Источник

Матфей и Харитон, схимонахи Троице-Сергиевой лавры и иеромонах Тихон

(Память 9 августа).

Схимонахи о.о. Харитон и Матфей подвизались в Гефсиманском скиту. Различная была их прежняя жизнь, различным был и подвиг спасения. О. Харитон пришел к монашеству от жизни довольной, обычно-мирской, исполненной многих соблазнов, а жизнь о. Матфея была проста, как и сам он был прост душой и незлобив сердцем. Посему, что давалась о. Харитону с большим трудом, то без всяких усилий принимал о. Матфей. Много скорбей потерпел о. Харитон от нападений вражиих. Непрестанны были его борения с самодовольством, тщеславием и унынием. Но духи лукавства не переставали озлоблять его, то они выкрадывали память молитвенную, в чтении закрывали слова, в стоянии расслабляли силы, то устрашали и смущали пустыми привидениями. «В этом подвиге, писал наместник Сергиевой лавры о. Антоний к м. Филарету, нужно терпение, смирение и благодушная вера в Господа спасающего. Но работа эта тяжела: не скоро выкинется нравственная пыль, а покуда, по грязи этой близко и свободно подходят демоны. Да, видно, задолго до уединения, уединению надо учиться». Так шел подвиг о. Харитона.

Отец же Матфей без особенной борьбы восходил от силы в силу, от меры в меру чистоты и святости. Вот, как описывает беседу с этим подвижником о. наместник Лавры архим. Антоний в письме к м. Филарету: «в воскресенье, вечером, бывши в скиту, я взял с собой о. Илариона, и в 7 часов пошли к о. Матфею. Тихонько подошли мы к его келлии и услышали, что он поет. Постучали, сотворили молитву; по обычаю, сотворил и он и, узнав нас, принял с радостью. Мы сказали, что слышали, что он пел, и он простодушно ответил: так что-то весело на сердце стало, я и попел. И попросил повторить то, что он пел. После некоторого отказа, он согласился, сел и стал петь. И видимо, душа его восходила к поемому им. Сначала он стал прославлять Святую Троицу, Отца и Сына, и Святого Духа, и заключил прошением прощения всех грехов и освящения благодатью. Потом обращался к Божией Матери, к Предтече и все с особыми прошениями о предстательстве за всех верующих. Далее – к небесным Силам, праотцам, патриархам, пророкам, апостолам, святителям, учителям церковным, мученикам, исповедникам, преподобным и праведникам. В каждом лике поименно именовал святых многих, и заключал к каждому лику прошением о предстательстве пред Господом о грехах наших. После всего пел кондак великого канона «душе моя, душе моя» ... и потом стихиры Кресту, которые поются в скиту после правила. И нельзя было не приметить благодатной радости в душе его, проявляющейся на лице.

Просил я его говорить с нами откровенно: как он проводит время, нет ли каких нападений вражиих?» – «Время, говорит, при помощи Божией, без молитвы, кажется, не проходит, кроме сна и малого, разве, другого времени. Да у меня и ум, и помыслы, и не знают, куда лучше предстать, как не пред Господа и Его святых: тут мое счастье и веселие. Враг разными подходит действиями: и внешними, и внутренними; но Господь его для меня не страшным делает. Простите меня, вот, даже не терпит, когда и запою, его и это отгоняет от меня. А более всего призываю спасительное имя Господа нашего Иисуса Христа и ограждаюсь крестным знамением. Поверите ли, иногда чувственно ощущаю, так как я не вижу ничего, как он, окаянный, отбегает, гонимый силою Божией. А это не только утешает меня в моем безмолвии, но и укрепляет в уповании на Господа. Иногда, простите, ну, точно солдат вооруженный, торжествую над пораженным бесом. Всего себя я предал Господу и ощущаю, и верую, что Он, по милости Своей, хранит меня бедного, слепого и немощного грешника. Батюшка! душе, соединенной верою с Господом, бесы не страшны, а только более дают заботы и осторожности в хранении себя пред Господом».

Относительно пения я спросил: учил ли кто его или читал он где о подобном упражнении? – Нет, батюшка, – снизал он, так, кажется, сами мысли, как будто потерянную дорогу отыскав, радовались, воспоминая мне от лика лик и имена. Вот я одних преподобных поименно более 500 вспоминаю; иногда я целую ночь со всеми ими обращаюсь, размышляя, как Силы небесные и святые славословят и служат Господу, и как Господь радуется и освящает их Своею благодатью, и как они просят о нас, милости нам у Него, и Он, любя их, послушает; и нас милует, и тайными, и явными судьбами Своими. Иногда поплачу, иногда радуюсь, а глядь – время и прошло, а иногда и много пройдет.

О. Иларион спросил: «ты любил прежде чай кушать, не хочешь ли и ныне?» – «Нет, отвечал он, я ем сухарики с водой, и они мне чудно сладки и здоровы, а иногда прошу капустки или щец, как требуется внутренностью, и я очень всем доволен! Чайку я не стал пить не потому, что в нем есть грех, но раз раздумался я, как жили Симеон Столпник, св. Мария Египетская, Сергий преподобный, и все-то они чайку не пили. Помолясь им, и я стал отставать, и ныне не пью его. А, если вы разрешите, пожалуй, напьюсь. Я сказал, чтобы он следовал своему внутреннему побуждению, а не нашим немощным напоминаниям.

Сердечная молитва Иисусова не переставала действовать в нем даже и во сне. 28 апреля 1852 года скончался о. Матфей. После его смерти нашли в коробочке 3 гроша, которых он не успел истратить. Так был нестяжателен о. Матфей.

Граф же М. В. Толстой о них сообщал еще следующее.

Матфей и Харитон – схимонахи Троице-Сергиевой лавры. Оба они сделались более известными по смерти. Я застал их еще при жизни; первый из них, иеромонах Михаил, бывший прежде духовником Лаврской братии, отличался глубоким смирением и строгим постничеством. Избегая почтения от людей, он притворялся иногда юродивым, за что и был сменен из духовников. Иногда он как будто предсказывал, и предсказания его нередко сбывались.

Так, и мне, еще мальчику, он сказал однажды, что у меня будет жена Елизавета Петровна. Я вообразил тогда, что это предсказание относится к одной хорошенькой барышне, которая мне очень нравилась, хотя и была на несколько лет старше меня; но это предсказание сбылось гораздо позднее, а именно в 1850 году, когда я женился на княжне Елизавете Петровне Волконской.

Другой подвижник, Харлампий, простой монах из полуграмотных, до конца жизни находился при часовне, стоящей на месте келлии преподобного Сергия. Он был там сначала помощником отца Леонтия, а потом заступил его место, когда последний, ослабев от старости и почти лишившись ног, перешел на жительство в больницу. Отец Харлампий особенно заботился об украшении вверенной ему часовни; богатая риза на огромной иконе явления Божией Матери преподобному Сергию и много других окладов остались памятниками усердия отца Харлампия. Когда устроен был Гефсиманский скит, Михаил и Харлампий поступили туда из первых. Там они приняли схиму: Михаил – с именем Матфея, а Харлампий – с именем Харитона. Там же оба кончили жизнь почти в одно время и погребены у подножия большого креста на скитском холме.

Оба они были старцы благоговейные и строгие постники; но при жизни окружающие не замечали в них особых даров благодатных. После кончины обоих старцев случилось следующее событие: «из города Александрова (Владимирской губернии, в 45 верстах от Лавры) пришел в лаврский скит мещанин и просил, чтобы отслужили панихиду по двум схимникам – Харитоне и Матфее, погребенным в скиту. На вопрос – как он их знает, – он ответил: «я не знал их, но вот какое благодеяние они оказали в моем семействе. – С год, как пожелала дочь моя идти в монастырь в Суздаль. Несколько раз молила мать игуменью принять, но та не принимала ее без взноса. Дочь две недели назад опять пошла к одной монахине в келлию, много плакавши, уснула и видит во сне, что два схимника молятся о ней пред образом Богоматери, именно, просят, чтобы Матерь Божия повелела игумении принять эту девицу на служение в обители. Чрез икону Матерь Божия говорит, что исполняет прошение их и уже повелела принять эту девицу в монастырь. Икона скрылась, а схимники обращаются к девице и говорят: «завтра после утрени поди к игумении и будешь принята». Девица во сне бросается к ногам старцев и говорит: «батюшки, да как же мне вас назвать и откуда вы?» Старцы отвечают: «мы из скита Гефсимании схимонахи Харитон и Матфей». Девица просыпается и бежит на благовест к утрене, после утрени падает опять к ногам игуменьи. Игуменья поднимает ее, говоря: «приходи, приходи, – приму и ничего не надо; видишь, за тебя восстают схимонахи Гефсиманского скита». Так девица осталась в монастыре, а отцу поручила отправить панихиду в виде благодарности по Харитоне и Матфее». (Монастырские письма, изд. 2-е стр. 39–41).

Тогда все помнившие их убедились, что блаженно почившие старцы смиренным послушанием и усердным исполнением своих обязанностей угодили Богу18.

У иеросхимонаха Феодота который сначала подвизался в Оптиной пустыни, затем перешел в Гефсиманский скит, и умер в Оптиной же, был ученик иеромонах Тихон. Кроткий, сердечный старец, он ко всем относился с сердечной любовью. Весьма многие пользовались его, исполненными любви, советами. Часто при исповеди он плакал над грехами кающихся и всячески утешал последних. Трогательна была любовь о. Тихона к своему духовному отцу п руководителю старцу Феодоту. Часто можно было видеть седого ученика, опирающегося на свой старческий посох и идущего к такому же старцу и наставнику о. Феодоту. Скончался о. Тихон 7 марта 1873 года.

* * *

18

«Душ. Чт.» 1890 года.


Источник: Жизнеописания отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков / [Никодим (Кононов), еп. Белгородский]. - [Репринт. изд.]. - Козельск : Введен. Оптина пустынь, 1994-. / Август. - 1994. – II, 699, [2], II с.

Комментарии для сайта Cackle