Слово похвалительное на преславное венчание благочестивейшей великой государыни нашей Императрицы Екатерины Алексеевны

Аще превосходная подлежащая наносят смущение чувством, отнюду же сияние солнца взирающих нань утупляет зение; Нилу pеке Египетской смущаему, и низтекающу с превеликим устремлением притупляется слух слышащих; воня восточных аромат обоняниe отменяет, жестокость превеликия стужи осязание недейственно поставляет, что же дивно, яко в сицевом превосходнейшем подлежащем (еже есть иcтopиa твоих похвал, благочестивейшая великая государыня наша императрица Екатерина Алекеевно) пребудут у мене недейственны чувствы моя, внегда оскудаси память, смутися ум, и связася язык; у мене, глаголю, убожайшаго архимандрита, вашего императорскаго величества последняго раба и богомольца дненощнаго. аще зде и не положив во уме моем, чтоб возмощи возриторствовати, но взыскати прощения, зане нет у мене силы употребить художество какой новой никогда до сего дне обыкновенной риторики, слагая cиe многотрудное и державнейшее слово мое, в едино несклонное и благоговейное молчание, сбывшееся от твоих неисповедимых благодатей и от неизреченнаго моего удивления. Понеже славы прочих человеков пишуще и глаголюще, оныя торжествуемы бывают, а твоя могут токмо изявитися удивляюще сих и молчатя творяще. Toe убо еже не скажу будет не то еже скажу, но то еже умолчу, и истopиa моя буди молчание мое сложеное с благоговейным деянием, до помоста земнаго с крайнейшим благоговением поклонения; с таковым поклонением усмотрю тя, благочестивейшая великая государыня наша, императрица, подобнейшим чистейшей светлости дня много болши математическаго мечтания, неже человеческаго зрения, с разностью яко едино самое неученье беседует с единою самою мудростию, и яко едина самая последность беседует о единой высокости несравненно, противящеся всякое слово естественное, яко два края между собою совокупляются, что я приемлю толику тягость превосходящу моя силы, тяжчае неба сущаго на плечах Атлантовых. Обаче желаю да удовлится ваше императорское величество о огни души моея, его же приношу возжен в кадилнице сердца моего, якоже удовлился Артаксерск о води, юже принесл ему Симит в сосуде дланей рук своих. И толико вящше cиe да благоугодно явится ти с радостию, елико огнь есть зело благороднее воды и сердце рук. Да явится благоугодно молчание мое между иными толико преславными твоими похвалителями и мудрейшими мужи. И то многое, еже инии ритори изрекут о твоих похвалах, великая государыне, явится зело мало к тому кой молчит, яко же случилося мне молчащу за множество твоих похвалений. Обаче имам быти подобен оным, яко же те, коих едина часть обретается на верх горы, а другая часть обретается на равнине тоя; обаче вси обретаются в равном разстоянии от луны. Но понеже сам собою приях толику тягость беседовати о таковой и толикой благочестивейшей государыне императрице; хотел бых уформовать некий глас, котораго ехо дабы был весь мир. Некий глас доволен сокрушити облака, успокоити громы, разрушити молнию, умирити ветры, смирити волны и разторгнути бури. Сия вся дела соделати имать глас мой, украшеный дражайшими каменми имене твоего, и cиe слово мое окроплено валсамом, омочено нектором, прикоснено амвросиею, украшено бисерми, и рясны имуще адамантовая, и таковы суть речи, являюща имя твое, да прочитаемо и слышимо будет от потомков со изрядным удивлением в веки веков, сложеное с великим прилежанием ума моего. Да громовозгласят убо словеса моя, и взаимно возгласят, яко труба Tритоновa от востока до запада, и от севера до полудне, и да поведят благороднейшыя твоя благодати, из которых кую убо начну возвели чти? Се аз в таком сумнении уподобляюся единому корабленику, который приневолен починить корабли его, утружденныя под тягостию товаров и оскорбленныя от ударений волн и от браней ветров, став среде единаго густейшаго леса и размышляя смотря около вся древеса высокая, толстая и доволная к его предлежащему намерению и недоумеяся, кое из всех избрати и начати сещи. И аще в сем недоумении восхощу призвати якую небесную силу, яко же обычно есть бывати в начале всякаго дела, не возможно мне, разве призову ваше императорское величество да поможеши мне тебе самую похваленьми увенчать. Но недоумение мое носится в сем известии, зане кто хощет похвалит тя, надобно тому взойти на небо всяким образом, и размыслить с разсмотрением испытным оный изрядный ангельский зрак, от котораго натура прият за пример императорскаго твоего прекраснаго зрака. И зде той познает, яко в день рождения твоего стали быть людие и звери без гнева, змии без яда, скучливыя птицы без клицания, пчелы и ина подобная без жала, пелынь без горести, земля без браней, вода без волн, воздух без облаков, и огнь без горения. И яко в самую минуту рождения твоего песнопели Cиpины, радовалися Мусы, ликовали Нимфы, птицы небесныя плескали, рыбы скакали, усмирилися животная, процвели древеса, искапали манну и мед травы, угладилися моря, возсиял огнь, возблистали звезды, благоприятнее явилася луна, и краснейши сталося солнце. Но что аз глаголю о неисповедимых твоих благодатех? Не явно ли всякому племени и языку, яко импepaтopскoe ваше величество не от человеческаго рода какого низводишися, но низпослана еси семо на землю с неба, да нам подаси образ и подписание добраго жития и пример всякая добродетели. Таковаго ради твоего высочайшаго благородия небесных благодатей, вси художники не токмо всех Poccий, но и те со всего запада и востока прятся между собою превзыти художе-ством своим древних художников инвенциями остроумнейшими, никогда слыхаными, да благоугодно явится вашему императорскому величеству; поеты своими поезиами, зографи своими живописаниями, чтоб изъявить вид красоты твоея; златари дражайшим златом, многоценными каменми назнаменить краснейшее лице твое; музыки, сладчайшими гласы и новыми пениями украшающе музическия ноты имене твоего, изобрели и новая пения и новые гласы художеством своим; авторы прияли за великую славу, чтоб обреталося в их списаниях высочайшее имя твое, и ритори, чтоб ты обретались в риторских их словах, как и у мене ныне. От Бога мне сицева велия благодать дадеся, да прославлюся в сем моем слове, похваляющем неисповедимыя благодати твоея красоты. О сих натура изглашает, и койждо благословно разсуждая извествует, яко аще бы ты родилася во время Зевкса преславнаго живописца, когда он уготовлялся написати персону Елены, собирал всех прекрасных девиц того времене, чтоб избрать от них часть краснейшую от коеяждо, избрал бы он тебе едину, наипаче оставив Елену, тебе бы едину благочестивейшую императрицу имел живонаписати. Наконец благословно скончаваю, что аще бы ты была тамже, и присутствовала при разсуждении Паридове, три богини оныя Паллада, Ира и Афродита не дерзнули бы просити златаго яблока и не надеядися б просить о нем, ниже б желали прияти то, ни завидели б, ни ярилися б, ни печалилися б, ни стыдилися б, что его не получили б; но все трое богини согласно, без разсуждения, наипаче с радостию принесли б тое яблоко нашему императорскому величеству. Но оставляя сию часть слова моего о внешних твоих благодатех тела твоего частно, прехожду к дарованиям души твоея. Ты благочестивейшая великая государыне наша императрица обретаешся едино училище, которая ты управляющи себе, учиши всех всякой науке ифической, располагающи императорской свой дом, учишь всякой економии, в сем твоем училищи преподается истинная Логика, чтоб разсуждаема била истина от лжи, истинная Ритopикa, чтоб изыскивали и изъявляли зело красноречныя и высокая умствования, истинная Астрологиа, чтоб посходили умом на небо; истинная Богословия еже знати и любити триипостаснаго Бога. Ради премудрости в древнее время южная, (sic) царица Савва пришла видети Соломона, а ныне Соломони грядут видети и поклонитися благочестивейшей императрице всероссийской. О благочестивейшая великая государыня наша императрица, благословно и достойно ради таковых твоих внешних и внутренних дарований увенчана ты ныне не токмо венцом императорским России, елико и венцом всякия добродетели. И что дивно! Аще небо чтоб тебе сотворит совершеннейшу возподражало пчел, кои облетают семо и овамо, и собирают от различных цветов благовоннейшую часть, чтоб устроить мед, возподражало Зевкса, кой от разных частей краснейших жен слагал образ Еленин, и изложило (небо) вся изрядная и краснейшая свойства, и от всех телес всякую красивейшую часть, чтоб сложило подлежащее твое, благочестивейшая великая государыне, и сего ради, аки предпознана и предопределена от Бога прежде создания твоего да будеши венчана императрица всероссийская, яко же ныне видети есть с неисповедимою славою и радостию, не токмо России, но и всего миpa. И таковаго ради предпознания и предопределения Божия, последовно изначала одарована еси имети последующая, сиречь от Бога душу, от Серафим любовь, от Херувим мудрость, от Сил силу, от Господств господство, от Начал начало, от Престолов престол, от Властей власть, от Архангелов управление, от Ангелов ангельская качества, от незаблудных звезд благую склонность, от Крона велеление, от Дия благорастворение, от Ариса мужество, от Солнца веселие, от Афpодиты благообразие, от Epмиa кpacнopечиe, от Луны целомудрие, от Огня долгожизние, от Воздуха доброту, от Воды чистоту, от Земли твердость. О совершеннейшая импepaтрица, дар Божий, благороие века, сокровище неба, адамант мира, венец людей, столпе сфер! Твоего ради императорскаго величества златый век толико прославленный от списателей исповедует, что был он не совершен, понеже ты совершеннейшая не была рождена в он век. О совершеннейшая великая государыня, в которую натура положила последнюю свою силу, и хранящи тя, аки сокровище свое драгое и многоценное, изъявила тя ныне в пример всем иным ея красным делам, чтоб eй когда не погрешить. О совершенство без оскудения, о котором оный язык, кой не беседует, не совершен есть, котораго и древнии флософи желают, аще бы было возможно возстати и приити очевидно видети тя и поклонитися императорскому твоему величеству. Токмо печалуются Сивиллы, что не прорекли о тебе, великая государыне для того, понеже не беседовали о таком и толиком совершеннейшем твоем создании, несовершена видятся быти многа от пророчеств их. Печалуют еще древнии и нам завидуют о художестве еже типом издавати, инвенция недавняя; болши еще нам позавидят, егда чрез врата типографская исходит со славами и хвалами в типе имя твое на свет миpa; которым (хвалам) ради их величества последует, что услышал бы еще и тот, кто б был в зело глубочайшей глубине моря. Но Фама, движущи вся своя языки, не токмо гласом железным, но и воскликновении и пении и песнми радостными, и триумфалными вратами разславлять славы твоя, и вся перия распростирающи пронести в далняя царства и климаты мира чести и славы богоданнаго твоего коронования: никогда будет имети Фама ниже покоя, ниже молчания, ниже сна, разпрострет перие крил своих, чтоб принести ко автором написати славы и величия твоя, благочестивейшая императрице, и аще летание свое в прешедшие веки творила она до сферы лунныя, а ныне уже отверзет новая летания, и покушающися в своем восходе, летящи сквозь тихий всегда воздух, взыдет до девятаго неба и тамо далее, откуду взяла натура пример краснейшаго твоего зрака, удивляющися и величающи множество дарований натуры и неба, которыми одаровали тебе в сем веце мира, прославляющи тя благословне без всякаго прекословия земли осмое чудо. Время же в будущем сохранит народные нотации твоих превосходных дел, якоже всяк град и царство хранит своя истории, чтоб весь век сих не загладил. Что же болee, аще присносущность дала негли ведение древности, чтоб не возгордилася власть немощи коея противу тебе, по да хранит тя и соблюдает на многа лета в сем благоцветном стоянии императорскаго величества, благодатно Божиею да узриши чада и чада чад, к благополучнейшему преемству импepaторскаго вашего величества в веки веков, и по сих да восприимете и присносущность. О Россие! He была ты никогда посещена толикими людми, толикими языки. От всех стран мира, яко же видети ныне, стекающеся с ревностию вси видети венчану благочестивейшую великую государыню нашу императрицу Екатерину Алексеевну. Но между иными, кои со тщанием стекающеся пришли хваляще и удивляющеся превеликой славе твоей поклонитися тебе не толико внегда приклонили до земли главы своя, елико паче честь получили себе, что попущено им тебе похвалити, преходящей в таковом подлозе чести, и к тому, кой чтит, пришел и я на такое время, оставя леса монастыря моего. И хотя я размышлял в себе беседовати молча, понеже не чаял внити в глубочайшую пучину похвал славы твоя, однакож без никакой моей надежди, самое подлежащее отверзло уста моя, и доволно дало мне словес, и тако склоних ум мой опыт сотворити, и что не может совершити опыт единыя великия истины, и единаго жарчайшаго хотения. Хотя я и не говорил, понеже был во все cиe время вне себе со удивлением размышляя великое множество похвал твоих; и сего ради возжелах наипаче, чтоб я имел много очей видети славу императорскаго твоего величества, как имел очи Аргос, много ушей, как имела Фама, чтоб мог слышати тебе, много языков, как имел Пюрг (башня) в Вавилоне, чтобы возмогл я говорить о твоем величестве, и много рук, как имел Bpиapeй, чтоб возмог я писать славы твоя; но понеже таковая дарования мне не далися от Бога, как я желал, да благоугодно явится вашему императорскому величеству сей малейший дар труда жарчайшаго моего хотения, и да возвеличит его свободностию вашего императорскаго величества. Но понеже cиe мое слово приближается к концу, обаче не умолчу прежде, неже радоватися имам со благочестивейшим государем нашим Петром великим, императором и автократором всероссийским, о прославленом и богоданном коpoновании благочестивейшия великия государыни нашей императрицы Екатерины Алексеевны и со благоверными государынями цесаревнами, со благоверным великим князем Петром Алексеевичем, и со благоверными царевнами и великими княжнами. Радуюся со святейшим правительствующим Синодом, с благоверными правительствующим Сигклитом, военачальники, градоначальники, и христолюбивым воинством. В таковой несравненной радости о преславном и пресловутом таковом венчании боговенчанныя нашея императрицы с различными торжествы, с пениями музическими, с гласами веселыми, с стуком страшным пушек и иных огнеметных орудий подвигошася людие, смятошася язы́цы, и венцы носяще лавровы видятся подобни светлому Аполлону, венчаному лавром, аки бы всегда подобен солнцу в сиянии. И аз не един радуюся с радующимися, ни тот один радуется, кто может услышати радость, но еще и лишеные ума, чувства и жизни; срадуется Росcийский диалект и имать благословну причину срадоватися, яко аще Еврейский диалект хвалится, зане им разговаривал Бог, разговаривал Адам, и написан божественный закон; аще Еллинский диалект славится, зане им написаны все краснейшия науки, аще латинский диалект величается, зане им древнии Римляне разговаривали во время монаршества их, подобне с ними может похвалитися, прославатися и величатися poccийский диалект, которым разславляются славы императорскаго твоего величества. Срадуется Историa, зане взыйдет на верх всякаго превосходства, будущи вестоносица твоих дарований, срадуется Поетика, отверзающи всяку древнюю честь в творениях сложеных на славу императорскаго вашего величества; срадуется Риторика, зане в словесех, кои в такой превеликой радости сего времене венчания твоего, достигнет в величайшее крайнейшее всякаго совершенства; срадуется Apифметика, уповающи стяжати новыя числа, недовольна сущи теми, ко до ныне имела, чтоб начислить ангельская твоя дарования; срадуется Геометрика, что Живописание и Ваяние, дщери ея чеснейшия, взыдут на высочайшее достоинство изъявляющи живонаписан и изваян образ твой; срадуется Myсикиа, обещающися представить совершенную сладость, егда явится тонами имя твой в музических ея нотах; срадуется Астрологиа,ожидающи новых звезд от императорскаго вашего величества и высочайшаго преемства. И дай, блаженная Троице, ради безчисленныя Твоея милости, за молитв приснодевы Mapии, да сподобит мя видети и поклонитися императорскому вашему величеству. И в рождении новых ваших звезд, торжествующему всегда над сопостаты вам и всему христианству, Исмаилтяны попирающе мерское знамение Моамефово и изгоняюще их из Европы, да поставите святейшее христианское знамение Российское с непоборимым и непобедимым Христовым крестом внутрь пречуднаго храма святыя Софии.

Аминь.

Вашему императорскому величеству малый некий сей дар, но благоуханное coбрание из благодатей твоих похвалений, последний раб и дненощный богомолец с благопочтенною всепокорпостию приношу Архимандрит Софроний Лихудев.

Подлинная рукопись Слова Похвалительнаго.

В лист, на 23 стр. На первой странице изображен в верху ангел, в одной руке у него солнце, в другой труба, и при ней надпись: Солнце восходящее присно поклоняемо бяши. К рукописи приплетен нарисованный на полотне клеевыми красками грудной портрет императрицы Екатерины I, в парчевом одеянии, посверх горностаевая красная мантия; в густых черных волосах трясила с каменьями. Над головою держат корону с державою два ангела, тоже с трубами, и у труб надписи: 1) От человеков должна есть оным честь, их же Бог сподобил чести, 2) О тебе, токмо единой честь воинcmвyem. Сообщением этого доселе неизвестнаго слова мы обязаны В.М. Ундольскому, который, по просьбе нашей, присоединил к нему следующую заметку.

Заметка.

Братья Иоанникий и Софроний Лихуды прибыли в Московское Государство из отечества своего Греции 6-го марта 1685 года, именно около того времени, когда уважение к греческому языку и учености (также как нынe к Немецкой эрудиции) доходило чуть не до изступления. Bсe греческие выходцы издавна твердили нам, что без Греков (так же как и ныне без Немцев) нет спасения. И ничего нет удивительнаго, если доверчивая Русь поддалась и поверила на слово Еллинам. Известно, что до-петровская Русь была по складу и формам Русь больше церковная, чем гражданская, значит и потребности ея были больше духовныя, чем житейския, светския. Религию вместе с обрядами заимствовали мы от Греков; и сами архипастыри в течении многих веков были из Греков. Даже после автокефалии и автономии церкви Российской и учреждения в ней патриаршества, и суд и низложениe патриарха Никона совершились при главном и непосредственном содействии тех же Греков. Мало того, до самаго въезда Лихудов в Россию в 1685 году, почти вся Малороссия была еще подведомственна патриарху Константинопольскому.

Воспитанникам Падуанскаго университета, Лихудам, прямо по приезде в Москву, поручено было преподавать уроки в новозаведенной Академии.

Здесь обучали они Грамматике и Пиитике на греческом, Реторике, Логике и Физике на греческом и латинском языках до второй половины 1694 года, когда вследствие жалобы патр. Иерусалимскаго Досифея¹, они отрешены были от Академии и начали при Типографии учить желающих Итальянскому языку.

Кому неизвестен и любопытен заведенный Лихудами жаркий спор об Евхаристии, т.е. о времени пресуществления св. Даров, тот может обратиться к статье г. Смеловскаго² и Истории Славяно-Греко-Латинской г. Смирнова. Здесь не место снова разбирать его литературу pro и contra, довольно обширную; но мы не можем не указать на мнение св. Димитрия митр. Ростовскаго, человека современнаго и судьи надежнаго и безпристрастнаго в сем деле. Он в своем сочинении (доселе малоизвестном и ненапечатанном) о Пресуществлении, неодобрительно отзывается о Лихудах, как напрасных возмутителях мира церкви Российской.

Приведем несколько слов из этого сочинения св. Димитрия: «Речеши. Святейший патр. Иоаким учил и повелевал не кланятися на словеса Христова и запрещал грозно. Ответ: То бо и дивно есть, яко от единех уст истече сладкое и горкое. Первее соборне свидетелствова и предаде печати Чиновник, учащ кланятися словесам Христовым и страшными прещенми запрети, а потом таяжде свидетелствова и предаде сам и отверже и отпаде своему си суду и запрещению и наведе на ся порок ово непостоянства, ово противности святейшим селенским патриархом греческим, Чиновник той свидетельствовавшим и предавшим Poccийстей церкве. Речеши. Два гречестии учители иеромонашескаго чина, пришедше от греческих стран ко святейшему Иоакиму патриарху Московскому, начаша учити еже не кланятися во время словес Христовых. Ответ. Учителей тех греческих не охуждаем, обаче и святейших патриархов не презираем. Разсудити же предлежит: кто честнее, глава ли или нозе, и кого лучше слушати подобает, главы ли или ног? Святешии три селенстии патриархи были на Москве первее Афанасий Константинопольский, таже по времени Паисий Александрийский, Maкapийi Aнтиохийский. Тыи свидетельствоваша и предаша церкве Роcийcтей Чиновник, учащ кланятися словесам Христовым. По сих приидоша два иеромонаси от Грек, и триех греческих селенских патриархов свидетелства и предания разориша. Или убо патриарси оныи неправо нас научиша; или иepомонаси сии неправо творят и учат. Apxиeреи же Pocийстии, селенских триех патриархов свидетелствованное предание отвергшии, в след же двох иеромонахов шедшии, не точию селенским патриархом, но и сами себе сотворишася противны. Узаконивше бо первее, еже кланятися в возглашение словес Христовых и запрещениами то оградивше, и руками своими утвердивше, противное потом прияша учение и сами своему суду и запрещению поднадоша.» Сборн. моей библ. № 658 л. 479 об. и след.

Как бы за эту смуту в Русской церкви и за разныя политическия и другия интриги и происки, Лихуды в конце 1701 года отправлены были в Костромской Ипатьевский монастырь под строгий надзор, где и пробыли до 1706 года, когда Новгородский митр. Иов вызывал их для преподавания в заведенных им школах. Иоанникий пробыл здесь до 1716 года, в котором вызван был снова в Москву, где в следующем 1717 году и умер; а Софрония возвратили в Москву ранее, еще в 1709 году, где он снова был учителем в Академии до 1712 года, когда поручено было ему исправление текста Библии, изданной в Москве 1663 года. Этим, безспорно самым важным поручением, занимался Софроний до 1723 г.³ Елизаветинские издатели главным образом воспользовались исправлением Лихудовской коммиссии, мало улучшили и дополнили от себя. Правили они главным образом по Вальтоновой полиглотте (1657 г.): первопечатная Библия переписана была разгонисто, для внесения дополнений и поправок. Производили же таковым образом. Все, еже обретено в Славянском переводе грамматическому осмогласно несогласное и правилам противное, оное правили наряду; а важныя погрешности, разуму противные пропуски и излишества, выписаны особо в каталог при предисловии. Но таковой выписки и предисловия не обретено, и при сем (Елизаветинском) исправлении конечном не было». (Смот. предисл. к Елизавет. Библии л. 9 об.) Кто не пожалеет об этой утрате!! Все бумаги по издании Библии в настоящее время находятся в трех местах: 1, в Московской Синодальной 2, Типографской и 3, в бывшей Новгородской Софийской, а ныне в библ. С.-Петербургской Духовной Академии. Есть причины полагать, что выписка Лихуды не потерена, но вместе с его черновыми тетрадями хранится в последнем книгохранилище.

Выше было сказано, что Лихуды обучали Москвичей Риторике и Пиитике; в наших собраниях известны не только их руководства, но и произведения ораторския–разныя похвальныя слова⁴. Счастливый случай доставил в наше собрание новое и (сколько знаем доселе неизвестное произведение Софрония Лихуда, это «Слово похвалительное на преславное венчание благочестивейшия великия государыни нашея императрицы Екатерины Алекеевны», которое происходило 7-го мая 1724 года. За год перед тем Софроний посвящен в архимандриты Рязанскаго Солотчина монастыря и был кандидатом на Смоленскую епарxию, но за старостью не утвержден. Вероятно Лихуду желательно было получить епископскую кафедру, и он, прослышавши о предстоявшей коронации императрицы, пришел на такое время, оставивши леса монастыря своего. Как искусный оратор, Софроний, призвав на помощь нею свою эрудицию и особливо Мифологию, которая в то время была в большом употреблении даже в церковных поучениях, написал приличное такому важному и радостному событию «Слово Похвалительное», вероятно в Москве, а может быть и в самом монастыре, только еще не видав императрицы. В самом конце слова оратор говорит: «И дай, блаженная Троице, ради безчисленныя твоея милости, за молитв приснодевы Марии, да сподобит мя видети и поклонитися императорскому вашему величеству.» Переписав каллиграфически и сделав роскошный по тогдашнему времени переплет, Софроний разсудил в начале приложить портрет восхваляемой императрицы, писанный соковыми красками, с искусством весьма замечательным.

Читая «Слово Похвалительное», трудно представить, чтоб оно писано было престарелым монахом, а скорее можно подумать, светским человеком. Хитрый Грек, тонкий знаток сердца женскаго, начинает слово свое разсмотрением прекраснаго ангельскаго зрака и вообще разсуждением о внешних благодатех тела восхваляемой императрицы. Ловко уклонившись от разсмотриния генеалогии Екатерины, он говорит: «Не явно ли всякому племени и языку, яко ваше величество не от человеческаго рода какого низводишися, но ниспослана еси семо на землю с неба?» Между тем дальше оратор говорит, что и «в день рождения твоего стали быть людие и звери без гнева, змии без яда, скучливыя птицы без клицания, пчелы и ина подобная без жала, пелынь без горечи, земля без брани; вода без волн, воздух без облаков и огонь без горения. И яко в самую минуту рождения твоего песнопели Сирины, радовалися Мусы, ликовали Нимфы, птицы небесныя плескали, рыбы скакали, усмирилиси животная, процвели древеса, искапали манну и мед травы, усладилися моря, возсиял огнь, возблистали звезды, благоприятнее явилася луна, и краснейши сталося солнце.» Описав вид красоты Екатерины, говорит Софроний: «Но оставляя сию часть слова моего о внешних твоих благодатех тела твоего частно, прехожу к дарованиям души твоея.»

Еще более яркими красками изображает наш оратор душевныя качества Екатерины. По его словам она учит «всех всякой науке ифической, располагающи императорской свой дом; учишь всякой экономии; в сем твоем училище преподается истинная Логика, чтоб разсуждаема была истинна от лжи; истинная Риторика, чтоб изыскивали и изъявляли зело красноречныя и высокая умствования; истинная Астрологиа, чтоб восходили умом на небо, и истинная Богословия, еже знати и любити триипостаснаго Бога.» Для вящшаго подтверждения сказанного, Лихуд указывает и на самый источник всех сих дарований: «Из начала одарована еси имети последующая, сиречь от Бога-душу, от Серафим-любовь, от Херувим-мудрость, от Сил-силу, отъГосподствий-господство, от Начал-начало, от Престолов-престол, от Властей-власть, от Архангел–управление, от Ангел-ангельская качества, от назаблудных звезд-благую склонность, от Крона-велелепие, от Дия-благорастворение, от Ариса-мужество, от Солнца-веселие, от Афродиты-благообразие, от Epмиa-кpacнoречие, от Луны-целомудрие, от Огня-долгожизние, от Воздуха-доброту, от Воды-чистоту, от Земли-твердость.» Изображая всеобщую радость «о преславном и пресловутом таковом венчании», оратор возглашает: «Срадуется Poсcийский диалект и имать благословну причину срадоватися, яко аще Еврейский диалект хвалится, зане им разговаривал Бог, разговаривал Адам, и написан Божественный закон; аще Еллинский диалект славится, зане им написаны все краснейшия науки; аще Латинский диалект величается, зане им древние Римляне разговаривали во время монаршества их, подобне с нами может похвалитися, прославится и величатися Poccийcкий диалект, которым разславляются славы императорскаго твоего величества.» Софроний намекал об издании в свет сего панегирика: «Печалуют еще древнии и нам завидуют о художестве еже типом издавати, инвенция недавная; болши еще нам позавидят, егда чрез врата типографская изходит со славами и хвалами в типе имя твое на свет мира... Время же в будущем сохранит народныя нотации твоих превосходных дел, якоже всяк град и царство хранит своя истории, чтоб весь век сих не загладил.»

Однакож желанье Лихуды не исполнилось. Cиe «Слово Похвалительное» не было напечатано. Не льзя сказать наверное, что он представлялся императрице и поднес его, не имея положительных данных. Подобныя свeдения должны находиться в архиве Министерства иностранных дел, к сожалению в последния слишком двадцать лет почти никому не доступном. И внешние признаки – современный портрет, самый переплет (кожаный, тисненый) с 1724 годом и подпись автора, равно и внутреннее изысканное велеречие Слова Похвалптельнаго и весь его склад, живо рисующий великолепную и много шумящую пустоту того времени, не оставляют никакого сомнения, что оно именно принадлежит архимандриту Греку Софронию Лихуду.