Чин скрывания новобрачных

Богослужебная практика южно – русской Церкви, не смотря на прямое распоряжение церковно – административной власти отно­сительно однообразия богослужебных книг для всей русской Церкви, и доселе продолжает сохранять и некоторые разности в тексте церковно – богослужебных книг, и некоторые обряды в церковной практике, и даже целые чинопоследования, кото­рых северно – русская Церковь никогда не знала и не знает до сего времени. Поставленная когда-то в исключительное и почти независимое положение южно-русская Церковь, благодаря различного рода внутренним и внешним обстоятельствам, вос­приняла в свою практику многое такое, что не может не бро­саться в глаза человеку, привыкшему к богослужебным поряд­кам северно-русской Церкви, но что здесь, по традиционному порядку, существует как явление вполне нормальное, естествен­ное, с которым в одинаковой мере сроднилась как духов­ный пастырь, так и его пасомые. Все это мы говорим по поводу случайно попавшейся нам на глаза рукописи, в которой между чинами известными и в северно-русской Церкви, печатаемыми, как известно, в так называемом дополнитель­ном Требнике, напр., „чин бываемой панагии», „чин основания дому», „чин благословения икон» и т. д., мы встретили совершенно неизвестный в России, но однако же совершаемый в Малороссии и доселе, чин „скрывания новобрачных». Чин этот совершается обыкновенно на другой день после совершения таинства брака и получил свое малороссийское название от обряда покрывать голову новобрачной полоном или кисею.

Совершается этот чин так. После того, как новобрач­ные оставят свое первое ложе и облекутся в приличные одежды, родственники ведут их в храм для совершения чина „скрывания новобрачных». При этом родные и гости, пригла­шенные на брачное пиршество, проведшие всю ночь в шумных и обильных возлияниями оргиях, сопровождают новобрачных в церковь в том же игривом расположении духа. Песни и пляска, а иногда и музыка, которая и доселе в Малороссии считается неотъемлемою принадлежностью всякой свадьбы, не пре­кращаются до того момента, когда новобрачные вступят в церковную ограду1). „Пришедши новобрачной к церкви, гово­рится в чине рассматриваемой нами рукописи2), иерей, ставь в дверях одень в епитрахиль и фелонь, глаголет к ней: „Вниди, чадо, во дворы Господня и всяким благоговением и страхом Божиим посещай всегда Церковь Его, яко да приимешь от Него милость и благодать пред Ним обрящеши, во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь». И оба входят иерей в церковь и по нем невеста. Став иерей в дверях, невеста пред ним, начинает обычно: „Благословен Бог наш», Трисвятое и по „Отче наш», „Яко Твое есть царство», „Господи помилуй» 12, слава и ныне, „Придите поклонимся» 3-жды и псалом 66 „Боже ущедри ны и благослови ны, про­свети лице Твое на ны и помилуй ны. Познати на земли путь Твой, во всех языцех спасение Твое. Да исповедаются Тебе люди, Боже, да исповедаются Тебе люди всп. Да возвеселятся и возрадуются язы́цы, яко судиши людем правотою, и языки на земли наставиши. Да исповедаются

1) См. Описание сборов в церковь у П. П. Чубинскаго. Труд. этногр.– стат. экспед. в запад.-русск. край, снаряженн. русск. географ. обществ. юго – западн. отд. Матер. и исследования, собранные д. чл. П. П. Чубинским, т.IV. Спб. 1877 г. стр. 460, 463 и др.

2) рукопись, из которой мы берем настоящий чин, принадлежит Нежинской греческой Михайло – архангельской Церкви. Писана она весьма тщательною скорописью нынешнего столетия.

Тебе люди, Боже, да испо­ведаются Тебе люди все. Земля даде плод свой. Благослови ны Боже, Боже наш. Благослови ны Боже и да убоятся Его все концы земли». И по сем стихиры от псалма 5. „Глаголы моя внуши, Господи, разумей звание мое. Вонми гласу молитвы моея, Царю мой и Боже мой. Яко к Тебе помолюся, Господи, заутра услыши глас мой. 3аутра предстану Ти и узриши мя. Аз же во множестве милости Твоея вниду в дом Твой: поклонюся к Церкви святый Твоей в страсе Твоем. Господи настави мя правдою Твоею и исправи пред Тобою путь мой». И абие молитву сию, над невестою преклоньшею главу, рекшу: „Гос­поду помолимся». Певцы: „Господи помилуй„ „Боже, Боже наш, в пророцех глаголавый и предвозвестивый просвещение разума твоего, быти в последняя роды всем языком: не хотяй никому же от созданных тобою человек без причастия быти твоего спасения, законы положил еси сосудом твоим избранным апостолом Павлом, в вере живущимъ мужьям же и женам, еже все во славу твою творити и всем убо юже не покровенною главою приносити хвалу и славословие престолу имени твоему, сам же покровенною главою во благоговении и целомудрии добре утворяюще себе делы благими, верою утверж­дены хваления и мольбы со благодарением приносити славе твоей. Сам убо Владыко человеколюбче, благослови рабу твою (имя рек) и украси главу ее красотою тебе благоугодной, яко да по твоим заповедям жительствуя, и во всех добродетелях по благоугождению твоему приспевая, в целомудрии себе соблюди, и купно со своим от тебе данным ей супружником, вечная твоя благая получит. Милостив бо и человеколюбив Бог еси и тебе славу возсылаем Отцу и Сыну и Святому Духу ныне и присно и во веки веков. Аминь». Посем иерей благословляет главу ее и возлагает на нее покрывало, глаголя: „Да покрыет тя Господь кровом крылу своею и сохранит тя от всякаго зла во вся дни живота твоего, и даст ти в мире и долго­денствии видети сыны сынов твоих, даже до третьего и чет­вертого рода вкупе с мужем твоим». И обоих кропит священною водою, глаголя: „Окроплением воды сея священныя да снидет и пребудет на тебе благословение Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь». Диакон глаголет: „Премудрость». Иерей: „Слава тебе Боже упо­вание наше слава Тебе». Лик: Става и ныне, „Господи поми­луй» 3-жды, „Господи благослови». Иерей творит дневной обычный отпуст и по отпусте глаголет к невесте, благослов­ляя ее: „Иди в мире и прилежно соблюди вся заповеди Гос­подня в страсе Его во вся дни живота твоего, повинуяся мужеви твоему, по повелению Господню, во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь». Посем диакон глаголет ектенью: „Подаждь, Господи, новобрачным рабам твоим (имя рек) благоденственное и мирное житие, здравие же спасение и во всем благое поспешение., мир, тишину, любовь, изобилие плодов зем­ных и многая лета». Певцы поют 3-жды „многая лета». И так благодаряще Бога отходят восвояси».

„Получив от священника благословение, говорит Чубин­ский, все возвращаются домой, где на дороге встречают так называемую п е р е й м у, т. е. молодые парни ставят на дороге, по которой новобрачные возвращаются от священника, стол; на этот стол кладут хлеб, бутылку водки и по немногу ржи, пшеницы, овса, гречихи и проч. Это считается, заключает Чубинский, особенною честью для молодых и для дружины потому-то жених за перейму щедро вознаграждает тех парней, которые ее устраивают» (труды этногр.-стат. экспедиц. матер. и изслед., собранн.П.П. Чубинским Спб. 1877 г. стр. 463). С т а р ш и й с в а т угощает этих парней водкой, курицей и хлебом, взятыми им при отправлении из дома в церковь. Пение, пляска и музыка сопровождают молодых до самого дома, где их встречаютъ родители и ближайшие род­ственники. Новобрачные садятся под образами в переднем углу. Брат невесты или один из ее ближайших родствен­ников снимает с нее покрывало, или как говорится в Требнике Петра Могилы, ,,саван».

В домах зажиточных и интеллигентных лиц обряд этот совершается в большинстве случаев на дому, более благообразно и чинно и имеет вид общей семейной молитвы о благополучном окончании брачного торжества.

Чин „скрывания новобрачных» почти целиком заимство­ван из Требника Петра Могилы, вышедшего в свет в 1646 году, где этот чин надписывается так: „Молитва первобрачной невесте, хотящей ввестися по браце в церковь и прияти благословение первому покровению главу (стр. 428). Разница того же чина по Требнику Петра Могилы от чина по рукописи, нами описанной, самая незначительная. В Требник Петра Могилы чин начинается, напр., так: „Пришедши же новобрачная к церкви, станет вне дверей пред цер­ковью». По прочтении священником слов: „Вниди, чадо во дворы господня» и т. д., говорится: „и абие входит иерей в церков и по нем невеста со своими други. Став иерей в дверях церковных, невеста пред ним в паперти начинает обычно и т.д. Нет в конце прибавки: „Посем диакон глаголет ектенью: „Подаждь, Господи, новобрачным рабам твоим» и т. д. Есть и еще небольшие разности в .тексте «чина скрывания новобрачных» по Требнику Петра Могилы, но так как они несущественны, то мы их и опускаем. Эти последние разности можно относить к недосмотрам писца, что же касается остальных, то они внесены в настоящую руко­пись, без всякого сомнения, сознательно и обдуманно. Позднейшему редактору могилянского чина или „молитвы первобрачной невесте, хотящей ввестися по браце в церковь и прияти благо­словение первому покровению главе», очевидно, хотелось уничто­жить в чине рекомендуемые Требником Петра Могилы обычаи стоять невесте, по приходе в церковь, пред дверьми церков­ными, затем в паперти, и священнику – в дверях церков­ных, и сделать присутствие жениха, который, по Требнику Петра Могилы, не играет в данном случае никакой роли, необходимым. Это последнее и достигнуто тем, что чин назван ,,скрыванием новобрачных», а не одной только новобрачной и в конце обоим новобрачным положено много­летие.

Описываемый нами чин, практикуемый в некоторых местностях южно – русской Церкви, не известен в Церкви северно – русской. В целом своем настоящем виде этот чин, насколько нам известно, не практиковался в греческой церкви, хотя основная его молитва: „Боже Боже наш, во пророцех глаголавый и предвозвестивый» взята была Петром Могилою с некоторыми добавлениями из греческих евхологиев. У Гоара в его евхологии эта молитва надписывается: «εὐχὴ ἐπὶ τὸ ἀπαδήσασθαι κεφαλὴν γυναῖκα» и помещена после чина крещения (edit. Venet. 1730 аn. раg. 309). Между молитвою в Требнике Петра Могилы и молитвою в евхоголии Гоара есть весьма существенная разность. Конец этой молитвы, по Гоару, читается так: „Сам благослови и рабу твою (имя рек), украси главу ее красотою тебе благоугодною, яко да по заповедям твоим жительствуя и члены своя направляя к целомудрию, да сподобится (получится) вечных благ во Христе Иисусе, Господе нашем. Петр (Могила), оставив основную мысль молитвы и большую часть текста, в конце изменил ее применительно к тому обстоя­тельству, для которого писал все настоящее чинопоследование.

Как же в конце концов нужно смотреть на настоящее чинопоследование? Быть или не быть ему в ряду других чинопоследований нашей Церкви? Ответ на этот вопрос можно находить в замечании, какое сделал по поводу настоящей молитвы или чинопоследования приснопамятный иерарх Киевской церкви Петр Могила, автор рассматриваемого нами чинопоследования. „Ведомо же буди, говорит Петр Могила, яко не всюду сей обычай содержится, но точию в неких церквях, тем же убо каяждо церковь во всем свой древний да содержит обычай» (стр. 428). Очевидно, и во время Петра Могилы обычай этот далеко не везде практиковался и если он был принят в его Требнике, то только единственно по уважению им „к древним обычаям» известных церквей, в которых он уже прочно укоренился и считался преданием заветной старины. Так, по нашему мнению, нужно смотреть на него и в наши дни. Сам по себе в своем настоящем целом виде, как он изложен в рассмотренной нами руко­писи, „чин скрывания новобрачных» ничего не представляет зазорного, предосудительного и вообще чужд всего того, что бы оскорбляло святость таинства брака и профанировало 6ы храм. Напротив, этот чин прочно коренится на учении апостола Павла о подчинении жены мужу, каковое подчинение видимым образом и выражается возложением покрывала или „савана» на голову новобрачной, которая, будучи девицей, была свободною, а сделавшись женою стала подчиненною и чрез это покрывало принимает, по слову апостола „на голову свою знак власти над нею» (1 Коринф. глав. 11, 10). Кроме этого в чине выражается и другая мысль того же апостола Павла, высказан­ная в том же месте того же послания, а именно:

„ Всякий муж молящийся или пророчествующий с покрытою головою, постыжает свою голову. А всякая жена, молящаяся или проро­чествующая с открытою головою, постыжает свою голову: ибо это тоже, как если бы она была обритая. Ибо если жена не хочет покрываться, то пусть и стрижется, а если жене стыдно быть остриженной или обритой, пусть покрывается... Рассудите сами, прилично ли жене молиться Богу с непокрытою головою? Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестие для него? Но если жена растит волосы, для нее это честь: так как волосы даны ей вместо покры­вала « (ст. 4–6, 13–15). Правда, у апостола Павла мысль шире, разумеется „всякая жена молящаяся или пророчествую­щая», и вполне выражается в греческой молитве: „ εὐχὴ ἐπὶ τὸ ἀπαδήσασθαι κεφαλὴν γυναῖκα «, помещенной в греческом евхо­логии между молитвами после крещения и читавшееся в грече­ской церкви, по всей вероятности, после того как девочка-дитя подрастет и начнет посещать для молитвы храм, тогда как в Требнике Петра Могилы разумеется только замужняя жен­щина. Но в общем мысль апостола Павла и в этом послед­нем выдержана до конца и передана относительно верно. За­ключая в себе таким образом подробное развитие двух вышеуказанных положений св. апостола Павла и соединяясь с общею семейною молитвою о благополучном окончании брачного торжества, „чин скрывания новобрачных», как его называет рукопись, может иметь некоторое весьма благотворное воспита­тельное значение. Поэтому и относительно поставленного выше вопроса можно сделать такой ответ: там, где этот обряд не практикуется, там и не следует вводить настоящий чин, как непринятый в наш современный Требник, там же, где этот обычаи имеет силу давности и держится как „обычай древний», там, кажется нам, и не следует выбрасывать настоящий чин за борт. „Пусть, скажем мы словами знаме­нитого Петра Могилы, каяждо церковь во всем свой древний да содержит обычай».

Но высказываясь в таком смысле относительно рассмат­риваемого нами чина „скрывания новобрачных», мы тем не менее считаем не только нелишним, но даже положительно необходимым сделать несколько практических замечаний касательно его.

Священники должны совершать этот чин не в паперти или в дверях церковных, как это указывается в Требнике Петра Могилы, ибо супружеское ложе, на которое накануне только искрашивалось благословение Церкви, считать нечистым зазорно и противно учению Церкви. Для успокоения же немощной совести новобрачных и их „другов», присутствующих при соверше­нии настоящего обряда, священники должны рекомендовать ново­брачным предварительное омовение.

Священники должны уничтожить в конце чина много­летие новобрачных, где оно, конечно, практикуется только, не потому чтобы оно заключало в себе что либо непозволительное и неприличное для храма или противное учению Церкви Христо­вой, а потому что оно существом дела не вызывается и не имеет решительно никакого отношения к самому чину.

3) Наконец, святой долг и прямая обязанность пасты­рей ревностно позаботиться об искоренении всех тех народ­ных обычаев, с которыми соединено совершение этого чина в настоящее время и которые оскорбляют святость совершенного таинства и профанируют самый храм, куда каждый обязан приходить „со страхом и 6лагоговением», а не с музыкою, песнями и пляской. Энергическое слово пастыря Церкви, произ­несенное им за литургией в один из воскресных дней в начале свадебного сезона, т. е. в начале мясоеда, когда у крестьян бывают большею частью браки, а также перед совер­шением самого чина

,,скрывания новобрачных», если потребуют того, конечно, обстоятельства, может оказать на крестьян весьма благотворное влияние. Если пастырь Церкви не достигнет этим словом полного уничтожения всех народных обычаев, сопровождающих вообще брак, то можно надеется уничтожит или по крайней мере, ослабит значительно такие, которые оскорб­ляют религиозное чувство и святость храма. Священник, как отец духовный, может найти и другие меры к уничтожению описанных народных обычаев, кроме учительного слова...