Схимонах о. Амфилохий Реконский

(Память 9 августа).

Андрей Иванович Шапошников, финн по происхождению, родился в Лифляндии в г. Риге. Отец его, принадлежа, как и все их семейство, к лютеранскому вероисповеданию, служил пастором при лютеранской кирхе и усердно готовил и сына своего к той же службе. Но молодой человек, достигнув совершеннолетия, не захотел идти по этой дороге. Его любознательный и пытливый ум стал чаще и чаще углубляться в вопросы, касающиеся его веры. На многие из этих вопросов он не находил ответа. В душе его явился какой-то разлад, какое-то недовольство всем, – и в особенности самим собою, и он с лихорадочной горячностью стал искать исхода из своего мучительного состояния. И вот, этот-то исход, вследствие неисповедимых путей Господних, был, наконец, найден. Познакомившись, а впоследствии и сблизившись с некоторыми православными священниками, иноками и отшельниками, молодой человек скоро убедился в истине и святости нашего вероучения, скоро проникся глубоким благоговением к нашим святым иконам, мощам и таинствам. Долгие беседы с законоучителями породили в нем страстное желание присоединиться к православию и, достаточно подготовив себя к этому великому таинству постом и молитвою, а также основательным изучением наших догматов, он был миропомазан и наречен Андреем; отчество же его Иванович и фамилия Шапошников заимствованы им от восприемника, бывшего во время присоединения его к православию. Оставленные им прежние лютеранское имя и фамилия остались неизвестны. С этой минуты мир и тишина сошли в его взволнованную душу, и благодать Божия осенила его беспокойное до этого времени, мятущееся сердце. Жизнь его потекла тихо и однообразно, вначале под родительским кровом, а потом – на разных поприщах житейской деятельности, как то: военной, торговой, земледельческой. Часто случалось ему быть в деревнях у крестьян работником, а также странствовал по монастырям и пустыням.

Во время одного странствования он на озере Ильмене отморозил себе ногу, которая до самой его смерти причиняла ему жестокие страдания. Однажды Андрей Иванович пришел в г. Тихвин с целью помолиться Господу Богу и чудотворной иконе Тихвинской Божией Матери. Здесь, по особому устроению Божию, встретился он с блаженным Борисом, которого все глубоко уважали за его набожность, бескорыстие и незлобивость; а когда он умер, то тело его, как угодившего Господу праведника, было предано земле в стенах Большого Тихвинского монастыря. Этот-то Борис и уговорил Андрея поселиться на Рекони.

Найдя себе спутника в одном из крестьян соседней деревни, Андрей скоро пустился в дорогу и благополучно достиг места своего назначения. Тут, под сенью вековых деревьев, в глуши дремучего леса, он увидел маленький деревянный храм Живоначальной Троицы, один только сохранившийся от прежнего древнего монастыря. При храме в виде сторожа жил пономарь Михаил Захаров со своей семьей. Постоянного священника при храме не было. Служба совершалась или монахами, приезжавшими в большие праздники из Тихвина, или священниками близ лежащих погостов, к которым храм этот был часто приписываем.

Андрей выпросил у пономаря позволение жить в его доме при церкви, но, боясь быть ему в тягость, особенно при его многочисленном семействе, стал помогать своему хозяину в его домашних работах, питаясь сам подаянием соседних крестьян, а ночи проводил, обыкновенно, под открытым небом, где-нибудь в поле или в лесу, постоянно стоя на молитве.

В Реконскую пустынь Андрей пришел в 1813 году семидесятилетним старцем, но еще бодрым и крепким. Пришел он в одной рубашке со старческим посохом в руке, с небольшой котомкой за плечами, в которой заключалось все его имущество. Письменного какого-нибудь вида или удостоверения о своей личности он при себе не имел и никому не хотел объяснить, откуда пришел, и кто он такой, опасаясь, чтобы его не отослали к родным, которые, как ревностные лютеране, сильно теснили его за принятие им православия.

Скоро, его хозяин – пономарь, а с ним и все его семейство, стали притеснять Андрея и упрекать его в бедности, старости и убожестве; затем они начали делать ему неприятности, выгнали его из дома и не позволили даже остаться вблизи церкви и жить в шалашике. Безропотно и смиренно Андрей взял свой посох и сумку, и отправился в путь, не зная, в которую сторону направить свои шаги и где преклонить свою седую голову. Но заозерские крестьяне, не желая расстаться с таким благочестивым старцем, остановили его на дороге и предложили ему поселиться в лесу, поодаль от церкви, на сопке, называемой Крестовой.

Андрей охотно принял такое радушное приглашение крестьян, осмотрел с ними место, которое ему понравилось и, водрузив на нем деревянный крест, остался тут жить; а крестьяне помогали ему устроить для жилья землянку, а для моленья – часовню, в которой и помещена была сопутствовавшая его и охранявшая его икона Знамения Божией Матери.

С уходом благочестивого Андрея из дома Реконского пономаря, Божие благословение, казалось, отошло от этого человека: он скоро скончался, семейство же его разошлось в разные стороны, и Троицкий храм, привлекавший все чувства и мысли отшельника, сделался, наконец, для него доступным. Пользуясь добротою и расположением к нему приставленных к храму сторожей, он часто посещал его и по-прежнему усердно в нем молился. За такую праведную жизнь Новгородский епископ Амвросий, по ходатайству священника и местных жителей, дозволил Андрею в 1816 году жить при храме Св. Троицы, а затем поручил ему при этом храме должность пономаря.

Из Рекони Андрей ходил нередко в Тихвин на поклонение чудотворной иконе Царицы Небесной. Во время этих поездок он сошелся с некоторыми старцами Большого Тихвинского монастыря. Один из них, иеромонах Мартиниан, сделавшись его искренним другом, посоветовал ему принять монашество. При его содействии, Андрей был пострижен 26 августа 1822 года. Имя Андрей было ему переменено на Адриан. Затем, через десять лет, в 1832 году инок Адриан облечен был в схиму с переименованием в Амфилохия. Как монашество, так и схима долго оставались никому не известными, кроме самых близких для него лиц. Дома, и выходя куда-нибудь, он по-прежнему надевал свое мирское рубище и являлся в монашеском одеянии только вследствие каких-либо особых уважительных причин. Пятьдесят лет прожил Андрей в Реконской пустыни, и все это долгое время провел он в бичевании своей плоти, в иноческих, тяжелых трудах, в непрерывном посте и молитве и в вечной борьбе с врагами, искавшими его погибели. В самых преклонных летах (он умер 125 лет) он часто бродил по топким болотам с больной ногой, покрытой страшными ранами и, чтобы сделать путь свой более утомительным, обременял себя разными тяжестями: на голову надевал тяжелый железный обруч в воспоминание тернового венца Спасителя. На шее он носил большой камень в наказание за свои грехи, а на плечах – вериги и опоясывался ими в память уз Христовых, а на обнаженное тело надевал проволочную рубашку, которая раздирала ему кожу. Целые дни и ночи он проводил в непрерывной молитве, почти никогда не предаваясь сну и не зная никакого отдыха и покоя. Питался он крайне скудно и долгое время мог быть совершенно без нищи. Часто видели, что он ел гнилые корки хлеба или овсяное толокно, смешанное с песком или золою. Древесная кора, мох, разные травы и коренья по временам также служили ему пищей. Во время молитвы, стоя по нескольку часов на молитве на коленях, он подкладывал себе под колени крупный песок, что вызывало острую боль во всех его членах. Не раз воры нападали на его убогое жилище и похищали у него небольшие суммы денег, пожертвованные благодетелями на какое-либо богоугодное дело. Один раз злодей даже сжег его мазанку со всем домашним скарбом, и только святая икона Знамения Божией Матери дивным образом сохранилась в огне невредимой.

Отец Амфилохий также страшно страдал от нападения хищных зверей, от ужаления змей и разных гадов и от укушений бесчисленного множества мошек и насекомых, которые мириадами кишели в окружающем его болоте. Но старец, в каких бы ни был искушениях и соблазнах, всегда обращался с пламенной молитвой к Подателю всякой силы и крепости, и Господь не оставлял его без Своей помощи.

Заботясь постоянно, и ревнуя о благолепии храма Св. Троицы, отец Амфилохий сильно захотел восстановить обитель в прежнем виде, как самостоятельный монастырь, и, подкрепляемый дивным видением, которого он удостоился, горячо принялся за исполнение своей заветной мечты. Видение, по его словам, было следующее: пред ним предстал преподобный Александр Свирский и приказал ему ходатайствовать о восстановлении обители, и о возвращении ей отчужденной от нее в посторонние руки земли. Старец Андрей тотчас же решился всеми силами хлопотать об этом.

Тихвинский уездный суд в 1822 году решил отвести пустыни такое количество земли, какое определено законом сельским приходским церквам, а остальное ее количество велел обратить в казенное ведомство. Андрей вошел со всеподданнейшей жалобой на суд к императору Александру Павловичу. Хотя ему было отказано, и он даже просидел по этому делу шесть месяцев в тюрьме, но рвение его не охладело, и он все следующие пятнадцать лет неутомимо добивался признания церковных прав. В 1837 году он в другой раз подал жалобу императору Николаю Павловичу, за что подвергся вторичному заключению и еще более тяжелым неприятностям. Но обер-прокурор св. Синода Протасов, узнав о благочестивой жизни старца, принял в нем живейшее участие. Вследствие этого, старцу дарована была свобода и дозволено беспрепятственно жить в Реконской пустыни. Долго еще после того отец Амфилохий судился о монастырских землях и переносил свое дело в высшие инстанции. Наконец, за разногласие в Правительствующем Сенате, оно поступило в общее собрание, а затем в Государственный Совет, и в 1860 году высочайшим повелением монастырю была возвращена наличными деньгами не только стоимость отчужденных земель, но даже вышло повеление о возведении самой пустыни в самостоятельную обитель с наименованием ее заштатным общежительным монастырем.

Велика была радость благочестивого Адриана, когда Господь благословил его, даровав полный успех его многолетним трудам и неустанным заботам. Иеромонах Даниил, заведовавший в Петербурге Валаамской часовней, был назначен строителем нового храма, и митрополит Григорий благословил его образом Св. Живоначальной Троицы.

Даниил, прибыв в пустынь с тремя Валаамскими иноками, привез с собою икону преподобных Сергия и Германа, благословение Валаамского настоятеля игумена Дамаскина. Из Тихвина также прислана была икона Тихвинской Божией Матери.

Итак, Свято-Троицкая Реконская пустынь восстановлена и разукрашена по именному высочайшему повелению, единственно, по ходатайству смиренного инока отца Амфилохия.

Скоро в новую обитель стали стекаться массы народа, желавшие увидеть святого старца и получить от него благословение. Для свышестолетнего старца эти посещения были крайне утомительны. И, хотя он редко отпускал кого-нибудь без наставления и духовной беседы, но силы его стали заметно ему изменять, и он вынужден был удалиться за три версты от монастыря, в пустыню, где ему была построена землянка, в которой он мог снова предаться уединению и молитве.

Незадолго до своей праведной кончины, последовавшей в 1865 году, он отошел еще на двенадцать верст от монастыря в болото и поселился там в двух маленьких келейках, с приставленными к нему служками. Здесь, готовясь предстать пред Праведным Судиею, он погрузился весь в молитву и со слезами на глазах денно и нощно призывал всесвятое имя Сына Божия и Его Пречистой Матери. В продолжение сорока дней он еженедельно исповедовался и приобщался св. Таин, не вкушая более земной пищи, кроме нескольких капель воды, освежавших его. Наконец, 9 августа 1865 года он мирно и безболезненно уснул вечным сном.

Гроб с останками почившего старца был с большою торжественностью перенесен в скит с болота. Настоятель со всеми иеромонахами, собором, после божественной литургии совершил над старцем обряд погребения. С крестным ходом, с хоругвями и крестом, гроб при колокольном звоне был отнесен в могилу, приготовленную рядом с алтарем древней церкви Св. Троицы, где он всю жизнь так пламенно молился. Здесь старец был предан земле, и в продолжение 40 дней отправлялось по нем церковное поминовение. И ныне за литургией всегда поминается имя о. Амфилохия, как незабвенного восстановителя обители. В день же его Ангела 23 ноября совершается заупокойная служба. Над его могилой вскоре после его смерти была устроена просторная часовня, в которой посетители служат по нем панихиды¹⁴.