Искажение православной истины в русской богословской мысли

По поводу статьи Митрополита Антония (Храповицкого) «Догмат искупления»

София 1943 г.

Содержание

Предисловие

По поводу статьи Митрополита Антония (Храповицкого) «Догмат искупления»

Предисловие

В своей статье «Догмат искупления»¹ Митрополит Антоний ниспровергает основной догмат православной веры – об искуплении. Святая Церковь, на основании Божественного Откровения и святоотеческих творений, учит, что Господь совершил наше искупление Своею крестною смертью, или честною кровью, пролитою Им на кресте. Митрополит же Антоний утверждает, что наше искупление совершилось не на кресте, а в Гефсимании, не крестными страданиями и кровью Христа, а Его душевными муками в саду Гефсиманском. Уже одно это расхождение показывает, каким великим заблуждением является учение М. Антония об искуплении!

Правда, владыка Митрополит заявляет, что он не отрицает значения крестных страданий Господа. Но все это значение им сводится к тому, что голгофские муки Спасителя лишь помогают, как он говорит, уразуметь силу Его душевных страданий в Гефсиманском саду. Таким образом, по учению М. Антония, крестные страдания Христа имеют чисто внешнее значение. Они не входят в самое существо и внутрь дела нашего искупления. С точки зрения этого существа искупительного дела, они не имеют никакого значения, ибо наше искупление совершилось не на Голгофе, а в Гефсимании. Поэтому данное расхождение М. Антония с учением Православной Церкви, а вместе с тем и вся тяжесть заблуждения в его учении об искуплении остается во всей своей силе, несмотря на вышеуказанное его заявление.

Эта тяжесть еще более увеличивается и осложняется теми несообразными выводами, которые проистекают из учения М. Антония и о коих мы говорим в нашем разборе его статьи. Чтобы иметь о них представление, достаточно указать на некоторые из них.

Если наше искупление совершилось Гефсиманскими душевными страданиями Христа, то из этого следует, что крестная смерть Его не нужна; она тогда становится для нас излишней и не спасительной. В таком случае, мы пребываем до сих пор не избавленными от первородного греха, проклятия и смерти, ибо это избавление, как учит наша Православная Церковь, даровано нам только в силу крестных страданий и смерти Иисуса Христа.

Затем, Господь сказал: «Аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крове Его, живота не имате в себе. ядый Мою плоть и пияй Мою кровь имать живот вечный, и Аз воскрешу его в последний день... ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает, и Аз в нем»². Из этих Божественных слов явствует, что без Святого Причащения мы не можем пребывать в единении со Христом и наследовать вечное спасение, вечную блаженную жизнь. Так велико для нас таинство Божественной Евхаристии. Но из учения М. Антония следует, что эта кровь Христа не имеет для нас такого спасительного значения. Она является лишь внешним, вспомогательным средством для уразумения силы душевных Гефсиманских страданий Спасителя.

Так велики заблуждения, проистекающие из учения М. Антония о сострадательной любви.

Отсюда понятно, почему, при появлении заграницей статьи М. Антония об искуплении и его катехизиса³, некоторыми ревнителями православной веры был выражен протест против этого учения. Мы имеем в виду брошюру Афонцев, изданную Святогорцами патриотами в 1931 г. под заглавием: «Православие и новшества» и «По поводу брошюры М. Антония «Догмат искупления»; а также письма М. Елевферия, написанные к М. Антонию в период времени 1925–1935 г. и изданные в 1937 г. отдельной книгой под заглавием: «Об Искуплении». Нам известно, что были и другие, хотя и не напечатанные, письменные обращения к М. Антонию с изобличением его ложного догматического учения.

Трудно было и мне остаться равнодушным к данному учению. В 1927 г. на неофициальном заседании Русского Архиерейского Синода в Сремских Карловцах под председательством самого М. Антония были заслушаны: доклад ныне покойного архиеп. Феофана Полтавского касательно учения М. Антония об искуплении и мой доклад по поводу катехизиса М. Антония⁴. Вскоре после этого, на официальном заседании Русского Архиерейского Синода, архиеп. Феофан от своего и моего имени обратился к М. Антонию с просьбой не распространять своего догматического учения, чтобы нам не возбуждать этого болезненного вопроса на предстоящем Соборе архиереев Русской зарубежной Церкви.

М. Антоний согласился исполнить нашу просьбу. Тогда же был сдан в синодальную канцелярию доклад мой по поводу статьи М. Антония об искуплении, после ознакомления с ним некоторых членов нашего Синода⁵.

Сам М. Антоний был чужд стремления, свойственного еретикам, распространять свое учение во что бы то ни стало. Он исполнил нашу просьбу и не печатал более ничего в защиту своего взгляда на искупление. К сожалению, в душе своей, он от него не отказался. В 1933 году я беседовал с ним наедине относительно его догматического учения и заявил ему вновь, что оно не согласно с учением Священного Писания и Святых Отцов. Но он ответил мне, что его учение согласно и с Божественным Откровением, и с учением Святых Отцов Церкви. Более мне об этом беседовать с М. Антонием уже не пришлось.

Но если сам М. Антоний не настаивал на распространении своего учения о сострадательной любви, как средстве нашего искупления, то об этом распространении стали заботиться его последователи.

В силу того, что заблуждение М. Антония, и притом по такому важному догматическому вопросу, является опасным для православной веры и уже нашло себе последователей, мы сочли своим священным долгом напечатать настоящее наше исследование догматического учения М. Антония.

Все содержание этого исследования нами разделено на три части. В первой из них мы говорим об отрицании М. Антонием юридического взгляда на искупление и приводим Богооткровенные и святоотеческие свидетельства для опровержения этого отрицания. Предметом второй части является изложение самого учения М. Антония об искуплении нас сострадательною любовью Христа, Его душевными Гефсиманскими муками. Это учение также ниспровергается данными Священного Писания и творений Святых Отцов Церкви. Наконец, в целях наибольшего запечатления в сердцах читателей нашей книги православного учения об искуплении, мы даем краткое его изложение на основании Божественного Откровения, святоотеческого учения и богослужебных книг, что составляет третью часть настоящего исследования.

Прежде, чем перейти к разбору учения М. Антония, нам хотелось бы отметить, почему в первой части мы говорим об отрицании М. Антонием юридического взгляда на искупление, а не о самом учении его о сострадательной любви. М. Антоний, хотя и заявляет, что «дело искупления – подвиг сострадающей любви... не должно быть нарушением и других законов жизни, т.е. справедливости»⁶, тем не менее тут же называет юридическую точку зрения на искупление второстепенной⁷. Этим он не ограничивается. В своем умалении значения Божественного правосудия в деле искупления М. Антоний идет еще дальше. Указанная им второстепенная точка зрения совершенно уничтожается его взглядом на сострадательную любовь не только как на главную, но и как на единственную причину искупления, так как он не допускает никакого существенного участия в сем деле действия Божественного правосудия, с его требованием крестной смерти Христа, как жертвы в удовлетворение Божественной правде.

Таким образом, М. Антоний совсем отрицает юридический взгляд на дело нашего искупления и учит, что здесь действовала одна только сострадательная любовь. Интересно уяснить, где заключается основа такого учения М. Антония о сострадательной любви? В своем исследовании мы выясняем, что для этого учения нет основания ни в Священном Писании, ни в творениях Святых Отцов Церкви. Где же эта основа?

В указанной выше брошюре Афонцев причиной учения М. Антония о сострадательной любви признается крайнее его увлечение Ф. М. Достоевским. Последний пережил ужасные душевные страдания на эшафоте 21 декабря 1849 г. Это нравственное потрясение дало ему повод в своей книге «Идиот» словами князя Мышкина сказать, что душевные страдания сильнее телесных и страшнее всего. Вот откуда, по убеждению автора Афонской брошюры, родилась у М. Антония мысль, что душевные страдания Христа в Гефсиманском саду являются сильнейшими голгофских и потому ими, а не крестными страданиями и смертью Господа, нам даровано искупление⁸.

Мы знаем, как увлекался сочинениями и личностью Достоевского М. Антоний. Однако, не в этом увлечении мы видим причину появления его учения о сострадательной любви. Эту причину надо искать в том духе отрицания законности власти и кары за преступления, в котором росла и воспитывалась наша русская интеллигенция. Весьма немногие из наших современников находили в себе достаточно духовных сил, чтобы противостоять этому разрушительному духу. Тлетворный дух отрицания, в своем крайнем проявлении, привел русских людей к революции и гибели родины. Но не у всех он одинаково проявлялся. Несомненно, этот дух отрицания действовал и в жизни тех русских людей, которые с увлечением проповедовали Божественную любовь, как единственное начало в нашей нравственной жизни и деятельности, явно или скрыто отрицая этою проповедью другое необходимое начало жизни – Божественное правосудие, с его требованием кары для нечестивых. Несомненно, влияние этого духа было настолько сильно, что не мог от него освободиться и М. Антоний, который был сыном своей эпохи отрицания.

Отсюда становится понятным, почему им, когда он был еще тринадцатилетним мальчиком, как он говорил, овладела мысль о сострадательной любви. Эта мысль, внедренная ему духом времени, во всей силе и выявилась в его учении об искуплении. Из этого духа отрицания, как из своей первичной основы, оно и произошло. Если бы М. Антоний был свободен от такого влияния, то не было бы у него отрицания искупительного значения голгофской жертвы, как принесенной Христом в удовлетворение Божественного правосудия. Тогда не было бы у него и учения о сострадательной любви.

Вот почему мы начали настоящий труд исследованием отрицания М. Антонием юридического взгляда на искупление. Оно было ближайшею основою его учения о сострадательной любви.

Характерно, что в своем отрицании юридического взгляда на искупление, М. Антоний ссылается на архимандрита Сергия, ныне М. Московского, профессора Киевского университета, протоиерея Светлова, профессора Московской Духовной Академии, архимандрита Иллариона (Троицкого) и иеромонаха Тарасия. Эти ссылки побудили нас рассмотреть на страницах сей книги сочинения указанных М. Антонием авторов. Из нашего разбора их сочинений видно, что ни один из них не может быть богословским авторитетом вообще и, в частности, в учении об искуплении. Кроме того, в силу одного своего отрицания юридического взгляда на искупление, они, подобно М. Антонию, являются жертвою того же тлетворного духа нашего времени.