Глава XII. Тир

Тир был самый знаменитый город Финикии и древний рынок мира. Его колонии были многочисленны и богаты. Он был театром обширной торговля и мореплавания, рассадником наук и художеств, и, может быть, городом самого промышленного и самого деятельного народа⁸⁶⁹. В периоде величайшего своего блеска и совершенной независимости, Тир стоял во главе финикийских городов⁸⁷⁰. Царство карфагенское, соперник Рима, было одна из колоний Тира. В то время, когда Тир был на высоте своего богатства и могущества, и, по крайней мере, сто двадцать пять лет до разрушения древнего Тира, Исаия произнес его неминуемое падение. Гордость и злоба жителей Тира, их ликования при бедствиях, постигших израильтян, и жестокость, с какой они продавали их в рабство, приведены как причины приговора, коему надлежало разразиться над ними, или как повод к открытию судьбы их города. И вся участь Тира была предсказана.

Описание Иезекииля торговли, богатства и гордости Тира, древней царицы океана, названо Вольнеем драгоценным историческим отрывком, и он приводит слова, как он выражается, во всей их пророческой восторженности. Но пророк возвестил его судьбу прежде, чем описал его блеск и могущество, и начертал его будущую историю со всей точностью прежде чем город, столь совершенный по красоте своей, не сделался местом, на котором рыбаки распространяли сети свои, пока камни и строевой лес их великолепных жилищ не были сброшены в море, и самая пыль не была сметена с места, на котором его княжеские купцы возносились в своей гордости и накопляли грудами серебро и золото. Изумительные факты, которые были предсказаны Иезекиилем и другими пророками, заставляли ненаблюдательные умы принимать их непогрешимые слова за следствие восторга. И как исторический отрывок всеми признается верным с фактами, так точно признается таковым и пророчество, которое, впрочем, ему противоположно в том отношении, что оно выставляет совершенно оборотную сторону великолепия Тира: пророческая история падения и разрушение Тира может быть полнее и яснее прочитана в словах Иезекииля, нежели его история, писанная о нем до знаменитой осады его Александром Великим, была изложена в обширных сочинениях светских писателей.

Исторический отрывок из Иезекииля начитается так. «И было ко мне слово Иеговы и сказано: «Сын человеческий! поскольку Тир говорит об Иерусалиме: разбиты врата народов; он перейдет ко мне: наполнюсь по опустошении его. За то, так говорит Господь Иегова: вот я иду на тебя Тир, и подниму на тебя многие народы, так, как море подымает волны свои. И разобьют стены Тира и разрушат башни его, и вымету из него прах его и оставлю его голой скалой. Местом для расстилания сетей будет она среди моря, ибо я говорю, сказал Господь Иегова, и предан будет на расхищение народам» и проч. (Иез. 26:1–5).

Первый из многих народов, которые напали на Тир, были халдеи или вавилоняне, под предводительством Навуходоносора. История, не говоря ясно о фактах осады, приводит почти только то, что она продолжалась тридцать лет. Одна лишь продолжительность осады согласуется с историческим рассказом, данным Иезекиилем в последующий период, по которому Навуходоносор, царь вавилонский, заставлял свою армию нести большую службу против Тира, но ни он, ни армия его не имели платы за Тир, или за службу, которую они несли против него.

Видение пророка медлило, но не погрешило. Оно простиралось с одинаковой ясностью через все будущие века. И время еще не наступило, относительно коего говорится окончательно о Тире в слове Господнем. Но судьба его от высоты его славы до глубины его унижения обозначена в одном отрывке из пророческих видений. Союзные греки, предводительствуемые своим великим царем, пошли на Тир, спустя двести семьдесят лет после осады Навуходоносора. Ограничивая объяснение пророчеств рассказанными и неопровержимыми фактами, которые известны из истории, мы находим, что самое неоспоримое свидетельство доставляют нам Арриан и Квинт Курций, коих имена соединены с историей Александра и осадой Тира⁸⁷¹, как имена Геродота и Ксенофонта с историей Кира и взятием Вавилона.

Одно из самых странных событий в истории, это способ, которым Тир был взят Александром Великим. Раздраженный тем, что один только город противится его победоносному шествию, взбешенный убиением некоторых из своих воинов и, страшась за свою славу, он несмотря даже на то, что и самое войско его отчаивалось в успехе, никак не хотел снять осады. Способ, каким был взят Тир, в высшей степени удивителен: ибо город был окружен стеной в сто пятьдесят футов вышиной и построен на острове, лежавшем в полмили от берега. Плотина была навалена от материка до острова, и развалины древнего Тира⁸⁷² доставляли для этой цели готовые материалы. Предприятие это было таково, что даже Александр не был уверен в успехе своей попытки. Неприятель расстраивал, а буря разрушала насыпь. Но её остатки, погребенные под водой, образовывали возвышение, которое ручалось за успех их возобновленных усилий. Требовалась огромная масса материала. Почва и мусор были навозимы и навалены в груды, и могущественный завоеватель, который впоследствии имел совершенную неудачу в своем покушении восстановить развалины Вавилона, низверг развалины Тира в море, и стряхнул с него даже самую пыль⁸⁷³. Он не оставил и самых обломков развалин, и место древнего Тира теперь неизвестно⁸⁷⁴. Кто же тогда наставил пророков сказать о Тире: «И разобьют стены Тира, и разрушат башни его, и вымету из него прах его и оставлю его голой скалой. И землю твою бросят в воду. Предметом ужаса сделаю тебя, и не будет тебя и уже не найдут тебя вечно»⁸⁷⁵.

Там, где некогда процветал и с гордостью возносился древний Тир, нет ныне ни города, ни села, ни деревин, и нигде на обширном пространстве не видать ни одного дома, за исключением немногих хижин поблизости богатого фонтана, которого вода изливается в таком же изобилии, как и прежде. Тир, существовавший на материке в дни пророков во всем своем великолепии и богатстве, совершенно исчез, и от него, за исключением обломков от разрушенного водопровода, не сохранилось ни малейших следов. Тира более нет. Можно его искать, но найти его нет возможности: камни и бревна, из коих он был построен, и даже самый прах его лежит там, куда первый великий царь Греции бросил их: на дне морском. Он попирается ногами всякого, кто теперь идет по голой, ничем не покрытой дороге к древнему острову, который составляет ныне полуостров. Таким образом, в подтверждение пророческого слова образовался перешеек, которой также гол, как верхушка скалы, и составляет с обеих сторон берег, всегда омываемый морем.

Рыбаки новой деревни на древнем острове буквально расстилают свои сети на песке, которым покрыта поверхность плотины, образующей с обеих сторон место для расстилания сетей среди моря. Идя вдоль берега, бывшего некогда берегом острова, писатель, достигнув до юго-западной оконечности плотины, приблизился к пяти или шести рыбакам, сидевшим на каких-то колоннах, лежавших на краю плотины среди моря, со своими в недальнем расстоянии растянутыми на песке сетями. По возвращении нашем, некоторых из них там уже не было, но сети были еще на тех же местах. Самый город, который был брошен в море, а теперь погребен в воде, и который послужил исполнению намерения завоевателя, при переправе его к Тиру, бывшему прежде островом, сделался местом для расстилания сетей среди моря. Так писано словами Иеговы: «И разобьют стены Тира, и разрушат башни его; и я вымету из него прах, и оставлю его голой скалой. Местом для расстилания сетей будет он среди моря, ибо Я говорю, сказал Господь Иегова»⁸⁷⁶. Писано также о городе Тире на материке, который был, осаждаем Навуходоносором: «И они разграбят богатство твое и расхитят товары твои, и разрушат стены твои, и разобьют красивые дома твои и камни твои и дерева твои и землю твою бросят в воду. И прекращу шум песней твоих, и звук цитр твоих уже не будет слышен. И сделаю тебя голой скалой: будешь местом для расстилания сетей, не будешь вновь построен, ибо я Иегова говорю, сказал Господь Иегова⁸⁷⁷. И в сетовании своем подняли плачевную песнь о тебе, и так поют о тебе: кто подобен был Тиру, покоившемуся среди моря?» И действительно, судьбу древнего Тира ни с чем нельзя сравнить, ничему нельзя уподобить.

Тир на острове, хотя и лишился своих прежних обитателей, однако ж, вскоре был восстановлен как город, и снова завладел почти всей прежней торговлей. Он был многолюден и цветущ в начале христианской эры. Он заключал в себе много учеников Иисуса в дни апостолов. Красивый собор и много церквей было здесь построено впоследствии. Он был епархией первого епископа при патриархе иерусалимском. В седьмом столетии Тир был взят сарацинами, в двенадцатом крестоносцами, и в эту эпоху он был большим торговым городом. Мамелюки следовали за ними как его владыки, и он оставался целые триста лет во владении турок. Но он был не исключен из среды множества городов и стран, коих разрушение и опустошение, произведённые жестокостью и разорением турецкого варварства и деспотизма, были предсказаны почти за две тысячи лет до существования этого хищного народа. И хотя он в позднейшие времена, получив короткий отдых от величайшего угнетения, и возник из своих развалин, однако, последнее из предсказаний относительно его исполнилось буквально по свидетельству многих очевидцев. Но свидетельств Маундрелля, Шо (Shaw), Вольнея и Бруса будет достаточно.

«Вы здесь не найдете никакого подобия той славы, которой он в такой высокой степени пользовался в древние времена. Вы здесь не увидите ничего, кроме изломанных стен, столбов, сводов, и пр. Его настоящие обитатели состоят из немногих бедных творений, живущих в склепах и существующих, главным образом, рыбной ловлей; они сохранились на этом месте божественным провидением, как видимое доказательство, что Бог исполнил свое слово относительно Тира»⁸⁷⁸. «Гавань Тира, ныне и без того небольшая, завалена до такой степени песком и мусором, что лодки рыбаков, которые по временам посещают этот некогда знаменитый рынок и сушат свои сети на скалах и развалинах, могут приставать только с большим затруднением»⁸⁷⁹. И даже Вольней, описав величие Тира и сделав общий очерк разрушению этого города и уничтожению его торговли, сознается, что «превратность времени, или, скорее варварство греков восточной римской империи и магометан, исполнили это предсказание. Вместо древней торговли, столь деятельной и столь обширной, Сор (Тир), доведенный до жалкой деревушки, не имеет другой торговли, кроме вывоза нескольких мешков жита и неспелой хлопчатой бумаги, и нет купца, за исключением одного лишь греческого фактора, состоящего в услужении француза в Саиде, который едва имеет столько дохода, чтобы поддержать свое семейство.» Но хотя Вольней и не замечает исполнение менее важных пророчеств, однако, рассказывает факты, которые значительнее всякого личного мнения и гораздо более подтверждают их истину: – «вся деревня Тира содержит только пятьдесят или шестьдесят семейств, которые живут бедно доходами от своей небольшой земли и ничтожного рыболовства. Ими занимаемые дома не те уже, что были во времена Страбона: здания в три или четыре этажа вышиной, но жалкие лачуги, готовые обратиться в развалины»⁸⁸⁰. Брус описывает Тир как скалу, на которой рыбаки сушат свои сети.

После дней Вольнея, в новом Тире было опять построено несколько домов в два или три этажа, но они подобно городу и крепости Сафеда и стенам Тиверия разрушены землетрясением в 1834 году. Посетив его десять лет спустя, мы напрасно старались в его жалких лавках, недостойных имени базара, найти чего-нибудь, чтобы могло быть куплено нами для увезения с собой на память о Тире. Тир, торговавший с народами на многих островах, говоривший: «Я совершенство красоты», Тир, со своими скамьями из слоновой кости, тканями из египетского распещренного вассона, со своими щитами и шлемами над стенами вокруг всего города и рогами из слоновой кости, Тир, которого ярмарки были наполнены изумрудами, кораллами, агатами, бальзамом, вином, кассией, драгоценными коврами для колесниц, сундуками с богатыми украшениями и сияющим железом, лоснящейся от белизны шерстью и всякими дорогими каменьями: сардами, топазами, алмазами, акваринами, ониксами, аспасами, сапфирами, изумрудами, золотом и всех родов товарами,–этот Тир теперь ничем не обладает, ничего не может доставить, но зато здесь есть рыбаки, которые еще расстилают свои сети среди моря над голой могилой некогда гордой царицы океана.

О Тире было писано: «множеством беззаконий своих ты опорочил святилища свои» и в развалинах Тира его святилища нашли свое место. От знаменитого храма Геркулеса не осталось никакого следа, и самое место его неизвестно. Во времена христианские, сравнительно новейший город мог гордиться многими церквами, и великолепный собор, как его остатки доказывают, имел около двухсот тридцати фут длины. И при всем своем разоренном состоянии, он свидетельствует о том, что святилища были разрушены, алтари опрокинуты, святые места осквернены. В дни Александра Великого, стены на острове стоявшего Тира, прежде чем он их низринул, имели сто пятьдесят фут вышины. Развалины собора, возвышаются над низкой стеной жалкой деревушки на том месте, где завоеватель мира после неоднократных и напрасных усилий достиг, наконец, стен древнего острова и низринул их в море и где теперь сидят бедные представители княжеских тирян и стерегут свои растянутые сети.

Нет нужды до того, каким образом эти пророчества осуществились, ибо средства были столько же неисповедимы и предвидеть их человеку было столько же невозможно, сколько и самое событие. Факт не подлежит никакому сомнению, что они буквально исполнились: а посему «пророчества истинны». Они могут быть не замечены, но никакое ухищрение не может их исказить. Никакие факты не могли быть ни столь невероятны, ни столь поразительны, и никакие предсказания относительно их не могли быть яснее.

«Путешественник,– говорит Ван де Вельде,–посетив этот город, не может не убедиться в том, что ни одно слово, произнесенное Иеговой относительно Тира, не пало напрасно на землю». Говоря даже о более близком к нам времени, о Тире средних веков, что скажем мы про его двойные и тройные стены, про его высокие башни, обширные и массивные дома и о том, что случилось с ними? Мы скажем, что эти строения были не только низвержены, но что даже и самые материалы их большей частью исчезли. Тир служит каменоломней для исправления Акры и для построения новых домов Бейрута; его великолепные колонны, коих величина и материалы делают их неподражаемыми образцами для новейших архитекторов, остаются на дне моря, куда они были низринуты. Некогда дворцами украшенная местность сделалась пустой, голой, как вершина скалы; рыбаки расстилают свои сети на его развалинах, его гавани наполнились наносным песком, его торговля и богатство давно исчезли. Есть ли город подобный разрушенному среди моря Тиру»!