У истоков культуры святости

Источник

Свет монахов суть Ангелы, а свет для всех человеков – монашеское житие.

Преподобный Иоанн, игумен Синайской горы. Лествица. Слово 26, 31.

Содержание

Предисловие

Становление культуры святости. Древнее монашество в истории и литературных памятниках Этапы исторического развития древнего иночества (IV-V вв.) Основные черты и характерные особенности древнемонашеской письменности Главные вехи начального периода истории древнемонашеской литературы (IV-V вв.) О девстве или о подвижничестве Послание епископа Аммона об образе жития и отчасти о жизни Пахомия и Феодора Жизнь и деяния святой и блаженной учительницы [нашей] Синклитикии Авва Евагрий Понтийский. О помыслах 1. О трех основных помыслах 2. Чувственные представления и память на служке помыслам 3. О борьбе против помыслов и предостережение против тщеславия 4. Значение памяти в сновидениях 5. Господство над яростным началом [души] 6. Отсутствие попечения о мирских вещах 7. 0 том, как одни помыслы пресекают другие > 8. Три вида помыслов: помыслы ангельские, человеческие и бесовские 9. О бесе – «скитальце» 10. Совершенная ненависть к бесам 11. О бесе нечувствительности 12. О бесе печали 13. О стяжании кротости 14. О помысле тщеславия 15. Начало бесстрастия и тщеславие 16. О злоумышлениях бесов 17. О необходимости защищать добрые умопредставления 18. Два вида бесов 19. Два способа борьбы против бесов 20. Два объяснения быстрой победы над помыслами 21. О том, что за весом сребролюбия следуют весы тщеславия и гордыни 22. Разрушительные следствия задерживания злых помыслов в душе 23. Необходимые условия для жизни отшельнической 24. О невозможности восприятия сразу двух помыслов 25. Представление нашего собственного тела и его роль в возникновении помыслов 26. О том, как окрести ведение различения 27. Сны, происходящие от смятения страстной части души 28. Сновидения, порождаемые тщеславием и печалью 29. О том, что сны позволяют определить состояние души 30. Помыслы, препятствующие благим делам и извращающие дух 31. Различные виды помыслов и их противоположности 32. О том, что следует быть внимательным и укрощать яростное начало души 33. Действия весов в отношении тех, кто предается душеполезному чтению 34. О преемственной чреде весов 35. Искушение, порождаемое чрезмерным подвижничеством 36. Вещество помыслов 37. О бесах «сердцеведах» 38. Два вида смерти и воскресения 39. Видение «места Божиего» 40. Отрешение ума от чувственных вещей 41. Умопредставления, которые запечатлевают наш ум, и умопредставления, которые не запечатлевают его 42. Очи души 43. Заключение  

 
Предисловие

Появление этой книги для меня, как автора и переводчика, является, с одной стороны, совершенно закономерным, а, с другой, достаточно неожиданным. Закономерно оно потому, что данная книга представляет собой логическое продолжение моих предшествующих работ, посвященных древнему иночеству, а неожиданным, поскольку план и структура этой книги возникли как-то сразу, удивив и меня самого своим уже законченным видом. Изучение письменных памятников, в которых отражалась жизнь и миросозерцание древнеегипетского монашества, натолкнуло меня на мысль выпустить в свет еще сборник древнемонашеских текстов, который бы дополнял предшествующий, то есть «Творения древних отцов-подвижников». Оговорюсь сразу: все вошедшие в настоящую книгу произведения полностью или частично переводились на русский язык, но все эти переводы показались мне (в различной степени) неудовлетворительными. И дело здесь совсем не в претензии дать абсолютно безошибочный перевод: многолетний опыт подсказывает мне, что даже самые лучшие переводчики неизбежно делают ошибки, вызванные различными причинами. Тем более, что перевод творений святых отцов – это совсем не перевод обычных текстов: здесь требуется постоянное внутреннее смирение, непрестанное осознание того, что ты, как переводчик, стоишь неизмеримо ниже Богопросвещенных творцов этих сочинений, а также осознание того, что единственный путь, делающий возможным переводы данных творений, – ежедневное, ежечасное и ежеминутное обращение к Богу с молитвенной просьбой о вразумлении и просьба о молитвенной помощи других. И тем не менее, я глубоко убежден, что следует переводить не только еще непереве-денные творения святых отцов и древнецерковных писателей, но и те, которые уже переводились на русский язык. И причина этого не только в том, что некоторые старые переводы далеки от совершенства, но и в том, что меняется видение святых отцов каждым новым поколением (не говоря уже о естественном изменении самого языка и связанного с ним мироощущения): каждое поколение и каждая эпоха отбирают в многообильной сокровищнице святоотеческого наследия то, что необходимо именно этой эпохе и именно этому поколению. Личность переводчика и толкователя святоотеческих текстов играет при этом, естественно, огромную роль: он должен не только всей душой и всем помышлением рвоим любить эти тексты, но и стремиться быть внутренне сродным с ними, по крайней мере, ставить постоянно перед собой такую цель. Далее, следует учитывать тот факт, что каждому следующему переводчику в идеале должен быть лучше виден текст сочинения, чем его предшественнику, часто идущему еще не проторенной тропой, а поэтому он обязан перевести его лучше, испытывая при этом; чувство глубокой благодарности к шедшему этой же тропой раньше и прорубившему ему путь. Правда, случается и так, что переводить уже переведенные сочинения святых отцов бывает еще труднее, чем непереведен-ные: видение предшествующего переводчика иногда как бы «навязывается» и «сковывает» свежесть восприятия, заставляя порой повторять и его ошибки. Разумеется, в любом случае следует в зародыше подавлять в себе всякие возможные помыслы гордыни («я перевел лучше, ибо я талантливее» и т. д.), ибо они, как и во всех других проявлениях духовной жизни, способны лишь низринуть нас в ту пропасть, в которую обрушился еще Денница. Если соблюдаются названные условия, то образуется как бы золотая цепь преемства святоотеческих переводов, своего рода православное переводческое предание, которое является необходимым звеном и существенной частью святоотеческого Предания.

Что же касается вошедших в данный том произведений, то наиболее точным из старых переводов представляется перевод сочинения «О девстве или о подвижничестве» (или: «Слово спасения к девственнице»), неправильно приписываемое св. Афанасию Великому. Вполне профессиональный перевод данного произведения был осуществлен в начале XX в.1 й его потребовалось только несколько откорректировать и отредактировать2. В отличие от этого, перевод «Послания епископа Аммона», выполненный чуть ли не два столетия назад3, не только чрезвычайно архаичен и далек от совершенства, но и имеет ряд лакун и неточностей, связанных, скорее всего с тем, что анонимный переводчик опирался на какое-то некачественное издание. Поэтому пришлось делать новый перевод, ориентируясь на современное критическое издание и используя имеющиеся здесь комментарии4. Если же обратиться к третьему сочинению, вошедшему в настоящую книгу, то оно, как кажется, пользовалось особым вниманием в России: первый раз данное сочинение было переведено в начале XIX в.5, и этот старый перевод, кстати сказать, наиболее близок к тексту оригинала, чем все остальные (хотя и он, разумеется, имеет много погрешностей). Затем в конце того же века к указанному сочинению обратился и некто иеромонах Антоний6, но его, с позволения сказать «перевод», может служить, к сожалению, образцом того, как нельзя переводить, ибо более далекого от текста пересказа представить себе трудно. Тем не менее, с ним соревнуется в этом плане совсем недавнее издание, осуществленное Т. Недоспасовой7, чье «свободное переложение» столь свободно, что создает впечатление, что пересказчице неизвестны элементарные основы того языка, с которого она «перелагает». Делая новый перевод этого произведения, которое, как и трактат «О девстве», неверно приписывается св. Афанасию Александрийскому (что отнюдь не умаляет его значения и ценности), мы опирались на уже указанное греческое издание8. Наконец, четвертое сочинение, т. е. трактат Евагрия Понтийского «О помыслах», только недавно в полном и корректном виде своем увидел свет в критическом и образцовом издании, снабженном прекрасными комментариями (использованными и в нашем переводе)9. Само собою разумеется, что и полного перевода его на русский язык не существовало; частично он переводился среди творений преп. Нила (которому приписываются многие произведения, принадлежащие на самом деле Евагрию)10 и в «Добротолюбии»11.

Таким образом, в этих четырех сочинениях, различных по жанру, композиции и мировоззренческим оттенкам, но единым по фундаментальным основам своего мироощущения, отражается многообразный, но как бы «соборне-единый», мир древнего иночества. Хотелось бы подчеркнуть, что помимо собственно переводов, одной из главных задач в этом издании, как и во многих предшествующих моих работах, ставилось и написание комментариев, которые, по замыслу, должны помочь читателю понять ту или иную мысль конкретного автора и лучше представить многоплановый контекст его мировоззрения, как и мировоззрения всего православного монашества.

Наконец, довольно обширная вступительная статья преследует двойную цель: с одной стороны, она как бы подводит итог под моими предшествующими изысканиями в области древнецерковной аскётики, в ряде моментов дополняя их (в частности, дополняя книгу «Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества»), а, с другой стороны, намечает перспективы будущих исследований. Следует несколько слов сказать и о самом названии, точнее – о выражении «культура святости». Это выражение возникло как бы «по оттолкновению» от названия первой части труда «Монахи Востока» – «Культура или святость» выдающегося французского знатока и классической античности, и церковных древностей А. Фестюжьера12. Антитеза, подспудно определяющая это название, между культурой и святостью, на мой взгляд никогда не существовала и не могла существовать. Ибо православное монашество, будучи с самого возникновения своего, можно сказать, квинтэссенцией христианства , являлось и стержнем единственно подлинной, т. е. христианской, культуры, которая зиждется на святости и пронизана ею. Органичной частью этой культуры является церковная наука, в которой иночество опять всегда играло и играет и ведущую роль. Не случайно один из самых выдающихся русских святителей и подвижников на сей счет сказал: «Монашество есть наука из наук. В ней теория с практикой идут рука об руку. Этот путь на всем протяжении своем освящается Евангелием; этим путем от наружной деятельности, при помощи небесного. Света, переходят к самовоззрению. Правильность самовоззрения, доставляемая Евангелием, неоспоримо доказывается внутренними опытами. Доказанная, она убедительно доказывает истину Евангелия. Наука из наук, монашество, доставляет – выразимся языком ученых мира сего – самые подробные, основательные, глубокие и высокие познания в экспериментальной психологии и богословии, то есть деятельное, живое познание человека и Бога, насколько это познание доступно человеку»13. Можно еще отметить, что именно в монашестве была преимущественно развита и одна из существенных сторон всей православной культуры – аскетическая культура. О ней один современный православный подвижник заметил: «Жажда снова обрести полноту утерянного единения с Богом толкает на подвиг, который, как уже человеческое действие, становится аскетической «наукой»,«искусством»,»культурой"»; причем добавляется, что «православная аскетическая культура имеет много сторон»14. Помимо этой многогранной аскетической культуры, иночество обильно питало и многочисленные ответвления православной культуры: богословие, агиографию, иконографию и т. д. И это связано с тем, что «монашество – любовь к Божественной красоте, неведомой миру, незнакомой и непонятной ему, о существовании которой он не знает и даже не подозревает. Это – любовь к красоте, лежащей за гранью чувственных восприятий, красоте вне телесных форм. Скорее всего Божественную красоту можно уподобить Божественному Свету. Эта красота – великая тайна, соприкоснувшись с которой, увидев ее духом хотя бы на мгновение, человек уже не может не любить ее, не тосковать по ней. Поэтому мне кажется, что монашество – это искание Божественной красоты, перед которой в какие-то мгновения душа человека застывает в невыразимом изумлении. В этой Божественной красоте преображается сам человек, она заставляет трепетать и звучать какие-то глубокие струны в его сердце»15. А преображаясь, человек преображает и все стороны своей культурной деятельности, на которых ложится неизгладимая печать высшей Божественной красоты. И обилие плодоносных соков, не иссякающих в православном монашестве и питающих все плоды православной культуры, объясняется тем, что здесь непрестанно возделывалась, возделывается и будет воздели-ваться до скончания века культура культур , то есть культура святости – непрерывное созидание нового во Христе человека.

В заключение хотелось бы выразить свою искреннюю и глубокую признательность Фонду Сибирская Благозвонница. без финансовой поддержки которого эта книга вряд ли когда-нибудь увидела бы свет.

* * *

1

См.: Кудрявцев В. Сочинение св. Афанасия Великого «О девстве». Исследование и перевод // Учебно-богословские и церковно-проповеднические опыты студентов Киевской Духовной Академии. Вып. XIV. Киев, 1917, с. 147–266.

2

За основу взят греческий текст по изданию: ΑΘΑΝΑΣΙΟY ΑΛΕΞΑΝΔΡΕΙΑΣ ΤΟY ΜΕΓΑΛΟY. ΑΠΑΝΤΑ ΤΑ ΕΡΓΑ, τ. 11. ΑΣΚΗΤΙΚΑ // ΕΛΛΗΝΕΣ ΠΑΤΕΡΕΣ ΤΗΣ ΕΚΚΛΗΣΙΑΣ, τ. 26. ΘΕΣΣΑΛΟΝΙΚΗ, 1976, σ. 170–215.

3

См.: Письмо епископа Аммона к Феофилу, папе Александрийскому, о жизни и делах Пахомия и Феодора // Христианское Чтение, 1827, ч. XXXV, с. 3–65.

4

См.: Goehring J. Ε. The Letter of Ammon and the Pachomian Monasticism // Patristische Texte und Studien, Bd. 27.4 Berlin – Ν. Y., 1986.

5

Святителя Афанасия Великаго, патриарха Александрийскаго, Жизнь и деяния святые и славные Матери нашея Синкли-тикии // Христианское Чтение, ч. XVI, 1824, с. 3–96.

6

Жизнь и деяния святой учительницы нашей Синклитикии, описанные Афанасием Великим // Сказание о жизни святых отцов наших Варлаама и Иоасафа, приписываемое св. Иоанну Дамаскину. Перевел и издал иеромонах. Антоний. Одесса, 1888, с. 237–292.

7

Святитель Афанасий Великий. Жизнь и наставления преподобной Синклитикии Александрийской (воспроизводится в свободном переложении на русский язык). М., 2000.

8

См.: ΑΘΑΝΑΣΙΟY ΑΛΕΞΑΝΔΡΕΙΑΣ ΤΟY ΜΕΓΑΛΟY. ΑΠΑΝΤΑ ΤΑ ΕΡΓΑ, j. 11, σ. 250–363.

9

Evagre le Pontique. Sur les pensees. Ed. par P. Gehin, С. Guillau-mont et A. Guillaumont // Sources chretiennes, N 438. Paris, 1998.

10

Последнее издание этого перевода: Творения преподобного отца нашего Нила Синайского. М., 2000, с. 163–180.

11

Добротолюбие, т. 1. Сергиев Посад, 1992, с. 618–636.

12

См.: Festugiere Α. – J. Les moines d'Orient. I. Culture ou saintete. intoduction au monachisme Orientale. Paris, 1961.

13

Полное собрание творений святителя Игнатия Брянчанинова, т. I. М., 2001, с. 445.

14

Архимандрит Софроний. Рождение в Царство непоколебимое. М., 2000, с. 174.

15

Архимандрит Рафаил (Карелин). Христианство и модернизм. М., 1999, с. 79.


Источник: У истоков культуры святости : Памятники древнецерков. аскет. и монаш. письменности / Вступ. ст., пер. и коммент. А.И. Сидорова. - М. : Паломникъ [и др.], 2002. - 478 c. - (Православное монашество и аскетика в исследованиях и памятниках). ISBN 5-87468-160-4

Комментарии для сайта Cackle