Блаженнопочивший сербский митрополит Михаил, как ревнитель церковного благоустройства и церковного мира1

Источник

Свыше 43 лет блаженнопочивший владыка сербский Михаил проходил свое великое архиерейское служение (с 14 октября 1854 г. как епископ шабацкий) и в том числе около 39 лет с великим достоинством и славою занимал митрополичью кафедру в Белграде (по синодальному избранию 25 июля 1859 г., с утверждения князя Милоша и согласия константинопольского патриарха Кирилла от 9-го августа того же 1859 г.), являя в своей жизни редкий пример неустанных подвигов на пользу святой церкви, отечества, сербства и даже целого славянства. Само собою разумеется, что в настоящей речи мне нет возможности и, пожалуй, нужды всесторонне характеризовать жизнь и деятельность великого сербского святителя и патриота, тем более, что о некоторых выдающихся сторонах его жизни и деятельности не мало уже есть и в нашей печати, а многое другое, наиболее существенное, представляется вниманию настоящего собрания другими почитателями незабвенной памяти блаженнопочившего сербского владыки. Жаль, что по недостатку времени не могут поделиться с нами своими воспоминаниями о блаженнопочившем многие другие его искренние почитатели. А таковых и здесь немало. Вероятно, в общей массе воспоминаний нашлись бы – конечно – многие общие черты, но в них – без сомнения– открылись бы и некоторые новые стороны, из соединения которых все более и полнее вырисовывался бы величавый, светлый и цельный нравственный образ великого святителя православной церкви, типичного выразителя истинных идеалов сербства и великого славянина, ясно понимавшего и глубоко верившего в историческое призвание России в славянском мире. Не претендуя на всестороннюю характеристику великого покойника, я хотел бы только освежить в памяти собрания некоторые факты из его церковно-административной деятельности, направленной к внутреннему церковному благоустройству, к хранению прав и канопов церкви и водворению церковного мира не только у себя в Сербии, но и вне ее границы – на Балканском полуострове.

Приняв хиротонию епископства вскоре после завершения (в 1853 г.) высшего своего богословского образования в России и после непродолжительного профессорства своего в белградской „ богословии “, молодой, в то время 28-лѣтній, владыка Михаил в октябре 1854 года занял шабацкую епископскую кафедру. Положение этой епархии на границе с Австрией (с севера) и турецкой Боснией (с запада) требовало от нового епископа особой бдительности. И, не смотря на свои сравнительно юные годы и трудности в управлении пограничной епархией, он всё-таки с большим нравственным достоинством и великой пользой для своей паствы, в течении 4 лет и 8 месяцев, проходил свое архипастырское служение во вверенной ему епархии. Зная, что епископ без своих ближайших помощников священников не может вести к духовному преуспеянию свою паству, он постоянно входил здесь в общение с подчинённым духовенством, обсуждая вместе с ним разные меры духовного воздействия на паству и сам лично подавая пример благотворного влияния и своею добродетельной жизнью, и неустанным служением в церкви, и живою назидательной проповедью. Провожая его на митрополичью кафедру в Белград, шабчане в своём письме ему писали между прочим: „Благородство души твоей возвысило мысли наших сограждан. Мудрые твои беседы о вере, о христианских обязанностях, о добродетелях, о доблестях и заслугах гражданских будут приносить свой плод и в последующем нашем потомстве”. Иди! Но воспоминание о таком редком муже, сербияне и духовном пастыре, как святой аманет завещает шабчанам и отдаленному своему потомству. Иди! Но – с уверенностью в крепкой преданности тебе сердец наших; симпатии, привязавшая нам к тебе, это заслуги только несравнимого благородства твоего сербского сердца и твоего архипастырского труда (долга)».

А затем, по вступлении владыки Михаила на митрополичью кафедру, шабчане послали ему приветствие, в котором, между прочим, писали: «твое вступление на кафедру первоиерарха Сербии и– верховного просветителя святого Саввы, радостно приветствует весь сербский народ, ибо нашел верховного пастыря, верного хранителя святого Христова учения, представителя науки, просвещения и любви. Послушай, любимый наш отец, который душу свою за нас полагал, – послушай голос любящего тебя народа, который прощаясь расстаётся с тобою. Утешь нас обещанием, что согласно со словами Богочеловека останешься с верными твоими в неразрывной духовной связи до конца жизни твоей, которую да продлит Всемогущий Бог на многие и многие годы для духовного преуспеяния сербского народа».

Заняв митрополичью кафедру по избранию архиерейского собора с утверждения князя (Милоша) и с согласия константинопольского патриарха (Кирилла), владыка Михаил еще более и шире развил свою архипастырскую деятельность на новой своей кафедре. Занял он свою кафедру после известного политического переворота в Сербии, когда австрофильствующая политика князя Александра Карагеоргиевича возбудила недовольство в народе и заставила его бежать из Сербии, а сербским князем народная скупщина провозгласила в 1858 году старого Милоша Обреновича, оставившего Сербию в 1842 году. После этого и тогдашний митрополит сербский Петр оставил свою митрополичью кафедру в Сербии, удалившись в Австрию, где и занял самостоятельную православную епархию горне-карловицкую (карлштадтскую). Это событие политического переворота создавало не мало затруднений и для деятельности митрополита Михаила. Сторонники австрофильской политики распространяли, как в то время, так и после, нелепый тенденциозный слух, что митрополит Михаил будто бы был в числе противников митрополита Петра – своего благодетеля и действовал заодно с его противниками с целью удаления его с митрополичьей кафедры. Но нелепость этого грубо-тенденциозного слуха открывалась уже из того, что митрополит Михаил тогда же в телеграмме на имя ужицкого епископа Иоанникия, встречавшего приглашенного снова на княжеский престол Сербии Милоша, умолял его упросить князя «удалить опасность, грозящую нарушением церковного мира и позором сербской иерархии». Но этого и других подобного рода фактов, опровергающих нелепость пущенного слуха о натянутых будто бы отношениях митрополита Михаила к митрополиту Петру, было недостаточно для сторонников прежнего порядка вещей в Сербии. Они продолжали вести глухую борьбу против нового направления в политике и в частности затрудняли деятельность митрополита Михаила как избранника наступившей новой эпохи в жизни юной Сербии. Но митрополит Михаил и своею патриотическою, и неусыпною архипастырскою деятельностью скоро успел рассеять до известной степени (но – как оказалось2 – не навсегда) многие инсинуации врагов нового порядка государственной жизни Сербии и в частности зависть своих недоброжелателей. Мне – конечно – нет нужды касаться всех подробностей разносторонней государственно-патриотической его деятельности, прославившей его имя как несравнимого серба-патриота, воплощавшего в своей личности целое здоровое направление сербской народной политики и потому ненавистного северной соседке Сербии, т. е. Австрии, руководящейся противоположным политическим принципом– национального усыпления сербства. Я обращу внимание–как уже сказал– только на церковно-административную деятельность митрополита Михаила, которая так же, как и государственно-патриотическая его служба своему пароду, служила неизменным, последовательным и красноречивым опровержением враждебных инсинуаций всех лжепатриотов и его личных мелких недоброжелателей. Пребывание его на митрополичьей кафедре связано с целою системою церковно-административных его начинаний и действий, которые способствовали внутреннему церковному благоустройству и церковному миру.

Так, вскоре по вступлению на митрополичью кафедру, митрополит Михаил принял энергичные меры к церковному благоустройству в целой стране. Под влиянием его настоятельных требований об урегулировании всех внутренних и внешних отношений церкви к государству и пр. был выработан и обнародован «Закон о церковных властях православной веры» (от 30 сентября 1862 г.).

Правда, закон этот не во всех своих частях, или точнее подробностях отвечал каноническим понятиям митрополита Михаила. Поэтому он и выступил скоро на защиту канонов церкви и свой протест изложил в письме на имя тогдашнего сербского князя-мученика Михаила (Обреновича III), который, кстати, с большим доверием и уважением относился к достойнейшему первосвятителю сербской церкви митрополиту Михаилу. В своем письме от 11 июля 1864 г. митрополит Михаил писал между прочим: «В православной церкви есть такие стороны, которые, как и догматы не могут меняться, не только те, которые касаются богослужения и обряда, но и те, которые относятся к внешней ее жизни. Священное предание, писанное слово Божие и канонические постановление суть основания, на которых зиждется и стоит все, что касается церкви. В соборных постановлениях, в истории и писаниях св. отцов выражен голос православной вселенской церкви, согласно с которым истолковывается св. Писание и правильно разъясняются догматы.

Вот основная черта православия, которая мешает всяким произвольным толкованиям и изменениям. Указанные постановления имеют руководственное значение и для церковной администрации, которая главным образом сосредоточивается в архиерее и соборе. Это– повсюду, где находится церковь, которую нельзя мыслить, и которая не может существовать без собственной администрации. И понятие о церкви неразлучно с архиереем, иерархией... Иерархия есть природный управитель церкви и ее дел. И эта власть дается архиерею от Бога и касается «духовных нужд паствы, стада Христова. Так всегда и везде было и существовало, где есть церковь. Даже внешняя сторона церкви и ее управления не может быть вне влияния иерархии, и в отношении к государству церковная власть имеет свой круг деятельности, которая без повреждения преданий и канонов не может быть произвольно изменяема; ибо все это находится в связи с существованием церкви и веры в народ, с которым по самому духу нашей православной церкви (у нее) не может быть розни (противоречия), так как церковь наша не имеет отдельных намерений и стремлений; и вверенное нам хранение канонов и унаследованные веками церковные предания незыблемо охраняет православная церковь. Но нынешнее время, вследствие наплыва с иноверного запада новых идей, привнесло их и в наши отечественные законы, ибо в нашей церкви применяются такие постановления, которые находятся в противоречии с церковными правилами, как напр. узаконения относительно степеней родства, духовенства и церковных властей». Далее, в протесте своём митрополит Михаил обращается к критике самого содержания «закона о церковных властях», твердо заявляя, что закон этот «не соответствует церковным правилам». «И вследствие того я, писал владыка, поставлен в противоречие с своею архипастырскою совестью». «Я связан, продолжал он, клятвою, которую дал церкви, хранить и содержать ее предания, каноны, священные установления и догматы... Кроме многих непрактичных статей, главная погрешность и неправильность упомянутого закона состоит в том, что консистории возведены на такую степень власти, которой по законам церкви они не могут иметь без участия архиереев в епархиальном управлении, и в этом управлении нет ни единства, ни связи. Другая погрешность заключается в том, что собор без (прав) администрации остался мертвым телом и власть митрополита парализована и через уничтоженное иерархическое церковное управление, а этою властью фактически пользуется министр и всей церковью заправляет он, не наблюдением только, но приказами, решениями, предписаниями, заключениями и руководственными указаниями... Не желая приводить примеры и факты, чтобы «не огорчать благочестивого сердца» князя, митрополит требует исправления аномалии во имя тех «религиозных побуждений» которые заставили его писать настоящий протест3.

Вследствие этих представлений митрополита князь Михаил приказал своему правительству изыскать способы для необходимых исправлений в «закон». И тогдашние министры (Илья Гарашанин и Цукич) лично обещали митрополиту исправить предписания «закона», противные церкви. Закон этот с следовавшими затем изменениями и дополнениями не вызывал более или менее решительного протеста со стороны митрополита почти вплоть до 1881 года, до издания дополнительного к действовавшему закону 1862 г. пресловутого «закона о таксах». Впрочем, и ранее этого последнего момента митрополит вынужден был решительно выступить на защиту прав церкви и духовенства, например, от неуместных притязаний сербских властей и тех или других отдельных представителей народных. Так, например, когда в 1871 г. и в народной скупщине и в различных органах сербской печати происходили дебаты о духовенстве белом и монашествующем, о монастырях и архиереях, и слышались при этом отзывы непочтительные по отношению к указанным церковным учреждениям, тогда митрополит вместе с другими своими епископами (неготипским Евгением и шабацким Моисеем) обратился снова с протестом (от 30 октября того же 1871 г.) к княжеским регентам (которые, за малолетством наследника сербского княжеского престола Милана Обреновича IV, управляли тогда Сербией). В этом протесте митрополит Михаил, вместе с другими упомянутыми членами Архиерейского собора, писал между прочим: «Собор поставлен в весьма неудобное и трудное положение, опасаясь весьма серьезных последствий от такого духа и настроения, так как до него доходят жалобы на то, что духовенство обоих чинов чувствует себя оскорбленным, когда позволяют бросать в него грязью в присутствии гг. министров, и в сознании этой обиды готово на крайние меры и нежелательные шаги. Вы, господа, поймите и последствие такого шага и того положения, в каком сейчас находится церковь, вера и ее служители. Вы можете оценить важность религиозных установлений для будущего нашего народа. Вы знаете, что эти установления существуют не со вчерашнего дня и зависят не от прихоти того или другого лица. Вспомните, что вы неоднократно устно нам говорили, как высоко вы ставите веру, церковь и духовенство наше. Вы торжественно говорили, что во многом обязаны нам за сохранение порядка в стране и утверждение народной династии. А что теперь мы видим? Открыта, какая-то, травля против духовенства, так что его поносят такими словами, каких не смеют, без боязни осуждения и наказания, говорить ни одному сербскому гражданину, бросают нам грязью в лицо – и все это при полном молчании гг. министров. Рассудите, господа, можем ли мы, архиереи, быть равнодушными при таком прискорбном (буквально несчастном) положении? Должны ли мы терпеть такое унижение веры, церкви и духовенства в стране, где правительство православное? Мы должны поднять свой голос в защиту достоинства веры и церкви и вместе с своею горькою скорбью и сожалением, которые вам высказываем, мы считаем себя вынужденными спросить отечественное правительство: можем ли мы надеяться, что вера, церковь и духовенство обоих чинов найдут поддержку у правительства? Можем ли мы быть уверены в том, что законы церковные, которыми гарантирована целость религиозных установлений, будут соблюдаться? Можем ли мы быть твердо уверены в том, что не будем принуждаемы к реформам, которые противны канонам православной церкви?

На все эти вопросы Архиерейский собор требует ответа и требует удовлетворения для поруганного духовенства, требует далее гарантий для дальнейшей плодотворной своей деятельности, чтобы оно могло посвятить свой труд «далее на пользу веры и церкви народной». «Помогите нам искренно, писал далее владыка к княжеским наместникам (регентам), чтобы мы не дожили до несчастного состояния анархии. Будьте справедливы в отношении к нам и духовенству и сделайте все, что в вашей власти, так чтобы мы в мире могли молиться Богу о благоденствии народа под управлением народной династии, от которой не отчуждайте духовенства, допуская открытые, направленные против него, унижения и порицания, ибо в таком униженном положении не ожидайте от него услуг и поддержки ни в чем. Наша вся сила моральная, это наше призвание, это наше оружие. Ослаблено наше моральное значение, тогда и наша сила у нас отнята и оружие наше сломлено4».

В ответ на этот протест регенты и министры изъявили собору свое сожаление о том, что в народной скупщине слышались из уст некоторых депутатов непристойные слова, и то по адресу не целого духовенства– белого и монашествующего, а только отдельных его личностей. При этом они выразили полное свое согласие с мнением собора, именно, что ни в чем нельзя допускать изменений, противных определениям веры и церкви православной. И, кроме того, министры дали слово, что они официально объявят свое порицание отдельным депутатам скупщины, которые оскорбляют и бесчестят духовенство обоих чинов.

Так закончился инцидент 1871 года. Но не. закончились этим те антицерковные течения, которые– по словам митрополита– имели своим источником идеи, привозимые в Сербию с иноверного запада. Были и после этого попытки со стороны правящих сфер вмешиваться во внутренние дела церкви5. Но наступившее вскоре герцеговинское восстание, затем добровольческое движение и сербско-турецкая война – все это объединило сербов всех направлений в одном общем патриотическом чувстве: не было места для розни, которая, однако с новою силою выступила по окончанию войны, после берлинского конгресса. Главный политический фактор начавшихся сербских смут соседка Сербии – Австрия и ее приспешники «напредняки» произвели в стране роковой политический переворот, горькие последствия которого должен был испытать на себе и митрополит Михаил, мужественно, с сознанием своего архипастырского долга, выступивший на защиту прав церкви. В октябре 1880 г. вступает в управление страною «напредпяцкий» кабинет Пирочанца, а в мае 1881 г. издается без согласия с церковною властью пресловутый «закон о таксах», по которому каждое посвящение в священный сап, даже пострижение в монахи и разрешение епископа на брак было обложено таксой от 100 до 500 динаров (фр.) Митрополит один (от 12 мая 1881г.) и вместе со своим собором (от 6 октября того же 1881 г.) энергично протестовал против этого самочинного действия правительства («без предварительного соглашения с церковною властью»), против издания закона, находящегося к тому же «в противоречии с канонами святой православной церкви», и требовал, чтобы закон этот по крайней мере «подвергнут был соответственному изменению». Но напредняцкое правительство до того было упоено успехами своих бесчинных действий, что не обращая внимания на законный протест законной церковной власти, прибегло к новым репрессалиям, в результате которых явилось насильственное устранение митрополита Михаила от управления митрополией вследствие княжеского указа от 18 октября 1881 года6. Тогда митрополит оставил свою митрополичью резиденцию и поселился в собственном домике на окраине Белграда, написав всё-таки свой резкий протест против княжеского декрета об увольнении его от должности. В своем протесте (от 20 октября 1881 г.) на имя князя он писал между прочим: «Ваше Высочество! Устранение меня от должности архиепископа белградского и митрополита сербского и последовавшее в тоже время назначение управляющим церковными делами епископа неготинского Моисея есть вопиющее правонарушение по отношению как к сербской конституции, так и к православной церкви... Поступок вашего министерства есть самое вопиющее нарушение законов, вследствие чего и указ лишен всякой силы. Отказываясь подчиниться распоряжению об обложении лиц духовного звания особым налогом, я исполнил только свой долг и свою обязанность...».

После этого владыка Михаил оставался в своем уединении около полутора лет, окруженный враждебною подозрительностью тогдашнего правительства, его полицией и шпионами, пока наконец он, хотя и не без препятствий, выехал из Сербии в апреле 1883 г., в вербное воскресенье, для посещения святых мест православного востока7: чрез Цареград отправился он в Иерусалим и другие святые места Палестины, побывал затем на Афоне, и на обратном пути жил некоторое время в Болгарии (Варне и Рущуке), где однако пребывание его было стеснено недвусмысленными представлениями тогдашнего сербского правительства к болгарскому... по поводу гостеприимства, оказанного митрополиту Михаилу в Рущуке. Тогда митрополит Михаил вынужден был искать себе новое убежище, и он нашел гостеприимный приют в родной и близкой ему России. Это было уже третье посещение им России, более продолжительное, чем второе8 в 1869 году, когда он приезжал на юбилей своей родной академии в Киев, посетил затем Москву с ее святынями и Петербург, торжественно принятый между прочим и в нашем Славянском Обществе9, благословив его труды и действия на пользу славянского дела. В третье свое посещение России, владыка Михаил оставался у нас более пяти лет. У многих еще свежи приятные воспоминания об его пребывании за этот период в разных местах нашего отечества и о том глубоком сочувствии, которое было проявлено у нас к невинному страдальцу за правду Божью и за историческую честь своего народа.

В 1889 году совершилось в Сербии событие, которое было причиной и ближайшим поводом к возвращению митрополита Михаила в любимое отечество. Бывший король Милан отрекся от королевского престола в пользу юного своего сына Александра. Бывшее в то время радикальное министерство и королевские регенты, под давлением народных желаний, должны были тогда расчистить путь для славного возвращения митрополита на его прежнюю кафедру, с которой добровольно сошел «напредняцкий» ставленник Феодосий Мраович. 29 мая 1889 г., в праздник святой Троицы, митрополит Михаил торжественно вступил на свою кафедру, встреченный большим ликованием народа. Он получил приветствия по этому поводу не только со всех концов Сербии и целого сербства, но и от всех представителей автокефальных церквей (в том числе и от Святейшего Всероссийского Синода) и от многочисленных почитателей– частных лиц10.

Вступив снова на свою кафедру, митрополит Михаил продолжал архипастырскую деятельность с тою же неутомимою ревностью, с какою он и прежде заботился о благоустройстве вверенной ему церкви. Так, по возвращении митрополита Михаила в Сербию, вступил в жизнь новый «Закон о церковных властях восточно-православной церкви в королевстве Сербия» (от 27 апреля 1890 г.). Правда, и в этом новом законе есть статьи, против которых в свое время (в 1864 г.) возражал отчасти митрополит Михаил. Возражения его с канонической точки зрения были направлены и против отдельных статей нового закона. Вследствие этих возражений, сделаны были некоторые дополнения и исправления в законе, который действует в Сербии и доселе11. Далее, приведя в порядок многие другие церковные дела, расстроенные в период управления Феодосия Мраовича, митрополит Михаил успел довести до конца так долго тянувшееся дело о реформе белградской «богословии» в смысле сближения ее с строем и программами наших духовных семинарий. В январе 1896 г. издан высочайше утвержденный устав новой «богословии». Затем, при митрополите Михаил открыто в Сербии религиозно-просветительное «братство священническое для целого королевства» и «братство монашеское» (с более специальными задачами в интересах улучшения монастырей). Каждое из этих братств с успехом преследует свои задачи, и в этом отношении они всегда пользовались покровительством и полным сочувствием со стороны владыки Михаила. За все время своего святительства владыка Михаил заботился также и об умножении в Сербии церквей. Чтобы судить, насколько и в этом отношении плодотворна его деятельность, можно взять для примера Белград. До вступления митрополита Михаила на белградскую кафедру в столице Сербии было только два храма, ко времени же удаления митрополита из Сербии было здесь уже семь церквей12, а по возвращению его снова в Сербию положены были основания новых других церквей, из коих предметом его последних неусыпных забот была Свято-Савская церковь. Среди своих неустанных церковно-административных забот митрополит Михаил находил время и для литературных занятий, показателем которых служат многочисленные его труды по разным отраслям богословского ведения. Ему, например, принадлежат учебники по богословию для белградской «богословии», многочисленные проповеднические труды, церковно-исторические работы, богословско-полемические сочинения (против р.-католицизма и друг.), труды литургического характера (о чем свидетельствуют составленные им службы сербским святым в «Сербляке» и в частности служба на 11 мая св. Кириллу и Мефодию и др13. Заниматься оценкой значения всех этих трудов в настоящее время я не имею намерения, и не в этом заключается главная задача моей настоящей речи.

Важно здесь отметить вышеуказанный факт только для более цельного представления о разносторонней деятельности владыки Михаила на поприще внутреннего церковного благоустройства в своём отечестве. Специальная цель моя – как я сказал – указать значение его как ревнителя церковной правды и церковного мира.

Кроме вышеуказанных фактов, свидетельствующих о мужественной защите им прав церкви и духовенства от притязаний и злоупотреблений случайных заправил партийных правительств, не лишне указать еще на один факт последних лет его жизни, который дал повод ему снова делать представления своему правительству относительно нечистых стремлений римской курии заключить конкордат с Сербией. Митрополит настойчиво советовал своему отечеству не спешить с заключением конкордата, и –конечно–имел к тому глубокие основания...

Так бодро, неустрашимо и самоотверженно защищал митрополит Михаил права православной церкви в своём отечестве, ради исполнения своего долга, не щадя своих сил, покоя – и все во славу церкви Божьей, и на пользу своего народа!

Будучи тверд, непоколебим в охранении неизменяемых преданий церкви, владыка Михаил был полон любви евангельской, преисполнен снисхождением не только к слабостям отдельных личностей, но и к выдвигаемым обстоятельствами времени нуждам церкви, требующим необходимых уступок во имя любви христианской к немощным в интересах православия. Однако, уступки его в этом отношении не заключали в себе чего-нибудь анти-канонического, противного канонам и преданиям православной церкви. Так, когда Сербия получила полную политическую независимость после последней русско-турецкой и сербско-турецкой войны, митрополит Михаил, поддерживаемый местною светскою властью, обратился в Царьград к патриарху (в то время Иоакиму III), от которого была в зависимости сербская церковь полунезависимого княжества, с просьбою о признаний полной автокефалии сербской церкви: «вследствие новых условии существования и положения Сербии, писал митрополит, мы решаемся просить у вашего святейшества благословения святой матери великой церкви, так чтобы и она (т. е. Сербия), как верная и добрая дочь ей, укрепляемая благодатью Господа Бога и любовью матери великой церкви, утверждалась, развивалась и усовершенствовалась согласно с новыми условиями существования и положения своего как независимого государства»14. В ответ на эти представления митрополита и гражданского правительства Сербии патриарх со своим священным синодом с полною готовностью исполнил их просьбу об автокефалии сербской церкви, – и сербская церковь в октябре 1879 г. была провозглашена на патриаршем в Константинополе синоде как «святая независимая церковь Сербского княжества».

С другой стороны, еще ранее, а именно в момент обострённых отношении между греками и болгарами по церковному вопросу, митрополит Михаил в своем послании вселенскому патриарху (от 10 мая 1869 г.) писал между прочим, что церковное управление может видоизменяться согласно требованиям необходимости. Затем, призывая обе стороны к взаимному соглашению ради церковного мира, митрополит высказался за удовлетворение требований болгарского народа, который желал иметь свою народную иерархию15. В другом своем послании на имя патриарха Григория VI (от 14 декабря 1870 г.) митрополит Михаил повторяет свою точку зрения по вопросу о греко-болгарской распре и при этом не преминул помянуть и о желании сербского населения Оттоманской империи иметь архиереев своей народности. «Мы, писал между прочим митрополит, почитаем доброго архиерея, который посвящает себя на служение благу своей паствы, какой бы народности единоверной он ни был. Но ваше святейшество примите во внимание любовь народа к своему языку, к своим народным обычаям, примите во внимание и нынешний век, центр тяжести которого заключается в начале народности, которого не исключает и православная церковь и которое скрепляет связи и сближает отношения духовных пастырей к своей пастве. Вследствие этого и те народы, которые находятся в единении с вселенским престолом, с нетерпением желают иметь у себя архиереев своей народности... Народ сербский за свою верность надеется, что ваше святейшество утешите его удовлетворением его желаний...» Ту же точку зрения о необходимости сербам турецким иметь иерархию сербского происхождения митрополит энергичнее повторял в последнее время в переписке с бывшим константинопольским патриархом Анфимом VII (в 1896 г.) по вопросу о замещении скопьской митрополии архиереем славянского происхождения16. И в результате этих представлений, не смотря на сопротивление патриархии, администратором скопьской митрополии состоит теперь, с октября минувшего года, достойный архимандрит сербский Фирмилиан.

Так твердо, но вместе с тем и апостольски-снисходительно к нуждам, времени и потребностям церкви действовал блаженнопочивший владыка Михаил в интересах охранения драгоценного церковного мира. Со словами «мир вам!» он вступил в первый раз на архиерейскую кафедру в шабацкой епархии. Теми же словами «мир вам!» он начал и свою юбилейную речь в день празднования 40-лѣтія архиерейского его служения в 1894 г.17

Со словами же «мира и любви» он закрыл свои «медоточивые» уста, расставаясь с земным поприщем жизни. И да будет же блаженный мир его праведной душе, вечная ему память и слава!

* * *

1

Речь, произнесенная профессором И. С. Пальмовым в общем собрании членов Славянского Благотворительного Общества 11 марта 1989 г.

2

В 1881 г. противники его – „напредняки“ снова пытались – было распространять этот слух, решительно опровергнутый фактами истории.

3

Документ этот в сербском оригинале напечатан в брошюре „ Канонска одбрана православне цркве у Србији “ Белград 1881г. Стр. 1–11.

4

Сербский подлинник этого документа в той же брошюре „Канонска одбрана православне цркве у Србији“, стр. 12–18.

5

Смотреть пример в вышеуказанной брошюре „Канонска одбрана православне цркве у Србији“, стр. 19–26 (документ от 11 января 1875 г.).

6

Некоторые подробности переписки митрополита Михаила по поводу издания „закона о таксах“ с тогдашним сербским правительством приведены мною в моих статьях, напечатанных в „Церк.

Вести.“ за 1898 г. (№М 7 и 8) и в отдельной брошюре. Полный сербский текст ее напечатан, между прочим, в вышеупомянутой брошюре „ Канонска одбрана православне цркве у Србији “, где по данному вопросу находятся следующие документы: а) протест митрополита Михаила к министру просвещения и церковных дел г. Новаковичу от 12 мая 1881 г. (стр. 26–36); б) другое письмо тому же министру от 10 окт. 1881 г. (стр. 36–41); в) извлечение из протокола заседания собора 24 и след. сентября 1881 г. № 14 (41–2); г) письмо митрополита министру – президенту Милану С. Пирочанцу от 16 окт. 1881 г. и д) письмо митрополита к князю Милану от 9 окт. 1881 г.

7

Любопытна и до слез трогательна его прощальная речь к бывшей пастве перед выездом из Сербии. Не менее трогательно и ответное послание ему на Афон от его паствы в июне 1883 г. Оба эти документа в русском переводе напечатаны мною в „Церк. Вести.“ за 1888 г. (№ 4).

8

А первое посещение–время его первоначального прибытия и пребывания в Киеве во время школьного обучения.

9

Обь этом см. подробности в издании „Первые 15 лет существования С.-Петербургского Славянского Благотворительного Общества по протоколам общих собраний его членов“ (1868–83 гг.). Спб. 1883 г.

Стр. 31 – 33. На приветственную речь тогдашнего председателя Слав. Комитета А. Ф. Гильфердинга митр. Михаил сказал, между прочим, следующее: „Особенно приятно мне видеть, что здесь, в Петербурге, живо сознается славянское дело, что здешние жители нам оказывают такое глубокое сочувствие, как к славянам, родным братьям русского народа. Да благословит Господь Бог труды и усилия Славянского Комитета в пользу православного просвещения, духовного единения и братства всех славянских народов».

10

Многочисленные, хотя далеко не все приветствия митр. Михаилу по случаю его возвращения в Сербию напечатаны отдельно в книжке (на сербском языке): „Поздрави Неговом Високопреосвештенству господину митрополиту Михаилу поводом негова доласка у отаджбину и повратка па управу црквену“ ( 16°, 352 стр.). Белград 1889.

11

Этотъ„закопъ11 напечатан и в русском переводе на страницах „Христ. Чтения» за 1881 г. и отдельно.

12

См. об этом в сербской брошюр: „ Приjателима црквенога ряда и мира» Белград 1891.

13

Перечень главнейших трудов митр. Михаила указан напр. в нашей статье (см. „Церк. Вести.“ 1898, № 8, и в отд. брошюре „Памяти митр. Михаила»).

14

Документальные данные см. в брошюре: „Независност српске Цркве“. У Белграду 1880.

15

Письмо это и другое следующее напечатаны в журнале „Весник српске цркве“ 1897, май, стр. 423–428.

16

См. об этом в моих статьях о „Православном востоке“ за 1896 и 1897 г. („Церк. Вест.“ за 1897 и 1898 гг., и отдельно).

17

„Четрдесегогодишня прослава архипастирске службе митрополита српског господина Михаила“. Белград 1895. Вот начало этой замечательной речи: „Мир вам“. С этим Христовым приветом вступил я на это святое место (т. е. на архиерейскую кафедру) в сегодняшний день 1854 г. и принял архипастырский жезл в святой православной церкви. В течение всех 40 лет я хранил мир и вот сейчас, братья и дети, опять вас приветствую тем же приветом: мир вам. Богу угодно было своим благодатным всемогуществом продолжить мне жизнь. И да будет хвала и слава превеликой милости Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа за то, что после всех бурь, переворотов и скорбей я опять с того же самого святого места могу приветствовать вас Христовым приветом: мир вам.»... (стр. 22–4).


Источник: Пальмов И.С. Блаженнопочивший сербский митрополит Михаил, как ревнитель церковного благоустройства и церковного мира // Христианское чтение. 1898. № 4. С. 455-457.

Комментарии для сайта Cackle