Предварительные понятия
Понятие о религии. Происхождение религии. Всеобщность религии в человеческом роде. Несостоятельность возражений против всеобщности, изначальности и врожденности религии. Значение религии. Религия прародителей. Религия патриархальная
Религия (от латинского слова religare, соединять, связывать) есть живой, сознательный, свободный духовный союз или общение между Богом и человеком, установленный по неизреченной милости Божией, во славу Божию и для блаженства людей. Бог. Творец и Промыслитель мира и человека, открывает людям Себя и Свою волю, сообщает им благодатные средства для соединения с Ним, Источником жизни и блаженства, и ведет их ко спасению. Человек, со своей стороны, через веру, знание и богоугодную жизнь, стремится всеми силами своего духовного существа к посильному усвоению богооткровенных истин и богодарованных средств и к единению с Богом. В религии, таким образом, человек возвышается к Богу и Бог нисходит к человеку. В Слове Божием этот богочеловеческий союз называется «заветом» (напр., Быт. 6:18: «И сказал Господь Бог Ною: ....с тобою Я поставлю завет Мой....»).
Религия есть явление «изначальное», то есть, произошла одновременно с появлением на земле человека: она «врождена» человеку, т. е. составляет необходимую часть его духовной природы и, вместе с другими существенными потребностями, – нравственной, эстетическом, умственной..., – переходит от родителей к детям, от предков к потомках. Так именно учит о происхождении религии Слово Божие. Книга Бытия повествует, что Творец отличил человека перед всеми другими созданиями Своими тем, что вложил – при творении его – в, душу его Свой «образ и подобие» (Быт. I:26–27).1 Человек получил, так сказать, частицу Божественного существа, в нем уже при самом творении возгорелась искра Божественного света. Грехопадение исказило человеческую природу, но не угасило окончательно этой Божественной искры. Образ и подобие Божии в человеке и были основой богочеловеческого союза, т. е. религии: человек с первого момента появления своего на земле стремится – сознательно или бессознательно, с большей или меньшей силой – к Божеству, как к Существу родственному себе, как к своему Высочайшему Первообразу (Пс. 41:2–3). Священный восторг испытывает человек, приближающийся к Богу (см., напр., псалмы Давида, изречения пророков, переживания св. подвижников) и, наоборот, чувство неудовлетворенности, злобы отчаяния овладевает им по мере удаления от своего Божественного идеала (Каин, Иуда, Ирод, Нерон и пр.). «Ты, Боже, – говорит блаженный Августин, – создал нас со стремлением к Тебе, и беспокойно наше сердце, пока не успокоится в Тебе».
Одним из наиболее ярких доказательств «изначальности» религии является ее всеобщность. Ученые всех стран и времен, наблюдавшие и изучавшие жизнь разнообразных народов, пришли (и до сих пор приходят) в своих исследованиях к тому поразительному результату, что нет и никогда не было на всем земном шаре ни одного народа, ни одного племени, которое не имело бы веры в Высочайшее Существо. Изменялись и изменяются в разные времена и у разных народов только понятия религиозные и формы религии, но та внутренняя сила, которая производила общее верование в Божество, строила храмы, побуждала к молитвам и жертвоприношениям, всегда была жива и никогда, не умирала. Платон, Аристотель, Цицерон, Плутарх, Сенека и другие мудрецы древности знали уже факт всеобщности религии. «Между людьми», говорит, напр., Цицерон (106–43 г. до Рожд. Христ.): «нет ни одного народа, столь дикого и грубого, который не сознавал бы, что он должен иметь Божество». – «Посмотрите на лицо земли», говорит Плутарх (46–120 г. по Р. Хр.): «вы найдете города без укреплений, без наук, без чиноначалия; увидите людей без постоянных жилищ, не знающих употребления монет, не имеющих понятия об изящных искусствах: но вы не найдете ни одного человеческого общества без веры в Божество». – «Всем врождено понятие о Божестве», говорил Сенека: «поэтому никогда ни один народ не находился в таком состоянии беззакония и безнравственности, чтобы не признавал никакого Божества». – Со времени упомянутых великих мужей древности прошло много веков, открыто много новых стран и народов, по слова их и до настоящего времени остаются во всей силе: естествоиспытатели, антропологи, психологи, филологи и другие современные беспристрастные ученые самых различных направлений сходятся в том убеждении, что, – не говоря уже о культурных народах, – даже у самых грубых дикарей существуют религиозные представления, – хотя у этих последних иногда и трудно бывает установить определенную религиозную систему.2 – В пользу идеи всеобщности религии говорит и тот неоспоримый факт, что в самых древних исторических письменных памятниках (напр., в египетских) явно заметно присутствие религиозных представлений и религиозного культа, а равно и в древних доисторических памятниках, открытых при раскопках (напр., погребальный склеп в Ориньякской пещере, во Франции, у подошвы Пиренейских гор). – Но если факт всеобщности религии можно считать установленным, то, очевидно, религия не есть случайное, внешнее явление, но явление внутреннее, неискоренимое, присущее самой духовной природе человека, т. е. «изначальное».3
1. Мнение о всеобщности религии пытались прежде опровергнуть указанием на то, что некоторые путешественники, проникавшие вглубь малоисследованных стран, находили, будто бы, дикие племена, которые не имели никаких понятий ни о Божестве, ни о душе, ни о загробной жизни и ничего похожего на религиозный культ. Но впоследствии обнаруживалось, что или эти путешественники мало знакомы были с языком туземцев и не понимали их, или же туземцы из страха или недоверия к пришельцам, не допускали их до интимной стороны своей жизни. Ссылаются также на существование атеистов (безбожников), т. е. не только не признающих никакой религии, но и отрицающих самое существование Божества. Но, во-первых, довольно трудно установить действительное, реальное существование атеизма: отрицать на словах бытие Бога и глумиться над религией и религиозными святынями – часто еще не значит быть в действительности атеистом. Известный вольнодумец и безбожник 18 века, Вольтер, перед смертью просил, как утверждают, пригласить священника и причастить его. Еще более знаменитый, наш великий русский писатель, гр. Л. Н. Толстой, под конец своей жизни начавший проповедовать и распространять безбожные идеи и за это отлученный от Церкви, за несколько дней до смерти тайно оставил свой дом и семью, поехал в Оптину пустынь, где разыскивал известного подвижника, старца Иосифа, а затем, не найдя его, отправился в Шамордин монастырь для беседы со своей сестрой – монахиней этого монастыря. – Во-вторых, если и существуют, может быть, убежденные и последовательные атеисты, то они являются редким исключением, болезненным отступлением от нормы; и как существование слепых, глухих, немых не говорит против того, что человечество владеет даром зрения, слуха, речи, как существование идиотов не отрицает того, что человек есть существо разумное, так и существование безбожников, т. е. отдельных лиц, почему-либо лишившихся присущего всем людям религиозного чувства и веры, не опровергает факта всеобщности религии.
2. Изначальность и врожденность религии отрицаются современной эволюционной теорией и в особенности крайней отраслью ее, монизмом. Теория эта утверждает, что все существующее есть результат вечного, непрерывного развития, идущего по вечным законам от низших элементов к высшим, от неорганического вещества к первым органическим формам, от этих последних – к более сложным и совершенным и т. д. Человек есть лишь последнее – в настоящее время – звено в этой бесконечной цепи развития; происходя от предшествующей формы животного царства (человеко-обезьяна), он тем же постепенным и непрерывным путем эволюции и по тем же непреложным законам развился из дикого, полуживотного типа до современного состояния. С точки зрения этой теории, религиозное чувство, как одно из высших проявлений человеческого духа, не могло, конечно, появиться на первых ступенях развития человека, когда он ближе стоял к обезьяне, чем к современному человеку, но возникло в одну из позднейших эпох. Это мнение эволюционистов могло бы быть серьезным возражением против библейского взгляда на происхождение религии (само по себе, теория эволюции, если не иметь в виду ее крайних выводов, нисколько не противоречит Библии, которая, конечно, не отрицает развития вообще), если бы оно опиралось на твердо установленные факты. Но оно основывается исключительно на гипотезах и не может претендовать на какую-либо достоверность. Из наиболее отдаленной от нас эпохи, – так называемой, до-исторической, – наука открыла нам еще так мало данных о материальной и духовной жизни человека, что невозможно делать каких либо положительных умозаключений. Эволюционисты указывают на несовершенство строения некоторых человеческих черепов, найденных в древних пластах земли, и на бедность культуры первобытной эпохи. Но нужно иметь слишком пылкую и смелую фантазию, чтобы по нескольким черепам заключать об отсутствии религиозного чувства у современных этим черепам людей. Притом, вопрос о древности того или другого пласта земли и находимых в нем предметах – крайне спорный и в полной степени едва ли разрешимый.
3. Те, кто отрицают изначальность и врожденность религии и утверждают, что религия есть явление случайное, появившаяся в позднейшую эпоху жизни человека на земле, должны не только доказать это, – что им не удается, но и указать, когда же именно появилась религия, или, до крайней мере, какие причины и условия вызвали ее появление. И, действительно, с давних времен были попытки решить этот вопрос.
Греческие софисты времен Сократа, а затем английские и французские свободомыслящие писатели 18 века и, наконец, современные социалисты и коммунисты попросту утверждают, что религию выдумали жрецы, духовенство, а равно также правители и законодатели – в целях грубо-корыстных и властолюбивых («La fecit, cui prodest», т. е. тот создал, кому выгодно). В подтверждение этой гипотезы, которую можно назвать «политико-государственной», ссылаются обыкновенно на тесную связь религий древнего мира с политическою и общественною жизнью, с законодательством и жречеством, на то, что в древнейшие времена господствующею формою государственной жизни была теократическая, выгодная именно для жрецов и правителей, а также на то, что древние законодатели, напр., Зороастр, Минос, Нума Помпилий, Моисей, Магомет и пр., пользовались религией, как средством внушить уважение к своим законам.... Но, во-первых, религия древней жрецов и законодателей и существует в таких обществах и племенах, которые еще не образовались в государства и не имеют класса жрецов (народы пастушеские); к тому же гипотеза эта не объясняет, каким образом сами жрецы и законодателя дошли до идеи о Божестве. Во-вторых, теократическая форма правления не была всеобщею и первоначальною: у некоторых древних народов ее не было (Китай, Греция, Рим). В третьих, при допущении мысли об изобретении и искусственной прививке религии жрецами и законодателями, является необъяснимым факт всеобщности религии, а равно и то обстоятельство, что религия не исчезает по мере культурного развития людей. Современные социалисты и коммунисты утверждают, что религия нужна господствующим классам для порабощения бедных и слабых и для поддержания буржуазного и капиталистического строя. Но жизнь говорил иное: религия нужна человеку независимо от его общественного положения, – богатым, так же, как и бедным, сильным так же, как и слабым; и без утешения религии бедные и слабые были бы еще несчастнее с утопическими мечтами о земном рае, какими обольщает их социализм.
Другая гипотеза, не менее древняя и находящая сторонников до сих пор, может быть названа натуралистической: она старается объяснить происхождение религии влиянием на человека внешней природы, – чувством страха перед грозными разрушительными силами природы или чувством благодарности перед явлениями благодетельными «Primos in orbe deos fecit timor», т. e. «первых богов создал страх», – гласит известное древнее изречение. Не умея объяснить эти явления их естественными причинами, первобытные люди, будто бы предположили за ними действие созданных их невежественною фантазией сверхъестественных существ или богов. Ошибка этой гипотезы заключается в том, что она за фантазией признает творческую силу. Фантазия сама по себе никогда ничего нового не создает, а лишь комбинирует уже готовые представления: если человек в темноте принимает печь за разбойника или белое платье за привидение, то только потому, что он уже имеет понятие о разбойниках и привидениях; точно также и дикарь, – если он в громе, молнии, буре, землетрясении и пр. видит действия богов, то только потому, что он наперед верит в существование этих богов. Явления природы могут служить условиями развития религиозных понятий («небеса поведают славу Божию»), могут усилить, поощрить религиозность («гром не грянет, – мужик не перекрестится»), но ни в каком случае не могли быть первоначальным источником их происхождения. – Кроме того, если допустить, что религия возникла на почве невежества первобытного человека, то с развитием просвещения, когда выяснились истинные причины явлений природы, – грома, молнии и пр., – она должна была бы исчезнуть, чего, однако, в действительности не произошло. Напротив, мы видим, что люди самого широкого естественно-научного образования, как, напр., Ньютон, Кеплер, Пирогов и множество других, отличаются самою искреннею и глубокою религиозностью. – Гипотеза натуралистическая, может быть, разъясняет происхождение многобожия, но появления самой религии не объясняет.
Третья, новейшая, гипотеза, известная под именем анимистической (от латинского animus, дух, или anima, душа), разработана английской философской школой и преимущественно Спенсером. По этой гипотезе, религия началась с того момента, как человек впервые понял двойственность своей природы, понял, что, кроме материального мира, существует еще мир духовный; к мысли же о существовании духовного мира человек наведен был снами, призраками, галлюцинациями и другими подобными состояниями, в которых человек видит самого себя или, вернее, своего двойника, вступает в общение со своими отсутствующими и даже давно умершими родственниками, друзьями и знакомыми. От такого сложившегося представления о двойнике, – особенно умерших людей, продолжающих где-то жить и после их смерти, – и произошло, с одной стороны, столь распространенное обыкновение снабжать покойников на тот свет всем необходимым, – пищей, оружием, даже конем и любимой женой, с другой, – население домов, лесов, рек и пр. такими двойниками-духами (домовые, лешие, водяные, русалки, кикиморы и пр.). Из достигнутого таким путем понятия о духах, живущих и после смерти, развились понятия и о духах вышечеловеческих и, наконец, о Высочайшем, Бесконечном Духе, и таким образом, возникла религия с ее разнообразными формами.... – Эту гипотезу также нельзя назвать основательной. Она даже не объясняет в достаточной степени, как появилось у человека понятие о духовном начале; самая суть в понятии духа, – его невидимость, невещественность, – никак не может быть произведена из сновидений или привидений: люди, видимые нами во сне и других подобных состояниях, в сущности ничем не отличаются от действительных, живых личностей; они являются нам во сне в том же телесном виде, с теми же внешними особенностями и даже случайными признаками, с какими их оригиналы являются или являлись нам в действительности. Сновидения, поэтому, не могли дать человеку первой идеи о духе. Для этого ему и не надо было прибегать к сновидениям; достаточно было вдуматься в свои собственные действия наяву, чтобы убедиться, что, кроме материального начала, есть духовное, невидимое. Притом, если вера в сверхчувственный мир произошла так, как предполагает анимистическая гипотеза, то она могла бы быть лишь временным явлением в человеческом роде. Как же объяснить с точки зрения этой гипотезы тот неподдающийся сомнению факт, что в то время, как вера в действительность, в реальность сонных видений уничтожилась, – по крайней мере, в большей части цивилизованного человечества, идея – духа навсегда осталась неискоренимою в человеческом сознании? Наконец, одно простое представление, что, кроме тела, есть у человека душа, – если бы такое представление и возникло из сновидений, – не привело бы еще само по себе к религии: для этого человеку должно быть врождено религиозное сознание, побуждающее его искать живого общения с Богом; сознание это и выразилось у некоторых народов в форме веры в духов, в частности, – в форме обоготворения душ умерших предков.
Религия, как врожденное стремление человека к Богу, составляет насущную и неизгладимую потребность человеческого духа. :Как распустившийся цветок неудержимо тянет к солнцу, как глаза наши инстинктивно ищут света, так и человек, на какой бы ступени духовного развития он ни стоял и как бы глубоко он не погряз в житейские мелочи и интересы, – чувствует от временя до времени непреодолимое влечение подняться от случайных, будничных, низменных забот к тому, что возвышенно, всеобще, вечно, – к Верховному Началу, к первой Причине всего существующего, к премудрому, всеблагому, всемогущему Богу. – По своему содержанию религия обнимает собою все существо человека, со всеми его духовными силами, выражая собою все, что есть наиболее возвышенного, благородного, прекрасного в существе человеческого духа. И, наоборот, там, где нет религии, или она искажена, там царит злоба, рознь, насилие, животные инстинкты. – В области теоретической только религия дает удовлетворение всем высших запросам человеческим. Как ни гениальны достижения науки и искусства, как ни блестящи перспективы развития их в будущем, – все же они, занимаясь лишь временным миром, бессильны и останутся навсегда бессильны дать исчерпывающие ответы на те вопросы, которые всегда мучат человека и без решении которых он не может существовать: о цели и смысле жизни, о начале и конце мира, о жизни за гробом, о торжестве правды, любви и света. Трудно представить себе, что было бы, если бы здесь религия не приходила человеку на помощь. – В области практической религия обнаруживается в стремлении устроить жизнь – индивидуальную и общечеловеческую – по заветам Божественным. Все попытки – и древние, и новые – урегулировать жизнь, безобидно распределить между людьми блага земные, уничтожить рознь и раздоры, насадить рай на земле, – все такие попытки, предпринимавшиеся вне религии, или против религии, или в условиях религии искаженной, приводили и приводят лишь к большим еще раздорам и к большему неравенству. И только проникновение в жизнь истинно-религиозных начал ведет к истинному счастью и успокоению (первая христианская община в Иерусалиме). – Наконец, в области чувства религия выражается в благороднейших и возвышеннейших порывах человеческого духа; любовь к Богу и Его творению, благоговейный страх и преданность Его святой воле, светлый, радостный восторг и умиление верующей души, глубокое сокрушение грешника о своих немощах, спасительная молитва о помощи свыше, – вот чувства, выше которых никогда н ничего не испытывал человек и которые даст только религия. Можно сказать, что религия только, а ничто другое, – и делает человека человеком, ибо ни наука, ни искусство не возвышают человека над землей; все, чего достигает здесь человек, имеет временный, случайный характер; остается вечным, не истребляется временем только то, что человек приобретает для Бога и в Боге.
История религий всех народов свидетельствует, что человеческая жизнь всем лучшим п совершеннейшим обязана религии, которая содействует духовному развитию и просвещению народов во всех отношениях. Времена религиозного воодушевления были всегда и временами особенной чистоты нравов (напр., первые времена христианства), а времена религиозного упадка и шатания, наоборот, были всегда и временем падения нравов (напр., Римское государство в эпоху Цезарей, Россия в эпоху коммунизма). Не только нравственность, но и другие стороны жизни испытывают на себе благотворное влияние религий. Философия, астрономия, история и другие науки зародились и выросли на почве религиозных исканий и первыми учеными и историками, большей частью, были жрецы. Гениальнейшие произведения литературы, живописи, музыки, скульптуры, архитектуры и пр. имеют религиозное содержание или одухотворены религиозной идеей. И если можно говорить о враждебном отношении между религией и наукой, то причина кроется всегда не в самой религии или науке, а в искажении той или другой. И не только в области просвещения отражаются религиозные воззрения того или другого народа, но и на государственных и на общественных установлениях данного народа и притом так ярко, что можно говорить о государственности христианской, иудейской, магометанской и пр.
Особенно сильно и благотворно сказалось на всех сторонах человеческой жизни влияние высшей и единственно-совершенной религии – христианской. Целые народы из состояния дикого и грубого возвышены христианством на высокую степень духовного прогресса и цивилизации – до того, что теперь самое понятие о народе цивилизованном почтя всегда соединяется с понятием о народе, просвещенном светом христианского учения. Христианство открыло собою новую эпоху в истории человечества и провело резкую грань между человечеством христианским и нехристианским.
По свидетельству книги Бытия, религия первых людей состояла в живом непосредственном общении с Богом. Бог являлся Адаму и Еве, беседовал с ними, открывал им Себя и Свою волю, был их Руководителем и Промыслителем. Он насадил рай в Едеме, на востоке,4 и поместил там человека, которого создал. Он поставил человека владыкою над рыбами морскими, над птицами небесными и над всеми животными, пресмыкающимися по земле. Оп привел к человеку животных с тем, чтобы тот дал каждому имя. Для укрепления воли первых людей в добре и в послушании воле Божией Он даровал им заповедь о невкушении, от плодов дерева познания добра и зла, а для сохранения и укрепления их жизненных сил – древо жизни. Осеняемые невидимым Божественным руководительством, прародители жили высокою религиозною жизнью: они веровали всею душою в единого, всемогущего, всеблагого и премудрого Творца мира и Промыслителя, любили Его детски-чистою любовью и разумно и свободно исполняли Его святую волю. Ощущение близости Бога наполняло их душу блаженством. Прекрасный Божий мир, окружающий их, возделывание и хранение рая, владычество над тварью, – все это доставляло им высшую радость; труд не утомлял их, они не знали болезней и не боялись смерти; совершенные душою и телом, она восхваляли и благодарили Бога за явленные им милости.
Создав человека, Господь наделил его душу драгоценнейшим, и высшим даром, – свободой воли, свободой выбора между своими действиями, словами, мыслями и чувствами. Благодаря этому дару, человек – и только он один среди всех творений – мог развиваться духовно и приближаться к своему Первообразу, насколько это возможно для существа ограниченного. Но, вместе с тем, дар этот возлагал на человека и ответственность за его поступки и переживания. Соблазненные падшим ангелом, прародители употребили во зло свою свободу воли и нарушили заповедь Божию. Грехопадение отдалило человека от Бога и настолько исказило природу человеческую, что первобытного блаженного союза между Богом и людьми уже не могло быть. Однако, истинная религия не утратилась окончательно. Она продолжала сохраняться в роде человеческом, хотя уже не в первоначальной райской чистоте и святости. По бесконечной милости Своей Господь не отверг человека окончательно и даровал ему надежду на спасение силою и заслугами будущего Потомка Евы, Искупителя рода человеческого, Господа нашего Иисуса Христа. «И вражду доложу», сказал Господь дьяволу-искусителю: «между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее: он будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт. 3:15). Это отрадное обетование о «Семени жены», имеющем некогда разрушить царство диавола и возвратить людям утраченное блаженство, должно было предохранять людей от гибельного отчаяния, в которое они могли впасть, услышав грозный приговор о самих себе. Что действительно Адам и Ева поняли это обетование Божие и нашли в нем спасительную надежду на избавление от греха, это видно уже из того, что Адам назвал свою жену Евою, что значить «жизнь», а Ева своих сыновей: Каином – «приобретением», и Сифом – «основанием». – Хранителями истинной религия в период времени от грехопадения до Моисея (более 4.000 лет) были патриархи. Эти избранники Божии поддерживали в людях веру в единого истинного Бога и своим словом и примером учили их богоугодной жизни. Им Господь неоднократно подтверждал Свое обетование о грядущем Искупителе (Быт. 12:1–7; 13:14–17; 15:1–21; 17:1–17; 22:16–18; 26:24; 28:13–15; 32:1–2, 24–29; 35:9–15; 46:2–4.) и вообще выражал им Свою волю в явлениях, пророчествах, прообразах и чудесах. – Писанного Закона Божия в век патриархов еще не было. Учение веры и нравственные правила передавались устно, путем непосредственного научения и примера, – от отцов к детям и от предков к потомкам. Сохранению Божественного Откровения и правильной передаче его особенно способствовало долголетие патриархов.5 – Не было и особых чинов Богослужения или обрядов; внешним символическим выражением веры патриархов в Грядущего Искупителя были жертвоприношения, которые знаменовали будущую жертву Спасителя. Особых мест для Богослужения (храмов) в век патриархов также еще не было: патриархи приносили жертвы на местах, ознаменованных какою-либо милостью Божией (Ной, Иаков и др.) или вообще располагающих к молитве (на горах, в дубравах). Не было тогда и священства; старший в роде, – обычно сам патриарх, – совершал жертвоприношение.
Язычество, как уклонение от первобытной религии. Общая характеристика языческих религий; сабеизм, антропотеизм, зоотеизи, демонизм, фетишизм. Религия Китая, Индии и Японии. Конфуцианство. Браманство. Буддизм. Шинтоизм
Патриархи и их семейства хранили истинную веру и благочестие, но в остальном человечестве стало быстро распространяться зло, как последствие грехопадения. Уже первый сын падших прародителей, братоубийца Каин, и его потомки оказались людьми нечестивыми и заразили своим нечестием потомство Сифа, так что, по свидетельству книги Бытия, «велико было развращение человеков на земле, и все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время» (Быт. 6:5), «и наполнилась земля злодеяниями» (Быт. 6:11).
Господь наказал развращенный народ человеческий потопом, но яд греха глубоко проник в человеческую природу, и мы видим проявление его уже в семействе праведного Ноя, которое одно спаслось от потопа: Хам, проклятый за свое непочтение к отцу, положил начало злому поколению людей, и чем дальше расходились люди, по разным странам, тем более забывали они истинное учение о Боге, и на земле стало распространяться идолопоклонство. Для сохранения истинной веры на земле и обетований Божиих о Спасителе, Бог избрал один народ, Еврейский, родоначальником которого был Авраам, отец верующих. У других-же народов, рассеявшихся по всей земле, появилось язычество.6
Язычество есть извращение истинной религии самим падшим человеком и потому называется религией естественней в отличие от истинной религии, данной Богом путем сверхъестественным. Появлению язычества среди людей способствовали разные внешние обстоятельству как напр., разделение человеческого рода на отдельные племена, образование различных наречий вследствие смешения языков, рассеяние племен по разным частям света; – но главною причиною искажения религии, как свидетельствует само Св. Писание, было нравственное огрубение первобытного человечества и чрезмерное развитие в нем эгоизма и чувственных наклонностей. Прельстившись эгоистическою мечтою, внушенной ему даволом-искуситилем: «будете, как боги», – человек духовно падал именно в этом направлении: он возлюбил себя больше Бога и по мере удаления от Бога стал больше и больше привязываться к миру материальному, к тому, в чем он мог находить удовлетворение для своего эгоизма; в нем развиваются чувственные инстинкты на счет высших, духовных, и, падая все ниже и ниже, человек начинает обоготворять или самого себя, или внешнюю природу, от которой он чувствовал свою зависимость и которая доставляла ему удовлетворение его эгоистическим и чувственным наклонностям. Вместо единого Бога, является несколько богов, вместо монотеизма (единобожия), каковым была первоначальная религия, – является политеизм (многобожие). При этом, так как творение Божие, которое человек стал обоготворять вместо Творца, отличается разнообразием, то не удивительно, что и религиозные представления людей стали принимать многоразличные формы; и чем дальше расселялись люди, чем больше терялась связь между отдельными племенами, тем более увеличивалось это разнообразие, пока, наконец, не образовалось современное множество религий, сект к культов.
Языческие религии весьма многочисленны и разнообразны, как различны степени умственного и нравственного развития разных языческих народов и условия, под влиянием которых складывались як религиозные воззрения. Главные виды языческого многобожия следующие: 1) Сабеизм, 2) Антропотеизм, 3) Зоотеизм, 4) Демонизм и 5) Фетишизм.
1) Под сабеизмом (от еврейского «цаба» – звездная сила), разумеется обожание звездного неба и вообще светил небесных. Сабеями или савеями назывались в древности жители Сирии и в особенности – жители земли Харран, покланявшиеся звездам. Сабеизм один из древнейших видов языческого многобожия и преимущественно распространен был в древности у народов передней Азии, хотя не чужд был и другим языческим народам. Оригинально то, что у многих народов Бог и небо обозначаются одним и тем же словом (напр., китайское «Тьен», монгольское «Тенгри», древне-гуннское «Тангли» и пр.), а также и то, что у большинства народов небо возвышается над всеми божествами в качестве их родоначальника. Указание о существовании звездного культа и обличение его находятся уже в самых древних книгах Св. Писания Ветхого Завета (Втор. 4:19; Прем. 13:2). Движение солнца, луны и множества звезд могло дать повод людям неразвитым представлять их одушевленными, думать, что в них обитают духовные силы, которые заставляют их совершать известные движения, подобно тому, как душа обитает в теле и управляет его органами. Красота и величие звездного неба, влияние светил небесных на жизнь земли вообще и в частности на людей – дало основание язычникам думать, что силы эти управляют миром и влияют на судьбу людей. Сначала, может быть, сабеизм был близок к монотеизму, и последователи его признавали единое верховное божество, но думали только, что приблизиться к нему можно лишь через посредство звездных духов, обитающих, как они думали, в небесных телах. Но с течением времени они стали поклоняться звездам, как божественным существам; в священных рощах и в лесах ставили в честь их идолов и, наконец, поставили этих идолов в храмы, где покланялись им, как божествам. В этом искаженном виде сабеизм господствовал у арабов перед временем выступления Магомета в качестве религиозного реформатора. В настоящее время сабеизм находит себе последователей только в среде необразованных народов, например, у американских дикарей, у жителей Перу, Парагвая, Флориды и пр.
2) Антропотеизмом называется обоготворение людей. В самой грубой форме своей, в форме обоготворения живого человека (антрополатрия), эта религия встречается весьма редко. Из книги Деяний Апостольских мы знаем (Деян. 14:11–12), что язычники города Листры приняли Апостола Павла и Варнаву за богов, сошедших с неба на землю. У некоторых африканских дикарей предметами суеверного почитания служат люди, выдающиеся какими-нибудь редкими отклонениями от обычного туземного типа, напр., так называемые альбиносы (белые негры), великаны, карлики и пр. Дикари принимали за сверхъестественные существа европейцев, виденных ими в первый раз (напр., Магеллана – жители Огненной Земли, Фердинанда Кортеса – мексиканцы, капитана Кука – жители Сандвичевых островов и пр.). Обычно живому человеку создаются божеские почести не как собственно богу, а как наместнику бога на земле, носителю божественной силы (Далай-Лама в Тибете, Микадо – в Японии и пр.); древне-римских императоров, начиная с Августа, народ боготворил не столько из религиозных, сколько из политических побуждений. Более распространенною формой антропотеизма служит почитание не живых, а умерших людей и преимущественно умерших предков (анимизм). В этой форме антропотеизм является одним из самых древних видов язычества и встречается в очень многих языческих религиях. К антропотеизму можно отнести и обоготворение человеческих способностей, сил и стремлений, как оно выразилось, напр., в религии древних греков и римлян, боги и богини которых были олицетворением нравственных сил человека: Зевс, отец мира и богов, был хранителем справедливости, Гера – покровительницею семейной жизни и брака, Афина Паллада – богиней чистого разума, победоносною мудростью; Юпитер – представлял собою олицетворение государства. Марс – бог войны, Юнона – богиня супружеской верности, и пр. У древних греков и у некоторых других народов распространен был особый вид антрополатрии, – апофеоз т.е. почитание героев и гениев после их смерти, а иногда и при их жизни. На антропотеизм, как отступление от истинной религии, указывается и в Св. Писании (напр., Рим. 1:23; Деян. 14:13).
3) Зоотеизм есть почитание животных, которых считали органами или носителями божественной жизни. Можно различать три формы этой религии. Самая грубая форма, зоолатрия, – почитание самих животных за божества, – свойственна лишь темной, не рассуждающей массе язычников. В более интеллигентных классах распространен был зооморфизм, который состоит в почитании не самых животных, но скорее – тех удивительных свойств природы, которые обнаруживаются в животном царстве. Наконец, еще выше стоит та форма зоотеизма, в которой животным усвояется значение носителей или органов божественной жизни. В основе этой религии лежит пантеизм, т. е. представление о божестве, как о жизненном начале природы, проявляющемся во всем, но преимущественно в одушевленных формах бытия; богатство и разнообразие различных видов одушевленных существ есть как-бы трепетание божественной жизни. На высшей ступени своей зоотеизм, переходящий в пантеизм, разделяется древне-греческими философами (учение стоиков о всеобщей мировой душе), а также и новейшими философами-пантеистами. С зоотеизмом нельзя смешивать употребление в религиозном культе изображений тех или иных животных в качестве только символов, для означения высших идей и понятий (напр., медный змий в ветхозаветной обрядности или агнец, голубь, рыба и пр. в христианской символике). Как ветхозаветные пророки, так и Церковь христианская всегда вооружались против каких-бы то ни было видов обоготворения природы.
4) Демонизм, или обожествление таинственных сил природы под формою духов. По понятиям многих диких народов, вся природа населена духами: есть духи лесов, гор, рек (лешие, домовые, русалки, кикиморы и пр.). Особенного развития почитание духов достигло к персидской религии Зароастра. где духи делятся на два лагеря: духи света и добра и духи тьмы и зла. Источник света и добра – Ормузд, источник тьмы и зла – Ариман; между ними постоянная борьба; человек не должен оставаться безучастным к этой борьбе, но должен содействовать победе Ормузда.
5) Фетишизм (от португальского «фетиссо» – амулет, талисман) состоит в суеверном почитании самых ничтожных предметов: пня, чурбана, камня, кости, раковины и пр. Это – самая крайняя степень искажения истинной религии, свидетельствующая о глубоком моральном и умственном падении человека. Избрание дикарем того или другого неодушевленного предмета в качестве своего божка объясняется, вероятно, или воспоминаниями, связанными с этим предметом, или случайными причинами, дававшими дикарю повод предполагать в этих предметах высшую силу (напр., аэролит, фультрит и пр.). Как дитя, находящееся среди разнообразных предметов, устремляет глаза свои к тому, что отличается особенной яркостью, блеском, так и дикарь благоговеет перед тем, что сильнее действует на его внешние чувства. Сравнительно высшая форма фетишизма есть идолопоклонство, когда человек искусственно создает те или другие изображения богов и считает их носителями тех или других сил природы. Исследование древних религий (напр., индийской) доказывает, что фетишизм не был первоначальной формой язычества, а появился позднее, как результат одичания и огрубения народов.
Указанные формы язычества не составляют особых религий, но входят, как составные части, в разные религии, – так, что в одной религии преобладает одна форма, в другой – другая. В древней Греции, напр., преобладал антропотеизм, в Сирии – сабеизм, в Египте – зоотеизм и т. д. В настоящее время язычество постепенно вымирает, уступая свое место, главным образом, христианству. Тем не менее, еще около половины всего населении земного шара исповедует язычество. Из современных языческих религий, более других распространены конфуцианство, браманство, буддизм и шинтоизм. Эта религии представляют для нас особенный интерес в том отношении, что последователи их, – китайцы, индусы и японцы, – населяют соседние с Россией государства, частью же обитают на окраинах нашего отечества.
А) Конфуцианство получило свое название от китайца Конфуция, жившего в шестом веке до Рождества Христова, (род. в 550 году до Рожд Хр. и умер в 497 г.), который считается основателем этой религии но который, в действительности, лишь привел в систему уцелевшие в древних священных книгах предания китайцев. Вся мировая жизнь представляется в конфуцианстве результатом взаимодействия двух начал, двух первооснов: неба (Ян) и земли (Инь). Небо – отец, земля – мать всех вещей. Небо – активная сила, земля – пассивное начало Все существа мира возникают к бытию путем гармонического сочетания этих двух основных начал, в том числе и человек. Всеобщий закон гармонии, равновесия, середины, действующий всюду в мировой жизни, обязателен и для человека и служит нравственным началом всей его деятельности. Всякая добродетель лежит в середине. Быть умеренным, избегать во всем крайности, сильных движений, хранить неизменно холодное равновесие или середину, равновесие между разумом и чувственностью – это вершина добродетели, высший нравственный идеал для китайца. Внешнее поведение человека определяется с чрезвычайною подробностью, и ему придается большое значение. Дο мелочей разработана обрядовая сторона конфуцианства; она состоит из немногих однообразных церемоний, относящихся к почитанию духов, в безграничном числе наполняющих мир, а также усопших предков. Живые обязаны почитать умерших и делать им вещественные приношения (чай, вино, фрукты, яства); умершие содействуют за это благополучию живых. В домах вешаются таблицы предков с указанием времени их жизни; иногда около стен устраиваются особые сидения, которые могли бы занять умершие при посещении дома. Особенного класса жрецов для совершения богослужебных обрядов в конфуцианстве не установлено. Общественные жертвоприношения совершаются высшими государственными чиновниками, частные – старшими членами семейств. Под неотразимым наплывом европейски-христианских идей, китайцы незаметно всасывают в себя соки христианской цивилизации, постепенно сближаются с христианскими народами, и начинаются уже, – хотя еще робкие и редкие, – религиозно-реформаторские попытки.
Б) Браманство. Древнейшей религией Индии был ведизм (от слова «Веды» – священные книги индусов, содержавшие молитвы, гимны, заклинания, обрядовые фодмулы и объяснении обрядов). С течением времени в этой религии приобретали все более и более важное значение внешние обряды и молитвы, и так как обряды эти становились все сложнее и сложнее т исполнять их правильно могли лишь особые люди – браманы (брама – молитва), то эти браманы выделились постепенно в особый господствующий класс жрецов. Одновременно с этим, из всех богов ведизма возвышается бог молитвы – Брама, или Парабрама, которого индусы представляют себе в пантеистическом смысле, то есть не как личное, отдельное от мира существо, но как всеобъемлющую мировую душу, сущность мира, неотделимую от него. Желая наглядно объяснить своим ученикам, что такое Парабрама, браманы клали в сосуд с водою кусок соли и, спустя некоторое время, заставляли отыскивать ее. Соли не было видно, но присутствие ее в воде ощущалось на вкус. Таков, говорили жрецы, и Парабрама: Он невидим, но все собою проникает. Происхождение мира и человека представляются в браманстве, как истечение из божества. «Как нить из паука, дерево из семени, волны из моря, огонь из угля, так мир выходит из Брамы». Чем далее от Брамы то или другое существо, тем оно ниже и несчастнее; (приближение к Браме зависит от тех дел, которые совершает душа во время своего пребывания в теле. Душа человека в наказание за то или другое преступление может переселиться в животное или растение. Чтобы избавиться от этих ужасных переселений и возвратиться в чистый дух Брамы, нужно заглушить в себе все требования телесной природы, – путем аскетических упражнений, а также умертвит и свою духовную природу, сосредоточивая на одном Браме все свои мысли. Брама – это бесформенное бытие, без всякого вида, без всякого движения, без всяких свойств, качеств и определений, – не мог удовлетворить пылкой фантазии, индусов, и браманы взяли из ведизма еще других, более понятных народу, богов: Вишну – охранителя и Шиву – разрушителя; таким образом, образовалась индийская троичность – «тримурти». Из этих богов особенным почтением пользуется Вишну, который воплощается в различных образах для избавления людей от бед. Восьмое воплощение его – в человека Кришну, для избавления Индии от чужеземного ига. В тримурти и Кришне некоторые видят прототип христианской Троицы и воплотившегося Христа, но, во-первых, между учениями христианства и браманства только чисто внешнее сходство, а, во-вторых, сказание о восьмом воплощении Вишну явилось лишь в пятом веке по Рождестве Христовом и представляет собою грубое искажение евангельских повествований о Лице Иисуса Христа. Точно также и между аскетизмом христианским и индусским – весьма мало общего.
В) Буддизм вышел из браманизма, как его развитие и завершение. Основатель буддизма индийский царевич Сиддарта-Гаутама, живший в шестом веке до Р. Хр. и получивший от своих учеников прозвание будды, т. е. озаренного, просвещенного; он называется также Шакья-муни т. е. отшельником. Он много странствовал, беседовал с мудрецами и, наконец, после долгих исканий, в одну ночь, проведенную под священным деревом, перед ним открылась истина, которую он и поведал своим многочисленным ученикам. Сущность его проповеди заключается в том, что все в мире есть зло, страдание, но причину зла он видит не в отпадении мира от светлого существа Брамы, как учат браманы, а в самом желании бытия, присущем живым существам, в прирожденной нам жажде жизни. Отсюда – для уничтожения страданий и зла необходимо полное уничтожение жажды жизни. Принятые у браманов телесные самоистязания буддизм исключает из числа подвигов и вводит разного рода неестественные созерцания и искусственные притупления в себе желаний и ощущений. Буддийские подвижники, живущие в общинах и монастырях, путем особых упражнений, приходят в состояние полного бесстрастия, безразличия и постепенно приближаются к состоянию вожделенной «нирваны», т. е. высшей степени покоя, когда в человеке погасает всякое сознание, всякое желание, и он, так сказать, сливается с небытием. – Душа человека бессмертна, но для продолжения своего существования нуждается во внешней оболочке; она проходить серию последовательных существований, переселяясь из одного тела в другое, при чем за добродетели, совершенные ею в одном существовании, она воплощается в высшее, более счастливое состояние; за преступления низводится на низшую степень; таких ступеней десять: 1) миры ада, 2) мир животных, 3) мир алчных якса, 4) мир демонов якса, 5) мир низших гениев, 6) человеческий мир, 7) мир высших гениев, 8) мир богов, 9) мир бодисатв и 10) мир Будды или нирвана. Кто достиг нирваны, тот не может более возрождаться: он освобожден от зла навсегда. – Что касается морали буддизма, то она, несомненно, гораздо выше, чем в других языческих религиях. Пять главных заповедей предлагает он своим последователям: 1) не убивать никакого животного существа и не причинять ему страданий. 2) не красть. 3) не прелюбодействовать. 4) не лгать, 5) не употреблять опьяняющих напитков. Но, несмотря на видимое сходство буддийской морали с христианской, – между ними огромное различие. Буддизм смотрит на бытие, как на зло, христианство видит в нем добро, а зло понимает, как случайное и временное явление. Буддизм проповедует отречение от жизни, христианство – лишь от страстей и похотей. Притом отречение, аскетизм в христианстве есть нe цель, а только средство для приобретения совершеннейшей жизни. Христианство – религия светлая, жизнерадостная, буддизм – мрачен и безотраден. – В вопросе о происхождении мира буддизм проповедует, что мир вечен; нет ни творца, ни творения. Мировая жизнь представляет собою вечный круговорот. Пройдя четыре последовательных периода: образования, развития, старчества и разрушения и закончив свое бытие превращением в хаос, мир через некоторое время опять начинает проходить те-же периоды. Продолжительность каждого периода равна 84,000 годам и называется «кальпа». В каждую кальпу является свой Будда, открывающий тварям истину. В настоящее время мир находятся в периоде старчества и, значит, Будда-Гаутама есть третий будда в действительном мире. Общего, однообразного культа в буддизме не существует. У разных народов, исповедующих буддизм, различные обряды. Буддизм не одобряет употребления кровавых жертв; в жертву Будде и другим богам приносятся растения, цветы, травы. В некоторых буддийских общинах сильно развито жречество, особенно в Тибете, где буддизм принял особую форму – ламаизма, т где во главе жрецов стоит Далай-лама, живое воплощение будды. – Буддизм – самая распространенная из языческих религий. Из своей родины – Индии он перешел в другие страны: Китай, Маньчжурию, Монголию, Тибет, Японию и пр., а также в Сибирь и на восточные окраины России. Вообще буддизм стремится стать религией универсальной и питает надежду, что придет время, когда ему последуют все народы земли.
Г) Шинтоизм или шинто (путь богов), есть древнейшая, первоначальная религия японцев, оставшаяся до сих пор господствующей в Японии, но смешавшаяся с буддизмом, который проник в Японию в шестом веке по Рождестве Христовом. Шинтоизм состоит в обоготворении сил природы и в почитании духов предков. Боги, как и силы природы, делятся на добрых и злых. Среди добрых первое место занимает Аматерезу – богиня солнца, которая спустилась однажды с неба и воплотившись появилась на острове Киу-Сиу, а затем жила в провинции Изе, вследствие чего эта местность привлекает множество пилигримов-японцев, желающих поклониться богине солнца в устроенном здесь ее главном святилище. От сына богини Аматерезы, рожденного ею чудесным образом, произошел первый японский микадо – сын неба, на которого народ и до сих пор смотрит, как на земного бога, и в безусловной преданности которому заключается главная добродетель японцев. Патриотизм некоторых японцев доходит до того, что, исполнив все, что они считали необходимым совершить по отношению к микадо и думая, что больше они ничего не могут совершить (напр., тяжело раненый воин, попавший в плен), – они оканчивают жизнь самоубийством (харакири). Впрочем, мания самоубийства, столь распространенная в Японии, объясняется и широким развитием среди шинтоистов своеобразного культа предков: всякому умершему воздается чествование, и спустя семь недель после кончины он уже считается включенным в число святых, а люди великие, мудрые возводятся в божества. Но если прекращение земной жизни делает человека святым или даже божеством, то зачем жить на земле? Чем скорее смерть, тем лучше. – После беспрекословного повиновения микадо, от японца требуется уважение к родителям и вообще к старшим. Брачные узы у японцев слабы, и положение женщины приниженное. Богослужение шинтоистов состоит из жертвоприношений (приносятся в жертву: рис, рыбы, дичь, зелень, плоды и пр.), совершаемых в многочисленных храмах, молитв, музыки и религиозных танцев. Очень развито пилигримство. Главными местами поклонения служат: храм в Изе, где жила богиня Аматерезу и родился первый микадо, и потухший вулкан Фуджи-Яма. Шинтоизм и буддизм уживаются мирно друг с другом, и многие японцы сами хорошо не знают, к какой собственно религии они принадлежат. Так как образованных японцев не удовлетворяет ни та, ни другая религия, то за последнее тремя между ними стало распространяться, – хотя и очень медленно, – христианство; оно проникло в Японию еще в 16-ом веке, но до половины 19-го века оставалось на положении строго-запрещенной религии. Успешно распространяется Православие.
Ветхозаветная религия, как явление исключительное в ряду религий древнего мира. Христианство и его превосходство над всеми языческими религиями и над ветхозаветным богооткровенным законом. Влияние христианства на нравственную и общественную жизнь народов. Ново-иудейство. Магометанство
Избрав еврейский народ для сохранения истинной религии, забытой или искаженной другими народами. Господь поставил его в условия, особо благоприятные для выполнения этой высокой задачи: Он даровал ему закон и священные установления и поддерживал в нем истинное богопознание и богопочитание сверхъестественными способами, – откровениями, чудесами, пророчествами, прообразами. «Им вверены были словеса Божии», говорить о ветхозав. евреях ап. Павел (Рим. 3: 2). Поэтому в ветхозаветной религии содержится такое чистое учение о Боге, мире и человеке, которое, неизмеримо возвышается над всеми естественными религиями. В то время, как во всех религиях человек искал Бога в мире неразумной природы или в себе самом, и считал божество источником не только добра, но и зла, и нередко совершенно безразлично относился к добру и злу, – еврейский народ веровал в единого истинного Бога: «Слыши, Израилю, Господь наш – Господь един есть» (Втор. 6:4; 32:3 и мн. др.), видел в Нем Личный Дух (Исx. 3:14 и мн. др.), существо премирное, Творца и Промыслителя мира и человека, существо праведное и святое, которое и от людей требует святости и богоподобия. – Таким же возвышенным характером отличается и учение ветхозаветной религии о человеке. Человек рассматривается здесь, как разумная и свободная личность, созданная по образу Божию и призванная к богоуподоблению и святости. Но вместе с тем это – личность падшая, с поврежденною грехом природою. Она нуждается в оправдании и искуплении. «Ожидание Искупителя и обетования о Нем составляют душу Ветхого завета, налагают особую печать на всю ветхозаветную истории, одухотворяют закон, сообщают истории и жизни «Израиля особый таинственный смысл. – В противоположность низкой морали языческих религий, выродившейся или в дикую разнузданность и жестокость, или в безотрадный аскетизм, – нравственные законы ветхозаветной религии поражают своею высотою и чистотою. Любовь к Богу (Втор. 6:4–5) и к ближнему (Лев. 19:18), – вот две основных заповеди, которые составляют сущность ветхозаветного закона и до которых не мог додуматься языческий мир. Из них вытекают и другие высокие обязанности: уважение к старшим, заботливость о благе вдов и сирот, снисхождение к несостоятельным должникам, помощь бедным, сострадание к несчастным, к увечным, глухим, слепым; человеколюбие в отношении к рабам, великодушие к врагам и даже благодеяние им (Лев. 19:17–18; Исx. 23:4–5; Притч., 24: 17, 29; 25:21; 1Цар. 24:20 и мн. др.). Провозвестники ветхозав. Откровения все отличались высоким нравств. характером, вполне достойным избранников и посланников Божиих. Ной, Авраам, Исаак. Иаков, Иосиф, Моисей, пророки совершенно выделяются среди всех своих современников по высоте своего нравственного достоинства. – Точно также и обряды еврейские, проникнутые глубокой идеей Обетованного Мессии, несравненно выше и чище безнравственных или бессмысленных обрядов языческих. Мысли и думы великих ветхозав. мужей возносились к той великой умилостивительной жертве за грехи мира, которая одна только может иметь истинно-искупительное значение, к жертве Божественной, по отношению к которой все ветхозав. жертвы примирения и очищения были не что иное, как только символы и прообразы, предназначенные пробуждать в душе человека потребность прощения и примирения.
Ветхозаветная религия, как Божественное откровение, возвышается над религиями языческими, которые представляют собою измышления человеческие. Но и она носила лишь временный характер и должна была уступить место другой, еще более совершенной и уже вечной религии, т. е. христианству. Иудейство, как и языческие религии, носит следы духа времени, условий местности, национальности и так далее. Ветхий завет был заключен Богом с Авраамом и его семенем, т. е. потомством, и разделял иудейский народ от всех других народов. Требовалось десять поколений (во всяком случае не менее трех), чтобы иноплеменнику можно было на равных правах со всеми Израильтянами вступить в их общество (Втор. 23:3–7). Поэтому многие установления ветхозаветной религии были приспособлены только к иудеям и к земле иудейской. Христианство свободно от всех этих ограничений; оно не делает различия между племенами, народами, возрастом и состоянием людей, но обнимает всех людей всех возрастов, состояний и положений. По заповеди Христовой, Его святое евангелие должно быть проповедано всему миру. (Мф. 28:19), все народы и племена земные призываются в Церковь Христову, всем предлагаются одинаковые дары Св. Духа, для всех одинаково открыто небесное царство. Поэтому христианство есть религия общечеловеческая, универсальная, вселенская, всемирная. – Догматическое и нравственное учение Ветхого Завета также было не полным: оно лишь подготовляло, воспитывало человечество к принятию Христа (Гал. 3:24; Евр. 8:5; 10:1) и поэтому имело только временное значение. Этот подготовительный характер ветхозаветной религии сознавали и сами ветхозаветные пророки, которые, с одной стороны, говорили о превосходстве Иудейской религии над языческою, а с другой – устремляли свои взоры к будущему, предсказывали о явлении Мессии, который установит новый и совершенный завет Бога с людьми (Втор. 18:15; Иер. 31: 31–35; Дан. 9:26–27).7 Что касается морали ветхозав. религии, то и она, несмотря на свою высоту, не заключает в себе, однако, полного выражения нравств. идеи во всей ее всеобъемлющей широте, как это мы видим в христианстве. Соответственно главной цели ветхозав. религии, – предохранить Израильский народ от заразы язычества и приготовить его к восприятию высшего Откровения, мораль ее внушала израильтянам преимущественно любить друг друга; универсальное же приложение этого принципа в отношении ко всем народам и ко всему человечеству не были ее специальною задачею. Эта задача рассматривалась в ней, как великое дело религии будущего – религии Искупителя человеческого рода.
Мы родились в христианстве и живем в христианских условиях и потому часто по достаточно замечаем и не достаточно ценим тот величайший переворот, который совершило в мире христианство и совершает в душах людей. Его спасительное влияние выразилось, прежде всего, в области нравственной, Среди глубочайшего неравенства и вопиющих общественных несправедливостей оно вносит в жизнь новый идеал, совершенно противоположный античным понятиям и чувствам: все люди – братья, дети одного Отца Небесного и составляют одну великую семью. Все они одинаково искуплены кровию непорочного Агнца – Христа и все одинаково призываются в Его небесное царство. В отношения между ними, вместо эгоизма и себялюбия, полагается новое начало братской любви. И как малая закваска заквашивает все тесто, так это новое, начало мало-по-малу изменяет весь строй человеческой жизни. Христианство не ставить своею прямою задачею преобразование внешних порядков и форм жизни, изменение законов и государственных установлений, оно вдохнуло новый – христианский дух во все эти внешние отношения людей, под влиянием которого они постепенно, без всякой насильственной ломки, видоизменились и облагородились. – Возвысилась и облагородилась и семейная жизнь. Брак возведен, на степень таинства, в котором муж и жена соединяются между собою свободно во образ духовного союза Христа с Церковью, – союза, который не может расторгнуть случайная прихоть или произвол мужа иди жены. Христианство не объявило таинство брака обязательным для каждого, предоставив христианской свободе избрание образа жизни, но, с другой стороны, не возвело и монашества на степень обязательной добродетели для каждого христианина. «Могий вместити да вместит». Христианство установило единоженство, узаконило целомудрие до брака и верность в браке, как для жены, так и для мужа. Оно подняло значение, женщины и оздоровило семью; жена уже не раба, но свободная помощница мужа, повинующаяся ему из любви и свободно, как Церковь повинуется Христу (Еф. 5:25). Каждая христианская семья есть малая церковь и в ней должен царствовать дух любви, а не произвол и принуждение. На детей христианство смотрит, как на дар Божий, за который родители ответственны перед Богом; в новозаветных писаниях говорится не только об обязанностях детей, но и об обязанностях родителей: если дети должны уважать и почитать родителей, то родители должны воспитывать детей, как чад Божиих, для Его царства. – Не меньший переворот произвело христианство и в общественных отношениях людей между собою. Оно уничтожило рабство, но не какими-либо насильственными мерами, а исключительно своею проповедью всеобщего равенства и братства во Христе (Флм. 1:16). Тою-же проповедью и примером Спасителя и Апостолов христианство, не прибегая к насильственному перевороту, постепенно смягчило социальную рознь, существовавшую не только в язычестве, но и в иудействе, где высшие классы населения с презрением смотрели на низшие и держали их в состоянии невежества и нищеты: Христос постоянно вращался среди народа, к нему, главным образом, обращался со своею проповедью и Своих первых учеников избрал среди бедных галилейских рыбаков. (1Кор. 1:26,27). – Язычество презирало труд, как удел рабов и людей низших классов. Христианство, памятуя, что Сам Господь и Апостолы не гнушались работой, сняло клеймо незаслуженного унижения со всякого честного труда; труд не только не унижает христианина, но и составляет его прямую, обязанность, так что, по словам Ап. Павла, «кто не работает, тот не должен и есть» (2Сол. 3:10). – В отношении государственные христианство вносить нравственный элемент, совершенно незнакомый языческой древности, которая смотрела на отношения между властью и подчиненными исключительно с правовой точки зрения; христианство внушает властям и начальникам проходить свое служение во славу Божию и во благо народа, а подчиненным почитать власть, молиться за нее и исполнять свои обязанности не из-за страха только, но и за совесть. – В международных отношениях христианство смягчило резкий принцип национальной обособленности. Оно возвестило человечеству новую, великую мысль о царстве Божием, в которое призваны все народы, и указало на вечный мир, как на цель их истории. И хотя история народов представляет постоянные нарушения этой мысли, однако же она неизгладимо живет в сердцах людей и производит тихую, незаметную работу. Народы начинают освобождаться от своей замкнутости и нетерпимости, начинают признавать и уважать права и особенности других народов. Конференции мира, Лиги Наций, Священные союзы, Красный Крест и пр. – все эти установления, направленные к миру и дружбе между народами, возникли на почве христианства, как плоды христианской культуры.
Со времени разрешения Иудейского царства Навуходоносором, еврейский народ почти непрерывно находился под властью иноплеменников, переходя от одного завоевателя к другому. Бедствия плена и чужеземного ига исправили и возродили лишь немногих иудеев, и в момент пришествия Спасителя только малая часть народа оказалась подготовленной к принятию Мессии. Огромное большинство народа, следуя за своими вождями, книжниками и фарисеями, пошло по ложному пути: оно прониклось убеждением, что Бог наказывает иудеев за то, что они недостаточно строго и точно выполняют закон Моисеев. А так как богооткровенный закон не давал определенных правил на все случаи религиозной жизни евреев, то еврейские ученые (фарисеи, книжники, законники) сами стали толковать и дополнять этот закон, применительно к различным жизненным условиям, и составили постепенно целые кодексы правил и наставлений (так назыв. «предания старцев»), большею частью формальных, мелочных. Создалась целая сложная система казуистических толкований закона, научающих, как нужно поступать иудею в разных случаях и как можно безнаказанно обойти требования закона. Фарисеи, которых с такою силою обличал Спаситель (Мф. 15:2–20; 23 глава; Мк. 7:3–13), стали считать исполнение закона заслугою перед Богом, за которую Он обязан возвеличить народ Свой, – наследников обетований Авраама, Исаака и Иакова, – над всеми народами. На остальные народы фарисеи стали смотреть с презрением и ненавистью, мечтали об отмщении притеснителям и постепенно извратили самую идею Мессии, понимая под Мессией не Избавителя (рода человеческого от греха, проклятия и смерти, а могущественного иудейского царя который соберет евреев со всех концов земли и покорит их власти все народы. «Предания старцев», на которых фарисеи обосновывали свое учение, долгое время собирались, записывались и составили, наконец, – уже в христианскую эпоху, – целый свод законов, разъяснений и установлений, известный под именем Талмуда, который и заменил для евреев писания Моисея и древних пророков. Талмуд состоит из Мишны, т. е. толкования на Библию, и Гемары, или толкования на Мишну. Основною истиною талмудизма служит учение о Едином Боге (Бог в Талмуде называется не Иегова, а Шехина), создавшем еврейский народ и заботящемся только об этом народе; прочие народы происходят от семидесяти низших божеств, живущих на семи планетах, особенно же от Шатана (он-же Левиафан) и Лилиты. К этим народам Талмуд благословляет отношения неприязненные: обман, эксплуатацию, насилие. Грядущий Мессия будет царствовать вместе с верными израильтянами тысячу лет, а затем наступит вечное небесное царство. Что касается нравственного учения Талмуда, то оно обусловливается двумя главными требованиями: точным изучением и строгим соблюдением всех предписаний Талмуда и заботами о благосостоянии и размножение еврейского народа, потомства Авраамова.
Талмудизм в настоящее время господствует в некультурной массе еврейства, руководимой раввинами. Интеллигентные евреи уже не удовлетворяются им и создали новое направление, которое можно назвать рационалистическим, так как оно возникло под влиянием западно-еврейского рационализма. Новейшие иудейские ученые и раввины проповедуют, что ветхозаветная религия и христианство, – в котором они видят лишь искажение иудейства, – имели только местный и временный характер и теперь потеряли свое значение; новейшая же религия, новейшее иудейство есть религия прогресса и гуманности, религия вечная и универсальная. Когда все народы проникнутся идеями современного иудейства, идеями равенства, братства и свободы, придет истинный Мессия, и наступить на земле эпоха полного развития цивилизации и прогресса. – От иудеев-талмудистов отличаются иудеи-караимы, которые, признавая Библию Ветхого Завета, отвергают Талмуд; они менее фанатичны, чем талмудисты.
Магометанство или мусульманство основано в седьмом веке по Р. X. в Аравии, Мухамедом или Магометом, (род. 571 г. в Мекке, ум. 632 г. в Медине), выдававшим себя за пророка Божия, посланного в мир для окончательного восстановления в роде человеческом единой истинной религии, которая открыта была прародителям в раю, но затем, будто бы, искаженная иудейством и христианством. Религия Магомета, называемая также исламом, представляет оригинальную смесь разных религий, существовавших в его время в Аравии. Наряду с истинными религиозными понятиями, заимствованными им из христианства и древнего иудейства, в исламе содержится множество ложных мыслей, взятых из талмудизма, из христианских апокрифов, из арабских и других языческих преданий и из собственных измышлений Магомета. Первый и основной догмат магометанства – о единстве Божием: «нет Бога, кроме Бога, и Магомет Его пророк», ко монотеизм магометанский не имеет того глубоко-жизненного, высоко-нравственного значения, каким обладает монотеизм библейский; он безжизненный и односторонен; божество отделяется в нем непроходимою бездною от мира и человека и поставляется в чисто-внешнее, механическое отношение к тому и другому; этот догмат не только направлен против языческого многобожия и христианской Троичности, но имеет еще и тот смысл, что Бог есть единственная действующая сила во вселенной, а все творения Его, от высших ангелов до человека и далее – до дерева и камня, суть только Его слепые орудия, не имеющие никакой свободы. Аллах Магомета – это тип восточного деспота, который не только в мире физическом, но и в мире существ разумных и духовных делает, что хочет и как хочет, руководясь исключительно своим произволом или капризом. Отсюда – вера в безусловное предопределение одних людей к блаженству других – к мучению; отсюда – и известный магометанский фатализм. Угодны Аллаху и достойны его благоволения только мусульмане; все-же прочие народы – враги Аллаха и их религии мерзки в очах его. Отсюда – первая и священная обязанность всякого мусульманина и вместе с тем самая приятная жертва Богу – распространение ислама между неверующими, хотя бы и насильственными и жестокими мерами. Кроме священной войны за ислам («газават»), Магомет предписывает своим последователям: 1) общественные молитвы и(«намазы»), которые они должны совершать ежедневно по пяти раз, в определенные часы, и перед которыми всякий раз должны омываться водою; особые богослужения совершаются по пятницам, в отличие от еврейской суббота и христианского воскресенья; 2) подаяние милостыни бедным магометанам; 3) соблюдение поста в месяц Рамазан; 4) путешествие в Мекку на праздник или на богомолье в Каабе, – этом главном святилище мусульманском. Богослужение магометан, отправляемое в мечетях их муллами, состоит в чтении молитв и толковании Корана. При мечетях обыкновенно устраиваются «медрессе», школы, преподавание в которых носит преимущественно религиозный характер. К достоинствам ислама принадлежит запрещение спиртных напитков и азартных игр, к недостаткам – разрешение многоженства и вообще крайне унизительное положение женщины, которая не только в земной жизни, ко и в магометанском раю является рабой и служанкой мужчины. Учение ислама изложено в священной книге «Коран», которая, по убеждению магометан, ниспослана была с неба Магомету и пользуется большим уважением у его последователей. Из Аравии магометанство быстро распространилось в Персии, Индии, Сирии и через Северную Африку проникло даже в Испанию. С переходом в магометанство татар и турок, оно вторгается и в восточную Европу и долгое время составляло грозную опасность для христианства. Последнее время ислам заметно слабеет и отступает под давлением христианской цивилизации. Тем не менее число последователей его еще очень значительно (более двухсот миллионов; из них более половины – в Азии).
Основные истины религии. Истина бытия Божия; доказательства: космологическое, телеологическое, онтологическое и нравственное. Истина духовности и бессмертия души
Религиозное чувство у разных людей и народов проявляется в самых различных формах, не только в смысле разнообразия культов, но и в смысле разнообразия религиозных убеждений. Но среди этого разнообразия есть две истины, которые присущи всем религиям и без которых ни одна религия не может существовать: истина бытия Божия и истина духовности и бессмертия души человеческой. Необходимость и основной характер этих истин видны уже из самого понятия о религии, так как живой, духовный союз между Богом и человеком был бы невозможен, если бы не было, с одной стороны, Бога, в смысле реального Существа, и, с другой стороны, если бы не было в человеке духовного начала, существования которого не ограничивалось бы земною жизнью, но продолжалось бы и в мире загробном.
Истина бытия Божия занимает первое и главное место среди всех религиозных истин. Она принадлежит к истинам самоочевидным и не нуждается в доказательствах. Для человека с доброю, благочестивою, непопорченною душою, бытие Бога так-же несомненно и осязательно, как ого собственное бытие. «Бог недалеко от каждого из нас. Им мы живем и движемся и существуем». (Деян. 17:27–28). И люди с чистым сердцем могут возвыситься до лицезрения Бога. (Мф., 5:8; 1 Ин». 4:7). Нет и не было народа, который не имел бы такого или иного представления о Боге; нет и не было человека, который вовсе не способен был бы к развитию своего религиозного чувства. Еще Псалмопевец говорил, что только безумец может утверждать, будто нет Бога (Пс. 13:1). Не смотря, однако, на очевидность истины бытия (Божия, люди с давних времен, повинуясь неодолимой жажде знания, неодолимой потребности анализа и обоснования своих убеждений, старались посильно раскрыть, уяснить и утвердить свою веру в существование Бога на основании своего внутреннего и внешнего опыта. Эти попытки приняли впоследствии научную форму и стали известны под названием «доказательств бытия Божия». Доказательства эти важны не только в смысле теоретическом, как удовлетворение потребности к знанию, но и в смысле практическом, в смысле поддержания слабых в вере и отражения нападок на веру со стороны отрицательных теорий. Но как ни вески и неотразимы для ума доказательства истины бытия Божия, они не могут, однако, по силе своей убедительности сравняться с непосредственным свидетельством сердца, с личным переживанием, с собственным внутренним опытом религиозной жизни, на чем, прежде всего, утверждается эта истина. Как человеку, упрямо закрывающему глаза, невозможно доказать существование света, так и упрямо неверующий, – сколько бы ни доказывали ему бытие Бога, – вечно будет сомневаться, пока не откроет очей веры и не ощутить живого присутствия Бога в своей душе. Можно осмотреть в телескоп все небо и не увидеть нигде Бога, но можно и в маленьком цветочке усмотреть обнаружение Божественной мудрости. – Доказательства истины бытия Божия заимствуются или из наблюдения над окружающим нас внешним миром, или из наблюдения над фактами нашей внутренней, духовной жизни. К первой категории принадлежат доказательства: 1) космологическое и 2) телеологическое, ко второй: 3) онтологическое и 4) нравственное.
1) Космологическое доказательство (от греческого слова «kosmos», мир, вселенная) выходит из факта бытия мира и из этого факта делает вывод к бытию Бога, как первой причины бытия вселенной. Оно опирается на два логических закона, – на закон причинности и закон достаточного основания, – и обыкновенно излагается в таком виде. Все в мире имеет свою причину, которая, в свою очередь, является следствием другой причины. В мире, таким образом, замечается непрерывная цепь или постоянный круговорот причин и следствий. При этом причина каждого мирового явления лежит всегда вне этого явления; нет в мире ничего самобытного; все зависит в своем происхождении от чего-нибудь вне себя. Но если частные явления мира не самобытны, то и мир, как целое, как совокупность всех отдельных явлений, также нельзя признать самобытным. Закон причинности вынуждает нас, поэтому, искать первую причину не только всех частных явлений, но и мира, как целого, как вселенной. Но бесконечный так-же, как и безначальный ряд причин немыслим для нас, как немыслим поток без начала. Разум наш, поэтому, должен признать такую причину мира, которая не была бы опять следствием другой причины, – такую, которая в себе самой заключала, бы причину своего бытия, была бы безусловно необходима по своему бытию, или – что тоже – безусловно самобытна. Такою причиною может быть только Премирное, Высочайшее Существо, т. е. Бог. Космологическое доказательство – одно из самых древних в ряду доказательств истины бытия Божия. В своей простейшей и наглядной форме, оно раскрывается уже в Свящ. Писании, в котором мы нередко встречаем указание на творение, как на очевидное свидетельство о бытии Творца мира. (Пс. 18:1: «Небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь». Пс.96:6; Иов. 12:7–10; Прем. 13; Рим. 1:20 и др.). Отцы Церкви, – св. Афанасий Александрийский, св. Василий Великий, св. Григорий Богослов, св. Иоанн Дамаскин и др., – пользуются этим доказательством в полемике против еретиков и язычников. Философское построение космологическому доказательству дал впервые Аристотель. Из новых философов этим доказательством особенно много занимались Лейбниц и Вольф. Некоторые философы, как напр., Кант, Штраус, Милль и др., отрицают значение его, но позднейшие мыслители вновь возвращаются к нему.
2) Телеологическое доказательство (от греческого слова «telos»; цель, конец) заключает от целесообразного устройства мира к бытию Премудрого Виновника этого устройства. Наблюдая окружающий нас мир, вдумываясь в жизнь природы и человека, мы не можем не видеть, что всюду царит определенный, поразительно стройный план, всему дана определенная, разумная цель, и каждая часть вселенной в своем устройстве, в своем движении, в своей жизни, – как сама по себе, так и во взаимоотношении ее к другим частям, – строго соответствует этому плану и этой цели. Мы не можем не видеть также дивного порядка, гармонии и красоты, которые разлиты во всем мире и перед которыми с восторгом и благоговением останавливается человек даже с мало развитым эстетическим чувством. Недаром древние греки назвали мир словом «Космос», что означает и «вселенная», и «красота». Размышляя о причине этой целесообразности и красоты, наш ум отказывается признать, что они явились сами собою, что они обязаны своим происхождением случайному столкновению атомов. Только признание всемогущего, преблагого и премудрого Творца и Промыслителя даст всестороннее объяснение факту целесообразного и гармонического устройства мира. – По своему происхождению, телеологическое доказательство еще древнее космологического. В древней философии оно раньше других доказательств получило научную форму; Анаксагор, Сократ, Платон и др. основывали на нем свои философские выводы. В новой философии ему придается важное значение даже такими строгими критиками, как Кант, Милль, и др. – Св. Писание особенно часто обращается к целесообразному устройству мира, как к наглядному доказательству мудрости Творца; достаточно указать на псалмы Давида, полные восхваления Божественной мудрости в красотах природы, и на заключительные главы книги Иова, представляющие специальное раскрытие этого доказательства. (Напр.: «Дивна дела Твоя, Господи, вся премудростью сотворил еси». Пс. 135. Пс. 8; 103:24; Прем. 13:5. См. также в Житиях Святых, напр., Василия Вел., Григория Богосл., Варвары великом., Христины и др.). Недаром доказательство это считается преимущественно библейским. – Против телеологического доказательства выдвигают обычно то возражение, что в природе, будто бы, многое не имеет никакой цели, а многое даже противно всякой разумной цели; в подтверждение указывают на некоторые частные явления, например, на так называемые «рудиментальные» (зачаточные, недоразвившиеся) органы, которые, будто бы, не только вовсе не нужны, но иногда и вредны. Но истинные ученые, в отношении тех явлений, цель которых непонятна, – предпочитают с осторожностью и скромностью ссылаться на свое незнание этой цели, на недостаточное развитие науки, чем решительно отрицать всякую целесообразность таких явлений. Кроме того, некоторые явления, не отвечающие, по-видимому, никакой практической цели, могут быть целесообразны в других отношениях, напр., в смысле эстетическом.
3) Онтологическое доказательство (от греч. слова «оn», сущий) выводить истину бытия Божия из идеи абсолютного существа. Основная мысль этого доказательства та, что в присущей нам идее существа всесовершенного или бесконечного необходимо заключается и та идея, что это существо есть существо реальное, потому что всесовершенное и нереальное суть понятия несоединимые и немыслимые для нашего ума, заключающие в себе внутреннее противоречие: как-бы ни представляли мы идеал совершенства, но если он заключается только в нашем мышлении, – он есть нечто ограниченное, как произведение нашего ограниченного ума, и вполне обнимается им. Если жe в духе человеческом существует идея о существе, которое с полнотой совершенств соединяет и реальное бытие, то из этого необходимо следует, что оно должно существовать не в уме только, но я на самом деле. В таком виде онтологическое доказательство формулировано западным ученым XI века, архиепископом Анзельмом Кентерберийским и, хотя вместе с другими доказательствами подверглось жестокой критике Канта и других философов, тем не менее не (потеряло своего научного значения до настоящего времени и даже считается сильнейшим из доказательств в отношении формальном или диалектическом. – Другая форма онтологического доказательства имеет в виду не столько содержание, сколько происхождение идеи абсолютного существа. Природа не может дать нам этой идеи, так как при всей своей красоте и гармоничности она во всех отношениях ограничена; ограничен и сам человек, и потому путем умозаключения он не в состоянии получить идею о безграничном и всесовершенном. Остается допустить, что мысль о Боге может иметь свою достаточную причину только в Нем Самом.
4) Нравственное доказательство основывается на существовании в нашей душе нравственного закона, обязывающего нас делать добро и уклоняться от зла, и на сознании этого закона – совести, которая одобряет и награждает нас за наши действия или осуждает и наказывает. Откуда этот закон и этот голос совести? Они – не из внешнего, окружающего нас мира, потому что там нет ни свободы, ни различия между добром и злом. Они – и не от самого человека, так как абсолютно не зависят от произвола человека и часто прямо враждебны ему. Если бы человек сам был творцом своей нравственности, то он, конечно, создал бы закон, приноровленный к своим личным выгодам и интересам. А между тем, нравственные требования строго и властно предписывают нам нередко большие усилия над собой, самоограничение, самоотвержение, идущие в разрез с нашими генетическими интересами. Притом человек не в силах изменить их и страдает от лих («Скупой рыцарь»: «Совесть – когтистый зверь, скребущий сердце; совесть – незванный гость, докучный собеседник, заимодавец грубый. Это – ведьма, от коей месяц меркнет и могилы смущаются и мертвых высылают»). Очевидно, нравственный закон и голос совести идут от верховного Законодателя и Судьи – Бога и вложены Им в душу человека уже при творении его. Не даром у всех народов существует убеждение, что голос совести – голос Божий в душе человека.
Знаменитый философ Кант дал нравственному доказательству другую постановку, основывая его на идее нравственного возмездия. Человеческому духу присущ закон правды, в силу которого добродетели должна принадлежать достойная награда, т. е. соответствующая мера счастья, а пороку – достойное наказание. Между тем, опыт доказывает, что добродетель в настоящей жизни большей частью не вознаграждается, а порок торжествует. Мы видим, как лучшие люди часто унижены и обижены, а нравств. выродки до гробовой доски наслаждаются земным счастьем и подобно евангельскому богачу «светло пиршествуют», утопая в роскоши. И если от самого человека, зависит быть добродетельным, то соединить счастье и добродетель – не в его власти. Следовательно, должно быть другое нравственно-доброе Существо, которое и хочет и может сделать это, т. е. наградить добродетель достойным ее счастьем.
Подводя итог рассмотренным доказательствам, мы видим, что они, дополняя друг друга, дают – в общей их совокупности – вполне прочные основания для веры в личного Бога, подтверждая – путем логически правильных и необходимых выводов из данных внутреннего и внешнего опыта – бытие Бога, как Творца вселенной (космологическое доказательство), как мудрого Виновника целесообразного устройства мира (телеологическое доказательство), как бесконечно-совершенное, реальное Существо (онтологическое доказательство), и как всемогущего, всеправедного и преблагого верховного Законодателя и Правителя в области нравственного миропорядка, в царстве свободы, разума и духа (нравственное доказательство).
«И создал Господь Бог человека из праха земного и вдунул в лице его дыхание жизни», так повествует книга Бытия о сотворении человека (Быт. 2:7). Таким образом, по Библии, человек состоят из двух сущностей: из тела, которое, принадлежит земле и подчиняется законам земли, и из «дыхания жизни» или души, которая принадлежит к миру духовному, невидимому; и каждый человек чувствует, что он принадлежит двум мирам, живет двоякою жизнью, что кроме тела он имеет особое духовное начало, которое управляет телесными движениями. Несмотря на слою тесную связь с телом, душа действует свободно и независимо от него, что доказывается многочисленными примерами: мы часто смотрим и слушаем, но, занятые мыслями, ничего не видим и не слышим; в минуты болезни и страданий телесных, душа может радоваться и торжествовать, а при здоровье и благоденствии часто скорбит и мучится; часто в больном и хилом организме скрывается великий дух, и, наоборот, богатырь может иметь слабый характер и самые ограниченные способности; силою воли человек может господствовать над самыми сильными физическими потребностями и страданиями, и лучший пример этого господства души над телом дают христианские мученики, которые, подвергаясь жесточайшим физическим мочениям, переживали, однако, в душе чистую, святую радость и шли на казнь, как на праздник; как это ни странно, даже самоубийца (сознательный), подавляющий силою энергии самый сильный инстинкт, инстинкт самосохранения, – доказывает невольно самостоятельность души и ее господство над телом.
Материалисты не признают души, как самостоятельного духовного начала, и считают ее проявлением материи. Нo им до сих пор не удается дать удовлетворительного объяснения, что-же именно производит в нас душевные явления (мысли, чувствования, желания), где и в чем их источник. Обычно они указывают на нервную систему, головной и спинной мозг. Как печень, говорят они, выделяет желчь, желудок – желудочный сок, а глазная железа – слезы, так мозг выделяет мысль и вообще сознательно-волевые процессы. Но из этого источника нельзя произвести даже самых элементарных психических явлений, каковы ощущения. Если-бы ощущения были произведением мозга или вообще нервной системы, то в каждом человеке было бы бесчисленное множество ощущающих субъектов, так как и мозг, и нервы состоять из бесчисленного множества отдельных частиц. Между тем, при всем разнообразии наших ощущений, ощущающий субъект в нас один, он и слышит, и видит, и обоняет, и осязает. Следовательно, это не есть какой-либо материальный орган, а простое, неделимое существо, – духовная субстанция. Еще труднее произвести из одних мозговых клеточек более сложные психические явления, – суждения, чувства и т. д. Главный вопрос здесь заключается в том, – чем обусловливается связь наших представлений, где тот объединяющий центр, та неделимая точка, в которой разнообразие психических явлений сводится к единству? На этот вопрос материализм не дает удовлетворительного ответа, и он не может быть дан без признания особой чисто духовной субстанции.
Без признания этой единой духовной субстанции невозможно так- же объяснить один из самых важных психических фактов, – факт постоянного тождества нашего самосознания: мы постоянно сознаем себя одними и теми же лицами в течение всей нашей жизни, во все возрасты, начиная с детства до старости; между тем, в нашем организме, как доказывает физиология, – в семь или восемь лет не остается ни одной из тех материальных частиц, которая за этот период времени не заменена была бы новою: ясно, таким образом, что эта постоянно сменяющаяся в нас материя не может быть основой нашей личности. Отношение между душой и телом можно сравнить с отношением между музыкантом и тем инструментом, на котором он играет. Тот и другой необходимы для создания музыкального произведения, но никому и в голову не придет отожествлять их.
Если душа есть самостоятельное духовное начало, простое и неделимое, то очевидно, что она может продолжать свое существование и после разрушения тела, т. е. после смерти, и не только продолжать существование, но и продолжать жить личною, сознательною жизнью, так как совершенно невероятно, чтобы при оставлении душою тела уничтожалось все ее духовное достояние, выработавшееся в ней процессом взаимодействия ее с телом и внешним миром; для этого нужно было-бы насильственное уничтожение., которого природа вообще не делает. Вера в бессмертие души свойственна в такой или иной форме всем народам как древнего, так и нового мира, проявляется в самых разнообразных языческих религиях, но полным светом сияет в христианстве, где она, как на незыблемой скале, утверждается на Воскресении Христовом (1Кор. 15:12 и след.). – К убеждению в бессмертии души приводить нас и следующие соображения: 1) Человек стремится к истине, но в здешней жизни не может удовлетворить своей жажды знаний: сколько бы ни расширял он своих сведений, перед ним открываются все новые и новые области неисследованного, неведомого, загадочного. 2) Человек стремится к правде, к добру и, естественно, прежде всего желает его осуществления в собственном жизни, но никогда не может достигнуть своего идеала, который, по мере того, как поднимаются к нему, удаляется все выше и выше. 3) Человек хочет видеть торжество добра в жизни и деятельности других людей, а вместо этого с болью в душе должен наблюдать, как правда нередко попирается, подвергается преследованиям, тогда как зло торжествует и горделиво поднимает голову. 4) Человек жаждет счастья, блаженства, но как бы удачно, по-видимому, ни сложилась его жизнь на земле, всегда испытывает какое-то неприятное чувство неполноты, неудовлетворенности. Бессмертие – вот единственное разрешение всех противоречий человеческой жизни, вот примирение наших идеалов с действительностью. «Бог несть Бог мертвых, но Бог живых; вси бо живи суть» (Лк. 20:38; ср. 1Кор. 13:12).
* * *
Св. Отцы Церкви понимают под словом «образ Божий» те высокие духовные свойства и потребности, дарованные Богом человеку при творении, которыми человек безмерно «возвышается над всеми прочими созданиями и приближается к Боту, уподобляется Ему, насколько это возможно для ограниченного существа; а под «подобием» – способность человека развивать эти свойства и потребности.
Интересно замечание известного антрополога Катрфажа († 1891 г.): «Обязанный по существу моих специальных занятий изучать все человеческие расы, я напрасно искал атеизма у самых низших из них, точно так же, как и у самых высших; я его не встречал нигде, за исключением разве отдельных индивидуумов.... Атеизм есть явление случайное: повсюду масса населения чужда ему; нигде ни одна какая-либо из великих человеческих рас, ни даже отдел этой расы, сколько-нибудь значительный, не были атеистическими» («L’Espесе humaine», 1878, р. 355).
Отсюда получает свой глубокий смысл изречение одного церковного писателя (Тертуллиана): «душа по природе христианка».
По указаниям Библии и некоторым научным данным, paй («колыбель рода человеческого») находился в местности между Тигром и Евфратом, т. е. в современной Месопотамии, которая лежит к востоку от, того места, где Моисей писал книгу Бытия (Египет или Синайская пустыня).
По библейской хронологии, Адам жил 930 лет, Сиф – 912, Енос – 905, Каинан – 910, Малелеил – 895, Иаред – 962, Енох – 365, Мафусал – 969, Ламех – 777, Ной – 950, Сим – 600, Арфаксад – 465. Каинам – 533, Сала – 433, Евер – 464, Фалек – 239. Рагав – 239, Серух – 230, Нахор – 148, Фарра – 205, Авраам – 175. Исаак – 180, Иаков – 147, Иосиф – 110. Когда Иосиф представил фараону отца своего Иакова, которому было в это время 130 лет, фараон спросил, сколько ему лет. Иаков ответил: «малы и несчастны дня жизни моей и не достигли до лет жизни отцов моих во днях странствования их» (Быт. 47:9). Он прожил еще 17 л., а всего – 147 л. – Моисей умер 120 лет (Втор. 34:7).
Правда, еще оставались в Месопотамии и в Ханаанских странах почитатели Единого Бога (Иов, Мельхиседек, Авимелех, Валаам и пр., но это были лишь отдельные личности.
Указывают на то, что, не говоря уже о ветхозаветной религии, даже в религиозных языческих системах можно находить аналогии, сходства с основными истинами христианства. В этом нет ничего удивительного, так как искра Божественная не могла вполне угаснут в роде человеческом, и язычники, лишенные Божественного откровения, могли, однако, руководясь лишь естественным разумом и совестью, сохранить некоторые богооткровенные истины, хотя и в искаженной форме, в виде намеков и туманных надежд, – тогда как в христианстве они открыты в абсолютной чистоте, ясности и полноте.