О терпении в молитве

«В молитве терпите, бодрствующе в ней с благодарением.» (Кол. 4:2)

Среди скорбных обстоятельств жизни молитва подает и утешение печальной душе и надежду избавления от обдержащих зол. Бог нам прибежище и сила, помощник в скорбех обретших ны зело (Пс. 45:2).

Но когда, не смотря на молитву, по видимому усердную, скорби или продолжаются или даже умножаются: как трудно тогда удержать от уныния душу, как легко поколебаться в надежде на успех молитвы. В это время и нужно усилие духа, нужна осторожность, чтобы не оставить молитву. Ибо молитва до времени не услышанная еще может быть услышана и исполнена; но молитва прекращенная служит признаком‚ что исчезла всякая надежда на успех ее.

В молитве терпите, говорит Апостол. Кто хочет благоуспешно молиться, тот должен бороться с леностию немощной плоти, преодолевать в себе тайное и греховное отвращение от собеседования с Богом, возгревать усердие к молитве, блюсти сердце от уныния в исполнении сего долга. Нам заповедовано молиться: но нам не позволено, по произволу и лености, сокращать молитву, и не указан срок, по прошествии которого мы не могли бы ожидать, чтобы молитва наша была услышана и исполнена: напротив Апостол требует от нас бдительного терпения в молитве.

Первый и важнейший предмет молитвы есть Царствие Божие, потому что Спаситель заповедовал нам искать оного прежде всего (Мф. 6:33) Царствие сие, являясь в полном своем величии на небе, предначинается еще и здесь на земле, в таинственных учреждениях и животворных дарах благодати. Но кто может достигнуть Царствия небесного? Царствие Божие нудится, и только усильные искатели восхищают е, говорит Спаситель (Мф. 11:12). Если же общий закон в достижении Царствия Божия тот, что ради его не должно жалеть никаких трудов, усилий, подвигов: то всякому, кто хочет быть истинным искателем сего царствия, нужно испытать усилие в употреблении всех необходимых средств к исканию и приобретению оного. А на пути к Царствию Небесному какое средство можно указать более важное и нужное, как не молитву? Она, по слову Дмитрия Ростовского (о молитв. соч. ч. 2 стр.204), есть ключ к небесным сокровищам. Итак, ежели в искании Царствия Божия нужны усилия, и между тем без молитвы совсем нельзя обрести оного: то можно ли сомневаться в том, что молитва наша о Царствии Божьем должна быть усильная, пламенная, неотступная? Что касается до других молитвенных прошений, предметом которых бывают блага временной жизни, то они тогда только богоугодны, когда целью удовлетворения временных нужд мы поставляем славу Божию и Царствие Небесное. Под сим условием неотступность молитвы о благах житейских не только не предосудительна для нас и не оскорбительна для Бога, но напротив бывает нужна; потому что сообразна с истинным взглядом на блага временной жизни и с главным предметом богоугодной молитвы.

Когда надежда наша во время молитвы начинает колебаться и мы подвергаемся опасности ослабеть в сем духовном делании: постоянство в нем подает нам крепкое ограждение против сомнений. Если вообще терпения имеем мы потребу, дабы получить обетования (Евр. 10:36); то на обетование Спасителя об успехе молитвы тогда только можем несомненно надеяться, когда мы молимся с терпением и неотступно. Сам Иисус Христос, от вечности готовый сотворить волю Отца Небесного касательно спасения людей, молился о совершении сего великого дела, с воплем крепким и троекратно. Сим примером Он научил нас, что постоянно нужно и тогда, когда молящийся потолику надеется достигнуть желаемого, поколику готов отречься от своей воли, дабы исполнилась воля Божия благая, угодная и совершенная (Рим. 12:2). С другой стороны, в сем примере открывается и то, как постоянство в молитве укрепляет надежду на успех молитвы. Ибо чаша страданий не мимо шла Спасителя, однако же Он в молитве Своей был услышан от благоговеинства (Евр. 5:7), и утешен явлением укрепляющего Ангела (Лк. 22:43). То, что показал Спаситель в Своей жизни, изъяснил и в Своём учении. Он предложил две притчи, в которых главным условием благоуспешности молитвы поставил неотступное терпение в оной. Одна из них (Лк. 11:5–10) под образом человека нуждающегося, который в полночь неотступною просьбою убедил своего друга отворить ему двери свои и помочь его нужде, представляет молитвенника, который неотступною молитвою может отверзть для себя двери милосердия Божия. По поводу сей притчи Спаситель дает наставление, в котором нам заповедуется постепенно усиливаемое и возвышаемое постоянство молитвы: просите, и дастся вам; ищите и обрящете; толцыте и отверзется вам. Молитвенное прошение должно переходить в заботливое искание; а сие искание должно выражаться, как дерзновенное, пламенное, неотступное моление. В другое время, Спаситель, желая именно показать, как подобает молиться и не стужати си, т. е. не унывать в молитве (Лк. 18:1–8), представляет в пример одного жестокосердного судью, который, видя несчастное положение беззащитной вдовы, внял её просьбе о защите не потому, чтобы Бога боялся или людей стыдился, – а только для того, чтобы избавиться от беспокойства, которое причиняла она ему своей неотступною просьбою. Если же есть возможность неотступным молением преклонить людей на милость, даже и таких, которых сердце не внимательно к нуждам ближних; то можно ли сомневаться в успехе наших прошений к человеколюбивому Отцу Небесному, особенно когда молитвы к нему будут воссылаемы денно и нощно? Бог не имать ли сотворити отмщение избранных своих, вопиющих к нему день и нощь?

Здесь, даже и не любящий прекословия может спросить: для чего же Господь требует неотступности в молитве, когда и без того для достойных Его помощи молитвенников Он является скорым помощником, а для недостойных, и при неотступной их молитве, совсем заключает утробы Своей благости? Такой вопрос, очевидно, касается бесконечно разнообразной и свободной в своих действиях премудрости Божьей, пути которой не исследованы для нас. Если бы царь земной, предложив дары и награды поданным, издал при сем такое постановление, что тот получит более, кто станет искать оных ревностнее и неотступнее: какой бы поданный стал прекословить царю, для чего он постановил так, а не иначе? Не всякий ли, напротив, постарался бы употребить полное усилие, чтобы удостоиться полного воздаяния? Следовательно, неуместно было бы спрашивать там, где нужно просить и молить. Впрочем, поскольку и самую молитву заповедал нам Бог собственно для нашей пользы и спасения: то и цель, для которой заповедована нам неотступность в молитве, отчасти можем уразумевать из настоящего состояния и потребностей нашей собственной природы.

После того, как падший человек приговором правосудия небесного обречен на труд, достижение успеха во всяком добром предприятии требует от нас старания, усилия и терпения. Даже чем дело важнее, тем большего оно требует труда, и чем более на какое-либо дело употреблено труда, тем оно высшую получает цену в собственных глазах потрудившегося. Блага жизни духовной и телесной столько имеют для нас привлекательности, и самое достижение оных возбуждает радость в нас по той мере, сколько предпринимается в искании их труда, борьбы, усилий, подвигов, времени. Напротив, если бы дары благодати и спасения подаваемы были всегда, без нашего желания и молитвы: человек немощный так привык бы к ним, так бы мало стал ценить их и беречь, как мало ценит он воздух, которым же однако всегда дышит, и воду, без которой не может и жить. « Что с большею медлительностью, говорит блаженный Августин, даруется, то с большею приятностью получается; скоро испрошенное теряет свою цену. Проси, ищи, настой в прошении, возрастай в искании: для тебя сохраняет Бог всё то, что не хочет скоро даровать тебе, дабы ты научился великое и ценить высоко»¹ Итак, достоинство дара Божия, испрашиваемого молитвою, много возвышается в очах наших, если мы просим оного постоянно и неотступно. Кроме сего, неотступность в молитве делает и самого молитвенника более достойным к приятию просимого. Власти земные, когда хотят раздавать награды своим подвластным, прилежно испытывают, кто чего достоин, – и сие делают не для того только, чтобы избежать в награждении ошибки и обмана, но и для того, чтобы обнаружить пред всеми строгое соблюдение справедливости, требующей воздавать каждому своё. Нет ничего удивительного в том, что многие молитвенники прежде, чем получать желаемое, подвергаются некратковременному испытанию. Испытуя молящиеся сердца, всеведущий употребляет сию меру, не как нужное для Себя средство к правильному раздаянию Своих даров, но делает сие, дабы закон Его правды был явлен на земле, подобно тому, как Он свят и величествен на небеси. – Каждая молитва, по мере своей неотступности, делается твёрже, очищеннее, беcкорыстнее, совершеннее. Как серебро, тем долее бывает в огне, тем лучше очищается и блещет: так и молитва, по мере терпеливого в ней пребывания, высшее получает достоинство. Ибо тогда особенно нам открывается случай показать веру, преданность, смирение, усердие. «Молитвенный глас наш, говорит св. Григорий Двоеслов, часто оттого является более совершенным, что долго бывает не услышан, и тогда как прошения наши остаются без исполнения, мольбы наши выше восходят от корня наших помышлений, подобно тому, как семена чем медленнее всходят на поверхность земли, тем бывают многоплоднее»².

Высочайший дар человеку от щедрот Божьих, есть искупление его от греха, проклятия и смерти, чрез смерть единородного Сына Божия. Но когда ниспослан ему с неба сей величайший дар? Род человеческий несколько тысячелетий воздыхал к Богу в чаянии посещения Божия и избавления от пагубных следствий греха. Надобно было, чтобы люди лучше познали немощь своей природы и цену обетований о Спасителе, – и когда урок сей был принят, тогда и чаяния языков во плоти явилось. – Если же общее благо рода человеческого требовало от человека терпения и долговременного ожидания; какое мы имеем право требовать, чтобы блага, соответствующие нашим частным нуждам, ниспосылались нам без молитвы о ниспослании их постоянной, терпеливой, неотступной? – Много нам показано примеров молитвы благоуспешной, но большая их часть есть плод молитвы терпеливой и неотступной. Священник Захария до старости оставался бесчадным, – и молитва его о разрешении бесчадства услышана (Лк. 1:13) была тогда, когда для праведной Елисаветы уже миновало время естественного деторождения. Для чего же не прежде разрешилось её неплодство? Без сомнения для того, чтобы в сем действии явилось премножество силы Божьей (2Кор. 4:7), а не человеческой. – Жена хананейская молила Господа Спасителя об исцелении своей дочери (Мф. 15:21–28), – и молила уже долго, как видно сие из напоминания учеников Спасителю: отпусти ю, яко вопиет в след нас. Но Спаситель на вопль молящейся и на слова учеников ответствует сначала видом отказа, сказав, что Он послан токмо ко овцам погибшим дому Израилева. Для какой же цели благосердный Помощник, в других случаях, предупреждавший желания несчастных, теперь сокрывает от Хананеянки Свою дарообильную и нелицеприятную благость? Для той, чтобы укрепить веру Хананеянки и чрез сие соделть её достойною, да явятся дел Божия на ней и её дочери. Ибо когда Хананеянка, снова начавши умолять Спасителя о помощи, услышала от Него даже укоризну, не смутилась, принимая укоризну, не пришла в отчаяние, и в духе смиренной неотступности желала крупиц от благодатной трапезы Того, на Кого очи всех уповают (Пс. 144:15). Выдержанное испытание постоянства и терпения увенчалось успехом: велия вера, выразившаяся в неотступной молитве Хананеянки, снискала наконец исцеление её дочери. Итак, «да не унываем, учит св. Иоанн Златоуст, и да не ослбеваем, если не бываем скоро услышаны. Ибо Господь медленностью мудро возбуждает в нас постоянную бдительность, желая украсить нас венцом терпения и зная время, когда для нас более вожделенно получить желаемое» (Бесед. 49, 1 на кн. Быт.).

Какую же, после сего, имеет силу предостережение Спасителя: молящеся, не лишше глаголити, якоже язычницы (Мф. 6:7)? Чтобы избежать многоглаголания, надобно стараться о краткости; но где краткость, там есть ли место продолжительности, усилию, терпению, неотступности? Как же соединить и малоглаголание, и терпение в молитве? Так как слово не есть всегда необходимое выражение христианской молитвы, которая поколику должна быть преимущественно умною и духовною, может оставаться и безмолвною: то предостережение Спасителя может служить обличением только такому молитвеннику, который не заботясь о внутренней силе пламенности молитвы, обратил бы всё внимание на обилие и изысканность слов, выражающих оную, подобно тому, как язычники, судя погрешительно о Боге, и не зная духа истинной молитвы, хотели заключить всю силу её в многоглаголании своём. Можно говорить в молитве мало, – и молиться неотступно. Моисей, намереваясь при Чермном море испросить у Бога избавления от преследования Египтян, стал на молитву. Никто не слышит звука из уст его: но он молится терпеливо и неотступно. Безмолвная, но пламенная молитва его, проникает наконец в самое небо, – и к неотступному молитвеннику нисходит с неба уверительный глас: что вопиешь ко Мне? Рцы сыновьям Израилевым, – и да путешествуют (Исх. 14:15). – Анна, мтерь Самуила, желала разрешения своего безчадия, и умножи молящися пред Господем, и глаголаше в сердце своём: токмо устне ея двизастеся, а глас ея не слышашеся (1Цар. 1:12,13). Первосвященник Илий по неосмотрительности почел необыкновенное состояние молитвенницы состоянием опьянения; но Анна делала дело Божие: она терпеливо изливала душу свою пред Господом, – и обрела благодать пред очами Его. – Так неотступность с малоглаголанием совмещается в молитве. Когда пораженный несчастием и нищетою подходит к богатому, требуя помощи, – он мало старается словами умилостивлять его: но слёзы глубокой скорби, унылое выражение лица, внешний вид нищеты, – всё сиё ясно свидетельствует о терпеливом его желании получить помощь. Подобно сему, неотступный молитвенник если и мало говорит устами: но его сердце жаждет и рвется к Богу крепкому и живому (Пс. 41:3); дух его, отрешившись от земного, вступает на лествицу молитвенного восхождения, и открыв Богу свои нужды, начинает с Его милосердием молитвенную борьбу, готовый сказать вместе с Иаковом: не пущу Тебе, аще не благоволиши мене (Быт. 32:26). И Бог, побеждаемый Своим человеколюбием, уступает молитве духа человеческого: постоянное, неотступное моление низводит на молитвенника росу небесных благословений, которая дотоль удерживаема была во глубине испытательной премудрости Божьей. «Спаситель, замечает св. Иоанн Златоуст, запрещает продолжительные молитвы, впрочем продолжительные не по времени, но по множеству и продолжительности слов; ибо с терпением должно ожидать того, чего просим: в молитве терпяще, – говорит Апостол» (Бесед. 10 на Матф.).

Можно теперь судить, как опасно при начальной безуспешности оставлять молитвенный подвиг. Кто отчаивается в успехе молитвы, тот подобен кораблю, уносимому волнами с пристани. Час испытания настал, венец веры и терпения ниспускался на главу дотоль усердного молитвенника: но сомнение поколебало душу, терпение ослабело, молитва прекратилась, – и молитвенник оставляет подвиг свой тогда, когда почти касался победного венца. Не так молятся неотступные молитвенники. Святой Давид сам иногда видел безуспешность своей молитвы, сам взывал к Господу: вопию к Тебе во дни, и не слышиши, и в нощи, и нет покоя мне (Пс. 21:3); но терпеливый в молитве, он не переставал умолять Его о помощи, и сам так свидетельствовал об успехе своей неотступной молитвы: терпя потерпех Господа, и внят ми, и услыша молитву мою (Пс. 39:2). Да не унываем и мы в скорбях, обретших ны зело. Припомним совет Мудрого: не малодушествуй в молитве твоей (Сир. 7:10). Будем об избавлении от напастей молить Господа бодрственно, терпеливо, неотступно, и твердо веровать, что Он защитит избранных Своих, вопиющий к нему день и ночь (Лк. 18:7).