К вопросу о взаимообщении английской церкви с православными восточными Церквями

IN CONVOCATIONE ECCLESIAE ANGLICANAE.

«Репорт комитета по делу о взаимнообщении (Intercommunion) с православными восточными церквями вновь назначенного его милостью (Gratia) архиепископом кантербурийским, в февральское (24) заседание 1869 года».

«Ваш комитет¹ просит позволения начать Нaстоящий свой репорт напоминанием палате, что последний репорт подобного комитета, в прошлую конвокацию, был подан 4-го июля 1868 г. и что решения (Resolutions), предложенные комитетом, были единодушно приняты тогда палатой.

Решения эти были следующие:

1) Что эта палата покорно просит его милость² президента, чтобы он, вместе со своими братиями епископского сана, благоволил принять (те или другие) меры к открытию прямых сношений (negotiations) с восточными патриархами и митрополитами, с целью установить такие отношения (relations) между двумя церквями (communions), которые давали бы возможность и мирянам и духовным той и другой Церкви взаимно участвовать в таинствах и службах церковных (sacraments и offices), не лишаясь общения со своей собственной церковью.

2) Что вышеозначенное решение палаты имеет быть подано Его милости президенту, вместе с двумя репортами комитета настоящей конвокации по делу взаимнообщения с православными восточными церквями.

Когда эти решения были приняты палатой, тогда прибавлено было к ним другое следующего содержания:

«Так как генеральная конвенция американской церкви имеет быть осенью сего года (1868), то просят покорно Его милость президента означенные решения сообщить председательствующему епископу этого досточтимого (venerable Assembly) собрания».

Согласно с сим, и просили покойного глубокоуважаемого примаса препроводить все репорты комитета к президенту американской конвенции, епископу области Кентукки; и, в свою чреду, его милость, с обычным ему благоволением, взял на себя это сделать, тотчас же по возвращении своем из чужих краёв, что было ещё прежде последней его болезни.

В тоже самое время весьма приятные уверения в содействии и сочувствии были получены от настоящего епископа Флориды, секретаря американского комитета по тому же самому делу: им же сообщено было и то известие, что генеральная конвенция снова утвердила свой прежний комитет.

Ваш комитет не может и думать без благодарности о том, как постоянно и верно усиливается участие в том великом вопросе, который занимал в продолжении этих последних трех конвокаций. В сем случае можно указать на разные публикации восточно-церковной ассоциации, на ученый труд Хиосского митрополита, под именем «голос православия»³, и на распространение по России тех документов, которые имеют отношение к делу о взаимнообщении. Ваш комитет может приписать (ascribe) это усиливающееся желание – восстановления христианского единения, и так одновременно распространяющееся и в Англии, и в Америке, и в России, и на Востоке, только влиянию (influence) Святого Духа: единство и истина – это Его дело.

И сказать нельзя, в какой степени важно взаимнообщение между этими так долго бывшими в разделении ветвями Вселенской Христовой Церкви, – важно именно в настоящую пору, когда епископ римский собственной своей властью, созывает так называемый им вселенский собор, на котором, однако же, ни патриархи, ни другие прелаты этих церквей не могут присутствовать, совместно (consistently) с каноническим порядком и примерами первых времен. Ответы патриархов и других прелатов православной церкви па приглашение, сделанное им папой, вполне показали нам те основания, по которым оно не могло быть принято ими; в свою чреду “Responsio Anglicana”, сделанное епископом линкольнским, ясно показывает наши основания, по которым подобное предложение не может быть принято. Вследствие прошения последней конвокации о том, чтобы Его милость Архиепископ и их Lordships благоволили открыть сношения (communication) с восточными патриархами и митрополитами, ваш комитет желает теперь поставить на вид следующие практические соображения, в основание (basis) тех “Recommendations”, которые он имел повергнуть на благоусмотрение палаты:

А) Принимая в рассмотрение весьма значительное число членов английской церкви, которые живут на Востоке, в местах, весьма отдаленных от жительства наших капелланов, и равно число наших моряков, вызываемых туда нашей обширной торговлей в Леванте и Черном море, которые умирают, не имея возможности получить духовное утешение от своих духовных, Ваш комитет находит, что, для устранения необходимости погребать подобные лица на неосвященных местах, и без всяких выражений христианской надежды и молитвы, – остается одно, а именно – искать, чтобы обряд христианского погребения совершаем был над ними местным православным духовенством. Этот простой факт, что, в жарком климате Востока, погребение совершается по прошествии двадцати четырех часов со времени кончины, сам собой говорит, что, в большей части случаев, нет возможности иметь кого-либо из английских духовных для совершения сего обряда, именно из-за дальности расстояния.

B) Равным образом, Ваш комитет чувствует (feel), что было бы желательно, чтобы дети английских родителей, рождающиеся на Востоке, по просьбе их родителей, могли получать таинство крещения от православных служителей церкви, в особенности в случаях «страха смертного», там, где не имеется или нельзя иметь английских капелланов. Но, в то же время, он желает, чтобы тут не было никаких недоразумений, т. е. чтобы допущено было, что отношения таковых детей к церкви их родителей остаются нисколько не изменившимися (modified или changed) от того, что они были так крещены; а если где существует какой-либо закон, не делающий этого допущения, Ваш комитет желает, чтобы он был ослаблен (may be relaxed). Равно могут быть и такие случаи, хотя они и не часто могут встречаться, где может открыться нужда в православном священнике для совершения брака между англичанами, или где только одно лицо принадлежит к английской церкви и т. п.

С) Далее, комитет не может не повергнуть на рассмотрение и ещё одного пункта (point), а именно, преподания святого причастия лицам, умирающим или находящимся в страхе смертном, и лицам, путешествующим и находящимся в дальнем расстоянии от английской церкви. Это было бы источником глубокого утешения и делом величайшего христианского братолюбия, если бы подобным лицам, благоговейно желающим приобщиться, и имеющим “Commendatoriae Litterae” от их духовных или от их епископа, дано было, в случае нужды, принять или принимать это благословенное таинство (Blessed Sacrament) от рук восточных духовных.

D) Английская церковь, в свою чреду, охотно взяла бы на себя служить подобными службами, – службами веры, любви и христианского свойства (Relationship), – членам восточной церкви, и на тех же самых условиях (terms), как и в самой вещи она всегда была готова делать то́, и как церковь, – считала себя обязанной то́ делать.

Посему Ваш комитет полагает, что в настоящее время мы с успехом могли бы обратиться (appeal) к просвещённому суду (judgement) и христианскому рассуждению (consideration) патриарха константинопольского и других патриархов, равно как и правительствующих синодов православной Церкви, с просьбой, – при виде возрастающих сношений наших соотечественников со странами Востока, – сделать все эти службы (offices) христианского братолюбия взаимообразными для тех членов нашей церкви, которые нуждаются в них и могут пожелать их (may desire them), в пределах стран, подведомственных их духовной юрисдикции.

Посему Ваш комитет рекомендует (recommend) принять следующие резолюции (Resolutions):

1) Чтобы, при сообщении этого репорта Верхней Палате, внимание их Lordships было обращено на просьбу (Prayer) последней конвокации, (которая так гласит): –

Эта палата смиренно (humbly) просит (prays) его милость президента, чтобы он, купно со своими братиями епископского сана, благоволил принять меры (steps) к открытию прямых негоциаций (negotiations) с восточными патриархами и митрополитами, с целью установить такие отношения между этими двумя церквями, которые давали бы возможность и мирянам и духовным этих двух церквей, не лишаясь общения со своей собственной церковью, участвовать в таинствах и службах то той, то другой церкви, взаимообразно.

2) Чтобы эта палата, имея в виду участие, с каким, очевидно, многие члены восточной церкви относятся к настоящему вопросу, и принимая во внимание то обстоятельство, что, может статься, со стороны их будут сделаны какие-либо сообщения (communications), предварительно высказалась, и высказалась с уверенностью, что все подобные сообщения, если таковые будут сделаны, будут приняты с самой искренней благоприветливостью и вниманием».

T.C. Massingberd,

Chairman.

Речи, сказанные в Нижней палате английской конвокации, по случаю репорта комитета оной относительно этого «взаимнообщения» (англиканской церкви с православными восточными церквями), текущего 1869 года, 5/17 июня.

Прочитав в нижней палате конвокации вышеприведенный репорт комитета оной по делу о «взаимнообщении с прав. вост. церквями», и в особенности остановив внимание палаты на последних двух “Resolutions”, приложенных к репорту, канцлер линкольнской кафедральной церкви и Черман комитета, Rev-d Massingberd, в следующих выражениях убеждал палату принять эти решения или резолюции:

«Обращаясь к вам по настоящему делу (сказал г. Массингберд), я всего больше боюсь, чтобы какие-либо недостатки с моей стороны или какие-либо случайные ошибки не породили в вас каких-либо предубеждений. Три конвокации тому назад, когда мы в первый раз взялись за этот вопрос, у нас едва ли был даже луч надежды, что когда-либо на деле (practically) осуществится искомое нами взаимнообщение с восточной церковью. Мы смотрели на то, как на счастье, о котором можно было молиться, но осуществления которого мы никогда не могли надеяться. И при всём том слов не достает для выражения того чувства, с каким представлялась нам безмерная важность настоящего вопроса. Услыхав, что на генеральной конвенции американской церкви составился комитет в видах достижения этой цели, я отважился внести сюда прошение для принятия его хоть некоторыми членами этой палаты, именно прошение о том, чтобы Его милостию⁴ президентом разрешено было и нам составить особый комитет по этому делу. Я сделал то просто с трепетом, но, свыше моих ожиданий, нашел, что к прошению моему с каждым днем прилагались новые имена. Его милость президент разделял с нами наши желания и комитет был назначен. Как это дело росло в наших руках, как, от времени до времени, неожиданно возникали разные доказательства, что и сама восточная церковь принимает в нём великое участие, как, с одной стороны, смотрели на то ищущие общения с Римом, и как, с другой, относились к тому лица, приязненно расположенные к нам, – все это выше всяких моих ожиданий и предположений. Теперь мы начинаем видеть некоторое мановение благого Провидения Божия над нами и о нас, и именно в тех разных обстоятельствах, – которые наполняют нас надеждой, что, со временем, будут достигнуты какие-либо великие результаты; – будет ли то в наши дни или нет, или нам будет дано прозреть это только в отдаленном будущем, мы не властны о том говорить. Наш главный долг блюсти за собой, чтобы не сделать ложного, неверного шага, но продолжать идти с молитвой и верой, в уповании, что Бог даст нам правый суд (judgement) во всём, и сотворит то, что мы не воспящать, а благопоспешать этому великому делу будем. (Знаки одобрения). Да, этот вопрос есть вопрос наивозможно величайшей важности для того положения, которое мы занимаем, как церковь (as a Church), и не только в отношении к нам самим, но и ко всем тем обществам (communions), которые отдалились от нас. Что до нас самих, то я и представить себе ничего не могу, что бы могло в такой степени послужить к скреплению союза английской церкви и к соединению с ней тех, которые, в пределах нашей земли, отделились от нас, как признание нас большей частью христианского мира, как признание за нами того, что власть и положение (authority et position), усвояемые нами, мы получили от апостольских времен. (Знаки одобрения). Они⁵ снова начнут озираться и искать «древней стези», как скоро мы представим им великое наше стяжание и древнее наше достояние, – т. е. то “Communio”, которое служит для нас царством небесным на земле и которое есть церковь Христова, насажденная и признанная в нашей стране (recognized in this land); она будет искать этой «древней стези», не ради наших собственных прав и притязаний, но потому, что она признана таковой таким большим телом, какова – церковь в восточной части света. Это (признание) вразумит и тех в недрах нашей церкви, которые, по-видимому, не признают или не уразумевают наших предъявляемых им прав и преимуществ; они поймут тогда, что у нас есть та действительная духовная жизнь, которую Бог-Спаситель наш даровал Своей церкви, животворимой живущим в ней Духом Святым и облекаемой духовной силой, преемственно от времён апостольских. И потом, если мы прострем взор наш далее пределов нашей церкви, далее пределов нашей страны, и далее пределов настоящего времени, если мы посмотрим на века́ давно минувшие или проникнем взором в отдаленное будущее, что́ может представиться нам? О, как это поразительно – важно было бы не только для нас, в настоящем нашем положении, но для блага всего христианства, если бы нам дано было это счастье – соединить весь христианский мир в один совокупный протест против нападений и вторжений тех, которые дерзновенно требуют, чтоб мы подчинились их узурпаторской власти, оставили наше положение, перестали смотреть на нашу церковь, как на независимую ветвь Христовой церкви, и признали начала, которых не знали более ранние века̀ и для которых нет никакого основания во св. писании! Что до нас и римской церкви, то нам нужно, необходимо нужно высказываться теперь относительно нашего собственного положения. Нет возможности вполне оценить важность взаимнообщения между этими так давно разъединившимися ветвями Христовой Вселенской Церкви, и именно теперь, в настоящее время, когда епископ римский, опираясь единственно на свою власть, сзывает так называемый им вселенский собор, на котором никто из патриархов или других прелатов этих церквей не может присутствовать, без нарушения канонических правил и прежде бывших примеров. Ответы патриархов и других прелатов православной церкви на приглашение, сделанное им папой, ясно показали нам, на каком основании оно было отринуто ими; известное же “Responsio Anglicana”, принадлежащее перу нашего линкольнского первостоятеля, показывает нам наши собственные основания. Ответ последнего, конечно, всем нам известен; да будет же позволено теперь сделать некоторые извлечения из ответов константинопольского и александрийского патриархов. Когда посланные папы явились к ним, то их приняли весьма почтительно; и затем, константинопольский патриарх сказал:

«Если бы римские газеты и другие журналы, заимствующие оттуда свои сведения, не опубликовали пригласительного письма его святейшества на так называемый вами, вселенский собор, и следовательно, если бы мы не знали предмета и содержания этого письма и начал (principles) его святейшества; то мы с благодарностью приняли бы письмо, посланное нам от патриарха древнего Рима, в надежде найти там какое-либо извещение. Но так как это пригласительное письмо, отпечатанное уже в газетах, само собою показало нам, что нача̀ла его святейшества совершенно противны началам православной восточной церкви; то, по этой причинe, со скорбью сердца, тем не менее открыто и прямо, мы говорим, что нам нельзя принять подобного приглашения, да и никакого другого подобного документа от его святейшества, по крайней мере до тех пор, пока он будет держаться своих начал, – начал, противных и духу Евангелия, и учению вселенских соборов и учению святых отцов. Тоже самое было сделано им ещё прежде, а именно в 1848 г... Если его святейшество, очевидно, думает навсегда остаться при своём положении, то, по милости Божией, и мы думаем, что не уклонимся никогда от нашего положения... Мнение наше таково, что самый успешный и менее всего раздражающий метод решения спорных пунктов есть метод исторический. Известно, что, назад тому десять веков, существовала церковь, которая содержала одно и тоже учение и на Востоке, и на Западе, и в старом, и в новом Риме: обратимся же теперь к этой церкви, и посмотрим, кто из нас что-либо прибавил к учению её, или кто из нас что-либо изменил или отменил в нем.

На вопрос, какие бы это мнения могли быть, несходные с древним преданием, патриарх отвечал:

Во 1-х то, что будто во вселенской Христовой Церкви есть какой-то епископ, в качестве верховного правителя и главы, кроме Господа; во 2-х то, что будто есть какой-то непогрешимый и незаблуждающийся патриарх, в особенности когда он говорит-де ex cathedra, и что потому-то он выше-де и вселенских соборов, в которых в самой вещи и обретается эта искомая непогрешимость, когда они составляются и действуют согласно с писанием и апостольским преданием; в 3-х то, что будто апостолы были не равны между собою, не смотря на то, что Дух Святой просвещал их всех равно; и 4-х то, что будто тот или этот патриарх или папа имеют то или другое преимущество, не в силу соборного и человеческого устроения или распоряжения, а как вы говорите de jure divino; и, наконец, прибавим, по нашему учению, по нашему определению, вселенским собором, вселенской церковью, истинным кафоличеством называется то святое и беспорочное тело, в котором, независимо от его материальных протяжений, вполне содержится чистое учение апостолов и вера всей церкви на земле, в том её виде, как она началась и продолжалась в течение первых восьми веков от основания церкви».

Сказано было патриархом и ещё многое; но из того, что приведено мною, вы видите, что восточная церковь отвергает все притязания папы на то или другое главенство. Послушаем теперь, что отвечал патриарх Александрийский.

«Как видно, сказал он, папа собирает вселенский собор в праздник непорочного зачатия Богородицы; но такого догмата церковь совсем не знает; это последних времен изобретение... Но зачем о том и говорить больше? Если блаженнейший (holy) папа древнего Рима искренно желает умирения и воссоединения всей Христовой Церкви, то пусть он обращается с своими посланиями, как брат и как равный к равным, к другим святейшим патриархам, и предварительно совещается с ними относительно изыскания наилучшего способа для достижения имеющейся в виду цели» ...

Таковы ответы двух главных патриархов православных восточных церквей! Они нам дают разуметь, что это дело необыкновенной важности и что чрезвычайно важно и для нас стать на ту же самую почву, и занять тоже самое основание, на которых они стоят (знаки одобрения). Но есть и другие вопросы, имеющие чрезвычайную важность для нас. Мы знаем и очень хорошо знаем, что партизаны римской церкви постоянно пытаются уничижать положение нашей церкви, утверждая, что наше рукоположение не есть совершенное рукоположение (defective), что у нас нет ни таинств, ни священства, и что, словом, у нас нет и церкви. Не много найдется из среды нашей таких, которые бы не знали, как ложны эти нарекания, тем не менее, повторяясь, они производят свое действие, и именно на восточных христиан. И не удивительно, – если взять во внимание и дальность расстояния их от нас и давность времени, протекшего без всякого с нашей стороны общения с ними, – что они располагаются к тому предположению, будто должны же быть какие-либо основания для подобного рода нареканий (знаки одобрения). Вследствие, однако же, сношений наших с ними и в особенности сношений тех частных обществ, которые основались в этих видах, – в сем случае в особенности можно указать на восточную церковную ассоциацию, – факты относительно нашей церковной организации до такой степени распространились по восточным странам христианского мира, что мы имеем полное основание думать, что прежние недоумения и недоразумения почти совершенно рассеялись. Мало того: есть основание думать, – хотя едва ли можно говорить о том с полной уверенностью, – что и сами римские католики пришли к заключению, что невозможно так настоятельно отвергать действительность (validity) нашего рукоположения, и от того они сами признают теперь, что наше рукоположение само по себе действительно, но перестает-де быть таковым потому только, что мы отлучены, и во все это время отлучения, т. е. в продолжение трех сот лет, упорно отказываемся признать главенство папы. Если это так, – а я полагаю, что это так, – то понятно, почему это обстоятельство ещё гораздо больше имеет значения в деле наших сношений с восточными церквями. А именно почему? Да потому, что с той минуты как мы найдем какую-либо возможность открыть что-либо вроде единения (anything like union) с ними, с той минуты, как они выразят свое общение с нами, по крайней мере (so far as) настолько, что, хотя в известных случаях, позволят нашим духовным совершать наши церковные службы для тех или других православных, с той, говорю, минуты ясно и несомненно окажется, что они не имеют никаких колебаний относительно нашего положения, т. е. что они смотрят на нас, как на живую ветвь Вселенской Христовой Церкви; а это-то и составляет главную нашу задачу⁶. Есть причина думать, что передовые люди между православными на этот счет не имеют ни сомнений, ни опасений, хотя то верно, что некоторые старые предубеждения остаются по-прежнему в своей силе. Как бы то ни было, я имею всякое основание полагать, что они готовы многое допустить, а главное, – что мы получили наше рукоположение так же, как и они, от древних и апостольских времен, и что, следовательно, мы составляем собой истинную ветвь вселенской церкви. Все это относительно нашего положения у себя (at home) и относительно нашего положения перед лицом других отраслей христианской церкви: теперь что сказать о тех из наших собратий, которые, вследствие разных обстоятельств, – по необходимости ли то или по другим причинам, – находятся в чужих странах, в странах православных, и вынуждены бывают искать себе там духовной помощи? То правда, что на казенных судах наших, по крайней мере на некоторых из них, имеются особенные капелланы, равно и в некоторых из главных городов есть нарочито назначаемые туда пасторы: но что все это для того огромного числа путешественников наших, которые ходят по всему Востоку, и в таких местах, где нам совершенно невозможно иметь своих духовных? Я думаю, не ошибусь я, если скажу, что на наших купеческих судах едва ли найдется хоть одно лицо из духовных; а между тем обширная наша иностранная торговля требует огромного числа рук: ужели ж им и жить, и умирать без помощи и утешения религии? Да не подумает кто, будто я желаю, так или иначе, подать им повод оставлять свою собственную церковь. Отнюдь нет; я желаю только, чтоб они видели в той или другой православной церкви ветвь христианской церкви, и искали себе в ней духовной помощи, не оставляя начал своей церкви; за то, равномерно, желаю, чтобы и наша церковь служила восточным в их нуждах духовных, не обязывая их отрекаться от своей церкви. Вот положение, которого мы ищем, и вот всё, что в настоящее время мы отваживаемся искать. Само собой разумеется, разные возражения возникли бы, и возникли бы вдруг, если бы мы заговорили о совершенном слиянии (absolute fusion) этих двух церквей. Возражения возникли бы и с той, и с другой стороны, и, к тому ещё, по вопросам и веры и церковной практики. Но, с другой стороны, уже конечно не противно будет христианской вере и христианской истине, если мы позволим себе настоятельно утверждать, что, при бесконечном разнообразии умов человеческих, при обширных разностях в уставах и языках различных ветвей христианской церкви, распространившейся по различным странам, – к тому ещё такой церкви, с которой, в продолжении длинного периода времени, мы не имели никаких сношений или сообщений (communications), разность в мнениях и практике этих двух церквей ещё не дает им права (и не должна давать) смотреть на себя, как на два не соединимые тела; равно, с другой стороны не дает нам права говорить – «мы праведнее, чем вы», или требовать, чтобы одни и те же взгляды и одна и та же практика были усвоены другими. Уж, конечно, не обинуясь мы можем дать им «десницу общения» и сказать, что то братья наши во Христе, за которых умер Христос! Ужели ж нам, напротив, сказать, что разности между нами таковы, что мы должны отказать им в общении и братстве христианском? Я не вижу, на каком основании мы могли бы уклониться от того общения с ними во Христе, которого все христиане имеют право требовать друг от друга. Все мы знаем, как то было в первые времена, когда известный знаменитый епископ Востока пришел в Рим: тогда взаимно положено было забыть то, в чем они расходились между собой по известному пункту. Со временем, мы можем дойти и до вопросов, служащих предметом препирательства; мы знаем очень хорошо, что они должны возникнуть; но знаем и то, что они могут быть решены удовлетворительно для той и для другой стороны. Так, я и касаться ещё не смею того великого вопроса, который заключается в прибавлении “Filìoque” к символу; но знаю, что возможны разные способы объяснения – ways of explanation, полагаю, удовлетворительные для обеих церквей. Не излишне здесь заметить, что ещё в царствование Вильгельма и Марии наши комиссионеры думали сделать «объяснительную clausula», которая оградила бы нас от подозрения восточных, будто бы мы настаиваем на чем-либо противном тому, на чём они настаивают. Так, и в других случаях, кажется мне, есть надежда отыскать исходные пути. Трудности будут; но они не непреодолимы; лишь бы только с обеих сторон имелась в виду одна истина. – Но не о том ещё речь в настоящее время; ещё мы не говорим о совершенном и законном единении; ещё мы и не желаем или не ищем его. А вот чего мы теперь желаем: мы желаем, чтобы наш примас, при содействии епископов его области, на своем областном соборе, положил начало (overture) сношениям с патриархом константинопольским для принятия каких-либо мер (Steps) к общению (fellowship) между этими – так давно разъединившимися – ветвями вселенской Христовой Церкви. Вот всё, чего мы просим; и, наверное, такая мера (step) есть единственная мера, какой, в настоящее время, всего лучше можно и должно желать. Далее, нам думается, что всего лучше было бы, если бы его милость – архиепископ – примас и в отношении к американским, и колониальным церквям, можно сказать, патриарх англиканской церкви, прежде всего, сообщил патриарху константинопольскому то окружное послание⁷, которое составлено было для англиканского синода покойным нашим примасом.

Каноник Selwyn – Синод, сказали вы? Архидиакон Denison – Да, он сказал – «синод», – и мне очень приятно было слышать это слово.

Канцлер Massingberd – Да, то окружное послание, которое составлено было на том знаменитом собрании (Gathering), и которое, думается мне, официально могло бы быть сообщено примасом.

Лорд А. Compton⁸ – поддержал это предложение. Не вышло бы какое-либо затруднение, сказал он вследствие некоторых выражений (wording), заключающихся в этом предложении. Вот в чём все дело: полагают просить его милость президента принять те или другие меры для того, чтобы установить такие отношения между этими двумя церквами, в силу которых и духовными мирянам можно бы было, не теряя общения со своей собственной церковью, пользоваться “Sacraments” и “offices” других церквей (тут разумеются только восточная и англиканская церкви). Теперь, со своей стороны, я желал бы во 1-х заметить, продолжал он, что в правилах англиканской церкви нет ничего, что бы возбраняло мирянам и духовным её участвовать в таинствах и службах восточной Церкви; равно нет ничего, что бы воспрещало англиканкой церкви принимать к себе восточных. Думаю, ни одного не найдется из моих собратий, кто бы не допустил члена восточной церкви к причащению⁹: это не значить быть неверным своей церкви. Но, продолжал он далее, затруднения могут быть не с нашей, а с их стороны. Вот почему я и думаю, что предложение, сделанное нами, есть самое логическое предложение (most logical Resolution): искомое нами “Intercommunication” послужит самым лучшим средством для достижения дальнейших результатов. Говорят, что положение английской церкви есть особенное (peculiar) положение. Враги её говорят, что она ни то, ни другое – neither one thing nor the other. Друзья её говорят, и я говорю, что она идет средним путем. Да, и замечательным средним путем. Она была в общении со всеми великими церквями. В отношении к западной церкви, она имеет общее с ней епископатство (Episcopate); и если бы было возможно, как некоторые надеются, ввести в эту великую западную церковь более здрава учение, то – очень статочное дело – английская церковь могла бы послужить орудием к введению этой великой западной церкви в общение с церквами остального христианского мира. В отношении к восточной церкви, она вместе с ней разделяет первобытную истину¹⁰. Есть ещё третий пункт: мы в благотворном общении со всеми великими телами новейших христиан, с великими телами реформированной (Reformed) церкви, и, к тому ещё, у нас полная симпатия с духом века (!). Восточная церковь очень много жила ранними преданиями первобытных веков; римская церковь очень много питалась духом средних веков, а англиканская церковь всегда симпатически относилась к новейшим идеям. И так дело начатое нами есть шаг, хоть не большой, в этом направлении (in that direction). Не могу не выразить моей благодарности к г. Черману комитета, заключил лорд Compton, за то, что он позволил мне принять участие, хоть в самой смиренной доле, в таком деле, которое в свое время послужить благословением для христианского мира.

Архидиакон Denison – предложил было выпустить в резолюции эти слова – «не лишаясь общения со своей церковью» и т. д.

Канцлер Massingberd, напротив, заметил, что слова эти взяты из резолюции, положенной на последней конвокации, и из первого репорта комитета. Кроме того, прибавил он, комитету известно, что в России есть законы, в силу которых причастившийся в русской православной церкви, будет ли то туземец или пришлец и иноверец, не иначе может считаться, как членом православной церкви, и что в случае брака подобных лиц, непременно он должен быть совершен русским священником. Был такой случай в С.-Петербурге, что, по этой самой причине, английскому капеллану возбранено было законами страны повенчать одного англичанина на англичанке, которой преподано было русским священником viaticum как бы in articulo mortis.

Д-р Frazer заметил, что возражения архидиакона Денисона могут быть приложимы и к англиканской церкви: случиться может, что младенца крещёного и конфирмованного (миропомазанного) в греческой церкви английский епископ снова пожелает конфирмовать потому только, что конфирмация совершена была над младенцем, следовательно над лицом, ещё не имевшим сознания.

Архидиакон Денисон отказался тогда от всяких изменений к резолюции.

Д-р Oebb. – Я думаю, что мы можем искать (claim) братства (brotherhood) с греческой церковью, но не полагаю, чтобы мы могли входить теперь в рассуждение о тех пунктах, по которым мы расходимся с ней. Мы ещё не созрели (not yet ripe for it) для того. На сей раз мне хотелось бы только устранить те недоразумения, которые могут произойти из сказанного лордом А. Комптоном. Мы вполне признаем кафоличность (catholicity) нашей церкви и расположение кафолически настроенных лиц вступить в синодальные (synodical) сношения с другими православными церквями; и потому-то я не желал бы, чтобы предполагали, – на основании тех или других выражений, – будто мы равнодушны к тем опасностям, которые влекут за собой нововведения. Дайте мне сказать просто: я имею здесь в виду именно те сильные домогательства, которыми отличается наше время: чего домогаются? Домогаются более и более какой-то популярной администрации; домогаются внести мирский элемент (lay element) не только в администрацию церковных дел, – что весьма желательно, – но, можно сказать, в самое управление церкви и в законодательство её. Я боюсь, нам угрожает опасность: дойдут в этом деле до крайности. Боюсь, что в этом духе слишком много будут действовать, и тогда очень, очень трудно будет успеть нам в наших сношениях с восточной церковью. Поверьте, один только есть самый надежный и безопасный путь: это тот путь, на который указывают нам древние и первобытные примеры (precedents) относительно управления церкви. Я не менее других готов принять те или другие изменения (modifications), лишь бы они не касались целости наших синодов (integrity of our Synods) и тех дел, которые им подлежат.

Декан вестминстерский. – Я желаю сказать несколько слов – как из участия, которое я принимаю в восточной церкви, так и из уважения к общему характеру этого вопроса. Не буду здесь повторять того, что уже прежде говорил при разных случаях, а именно, с каким великим удовольствием я переношусь в то время, когда мне доставлена была честь познакомиться с сановниками и прелатами этой древней и так широко распространившейся церкви. – Из всех церковных документов, какие являлись в христианском мире в продолжение последних двадцати или тридцати лет, я не знаю ни одного, который протестантское христианство приняло с таким всеобщим одобрением, с каким оно приняло ответ константинопольского патриарха на приглашение его папой присутствовать на соборе, имеющем быть в Риме (зн.одобр.). Я думаю, что этим ответом в совершенстве определяется вопрос: «на спрос ответ!» – и ответ в тоне мерном, в духе умеренном, в духе христианском, в высшей степени достохвальном. Когда он показался в печати, то почти все журналы отнеслись к нему с особенным одобрением; он привел в восторг даже тех, которые всего больше любят глумиться над всем тем, что касается церкви. Я говорю, вовсе не имея в виду умалить достоинство подобного ответа, посланного патриархом александрийским: он имеет всё своё достоинство, но достоинство его не первостепенное по тому самому, что он был не первым, не первоначальным ответом. – Я не мог коснуться этого вопроса, не принеся этой заслуженной дани упомянутому документу. – Мимоходом, дайте мне остановиться на некоторых замечаниях Д-ра Оеbb’а. Какой действительный факт относительно крещения в российской и константинопольской церквях? Дело это очень ясно и просто приводится у Вильяма Пальмера. Он говорит, что он мог бы иметь условное крещение в русской церкви, но это крещение не было бы признано церковью константинопольскою. – Затем дайте мне нечто сказать относительно тех обстоятельств, при которых является пред нами настоящей репорт об “Intercommunion” с восточной церковью. В самом репорте, думается мне, нет ничего, против чего можно бы было восстать на каком-либо разумном основании, но в том колорите, который придан отношениям между этими двумя церквями, и которым мы освещаемся не совсем-то удовлетворительно, действительно, на мои глаза, есть нечто, на что можно возразить. В чем заключается “realis status casus” относительно вопроса о взаимнообщении, т. е. о преподании и приятии святых таинств. Будет ли то таинство крещения или таинство Господней вечери? Уж конечно в том, что со стороны английской церкви нет никакого препятствия к преподанию того или другого из них. Если бы патриарх константинопольский или патриарх александрийский, или почтенный представитель российской церкви, которого мы с радостью видим среди нас в Лондоне (whom we are glad to see amongst us in London) пожелали принять св. причастие от нашей руки, то ведь нет ничего – ни в законах, ни в практике английской церкви, чтобы представило им хоть малейшее затруднение. Мне думается, нам со всей ясностью должно высказаться здесь, что нам нечего в сем случае изменять или постановлять. Мы вполне согласны на то, чтобы лица, принадлежащие другим церквям¹¹, принимали св. причастие от нашей руки; если есть какое тут затруднение, то оно есть или будет с их стороны. Я не на то жалуюсь, что члены восточной церкви, или тот или другой, смотрят на неё с большим почтением и благоговением (admiration), чем некоторые из нас, а на то... или лучше – просто привожу факт, что, вследствие чрезвычайно строгой привязанности к древним формам, они не позволяют себе допускать к общению с обрядами своей церкви даже тех, на кого, в других отношениях, они смотрят с христианским участием. Так я опять говорю, что надлежало бы с наибольшей ясностью прописать в репорте, что в сем отношении трудности не с нашей, а с их стороны. Но есть и другой пункт, которого я желаю коснуться. Меня всегда радуют приветы, делаемые восточной церкви, мне всегда бывают приятны эти «апроши» к восточным, как к членам истинной церкви, потому что я чувствую, что всякое подобное выражение чувства с нашей стороны ведёт к отмене (repeal) тех анафем в “Athanasian Credo”, которые стоят на пути к взаимнообщению. Эти анафемы ведь открыто гласят, что никто из членов восточной церкви не может спастись. Это постоянно смущает меня, и, за то, на всякое приязненное выражение чувства к восточной церкви я смотрю, как на практическую отмену тех страшных анафем: этим мы показываем, что, как представители церкви, мы не признаем обязательной силы этих ужасных изветов. – И ещё есть одна причина между многими другими, почему я приветливо отнесся к прошению декана Ely’ского касательно этого предмета: документы этого рода служат к тому, что больше и больше теряет свою “prominence” в нашей церкви тот символ, который ни в одной из христианских церквей во всём мире не читается публично, пред народом, и сами собой говорят, что чем скорее мы перестанем читать эти анафемы, столь оскорбительные для восточной церкви, тем будет лучше для всего христианского мира. – Наконец я отважусь сделать ещё одно замечание по поводу репорта. Если мне всегда приятно сочувствовать движениям в направлении к единению или общению с восточной церковью, то, по той же самой причине, желал бы я знать, почему нам ограничиться в симпатиях наших одними восточными? Они очень далеко от нас, – далеко и по расстоянию и по обычаям; и на самом деле едва ли мы очень близко сойдемся с ними, если оставим в стороне те отношения, на которые с таким чувством указывал канцлер Массингберд; а между тем есть такие церкви (Communions), которые постоянно приходят в самое близкое соприкосновение с нами, – в нашей собственной земле, и с которыми гораздо удобнее и легче (practible) для нас поддерживать и возделывать дружественный и приязненные (interesting) сношения: и, однако ж, в отношении к ним наши выражения приязненного нашего расположения слышатся в этой палате и реже и меньше, чем в отношении к тем дальним и далеко уклонившимся от нас (withdrawn) церквям. Знаю, могут сказать, что за раз нельзя делать двух дел; но, признаюсь, не могу видеть этих выражений, по-видимому, исключительной привязанности к восточной церкви, не чувствуя, что мы равно обязаны простирать «десницу общения» и к тем великим протестантским церквям Германии, с которыми в первое столетие после реформации наша церковь была в столь тесном союзе (communion). Тоже замечу и в отношении к нашей сестре, – т. е. к пресвитерианской церкви в Шотландии: она actualiter упоминается в канонах английской церкви, и во многих, во многих отношениях весьма близка к нашему “Establishment”. Наконец, с известной точки зрения и наши “Nonconformists” (т. е. раскольники английской церкви) достойны всякого внимания. Вопросы эти не непосредственно предлежать нам, и потому я не желаю теперь настаивать на них; но не могу не сказать, что, тогда как мы говорим в этом исключительном тоне о древней, досточтимой и “interesting” церкви востока, как будто бы то́ была единственная церковь, с которой мы должны быть в приязненных отношениях, – не могу не сказать, повторяю, что есть другие церкви, которые, в историческом и в национальном смысле, поставлены были в более тесный союз и в более близкое соотношение с нашей церковью, что не должны мы забывать правило или пословицу – “charity begins at home = братолюбие начинается со своих”, и что, напротив, должны возделывать, сколько возможно, те же самые добрые и приязненные отношения и к ним, какие стараемся возделывать (cultivate) к церквям России и востока.

Д-р Frazer, – Сердечно сочувствуя декану вестминстерскому во многом, во многом, что им сказано, я желаю сделать несколько замечаний на два из тех пунктов， которые он поставил нам на вид. И во-первых, позвольте мне коснуться этих выражений – «на одних и тех же условиях», приводимых, в параграфе D, в репорте комитета. Само собой разумеется, относительно тех именитых особ, на которые он указал, не может быть ни затруднений, ни колебаний: они прямо могут быть приняты к общению с нами в таинствах. Но я полагаю, что в случае, если бы пожелал быть причастником безвестный член восточной церкви, всякий английский духовный, истинно добросовестный, согласно с практикой английской церкви¹², потребовал бы свидетельства, что он крещен, а потом осведомился бы, что он не есть какой-либо отъявленный причинитель соблазнов¹³. Мне думается, что всякий духовный был бы в праве потребовать что-либо вроде “litterae commtendatoriae” или свидетельство от православного священника, прежде чем то или другое лицо будет допущено к принятию св. причащения: совсем иное дело, если ищущий причащения есть человек известный, человек известный по своему неукоризненному поведению. Одним словом, духовный нашей церкви поступил бы в сем случае согласно с нашей «рубрикой». Вот почему я думаю, что нечего возражать на следующие выражения в репорте комитета:

«Английская церковь, в свою чреду, охотно стала бы преподавать эти “offices” религии, братолюбия и христианского соотношения (или свойства) членам восточной церкви на одних и тех же условиях, как и действительно она всегда готова была делать то́, и, как церковь считала себя обязанною делать то́».

Позвольте мне перейти теперь к другому пункту, который был упомянут вестминстерским деканом, и о котором была уже речь в прежнем заседании конвокации относительно анафем в Афанасиевом символе веры, будто бы направленных против восточной церкви. Ещё тогда приведены были мной известные «аргументы» и не малому подвергнуты были разбору: но вот и теперь, снова рассмотрев их, я не вижу причины, почему бы мне не держаться их. В первоначальном своём виде слова́, имеющие отношение к Св. Духу, значатся так: “a Patre et Filio procedens”. Теперь, я утверждаю, что слова эти не касаются членов восточной церкви: они были бы «затронуты», если бы там стояло: “ex Patre et Filio procedens”. Без сомнения, в этой палате есть много таких, которые гораздо сильнее меня в латинском языке. И так я обращаюсь к ним и спрашиваю их: по точно-буквальному смыслу слов – “a Patre et Filio procedens” не разумеется ли только “temporalis mission?” И, напротив, по тому же смыслу слов – “ех Patre et Filio” – разумеется “aeterna procession?” Если составители Афанасиева символа веры желали ясно-раздельно выразить вечное исхождение, то почему они не употребили тех же самых слов в западном переводе Константинопольского, или лучше – Халкидонского символа веры – “qui procedit ex Patre Filioque?..” Английские выражения – “The holy Ghost is of the Father and of the Son” не представляют тех возражений, какие представляются в латинском оригинале. Они могут успокоить восточного богослова. И так, в самой вещи, в Афанасиевом символе веры, в том виде, как он имеется в нашем английском молитвеннике, нет ни одного выражения, которое, по справедливости, могло бы причинить хотя малейшее оскорбление восточным православным церквям.

Д-р Ray. Я понял так, что перевод окружного послания (на греч.) предлагают послать патриарху восточной церкви. Но если не совсем мне изменяет память, то это было уже сделано покойным архиепископом кантербурийским, по настоятельной просьбе англо-континентального общества, да так, что сие последнее успело и принесть ему благодарность за внимание его к этой просьбе. И так, я полагаю, нет более нужды делать то, что уже сделано. (Затем, как путешественник, бывавший в Константинополе, и как очевидец он стал-было доказывать, что между греками много фанатизма, невежества, суеверия, – а суеверие он видит и в почитании святых и т. п., и что, следовательно, всё это нужно иметь в виду конвокации; но, казалось мне, палата нашла эту речь mal à propos, и она таким образом была кончена ex abrupto).

Пастор Т. Т. Perry. Я желаю здесь выразить мое сожаление, что труды комитета не касаются церкви армянской. Вообще полагают, что эта церковь первоначально перестала быть или считаться православною вследствие некоторых недоразумений, а эти недоразумения произошли вследствие недостатка известных слов в армянском языке для выражения сугубого естества в Христе Иисусе. Но теперь, как я слышу, и как можно то̀ видеть в сочинении одного профессора, пользующегося не малой знаменитостью, в катехизисе настоящей армянской церкви учение о сугубом естестве во Христе излагается в православном смысле. Вот почему, я думаю, очень прилично было бы нам с приветом приязни отнестись и к членам армянской церкви, как мы относимся к членам греческой. И именно в настоящее время было бы особенно хорошо: ведь известно, что именно теперь римская церковь усиливается произвести в армянской церкви всякого рода нестроение и все для того, чтобы найти в ней прозелитов. Если мы тем или другими актом не покажем ей, что мы смотрим на неё, как на православную церковь, то она может прийти к заключению, что мы не только равнодушны к ней, но ещё готовы отторгать от неё, как от церкви будто бы апостатствующей, и присоединять к нашей собственной церкви. Я думаю, то́ было бы величайшим злом, если бы при настоящем благонадежном положении вопроса о взаимнообщении между восточной церковью и нашей, разошлось там мнение, будто мы желаем обращать к себе армян или будто мы смотрим на армянскую церковь, как на церковь, уклонившуюся от учения писания, и потому не составляющую собой ветви святой кафолической церкви.

Канцлер Massingberd заметил, что комитет ограничен в своих действиях и имеет в виду только православную церковь; в противном случае он счастлив бы был заняться и этим вопросом, тем более что, как известно, именно теперь идут негоциации между церквями – армянской и православной, имеющие прямой целью взаимное их воссоединение.

Каноник Selwyn. Относительно того, что сейчас было сказано канцлером Массингбердом, я желал бы заметить, что, простирая руку общения ко всем церквям, находящимся с нами в единении, или по крайней мере согласно с нами понимающим и принимающим основные пункты христианской веры, и в особенности озабочиваясь восстановлением лучших отношений между нашей собственной церковью и церковью востока, мы должны стараться избегать всего, что может как-либо послужить к бо́льшему разъединению между нами и христианскими братьями церкви Рима. Какие бы ни были трудности в сем деле, всё-таки, думается мне, мы нe должны позволять себе ничего такого, – будет ли то́ словом или делом, – что бы могло, больше или меньше, мешать или препятствовать нашему в возможности покуда существующему сближению с Римом. Мне казалось в одну пору, что наш друг (Friend), епископ римский (смех), если он позволит мне так назвать его, имел некоторое основание жаловаться на нас за наши выражения относительно его, так называемого «вселенского собора», потому что мы сами бывшее «собрание в Ламбефе» называли было «знаменитым синодом, бывшим в Ламбефе»: но мы теперь отказались от наших притязаний, и, сколько мне известно, во всех официальных документах, бывшее собрание в ламбефском дворце называем просто “The Conference of Lambeth”. Продолжу прежнюю речь свою: по мне, всё ещё есть надежда, если не на единение, то на сближение между нами и западной церковью. Хоть и не цитуют самих себя, а всё-таки я в настоящем случае приведу две или три мысли, высказанные мной в письме к Пию IX, на которое, однако же, ответ ещё не получен (смех). Да, но я нисколько не отчаиваюсь в получении этого ответа (усиленный смех). Посоветовав его святости последовать примеру Климента римского, одного из ранних, если не первых епископов Рима, который, как я там замечаю, в послании своём к церкви коринфской от лица церкви римской, между прочим, следующие употребил выражения: «церковь Божия, пребывающая в Риме, церкви Божией пребывающей в Коринфе», – я говорю ему затем: «в глазах Климента и апостолов, да – позвольте прибавить – и в глазах соединённой церкви Англии и Ирландии, единая истинная церковь есть не церковь Рима или церковь Коринфа, но единая, святая, кафолическая церковь, церковь Христова, объемлющая собой все частные церкви во всех странах. Святый отче! Пусть рассмотрят на твоём соборе, т. е. на соборе, который имеет быть, – не добро-ли будет для твоего святого престола, в настоящую годину смут и томления, сделать этот отважный шаг, – а именно – усвоить себе образец церкви, представляемый тебе Климентом, и, в его духе братской любви, возыметь общение с церквями других стран, и, наконец, сказать: церковь Божия, пребывающая в Риме, церкви Божией, пребывающей в Англии и Ирландии! Ваша святость (продолжаю я в письме), можете быть уверены, что, поступив таким образом, вы утвердите святой престол в сердцах всего христианского мира; вы займёте тогда ваше законное положение в среде патриархов и митрополитов разных христианских церквей в свете; как древле епископы римские, так и вы теперь почтенны будете всем тем первенством достоинства и чести, которое по справедливости принадлежит митрополиту апостольского престола».

Декан Ely’йский. Вот что, как мне кажется, должны мы принять всего ближе к сердцу: те великие затруднения, на которые указывают в деле взаимнообщения с иноземными церквями, происходят не от сих последних, и даже не главным образом от них, а от страшных (terrible) разностей, которые существуют между нами самими. Если бы кто-либо из членов восточной, армянской или другой какой-либо церкви, прочитав отчет о том, что было сделано сегодня нашей конвокацией относительно сего вопроса, приехал к нам в Англию и стал бы наблюдать за положением той церкви, которая простирает к ним десницу общения, то спрашивается, что он нашёл бы? Он нашёл бы, что Великобритания и Ирландия состоят из трёх королевств и одного княжества. Что касается западной части королевства, он нашёл бы, что парламент именно теперь занят одной главною мыслью, мыслью о том, как бы сломать ту самую церковь, которая простирает ему «десницу общения» (само собой разумеется, речь идёт об англиканской церкви в Ирландии). Если бы он отправился на север этого острова, то нашёл бы, что церковь там в меньшинстве (minority), и ктому ещё в малом (small) меньшинстве, массу же народа составляют пресвитериане. Если бы он пошел в Валлис, то и там нашёл бы, что церковь, как церковь, в самом жалком меньшинстве; на обратном же пути в Англию он открыл бы, что, хотя церковь все ещё называется национальной церковью, тем не менее самым страшным образом (in the most terrible manner) искажена (изрезана) не только внешними делениями, но и самыми ужасными (most terrible) внутренними разногласиями. Из всего этого я вывожу тот урок, что, как ни желательно, – я не говорю, что не желательно, – простирать «десницу общения» иноземным христианам, всё однако ж, нельзя думать, чтобы могло выйти что-либо похожее на единство христианского чувства и христианской симпатии в мире, прежде чем явится у нас самих что-либо похожее на взаимное единство.¹⁴

Декан кантербурийский. И я вместе с деканом вестминстерским желаю и молюсь, да совершится некогда единение между нами и прочими протестантскими “communions”. Таково естественное и нормальное следствие усилий, сделанных в настоящий день. Как бы то ни было, в настоящее, однако ж, время почти непроходимая пропасть находится между нашей церковью и другими протестантскими “communions”: тогда как мы полагаем, что необходимо нужны известные формы управления и правления церкви, они смотрят на то совершенно другими глазами; от того-то, хотя и многие из именитых Nonconformists, как полагаю я, желали бы вступить с нами во взаимнообщение, всякое быстрое, ускоренное действие (action) с нашей стороны может только ещё больше отдалить от нас достижение искомой нами цели: вот почему, при всём моём сердечном желании быть в общений с нон-конформистами, я нахожу нужным настоящие наши “proceedings” ограничить, и именно оставить их в данных им пределах и в данной им форме.

Каноник Conway’ский. Не без боли сердца я встал, чтобы принять участие в настоящем рассуждении, потому что не могу я подать голос в пользу той резолюции, которая предложена нам. Эта резолюция обязывает нас, как я понимаю, к совершенному взаимнообщению, в силу которого нам приведётся греческое или православное духовенство взводить на наши проповеднические кафедры («нет, нет»). Так, по крайней мере, приглашать («нет») на оные. Да разве тот самый, который предложил эту «резолюцию», не ясно сказал, что он желал бы, чтобы и наши, особенно путешествующие по востоку, были допускаемы ко всем службам (offices) греческой церкви, и, равно, ихние участвовали бы во всех наших службах? Не значит ли это, что и духовенство той и другой церквей может тем же пользоваться, и, следовательно, взаимнообразно восходить на кафедры для проповеди слова Божия? («нет, нет»). Ну, так я ошибся. (Слушайте, слушайте). Что до меня, то я никак не посоветовал бы моим прихожанам присутствовать при такой службе, которою внушается почитание Девы Марии и где на самом деле совершается призывание святых; да полагаю, что и другие члены этой палаты вполне разделяют со мной мнение моё по сему делу... Итак, при всём моём уважении к личному характеру того, который предложил вышеприведённую резолюцию, и предложил в таком прекрасном тоне, я должен сказать, что всё это дело мне не по мысли.

Архидиакон Denison. И я желаю сказать несколько слов, потому что желаю, чтобы всё, что исходит из этой палаты, было ясно и определенно и не допускало никаких недоразумений. Я с радостью и благодарностью готов трудиться в качестве члена этого комитета, потому что считаю непременным моим долгом молиться о единении церквей, хотя и мало, мало надежды на то, и в особенности мало надежды в деле искомого нами единения. От того-то в начале я и не думал-было говорить; но теперь мне пожелалось высказаться потому, что декан Ely’йский отчасти уже выразил то, что и я думаю. Да, после того, что им сказано, мне остается только прибавить, что отсутствие в мысли моей или в уме моём всякой надежды по отношению к данному вопросу возникло у меня, уже много лет тому назад, из того самого, что́ так хорошо высказано деканом, а именно, – из того, что между нами самими нет ни малейшего единения (один член – «нет»). Да, я обязан это сказать. Если мы мало знаем чужие церкви, то и нас знают столь же мало; и, как верно сказал декан, если бы члены иноземных церквей пришли к нам и посмотрели на то, что делается у нас, то они нашли бы, что среди членов английской церкви, содержащих или имеющих в виду один и тот же образец веры и благочиния, живут и царствуют разнородные и самые непримиримые мнения. Они нашли бы, что “sacramental и non-sacramental” партии бьются между собой не на живот, а на смерть, и всё возможное делают, чтобы сгубить друг друга. Так я желал бы знать, какая польза во всех этих репортах и документах пред лицом подобного положения дел! И то ещё можно сказать, что в отношении к национальной нашей церкви, – к прискорбию моему, я чувствую себя обязанным так говорить, – все действия государства, по-видимому, получают одно направление, то есть, направление противное кафолической вере. Будучи так, а не иначе убежден, я и говорю теперь так, а не иначе; в противном случае может кому-либо показаться, что я не всё высказал, и тем подал повод к каким-либо недоразумениям. Да, я думаю, что, сколько бы мы ни трудились в видах единения и сколько бы не молились об единении, всё, однако ж, мы не должны позволить себе увлекаться той мыслью, будто в настоящее время есть какой-либо “realis prospectus”. Если угодно я подам голос в пользу «резолюции», но просто потому, что думается мне, всё-таки лучше в сем случае идти “pro, чем contra”. (Одобрения)¹⁵.

И так “Resolution” была принята. Затем Д-p Frazer предложил следующую резолюцию, а именно:

«Что, при виде участия, очевидно, принимаемого в этом деле многими членами восточной церкви, эта палата, принимая в рассмотрение, что, статься может, последует с их стороны какое-либо сообщение (communication), с уверенностью готова сказать, что, подобные сообщения, если только они будут сделаны, будут приняты ею с самым сердечным (most cordial) приветом и уважением», –

и за сим сказал: без сомнения, палате приятно будет узнать, что вчера я имел удовольствие встретить гибралтарского епископа, который только-что третьего дня приехал сюда из своей епархии. Да, и при первой же встрече с ним, имел разговор о нашем общем деле. В конце разговора, он заметил мне, что я волен говорить или не говорить о тех фактах, которые им были сообщены мне; вот почему я и хочу их коснуться теперь, тем более что привести их – значит оправдать первую часть «резолюции», которую я имею в виду. – Епископ Гибралтарский ездил в Константинополь на освящение “Memorial Church” в Пере. По прибытии туда, он тотчас же послал письмо к патриарху, давая тем знать, что он приехал в землю, которая находятся в его церковном ведомстве (jurisdiction), для совершения епископских актов конфирмации и консекрации, и просить у него на то позволения (permission). Патриарх тотчас же послал ответ, в котором выразил просимое у него согласие. Мало того: послал протосинкелла на освящение церкви, и ещё двух диаконов. Равно епископ Перы и архимандрит горы Афонской присутствовали там, и, по-видимому, принимали великое участие (interest) в освящении этой “Memorial Church”. Из Константинополя епископ проехал в Смирну. Там ещё освятил английскую церковь. И тут епископ смирнский послал своего архидиакона (Archdiacon) с другими двумя духовными, и тем выразил своё участие в “proceedings”. Вот и другой факт, о котором стоит упомянуть. Быв в Ферапии, епископ гибралтарский пожелал преподать святое причастие соотечественникам, живущим там; но оказалось, что там нет церковных сосудов, потребных в сем случае; обратились к священнику приходской церкви: и что ж? Он с сердечной готовностью ссудил своими церковными сосудами, и таким образом дал возможность епископу совершить святое таинство причащения. Вот и ещё факт, имеющий отношение к российской церкви. Капеллан в русской посольской в Лондоне церкви, протоиерей Е. Попов сообщил мне, что последовало российского святейшего синода согласие на то, чтобы, в день годичного собрания восточной церковной ассоциации (как в сем году, так и в будущие годы) была совершена им божественная литургия на английском языке. Все эти факты, приведенные мной, показывают нам, что многие из членов восточной церкви значительное принимают участие в английской церкви. Позвольте мне и ещё примера два или три привести, которые свидетельствуют об этой к нам симпатии, и которые дошли до моего сведения. Так, некогда один из наших духовных, во время путешествия своего по Сербии, приял святое причащение от Студеницкого архимандрита. В Майденбеке, в той же Сербии, есть железные и медные копи, вырабатываемые англичанами. И вот меня уведомили, что смотритель этих копей, англичанин, обратился раз к соседнему сербскому священнику, и спросил его, что̀ ему делать в случае, если понадобится совершить какую-либо церковную требу его землякам, – и что ж? Священник отвечал: «пока у вас не будет священника вашей церкви, я буду смотреть на вас, как на своих прихожан, и буду делать для вас то или другое, как для моих прихожан» (Знаки одобрения). Всё это не явно ли показывает, что со стороны восточной церкви есть большое “cordiality” и большой “interest” к церкви Англии? Вот почему я полагаю, что предложение, “virtualiter” заключающееся в «резолюции», где говорится, что “interest” очевидно, «принимается в нас или в нашей церкви многими членами восточной церкви», вполне мной доказано. Само собой разумеется, что в деле негоциаций по этому столь “delicate” предмету в самом начале могут открыться разные трудности. Мне думается, что первый шаг сделать лучше нам, чем восточным: в нашей натуре больше деятельного и энергического начала. Да, вероятно, это будет и благоразумнее, и дипломатичнее.

Теперь я обращусь ко второму пункту моего довода (argument), а именно, что есть основание думать, надеяться и ожидать, что «негоциации» по делу взаимнообщения встретят сердечный привет и поведут к удовлетворительным результатам. Начиная свои замечания относительно этого пункта, я желаю предпослать им несколько слов, имеющих особенную для нас важность; слова эти не мои, но я хочу усвоить их себе. Вот они:

«К счастью, в последние годы стало замечаться желание «сузить» (to narrow) то пространство, которым английская церковь отделяется от прочих христианских тел; многие начали усматривать, что, и не изменяя своим началам и оставаясь верными своей церкви, мы можем открыть такие точки соприкосновения, которых нельзя не признать, и при посредстве которых, сами собой, “as matter of fact”, значительно ослабляется неприязненность прежних времён. Не в одном, а в разных местах сделаны усилия не только понять то или другое, но и сочувственно отнестись к тому или другому в восточных церквях, а именно к тому, что есть в них хорошего и благонадежного (hopeful). Усилия эти были делом обычным некогда для таких прелатов, как Andrews и Ken; но они не так общи были, как теперь, и не разделялись столь многими, как они разделяются в наши дни».

Слова эти принадлежат оплакиваемому нами епископу Cotton’у, который некогда был старейшим прелатом в Калькутте, в Индии (зн. одобр.). Повторяя их теперь, мы не можем не чувствовать, что Cotton следует здесь по стопам епископа Heber’a. – Если угодно, есть и весьма, весьма практические причины, почему нам усиленно должно желать взаимнообщения с восточной церковью. Один джентльмен, очень близко знакомый с Востоком, сообщил мне, что в Кустендже и Варне, где железные дороги проводятся англичанами, английские наши работники часто умирают там внезапно, именно от холеры, и обыкновенно, если не всякой раз, «остаются без погребения», а не то, – «хоронят их, как собак –buried like dogs». Печальное явление! Люди, в младенчестве крещённые в английской церкви, и в детстве оглашенные учением христианской веры, отправляясь на Восток для распространения нашей торговли и цивилизации, в случае смерти в этом опасном климате, тем самым как бы лишают себя обрядов христианского погребения! Не явно ли же, что мы сделали бы великое и велико-благотворное дело и для себя, и для своих соотчичей на Востоке (знак одобрения), если бы, вследствие наших усилий, устроилось между церквями такое взаимно-общение (reciprocation) относительно отправления христианских треб, по которому наши соотечественники, умирающие в этих дальних странах, были бы погребаемы, как христиане, с соблюдением христианских обрядов? Тогда и пережившие их сотрудники и сотоварищи отрадно могли бы чувствовать, что и с ними, в час смерти, поступят, как с людьми, имеющими “recognized” положение в церкви Христовой (знак одобрения). Да, ради такого дела сто́ило бы пожертвовать и некоторыми старыми нашими предрассудками, и предубеждениями. –

Далее, относительно второго пункта в репорте комитета: мне известно, что многие из англичан, проживающих на Востоке, часто остаются без крещения. Вот какой анекдот рассказали мне, и рассказали, ручаясь за его подлинность. Один английский духовный ехал-де там по железной дороге и остановился на какой-то станции близ Адрианополя; ему сказали тут, что какие-то англичане нетерпеливо желали бы окрестить своих детей: что ж было делать? Ехать в город ему не было возможности; он непременно должен был ехать далее со своим поездом; и так самих детей привезли или принесли на станцию, – и здесь-то совершено было им таинство крещения. Спрашивается теперь: почему же бы англичанам, в подобных случаях, не обращаться к местным православным священникам? Можно ли хоть на мгновение думать, что православный священник не должен совершать таинство крещения над детьми английских родителей, проживающих в его стране? Говорят, что в России есть некоторые законные затруднения по сему вопросу. Если так, то будем просить, чтобы подобные затруднения, если возможно, были устранены. Что до меня, то мне кажется, что это дело есть дело здравого общего смысла, и прошение, следовательно, не неисполнимо. А что сказать о другом пункте, который значится в нашем репорте? Как я уже выше заметил, многие из наших соотечественников внезапно умирают в этих дальних странах Востока. Где же и от кого же могли бы они получить напутствие в «час смерти и в день суда?» У церкви всегда было правилом – никого не отвергать в час смерти; даже отлучённые от неё всегда приемлются ею при подобных обстоятельствах. Я могу заметить здесь, что даже римская церковь, при всей её суровости, не возбраняет своим членам, в час смерти, обращаться за напутствием к православным священникам. Так почему ж бы восточной церкви отказать нашим соотечественникам в этом последнем на земле утешении, когда они прибегнут к ней в час смертный, в час отшествия своего в вечность? Палата, без сомнения, заметила, что комитет в своём репорте ограничился только чисто-практическими предложениями (suggestions). Он не входил в богословские рассуждения относительно единства церкви, не доказывал даже, как было бы желательно, вожделенно, чтобы, по молитве и заповеди Спасителя, все были «едино»; нет, как бы повинуясь национальному английскому инстинкту, комитет заключился в пределах чистой практики, и в основание своих “recommendations”, предлагаемых им палате, положил одни практические выводы. И вот я надеюсь теперь, что как прежняя “Resolution” прошла, так и теперешняя пройдет в палате. Эти “Resolution” дадут возможность открыть негоциации (Negotiations), и послужат ручательством перед лицем первостоятелей и синодов православной церкви, что если они приблизятся или приблизят себя к нам (of they approach us), то их встретят со вниманием, с уважением и с сердечным приветом (with cordial welcome); а потом, если таковые негоциации начнутся, и если эта палата своими настоящими действиями ускорит тот искомый благословенный результат, что падут древние средостения, престанут древние деления и сечения и между членами тела Христова ещё раз откроется взаимное христианское общение? О, тогда, возблагодарив и благодаря Творца и Свершителя всяческих всяким благодарением, не без правды, не без причины мы можем в тоже время гордиться (be proud), гордиться благородной гордостью, гордиться такою гордостью, которая никого не может посрамить. В самой вещи как велик, как грандиозен был бы результат, если бы синод кантерберийский вышел с успехом там, где оказался безуспешным собор флорентинский! (Знаки одобрения). Но – не должно слишком увлекаться; не должно ожидать слишком больших успехов или приобретений. Нет, должно подвигаться мало по малу, идти шаг за шагом, лишь бы только под конец и наконец добыть этот великий, этот славный результат для Церкви Христовой. Мне хочется при сем случае привести вам на память слова одного из ревностнейших и ученейших сынов английской церкви наших дней, и в тоже время одного из наименее взысканных кем-либо и чем-либо, а именно слова покойного д-ра Ниля (Neale)¹⁶:

“Show us, Lord, Thy work, our sons Thy glory,

Yet of us, – though that be all we ask’ –

May be said perchance, in future story,

These were men who then did Union’s task”.

T. e.

«Яви нам, Господи, дело Твое, сынам нашим

славу Твою,

О нас же, – вот и все, чего мы просим, –

Пусть скажется когда-либо и где-либо:

То были люди, имевшие тогда задачей (жизни) единенье».

(Знаки одобрения).

Что касается спичей декана вестминстерского и декана Ely’йского, то я думаю, что настоящее наше дело много может содействовать к достижению цели их желаний. Пример взаимнообщения между церковью Англии и церквями востока должен будет оказать свое действие и в Скандинавии, и в Дании. Тамошние церкви, вероятно, пожелают тогда иметь апостольское преемство, и, быть может, решатся “Formularies” свои согласить с “Formularies” вселенской церкви. Я с своей стороны готов допустить и ту мысль, что и у наших Non-Conformists откроется какая-либо реакция, и что таким образом желание единения будет возрастать и круг ищущих единения непрестанно расширяться. Дело, начатое в древних и первобытных церквях востока, откроет путь (way) к большей мере (measure) христианского общения, и будет то со временем, что «все, именующие себя христианами», «вожделеют» быть «в единении духа и в союзе мира». Такой конечный исход непременно может последовать; лишь бы мы сами не воспящали его нашей собственной нетерпимостью, нашей собственной интеллектуальной гордостью и нашими собственными грехами. Само собой разумеется, делая эти предложения, мы нисколько не компрометируем нашу церковь или нас самих (we do do not commite ourselve), т. e. не обязуемся к учению или практике других церквей. Комитет, составляя свой “Report”, всячески старался устранять то, в чём церкви не согласуются между собой, и, напротив, сколько возможно, усиливался основать свои “overtures” на тех пунктах, в которых они сходятся между собой, т. е. на любви к общему всех Спасителю и на вере в общий всем символ (Credo). К несчастью, и в христианском, как и в светском быту, много ревности, завидования, подозрения и неприязни. Но ужели мы не можем отрешиться от них? Церковь есть живое тело. Зло, обдержащее её, есть мёртвое тело, – тело тления, и тлением своим заражающее и отравляющее благовонную чистоту христианской церкви. Постараемся же отрешиться от этой мёртвой массы (mass) ревности, завидования, подозрения и неприязни; если возможно, похоронить эту мёртвую массу; пусть она лежит в земле; засыплем её перстью и пеплом; – если угодно, крестообразно, по древнему православному обычаю; а потом, когда она завалена будет землёй и не будет более зрима для глаза, отвратимся от неё, и скажем словами православного чина погребения умерших: «Слава Богу сице устроившему!» (Знаки одобрения).

Декан вестминстерский. Подавая свой голос в пользу упомянутой “Resolution”, я желаю сделать одно или два замечания, которыми, быть может, устранятся возражения каноника Conway‘ского относительно первой резолюции, и ещё сказать нечто в ответ на замечание декана кантербурийского. Прошу друга моего – канонника Conway‘ского обратить внимание на то, что в репорте (или докладе) комитета ни слова не сказано о взаимнообщении в деле проповеди (in preaching). Но если бы и было что сказано, я полагаю, что не много-то найдется между нами таких духовных, которые отважились бы проповедовать на русском языке (смех), да, может быть, немного найдется и таких, которые отважились бы беседовать с греческой паствой на её языке, и ещё менее таких, которые вздумали бы говорить по-коптски (Снова смех). С другой стороны, хоть большая часть русских обладают особенной способностью приобретать познания в иностранных языках, и хоть представители православной здесь церкви хорошо знакомы с нашим языком, всё, однако ж, мне известно, что, вообще говоря, иностранными языками владеют главным образом миряне, а не духовные. Следовательно, нет основания думать, чтобы (предположив, что в репорте допускается взаимнообщение и в деле проповеди) наши кафедры могли быть осаждены русскими ли-то или греческими духовными. Между тем, на самом деле, комитет вовсе не имеет в виду взаимнообщения в делах проповеди. С другой стороны, именно по этому пункту, желательно бы было открыть взаимнообщение с протестантскими церквями, и в особенности с церковью шотландской и с Non-Conformists. Такое взаимнообщение не только желательно и легко достижимо, но прямо, именно в настоящее время, допускается английским законом. Так, “Act of Uniformity”, да быть может, и последний “Subscription Act” дают право и Non-Conformists, в известных случаях, проповедовать в нашей церкви.

Канцлер Массингберд сказал, что ответ его – сколько возможно – будет краток, но что он не может не сделать некоторых замечаний относительно того, что было сказано по поводу Афанасиева символа, а именно, будто английская церковь, читая этот символ, с тем вместе или этим самым анафематствует всю восточную церковь. Вот что пишет мне друг мой архидиакон ноттингамский, заметил г. Macсингберд, и прочитал следующие строки: «определение кафолической веры, заключающееся в Афанасиевом символе, сделано в выражениях направленных, в особенности, против Савеллиевой ереси, которая сливает Лица Святой Троицы, и против Несториевой ереси, которая разделяет существо Святой Троицы. Восточная же православная церковь содержит истинное учение относительно сих предметов, равно как и относительно божества Святаго Духа, хотя она не усвоила всех выражений, которые гораздо позднее внесены были в никейско-константинопольский символ веры относительно исхождения Святаго Духа».

«Ограничиваясь этими замечаниями, заключил он, я прошу теперь палату благосклонно принять вышеприведенные “Resolutions”, и надеюсь, сердечно надеюсь, что они будут приняты единодушно».

Декан вестминстерский – в защиту своих взглядов на пресвитерианскую церковь в Шотландии сослался на двух историков Hallam и Grub.

Д-р Frazer. «Я желаю, в пояснение того, что мной сказано относительно восточно-церковной ассоциации, прибавить, что члены этой ассоциации, в день генерального её митинга, имеют не приобщаться, а только присутствовать при совершении божественной литургии, в российской здесь церкви».

За тем “Resolution” единогласно была принята.

Пер. Прот. Евгений Попов.

1-го сентября 1869 г.

32 Welbeck Street, IV.

London.