Диоген Лаэртский

Источник

Приложение

Олимпиодор868. Жизнь Платона

Аристотель, приступая к своей теологии, говорит: «Bсе люди по природе стремятся к знанию, и доказательство этому – их любовь к новым впечатлениям'1869. Я же, приступая к

философии Платона, скорее бы сказал, что все люди стремятся к философии Платона, жаждут черпать благо из его источника, спешат опьяниться его влагою и преисполниться платонической боговдохновенностью. Четыре раза в четырех диалогах говорит Платон боговдохновенно. Первый раз – в «Тимее», где он вдохновляется, обуянный богом, и словно произносит речь творца к небесным силам об их устроении, именуя их младшими богами2870; оттого и Ямвлих в своих объяснениях называет этот диалог «речью Зевса». Второе божественное вдохновение Платона – в «Государстве», где он обуян Музами и представляет Муз, вершащих исход созданного им государства; там он и говорит: «Все, что возникает, неизбежно должно погибнуть'3871. Третье божественное вдохновение Платона – в «Федре», где Сократ в тени платана философствует об Эросе, обуянный нимфами4872. Четвертое божественное вдохновение Платона – в «Феэтете», где он вдохновляется философией и

представляет философа-вождя, то есть умозрителя5873. Вот для чего стремятся все к платоновской философии.

Расскажем и о происхождении этого философа – не для того, чтобы блеснуть познаниями, а для пользы и поучения всех, кто стремится ему следовать. Ибо он не был человеком незаметным, а, наоборот, «многих людей собеседником был». В самом деле, отцом его, говорят, был Аристон, сын Аристокла, род которого в свою очередь восходит к законодателю Солону. Потому-то Платон и написал, усердствуя во след своему предку, «Законы» в 12 книгах и «Государство» в 11 книгах. А матерью его была Периктиона из рода Нелея, сына Кодра. Говорят, будто однажды ночью призрак Аполлона возлег с его матерью Периктионой, а потом предстал перед Аристоном и повелел ему не сочетаться более с Периктионою до тех пор, пока она не родит ребенка, и тот повиновался. Когда же Платон родился, то родители отнесли его, младенца, на Гиметт, чтобы там за него принести жертву тамошним богам – Пану, нимфам и Аполлону-пастырю. И вот, пока он лежал, к нему слетелись пчелы и наполнили его рот медовыми сотами, чтобы воистину сбылись о нем слова:

Речь у него с языка стекала, сладчайшая меда6874.

А еще он называет себя «соневольником лебедей'7875, как потомок Аполлона, потому что лебедь – это тоже птица Аполлона.

Когда подошло время, он прежде всего поступил к грамматисту Дионисию, чтобы научиться всей словесной науке: о Дионисии он упоминает в диалоге «Любовники'8876, чтобы и этого наставника удостоить Платоновым упоминанием. После этого он учился гимнастике у Аристотеля из Аргоса; здесь-то он и получил, как рассказывают, имя Платона, а раньше его звали Аристоклом, по имени деда. Имя это он получил за то, что тело его было необычайно широким в двух местах – в груди и во лбу; это видно и по его статуям, которые стоят повсюду и изображают его именно таким. Впрочем, иные утверждают, что он получил новое имя не за это, а за широкий, разливистый, пространный свой слог, подобно тому как Феофраст получил повое имя за свое божественное красноречие, а прежде назывался Тиртамом9877. Музыке обучал Платона Драконт, ученик Дамона, также упоминаемого в «Государстве'10878. Таковы были три предмета обучения детей в Афинах: словесность, музыка и палестра11879; и не без цели, а затем, что-бы знание словесности развивало их разум, музыка смягчала их душу, а занятия в палестре и гимнасии укрепляли их тело против праздной похоти. Сам Алкивиад у Платона выступает обученным именно так, потому и говорит о нем Сократ: «На флейте играть ты не пожелал...» и т. д.12880 Кроме того, учился Платон и у живописцев – от них он узнал, как смешиваются краски (о чем упоминается в «Тимее'12а881; учился и у трагиков, ибо они считались наставниками всей Эллады, – к ним привлекла его глубина мыслей и пафоса в трагическом стиле и героика в содержании трагедий.

Он даже писал дифирамбы в честь Диониса, начинателя трагедийного рода: ведь именно Дионису посвящен дифирамб, и от Диониса получил свое название, ибо Дифирамб [«двувратный»] – это и есть Дионис, как бы дважды прошедший сквозь врата рождения, у Семелы и в Зевсовом бедре13882; у древних, как известно, был обычай называть следствия по причине, так получил свое прозвище и Дионис. Об этом говорит и Прокл:

Все, что меж предками есть, прикрепляется к поздним потомкам.

А что Платон занимался дифирамбами, это видно из диалога «Федр», который весь еще дышит дифирамбическим духом, так как диалог этот считается первым из написанных Платоном. Впрочем, нравились ему и комедиограф Аристофан, и Софрон, у которых он воспользовался для своих диалогов правдивым изображением действующих лиц, – нравились до того, что на смертном одре его, говорят, нашли книжки Аристофана и Софрона. А об Аристофане он даже сам сочинил такую эпиграмму:

Храм, что вовек не падает, искали богини Хариты;

Вот и открылся им храм – Аристофана душа14883.

Аристофана же он вывел и в диалоге «Пир», сам воспользовавшись при этом комедийным приемом: он изобразил, как Аристофан запевает гимн к Эросу, и вдруг на него нападает икота, и он не в силах допеть гимн до конца15884. Сочинял Платон и трагедии, и дифирамбы, и еще что-то, но все это он сжег, когда послушал беседы Сократа. При этом он произнес:

Бог огня, поспеши: ты надобен нынче Платону!

(Этим самым стихом воспользовался потом грамматик Анатолий, обращаясь к градоначальнику Гефесту, и имел успех: он сказал так:

О, Гефест, поспеши: ты надобен нынче Фаросу!)16885

Говорят, что, когда Сократ собирался принять к себе Платона, ему приснилось, будто на коленях у него сидит лебедь без крыльев, а потом вдруг у лебедя прорезаются крылья и он взлетает ввысь со звонким криком, чаруя слух каждому: так была предвозвещена будущая слава Платона.

После гибели Сократа, своего наставника, он учился у Кратила, последователя Гераклита, и написал о нем диалог, названный его именем: «Кратил, или О правильности слов». Вслед за тем он отправился в Италию, нашел там пифагорейскую школу, основанную Архитом, и вновь учился ......17886, где и упоминает об Архите.

Так как философу подобает быть любознательным зрителем явлений природы, Платон отправился и в Сицилию из желания увидеть огнедышащее жерло Этны, а вовсе не из любви к сицилийской кухне, как утверждаешь ты, достойнейший Аристид. Оказавшись в Сиракузах в правление тиранна Дионисия Старшего он попытался преобразовать тиранническую власть в аристократическую и для этого явился к самому Дионисию. Дионисий его спросил: «Кто, по-твоему, счастливец среди людей?» – но Платон ответил: «Сократ». Дионисий опять спросил: «В чем, по-твоему, задача правителя?» Платон ответил: «В том, чтобы делать из подданных хороших людей». Третий вопрос задал Дионисий: «Скажи, а справедливый суд, по-твоему, ничего не стоит?» Дело в том, что Дионисий славился справедливостью своего суда. Но Платон отвечал без утайки: «Ничего не стоит, или разве что самую малость, – ибо справедливые судьи подобны портным, дело которых – зашивать порванное платье». Четвертый вопрос задал Дионисий: «А быть тиранном, по-твоему, не требует храбрости?» – «Нисколько, – отвечал Платон, – тиранн – самый боязливый человек на свете: ему приходится дрожать даже перед бритвой цирюльника в страхе, что его зарежут». Дионисий на это разгневался и приказал ему в тот же день покинуть Сиракузы. Так Платон был позорно изгнан из Сиракуз.

Вторая его поездка в Сицилию состоялась по следующей причине. После смерти Дионисия Старшего тиранном стал Дионисий Младший, а братом его матери был Дион, с которым Платон познакомился еще в первую поездку. И вот Дион ему пишет: «Если ты приедешь сюда, то есть надежда преобразовать тиранническую власть в аристократическую». Ради этого он и отправился в Сицилию вторично; но там приближенные Дионисия оклеветали его перед тиранном, будто он задумал низвергнуть Дионисия и передать власть Диону; и Дионисий приказал схватить его и передать для продажи в рабство торговавшему тогда в Сицилии эгинцу Поллиду. Поллид увез его на Эгину и там повстречал эгинца Анникерида, который собирался плыть в Элиду на состязание колесниц; этот-то Анникерид, встретив Поллида, и выкупил у него Платона, стяжав себе этим больше славы, нежели колесничной победою; об этом говорит и Аристид: «Никто бы и не знал об Анникериде, если бы он не выкупил Платона».

Наконец, третью поездку свою в Сицилию он предпринял вот почему. Дион, схваченный Дионисием, лишенный всего имущества и брошенный в тюрьму, написал Платону, будто Дионисий обещал отпустить его, если Платон вернется в Сицилию. И Платон, чтобы помочь другу, без колебаний пустился в третью поездку. Таковы были сицилийские путешествия Платона.

Следует также знать, что ездил он и в Египет к тамошним жрецам и у них изучил их священные науки. Оттого он и в «Горгии» говорит: «Клянусь псом, этим египетскимбогом..."18887 Дело в том, что, как эллины почитают статуи, так египтяне почитают животных, видя в них символ того божества, которому они посвящены. Хотел он познакомиться и с магами, но так как в это время в Персии случилась война и он не мог

туда попасть, то он отправился в Финикию и там познакомился с магами и выучился магической науке. Оттого он и в «Тимее» обнаруживает знание гаданий по жертвам и говорит, какие значения имеет печень, утроба и все остальное. Впрочем, об этом следовало сказать раньше, чем о трех путешествиях в Сицилию.

Воротившись в Афины, он основал в Академии училище, посвятив часть этого гимнасия Музам. И Платон был там единственным человеком, с которым разговаривал даже человеконенавистник Тимон. К его учению примкнули очень многие, как мужчины, так и женщины, переодевавшиеся мужчинами, чтобы его послушать; всем им он с величайшим старанием доказывал, что его философия выше других. Он отказался от сократовской иронии и обычая бродить по базару и мастерским, охотиться за молодыми людьми и заводить с ними

беседы. Отказался он также от важной надменности пифагорейцев, от их вечно запертых дверей и от их довода «сам сказал!"19888 – со всеми он был общителен и доброжелателен.

Поэтому многие его любили и многие были ему обязаны.

Незадолго до кончины он видал во сне, будто превратился в лебедя, летает с дерева на дерево и доставляет много хлопот птицеловам. Сократик Симмий истолковал это так, что он останется неуловим для тех, кто захочет его толковать, – ибо птицеловам подобны толкователи, старающиеся выследить мысли древних авторов, неуловим же он потому, что его сочинения, как и поэзия Гомера, допускают толкования и физическое, и этическое, и теологическое, и множество иных. Оттого и говорят, что эти две души всесторонне гармоничны и потому восприниматься могут весьма разнообразно.

Когда он умер, афиняне погребли его с пышностью и на могиле его сделали надпись:

Двух Аполлон сыновей – Эскулапа родил и Платона;

Тот исцеляет тела, этот – целитель души20889.

Порфирий890. Жизнь Пифагора

1 Почти все согласно утверждают, что Пифагор был сыном Мнесарха, но разноречиво судят о происхождении самого Мнесарха. Некоторые считают Мнесарха уроженцем Самоса. Но Клеанф (в V книге «Мифических повествований») говорит, будто Мнесарх был сириец из сирийского Тира и будто он однажды в неурожайный год приплыл на Самос по торговым

делам, устроил раздачу хлеба и за это был удостоен самосского гражданства. Потом, так как Пифагор с детских лет оказался способен ко всем наукам, Мнесарх отвез его в Тир и привел к халдеям, где Пифагор и овладел всеми их знаниями. Вернувшись оттуда в Ионию, Пифагор сперва учился при Форекиде Сиросском, а потом при Гермодаманте, сыне Креофила, доживавшем век на Самосе.

2 Впрочем, по словам Клеанфа, иные уверяют даже, что отец Пифагора был тирренец из тех, которые поселились на Лемносе1891; оттуда он по делам приехал на Самос, остался там и получил гражданство; а когда он ездил в Италию, то брал с собою и мальчика Пифагора; Италия тогда благоденствовала, и потому-то Пифагор впоследствии опять отправился туда.

Клеанф перечисляет также двух старших братьев Пифагора – Евноста и Тиррена; Аполлоний (в книгах про Пифагора) упоминает и мать Пифагора – Пифаиду из потомства

Анкея, основателя Самоса; а некоторые, по свидетельству Аполлония, считали его отпрыском Аполлона и Пифаиды и лишь на словах – сыном Мнесарха. Так говорит и один самосский поэт:

Фебу, Зевесову сыну, рожден Пифагор Пифаидой –

Той, что в Самосской земле всех затмевала красой.

Учился же он, по словам Аполлония, не только у Ферекида, но и у Гермодаманта и у Анаксимандра.

3,4 Дурид Самосский во II книге «Времясчисления» добавляет, что у Пифагора был сын Аримнест, наставник Демокрита; этот Аримнест, воротясь из изгнания, поставил за это в храм Геры медную статую двух локтей в поперечнике, сделав на ной такую надпись:

Сын Пифагора меня Аримнест в этом храме поставил,

Миру в ученых речах многую мудрость явив.

Статую эту похитил тот Сим, который присвоил сочинения «О гармонии» и «Канон» и издал их как свои; там были статуи всех семи наук2892. Сим похитил одну из них, а после этого исчезли и остальные, указанные в посвятительной надписи. A другие пишут, что от критянки Феано, дочери Пифанакта, у Пифагора был сын Телавг и дочь Мия; иные упоминают и дочь Аригноту, от которой даже сохранились пифагорейские сочинения. И Тимей рассказывает, что дочь Пифагора в девичестве была в Кротоне первой в хороводе девиц, а в замужестве – первой в хороводе замужних и что дом ее кротонцы посвятили Деметре, а переулок, где он стоял, – Музам.

5 Наконец, Лин в IV книге «Истории» упоминает, что разногласия были даже относительно места рождения Пифагора: «Если ты затруднишься назвать родину и город, гражданином которых случилось быть этому мужу, то пусть это тебя не смущает: иные говорят, что он с Самоса, иные – что из Флиунта, иные – что из Метапонта».

6,7,8 Что касается его учения, то большинство писавших утверждают, что так называемые математические науки он усвоил от египтян, халдеев и финикиян (ибо геометрией издревле занимались египтяне, числами и подсчетами – финикияне, а наблюдением небес – халдеи), а от магов услышал о почитании богов и о прочих жизненных правилах. Первое знакомо многим, потому что записано в книгах; зато прочие жизненные правила известны менее. О чистоте своей он так заботился (пишет Евдокс в VII книге «Объезда земли»), что избегал и убийств и убийц: не только воздерживался от животной пищи, но даже сторонился поваров и охотников. Антифонт в книге «О жизни мужей, отличавшихся добродетелью» рассказывает, какую выносливость выказал Пифагор в Египте.

Пифагор услышал, как хорошо в Египте воспитывают жрецов, и захотел сам получить такое воспитание; он упросил тиранна Поликрата написать египетскому царю Амасису, своему другу и гостеприимцу, чтобы тот допустил Пифагора к этому обучению. Приехав к Амасису, он получил от него письма к жрецам; побывав в Гелиополе, отправился в Мемфис, будто бы к жрецам постарше; но, увидев, что на самом деле и здесь то же, что и в Гелиополе, из Мемфиса он таким же образом пустился в Диосполь. Там жрецы из страха перед царем не решались выдать ему свои заветы и думали отпугнуть его от замысла безмерными тяготами, назначая ему задания, трудные и противные эллинским обычаям. Однако он исполнял их с такой готовностью, что они в недоумении допустили его и к жертвоприношениям и к богослужениям, куда не допускался никто из чужеземцев.

9 Воротившись в Ионию, он устроил у себя на родине училище; оно до сих пор называется Пифагоровой оградой, и самосцы там собираются на советы по общественным делам. А за городом он приспособил для занятий философией одну пещеру и проводил там почти все свои дни и ночи, беседуя с друзьями. Но в сорок лет (по словам Аристоксена) он увидел, что тиранния Поликрата слишком сурова, чтобы свободный человек мог выносить такую деспотическую власть; и тогда он собрался и отправился в Италию3893.

10 устить, сообщает Диоген в книге «Чудеса по ту сторону Фулы». Он говорит, что Мнесарх был тирренцем – из тех тирренцев, которые заселили Лемнос, Имброс и Скирос, что он объездил много городов и стран и однажды нашел под большим красивым белым тополем грудного младенца, который лежал, глядя прямо в небо, и не мигая смотрел на солнце, а во рту у него была маленькая и тоненькая тростинка, как свирель, и питался он росою, падавшею с тополя. С изумлением это увидев, Мнесарх решил, что мальчик этот – божественной породы, взял его с собой, а когда он вырос, отдал его самосскому жителю Андроклу, который поручил мальчику управлять своим домом. Мнесарх назвал мальчика Астреем4894 и, будучи богатым человеком, воспитал его вместе с тремя своими сыновьями, Евностом, Тирреном и Пифагором, из которых младший был усыновлен том же Андроклом.

11,12,13,14,15 В детстве Пифагор учился у кифариста, живописца и атлета, а в юности пришел в Милет к Анаксимандру учиться геометрии и астрономии. Ездил он, по словам Диогена, и в Египет, и к арабам, и к халдеям, и к евреям; там он научился и толкованию снов и первый стал гадать по ладану. В Египте он жил у жрецов, овладел всею их мудростью, выучил египетский язык с его тремя азбуками – письменной, священной и символической (первая из них изображает обычный язык, а две другие – иносказательный и загадочный)5895

и узнал многое о богах. У арабов он жил вместе с царем, а в Вавилоне – с халдеями; здесь побывал он и у Забрата6896, от которого принял очищение от былой скверны, узнал, от чего должен воздерживаться взыскующий муж, в чем состоят законы природы и каковы начала всего. От этих-то народов и вывез Пифагор в своих странствиях главную свою мудрость. Пифагору и подарил Мнесарх мальчика Астрея; и Пифагор принял его, изучил его лицо и тело в движении и покое, а затем дал ему воспитание. Ибо Пифагор первый достиг такого знания человека и умения распознавать природу каждого, что ни с кем не дружил и не знакомился, не определив по лицу, каков этот человек. Был у него и другой мальчик, привезенный из Фракии, по имени Залмоксис; когда он родился, на него накинули медвежью шкуру, по-фракийски называемую залмою, отсюда и его имя. Пифагор его любил и научил его наблюдению небес, священнослужениям и иному почитанию богов. Мальчик этот (которого, по другим сведениям, звали Фалес) почитается у варваров богом вместо Геракла897. Дионисофан сообщает, что он был рабом у Пифагора, но попал в плен к разбойникам и был заклеймен выжженными на лбу знаками, когда хозяин его Пифагор из-за гражданских смут находился в изгнании. А другие уверяют, что имя Залмоксис означает «чужеземец».

Когда на Делосе заболел Ферекид, Пифагор за ним ухаживал, а когда он умер, то похоронил его и затем вернулся на Самос, чтобы повидаться с Гермодамантом и Креофилом. Здесь он прожил некоторое время; тогда-то он и помог самосскому атлету Евримену, который благодаря Пифагоровой мудрости, несмотря на свой малый рост, сумел осилить и победить на Олимпийских играх многих рослых противников. Дело в том, что остальные атлеты, по старинному обычаю, питались сыром и смоквами, а Евримен по совету Пифагора первый стал ежедневно есть назначенное количество мяса и от этого набираться сил. Однако потом, усовершенствовавшись в мудрости, Пифагор посоветовал ему хоть и бороться, но не побеждать, ибо человек должен принимать на себя труды, но не навлекать, побеждая, зависти: ведь и увенчанные победители небезупречны.

16,17 После этого, когда Самос подпал под тиранническую власть Поликрата, Пифагор рассудил, что не пристало философу жить в таком государстве, и решил отправиться в Италию. Остановившись по пути в Дельфах, он написал на гробнице Аполлона элегические стихи о том, что Аполлон был сын Силена, убитый Пифоном и погребенный в месте по имени Трипод; а имя это оно получило от трех дочерей Триопа8898, которые там его, Аполлона, оплакивали. Приехав на Крит, он побывал у жрецов Морга, одного из идейских дактилей9899, и принял от них очищение камнем-громовником, ложась ниц поутру у моря, а ночью у реки в венке из шерсти черного барана. Спускался он там и в так называемую идейскую пещеру, одетый в черную шкуру, пробыл там положенные трижды девять дней, совершил всесожжение Зевсу, видел его застилаемый ежегодно престол, а на гробнице Зевса высек надпись под заглавием «Пифагор – Зевсу», начинающуюся так:

Зан здесь лежит, опочив, меж людьми называемый Зевсом10900.

18,19 Достигнув Италии, он появился в Кротоне (об этом говорит Дикеарх) и сразу привлек там всеобщее уважение как человек, много странствовавший, многоопытный и дивно одаренный судьбою и природою: с виду он был величав и благороден, а красота и обаяние были у него и в голосе, и в обхождении, и во всем. Сперва он взволновал городских старейшин; потом, долго и хорошо побеседовав с юношами, он по просьбе властей обратил свои увещания к молодым; и наконец, стал говорить с мальчиками, сбежавшимися из училищ, и даже с женщинами, которые тоже собрались на него посмотреть. Все это умножило громкую его славу и привело к нему многочисленных учеников из этого города, как мужчин, так и женщин, среди которых достаточно назвать знаменитую Феано; даже

от соседних варваров приходили к нему и цари и вожди. Но о чем он говорил собеседникам, никто не может сказать с уверенностью, ибо не случайно окружали они себя молчанием;

но прежде всего шла речь о том, что душа бессмертна, затем – что она переселяется в животных и, наконец, что все рожденное вновь рождается через промежутки времени, что ничего нового на свете нет и что все живое должно считаться родственным друг другу. Все эти учения первым принес в Элладу, как кажется, именно Пифагор.

20 Он так привлекал к себе всех, что одна только речь, произнесенная при въезде в Италию (говорит Никомах), пленила своими рассуждениями более двух тысяч человек; ни один из них не вернулся домой, а все они вместе с детьми и женами устроили огромное училище в той части Италии, которая называется Великой Грецией, поселились при нем, а указанные Пифагором законы и предписания соблюдали ненарушимо, как божественные заповеди. Имущество они считали общим, а Пифагора причисляли к богам. Поэтому, овладев так называемой «тетрактидой'11901[«четверкой»], одним из приемов, составлявших его тайное учение, – впрочем, приемом изящным и приложимым ко многим физическим вопросам, – они стали ею клясться, поминая Пифагора как бога и прибавляя ко всякому своему утверждению:

Будь свидетелем тот, кто людям принес тетрактиду,

Сей для бессмертной души исток вековечной природы!

21,22,23,24,25 Поселившись здесь, он увидел, что города Италии и Сицилии находятся в рабстве друг у друга, одни давно, другие недавно, и вернул им вольность, поселив в них помышления о свободе через своих учеников, которые были в каждом городе. Так он освободил Кротон, Сибарис, Катанию, Регин, Гимеру, Акрагант, Тавромений и другие города, а некоторым, издавна терзаемым распрями с соседями, даже дал законы через Харонда Катанского и Залевка Локрийского. А Симих, тиранн Кентурип, после его уроков сложил свою власть и роздал свое богатство, частью – сестре, частью – согражданам. Даже луканы, мессапы, певкетии, римляне, по словам Аристоксена, приходили к нему. И не только через своих друзей умирял он раздоры внутренние и междоусобные, но и через их потомков во многих поколениях и по всем городам Италии и Сицилии. Ибо для всех, и для многих и для немногих, было у него на устах правило: беги от всякой хитрости, отсекай огнем, железом и любым орудием от тела – болезнь, от души – невежество, от утробы – роскошество, от города – смуту, от семьи – ссору, от всего, что есть, – неумеренность. Если верить рассказам о нем старинных и надежных писателей, то наставления его обращались даже к бессловесным животным. В давнийской земле, где жителей разоряла одна медведица, он, говорят, взял ее к себе, долго гладил, кормил хлебом и плодами и, взявши клятву не трогать более никого живого, отпустил; она тотчас убежала в горы и леса, но с тех пор не видано было, чтобы она напала даже на скотину. В Таренте он увидел быка на разнотравье, жевавшего зеленые бобы, подошел к пастуху и посоветовал сказать быку, чтобы тот этого не делал. Пастух стал смеяться и сказал, что не умеет говорить по-бычьи; тогда Пифагор сам подошел к быку и прошептал ему что-то на ухо, после чего тот не только тут же пошел прочь от бобовника, но и более никогда не касался бобов, а жил с тех пор и умер в глубокой старости в Таренте при храме Геры, где слыл священным быком и кормился хлебом, который подавали ему прохожие. А на Олимпийских играх, когда Пифагор рассуждал с друзьями о птицегаданиях, знамениях и знаках, посылаемых от богов вестью тем, кто истинно боголюбив, то над ним, говорят, вдруг появился орел, и он поманил его к себе, погладил и опять отпустил. И, повстречав однажды рыбаков, тащивших из моря сеть, полную рыбы, он точно им сказал заранее, сколько рыб в их огромном улове; а на вопрос рыбаков, что он им прикажет делать, если так оно и выйдет, он велел тщательно пересчитать всех рыб и тех, которые окажутся живы, отпустить в море. Самое же удивительное, что все немалое время, пока шел счет, ни одна рыба, вытащенная из воды, в его присутствии не задохнулась.

26 Многим, кто приходил к нему, он напоминал о прошлой их жизни, которую вела их душа, прежде чем облечься в их тело. Сам он был Евфорбом, сыном Памфа, и доказывал это неопровержимо; а из стихов Гомера он больше всего хвалил и превосходно пел под лиру следующие строки:

Кровью власы оросилися, сродные девам Харитам,

Кудри, держимые пышно златой и серебряной связью.

Словно как маслина древо, которое муж возлелеял

В уединении, где искипает ручей многоводный,

Пышно кругом разрастается; зыблют ее, прохлаждая,

Все тиховейные ветры, покрытую цветом сребристым;

Но незапная буря, нашедшая с вихрем могучим,

С корнем из ямины рвет и по черной земле простирает, –

Сына такого Панфоева, гордого сердцем Евфорба

Царь Менелай низложил и его обнажал от оружий12902.

27 А общеизвестные рассказы о том Евфорбовом щите, который среди троянского оружия был посвящен в Микенском храме Гере Аргивской, нет надобности пересказывать.

28 Говорят, он переходил однажды со многочисленными спутниками реку Кавкас13903

и заговорил с ней, а она при всех внятным и громким голосом ему отвечала: «Здравствуй, Пифагор!» В один и тот же день он был и в италийском Метапонте, и в сицилийском Тавромении, и тут и там разговаривая с учениками; это подтверждают почти все, а между тем от одного города до другого большой путь по суше и по морю, которого не пройти и за много дней. Общеизвестно и то, как он показал гиперборейцу Абариду, жрецу гиперборейского Аполлона, свое бедро из золота в подтверждение его слов, что Пифагор и есть Аполлон Гиперборейский14904; а когда однажды друзья его, глядя на подплывший корабль, гадали, прицениваясь, о его товарах, Пифагор сказал: «Быть у вас покойнику!» – и точно, на подплывшем корабле оказался покойник. Бесконечно много и других рассказов, еще более божественных и дивных, повествуется об этом муже согласно и уверенно; короче сказать, ни

о ком не говорят так много и так необычайно.

29,30,31 Рассказывают также и о том, как он безошибочно предсказывал землетрясения, быстро останавливал повальные болезни, отвращал ураганы и градобития, укрощал реки и морские волны, чтобы они открыли легкий переход ему и спутникам; а у него это переняли Эмпедокл, Эпименид15905 и Абарид, которые тоже все делали подобное не раз, как это явствует из их стихов, – недаром Эмпедокл и прозван был Ветроотвратителем, Эпименид – Очистителем, Абарид – Воздухобежцем, как будто он получил в дар от Аполлона стрелу, на которой перелетал и реки, и моря, и бездорожья, словно бежал по воздуху. Некоторые думают, что то же самое делал и Пифагор, когда в один и тот же день беседовал с учениками и в Метапонте, и в Тавромении. А песнями, напевами и лирной игрой

он унимал и душевные недуги и телесные; этому он научил и своих друзей, сам же умел слышать даже вселенскую гармонию, улавливая созвучия всех сфер и движущихся по ним

светил, чего нам не дано слышать по слабости нашей природы. Это подтверждает и Эмпедокл, говоря о нем так:

Жил среди них некий муж, умудренный безмерным познаньем.

Подлинно мыслей высоких владевший сокровищем ценным,

В разных искусствах премудрых свой ум глубоко изощривший.

Ибо как скоро всю силу ума напрягал он к Познанью,

То без труда созерцал все несчетные мира явленья,

За десять или за двадцать людских поколений провидя16906.

«Безмерное познание», «созерцал несчетные мира явленья», «сокровище мыслей» и прочие выразительные слова обозначают особенную и ни с кем не сравнимую остроту и зрения,

и слуха, и мысли в существе Пифагора. Звуки семи планет, неподвижных звезд и того светила, что напротив нас и называется Противоземлей17907, он отождествлял с девятью Музами, а согласие и созвучие их всех в едином сплетении, вечном и безначальном, от которого каждый звук есть часть и истечение, он называл Мнемосиной.

32 Образ повседневной его жизни описывает Диоген. Он заповедовал всем избегать корыстолюбия и тщеславия, ибо корысть и слава больше всего возбуждают зависть, избегать

также и многолюдных сборищ. Занятия свои он начинал дома поутру, успокоив душу лирною игрою под пение старинных Фалетовых пеанов. Пел он также и стихи Гомера и Гесиода,

считая, что они успокаивают душу; не чуждался и некоторых плясок, полагая, что здоровье и красивые движения на пользу телу. Прогулки он предпочитал не со многими, а вдвоем или

втроем, в святилищах или в рощах, замечая при этом, что, где тише всего, там и краше всего.

33Друзей он любил безмерно; это он сказал, что у друзей все общее и что друг – это второй я. Когда они были в добром здоровье, он с ними беседовал, когда были больны телом,

то лечил их; когда душою, то утешал их, как сказано, иных заговорами и заклинаниями, а иных музыкою. От телесных недугов у него были напевы, которыми он умел облегчать

страждущих, а были и такие, которые помогали забыть боль, смягчить гнев и унять вожделение.

34,35 За завтраком он ел сотовый мед, за обедом – просяной или ячменный хлеб, вареные или сырые овощи, изредка – жертвенное мясо, да и то не от всякой части животного. Собираясь идти в святилища богов и подолгу там оставаться, он принимал средства от голода и жажды; средство от голода составлял он из макового семени, сезама, оболочки морского лука, отмытого до того, что он сам очищал все вокруг, из цветов асфоделя, листьев мальвы, ячменя и гороха, нарубленных равными долями и разведенных в гиметтском меду; средство от жажды – из огуречного семени, сочного винограда с вынутыми косточками, из кориандрового цвета, семян мальвы и портулака, тертого сыра, мучного просева и молочных сливок, замешанных на меду с островов. Этому составу, говорил он, научила Деметра Геракла, когда его послали в безводную Ливию.

36 Поэтому тело его, как по мерке, всегда оставалось одинаково, а не бывало то здоровым, то больным, то потолстевшим, то похудевшим, то ослабелым, то окрепшим. Точно так же и лицо его являло всегда одно и то же расположение духа – от наслаждения оно не распускалось, от горя не стягивалось, не выказывало ни радости, ни тоски, и никто не видел его ни смеющимся, ни плачущим. Жертвы богам приносил он необременительно, угождая им мукою, лепешками, ладаном, миррою и очень редко – животными, кроме разве что молочных поросят. И даже когда он открыл, что в прямоугольном треугольнике гипотенуза имеет соответствие с катетами, он принес в жертву быка, сделанного из пшеничного теста, – так говорят надежнейшие писатели18908.

37,38,39 Разговаривая с собеседниками, он их поучал или описательно, или символично. Ибо у него было два способа преподавания, одни ученики назывались «математиками», то есть познавателями, а другие «акусматиками», то есть слушателями: математиками – те, кто изучали всю суть науки и полнее и подробнее, акусматиками – те, кто только прослушивали обобщенный свод знаний без подробного изложения. Учил он вот

чему: о породе божеств, демонов и героев говорить и мыслить с почтением; родителей и благодетелей чтить; законам повиноваться; богам поклоняться не мимоходом, а нарочно для

этого выйдя из дому; небесным богам приносить в жертву нечетное, а подземным – четное. Из двух противодействующих сил лучшую он называл Единицею, светом, правостью, равенством, прочностью и стойкостью; а худшую – Двоицей, мраком, левизной, неравенством, зыбкостью и переменностью. Еще он учил так: растения домашние и плодоносные, и животных, не вредных для человека, щадить и не губить; а вверенное тебе слово хранить так же честно, как вверенные тебе деньги.

40 Вещей, к которым стоит стремиться и которых следует добиваться, есть на свете три: во-первых, прекрасное и славное, во-вторых, полезное для жизни, в-третьих, доставляющее наслаждение. Наслаждение имеется в виду не пошлое и обманчивое, но прочное, важное, очищающее от хулы. Ибо наслаждение бывает двоякого рода: одно, утоляющее роскошествами наше чревоугодие и сладострастие, он уподоблял погибельным

песням Сирен, а о другом, которое направлено на все прекрасное, праведное и необходимое для жизни, которое и переживаешь сладко и, пережив, не жалеешь, он говорил, что оно подобно гармонии Муз. Две есть поры, самые важные для размышлений: когда идешь ко сну и когда встаешь от сна. И в тот и в другой час следует окинуть взором, что сделано и что

предстоит сделать, потребовать с себя отчета во всем происходящем, позаботиться о будущем. Перед сном каждый должен говорить себе такие стихи:

Не допускай ленивого сна на усталые очи,

Прежде чем на три вопроса о деле дневном не ответишь:

Что я сделал? чего я не сделал? и что мне осталось?

А перед тем, как встать, – такие:

Прежде чем встать от сладостных снов, навеваемых ночью,

Думой раскинь, какие дела тебе день приготовил.

41,42,43 Таковы были его поучения: главное же было – стремиться к истине, ибо только это приближает людей к богу: ведь от магов он знал, что бог, которого они называют Оромаздом, телом своим подобен свету, а душою – истине. Учил он и другому – тому, что усвоил, по его словам, от дельфийской Аристоклеи19909. А иное он высказывал символически, по примеру посвященных (многое из этого записал Аристотель): например, море он называл «слезой», двух небесных Медведиц – «руками Реи», Плеяды – «лирою Муз», планеты – «псами Персефоны», а звук от удара по меди считал голосом какого-то демона, заключенного в этой меди. Были символы и другого рода, вот какие: «Через весы не шагай», то есть избегай алчности; «Огня ножом не вороши», то есть человека гневного и надменного резкими словами не задевай; «Венка не обрывай», то есть не нарушай законов, ибо законами венчается государство. В таком же роде и другие символы, например: «Не ешь сердца», то есть не удручай себя горем; «Не садись на хлебную меру», то есть не живи праздно; «Уходя, не оглядывайся», то ость перед смертью не цепляйся за жизнь; «По торной дороге не ходи» – этим он велел следовать не мнениям толпы, а мнениям немногих понимающих; «Ласточек в доме не держи», то есть не принимай гостей болтливых и несдержанных на язык; «Будь с тем, кто ношу взваливает, не будь с тем, кто ношу сваливает», – этим он велел поощрять людей не к праздности, а к добродетели и к труду; «В перстне изображений не носи», то есть не выставляй напоказ перед людьми, как ты судишь и думаешь о богах; «Богам делай возлияния через ушко сосудов» – этим он намекает, что богов должно чтить музыкою и песнопениями, потому что это они доходят до нас через уши; «Не ешь недолжного, а именно ни рождения, ни приращения, ни начала, ни завершения, ни того, в чем первооснова всего» – этим он запрещал вкушать от жертвенных животных чресла, яички, матку, костный мозг, ноги и голову: первоосновой он называл чресла, ибо животные держатся на них, как на опоре; рождением – яички и матку, силою которых возникает все живое; приращением – костный мозг, потому что он – причина роста для всякого животного; началом – ноги, а завершением – голову, в которой высшая власть над всем телом.

44,45 Бобов он запрещал касаться, все равно как человеческого мяса. Причину этого, говорят, объяснял он так: когда нарушилось всеобщее начало и зарождение, то многое в земле вместе сливалось, сгущалось и перегнивало, а потом из этого вновь происходило зарождение и разделение – зарождались животные, прорастали растения, и тут-то из одного и того же перегноя возникли люди и проросли бобы. А несомненные доказательства этому он приводил такие: если боб разжевать и жвачку выставить ненадолго на солнечный зной, а потом подойти поближе, то можно почувствовать запах человеческой крови; если же в самое время цветения бобов взять цветок, уже потемневший, положить в глиняный сосуд, закрыть крышкой и закопать в землю на девяносто дней, а потом откопать и открыть, то вместо боба в нем окажется детская голова или женская матка. Кроме бобов запрещал он употреблять в пищу и разное другое – крапиву, рыбу-триглу, да и почти все, что ловится в море.

О себе он говорил, что живет уже не в первый раз – сперва, по его словам, он был Евфорбом, потом Эфалидом, потом Гермотимом, потом Пирром и наконец стал Пифагором.

Этим он доказывал, что душа бессмертна и что, приняв очищение, можно помнить и прошлую свою жизнь.

46 Философия, которую он исповедовал, целью своей имела вызволить и освободить врожденный наш разум от его оков и цепей; а без ума человек не познает ничего здравого, ничего истинного и даже неспособен ничего уловить какими бы то ни было чувствами, – только ум сам по себе все видит и все слышит, прочее же и слепо и глухо.

47 А для тех, кто уже совершил очищение, есть некоторые полезные приемы. Приемы он придумал такие: медленно и постепенно, всегда одним и тем же образом, начиная от все

более мелкого, переводить себя к созерцанию вечного и сродного ему бестелесного, чтобы полная и внезапная перемена не спугнула и не смутила нас, столь давно привыкших к такой дурной пище. Вот почему для предварительной подготовки душевных очей к переходу от всего телесного, никогда нимало не пребывающего в одном и том же состоянии, к истинно сущему он обращался к математическим и иным предметам рассмотрения, лежащим на грани телесного и бестелесного (эти предметы трехмерны, как все телесное, но плотности не

имеют, как все бестелесное), – это как бы искусственно приводило душу к потребности в [настоящей ее] пище. Подводя с помощью такого приема к созерцанию истинно сущего, он

дарил людям блаженство, – для этого и нужны были ему математические упражнения.

48,49,50,51,52 Что же касается учения о числах, то им он занимался вот для чего (так пишут многие, и среди них – Модерат из Гадира, в 11 книгах кратко изложивший мнения пифагорейцев). Первообразы и первоначала, говорил он, не поддаются ясному изложению на словах, потому что их трудно уразуметь и трудно высказать, оттого и приходится для ясности обучения прибегать к числам. В этом мы берем пример с учителей грамматики и геометрии. Ведь именно так учителя грамматики, желая передать звуки и их значение, прибегают к начертанию букв и на первых порах обучения говорят, будто это и есть звуки, а потом уже объясняют, что буквы – это совсем не звуки, а лишь средство, чтобы дать понятие о настоящих звуках. Точно так же учителя геометрии, не умея передать на словах телесный образ, представляют его очертания на чертеже и говорят «вот треугольник», имея в виду, что треугольник – это не то, что сейчас начерчено перед глазами, а то, о чем этим начертанием дается понятие. Вот так и пифагорейцы поступают с первоначальными понятиями и образами: они не в силах передать словесно бестелесные образы и первоначала и прибегают к числам, чтобы их показать. Так, понятие единства, тождества, равенства, причину единодушия, единочувствия, всецелости, то, из-за чего все вещи остаются самими собой, пифагорейцы называют Единицей; Единица эта присутствует во всем, что состоит из частей, она соединяет эти части и сообщает им единодушие, ибо причастна к первопричине.

А понятие различия, неравенства, всего, что делимо, изменчиво и бывает то одним, то другим, они называют Двоицею; такова природа Двоицы и во всем, что состоит из частей. И нельзя сказать, что эти понятия у пифагорейцев были, а у остальных философов отсутствовали, – мы видим, что и другие признают существование сил объединяющей и разъединяющей целое, и у других есть понятия равенства, несходства и различия. Эти-то понятия пифагорейцы для удобства обучения и называют Единицей и Двоицей; это у них значит то же самое, что «двоякое», «неравное», «инородное». Таков же смысл и других чисел: всякое из них соответствует какому-то значению. Так, все, что в природе вещей имеет начало, середину и конец, они по такой его природе и виду называют Троицей, и все, в чем есть середина, считают троичным, и все, что совершенно, – тоже; все совершенное, говорят, они, исходит из этого начала и им упорядочено, поэтому его нельзя назвать иначе чем

Троицей; и, желая возвести нас к понятию совершенства, они ведут нас через этот образ. То же самое относится и к другим числам. Вот на каких основаниях располагают они вышеназванные числа. Точно так же и последующие числа подчинены у них единому образу и значению, который они называют Десяткою, [то есть «обымательницей"] (будто слово это пишется не «декада», а «дехада'20910). Поэтому они утверждают, что десять – это совершенное число, совершеннейшее из всех, и что в нем заключено всякое различие между числами, всякое отношение их и подобие. В самом деле, если природа всего определяется через отношения и подобия чисел и если все, что возникает, растет и завершается, раскрывается в отношениях чисел, а всякий вид числа, всякое отношение и всякое подобие

заключены в Десятке, то как же не назвать Десятку числом совершенным?

53 Вот каково было использование чисел у пифагорейцев. Из-за этого и случилось так, что самая первая философия пифагорейцев заглохла: во-первых, излагалась она загадками,

во-вторых, записана она была по-дорийски, а так как это наречие малопонятное, то казалось, что и учения, на нем излагаемые, не подлинны и искажены, и, в-третьих, многие, выдававшие себя за пифагорейцев, на самом деле вовсе таковыми не были. Наконец, пифагорейцы жалуются, что Платон, Аристотель, Спевсипп, Аристоксен, Ксенократ присвоили себе все их выводы, изменив разве лишь самую малость, а потом собрали все самое дешевое, пошлое, удобное для извращения и осмеяния пифагорейства от позднейших злопыхательствующих завистников и выдали это за подлинную суть их учения. Впрочем, это случилось уже впоследствии.

54,55,56 Пифагор со всеми друзьями немалое время жил в Италии, пользуясь таким почтением, что целые государства вверяли себя его ученикам. Но в конце концов против них скопилась зависть и сложился заговор, а случилось это вот каким образом. Был в Кротоне человек по имени Килон, первый между гражданами и богатством, и знатностью, и славою своих предков, но сам обладавший нравом тяжелым и властным, а силою друзей своих и обилием богатств пользовавшийся не для добрых дел; и вот он-то, полагая себя достойным всего самого лучшего, почел за нужнейшее причаститься и Пифагоровой философии. Он пришел к Пифагору, похваляясь и притязая стать его другом. Но Пифагор сразу прочитал весь нрав этого человека по лицу его и остальным телесным признакам, которые он примечал у каждого встречного, и, поняв, что это за человек, велел ему идти прочь и не в свои дела не мешаться. Килон почел себя этим обиженным и оскорбился; а нрава он был дурного и в гневе безудержен. И вот, созвав своих друзей, он стал обличать перед ними Пифагора и готовить с ними заговор против философа и его учеников. И когда после этого друзья Пифагора сошлись на собрании в доме атлета Милона (а самого Пифагора, по этому рассказу, между ними не было: он уехал на Делос к своему учителю Ферекиду Сиросскому, заболевшему так называемой вшивой болезнью, чтобы там ходить за ним и лечить его), то дом этот был подожжен со всех сторон и все собравшиеся погибли; только двое спаслись от пожара, Архипп и Лисид (рассказывает Неанф), и Лисид бежал в Элладу и стал там другом и учителем Эпаминонда. А по рассказу Дикеарха и других надежных писателей, при этом

покушении был и сам Пифагор, потому что Ферекид скончался еще до его отъезда из Самоса; сорок друзей его были застигнуты в доме на собрании, остальные перебиты порознь в городе, а Пифагор, лишась друзей, пустился искать спасения сперва в гавань Кавлония, а затем в Локры. Локрийцы, узнав об этом, выслали к рубежу своей земли избранных своих

старейшин с такими словами к Пифагору: «Мы знаем, Пифагор, что ты мудрец и человек предивный, но законы в нашем городе безупречные, и мы хотим при них жить, как жили, а

ты возьми у нас, коли что надобно, и ступай отсюда прочь, куда знаешь». Повернув таким образом прочь от Локров, Пифагор поплыл в Тарент, а когда и в Таренте случилось такое же,

как и в Кротоне, то перебрался в Метапонт. Ибо повсюду тогда вспыхивали великие мятежи, которые и посейчас у историков тех мест именуются пифагорейскими: пифагорейцами

назывались там все те единомышленники, которые следовали за философом.

57 Здесь, в Метапонте, Пифагор, говорят, и погиб: он бежал от мятежа в святилище Муз и оставался там без пищи целых сорок дней. А другие говорят, что когда подожгли дом, где они собирались, то друзья его, бросившись в огонь, проложили в нем дорогу учителю, чтобы он по их телам вышел из огня, как по мосту; но, спасшись из пожара и оставшись без товарищей, Пифагор так затосковал, что сам лишил себя жизни.

58 Бедствие это, обрушившись на людей, задело вместе с этим и науку их, потому что до этих пор они ее хранили неизреченно в сердцах своих, а вслух высказывали лишь темными намеками. И от Пифагора сочинений не осталось, а спасшиеся Архипп, Лисид и остальные, кто был тогда на чужбине, сберегли лишь немногие искры его философии, смутные и рассеянные. В одиночестве, угнетенные случившимся, скитались они где попало, чуждаясь людского общества. И тогда, чтобы не погибла вовсе в людях память о философии и чтобы за это не прогневались на них боги, стали они составлять сжатые записки, собирать сочинения старших и все, что сами помнили, и каждый оставлял это там, где случалось ему умереть, а сыновьям, дочерям и жене завещал никому это из дому не выносить; и это завещание они долго соблюдали, передавая его от потомка к потомку.

59,60 Можно думать (говорит Никомах), что недаром они укло нялись от всякой дружбы с посторонними, а взаимную свою дружбу бережно хранили и обновляли, так что даже много поколений спустя дружба эта в них оставалась крепка; доказательство этому – рассказ, который Аристоксен (по словам его в жизнеописании Пифагора) сам слышал от Дионисия, сицилийского тиранна, когда тот, лишившись власти, жил в Коринфе и учил детей грамоте21911. Рассказ этот таков. Жалобами, слезами и тому подобным люди эти гнушались более всего и улещиваниями, мольбами и просьбами – тоже. И вот Дионисий пожелал проверить на опыте, точно ли говорят, будто они и под страхом смерти сохраняют друг другу верность. Сделал он так. Он приказал схватить Финтия и привести к себе, и Финтию он заявил, что тот повинен в преступном заговоре, изобличен и приговорен к смерти. Финтий ответил, что, коли так решено, он просит отпустить его лишь до вечера, чтобы кончить все дела свои и Дамоновы: он Дамону товарищ и друг, и притом старший, так что главные их заботы по хозяйству лежат на нем. Пусть его отпустят, а Дамон побудет заложником. Дионисий согласился; послали за Дамоном, он услышал, в чем дело, и с готовностью остался заложником, пока не вернется Финтий. Изумился Дионисий; а те, кому первому пришло в голову такое испытание, потешались над Дамоном, не сомневаясь, что он брошен на верную смерть. Но не успело закатиться солнце, как Финтий воротился, чтоб идти на казнь. Все были поражены; а Дионисий принял обоих в объятия, расцеловал и просил их принять его третьим в их дружеский союз, но как он об этом ни умолял, они не согласились. Все это Аристоксен, по его словам, слышал от самого Дионисия. А Гиппобот и Неанф рассказывают это о Миллии и Тимихе22912.

Порфирий. Жизнь Плотина913

1 Плотин, философ нашего времени, казалось, всегда испытывал стыд от того, что жил в телесном облике, и из-за такого своего настроения всегда избегал рассказывать и о происхождении своем, и о родителях, и о родине. А позировать живописцу или скульптору было для него так противно, что однажды он сказал Амелию, когда тот попросил его дать снять с себя портрет: «Разве мало тебе этого подобия, в которое одела меня природа, что ты еще хочешь сделать подобие подобия и оставить его на долгие годы, словно в нем есть на что глядеть?» Так он и отказался, не пожелав по такой причине сидеть перед художником; но у Амелия был друг Картерий, лучший живописец нашего времени, и Амелий попросил его почаще бывать у них на занятиях (где бывать дозволялось всякому желающему), чтобы внимательно всматриваться и запоминать все самое выразительное, что он видел. И по образу, оставшемуся у него в памяти, Картерий написал изображение Плотина, а сам Амелий внес в него последние поправки для сходства: вот как искусством Картерия создан был очень похожий портрет Плотина без всякого его ведома.

2 Часто страдая животом, он никогда не позволял делать себе промывание, твердя, что не к лицу старику такое лечение; и он отказывался принимать териак914, говоря, что даже мясо домашних животных для него не годится в пищу. В бани он не ходил, а вместо этого растирался каждый день дома; когда же мор усилился и растиравшие его прислужники погибли, то, оставшись без этого лечения, он заболел еще и горлом. При мне никаких признаков этого еще не было; но когда я уехал, то болезнь его усилилась настолько, что и голос его, чистый и звучный, исчез от хрипа, и взгляд помутился, и руки и ноги стали подволакиваться. Об этом мне рассказал по возвращении наш товарищ Евстохий, остававшийся при нем до самого конца; остальные же друзья избегали с ним встреч,

чтобы не слышать, как он не может выговорить даже их имен. Тогда он уехал из Рима в Кампанию, в имение Зефа, старого своего друга, которого уже не было в живых; в этом имении хватало для него пропитания, да еще кое-что приносили от Кастриция из Минтурн, где у Кастриция было поместье. О кончине его Евстохий нам рассказывал так (сам Евстохий

жил в Путеолах и поспел к нему, лишь когда уже было поздно): умирающий сказал ему: «А я тебя все еще жду», потом сказал, что сейчас попытается слить то, что было божественного в нем, с тем, что есть божественного во Вселенной; и тут змея проскользнула под постелью, где он лежал, и исчезла в отверстии стены, а он испустил дыхание. Было ему, по словам Евстохия, шестьдесят шесть лет; на исходе был второй год царствования Клавдия. Во время его кончины я, Порфирий, находился в Лилибее, Амелий – в сирийской Апамее, Кастриций – в Риме, и при нем был один только Евстохий.

Если отсчитать шестьдесят шесть лет назад от второго года царствования Клавдия, то время его рождения придется на тринадцатый год царствования Севера. Ни месяца, ни дня

своего рождения он никому не называл, не считая нужным отмечать этот день ни жертвоприношением, ни угощением; а между тем дни рождения Сократа и Платона, нам известные, он отмечал и жертвами и угощением для учеников, после которого те из них, кто умели, держали перед собравшимися речь.

3 О жизни своей случалось ему в беседах рассказывать нам вот что915. Молоком кормилицы он питался до самого школьного возраста и еще в восемь лет раскрывал ей груди, чтобы пососать; но, услышав однажды «Какой гадкий мальчик!», устыдился и перестал. К философии он обратился на двадцать восьмом году и был направлен к самым видным александрийским ученым, но ушел с их уроков со стыдом и печалью, как сам потом рассказывал о своих чувствах одному из друзей; друг понял, чего ему хотелось в душе, и послал его к Аммонию, у которого Плотин еще не бывал; и тогда, побывав у Аммония и послушав его, Плотин сказал другу: «Вот кого я искал!» С этого дня он уже не отлучался от Аммония и достиг в философии таких успехов, что захотел познакомиться и с тем, чем занимаются у персов, и с тем, в чем преуспели индийцы. Поэтому, когда император Гордиан предпринял поход на Персию, он записался в войско и пошел вместе с ним; было ему тридцать девять лет, а при Аммонии он провел в учении полных одиннадцать лет. Гордиан погиб в Месопотамии, а Плотин едва спасся и укрылся в Антиохии; и оттуда, уже сорока лет отроду, при императоре Филиппе приехал в Рим.

С Гереннием и Оригеном Плотин заключил уговор никому не раскрывать тех учений Аммония, которые тот им поведал в сокровенных своих уроках; и Плотин оставался верен уговору: хотя он и занимался с теми, кто к нему приходил, но учения Аммония хранил в молчании. Первым уговор их нарушил Геренний, за Гереннием последовал Ориген (написавший, правда, только одно сочинение о демонах, да потом при императоре Галлиене книгу о том, что царь есть единственный творец); но Плотин еще долго ничего не хотел записывать, а услышанное от Аммония вставлял лишь в устные беседы. Так он прожил целых десять лет: занятия вел, но ничего не писал. А беседы он вел так, словно склонял учеников к распущенности и всякому вздору. Об этом рассказывал нам Амелий; к Плотину он пришел на третий год его преподавания в Риме, в третий год царствования Филиппа, и оставался при нем целых двадцать четыре года, до первого года царствования Клавдия. Бывший ученик Лисимаха, прилежанием он превзошел всех остальных слушателей Плотина: он собрал и записал почти все наставления Нумения916, большую часть их выучивши на память, а записывая уроки Плотина, составил из этих записей чуть ли не сто книг, которые подарил своему приемному сыну Гостилиану Гесихию Апамейскому.

4 На десятом году царствования Галлиена я, Порфирий, приехавши в Рим из Эллады вместе с Антонием Родосским, нашел здесь Амелия, который уже восемнадцать лет жил и учился у Плотина, но писать еще ничего не решался и вел только записи уроков, да и тех еще до ста не набралось. Плотину в тот десятый год царствования Галлиена было около пятидесяти девяти лет, а мне, Порфирию, при той первой встрече с ним исполнилось тридцать. Еще с первого года царствования Галлиена Плотин стал излагать письменно те рассуждения, которые приходили ему в голову; и к десятому году царствования Галлиена, когда я, Порфирий, впервые с ним познакомился, у него была уже написана двадцать одна книга, но изданы они были лишь для немногих, да и то издавал он их не легко и не спокойно, и назначались они не для простого беглого чтения, а чтобы читающие вдумывались в них со

всем старанием. Заглавий он на своих сочинениях не ставил, поэтому каждый озаглавливал их по-своему; а закрепились эти заглавия в таком виде917: «О прекрасном», «О бессмертии

души», «О судьбе», «О сущности души», «Об уме, идеях и бытии», «О нисхождении души в тело», «Как от первого происходит последующее и о единице», «Все ли души – одна душа»,

«О благе и о едином», «О трех начальных субстанциях», «О становлении и порядке того, что после единицы», «О двух материях», «Равные наблюдения», «О круговом движении»,

«О присущем каждому демоне», «О разумном исходе», «О качестве», «Существуют ли идеи частных вещей», «О добродетелях», «О диалектике», «Почему душу можно назвать средним

между неделимым и делимым».

5,6 Вот какие книги, числом двадцать одна, были уже написаны, когда я, Порфирий, впервые пришел к Плотину, а было ему тогда пятьдесят девять лет. Я провел с ним весь этот год и следующие пять лет (в Рим я прибыл незадолго до этого918, когда по летнему времени Плотин отдыхал, а не вел беседы, как обычно), и за эти шесть лет, многое рассказав нам в наших занятиях, он в ответ на усердные просьбы Амелия и мои написал две книги «О том, что сущее повсюду одно и то же», тотчас затем – еще две книги «О том, что не может мыслить то, что выше сущего» и «Что есть первое мыслящее и что второе»; а потом написал «О силе и действии», «О бесстрастии бестелесного», «О душе первая книга», «О душе вторая книга», «О душе третья книга, или же О времени», «О созерцании», «Об умопостигаемой красоте», «О том, что вне ума нет умопостигаемого, а также об уме и благе», «Против гностиков», «О числах», «Почему издали вещи кажутся маленькими», «В продолжительности ли счастье», «О всеобщем смешении», «Как существует множественность идей, а также о благе», «О добровольном», «О мироздании», «Об ощущении и памяти», «О родах сущего» первая, вторая и третья книги, «О вечности и времени». Вот какие двадцать четыре книги написал он за эти шесть лет при мне, Порфирий, черпая их содержание из рассматривавшихся у нас в это самое время вопросов, как то

ясно из оглавления каждой из этих книг. Вместе с теми двадцатью одной книгами, которые были написаны до нашего приезда, это составляет сорок пять книг. А когда я уехал в Сицилию (дело было на пятнадцатом году царствования Галлиена), то Плотин написал еще пять книг и переслал их мне: «О счастье», «О провидении» первая и вторая книги, «О познающих субстанциях и о том, что выше их», «О любви». Их он послал мне в первый год царствования Клавдия; а в начале второго года, незадолго до собственной смерти, прислал еще следующие: «В чем зло», «Что делают звезды», «Что есть человек», «Что есть животное», «О первичном благе, или О счастье». Вместе с сорока пятью книгами, в два периода написанными ранее, это составляет пятьдесят четыре книги.

Так как писал он их в разное время, одни – в раннем возрасте, другие – в зрелом, а третьи – уже в телесном недуге, то и сила в них чувствуется разная. Первые двадцать одна

книга более легковесны и еще не достигают полной силы и величия; книги второго выпуска обнаруживают силу, достигшую расцвета, – эти двадцать четыре, за немногим исключением, остаются у Плотина совершеннейшими; наконец, последние девять написаны с уже убывающей силой, и последние четыре – больше, чем предпоследние пять.

7 Учеников, преданно верных его философии, у него было много. Таков был Амелий Этрусский, родовое имя которого было Гентилиан; называть себя он предпочитал «Америем», через «р», считая, что пристойнее иметь имя от «америи» [цельности], нежели от «амелии» [беззаботности]. Был Павлин, врач из Скифополя, которого Амелий прозвал Малюткою за то, что он многое услышанное понимал не так. Был и другой врач, Евстохий из Александрии, который познакомился с Плотином уже в его старости и лечил его до самого конца; занимался он только Плотиновыми предметами и вид имел истинного философа. Был с ним и Зотик, критик и стихотворец, выпустивший исправленное издание Антимаха и отлично переложивший в стихи сказание об Атлантиде919; он заболел глазами и умер незадолго до Плотина. Был его товарищем и Зеф, родом из Аравии, женатый на дочери Феодосия, Аммониева товарища; он тоже занимался врачеванием, и Плотин его очень любил. Занимался он и политикой, пользуясь в ней немалым влиянием; но Плотин позаботился его от этого отозвать. Жил с ним Плотин по-домашнему и бывал у него в имении, что за шестым верстовым камнем по дороге от Минтурн. Имение это купил Кастриций Фирм, среди наших современников величайший любитель прекрасного, перед Плотином благоговевший, Амелию во всех заботах помогавший как верный слуга, а мне, Порфирию, бывший во всем как родной брат; он тоже был почитателем Плотина, хотя и не оставлял общественной жизни. Слушателями Плотина были даже многие сенаторы, из которых более всех преуспели в философии Орронтий Марцелл и Сабинилл. Из сенаторского сословия был и Рогациан, который проникся таким отвращением к своему образу жизни, что отказался от всего своего имущества, распустил всех рабов, избегал всех знаков своего достоинства: в звании претора, когда он должен был выступать в сопровождении ликторов, он и с ликторами не выступал и об устройстве зрелищ не заботился; дом свой он покинул, ходил по друзьям и близким, там ел и спал, а пищу принимал через день; от такого воздержания и нерадения о себе он заболел подагрою, ослабел до того, что не мог встать с носилок и не мог поднять руки, но пальцами владел куда искуснее, чем ремесленники, ручным трудом зарабатывающие на жизнь. Плотин его очень уважал, отзывался о нем всегда с великими похвалами и ставил его в добрый пример всем занимающимся философией. Был с Плотином и Серапион Александрийский, поначалу занимавшийся риторикой, а потом еще и философскими рассуждениями, однако так

и не сумевший отстать от корыстолюбия и даже лихоимства. Был среди его ближайших товарищей и я, Порфирий из города Тира, которому он даже доверял выправлять свои сочинения.

8 Дело в том, что, написав что-нибудь, он никогда дважды не перечитывал написанное; даже один раз перечесть или проглядеть это было ему трудно, так как слабое зрение не позволяло ему читать. Писал он, не заботясь о красоте букв, не разделяя должным образом слогов, не стараясь о правописании, целиком занятый только смыслом; в этом, к общему нашему восхищению, он оставался верен себе до самой смерти. Продумав про себя свое рассуждение от начала и до конца, он тотчас записывал продуманное и так излагал все, что сложилось у него в уме, словно списывал готовое из книги. Даже во время беседы, ведя разговор, он не отрывался от своих рассуждений: произнося все, что нужно было для разговора, он в то же время неослабно вперял мысль в предмет своего рассмотрения. А когда собеседник отходил от него, он не перечитывал написанного, ибо, как сказано, был слишком слаб глазами, а принимался прямо продолжать с того же места, словно и не отрывался ни на миг ни для какого разговора. Так умел он беседовать одновременно и сам с собою и с другими, и беседы с самим собою не прекращал он никогда, разве что во сне; впрочем, и сон отгонял он от себя, и пищею довольствовался самой малой, воздерживаясь порою даже от хлеба, довольствуясь единою лишь сосредоточенностью ума.

9 Были при нем женщины, всей душою преданные философии: Гемина, у которой он жил в доме, и дочь ее, тоже Гемина, и Амфиклея, вышедшая за Аристона, сына Ямвлиха. Многие мужчины и женщины из числа самых знатных перед смертью приносили к нему своих детей, как мальчиков, так и девочек, доверяя их и все свое имущество его опеке, словно был он свят и божествен. Поэтому дом его полон был подростков и девиц; среди них был и Полемон, о воспитании которого он очень заботился и даже не раз слушал сочиненные им стихи. Он терпеливо принимал отчеты от управителей детским имуществом и следил за их аккуратностью: пока дети не доросли до философии, говорил он, нужно, чтобы имущество их и доходы были при них целыми и неприкосновенными. Но и в стольких своих жизненных заботах и попечениях он никогда не ослаблял напряжения бодрствующего своего ума.

10 Был он добр и легко доступен всем, кто хоть сколько-нибудь был с ним близок. Поэтому-то, проживши в Риме целых двадцать шесть лет и бывая посредником в очень многих ссорах, он ни в едином из граждан не нажил себе врага. Среди придворных философов был некий Олимпий Александрийский, недавний ученик Аммония, желавший быть первым и потому не любивший Плотина; в своих нападках он даже уверял, что

Плотин занимается магией и сводит звезды с неба. Он замыслил покушение на Плотина, но покушение это обратилось против него же; почувствовав это, он признался друзьям, что

в душе Плотина великая сила: кто на него злоумышляет, на тех он умеет обращать собственные их злоумышления. А Плотин, давая свой отпор Олимпию, только и сказал, что тело у него волочилось, как пустой мешок920, так что ни рук, ни ног не разнять и не поднять. Испытав не раз такие неприятности, когда ему самому приходилось хуже, чем Плотину, Олимпий наконец отступился от него.

И точно, по самой природе своей Плотин был выше других. Однажды в Рим приехал один египетский жрец, и кто-то из друзей познакомил его с Плотиной; желая показать ему свое искусство, жрец пригласил его в храм, чтобы вызвать его демона-хранителя, и Плотин легко согласился. Заклятие демона было устроено в храме Исиды – по словам египтянина, это было единственное чистое место в Риме; и когда демон был вызван и предстал перед глазами, то оказалось, что он не из породы демонов, а из породы богов. Увидевши это, египтянин воскликнул: «Счастлив ты! Хранитель твой – бог, а не демон низшей породы!» – и тотчас запретил и о чем-либо спрашивать этого бога, и даже смотреть на него, потому что товарищ их, присутствовавший при зрелище и державший в руках сторожевых птиц, то ли от зависти, то ли от страха задушил их. Понятно, что, имея хранителем столь божественного духа, Плотин и сам проводил немало времени, созерцая его своим божественным взором. Поэтому он и книгу написал о присущих нам демонах, где пытается указать причины различий между нашими хранителями. А когда однажды Амелий, человек очень богобоязненный, всякое новолуние и всякий праздничный день ходивший по всем храмам, предложил и Плотину пойти с ним, тот сказал: «Пусть боги ко мне приходят, а не я к ним!»,

но что он хотел сказать такими надменными словами, этого ни сам я понять не мог, ни его не решился спросить.

11 Распознавать людской нрав умел он с замечательным искусством. Однажды пропало дорогое ожерелье у Хионы, честной вдовы, которая с детьми жила у него в доме; и Плотин, созвавши всех рабов и всмотревшись в каждого, показал на одного и сказал: «Вот кто украл!» Под розгами тот поначалу долго отпирался, но потом во всем признался и принес украденное. О каждом из детей, которые при нем жили, он заранее предсказывал, какой человек из него получится; так, о Полемоне он сказал, что тот будет любвеобилен и умрет в молодости – так оно и случилось. А когда я, Порфирий, однажды задумал покончить с собой, он и это почувствовал и, неожиданно явившись ко мне домой, сказал мне, что намерение мое – не от разумного соображения, а от меланхолической болезни и что мне следует уехать. Я послушался и уехал в Сицилию, где, как я слышал, жил в Лилибее славный муж по имени Проб; это и спасло меня от моего намерения, но не позволило мне находиться при Плотине до самой его кончины.

12 В большом почете он был и у императора Галлиена и у супруги его Салонины. Благосклонностью их он хотел воспользоваться вот для чего: был, говорят, в Кампании некогда город философов, впоследствии разрушенный, его-то он и просил восстановить и подарить ему окрестную землю, чтобы жили в городе по законам Платона, и название город носил Платонополь; в этом городе он и сам обещал поселиться со своими учениками. И такое желание очень легко могло исполниться, если бы не воспрепятствовали этому некоторые императорские советники то ли из зависти, то ли из мести, то ли из каких других недобрых побуждений.

13 В разговоре был он искусным спорщиком и отлично умел находить и придумывать нужные ему доводы; но в некоторых словах он делал ошибки, например говорил «памятать» вместо «помятовать» и повторял это во всех родственных словах, даже на письме. Ум его в беседе обнаруживался ярче всего: лицо его словно освещалось, на него было приятно смотреть, и сам он смотрел вокруг с любовью в очах, а лицо его, покрывавшееся легким потом, сияло добротой и выражало в споре внимание и бодрость. Мне, Порфирию, он однажды три дня отвечал на мои вопросы о том, как душа связана с телом, и когда вошел Фавмасий, записывавший в книги его рассуждения на общие темы, и хотел его послушать, но не мог этого сделать, оттого что я, Порфирий, все время перебивал его речь своими вопросами и ответами, то Плотин сказал: «Пока я не решу всех сомнений Порфирия, ничего сказать для книги я не смогу!»

14 Писал он обычно напряженно и остроумно, с такою краткостью, что мыслей было больше, чем слов, и очень многое излагал с божественным вдохновением и страстью, скорее

возбуждая чувства, нежели сообщая мысль. В сочинениях его присутствуют скрытно и стоические положения, и перипатетические, особенно же много аристотелевских, относящихся к метафизике; не укрывалась от него никакая проблема ни из геометрии, ни из арифметики, ни из механики, ни из оптики, ни из музыки, хотя сам он этими предметами никогда не занимался.

При занятиях читались ученые записки или Севера, или Крония, или Нумения, или Гая, или Аттика, а из перипатетиков – Аспасия, Александра, Адраста и прочих, кого случится. Но из всего этого он ничего не вычитывал прямо, а всегда по-своему, с переработкой и ссылаясь в исследованиях на мнения Аммония; а потом, быстро насытившись чтением и в немногих словах уделив внимание глубоким проблемам, он вставал с места. И когда ему однажды прочли что-то из книги «О началах» Лонгина Филархея, он сказал: «Филолог Лонгин хороший, философ же никакой!» А когда к нему на

занятия пришел Ориген, то он весь покраснел и хотел тотчас же встать с места; Ориген просил его продолжать, но он ответил, что когда говоришь перед тем, кто заранее знает, что ты скажешь, то надо скорее кончать; и, сказав еще несколько слов, закончил занятие.

15 На платоновском празднике я прочитал однажды стихотворение о священном бракосочетании, и так как в нем иное было сказано мистически, а многое – прикровенным образом и по вдохновению, то кто-то заметил, что «Порфирий безумствует»; но учитель при всех объявил мне: «Ты показал себя и поэтом, и философом, и иерофантом!» А когда ритор Диофан стал читать апологию Алкивиада на Платоновом пиру, рассуждая, будто для научения добродетели следует отдаваться наставнику, ищущему любовного соития, то Плотин несколько раз вставал с места, словно собираясь выйти вон, но сдерживал себя, и, лишь когда собрание разошлось, он поручил мне, Порфирию, написать опровержение. Дать мне свое сочинение Диофан не пожелал, так что я написал опровержение, перебирая его доводы по памяти, и прочитал написанное перед теми же слушателями; и Плотин был так доволен, что при всех несколько раз приговаривал:

Так порази его, так, если подлинно светоч ты людям!921

А когда Евбул, преемник Платона, прислал из Афин написанное им сочинение по некоторым платоновским вопросам, то Плотин и его велел передать мне для рассмотрения и ответа. Сам же он астрономией по-математически занимался мало, а больше вникал в предсказания звездочетов; да и тут он без колебания осуждал многое в их писаниях, если ловил их на каких-нибудь ошибках.

16 Были при нем среди христиан многие такие, которые отпали от старинной философии, – ученики Адельфия и Аквилина; опирались они на писания Александра Ливийского, Филокома, Демострата, Лида и выставляли напоказ откровения Зороастра, Зостриана, Никофея, Аллогена, Меса и тому подобных, обманывая других и обманываясь сами, словно бы Платон не сумел проникнуть в глубину умопостигаемой сущности! Против них он высказал на занятиях очень много возражений, записал их в книге, озаглавленной нами «Против гностиков», а остальное предоставил на обсуждение нам. Амелий написал против книги Зостриана целых сорок книг, а я, Порфирий, собрал много доводов против Зороастра, доказывая, что книга его – подложная, лишь недавно сочиненная, изготовленная самими приверженцами этого учения, желавшими выдать собственные положения за мнение древнего Зороастра.

17 Когда же нашлись в Элладе такие люди, которые стали уверять, будто Плотин присвоил учение Нумения, и об этом сообщил Амелию Трифон, платоник и стоик, то Амелий написал книгу, которую мы озаглавили «Об отличии учения Плотина от учения Нумения». Посвятил он ее Царю, то есть мне. Царем называли меня, Порфирия, потому что на родном моем языке имя мне было Малх, как и отцу моему, а в переводе на эллинский язык оно означало «царь». Потому-то Лонгин, посвящая свою книгу «О побуждении» Клеодаму и мне, Порфирию, написал на ней: «Вы, Клеодам и Малх...»; потому и Амелий, в подражание Нумению, который имя Максим перевел «великий», мое имя Малх перевел «царь» и написал так:

«Амелий Царю желает благополучия! Ты говоришь, что некие именитые мужи шумят изо всех сил, стараясь возвести все учение нашего друга к Нумению Апамейскому. Конечно,

ты понимаешь, что из-за них одних я не стал бы и слова говорить: ведь ясно, что от хваленого их красноречия и краснословия можно услышать и такое, будто друг наш пошлый

шутник, и такое, будто он подкидыш, и такое даже, будто он всякую самую дрянь выдает за свое добро, но говорится это очевидным образом лишь для того, чтобы над ним поиздеваться. Но ты рассудил, что этим предлогом можно воспользоваться для того, чтобы и наши собственные мнения, хоть они и широко известны, живее восстановить в памяти и доступнее сделать для познания, к пущей славе нашего друга, ибо Плотин нам великий друг. Я согласился и вот вручаю тебе обещанное сочинение, написав его, как ты сам знаешь, за три дня. Отнесись к нему с законным снисхождением: это не сводка или выборка, извлеченная из сопоставления известных сочинений, а здесь повторено то, что мы узнали при давней нашей встрече, в том же порядке, в каком это было впервые сказано; между тем мысли этого мужа, ныне обвиненного недругами перед нашим согласным взглядом, не так-то легки для схватывания, потому что об одном и том же он говорил в разное время по-разному. Если же я неточным словом сказал о чем-нибудь особенно ему близком, то, я уверен, ты это исправишь без гнева. Ведь получается, что «сколь я ни занят» (как где-то говорится в трагедии), из-за этой розни, возникшей против мнений нашего учителя, мне приходится наводить порядок и давать отпор; но я пошел и на это из одного лишь желания угодить тебе и здесь, как и всюду. Будь же здоров».

18 Это обращение я почел нужным привести здесь для того, чтобы показать, что были в то время и такие, которые не только полагали, что учитель наш тщеславится тем, что позаимствовал у Нумения, но еще и называли его пошлым шутником и презирали за то, что он-де думает одно, а говорит другое, за то, что он чужд всякой софистической броскости

и пышности, за то, что говорит он так, словно в домашней беседе, и не торопится выказать свое искусство умозаключений, требуемых от него при рассуждении. Да и я, Порфирий,

остался при таком впечатлении, когда в самый первый раз его услышал. Я даже взялся писать ему возражение, стараясь показать, будто и вне ума существует умопостигаемое. Плотин попросил Амелия прочесть ему это возражение и, выслушав, улыбнулся и сказал: «Ну что же, Амелий, придется тебе разъяснять Порфирию его недоумения, возникшие от незнания наших мнений!» Амелий написал тогда немалую книгу «О недоумениях Порфирия», я сочинил на нее возражение, Амелий и на него ответил, и тут, с третьего лишь раза, я, Порфирий, понемногу понял сказанное, написал «палинодию» и прочитал ее при всех на занятии. С этих-то пор Плотин и книги свои мне доверил, и сам возымел желание излагать свои мнения более расчлененно и подробно. Да и Амелий после этого стал охотнее писать книги.

19,20 А какого мнения о Плотине держался Лонгин, судивший главным образом по тому, что я сообщал о нем в письмах, это виднее всего из одного отрывка послания Лонгина ко мне. Написано в нем вот что. Он приглашает меня приехать из Сицилии к нему в Финикию и привезти с собою книги Плотина. «Можешь, если захочешь, послать их с кем-нибудь, – пишет он, – но лучше привези их сам. Я не перестану просить тебя снова и снова: поезжай лучше ко мне, чем куда-нибудь еще. Не хочу манить тебя чем-нибудь особенным – ведь уж никак не надежда на какую-то мудрость может привести тебя ко мне! – но и места здесь давно тебе привычны, и воздух хорош при нездоровье, на которое ты жалуешься, и все иное есть, на что ты можешь рассчитывать: ни нового от меня не жди, ни старого, что прошло и не вернется, как ты пишешь. Писцы здесь так редки, что за все это время, клянусь богами, я с трудом сумел достать и переписать для себя остальные сочинения Плотина, да и то писцу пришлось бросить все дела и заниматься только этим. Теперь, кажется, у меня есть все, что ты в последний раз прислал, но в очень несовершенном виде, потому что ошибок там безмерное множество. Я было надеялся, что друг наш Амелий сам выправит ошибки писцов, но он предпочел заниматься чем угодно другим, только не этим. Поэтому хоть мне и больше всего хотелось бы разобраться в книгах «О душе» и «О бытии», но, как это сделать, не знаю: они больше всего пестрят ошибками. Поэтому мне очень хотелось бы получить их от тебя в надежном списке: я их только сверю и отошлю обратно. Но повторяю еще раз: не присылай их, а лучше сам приезжай и с ними и со всеми остальными книгами, которые ускользнули от Амелия. Все, что привез Амелий, я, конечно же, постарался приобрести: как же было не приобрести сочинений такого человека, достойных всяческой чести и уважения? Ведь я об этом и прямо тебе говорил, и писал тебе в Тир и в дальние твои поездки: в содержании с ним я далеко не во всем согласен, но и слог его, и густота мыслей, и философичность исследований бесконечно дороги мне и любезны, так что я считаю, что книги эти должны быть в великом почете у всех пытателей истины». Я сделал эту пространную выписку, чтобы показать, как отзывался о Плотине самый тонкий ценитель нашего времени, у всех остальных современников решительно осуждавший едва ли не все ими написанное? А поначалу и он судил о Плотине пренебрежительно, потому что многого не знал: и в книгах, полученных от Амелия, он подозревал ошибки лишь потому, что не был знаком с Плотиновым обычаем выражаться, ибо, уж конечно, списки Амелия, сделанные с автографов, были так же безошибочны, как и прочие.

21 Следует привести и еще одну выписку из сочинений Лонгина о Плотине, Амелии и других современных философах, чтобы яснее стало, как судил о них этот муж, столь славный

и строгий. Называется книга «О пределе», посвящается Плотину и Амелию Гентилиану, а начинается так: «Много в мое время, Марцелл, было на свете философов, особенно же много

в пору ранней моей молодости. Нынче в этой области такое оскудение, что и сказать трудно; а когда я был мальчиком, то еще много было мужей, отличавшихся в философских занятиях, и мне со всеми ними довелось видеться, потому что с детства я сопровождал моих родителей во всех их поездках по разным местам и, посещая многие края и города, встречался с теми философами, какие были тогда в живых. Одни из них старались излагать свои взгляды в сочинениях, надеясь оставить их на пользу потомкам, а другие довольствовались тем, что предоставляли ученикам подводить желающих к пониманию их взглядов. К числу первых принадлежали: платоники Евклид, Демокрит, Прокулин (который жил в Троаде), а также Плотин и друг его Амелий Гентилиан, которые и по сей день преподают в Риме; стоики Фемистокл и Фебион, а также Анний и Медий, которые еще недавно были в расцвете сил; а из перипатетиков Гелиодор Александрийский. Ко второму роду принадлежали: платоники Аммоний и Ориген, с которыми провел я много времени и которые очень сильно возвышались над своими современниками, а затем преемники по афинской Академии Феодот и Евбул (кое-что писали и они, например Ориген – «О демонах», Евбул – «О Филебе, Горгии и Аристотелевых возражениях на платоновское «Государство"»; но этого недостаточно, чтобы причислить их к тем, кто вырабатывали свое учение письменно, потому что занимались они этим лишь мимоходом и писательская забота была у них не главной); стоики Гермин и Лисимах, а также доныне живущие в Риме Афиней и Мусоний; и, наконец, перипатетики Аммоний и Птолемей, образованнейшие люди своего времени (особенно Аммоний, с которым никто не мог сравниться в широте знаний), не писавшие, однако, никаких учебных сочинений, а только стихи да похвальные речи, да и те, мне кажется, дошли до нас лишь вопреки их желанию, потому что вряд ли они хотели прославиться в потомстве такими сочинениями, когда не пожелали сохранить свои мысли в книгах более значительных и важных. Далее, из сочинителей книг одни лишь собирали и переписывали то, что оставили

предки, – таковы Евклид, Демокрит, Прокулин; другие старательно припоминали всякие мелочи из древней истории и подбирали их одна к одной, заполняя целые книги, – таковы

Анний, Медий и Фебион; но и те и другие заслужили известность больше отделкой слога, чем складом мысли, равно как и Гелиодор, который тоже в разработке рассуждений ничего

не прибавил к услышанному от предшественников. Подлинное же писательское рвение обнаружили как в изобилии затронутых ими вопросов, так и в особенном своем способе их

рассмотрения лишь Плотин и Амелий Гентилиан: первый из них, как нам кажется, достиг в разработке платоновских и пифагорейских положений гораздо большей ясности, чем была

до него, далеко превзойдя подробностью своих сочинений и Нумения, и Крония, и Модерата, и Фрасилла; а второй, следуя по его следам и занимаясь теми же положениями, что и он, был неподражаем в отделке частностей и особенно усердствовал в обстоятельности слога, в полную противоположность своему учителю. Только их сочинения мы и считаем заслуживающими изучения; что же касается всего остального, то станет ли кто ворошить эти книги вместо того, чтобы обратиться к их источникам, если здесь к ним ничего не добавлено ни в предметах, ни в доказательствах, если даже не собрано немногое из многого и не отделено лучшее от худшего? Именно таким отбором мы сами и занялись, когда написали

возражение Гентилиану «О Платоновой справедливости» и разобрали книгу Плотина «Об идеях». При этом у нас и у них был общий товарищ – Царь из города Тира, сам немало поработавший по Плотинову образцу; соглашаясь с Плотином больше, чем позволяли наши уроки, он попытался в своем сочинении показать, что Плотиново учение об идеях лучше,

чем наше, а мы в свою очередь возразили ему в должной мере, упрекнув его за перемену образа мыслей и задев попутно многих его единомышленников. То же самое сделали мы и в

нашем письме к Амелию величиною с целую книгу, которым мы отвечали на его письмо из Рима, им самим озаглавленное «О характере Плотиновой философии»; мы же для нашего

сочинения удовольствовались самым простым заглавием, назвав его «Послание к Амелию». Таким образом, Лонгин признает здесь, что среди всех его современников Плотин и Амелий более всего выделяются и по обилию рассматриваемых вопросов, и по самостоятельности их рассмотрения, что учений Нумения они не одобряли и не присваивали, а следовали учениям пифагорейцев и Платона, что сочинения Нумения, Крония, Модерата и Фрасилла далеко уступают в тщательности Плотиновым и что Амелий хоть и следовал по стопам Плотина, но был неподражаем в отделке частностей и особенно усердствовал в обстоятельности слога, в полную противоположность своему учителю. Упоминает он и обо мне, Порфирии, только что примкнувшем тогда к Плотиновым ученикам: «У нас и у них был общий товарищ – Царь из города Тира, сам немало поработавший по Плотинову образцу»; здесь он справедливо отмечает, что Амелиевой обстоятельности я старался избегать, считая ее недостойной философа, и когда писал, то всеми силами следовал Плотину. Разве мало, что так писал о Плотине человек, который и был и до сих пор считается лучшим из знатоков? А если бы я, Порфирий, мог бы встретиться с ним по его приглашению, то он не написал бы и возражения своего, за которое взялся, не успев еще понастоящему усвоить Плотиново учение.

22 «Впрочем, к чему это я говорю о скале или дубе?»922– как сказано у Гесиода. Если уж приводить свидетельства, полученные от мудрых, то, кто мудрее, чем бог, – тот бог, что истинно молвил: «Числю морские песчинки и ведаю моря просторы, внятен глухого язык и слышны мне речи немого»923. Так вот, этот самый Аполлон, молвивший некогда о Сократе «Мудрее нет Сократа меж людей»924, теперь на вопрос Амелия, куда переселилась Плотинова душа, дал о Плотине вот какой божественный ответ:

Се начинаю бессмертную песнь на хвалительной лире,

В честь любезного друга медвяные звуки сплетая

Струн сладкозвонной кифары, златым обегаемых плектром.

Музы, вас призываю возвысить согласное пенье,

В стройной ладов череде ведя ваши стройные клики,

Как выводили вы их об Ахилле, Эаковом внуке,

В древних песнях Гомера, в божественном их вдохновенье.

Ныне же, Музы, священный ваш хор со мной да содвинет

В каждый песенный вздох пределы всего мирозданья,

А в середину взойду я, Феб Аполлон длиннокудрый.

Демон, некогда муж, а ныне живущий в уделе

Высшем, чем демонам дан, сбил узы ты смертного рока,

Стал над сменой телесных приливов, телесных отливов

И укрепившися духом достиг последнего брега

В плаванье дальнем сквозь море сует, прочь от низменной черни,

Чтобы в душевной своей чистоте встать на путь прямолетный,

Путь, озаренный сиянием божеским, путь правосудный,

В чистую даль уводящий от дольней неправедной скверны.

Было и так, что, когда боролся ты с горькой волною

Жизни кровавой земной, вырываясь из гибельных крутней,

На середине потока грозивших нежданной бедою,

Часто от вышних богов ты знаменье видел спасенья,

Часто твой ум, с прямого пути на окольные тропы

Сбитый и рвавшийся вкривь, лишь на силы свои уповая,

Вновь выводили они на круги бессмертного бега,

Ниспосылая лучи своего бессмертного света

Сквозь непроглядную тьму твоему напряженному взору.

Не обымал тебя сон, смежающий зоркие очи, –

Нет, отвеяв от век пелену тяжелую мрака,

Ты проницал, носимый в волнах, вперяясь очами,

Многую радость, которую зреть дано лишь немногим

Смертным из тех, кто плывут, повивая высокую мудрость.

Ныне же тело свое ты сложив, из гробницы исторгнув

Божию душу свою, устремляешься в вышние сонмы

Светлых богов, где впивает она желанный ей воздух,

Где обитает и милая дружба и нежная страстность,

Чистая благость царит, вновь и вновь наполняясь от бога

Вечным теченьем бессмертных потоков, где место любови,

И сладковейные вздохи, и вечно эфир несмутимый,

Где от великого Зевса живет золотая порода –

И Радаманф, и Минос, его брат, и Эак справедливый,

Где обретает приют Платонова сила святая,

И Пифагор в своей красоте, и все, кто воздвигли

Хор о бессмертной любви, кого провожает по жизни

Высших божеств хранительный сонм; и в небесных застольях

Их веселится душа. О, какого достиг ты блаженства,

По совершении стольких трудов отойдя к вековечным

Чистым сонмам божеств, наделенный сверхжизненной жизнью!

Так поведем же запев хоровой в ликующем круге,

Музы, о нашем Плотине, который отныне причастен

Вечности, и подпоет вам моя золотая кифара.

23 В стихах этих сказано, что Плотин был благ, добр, в высшей степени кроток и сладостен, что и нам самим дано было видеть; сказано, что душа его была бодрственной и чистой, всегда устремленной к божественному, куда влекла его всецелая любовь; сказано, что все силы свои он напрягал, чтобы преодолеть горькие волны этой кровавой жизни. Так божественному этому мужу, столько раз устремлявшемуся мыслью к первому и высшему богу по той стезе, которую Платон указал нам в «Пире»925, являлся сам этот бог, ни облика, ни вида не имеющий, свыше мысли и всего мысленного возносящийся, тот бог, к которому и я, Порфирий, единственный раз на шестьдесят восьмом своем году приблизился и воссоединился. Плотин близок был этой цели – ибо сближение и воссоединение с всеобщим богом есть для нас предельная цель: за время нашей с ним близости он четырежды достигал этой цели, не внешней пользуясь силой, а внутренней и неизреченной. Далее в стихах этих сказано, что сами боги не раз в окольных его блужданиях ниспосылали ему лучи света, что

бы он узрел божественное и по видению этому написал то, что он написал; в прозрении своем, говорит Феб, изнутри и извне увидел ты многую радость, которую немногим дано

видеть из занимающихся философией, – это потому, что человеческое умозрение хоть и выше людского удела, но при всей своей отрадности с божественным знанием сравниться не может, ибо не проникает в глубь вещей, как проникают боги. Вот что совершил Плотин и что с ним совершилось, пока был он в смертном теле, говорит Феб, а избавясь от этого тела,

изошел он в божественные сонмы, где обитают дружба, страстность, радость, любовь божественная и где обретаются так называемые судьи над душами – божьи сыны Минос, Радаманф и Эак, к которым он идет не на суд, а для беседы, подобно иным высочайшим богам; и беседу эту ведут вместе с ними Платон, Пифагор и все остальные, кто воздвигали хор о бессмертной любви. Вот где родина блаженнейших божеств, и жизнь их там полна пиров и радостей; такова будет и его жизнь, завидная самим богам.

24 Вот что следовало нам сказать о жизни Плотина. Что же касается расположения и порядка его книг, позаботиться о котором он мне поручил, а я ему и другим нашим друзьям обещал еще при его жизни, то прежде всего я почел невозможным сохранить тот случайный порядок, в котором он выпускал свои книги одну за другой, а вместо этого взял за образец Аполлодора Афинского и перипатетика Андроника, из которых первый распределил сочинения комедиографа Эпихарма по десяти сборникам, а второй распределил сочинения

Аристотеля и Феофраста по предметам, схожие к схожим; так и я разделил пятьдесят четыре книги Плотина на шесть эннеад, [то есть девяток], радуясь совершенству числа шесть

и тем более девятки. В каждой девятке я постарался соединить предметы родственные, в каждой начиная с вопросов менее значительных.

Итак, первая эннеада заключает сочинения преимущественно этические: «Что есть животное и что есть человек», «О добродетелях», «О диалектике», «О счастье», «В продолжительности ли счастье», «О прекрасном», «О первичном благе и остальных благах», «В чем зло», «О разумном исходе из жизни». Таково содержание первой эннеады, обнимающее преимущественно этические предметы. Вторая эннеада, напротив, посвящена предметам физическим и обнимает то, что относится к космосу: «О космосе», «О круговом движении», «Что делают звезды», «О двух материях», «О силе и действии», «О качестве и виде», «О всеобщем смешении», «Почему издали вещи кажутся маленькими», «Против утверждающих, что мир – зло и творец его – злой». Третья эннеада, также посвященная космосу, обнимает смежные с нею предметы рассмотрения: «О судьбе», «О провидении,

I», «О провидении, II», «О присущем каждому демоне», «О любви», «О бесстрастии

бестелесного», «О вечности и времени», «О природе, умозрении и едином», «Разные наблюдения». Эти три эннеады мы расположили в одном сборнике. Книгу «О прирожденных нам демонах» мы включили в третью эннеаду, потому что этот предмет рассматривается там с общей точки зрения и касается, между прочим, вопроса о созвездиях, под которыми люди рождаются; то же относится и к книге «О любви». Книгу «О вечности и времени» мы включили сюда потому, что в ней говорится о времени, а книгу «О природе, умозрении и едином» – потому, что в ней говорится о природе.

25 После книг о космосе четвертая эннеада охватывает книги о душе. Вот они: «О сущности души, I», «О сущности души, II», «О сомнениях души, I», «О сомнениях души, II»,

«О сомнениях души, III, или О времени», «Об ощущении и памяти», «О бессмертии души», «О нисхождении души в тело», «Все ли души – одна душа». Таким образом, четвертая эннеада обнимает все вопросы о душе, тогда как следующая за ней пятая – об уме, причем каждая книга здесь касается и того, что выше ума, и того ума, который в душе, и, наконец, идей. Вот эти книги: «О трех начальных субстанциях», «О становлении и порядке того, что после первичности», «О познающих субстанциях и о том, что выше их», «Как от первого происходит последующее и о единице», «О том, что вне ума нет умопостигаемого, а также о благе», «О том, что не может мыслить то, что выше сущего, и что есть первое мыслящее, а что второе», «Существуют ли идеи частных вещей», «Об умопостигаемой красоте», «Об уме, идеях и бытии». Четвертую и пятую эннеады мы также расположили в одном сборнике.

Остальные книги составили шестую эннеаду, образующую отдельный сборник, так что все, написанное Плотином, распределяется по трем сборникам, из которых первый состоит из трех эннеад, второй из двух, а третий из одной. В третий сборник и в шестую эннеаду входят следующие книги: «О родах сущего, I», «О родах сущего, II», «О родах сущего, III», «О том, что сущее повсюду одно и то же, I», «О том, что сущее повсюду одно и то же, II», «О числах», «Как существует множественность идей, а также о благе», «О добровольном и о воле единого», «О благе и едином». Вот как я распределил по шести эннеадам эти книги, а всего их пятьдесят четыре.

К некоторым из этих книг я написал и пояснения, но без всякого порядка, – лишь по просьбе наших товарищей о том, что хотелось им себе уяснить. Далее, я снабдил все эти книги оглавлениями (за исключением лишь одной оставшейся – «О прекрасном»), сделав это в последовательности выпуска книг; при этом в оглавлении каждой книги даны не только

заглавия, но и содержание рассуждений, перечисленное по главам. И теперь нам предстоит каждую из этих книг перечитать, разметить знаками препинания и, если есть какая погрешность в словах, выправить ее. Что еще потребует нашего вмешательства, будет видно по мере самой работы.

Марин926. Прокл, или О счастье

1 Когда приходилось мне смотреть на величие души и на все иные достоинства современника нашего, философа Прокла, а потом задумываться, какая же подготовка, какая сила слова потребуется от тех, кому предстоит описывать его жизнь, и каково мое собственное бессилие в словесности, то казалось мне, что лучше мне за это и вовсе не браться, через яму не прыгать (как говорит пословица) и совсем уклониться от опасностей подобного рода сочинения. Но когда я приложил к этому другую мерку, когда подумал, что и в храмах не все приходят к алтарям с одинаковыми жертвами, чтобы снискать благоволение алтарных богов, а иные с быками, иные с козлами, иные с чем-нибудь еще, и одни творят славословия складно и в стихах, а другие без всяких стихов, и что кому нечего принести, те приходят только с лепешкою да при случае с зернышками ладана, а к богам взывают лишь в

короткой молитве, но тем не менее тоже бывают услышаны, – когда я об этом подумал, то я побоялся, как бы я, по Ивикову слову927, не променял честь от богов на честь от людей (хоть моя тут честь не от богов, а от мудреца, ибо кажется мне, что нечестиво мне одному из всех его учеников хранить молчание, когда мне больше, чем кому другому, следовало бы по мере сил моих поведать о нем всю правду), да, пожалуй, и чести от людей не удостоился бы – люди ведь подумают, что этим делом своим я пренебрегаю лишь по лености или по какой другой душевной слабости, а совсем не по отвращению к гордыне. И по всем этим соображениям решился я записать хотя бы некоторые из неисчислимых заслуг нашего философа, рассказав о них лишь истинную правду.

2 Я начну мою речь не так, как обычно делают писатели, по порядку располагая главу за главой; я положу в основание моей речи мысль о счастье человека блаженного, ибо здесь ничего не может быть уместнее: я уверен, что был он самым счастливым из людей, прославляемых во все века. Я имею в виду не только счастье мудрых, ту добродетель, которая одна довлеет блаженству, – хоть и это ему было дано и высшей степени; и не только то житейское благополучие, которое хвалят столь многие, – хоть и здесь его среди людей

не обошла удача, и он щедро был наделен всеми так называемыми внешними благами; нет, я говорю о некотором совершеннейшем и всецелом счастье, слагающемся и из того и из

другого.

3 Итак, примем для начала разделение добродетелей на естественные, нравственные и общественные, а затем на более высокие – очистительные (catharticai) и умозрительные (theō-rēticai), умолчав о еще более высоких, так называемых боготворческих (theoyrgicai), ибо место их уже превыше доли человеческой; и, приняв это, начнем нашу речь с добродетелей

естественных. Как всем, кому они даны, они присущи отроду, так и ныне восхваляемому нами блаженному мужу все они были врождены от самого его начала. Признаки этого являлись воочию даже во внешнем совершенстве его облика, подобно как бы царственному пурпуру.

Первая из них есть высочайшая безущербность всех внешних чувств, называемая нами «разумением телесным», особенно же – зрения и слуха, этих достойнейших наших чувств, дарованных богами человеку для блага жизни и искания мудрости. Безущербность эта всю его жизнь оставалась у него неизменною.

Вторая из них есть телесная сила, не чувствительная ни к зною, ни к холоду, не страдающая ни от простой пищи, к которой был он беззаботен, ни от тех трудов, которым он предавался днем и ночью, когда молился, развертывал книги, писал, беседовал с друзьями, и все это с таким рвением, словно каждая из этих забот была у него единственной. Такую

способность по справедливости можно назвать «мужеством телесным».

Третья телесная добродетель есть красота, которую можно сравнить с размеренностью душевной: сходство между этими качествами отмечается с полным к тому основанием. В самом деле, как душевное это качество усматривается в созвучии и согласии различных душевных сил, так телесная красота видится в некоторой соразмерности всех частей тела. А Прокл был на редкость привлекателен на вид, и не только от хорошего своего сложения, но и от того, что душа его цвела в теле, как некий жизненный свет, испуская дивное сияние, с трудом изобразимое словом. Он был так красив, что образ его не давался никакому живописцу, и как ни хороши существующие его изображения, все же им много недостает для передачи истинного его облика.

Четвертая же телесная добродетель, здоровье, считается подобием справедливости и правосудия душевного: как есть справедливость душевная, так есть и «справедливость телеспая». В самом деле, ведь справедливость есть не что иное, как уклад, приводящий к миру все части души; точно так же и здоровьем у слушателей Академии называется то, что в беспорядочность жизненных начал вносит строй и взаимное соответствие. И здоровье это с младенческих лет было у него таким отличным, что на вопрос, сколько раз он болел, отвечал он, что лишь два-три раза за всю свою долгую жизнь, а прожил он целых семьдесят пять лет928. Подтверждается это и тем, чему я сам был свидетелем в последней его болезни; он с большим трудом распознавал те боли, которые испытывало тело, настолько они для него были непривычными.

4 Таковы были телесные его достоинства; но все их можно по справедливости назвать лишь провозвестниками тех достоинств, в которых находит свой вид совершенная добродетель. Даже те качества души, которые врождены ему были от природы и до всякого наставника, те части добродетели, которые Платон называет начатками философской души, были в нем достойны удивления. Памятливый, восприимчивый, высокий духом, добрый, он сдружился и сроднился с истиною, справедливостью, мужеством, умеренностью.

Лгать намеренно он никогда не помышлял, всякую ложь ненавидел, а нелживую истину любил. И как же было человеку, устремившемуся постичь истину сущего, не искать во всем правды с самых детских лет? Ведь из всех благ истина выше всего чтится и богами и людьми.

Как презирал он плотские наслаждения, а превыше всего любил умеренность, тому достаточным доказательством будет его прилежание к наукам, наклонность и порыв ко всяким знаниям; а они никогда не позволят возобладать в человеке наслаждениям животным и грубым, но способны возбудить душу лишь к размеренной согласованности в самой себе. Жадность была ему чужда до несказанности: хоть родители его и были люди богатые, он смолоду не смотрел на все их богатство, увлеченный одною лишь философией. Поэтому же

был он свободен от низменных забот и всякой мелочности, волнуемый только самыми большими и общими вопросами о божеском и человеческом.

В этих же мыслях почерпал он себе и высокость души: ни жизни, ни смерти человеческой не придавал он значения, как иные; все, что иным кажется страшным, не внушало ему ужаса; и то природное свойство, которое давало ему для этого силу, нельзя назвать иначе как добродетелью мужества.

Из всего этого ясно для всякого, кто даже не старался вникнуть в природные его достоинства: смолоду он был привержен к справедливости, правосуден, добр и совершенно

чужд всякой необщительности, замкнутости и пристрастности. Скромный, но не жадный и не мелочный, не заносчивый, но и не робкий – такою являлась нам его природа.

5 Как он был восприимчив и щедр душою, об этом едва ли надобно распространяться, особенно перед теми, кто сам видел и слышал, как переполняли его самые лучшие знания,

сколь многое сам он породил и явил пред людьми, и кому вместе с нами казалось, будто он единственный из смертных никогда не испивал из кубка забвения. Наделенный редкою

силой памяти, он не испытывал страданий, знакомых людям забывчивым, никогда не приходил в раздражение, но твердо знал, что науки ему даются, и в одном их изучении находил наслаждение. Чуждаясь всего неизящного и грубого, он чувствовал сродство лишь с тем, что выше и лучше; а на общих наших беседах, на угощениях после его жертвоприношений и и других подобных случаях он всегда привлекал собеседников своей учтивостью и веселостью без утраты достоинства, так что люди расходились от него, ободренные.

6 Отроду наделенный всеми этими и многими иными природными благами, родился он на свет от Марцеллы, законной супруги Патриция, которые оба были родом из Ликии и блистали добродетелью. Приняла и словно бы повила его богиняохранительница города Византия929; она как будто была причиною его бытия, когда он родился в этом городе, и она же потом промыслом своим направила его ко благу, когда он достиг отроческого возраста: явилась ему во сне и призвала к занятиям философией. Поэтому, должно быть, и испытывал

он к этой богине такую привязанность, что святыни ее предпочитал всем иным и в обрядах ее участвовал с особенным вдохновением.

Тотчас после рождения отец с матерью увезли его к себе на родину, в священную землю Аполлона Ксанфа, которая по божественному жребию стала и его родиной: видно, это значило, что он, кому предстояло быть первым во всех науках, должен был получить воспитание и образование под самою сенью бога-Мусагета930. Там и получил он навык к доброму нраву, там и усвоил нравственные добродетели, приобыкнув должное любить, а недолжного избегать.

7 Тогда же и открылось воочию, что отроду на нем почила великая милость богов. Однажды он занемог и лежал в тяжкой болезни уже без надежды на выздоровление; и тут у постели его вдруг явился свыше некий отрок, юный и красивый лицом, – он не успел сказать ни слова, как стало ясно, что это Телесфор-Свершитель931. Назвавшись и произнеся свое имя, он коснулся головы больного, перед которым стоял, опершись на изголовье, и этим тотчас исцелил его от недуга, а сам исчез. Божественное это явление было началом божьей милости к юному Проклу.

8 Спустя немногое время, еще занимаясь в Ликии у грамматика, он пустился в путь в египетскую Александрию, уже блистая всеми добродетелями, свойственными его нраву, и

пленил ими там всех наставников. Так, софист Леонат (родом, кажется, из Исаврии), очень известный в Александрии среди своих собратьев по занятиям, не только допустил его к своим урокам, но и взял к себе в дом и кормил за одним столом с женой и детьми, словно и он был родным его сыном. Он познакомил его с теми, кто правил Египтом, и они тоже приняли его в свой дружеский круг, плененные остротой его ума и благородством нрава. Учился он и у грамматика Ориона, потомка египетского жреческого рода, немалого знатока своего дела, который сам сочинял книги и после себя оставил много полезного; посещал и уроки римских наставников, в недолгое время достигнув больших успехов и в их предметах.

Начал он с отцовского дела – отец его снискал себе громкое имя, занимаясь в столице судом и правом. Но более всего в те юные годы, не отведав еще философии, увлекался он риторикою: здесь он стяжал большую славу, и товарищи и учителя смотрели на него как на чудо, потому что говорил он прекрасно, учился с легкостью, а видом и поведением похож был больше на учителя, чем на ученика.

9 Он еще не закончил учения, как софист Леонат взял его с собою, отправляясь в Византий, куда он и сам уже собирался по совету своего друга Феодора, правителя Александрии, человека изящного ума, высокой души и безмерной любви к философии. Юноша с готовностью последовал за учителем, чтобы не прерывать своих занятий. Но вернее думать, что это сама благая судьба указала ему путь к родным его местам, ибо тотчас по приезде явление богини указало ему обратиться к философии и отправиться в афинские училища.

Прежде чем это сделать, он, однако, еще вернулся в Александрию. Здесь он сказал «прости» риторике и всему остальному, над чем он до этого трудился, и стал собеседником

александрийских философов. Учением Аристотеля он занимался у философа Олимпиодора932, слава которого гремела, а за математическими науками ходил к Герону, человеку благочестивому и в искусстве обучения не знавшему равных. Оба этих мужа так пленились добронравием юноши, что Олимпиодор хотел помолвить с ним свою дочь, тоже воспитанную

на философии, а Герон принял его к своему очагу и без колебания делился с ним всем своим благочестием. Олимпиодор умел замечательно говорить – из-за легкости и быстроты его

речи слушатели понимали его с трудом; но Прокл, слушая его, однажды после занятия пересказал товарищам все, о чем говорил учитель, почти слово в слово, хоть урок был очень

большой. Об этом рассказал мне его товарищ по учению Ульпиан из Газы, тоже немалую часть жизни отдавший филсофии. А книги Аристотеля по логике Прокл без труда выучил

наизусть, хотя всякому, кто берется за философию, и читатьто их нелегко.

10 Вот при ком учился он в Александрии, пользуясь их близостью во всем, чем они были сильны. Когда же он стал замечать, что при чтении философов они предлагают толкования, недостойные философской мысли, то дальнейшими такими занятиями он пренебрег и вспомнил о том, что вещала, явившись ему, богиня в Византии. Тотчас отправился он в Афины, сопутствуемый всей словесностью и всей философией, путеводимый богами и благими духами; это они указали ему стать блюстителем философии,

чтобы прямой и незапятнанной оставалась преемственность платоновского учения. Это воочию было явлено в самом начале его путешествия, когда подлинно божественные знамения предуказали ему отцовский жребий и свыше назначенную долю преемника Платона. Дело было так. Когда он приехал в Пирей и об этом узнали в городе, то встретить его пришел к пристани Николай, впоследствии знаменитый софист, а тогда еще ученик афинских наставников: он хотел принять Прокла и привести его к себе как земляка, потому что и сам был из Ликии. Они пошли в город. По дороге Прокл устал от ходьбы; и вот возле святилища Сократа (а он еще не знал и не слышал, что где-то в этом месте почитается Сократ) он попросил Николая остановиться и посидеть немного, а если можно, то и

принести ему воды: ему очень хочется пить. Николай тотчас послал за водой, и принесли ее как раз из этого самого святилища: там бил источник невдалеке от самой статуи Сократа. А когда Прокл стал пить, Николай вдруг понял, что это знамение: «Не случайно ты сел в святилище Сократа и в первый раз испил в нем аттической воды!» И тогда, встав, он преклонился перед своим спутником, а потом они пошли дальше к городу. Когда Прокл, уже поднимался на акрополь, у входа ему встретился сторож с ключом, собиравшийся уже

запирать ворота, и сказал ему так (я в точности передаю его слова): «Кабы не ты, я запер бы ворота!» Может ли быть знамение яснее этого? Право, чтобы понять его, не надобно ни Полиида, ни Мелампа933.

11 Риторы в Афинах готовы были драться за него, полагая, что приехал он к ним; но он и тут пренебрег риторическими занятиями, а направился к первому среди философов, Сириану, сыну Филоксена. При Сириане был тогда и Лахар, ученик этого философа, искушенный в философских рассуждениях и столь же славный в софистике, как Гомер в поэзии. Он был при Сириане; время было позднее, и засовместными их разговорами зашло солнце и впервые после новолуния показалась луна. Они попрощались с Проклом и отпустили юного гостя, чтобы никто не мешал им воздать поклонение божеству. Но Прокл и отойти не успел, как сам заметил луну, явившуюся в своем небесном доме, и сам, развязав и сняв сандалии, тут же, у хозяев на глазах, приветствовал богиню. Пораженный такою смелостью мальчика, Лахар сказал тогда философу Сириану божественные слова Платона о великих душах: «Будет из него или великое благо, или совсем тому противное!» Вот какие знамения (и это лишь немногие из многих) были явлены от богов этому философу тотчас по приезде его в Афины.

12 Сириан принял юношу и отвел его к великому Плутарху, сыну Нестория934. Увидев юношу, которому не было и двадцати лет, услышав, про его выбор и великую любовь к философскому образу жизни, тот безмерно ему обрадовался и с охотою предложил ему свои философские беседы, хоть по возрасту это было ему нелегко: был он уже глубоким старцем.

У Плутарха прочитал Прокл сочинение Аристотеля о душе и Платонова «Федона»; и великий старец побудил его записывать свои речи, пользуясь юношеским честолюбием и обещая

ему, что когда записей наберется достаточно много, то получится целая книга «Записки Прокла о Платоновом «Федоне"». Он радовался, видя в юноше рвение ко всему прекрасному,

говорил ему не раз «дитя мое» и принимал у своего очага. А когда он заметил, как твердо воздерживается юноша от животной пищи, он стал убеждать его не быть столь последовательным и позаботиться, чтобы тело могло служить работе души; то же самое сказал он о пище юноши и философу Сириану, но тот ответил старцу так: «Позволь ему изучить, что надобно, хотя бы и при этом воздержании, а там пусть он хоть с голоду умрет, если хочет». Так заботились о нем его учители.

Два года прожил еще старец после прихода к нему Прокла и, умирая, завещал заботу о юноше преемнику своему Сириану и внуку Архиаду. И Сириан, приняв его, не только много помогал ему в науках, но и во всем остальном был ему товарищем, разделяя с ним философский образ жизни: он видел, что нашел в юноше такого слушателя и преемника,

какого давно искал, – восприимчивого и к божественным заветам и к бесчисленным людским познаниям.

13 Итак, менее чем за два года прочитал он насквозь все писания Аристотеля по логике, этике, политике, физике и превыше всего по богословию. А укрепившись в этом, словно в малых предварительных таинствах, приступил он к истинным таинствам Платонова учения, приступил чередом и не сбиваясь с шага, как говорится в пословице. Сокрытые в нем

божественные святыни он старался прозреть непомраченными очами души и незапятнанной ясностью умозрения. Ночью и днем, в бессонных трудах и заботах, переписывая сказанное

Платоном в единый свод и со своими замечаниями, он в немногое время достиг таких успехов, что уже к двадцати восьми годам написал блестящие и полные учености «Записки о

«Тимее"» и много других сочинений. Такое образование еще больше послужило к украшению его нрава, и вместе с науками он умножил и свои добродетели.

14 Занимался он и политикою, следуя политическим сочинениям Аристотеля и Платоновым «Законам» и «Государству». А чтобы рассуждения его об этом предмете не казались пустыми и на деле неосуществимыми, он побудил к этому делу Архиада, друга богов, сам же он всецело отдаться политике не мог, препятствуемый более важными заботами. Архиада он поучал и наставлял во всех доблестях и навыках политика; как учитель при бегуне, он советовал ему превзойти всех заботами о городе в целом и в то же время благодетельствовать каждому жителю в отдельности, следуя всем добродетелям, особенно же справедливости. Такое усердие порождал он в нем и своими поступками, когда показывал и щедрость и великодушие, одаряя деньгами и друзей, и родственников, и гостей, и сограждан, чтобы видно было, насколько он выше всякого любостяжания. Немалые деньги пожертвовал он и на общественные нужды; а умирая, завещал свое имущество не только Архиаду, но и двум городам – своей родине и Афинам. Поэтому и от природы своей и от дружбы Прокла Архиад сделался таким питателем истины, что наши товарищи упоминали о нем лишь с благоговением, называя его «благочестивейший Архиад».

15 Философ и сам иногда подавал политические советы: он присутствовал в городских собраниях, высказывая разумные мнения, он разговаривал о справедливости с правителями и свободою своего философского слова не просто убеждал, а чуть ли не заставлял их воздавать каждому по заслугам. Да и вообще он заботился о добропорядочности своих читателей и побуждал их к умеренности в делах общественных – побуждал не только словами, но и делом, всю жизнь являя собою словно воплощенный образец умеренности. А гражданское свое мужество явил он истинно Геракловым подвигом. Время тогда случилось бурное и полное смятения935, буйные ветры сшибались над благозаконною его жизнью, а он, несмотря на опасность, продолжал жить, как жил, бестрепетно и стойко; и лишь когда зложелатели, словно гигантские коршуны, обрушились на него, как на добычу, он решил уступить ходу вещей и уехал из Афин в Азию. Это обернулось ему великим благом: не иначе как божество его измыслило повод для такой поездки для того, чтобы он не упустил знакомства о таинствами, древнейшие уставы которых еще блюлись в Азии. Теперь же и сам он их познал от местных жителей, и местные жители, забыв кое-что за давностью времени, вновь научились этому от философа, несравненного в своих рассказах о божественных предметах. Притом делал он это и вел себя так незаметно, как ни один пифагореец936, незыблемо блюдущий завет учителя: «Живи незаметно!» В Лидии он провел год, а затем произволением богини любомудрия вернулся в Афины. Вот каким образом явил он и силу мужества – сперва от природы своей и нрава, а потом от науки и поисков первопричины. Был у него и другой способ явить в действии политический свой ум: он писал послания правителям и благодетельствовал этим целые города. Свидетели тому все, кто им облагодетельствованы, – и афиняне, и андросцы, и другие иноплеменники.

16 Содействовал он и распространению занятий словесными науками, и на себя принимая заботу об ученых, и правителей побуждая распределять между ними по заслугам разные пособия и другие награды. Причем делал он это не без разбору и наобум: он самих своих подопечных побуждал к заботе о собственных науках, обо всем их расспрашивая и допытывая, так как сам отлично умел разбираться во всем. И если чьи ответы обнаруживали нерадивость, он бранил нерадивого так строго, что казался и гневливым и не в меру тщеславным в своем притязании верно судить обо всем. Он и впрямь был тщеславен, но это не было в нем пороком, как в других: тщеславие было в нем обращено лишь к добродетели и благу, а без такого рвения вряд ли что бывает великое меж людей. Был он и гневлив, не спорю, но в то же самое время и кроток: успокаивался очень быстро и из гневного делался податливым, как воск. Он мог бранить собеседников и в то же время жалеть их, помогая им и заступаясь за них перед правителями.

17 Здесь кстати припомнить и другую черту его человеколюбия, потому что такое вряд ли можно рассказать о ком-нибудь другом. Жены и детей у него никогда не было – так он сам захотел, и хотя мог выбирать меж многими самыми знатными и богатыми невестами, однако, как сказано, сохранил свою свободу. Но при этом о своих товарищах и друзьях со

всеми их детьми и женами он заботился так, словно всем им сразу был отцом и родителем, – таково было его попечение о жизни каждого. И если кому из ближних случалось занемочь, он тотчас прежде всего обращался к богам с песнопениями и богатыми жертвами, а потом являлся к больному, полный забот, созывал врачей, торопил сделать все, что может их искусство, сам порою подавал меж ними опытные советы и многих таким образом спас от смертельной опасности. А как добр он был к ближайшим своим рабам, это всякий может

усмотреть по завещанию блаженнейшего этого мужа. Из всех своих близких больше всего любил он Архиада и его родственников, во-первых, потому что он был потомком философа

Плутарха, а во-вторых, потому что он был с ним связан пифагорейскою дружбою, как учитель и как соученик. Из двух этих привязанностей, упомянутых нами, вторая была даже

более тесной: ни у Архиада не было иных желаний, чем у Прокла, ни у Прокла, чем у Архиада.

18 Сказав о его дружбе, мы достойным образом завершаем ряд общественных его добродетелей, которым далеко еще до истинных, и переходим к добродетелям очистительным, которые уже совсем иного рода, чем общественные. Конечно, и последние тоже способствуют очищению души, давая человеку прозорливость в делах человеческих и даже уподобление богу, которое есть высшая цель души. Но душу от тела освобождают эти два рода очищений по-разному, одни больше, другие меньше. Есть и общественные некоторые очищения: кто в здешней жизни с ними знаком, того они украшают, исправляют, тому они размеряют и умеряют душевные порывы, влечения и всяческие страсти, того они освобождают от ложных мнений. Но есть очищения и выше их: они отделяют и отрешают от нас все свинцовое бремя бытия, они открывают путь бегства из здешнего мира, и к ним-то прилежал наш философ во всей своей философствующей жизни: и на словах он изучал досконально, в чем они состоят и как совершаются в человеке, и жил он в совершенном соответствии с ними, всякий поступок свой направляя к такому отделению души, ночью и днем прибегая к отворотным молениям, к омовениям и ко всяким другим очищениям, и орфическим, и халдейским, а к приморскому бдению937 сходя неустанно каждый месяц, а

то и дважды или трижды в месяц: не только в расцвете лет у него хватало на это сил, но и на закате жизни он выполнял этот обычай неукоснительно, как закон.

19 В неизбежных наслаждениях пищей и питьем был он сдержан до крайности – настолько, чтобы лишь не занедужить и не обессилеть. Более всего любил он воздерживаться от одушевленной пищи; и даже когда сильнейшая надобность заставляла нарушать это воздержание, он едва к ней притрагивался, чтобы только не нарушить обряд. Священнодействиями в честь Матери Богов, принятыми у римлян, а еще до этого у фригийцев, он очищался ежемесячно; египетских недобрых дней остерегался усерднее, чем сами египтяне; а сверх того постился в некоторые особые дни ради являвшихся ему видений. В последний день месяца он никогда ничего не ел и даже заранее не наедался, потому что новолуние праздновал всегда благолепно и пышно. Вообще праздничные дни он отмечал все, даже чужеземные, по установленным их обычаям, и это было у него не поводом для праздности и чревоугодия, как у других, а случаем для общения с богом, песнопений и тому подобного. Свидетельством тому – сами его песнопения, славословящие не только эллинских богов, но и газейского Марна, и аскалонского Асклепия Леонтуха, и Фиандрита, столь почитаемого у арабов, и Исиду, чтимую в Филах, да и всех остальных наперечет. Это было всегдашним обыкновением благочестивейшего мужа: он говорил, что философ должен быть не только священнослужителем одного какого-нибудь города или нескольких, но иереем целого мира. Вот каково было его самообладание во всем, что касалось очищения и благолепия.

20 Страдания он умел отстранять от себя, а если бывал ими настигнут, то переносил их с кротостью, и ему было легче оттого, что лучшая часть его была от них свободна. Твердость духа его перед болью особенно видна была в последней его болезни. Угнетаемый недугом, мучимый болями, он отделывался от них тем, что снова и снова просил нас петь

гимны богам, и, пока мы пели, он испытывал бестревожность и покой от всех страданий. Удивительнее всего, что он даже помнил то, что мы пели, хотя почти все остальные людские

дела выпали из его памяти от наступившей слабости: когда мы начинали петь, он подсказывал нам слова гимнов, а также Орфеевых стихов, которые мы перед ним читали. И не только в телесных страданиях проявлял он такую стойкость, но еще того больше – в неожиданностях житейских обстоятельств: всякий раз, как что-нибудь приключалось, он только говорил: «Так оно и есть, так оно и бывает». Достопамятные эти слова кажутся мне лучшим свидетельством величия его души. Гнев свой он умел обуздывать и либо совсем не возмущался, либо не возмущался разумною частью души, остальною же если и возмущался, то лишь невольно и слегка. Любовною же страстью, по-моему, увлекался он только в мечтаниях, да и то мимолетно.

21 Вот каким образом слагалась и внутренне складывалась душа этого блаженного мужа, почти достигая отделения от тела, хотя по видимости еще связанная с ним. Было в ней разумение – не житейское разумение, помогающее управлять тем, чем можно и не управлять, а иное, чистейшее мышление, обращенное само на себя и не скованное представлениями тела. Была умеренность – умение чуждаться всего дурного и не держаться в страстях середины, а вовсе быть от них свободным. Было мужество – в том, чтобы не страшиться отделения души от тела. Разум и ум владычествовали в этой душе, низшие чувства не перечили очистительной справедливости, и вся жизнь его была красива.

22 От такого рода добродетели постепенно и без труда, словно по некой лестнице совершенства, взошел он к добродетелям высшим и превосходнейшим, путеводимый верною природою и ученым воспитанием. Очистившись, вознесшись над всем житейским, свысока глядя на всех его тирсоносцев938, он достигнул истинного вакхантства, воочию узрел блаженные его зрелища и к науке своей пришел не показательными рассуждениями и умозаключениями, а словно прямым взглядом взметнул непосредственный порыв умственной своей силы к прообразам божественного Ума, достигнув этим той добродетели, которую вернее всего именовать разумением, а еще того лучше – мудростью, а если можно, то и любым более торжественным именованием. Действием этой силы наш философ без труда прозрел все эллинское и варварское богословие, даже то, которое было затуманено баснословием, и вывел его на новый свет для всех, кто хотел и мог ему следовать, вдохновенными своими толкованиями и согласованиями. Он перечитал все древние сочинения, он разборчиво выделил в них все, что было подлинного, отвел как поношение все, что обнаружилось легковесного, сопоставлением и строгой проверкой опроверг все, что противоречило благим утверждениям. О каждом из этих предметов он рассуждал в беседах с выразительностью и ясностью, обо всех них оставил записи в своих сочинениях. В беспримерном своем трудолюбии он устраивал в день по пяти разборов, а порой и больше, и писал не меньше, чем по семисот строк. Посещал он и других философов, ведя с ними по вечерам неписаные беседы, но и при этом не забывал ни на миг о ночных обрядах и бдениях, не забывал и преклониться перед солнцем на восходе, на полудне и на закате.

23 Он и сам был зачинателем многих учений, до него не ведомых, – и о предметах естественных, и об умственных, и о божественных. Так, он первый установил, что есть некоторый род душ, способных созерцать многие идеи одновременно, и что души эти занимают среднее положение между Умом, объемлющим все единым взглядом, и теми душами, которые способны восходить лишь к одной идее. Кто желает, тот может сам познакомиться с остальными его открытиями, перечитавши его сочинения; я же здесь перечислять этого не буду, чтобы подробным пересказом не затягивать мою речь. Кто перечитает его сочинения, тот сам убедится, что все сказанное мною о нем – истинная правда; а еще больше он бы в этом убедился, если бы сам его увидел, посмотрел в его лицо, послушал его толкования и дивные рассуждения о предметах сократических и платонических, которые он вел каждый год. Ибо видно было, что не без божественного вдохновения льется его речь: снежным потоком струились слова из премудрых его уст, очи его казались полны некоего огня, и во всем лице было божественное сияние. Один человек по имени Руфин, достойный, нелживый и заслуженный в государственных делах, присутствуя однажды при его толкованиях, увидел сияние вокруг его головы и, едва философ кончил, преклонился перед ним и под присягою поведал о своем божественном видении. Этот же Руфин, когда философ по миновании несчастий воротился из Азии, предлагал ему в подарок много золота, но Прокл этим пренебрег и решительно отказался его принять.

24 Но вернемся к тому, о чем мы начали. Перечисляя умозрительные его добродетели, мы рассказали (хоть и недостойно мало) о его мудрости; теперь следует сказать о его справедливости, тоже принадлежащей к этому кругу добродетелей. Выражается она но во многих частях, как предыдущие, и не в согласовании этих частей, а главным образом в свойственных ей действиях; определяется она сама по себе и относится к умственной части души. Свойственные ей действия – это усердие об Уме и о боге; и наш философ отличался в этом, как никто другой. Даже давая себе отдых от целодневного труда и подкрепляя тело сном, не оставлял он своих размышлений. Он стремился как можно скорее стряхнуть с себя сон, эту леность души; еще далеко было до конца ночи, еще не звал молитвенный час, а он уже сам просыпался и, не вставая с ложа, слагал гимны или обдумывал учения, а встав поутру, записывал их.

25 Умеренность, следующую за этими добродетелями, он соблюдал в такой же мере. Состоит она в том, что душа обращается внутрь, к Уму, а ко всему остальному остается неприкосновенна и невозмутима.

Мужество, содружное с ними, было в нем не менее совершенно: бесстрастие, цель этой добродетели, было предметом его стремлений, бесстрастия достиг он в своем естестве, и вся жизнь его, по слову Плотина, была не жизнью доброго человека, живущего общественными добродетелями, а жизнью богов, ради которой оставил он человеческую: богам, а не добрым людям, был он подобен во всем.

26 Все эти добродетели он усвоил еще в пору учения своего при философе Сириане и исследования старинных трудов. От этого же учителя воспринял он и начатки орфического и халдейского богословия, но это были, так сказать, лишь семена, потому что услышать об этом подробно ему уже не довелось. Дело было так: Сириан предложил ему и Домнину (сирийцу-философу, впоследствии своему преемнику)939 сделать выбор, каких они от него хотят толкований: на Орфеевы стихи или на изречения оракулов; но они не сошлись в выборе, и Домнин выбрал Орфея, а Прокл – оракула; да и то вскоре оборвалось, потому что жить великому Сириану осталось уже недолго. Однако, подвигнутый наставником, он уже после его кончины погрузился в его записи об Орфеевой мудрости, в бесчисленные писания Порфирия и Ямвлиха об оракулах, в халдейские книги того же рода и, наконец, в сами слова

божественных оракулов; и это было путем его восхождения к пределу добродетелей, открытых человеческой душе, – к тем, которые божественный Ямвлих так прекрасно назвал боготворческими. Он собрал все толкования предшествующих философов и обработал их со всею должной тонкостью мысли, он свел воедино важнейшие сочинения о богоданных оракулах и прочие изложения халдейского учения и на все это потратил пять лет. В это время ему приснился вещий сон: будто великий Плутарх говорит ему, что жизни его будет столько лет, сколько он, Плутарх, составил четверословий на оракулы; а четверословий этих при пересчете оказалось семьдесят. Что сон этот был вещий, стало ясно при конце его жизни: прожил он, как уже сказано, семьдесят пять лет, но последние пять уже в бессилии. От грубой и несносной пищи, от слишком частых омовений и тому подобных надсад цветущее тело его изнурилось и на семидесятом году впало в немощь, ослабев для всякого труда. Он по-прежнему творил молитвы и слагал песнопения, по-прежнему кое-что писал и беседовал с друзьями, но прежних сил для всего этого уже не имел. Тогда-то он и припомнил свой сон, подивился и не раз говорил с тех пор, что жизни его было только семьдесят лет. В этом расслаблении более всего побуждал его к продолжению ученых толкований молодой Гегий, с детства являвший все признаки наследственных добродетелей и поистине казавшийся звеном в золотой цепи Солонова рода. Беседуя с Проклом о Платоновом и ином богословии, он выказывал великое прилежание; и поэтому старец передал ему свои сочинения, радуясь от всей души, что юнец так глубоко внедряется в каждую науку. Вот что можно коротко сказать об искушенности его в халдейском учении.

27 Что же касается Орфея, то однажды, читая с ним Орфеевы стихи, я заметил, что в его толкованиях есть богословие, не только почерпнутое у Ямвлиха и Сириана, но и гораздо более обширное и глубокое; я попросил философа не обойти своими толкованиями и эти боговдохновенные стихи, написавши и о них законченные комментарии, но он ответил, что не раз уже помышлял об этом, но его решительно удерживали вещие сны; ему являлся наставник его Сириан и прямыми угрозами отвращал его от замысла. Тогда я пустился на другую хитрость и попросил его пометить, что ему больше нравится в книгах его наставника; славный муж согласился и поставил условные значки против отдельных положений, а я их все собрал вместе – так и возникли его примечания и заметки к Орфею,

довольно объемистые, хоть они и не охватывают всю его божественную поэзию или каждую его песнь целиком.

28 После того как от описанных забот он возвысил свою добродетель до высшей и совершеннейшей степени, до боготворчества, он не возвращался более к прежней степени, к

умозрительной, но и из двух образов божественного жития не довольствовался тем, при. котором один только ум устремляется к высшему, а прилагал свою прозорливость и ко второму, еще более божественному, ничего общего не имеющему с тем человеческим образом жизни, о котором говорилось ранее. Он стал бывать в халдейских собраниях и беседах, участвовал в их безгласных хороводах и усвоил все эти обычаи, а смысл и

назначение их ему открыла Асклепигения, дочь Плутарха: она одна переняла от отца и сохранила заветы оргий и всей боготворческой науки, идущей от великого Нестория940. Философ наш еще и раньше, очистившись по халдейскому обряду, видел воочию светоносные призраки Гекаты и общался с ними, как сам о том упоминает в одном сочинении. Мало того: вращая вертишейку941, он навел на Аттику дожди и отвратил от нее

роковую засуху; талисманами он усмирял землетрясения; и, пытая вещую силу треножника, произносил стихи о своей собственной судьбе. Так, на сороковом году ему приснилось,

что он говорит такие слова:

Там, в наднебесной выси бессмертное пышет сиянье,

Из родника излетев, где божественный огнь пламенеет.

А на сорок втором году ему приснилось, что он восклицает так:

Се не моя ли душа, исходящая огненной силой,

Распростираясь умом, воспаряет в эфирные светы

И расточает, бессмертная, громы в кругах звездоносных?

Наконец, во сне открылось ему и то, что он – звено в Гермесовой цепи и что живет в нем душа пифагорейца Никомаха.

29 Если бы мне захотелось растянуть рассказ, я бы многое мог еще сообщить о его боготворческих деяниях; но скажу из бесчисленных примеров лишь об одном, ибо это истинное чудо. У Архиада и Плутархи была дочь Асклепигения, ставшая женой Феагена, нашего благодетеля; когда она еще росла девушкой в родительском доме, ей случилось тяжело заболеть и врачи не могли ее вылечить. Для Архиада она была единственной надеждой на продолжение рода, и поэтому горевал он отчаянно. Когда врачи отказались помочь, он обратился, как всегда, к нашему философу, видя в нем последнюю опору и

лучшего своего спасителя; с мольбою он попросил его, не откладывая, помолиться о дочери. Философ пошел молиться в храм Асклепия, сопровождаемый лидийцем Периклом, тоже

достойным философом; храм этот был тогда еще благополучен, и святилище Спасителя942 еще не было разрушено. И как только он помолился по старинному обряду, девушка разом

почувствовала перемену и в болезни наступило облегчение: бог-Спаситель исцелил ее с легкостью. Совершив жертвоприношение, они воротились к Асклепигении и нашли ее в совершенном здравии, свободную от всей той боли, которая только что не давала ей покоя. Все это было сделано не таясь, в присутствии многих, так что зложелатели ни к чему не могли придраться. Помогло делу и жилье, в котором они жили: вдобавок ко всему остальному счастью этот дом, где жил и он, и родитель его Сириан, и прародитель (так он выразился) Плутарх, расположен был очень удобно по соседству с храмом Асклепия, прославленным у Софокла, и с храмом Диониса, что возле театра, на виду и во всяческой близости к акрополю самой Афины943.

30 Самой Афине, богине-покровительнице мудрости, он также был люб; доказательство тому – весь им избранный философский образ жизни, показанный в нашей книге. Доказала это воочию и сама богиня: когда изваяние ее, поставленное в Парфеноне, было похищено теми, кто касается и неприкосновенного, то философу явилась во сне женщина прекрасного вида и возвестила ему скорее готовить дом: «Владычице Афине, – сказала она, – угодно остаться при тебе».

31 Был он любезен и Асклепию, об этом свидетельствует не только вышеописанное исцеление, но и явление этого бога, случившееся в предсмертной его болезни. Меж сном и бдением ему привиделся змей, проползший вокруг его головы, и тотчас с головы началось ослабление его боли, так что после этого видения почувствовал он, что болезнь от него отступает; и если бы не была уже в нем так сильна привычка к ожиданию смерти, а также если бы телу его был оказан необходимый уход, то, можно думать, он бы вновь вернулся к совершенному здравию. Рассказывал он, тронутый до слез, еще и вот какой достопамятный случай. В расцвете лет была у него боязнь, что-бы не постигла его отцовская подагра, так как известно, что эта болезнь обычно переходит от отца к сыну. И в самом дело, у него уже появлялись подагрические боли (об этом, пожалуй, следовало нам сказать еще раньше), как вдруг приключилось с ним другое чудо. Послушавшись чьего-то совета, он положил

на больную ногу пластырь и лег в постель, как вдруг к нему слетел воробей, сорвал пластырь и унес. Уже и этот знак божественного целения был достаточным ободрением на будущее; однако, как сказано, и после этого он еще продолжал бояться болезни, молился богу и просил явить ему несомненное знамение. И вот однажды ночью (об этом и подумать было бы дерзко, но, чтобы открыть миру истину, надобно дерзать и не робеть) привиделось ему, что приходит из Эпидавра человек, осматривает пристально его голени и наконец, по доброте своей, не гнушается даже коснуться поцелуем его колен. С этих-то пор он избавился от страха на всю жизнь и достиг глубокой старости, не тронутый более этой болезнью.

32 Милость свою к этому боголюбезному мужу показал и Адроттский бог944: когда Прокл явился в его храм, бог благосклонно удостоил его своим явлением. Дело в том, что философ не знал, а очень хотел узнать, какой или какие боги обитают и почитаются в этом месте, потому что местные жители говорили о том по-разному. Одни полагали, что храм этот посвящен Асклепию, и ссылались на многие убедительные свидетельства: в самом деле, здесь слышались божественные голоса, была накрыта трапеза для Асклепия, постоянно давались прорицания об исцелении здоровья, и, кто приходил сюда, тот получал чудесное избавление от величайших опасностей. Однако другие уверяли, что здесь обитают Диоскуры: были люди, видевшие средь бела дня на Адроттской дороге двух юношей прекрасного вида, которые ехали верхом и говорили, что торопятся в храм; с виду их приняли за людей, но тут же убедились, что явление их было божественным: когда видевшие их подошли к храму, то не успели они спросить, как им сказали, что юноши появились было перед храмовыми прислужниками, а потом разом исчезли из виду. От этих-то рассказов, которым он не мог не верить, и пришел философ в сомнение, так что обратился к богам этих мест с мольбою объявить ему, кто же они такие суть; и бог явился ему во сне, сказав явственно такие слова: «Как? или не слышал ты, как Ямвлих назвал их обоих, воспевши хвалу Махаону и Подалирию?» Мало того: бог удостоил блаженного мужа величайшей милости – он встал, как стоят в театрах возглашающие кому-нибудь хвалу, и с театральным видом и голосом, простерши руку, произнес (это подлинные слова божества): «Прокл – украшение города!» Какие же доказательства могут быть бесспорнее, что всеблаженный этот муж был любимцем богов? От избытка этого чувства близости с богами он всякий раз, вспоминая об этом видении и о божественной похвале, не мог сдержать перед нами слез.

33 Если бы я пожелал продолжать эту повесть и далее, рассказывая о том, как любил его Пан, сын Гермеса, и какой спасительной милости удостоил он его в Афинах, рассказывая и о том, какую блаженную долю ниспослала ему Матерь Богов, на великое счастье и особенную радость, то иные могли бы счесть слова мои пустыми, а пожалуй, и вздорными. Но он и вправду встречал от этой богини повседневную великую помощь словом и делом, столь обильную и неслыханную, что я сам не могу теперь всего ясно припомнить; кто хочет и об этой черте его жизни узнать во всех подробностях, тот пусть обратится сам к его книге о Великой Матери. Он увидит, что не без помощи самой богини раскрывал философ свое знание о ней, философски истолковывая все, что говорится и делается в баснословии о ней и об Аттисе, чтобы не смущать слух от звука погребальных плачей и всего остального, что бывает при таинствах.

34 Теперь, обозрев действия и достижения боготворческой его добродетели и показав, что во всех своих добродетелях был это такой человек, какого давно уже не видывали смертные, должны мы приступить и к завершению нашей речи. Начало ее было у нас не половиной целого, как говорит пословица, а и всем ее целым: начали мы говорить о счастье философа, а на середине опять вернулись к этому счастью, рассказывая, чем одарили его боги и провидение, какие были услышаны его молитвы, явлены видения, совершены исцеления и другие знаки божьего о нем попечения; мы перечислили все, чем наделила его судьба и удача, – отечество, родителей, телесные блага, наставников, друзей и прочие внешние обстоятельства; мы показали, что всюду здесь он превосходил величием и блеском всех остальных; мы отметили, наконец, все то, что достигнуто им было своего волею, а не пришло к нему со стороны, ибо таковы все дела, творимые целокупной душевной добродетелью; и в совокупности этого мы раскрыли, как сила его души в своем восхождении достигла предельной добродетели, украсившись всеми божескими и человеческими благами совершенной жизни.

35 Чтобы любители прекрасного могли из самого расположения светил при его рождении заключить, что жребий ему выпал не из последних и не из средних, а из самых первых, я укажу, как располагались они в его гороскопе. Солнце – в Овне, 16° 26»; Луна – в Близнецах, 17° 29»; Сатурн – в Тельце, 24° 23»; Юпитер – в Тельце, 24° 41»; Марс – в Стрельце, 29° 50»; Венера – в Рыбах, 23°; Меркурий – в Водолее, 4° 42»; гороскоп – в Тельце, 8° 19»; середина неба – в Козероге, 4° 42»; восхождение – в Скорпионе, 24 33»; предыдущее новолуние – в Водолее, 8° 51».

36 Скончался он на двадцать четвертом году после царствования Юлиана, при афинском архонте Никагоре Младшем, в семнадцатый день аттического мунихиона, римского же апреля. Тело его прибрали по афинскому старинному обряду, как о том и сам он распорядился перед смертью: никто на свете так не заботился о воздании долга усопшим, как этот блаженный муж. Ни один привычный афинский обряд не оставлял он без внимания, каждый год он обходил в урочные дни все гробницы аттических героев, а потом философов, а потом других своих друзей и близких и все уставные обряды творил перед ними не через помощников, а сам. Отслужив перед каждым, он возвращался в Академию и там в некотором месте приносил умилостивительные жертвы душам предков и всех родичей порознь, а потом в другом месте – душам философов совокупно и, наконец, в третьем избранном месте благочестивейший муж воздавал почитание душам всех усопших вообще. Так и теперь его тело прибрали, как сказал я, по его завету, вынесли на дружеских руках и погребли в восточном предместье Афин близ Ликабетта, рядом с наставником его Сирианом – так завещал ему когда-то сам Сириан, нарочно отведя под могилы их двойной участок, а когда потом благочестивый Прокл заколебался, прилично ли это, Сириан, уже умерший, явился ему во сне, упрекая за такие его помыслы. На гробнице Прокла вырезана надпись в четыре стиха, которые он сам сочинил:

Я – из Ликии Прокл, а воспитан я был Сирианом,

Чтобы наставнику вслед здесь же наставником стать.

Общая наши тела покрывает могильная насыпь –

Общий посмертный приют две успокоил души.

37 Год его кончины был отмечен знамениями: случилось затмение солнца, и такое, что настала ночь среди дня и в глубоком мраке стали видны звезды. Солнце в это время находилось в знаке Козерога, в восточном средоточии. Звездоведы отметили и другое затмение, которому предстояло случиться по миновании года. Небесные эти события скорбно знаменуют земные события, явственно означая утрату и конец светоча в философии.

38 Да будет здесь конец рассказу моему о философе. О друзьях и учениках его пусть пишет, кто хочет, всю истину: их у него отовсюду было много, и одни были ему только слушателями, а другие – ревностными последователями и товарищами в философии. Равным образом и сочинения его пусть перечисляет поименно кто-нибудь более усердный; я же сказал только то, что по совести моей считал нужным, чтобы почтить божественную его душу и приставленного к ней доброго демона. Поэтому о сочинениях его скажу лишь, что более всего он ценил свои записки о «Тимее», но и записки о «Феэтете» тоже любил. И не раз он говорил, что будь на то его воля, он из всех старинных книг оставил бы только оракулы да «Тимея», а все остальное уничтожил бы для нынешних людей, которые только себе же вредят, подступаясь к книгам неискушенно и опрометчиво.

Указатель имен945

Аннотации к именам философов, которым посвящены особые жизнеописания, не даются. Указания на жизнеописания выделены курсивом в отличие от других упоминаний. Со-именники, которых перечисляет Диоген, в указатель не включены. Все ссылки на того или иного автора как на источник помещены в Указателе источников (Ук. ист.). Все неоговоренные даты – до нашей эры.

Аб, отпущенник Стратона V 63

Автодор, эпикуреец. См. Ук. ист.

Автолик, математик, учитель Аркесилая IV 29

Агафенор, отец Ксенократа IV 6

Агафокл, отец Евдокса Сицилийского VIII 90

Агафон, выдающийся афинский трагик кон. V – нач. IVв., испытавший влияние софистов, персонаж «Пира» Платона II 28; III 32

Агафон, отпущенник Ликона V 73

Агеморт, отец Гермарха X 15, 17, 24

Агенор, предок Фалеса Милетского, иногда отождествляемый с мифическим финикийским царем I 22

Агесарх, считается отцом Эпименида I 109

Агесилай, спартанский царь в 401–361 гг., полководец и дипломат, одержал ряд побед в войне с Персией, восстановил на время гегемонию Спарты, после побед Эпаминонда служил фараону Нектанебу II 51, 52; VI 39; VIII 87

Агетор Ламийский, покровитель Менедема Эретрийского и Асклепиада II 138

Агнонид, обвинял Феофраста в нечестии V 37

Агриппа, скептик, живший после Энесидема IX 88

Адимант, брат Платона III 4

Адимант, сын предыдущего III 41

Адимант, друг Феофраста V 57

Акрон, врач из Акраганта, к которому возводили свою школу эмпирики для придания себе древности; во время чумы в Афинах (430) применил для очищения воздуха огромный костер VIII 65

Аксиофея Флиунтская, ученица и подруга Платона и Спевсиппа III 46; IV 2

Актида, дочь Евдокса Книдского VIII 88

Акусилай, самый ранний представитель прозаической мифографии; за изложение космологии и теогонии в своей «Истории» или «Генеалогии» попал в число семи мудрецов I 42

Алиатт, предпоследний царь Лидии в 605–560 гг., отец Креза I 81, 83, 95

Алексамен, автор древнейших «бесед», возможно, досократического характера III 48

Александр Великий, македонский царь в 336–323 гг. I 2; II 3, 17; IV 8, 23; V 2, 4, 5, 10, 75; VI 32, 38, 44, 45, 60, 63, 68, 79, 84, 88, 93; VII 165; IX 58, 60, 80; X 1

Александр Полигистор (I в.), грамматик пергамской школы, вольноотпущенник Суллы, автор многих трудов по географо-исторической периэгезе, комментированию древних авторов, историографии. См. Ук. ист.

Александр Этолийский, поэт и драматург, жил в 315–285/83 гг. в Александрии, упорядочивал трагедии в Библиотеке, современник Арата, которому следовал в написании поэмы о явлениях природы; потом жил при дворе Антигона Гоната IX 113

Александр, отец Лакида IV 59

Алексид, наиболее значительный комедиограф средней комедии (IV в.), автор более 200 драм; вероятно, он ввел из дорического фарса тип «парасита». См. Ук. ист.

Алексид, возлюбленный Платона III 31

Алексин из Элиды, философ мегарской школы, современник Стильпона и Менедема, известный спорщик, оппонент Зенона II 109, 110, 135, 136; IV 36; VII 166

Алексон Миндский, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Алкей (кон. VII – перв. пол. VI в.), прославленный лесбосский поэт наряду с Сапфо, один из первых греческих лириков I 74, 76; II 46; ср. Ук. ист.

Алкивиад (ок. 450–404), афинский политический деятель, полководец, воспитанник Перикла, ученик Сократа, одна из самых ярких личностей V в. II 23, 24, 31, 36, 105; IV 49

Алкидамант, ритор и софист, ученик Горгия, современник и противник Исократа, придавал большое значение импровизации, писал о соперничестве Гомера и Гесиода. См. Ук. ист.

Алким, выдающийся ритор, ученик Стильпона II 114

Алким, младший современник Платона, писавший о Сицилии и Италии, а также доказывавший влияние Эпихарма на Платона, руководствуясь софистической подделкой под Эпихарма («К Аминту») III 9, см. Ук. ист.

Алкионей, сын Антигона Гоната IV 41; VII 36

Алкипп, учитель философии в Эресе, наставник Феофраста V 36

Алкмеон Кротонский, врач, предполагаемый ученик Пифагора, автор сочинения «О природе», первым оперировал глаз, высказывал предположения о существовании нервов. См. Ук. ист.

Амасис, египетский фараон (570–526), считался другом греков. Основал Навкратис, держал большое наемное войско греков; через полгода после его смерти страна была завоевана персами VIII 3

Амбракида, отпущенница Аристотеля V 14

Амбрион, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Амикл Гераклейский, ученик Платона III 46

Амикл, пифагореец, помешавший Платону сжечь сочинения Демокрита IX 40

Аминий, отец Диодора Кроноса II 111

Аминий, афинский архонт в 427/26 г. III 3

Аминий, упомянут в завещании Стратона V 64

Аминий, учитель Парменида, пифагореец IX 21

Аминомах, друг и наследник Эпикура X 16–21

Аминт III, македонский царь в 389–369 гг. (?), отец Филиппа II Македонского II 56; V 1

Аминсий, комедиограф. См. Ук. ист.

Амфий, автор средней комедии. См. Ук. ист.

Амфиклид, отец Софокла, внесшего закон против философов V 38

Амфикрат Афинский (I в.), ритор, бежавший после прихода Суллы к парфянам, а оттуда ко двору Тиграна, покончил с собой, заподозренный в измене. См. Ук. ист.

Амфикрит, друг Аркесилая, хранитель его завещания IV 43, 44

Амфимен Косский, соперник и поноситель Пиндара, время жизни неизвестно II 46

Амфион, друг и наследник Ликона V 70

Анаксагор Клазоменский II 6–15; I 14, 16, 42; II 16, 19, 35, 45, 46; VIII 56; IX 20, 34, 37, 41, 57; X 12; соим. II 15

Анаксандрид, комедиограф средней комедии, театральная деятельность – 382–347 гг. См. Ук. ист.

Анаксарх Абдерский IX 58–60;IX 61, 63

Анаксикрат, афинский архонт в 307/06 г. X 2

Анаксилаид, возможно идентичен следующему. См. Ук. ист.

Анаксилай, вероятно, пифагореец из Ларисы, занимавшийся магией и изгнанный в 28 г. Августом из Италии. См. Ук. ист.

Анаксилай, поэт средней комедии, которого высмеивал Платон. См. Ук. ист.

Анаксимандр Милетский II 1–2; I 13, 14, 122; II 3; VIII 70; IX 18, 21; соим. II 2

Анаксимен Милетский II 3–5; I 14; II 6; VIII 49; IX 57; соим. II 3; ср. Ук. ист.

Анаксимен Лампсакский (ок. 380–320), ритор, исторические анекдоты связывают его с Александром Великим и Филиппом II; ему приписывается учебник риторики, посвященный Александру II 3; V 10; VI 57

Анахарсис I101–105; I 13, 30, 41, 42, 106; ср. Ук. ист.

Андрон Аргосский, прославлен тем, что, не испытывая жажды, объездил Ливийскую пустыню и дважды посетил оазис Аммона IX81

Андрон Эфесский, автор сочинения о семи мудрецах. См. Ук. ист.

Андросфен Эгинский, сын Онесикрита Эгинского, вместе с братом Филиском ученик Диогена Синопского VI 75

Андросфен, один из душеприказчиков Феофраста V 57

Анит, богатый афинянин, видный политический деятель V в., участвовал в свержении тираннии «тридцати», выступал главным обвинителем Сократа, видимо, из личной обиды II 38, 39, 43; VI 9, 10

Анникерид II 96–97; II 85, 96; III 20

Антагор Родосский, эпический поэт, современник и друг Кратета, Крантона, Полемона, автор «Фиваиды», жил с 276 г. при дворе Антигона Гонта II 133; ср. Ук. ист.

Антиген, отец академика Кратета IV 21

Антигон II Гонат, сын Деметрия Полиоркета, царь Македонии в 283–240 гг., ученик стоика Зенона II 127, 128, 141–143; IV 39, 41, 46, 54; V 78; VII 6, 8, 9, 13–15, 36, 169; IX 110; ср. Ук. ист.

Антигон III Досон, царь Македонии в 229–220 гг., стал в 224 г. гегемоном Эллады по просьбе Ахейского союза II 110

Антигон Каристский, скульптор и писатель III в., работал при дворе пергамских царей, участвовал в создании Пергамского алтаря, автор «Жизнеописаний философов». См. Ук. ист.

Антидор, эпикуреец, автор книги «О справедливости» X 8

Антиклид, афинский историк III в., автор истории Александра и книги о возвращениях домой героев Троянской войны в духе евгемеризма. См. Ук. ист.

Антилеонт, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Антилох Лемносский, поноситель Сократа II 46; VIII 49

Антименид, поноситель тиранна Питтака II 46

Антиох Лаодикейский, скептик, ученик Зевксида IX 116; ср. Ук. ист.

Антиох I Сотер, царь Азии в 281–261 гг., победитель в 277 г. галатов в Малой Азии V 83, 67(?)

Антиох II Теос, сын предыдущего, царь Азии в 261–246 гг., разрешил проповедь буддизма в пределах своего государства V 67

Антипатр Киренский, философ-киренаик, непосредственный ученик и последователь Аристиппа II 86

Антипатр Сидонский, кон. II в., видный поэт-эпиграмматист. См. Ук. ист.

Антипатр Тарсийский, род. в 150 г., ученик Диогена Вавилонского, глава стоической школы, защитник ее от нападок Карнеада, учитель Панэтия IV 64, 65; VII 121; ср. Ук. ист.

Антипатр Тирский, стоик I в., наставник Катона Утического. См. Ук. ист.

Антипатр (397–319), полководец Филиппа Македонского, поддерживал Александра при его воцарении. В 334 г. оставлен наместником Македонии, в 321 г. провозглашен регентом после смерти Александра IV 8, 9, 11; VI 44, 66

Антипатр, один из душеприказчиков Аристотеля V 11, 13

Антисфен Афинский VI 1–19; II 31, 36, 47, 61, 64; III 35; VI 1, 19, 21; VII 19, 91; IX 15, 53, 101; соим. VI 19; ср. Ук. ист.

Антисфен Родосский, старший современник Полибия, политический деятель и историк Родоса, автор историко-философских сочинений. См. Ук. ист.

Антисфен, отец Антисфена Афинского VI 1

Антифонт, софист и толкователь снов, противник Сократа II 46

Антифонт, автор книги «О первых в добродетели», которая использовалась составителями жизнеописаний. См. Ук. ист.

Анхипил (или Анхимол), ученик сократика Федона, питавшийся только водой и смоквами

II 126

Анхит, отец врача Павсания VIII 61

Апеллес, скептик II/I вв. См. Ук. ист.

Апемант, известный человеконенавистник I 107

Аполлодор Афинский, грамматик II в., автор философских, исторических и мифографических сочинений, в том числе стихотворной «Хронологии» событий 1184 –120 гг. См. Ук. ист.

Аполлодор Садовый Тиранн (втор. пол. II в.), эпикуреец, автор 400 книг, учитель Зенона Сидонского X 25; ср. Ук. ист.

Аполлодор Кизикийский, см. Аполлодор Счислитель. См. Ук. ист.

Аполлодор Селевкийский, стоик, ученик Диогена Вавилонского, автор сочинений по логике. См. Ук. ист.

Аполлодор Исчислитель, математик, возможно идентичный Аполлодору Кизийскому, близкий пифагорейству. См. Ук. ист.

Аполлодор, отец физика Архелая II 16

Аполлодор, преданный последователь Сократа, не покидавший его даже в тюрьме, рассказчик в «Пире» Платона II 35

Аполлонид Никейский, грамматик времен Тиберия. См. Ук. ист.

Аполлониад, раб Платона III 42

Аполлонид, лидиец из войск Кира Младшего II 50

Аполлоний Кронос, философ мегарской школы, ученик Евбулида, его прозвище перешло от него к прославленному его ученику Диодору II 111

Аполлоний Тирский, стоик I в., создавший таблицы преемств философов и списки книг стоической школы; биограф Зенона Китийского. См. Ук. ист.

Аполлоний (ок. 100), учитель Деметрия Аспендского V 83

Аполлоний, отец Хрисиппа VII 179

Аполлофан, стоик из Антиохии, ученик Аристона Хиосского. См. Ук. ист.

Аполлофемид, отец Диогена Аполлонийского IX 57

Апсефион, афинский архонт в 469/68 г. II 44

Арат (ок. 315–240), ученый-поэт, долго живший при дворе Антигона Гоната, автор знаменитой дидактической поэмы о небесных явлениях, где изложена астрономическая теория Евдокса Книдского II 133; VII 167; IX 113

Арета, дочь киренаика Аристиппа и мать Аристиппа-младшего («Метродидакта») II 72, 86

Ариараф V Каппадокийский, царь Каппадокии в 163–130 (?) гг., благосклонный к греческому образованию и культуре IV 65

Аридик, возможно, философ Средней академии и ученик Аркесилая IV 42

Арией, отец Геродота Тарсийского IX 116

Аримнест, брат Аристотеля V 15

Аримнест, один из душеприказчиков Феофраста V 57

Аристагор Милетский, современник Платона, писавший о Египте. См. Ук. ист.

Аристагор, сын Евдокса Книдского, отец медика Хрисиппа Книдского VIII 89

Аристид Справедливый (ок. 540 – ок. 467), афинский государственный и военный деятель, участник Марафонского и Саламинского сражений, организатор I Афинского морского союза II 26

Аристид, философ мегарской школы, современник Стильпона, отбивавшего у него учеников

II 113

Аристид, один из душеприказчиков Стратона V 62

Аристипп Киренский II 65–93; I 19; II 47, 60, 61, 62, 103; III 36; IV 40; VI 19, 25, 32; X 4; соим. II 83; ср. Ук. ист.

Аристипп-младший, Метродидакт, внук предыдущего, ученик своей матери Ареты, учитель Феодора Безбожника II 83, 86

Аристобул, брат и единомышленник Эпикура, которому последний посвятил некоторые сочинения и панегирик после его смерти X 3

Аристогитон, вместе с Гармодием участник заговора против Писистратидов, прославленный как тиранноубийца I 56; VI 50; IX 26

Аристодем, полулегендарный спартанец, включавшийся в число семи мудрецов I 30, 31, 41, 42, 94

Аристодем, обвинитель Менедема Эретрийского, добившийся его изгнания II 142

Аристодем, адресат Платона III 61

Аристодик, отец афинского скульптора Аркесилая IV 45

Аристокл, предок Платона III 4

Аристокл, истинное имя Платона III 4, 43

Аристокл, кифаред, любимец Антигона Гоната VII 13

Аристократ, царь аркадского Орхомена во втор. пол. VII в., предводитель аркадских войск во

II Мессенской войне I 94

Аристокреонт, племянник и ученик стоика Хрисиппа, адресат многих сочинений последнего

VII 185

Аристоксен, ученик Аристотеля, написавший трактат о гармонике, находился под влиянием пифагореизма, автор жизнеописаний Платона и Пифагора. См. Ук. ист.

Аристомах, друг Ликона V 70

Аристомен, афинский архонт в 570/69 г. I 79

Аристомен, ученик Платона III 19

Аристомен, один из душеприказчиков Аристотеля V 12

Аристон Кеосский, перипатетик, друг Ликона, был, вероятно, главой школы V 70, 74; VII 163, 164; ср. Ук. ист.

Аристон Хиосский VII 160–164; I 16; VI 103, 105; VII 18, 37, 171, 182; ср. Ук. ист.

Аристон, отец Платона III 1, 2, 44

Аристон, учитель Платона в гимнасии III 4

Аристотель Миф, сократик, ученик Эсхина II 63; V 35

Аристотель Стагирский V 1–35; I 15, 16, 19; III 109; IV 5, 6, 67; V 36, 38, 39 51, 86; VIII 48, 88; X 1, 8, 27; соим. V 35; ср. Ук. ист.

Аристотель, юный последователь Феофраста V 53

Аристофан Византийский (ок. 257–180), крупнейший грамматик александрийской школы, глава Александрийской библиотеки, занимался критическими изданиями древних авторов, лексикографией, исследованиями по метрике. См. Ук. ист.

Аристофан (ок. 446–385), знаменитый афинский комедиограф II 38; ср. Ук. ист.

Аристофон (IV в.), автор средней комедии. См. Ук. ист.

Аркесилай Питанский IV 28–45; I 14, 19; IV 22–25, 59; V 41, 68; VII 162, 171, 183; IX 114, 115; соим. IV 45; ср. Ук. ист.

Аркесилай из Лампсака, один из душеприказчиков Феофраста, отец Стратона V 57, 58

Аркесилай, наследник Стратона V 61–64

Арренид, афинский архонт в 260/59 г. VII 10

Артаферн, сатрап в Азии II 79

Артемида, отпущенница Платона III 42

Атемидор, философ мегарской школы, автор сочинений против Хрисиппа. См. Ук. ист.

Артемон, отец Протагора IX 50

Архагор, ученик Протагора IX 54

Археанасса, гетера, подруга Платона III 31

Архедем Тарсийский, стоик, вероятно, ученик Диогена Вавилонского. См. Ук. ист.

Архекрат, лицо неустановленное IV 38

Архелай Македонский, македонский царь в 413–399 гг., покровитель греческих поэтов и художников: Еврипида, Агафона, Зевксида II 25

Архелай (Физик) II 16–17; I 14, 18; II 16, 17, 19, 23; IX 18, 41; X 12, соим. II 17

Архестрат Фреарийский, лицо неустановленное III 41

Архетим Сиракузский, считался одним из семи мудрецов. См. Ук. ист.

Архий, аркадец, облагодетельствованный академиком Аркесилаем IV 38

Архилох, знаменитый ямбический поэт втор. пол. VII в. IX 1, 71; ср. Ук. ист.

Архином, считается отцом Эмпедокла VIII 53

Архиполид, покровитель Менедема Эретрийского и Акслепиада II 137

Архит Митиленский, писал об Алкмане как основателе эротической поэзии IV 52; VIII 82

Архит Тарентский VIII 79–83; III 21, 6l; VIII 86; соим. VIII 82; ср. Ук. ист.

Архит, поэт из Амфиссы (III в.) VIII 39, возможно, идентичен автору эпиграмм VIII 82

Архит Зодчий, автор книги «О механизме», известной Витрувию VIII 82; ср. Ук. ист.

Асканий Абдерский, скептик Пирроновой школы (?). См. Ук. ист.

Асклепиад Флиунтский, неразлучный друг Менедема Эретрийского, слушавший вместе с ним философию в Афинах, Мегарах и Элиде II 105, 126, 129–132, 137, 138; VI 91

Асконд, отец Кратета-киника VI 85

Астианакт, отец перипатетика Ликона V 65

Астианакт, брат и наследник перипатетика Ликона V 69

Астидамант, афинянин из рода Эсхила, ученик Исократа, трагический поэт, известен тем, что на поставленной ему в театре статуе написал себе хвалу II 43

Астон Кротонский, автор многочисленных произведений, приписываемых Пифагору VIII 7

Астрампсих, персидский маг I 2

Атлант, древний ливийский философ I 1

Аттал I Сотер, царь Пергама в 241–197 гг., союзник римлян во II Македонской войне, при нем выстроен Алтарь в честь победы над галатами и основана Пергамская библиотека IV 30, 60; V 67

Афан, один из душеприказчиков Стратона V 62

Афиней (I в.), врач, основатель школы «пневматиков», близкий к стоицизму II 104

Афиней, эпиграмматист. См. Ук. ист.

Афиней, отец эпикурейца Метродора Лампсакского X 22

Афинодор Лампсакский, отец Полиэна X 24

Афинодор, автор «Прогулок», но не перипатетик, а стоик, долго жил в Риме, был учителем Августа. См. Ук. ист.

Афинодор из Тарса, стоик, глава Пергамской библиотеки, уличенный в изъятии из сочинений древней Стои «неприличных» (кинических) мест, с 70 г. жил в Риме в доме Катона Младшего VII 34

Афинодор, брат поэта Арата, ученик Зенона VII 38

Афинокрит, отец Демокрита IX 34

Афлий, посланник Александра, по поводу его имени (Жалкий) Диоген Синопский создал каламбур, в котором впервые показан порядок следования падежей VI 44

Ахаик, перипатетик императорской эпохи, истолкователь «Категории» Симпликия. См. Ук.ист.

Ахей Эретрийский, трагический поэт V в., которому особенно удавались сатировские драмы

II 133; ср. Ук. ист.

Аэтлий, учитель Хрисиппа Книдского VIII 89

Бадий (или Бабий), отец Ферекида Сиросского I 116, 119

Басилид, четвертый в преемстве Эпикура X 25

Батида, сестра Метродора Лампсакского, эпикурейца X 23

Батон, хозяин киника Мениппа VI 99

Бафикл, завещал чашу мудрейшему I 28, 29

Бафилл, пифагореец из Посидонии, к которому обращено сочинение Алкмеона Кротонского

VIII 83

Береника I, четвертая жена Птолемея I, мать Птолемея II Филадельфа и Арсинои II V 78

Бетион, последователь и возлюбленный Биона Борисфенского, IV 54

Биант I 82–88; I 13, 31, 32, 41, 42, 44; II 46

Бикт, раб Платона III 42

Бион Абдерский, философ и математик, ученик Демокрита, первый пришел к мысли о шестимесячных дне и ночи за полярным кругом IV 58

Бион Борисфенский IV 46–58; II 117, 135; IV 5, 10, 23, соим. IV, 58; ср. Ук. ист.

Битон (и Клеобис), см. Клеобис Блосон, отец Гераклита Эфесского IX 1

Ботон Афинский, учитель Ксенофана IX 18

Боэф, ученик Диогена Вавилонского, принадлежал к средней Стое, отрицал учение об испламенениях. См. Ук. ист.

Бранх, мифический прорицатель, основатель оракула в Бранхидах I 72

Брисон, софист, сын историка Геродора, считается учителем Пиррона и учеником Евклида Мегарского I 16; IX 61

Брисон из Ахайи, учитель киника Кратета и Гиппархии VI 85

Бронтин Кротонский (Бротин), зять или тесть Пифагора, упоминается как учитель Эмпедокла, под его именем дошли неопифагорейские сочинения VIII 42, 55, 83

Бугел, отец Пифокла IV 41

Булоп, друг Ликона, упомянут в завещании V 70, 71

Гармодий, см. Аристогитон I 56; VI 50

Гарпал, друг детства Александра Великого, его казначей, бежавший в 324 г. вместе с казной и убитый на Крите V 75

Гасдрубал, см. Клитомах Афинский IV 67

Гегесибул, отец Анаксагора Клазоменского II 6

Гегесий Клейский (или Синопский), ученик Диогена Синопского по прозвищу Ошейник

VI 84

Гегесий, Учитель смерти (ок. 320–280), философ-киренаик, глава секты гегесианцев II 88;

VI 48

Гегесий, хранитель завещания Феофраста V 57

Гегесилай, стратег в сражении при Мантичее II 54

Гегесий Пергамский, схоларх Новой академии, преемник Евандра, предшественник и учитель Карнеада IV 60

Гегесистрат, отец Демокрита IX 34

Гегий Афинский, один из душеприказчиков Платона III 43

Гедея, гетера, подруга Эпикура и Менодора Лампсакского X 7

Гекатей Абдерский, историк и философ-скептик, сопровождал Александра Великого, затем жил при дворе Птолемея I, написал историю северных стран, сочинение о Египте, ему

же приписывается книга о Библии IX 69; см. Ук. ист.

Гекатей Милетский, логограф кон. VI в., сочетавший в своих сочинениях географический, этнографический, исторический и мифологический интересы IX 1

Гекатон, стоик, ученик Панэтия, представитель средней Стои, писал главным образом об этике. См. Ук. ист.

Гела, мать врача Павсания VIII 61

Гемон Хиосский, лицо неустановленное IV 34

Гераклид Лемб (перв. пол. II в.), жил при Птолемее VI, участвовал в политических посольствах, занимался историей литературы в традициях перипатетиков V 94; ср. Ук. ист.

Гераклид Понтийский V 86–94; I 107; III 43; V 86, 90, 91, 93; VII 166; соим. V 94; ср. Ук. ист.

Гераклид Понтийский, учитель грамматики в Риме при Клавдии и Нероне, ученик Дидима Халкентера, автор ученых стихов и комментариев V 93

Гераклид Тарсийский, стоик, ученик Антипатра Тарсийского, предшественник Панэтия. См. Ук. ист.

Гераклид Эносский, ученик Платона, убил в 359 г. царя фракийских одрисов Котиса I вместе с братом Пифоном, за что получил золотой венок и афинское гражданство III 46

Гераклид, друг Ликона, возможно, скульптор V 71

Гераклид, скептик Пирроновой школы перв. пол. I в., учитель Энесидема IX 116

Гераклий, друг Ликона, упомянут в его завещании V 70

Гераклит ЭфесскийIX 1–17; II 22; III 5, 8; VIII 91; IX 24, 28; X 8; соим. IX 17; ср. Ук. ист.

Гераконт, считается отцом Гераклита IX 1

Гермарх, ученик, друг, наследник и преемник Эпикура в руководстве его школой, адресат писем учителя X 13, 15, 17–21, 24, 25; ср. Ук. ист.

Гермий, евнух, раб Евбула, а затем его соправитель над Атарнеем и Ассом, друг Аристотеля и Ксенократа, приемный отец жены Аристотеля Пифиады III 61; V 3–5, 9, 11

Гермий, отпущенник Ликона V 73

Гермионей, душеприказчик Ликона V 74

Гермипп Смирнский (III в.), последователь Каллимаха Александрийского, автор обширных биографических сочинений о семи мудрецах, Пифагоре и позднейших писателях. См. Ук. ист.

Гермоген, сын сократика Критона, слушатель Сократа II 121

Гермоген, ученик Парменида и учитель Платона III 6

Гермодамант Самосский, последователь Креофила, учитель Пифагора VIII 2

Гермодор, философ из Сиракуз, занимавшийся распространением произведений Платона. См. Ук. ист.

Гермодор, друг Гераклита Эфесского IX 2

Гермократ, отец Дионисия I Сиракузского III 18

Гермолай, глава «заговора пажей» против Александра Великого, в котором был замешан Каллисфен V 5

Гермотим, легендарный философ и колдун, чья душа будто бы обладала способностью надолго покидать тело хозяина; умер, по преданию, когда сожгли покинутое его душою тело VIII 5

Геродот Галикарнасский (ок. 484 – ок. 425), знаменитый «отец

истории». См. Ук. ист.

Геродот Тарсийский, скептик Пирроновой школы, ученик Менодота, учитель Секста Эмпирика IX 116

Геродот, ученик Эпикура, к которому обращено послание учителя о физике, впоследствии отошел от Эпикура и порицал не его учение, но его частную жизнь X 5, 29, 34, 35, 37, 82; ср. Ук. ист.

Герофил (ок. 300), врач и анатом из Малой Азии, работал в Александрии, создал учение о пульсе IV 5; VII 35

Герпиллида, наложница Аристотеля, мать Никомаха V 1, 12–14

Гесиод (VIII–VII вв.), древнейший дидактический поэт I 12, 38; II 46; V 92; VIII 21, 48; IX 1, 18, 22; X 2; ср. Ук. ист.

Гестией Перинфский, философ-платоник, развивавший учение Платона об идеальных числах

III 46

Гестией, отец Архита Тарентского VIII 79

Гиерокл, македонский комендант Пирея ок. 270 г., покровитель Аркесилая Питанского II 127;

IV 39, 40

Гикесий Смирнский (I в.), знаменитый врач школы Эрасистрата, писал о диете V 94

Гикесий, меняла, отец Диогена Синопского VI, 20

Гикет Сиракузский, пифагореец, возможный учитель Экфанта, первый заговорил о кругообращении Земли при неподвижном небесном своде VIII, 85

Гилара, упомянута в завещании Ликона V 73

Гиппарх, родственник и ученик Аристотеля, его душеприказчик и наследник Феофраста, занимался, видимо, аллегорическими истолкованиями мифов V 12, 51, 53–57

Гиппарх (ок. 380), пифагореец, за разглашение тайн был изгнан из пифагорейской общины, и ему при жизни, как покойнику, поставили памятник. См. Ук. ист.

Гиппархия VI 96, 2, 98; VI 88, 94

Гиппас Метапонтийский VIII 84; VIII 7, 55

Гиппас, историк эллинистического периода, писал о спартанском государственном устройстве VIII 84

Гиппий Элидский (ок. 400), многосторонний софист, отличавшийся красноречием и большими знаниями в области математики, астрономии и археологии; Платон высмеивал его за надменность III 52; ср. Ук. ист.

Гиппобот (III–II вв.), автор историко-философских сочинений. См. Ук. ист.

Гиппократ, отец тиранна Писистрата I 68

Гиппократ, один из душеприказчиков Стратона V 62

Гиппократ (ок. 460–370), «отец медицины», вернее, ее реформатор, под именем которого александрийские ученые собрали многочисленные сочинения IX 24, 42

Гиппократ, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Гиппонакт (ок. 540), ямбический поэт «низкого» стиля. См. Ук. ист.

Гиппоник Македонский, покровитель Менедема Эретрийского и Асклепиада Флиунтского

II 138

Гиппоник, геометр, учитель Аркесилая Питанского IV 32

Гиппофал Афинский, ученик Платона III 46

Гипсикрат, историк времен Цезаря и Августа, занимался этимологией, выводя латинские слова из греческих VII 188

Гиррадий, отец Питтака I 74, 80

Гистасп, отец Дария, правитель Парфии при Камбизе, возможно, идентичен Гистаспу, обращенному Зороастром царю из брахманской традиции, учившему истинному почитанию бога IX 13, 14

Главк Регийский (V в.), автор сочинений о древних поэтах и музыкантах. См. Ук. ист.

Главк, Архилох обращается к нему в стихах IX 71

Главкон, младший брат и персонаж Платона II 124(?); II 29; III 4

Главкон, отец Хармида и Периктионы, матери Платона III 1

Главконид, лицо неустановленное II 30; ср. Ук. ист.

Гнур, отец Анахарсиса I 101

Гобрий, персидский маг I 2

Гомер, поэт I 90; II 11, 43, 46; III 7; IV 20; VIII 21; IX 71; ср. Ук. ист.

Гомер из Византия, эллинистический поэт IX 113

Горгий Леонтинский (483–375), знаменитый софист, создатель «украшенной» прозы

II 49, 63; III 52; VI 1; VIII 58

Горгий, отец Леофанта I 41

Горгил, один из душеприказчиков Стратона V 62

Грилл, отец Ксенофонта Афинского II 48

Грилл, сын Ксенофонта Афинского II 52, 54, 55

Гриллион, скульптор времен Аристотеля V 15

Даимах Платейский, историк III в., писал об Индии и осадном искусстве. См. Ук. ист.

Даипп, упомянут в завещании Стратона V 63

Дамагет, отец мудреца Хилона I 68

Дамас, брат Демокрита, помогавший ему в бедности IX 39

Дамасий, афинский архонт в 582–580 гг., стремившийся к тираннии I 22

Дамасипп, считается отцом Демокрита IX 34

Дамо, дочь Пифагора VIII 42

Дамон Киренский, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Дамон (V в.), теоретик музыки, советник Перикла и учитель Сократа, изгнан впоследствии из Афин как друг «тридцати»; впервые оформил учение о музыкальном этосе, переменами в музыке объяснял политические перевороты, придавал музыке большое воспитательное значение II 19

Данай, древний зодчий в Линде I 89

Дарий, сын Гистаспа, царь Персии в 522–486 гг. IX 12–14; ср. Ук. Ист.

Дексий, отец Ксенофана Колофонского IX 18

Дельфида, дочь Евдокса Книдского VIII 88

Демарат, спартанский царь в 510–481 гг., изгнанный и ходивший на Грецию с Ксерксом

I 72

Демарат, друг и последователь Феофраста V 53

Демей, считается отцом Зенона Китийского VII 1

Деметрий Александрийский (ок. 300), философ-киник, ученик Феомброта VI 95

Деметрий Амфипольский, ученик Платона III 46

Деметрий Византийский (III в.), историк, писал о нашествии галатов и о I Сирийской войне. См. Ук. ист.

Деметрий Красавец, возможно, сын Антигона Гоната, полководец, захвативший власть в Кирене, но убитый по наущению своей невесты Береники IV 41

Деметрий Лаконский, схоларх эпикурейцев после Зенона Сидонского X 26

Деметрий Магнесийский (I в.), известный грамматик, автор сочинения об одноименных писателях и поэтах. См. Ук. ист.

Деметрий Полиоркет (ок. 336–286), сын Антигона Одноглазого, «царь без царства», претендент на македонский престол II 115, 140, 141, 143; V 77

Деметрий Трезенский, грамматик, автор сочинения о софистах. См. Ук. ист.

Деметрий Фалерский V 75–85; II 101; IV 14; V 39, 79; VI 90; соим. V 83–85; ср. Ук. ист.

Деметрий, отец Гераклида, друга Ликона V 71

Деметрий, отпущенник Ликона V 72, 74

Деметрий, отец Персея Китийского VII 6, 36

Деметрий, отец эпикурейца Тимократа X 16

Демил (вместо Демотион), архонт в 470/69 г. II 11

Демодик Леросский, автор насмешливых стихов. См. Ук. ист.

Демокрит Абдерский IX 24–49; I 15, 16; II 14; III 25; IX 24, 50, 53, 58, 67, 72; X 2, 4, 8, 13; соим. IX 46; ср. Ук. ист.

Демострат Ксипетейский, лицо неустановленное III 42

Демосфен (384–322), знаменитый афинский оратор и политический деятель II 64, 108; III

47; V 10; VI 34

Демотим, друг и душеприказчик Феофраста V 53, 55, 56

Демофил, обвинитель Аристотеля и затем Феофраста V 5

Демофонт, повар Александра Великого IX 80

Демохар (ок. 350–270), афинский политический деятель, оратор антимакедонской партии, написал историю современных ему событий IV 41; VII 14

Диагор Мелосский (V в.), лирический поэт, известный отрицанием богов, которое легенда объясняет тем, что клятвопреступник на его глазах остался невредим VI 59

Дидим Халкентер (I в.), прославленный александрийский грамматик. См. Ук. ист.

Дидимон, флейтист VI 51, 68

Диевхид, историк IV в., писал о Мегарах. См. Ук. ист.

Дикеарх, многосторонний ученый, ученик Аристотеля и Феофраста, автор культурно- исторического сочинения «Жизнь Эллады» и др. См. Ук. ист.

Динарх (IV в.), последний в каноне 10 аттических ораторов, был близок перипатетикам, имел влияние при Деметрии Фалерском. См. Ук. ист.

Динон, историк IV в., авторитет по персидской истории, отец историка Клитарха. См. Ук. ист.

Диоген Аполонийский IX 57; VI 81. См. Ук. ист.

Диоген Вавилонский или Селевкийский, стоик, ученик Хрисиппа, схоларх вслед за Зеноном Тарсийским, участник знаменитого посольства философов в Рим 156 г., учитель Панэтия VI

81; VII 30; ср. Ук. ист.

Диоген Синопский VI 20–81; I 15; II 66, 68, 78, 103, 112; IV 3; V 18, 19; VI 6, 15, 18, 82, 84, 85, 87, 93, 103, 104, 105; VII 91; соим. VI 81; ср. Ук. ист.

Диоген Смирнский или Киренский, ученик атомиста Метродора Хиосского и учитель Анаксарха Абдерского IX 58

Диоген Тарсийский, эпикуреец, писавший о вопросах поэтики. См. Ук. ист.

Диоген, лицо неустановленное IV 44

Диоген, стоик из Птолемаиды. См. Ук. ист.

Диодор Аспендский (кон. IV – нач. III в.), один из последних представителей старой пифагорейской школы, склонявшийся к кинизму VI 13

Диодор Эфесский, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Диодор, сын Ксенофонта Афинского, участник сражения при Мантинее II 52, 54

Диодор Кронос, философ мегарской школы, его слушали Зенон и Аркесилай II 111, 112;

IV 33; VII 16, 25

Диодор, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Диодот, грамматик, комментировавший Гераклита Эфесского, См. Ук. ист.

Диокл Магнесийский (II–I вв.), друг Мелеагра Гадарского, автор биографических и доксографических сочинений о философах. См. Ук. ист.

Диокл Флиунтский, пифагореец, ученик Филолая и Еврита VIII 46

Диокл, один из душеприказчиков Стратона V 62

Диокл, отпущенник Стратона V 63

Диоксипп, афинский олимпийский победитель, воевал при Александре Великом, покончил с собой, оговоренный завистниками VI 43, ср. 61

Диомедонт, тиранн, которого пытался свергнуть Зенон Элейский IX 26

Дион, ответ ему Питтака I 80

Дион, зять Дионисия I и шурин Дионисия II, друг Платона, желавший воплотить в Сиракузах его теорию идеального государства, в 356 г. захватил власть в городе и через 13 месяцев был убит II 63; III 3, 9, 19–21, 23, 25, 29, 30, 46, 61; IV 5; VIII 84

Дион, отпущенник Ликона V 73

Дион, избран для установления гробницы Зенону Китийскому VII 12

Дионисий Галикарнасский (кон. I в.), ритор-аттицист и историк, автор сочинения о римских древностях. См. Ук. ист.

Дионисий Колофонский, лицо неустановленное VI 100

Дионисий ПеребежчикVII 166, 167; V 93; VII 23, 37; Ср. Ук. ист.

Дионисий I Сиракузский, тиранн Сиракуз в 405–367 гг. II 66, 67, 69, 73; 75–83; III 18, 21;

VIII 85

Дионисий II Сиракузский (367–344), наследник предыдущего, отличался жестокостью и самодурством, был изгнан в 357 г. Дионом и в 344 г. – Тимолеонтом II 63; III 21, 23. 25, 61; IV 8, 11; VI 50; VIII 79; ср. Ук. ист.

Дионисий (I или II) II 61; III 9, 34, 36; VI 58

Дионисий Халкедонский, философ мегарской школы, учитель Феодора Безбожника, первый назвал своих коллег диалектиками. См. Ук. ист.

Дионисий, философ мегарской школы, возможно, идентичен предыдущему II 98

Дионисий, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Дионисий, грамматик, учитель Платона III 4

Дионисий, раб Платона III 42

Дионисий, отец Диоскурида V 57

Дионисий, стоик из Кирены, ученик Антипатра Тарсийского, математик, учивший в Афинах во время молодости Цицерона. См. Ук. ист.

Дионисий, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Дионисий, автор комментариев к Гераклиту Эфесскому IX 15

Дионисий, эпикуреец, третий в преемстве X 25

Дионисодор, беотийский историк. См. Ук. ист.

Дионисодор, флейтист IV 22

Диоскурид Кипрский, скептик, ученик Тимона Флиунтского IX 115, 144

Диоскурид, литератор, ученик Исократа. См. Ук. ист.

Диоскурид, свидетель по завещанию Феофраста V 57

Диоскурид, отец стоика Зенона Тарсийского, ученик Хрисиппа VII 190, 197, 198, 200, 202

Диотел, один из душеприказчиков Аристотеля V 12

Диотим, стоик втор. пол. II в., сочинивший 15 подложных писем Эпикура, чтобы его опорочить. См. Ук. ист.

Диофант, отпущенник Стратона V 63

Диофант, друг Ликона, возможно, скульптор V 71

Диохет, отец пифагорейца Аминия IX 21

Дифил Боспорский, философ мегарской школы, ученик Евфанта II 113

Дифил Вифинский, стоик, отец Деметрия, ученика Панэтия V 84

Донак, раб Феофраста V 55

Досиад, считается отцом Эпименида I 109

Драконт, афинский законодатель VII в., чьи законы отличались большой суровостью I 55, 81

Дромон, отпущенник Стратона V 63 Дропид, родственник (брат?) Солона III 1

Дурид (ок. 340 – ок. 270), историк с Самоса, ученик Феофраста. См. Ук. ист.

Евагор, считается отцом мудреца Клеобула I 89

Евандр Фокейский, философ Средней академии, ученик Лакида, от которого он вместе с Телеклом принял руководство школой в 215 г. IV 60

Еванф Милетский, вероятно, писал о семи мудрецах. См. Ук. ист.

Еватл, ученик и обвинитель Протагора IX 54, 56

Евбул Александрийский (ок. 200–130), скептик Пирроновой школы, ученик Евфранора, учитель Птолемея из Кирены IX 116

Евбул, считается отцом Анаксагора Клазоменского II 6

Евбул (ок. 405–330), афинский политический деятель, организатор афинских финансов, известен раздачами, устройством зрелищ и празднеств, оказывал противодействие Филиппу II, будучи в то же время врагом Демосфена II 59

Евбул, правитель Атарнея и Acca, хозяин евнуха Гермия, передавший ему свою власть

V 3, 11

Евбул, афинский архонт в 345/44 г. II 9, 59; V 9

Евбул, возможно, идентичен Евбулиду Милетскому. См. Ук. ист.

Евбулид Милетский, по прозвищу Евклид, философ мегарской школы, учил в Афинах, сочинял также комедии, знаменит своими софизмами II 108–111; ср. Ук. ист.

Евгам, товарищ Аркесилая Питанского по занятиям IV 30, 31

Евдем Родосский (ок. 300), перипатетик, ученик Аристотеля, выдающийся историк культуры и науки. См. Ук. ист.

Евдокс Книдский VIII 86–91;соим. VIII 90; ср. Ук. ист.

Евдром, стоик, вероятно, II в. См. Ук. ист.

Евклид Мегарский II 106–112; I 19; II 30, 47, 64, 113; III 6; VI 24, 89

Евкрат, афинский архонт в 592/89 гг. I 101

Евмел, историк. См. Ук. ист.

Евмен I Пергамский, правитель Пергама в 263–241 гг. IV 38; V 67

Евмолп, мифический прародитель жреческой династии Евмолпидов в Элевсине I 3

Евном, брат Пифагора VIII 2

Евполид (446 – после 412), поэт афинской древней комедии, друг, затем соперник Аристофана. См. Ук. ист.

Евридика, дочь Антипатра, жена Птолемея I, мать Птолемея Керавна V 78

Евриклид, афинский иерофант кон. IV в. II 101

Еврилох Ларисейский, лицо неустановленное II 25, 127

Еврилох, скептик, любитель споров IX 68

Евримедонт, отец Спевсиппа III 42, 43; IV 1

Евримедонт, иерофант, обвинитель Аристотеля V 5, 8

Евримен (сер. VI в.), атлет, олимпийский победитель VIII 12

Еврипид (485–406), младший из трех классических трагиков, «Философ на сцене» II 18, 22, 44, 45, 134; III 6; IV 19, 26; VII 180; IX 11, 54, 71; ср. Ук. ист.

Евристрат, отец Анаксимена Милетского II 3

Еврит Тарентский, пифагореец, ученик Филолая III 6; VIII 46

Евтикрат, лицо неустановленное VI 90

Евтифрон сын Гераклида Понтийского I. См. Ук. ист.

Евтифрон, предсказатель, знакомый Сократа II 29

Евтифрон, отец Гераклида Понтийского I; V 86, 91

Евтифрон, предок Пифагора VIII 1

Евтихид, раб Аристида Киренского II 74

Евфант Олинфский, философ мегарской школы, учитель Антигона Гоната, автор трагедий и исторических сочинений II 110, 114; II 141; ср. Ук. ист.

Евфидем Хиосский, софист, старший современник Сократа, герой диалога Платона III 52

Евфидем, афинский архонт в 555/54 г. I 68

Евфорб Фригийский, геометр I 25

Евфорб, герой «Илиады», Пифагор считал себя его перевоплощением VIII 4, 5, 45

Евфорион (278 – ок. 200), эллинистический поэт и ученый, глава Антиохийской библиотеки, был образцом для римских неотериков. См. Ук. ист.

Евфранор Селевкийский, скептик Пирроновой школы, ученик, но не последователь Тимона Флиунтского IX 115, 116

Евфранор, отпущенник Ликона V 73

Евфроний, перипатетик, свидетель по завещанию Ликона V 74

Залевк Локрский (VII в.), полулегендарный автор древнейшего письменного законодательства VIII 16

Замолксис, божество гетов, у греков это ученик Пифагора и колдун, принесший фракийцам культуру I 1; VIII 2

Зевксид, скептик, ученик Зевксиппа IX 116; ср. Ук. ист.

Зевксипп, скептик, ученик Энесидема IX 116

Зенодот, стоик, ученик Диогена Селевкийского. См. Ук. ист.

Зенодот из Эфеса (325–260), грамматик александрийской школы, издавший первый критический текст Гомера II 15

Зенон Китийский (Финикийский) VII 1–160; I 15, 16, 19; II 114, 120; VI 15, 104, 105;

VII 161, 162, 166–170, 173, 174 177, 179; X 27; ср. Ук. ист.

Зенон Сидонский (ок. 100), эпикуреец, учитель Цицерона VII 35; X 25

Зенон Сидонский, стоик, ученик Диодора Кроноса VII 38

Зенон Тарсийский, считается учеником Хрисиппа VII 35; ср. Ук. ист.

Зенон Элейский IX 25–29; I 15, 18; II 109, 110; III 48; VII 35; VIII 56, 57; IX 30, 42, 72; ср. Ук. ист.

Зоил из Перги, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Зоил, дядя Пифагора VIII 2

Зопир Клазоменский, ритор IX 114

Зопир Колофонский, лицо неустановленное VI 100

Зороастр, древнеиранский жрец и пророк, создатель дуалистического вероучения с отчетливой этической программой, ставшего впоследствии официальной религией при Сасанидах I 2, 8

Идоменей Лампсакский (ок. 325–270), ученик Эпикура, известный политическим тщеславием и богатыми анекдотами сочинениями X 5, 22, 23, 25; ср. Ук. ист.

Иероним Родосский (ок. 290–230), перипатетик, при Ликоне отделился от школы, углубленно занимался историей литературы, биографиями поэтов IV 41, 42; V 68; ср. Ук. ист.

Ион Хиосский (ок. 490–422), многосторонний писатель, автор трагедий (в александрийском каноне следует за тремя великими трагиками), сочинения о пифагорейской триаде (огонь, земля, воздух), лирических и исторических произведений IV 31; ср. Ук. ист.

Ирей, один из душеприказчиков Стратона V 63

Исидор Пергамский, ритор, вероятно, современник Цицерона. См. Ук. ист.

Исмений, флейтист IV 22; VII 125

Исократ (436–338), знаменитый афинский учитель риторики, автор политических сочинений, ученик Георгия и Продика, сторонник Филиппа II, сам никогда не выступавший со своими речами II 15 64; III 3, 8; IV 2; V 35

Истр Александрийский, раб, ученик, а затем вольноотпущенник Каллимаха, автор историко- антикварных, историко-религиозных, грамматических сочинений. См. Ук. ист.

Ифеген, отец Мелисса IX 24

Ификрат, афинский полководец IV в., почитавшийся Александром Великим II 30

Ихтий, ученик Евклида из Мегар II 112, 113

Каб, или Скабр, отец Акусилая I 41

Кадан, отец Менодора IV 31

Кадуид, брат Анахарсиса, скифский царь I 101

Каллесхр, внук Солона, родственник Платона и Крития, в 411 г. принадлежал к 400 правителям III 1

Каллиад, афинский архонт в 480/79 г. II 45

Каллий (ок. 450–370), пасынок Перикла и шурин Алкивиада, известный богач, персонаж Платона и Ксенофонта II 7 (?), 30

Каллий (V в.), поэт древней комедии. См. Ук. ист.

Каллий, отпущенник Феофраста V 55

Калликл, персонаж диалогов Платона, возможно вымышленный, один из первых в истории идеологов концепции сверхчеловека III 52

Калликрат, лицо неустановленное IV 38

Каликратид, брат Эмпедокла VIII 53

Каллидемид, афинский архонт, герой Марафонской битвы I 56

Каллимах, один из душеприказчиков Платона III 43, ср. 42

Каллимах (370–240), крупнейший поэт александрийской школы, возглавлял Александрийскую библиотеку, создал первый каталог греческих писателей. См. Ук. ист.

Каллимед, афинский архонт в 360/59 г. II 56

Каллин, перипатетик, ученик и наследник Феофраста V 52, 53, 56

Каллин, перипатетик, друг Ликона, посмертный издатель его сочинений V 70, 71, 73, 74

Каллипп Коринфский, стоик, ученик Зенона Китийского VII 38

Каллипп, афинянин, ученик Платона и соратник Диона, впоследствии предавший его, за что сиракузяне почитали его освободителем от тираннии III 46

Каллипп, свидетель по завещанию Феофраста V 57

Каллисфен Олинфский, историк и философ, родственник и ученик Аристотеля, сопровождал Александра Великого в походе в Азию, казнен за участие в заговоре; ему был приписан знаменитый роман об Александре V 4, 5, 10, 39, 44; VI 45

Каллисфен, перипатетик круга Феофраста V 53, 56

Карион, раб, завещан Феофрастом Демотиму V 55

Каркин, трагический поэт, живший при дворе Дионисия Младшего, написал 160 драм II 63

Карнеад IV 62–66; X 9; соим. IV 66; I 14, 16; IV 60, 67; V 19; ср. Ук. ист.

Кассандр, сын Антипатра, в 305–297 гг. царь Македонии, захвативший в 317 г. Афины и установивший там олигархию во главе с Деметрием Фалерским IV 1; V 37, 78

Кассий, скептик I или II в. н. э. VII 32, 34

Кафисий, флейтист. См. Ук. ист.

Кебет Фиванский II 125

Кекроп, современник и порицатель Гесиода II 46

Кеней, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Керкид Мегалопольский (III в.), законодатель, полководец и кинический философ, автор сатирических ямбов и мимиямбов. См. Ук. ист.

Кефал, богатый сиракузянин, переселившийся в Афины, отец оратора Лисия, персонаж Платона III 25

Кибисф, сын или племянник Фалеса I 26

Килон Кротонский (втор. пол. V в.), влиятельный противник и преследователь пифагорейцев

II 46; VIII 40, 49

Кинегир, брат Эсхила, один из стратегов, героически павший при Марафоне I 56

Кипсел, отец Периандра, тиранн Коринфа ок. 600 г. I 94

Кир Старший, персидский царь в 559–529 гг., идеальный герой «Киропедии» Ксенофонта

I 25; III 34; VI 2

Кир Младший, брат царя Артаксеркса II, отложившийся от брата и погибший в 401 г. II

49–51, 55, 58; VI 84

Клеанф VII 168–176; I 15; VII 17, 37, 167, 179, 182, 185; IX 15 (?); ср. Ук. ист.

Клеарх из Сол (кипрских) (нач. III в.), перипатетик, интересовался биографическими и психологическими вопросами, высоко ставил Платона. См. Ук. ист.

Клеиппид, лицо неустановленное II 127

Клеобис и Битон, добродетельные сыновья из рассказов Солона Крезу I 50

Клеобул I 89–93; I 13, 30, 41, 42, ср. Ук. ист.

Клеобул, отец Аримнеста V 57

Клеобулина, мать Фалеса I 22

Клеобулина, дочь мудреца Клеобула, по которой названа драма Кратина I 89

Клеомен (IV–III вв.), киник, ученик Метрокла VI 95, ср. Ук. ист.

Клеомен, рапсод VIII 63

Клеон, известный афинский демагог, осмеянный Аристофаном, противник Перикла, погиб в 422 г. II 12

Клеон, лицо неустановленные V 76; X 84; ср. Ук. ист.

Клеоним, предок Пифагора VIII 1

Клеохар Мирлейский (III в.), жил в Афинах, оратор и автор риторических и эстетических трудов (сравнение Демосфена и Исократа) IV 41

Клиний, возлюбленный Хармида и Критобула, персонаж Платона и Ксенофонта II 48, 49

Клиний, пифагореец из Тарента, современник Платона, которого он удержал от уничтожения сочинений Демокрита IX 40

Клиномах (IV в.), эристик, ученик Евклида Мегарского II 112

Клисфен, отец Менедема Эретрийского II 125

Клитарх, историк IV в., сын историка Динона из Колофона; вероятно, участвовал в походе Александра Великого, после чего написал его биографию, ставшую образцовой II 113; ср. Ук. ист.

Клитомах Карфагенский (187–110), пунийское имя Гасдрубал, виднейший ученик, но не последователь Карнеада, склонялся к скептицизму, был главой Новой академии IV 67; I 14, 19; IV 66, 67; ср. Ук. ист.

Кодр, легендарный царь Аттики, принесший себя в жертву ради спасения Афин I 53; III 1

Колот Лампсакский (род. ок. 325), ученик и почитатель Эпикура, учитель Менедема-киника, литературная деятельность целиком полемическая VI 102; X 25

Конон (кон. V – нач. IV в.), выдающийся афинский полководец, отстроил Длинные стены

II 39; V 76

Кориск Скепсийскии, ученик Платона и адресат одного из его писем III 46, 61

Котис, царь одрисов и владелец всей Фракии, с 382 г. союзник, потом враг афинян IX 65

Кранай, аттический герой, мифический царь времен потопа II58

Крантор IV 24–27; I 14; IV 17, 22, 28, 29

Кратер, выдающийся полководец Александра Великого, потом соправитель Антипатра, погибший в битве с Евменом VI 57

Кратет Афинский IV 21–23; I 14; IV 18, 27, 32, 51, соим. IV 23

Кратет Тарсийский, философ Новой академии, глава школы в 131–127 гг. IV 23

Кратет (киник) VI 85–93; I 15; II 114, 117, 118, 131; IV 23; VI 15, 82, 94, 96, 98, 105; VII

2–4, 12, 24, 32; ср. Ук. ист.

Кратет, отец Пифагора-атлета VIII 49

Кратет, привез сочинения Гераклита в Грецию IX 12

Кратея, мать и возлюбленная Периандра I 96

Кратил, последователь Гераклита и учитель Платона III 6

Кратин, смерть его и Ктесибия принесла Аттике избавление от мора по предсказанию Эпименида I 110

Кратин (ок. 490–423), комический поэт, старший соперник Аристофана. См. Ук. ист.

Кратин (младший) (сер. IV в.), автор средней комедии. См. Ук. ист.

Кратистотель, отец Гиппона VII 10

Крез, последний, легендарно богатый царь Лидии в 560–546 гг., эллинофил I 25, 29, 30, 38, 40, 50, 51, 67, 75, 77, 81, 95, 99, 105; ср. II V

Креофил, предок Гермодаманта, учителя Пифагора VIII 2

Криний, стоик втор. пол. II в., автор сочинений по логике. См. Ук. ист.

Критий Афинский, ученик Сократа, активный член правительства 400, возглавлял «тираннию тридцати», погиб в 403 г., известен как философ, поэт, оратор II 24; III 1

Критий, предок Платона и современник Солона III 1

Критобул, сын сократика Критона, слушал Сократа II 121

Критон II 121; II 20, 31, 60, 105; III 36

Критон, отпущенник Ликона V 72, 74

Кробил, лицо неустановленное III 24

Кротон, автор «Водолаза», лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Ксантиппа, жена Сократа, известная своей сварливостью II 26, 34, 37, 60; III 32

Ксанф Лидийский, родом из Сард, историк перв. пол. V в., написал историю Лидии, содержавшую сведения по лидийской мифологии и этнографии VI 101; ср. Ук. ист.

Ксанф, афинянин, учитель музыки IV 29

Ксенократ IV 6–15; I 14; II 134; III 38, 46; IV 3, 6, 19, 24; V 2, 3, 4, 10, 39; VII 2; X 1, 13; соим.

IV 15

Ксенофан Колофонский IX 18–29; I 15, 16; II 46; VIII 37, 56; IX 1, 5, 21, 22, 72; соим. IX

20; ср. Ук. ист.

Ксенофил, пифагореец из фракийской Халкидики, слушатель Филолая и Еврита Тарентийского VIII 16, 46

Ксенофонт Афинский II 48–56; II 13, 22, 47, 64, 65; III 34; VI 84; VII 2, соим. II 59; ср. Ук. ист.

Ксеркс, персидский царь в 486–465 гг., воевавший с Грецией I 9, 72; II 7; VIII 57; IX 34

Ктесарх, один из душеприказчиков Феофраста V 56

Ктесибий, друг Аркесилая, Менедема и Антигона Гоната, автор исторических сочинений

IV 37

Ктесипп, сын сократика Критона, слушал Сократа II 121

Лаг, отец Птолемея I Сотера II 102

Лаида, прославлены две гетеры с таким именем: старшая – подруга киренаика Аристиппа и младшая – Алкивиада II 75, 84, 85; IV 7

Ламиск Тарентийский, пифагореец из круга Архита, руководил посольством в Сиракузы на помощь Платону III 22; VIII 80

Ламия, одна из знаменитых гетер, подруга Деметрия Полиоркета, которой был выстроен храм как Афродите; здесь, возможно, ошибочно связывается с Деметрием Фалерским V 76

Лампирион, перипатетик, ученик, доверенное лицо и душеприказчик Стратона V 61, 63

Лампрокл, старший сын Сократа II 26, 29

Лас, мудрец и музыкант, наряду с Арионом считался основателем дифирамбического жанра, существовал сборник его афоризмов, учитель Пиндара I 42

Ласфения из Мантинеи, ученица Платона, подруга Спевсиппа III 46; IV 2

Лахет, отец Демохара и шурин Демосфена IV 41; VII 14

Левкипп IX 30–33; I 15; IX 34; X 13

Леодамант Фасосский, математик, старший современник Платона, Архита и Феэтета III 24

Леонт Саламинский (кон. V в.), афинский демократ, полководец II 24

Леонт, тиранн Флиунта втор. пол. VI в., собеседник Пифагора I12; VIII 8

Леонт, друг Алкмеона VIII 83

Леонтий, принадлежал вместе с женой Фемистой к ближайшему кругу Эпикура, писал об отношении Эпикура к Демокриту X 5, 25, 26

Леонтия, афинская гетера, подруга Эпикура, затем Метродора, оставившая ради философии свое ремесло, писала против Феофраста X 4 – 7, 23

Леосфен, один из душеприказчиков Платона III 41, 42, 43?

Леофант, включается некоторыми в число семи мудрецов I 41, 42

Лепин, отец Главка, адресата стихов Архилоха IX 71

Ликомед, перипатетик, друг и наследник Ликона V 70

Ликон, оратор, обвинитель Сократа, высмеянный многократно в комедиях II 38, 39

Ликон, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Ликон V 65–74; V 62, 64, ср. Ук. ист.

Ликон, племянник и наследник перипатетика Ликона V 69–74

Ликон, отпущенник Эпикура X 21

Ликофрон, сын тиранна Периандра и Лисиды (Мелиссы), изгнанный из Коринфа отцом I

94 и сл.

Ликофрон (перв. пол. III в.), поэт и ученый, работавший в Александрийской библиотеке

II 133, ср. Ук. ист.

Ликург (IX–VIII вв.), легендарный законодатель Спарты I 38, 68

Ликург (ок. 390–324), афинский государственный деятель и оратор, ученик Платона и Исократа, сторонник антимакедонской партии, с 338 г. распоряжался афинскими финансами, построил каменный театр Диониса III 46

Лин, мифический певец I 3, 4, 42

Лисандр, спартанский полководец, победитель Афин в Пелопоннесской войне, погиб в 395 г.

I V 4

Лисандр, свидетель по завещанию Феофраста V 57

Лисаний, предполагаемый отец сократика Эсхина II 60

Лисаний, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Лисид, ученик Сократа II 29

Лисид Тарентский, пифагореец, спасшийся вместе с Архитом из кровавой резни в Кротоне, учитель Эпаминонда VIII 7, 39, ср. Ук. ист.

Лисида (Мелисса), жена Периандра, убитая им из ложного подозрения I 94

Лисий (ок. 445–380), знаменитый афинский оратор II 29 (?), 40, 41, 63; III 25; ср. Ук. ист.

Лисий, лицо неустановленное VI 42

Лисикл, афинянин, у которого жили Полемон и Кратет IV 22

Лисимах (355–281), диадох, с 305 г. царь Фракии II 102, 140; VI 97; X 4

Лисимах, афинский архонт в 436/35 г. III 3

Лисимахид, афинский архонт в 339/38 г. IV 14

Лисипп, знаменитый скульптор втор. пол. IV в. из Сикиона II43

Лисистрат, знаменитый свидетель по завещанию Феофраста V 57 5

Лобон Аргосский (конец III в.), историк литературы, отличавшийся недостоверностью, видимо, пародировал «Таблицы» Каллимаха. См. Ук. ист.

Мавсол, династ Карии в 377–353 гг., прежде персидский сатрап, сделавший Карию независимой; знаменит его надгробный памятник – одно из семи чудес света II 10; VIII 87

Маг, сын Береники I и ее первого мужа; правитель Кирены в 308–260 гг.; при Маге в Кирене находилась философская школа, к которой принадлежал его советник Феодор II 103

Маммария, гетера, подруга Эпикура и Метродора X 7

Манет, раб Феофраста V 55

Манет, раб Диогена Синопского VI 55

Манефон (III в.), египетский первосвященник, по преданию, причастен к созданию культа Сераписа, считается автором многочисленных исторических и астрологических сочинений, из которых особенно важна «История Египта» на греческом языке. См. Ук. ист.

Мармак, считается отцом Пифагора VIII 1

Махаон, один из предков Аристотеля V 1

Меандрий Милетский, историк IV в., автор истории Милета IX 50; ср. Ук. ист.

Мегабиз, обычное имя жреца Артемиды Эфесской II 51, 52

Мегаклид, лицо неустановленное IX 54

Медий, естествоиспытатель, врач, пользовавший Ликона, упомянут в его завещании V 72

Медонт, лицо неустановленное VII 12

Мелант, отец Феофраста V 36

Мелант, ученик и наследник Феофраста, возможно, родственник V 51, 54, 56

Меланф, царь Мессении, затем Аттики, отец Кодра III 1

Меланфий Родосский, академик, ученик Карнеада, писал трагедии II 64

Меланфий, историк IV в., писавший об Аттике и об Элевсинских мистериях. См. Ук. ист.

Меланхр, тиранн Митилен, свергнутый и убитый Питтаком I 74

Мелеагр, киник, современник Мениппа VI 99; ср. Ук. ист.

Мелет, сын поэта Мелета, главный обвинитель Сократа II 38– 40, 43; VI 9

Мелет, отец предыдущего II 40

Мелисс Самосский IX 24; I 16; IX 25

Мелисса, см. Лисида

Менандр (ок. 343–291), знаменитый афинский комедиограф V36, 79; ср. Ук. ист.

Менандр, киник по прозвищу Дуб, поклонник Гомера, ученик Диогена Синопского VI 84

Менедем Эретрийский II 125–144; I 16, 19; II 60, 105; IV 33; VI 91; VII 166; ср. Ук. ист.

Менедем (киник) VI 102–105; IV 54; VI 95, 102

Менекей, адресат трех писем Эпикура X 29, 121а, 122–135

Менексен, младший сын Сократа II 26

Менипп VI 99–101;VI 95, соим. VI 101, ср. Ук. ист.

Менодор, любимец Евгама IV 30, 31

Менодора, рабыня Ликона V 73

Менодот (III в.), историк из Перинфа, идентифицируется с М. Самосским, описывавшим достопримечательности Самоса. См. Ук. ист.

Менодот (II в. н. э.), врач эмпирической школы и философ из Никомедии, скептик IX 116

Менон, предводитель греков-наемников у Кира Младшего, предавшийся впоследствии Тиссаферну, персонаж одноименного диалога Платона II 50

Ментор Вифинский, ученик Карнеада, затем его оппонент IV 63, 64

Мерей, брат и опекун академика Аркесилая IV 28, 29, 43

Мерид, предшественник Пифагора, считается открывателем геометрии VIII 11

Металл, отец Ихтия II 112

Метон, отец (или дед) Эмпедокла, политический деятель Акраганта VIII 51, 52, 72

Метродор Лампсакский, друг Анаксагора, толкователь Гомера. См. Ук. ист.

Метродор Лампсакский (331–278), ученик и друг Эпикура X 6, 7, 18, 21–24; ср. Ук. ист.

Метродор Скепсийский (II–I вв.), ученик Карнеада, учитель красноречия на Родосе и в Афинах, служил Митридату Понтийскому, где прослыл ненавистником римлян V 84

Метродор Хиосский (IV в.), ученик Демокрита скептического толка, автор сочинения о предыстории Трои IX 58

Метродор Теоретик (конец IV в.), ученик Феофраста, а затем последователь мегарской школы

II 113

Метродор, отец эпикурейца Аристотеля V 53 Метродор, последователь Эпикура, перешедший впоследствии к Карнеаду X 9

Метрокл IV 94–95; II 102; VI 96; ср. Ук. ист.

Мидий, варвар-цирюльник II 30

Мидий, меняла VI 42

Мидон, считается отцом Архелая II 16

Микиф из Сипаллета, лицо неустановленное VII 12

Микр, мальчик, отпущенник Ликона V 72, 73

Милон, пифагореец, шестикратный олимпийский победитель в борьбе VIII 39

Мильтиад, правитель Херсонеса Фракийского, потом афинский стратег, победитель при Марафоне I 56

Мильтиад, отец стоика Аристона Хиосского VII 37

Мильтиад, стоик, ученик Аристона Хиосского VII 161

Мимнерм (втор. пол. VII в.), элегик из Колофона, считался первым поэтом любви. См. Ук. ист.

Миний, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Мирмек, философ-мегарик, ученик Евфранта Олинфского, оппонент, а затем последователь Стильпона II 113

Мирмек, упоминается в завещании Аристотеля V 14

Мирониан Амастрийский, историограф. См. Ук. ист.

Мис, ученик и отпущенник Эпикура X 3, 21

Митра, казначей царя Лисимаха, покровитель эпикурейцев; Эпикур писал к нему и посвящал ему свои сочинения II 102; X 4

Митридат, почитатель Платона и посвятитель его статуи III 25

Мнасей, отец Зенона Китийского VII 1, 10, 11, 31

Мнесагор, отец Архита Тарентийского VIII 79

Мнесарх, камнерез, считается отцом Пифагора VIII 1, 6

Мнесиген, один из душеприказчиков Стратона V 62

Мнесилох, комедиограф, возможно, идентичен Мнесимаху. См. Ук. ист.

Мнесимах, поэт средней комедии. См. Ук. ист.

Мнесистрат Фасоский, ученик Платона. См. Ук. ист.

Мнесистрат, лицо неустановленное VII 177

Молон, возможно, афинский архонт в 362/61 г. III 34

Молон, отпущенник Феофраста V 55

Моним СиракузскийVI 82–83

Мосх, ученик Федона, глава элидской школы, известен тем, что питался только водой и смоквами II 126

Мох, финикийский мудрец, которому приписывалось создание учения об атомах I 1

Мусей, мифический поэт, считался основателем религиозной поэзии I 3

Навкид, ученик Демокрита и учитель Эпикура, возможно, идентичен Навсифану I 15

Навсифан (IV в.), атомист и физик из преемства Демокрита, первый учитель Эпикура

I 15; IX 64, 69, 102; X 7, 8, 13, 14

Неанф Кизикийский (ок. 300), ритор, ученик Филиска Милетского. См. Ук. ист.

Неарх, тиранн, которого пытался свергнуть Зенон Элейский IX 26

Нектанеб, последний царь XXX династии Египта, низвергнутый персами в 341 г.; считался истинным отцом Александра Великого VIII 87

Нелей, сын Кодра, легендарный основатель Милета I 22, 29

Нелей, друг и ученик Аристотеля, наследник его библиотеки, которую затем продал Птолемей Филадельфу V 52, 53, 55, 56

Неокл, отец Эпикура X 1, 12

Неокл, брат ипоследователь Эпикура X 3

Неофрон (IV в.), трагический поэт из Сикиона, возможно, принадлежал к перипатетикам

II 134

Несс Хиосский, ученик Демокрита и учитель Метродора Хиосского, занимался языкознанием IX 58

Никанор, наследник Эпикура и один из старейших его учеников X 20

Никанор, приемный сын и ученик Аристотеля, впоследствии незадачливый полководец

V 12–16

Никарета, слушательница и подруга Стильпона, возможно, гетера II 114

Никерат, отец Никия I 110

Никид, один из главных обвиняемых в процессе 415 г. о святотатстве, наряду с Алкивиадом и Мелетом I 55

Никидия, гетера, подруга эпикурейцев X 7

Никий (ок. 469–413), афинский политический деятель и полководец, инициатор «Никиева» мира со Спартой, предводитель злополучной сицилийской экспедиции I 72

Никий, афиняне послали его за Эпаминондом I 110

Никий, отпущенник Эпикура X 21

Никипп, друг и последователь Феофраста V 53

Никодром, лицо неустановленное VI 89

Никокреонт, царь Саламина Кипрского в 332–310, умертвил философа Анаксарха, служил Птолемею I, по подозрению в измене был принужден к самоубийству вместе с семьей

II 129; IX 58, 59

Николай, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Николох, скептик, ученик Тимона Флиунтского IX 115

Никомах, сын Аристотеля, которому посвящена «Этика» V 1, 12, 39, 52; VIII 88; ср. Ук. ист.

Никомах, древний мессенский бог врачевания, который считался предком Аристотеля V 1

Никомах, отец Аристотеля, придворный врач Аминта III V 1

Никомед, толкователь Гераклита IX 15

Никострат, трагический поэт по прозвищу Клитемнестра, современник Полемона и Кратета

IV 18

Ноэмон, отпущенник Ликона V 4, 9, 73

Нумений, скептик, ученик Пиррона, утверждал, что и у Пиррона были догмы IX 102, ср. Ук.ист.

Окелл, пифагореец, которому приписываются многочисленные сочинения, которые интересовали неоплатоников VIII 80

Олимпия, отпущенница Аристотеля V 15

Олимпиодор, хранитель завещания Феофраста V 57

Олимпиодор, афинский архонт в 294/93 г., известный полководец. См. Ук. ист.

Олимпих, один из душеприказчиков Стратона V 62–64

Онесикрит из Эгины (или Астиполен)VI 84

Онесикрит, историк, участник похода Александра Великого, изобразивший Александра киником, жизнь гимнософистов и утопическое государство в Индии VI 75

Онетор, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Орестад, пифагореец, выкупивший, по преданию, Ксенофана Колофонского IX 20

Орфей, знаменитый фракийский мифический певец, которому приписывались многочисленные религиозно-мистические стихи I 5, 42; VIII 8

Орфомен, считается отцом Ксенофана Колофонского IX 18

Остан, жрец при дворе Ксеркса, сопровождавший его в Грецию, под его именем бытовало множество теологических сочинений, считался наставником всех магов и колдунов I 2

Офелион, отпущенник Ликона V 73

Ох, второе имя царей Ахеменидов до Дария II I 1

Павсаний, врач, друг Эмпедокла VIII 60, 61, 68, 69, 71

Павсаний, комментатор Гераклита Эфесского IX 15

Пазат, персидский маг I 2

Памфил, включается некоторыми в число семи мудрецов I 41

Памфил, ученик Платона, которого в юности слушал Эпикур X 13, 14

Памфила, прозванная «мудрой», современница Нерона, дочь грамматика Сотерида, происходившего из Александрии, автор обширных исторических и философских трудов. См. Ук. ист.

Панкал, возлюбленный Дионисия Перебежчика V 93

Панкреонт, перипатетик, наследник и, возможно, родственник Феофраста V 51, 53–56

Панфея, женщина, исцеленная Эмпедоклом VIII 69

Панфоид (нерв. пол. III в.), философ мегарской школы, учитель Ликона, автор сочинения «О двусмысленностях» V 68; VII 193

Панэтий Родосский (ок. 185–109), важнейший представитель средней Стои, с 129 г. ее глава, участник кружка Сципиона Младшего, способствовавший популярности стоицизма в Риме III 109; V 84; ср. Ук. ист.

Паребат (кон. IV –нач. III в.), философ-киренаик, Гегесий и Анникерид – его ученики

II 86, 134

Парменид IX 21–23; I 15, 16; II 3; III 6, 52; VIII 48, 55, 56; IX 24, 25, 29, 42; ср. Ук. ист.

Пармениск, пифагореец, который вместе с Орестадом выкупил, по преданию, Ксенофана Колофонского; о нем сообщается, будто бы, спустившись в пещеру Трофония у Лебадеи, он

утратил способность смеяться IX 20 Парменон, отец Феофраста V 55

Пасикл, сын киника Кратета и Гиппархии VI 88

Пасикл, брат киника Кратета, ученик Евклида, скульптор VI 89

Пасифемид, врач, упомянут в завещании Ликона V 72

Пасифонт Эретринский, ученик Менедема Эретрийского II 61; VI 73; ср. Ук. ист.

Пенфил, потомок Пенфила, сына Ореста, зять Питтака I 81

Пердикка III Македонский, царь Македонии в 365–359 гг., предшественник Филиппа II 61

Пердикка, регент державы Александра Великого в 323–321 гг., убит в ходе соперничества диадохов VI, 44; X 1

Периандр I 94–100; I 13, 30, 31, 41, 42, 63, 73, 74, 108; соим. I 98, ср. Ук. ист.

Перикл (ок. 495–429), знаменитый политический деятель, глава афинской демократии периода расцвета II 12–15, 123; III 3; IX 82

Периктиона, мать Платона III 1, 2

Перилай, гостеприимец Ферекида Сиросского I 116

Перифой, отец Алкмеона Кротонского VIII 83

Персей Китийский, ученик стоика Зенона, в 276 г. поступил на службу к Антигону Гонату, в качестве стратега потерпел поражение и покончил с собой в 243 г. II 143; IV 47; VII 6, 9, 13, 162; ср. Ук. ист.

Персей, последний царь Македонии в 179–168 гг., побежденный римлянами V 61

Пилад, брат академика Аркесилая IV 28, 38, 43

Пиндар (522/18–422), знаменитый поэт, классик хоровой лирики II 46; IV 31

Пирет, отец Парменида Элейского IX 21, 25

Пирр, царь Эпира в 306–272 гг., в войнах диадохов завоевал на короткое время Македонию, воевал с Римом («Пиррова победа») VII 35

Пирр, рыбак с Делоса, согласно легенде, прежнее воплощение Пифагора VIII 5

Пиррей, раб Аристотеля, подарен Герпиллиде V 13

Пиррон IX 61–108; I 16; IV 33; IX 109; X 8

Писианакт, лицо неустановленное VIII 67, 71

Писистрат (ок. 600–527), прославленный афинский тиранн I 13, 49, 50–54, 57, 60, 65–67, 93, 108, 113, 122; ср. Ук. ист.

Писистрат Эфесский, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Питтак I 74–81; I 13, 30, 41, 42, 116; II 46; соим. I 79; ср. Ук. ист.

Пифагор VIII 1–50; I 12, 13, 15, 16, 25, 41, 42, 117, 118 – 120; II 4, 5, 46; III 8; VIII 53, 54, 56, 78, 83; IX 1, 18, 23, 38; X 11, соим. VIII 46–49; ср. Ук. ист.

Пифарат, афинский архонт в 271/70 г. X 15

Пифиада, первая жена Аристотеля, которой он принес жертву, как Деметре V 16, ср. V 3, 4

Пифиада, мать Аристотеля, последовательница Феофраста V 53

Пифодор, один из олигархов в правительстве 411 г., обвинитель Протагора IX 54

Пифодот, афинский архонт в 343/42 г. V 10

Пифокл, лицо неустановленное IV 41

Пифокл, ученик Эпикура, адресат послания «О небесных явлениях» X 5, 83, 116

Пифон, друг и наследник Ликона V 70

Пифонт, ученик Платона, убийца царя одрисов Котиса I, получил афинское гражданство как тиранноубийца, служил Филиппу Македонскому III 46

Пифострат, лицо неустановленное II 59

Платон III 1–109; I 14, 15, 19; II 29, 47, 57, 60–62, 64, 67, 69, 76, 78, 81, 82, 86, 103, 106, 125, 134, 144; IV 1–3, 6, 11, 28, 32, 33, 67; V 1, 2, 6, 9, 19, 32, 36, 86; VI 3, 7, 24–26, 40, 41, 53, 58, 67, 98; VIII 15, 54, 55, 79, 80, 84–88; IX 23, 37, 40, 45, 55; X 8, 14; соим. III 10; ср. Ук. ист.

Плистарх, отец Пиррона IX 61

Плистен, последователь Федона, глава элидской школы, учитель Менедема Эретрийского и Асклепиада из Флиунта II 105

Плутарх Херонейский (46–26), знаменитый писатель, автор «Сравнительных жизнеописаний» и «Моралий». См. Ук. ист.

Пол, ученик Горгия, ритор, персонаж Платона III 52

Полемон Периэгет (нач. II в.), александрийский путешественник, описавший достопримечательности Греции, интересовался антикварными вопросами, парадоксографией. См. Ук. ист.

Полемон IV 16–20; I 14; IV 21, 22, 24, 25, 27; VII 2, 20, 25, 162, 188

Полигнот, знаменитый художник перв. пол. V в., которого Феофраст назвал изобретателем живописи VII 5

Полиевкт, по мнению некоторых, читал речь на суде над Сократом II 38

Полиевкт, политический деятель и оратор антимакедонской партии, соратник Демосфена. См. Ук. ист.

Полизел, марафонский герой, о котором рассказывалось, будто во время сражения ему явился Пан, он ослеп, но продолжал сражаться I 56

Полизел, отец Пифодора IX 54

Поликрат Самосский (VI в.), прославленный тиранн Самоса, известна легенда о перстне Поликрата II 2; VIII 3

Поликрат (ок. 400–370), афинский ритор и оратор, прославившийся подложной речью против Сократа, которая долгое время считалась подлинной речью обвинителя Анита

II 38, 39

Поликрит Мендейский, врач при дворе Артаксеркса, историк-парадоксограф. См. Ук. ист.

Поликсен, софист, современник и противник Платона, находившийся вместе с последним при дворе Дионисия II II 76

Полимнаст Флиунтский, один из самых ревностных древних пифагорейцев VIII 46

Полистрат, эпикуреец, принявший школу от Гермарха, полемизировал с киниками X 25

Полиэн, математик, оставивший свои занятия после знакомства с Эпикуром, один из старейших учеников и друзей последнего II 105; X 18, 19

Поллид, спартанский флотоводец, воевавший против Афин; возвращаясь от Дионисия, продал Платона в рабство на Эгину III 19, 20

Помнил, философ-раб Феофраста V 36, 54, 55

Посидипп (III в.), видный поэт новой комедии VII 27, ср. Ук. ист.

Посидоний, отпущенник Ликона V 73 Посидоний Александрийский (II в.), ученик Зенона Китийского VII 38

Посидоний из Апамеи (135–50), стоический философ, математик, астроном, историк, преемник Эратосфена в руководстве школой VII 41; X 4; ср. Ук. ист.

Потамон Александрийский, жил во времена Августа и Тиберия, основал школу эклектиков

I 21, ср. Ук. ист.

Потона, или Периктиона, мать Платона III 1

Потона, сестра Платона и мать Спевсиппа III 4; IV 1

Праксиад, отец Анаксимандра Милетского II 1

Пракситель, знаменитый афинский скульптор сер. IV в. V 52

Праксифан Родосский, ученик Феофраста, перенесший свою деятельность по его смерти на Родос, за свои филологические интересы прозван первым грамматиком III 109, ср. Ук. ист.

Праксифан, предполагаемый учитель Эпикура, вероятно идентичный Навсифану; часто смешивается с перипатетиком Праксифаном, X 13

Праил (ок. 320–230), ученик, но не последователь Тимона Флиунтского IX 115

Прокл (нач. VI в.), тиранн Эпидавра, отец Мелиссы, жены Периандра I 94, 99

Продик (втор. пол. V в.), знаменитый софист с Кеоса. Ксенофонт приводит его притчу о Геракле, Добродетели и Наслаждении IX 50

Проксен, фиванец, ученик Горгия, затем приближенный Кира Младшего, уговорил Ксенофонта принять участие в походе Кира II 49

Проксен, друг врача Никомаха и после его смерти опекун детей Аристотеля, отец Никанора, которого Аристотель называет своим приемным сыном V 15

Протагор IX 50–56; III 37, 52; IX 42; X 8; соим. X 56; ср. Ук. ист.

Птолемей I Сотер, сын Лага и Арсинои, основатель династии Птолемеев, царствовал в 305– 283 гг. II 102, 111, 115, 140; V 37, 78, 79

Птолемей II Филадельф, сын Птолемея I и Береники I, царствовал в 283–247 гг. V 58, 79, 83;

VII 24, 185, 186; IX 110

Птолемей IV Филопатор, сын Птолемея III Евергета и Береники II, царствовал в 221–204 гг.

VII 177

Птолемей Киренский (ок. 100), ученик Евбула Александрийского, принадлежал, видимо, как врач, к эмпирикам IX 115, 116

Птолемеи-эпикурейцы, Белый и Черный X 25

Родобат, или Оронтобат, отец скульптора Митридата III 25

Ройк, отец литейщика Феодора Самосского II 103

Сабин, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Салар, приенский поноситель мудреца Бианта II 46

Санда, мать эпикурейца Метродора Лампсакского X 22

Сарапион, отец Гераклида Лемба VIII 7, 44, 58

Сатир (кон. III и нач. II в.), перипатетик, грамматик, автор жизнеописаний знаменитых людей в форме диалогов. См. Ук. ист.

Сатурнин, врач II в. н. э., ученик Секста Эмпирика IX 116

Севф II, царь одрисов во Фракии (ум. 383 г.), вел переговоры с Ксенофонтом о возвращении 10 000 греческих наемников II 51

Секст Эмпирик (II в. н. э.), философ-скептик и врач-эмпирик, учил в Афинах и Александрии

IX 116, ср. Ук. ист.

Селевк I Никатор (ок. 356–281), полководец Александра Великого, основатель монархии Селевкидов II 124

Селевк Александрийский (ок. 100), грамматик, прославившийся комментариями к Гесиоду, Аристофану и особенно к Гомеру. См. Ук. ист.

Сиагр, легендарный предшественник Гомера, первым воспевший Троянскую войну; по другому мнению – прозвище Гесиода II 46

Силанион, афинский скульптор IV в. III 25

Силен из Калатии, историк III в., писал о Сицилии и о Ганнибале. См. Ук. ист.

Силл, возможно, стоик Аполлодор Силл (II–I вв.). См. Ук. ист.

Сим, фригиец, казначей Дионисия I II 75

Симий, раб Стратона V 63

Симмий, ученик Сократа, автор философских диалогов, персонаж Платона II 124;II 113, 114

Симон Афинский II 122–124, соим. II 124

Симон, упомянут в завещании Аристотеля V 15

Симонид Кеосский (ок. 556 – ок. 468), лирик, соперник Пиндара, в конце своих дней жил при Гиероне Сиракузском II 46; ср. Ук. ист.

Сир, отпущенник Ликона V 73, 74

Сисимбрин, отец поэта Ласа Гермионского I 42

Скабр, отец мудреца Акусилая I 41

Скирпал, пират, захвативший Диогена Синопского VI 74

Скифин (вероятно, IV в.), ямбический поэт, излагавший в стихах учение Гераклита Эфесского, автор полуфилософского романа о Геракле – благодетеле человечества IX 16

Скопас Краннонский (IV в.), правитель Кранона II 25

Сократ II 18–47; I 14–16, 18, 33; II 16, 48–50, 55, 56, 58, 60, 62, 65, 71, 74, 76, 78, 80, 105, 106, 121, 122; III 5, 6, 8, 24, 34, 36, 52, 56; IV 49; V 19; VI 1, 2, 8, 10, 54, 103; VII 26, 32, 53, 91, 165; VIII 48, 49; IX 11, 36, 37, 42; соим. II 47; ср. Ук. ист.

Сократид, философ-академик, после смерти Кратета (ок. 270) избран схолархом, добровольно уступил место Аркесилаю IV32

Солон I 45–67; I 13, 28, 41–44, 93, 101, 102, 112, 113; II 13; III 1; ср. Ук. ист.

Соматала, рабыня Феофраста V 54

Сосибий Лаконский, историк, писавший о религиозных древностях. См. Ук. ист.

Сосибий, противник Анаксагора Клазоменского II 46

Сосиген, афинский архонт в 342/41 г. X 14

Сосикрат Родосский, историк, возможно, идентичен историку Крита, ученику Карнеада, жившему во II в. См. Ук. ист.

Сосифей, трагический поэт нач. III в., возродил сатировскую драму VII 173; ср. Ук. ист.

Сотион Александрийский, философ II в., автор сочинений о преемствах философских школ. См. Ук. ист.

Софил, один из последних представителей средней комедии. См. Ук. ист.

Софокл (ок. 496–404), один из трех классических поэтов-трагиков II 133; III 56; IV 20; V

92; VII 19; ср. Ук. ист.

Софокл (III в.), автор законопроекта, по которому никто не может быть схолархом без решения народного собрания V 38

Софрон (сер. V в.), поэт из Сиракуз, создавал литературные обработки долитературного мима

III 18

Софрониск, скульптор, отец Сократа II 18, 40

Софрониск, сын Сократа и Мирто II 26

Спевсипп IV 1–5; I 14; III 4, 43, 46; IV 14; V 86; соим. IV 5; ср. Ук. ист.

Стесиклид Афинский, автор хронологий. См. Ук. ист.

Стильпон II 113–120; I 16; II 100, 105, 111, 112, 126, 134; VI 76; VII 2, 24; IX 61, 109

Стратон V 58–64; II 67; V 53, 56, 57, 68; соим. V 61; ср. Ук. ист.

Стримон, отец мудреца Симона I 106

Сулла Корнелий Луций, римский полководец, диктатор в 82– 79 гг. IV 4

Сфер VII 177–178; VII 37, 177, 185; IX 15; ср. Ук. ист.

Тевтам, отец мудреца Бианта I 82, 88

Телавг, пифагореец, сын Пифагора I 15; VIII 43, 50; ср. Ук. ист.

Телевтагор, отец Зенона Элейского IX 25

Телекл, вместе с Евандром принял школу от Лакида в 215/14 г. IV 60

Телесфор, племянник диадоха Антигона, друг Менандра V 79

Телл, афинянин, которого Солон назвал самым счастливым I 50

Терпандр (VII в.), лирический поэт с Лесбоса, жил в Спарте, первое историческое лицо, в истории греческой музыки канонизировал семиструнную кифару II 104

Тиберий Клавдий Нерон, римский император в 14–37 гг. н. э. IX 109

Тимагор Гелосский, философ, ученик Феофраста, перешел к Стильпону II 113

Тимарх, киник, ученик Клеомена VI 95

Тимарх, ученик Аристотеля, упомянут в его завещании V 12

Тимарх, отец Тимона Флинунтского IX 109

Тимей Локрский, пифагореец, полулегендарный наставник Платона, под его именем бытовали различные пифагорейские и платонические сочинения III 52

Тимей из Тавромения (ок. 352–256), автор истории Сицилии с древнейших времен до гибели Пирра. См. Ук. ист.

Тимократ, ученик Эпикура и брат эпикурейца Метродора, многолетний и ожесточенный оппонент последнего X 5, 16–23; ср. Ук. ист.

Тимокреонт, поноситель Симонида Кеосского II 46

Тимолай Кизикийский, ученик Платона, возможно, идентичен Тимею из Кизика, который в 319 г. неудачно посягал на власть в своем городе III 46

Тимон Афинский, знаменитый человеконенавистник времен Пелопоннесской войны I 107;

IX 112

Тимон Флиунтский IX 109–116; IX 69, 102, 109, 112; ср. Ук. ист.

Тимон, отец Феофраста V 55

Тимонид, друг и соратник Динона в его походе против Дионисия II, посвятил Спевсиппу «Историю», в которой описал эту борьбу. См. Ук. ист.

Тимофей, афинский автор жизнеописаний философов; все цитаты из него касаются физических изъянов философов. См. Ук. ист.

Тиррей, сын тиранна Питтака I 76

Тиррен, младший брат Пифагора VIII 2

Тиртам, настоящее имя Феофраста V 38

Тиртей (VII в.), хромоногий афинский элегический поэт, которого оракул назначил предводителем спартанцев во II Мессенской войне II 43

Тисамен, отец Филократа, доверенного Стратона V 64

Тихон, раб Платона III 42

Тихон, отпущенник Аристотеля V 15

Фавмасий, родственник Аристотеля, хранитель его завещания IV 43, 44

Фаворин Арелатский (перв. пол. II в. н. э.), ритор, представитель II софистики, склонялся к скептицизму и платонизму, автор энциклопедических сочинений на греческом языке, друг Плутарха, Герода Аттика, Фронтона и Авла Геллия. См. Ук. ист.

Фала, упомянута в завещании Аристотеля V 14

Фалес Милетский I 22–44; I 13, 14, 21, 106, 121; II 4, 46; VIII 1; IX 18; соим. I 38; ср. Ук. ист.

Фалес, отец Фидиада, у которого в доме родился Платон III 3

Фаний, перипатетик, адресат Феофраста V 37

Фаний, отец стоика Клеанфа VII 37, 168

Фаний, друг Посидония, написал сочинение о его школе. См. Ук. ист.

Фанодик (II в.?), историк Делоса. См. Ук. ист.

Фанострат, отец Деметрия Фалерского V 75

Фантон (IV в.), пифагореец, слушатель Филолая и Еврита Тарентского VIII 46

Феак, старший современник Алкивиада, предводитель молодежи, осмеянный Аристофаном

II 63

Феано, дочь или жена Пифагора, принадлежала к пифагорейской школе VIII 42, 43, 50

Федон II 105; I 19; II 31, 47, 64, 76, 85, 107, 125, 126; VI 19

Федр, любимец Платона, герой его диалога III 29, 31

Федр, избран на установление гробницы Зенона Китийского VII12

Федрия, отпущенница Эпикура X 21

Фейод Лаодикейский, скептик, ученик Антиоха Лаодикейского IX 116

Фемиста, последовательница и подруга Эпикура, к ней обращены многие его письма

X 5, 25, 26

Фемистоклея Дельфийская, жрица, у которой Пифагор будто бы заимствовал свои этические положения VIII 8, 21

Фенарета, повивальная бабка, мать Сократа II 18

Фений из Эреса (ок. 375–300), ученик Аристотеля и друг Феофраста, плодовитый грамматик, историк и ботаник. См. Ук. ист.

Феодор Безбожник (330–270), философ киренаик, ученик Аристиппа I 16; II 86, 97–103;

IV 52; VI 42, 97, 98; ср. Ук. ист.

Феодор Киренский, известный математик, астроном и музыковед, слушатель и персонаж Платона, развивал теорию иррациональных чисел II 103; III 6

Феодор, писал против Эпикура. См. Ук. ист.

Феодосий (I в.), врач-эмпирик, считал скептицизм не учением, а образом жизни. См. Ук. ист.

Феодот, соратник Диона Сиракузского III 21

Феодот, отец Архагора IX 54

Феодота, гетера из Элиты, подруга Аркесилая Питанского IV 40

Феокрит Хиосский, ритор и софист, яростный противник Александра Великого V 19, ср. Ук. ист.

Феомброт, киник, ученик Метрокла, учитель Деметрия Александрийского VI 95

Феомедонт, врач, покровитель и любовник Евдокса Книдского VIII 86

Феон, отпущенник Ликона V 73

Феон, стоик, старший современник Энесидема, известен как лунатик IX 82

Феопомп (ок. 377–320), ученик Исократа, историк, написал историю Эллады и Филиппа II.

См. Ук. ист.

Феопомп, младший современник Аристофана, один из последних представителей древней комедии. См. Ук. ист.

Феофан, возможно, историк I в. из Митилен, соратник Помпея. См. Ук. ист.

Феофант, отец Дионисия Перебежчика VII 166

Феофил, афинский архонт в 348/47 г. V 9

Феофраст V 36–57; I 14, 15; II 113; III 46; IV 22, 27, 29, 30, 52; V 12, 13, 19, 35, 75; VI

90, 94, 95; ср. Ук. ист.

Ферекид Сиросский I 116–122; I 13, 15, 42; II 46; IV 58; VIII 2, 40; соим. I 119; ср. Ук. ист.

Ферикл, известный коринфский гончар кон. V – нач. IV в. V 72

Фесипп, свидетель по завещанию Феофраста V 57

Фесипп, отец предыдущего V 57

Феспид (VI в.), основоположник афинской трагедии I 59; III 56; V 92

Фестида, мать Аристотеля V 1

Фестий, считается отцом Эпименида I 109

Феэтет, философ, астроном и математик, ученик Феодора Киренского и Сократа, персонаж Платона. См. Ук. ист.

Фидиад, в его доме родился Платон III 3

Фидий, знаменитый скульптор V в., украсивший афинский акрополь II 116

Фидон, один из душеприказчиков Феофраста V 57

Фила, гетера из Элиды, подруга Аркесилая Питанского IV 40

Филарх (ок. 210), историограф. См. Ук. ист.

Филемон (365/60–264), поэт новой комедии. См. Ук. ист.

Филесия, жена Ксенофонта Афинского II 52

Филетер, основатель пергамской династии Атталидов, правивший в 284–263 гг. IV 38

Филипп II Македонский, царь Македонии в 356–336 гг., отец Александра Македонского, покоритель Греции II 56; III 40; IV 8, 9; V 2, 4, 10; VI 43, 88

Филипп V Македонский, царь Македонии в 221–179 гг., союзник Ганнибала против Рима

V 61

Филипп Мегарский, историк философии, друг Стильпона. См. Ук. ист.

Филипп Опунтийский, ученик Платона, философ и астроном, возможный автор «Послезакония» III 37, 46

Филипп Холлидский, лицо неустановленное III 41

Филипп, философ между Стильпоном и Менедемом, возможно, идентичен Филиппу Опунтийскому I 16

Филиск из Элиды, киник, по некоторым свидетельствам, учитель Александра Великого, писал трагедии VI 73, 75, 80, 84

Филиста, сестра Пиррона IX 66

Филистион Сицилийский, врач, у которого учился Евдокс Книдский VIII 86, 89

Филодем (I в.), знаменитый эпикуреец, друг Луция Пизона, поэт и ученый, от него сохранилось 30 эпиграмм. См. Ук. ист.

Филокл, афинский архонт в 322/21 г. V 10

Филокл, избран на установление гробницы Зенону Китийскому VII 12

Филоком, отец Карнеада IV 62

Филократ, друг Стратона, хранивший его бумаги V 64

Филократ, племянник и ученик стоика Хрисиппа VII 185

Филократ, отец Аминомаха X 16

Филоксен, лицо неустановленное IV 36

Филолай VIII 84–85; III 6, 9; VIII 15, 46, 53, 55; IX 38

Филомел, хранитель завещания Феофраста V 57

Филон, лицо неустановленное. См. Ук. ист.

Филон, раб Аристотеля V 15

Филон, ученик Аристотеля, возможно, тот же, что последующий; благодаря ему был отменен закон Софокла против философов V 38

Филон, хранитель завещания Феофраста V 57

Филон, персонаж комедии Менандра «Конюх» VI 83

Филон, философ мегарской школы, ученик Диодора Кроноса, занимался логикограмматическими исследованиями VII 16

Филон Афинский, ученик Пиррона, написал воспоминания о привычках и высказываниях учителя IX 69, ср. Ук. ист.

Филонид, стартиат, друг Ксенофонта Афинского II 53

Филонид, ученик стоика Зенона, посланный к Антигону Гонату IV 47; VII 9, 38

Филострат, отец Полемона IV 16

Филохор (ок. 340–267/61), историк Аттики, противник Деметрия Полиоркета и Антигона Гоната, по приказу которого был убит. См. Ук. ист.

Фильтида, дочь Евдокса Книдского VIII 88

Фирион, носил чашу, предназначенную мудрейшему, от мудреца к мудрецу I 29

Флегонт (II в. н. э.), отпущенник Адриана, занимался историей, парадоксографией. См. Ук. ист.

Фок Самосский, лицо неустановленное I 23

Фокион (402–318), ученик Платона и друг Ксенофонта, афинский политик и полководец, сторонник македонской партии, известен неподкупной честностью VI 76

Фотид, послан, чтобы выручить Платона от Дионисия II III 22

Фрасибул (VI в.), тиранн Милета, современник и друг Периандра Коринфского I 27, 31, 95, 100

Фрасидем, перипатетик, физик, увлеченный Стильпоном II 114

Фрасилл, астролог из Александрии, доверенное лицо императора Тиберия, философ- платоник. См. Ук. ист.

Фрасимах Корифский, философ, ученик Стильпона, сам, возможно, не принадлежал к мегарской школе II 113

Фрасимах Халкедонский (V–IV вв.), софист, преподавал в Афинах риторику; Платон порицал его III 52; V 83

Фрасипп, друг и душеприказчик Платона III 43

Фрасон, избран на установление гробницы Зенона Китийского VII 10, 12, 15

Фрасон, отец предыдущего VII 10

Фрепта, отпущенница Феофраста V 54

Фрина, гетера, которая посвятила в Дельфы золотую статую IV 7; VI 60

Фриних (ок. 500), трагический поэт, предшественник Эсхила. См. Ук. ист.

Фринон, олимпийский победитель, предводитель афинских войск в войне с Митиленами

I 74

Фукидид, афинский государственный деятель и оратор, вождь аристократической партии, побежден и изгнан Периклом в 443 г. II 12

Фукидид (460–396), великий историк Пелопоннесской войны II 57 Хабрий, выдающийся афинский полководец и флотоводец IV в. III20, 23, 24

Хабрин, считается отцом Ласа Гермионского I 42

Хамелеон (ок. 300), историк литературы из школы перипатетиков, к которому восходят многие «литературные легенды». См. Ук. ист.

Харет, отпущенник и последователь Ликона V 73

Харин, отец сократика Эсхина II 60, 120

Хармандрид, автор закона, по которому подлежит смертной казни всякий афинянин, вступивший на Эгину III 16

Хармантид, считается отцом Ласа Гермионского I 42

Хармид (ок. 440–403), дядя Платона, принадлежал к кругу Сократа, поддерживал правительство «тридцати», погиб при восстановлении демократии, персонаж Платона

II 29, 31; III 1

Харонд, лицо неустановленное II 76

Харонд (VI в.), один из прославленных законодателей архаической Греции VIII 16

Хередем, брат и последователь Эпикура, которому после его смерти Эпикур посвятил одноименное сочинение X 3

Херестрата, мать Эпикура X 1

Херефонт, друг и почитатель Сократа, погиб во время правления «тридцати» II 37

Херил (V в.), автор исторического эпоса о победе греков над персами. См. Ук. ист.

Хилон I 68–73; I 13, 30, 40–42, 106, ср. Ук. ист.

Хонуфид, египтянин, ученик Евдокса Книдского VIII 90

Хремонид, афинский политический деятель, инициатор войны 267–261 гг., потом советник Птолемея II, стоик, друг Зенона Китийского VII 17

Хрисипп VII 179–202; I 14–16; IV 62; X 3, 26; соим. VII 186; ср. Ук. ист.

Хрисипп Книдский, выдающийся врач IV в., ученик Евдокса Книдского, с которым путешествовал в Египет VIII 87, 89

Эвеон Лампсакский, ученик Платона III 46

Эзоп (VI в.), легендарный раб, сочинитель басен I 69, 72; II 42

Эксамий, отец Фалеса Милетского I 22, 29; II 4

Эксенет, отец Мирмека II 113

Эксенет, олимпийский победитель, отец Эмпедокла VIII 52, 53

Эксестид, отец Солона I 45

Элевсий, мифограф. См. Ук. ист.

Элофал, отец Эпихарма VIII 78

Эмпедокл Акрагантский VIII 51–77; VIII 43, 50; IX 20, 22, 25; ср. Ук. ист.

Эмпедокл, дед предыдущего, олимпийский победитель VIII 51

Энесидем (I в.), поздний скептик, главный представитель нового направления в своей школе

IX 102, 106, 116, ср. Ук. ист.

Энопид (втор. пол. V в.), астроном и математик, близкий пифагорейцам IX 37, 41

Эпаминонд, фиванский государственный деятель и полководец, боролся с гегемонией Спарты, победил при Левктрах и пал при Мантинее (362) II 54; VI 39; VIII 7

Эпиген, сын сократика Критона, слушал Сократа II 121

Эпиком (или Филоком), отец Карнеада IV 62

Эпикрат, один из душеприказчиков Стратона V 62, 63 Эпиктет (ок. 50–130 н. э.), крупнейший философ поздней Стои, раб по происхождению; дошли записи его бесед, сделанные Аррианом. См. Ук. ист. Эпикур X 1–154; I 14–16, 19; V 94; VII 181; VIII 50; IX 64, 69, 101; соим. X 26; ср. Ук. ист.

Эпименид Кносский I 109–115; I 13, 41, 42, 64; VIII 3; IX 18; соим. I 111, 112; ср. Ук. ист.

Эпитимид Киренский, ученик Антипатра и учитель Паребата II 86

Эпихарм VIII 78; I 42; III 9, 10, 17; ср. Ук. ист.

Эрасистрат (ок. 300–240), александрийский врач, на место гуморальной теории Гиппократа поставил физико-механистическое объяснение болезней на основании учения Демокрита и перипатетиков V 57, 61; VII 186, ср. Ук. ист.

Эраст Скепсийский, сократик, адресат VI письма Платона III 46, 61

Эратосфен Киренский (ок. 282–202), многосторонний ученый, с 246 г. глава Александрийской библиотеки, основатель математической географии. См. Ук. ист.

Эрилл Карфагенский VII 165–166

Эриней, отец Хрисиппа Книдского VIII 89

Эрисфения, мать Лисиды (Мелиссы), жены тиранна Периандра I94

Эротия, гетера, подруга Эпикура и Метродора X 7

Эсхил (525–456), прославленный трагик, старший из трех классиков II 43, 133; III 56

Эсхин II 60–64; II 20, 34, 35, 47, 55, 82, 83, 105; III 36; IV 35; ср. Ук. ист.

Эсхин, отец Евдокса Книдского VIII 86

Эсхрион, отец Лисания VI 23

Эфалид, участник похода Аргонавтов, сын Гермеса; Пифагор считал себя его перевоплощением VIII 4, 5

Эфиоп, ученик Аристиппа II 86

Эфор, историк IV в., автор первой всеобщей истории Эллады II110; ср. Ук. ист.

Эхекл, киник, ученик Клеомена и Феомброта, учитель Менедема VI 95

Эхекрат (ок. 367), один из последних представителей старой пифагорейской школы, персонаж Платона VIII 46

Юст Тивериадский, иудейский историк I в. н. э., писал об Иудейской войне, порицал Иосифа Флавия. См. Ук. ист.

Предметный указатель

Академия (академики) I 18; II 64, 144; III 41; IV 67; V 2 – Старая, Средняя и Новая I 14, 19;

IV 59

Аналитика V 28

Аналогия II 107; VII 52, 53

Анникеридовцы II 96

Аристократия III 82; VIII 3

Арифметика I, 11

Астрономия I, 11 23; IV 10; VI 72; VIII 88; IX 48

Атомы IX 30, 44, 45, 72; X 4, 27–28, 41–45, 47, 48, 50, 54–56, 58, 59, 61, 62, 65, 66, 86, 90, 99, 102, 110, 115

Безобразие (aischron) II 16, 33, 93; VI 12; VII 100, 103

Безразличное (adiaphoron) II 94, 95; III 102; VI 105; VII 37, 61, 102, 104, 105, 160; IX 63, 66, 74

Беспредельное, бесконечное (apeiron) II 1, 3, 17; III 69, 71; VIII 85; IX 31; X 41–43, 47, 56, 57, 60, 73, 74, 88, 89, 116, 124, 143–145

Бесстрастие (apatheia) VI 15; IX 108

Бестревожность, безмятежность (atarachon, ataraxia) IX 107; X 80, 82, 85, 87, 96, 128, 136

Благо, добро (agathon) I 21, 84; II 31, 88, 89, 91, 95, 98, 106, 134, 136; III 12–14, 27, 72, 78, 80, 101, 102, 105; IV 48; V 30; VI 2, 4, 12, 42, 68; VII 53, 61, 84, 94–103, 105, 124; VIII 32, 33; IX 83, 90; X 121, 128–130, 133, 134 – природное (cata physin) и внешнее (ectōs) I

21; III 78, 80; V 30; VII 95

Благодарность (charis) II 93, 96

Благосостояние душевное (ey-thymia) IX 45

Благочестие (eysebeia) I 86; III 83; VI 5; VII 119

Бог, боги I 3, 5–7, 9–12, 28, 35, 36, 52, 53, 60, 86, 88, 116, 122; II 97, 102, 106, 115, 117; III

44, 63, 69, 71, 74–79; IV 54–57; V 32; VI 37, 42, 72, 105; VII 52, 119, 124, 132, 134, 135, 137– 139, 147, 148; VIII 3, 21–23, 27, 33, 89; IX 19, 24, 34, 51, 72, 83; X 123, 124, 139

Богатство I 86; II 31, 92, 94; III 78, 80; IV 48, 50; V 82; VI 24, 96, 105; VII 102–107

Богословие (theologia) VII 41

Боль (ponos) II 86–90, 91, 95, 97, 98; VII 37, 166; (algēdōn) II 87–89; IX 79, 108; X 34, 129, 137, 139, 140, 142, 146, 189

Бросок мысли образный (phanta-sticēepibolēëtēs dianoias) X 31, 36, 38, 50, 51, 62, 70, 147

Ведущее начало души (hēgemo-nicon) I 21; VII 52, 133, 139, 159

Величина (megethos) III 12, 13

Величие души (megalopsychia) VII 93, 128

Вероятие (eicos) VII 46

Вероятность (pithanon) V 28

Ветры II 9; VII 152; IX 10; X 101, 104–106

Вечное (aidion) III 10, 73; IX 19

Вещество (hylē) I 10; II 6; III 69, 76; VII 134, 136, 137, 150, 151; VIII 25; IX 21, 99; X 93, 112

Взаиморасположение, взаимострастие (sympatheia) V 32; X 48, 50, 52, 53, 63, 64

Взыскующий (добродетели), мыслящий, ревностный (spoydaios) II 98, 128; III 99; VII 33,

94,117, 118, 123, 124, 128, 151

Вид (eidos) VII 43, 60, 61

Видимое (явление), явность (phainomenon) I 20; IX 79, 81–83, 92, 104–107; X 32, 55, 86, 87, 90, 92, 93, 102, 104, 113

Видимость, видение (Phantasma, phantasia) IX 107; X 32, 51, 88, 102

Видности, образы (eidōla) I 7; V 43; IX 44, 47; X 27, 46– 48, 50, 139

Вихрь (dinē, dinos) IX 30–32, 44, 45; X 90, 112; (prēstēr) X 104

Власть (archē) III 91, 92

Вода I 27; IX 9

Возбуждение (eparsis, orexis) VII 54, 113, 114, 116

Воздержание (egcrateia) VII 93

Воздержание от суждений (epochē) III 52; IV 28, 32; IX 61, 62, 76, 79, 81, 84, 103, 107

Воздух II 3; IX 57

Возможность (dynamis) V 33

Возникновение, становление, (по)рождение (genesis) I 4; II 16; III 10, 64, 74, 77; IX 83, 90, 98, 100

Воля (boylēsis) VII 116, 175 –добрая (eyboylia) VII 93, 126

Вопрос общий и частный (ertēma, pysma) VII 63, 66

Воспитание (paideia) I 69, 91, 92; II 33, 85, 115; III 99; V 18, 19, 21, 74; VI 29, 30, 98; X 6

Восприимчивость (empatheia) II 122

Восприятие(epaisthēsis, epais-thēma) X 32, 52, 53

Впечатление (phantasma, kata phantasiasenergēma) V 29; X 75

Врачевание III 85; VIII 11, 83, 86, 89; IX 81, 109

Время I 77, 119; III 73; VII 141; X 72

Вселенная, Все (pan) II 17; III 73; VII 147; VIII 84; IX 5, 8, 12–13, 24, 31; X 39, 41, 143

Выбор (haircsis) II 95

Выжидание (prosmenon) X 34

Высказывание, высказываемое (lecton) VII 63, (apophasis) IX, 74

Гадания, прорицания I 7; VII 149; VIII 32; X 135

Гармоника IV 18

Гармония см. Лад

Гегесианцы II 93

Геометрия I 11, 24; II 32; III 67, 84; IV 10, 32, 53, 60; V 89; VI 72, 104; VIII 11, 83, 86, 88; IX 35, 47

Гнев (orgē) III 38–39, 90; VII 113, 114

Гомеомерии II 8

Горе, огорчение, скорбь (lypē) II 95, 98; III 90; VII 110– 112, 118; IX 82

Государственное устройство, правление, дела, власть (po-liteia) I 61; II 57; III 23, 82; VII 121;

VIII 63, 66; IX 3,24 26

Гимнософисты I 1, 6, 9; IX 35, 61

Град VII 153; X 106, 107

Грамматика III 25; V 86; VI 27

Гром II 9; VII 133, 153; X 100–103

Действование (energeia) V 34

Демократия, народовластие I 53, 66, 67, 93, 97; II 24, 143; III 82; VII 131

Демон, божество (daimōn) I 8, 27; III 79; VII 88, 151; VIII 23, 32, IX 7

Демоний Сократа II 32, 65

Диалектика I 18; II 92, 111, 113, 135; III 24, 48, 56; IV 33; V 28, 89; VII 41–44, 46–48, 55, 62, 180; VIII 57; IX 25; X 31

Диалог платоновский III 48– 51,56–62

Добродетель (aretē) I 21, 68, 92; II 11, 33, 43, 85, 91, 118; III 18, 78, 101; V 7, 21, 30, 31, 82;

VI 10–12, 70, 104, 105; VII 32, 46, 83, 87–91, 94–98, 101, 102, 121, 125 – 129, 161, 165, 189; VIII 33; X 138

Довод (logos) I 18; IX 73

Догма I 20; III 51, 52, 54, 65, 66; IV 1; VII 131, 174; IX 68–71, 74, 77, 103; X 120

Догматики I 16; III 51; IX 77, 91, 104, 107–108, 111

Дождь VII 153, IX 10

Доказательство (apodeixis) III 53; VII 45, 52, 80, 81; IX 90

Домысел (hypolēpsis) X 34, 124

Достоверное (pithanon) VII 47

Дружба (philia), друг I 60, 87, 91, 98, 102, 105; II 93, 96– 98; III 24, 80; IV 51; V 20, 21;

VII 23, 94, 108, 124 – и Вражда (у Эмпедокла) VIII 76

Друиды I 1,6

Душа (psychē) I 11, 24, 37, 86, 120; II 71, 93; III 37, 44, 45, 55, 63, 67, 68, 77, 90; V 17, 32;

VI 5, 70; VII 45, 89, 110, 118, 128, 133, 138, 143, 151, 156, 157; VIII 4, 5, 24, 14, 27, 28, 30–32, 36, 37, 44, 77, 83; IX 7, 22, 29, 44, 45, 51; X 63–68 –части души III 67, 90. Ср.

Ведущее начало души

Дыхание (pneyma) III 67; VII 52, 140, 156, 157, 159; IX 19

Единое (hen) I 3; III 71, 73; VII 143; IX 42

Единство и множество (monas, plēthos) III 12

Желание (epithymia) VII 110, 113; X 127, 148, 149 – разумное (eyboylia) III 98, 99

Женитьба VI 11, 29, 54, 72

Животные, живые существа I 4; II 16, 17; III 15, 74; VII 85; VIII 13, 20, 23, 28, 30; IX 79, 80

Жизнь I 35, 36, 55, 87, 120; III 44; VII 87–89, 106, 130

Заблуждение (hamartēma) II 95

Звезды II 9; VII 145; VIII 14; IX 23, 34; X 112–115

Звук (phōnē) II 17; III 107; VII 43, 44, 55–57, 62

Законы I 11; III 86, 92, 103; VI 38, 72; X 152, 153

Закономерности (logoi) VIII 29 30

Здоровье III 78, 80, 105; VI 28, 31; VII 90, 91, 102–106, 109, 128; IX 82

Здравомыслие (sōphrosynē) III 80, 90, 91; VI 103; VII 90, 92 102

Зевс-разум VII 88, 135, 147

Землетрясение II 9; VII 153; X 105

Зло, дурное (cacon) II 31, 95, 98

Знак IX 90, 96

Знаки пифагорейские (symbola) VIII 17

Знание (gnōmē, gnōsis, epignō-sis) II 95, 121; IX 1, 5; X 123, 124; (epistēmē) II 31, 115, 121;

III 13, 63, 69; VII 37, 54, 93, 98; (mathēsis, mathēma) VI 11; IX 14, 90, 100. Ср. Наука

Знатность, благородство (eyge-neia) II 31; III 78, 88, 89; VI 10, 96, 105; VII 102, 106, 107

Идея (idea) III 12, 13, 15, 64, 67, 76, 77; (eidos) III 13, 14

Изменение (metabolē, allotriō-sis) III 64; VII 85

Индукция (epagōgē) III 47, 53, 54

Искусство, ремесло (technē) III 100

Истечение (aporrhoia, rheysis, rheyma) X 46, 48, 52

Истина (alētheia) II 15; III 39, 40, 53, 65; V 28; VII 42, 47, 54, 62, 120; IX 14, 22, 70, 72, 76, 84, 92, 94–95

Исходное предложение, аксиома (axiōma) II 112, 135; IV 33; VII 43

Канон VII 41, 42

Каноника X 29, 30

Качество, качественность (poion) I 21; III 9, 10, 24; VII 58, 137, 138; IX 72, 86

Киники I 17–19; II 47; VI 2, 13, 19, 103–105; VII 121

Киренаики I 17–19; II 85, 86, 92

Количество (poson) III 9, 10; IX 86

Кометы II 9; VII 133, 152; X111

Конец III 98

Конечная цель см. Цель

Красноречие III 93, 94; VI 47

Красота (callos) II 33, 100; III 12, 13, 80; IV 48; V 18; VI 9, 96; VII 59, 100–102, 106, 127, 130

Критерий I 21; V 29; VII 41, 42, 49, 54; IX 22, 90, 91, 94, 95, 106, 107; X 27, 30, 31, 34, 38, 52, 116, 147

Лад, гармония (harmonia) III 69; VIII 29, 33, 85

Логика II 92; V 28; VI 103; VII 39–41, 48, 83, 160

Луна I 4, 24; II 1, 8; III 74; VI 28; VII 132, 133, 145, 146, 152; VIII 27, 77, 83; IX 10, 30, 33, 34, 44; X 90, 92–96

Любовь (erōs, philia) V 31; VI 11, 86; VII 113, 130; IX 82

Маги I 1, 2, 6, 9; III 7; VIII 3; IX 61

Математика VI 28

Мегарики I 17–19; II 106, 113

Мера, мерило (metron) I 93; IX 51, 92, 93

Механика VIII 83

Мир, мироздание (cosmos) I 18, 27, 35; III 70, 71, 73, 74, 76; VI 53; VII 132, 133, 137–

139, 140–144, 148, 149, 1 55; VIII 25, 48, 84, 85, 89; IX 7, 8, 19, 29–31, 33, 44, 57; X

45, 73, 74; 88–90

Мифы у Платона III 80

Мнение, мнимое (doxa, docoynta, doxazomena) II 99; III 51–52, 55, 69; VI 22; VII 121;

VIII 85; IX 7, 8, 11, 22, 24, 44, 45, 57, 92, 93; X 28, 33, 37, 38, 81, 90, 144, 146, 147, 149

Мнения см. Суждения

Мудрец II 82, 91, 95, 96, 98, 99, 144; IV 34; V 30, 31, 90; VI 11, 12, 37, 56, 65, 72, 105; VII

47, 48, 116–119, 121– 125, 129–131, 157, 160, 162, 165; IX 20, 68; X 117–121

Мудрецы I 12, 13, 22, 28–30, 34,40, 73, 82, 99, 106, 122; III 12, 78

Мудрость (sophia) I 28, 30, 35, 88, 120; II 15, 18, 37, 46, 58, 73, 78, 93, 124; III 16, 17, 43, 63;

IV 2; V 40; VI 10; VII 189

Молния II 9; VII 153; X 101– 104

Мужество (andreia) III 80, 90, 91; IV 50; VII 91, 92, 102; VI38

Музыка III 88; IV 10, 53; VI 27, 72, 104

Мысль, мышление (dianoia) IV 13; VII 49–51, 56, 61; IX 70; X 50, 63, 78, 144–145; (noēsis) VII 49, 51, 53; IX 93; X 33, 48, 61

Наблюдение, рассмотрение, объяснение (theōria) X 59, 62, 86, 95, 98, 112–114, 128 Надлежащее (cathēcon) VII 25, 84, 88, 93, 107–110, 124, 129, 171

Наслаждение (hēdonē) I 92, 97; II 66, 75, 86–90, 92–94, 96–98; III 90; VI 3, 71; VII 37, 85–87, 93, 102, 103, 110, 114, 117, 149, 166, 189; VIII 88; IX 45, 79; X 11, 34, 121а, 128–129, 131, 136, 137, 142, 149

Наука (epistēmē) III 84; V 22; VII 46, 47, 165; (theōria) V 58; VII 45; (logos) V 41, 64, 74.

Ср. Знание

Науки (mathēmata) IV 2, 13, 36; V 17, 18, 32; VI 7

Наукознание (epistēmosynē) IV 18

Начало см. Первоначало

Небесные явления 1 4, 11, 23; VI 39; VIII 89; X 85–88, 97, 117

Небо, небоздание (oyranos) II 12, 15; III 72–75, 77; VII 132, 138, 139, 144, 148; VIII 48, 77;

X 85, 93, 111

Неизбежность (anagcē) I 35; III 75; VIII 14, 85; IX 33, 44, 77; X 92, 133

Непостижимое (acatalēpta) IX 20, 61, 91

Неразумие (aphrosynē) II 98, 99; (anoia) VI 71

Нравственность (ēthicē, ēthos) II 16, 29; VI 10

Обладание (hexis) V 33, 34

Облака см. Тучи

Обогневение (ecpyrōsis) VII 134, 151; IX 3

Обозначение (semainein) VII 62

Образ жизни (bios) II 20, 68, 69; V 19, 30, 31; VI 8, 44, 55, 65, 103, 104; IX 108s X 29, 30, 86, 117, 135

Образец (paradeigma, hypo-deigma) III 13, 64, 71, 76

Обходительность (philantrō-pia) III 98

Общее и частное (ta catholoy – ta epi meroys) III 55

Обыкновение (hexis) VII 47, 98

Огонь (y Гераклита) IX 7, 8

Олигархия III 82

Означаемое (sēmainomena) VII 43, 62, 63

Определение (horos) VI 40; VII 41, 44, 60; VIII 48

Опытность, опыт (empeiria) I 78; III 63, 99; VII 87

Органы чувств VII 51, 52

Основа, первооснова, стихия (stoicheion) 1 10, 21; II 1; III 24, 63, 70, 71, 75; V 32; VII

132, 134, 136; VIII 25, 76; IX 19, 21, 31, 90; X 36, 37, 44, 123

Отечество II 96, 98, 99; III 78, 80; VII 95, 108; VIII 50

Оттиск (typos) X 33, 46, 49

Очевидность, наглядность (ena-rges) X 33, 52, 71, 72, 91, 93, 96, 123, 146

Ощущение, чувство, чувствование (aisthēsis) II 85, 93, 95; IV 51; V 29; VII 49, 52–

54, 86, 110, 174; VIII 29; IX 22, 46, 51, 62, 77, 78, 80, 92, 95; X 31–33, 38, 39, 47,

48, 55, 63, 65, 66, 68, 71, 82, 86, 90, 91, 124, 146, 147

Память III 15; X 31, 33

Первоначало, начало (archē) I 8, 10, 27, 36; II 1, 3, 8, 32; III 12, 64, 67, 69, 76, 77; V

23; VII 132, 134; IX 8, 30, 99; X 30, 41, 116

Перипатетики I 17–19; II 64; IV 67; V 2; VII 173

Пирроновцы IX 70

Пифагорейцы III 6; V 86; VIII 50, 91; IX 38

Планеты III 74; VII 132, 137

Плотность, плотная частица, скопление (ogcos) X 52–54, 56, 57, 69, 100

Побуждение, порыв (hormē) VI 83; VII 55, 84–86, 108, 110, 159

Погрешение (hamartēma) VII 119–121

Подобие, сходство (homoion) III 10, 12, 13, 15, 84; VII 52, 53; IX 31

Подражание (mimēsis) II 90

Политика II 64, 114; III 84; V 28; VI 29; VII 41

Польза (chreia,ōpheleia, chrē-simon, sympheron) II 97, 134; III 79; VII 94, 103– 105, 149

Понятие (logos) VI 3; VII 49; (ennoia) X 33, 69, 77, 123 –врожденное (ennoia) VII 54

– мыслимое (nooymenon) VII 52 – общее (eidos) II119

Порядок в государстве (eyno-mia) III 103, 104

Постижение (catalēpsie, cata-lēmma) VII 45, 47, 49; X 33

Предведение (pronoia) IX 76, 84;(prognōsticon) X 28

Предвосхищение (prolēpsis) VII 54; X 31, 33, 72, 124, 152, 153

Предельность (entelecheia) V 32, 33

Предложение (logos) VII 56

Предположение (hypolēpsis) III 52

Предпосылки (lēmmata, pro-taseis) V 29, 45

Предпочтительное (proēgme-non) VII 105–107, 127

Предрасположение (diathesis) II 96; VII 89, 98; IX 82

Представление (phantasia) VI 70; VII 43, 45, 47–50, 53, 118, 159; IX 38, 79, 80, 93;

X 28, 50, 80 – постигающее (katalēpticē ) VII 46, 54, 163, 177; IX 95 –умственное

(logicē) VII 63 –чувственное (aisthēticē) VII 51

Предубеждение (hypolēpsis) IX 83

Прекрасный (calos) I 51; II 16, 49, 93; III 13, 16, 72, 79, 89; VI 12 –добрый (calocagathos) I

60; II 48; III 88, 89; VI 27; IX 21

Претерпевание (pathos) III 77; IX 103; X 28, 31, 34, 38, 53, 55, 63, 68, 82, 116, 129, 147

Признание (sygcatathesis) VII 49, 51, 91

Призрак (phantasma) VII 50, 61

Природа (physis) I 23–24, 116; II 11, 13, 35; III 13, 15, 16, 73, 74, 79; IV 64, 66; VI 38, 71;

VII 85–89, 105, 118, 148, 156; VIII 56, 83, 85; IX 92, 104; X 35, 37. Ср. Естество

Природа и установление (phy-sis-nomos) II 16, 93; VII 128; IX 45

Причастность (metechein) III 13 Причина (aition) II 16; III 64, 69, 72, 75–77, 91; V 32; VI 132, 133, 149; IX 90, 97, 98

Приязнь (philia) III 81; V 31

Провидение (pronoia) II 45; III 24; V 32; VII 52, 133, 138, 149

Пространство (topos) I 21, 35; VII 53; IX 77

Противоположность (enantiō-sis) III 53, 54, 104–105; VII 52, 53; IX 8

Противоречие (antithesis, antilogia) III 35; IX 78, 106

Пустота (cenon) VII 140, 143; IX 29–31, 44–45, 57, 72; X 39, 41–43, 46, 61, 67, 86,

89, 90

Рабство (doyleia) II 94; III 19; VI 74, 75; VII 121, 122

Равенство III 10, 23

Радость (chara) II 98; VII 98, 116; IX 82

Радуга VII 133, 152

Разделение (diairesis) VII 44, 61

Разум, смысл, толк (logos) II 92, 95, 96, 123; VI 24, 38; VII 46, 47, 51, 52, 86, 118, 134, 149;

IX 7, 22, 95; X 32, 47, 75, 117, 139, 144, 145 – верный (orthos) VII 47, 54, 88, 93, 128 –

сеятельный (spermaticos) VII 136, 148, 157

Разумение (phronēsis) I 86, 88; II 91, 98, 106; III 80, 90, 91; IV 50, 51; V 82; VI 15; VII 90, 92, 102; IX 19; X 132

Распорядок (diacosmēsis) I 4; II 6; IX 35

Рассуждение (logismos, logos) I 68; II 124; III 53; IV 30, 37; V 66; VI 12, 81; VII 43– 45, 47, 76 –82; IX 23, 29, 63, 77, 108; X 84, 85, 131

Рассудок (phrēn) VIII 30

Растения I 4

Расчленение (merismos) VII 62

Речь (logos) III 86, 87, 94, 95; VII 43, 56–59

Риторика II 20, 64, 124; IV 49; V 28, 86; VI 28; VII 41, 42; VIII 57; IX 25

Род (genos) III 64; VII 43, 60, 61

Poca X 108

Самообладание (egcrateia) VI, 15; (hexis) VII 93, 148

Светила VII 144, 145; VIII 27; IX 10, 30, 32, 33

Свойство (symbebēcos) X 40, 68, 71; случайное c. (symp-tōma) X 40, 64, 70

Середина (между благом и злом) II 98

Скептики I 16, 20; IX 69, 70, 72, 74, 76, 104, 107, 108, 111

Слава (doxa, eudoxia) III 78, 98, 99; IV 48; VI 24, 105; VII 102, 104, 106; IX 36, 37

Следствие (acoloythia) III 53, 54

Случай (tychē) I 86; II 94; X 133, 134, 144

Случайность (periptōsis) VII 52, 53

Смерть VI 68; X 124–126, 138

Совесть (aidōs) I 120

Советование (eyboylia) V 24

Сократики I 14, 17; II 47, 59, 144; III 6; VI 8; VIII 86

Солецизм I 51

Солнце I 4, 24; II 1, 8, 9, 12, 15, 17; III 74; VI 28; VII 132, 133, 139, 144–146, 152; VIII 27, 35, 77; IX 7, 10, 22, 30, 33, 34, 44, 82, 86; X 90–93, 96, 98

Софистика, софисты I 12; II 30, 62, 65, 102, 113; IV 47, 52; VI 38; VIII 86; IX 69, 110

Состояние (stasis, systasis) III 12; VII 85

Способность (dynamis) III 97; X 63

Справедливость (dicaiosynē) I 7, 11; II 11, 98; III 12, 13, 55, 79, 80, 83, 90, 91, 101, 105;

VI 5, 12; VII 90, 92,102, 119, 127–129; VIII 33, 35; IX 14, 83; X 150, 151

Свертывание, свернутость (tropos) VII 43, 76, 77, 79

Сдерживающая сила (hexis) VII 139

Семя VII 158, 159; VIII 28

Сказуемое (catēgorēma) VII 63, 64

Слово (lexis) VII 44, 56, 57; (logos) IX 76

Слог (lexis) VII 59

Снег X 107, 108

Соединение (synthesis) VII 52, 53

Состав (athroisma) X 63–65, 69, 142; (systasis, sygcrisis) X 48, 66, 99

Стоики I 17–19; II 120; IV 62, 67; VI 19, 104, 105; VII 5, 38

Страдание (lypē, ponos) X 125, 137, 139, 142

Страсть, состояние души (pat-hos) II 86, 92, 95; V 31; VI 38; VII 84, 110–111, 116– 117, 158;

IX 45; X 117; (thymos) VIII 30

Страх (phobos) VII 110, 112, 113

Строй (taxis) III 69 – небес (cosmos) II 15

Стихия см. Основа Судьба (heimarmenē) VII 135, 149; VIII 27; IX 7, 8; X 28, 133, 134

Суждение (crisis, epicrisis) V 28, 29; VII 111; IX 92; X 51, 82; (axiōma) VII 63, 65, 76, 80–82

Суждения, мнения (aresconta) III 67, 86; VI 10, 103; IX 29,30

Сущее (on, onta) I 9; III 64, 102, 107–109; VII 61, 88, 101, 149, 150; IX 19, 20, 51

Существующее (hyparchon) VII 46, 50, 54

Сущность (oysia) III 10, 70, 76; VII 133, 136–138, 142, 148, 150; IX 19; X 86

Сходство см. Подобие

Счастье (eydaimonia) I 50; II 87, 90, 94, 96; III 78, 98, 99; V 30; VI 11; VII 89, 97, 104, 127, 128;

VIII 32; X 122, 127

Творец (dēmioyrgos) IX 21

Тело (sōma) VII 135, 150

Тиранния I 49, 59, 64–67, 97, 98; II 57; III 18, 83; VIII 84; IX 20

Труд (ponos) VI 2, 11

Тучи, облака VII 133; IX 19; X 99–102

Убедительность (pithanon) IX 78, 79

Ум (noys) I 4, 35, 60; II 6, 8, 106; III 69, 75; V 29; VI 53; VII 54, 135, 138, 139; VIII 30; IX 19, 20, 22, 35, 44, 46, 95

Уместность (prepon) III 79; VII 59

Умозаключение, силлогизм (syllogismos) VI 38; VII 43, 45, 63, 78, 79

Умозрение (theōria) I 23; II 7; III 15, 84; IV 18; VII 126, 130; VIII 89; IX 13; X 30, 98.

Ср. Наблюдение, Наука

Умозрительное положение, основа (the ōrēma) VII 90, 125

Умопостигаемое (noēton, tbeōrēton) III 8, 10, 12, 63, 72; IX 92, 96; X 62

Усердие (epimeleia,meletē) I 99; II 123

Услуги, благодеяние (eyergesia) II 93; III 95–96

Учение (logos) IV 28; VII 39, 54

Учительство (didascalia) Il 123, 124

Феодоровцы II 97; IV 23

Фигура (schēma) III 70, 72

Физика I 18; II 16, 21, 45, 92, 114; IV 62; V 28, 32, 58, 64, 86; VI 103; VII 39–41, 83, 132, 160;

IX 37, 46; X 30

Философия I 1, 3–6, 11–14, 89; VIII 8; X 122 –ионийская и италийская I 13–15, 122 – практическая и теоретическая V 28

Форма (morphē) VII 134; IX 81; X 49, 50, 68; (schēma) X 53–55, 74, 94

Халдеи I 1, 6; VIII 3; IX 35

Характер (ēthos) III 18

Царская власть III 82, 92; VII 131; VIII 63; IX 6

Целое, целокупное (pan, holon) II1;VII 87, 88, 136, 142, 147; VIII 7, 34, 35

Цель конечная, благо конечное (telos) I 21; II 85, 87, 88, 98; III 78; V 30; VI 53; VII 32, 37, 84, 85, 87, 88, 91, 102, 160, 165, 166; IX 45, 107, 108; X 27, 30, 128, 131, 133, 145

Ценность (axia) VII 105, 106

Части речи VII 57, 68

Честь (timē) I 97; II 122

Человек (anthrōpos) I 33; VI 40, 41

Число III 10, 24, 67, 74; VIII 25

Чувственно воспринимаемое, чувственное (aisthēton) III 8–10, 12, 64, 71; VII 53, 141; IX 92, 96

Чувство, чувствование см. Ощущение; Внутреннее чувство

Школа I 18–21; II 105, 109

Эклектики I 21

Элейцы I 17–19

Элидская школа II 105, 126

Эпикурейцы I 17–19; IV 43

Эретрики I 17–19; II 85, 105, 126

Этика I 14, 18; II 16, 21, 45; IV 62; V 28, 86; VI 103; VII 39–41, 83, 131, 160; IX 37; X 30

Эфир V 32; VII 137, 139; VIII 27, 28, 30, 50

Указатель источников

Диоген Лаэртский писал свою историю философии, не будучи и не притворяясь ни историком, ни философом; поэтому он усиленно подкрепляет свой авторитет ссылками на источники. В общей сложности он цитирует или упоминает таким образом более 300 имен. При этом, конечно, все время нужно помнить два обстоятельства: во-первых, подавляющее большинство этих ссылок он берет и дает из вторых рук, а во-вторых, когда он ведет свой рассказ по одному какому-нибудь источнику, он именно этот источник не называет, а называет лишь подобные, подтверждающие его или противоречащие ему. Поэтому восстановить общую картину компиляторской работы Диогена – где, что и в каком виде служило для него источником, – это задача почти невозможная. Можно лишь приблизительно систематизировать главные категорий источников, упоминаемых Диогеном.

(1) Прежде всего, разумеется, это тексты самих философов. Процитированные или пересказанные хотя бы из вторых и третьих рук, они являются самой ценной частью сочинения Диогена. Обычно это, к сожалению, разрозненные фразы и суждения, но, например, сохранением четырех основных сочинений Эпикура мы обязаны только ему.

(2) Далее, это отзывы современников о философе. «Современники» – это по существу лишь две категории писателей: во-первых, другие философы, о которых сказано выше, и, во-вторых, аттические комедиографы, чьи шутки о хорошо знакомых их публике философах давно были кем-то выбраны из их комедий и использованы для истории: Аристофан, Кратет, Кратин, Алексид, Менандр и др.

(3) Далее, это свидетельства историков – изредка сохранившиеся до нас, как сочинения Геродота, по большей же части не сохранившиеся, как Эфора или Дурида. Их упоминания о философах, случайно попадавших в «большую историю», также были выловлены и собраны задолго до Диогена.

(4) Лишь после этого мы подходим к биографам в собственном смысле этого слова. Разработка биографического жанра, то есть сбор и систематизация сведений о замечательных

людях прошлого, впервые была предпринята перипатетиками. К старшему, доалександрийскому поколению биографов принадлежали Аристоксен и Неанф; к следующему, александрийскому – Гермипп и Сатир. Особняком стоит в этом ряду самый

талантливый и своеобразный из греческих биографов – Антигон Каристский: он жил в III

в. и писал о тех философах, о которыми часто был лично знаком. Сообщаемые Диогеном

живые подробности о Менедеме, Аркесилае, Зеноне или Пирроне обычно восходят именно к нему. Особняком стоит (но совсем в другом отношении) и другой часто цитируемый Диогеном источник – сочинение «О роскоши древних», изданное под именем гедоника Аристиппа и собравшее все мыслимое злословие о нравах великих людей, какое только можно было найти в старинных памфлетах.

(5) Все вышеназванные биографы не выделяли философов из общего ряда «знаменитых людей», которыми они занимались. Когда такое выделение совершилось, то сама собой явилась новая форма биографического жанра – «Преемства», в которой очерки о философах следовали друг за другом в последовательности (подчас весьма искусственной) «от учителя к ученику». Для систематизации материала это значило немало. Первое сочинение под заглавием «Преемства» написал Сотион Александрийский в начале II в. до н. э.; так как оно было очень обширно, то за ним последовало несколько его сокращенных переработок, авторами которых были Гераклид Лемб, Сосикрат Родосский и Антисфен Родосский. Диоген, как кажется, пользовался Сотионом преимущественно в обработке

Сосикрата.

(6) Непременным дополнением к биографиям философов были списки книг, написанных философами. Здесь основная каталогизаторская работа была проделана в Александрийской библиотеке знаменитым поэтом и филологом Каллимахом (III в. до н. э.) в огромной (120 книг) аннотированной библиографии всей греческой литературы под заглавием «Таблицы». Извлечения по творчеству философов из этой массы материала произвел ученик Каллимаха, уже упоминавшийся Гермипп; он же, принадлежа к перипатетической школе, сохранил для Диогена завещания перипатетиков, цитируемые в книге V.

(7) Вопросы хронологии древних философов, очень запутанные при сбивчивости греческого летосчисления, были исследованы в Александрии Эратосфеном (III в. до н. э.) и популяризованы в сочинении Аполлодора Афинского «Хронология» (II в. до н. э.), написанном почему-то стихами. Именно к Аполлодору восходит система датировок по «расцветам деятельности»; Аполлодор старается найти в жизни философа какой-нибудь точно датируемый момент, предполагает затем, что в это время философ находился в своем «расцвете» – около 40 лет отроду, и, исходя из этого, вычисляет примерное время его рождения и смерти.

(8) Наконец, совершенно особого рода подспорьем был для Диогена труд Деметрия Магнесийского (I в. до н. э.) «Соименники»: здесь не содержалось, по-видимому, ничего, кроме списков людей, носивших одни и те же частые в Греции имена (Дионисий, Деметрий, Гераклид, Аполлодор и др.) с короткими справками, кто чем известен. Легко понять, от каких

опасных путаниц это спасало последующих писателей.

(9) На этом эпоха исследователей кончается, и начинается эпоха компиляторов, продолжающаяся от I в. до н. э. и до самого Диогена Лаэртского. Некоторые из этих авторов занимались биографиями философов специально (таков Диокл Магнесийский, I в. до н. э., в котором Ф. Ницше пытался усмотреть основной источник всего сочинения Диогена), некоторые использовали этот материал в полуученых, полуразвлекательных сочинениях смешанного содержания (Памфила в I в. н. э., Фаворин Арелатский во II в. н. э. – ближайший по времени из источников Диогена). Совершенно особую струю традиции

представляли собой сборники анекдотов и изречений знаменитых философов, из которых Диоген тоже черпал щедрой рукой; точные его источники здесь совершенно неустановимы.

(10) Столь же неустановимы (что гораздо досаднее) источники самой интересной для нас части Диогенова материала – доксографической. Общим истоком всех античных свидетельств было здесь сочинение Феофраста «Мнения физиков» (в 18 книгах): о началах, о богах, о мире, о небесных явлениях и т. д. Сокращения, извлечения и переработки его делались в бесконечном количестве (опять-таки, конечно, часто из вторых и третьих рук). Какое-то из этих сокращений было в руках и у Диогена; мы располагаем некоторыми параллельными текстами этой доксографической литературы, но не располагаем более ранними. Что же касается разделов об отдельных школах (о Платоне, о стоиках, о скептиках), то тут Диоген обычно брал какой-нибудь общедоступный компендий учения соответствующей школы и излагал его толково и добросовестно.

Произведения, поименованные в тексте «Жизнеописаний», приводятся в указателе с их названием, а знак «ср.» используется, если цитаты или ссылки, анонимные у Диогена, поддаются отождествлению. К сожалению, Диоген не всегда предоставляет возможность различить соименников и не всегда единообразно называет сочинения, на которые ссылается; все это делает указатель лишь приблизительным.

Автодор (или Антидор) V 92

Александр Полигистор VIII 36; «Преемства (философов)» I 116; II 19, 106; III 4, 5; IV 62; VII 179; VIII 24; IX 61.

Алексид, «Анакилион» III 27; «Меропида» III 27; «Олимпиодор» III 28; «Парасит» III 28.

Алексон Миндский, «О мифах» I 29.

Алкей I 31, 81.

Алкидамант IX 54, «Физики» VIII 56.

Алким, «К Аминту» III 9, 10, 11, 12, 17.

Алкмеон Кротонский VIII 83.

Амбрион, «О Феокрите» V 11.

Амипсий II 28.

Амфий, «Амфикрат» III 27;

«Дексидемид» III 28.

Амфикрат, «О знаменитых людях» II 101.

Анаксандрид, «Тесей» III 26.

Анаксилаид, «О философах» III 2.

Анаксилай I 107.

Анаксилай, «Богатейки», «Ботрилион», «Цирцея» III 28.

Анаксимен I 40; II 4, 5.

Анахарсис I 105.

Андрон Эфесский I 119; «Треножник» I 30.

Антагор Родосский IV 21, 26–27.

Антигон II Гонат VII 7.

Антигон Каристский II 15, 136, 143; IV 22; V 67; VII 12, 188; IX 49, 110, 111, 112; «Жизнеописания» IV 17; «О Зеноне» III 66; «О Пирроне» IX 62.

Антиклид, «Об Александре» VIII 11.

Антилеонт, «О сроках» III 3,

Антиох Лаодикейский IX 106,

Антипатр Сидонский VII 29,

Антипатр Тарсийский VII 54, 55, 68, ср. VII 84, 92; «О душе» VII 157; «О мире» VII 140, 142, 148; «О слове и речи» VII 57; «О сущности» VII 150; «Об определениях» VII 60.

Антипатр Тирский, «О мире» VII139.

Антисфен Родосский X 38, 39, 57; «Преемства (философов)» I 40; II 39, 98, 134; VI 77, 87; VII 168; IX 6, 27, 35.

Антисфен Афинский, «Геракл» VI 103, 104, 105.

Антифонт, «О первых в добродетели» VIII 3.

Апеллес, «Агриппа» IX 106.

Аполлодор Афинский, «Хронология» I 37, 74; II 2, 7, 44; III, 2; IV 23, 28, 45, 65; V 9, 58; VI 101; VII 184;VIII 52, 58, 90; IX 18, 24, 25, 41, 50,56, 61; X 13,14; ср. I 68, 95, 98,121; II3, 55; IX 1,23,34.

Аполлодор Кизикийский IX 38.

Аполлодор Селевкийский VII 39, 41, 54, 64, 66, 84, 140, 157; «Физика (древних)» VII 125, 135, 142, 143, 150; «Этика» VII 102, 118, 121, 129.

Аполлодор Исчислитель I 25; VIII12.

Аполлодор Садовый Тиранн X 10, 13; «Жизнеописание Эпикура» X 2, ср. X 25; «О законодателях» I 58; «О философских школах» I 60; «Собрание учений» VI 181.

Аполлонид Никейский, «Замечания на Силлы» IX 109.

Аполлоний Тирский VII 1, 6, 24, ср. 28; «О Зеноне» VII 2.

Аполлофан VII 92; «Физика» VII 140.

Аристагор Милетский I 11, 72.

Аристипп Киренский VIII 60; «О роскоши древних» I 26; II 23; III 29; IV 19; V 3, 39; «О физиках» VIII 21.

Аристоксен I 42, 108; II 10, 20; III 8, 37; IV 15; V 92; VIII 1, 8, 14, 20, 21, 79, 82, ср. VIII 46; «Воспитательные законы» VIII 15; «Жизнеописание Платона» V 35; «Исторические записки» IV 40; «О Пифагоре и его учениках» I 118; «Разрозненные заметки» I 107.

Аристон Кеосский, «О Гераклите» IX 5; ср. IX 11; «Жизнеописание Эпикура» X 14, ср. V 64.

Аристон Хиосский II 80; IV 33, 40; VII 160.

Аристотель I 24, 98, 99; II 23, 26, 45, 55, 104; III 37, 80; V 6, 7–8, 11–16, 39; VIII 19, 34, 36, 51, 52, 63, 74; IX 25, 54, 81; «Государственное устройство делосцев» VIII 13; «О воспитании» IX 53; «О магах» I 4, 8; «О пифагорейцах» VIII 34; «О поэтах» III 48; VIII 57; «О философии» I 8; «Обзор риторов» II 104; «Поэтика» II 46; «Софист» VIII 57; «Этика» V 21.

Аристофан Византийский III 61; X 13.

Аристофан II 20, 27; IV 19; ср. II 28; «Облака» II 18; «Герои» VIII 34.

Аристофон, «Пифагореец» VIII38.

Аркесилай Питанский IV 30, 31, 44; V 41.

Артемидор, «Ответ Хрисиппу» IX 53.

Архедем Тарсийский VII 68, 84, 88; «О голосе» VII 55; «Об основах» VII 134, 136.

Архетим Сиракузский I 40.

Архилох IX 71.

Архит III 21–22; VIII 79–80.

Архит Зодчий, «О механизме» VIII 82.

Асканий Абдерский IX 61.

Афиней VI 14; VII 30; X 12.

Афинодор VII 68, 121, 149; «Прогулки» III 3; V 36; VI 81; IX 42.

Ахаик, «Этика» VI 99.

Ахей, «Омфала» II 133–134.

Бион Борисфенский IV 52; «Диатрибы» II 77.

Боэф VII 54, 143; «О природе» VII 148; «О судьбе» VII 149.

Гекатей I 9, 11; «О египетской философии» I 10.

Гекатон VII 2, 91, 181; «Изречения» VI 4, 32, 95; VII 26, 172; «О благах» VII 101, 103, 127; «О добродетелях» VII90, 125; «О конечных целях» VII 87, 102; «О невероятном» VII 124; «О страстях» VII 110.

Гераклид Понтийский I 25, 98; II 43; VIII 4, 52, 71, 72; IX 15; «О бездыханной женщине» I 12, ср. I 67; VIII 61, «О болезнях» VIII 51, 60.

Гераклид Лемб II 113, 120, 135, 138, 143, 144; «Обзор Сотионовых «Преемств«» («Сокращение по Сотиону») V 79; VIII 7, 53; X 1, ср. VIII 44, 58; «Обзор Сатировых «Жизнеописаний» («Сокращения по Сатиру») VIII 40; IX 26; ср. II 43; III 26.

Гераклид Тарсийский VII 121.

Гераклит Эфесский I 23, 76, 88; VIII 6; IX 1, 2, 5, 7 и сл., 14, 73.

Гермарх X 15.

Гермипп Смирнский I 72, 101, 106, 117; II 38, 109, 120, 142; III 2; IV 44; V 41, 67, 78, 91; VI 2, 99; VII 184; VIII 1, 40, 41, 51, 56, 69, 85; IX 4, 27, 43; X 2, 15; «Жизнеописания» I 33; II 13, 55; V 2;»О магах» I 8;«О Пифагоре» VIII 10;»О (семи) мудрецах» I 42; VIII 88; «Об Аристотеле» V1.

Гермодор I 8; II 106; III 6; «О науках» I 2.

Геродот I 22, 23, 68, 95; IX 34, ср. I 9; VIII 2.

Геродот, «О юности Эпикура» X4

Гесиод VII 25; X 2.

Гиппарх IX 43.

Гиппий Элидский I 24.

Гиппобот V 90; VI 85, 102; VII, 25, 38: VIII 43, 51, 69, 72; IX 5, 40, .115; «О (философских) школах» I 19; II 88; «Перечень философов» I 42.

Гиппократ IX 73.

Гиппонакт I 84, 88, 107; IV 58.

Главк Регийский IX 38, ср. VIII 52.

Главконид II 30.

Гомер I 48; III 7; V 9; VIII 74; IX 67, 73, ср. II 35; III 5; IV 9, 46, 47, 64; VI 52, 53, 55, 57, 63, 66, 67, 90, 103; VII 67, 114, 172, 183; IX 60, 65.

Даимах Платейский I 30.

Дамон Киренский, «О философах» I 40.

Дарий IX 13–14.

Деметрий Византийский II 20, 21 и сл.; V 83.

Деметрий Магнесийский II 52, 56, 57; VI 84, 88; IX 36; X 13; «Соименники» («О соименных писателях и поэтах») I 38, 79, 112; V 3, 75, 89; VI 79; VII 31, 169, 185; VIII 84, 85; IX 15, 27, 35, ср. IX, 40.

Деметрий Трезенский, «Против софистов» VIII 74.

Деметрий Фалерский II 44; «Апология Сократа» IX 15, 37, 57; «О старости» II 13; IX 20; «Перечень архонтов» I 22; II 7.

Демодик Леросский I 84.

Демокрит Абдерский I 22, 23; IX 72, 106; «Малый Мирострой» IX 41.

Дидим Халкентер, «Застольные разговоры» V 76.

Диевхид, «О Мегарах» I 57.

Дикеарх I 40, 41; III 38, 46; VIII 40; «Жизнеописания» III 4.

Динарх, «Об измене Ксенофонту» II 52.

Динон, «(Персидская) история» I 8; IX 50.

Диоген Аполлонийский VI 81; IX 57.

Диоген Вавилонский VII 39, 55, 56, 58, 84, 88;«О голосе»; VII 55, 57;»Учебник диалектики» VII 71.

Диоген Синопский VI 23; VII 131; «Барс» VI 20.

Диоген из Птолемаиды VII 41.

Диоген Тарсийский, «Выборки» X 97, 118, 119, 136, 138; «Обзор эпикуровых нравственных учений» X 118.

Диодор Эфесский VIII 70.

Диодор, «Записки» IV 2

Диодот IX 12, 15.

Диокл Магнесийский, «Жизнеописания философов» II 54, 82, ср. VI 12, 13, 20, 36, 87, 91, 99, 103; VII 162, 166, 179, 181; IX 61, 65; X 12; «Обзор (философов)» VII 48; X 11.

Дионисий Галикарнасский X 4.

Дионисий Перебежчик V 92.

Дионисий II Сиракузский IV 2.

Дионисий Халкедонский II 106.

Дионисий, «Критика» I 38.

Дионисий VI 43.

Дионисий VIII 47.

Дионисиодор II 42.

Диоскурид, «Записки» I 63.

Диотим X 3.

Дурид I 22, 74, 82, 89; II 19; «О живописи» I 38; «Времена» I 119.

Еванф Милетский I 29.

Евбул, «Продажа Диогена» VI 30.

Евбулид II 41; «О Диогене» VI 20.

Евдем Родосский I 9; «История астрономии» I 23.

Евдокс Книдский, «Объезд Земли» I 8, 29; VIII 90; IX 83.

Евдром VII 39, 40; «Начала этики» VII 40.

Евмел, «История» V 6.

Евполид, «Льстецы» IX 50;

«Невоеннообязанные» III 7.

Еврипид, «Андромеда» IV 29;

«Беллерофонт» IV 26; «Иксион» IX 55; «Ликимний» III 63; «Паламед» II 44; «Фаэтон» II 10; «Электра» VII 172, ср. I 56; II 33, 78; III 6; IV 35, 51; V 3; VI 36, 55, 98, 104; VII 22, 179, 182; IX 60, 71.

Евтифрон I 107.

Евфант, «История» II 141.

Евфорион III 37.

Зевксид, «Двоякие рассуждения» IX 106.

Зенодот VII 30.

Зенон Китийский VII 8–9, 84, 110, 120, 127, 148, 149, 150, 157; VIII 48; «Государство» VII 121, 129, 131; «Изречения» VI 91; «О страстях» VII110; «О сущности» VII 134; «О целокупности» VII 136, 142, 143, 145, 153; «О человеческой природе» VII 87; «Об учении» VII 39, 40.

Зенон Тарсийский VII 41, 84.

Зенон Элейский IX 72.

Зоил из Перги VI 37.

Идоменей II 19, 60; III 36; «О сократиках» II 20.

Иероним Родосский I 27; II 26; VIII21, 57, 58; IX 16, 112; «О воздержании от суждений» II 105; «Разрозненные заметки» I 26; II 14.

Ион Хиосский I 120; II 23; «Триады» VIII 8.

Исидор Пергамский VII 34.

Истр Александрийский II 59.

Каллий, «Пленники» II 18.

Каллимах I 80; II 111; IX 17, 23; «Таблицы» VIII 86; «Ямбы» I 23, 25, 28 и сл.

Карнеад X 26.

Кассий VII 32, 34.

Кеней IV 2.

Керкид Мегалопольский (или Критский), «Мелиямбы» VI 76 и сл.

Клеанф VII 41, 84, 89, 91, 92, 127, 128, 139, 142, 157; «О деньгах» VII 14; «О наслаждении» VII 87; «Об атомах» VII134.

Клеарх из Сол I 30, 81; «О воспитании» I 9; «Похвальное слово Платону» III 2.

Клеобул I 89, 90, 91, 93.

Клеомен, «Педагогик» VI 75.

Клеон III 61.

Клитарх I 6.

Клитомах, «О школах» II 92.

Кратет II 126; VI 85, 86, 92, 98.

Кратин, «Архилохи» I 12;

«Клеобулины» I 89; «Хироны» I 62.

Кратин (младший), «Лжеподкидыш» III 28; «Пифагорейки» VIII 37; «Тарентинцы» VIII 37.

Криний VII 62, 68, 76; «Учебник диалектики» VII 71.

Кротон, «Водолаз» IX 12.

Ксанф Лидийский I 2; VIII 63.

Ксенофан Колофонский I 23, 111; VIII 36; IX 19, 72.

Ксенофонт Афинский II 19, 29, 45; IV

15; «Воспоминания о Сократе» («Нравственные записки») III 34; «Пир» II 31, 32; IV 14.

Ликон V 16.

Ликон V 65, 66, 69–74.

Ликофрон «Менедем» II 140.

Лисаний VI 23,

Лисид Тарентский VIII 42.

Лисий, речь «Против Никида» I 55.

Лобон Аргосский I 34, 112.

Манефон, «Краткая естественная история» I 10.

Меандрий Милетский I 28, 41.

Меланфий, «О живописи» IV 18.

Мелеагр, «О мнениях» II 92.

Менандр, «Конюх» VI 83; «Сестры-близнецы» VI 93, ср. V 8, VII 68.

Менедем Эретрийский II 141, 142, 144.

Менипп, «Продажа Диогена» VI 29.

Менодот II 104; IX 115.

Метродор Лампсакский II 11.

Метродор Лампсакский, «О знатности» X 1; «Тимократ» Х 136.

Метрокл VI 31, 33, 34; «Изречения» VI 33.

Мимнерм I 60.

Миний I 27.

Мирониан Амастрийский «(Исторические) сравнения» I 115; III 40; IV 8, 14; V 36; Х3.

Мнесимах (или Мнесилох) II 18; «Алкмеон» VIII 37.

Мнесистрат Фасосский, «Пособие по упражнениям» III 47.

Неанф Кизикийский I 3, 4, 99; III 25; VI 13; VIII 55, 58, 72; IX 4.

Николай X 4.

Никомах VIII 88.

Нумений IX 68.

Олимпиодор VI 23.

Онетор II 114; «Наживаться ли мудрецу?» III 9.

Памфила I 24, 68; «Записки» I 76, 90, 98; II 24; III 23; V 36.

Панэтий Родосский II 64, 85; III 37; VII 41, 92, 128, 142, 149, 163; «О бодрости» IX 20; «О школах» II 87.

Парменид I 107; VIII 14; IX 22.

Пасифонт Эретрийский II 61.

Периандр I 99, 100.

Персей II 61; VII 120; «Застольные записки» VII 1; «Уроки этики» VII 28.

Писистрат Эфесский II 60.

Писистрат I 53–54.

Питтак I 78, 81. Пифагор VIII 49–50; «О природе'VIII 6; «Копиды'VIII 8; «Священное слово» VIII 7.

Платон I 22, 30, 99; II 29; III 13, 15, 29, 30, 31, 32, 33, 41– 43, 61; V 39; VII 131; VIII 81; IX

40, 72; «Апология» II 39, 45; ср. III 34, 37; «Государство» VIII 83, ср. III 34; «Евфидем»

II 30, IX 53; «Законы» III 3, 9, 34, 40; «Менон» II 38; «Нравственные записки» III 44; «О душе» II 55, 65; III 36, 37; «Парменид» IX 25; «Пир» II 28; «Протагор» I 41, 77, 108;

IX 50; «Соперники» III 4; «Софист» IX 25; «Федон» II 42; «Федр» III 25; IX 25; «Феэтет» II 18; IX 51.

Плутарх IX 60; «Жизнеописание Лисандра и Суллы» IV 4.

Полемон II 104; III 46; IV 58; V 85.

Полиевкт VI 23.

Поликрит Мендейский, «О Дионисии» II 63.

Посидипп, «Перевезенцы» VII 27.

Посидоний из Апамеи VII 39, 62, 87, 92, 103, 128, 142, 157; X68, ср. VII 41, 84, 146; X 4; «Метеорология» VII 152; «О богах» VII 138, 139, 148; «О гадании» VII 149; «О критерии» VII 54; «О конечных целях» VII 87; «О мире» VII 142; «О надлежащем»

VII 124, 129; «О небесных явлениях» VII 135, 144; «О слоге» VII 60; «О судьбе» VII

138, 149; «Поощрение» VII 91, 129; «Рассуждение о физике» VII 134, 140, 143, 144, 145, 153; ср. VII 154; «Рассуждение об этике» VII 91.

Потамон, «Первоосновы» I 21.

Праксифан Родосский III 8.

Протагор IX 51; «Противоречия» III 37.

Сабин III 47.

Сатир I 68, 82; II 26; III 9; VIII 58, 59, 60; «Жизнеописания» (Обзор Сатировых «Жизнеописаний», «Сокращение» по Сатиру) II 12, 43; III 26; VI 80; VIII 40, 53, 58;

IX 26.

Секст Эмпирик IX 87.

Селевк IX 12; «О философии» III109.

Силен из Калатии, «История» II 11.

Силл, «Введение к догмам» VII 39.

Симонид Кеосский I 76, 90; IV 45, ср. VIII 65.

Сократ II 42.

Солон I 47, 49, 50, 52, 61, 64– 67.

Сосибий Лаконский I 115.

Сосикрат Родосский I 38, 49, 62, 75, 95, 101, 106; VI 82, VII163; «Преемства» I 107; VI 13, 80;

VIII 8.

Сосифей VIII 173.

Сотион I 98; II 85; IX 5, 18, 20, 21, 115; «Диокловы опровержения» X 4; «Преемства» (философов)», («Обзор Сотионовых «Преемств"», «Обзор Сотиона», «Сокращение по Сотиону») I 1; II 12, 74; V 79, 86; VIII 7, 86; X 1; ср. I 7; II 85; VI 26, 80; VIII 44, 58; IX

110, 112.

Софил II 120.

Софокл, «Эномай» IV 35, ср. II 82, X 137.

Спевсипп, «О философах» IX 23; «Платонова тризна» III, 2.

Стесиклид Афинский, «Перечень архонтов и олимпийских победителей» II 56.

Стратон V 60–64. Сфер VII 159.

Схолии к Платону I 37.

Телавг VIII 53, 55, 74.

Тимей VIII 10, 64, 72; «История» VIII 11, 51; ср. I 114; VIII54, 60, 66, 71.

Тимократ X 4; «Дион» VII 2; «Развлечения» X 6.

Тимон Флиунтский II 55, 62, 66, 107, 126; III 7, 26; IV 33, 34, 42; V 11; VI 18; VII 16, 161, 170;

VIII 67; IX С, 18, 23, 25, 40, 52, 69, 107; «Аркесилаева тризна» IX 115; «Образы» IX

65, 105; «О чувствах» IX 105; «Силлы» I 34; 11 6, 19; VII 15; VIII 36; IX 65; ср. X 3;

Пифон» IX 64, 67, 76, 105; «Ямбы» IX 110.

Тимонид, «История» IV 5.

Тимофей Афинский, «Жизнеописания» III 5; IV 4; V 1; II 1.

Фаворин Арелатский II 40; III 37; V 41; VIII 48; IX 29, 87; «Записки» I 79; II 23, 39; III 20, 25, 40, 48, 62; IV 5; V 21, 76; VI 89; VIII 12, 53, 63, 73, 90; IX 20, 23; «Разнообразная история» II 1, 11, 20, 38; III 3, 19, 24, 57; IV 54, 63; V 5, 9, 77; VI 25, 73; VIII 12, 15, 47, 83; IX 23, 34, 50.

Фалес Милетский I 43, 44.

Фаний, «Уроки Посидония» VII 41.

Фанодик I 31, 82, 83.

Фений из Эреса II 65; «О сократиках» VI 8.

Феодор Безбожник, «О школах» II 65.

Феодор, «Против Эпикура» X 5.

Феодосий, «Скептические главы» IX 70.

Феокрит Хиосский V 11.

Феопомп I 109, 116; III, 40; VI146; «Удивительные истории» I 115, 117; «История Филиппа»

I 8.

Феопомп, «Гедихар» III 26.

Феофан, «О живописи» II 104.

Феофраст V 37, 51–57; VIII 48, 55; IX 6; «Мегарик» VI 22; «Обзор» IX 21; «Физика» IX 22.

Ферекид I 119, 122.

Феэтет IV 25; VIII 48.

Филарх IX 115.

Филемон VI 87; «Философы» VII 27, ср. II 25.

Филипп Мегарский II 113.

Филодем X 3; «Сочинения о философах» X 24.

Филон Афинский IX 67.

Филон III 40.

Филохор II 44; IX 55.

Флегонт, «О долгожителях» I 111.

Фрасилл III 1, 56, 57; IX 37, 38,41,45.

Фриних IV 20.

Хамелеон III 46, V 92.

Херил I 24.

Хилон I71, 73.

Хрисипп VII 39, 40, 57, 62, 68, 79, 84–89, 92, 102, 127, 129, 143; «Диалектика» VII 71; «Диалектические определения» VII 65; «О богах» VII 148; «О вещах, которые сами по себе не предпочтительны» VII 188; «О гадании» VII 149; «О государстве» VII 34, 131, 188; «О добродетелях» VII 125, 127; «О древних философах природы» VII 187; «О душе» VII 50; «О жизни» VII 121; 129; «О конечных целях» VII 85, 87, 91; «О любви»

VII 130; «О наслаждении» VII 103; «О правильности словоупотребления Зенона» VII

122; «О прекрасном» VII 101, 128; «О провидении» VII 138, 139; «О пустоте» VII 140; «О справедливости» VII 129, 188; «О средствах к жизни» VII 188; «О страстях» VII 111; «О судьбе» VII 149; «Об определениях» VII 60; «Об учении» VII 39, 54; «Пословицы» VII 1; «Пособия по физике» VII 140; «Физика» VII 39, 54, 55, 134, 136, 142, 150, 151, 159; «Этические разыскания» VII 120.

Элевсий, «Об Ахилле» I 29.

Эмпедокл VIII 43, 59, 61, 63, 65, 66, 76, 77; IX 73; «Очищения» VIII 54.

Энесидем Кносский IX 62, 87, 102, ср. IX 107; «Введение к Пиррону» IX 78; «Об исследовании» IX 106; «Пирроновы рассуждения» IX 106; «Против мудрости» IX 106.

Эпиктет X 6.

Эпикур II 87, 89; III 61; VII 5, 9; IX 53, 106, 137, 138; X 2, 4, 5, 6, 7, 8, 11, 12, 13, 14, 16–21, 22, 23, 31, 34– 38, 56, 66, 84–116, 117–118, 118–121а, 122–135; «Большой обзор»

X 39, 40, 73; «Главные мысли» X 31, 139–154; «Малый обзор» X 135; «Метродор»

X 23; «О предпочтении и избегании» X 136; «О конечной цели» X 6, 136; «О природе»

X 39, 40, 73, 74, 91, 96, 119; «О риторике» X 13; «Об образе жизни» X 119, 136; «Пир»

X 119; «Сомнения» X 119; «Тимократ» X 23.

Эпименид I 113.

Эпихарм III 10, 14, 16, 17; VIII 78.

Эрасистрат VII 186.

Эратосфен I 114; IV 52; VI 88; VIII 47; «К Батону» VIII 89; «О богатстве и бедности» VIII 51; «О древней комедии» VII 5, «Олимпийские победители» VIII 51.

Эсхин II 63, 65.

Эфор I 40, 41, 96, 98; II 54.

Юст Тивериадский, «Венок» II 41.

Хронологическая таблица

Год в Древней Греции начинался с середины лета, поэтому большинство дат, указываемых древними писателями, колеблется между двумя смежными годами нашего летосчисления. Такие даты приведены в таблице к одному году лишь приблизительно. Датировка по олимпиадам (ол. 35,1 = 1-й год 35-й олимпиады и т. п.) указана лишь там,

где она приведена Диогеном Лаэртским. Аттический год делился на 12 месяцев, носивших следующие названия: гекатомбеон (наш июль – август), метагитнион (август – сентябрь), боэдромион (сентябрь – октябрь), пианепсион (октябрь – ноябрь), мемактерион (ноябрь – декабрь), посидеон (декабрь – январь), гамелион (январь – февраль), анфестерион (февраль – март), элафеболион (март – апрель, мунихион (апрель – май), фаргелион (май – июнь),

скирофорион (июнь – июль).

Время семи мудрецов

640 (ол. 35,1) или 624 (ол. 39,1) – род. Фалес Милетский (137)

628–625 (ол. 38) – приход к власти («расцвет») Периандра Коринфского (I 98). Его современник – Фрасибул Милетский (I 98), покровитель Фалеса (I 27)

621 – законы Драконта в Афинах (I 56)

612 (ол. 52,1) – расцвет Питтака Митиленского: он низлагает тиранна Меланхра (I 74, 79)

Ок. 610 (ол. 42,3) – род. Анаксимандр (II 2)

Ок. 607 – война Афин с Митиленами, единоборство Питтака с Фриноном (I 79)

Ок. 600 – война Афин с Мегарами за Саламин по призыву Солона (I 46–48)

596–593 (ол. 46) – Эпименид очищает Афины от скверны (I)

594 (ол. 46,3) – законы Солона в Афинах (I 62)

590–580 – тиранния Питтака в Митиленах (I 74); Алкей и Сапфо – его современники

588–584 (ол. 48) – скиф Анахарсис в Афинах (I 101)

585 – расцвет Фалеса: он предсказывает солнечное затмение во время войны Лидии и Мидии. Род. Анаксимен

584 – ум. Периандр Коринфский (I 95)

582 (ол. 49, 3, архонт Дамасий) – легенда о треножнике, который помог определить семерых мудрецов (I 22, 28–33).

572–569 (ол. 52) – расцвет баснописца Эзопа, современник Хилона (I 72)

570 (ол. 52,3) – ум. Питтак (I 79). Род. Пифагор

561 – первая тиранния Писистрата в Афинах, Солон выступает против него (I 49)

560–557 или 556–553 (ол. 55–56) – Хилон – эфор в Спарте (168)

560–546 – царь Крез Лидийский, покровитель семи мудрецов

559 – ум. Солон

Время досократиков

546 (ол. 58,3) – война Креза с Киром; Фалес помогает Крезу перейти Галис (I 37–38). Взятие Сард Киром. Смерть Фалеса и Анаксимандра (II 2), расцвет Анаксимена (II 3)

544–541 (ол. 59) – расцвет Ферекида Сиросского (I 121). Пифагор – его ученик (VIII 2)

540–536 (ол. 60) – расцвет Пифагора (VIII 45). Расцвет Ксенофана Колофонского (IX 20)

Ок. 532 – Поликрат – тиранн Самоса. Пифагор уезжает в Италию (VIII 3)

528–525 (ол. 63) – ум. Анаксимен (II 3)

511 – война Кротона против Сибариса, предпринятая пифагорейцами

509 – реформы Клисфена, установление демократии в Афинах

504–500 (ол. 69) – расцвет Гераклита (IX 1). Расцвет Парменида (IX, 23)

500–497 (ол. 70) – ум. Ферекид (I 122). Расцвет Эпихарма (VIII 78). Род. Анаксагор (II 7)

499–494 – ионийское восстание против персов

497 (ол. 70, 4) – ум. Пифагор (VIII 39–41)

490 – поход персидского флота на Грецию, битва при Марафоне

Ок. 484 – род. Эмпедокл (VIII 74). Род. Протагор (IX 56)

480 (ол. 75,1) – Ксеркс идет походом на Грецию и гостит в Абдерах у отца Демокрита (IX

34). Битвы при Фермопилах и Саламине. Анаксагор приезжает в Афины (II 7). Род. трагик Еврипид (II 45)

479 – битва при Платее, освобождение Греции от персов

478 – афинский морской союз

Ок. 473 – ум. Ксенофан Колофонский

470 (ол. 75, 1) или 468 – падение метеорита, истолкованное Анаксагором (II 11). Род. Демокрит (по Фрасиллу) (IX41)

469 (ол. 77,4) – род. Сократ (II 44)

464–460 (ол. 79) – расцвет Зенона Элейского (IX 29)

460–457 (ол. 80) – род. Демокрит (по Аполлодору) (IX 41)

458 – «Орестея» Эсхила

Время Сократа

Ок. 450 – расцвет Левкиппа, расцвет Анаксагора (II 12); Диоген Аполлонийский – современник Анаксагора (IX 57). Архелай в Афинах, у него учится Сократ (II 16)

444–429 – Перикл во главе Афин. Строительство храмов афинского акрополя

444–441 (ол. 84) – основание Фурий в Италии. Историк Геродот в Фуриях. Расцвет Протагора: он пишет законы для Фурий (IX 50). Расцвет Эмпедокла (VIII 74)

441 – расцвет Мелисса (IX 24): он – начальник флота на Самосе, восставшем против Афин

436 – род. Исократ, оратор и педагог

432 – Евклид Мегарский учится у Сократа (II 30)

431 – начало Пелопоннесской войны между Афинами и Спартой. Процесс Анаксагора в Афинах (II 12)

430 – Сократ в походе под Потидеей (III 23)

429 – чума в Афинах (II 25). Смерть Перикла. Род. Платон (по Неанфу) (III 2)

428 (ол. 88,1) – ум. Анаксагор в Лампсаке (II 7). «Ипполит» Еврипида

Ок. 428 – «Царь Эдип» Софокла

427 (ол. 88,2) – софист Горгий Леонтинский, ученик Эмпедокла, приезжает в Афины с посольством. У него и у Протагора учится Антисфен (VI 1; IX 53). Род. Платон (по

Аполлодору) (III 2)

426 – Антисфен участвует в битве при Танагре (VI 1)

424 – уходит в изгнание историк Фукидид. Сократ в битве при Делии спасает Ксенофонта

(II 22)

424–421 (ол. 89) – расцвет «сократовой школы» (II 59). Ум. Эмпедокл (VIII 74)

423 – «Облака» Аристофана (1-я редакция) с насмешками над Сократом

422 – Сократ в походе под Амфиполем (II 22). Сократ на пиру Каллия, описанном Ксенофонтом

421 – Никиев мир между Афинами и Спартой

416 – Сократ на пиру Агафона, описанном Платоном (II 28). Аристипп приезжает в Афины учиться у Сократа.

415–413 – сицилийский поход афинян. Возобновление Пелопоннесской войны

411 – правление Четырехсот в Афинах; осуждение, бегство и смерть Протагора (IX 54)

407 – Платон становится учеником Сократа (III 6)

Ок. 407 – род. Спевсипп

406 – битва при Аргинусах, суд над афинскими стратегами; Сократ голосует за их оправдание (II 24). Смерть Софокла и Еврипида (II 44)

405– битва при Эгоспотамах, поражение Афин в Пелопоннесской войне

405–367 – Дионисий Старший у власти в Сиракузах

404–403 – тиранния Тридцати в Афинах (II 19; III 1)

403 – восстановление демократии в Афинах. Смерть Крития, тиранна и софиста, дяди Платона

401 (ол. 91,4) – расцвет Ксенофонта: его поход в Азию с Киром Младшим (II 50, 55)

400 – Федон, выкупленный из рабства, становится учеником Сократа (II 105) Конец V в. – пифагореец Филолай обнародует пифагорейские книги «О природе» (VIII 84)

Время Платона

399 (ол. 95,1) – казнь Сократа (II 44). Платон и другие сократики временно укрываются в Мегары к Евклиду (II 106; III 6); Аристипп на Эгине (III 36), Федон в Элиде (II 105)

399–361 – царь Агесилай в Спарте, покровитель Ксенофонта

Ок. 396 – род. Ксенократ

395–386 – Коринфская война против Спарты; Платон в ней участвует (III 8)

394 – Ксенофонт возвращается в Грецию с войском Агесилая (II 51)

393 – восстановление афинских стен Кононом (II 39)

Ок. 390 – «Обвинение Сократа» Поликрата. «Воспоминания о Сократе» Ксенофонта. Антисфен начинает учить в Киносарге (VI 13)

389 – первая поездка Платона в Сицилию (III 6), знакомство его с Архитом

388 – продажа Платона в рабство на Эгине (III 18). Платон возвращается в Афины и начинает учить в Академии (III 7)

387 – Анталкидов мир между Спартой и ее противниками

384 (ол. 99,1) – род. Аристотель (V 9). Род. оратор Демосфен

380 – «Панегирик» Исократа

Ок. 380 – ум. сократик Евклид Мегарский. Род. Стильпон. Диоген приходит учиться к Антисфену (VI 21)

379 – демократический переворот в Фивах при участии Эпаминонда, ученика пифагорейца Лисида (Порф., 55)

Ок. 379 – «Пир» Платона

378 – восстановление афинского морского союза

376 – ум. Антисфен (VI 18)

372 – битва при Левктрах: конец спартанской гегемонии

370 – фиванцы в Пелопоннесе, основание Мегалополя, Платон приглашен в законодатели города (III 23). Ксенофонт на год скрывается из Скиллунта в Коринф (II 53)

Ок. 370 – ум. Демокрит. Род. Феофраст

368–364 (ол. 108) – расцвет Евдокса, пифагорейца и платоника (VIII 90)

367–357 и 346–343 – Дионисий Младший у власти в Сиракузах. Он встречает там Аристиппа и Диогена

366 – вторая поездка Платона в Сицилию (III 71); Евдокс замещает его в Академии. Аристотель (V 6) и Гераклид (V 86) приходят учиться в Академию

365 – Платон возвращается в Афины

Ок. 365 – умирают Антисфен в Афинах, Аристипп в Кирене, Евклид в Мегарах. Диоген после смерти Антисфена живет то в Коринфе, то в Афинах. Евбулид, преемник Евклида, учит Демосфена (II 108). Род. Пиррон

362 – битва при Мантинее, смерть Грилла, сына Ксенофонта (II 54)

361 – третья поездка Платона в Сицилию в сопровождении Спевсиппа и Ксенократа; Гераклид Понтийский замещает его в Академии (III 23; IV 8). Пифагореец Архит выручает Платона (III 22; VIII 79)

360 – Платон возвращается в Афины

359 (ол. 105,1) – ум. Ксенофонт в Коринфе (II 56). Филипп – царь Македонии (II 56)

Ок. 357 – ум. Демокрит (по Гиппарху IX 43)

356 – Дион, ученик Платона, приходит к власти в Сиракузах; Спевсипп – его спутник. Род. Александр Македонский

353 – гибель Диона, стихи Платона на его смерть (III 30)

Ок. 350 – ум. сократики Эсхин и Федон и платоник-пифагореец Евдокс (III 90). Род. Деметрий Фалерский

348 – Филипп Македонский отвоевывает у Афин Олинф

Время Аристотеля

347 (ол. 108,1) – ум. Платон (II 3, 40). Спевсипп во главе Академии (IV 1). Аристотель и Ксенократ уезжают в Атарней к Гермию. По-видимому, там к Аристотелю приходит учиться Феофраст

346 – Филократов мир, контроль Филиппа над Грецией. Первая филиппика Демосфена

345 (ол. 108,4) – Аристотель (и Феофраст?) в Митиленах (V 9)

342 (ол. 109,2) – Аристотель при дворе Филиппа Македонского как учитель Александра

(V 10)

341 (ол. 109, 3) – род. Эпикур (X 14). Род. комедиограф Менандр

340–337 (ол. 110) – расцвет Анаксарха (IX 58)

339 (ол. 110, 2) – ум. Спевсипп. Ксенократ во главе Академии (IV 3, 14); Гераклид Понтийский спорит с ним за главенство, а потом возвращается в Гераклею

338 – битва при Херонее, закрепление власти Македонии над Грецией. Диоген в македонском плену (? VI 43); Ксенократ в посольстве от афинян к Филиппу (IV 9). Смерть Исократа

336 – смерть Филиппа, воцарение Александра Македонского. Расцвет скептика Пиррона. Род. Зенон Китийский

335 (ол. 111, 2) – поход Александра в Грецию, разорение Фив; он встречается с Диогеном (?

VI 38) и гостит у киника Кратета (V 88). Аристотель возвращается в Афины и учит в Ликее (V 10)

334 – Александр отправляется в поход против Персии; среди его спутников – Каллисфен

(V 4), Онесикрит (VI 84), Анаксарх (IX 58), Пиррон (IX 61)

332 – основание Александрии

331 – победа Александра над персами при Гавгамелах. Род. Клеанф (VII 176)

327 – Каллисфен казнен Александром (V 5)

325 – Эпикур впервые приезжает в Афины (X 1)

324 – Александр требует от греков божеских почестей, Диоген высмеивает его (VI 63). Гарпал, казначей Александра, укрывается в Афинах; начало политической деятельности Деметрия Фалерского (V 75)

323 (ол. 114, 3) – ум. Александр в Вавилоне и Диоген в Коринфе (VI 79). Расцвет киника Кратета; Гиппархия и Метрокл – его ученики. Возмущение в Афинах против сторонников Македонии; Аристотель уезжает в Халкиду (V 10)

322 – Ламийская война; Ксенократ и Деметрий Фалерский в посольстве греков к Антипатру Македонскому (IV 9). Гибель Демосфена. Аристотель умирает в Халкиде (V 10);

Феофраст во главе Ликея (V 36). Афиняне изгнаны с Самоса, Эпикур переезжает в Колофон (X 1)

Ок. 320 – Анаксарх замучен Никокреонтом Кипрским (IX 59). Род. скептик Тимон Флиунтский

Время Зенона и Эпикура

317–298 – Кассандр, сын Антипатра, правит Македонией и держит под контролем Грецию; он – покровитель Деметрия Фалерского, Феофраста, Евгемера

317–307 – Деметрий Фалерский – правитель Афин (V 75). При нем в Афинах живут Феодор Безбожник (II 101, 119), киник Кратет (VI 90), у которого учится Бион

(IV 10); его друг – комедиограф Менандр (V 79). Менедем учится в Мегарах у Стильпона, а потом основывает эретрийскую школу (II 126)

314 (ол. 116, 2) – ум. Ксенократ; Полемон во главе Академии (IV 16). Род. Аркесилай. Зенон Китийский в Афинах учится у Кратета и Стильпона (VII 4–5; II 120)

ок. 310 – ум. Гераклид Понтийский в Гераклее (V 90)

308 – Птолемей Египетский в Мегарах встречается со Стильпоном (II 115). Смерть Диодора Кроноса после спора со Стильпоном (II 112)

309 – Эпикур учит в Митиленах и Лампсаке (X 15)

307 – война Деметрия Полиоркета против Кассандра. Падение Деметрия Фалерского в Афинах, восстановление демократии; декрет Софокла против философов (V 38). Деметрий Фалерский бежит в Фивы к кинику Кратету. Стильпон в Мегарах беседует с Деметрием Полиоркетом (II 115)

306–302 – Греция под контролем Деметрия Полиоркета; он покровительствует Стильпону в Мегарах и Менедему в Эретрии (II 115, 140)

306–283 – Птолемей I Сотер в Египте; он – покровитель Деметрия Фалерского и Стратона

306–281 – Лисимах во Фракии (и в 288–281 – в Македонии) ; при его дворе послы: от Эретрии – Менедем (II 140), от Птолемея – Феодор Безбожник, который спорит здесь с Кратетом и Гиппархией (II 102; VI 97)

306 – Эпикур приезжает в Афины и начинает учить в Саду (X 2)

ок. 300 – Зенон начинает учить в Пестрой Стое (VII 5). Ум. Стильпон. Расцвет скептика Пиррона Элидского; у него учится Тимон. Менедем во главе Эретрии (II 140). «Биографии философов» перипатетика Аристоксена; «Учения физиков» Феофраста

298 – Смерть Кассандра, междоусобная война в Македонии и Греции; Афины под властью Деметрия Полиоркета. Деметрий Фалерский бежит из Фив в Египет (V 78); там же –

Стратон как учитель Птолемея II и киренаики Анникерид и Феодор Безбожник (V 78)

288 – восстание Афин против Деметрия. Полиоркета; он осаждает Афины, Кратет-академик в посольстве склоняет его к миру.

286 (ол. 123, 3) – ум. Феофраст; Стратон во главе Ликея (V 68)

285–246 – Птолемей II Филадельф в Египте, покровитель Тимона. Расцвет александрийского Мусея, организованного по инициативе Деметрия Фалерского; Каллимах составляет «Таблицы» с каталогами сочинений всех философов. Тимон сотрудничает с александрийскими поэтами и филологами (IX 113). Феодор Безбожник возвращается в Кирену к царю Маге (308–258) (II 103)

283–239 – Антигон II Гонат (сын Деметрия Полиоркета) в Македонии, покровитель Зенона, Персея и Менедема (II 127, 143–144; VII 8)

Ок. 280 – ум. в Египте опальный Деметрий Фалерский (V 78). Совместная жизнь в Афинах академиков Полемона, Крантора, Кратета и Аркесилая (IV 22). Клеанф приходит учиться к Зенону (VII 168). Род. Хрисипп

278 – победа Антигона над галлами при Лисимахии, декрет Менедема в его честь (II 142)

277 – ум. Метродор, ученик Эпикура (X 23)

Ок. 275 – ум. академик Крантор (IV 25). Стоик Аристон Хиосский отлагается от Зенона и сближается с Полемоном (VII 161). Стоик Персей – воспитатель наследника при

дворе Антигона (VII 36); там же – Бион Борисфенит (IV 46).Тимон поселяется в Афинах

273 – Менедем изгнан из Эретрии в Ороп, а затем ко двору Антигона; ссоры его с Персеем

(II 142–144) 271 (ол. 127, 2) – ум. Эпикур (X 15)

Ок. 270 – ум. скептик Пиррон

268 – ум. Стратон; Ликон во главе Ликея (V 68)

267 – ум. Полемон; Кратет и вскоре вслед за ним Аркесилай во главе Академии (IV 21, 32)

Ок. 265 – ум. Менедем, возвращенный Антигоном в Эретрию (II 143)

264 – ум. Зенон Китийский; декрет афинян в его честь (VII 11). Клеанф во главе Стои

(VII 176)

Время Хрисиппа

263–241 – царь Евмен Пергамский, покровитель Аркесилая (IV 38)

261 – подавление восстания Афин против Македонии (Хремонидова война); Гиерокл, покровитель Аркесилая – комендант Пирея (IV 39)

Ок. 260 – Хрисипп приходит учиться к Клеанфу (VII 179). Аристон Хиосский во главе отдельной школы, его споры с Аркесилаем (VII 162). Расцвет стоика Эрилла (VII 165)

Ок. 250 – расцвет киника Мениппа Гадарского (VI 99). Мегарик Евфант – воспитатель будущего царя Антигона Досона. «Биографии философов» перипатетика Неанфа

246–221 – Птолемей III Эвергет в Египте; по его приглашению в Александрию едет стоик Сфер, Хрисипп остается в Афинах (VII 185)

245 – морская победа Антигона над Птолемеем при Андросе (IV 39)

ок. 245 – Хрисипп занимается в Академии у Аркесилая и Лакида (VII 183)

243 – ум. стоик Персей

241–197 – Аттал I Пергамский, покровитель Аркесилая и Лакида; стихи Аркесилая в его честь (IV 30)

241 – ум. Аркесилай; Лакид во главе Академии (IV 61). Тимон пишет «Аркесилаеву тризну»

(IX 115)

Ок. 240 – ум. Бион Борисфенит (IV 54)

232–231 – ум. Клеанф; Хрисипп во главе Стои

Ок. 230 – ум. скептик Тимон Флиунтский

228–225 (ол. 138) – ум. Ликон; Аристон Кеосский во главе Ликея

226–221 – реформы царя Клеомена в Спарте; стоик Сфер, присланный Птолемеем III

из Египта, – его советник

221 – битва при Селласии, поражение Клеомена, укрепление македонской власти над Грецией

221–203 – Птолемей IV Филопатор в Египте, покровитель Сфера (VII 177)

ок. 220 – «Биографии философов» Антигона Каристского

216 – Лакид слагает руководство Академией; Телекл во главе Академии (IV 59, 62)

Ок. 213 – род. Карнеад

211–205 и 200–197 – первые войны Рима с Македонией

208–204 (ол. 143) – ум. Хрисипп (VIII 184). Зенон Тарсийский во главе Стои

206 – ум. Лакид

Ок. 200 – «Биографии» Гермиппа и Сатира; «Преемства философов» Сотиона и Гиппобота

197 – победа римлян над македонянами при Киноскефалах

196 – «освобождение Греции» Титом Фламинином; Греция – под контролем Рима

* * *

868

Олимпиодор – александрийский неоплатоник VI в. н. э., последний из александрийских комментаторов Платона. Его биографическая заметка о Платоне сохранилась в виде вступления к его обширному комментарию к «Алкивиаду» Платона. Она интересна как этап постепенного превращения биографии Платона в легенду с характерными фантастическими мотивами и панегирическим стилем.

869

Аристотель. Метафизика I 1, 980 а 21.

870

Платон. Тимей, 41 а-d.

871

Платон. Государство, 546 а- 547 а.

872

Платон. Федр, 237 а-241 d и 244 а-257 b.

873

Платон. Феэтет, 172 а-177 b.

874

Слово Гомера о Несторе (Ил. I 249).

875

Соневольник лебедей – выражение из «Федра», 85 b.

876

Любовники», 132а. Грамматист– учитель начальной школы, обучавший только чтению и письму.

877

Ср. выше у Диогена V 38.

878

Дамон, знаменитый музыкант V в., учитель Перикла, упоминается в «Государстве» III 400 b.

879

Палестра, т. е. физические упражнения; палестрой называлась площадка для спортивной борьбы, гимнасием – весь дом с двором для спортивной тренировки.

880

Платон. Алкивиад, 106 с.

881

По-видимому, имеется в виду «Тимей», 60 а 68 d.

882

Дионис, не доношенный Семелой, был доношен самим отцом его Зевсом в своем бедре; отсюда этимология.

883

АПл.III 33.

884

Платон. Пир, 185 cd.

885

Эпизод ближе неизвестен; по-видимому, Гефест (тезка бога огня) был должностным лицом в Александрии, одним из кварталов которой был Фарос.

886

Лакуна и испорченный текст.

887

Платон. Горгий, 461 а.

888

Сам сказал – ссылка на авторитет Пифагора как высший довод.

889

Ошибка; это эпиграмма Диогена Лаэртского, приводимая им в III 45 (ПА VII 109).

890

Порфирий (ок. 232-ок. 301), ученик Плотина, располагал для своей биографии Пифагора приблизительно теми же материалами, что и Диоген Лаэртский, но в своем изложении уже гораздо больше внимания уделяет легендам о волшебстве и чудотворстве Пифагора.

891

Ср. выше у Диогена VIII 1.

892

Семь наук (обычно – грамматика, риторика, диалектика, арифметика, геометрия, астрономия, музыка) – энциклопедический канон, сложившийся в поздней античности.

893

Синхронизация «расцвета» Пифагора с его переселением в Италию.

894

Имя Астрей означает «звездный».

895

Так греки осмысляли демотическое, нератическое и иероглифическое письмо Древнего Египта.

896

Забрат или Зарат – искаженное имя Зороастра – Заратуштры.

897

См. у Диогена VIII 2 и Геродот. Ист. IV 95.

898

Смерть Аполлона– осколок древнейших мифов, в которых Аполлон выступает как умирающее божество природы. Триоп– сын Посидона, правнук Эллина, прародителя эллинского народа.

899

Идейские дактили (от Иды, горы на Крите) – демоны, чтимые на Крите; считалось, что они научили людей пользоваться огнем и железом.

900

Древнейший хтонический миф о смерти и воскрешении Зевса-Загрея, растерзанного титанами. Всесожжение – особенно торжественная жертва божеству, когда сжигалось на алтаре жертвенное животное целиком, а не только несъедобные части.

901

Четверка считалась священным числом как последний член прогрессии 1+2+3+4=10, первый квадрат («число справедливости») и основа деления на 4 времени года, 4 возраста и т. д.

902

Гомер. Ил. XVI 51–60.

903

Искаженное Кас, река в Метапонте. У Диогена Лаэртского (VIII 11) название другое.

904

См. прим. 8 к VIII 11. Об Абариде подробнее см.: Геродот. Ист. IV 36.

905

См. VIII 60 (об Эмпедокле), I (об Эпимениде).

906

Эмпедокл, фр. 129 (пер. Г. Якубаниса).

907

Напротив нас, т. е. по другую сторону огня, образующего центр мироздания; поэтому Противоземля невидима нам,

908

Ср. прим. к VIII 12.

909

У Диогена Лаэртского (VIII 8 и 21) – Фемистоклея.

910

От глагола dechomai (принимать).

911

После падения тираннии в Сицилии в 343 г. до н. э.

912

Окончание биографии не сохранилось.

913

Жизнеописание Плотина было написано Порфирием по своим воспоминаниям и рассказам других учеников философа ок. 300 г., чтобы служить введением к изданию сочинений Плотина. Хронология жизни Плотина, по изложению Порфирия, такова: 205 – рождение; 232 – начало занятий философией; 232/3–243 – занятия у Аммония; 243 – участие в походе Гордиана III против Персии; 244 – возвращение и переезд в Рим; 244–253 – устное преподавание; 253–263 – 21 сочинение, написанные до приезда Порфирия; 263 – Порфирий приходит учиться к Плотину; 263–268 – 24 сочинения, написанные при Порфирий; 268–269 – 5 сочинений, присланных Порфирию в Сицилию; 269–270 – последующие 4 сочинения, писанные уже во время болезни (в Кампании); 270 (до 25 мая, когда императором после Клавдия II стал Аврелиан) – смерть Плотина.

914

Териак («животное лекарство») – сложное снадобье от разных болезней. Болезнь Плотина описана Порфирием недостаточно ясно; предполагают, что это была какая-то форма слоновой болезни. В более резких чертах ее описывает Фирмик Матерн («Астрологическое знание» I 7, 14–22), усматривая в ней кару богов за пренебрежение Плотина к астрологии.

915

Место рождения Плотина – египетский Ликополь – названо у Евнапия, однако неизвестно, по какому источнику.

916

Нумений Апамейский – неопифагорейский философ II в., один из наиболее чтимых предшественников неоплатонизма.

917

Начальные слова каждого сочинения, выписанные в одной из рукописей, при переводе опущены.

918

Имеется в виду десятилетие правления императора Галлиена, отмечавшееся в сентябре 263 г.

919

Сказание об Атлантиде – диалог Платона «Критий».

920

Реминисценция из «Пира» Платона, 190 е.

921

Гомер. Ил. VIII 282.

922

Гесиод. Феогония, 35.

923

Дельфийский оракул царю Крезу (Геродот. Ист. I 47).

924

См. II 37.

925

Платон. Пир, 210–211.

926

Марин из палестинского Неаполя – ученик Прокла и преемник его по руководству афинской неоплатонической школой; сочинение его, написанное в форме дидактического панегирика, было исполнено приблизительно через год после смерти Прокла, т. е. в 486 г.

927

Ивик – лирический поэт VI в. до н. э., сочинения которого не сохранились.

928

Даты жизни Прокла у Марина противоречивы: данные гороскопа (35) указывают на рождение 18 февраля 412 г., а упоминание о солнечном затмении (37) – на смерть 17 апреля 485 г. Может быть, счет Прокла имеет в виду 75 не солнечных, а лунных лет жизни.

929

Судя по дальнейшему изложению (30), – Афина.

930

Мусагет («предводитель Муз») – прозвище Аполлона. Ксанф в Ликии – древнее место культа Аполлона. Отсюда Прокл часто называется Ликийским.

931

Свершитель – эпитет богов, в частности Зевса.

932

Олимпиодор Старший (в отличие от биографа Платона), философ первой половины V в., ближе не известен.

933

Знаменитые мифические гадатели. Смысл: «Не приди в Афины Прокл, платоновская философия пресеклась бы».

934

Плутарх Афинский (ум. 432) – основатель афинской неоплатонической школы, Сириан – его преемник.

935

Борьба за сохранение или отказ от языческой традиционной религии. Дата поездки Прокла в Азию неясна.

936

В подлиннике «пифагореец» – явная ошибка автора или переписчиков.

937

Ср. Порфирий. Жизнь Пифагора, 17.

938

Пословица, приводимая Платоном («Федон», 69 cd): «Много у нас тирсоносцев, да мало вакхантов» (т. е. тех, кто по виду, и тех, кто в душе, причастен культу Вакха).

939

Домнин был схолархом краткое время между Сирианом и Проклом.

940

Отец или дед Плутарха Афинского, в IV в. до н. э. будто бы жертвою Ахиллу спасший Афины от землетрясения.

941

Вращение колеса с распятой на нем птицей вертишейкой – обычный атрибут магических операций в Греции.

942

Спаситель – один из эпитетов Асклепия.

943

Место на южном склоне Акрополя. Здесь при раскопках найден сильно поврежденный бюст, предположительно считаемый изображением Прокла.

944

Адротт – приморская местность в Лидии; упоминаемые ниже Махаон и Подалирий – сыновья бога Асклепия.

945

Указатель имен и Указатель источников составлены Н. В. Брагинской.


Источник: Академия наук СССР. Институт философиию Издательство « мысль» МОСКВА—1986

Комментарии для сайта Cackle