О совершении Литургии Преждеосвященных Даров вне храма для жителей деревень приходских

(по поводу статьи: “Об устройстве часовен в деревнях”).

Посвящается памяти в Бозе почившаго бывшаго казанскаго архиепископа Антония.

Вот начальные слова статьи, подавшей повод к нижеследующему рассуждению: “В виду приближающихся праздников Рождества и др. невольно приходит в голову мысль о положении, в какое поставлены бывают прихожане в селах, где упразднены церковные штаты и где, хотя находятся свои храмы, но нет причтов. Но никто еще не обратил внимания на тех православных христиан, которые, живя в разных деревушках, иногда очень значительных и обширных, совсем уже не имеют y себя храмов и, следовательно, навсегда лишены возможности слышать церковное богослужение в самом месте своего жительства”… по причине, – должно разуметь здесь, по моему, – самой отдаленности, иногда весьма значительной, от села, в котором находится приходской храм.

Эти одни начальные слова, без продолжения даже чтения дальнейшего изложения всей статьи, настолько сильно и глубоко проникли прямо в душу и как бы укорили совесть мою, что я, тотчас же по прочтении оного, благословился взяться за перо.

Tó, что печатно не проводимо было еще доселе ни разу содержание прочитанной мною статьи, верно; но чтобы никто не обращал внимания на тех православных христиан, которые, живя в разрозненных деревушках, лишены возможности слышать церковное богослужение и пр., – этого нельзя сказать безусловно и без всякого исключения.

Приемлю на себя долг сказать по правде и чистой совести, что не только внимание, и не в смысле только вопроса или указания, относительно сказанного положения православных христиан, но всецелое искреннее сочувствие и, близкое к самому делу, участие было не раз выражаемо к таковому положению меньших братий, и преимущественно в тех местностях в разных епархиях, в коих пришлось служить мне в разные времена, и где самое это именно положение действовало на меня особенно крайне грустно – до глубины души, и где самые причины, обстоятельства и условия вызывали глубокие думы: как и чем возможно было бы восполнить все те недостатки и устранить затруднения к положительному улучшению этого положения.

Скажу более: указываемое положение приходских деревенских жителей вызывало сказанные чувствования и думы, и самые намерения, и предположения не в отношении только праздника Рождества Христова и других дней, – когда для этих деревенских жителей могли бы совершаться, по словам автора статьи, всенощные и молебствия, но в отношении к гораздо важнейшему и священнейшему долгу христианскому, – разумею – говение в великий пост и в другие посты, и самое таинство исповеди, и, наконец, таинство божественного причащения.

И вот эти-то – истинно долженствующие быть вожделеннейшими для всякого христианина и, тем паче, для священнопастыря в сельско-деревенском приходе, мысли и соответствующие им предположения – как бы осуществить их самым общепрактическим путем и, с тем вместе, строго церковно-каноническим образом и порядком – могут вызвать на первых порах возражения.

Но с начинающим благое – Бог! Благословясь о имени Коего, пишущий эти строки и приемлет дерзновение доказать, что против указываемых предположений едва-ли могут быть сделаны основательные возражения.

Если при рассмотрении и разрешении вопросов иметь в виду только святую истинну и истинное благо сельского населения, и руководиться свято-христианской ревностью о спасении ближних и, в частности, меньших братий о Христе Господе нашем – то всякая недоумевающая и даже противовещающая мысль преклонится в послушание пред положительной разумной целесообразностью изложенных ниже предположений и убедится в возможности осуществления их в действительности, наравне с общей церковной практикой.

Я сказал выше, что известные слова статьи как бы укорили мою совесть, доскажу теперь, почему именно?… Потому что, с одной стороны, вот уже ровно 21 год, как впервые высказывал я свои мысли по излагаемому предмету бывшему томскому епископу – преосвященному Порфирию, затем архиепископу полотскому – Василию, и, наконец, казанскому архиепископу – Антонию и, хотя излагал эти мысли даже и на бумаге, но до сих пор не имел возможности, по обстоятельствам моей службы, заявить что-нибудь об этом печатно. Потому-то слова автора попавшейся мне под руку статьи: “что никто доселе не обратил внимания на положение православных деревушечных жителей, по части столь тяжелого для их верующих душ лишения – видеть и слышать богослужение” и пр. – истинно укорили мою совесть. Укорение это еще более для меня стало чувствительно, что я, как раз за несколько времени пред сим, имел даже прямой повод и основание изложить, хотя вкоротке, свои мысли в составляемой мною биографии в Бозе почившаго архипастыря казанского Антония, который по преимуществу сочувствовал моим мыслям и был, как бы готов воспользоваться ими в приложении к церковно-приходской практике.

Не стану говорить пока, почему возникла y меня мысль по настоящему предмету с первого раза в Томске, потом – в Витебске. Скажу только, что там и сям были свои особенные местные причины, заключавшиеся именно в самом положении и условиях отдаленности деревенских жителей по отношению к приходским храмам. Главная же причина и повод, ближайшим образом вызвавшие мои мысли и заставлявшие выражать их перед святителями, заключались в том, что в так называемых исповедных приходских ведомостях, которые приходилось мне видывать, во многом множестве значатся отметки приходских священников “не был”, “не была” не только y святого Причащения, но и на исповеди. Неисполнение же этого священнейшего долга со стороны прихожан вменяется весьма строго в вину нерадения и самим духовным пастырям. В Бозе почивший владыка Антоний казанский весьма ревновал о возможно-посильном устранении столь глубоко-грустного явления и в частности – именно в среде новокрещенского инородческого населения. Но как все мероприятия его все-таки не увенчивались достижением желаемого в полноте, то ему и выражена была мысль, с указанием на одно из существующих церковных богослужений, которое остается без практического приложения к рассматриваемому предмету и делу.

Указание это было сделано именно на совершаемую по средам и пятницам, в течении всего Великого Поста, Литургию Преждеосвященных Даров.

Нужно, прежде всего, заметить, что Высокопреосвященнейший Антоний, по собственному чувству усердия¹ совершал Литургию Преждеосвященных Даров, в полном смысле слова – неопустительно, до самых последних годов, когда уже, по причине усилившейся в нем хронической болезненности, он не мог выполнять этого святого дела по-прежнему.

В силу этого поставлены были пишущим Высокопреосвященному Антонию вопросы такого рода: во-первых, обязательно ли для каждого священника неопустительное совершение этой литургии? Во-вторых, какое именно значение имеет это чинопоследование богослужения, собственно в приложении к церковно-приходской практике священника в отношении к прихожанам? В 3-х, может ли совершаться эта же самая Литургия в другие посты, в которые тоже бывают иногда, хотя и мало, говеющие? И в 4-х, может ли быть отправляемо все чинопоследование этой Литургии вне храма, и где-либо в частном доме, если не в жилом, то в так называемом, молитвенном доме, или в часовне? И, наконец, в последнем случае, потребны ли непременно святый антиминс, или же может совершаться эта служба и самое причащение мирян подобно тому, как бывает причащение больных в их домах, куда является священник со Святыми Дарами Тела и Крови Христовых при известных принадлежностях и обстановке? В учительном Известии, печатаемом при служебнике и правильниках, – говорил я при этом, – сказано, между прочим, так: “Егда святыя Тайны имаши, о иерею, приготовляти ради нуждных потреб в четверг великий или в ино время, тогда св. Агнец вторый изми и по чину, яко же в великий пост в преждеосвященной Литургии указано, сотвори, напаяя св. Агнец животворящею Кровию из св. чаши по малу лжицею”.

Все эти, к ряду один за другим непрерывно высказанные в Бозе почившему святителю, вопросы сразу дали ему разуметь, что они значат и к чему направляются. Потому вместо своих ответов, как и следовало ожидать, вполне соответствующих, положительных, Владыка Антоний промолвил: “а ну-ка, скажи-ка ты мне прямо, что́ за мысли это y тебя и с чего ты их взял! Я вижу, что тут много интересного и дельного”.

С полнейшей всегдашней откровенностью к столь священно-чтимому мной святителю Антонию я начал свою речь прямо с того, с каким примерно-подражательным усердием совершал он сам, из года в год неопустительно, Литургии Преждеосвященных Даров, и как, несомненно, многие из горожан с особенным усердием собираются на это богослужение. И неудивительно, потому что, если Литургия Преждеосвященных Даров самым своим чинопоследованием может особенно сильно и действенно возбуждать молитвенное настроение до умиления, то преимущественно совершенная архиереем или вообще в городском храме при хороших певчих, даже, можно сказать, преимущественнее всего при последнем условии. Пение священных песней: Чертог твой вижду, Спасе мой, украшенный². Да исправится молитва моя; ныне силы небесныя с нами невидимо служат – одно это, – говорил я, – составляет, можно сказать, все, привлекающее ко храму, и настроивающее в нем души и сердца молящихся, не говоря, всеконечно, о священно-таинственном деле богослужения. Но отнимите это певческое хоральное пение, заставьте петь только одного причетника, под час не обладающего ни голосом, ни самым знанием напевов по простому обиходу и к тому же неизбежно снующего туда и сюда для подавания кадила и для выноса подсвечника…, и вы отнимете все душевное настроение молящихся и самое значение преждеосвященной обедни и, тем паче, когда почти решительно не в обычае в приходских церквах, чтобы приобщались св. Таин за этой Литургией. Да и не только не в обычае, – присовокупил я, – но в Сибири, напр., в томской епархии установился обычай, даже в смысле каноническо-догматического положения и верования такого рода, что приобщаться за этой Литургией, будто бы, могут и должны только те, кои на исповеди оказались заслуживающими особенно строгой эпитимии, и потому, как бы недостойны полного Причастия. На это был представлен мною факт, лично мною дознанный на опыте и доведенный тогда же до сведения бывшего преосвященного томского Порфирия, который еще более изумился, когда из уст одного–двух членов консистории услышал их собственное, таковое же убеждение и верование относительно значения приобщения Преждеосвященными Дарами не больных, a здоровых лиц говеющих³.

И так, – были мои первые заключительные слова, – ясно, что преждеосвященная Литургия остается как-бы вне всякаго значения, как неприлагаемая к приходской церковной практике именно в столь великом спасительном деле, как Причащение св. Таин. Между тем, не Вы ли, Ваше Высокопреосвященство, так ревнуете и так настоятельно делаете распоряжения разные и угрозительные даже для приходских сельских священников именно по этому предмету, когда из года в год видите в исповедальных ведомостях многое множество небывших y исповеди и св. Причащения? На сколько же, в самом деле, виноваты здесь или в своем роде правы и священники, и самые прихожане, когда положительно физических нет ни средств, ни условий, споспешествующих исполнению этого св. долга и дела, a напротив, столь много неустранимых препятствий при том положении, в каком, по самому общепринятому порядку, поставлены и священники с своими причтами и миряне. Вы сами отлично изволите знать весь этот существующий порядок; но почему же бы не устранить в нем все непорядочное и никакими существующими доселе образами, путями и мерами неисправимые опущения, и при том не в этом только одном, рассматриваемом теперь, отношении, a в самых разнообразных и многосторонних, в которых оказывается столько недостатков и таких многовредных последствий, какие живописуются, к тому же в преувеличенном нередко виде и злорадственном чувстве, в современной литературе, с подбавкою от самаго же духовенства разнообразных материалов и самых мрачных красок...

“А ну продолжай же, пожалуйста, – говорил Владыка Антоний, – я теперь еще более ожидаю увидеть дельного, чем из самых начальных твоих слов… У меня и самого теперь много породилось мыслей и соображений, – но я не хочу перебивать тебя… и, тем более, что все мое, думаю, совпадёт с твоим, если только ты все обсудил так, как желательно увидеть именно по отношению к практическому сельско-приходскому отправлению преждеосвященной обедни”.

Да, – продолжал я, – виноваты ли те бедные прихожане, которые не могли, как говорится, поголовно от старого до малого, хотя и поочередно – по одному или по два человека из семьи, быть на исповеди и сподобиться приобщиться св. Таин, когда для этого всенепременно нужно им из своей деревни отправиться в село, где церковь приходская? Во-первых, деревни бывают на расстоянии от села весьма значительном; во-вторых, если бы деревенцы и превозмогли по усердию эту затруднительность, и в таком случае им всем из всех деревень приходилось бы собираться, по крайней мере, дня на три–четыре, то, спрашивается, в каком количестве может собраться весь этот люд в приходское село? Положим, приблизительно съехалось по два человека из 100–150 семейств, для всех их нужно иметь пристанище на 3–4 дня, пристанище, по возможности, их не развлекающее. Но самые села состоят, известно, иные из дворов 25–40; к тому же y многих сельских жителей и своей семье повернуться негде… Каким же образом съехавшиеся говельщики могут разместиться, когда на один дом придется их, хотя бы по меньшей крайней мере, человек по 4–5? Будь бы это еще летом – другое дело, но говенье, по общепринятому, приурочивается исключительно к Великому Посту. Далее, и самые храмы в селах не настолько пространны, особенно придельные, в коих, как отопляемых, только и совершается богослужение, a большая половина с главным алтарем в храме на зиму затворяется и закупоривается в самых дверях. Наконец, так как волей-неволей деревенские прихожане являются к говению действительно на 3–4 дня и, следов., сам священник может начинать исповедь их не ранее, как чрез день-два по их прибытии, то это как раз приходится не ранее пятницы, a говельщиков-то, как сказано, огромное число, около 200–300 человек, то спрашивается, каково же должно быть совершение самой исповеди, когда священник в этот же один день – пятницу, должен непременно совершить и утреню, и часы с Литургиею Преждеосвященных Даров, a потом вечерню и прочитать правила для говельщиков ко св. Причащению. Итак, виноваты ли и прихожане деревенские вообще и сами священники в последнем отношении? A ведь Вы, В. В., не раз давали от себя циркулярные строгие предписания именно относительно совершения исповеди. Впрочем, – продолжал я, – здесь и вообще в великорусских губерниях сказанные препятствия для приезжающих деревенских говельщиков как нибудь да могут еще устраниться, но что подумать о белорусском, напр., крае? Вы и сами отчасти знаете это, по смежности Смоленской епархии с Могилевской и Витебской. Известно, что там нет и тени похожего на то́, что называется здесь селом, где приходская церковь. Это не более как, по местам, миниатюрный хуторок. Вот – церковь, при ней дома священника и причта, и еще неотменная жидовская корчма... и только… Прихожане же – все расселены по хуторам… Значит, говельщикам, если и можно где приютиться, то или в домах духовенства, a, точнее, в одной лишь корчме, в которой действительно все почти говельщики, тотчас же по причащении св. Таин собираются и, само собой, не лишаются первой услужливости корчмаря и сами после подвигов говения ищут себе учреждения и утешения… в глазах же самого священника, знающего воочию, что из этих самых говельщиков редкий-реденький поставил свечу или подал просфору в церкви… Нельзя, кажется, скрывать нечто подобное и вообще, так как, если где, то в приходских селах непременно, есть питейное заведение и инде, в виду множества говельщиков деревенских, открывается что-то похожее на базар… и потому, кто волен и имеет деньжонки на этот раз, тоже порядочно учредится, по крайней мере в смысле, как говорится, на дорожку, чтобы было ехать теплее,… или угостится y своего свата, кума и, вообще, приятеля, в доме которого он квартировал в дни говения, приложивши к этому угощению и свою благодарность хозяину своим угощением… И что ж поделает в этом случае священник, хотя бы знал и ведал все это?.. He остается ли ему, видя – не видеть и безмолствовать? A с другой стороны, каково и то́, когда в ту или другую деревню явятся домой хоть два–три экземпляра из говельщиков в сказанном виде? Чего доброго иные тут же и скажут, вот тебе и святыня! Нет уж, кажется, лучше не ездить говеть-то! Пожалуй, тоже не упасешься. Враг-то силен... да и от кума-то или свата не отделаешься, чтобы не разрешить!

– “Чтo же дальше-то по твоему? – проговорил Владыка.. Доселе все еще отрицательная сторона дела”..

– Далее вот что именно, – были мои слова:

Я буду, – говорил я, – излагать теперь все, как бы с натуры…, как бы с личной моей практики, на месте сельскаго приходского священнка, имеющего причт из диакона и двух причетников.

1) Я – священник именно в приходе, положим, 4–5 деревень, в каком бы то ни было расстоянии, заблаговременно извещаю всех: и сельских, и деревенских прихожан, что в Великий Пост будет совершаться ежедневно служение на первой неделе, собственно, в селе – в церкви, и потому сельчане преимущественно, если не исключительно, должны говеть в эту неделю, и еще в последнюю, в которую тоже будет ежедневное служение. Деревенские же, разве только под условием всех возможных для них удобств, могут являться в эти недели для говенья. С этим же вместе извещаются жители деревень, что во вторую неделю прибуду я со всем причтом в такую-то деревню, в третью неделю – в такую-то и т. д., и по целой неделе, кроме воскресенья и субботы, буду совершать там богослужение.

И вот, совершивши Литургию в воскресенье второй недели и приготовивши два Св. Агнца для Литургий Преждеосвященных Даров, я в тот же день собираюсь со всем причтом в назначенную по очереди деревню. Берем мы с собой все богослужебные книги (коих должно быть 4 экз.) да с ними и другие книги святоотеческого и вообще религиозно-нравственнаго содержания, в том числе и Четьи-минеи (опять в 4-х тоже экз.), равно и все церковные принадлежности, начиная со св. потира и дискоса, и далее Св. Евангелие, крест, кадило и хотя один подсвечник.. и полное облачение священническое и диаконское, и стихари для причетников, и потребные пелены, a наконец, и Св. Антиминс, и самые Божественные Агнцы, последние, само собой, должны быть влагаемы в особый ковчег металлический... и должны быть взяты и везены самим мною – священником, a сосуды – диаконом.–Впрочем, последнее может быть, смотря по разстоянию деревни, взято и в свое время накануне среды, для чего не долго будет съездить в село в церковь. Вместе с этим из церкви же должны быть взяты в достаточном запасе свечи для продажи молящимся и ладан, a к среде должны быть доставлены в потребном количестве просфоры и к пятнице – тоже.

2) По предварительному же извещению и личному распоряжению жителей деревни должны быть приготовлены четыре квартиры в домах, особенно поместительных и, по возможности, приведенных в приличный вид, где по прибытии в деревню разместимся: я, диакон и причетники – отдельно, и каждому отдельно даны будут экземпляры сказанных богослужебных и других книг, равно как по известному количеству свеч церковных – для продажи и часть ладана – для окурения помещения.

3) Деревенцы – жители должны вперед сами распределить, кому куда приходить, смотря по близости той или другой квартиры, при том им же наперед будет сказано и внушено, что в текущем Великом Посте в эту неделю должны говеть и являться, поэтому, к богослужению по преимуществу те из членов семейства, которые в летнюю пору – в Петров и Успенский посты, не могут быть свободны от полевых работ или, быть может, отправятся куда-либо на сторону на заработки. He возбранится, всеконечно, и прочим усердствующим говеть, но такое распределение необходимо в виду того, чтобы не было крайней тесноты для собирающихся в избранные дома к Богослужению.

4) Первым же самым делом в первый же день по прибытии в дереню, я, вместе с причтом, посещаю все четыре квартиры, и тут же прочитываю собравшимся будущим говельщикам известные постные молитвы… и затем благословляю по чину церковному в каждой квартире начинать вечерню и кончать ее повечерием, что́ и исполняют оставшиеся каждый в своей квартире – диакон и причетники. В своей уже квартире то же самое исполняю я.

5) В дальнейшие дни, уже без моего посещения и благословения, во всех квартирах совершаются утреня и часы, и вечерня, всевозможно в одночасное время и по началу, и по окончанию; при чем строго требуется, чтобы чтение и, где возможно, пение совершались истово – не спешно. В пении могут участвовать и все, кто умеет, a равно и чтение можно, но всего менее, поручать хорошо и толково читающим говельщикам.

Этим чередовым собственно-богослужебным делом не закончивается все для говельщиков. После уже вечерни начинается чтение из сказанных книг, но чтение непременно во всех квартирах односодержательное, на что должно быть y каждого члена причта точное и подробное росписание. При этом чтении и сами читающие, и слушающие могут сидеть, где и на чем придется, хотя бы и на печке или полатях, a усердствующие – постоят. Чтение не должно быть прерываемо ничем, никакими либо разъяснениями со стороны читающего, ни вопрошениями слушающих. Последние позволяются по окончании уже чтения.

7) После всего этого вечером же, спустя часа два, приблизительно около 8 часов, собираются все говеющие к слушанию вечерних молитв и канона, положенных подневно по уставу, что́ должны исполнять непременно сами духовные лица и тоже истовым образом. Утреня начинается тоже чтением, прежде всего, утренних молитв. Время для сего на самом рассвете.

8) Часы начинаются приблизительно в 9 часов и перед началом их прочитывается одно из поучений, по назначению, о таинствах Покаяния и Причащения. Так и идет все изо дня в день, но священник объявляет, что или немощные, или малолетние – от 8 до 16 лет, могут готовиться к исповеди во вторник после часов, с тем, чтобы на следующий день в среду сподобиться приобщиться Св. Таин за Литургиею Преждеосвященных Даров. Последнее условие допускается, впрочем, тогда только, когда число говеющих весьма значительно по количеству жителей деревни и когда, поэтому, в один день – в пятницу невозможно будет всем поместиться в одном доме, в котором (в квартире священника) должна совершаться преждеосвященная Литургия. Будь же в какой деревне может устроен быть особый – молитвенный дом вроде большой теплой часовни, там можно приобщать в среду только одних немощных, но с тем, чтобы они говенье продолжали, и в этом случае самое начало исповеди полагается с вечера среды, или после утрени в четверг – смотря по числу говеющих.

10) Совершение же самой Литургии должно быть в то время, когда окончится во всех прочих трех квартирах служение часов. Для этого готовящиеся к причащению выслушивают самые правила перед причащением, собравшись уже все в квартиру священника, куда являются и диакон, и причетники для служения при Литургии. Диакон и сам должен готовиться к причащению и служить.

11) Для св. Антиминса и поставления сосудов Св. Агнца должен быть, само собою, устроен особый стол или аналой четвероугольный, освященный при молебном пении с водосвятием и облаченный в приличное парчевое одеяние сверх, a прежде – в холщевое, окропленные тоже св. водою. Самый чин совершения Литургии, конечно, должен быть установлен соответственно самой постановке места и действий, что́ и должно быть определено не иначе, как с архиерейского установления и должно быть напечатано в виде дополнения к обыкновенному служебнику.

12) Просфоры для причастников должны быть освящены перед началом Литургии за краткою литиею, подобно как делается это в Великую Субботу по окончании Литургии, и потом должны быть получаемы причастниками вместе с антидором и теплотою с вином по причащении, или же прямо из рук священника – при целовании креста по отпуске молитв благодарственных по причащении, причем священник сделает от себя наставление самим причастникам, дабы они эти освященные просфоры вкушали дома по частицам в течение первых последующих дней с крестным знамением “над горсткой” утром натощак, и хранили их y божницы честно и благоговейно в глазах всего семейства.

13) По совершении всего этого, священник в ту же пятницу отправляется сам с одним из причетников домой в село, взявши с собою все главные свящ. предметы, чтобы там приготовиться к служению в субботу, a диакон с другим причетником остаются еще для вечерни, утрени и часов субботних.

14) Само собой однако разумеется, что если окажутся усердствующие и имеющие удобство ехать в село и там найти доброе помещение, чтобы там и приобщиться св. Таин за Литургиею в субботу или даже в Воскресенье,⁴ таковых следует располагать и поощрять, и вообще внушать, что Богослужение собственно в храме и самый храм должны иметь для верующих христиан свое особое подобающее святынное значение, и что говение и Богослужение и приобщение в деревенских домах допускается ради только нужд и из снисхождения к жителям, могущим встретить явные и едва преодолимые препятствия к исполнению своего первейшего священейшего долга. И мне кажется, – прибавил я, – что, участвуя при Богослужении ежедневном и при всех удобствах к самому внимательному и непосредственному наблюдению за всем порядком уставности и обрядности и пр. большинство вследствие этого-то и почувствует расположение к Богослужению вообще, совершаемому в храмах, в коих иначе они бывают, может статься, в три года однажды, и то как-нибудь заходом случайным.

“Вот это-то хорошо, что ты так кстати оговорился, – сказал преосвященный, – иначе, пожалуй, можно бы почти вконец отучить деревенцев от храмов, да и раскольники, пожалуй бы, стали пользоваться этим наговаривая нашим деревенцам, что вот-де теперь и вам по нашему тоже слушать в молитвенных домах, – да и без попов в иных домах... A впрочем, продолжай, я не стану перебивать твоей речи до конца”.

Сказать правду, Вы, Ваше Высокопреосвященство, не перебиваете моей речи, a напротив, подспориваете ее содержание. A именно: если бы раскольники и действительно стали проводить подобные речи в среде наших простачков, особенно на первых порах... зато время от времени и сами-то они познали бы многое и многое другое. Во-первых, сами-то наши деревенцы были бы в состоянии, со временем, уметь ответить раскольникам кое-что, и не по-теперешнему (Да я и не договорил еще прежде – в приходах, смешанных с раскольниками, или с новокрещенцами или отпадшими, между прочим, чтением, возможно и должно понемножку, прочитывать из книг нечто и в отношении к последним, по крайней мере, в главных пунктах.) Во-вторых, сами-то раскольники обезоружились бы в том особенном y них доводе против нашего духовенства, что оно только “дерет с живого и мертвого”, a ничего не делает для прихожан, не учит, не блюдет за прихожанами и т. п. A тут-то, когда увидели бы, что в каждой деревне четыре раза в год, во все посты, кроме других случаев праздничных, весь причт проживает по целым неделям и изо дня в день совершаются четырекратно Богослужение и вечерние правила, и читаются святоотеческие книги и пр., то сами же раскольники, пожалуй, поревновали бы всему этому⁵... Наконец, еще доскажу к этому, когда со временем, во всякой деревне были бы устроены⁶ часовни, хотя и небольшие, тогда в летние посты – Петров и Успенский священники и весь причт вместе могли бы совершать все ежедневные Богослужения при самой часовне под открытым небом, и вот тогда бы, где есть и некрещеные инородцы-татары, черемисы и друг. из любопытства бы одного не замедлили, хотя издалека, наблюдать за Богослужением и пр. и тогда бы, дал Бог, что одно это любопытственное надзирание проникло бы далеко-глубоко, особливо, когда бы эти самые некрещеные инородцы увидели это Богослужение в новокрещенских напр. приходах, совершаемое на их же родном языке, и когда, следов., наблюдающие могли бы слышать и понимать и читаемое, и поемое... Ведь известно и Вам, Ваше Высокопреосвященство, что бывали примеры, как, напр., стекались инородцы некрещенные, положим, тоже из любопытства, когда видели ходы с св. иконами в Пасху из деревни в деревню с пением или во время молебствий, совершаемых иногда на полях, хотя здесь менее порядка и чинности, и самого содержания.

“Это все действительно разумно обсуждено и дал бы Господь, чтобы так могло быть все на деле.”

Но, – продолжал я, – это все сторона духовная, церковно-религиозная, что же выйти должно отсюда же именно в отношении вещественном и для храмов приходских, и для самого духовенства.

Во-первых, если в последнее время злобою, как говорится, дня служит вопрос и дело о церковных доходах и главнейшем источнике их – продаже церковных свеч, то мне кажется, что если взять только в расчет, сколько в каждой деревне в четыре недели может быть куплено всеми говельщиками свеч и другими приходящими, и усердствующими, то едва ли не удвоится, если не утроится и более, количество свеч продаваемых, сравнительно с тем, что теперь продается, собственно, при Богослужениях в церкви. Быть не может, чтобы каждый говеющий не поставил хотя одной свечки в день, a иной усердствующий и за каждым Богослужением. В этом случае, по-моему, возможно даже дозволить брать каждому свою свечу не догоревшую даже к себе в дом на употребление перед своими иконами во время, особенно, самого говенья, и это будет особым призывом к усердию покупать свечи. Иной же, само собой, поусердствует покупать для дома особую свечу, и все семейные, несомненно, будут этому обычаю сочувствовать, видя, что в доме их есть особый молитвенник–говельщик, и будут относиться к самому этому лицу иначе, т. е. не развлекать его, ни, тем более, нарушать его спокойствие и освобождать от каких-либо неуместных для него работ... Наконец, естественно, что будут покупать свечи и в запас, хотя бы по нескольку. Это условливается, между прочим, даже и тем, что за получаемые свечи могут платить приношениями вместо денег, за неимением, может быть, последних, особенно – в домах бедных (или же можно давать им бесплатно). Приношения же эти могут состоять или в холсте, или в других материалах, которые староста может обратить в деньги, или еще в воске, который y многих может водиться, и который, как цельный-неподдельный, может быть употреблен на свечи… И эти-то приношения, нужно сказать, в ценности своей будут далеко превосходить цену свечей… Сверх этого, в каждой деревне должно быть оставляемо y избранного лица, в роде как бы старосты, известное количество свеч для всяковременной продажи желающим. К сему священник по преимуществу может внушительно расположить всех, дабы в праздники и в воскресные дни, по крайней мере, ставили y св. икон одну свечку и сообща молились.

Что касается до контроля в этом деле, не об этом теперь речь, чем меньше его, тем лучше и чище будет ведено это дело. Кроме свеч можно оставлять для продажи масло деревянное, ладан, крестики, иконки, книжки. К слову о крестиках (наперсных) и иконах нельзя не сказать, что: а) весьма многие, особливо из детей, не имеют крестов, потому что нередко теряют; б) иконы же бывают или чресчур уже потемневшие от времени и копоти или письма самого суздальскаго и, наконец, редко бывает их по две-три… По месту, если в какую пору самую удобную, то именно проживши по целой почти неделе в деревне, священник найдет полную возможность как-бы вместо прогулки и отдыха посетить все дома до единого и повидать всякого в семействе: от старого до малого и тут лично усмотреть и благовнушительно указать на сказанные недостатки и настоять приобресть и крестики и иконы; предложив тут же взять из привезенного запаса, хотя бы и в долг до времени, и иконы рекомендуя покупать, кроме икон Спасителя и Божией Матери, по именам Святых, какие кто имеет из лиц семейства. Я знаю примеры, как священник делает это, между прочим, при крещении и при таинстве брака. При первом – он назначает купить иконку святого, во имя которого наречен новокрещеный, a при втором – предлагает родителям жениха и невесты непременно приобресть иконы или по имени их, или, если есть таковые y них, то иконы Спасителя и Божией Матери, и этими-то иконами, при молебне водосвятном освященными, предлагает благословить родителям брачущихся. Доброе дело бы было, чтобы в числе икон были так называемые складни и кресты металлические восьмиконечные, к тем и другим в простом народе питается особенное чувство, да их и очищать хорошо, хотя просто мелом.

Во-вторых, было уже сказано, что просфирня должна к каждой среде и пятнице приготовлять достаточное количество просфор. Если сложить все количество последних во всех деревнях за четыре недели говенья в каждой, то позволительно думать, что и здесь будет не удвоенное, a удесятеренное количество просфор, a от этого достанет денежных средств и на уплату за муку и за труды просфирне. К тому же, не безъизвестно, что есть обычай в местах лесных из деревень, сообща или по усердию некоторых, доставлять дрова и для просфирни на печение просфор и на церковь бесплатно. Этот обычай, кажется, может всего скорее войти в силу при излагаемых данных, когда действительно деревенцы будут иметь в руках своих и вкушать просфоры. Нужно только, чтобы просфоры были возможно безукоризненной чистоты и самой формы и возможной белизны, и вкуса, дабы самый вид и вкус их внушал подобающее чувство, как к предмету священному, a не был бы безразличен от какого-либо базарного калача или булки.

В-третьих, что сказать о самих служащих и воистинну труждающихся лицах причта, всех без исключения? Ведь если сборы и поборы от прихожан хлебом и пр. действительно укорительны и для духовенства, и отяготительны для самих прихожан, то это совершенно естественно. Всякий домохозяин деревенский невольно думает и чувствует, за что-де давать. Большинство, в самом деле, если и знают лицо, то разве только священника, a диакона и причетников – ни-ни... да и негде и случаев нет, когда бы последние могли иметь непосредственное дело к прихожанам, разве только приехать за сборами или за ругою... Но представим теперь то, что сказано выше о безразличном служении и трудах всех членов причта в самой среде прихожан и проч., довольно, кажется, иметь только истинное понятие о наших именно сельчанах–деревенцах, как глубоко в них чувство всякой благодарности за всякое дело доброе, и еще более, когда оно касается прямо до души, до спасения. Остается быть более чем уверенным, что не успеют выехать из своих квартир служащие и трудившиеся батюшки духовные-церковные, как вслед же за ними повезут на своих лошадях все, что только соберется от каждого семейства по усердию чистому благодарному в общий раздел духовенства, и, пожалуй, в частности каждому... A, кроме сего, по местам могут быть истинно добровольные сборы и денег с каждого говеющего или с каждого семейства в пользу отдельно служивших в каждой квартире⁷. В это же время могут быть ведены самые правильные записи говеющих и делаема самая точная проверка так называемых духовных росписей.

В-четвертых, собственно по отношению к священнику здесь еще вытекает одно из важных последствий и условий, равно как и для самих жителей деревенских. Это именно дело напутствования больных к смерти. Если, как сказано, будет неопустительно четыре раза в год говенье в каждой деревне, и при этом сам же священник почтет своим прямым долгом внушать и располагать и старых, и немощных не опускать случая и времени для говенья и исповеди и Св. Причащения, хотя бы в каждый пост, тогда, если бы и приблизился час смертный в промежуток времени между 4-мя постами, нет нужды скакать в переполохе мужичку в село к священнику, и просить и требовать напутствовать болящаго, так как это делается едва ли ради самаго св. напутствования, сколько из опасения, чтобы не было придирки от местных властей. Священник, со своей стороны, кажется, может тут же справиться, что болящий исповедовался и приобщался св. Таин почти во все посты и в самый недавний предшествовавший, быть может, бывший за какие-нибудь до этой поры недели две.. и потому может быть и сам спокоен и успокоить прискакавшего, чтобы даже не ехать, когда есть благословенная причина, напр., необходимость приготовиться к служению на следующий день и т. п.

Вот все, что было говорено мною перед в Бозе почившим приснопамятным Владыкою Казанским Антонием по настоящему предмету. Были ли, в конце концов, какие с его стороны возражения, недоумения или указываемы прямые препятствия к осуществлению высказанного и теперь изложенного, об этом я умалчиваю до времени, выжидая, что сказал бы всякий на месте покойного Владыки, и кто бы ни был из благомыслящих истинных чад церкви именно теперь, когда видимо расширяется и поднимается область всего, что относится к церковно-религиозным вопросам и самим предметам духовно-пастырской деятельности...

Обращаясь же к самой статье, послужившей поводом к настоящему изложению, полагаю, что поставленный в ней и рассмотренный вопрос “об устройстве часовень в деревнях” совершенно уместен, благовременен, целесообразен и к осуществлению его на деле не только не должен встретить препятствий, a напротив, это осуществление сколько вожделенно, столько легко выполнимо, если не суживать самое назначение часовень в те рамки, как изложено автором статьи, a дать им назначение, насколько возможно на первых порах, соответственно настоящему изложению.

В противном случае были бы вполне верны, сколько до глубины души грустны, слова автора статьи: “что никто еще не обратил, да, видно, и не хочет обратить, внимания на тех православных христиан, которые, живя в разных деревушках, иногда очень значительных и обширных, совсем уже не имеют y себя церквей и, следовательно, навсегда лишены возможности слышать церковное богослужение в месте своего жительства”. Да, если в настоящие именно дни вводятся по городским церквам – хотя по некоторым – воскресные чтения, или в залах общественных устраиваются чтения с туманными картинами, то, увы! Уже ли те меньшия о Христе братия, живущие в глухих разбросанных деревнях, должны быть оставлены и обречены сидеть яко бы во стране и сени смертной... как древние людие Галилеи и языков!!! Между тем, о когда бы проникал хотя бы и малым, на первый раз, мерцанием в их жилища свет истины Христовой и при том не при пособии туманных картин, a нераздельно с церковно-богослужебным молением и пением, тогда бы этот свет истинно воссиял бы в душах и сердцах их благодатно и живодейственно и соделался бы самосветящимся столь же ярко, сколько ярче зрится свет в темноте, чем при дневном свете. Если думают вводить какие-то подвижные школы по деревенским селениям, за невозможностью призывать детей в одно место, где постоянная школа, то изложенное нами подвижное же, так сказать, богослужение не будет ли более целесообразно, нежели подвижные школы, или, во всяком случае, эти последние тогда только будут истинно целесообразны, когда все содержание и характер обучения детей будут церковно-религиозные, начиная с самой грамотности церковно-славянской, и когда эти подвижные школы будут сопровождаемы лицами из духовенства, дабы всякое ежедневное начало обучения освящалось церковно-молитвенным чинопоследованием, a окончание уроков сопровождалось церковным пением.

В дополнение ко всему изложенному, скажем еще несколько слов о хождении по деревням со св. иконами в Пасху, именно, кажется, кстати будет сказать еще то, что было тоже высказываемо когда-то в Бозе почившему Владыке Антонию, который, справедливо сказать, весьма любил сколько сам высказывать свои суждения и соображения подобного рода, столько же умел вызывать и других к этому.

Указываемое хождение со св. иконами имеет за собою сколько значение с издревнего, повсюдного православного церковного обычая, столько же – благополезное значение в духовно-религиозном отношении. Но рассматривая это дело в связи со всем изложенным прежде и подводя, так сказать, под общий итог и то и другое, нельзя не желать изменения в первом – соответственно второму, a именно:

Во-первых, в течение всей пасхальной недели, если и можно и, пожалуй, должно быть совершаемо это хождение с иконами по домам прихожан, то, собственно, только в одном селе, где церковь. Это потому, что во все дни этой светлопразднественной седмицы седмиц, всенепременно должно быть совершаемо богослужение в каждый день, т. е. и вечерня, и утреня, и обедня, в свободное от коего (богослужения) время и может совершаться хождение с иконами по домам, и то – только в селе.

Во-вторых, священник всемерно внушает и располагает до возможной обязательности прихожан деревенских, чтобы и они, в течение этой именно недели, как праздничной для всех, поочередно все из каждой семьи, бывали хотя по одному разу на всех трех богослужениях, начиная с утрени до вечерни, так что могли бы это сделать, как говорится, за один обыденочный приезд, смотря по расстоянию; или же так, чтобы, приехавши к вечерне в один день, могли отправиться домой в следующий после обедни. Для этого, во-первых, утреня должна начинаться с восхода солнца; во-вторых же, чтобы богослужение все совершалось с возможной истовостью и светлопраздничной торжественностью, в полном составе причта и в облачениях лучших⁸, одним словом, как в самый первый день св. Пасхи. Значение этих последних условий, само собой, понятно; благолепие церковное, начиная с самого освещения церкви, известно, сколько действенно на душу, особенно для тех, кои в первые и по разу только могут присутствовать при нем. В эти же пасхальные дни должны быть привозимы, поочередно из семьи, дети, начиная с грудных младенцев до 7-го года; то же делать должны родители и в три дня праздника Рождества Христова; или в Троицыны дни – в Воскресенье и Понедельник, с тем, чтобы во все эти дни дети были приобщаемы св. Таин.

В-третьих, самое хождение со св. иконами по селу, равно как и по деревням, должно быть совершаемо священником в ризе, a диаконом и псаломщиками в стихарях... Это условие тоже понятно, для чего потребно, т. е., чтобы и народ видел своих батюшек, по церковному одетых, и, след., не толошился бы около них как-нибудь, и чтобы они сами совершали молебствия и переходы из дома в дом благообразно и по чину, a не восседали бы то там, то сям для подкрепления себя и пр. не своевременно.

В-четвёртых, самое же хождение собственно по деревням должно быть начинаемо не ранее, как после вторника на Фоминой неделе, после так называемой радованницы. В этот день должна быть совершаема Литургия в церкви порану и затем сначала общая в церкви панихида и, наконец, на могилах на кладбище, куда также причт весь должен брать облачения, или же прямо из церкви может отправляться туда, тоже в роде пасхальнаго же хода, с иконами, перед коими всего благоприличнее совершать и самые заупокойные моления, паниихиды или литии.

В-пятых, деревенские же жители должны быть предварительно оповещены, в какие дни, в какой деревне будут хождения со св. иконами. И в этом случае опять поступлено должно быть так же, как в приезд всего причта для богослужения великопостного, (исключая Литургии Преждеосвященных Даров), a именно: причт весь приезжает и занимает те же квартиры, и в них отдельно совершается вечерня, утреня и обедница. А если в это время будет хорошее весеннее тепло, то совершается все богослужение в часовне или на открытом месте при ней. Тут же по окончании, напр., утрени должно совершать общую панихиду обо всех живших в этой деревне и почивших, a об усопших в течение последнего года поимённо; для сего располагать прихожан иметь помянники, которые весьма удобно могут быть написаны для всякого семейства псаломщиками разборчиво и грамотно в недели говенья.

В-шестых, хождение с иконами по домам совершать так же, как и в селе до вечера. (Совершение вечерни и утрени можно оставить по причине усталости, a совершать только обедницу). На другой же день, между прочим, по усердию желающих, отправится причт на кладбище, чтобы там на самих могилах совершать литии или полные панихиды.

В-седьмых, если время уже весеннее – теплое, то весьма хорошо совершить молебен общий на окраине полей для благословения, имеющих начинаться, полевых работ и с освящением самых семян хлебных. Также можно совершать на выгонном поле молебен и окропить весь скот, который с весной выгоняется на пастбища. Одним словом, здесь должно воспользоваться временем для выполнения всех треб и чинопоследований по разным сельскохозяйственным предметам, заведениям и занятиям, на что есть особенные молитвословия в изданном в Киево-Печер. лавре, в не слишком давннее время, дополнении к Требнику. В этой книжице есть, как известно, следующие молитвенные чинопоследования: чиноблагословения нового дома, нового кладезя, пчел, каких-либо полезных зелий и, вообще, чин на благословение и освящение всякой вещи.

В-восьмых, что касается до славления Христа по домам, то это предоставить причту делать так, чтобы диакон, напр., исполнил это в селе, a псаломщики – отдельно в деревнях, каждый, напр., в двух из четырех. Священник же зато, совершает хождение со крестом и со святой крещенской водой⁹ и по селу, и по всем деревням, имея при себе по очереди то диакона, то одного из псаломщиков. Обо всем этом должны быть наперед извещены жители той или другой деревни, чтобы, по возможности, быть наготове и всем находиться в доме. И при славлении Христа и тем паче при посещении священника с крестом и св. водой должно быть внушено прихожанам, чтобы y икон была возжжена свеча и, по возможности, окурена ладаном изба.

Наконец, в-девятых, есть в некоторых губерниях, напр., твердо знаю, в Уфимской, такой заведенный y деревенских жителей обычай, что они, с исстари времен, празднуют особенно – собственно одноместно – один день в году и по преимуществу в осеннее время, по окончании всех полевых работ. Так, иные празнуют день св. Иоанна Богослова или преп. Сергия, другие – день Покрова Пресв. Богородицы, третьи – день св. Великом. Димитрия, или день Параскевы, нарицаемые пятницы, наконец – день Введения и Святителя Николая. Празднование это обыкновенно происходит так, что избранные из деревенцев являются накануне в село к причту, приглашают к себе с иконами, кои и принимают из церкви, по преимуществу запрестольный крест и таковую же икону Божей Матери и праздничную. Причт же отправляется в эту деревню или с вечера, или на другой день, если этот день общепраздничный (напр. Покров или Введение) по совершении утрени и обедни, и там в деревне совершает хождение со св. иконами по всем домам.

К этим, в своем роде благопохвальным обычаям празднования, само собой, должно относиться подобающим образом и потому все, что сказано было прежде, должно бы, кажется, и весьма удобно, приложить к этим дням, именно по подобию пасхальных приездов причта в деревню для хождения со св. иконами, т. е. совершать в этот раз и вечерню, и утреню, и обедницу в тех же самых квартирах, где собирались говельщики.

Вместе же с этим, в квартире священника должны быть совершены молебен водосвятный и общий, и лития с освящением хлебов в роде просфор, после обедницы и затем уже начинаться должно хождение с иконами и св. водой, и с раздачей по домам по одной освященной просфоре. Свечи церковные, масло и ладан должны быть тоже в достаточном запасе. Здесь же весьма статно внушить всем, чтобы икона празднуемого дня всенепременно была приобретена для каждого дома.

Все выводы отсюда – по отношению ко всему указанному прежде, и по части духовно-религиозной и церковно-служебной, и обрядовой, и по части вещественной в пользу храма и всего причта, само собою, очевидны те же прежние.

Один только вывод является здесь новый, именно тот же самый, на который, в смысле возражения, указано и автором статьи, послужившей поводом к изложению настоящему, “об устройстве часовень в деревнях”. Автор сказал, между прочим: – “могут указать на затруднительность и даже обременительность для приходскаго причта, чтобы быть в состоянии выполнять совершение богослужений – напр. всенощных по деревням, так как причт обязан совершать богослужение в своей церкви” и проч. Но и этот вывод сколько естественно является, столько же, кажется, и не должен заключать в себе указываемого смысла возражения в той мере, в какой достаточно, кажется, соображено в изложении именно то, что богослужение в церкви не должно по времени совпадать с богослужением по деревням. A что касается той затруднительности и обременительности, которая преимущественно может проявлятся или даже воображаться при условии привычки возможно меньше трудиться, лишь только бы своего не лишиться... и пр. и пр.. то вместо выводов из всего изложенного, да будут прочтены с подобающим благоговеинством всеми собратиями-сослужителями о Господе слова св. Апостола в послании к Коринфянам, изреченные им в поучение и в защищение служащих алтарю, которые потолику и делятся со алтарем и от святилища едят, – поколику труждаются, сеюще духовное – (1Кор. 9:9–14).

Зилантова монастыря Архимандрит Cepгий.