О непостоянстве человеческой воли
Милостив будь, о Благий, к нашему злому изволению – этой вине всех бед. Мысли его – это болезни тайные, а дела – это болезни явные. От него произошло первое преступление заповеди, имевшее следствием все грехи и в протекшее доныне, и в последнее время. Ты, Чистый, очисти свободу нашу, сама по себе она – мутный источник.
Дивлюсь свободной воле нашей. Она сильна, – и однако низложена. Она властелин, – и стала рабой; имеет возможность побеждать, – и любит уступать над собой победу; хотя свободна, однако же сама отдается в рабство, как невольница, и своей рукой пишет согласие на свое невольничество. Подлинно безрассудный этот писец, который собственной рукой скрепляет рукописание долгов своих. Но благословен Тот, Кто хлебом Своим даровал нам свободу и Чашей Своей изгладил рукописание долгов наших!
Воля наша легко приходит в повреждение. Кто хочет свое сокровище положить на небесах, того отвлекает от этого смущающий всех завистник. У кого любовь не имеет чистоты, у того здравый смысл поддерживается только похвалой, как цветок росой, а при неодобрении – блекнет, как трава от зноя, вянет от палящего дыхания хулы и теряет весь вкус и запах. Хвала Твоей воле, Господи! Она непрестанно жаждет нашего покаяния.
Благословенной да будет память праведников, которые пребыли твердыми. Они не изменялись, как луна, но уподоблялись солнцу, свет которого всегда одинаков. Дух их не был подобен дождевым потокам, которые то полны, то вдруг иссыхают. Волны искушений всякого рода устремлялись на праведников, но они не изнемогли. Благословен Правосудный, прославивший венцы их подвигами!
И слава не надмевала праведников, и поношение не доводило их до изнеможения. Всегда были они одинаковы, никогда не терялось благоухание высоких их добродетелей. Каждый их помысел издавал благоухание любви. Добрый Торжник, обильно расточающий благоухание ароматов Своих, услаждает внемлющих праведникам, и они сообщают жизнь ученикам своим. Благословен Благий, Который из сокровищ Своих источает благоухание дел их! Как восставал Семей против Давида, так книжники восстали против Давидова Сына. Семей метал в Давида камни, сыпал на него персть (грязь) и проклинал его, чем и предызобразил собой народ Иудейский. Давид молчал, и молчание его было образом Сына его, когда вместо персти приял Он оплевание, вместо злословия – заушение по ланитам, вместо прообразовавших камней пронзен был гвоздями. Благословен Благий, потерпевший не от одного Семея, как Давид, но от целого народа!
О горькая хула! Кто захочет осквернить тобой язык свой? Разве только неверный входит в состязание со всеодолевающим Творцом и почитает возможным противостать Создателю своему. Поскольку лукавый прельщает его на зло, то выводит он заключение, что Всеблагий жесток. Но Кто примирил нас с Правосудным, Тот ужели не избавит от лукавого? Благословен Творец, Который не делает принуждения неверным, потому что получили они свободную волю!
Неужели Творец немощнее бессильного и не может причинить ему вреда? Или держит Его другая какая-либо сила и препятствует Творцу поступить с ними худо? То и другое предположение уничтожается одним словом. Кто сотворил голод и болезнь? Если Он Творец, то всемогущ; если благ, то и строг.