Глава 2. Православное учение о человеке

Мы уже разбирали на примерах связь между мipoвоззрением и нравоучением в религиях мертвого бога. Подобная связь прослеживается и в христианском вероучении. Прежде чем уяснить для себя и принять правила благочестивой жизни, требуется познать самого себя, что есть человек по учению Слова Божия и Отцов Церкви.

Кратко сказать, человек есть высшее из творений Божиих, созданное по образу и подобию Самого Творца, сотворенное с целью более тесного блаженного общения с Ним и разумного доброго владычества над прочею тварью. Но при этом нужно помнить, что человек есть существо падшее, поврежденное грехом и склонное ко греху, а потому не сохранившее своих первозданных достоинств. Человек еще несет в себе образ Божий, но уже искаженный.

Постараемся теперь побеседовать обо всем этом подробнее.

Человек сотворен по образу и подобию Божию. Это прямое учение Божественного Откровения (Быт.1:27) святые Отцы раскрывают на основе своего духовного опыта.

Когда мы произносим сами эти слова, «образ» и «подобие», то прямой их смысл указывает на то, что в человеке должно быть нечто, так сказать, похожее на Бога. И вот святые Отцы указывают нам эти черты сходства.

Прежде всего они обращают внимание на царское достоинство человека среди всей прочей твари. Человек был создан последним и был поставлен владеть всем вещественным мipoм по воле Божией, разумно, добросердечно. Вся же прочая тварь, живая и неживая, создана человеку в помощь и в назидание. Одни твари человек использует для своей жизни, а глядя на другие постигает премудрость и благость своего Творца. Таким образом, все Божие творение полезно человеку для души и тела, а сам человек является хозяином Божия мipa, по образу Самого Вседержителя, Который и есть в полной и превосходной мере Владыка всякой твари, включая ангелов и человеков.

Другая важная черта образа Божия в человеке – способность к самостоятельному творчеству, даже склонность и тяга к нему. Редкий человек совсем не желает создать какой-либо предмет для своей пользы, какой-либо художественный образ или научную идею, иными словами, такую вещь, в основе которой лежит его собственная оригинальная мысль.

Эти две черты мы выделим особо, как присущие собственно только Богу и человеку. Конечно, ими понятие образа Божия в человеке не исчерпывается. Человеку сообщена Творцом разумная духовная сущность, безсмертная душа по образу вечности Самого Бога. Человеку предоставлена свобода нравственного выбора по образу безконечной свободы Божией, то есть возможность самостоятельно избрать путь угождения Богу или путь противления Ему. Свойства нашей души: ее уникальность в каждом человеке, ее свобода и безсмертие, ум, способный к абстрактному мышлению, чувства, способные воспринимать Божию святость и красоту, – все это, несомненно, суть черты Божия образа. Но они свойственны и другим нравственным созданиям Божиим, а именно ангелам.

Господство же над видимой тварью и способность творчества предоставлены в исключительное пользование только человеку. Ангелы не поставлены владеть над мipом или творить что-либо самостоятельно. О них так говорит Священное Писание: Не все ли они суть служебные духи, посыпаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение (Евр.1:14). В этом смысле человек, по замыслу Создателя, призван был быть даже выше их.

Названные нами стороны образа Божия еще не исчерпывают этого понятия полностью. Ни Библия, ни святые Отцы не перечислили нам всех этих черт по пунктам. Есть и еще нечто в человеке от этого образа, что вообще непостижимо для нас.

Образ Божий дан человеку неотъемлемо, раз и навсегда. И в то же время сходство, единение человека с Богом изначально не было полным и совершенным. Человеку надлежало свободно выбрать путь к Богу и самому потрудиться для того, чтобы уподобиться Ему.

Эта возможность развития образа Божия в человеческой душе в лучшую сторону и именуется подобием Божиим. Образ есть понятие статичное, а подобие – динамичное. Если эта фраза непонятна, то можно сказать проще. Подобие отличается от образа, как урожай от посаженных семян, как готовое изделие от исходных материалов. Без семян не будет урожая, но урожай – это нечто большее самих семян. Так и образ – это то, что дано изначально и не отбирается, а подобие – это то, чего человек мог бы достичь, то, чем мог бы он украсить в себе первоначальный образ – путем добродетельного жития.

Но первые люди в раю выбрали путь непослушания Богу, и о подобии Божием пришлось забыть надолго. А образ Божий, хотя и не исчез, но исказился в человеке до неузнаваемости. Ведь черты образа Божия мало еще что говорят о достоинстве человека, все их можно обратить во зло, в дела неподобные. Так и случилось.

Господство человека над миром превратилось в борьбу с творением Божиим, в осквернение и погубление его. Ум, способный постигать предметы духовные и общаться с Творцом, обратился к общению с падшими ангелами и многому дурному сумел научиться от них. Творческие способности обратились на множество злодейственных изобретений в области науки, техники и культуры.

Так помрачен и искажен в нас образ Божий. Но Господь Иисус Христос, пострадав за нас, восстановил этот образ для всего человечества в целом. И каждому из нас даруется возможность этого восстановления верою во Христа и благодатию Святого Духа. Мы имеем возможность принять плоды нашего искупления, восстановить омраченный образ и вернуть утраченное подобие Божие.

Православная Церковь знает множество примеров того, как это достигается. Таковы все наши святые. Глядя на их жития, мы можем увидеть, что такое восстановленный во Христе человек. Он не только избегает всякого греха, но и обретает вновь такие свойства, которые имел Адам до падения. Вот, положим, наши русские чудотворцы Сергий Радонежский и Серафим Саровский, достигшие такой чистоты сердца, что им послушно повиновались дикие медведи. Святому Герасиму Иорданскому служил лев, которому этот пустынник исцелил больную лапу.

Таких подвижников принято именовать преподобными, потому что они, уподобляясь в своей жизни Господу, восстановили в себе подобие Божие. Это уподобление не имеет границ: человек может безконечно приближаться к Богу, достигая обожения или причастия к Божественному естеству (2Пет.1:4). Можете ли вы такое представить: ограниченный по естеству и притом грешный человек получает возможность соединиться по благодати с Самим Неограниченным и Святым Богом? А ведь именно в этом и состоит назначение человека. И святые его достигли. Многие из них духовно ощущали это единение с Богом, и если мы такого опыта пока не имеем, то все же будем помнить цель, с которою мы созданы, и стремиться к ней путем, указанным нам Христом и святыми Его.

Говоря об образе и подобии, мы пытаемся судить о человеке по его Творцу. Можно посмотреть на человека и иначе: с точки зрения его собственной природы. И такой подход также дан в Писании.

Человек состоит из души и тела. Он поставлен Творцом на грани между видимой и невидимой, вещественной и невещественной природой, будучи чем-то похож на животное, а чем-то на ангела. Тело наше вполне материально, оно когда-то было создано из земли особым творческим действием, подобно тому, как из земли же созданы и все прочие животные по роду их. (Здесь заметим, что эти слова имеют совершенно прямое научное значение. Теория происхождения человека от обезьяны непонятна даже тем, кто ее придумал. А история поисков разных «обезьяно-людей» составляет самую позорную страницу в науке – так много в ней было подделок, фальсификаций, натянутых объяснений, неудержимой фантазии художников и популяризаторов этой богоборческой идеи!)

Тело человека имеет сходство с телом животных, но это никоим образом не означает, что оно произошло или произведено от тела какого-либо животного. Это означает лишь то, что телом своим человек относится к миру живой природы.

Особым вдохновением вложена в человека душа – значит, человек есть нечто большее, чем его тело. А есть ли душа у животных?

Есть. И об этом говорит нам и Писание, и повседневный опыт. Писание повествует: И сказал Бог: да произведет земля душу живую по роду ее, скотов и гадов, и зверей земных породу их. И стало так (Быт.1:24). Иными словами, Божественным замыслом и повелением из земли возникли души и тела животных в их таинственном соединении.

И опыт, и наука говорят нам, что в любом живом теле есть нечто большее этого тела. Если в правильной последовательности собрать все молекулы, из которых состоит, положим, живая клетка, то мы получим мертвую клетку. Никакая жизнь не бывает без того, чтобы всякое живущее существо само хотело бы жить и вело себя соответствующим образом. Даже амеба стремится выплыть в ту воду, которая ей лучше подходит. Подобно тому и все иные растения и животные неравнодушны к факту своей жизни, и насколько им дана возможность, они стремятся приблизиться к более выгодным условиям существования и избежать невыгодных.

В этом проявляется некая жизненная сила, присущая всему живому и недоступная нашим чувствам или приборам. Она же проявляется в стремлении всякого живого произвести подобное себе потомство. Эта жизненная сила не есть свойство сложных молекул живых организмов. Она есть нечто большее, и в сущности нам неведомое. В Писании часто слова «душа» и «жизнь» употребляются как взаимозаменяемые.

Кроме того, высокоорганизованные животные проявляют и некие умственные способности, и чувства, и желания, и свойства характера: лисица хитра, собака предана, осел упрям, кошка ласкова, волк зол, а заяц труслив. Это известно и детям. Даже среди собак и кошек можно наблюдать различные «черты характера» равно и различные умственные способности.

Все это: от простой жизненной силы, инстинктов самосохранения и умножения рода до характера зверя – все свойства живого, несводимые к биохимическим процессам его организма, относятся к душевной стороне жизни животных. Душа животных в сущности своей нам неведома – повторим это еще раз, но зато мы знаем, что по сути дела все черты душевности животного присущи и человеку, поскольку и он тоже живое существо, созданное тем же Творцом из той же земли.

Но, естественно, душа человека выше души животных. Она не произведена от земли, а особо вложена в тело Богом при сотворении. Потому-то она и способна нести в себе образ и подобие Божие.

Отличает душу человека от душ животных прежде всего великое и непреодолимое отличие в их общих чертах: в разуме, в чувствах, в намерениях. Подобным же образом и тело человека, будучи в чем-то похожим на тела животных, отличается от них качественными, непреодолимыми различиями.

Животные способны соображать, а человек способен мыслить абстрактно. Например, обезьяна отличит два банана от трех, но возвыситься до понятия числа, прибавляя в уме к двум один и в этой арифметике не вспоминая о бананах, она неспособна. Число 2 существует для нее, если только она видит перед собою эти бананы или апельсины. Человек же способен мыслить более отвлеченными понятиями.

Животные способны общаться друг с другом звуками и знаками. Но не умея мыслить отвлеченными понятиями, они неспособны и к грамматическому построению своей речи. А человек к этому способен. Потому животные издавна именуются безсловесными, не в смысле отсутствия у них своего языка, а в смысле неспособности выражать свои мысли отвлеченными словами. Заметим, что тело человека приспособлено к тому, чтобы в нем жила словесная, мыслящая душа. В человеческом мозгу есть речевые центры, а челюсти прекрасно приспособлены для членораздельной речи. Сложное строение внутреннего уха позволяет человеку держать равновесие на двух ногах, а строение руки позволяет совершать очень тонкую работу. Все это – уникальные особенности только человеческого тела.

Но главное отличие души человеческой – качественное. Душа человека – создание нравственное, способное не только думать и говорить в отвлеченных понятиях, но и устремляться мыслию в область умозрительного, сверхчувственного бытия. Душа человека способна знать своего Творца, способна общаться с Ним, понимать Его волю и судить по ней о своих намерениях, хороши они или худы, добры или злы.

Как тело животного качественно отличается от человеческого, так и душа животного качественно отличается в этом от человеческой. Слово «качественно» в обоих случаях означает одно: у человека есть нечто, а у животного вовсе нет.

И вот это главное, качественное отличие человеческой души от животной, эту высшую сторону души человека, полностью отсутствующую у животных, принято именовать духом. Дух – неистребимое религиозное начало, живущее в человеке. Духом человек находит своего бога (истинного ли или ложного), духом поклоняется ему, духом решает вопрос о смысле и назначении своей жизни. Всеми этими вопросами животные никогда не задаются.

Мы уже говорили о том, что полностью безрелигиозных людей вообще нет. Любой атеист верит в отсутствие Бога, в великую творческую силу материи, поклоняется твари вместо Творца, но он действительно духом своим в это верит, этому поклоняется и посвящает порою своей вере многие годы жизни. Да, как ни странно, именно этой «вере в неверие», именно этому «богу-не-Богу» приносятся многие и дорогие жертвы, i Своеобразная духовная жизнь, но это именно жизнь) духа, а не животной души.

Святому чувству Божественного в духе человеческом в прямом подчинении стоит совесть, которая диктует человеку, что сообразно с волею его божества и подлежит исполнению, а что противно этой воле и запрещено. Совесть зачастую способна руководить человеческими поступками, а еще чаще она оценивает наши поступки после их совершения и либо одобряет, утешает нас, либо напротив, безжалостно грызет нас своими укорами.

Таким образом, совесть для человека является внутренним источником внешней власти: и законодательной, и исполнительной, и, особенно, судебной. Немного необычное, парадоксальное определение: «внутренний источник внешней власти». Вы спросите: так что же есть совесть: наш внутренний духовный орган, или какой-то внешний?

В духе человека, как в его высшей части, уже открываются ворота в мip, превысший земного. В человеческой же свободе остается выбор, на какую сторону их отворить: к Богу или к диаволу. Этим выбором и определится голос совести. Он будет для нас внешним, исходящим к нам от нашего бога (истинного или ложного). Да и сам этот голос в некоторой мере в нашей власти. Как голос радиоприемника можно приглушить или усилить, так можно поступить и с голосом совести в духе. Таким образом, совесть и оказывается внутренним источником внешней власти, внешним голосом, на который мы сами способны влиять.

Утрачивая духовные проявления, человек все более утрачивает и собственно человеческий облик. Если он совсем не руководствуется совестью и ничего святого для него не остается, то про него и говорят, что он либо оскотинивается, либо звереет, то есть приближается к животному состоянию. Такой человек утрачивает и свою неповторимую личность. При этом он способен сохранять черты душевные – мысли, чувства, желания, свойственные и животным. Если дух в нем мог бы отмереть полностью, мы получили бы новый вид двуногого животного.

Поняв теперь, что такое человеческий дух, мы уже легче поймем и состав низшей части нашей души. Эта низшая часть души, или собственно душа, имеет все то, что имеют в зачатках высшие животные и что еще остается даже у полностью бездуховных, безсовестных людей.

Выделяют три силы души: разум, чувства и волю, или мысли, переживания и желания. Во всех этих трех отношениях душа человеческая превосходит душу животную, созданную из земли: предметы наших мыслей, чувств и стремлений могут быть и должны быть выше земных предметов.

Практически все мыслительные способности животных проверяются и развиваются на чисто материальном стимуле: животное за свою сообразительность должно получить пищевое вознаграждение и, наевшись досыта, оно уже не станет более напрягать свои мозговые извилины.

Подобно и чувства животных определяются обычно внешними реакциями: ласков человек к собаке – она верна ему, тепло кошке на печке – она урчит от удовольствия, радостно птицам вернуться весною к своим гнездам и справлять свадьбы – они славят Бога своими песнями, но ведь сами не сознают этого.

Наконец, и желания животных практически полностью сводимы к плотским потребностям. Бывает, конечно, что они играют, но ведь и игра у них – просто телесное удовольствие.

Такова душевная деятельность животных. А человеческая душа может ли ограничиться только такими проявлениями? Или ей требуется нечто большее?

Задумываясь над этим вопросом, мы приходим к тому, что наши дух, душа и тело имеют свои потребности. Телесные потребности человека просты и всем известны: еда, питье, сон, тепло – все то же самое, что и у животных. А душевные потребности человека сложнее. И если у животных душевные потребности практически полностью подчинены телесным, то у человека они выше.

Человеческий ум находится в постоянном движении. Разные мысли приходят в него или рождаются в нем. Ум не может оставаться вполне праздным или замкнутым в себе. Он требует себе внешних раздражителей или впечатлений. Человеку хочется получать информацию об окружающем мире. Это потребность разумной части души, притом самая простая. Более высокая потребность нашего разума – тяга к размышлению и анализу, свойственная кому-то в большей, а кому-то в меньшей мере.

Чувствительная (эмоциональная) сторона души требует и для себя свойственных ей впечатлений. Это, в первую очередь, эстетические запросы: созерцать, слушать что-нибудь красивое в природе или в человеческом творчестве. У некоторых же художественно-одаренных натур возникает потребность и к творчеству в мире прекрасного: неодолимая тяга рисовать, лепить или петь. Более высокое проявление чувствительной стороны души – сопереживание радости и горя других людей. Есть и иные сердечные движения.

Наконец, и у волевой стороны души есть тяга к самопроявлению. Впервые просыпается она еще у ребенка вместе с первыми словами: «я сам» (в смысле: сам сделаю то или другое). В общем, это естественная потребность человека – не быть чьим-то чужим орудием или автоматом, а принимать решения самостоятельные. Наши желания, будучи поражены грехом, требуют наибольшей воспитательной работы, чтобы быть направленными на добро, а не на зло.

Есть у людей и духовные потребности: знать Бога, общаться с Ним, творить волю Его в соответствии с голосом совести.

Соответствует потребностям и всякая деятельность человека. Телесным потребностям служит всякий производительный труд, плодом которого являются вещи, полезные для телесной жизни. К душевной деятельности относится вся культурная жизнь человечества. Наука занимает преимущественно разум, искусства водятся по большей части чувствами; политическая, военная деятельность главным образом связаны с волевой стороною души. Наконец, религиозная деятельность призвана удовлетворять духовным запросам. Конечно, резких границ между всеми этими сферами деятельности нет, как нет границ и между цветами радуги, хотя мы и различаем эти цвета.

По замыслу Создателя тело должно подчиняться Душе, а душа духу. Или, иными словами, душа должна служить рабочим органом для духа, а тело предназначено осуществлять деятельность души. У неповрежденного грехом человека именно так и происходило: Божественный голос раздавался в самом святилище духа, человек понимал этот голос, сочувствовал ему, желал исполнить его указание (то есть волю Божию) и исполнял ее делом при посредстве своего тела. Так и ныне, чаще всего поступает человек, обучившийся с Божией помощью всегда руководствоваться голосом христианской совести, способной верно различать добро и зло, восстановивший тем самым в себе образ Божий.

Такой восстановленный человек внутренне целен, или, как говорят еще о нем, целеустремлен или целомудрен. (Во всех словах один корень – целый, тот же корень и в слове «исцеление». Такой человек, как образ Божий, исцелен.) В нем нет внутреннего разлада. Совесть возвещает волю Божию, сердце ей сочувствует, ум обдумывает средства к ее осуществлению, воля желает и добивается, тело без страха и ропота подчиняется воле. И по совершении действий совесть же доставляет человеку утешение на его нравственно-верном пути.

Но грех извратил этот правильный порядок. И едва ли в этой жизни возможно встретить человека, живущего всегда целомудренно, цельно, по совести. У человека, не перерожденного Божией благодатию в аскетическом подвижничестве, весь состав его действует вразнобой. Совесть иногда пытается вставить свое слово, но гораздо громче раздается голос душевных желаний, ориентированных большей частью на плотские потребности, к тому же нередко излишние и даже извращенные. Ум устремлен к земным расчетам, а чаще и вовсе отключен и довольствуется лишь поступающей внешней информацией. Сердце руководится непостоянными сочувствиями, тоже греховными. Сам человек толком не знает, для чего он живет, а следовательно, и чего он хочет. И во всей этой разноголосице не поймешь, кто же командир. Скорее всего – тело, ибо его потребности большей частью стоят на первом месте. Телу подчинена душа, а на последнем месте оказываются дух и совесть. Но поскольку такой порядок явно не естествен, то он постоянно нарушается, и вместо цельности в человеке идет непрерывная внутренняя борьба, плодом которой является постоянное греховное страдание.

Это страдание возникает оттого, что некоторые силы души или тела претендуют на командную роль духа в человеке и захватывают ее. Например, потребность в питании выходит из пределов разумного и во многом подчиняет себе человека, заставляет постоянно заботиться о количестве и качестве пищи. В таком случае говорят, что человек подчиняется страсти чревоугодия. Это одна из распространенных плотских или телесных страстей. Другие плотские страсти суть: лень, пьянство, курение, наркотическая зависимость, блудная страсть (в ее грубом проявлении). Иными словами, плотские страсти – это извращенно развитые плотские потребности. Кончаются они нередко просто телесными расстройствами и болезнями. И справедливо. Тело – часть подчиненная. Пытаясь руководить человеком, оно калечит само себя.

Более тонки, разнообразны и опасны страсти душевные: тщеславие, человекоугодие, зависть, гнев, пустословие... Сребролюбие и блудная страсть стоят как бы между телесным и душевным, точнее это и телесные, и душевные страсти.

Наконец, есть страсти и духовные, самые неукротимые и злые. Их можно свести к двум. Для людей, не живущих духовной жизнью, главная страсть – окамененное нечувствие или паралич духа. Пытающихся жить духовно подстерегает не менее страшная опасность, в которую некогда впал диавол – это гордость, превозносящаяся не просто над людьми, но над Самим Богом.

С телесными и душевными страстями своими люди иногда пытаются бороться более или менее успешно, Духовные же страсти собственными нашими усилиями совершенно неизлечимы. Развившись в душе человека, они приводят его порою к полной потере человеческого облика.

Обычный падший человек представляет собой целый сгусток разных страстей. Обратившись ко Христу, он преодолевает до некоторой степени окамененное нечувствие – исключительно содействием Божией благодати. Дальше христианская духовная жизнь представляет собою борьбу и с прочими страстями, концом которой и являются очищение сердца, восстановление образа Божия, правильного соотношения между духом, душою и телом. А главное, человек возвращается к правильному богообщению во Христе Иисусе и в Духе Святом.

Страстное состояние есть по сути дела непрерывное и безполезное страдание. В слове «страсть» тот же корень, что и в слове «страдание». И мучение от страстей может перейти за человеком в вечность, если он не успеет до смерти искренне покаяться.

И напротив, свобода от страстей на евангельском языке именуется блаженством, что означает отсутствие греховного страдания. Например, от окамененного нечувствия свободны нищие духом и плачущие, от сребролюбия – милостивые, от гнева – кроткие и миротворцы. Всех их Спаситель в Евангелии именует блаженными. И это блаженство, конечно, переходит с ними и в вечность.

Выбор между страданием и блаженством, между грехом и добродетелью, между страстями и Богом предоставлен самому человеку, на его собственное произволение.

Произволение – особая функция духа, в которой заключена вся тайна человеческой личности. Его следует отличать от естественной воли. Например, мы можем сказать о постящемся, что он хочет есть, и можем сказать, что он хочет не есть, а поститься. То и другое будет верно, если правильно понимать, что имеется в виду под словом «хочет». Хочет есть он своей естественной волею, а отказывается от пищи своим произволением.

Так и мученик, хочет жить своей естественной волею, но выбирает своим произволением страдание и смерть за Христа, чтобы вечно жить с Ним.

Воля наша находится в падшем, греховном состоянии. Желания наши остаются неверными и развращенными еще долгое время после того, как произволением мы стали на сторону Бога против греха.

На нашу волю действуют и Бог, и люди, и демоны, показывая и внушая нам разные желания. Но на произволение наше не действует никто, кроме нас самих. Так устроил Бог. И в этом одна из главных тайн Его создания, именуемого человеком, – что Он не желает вмешиваться в самое святилище наше, оставляя нам собственный выбор между добром и злом на наше произволение.

Впрочем, у человека, победившего греховные страсти и желания, естественная воля не противоречит произволению, а произволение уже не выбирает. Выбор уже сделан раз и навсегда: человек избрал путь христианской жизни и укрепился на нем, делом доказал, куда склонилось его произволение. Такой человек победил только греховные искушения, не просто справился с подобными делами, он и желания нечистые сумел побороть. И естественная воля его в полном и постоянном согласии с произволением больше не ищет греха, как у человека страстного, еще не очистившегося.

И напротив того, возможность выбора, постоянные колебания этого выбора свидетельствуют о греховном падении нашей воли и нашего духа, о нашем болезненном состоянии рабства страстям. А настоящая свобода человека-христианина не есть свобода нынешнего выбора. Это свобода прошлого доброго и окончательного выбора в пользу Бога.

У человека, находящегося в состоянии окамененного нечувствия, произволение практически самостоятельно не проявляется. Оно полностью подчинено естественной воле, водимой греховными страстями. Здесь тоже все решил прошлый злой выбор, свободы почти не видно, есть лишь жалкое рабство страстям.

И тем не менее свобода произволения у человека не отнимается до самой смерти. Пока живы, мы можем покаяться. Но и покаявшись, можем снова вернуться в греховное рабство. Любой выбор – дело нашего свободного произволения!

И вот вы видите, что такое человек по Божественному замыслу и в реальной жизни: очень тонкое, сложное создание, стоящее на грани видимого мipa и невидимого; создание, испорченное грехом. Как оно должно жить, чтобы соответствовать воле своего Творца? Для этого Господь оставил нам Свои заповеди.

Во всем сотворенном мире Бог установил особые законы, благодаря которым в нем поддерживается красота и гармония. Такие же законы предначертаны и нашей душе, и они должны нами строго соблюдаться, чтобы душа не погибла. Эти законы и составляют суть Божиих заповедей.

Очень условно заповеди Божий можно сравнить с инструкцией по эксплуатации, которую выдает изготовитель на свое изделие. Только сам конструктор знает, для каких целей он придумал машину и как она должна работать. Подобно тому только Сам Творец наш может указать истинную цель человеческой жизни – Царство Небесное, и средства к достижению этой цели – нравственный закон Свой.

Изделие, используемое не по назначению или с нарушением предписаний изготовителя, приходит в негодность. Душа, живущая не для блаженной вечности, засыхает, опутывается страстями, в конце концов погибает.

В детстве ты, вероятно, видел и в недоумении останавливался перед высоковольтными щитами или трансформаторами с надписью: «Не влезай, убьет». Рисунок черепа, пронзенного красной молнией, призван был иллюстрировать грозящую опасность. Ты тогда ничего не понимал в электротехнике, но предупреждения слушался. Ведь высокое напряжение опасно для жизни любого человека, независимо от того, знает ли он механизм действия электричества на свое тело или не знает. Влезать в высоковольтную сеть опасно всякому.

Вот так и относись к Божиим заповедям и запретам. Просто так Бог не станет человеку что-то указывать и запрещать. На каждом виде человеческого греха начертана заботливою рукою та же надпись, что и на высоковольтном столбе. Другое дело, что смертное поражение от греха не всегда бывает мгновенным, но и этим не следует обольщаться и злоупотреблять Божиим долготерпением. Божии заповеди – это не просто благие пожелания или добрые советы, это строгие законы, проводящие границу между жизнью и смертью.

Так установил Бог первую Свою заповедь для людей еще в раю. О древе познания добра и зла сказал им почти теми же словами; не прикасайтесь, чтобы не умереть. Адам и Ева не послушались. И хотя души их от тел отлучились не в тот же час, а спустя сотни лет, это не значит, что Бог сказал неправду. Предупредил Он их: умрете! – и умерли, куда деваться.

Привыкай и ты относиться к греху, как к смертному яду и высокому напряжению: не влезай, убьет!

При этом нужно помнить, что заповеди Божии нельзя полностью свести к жесткому набору предписаний. Их нельзя понимать только как своеобразную «инструкцию по эксплуатации человека». Соответственно и в нарушении их кроется не только самоубийственная человеческая глупость. Равно и Бога нельзя обвинить в том, что Он задал человеку жесткие правила, как будто бы не мог или не хотел освободить от них человека.

Заповеди Божии даны любящим нас Творцом, Который осыпал человека благодеяниями, Который еще большие блага приготовил нам для будущей жизни и Который ждет от нас ответной любви. Любовь же эта ни в чем ином выразиться не может, как только в послушании Богу. Вот и получается, что заповеди даны Господом не по произволу, а по любви Его к нам. И нарушая заповеди, человек не просто вредит себе, используя «изделие Божие» не по назначению – он отвергает Божию любовь. А потому становится виновен перед Создателем.

Итак, по отношению к человеку заповеди Божии суть правила жизни, ведущей к цели ее – вечному блаженству. А по отношению к Самому Законодателю заповеди составляют священный завет Божественной любви к нам. И в том, и в другом понимании заповеди Божии отражают волю неизменяемого Бога, а потому и сами они абсолютны и непреложны.

Смертоносное действие греха не во всем похоже на электрический удар. Ведь Бог – это не бездушный рок, а живой Законодатель и Судия. Каждый грех и каждую добродетель любого человека Он оценивает по отдельности, каждого награждает или наказывает с учетом его личных человеческих особенностей и жизненных обстоятельств и в общем плане Своего промышления о всех людях. Далеко не всякий грех получает воздаяние на земле, в этой временной жизни, а еще реже награждается здесь настоящая христианская добродетель. Потому справедливость и милость Божию мы можем понять только с учетом посмертного воздаяния каждому по делам его.

Апостол Павел учит, что закон Божий духовен. Это значит, что он требует исправления самых наших чувств и намерений, а потому его нельзя свести к внешнему исполнению определенных предписаний и инструкций, как это сделали иудеи, постоянно обличаемые за это Спасителем в Евангелии. Бог видит и судит прежде всего именно наши намерения, и лишь потом – их материальные последствия, то есть наши дела. Бога не обманешь. Даже доброе с виду дело не принесет добрых плодов, если сделано с недобрым намерением, с тайным умыслом или с корыстным расчетом.

Всякий человек, только приступающий к исполнению заповедей Божиих, находится еще в состоянии греховного растления.

Грех поселился в нас еще с момента согрешения первых людей в раю. Мы уже рождаемся с греховными задатками, нас тянет на грех сама наша испорченная, падшая природа.

Справедливо ли всем людям страдать от греха за преступление заповеди одним человеком? – так, случается, спрашивают маловеры. Отвечать им можно встречным вопросом: а справедливо ли тогда мы все искуплены Одним Человеком – Богочеловеком Иисусом Христом? Ты хочешь даром получить Его оправдание и искупление? Придется тогда потерпеть, преодолевая в борьбе и мучении свое греховное повреждение.

На самом деле Бог не напрасно связал весь человеческий род узами родства, произведя всех людей от одних родителей. Это родство не только телесное, но и духовное, ведь всякая душа зачинается от родительских душ, до какой-то степени наследуя их качества. Представь себе, если бы Бог создал в начале две человеческих пары, то до какой степени взаимной вражды дошли бы они после падения? Нынешний расизм и нацизм показались бы детским лепетом по сравнению с тою взаимною ненавистью. Но соединив всех заранее, Бог и для будущей жизни приготовил единение человеческого рода, в котором каждый спасенный и сохранит свою личность, и будет соединен с другими людьми.

И Сам Искупитель наш, приходя на землю, не из воздуха сгустился, но от Девы Марии родился, приняв от Нее человеческую плоть и душу и не приняв только греха нашего.

Вот добрая цель, для которой все человечество сделано родственным, и вот неизбежное следствие этого родства – наследование греха.

Поэтому если просто человеку начать жить по голосу своей природы, если постоянно удовлетворять своим естественным телесным и душевным потребностям, то даже для верующего во Христа человека такая жизнь закончится на земле полным расстройством души и вечными муками после смерти. Ведь наши потребности извращены грехом и только кажутся естественными. Их необходимо сознательно ограничить, воспитать и преобразовать двумя важнейшими инструментами: благодатью Божией и собственным произволением. Мы уже сказали об этом немного другими словами, когда речь шла о страстях. Теперь приведем лишь некоторые пояснительные примеры.

Возьмем греховные привычки: к курению, к спиртному, к азартной или компьютерной игре. Нужны ли эти пристрастия нашей душе или телу? – Конечно нет. Может ли человек быть здоровым, счастливым, полезным для других, если никогда в жизни не пробовал ни табака, ни водки и не увлекался азартными играми? – Конечно да – ответит и ребенок. Наоборот, все эти привычки вредят телу и душе. Это тоже знают даже дети. Что же тогда влечет человека в самый первый раз к самоубийственному деянию, когда не может еще быть у него ни страсти, ни привычки к этому греху? Кроме того, человек уже заранее знает, что это грех и вред, а краткого ложного удовольствия от греха он еще не ощутил. Какая же страшная злая сила заставляет несчастного грешника совершать такое безумие?!

Конечно, пример окружающих, внешний соблазн, льстивые речи, праздность, – но не только! В самой душе нашей живет какая-то необъяснимая тяга ко греху, так что от всякого, даже очевидного, даже противного и явного греха нам необходимо воздерживаться усилием собственного произволения. А иначе – никак не получится.

Другой пример – наша мстительность или злопамятность. Как сильно эта страсть может мучить порою человека даже не особенно злого по природе! Такой человек чаще всего понимает, как это вредно ему самому, как это стыдно перед людьми и грешно перед Богом. И ничего в такой момент не может с собою поделать, пока откуда-то извне не найдет на него некоторое облегчение от страсти. Значит, ярость сама уже каким-то образом живет в нас. С какого времени? С того самого, как мы себя помним.

Помнишь ли свои самые ранние годы? Учили ли тебя злиться или мстить? – Наверняка нет, учили совсем противоположному. А почему вообще нужно ребенка с пеленок учить добру? Потому что он уже с рождения склонен ко злу, которое только еще не раскрылось и не укрепилось в нем.

Более того, спроси родителей о себе или понаблюдай за другим младенцем, умеет ли ребенок «показывать характер» еще до того, как начнет себя помнить? – Непременно убедишься, что так и есть.

Так живет в нас грех с самого рождения. Просыпается он и в некрещеных, и в крещеных младенцах, хотя, быть может, по разному. И это не только наше житейское наблюдение. Вот что говорит об этом же апостол Павел: Знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу (Рим.7:18). И далее: По внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих (Рим.7:22–23).

В этой речи под добрым законом ума можно понимать требование совести, согласное и с заповедями Божиими, и с собственным произволением человека, а под законом греховным во плоти (членах) – страсти, требования падшей человеческой природы. Видишь, даже став произволением на сторону Господа, как трудно (а без посторонней помощи невозможно), преодолеть человеку насилие своего же падшего греховного естества! Апостол продолжает: Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти (падшей природы – с. Т.)? И сам же отвечает: Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим (Рим.7:24–25). Иными словами, только жизнью во Христе, по заповедям Евангелия, падшую природу свою удается переломить, исцелить, выправить. И удается это лишь тем, кто по слову Апостола научится жить не по плоти, а по духу (Рим.8:4), иными словами подчинять плоть духу, а не поблажать ей во всем.

Без Христа, без Его действенной благодатной помощи, грех нам в себе не одолеть никак. Теперь станет понятно нам и другое слово Апостола: Нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись (Деян.4:12). Это решительное слово не есть сравнение или образное выражение. Это подлинная правда, которую нужно понимать прямо и буквально: хочешь ли, чтобы жила душа твоя? – борись с грехом в себе по заповедям Иисуса Христа с Его благодатной помощью. А не станешь бороться – навеки погибнешь.

Посмотри вокруг себя. Большинство окружающих никак не желают напрягать себя на борьбу с грехом. И что же? Сколь многие порабощены грубыми страстями: пьянством, блудом, нечувствием. Страсти эти всесторонне убивают душу и тело: сначала волю, потом чувства и разум. Если в таком состоянии человек умирает, трудно надеяться, что при смерти душа оживет, а по смерти она уже точно никогда не оживет.

Ты скажешь: ну не все же вокруг горькие пьяницы. А я добавлю: есть еще наркоманы, маньяки, садисты и прочие, уже потерявшие человеческий облик. Но ты продолжишь: и все равно их, пожалуй, не большинство. Но как можно судить о душевном состоянии нормально живущих людей, верующих, но в церковь ходящих редко и о борьбе с грехом вспоминающих лишь иногда?

Конечно, легкое ли дело «проверить на жизнь» чужую душу! Но подумай сам, проживши жизнь и не отягощаясь воспоминаниями о Боге, о совести, о суде и посмертном воздаянии, можно ли приучиться любить Бога, постоянно молиться Ему, предпочитать Его волю, Его близость всем житейским предметам и привязанностям? – Конечно нет. Но, с другой стороны, что требуется от души, отошедшей в вечность, кроме этой любви к Богу и близости к Нему? В Царстве Небесном нет земных занятий и развлечений, там не едят, не пьют, не развлекаются. Небожители предстоят Господу, славят Его и молятся Ему. Что делать там душе, крепко привязанной ко всему земному и не находившей источника своей жизни в Боге? Она и в раю не найдет жизни своей в Нем, а любимые ею земные предметы и привязанности будут ей недоступны. Лицом она останется повернутой к земле, а к Богу – спиною. Что ждет ее в таком случае, кроме вечной неудовлетворенности и удаления от лица Божия? Разве только одно это не есть уже вечная мука?

Простая и обыденная смерть души, не посвятившей себя Богу, смерть без особо тяжких грехов и преступлений.

Но ты снова можешь возразить: это, мол, все чисто умозрительное рассуждение, а как увидеть это своими глазами?

Быть может, придется тебе, как многим людям, продолжительное время наблюдать за приближением к смерти человека неверующего или маловерующего и настоящего христианина – и сравнить. Сам увидишь тогда, как тяжек конец неверующего. Еще задолго до смерти его охватывает глубокое уныние, душа пустеет. Впрочем, и ранее она была наполнена пустотою, только это было незаметно. Истинный смысл и значение земных пристрастий видится лишь на краю могилы. Такого старика уже ничем не утешишь, ничем не разгонишь его смертную тоску. Ничего ему больше на земле не нужно и неинтересно. Земное в душе умирает, а небесное в ней не родилось. Жить такому человеку больше не хочется, и он порою сам себе просит смерти, но когда смерть подступает вплотную при очередном приступе болезни, то оказывается, что умирать-то ему со своим духовным багажом страшно. Вряд ли он мучится совестью, напротив, часто он искренне считает, что прожил жизнь вполне достойно. При этом может помнить и какие-то старые грехи, но совсем не испытывает от них особой неловкости. Остается он со своей собственной «праведностью», без Христа перед лицом смерти. И, конечно, не выдерживает.

Спросишь: какая же эта душа? Да никакая. Ни о чем не мыслит, мало что чувствует, ничего не хочет. Тело еще требует есть, пить и дышать, а душе ничего не надо, кроме как отогнать иногда свою смертную тоску. По мере приближения конца и потери сознания эта тоска может переходить и в смертный ужас. Умирающий заговаривается, иногда видит видения, иногда и кричит неистово – и не только от боли. Впрочем, такие вещи трудно передать словами, христианину когда-нибудь нужно будет увидеть все это самому. Кто видел, тот меньше спрашивает, благоговея перед таинством смерти и прося себе христианской кончины.

И такую кончину, Бог даст, приведется тебе увидеть. Христианин и к смерти приближается без уныния. Ему есть о чем подумать, есть чего ждать и о чем молиться. Сердце его все более наполняется глубоким таинственным содержанием, которого мы, здравствующие, понять не можем, ибо это тайны горнего мipa. И самый час смерти, несмотря на болезни предсмертные, христианин встречает спокойно, с какой-то даже неземной радостью, которая иногда может изобразиться на лице почившего. Такая душа в час смерти жива, мы это ясно видим и чувствуем.

Не оттого ли некоторые начинают относится к вере своей внимательно лишь после того, как доведется им кого-то проводить до могилы. Обо всем этом стоит задуматься уже теперь, ведь умирать придется и нам, к тому же неизвестно, когда призовет нас Господь на суд Свой. Пока Он дает нам и силы, и здоровье, и возможность познать Себя, и свободу выбора жизненного пути. Дает возможность и грешить, если нам этого хочется.

Но придет час, когда всем этим жизненным авансам настанет конец и придется отвечать за то, как мы ими пользовались, отвечать даже не головою, а безсмертною душою.

В этих словах для тебя, вероятно, не много нового. Но, к сожалению, мало у кого эта простая истина – о нашей вечной ответственности за земную жизнь – уже теперь определяет их поведение. Наша врожденная греховность препятствует нам приобрести веру живую, действующую, более глубокую, чем простое книжное знание. И здесь на помощь приходит Сам Господь.