О религиозно-нравственном воспитании, как основе истинного просвещения
(Речь, сказанная в церкви Императорского Санкт-Петербургского Университета на молебне, пред началом учения, августа 31-го дня 1875 г.).
Сейчас, братья, услышим мы слова возвышеннейших и горячих молитв Церкви, в которых она призывает Божие благословение на предстоящие нам подвиги: учительства – для одних, учения – для других, чтобы чрез это благословение, вместе с обновленными отдыхом силами нашего тела, освятить и укрепить еще более нужные силы нашего духа. Говорить ли о том, как действительно важна эта высшая, благодатная помощь Божия для нас теперь, как настоятельно нужно это молитвенное освящение и укрепление всего нравственного существа нашего для успеха того дела, на делание которого мы теперь исходим? Вам, досточтимые мужи науки, из которых большая часть уже многие годы с честью трудится на поприще высшего просвещения, под руководством которых получила высшее образование уже не одна сотня молодых людей нашего отечества, – вам более, конечно, чем кому-либо другому, хорошо известно, легко ли вырабатывается, легко ли прививается и распространяется истинное просвещение человеческое, – то светоносное и плодотворное просвещение, которое, – как говорится в одной молитве церковной об этом, – служило бы «Создателю нашему во славу, родителям на утешение, Церкви и отечеству на пользу». Поистине, – скажете вы, конечно, подобно святому апостолу Павлу, – в этом великом деле люди-учители только насаждают и поливают, а возращает Бог; посему и насаждающий и поливающий есть ничто, а все – Бог возращающий (1Кор. 3:6,7). Казалось бы, может ли и быть какое-либо сомнение в этом, – стоит ли и говорить, даже напоминать об этом? Но в наш век, волнуемый ветром самых разнообразных учений, даже и таких простых нравственных истинах приходится говорить наивозможно чаще; и о них следует, действительно, говорить в наше время наивозможно чаще, во всеуслышание, – говорить не с церковных только кафедр, не внутри домов только, но, кажется, если бы можно было, и с высоких кровель наших жилищ.
«Без Бога – ни до порога», – говорит одно, из векового опыта почерпнутое, присловье нашего простого, православного народа; и верный этой своей мудрости, народ наш и доселе, как известно, дело школьного образования не отделяет от религиозного, считая последнее душою первого, верною порукою в его успехе и добрых плодах. «Без Бога – все возможно», – слышатся, наоборот, нередко голоса из толпы новейших мудрецов; и на этой теории очень многими в наше время строится, между прочим, и здание воспитания и всего дальнейшего образования юношества. В основу его прямо кладется нередко понятие о человеке, как существе всецело будто бы земном, происшедшем из земли и снова имеющем возвратиться навсегда в землю, – существе, всецело подчиненном, подобно всем живым существам земли, одним лишь физическим законам и условиям бытия. За тем новые, усовершенствованные педагогические методы скорого и легкого обучения тому, что зовется обыкновенно грамотностью, т.е. чтению и письму, разъяснение и изучение, как начала человеческой премудрости, предметов и явлений видимого мира и других житейски-полезных знаний, нежнейшая, часто до мелочности, заботливость о развитии чисто физических сил дитяти, – вот те элементы, из которых, и те средства, при помощи которых начинает потом строится мало по малу самое педагогическое здание. Развитие еще в детском, восприимчивом сердце религиозного чувства, – чувства, впечатлительного ко всему нравственно-доброму, святому, ознакомление еще юного ума с высокими истинами Веры, с благочестивыми уставами и правилами святой Церкви, вообще – с миром духовным, высшим, – эти предметы если не устраняются совершенно при этом, как предметы трудно примиримые, очевидно, с самою основою построяемого здания, то они трактуются, как предметы чисто высшей необходимости, условного значения; и сообразно с этим им отводится и место в нем, нередко более, чем завидное. На школу подобные педагоги смотрят, как на своего рода арсенал, в котором юноша-ученик должен вооружиться возможно большею суммою знаний, – этой победой, как выражаются силы нашего времени. Знание, говорят, должно изощрить его ум, приучить к правильному и широкому, а вместе также смелому, критическому взгляду на вещи; оно же должно давать тон и направление и всей вообще практической деятельности. Наконец, выработка в молодом человеке той или другой специальности, определяемой, как говорят, призванием его натуры, склонностями характера, считается венцом всего этого, построяемого в новейшем вкусе, педагогического здания.
Не правда ли, каким стройным, прочным и красивым, не только снаружи, но отчасти и внутри, представляется с первого взгляда это педагогическое здание? Но какова, однако, на самом деле прочность и ценность его, если всмотреться в него пристальнее, если для испытания его прочности взять молот, выкованный не слабыми руками новейшей, еще юной педагогии, богатой доколе более теориями, чем строго проверенными опытами, а мощною рукою многовекового исторического опыта, – рукою действительной, суровой жизни? Слабость его постройки скажется тотчас же, – оно рушится, может быть, при первых же ударах: И будет, – скажем словами Иисуса Христа, – разрушение дома сего великое! (Лук. 7:49). И эта нарисованная нами картина разрушения – не слова одни, но, к сожалению, горькая действительность.
Пусть же вместо нас говорят самые факты. Но что говорят они? Будем откровенны.
Не направляемая в своем развитии по пути Веры духовная жизнь юноши часто еще на школьной скамье заражается уже ядом различных тлетворных учений. Путем этих учений и другими, ведомыми и неведомыми, путями в молодую душу закрадывается червь какого-то болезненного сомнения и отрицания и подтачивает в самом корне самые дорогие и священные убеждения человечества. И без того пылкое юношеское воображение, не имея под собою твердого нравственного устоя, верного истолкователя смысла и целей окружающей жизни, переполняется мечтами и образами, одни других несбыточнейшими, то исполненными самого розового оптимизма, то, – и это большею частью в наше время, – самого мрачного пессимизма. И вот такие-то люди, заранее подчас надломленные нравственно, с хаосом самых разнородных мыслей в голове и нередко с совершенною пустотою в сердце, выступают на арену жизни; и жизнь очень скоро, в огне своей борьбы, обнаруживает всю мелкоту, всю несостоятельность их духовной природы. Счастливы те из них, которые успевают, вследствие тех или других благоприятных обстоятельств, скоро сознать шаткость и фальшь своего нравственного положения и мужественно приняться за его исправление; благотворная деятельность их для общества еще не потеряна. Но не для всех так счастливо слагаются обстоятельства, а главное – не у всех хватает мужества сознаться в своих юношеских увлечениях, в своей нравственной несостоятельности, чтобы стать на новую дорогу. И вот, видим мы, одни – натуры от природы слабые и еще более расслабленные ложным воспитанием и образованием – падают нередко на первых же шагах своей общественной деятельности, в борьбе с разными затруднениями и соблазнами жизни, и быстро затериваются в круговороте обыденных дрязг и интересов, внося в общество, вместо добра и света, один лишь мрак желчного недовольства всем и всеми, расшатанность убеждений, нравственную гниль; другие – натуры сильные, горячие, но несмягченные, не упорядоченные нравственно, – проявляют иногда действительно задатки великой общественной силы, но силы, направленной более на разорение, чем на созидание общества; и общество не без основания чуждается таких людей, как неспокойных, опасных для правильного, безмятежного развития и роста своего. Так опять, зачастую видим мы, пропадает бесплодно для общества еще свежий, многообещающий деятель, или, – как опыт показывает еще худшее, – позорно гибнет на скамье подсудимых, как возмутитель общественного порядка, сопровождаемый укорами одних и поздним сожалением других.
Так жестко иногда изобличается новейшая премудрость от чад своих..!
Судите же после всего этого, насколько справедливы раздающиеся нередко в наше время жалобы людей старого поколения на молодое, – жалобы на его именно измельчание, нравственную распущенность, на оскудение среди него характеров, сильных сколько широким и светлым умом, столько же и доброю, нравственною волею, прекрасным, теплым сердцем? Не дети большею частью виновны в этом, а сами же отцы. Наше общество пожинает в этом случае только то, что оно само же щедрою рукою сеяло или позволяло сеять другим. Не собирают смокв с терновника, и не снимают винограда с кустарника (Лук. 6:44). Возвратите нашему молодому поколению, если хотите видеть в нем желаемые доблести, – постарайтесь развить и укрепить в нем через воспитание и образование то, чем и при сравнительно не богатых научно-образовательных средствах были сильны наши дети и прадеды, – силу Веры. Эта нестареющая нравственно-образовательная сила не заменима в деле человеческого просвещения и в наши дни никакою другою силою. Неоспоримо, прекрасны многие новейшие педагогические методы обучения и воспитания; велика и достоуважаема образовательная сила науки нашего времени; но они, образуя сегодняшнего человека, не достигают со своим благотворным влиянием до человека внутреннего, не проникают до того, во глубине души сокрытого, тайника, откуда, как из родника, ключом бьет струя духовной жизни человека, или, – как говорит Христос Спаситель, – откуда добрый человек выносит доброе, а злой человек выносит злое (Мф. 12:35). Подчинить этого внутреннего человека своему воспитательному влиянию, проникнуть до этого родника духовной жизни, – и если воды его горьки и мутны, то усладить и очистить их может одна только религия со своим словом Божиим, живым и действенным, – как говорит апостол Павел, острейшим всякого меча обоюдоострого, проникающим до разделения души и духа, составов и мозгов, и судящим чувствования и помышления сердечные (Евр. 4:12). Кроме слова Божия, религия имеет для этого в сокровищнице Церкви множество других благодатных сил и средств, возрождающих и укрепляющих человека нравственно; у нее есть верный и высочайший идеал воспитания истинного, совершенного человека, – идеал живой, действительный, а не воображаемый только. Идеал этот есть Богочеловек. Спаситель наш Иисус Христос. Кто не преклонится перед нравственным величием этого идеала..! И где в основание педагогического здания положены и упрочены образованием высшие религиозные элементы, там за прочность его не может быть никакого опасения. Никакие ветры ложных учений и толков, волнующие окружающий его мир, никакие житейские бури и соблазны не в состоянии поколебать его, потому что оно основано на несокрушимом для сил самого ада камне – камне Веры (Лук. 6:48).
Нельзя также не заметить, что новейшая педагогия, впадая в ложный гуманизм, очень часто забывает ту коренную, и учением веры и историческим опытом подтверждаемую истину, что воспитывать, образовывать человека значит не просто развивать его (как легко разрешались бы тогда все задачи воспитания..!), а пересоздавать, некоторым образом творить из него нового, истинного человека, очищая его духовную природу от наследственной закваски греха, давая перевес в нем добру над злом. И вот здесь-то в особенности нужною нередко вся сила благодати Божией, чтобы благим победить злое..! Все усилия, предписываемые нашей человеческой педагогией, разбиваются нередко, как известно, совершенно в прах об упорство коснеющей во зле человеческой натуры. Ни наказания самые суровые, ни увещания, самые нежные, – ничто часто не в силах остановить в юноше развивающегося зла, и только именно одна горячая, настойчивая молитва родительская и слезы пред Богом спасают от погибели их заблудшего сына..!
Да, дело просвещения, понимаемое в своем высшем и истинном значении, более, чем какое-либо другое дело человеческое, нуждается в высшем, божественном содействии и руководстве..! Не ради, следовательно, одного простого обычая Церковь собирает нас в храм, чтобы усердною молитвою к Богу предварить дело учения: она имеет при этом в виду самые насущные нужды его.
К вам, юноши-братья возлюбленные во Христе, – к вам в особенности мое слово: дорожите счастливыми днями пребывания своего в рассаднике высшего образования; собирайте с усердием сокровища знания, пользуйтесь всем для своего самообразования, что имеет предложить вам высшая наука человеческая, чтобы, когда вступите потом в жизнь, быть подобными тому книжнику, который, как распорядительный хозяин, выносит из сокровищницы своей новое и старое (Мф. 13:52), т.е. чтобы иметь в себе полный запас сведений и подготовки, необходимых на всякую потребу житейскую. Но не забывайте, что и самый широкий запас научных сведений, научного образования, не покрывает всех потребностей духа и жизни человеческой. Светильник науки человеческой много-много что может, и то не всегда, довести нас беспреткновенно до предела нашей земной жизни, до гроба: здесь же, на этом роковом рубеже, с которого начинается новая, бесконечная жизнь для человека, светильник ее гаснет, как не имеющий необходимого елея. Здесь может светить один лишь светильник Веры: и горе тем, кто не успел запастись во время земной жизни елеем для этого светильника..! Будьте же мудрыми чадами света: усовершаясь в телесном, человеческом обучении, старайтесь еще более усовершаться в учении веры и благочестия, как учении, имеющем обетования жизни не только настоящей, но и будущей. Отец же Господа нашего Иисуса Христа да даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина, и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею (Еф. 3:14, 3:16–19).
Священник В. Рождественский.