с царевым повелением. Христолюбивый же великий князь Александр, слышав сиа, и умилися и вельми о сем негодова и умысли сам ити во Орду к царю Беркаю и умолити его, да не будет такоя нужа християньству. Сына же своего князя Димитриа и брата своего князя Ярослава с многым воиньством посла на западныа страны ко граду Юрьеву мстити християньскую обиду Немцем. Град же той бяше вельми крепок, имея три стены камены, в немже бе всяких людей множество. И брань велику устроиша на граде. Честнаго же креста Господня сила всегда низлагает неправду деющих, тако и сего града крепость ни во чтоже бысть, токмо единем приступлением взят бысть, и многых людей града того избиено бысть, овех живых взяша, инии же огнем пожжени быша. Князи же Димитрий и Ярослав со всем воиньством вси здрави приидоша славно в землю свою с великою честию и со множеством плененых Немец. Той бо великий град Юрьев в начале поставлен бысть великим князем Ярославом, сыном равноапостольнаго Владимира, просветившаго землю Русскую святым крещением. Той бо Ярослав наречен бысть во святом крещении Георгий, по егоже имяни и град той имянуем есть Юрьев, егоже некоим похищением Немцы обдрьжаша.

Великий же князь блаженный Александр прииде изо Орды от иноплеменник, храним Богом, паки во свое отечьство на Русь, получив християньству свободу, о нейже хождаше. И прииде в Нов город, имянуемый Нижний, и ту пребысть мало дний здрав, и дошед Городца и ту промышлением Божиим в недуг телесный впаде, в немже проразуме святый свое к Богу отсюду отшествие, тем же възжела быти инок и прияти великий аггельский образ, еже и бысть благодатию Христовою. Тем же оставляет блаженный всяко мечтание, славу же и величество мира, благородие же и богатьство и пищю телесную, могутство же и красоту и, спроста рещи, и все земное царьство остави и презре, желаа нетленных и вечных благ наслаждения, и пострижеся во святый великии аггельский образ со отъятием же влас, вкупе отрезает и помышления земнаа. Во святем же велицем сем образе нарековано бысть ему имя Алексий.

Зрите же святаго сего, колико показует свойственое и при смерти о людех си, яко и пастырь многажды, егда хощет отъити на страну ину, отнюдуже не возвратитися, тогда собирает стадо свое во едино и последний глас трубы своея оглашает им, да ходяще на пажитех, не отлучатся ото овец его друг от друга, поминающе последнее трубы его, сице и сей великий сотвори свойственое людем си. Егда же блаженный получив мнногожеланнаго ему ангельскаго великаго образа созывает к себе князей и боляр и вельмож своих и вся чпновники и простыя, последнее свое благословение даяше им, вкупе же и прощение, от нихъже и сам прошаше прощения. И бе ужасно видети кличь и плачь в толице народном множестве, вопияху бо рыдающе, князи яко предстателя, боляря казателя, вельможи наставника, сироты отца, убогиа питателя, вдовица кормителя, беднии помощника и вси, купно рещи, християньскаго поборника, иноплеменным прогонителя, церквам святым заступника, вере Христове утвердителя, вси бо купно с восклицанием рыдающе глаголаху: «Увы нам, дражайший господине наю, уже к тому не имам мы видети доброты лица твоего, ни сладких твоих словес слышати. Кто бо ны ущедрит, и кто ны заступит от бед толиких, якоже ты, господине наш?» Блаженный же, яко от многа клича и вопля зело стуживси, прослезися, повеле от вопля и слез престати им, да не, молву деюще, съкрушают его душю. По сих же и великаго образа сподобляется.

По сих же убо святый Александр нача изнемогати зело, естества долг Богу хотя отдати. Прежде преставления сподобляем бывает добраго спутника, святаго причащениа пречистаго Тела и Крови Господа Бога и Спаса нашего Иеуса Христа, и тако с миром предаст всечестную свою и блаженую душю в руце Господеви в лето 6771, месяца ноябриа в 14 день на память святаго апостола Филиппа.

Бысть же тогда преосвященный митрополит Кирил всея Русии, провиде духом честное его преставление. Сей убо святый Кирил в богоимянитем граде Владимире, сватый же Александр Невский преставися на Городце. Тому убо, глаголю, матере градовом Кирилу, яко велику святителю преосвященну, предстоящю некогда в молитвением си предстоянии, молящюся Богу о врученнем си стаде. Стоящю же ему, в видение божествено возведен бысть, в немже зрит абие святаго Александра, от житиа сего преставльшася, и святую его душю от Аггел святых на небо возносиму. В себе же быв, абие поведует всему освященному събору, умилне глаголя; «Уже», рече, «днесь земля Рускыя солнце заиде!» Не разумеющим же им, яко о немже глаголет, он же, мало помолчав, прослезився, паки глаголет ясно ко всем: Благоверный великий князь Александр днесь преставися от жития сего». Они же, услышавше сия, восплакашася вси со всенародным множеством. Егда же бысть всечестное тело его принесено близ града Владимиря, тогда Кирил митрополит со всеосвященным си собором сретоша его в нарицаемом Боголюбове со свещами и кадилы. Вселюдцкое же множество угнетахуся, сретающе его, хотяху прикоснутися многоцелебней раце его, и не бе слышати гласа поющих от множества вопля и рыданиа народнаго, и самим поющим престати многажды от пения от многопролития слезнаго, яко и земли потрястися тогда.

Бысть же тогда чюдо преславно от святаго и памяти достойно. По принесении убо многоцелительнаго телеси его в преславный град Владимир, митрополиту же Кирилу со всеосвященным собором с надгробным пением погребение ему творящим, егда же по совершении надгробнем божественый архиерей, великий, глаголю, митрополит Кирил, приступи к чюдоприемней раце святаго, хотя, разгнувше всечестную руку его, и вложити в ню хартию разрешительную. Боголюбивый же великий князь Александр, преподобный Алексий, яко еще в житии сем любяше священнический чин и почиташе, яко благочестив, честно, сице и по смерти творит честное великому священноначалнику. Не дадяше бо, яко честну святителю ко гробу си руки своея с хартиею принести, но сам к нему свою руку простре, аки жив, взем от руки его хартию сию разрешителную и паки согбе руки си, держа хартию на персех си, паки положь, якоже преже бысть. Всемирное же премногое множство, яко зряще таковое внезапу бываемое преславное чюдо, со всеосвященным соборным множественое и с преосвященноначалником си страху и ужасу исполняху сердца своя, непрестаемое благодарение воздающе о сем прославляющему Богу святых своих. Кто убо о сем не подивится, яко телу бездушну сущю и привезену от далных мест во время зимы, руце, же его самой разгибатися и згибатися? Тако бо прослави Бог угодника своего, иже мног труд показа по богодарованней ему дрьжаве всея Руския земли и живот свой полагая за православную веру. Но сем же убо священноначалник великий со всеосвященным си собором, вземше на главы своя многочюдесное драгое тело святаго, со свещами и кадилы и надгробними пении со слезами предавше земли, честно погребоша в честнем храме пресвятыя Богородица честнаго Ея Рожества, во общем монастыри в богосозданнем граде Владимири, в лето 6771, месяца ноября в 23, от негоже и доныне многа и преславна чюдеса и исцелениа съдеваются благодатию Христовою.

По великом же князе Александре Ярославиче дрьжавствова 7 лет брат его, великий князь Ярослав Ярославич, идый же изо Орды, преставися на пути, и везше его на Тверь и погребоша в церкви святых безсребреник Космы и Дамиана. По преставлении же его родися сын его Михаил, иже бысть страстотерпец Христов. Сей великий князь Михаил во граде Твери постави церковь камену боголепное Спасово Преображение, идеже бе церковь святых Космы и Дамиана, в лето 6773. По Ярославе же Ярославиче дрьжавствова 5 лет брат его великий князь Василий Ярославич и с миром к Богу отъиде и положен бысть на Костроме святаго Феодора.

Якоже в животе, тако и по преставлении сей чюдный самодержец Александр не оставляет, ниже забывает свою паству, но всегда, в нощи и во дни снабдевая и заступая от враг видимых и невидимых и вся благая подаваа требующим. Еще же мало нечто и о чюдесех реку вам святаго и всепреподобнаго великаго князя Александра, еже бысть в последняя лета. Праведно убо есть и в лепоту свету от солнца возсияти, сице праведно есть от Бога святым просветившеся чюдес зарями всех просвещати, якоже бо рече Господь: «Неудобно возжена светила под одром съкрывше, а не всем светиму быти». Сице неудобно и паче же бедно, аще святаго сего великаго светила в земных недрех скрывъше, пресветлую чюдес светлость от всех отъяти и душевную пользу погубити. Паче же и аз неправеден буду сказатель, аще и сего на среду не предложю вам, повем же яве.

Презвитер некто в преславнем граде Владимире служа церкви святаго Димитриа, нарекованный Прокопие, богобоязнив и благоискусен зело, сей поведа нам: «Слышах», рече, «у отца моего Ивана о сотворшемся древле преславном чюдеси во обители преславныя Богородица честнаго и славнаго Ея Рожества у гроба благовернаго великаго князя Александра в лето 6888, в неже вторый Битый, окаянный Мамай приходи со многими Агаряны на великаго князя Димитриа Ивановича Московскаго, по реклом Донскаго, хотя злочестивый пленити всю землю християньскую и святую и непорочную веру Христову потребити, обаче, по пророку, на негоже главу преокаянную болезнь его превзыде, якоже умысли безбожный, победим помощию Божиею. В то убо время во едину от нощий, якоже обычай имущю мниху некоему, понамареви, бдящю в притворе церковнем, у неяже церкви служаше Богу, зело благоговейну ему сущу и богобоязниву, во обители святаго Александра, в нейже церкви и мощи его святыя лежаше, у неяже видение се параеклисиярх сей видит. Сему параеклисиярху в то атарянское время со слезами стоящю в предцерковнице сем, молящю Бога и пречистую Богородицу о избавлении от иноплеменных, святаго же Александра Невскаго чюдотворца, на помощь в молитвах си призываше. Продолжившю же ему молитвы своя в притворе сем церковнем яко на мног час, зрит абие, идеже гроб и тело многочюдесное святаго в церкви и у гроба его свещи сами о себе въжгошася, и два старца святолепна и честна изыдоша от святаго олтаря и, пришедша ко гробу Александрову, начаста глаголати: «Господине Александре, востани, ускори на помощь сроднику своему, великому князю Димитрию, одолеваему сущю от иноплеменник». Скорый же на помощь великий князь Александр в той час, якоже в жизни сей беяше храбр на Агарян победитель, еще и по смерти въста из гроба, зрящю понамареви, и невидими быста. Последи же сего от моих известно уведехом, яко в той день помощию Божиею и молитвами святаго, в егоже нощь параеклисиарх сей видение се виде, благовернаго великаго князя Дмитрия рука высока бысть над варвары. Последи же сего параеклисиарх он, яко обьят быв страхом Божиим, поведа сие подробну предстателю церкви, сииречь митрополиту. Мати же градовом архиерей великий с всеосвященным събором с прилежным опасением и верою самодержьца великаго роскопавше место, идеже многоцелебныя всесвятыа мощи святаго положены быша, обретоша их нетленны и целы от мног лет. ихже вземше честно с пении божественными, положиша в раце верху земля в церкви пречистыа Богородица, в нейже положен бысть преже, и оттуду многа и различна исцеления бывают и до сего дне приходящим к честней раце святых мощей его: слепии прозираху, хромии хожаху, беснии исцелеваху, разслаблении укрепляхуся, многоразличными болезнями одрьжими здрави бываху».

В лето 6999, маиа в 23, в понедельник, в преимянитом граде Владимире бысть ужасно видение и страшно явление и грозно знамение гнева Божиа, имже наказуя нас Бог и от грех на покаяние приводя, иже глаголют нецыи, яко некогда в един от дний по божественей литоргыи видеша мнози над каменою церковию Рожества пречистыя Богородицы славныя обители честнаго архимаритства прямо чюдесных мощей блаженнаго великаго князя Александра Ярославича Невскаго, во иноцех Алексия. От самого верха церкви тоя видеша необычно видение, яко облак легкий протязашеся, или яко дым тонок извиваяся, белостию же яко иней чист, светлостию же яко солнцу подобообразно блещася, идеже тогда в тонкости и светлости облака того видеша подобие образа блаженного великаго князя Александра на кони быстр, яко к небеси изимаяся яздяща. Людие же, видевше великаго, страхом и ужасом одрьжими бяху. Начаша по всему граду звонити, и абие в полдень дни того таков велик пожар бысть, яко весь град и со всеми домы згоре, тако же и посады. Еще же во граде том и самый пречестный той вышереченный монастырь пречистыя Рожества погоре. В церковь же ту събрашася множество иноких и мирских со множеством имением, и абие Божиим попущением, и внутрь церкви тоя все выгоре и с людми. И чюдотворныя же мощи святаго и праведнаго великаго князя Александра Ярославича, на нихже аще и бысть видети нечто огненаго знамениа, но обаче Богом тако сохранени быша, яко и пелена, иже бяше во гробе его, обретеся неврежена от непостояннаго того огня. Весть бо Господь, по пророку, хранити вся кости угодника своего, и ни едина от них не сокрушится. И тако благодатию Божиею от честнаго его гроба и доныне многа чюдеса и исцеления содеваются, от нихже едино в мале зде да речется.

Бысть внегда благочестивый наш царь и великий князь Иван Василиевич всего царьства Русскаго и Казанскаго и Азтороханскаго государь и самодрьжец, внук старейшаго великаго князя Ивана Василиевича всея Русиии самодрьжца, егоже имяную Грозной, Богом подвизаем за свое отечьское наследие, наипаче же за христоимянитое достояние, Казанское царьство победи и облада, православием просвети и бесчисленое множество заплененых християн свободи. И еще когда идый к Казани ратию и бывшю ему во граде Владимире и в монастыри, в церкви Рожества пречистыя Богородицы моления своя к Богу исполняющу, и тогда в церкви той во время съборныя молитвы случися быти ту у целбоноснаго гроба блаженнаго и великаго князя Александра и мне грешнейшему, и виде же близ помосту церковнаго на гробе блаженнаго малу скважню. И яко уразумети хотя, что есть скважня она, и вложих персты руки моея в скважню ту и очютих, яко в масть некую омочих руку мою, на нейже бяше струп некаков мал от многа времени. И абие исторгнух от скважни руку мою, и чюяшеся на ней, яко маслом маститом, или яко миром благовонным помазани, и струп на ней не обретеся от дни того и доныне. И от сих до зде.

Не непщюю же и о сих умолчати вам. Многим убо летом мимошедшим по успении святаго Александра Невскаго, приведоша некогда ко гробу его святому две жене слепы, очима не видящих ни мало же. Молящима же ся има и со слезами припадающим к целбоносным его мощем, своих согрешений в тайне кающимся, о получении света очима си святому молящеся: «Умоли», рекоша, «утодниче Божий, общаго Владыку Христа твоего же и нашего, да милостив будет нам о наших согрешениих и да даст ны прозрение, яко преблаг и милосерд:·вемы бо, чюдотворче, яко послушает святых ти молитв». Молящим же ся вкупе и плачющим, внезапу абие очесам их обоим прозревшим молитвами святаго. Они же, получивше у целбоноснаго святаго гроба милость, идоша в домы своя, радуяся, славя и благодаря Бога, Иже толику благодать святому си угоднику Александру даровавый.

Похвално же убо eсть и о сем поведати любви вашей. Человеку некоему, иже суху ногу имущю, от мног лет толико, яко не мощи ему ни ходити на ню, ни двигнути их, сице же ему стражющу в недузе сем, за колико лет отвсюду помощи требоваше и ни от единаго же их обрете ни малу помощь, позде же некогда в чювство прииде, повеле вести себе приятелем си во обитель пречистыя Богородица честнаго Ея Рожества ко гробу святаго Александра. Ему же молящюся, приведену бывшю к целбоносней раце, со слезами просящю у святаго, да подаст ему от недуга его исцеление, и абие внезапу исцеление получи, здрав ходя пред всеми на обою ногу си, аки не болев никогда же, тем иде в дом свой, непрестанное благодарение чюдотворимому Богу и угоднику Его святому Александру воздаяше.

Потребно же буди вам и о сем послушати. Принесоша некогда во обитель святаго Александра мужа, Леонтиа имянем, разслаблена суща обоима рукама и ногама за много время. Лежащю же ему вкупе и валяющуся у гроба святаго, священноерею молебное о нем творящю, по совершении же молитвенаго пения священою водою окропившю его, и абие в той час разслабленый нача подвизатися и устраблятися рукама си и ногама, и свершено въста на ногу си и рукама осяза гроб святаго, облобыза радостне раку его. Исцеление получив молитвами великаго святаго Александра, восвояси иде, хвалословя Бога, радуяся.

Не умолчано же буди вам и о сем. Некто мних тоя же обители, по реклому обычаю человеческому, глаголю, Красавцов, сей инок разслаблен бысть от времени многа. Принесену же ему бывшю в един от дний к целбоносному гробу блаженнаго Александра, емуже возлежащю и со умилением взирающу к раце святаго, теплыя слезы испустивше от очию си, помянув согрешения своя пред Богом, ведяше бо, яко сие своих ради грех стражет. Но убо аще и не можаше телом си двигнутися, яко разслаблену сущю, но верою прилагашеся и теплым желанием к раце святаго, глаголя: «Святче Божий, угодииче Христов, великий Александре, преподобне Алексие, умоли Христа, Емуже предстоиши со Аггелы святыми, да от нескудных си щедрот подаст ми прощение съдеянным ми зле и от недуга моего разрешение». Услыша же скорый молитву, веру молящагося со слезами, абие от недуга своего здравие получи молитвами святаго Александра, иде в келию свою, славя и хваля Бога, прославляющаго святых своих угодников.

Присно помнити же и се подобает вам. Старец некто в той же святаго обители, нарекованный Давид, одрьжим болезнию лютою зело, еюже на одре си лежаше много время. Лежащю же ему на одре своем вкупе и слезы проливающю, из среды сердца моление преподобному Александру, нарекованному Алексию, приношаше на мног час, да исцелит и от недуга его. Молящю же ся ему тако со слезами на мнозе, и ту помале нача облегчати от болезни своея. Егда же почювшю ему разрешение от недуга си, нача излиха вопити гласом: «Угодниче», рече, «Христов, Александре, помилуй мя!» И в той час абие преста болезнь его и здрав бысть, чюдотворцу Богу славу възсылаа и угоднику Его, преподобному Александру.

Ниже убо сие молчанием глубиною да покрыется. Поведа старец некто, Серапион рекомый, во обители святаго служай церкви, параеклисиярх глаголемый. «Бысть», рече, «в лето 7049 по празднице Успениа пресвятыя Богородица в пяточный день по отпущении вечерни: Загореся свеща о себе у гроба блаженнаго великаго князя Александра Невскаго чюдотворца, мнози же и от братии горящю видевше ю. Парамонарху же, мужю яко просту сущю, не разумеющу, яко чюдодействие се святаго проявление некое Божие бысть, а не спроста свещи горение, зело ужасеся и погаси свещю ону, небеснаго огня светение. О сем же возвещено бысть настоятелю обители. Бе же тогда настоятель во обители архимарит Ефросин. Егда же услыша архимарит таковое неизреченное чюдо, пришед скоро ко гробу святаго, осяза свещю ону рукою и обрете ю еще теплу сущю от возгорениа оного небеснаго. От многых бо лет никогда же бяше возжена свеща та, но бяше прочая свещи на ней прилепляа вжизаху». Тако прослави его Бог, якоже в животе, тако и по смерти.

Хощю же и сего привести на среду любви вашей. Християнин некто монастыря того же, Терентий глаголемый, зело от беса мучим, егоже приятели его домовнии приведоша во обитель ко гробу святаго. Приведше же сотворше молебнаа о нем, и молитвами святаго великаго Александра, нарекованнаго Алексия, преста абие от болезни своея и бысть здрав и смыслен, отъиде в дом свой, радуяся и славу воздая Богови. Иже толико святаго Александра одаривша.

Лепо же присно поминати вам и сего. Сын болярский некый, по нарекованию простому, Истома Головкин имянуемый, болен бысть зело, удручаем от лютаго недуга весма люто, и толико, яко ни ясти, ни пити ему, лютым недугом одрьжиму сущю ему на многа время. В сякове же недузе присно стражущю ему, ничтоже животно помышляющу, по точию к смерти готовящюся, многым же врачем имение²⁶⁸ си раздаяше, ничтоже от них пользу приобрете от болезни сея, но обаче в недуг горек впадаше. По сем же повеле вести себе ко гробу святаго, и абие в той час исцеление получи от недуга своего молитвами преподобнаго Александра, нарекованна Алексиа, отъиде в дом свой, веселяся, хвалу велелепну с благодарением воздаяше прославившему Христу Богу нашему святаго своего угодника Александра.

Достойно же и сего в повесть предложити вам. Привезоша втораго сына болярского из преславнаго града Пскова имянуемаго. Семион имянуемый Забелин. Сему сыну болярскому случися недуг вельми лют зело, яко бо не можаше собою владети ни мало же, аще не кто ин подъемля превращаше его, еще же к сему ни ясти, ни пити ему ничтоже. Егда же сътворшим о нем у раки блаженнаго Александра моление, и в той час исцеление получи, поиде восвояси, хвалу и моление святому Александру приносяще, иже от Бога таково дарование стяжавый.

Человек некий разслаблен бысть всеми уды телеси своего за много лет. Сего привезше сродницы его положиша повергъше близ многоцелебныя раки преподобнаго Александра. Лежащю же ему и молящюся святому на мног час, со слезами прося исцеления от недуга си, молитве же еще сущи во устех его, абие в той час исцеление получи молитвами великаго чюдотворца Александра, и быв весь здрав, с веселием иде в дом свой, присно благодарение воздаяше, Иже в Троицы певаемому Спасителю Богу, непрестанно прославившему святаго си угодника Александра.

Не мню убо праведно, аще и сего не воспомянути вам. Село, нарицаемое Старое, из сего села привечоша некоего християнина, от многа времени одрьжима възметным недугом, в немже зело люте мучима от злаго беса. Толико же ему люте стражющу в недузе сем от лютаго беса, яко всем зрящи страхом ужасатися, различныя бо гласы нелепыя испущаа, вопияше зело, яко бо зверь возметаяся на когождо своих си, зубы ханаа, уязвляше тех, инех же бияше нещадно, и сего ради, руце его опако связавше, дрьжаху его. Сотворшим же им о нем молитвенаа у целбоприятнаго гроба святаго, абие здрав бысть и исцеление получи и добре смыслен быв, иде в дом свой, светло веселяся, благодаря и славя Бога и угодника Его преподобнаго Алексия.

Якоже убо источницы воднии, иже от земля исходяще напаяют землю, и паки источниицы, елико от них исчерпают, нескудни бывают, наипаче от течениа своего свою меру исполняют и непрестанное течение от скровищных си недр створяют, сице и святых чюдеса. Якоже и сего святаго Александра, святому телу его во гробе лежащю, многа и различна исцелениа всем живущим преподает, и елика исцеления от него приемлют, преизлиха преизбыточествует, яко река превеликаа, нескудно подает исцеления, даже и до сего дне с верою к нему приходящим, якоже сия, яже видехом очима нашима. В лето 7080 человек некто родом и житием от преимянитаго града Владимиря, зовомый Феодор, бяше в недузе тяжце, люто страдаше от лютаго беса. Сердоболя же его, яко зряще в такове недузе от злаго беса люто стражюща, сжаливси о нем, везоша его во обитель пречистыя Богородица, идеже чюдотворныа мощи благовернаго великаго князя Александра Невскаго. Егда же везущий его приближшеся ко вратом обители, и в той час болный от недуга си исцеление получи у врат обители молитвами святаго и, в свершене здравии целомудр быв у раки святаго, возвратися в дом свой, непрестанными благодарении присно Бога воспеваше. Иже святому си угоднику Александру исцелениям такову благодать даровавшаго.

Не буду съкрытель и сему чюдеси. Жена убо некаа ис предел пресловущаго града Владимиря, от весей села, нарицаемаго Краснаго, сия жена, очима си света лишився, не виде никогоже, не точию человек сущих, но и сущаго света блещания, ни малу зарю приимаше очима си. Бывши же ей у светоносныя раки святаго, егоже молитвами прозре очима си и зряше светло, аки не болев в недузе сем никогда же, возвратися восвояси, хваля и славя присносущаго Бога, святому же угоднику Его Александру благодарение возсылаше, иже тако от Бога преимущему.

Приложю же к сим и се, яко некогда убо суще. Во обитель святаго привезен бысть человек некто, возметным недугом от злаго беса нещадно томим зело. Стражющу же ему толико, яко в недузе сем обезумившу, яко не знати ему от сущих своих никогоже, и ниже себе ведущю, к сему же и власы главы своея истерзаше и язык свой жуяше. Его же сердоболя его ко гробу преподобнаго приведше, молитву о нем сътворше, и получив абие болный в той час здравие, яко николи же быв в недузе сем; отшедше в домы своя, велелепну славу воздающе угоднику Божию Александру, иже от Бога таковым дарованием одарованному.

Такова бяху благовернаго сего пресветлая благородия, такова царского семени богосветлый скипетр, таков плод пресладкый, таков цвет присноцветущий, таков крин благоуханный, таково того житие досточюдно, такова исправления, и паче же высочайшее и превышшее, такова того изрядная и преславная чюдеса, ихже творит неоскудно и творя не престает и до сегодни, ихже ради всех буди Богу слава ныне и присно и во векы веком, аминь.

Велегласно же проповедано буди вам и сие. Во обители пречистыя Богородица, в нейже вседражайшее тело святаго Александра Невскаго чюдотворца, мних некто, зовомый Антоние, многолетен во обители, чернечествовав добре, житием постным светло украшен, в духовных благоискусен, сей поведа нам, аки от иного лица, а не от себе, сам же он тому зритель бысть, якоже последи уведехом. Поведа нам вещь предивну и памяти достойну, яко видев, рече у гроба святаго Александра, во второе лето пришествия безбожнаго царя Крымскаго Девлет-Кирея на Русь, иже бысть на Молодех. Стоящю ему, рече, в то время в келии своей на молитве, со слезами молящу всемилосердую християньскую заступницу, пречистую Богородицу, победу подати на безбожнаго сего врага благоверному си рабу государю, царю, великому князю Иванну Василиевичю всея Русии самодержцу, не предати же християньскаго рода в руце нечестивых, святаго же великаго благовернаго князя Александра, преподобнаго Алексия на помощь призываше. Стоящу же ему, рече, тако на молитве, въборзе восхищен бысть умом, мановением Божиим, зрит умным си видением пред враты обители себе стояща и скорбяща о бываемых от безбожнаго царя Крымскаго, и внезапу абие зрит юноши два пресветлым лицем седящых на двою конях белых, грядущих скоро, аки молния к вратом монастыря. Сшедшим же им у врат, кони своя оставльше, многотщателно скоривше текоми в церковь пречистыя Богородицы честнаго Ея Рожества, идеже благоверный и великий князь Александр лежаше. Мних же он, яко благоразумен зело, внят ту от образа написанаго их на иконе, разуме обоим сим юношам страстотерпцем быти Борису и Глебу. Егда же юношам сим светоносным вшедшим скоро во святую сию церковь, последова им и инок сий. Стоящу же дивяся зря бываемому. Егда же прежде светоноснии сии юноши приближишася к святилищным вратом, двери абие сами отверзошася церковнии и свещи во святилищи и у гроба Александрова сами вожгошася, никому же отверзъшу и вжегшю их. Повнегда же вшедшим им светообразным юношам сим во святилище Божие, за столп идоша, юдуже святый Александр положен возлежаще, к немуже светоноснии ти юноши глаголаху: «Въстани, брате княже великий благоверный Александре, да идем ускоривше на помощь и поможем сроднику нашему царю, великому князю Иванну, брань бо ему днесь бысть со иноплеменники». Сия же глаголющим им, въста абие великий князь Александр чюдотворец из гроба, яко жив. О чюдо, дива предивнаго преисполнено! Не точию се едино, еже въста, но и вышед из церкви с двема юношама сима: абие обретошася у церкви стояще никимже от человек дръжими три кони бели, аки снег, в броздах уготовлены и утворены, аки на брань. Благоверный же великий князь Александр со обоима юношама сима светообразныма возседше на коня своя, скоро погнаша глаголюще: «Идем к пречистой Богородицы в соборную богоимянитую церковь к сродником нашим великим князем Андрею и Всеволоду и Георгию и Ярославу, да и тии с нами идут на помощь». Мних же он, елика сила вслед их гнавше, идяше. Пришедшим же им, и абие церковные двери сами отверзошася о себе, и скоро вшедшим во святую богоимянитую церковь, и зрит инок сий абие Всеволода воставша из гроба и инех с ним триех, всех же их обретшихся ту въставших и с великим князем Александром и с юношами сими седмь числом. Исшедшима има из великого святилища церковнаго всем седмим, обретошася у преддвериа церковнаго седмь конев текущих скоро, уготовленых на брань, якоже преже. Они же, яко скории отечьству си во бранех помощницы, возседше на та коня, зрящу мниху, и абие вземшеся по воздуху все седмь чрес стену града высоко въстекша, варяще скоро, аки молния, в страну ту, идеже богоимянитый град Ростов мняшеся быти, глаголюще друг другу: «Поидем в Ростов к споборнику нашему Петру царевичю, да и той с нами споможет на безбожных Измаилтян сроднику нашему царю и великому князю Иванну Василиевичю всея Русии». И ту абие невидими быста, взястася от очию его. В то же время, яко же последи известно уведехом, помощию Божиею бысть рука высока боговенчаннаго царя, великаго князя Иванна Василиевича всея Русии самодержьца, безбожных Агарян християньстии полцы победиша и без вести сотвориша, помогаеми милостию Божиею и християнския заступницы преславныя Богородица, и скорых помощников, угодников Ея, святыми молитвами. Мы же сие писанию предахом в память последним родом, да не забвены будут добродеяния святаго, от многих малая. Такова бяху благовернаго сего пресветлая благородия, такова царского семяни богосветлый скифетр, таков плод пресладкый, таков цвет присноцветущий, таков крин благоуханный, таково того житие досточюдное, такова исправления и, паче же высочайшее и превыщее, такова того изрядная и преславная чюдеса, ихже творит неоскудно и творя не престает и до сего дне, ихже ради всех буди Богу нашему слава, ныне и присно и во векы веком, аминь.

Всех убо произволяющих Бог, всех спасти желает, всех приемлет, по апостолу: «Ихже бо», рече, «предизбра, сих и оправда, а ихже оправда, сих и прослави»; ихже житие, по тому же апостолу, на небесех есть, в превечных обителех, о нихже Спас рече, яко многы суть обители в дому Отца Моего, по мере добродетелий комуждо разделены. Тем же получивый от Бога во обителех сих на небесех жити, не востребует от земных тлеющих ничесогоже, но весь превыше всего мира быв, яко Аггел Божий, живый на небесех. Аще ли же тех, ихже на небесех житие, кую благодать земную востребуют, не требующих от нас ничесоже, но точию от повествований тех себе не малу ползу сотворят, якоже и есть: похваляему бо, рече, праведному возвеселятся людие. Похвала же тех не яко достигохом похваляюще меру тех, недостижна бо есть слава святых, юже от Бога данная им, како бо достигнем, еюже по роду и по подобию и в земных бяше предивен и преславен святый сей по всей земли, якоже преже мала речеся о нем. Ныне же еюже от Бога на небесех славою нетленною венчан есть, яко благочестив велик самодержец, кто может достигнути и, по мере того, не точию в небесных, но и в земных похвалити? А яже ныне на небесех, отнюд неисповедимо, аще кто и велми премудр, но точию, от негоже приемше по мере духовных наших предъприятий, достигаемое. Мало да хвалословим о нем. Якоже бо и в чрепинах бываемо видети маргарити глаголемии, аще не от своих членов произнесъше сами себе, кто может разумети о них? Или злато, в своих флевах лежаще, неведомо будет от всех доброта его, аще не будет яве всем. Аще бо якоже в безмерную высоту превосходяще солнце пресветлыя си луча во вся конца земли простирает, нам же, живущим по земли, недостизаема мера того красот пресветлаа светлость. Колми паче прсвысока сего и велехвалнаго, иже от Бога и в житейских паче всех земных преизящствуемаго толико, и ныне на небесех наипаче толико венчаема, якоже от пресветлых его [чюдес]²⁶⁹ озарившеся разумеваем. Противу бо того к нам благодеяний кую похвалу представити можем, коими бо нас благодарении не одари? Облагодетельствует бо нас от приснотекущаго источника, гроба своего святаго, всякими безмерных вид благодеянии: слепых просвещает, глухих оглашает, хромых скорошествует; наипаче же вышшее и вящшее боговенчанным царем нашим, яко присным своим сродником, на варвары прехрабрый помощник, християном заступник, церквам поборник, основание православию. Русским градом всеутверждение, отечьству си просвещение, якоже бо и преже смерти, еще в житии сый, отечьство си заступаа просвещаше и о всех печашеся, ныне же наипаче того вящее творит: Превозшед бо всего мира, превозшедшее и мирови творит, с пророки ликоствует и, паче же регщи, первейшее же и выщее, со Аггелы веселится, со всеми святыми пресветло радуется, с цари благочестивыми, яко благочестив велик самодержец, царствует во векы. Тем же духовнаго сего божественаго спостника, преподобнаго Алексиа, всесвятыя его духовныя памяти тръжество сотворим, не чревообьядением изможданным наполнивше чревеса своя, но духом играюще, не пияньствы упивающеся, но любовию горяще, сице днесь светло празднующе, съзовем всех глаголюще на пиршество сие духовное: Приидете, христолюбцы, и паче же боголюбцы, боговенчанныи цари с святители купно и князи благовернии и вси начальствующеи миру! Приидете, отцы, приидете, братия, приидете, чада, и всяк возраст и с сверстницы рода человеча, и христолюбивое празднолюбезное многое множьство, всея Русскиа земля святоимянитии людие! Всяка бремена мирских вещей отложше и чисти чистому предстанем празднующе, и обще пресветлаго сего пиршества насладимся и трапезы духовныя. Представляет бо нам божественый сей великий самодрьжец трапезу, не тело питающую, но дух веселящую, хлеб не измождален, но нетленен, не благовонь мастящих тело, но душевнаа чювьства благоухающи, имущю слово божествено, духовною солию растворено, вином напаяющи небесныя пользы, исполнь похвал ангельских, и духовных пений. Нескудна же есть и необьемлема трапеза си святаго, но паче преисполнь елико бо представляет, толико же и вяще наипаче преизлиха преподает, царскаа бо трапеза, преисполнь всяких многоразличных брашен духовных, нескудно комуждо подающе, якоже кто хощет и паче и вяще. Такова того трапеза, паче всяких царственейших арамат благовоннейши и многожеланнейши, боголюбезна зело, Духа Святаго пренасыщенна, Аггелом любочестна, человеком спасителна, бесом страшна, варваром прогонительна. Взыщем же и обрящем, откуду таковыя трапезы премудр делатель сей изыде, впросим же преимящаго его ныне града того рекуще: «Ты же, превеликий богоимянитый граде Владимире, рцы ми, откуду взем таковое безценное сокровище сие имаши, лозу благочестия, цвет благородия, плод преподобия? Аще бо ты умолчиши, не поведав нам, но трапеза его духоносная и чюдеса святаа и все светлое житие его, та сведетелъствуют о нем, и знамениа его святаа, аки гром, гремят поведающе. Тем же еда от Иерусалима или от Синаа притяжа таковое нетленное богатъство?» «Ни», рече, «но от Бога и от своих здателий и преимянитых самодержец, от святаго богоимянитаго корени, от царскаго пресветлаго семени, благовернаго великаго князя Владимира Киевскаго, иже святым крещением просветившаго весь мир всея Русскиа земля, от преславна и пресветла родителя рождься, от великаго князя Ярослава, иже мене преимеяй, самодрьжец бысть, понеже и он мене стяжавый, всей земли сей Русстей скипетроносец бысть». О блаженнаа супруго, о доброе сочетание, блажени есте воистину и преблажени, сподобившиися от Бога таковый произнести цвет боголюбия. Велехвален же и ты, преимянитый дивный граде Владимире, иже таковое от Бога тебе дарование даровася, не токмо в житии сем, но и по смерти. Присно повествует же ся ныне и богоспасаемый Великий Нов град, яко поборника благовериа и безбожным Агаряном храбраго победителя, и всея Русския земля християньскаго заступника, той преже стяжавый сего помощника. Просияют же ныне и церкви Божия, иже прежде от поганых раздрушеныя и оскверненыя, ныне же благодатию Христовою веселящеся, православия светом одеющеся, сияют паче солнца, поведующе сего святаго о них преславное простирание. Велехвално же и велелепно и богоимянитым царем благочестивым, яко от преимянитого пресветлаго рода их таковый светилник благоверия провоссия, и поборник бысть им во бранех пособия. Поветствует же ся в повестех, яко прехвально в князех и болярех, тезоимянитством наказаниа его хвалящеся присно, прослуто же зело и велехвально и во Агарянех храброе того к тем вооружение. Тем же вся земнаа и небеснаа, по словеси Христову, в память того днесь светло веселящеся ликуют, прославльшему того, присно пресущному Богу велелепну славу приносяще, Иже того тако одарившаго. С ними же божественей славе тех пригласившеся, сице рцем: Радуйся, светозарное солнце, преподобне отче Алексие, великий княже Александре, происшедый от святых чресл плод благоверия, радуйся, благоверный великий княже Александре, Троицы поборниче, православиа светильниче пресветлый! Радуйся, богоимянитый и велехвалимый великий Александре, яко благоверным сродником своим, боголюбивым царем, во бранех на враги великий помощниче и похвала велелепнаа, християном заступниче! Радуйся, богозарный свете, прогоняяй бесовскую тму от иже благоверно чтущих тя! Радуйся, яко безбожным Агаряном от отечьства си оруженосное побеждение и от плен верных избавителю! Радуйся, сиротам питателю, нищим кормителю! Радуйся, печалным великое утешение! Радуйся, бесплотным събеседниче и преподобным единоправниче и праведным спожителю! Радуйся, преподобне Алексие, иноком удобрение, луча светоприятнаа, безбожие прогоняющия! Радуйся, святым благоразумием угвердивый церковь свою! Радуйся, бесом пагубниче и святым Аггелом сопричастниче! Радуйся, проповедниче истине и добродетели наставниче! Радуйся, крине благоуханный, благоухаа всех чудесы исцелении! Радуйся, яко в житии сем преизрядною добротою от Бога светло украшен, ныне же присносущным светом пребезначалныя Троица пресветло просвещаем! Радуйся, доброе и твердое основание отечьству си и всем градом дрьжавы ти сродник стена и забрало крепкое! Радуйся, светилниче пресветлый, всех благых превозшедый, яко в толице славе сый, не преложе ум свой от духовных ти утвержений ни на чтоже от красных миру, но вся вмени в уме ты, присно пребываа во псалмех и пениих, и в духовных песнех поя Богови в сердцы своем. Емуже предстоя ныне, и нас не забуди, иже твое всесвятое успение любовию празднующих. О преблаженный и многочюдесный великий княже Александре, отче наш, и с равноапостольным прародителем ти, блаженным и честным Владимиром и с праведными ти сродники и со всеми святыми, сотвори же ко общему Владыце небесному, Царю превечному непрестанну молитву даровати благочестивому скифетродрьжателю дрьжавы царствия вашего, иже от святаго семени вашего прозябшему тезоимянитому ти сроднику боговенчанному и богохранимому царю и государю, великому князю Феодору Ивановичю всея Русии самодержцу и его благоверной царицы Ирине и их благоверной царевне Феодосии в вере непоколебиму быти, в разуме пресвершену, благоразумну, смыслену во всем. Одарит же их Бог и телесным здравием вечным и душевным и от грех прощение подаст ему и чреву его чадородия плод, да даст же ему всесилный Бог свыше победу на съпротивных, возложит же руце его на плещи иноплеменных, покорит же под нозе его вся Агарянскиа страны, да славно и грозно имя его устроит во всех языцех поганых. Да утвердит же и устроит царство его в род и род благовременно, благоденьствено, вечно, благостройно же и безмятежно и во всех благих преизообильное гобзо, возвысит же всеблагый Господь молитвами ти християнский рог и всю землю святоимянитую сию, еже твое отечьство во вся конца, благочестием же и верою просветит, яко солнце, верных убо в вере утвердит, неверных же богоразумием просветит, благых благы сотворит, злых же от зла во благое претворит, съблюдет же и христолюбивое воиньство непобедимо от поганых, но храбро и мужествено вооружит ит победительно сопротивным ополчениям. Да утвердит же всемилосердый Бог и вечно устроит и пресвятыя свои всеосвященныя церкви православием же и верою и честных икон покланянием, благостоянием же и единомыслием и всемирным смирением, от неяже мысленых волков нашествие, богоборных еретик далече отженет и безвестны сотворит, святейших же священноначалных предстателей их со всеосвященным их причтом, духовныя наша наставники, строители церковныя благоучителны сотворит, в духовных просветительны, правоверием же и житием светлым украшены, честны же и здравы и долгоденьствены, словесное же их духовное стадо, правоверных нас людий, по Бозе, житию их последователны, духовному же их учению благопослушателны, да на словесных пажитех ходяще молитвами ти духовнаго злака насладимся. Приснопомнимый же град твой Владимир и всесвятую ти преимянитую обитель, в нейже многоцелебныа мощи твоя всесвятыа, и вся страны християньскиа от нашествия иноплеменных соблюди и благостройны сотвори и всяких благот изообильствены и от всех злых свободи. Сякова святому сему преимянитому, всех драгых земных дражайшому, приношениа принесох, паче же худословия, аз худый и несмысленный, перьвый в грешницех, последний во иноцех, не на худый мой разум уповаа, или, яко умея что непщевав во уме си, на сие дрьзнух, еже есть превыше силы моея и на ум взыти. Не сам же аз на сие произшед, Бог весть, никако же, но повелен быв тщанием же и верою и духовным проразсуждением, иже желанием и любовию к великому сему святому прилепшаго святейшаго великия святыя апостольскиа церкви священноначалника, великаго святейшаго Иова, патриярха Московскаго и всея Русии, егоже святейшаго благословением и рукоположением нечто мало о житии святаго сего, идеже лежит богопочтенное се сокровище, многоцелебныя мощи святаго благовернаго великаго князя Александра Невскаго чюдотворца, верою к нему влеком, написах, никое свое мудрование имый, но елика в паматях от преже написаных отец памяти ради обретох, да незабвены будут такова превелика светила всея Русскиа земля пресветлое того по Бозе житие и богоимянитаа преславнаа чюдеса, ихже Бог его ради творит непрестанно, даж и до сего дне. Тем же, о всечестный и вселюбезнейший, богоимянитый великий княже Александре преподобне, такова тебе от нас, недостойных и ненаказаных раб твоих, худогласия, егоже от тебе же прием, тебе же принесох, не яко дар, но яко раб неключим, должное повеленое ми сотворих. Ты же, о боговенчанный, превеликий светоначалниче, царем благочестивым светило пресветлое, благоверным князем похвала велелепнаа и всея Русскиа земля красота незаходимаа, не возгнушайся, яко от скверна и нечиста, грубейша же и худейша, принесеное, но яко премилосердаго Владыки богопочтеный слуго и раболюбив зело, подобяся Владыце своему и Богу, якоже две лепте Он убогыя, прием сие, аще и худо весма, испроси нам своим к Богу предстательством от премногих грехов оставление, да милостив будет нам всемилосердый Господь в день судный, свободив нас от томлений вечных молитвами ти, да от тебе с помилованными и аз окаяннейший причастник быв всебогатыя ти милости, вкупе воспоем со всеми правоверующими боголепну славу присно прославляющему тя Богу, Емуже слава со Отцем и с Святым Духом, ныне и присно и во векы веком, аминь.

Справлено же бысть чюдное житие се благовернаго великаго князя Александра Невскаго чюдотворца в лето 7099-го марта в 9 на память святых великих страстотерпец 40 мученик, иже в Севастии. В сие же бысть лето луна 12, круг солнцу 15, индиктион 4, в руце лето 4, основание 15, епакта 6, граничное слово мыслете, в осмое лето христоимянитаго царства в победах предивнаго, достохвалнаго государя, царя, великаго князя Феодора Ивановича Киевскаго и Владимирскаго и Московскаго и всея Русии самодержца, в достоприятное святительство великаго пресвятейшаго патриарха Иова Московскаго и всея Русии, егоже благословением и руковозложением и теплою верою к святому и духовным прорасзуждением рукою многогрешнаго, паче всех худейшаго, по слогу убо Заавиазара имянем, по числу же в четырех писменех книжных, от нихже по имянованию гласовных двое, согласных едино, двоегласных едино, всех же число 131; и с двоегласным, яже кроме числа; по обещанию же съгласных троегласно, гласовных два согласно едино, кратких едино, всех же 502; по действу же согласно единовидное, полугласно единословное, кратких единогласное, согласно едино и паки кратких едино и еще долгообразное с согласным и кратким по единому, и паки согласно едино и гласовно едино же, всех 474²⁷⁰, кроме полугласнаго. О сих же ведущии убо паче нас да и нас, не наученых, научат, неведущий же, якоже и аз, со мною убо купно у премудрейших да совопросим.

* * *

Сокращенная редакция Викентия известна нам в списках: Владимирской семинарии №266 (см. Строев. Библиол. слов., стр. 144), Московского Публичного и Румянцевского Музея, собр. Ундольского №275, XVII в., Спб. Духовной Академии №273, XIII в., Имп. Общества Любителей Древней Письменности, собр. кн. Вяземского CLXXXV Quarto, XVIII в. и Имп. Публичной Библиотеки Q. I.390, XVII в.

Относительно той редакции жития, которая была написана специально для Степенной книги, следует заметить, что она встречается в рукописях в отдельном виде. Нам известны отдельные списки: Имп. Публичной Библиотеки 0. I. 83 (= Толст. III. 69), л. 165, XVII в., Q. I.800, л. 393, XVII в., Q. I.766, л. 49 об., XIX в. – по любезному указанию И А. Бычкова и Моск. Главн. Архива Мин. Иностр. Дел, собрания Оболенского №74, л. 46 об., XVII в, Соловецкого монастыря №686 (879), л. 70, XVII–XVIII в.; см. Барсуков. Источн. Русск. агиогр., стр. 19. – Что касается, наконец, до Проложной редакции, выдержавшей несколько изданий, то мы цитируем ее по списку Московского Публичного и Румянцевского Музея №397, л. 348 об., XVII в.

Уже после того, как разбор редакций был написан, мы узнали, что в библиотеке Η. П. Лихачева находится любопытная обработка жития, с которой мы имели возможность познакомиться, благодаря любезному согласию владельца библиотеки. Рукопись, в которой сохранилось житие, относится к XV веку. Редакция принадлежит к числу летописных обработок жития. С первого взгляда бросается в глаза близкое сходство её с версией Софийской I летописи, на которую она таким образом проливает свет. Помимо элементов, восходящих к общему с Софийской летописью источнику, имеется целый ряд мест, представляющих буквальное сходство со второй редакцией жития, напр. длинное заглавие, выражения: «Александру же отъехавшю на Суздальскую землю... тамо хотя утешити и пособити»; «поим с собою братию свою и мужи свои»; «того лета съшедшаго... дойде Нова города Нижняго и ту пребыв мало дни здрав и шед до Городца и разболеся»; «с кадилы богодхновенными... яко граду колебатися»; «в архимандритьи велиции»; «Богу нашему слава»; наконец, описание похода на Ямскую землю и смерти Ярослава и слова митрополита Кирилла. На пользование одновременно двумя разными источниками, протографом Софийской летописи и второй редакцией жития, указывает то, что одни и те же черты иногда повторяются два раза, напр., после приведенной фразы «яко граду колебатися», восходящей ко второй редакции, помещается выражение Соф. I летописи: «токмо и земли потрястися». Кроме двух названных источников, в руках составителя были еще списки первоначальной редакции (по более древней версии), как видно из выражений: «в мале дружине, ве сождався со многою дружиною своею», «Божии ритори», описания Неврюева пленения и пострижеиия. На основании выражения «вели грести скорее» можно, наконец, предположить, чго составитель знал и другие летописные версии жития. – В виду любопытного состава редакции мы решили издать ее.

О велицем князе нашем и умнем и о крепкосмысленом, о храбрем тезоименнаго царя Александра Макидоньскаго и подобник царю Алевхысу крепкому и храброму, сице же бысть повесть о князе велицем Олександре Ярославиче, емуже бяше Бог лет приложил по его правде, угобзи бо ему Бог дни и чести в славу ему.

О Господе Бозе нашем, аз худый и грешный, малосмысленый, покушаюся написати житие святаго князя Александра, сына Ярославля, внука Всеволожа, понеже слышахом от отец своих и самовидец есмь възраста его и рад бых исповедал святое и честное житие его славное, но якоже приточник рече: во злохытру душю не внидет мудрость, на высоких бо краих есть, посреди же стезь стояше, при вратех же силных приседит. Аще и груб²⁷¹ есмь умом, но молитвами святыя Госпожа Богородица и поспешением святаго князя Александра начяток положил.

Сей бе князь Александр Богом рожен от отца боголюбива и мужелюбца, паче же и кротка, князя великого Ярослава, от матери святыя Феодосья, яко рече Исаиа пророк: тако глаголет Господь: князи аз учиняю, священи бо суть, аз вожу я. Во истинну без Божиа повеленья не бе княжение его, но возраст его паче инех человек и глас его, ака труба в народе, лице его лице аки Иосифа, иже бе поставил Егупетьский царь втораго царя в Егупте. Сила же бе его часть от силы Самсоня и дал бе ему Бог премудрость Соломоню, храбрость же, акы царя Римьскаго Еуспасьяна, иже бе пленил всю Июдейскую землю. Иногде исполчився к граду Антупату приступити, и вышедше гражане, победиша полк его, и воста един и възрати силу его к вратом градным и посмеяся дружине своей: «Остависте мя единого». Таг же и князь Александр бе побежая везде, а не победим николиже.

Сего ради некто от западныя страны, иже нарицаются слугы Божиа, от тех приде, ходя видети дивный возраст его, якоже древле царица Ужьская приходила к Соломону, хотя слышати премудрости его, тако же и сий, именем Андреашь, видев князя Александра, и възвратися ко своим и рече: «Прошед страны и языки, не видех таковаго ни в царех царя, ни в князех князя». Се же слышав король части Римьскыя, от полунощныя страны, таковое мужьства князя Александра, и помысли в себе победити Александра и рукама яти и Великий Новгород попленити и люди Словеньскиа к собе в работу створити. «Посаду (sic) и пленю землю Александрову». И събра силу велику, свещася с князьми и епискупы своими²⁷² и Мурмане и Сум и Ем, и наполни корабля многи зело плъков своих и подвижеся в силе велице, пыхая духом ратным, и приде в реку Неву и сташа усть Ижжеры, шатаяся безумьем своим, хотяще въсприати Ладогу, просто же рку, и Новгород и всю область Новгородскую. Но еще преблагий и премилостив человеколюбець Бог ублюде ны и защити ны от иноплемениик, яко всуе трудишася без Божиа повеленья. Приде бо весть тогда, яко Свеи идут к Ладозе, а в то премя присла король послы загордевся ко князю Александру в Нов город, аркучи тако: «Аще можеши противитися, то се есмя уже зде и пленю землю твою». Александр же, слышав то, словеса их, разгореся сердцем и вниде в церковь святыя Софиа, пад на колену пред олтарем, начя молитися со слезами святой Софьи, поминая исправленыя родитель своих и рече: «Боже хвальный, Боже праведный, Боже великый, крепкый, Боже превечный, створивый небо и землю и постави пределы языком и жити повелевый, не преступая в чюжюю часть». Но восприим псаломьскую песнь и рече: «Суди, Господи, обидящим мя и возбрани борющимся со мною, прими оружие и щит, стани в помощь мне». И скончав молитву и въстав, поклонися архиепископу. Архиепископ же Спиридон Новгородскый благослови его и отпусти с миром с Новогородци. Александр же идя из церкви, утирая слезы, и нача крепити дружину свою и рече: «Не в силах Бог, но в правде. Помянем песнесловца Давида: Си во оружии, а си на конех, мы же во имя Господа Бога нашего призовем. Ти восияти быша и падоша». И иде на них в ярости мужества своего в мале дружине, не сождався со многою дружиною своею и с великою силою, но уповая ла святую Троицю. Жалостно и слышати, яко отець его Ярослав, честный а великый, не бе видел николиже таковаго востаниа сына своего милаго, Александра, ни оному бысть послати тогда вести ко отцю, уже бо приближишася ратнии. Тем же и мнози Новгородци не совопилеся (sic) бяху, понеже ускори князь пойти. И приде на ня в неделю на събор святых отець 600 и 30, иже в Халкидоне, на память святую мученику Кирика и Улиты и святаго князя Володимира, крестившаго Рускую землю.

Бе некто мужь старейшина земли Ижерьской, именем Пелгусий. Имеаше же велику веру и надежу к святыма мученикома Борису и Глебу: поручена же бысть ему стража морьская: въсприать же святое крещение и живяше посреди роду сьвоего погана суща, и наречено бысть имя его в святом крещении Филип. Живяше богоугодно, в среду и в пяток пребывая в алъчьбе. Тем же сподоби его Бог виденью страшъну. Скажем въкратце. Увидев силу ратных, иде противу князя Александра, да скажет ему станы, обрете бо их. Стоящюе же ему при краи моря, стрегущи обою пути и бысть всю нощь в бденьи. Якоже начя восходити солнце и услыша шюм страшен по морю и виде насад един гребущь, посреди насада стояща Бориса и Глеба во одежах червленых и беста руки дръжаща на рамех, и гребци же седяху, акы мглою одени, и рече Борис: «Брате Глебе, вели грсти скорее, да поможем сроднику Олександру». Видев же се Пелгусий таковое виденье и слышав тако глас от святую мученику Борису и Глебу, стояще трепетен, дóндеже носад отиде от очию его. Потом же поеха скоро ко Александру князю. Он же видев его радостныма очима. Пелгусий исповеда ему единому, якоже виде и слышав. Князь же отвеща ему: «Сего не рци некомуже». Оттоле потщася наехати на них в 6-й час дни. Се же бысть в лето 6740 и 5. Бысть сеча велика над Римляны, изби множество бесъчислено от них и самому королеви возложи печать²⁷³ на лице острым своим копием.

И оде же явишася в полку Александрове 6 муж храбрых и мужествоваша с ним крепко. 1 именем Гаврило Олексеичь, сий наехав на шнеку и виде королевичь мчаща под руку и зьехал по досце до самого корабля, по ней же восхожаху, втекоша в корабль; они же и паки обращьшеся и свергоша его с конем с доскы в море, Божиею волею оттоле изиде неврежен, и пакы наеха и бися крепко со самем воеводою посреди полку их, и ту убиен бысть воевода их Спиридон, и пискон их убиен ту же. Другий же Новгородець, именем Сбыслав Якуновичь, сий наехав многажды, бьяшется единым топором, не имея страха в сердце и пад неколико от рукы его и подивишася силе его и храбрости. Третий же Яков Полочанин, ловчий бе у князя, сий ехав на полк с мечем и мужествовав и похвали его князь. Четвертый же Новгородець, именем Миша, сий пешь²⁷⁴ с дружиною своею натече и погуби Римлян три корабли. Пятый от молодых его, именем Сава, сий наехав шатер великий златоверхий и посеце шатер. Александрови же вои видеша паденье шатра того и възрадовашсся. 6 именем Ратьмир, сий бися пешь и оступиша его мнози, онь же от многых ран паде и тако скончася. Сице вся слышах от господина своего Александра и от инех, иже в то время обретошася в той сече. Бысть же в то время чюдо дивно, яко в древняя дни при Езекеи царе, егда приде Сенахирим, царь Асурииськ на Иерусалим, хотя пленити святый град и внезапу изиде Ангел Господень, изъби от полка Асурииска 100.000 и 80.000 и 5.000, и вьставше утро, обретошася трупья их мертвы. Тако же бысть при победи Александрове, егда победи корабля обонь пол реки Ижеры, идеже не бе проходно полку Александрову, зде обретошася много множество мертвых, цзбьеных от Ангел Божиих. Останок же их побежаша посрамлени, многа же трупиа мертвых своих вятших мужь наметаша три корабли и погониша в море, а прочим ископавше ямы, вметаша в ня бещисла. Коситнтин Лутотиничь, Юрята Пинещиничь, наместъный посадник, Дручила Нездылов, сын кожевничь, а всех 20 мужь и с Ладожаны, или мене, Бог весть. Князь же Александр с Новъгородци возвратися с победою, придоша восвояси, съхранени Богом и святою Софиею, хваля и славя имя своего Творца, Отца и Сына и Святаго Духа.

Во вто[ро]е же лето по възвращении победы князя Александра паки придоша от западныя страны и возградиша²⁷⁵ град в отчестве Александрове в Копорьи. Александру же отъехавшю на Сужьдальскую землю в Переяславль, и тамо хотя утешити и пособити и приеха в Нов город, изиде на ня воскоре с Новъгородци, изверже град из основаниа, а самех изьбиша, а овии с собою повед, а иных помиловав отпусти, бе бо милостив паче меры, а Вожан и Чюдць переветников извеша и отъеха в Русь.

По победе²⁷⁶ же Александрове, яко победи короля, в 3-й год, в зимнее время, и събрашася Немец сея страны и придоша на Новъгороджый град на Пльсков и Плесковьскыий полк победиша и судии свои посадиша в Пльскове. И се слышав Александр, велми оскорбе за кровь крестьяньскую и не умедлив ни мало по святой Софьи и святой Троице, поим с собою братию свою и мужи свои и приде к Нову городу и поклонися святей Софьи такоже с мольбою и с плачем.

Поиде князь Александр с Новгородци и с Низовьни на землю на Немецкую в силе велице, да не похвалятся ркуще: «Укорим Словеньскый язык ниже собе». Уже бо бяше взят град Пльсков и тиуни их²⁷⁷ посажени. И князь Александр заповеда вси пути до Пльсъкова, изгони Пъсков, изимая Немци и Чюдь исковав и судьи Немецькыи поточи в Нов город, а град Пльсков свободи от плена, а землю их повоевав и пожьже и полона вза бещисла, а иныи изсече. Они же в городе совокупилися и реша: «Поидем, победим Александр, имем его рукама». Егда же приближишася и почюдишася стражье Александрове. А сам же князь Александр поклонися святей Троице и поиде на землю их на Чюдь, хотя отмьстити кровь крестьяньскую. И яко быша на земли их, пусти полк весь в зажитья. Домашь Твердиславличь и Кербеть быша в розгоне, и убиша ту Домаша, брата посаднича, мужа честна, и иных с ним избиша, а инех рукама изьимаша, а инеи²⁷⁸ ко князю прибегоша в полк. И се слышав местер, изиди противу их со всеми пискупы своими и со всем множеством языка их и власть их, что ни есть на сей стране, и с помощью королевою²⁷⁹ и снидошася на озеро, глаголемое Чюдское. Князь же воспятися на озеро, Немци же и Чюдь поидоша по них. Узрев же князь Александр и Новъгородци поставиша полк на Чюдском озере на Узмени у Воронья камени. Укрепився силою крестьною, ополчися, поидоша противу себе и наступиша озеро Чюдьское. Беаше бо обоих множество много. Отець бо его Ярослав прислав бе на помощь ему брата своего меньшаго Андрея во мнозе дружине. Тако бо бяше и у Александра князя множество храбрых, якоже древле у Давида царя силне и крепце, тако же и мужиа Александрова исполнишася духа ратнаго и бяху бо сердцем им аки лвом, и ркоша: «О, княже нашь честный, драгий, ныне приспе время положити главы своя за тя!» Князь же Александр воздев руце на небо и рече: «Суди, Боже, и расуди прю мою от языка велеречна, помози ми, Господи, якоже древле Моисееви на Амалика и прадеду моему Ярославу на оканнаго Святополка». Бяше тогда день суботный, восходящю солнцю совокупишася обои и наехаша на полк Немець и Чюдь и прошибошася свиньею сквозе полк. И бысть ту сеча зла и велика Немцем и Чюди, труск от копий ломлениа, звук от мечнаго сечениа, якоже и морю померзшю двигнутися, и не бе видети леду, покрыло все кровию. Се же слышах от самовидци, и рече ми, яко видех полк Божий на воздусе, пришедший на помощь Александру. И победи а помощию Божиею, святой Софьи и святую мученику Бориса и Глеба, еюже ради древле кровь свою прольяша. И даша ратнии плещи своя и сечахут я гонящи яко по яеру, и не бе им, камо утещи, и биша их на сем веръст по леду до Суболицкаго берега, и над Немець девять сот и Чюди бещисла, а иных рукама живых изъимаша 50 и приведоша в Нов город, а иных вода потопи, а инеи зле отбегоша язвени. А бишася априля в 5 на похвалу святыя Богородица. Сде же прослави Бог Александра предо всеми полкы, яко Исуса Навгина у Ерихона. Си же ркли: «имем Александра руками», и сих даст ему Бог в руце его, и не обретеся противник ему в брани и никогда же. Възвратив же ся Александр со славною победою, бяше бо множество полона в полку его и ведяхут же я подле конь, иже именуются Божии ритори. Яко приближися князь Александр к граду Польскову, и стретоша со кресты игумени и попове в ризах и народ мног пред градом, поюще славу Господню князю Александрю: «Пособивый, Господи, кроткому Давиду победити иноплеменники и верному князю нашему оружием крестным свободи град Полсков от иноязычник, от иноплеменник рукою Александровою. О невегласе и Пльсковичи, аще и се забудете и до правнучат Александров, уподобитеся Жидом, ихже препита Господь в пустыни крастели печены, и си всех забыша Бога своего, изведшаго из работы Египетьскыя Моисеом. Се же вам глаголю: аще кто придет и на последи моих племенник или прибежит кто в печали или так жить во Пльсков, а не прииметь его, или не почтете его, наречетеся вторая Жидова». И нача слыти имя Александрово по всем странам от моря Варяжьскаго и до моря Понтескаго и до моря Хупожьскаго и до страны Тиверьскыя и до гор Араратских и обону страну моря Варяжьскаго и гор Аравитъских, даже и до Рима великаго. Распространи бо ся имя его пред тмы тмамо (sic) и пред тысяща тысящами. И тако приде в Нов город с победою великою.

В то же время умножися языка Литовьскаго, начаша пакостити в области Александрове. Он же выездя нача побивати а. Единою же ему сключися выехати и победи 7 ратий и множество князь и воеводы изби, ови руками изъима, слуги же его ругающеся ему вязахут я к хвостом конь своих. И начаша блюстися имени его. И паки потом идем на страну Емьскую и проиде горы непроходимыя и повоевав Поморье и паки возвратися в землю свою с множеством плена. И славна бысть земля его со страхом грозы его.

В то же время некто царь силен со восточныя страны присла послы к князю Александру, аркучи так: «Мне покорил Бог человеколюбец многи языкы, ты ли един не хощеши покоритися силе моей, но аще хощеши ныня соблюсти землю свою, то приде ко мне и узриши честь царства моего». Князь же Александр приде в Володимер по умертвии отца своего в силе велице и бысть грозен приезд его. Проиде весть до устья Волгы, начаша жены Моявитьскиа полошати дети своя ркуще: «Александр едет». Сдумав же князь Александр и благослови его епископ Кюрил и поиде к цареви. Видев его царь Батый и подивися и рече к велможам своим: «Во истину ми поведаша, яко несть подобна сему князю». Почтив отпусти и с честью. И потом же разгневася царь на брата его меншего Андрея и посла нань воеводу Неврюя, и повоева землю Суздальскую. И по плененьи же Неврюеве князь Александр церкви воздвгнув и грады исполнив и люди распужныя в домы своя събра. Добре бо рече о таковых Давид пророк: во отець, место быша сынове их. Исаиа рече: князь благ в странах, не избирая богатьство и не презря кровь праведничю, сироте и вдовице в правду судя, милостилюбец, а не златолюбец, благ домочадцем своим и внешним своим и от страны приходящим кормитель. На таковых Бог призирает. И распространит же Бог землю его богатьством и славом и удолжи Бог лета ему.

Якоже бо по первем велицем взятьи тотарьстем отец его великий князь Ярослав и обновив землю Суждальскую и церкви очистив от трупиа и кости схранив, многи пришелца утешив и множество людий събра, поганым силу деющим на крестьяны, того ради великий князь Ярослав сам себе не пощади, предасть бо ся сам за люди своя в великую и темную и пагубную²⁸⁰ землю и много пострадав за землю очины своея, обажен бысть Федором Яруновичем и многи дни претерпев, и тако с миром дух свой предасть. Так же и сын его Александр не остави пути отца своего за люди своя, за тыя же много плененья приат, ходя ко иноплеменником в велицей чести будя собе не пощади, яко все богатьство свое раздая иноплеменьником, но и отрасли сердца своего не пощади за крестьяны во иноплеменникы отдасть, избавляя от беды и напасти и от плена²⁸¹.

Некогда же придоша к нему послы от папы из великого Рима. «Тако молвит папа наш: слышахом тя князя честна и дивна, и велика земля твоя, сего ради прислахом к тобе от двою на 10 кардиналу два хитрейшая Галда и Гемопта, да послушаеши учениа». И князь же Александр, сдумав с мудреци своими, списа к нему и рече: «От Адама до потопа, от потопа до разделениа язык, от разделенья язык до начала Аврамля, от Аврама²⁸² до проитья Исраиля сквозе море, от исхода сынов Израилев до умертвиа Давида царя, от начала царства Соломоня до Августа, от начяла Августа до рожества Христова, от рожества Христова до страсти и воскресениа, от воскресениа же Его и на небеса восъшествие, царства Костянтинова и до 1-го собора и до семого, си вся добре сведаем, а от вас учениа не приимаем». Они же възвратишася въсвояси.

И умножишася дни живата его, бе бо иерейлюбен (sic) и нищелюбець и мнихолюбець, митрофолиты и епископы чтяще акы самого Творца.

Некогда же полком посланым бывшим попленити крестьян, бе же тогда нужа велика от паганых и гоняхуть люди и веляхуть с собою воиньствовати, князь великий Александр поиде ко цареви, дабы отмолил люди от победы (sic), а брата своего моложьшаго Ярослава и сына своего Дмитрея с Навъгородци посла на западныя страны и вси полки своя с нима с сыновцем своим и с зятем Александровым Костянтином и с князем Полоцким Товтивилом, а с ним Полочан и Литвы 500, а Новгородскаго полку бещисла. И ста под градом под Юрьевым, а град бяше тверд в 3 стены и множество людей в нем всяких, и бяху пристроил собе брань на граде крепку, но честнаго креста сила всегда низлагает неправду деющих, тако и сий град: ни во что же твердость та бысть, но помощью Божиею единым приступлением взят бысть град великий Юрьев Немецкий и люди многи града того овы побиша, а другиа изьимаша живы, а ины огнем пожьжены и жены и дети их. И приидоша въсвояси с многим товаром и с полоном и с великою честью. Князь же великий Александр того лета съшедшаго изиде от иноплеменник и доиде Нова города Нижняго и ту пребыв мало дни здрав²⁸³ и шед до Городца и разболеся.

Горе тобе, бедный человече, како можеши написати кончину господина своего, како не испадеста зеници в купе с слезами, како не рассядется сердце от горькиа туги. Отца бо человек может забыти, а добра господина, аще бы с ним и во гроб влезл. Пострада Богови крепко, оставив земное царствие и бысть мних, бе бо желанья его паче меры ангельскаго же образа, сподоби его Бог и болши чин приим – скиму, и тако Господеви предаст дух свой с миром месяца ноября в 14 день на память святааго апостола Филипа. Митрополит же Кюрик (sic) глаголаше князем и бояром и к людем: «Чада моя, разумейте, яко уже зайде солнце земли Суждалской, уже бо не обрящется таковъй князь в земли Суждальской». Иереи и диакони и чернорисци, сироте и нищи и богатии и все люди мнозии вопиаху глаголюще: «Уже погибаем». Святое²⁸⁵ же тело его понесоша ко граду Володимерю. Митрополит же с чином церковным вкупе, князи и бояря и весь народ, малеи и велицеи стретоша и в Боголюбом с псальми, песньми с свещами и с кадилы богодхновенными и народ же от множества изгнетахуся, хотяще прикоснутися честым одре святаго тела его. Бысть же плачь велий, стонанье и кричанье, клича велика и туга, тако же бо ткга, якоже несть была николиже, яко граду колебатися, токмо и земли потрястися. И положено бысть тело его в Рожестве святыя Богородица в анхимандритьи велиции месяца ноября в 23 день на память святаго Анъфилофиа. Бысть же тогда чюдо дивно и памяти достойно, егда же вложиша святое тело в раку²⁸⁶, иконом же Севасьтиан, митрополит Кирил приступль и хоте розняти руку его, да вложить митрополит грамоту душевную, он же сам, яко жив суще, распростер руку свою и взат грамоту от руки митрополита. Приат же ужас велик, егда от ракы его отступиша. Се же бысть проповедано всем от Кюрила митрополита святителя и от иконома его Савасьтьяна. Се же слышавше бывъшее, братье, кто не дивится о сем, яко телу бездушну сущю, привезену от далних стран в год зимы, и тако прослави Бог угодника своего. Богу нашему слава, прославлешему святыя своя в веки веком. Аминь.