священник Евграф Овсянников

Источник

Часть первая (вступительная). Современное Кириллу Лукарису состояние восточной церкви

Состояние восточной церкви, современное Кириллу Лукарису, представляет печальную картину. Мафа в своем «Историческом списке Константинопольских патриархов» так изображает состояние восточной церкви в эту эпоху: «весь почти 17-й век был временем многих и великих скорбей для церкви. Нечестие некоторых пастырей и разнообразные происки и хитрости вторгавшихся отвне еретиков, покровительствуемых варварским и корыстолюбивым турецким правительством, поставили церковь в затруднительное положение. Возобновились насильственные низложения патриархов, которые повторялись чаще, чем неправильные и беззаконные удаления пастырей церкви, бывшие при еретических императорах… Церковь подвергалась ужаснейшим страданиям. Происки лжебратий, вторгавшихся отвне, постоянно вступавших в союз с самыми недостойными или самыми легкомысленными из архиереев, поджигали в них тщеславное искание патриаршества: а еретики, хотя и неразумно и тщетно, но все-таки надеялись с помощью преданных им патриархов действовать ко вреду догматов восточной церкви. С другой стороны, корыстолюбивое турецкое правительство легко принимало всякую клевету, смотря на смену патриарха как на средство получить деньги. Доблестные и добрые пастыри были лишаемы своих кафедр, будучи не в силах противодействовать ни ненасытному любостяжанию властей, ни наветам чужеземцев, которые, при посредстве европейских посольств, разжигали страсть к патриаршеству в тщеславных епископах. Церковь стенала, долг возрастал, патриархи менялись один за другим29. Современники той эпохи еще более сгущают краски при изображении мрачной картины бедствий восточной церкви. «Господь один ведает, – писал в Россию в 1603 году сам Кирилл Лукарис, – с какими нуждами и теснотою боремся мы, чтобы утвердилась православная вера, и никакого утешения и помощи ниоткуда не имеем»30. Очень часто этот патриарх извещал русских о тех убийствах, грабежах и насилиях, о той бедности и тяжести долгов, которые нес на себе православный восток, и вообще о весьма печальном положении его31. Современник Кирилла Лукариса Митрофан Критопул, касаясь несколько восточных христиан в своем исповедании веры, говорит, что «жизнь их горька и тяжелее самой смерти»32. Причиною такого печального состояния восточной церкви были враги ее: турки, латиняне и протестанты. Рассмотрим, в частности, отношения каждого из них к восточной церкви.

Глава первая. Отношение турок к восточной церкви33

«На основании исторического изучения первоначальных отношений турецкого правительства к греческой церкви с достаточным основанием, – говорит профессор Лебедев, – приходят к выводам, что еще Магометом II и его ближайшими преемниками даны были следующие главные религиозные права христианам бывшего византийского государства: весь греческий народ обязан платить ежегодную поголовную подать в пользу казны – харадж. Но зато религия и религиозные учреждения греков сохраняются. Личности патриарха, епископов и священников признаются неприкосновенными. Все духовные лица считаются свободными от подати. Половина церквей Константинополя обращается в мечети, а другая остается в пользовании христиан. Во всех делах, касающихся внутреннего церковного управления, каноны сохраняют свою силу; самостоятельность церковного управления, производимого патриархом и епископами, ни в чем Портою не нарушается. При патриархе существует святейший синод, патриарх и синод ведут дела церковного управления. Все религиозные действия отправляются свободно. Браковенчания, погребения и другие церковные обряды совершаются беспрепятственно и открыто. Позволяется торжественное празднование праздника Пасхи во всех городах и деревнях; а в Константинополе ворота квартала Фонар, где находится патриархия, должны оставаться незапертыми в течение трех пасхальных ночей. Вот, в общем, та религиозная свобода, какая представлена была греческим христианам. Эти религиозные права, данные султаном греческой церкви, составляли собою, так сказать, основные законы, по которым всегда должна была жить эта последняя»34.

Частные права патриарха и епископов определяются султанскими бератами, которые каждый из них получал при самом вступлении в управление церковью. Чрезвычайно большие права патриарха Константинопольского по отношению ко всему высшему и низшему духовенству всего его патриархата так определяются в одном берате: «Повелеваем митрополитам, архиепископам всех городов нашей обширной империи, а равно всем игуменам, священникам и монахам и вообще всем подданным греческого обряда обращаться к нему (патриарху) по всем делам, подлежащим его юрисдикции, уважать его пастырский авторитет, быть послушными его увещаниям, повиноваться ему согласно правам его сана и обязанностям религии. Патриарх и синод имеют право избирать и поставлять митрополитов, архиепископов и епископов; свободно распоряжаться этими делами по своему усмотрению и делать постановления обо всем, что касается священников и монахов, могут ставить на места и лишать мест, могут замещать и смещать, как им кажется лучше. Митрополиты, архиепископы и епископы не могут отправляться и являться в Константинополь без соизволения патриарха. Повелеваем, чтобы все касающееся управления церквей и монастырей, управления их экономией, доходов и расходов относилось исключительно к компетенции патриаршей кафедры. Патриарх имеет право назначать комиссаров и посылать их в провинции для сбора даней, которые обязаны платить в пользу патриаршей кафедры митрополиты, архиепископы, епископы, священники и прочие. Согласно древнему обычаю, упомянутые лица обязаны беспрекословно платить обычные дани. Во всех случаях, когда явится надобность взять для целей правосудия какого-либо митрополита или другое лицо священного сана, арест его может состояться не иначе, как при участии патриарха»35. По смыслу этого берата Константинопольский патриарх становится полным господином над всем высшим и низшим духовенством его патриархата.

Кроме того, по определениям бератов, Константинопольский патриарх был главным лицом, в заведовании которого находились все без исключения церковные имущества и которое, значит, могло распоряжаться ими по своему усмотрению. В одном берате определяется: «Вместе со свободным владением церквами, принадлежащими патриархату, патриарх имеет право владеть и всеми недвижимыми имениями и угодьями, принадлежащими к церквам, как-то: садами, виноградниками, полями и лугами, мызами, мельницами, домами, лавками, местами, назначенными для богослужебных собраний (панаир) или благочестивых подвигов (аясма), рабочим скотом и имуществом всякого рода»36.

Будучи полновластным пастыреначальником в своем патриархате, Константинопольский патриарх был сверх того могущественным мирским начальником. В бератах, даваемых на имя патриарха, от лица султана говорилось: «в патриархи избирается человек, способный управлять, наблюдать и держать в своих руках своих единоплеменников (точнее – единоверцев) на всем протяжении нашей славной империи. Повелеваем, чтобы все, касающееся управления всей греческой нации на всем пространстве империи, относилось к компетенции исключительно патриаршей кафедры и синода. Патриарх имеет право принимать меры строгости против мирян, на которых приносятся жалобы по делам брачным или по другим делам, относящимся до их религиозной жизни, подвергать их отлучению или поражать анафемой, не опасаясь никакого возражения. Он может наказывать виновных в нарушении правил веры, может запретить им вход в храмы, лишить их погребения, не опасаясь возражений. Никто ни в каком случае не должен принуждать силой какого-либо подданного из греков к принятию исламизма»37. Патриарх имел право судить христиан. Суд патриарха Константинопольского при участии некоторых духовных сановников и значительных из мирян происходил очень торжественно, в особом, назначенном для сего, зале (диване). Константинопольский патриарх судил лиц, принадлежащих к его епархии, но не воспрещено было обращаться к нему за правосудием и христианам из других епархий. Он производил суд с теми же формами, как и сам великий визирь. Суд производился дважды в неделю (среду и пятницу) или под председательством самого патриарха, или же его протосинкелла. В распоряжении патриарха были кавасы (род полиции), которые зависели от него лично и с точностью исполняли его приказания. Существовала даже особая тюрьма, бывшая в ведении патриарха. Дела разбирались как гражданские, так и уголовные. Уголовный суд иногда кончался тем, что преступник присуждался даже к галерам, к тюрьме, к ссылке. В последнем случае ничего не стоило испросить разрешение Порты. По делам гражданским к суду патриаршему обращались не только тогда, когда истец и ответчик были греки, но и тогда, когда ответчиком был грек, а истцом армянин и даже еврей или турок.38 Патриарх имел общественную кассу, из которой ежегодно 25000 турецких пиастров в виде подарка брало правительство, за что патриархи и митрополиты освобождены были от поголовной дани, которую всякий райя, т. е. немагометанин мужеского пола, должен был платить Порте39.

Патриарх имел право ездить верхом (чего лишена была прочая райя), иметь свиту, одеваться, как он хотел, на пути впереди его носился крест, жезл и светильники и в этом никто ему не мог делать препятствий40.

Низложить патриарха мог только синод. По определению Магомета II, если синод был недоволен патриархом, он должен был обратиться к Порте с просьбою о низложении его, и султан немедленно удовлетворял желанию синода. Тогда синод избирал нового патриарха, которого султан письменно утверждал и сам лично вручал ему жезл. Порта сама по себе не могла низложить патриарха, разве за действительное или мнимое оскорбление султанского величества41.

Такие права, предоставляемые Константинопольскому патриарху бератами, несомненно, давали особенный престиж его личности. Константинопольский патриарх являлся великим человеком в глазах всего многомиллионного православного востока. Патриархи Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский – султанскими бератами были поставлены в некоторую зависимость от патриарха Константинопольского: чрез него происходили все их сношения с Портою, при посредстве его они получали свои бераты от султана, с позволения его они могли приезжать в Константинополь и жить там. «Уважение к патриарху (Константинопольскому), – свидетельствует Ельснер, – как патриарху первой кафедры во всех греческих церквах весьма велико; даже прочие патриархи чтут его, как первого между ними, признают его и его церковь главой и нормой для всего восточного христианства; греки низко склоняют пред ним голову, также и турки»42.

Митрополитам и епископам султанскими бератами предоставлялись такие же права, как и Константинопольскому патриарху, только в урезанной степени. В одном епископском берате говорится: «моя (султанская) воля и желание состоят в том, чтобы все христиане (известной епархии) как высшего, так и низшего классов, а также пресвитеры и монахи признавали NN своим епископом и чтобы во всех делах, какие принадлежат к его компетенции, обращались к нему за решением и чтобы отнюдь его приговорам не противились; он поставляет и низвергает священников и монахов; в случае низвержения ни те, ни другие не должны ему противоречить. Ему предоставлена власть утверждать духовные завещания и вообще все предсмертные распоряжения». Ему же предоставлены права разбирать дела брачные и свободно управлять церковным недвижимым имуществом43. Суд епископский ничем существенно не отличается от суда патриаршего: он только был попроще – присутствовало меньше духовных и мирских лиц – и лишен был торжественной обстановки. Но приговор патриарха и епископа сохранял одинаковую силу44. Лично епископы, как и патриархи, с дозволения Порты, получали право ездить верхом и иметь у себя свиту. Положение митрополитов и епископов в политическом отношении было очень высокое и влиятельное, так как они принимали участие в турецком провинциальном управлении45.

Таково было юридическое положение восточной церкви в турецкой империи от половины XV до конца XVIII века. «Положение христиан, – говорит профес. Скабаланович, – в главных чертах определенное грамотою Магомета II, не потерпело существенных изменений в течение трех с половиною столетий; каким оно было при Магомете II, таким же осталось и после него; сделаны дополнения и изменения в частностях и второстепенных, но общий смысл и основные пункты остались те же»46.

Из этих юридических определений положения восточной церкви в турецкой империи, по-видимому, можно было бы заключить, что она пользовалась полною независимостью и свободою вероисповедания. Но совершенно другая картина состояния восточной церкви получается, когда мы от юридических определений положения ее в турецкой империи переходим к ее фактическому состоянию. Бедственное положение восточной церкви под турецким владычеством происходило не столько от недостатка формально утвержденных прав и привилегий, сколько от нарушения этих прав со стороны тех, которые их предоставили. Имея немало формально утвержденных привилегий и прав, христиане никогда вполне не пользовались ни одним из них. Они постоянно должны были подчиняться капризу турок и каждую минуту дрожать за собственное свое существование.

В решении вопроса о том, насколько юридическое положение христиан в турецкой империи проявлялось в действительной жизни, «необходимо, – по мнению проф. Скабалановича, – прежде всего, отличать внутреннюю политику Порты как центрального правительства, от системы, практиковавшейся в отношениях низшей турецкой администрации и османского населения к населению христианскому»47. «В Оттоманской империи, – говорит Скабаланович, – в отношениях центрального правительства к христианам совмещались вещи несовместимые: соблюдение привилегий с нарушением, религиозная терпимость с нетерпимостью, уважение к правам с пренебрежением, и примиряющим началом для этих противоположностей был произвол. Произвол стоял выше всего. Порта в каждом берате повторяла о своей решимости свято хранить закон и в то же время бесцеремонно его обходила: права христиан оставались в силе, и Порта сообразовалась с ними, но лишь в той степени, в какой это было для нее выгодно; политический и финансовый расчет стоял выше принципа, личная симпатия и антипатия султана ставили на карту существование целой правительственной системы»48. Внутренним мотивом, благодаря которому христиане получили права, были снисходительность и терпимость к ним турецких султанов. Но когда на престол восходил султан, питавший фанатическую ненависть к христианам, настроение Порты изменялось и христианам грозила серьезная опасность: заходила речь о поголовном истреблении христиан и христианской религии. Часто, далее, стеснения христиан обусловливались враждебными отношениями Порты к европейским державам и вызывались интригами и смутами среди самих христиан восточных, враждою и интригами посланников протестантских и католических держав и произволом всесильных великих визирей.

Турецкое правительство не могло не видеть, что восточные христиане, несмотря на ту долю религиозной свободы, какая им была предоставлена его законами, недовольны мусульманским владычеством и, сознавая свое нравственное превосходство над турками, чувствуют неправду своей политической приниженности сравнительно с турками и с надеждою обращают взоры к христианской Европе, которая также не остается равнодушною к востоку, где христианству отведено неподобающее место. Особенно турки опасались единоверной востоку России, которая наиболее участливо относилась к бедствиям православного востока. «Великий князь Московский, – писал в своем донесении венецианец Джакопо Саранцо, – потому главным наводит страх на султана, что принадлежит к греческой церкви, подобно народам Болгарии, Сербии, Боснии, Мореи и Греции; эти народы благоговеют пред его именем потому, что держатся того же греческого исповедания; они всегда с величайшею готовностью возьмутся за оружие, чтобы освободиться от турецкого рабства и перейти под его власть»49. Впоследствии мы увидим, что причиною трагической смерти Кирилла Лукариса были ложные доносы его заклятых врагов о крайне опасных для Порты сношениях его с русскими единоверцами.

Интриги и смуты среди самих христиан также давали Порте возможность вмешиваться в их дела и извлекать для себя из этого вмешательства немаловажные материальные выгоды. «Интриги, – говорит проф. Скабаланович, – составляют первородный грех христианских общин в Турции. Почти с первых дней существования греческой общины начались искательства из-за выгодного и влиятельного места греческого патриарха, явилось много охотников занять патриарший престол; они наперерыв друг пред другом заискивали у Порты, надеясь при её содействии достигнуть желанной цели, и предлагали денежное вознаграждение за свое возведение в патриаршее достоинство. Это обстоятельство было, как нельзя более, с руки Порте и дало ей средство обложить греческих патриархов данью – первое нарушение привилегии, данной Магометом II Геннадию, – за которое вина всецело падает на самих христиан»50. Это нарушение было сделано самим же Магометом II чрез 15 лет после падения Константинополя. Геннадий и его преемники до Марка включительно не платили дани в султанскую казну. Но в 1469 году монах Симеон из Трапезунда, достигший патриаршей кафеды с помощью интриг, первый внес султану тысячу дукатов под видом подарка. Мафа так рассказывает об этом в своем «каталоге» под 1469 годом: «Некоторые трапезундцы, изменившие вере, находившиеся в Константинополе51 и известные султану, вообразив, что для них будет особенная честь, если возведут на патриарший престол Симеона Трапезундского, предложили султану Магомету ежегодно вносить по тысяче червонцев, если, по его повелению, свергнут будет Марк и другой получит патриаршество. Султан охотно согласился, сберегая, таким образом сумму, назначенную им от себя на годовое содержание патриархов и приобретая сверх того богатое приношение от каждого из них. Итак, насильственно свергается многоуважаемый Марк во 2-й год патриаршества и разбойнически возводится на его место Симеон. Это было многоболезненное начало патриаршей подати, которую установил султан взимать с каждого новопоставленного патриарха»52. Преемник Симеона Филиппопольский архиепископ Дионисий в следующем году при восшествии на патриаршую кафедру заплатил уже две тысячи дукатов. «Мария, мачеха султана Магомета, – рассказывает Мафа под 1470 годом, – захотела, чтобы назначен был патриархом Филиппопольский епископ Дионисий, которого она давно чтила благоговейно53. Она поднесла султану на серебряном блюде 2000 золотых (вдвое против установленного взноса) и просила его о перемещении Дионисия из Филиппополя на патриаршество. Султан принял дар и, сказав: «делай, мать, что хочешь», – тотчас увеличил вдвое против прежнего взнос каждого патриарха. Симеон был свергнут.... На патриаршество же возведен Дионисий I, родом из Пелопонеса»54.  Так как Порта стала смотреть на две тысячи дукатов, как на определенную дань, и требовала ее формально, то при вторичном своем вступлении на патриаршую кафедру Симеон «опять отсчитал червонцев не тысячу, а две тысячи, ибо столько было записано в списке государственных доходов, и их настоятельно требовал государственный казначей»55. Преемник Симеона Рафаил I, «монах родом серб», еще увеличил сумму патриаршего налога. «Имея некоторых знакомых между лицами, приближенными к султану, – рассказывает Мафа под 1481 годом, – он чрез них обещал внести в государственную казну две тысячи золотых и сверх того пятьсот на  облачение, если сделают его патриархом. Султан согласился на это, смотря всегда на то, кто больше дает; Симеон был свергнут с патриаршества, а возведен Рафаил и рукоположен против воли епископов, почему многие архиереи не хотели священнодействовать с ним»56. Преемник Рафаила Максим II при вступлении на патриаршую в 1482 году кафедру «внес установленные 2000 золотых и прибавленные сербом Рафаилом 500, потому что это количество сделалось узаконенным»57. В 1500 году, в патриаршествование Иоакима, «некто бывший епископ селимврийский, за злодеяния изверженный Церковью, явился к султану и просил себе патриаршества, предлагая сверх установленных 2500 золотых еще 1000. Султан принял приношение, и Иоаким едва не был свергнут. Но паства, предварив сие, внесла от себя 1000 золотых58 и тем удержала Иоакима на кафедре, любя его за благочестие и боясь впасть в нечестивые руки епископа селимврийского»59. В 1520 году (при султане Селиме I), «когда патриарх Иеремия I, муж досточтимый и просвещенный, отправился в Иерусалим на поклонение всесвятому гробу, некоторые из Константинопольского клира, недовольные им, в отсутствие его нашли для себя благоприятный предлог к избранию другого патриарха. Средство к утверждению нового патриарха было самое легкое. Поднесли султану обыкновенную в таких случаях сумму, прибавив к ней еще 500 золотых. Таким образом, взнос за каждого нововозводимого патриарха определен на последующее время в 4000 золотых (круглое число!). Эти нечестивцы, получив позволение избрать нового патриарха, избрали Иоанпикия I»60. Во второе патриаршествование Иеремии сумма патриаршей подати возросла до 4100 дукатов61 и с тех пор эта цифра сделалась нормой патриаршей дани и обозначалась в султанских бератах62. Так образовалась и постепенно возрастала патриаршая подать благодаря интригам самих же греков.

Вследствие этой подати патриарший престол обратился в продажную вещь, которую покупал тот, кто давал больше денег. Каждый богатый епископ и даже простой иеромонах, имевший деньги, помышлял о патриаршестве. А так как торг патриаршим престолом доставлял огромный доход, то Порта содействовала этому торгу и развивала его63. Соборное избрание патриарха при таком положении дела являлось лишь неизбежною формальностью. Сам Кирилл Лукарис (бывший в то время патриархом Александрийским) во втором своем письме к Иоанну Утенбогаэрту пишет: «Небезызвестию да будет тебе, что все патриархи, кроме Константинопольского, сохраняют описанный мною добрый порядок в церковном управлении (выше Кирилл говорил об этом порядке). Причина здесь та, что избрание этих патриархов всегда бывает законно, правильно, и совершается такими лицами, которые заботятся не о чем-либо другом, а лишь о том, чтобы видеть церковь благоустроенною и процветающею... Не таково положение патриарха Константинопольского. Ибо большею частию он возводится без предварительного избрания, а только силою турецкой власти, которая утверждает того, кто больше дает, за что сильно изобличает Александрийский патриарх Константинопольских. Впрочем, турецкая насильственная власть не может же упускать случая брать то, чего она домогается, законно или незаконно, и потому всегда более благоприятствует тем, которые дают ей... Константинопольский патриарх, живя подле царя, сильнее других, зато и несчастнее всех их»64. Вот почему, с одной стороны, мы видим на патриаршем престоле много лиц недостойных и даже безнравственных65, а, с другой стороны, частую смену патриархов66. Конечно, эту подать патриархи не могли выплатить из собственных доходов, а принуждены были собирать ее с подведомого им духовенства; а так как по воле султана и их визирей патриархи сменялись весьма часто, то само собою понятно, как тяжела была для церкви патриаршая подать, которой подлежали епископы и прочие члены церковной иерархии. После этого понятно также, почему долг патриарший доходил до громадных сумм67. Каждый патриарх, купивший себе престол, уже чрез то готовил место другому68, потому что вслед за ним уже многие соображали, каким количеством денег можно превысить сумму, внесенную патриархом в казну Дивана, и как только превышающая сумма объявлялась Порте, патриарх лишался своего места; преемники его ожидали той же участи69. «Причины тех бедствий, которые претерпел Кирилл Лукарис, – говорит Филипп Кипрянин, – были общими с другими патриархами, именно: ненасытная жадность турок, готовая возвести на эту священную кафедру всех пройдох, приносящих деньги, затем громадное число епископов и титулярных (titularium) пресвитеров, поставляемых антипатриархами в отдельных епископствах и церквах, которые, когда низвергались патриархи, вместе с ними были низвергаемы с кафедр и пытались всегда возбудить новые смуты, чтобы приобрести себе новое лучшее положение»70. Патриарх при таком положении дел не мог вполне пользоваться своими правами и проявлять свой пастырский авторитет. Герлах следующее сообщает о Контакузине, богатом греке купце-откупщике, благодаря своему богатству и ловкости приобретшем большое влияние в Порте: «Контакузин во всем был господин, управлял и распоряжался по своей воле и расположению; патриарх же ни в чем не мог ему противоречить, потому что временщик был близким другом паши и разделял с ним цену крови. Никто не мог быть поставлен в митрополиты, если не давал ему 600 дукатов. Если кандидат в архиереи сам не имел денег, то он должен был сделать займ и расплатиться впоследствии… Паша и Контакузин суть патриархи и поглощают церковные имущества»71.

Низложение одних патриархов и поставление других часто обусловливалось враждою между собою и интригами иностранных посланников (католических и протестантских), которые подкупали великих визирей. Французский посланник в Константинополе граф де-Сези доносил Людовику XIII от 9 февраля 1623 года: «Ваше Величество приказывает мне постараться, если возможно, низвергнуть патриарха греческого в Константинополе (Кирилла Лукариса) как еретика весьма опасного. Я не теряю случая и, лишь представится какой-либо, пользуюсь им, как должно; работаю усердно, но он пустил столь сильные корни, что нельзя подрубить его сразу. Во всяком случае, я не теряю надежды». От 30 апреля того же года тот же посланник доносил: «После моей последней депеши я недурно воспользовался временем и своим положением: дело о низвержении патриарха Константинопольского я довел до такой степени, что он теперь, по приказанию визиря, удален с престола, и занимающий его место уже приходил меня благодарить. Это старик, Архиепископ Амасийский. Я писал об этой перемене к Его Святейшеству (папе), как о деле, которого он сильно желал, потому что этот патриарх (Кирилл) весьма опасный еретик; он не имеет иной цели, как довести церковь Римскую до ослабления или совершенного упадка, и утвердить кальвинское учение в Греции и во всех странах восточных... Думают, что он скрывается у посланника Голландского и что отцам иезуитам угрожает большая опасность от этого посланника и от английского; но я надеюсь, с помощию Божиею и именем Вашего Величества, защитить их от их врагов и моих соперников»72. В противодействие католическим посланником протестантские посланники покровительствовали Кириллу Лукарису и защищали его. «Этот мудрейший патриарх, – говорит Мафа, – находился под особенным покровительством английского посланника и еще большим – бельгийского посла как старый знакомый англичан и бельгийцев, пользовавшийся прежде дружеским приемом в их государствах. Оба эти двора находились в то время в дружественных отношениях к Порте, а бельгийский, кроме того, сильно противодействовал низким проделкам иезуитов»73.

Состояние христиан под владычеством турок было еще тяжелее оттого, что султаны все дела правления передавали своим визирям и давали полный простор их деспотизму и насилию. К концу XVI и в первой половине XVII века значение великого визиря в империи Оттоманской достигло своих крайних пределов. Великий визирь пользовался полною доверенностью султана и по своему усмотрению делал в государстве все, что хотел. Так, в 1620 году великий визирь Али-Паша потребовал от Константинопольского патриарха Тимофея, предшественника Кирилла Лукариса, 100000 дукатов, так как Тимофей в продолжение десятилетнего своего патриаршества посвятил 300 митрополитов и, получая от каждого по 1000 дукатов, мог собрать себе 300000, и патриарх едва отделался 30000 талеров. По своим корыстным видам, с утверждения султана, великий визирь низводил и возводил патриархов на патриарший престол, брал с них огромные деньги, принимал возводимые на патриархов разные клеветы и даже умерщвлял их; низлагал и возводил митрополитов и других епископов, налагал подать на православных греков, на церкви и монастыри и даже отдавал (напр., великий визирь Гусейн в 1621 году) последние под начальство солдатам74.

«Но отношения Порты как центрального правительства, при всем их непостоянстве и произвольности, – по словам профессора Скабалановича, – не могут идти ни в какое сравнение с отношениями к христианам низшей администрации и мусульманского населения; они воплощение законности и мягкости сравнительно с тем своеволием и безнаказанною жестокостью, которые царили в провинциях. Христиане были совершенно беспомощны пред администрацией. Их права не существовали для мусульманских административных властей. Любой санджак-бег (губернатор) или даже субаши (городничий) нападал па христианскую церковь, грозил виселицею епископу, брал выкуп с христиан и забирал все, что было ему угодно; найти против него суд и расправу было трудно… Эта беспомощность христиан была неизбежным следствием системы управления Оттоманской империей, вытекала из тех недостатков, которые господствовали в административном строе государства»75.

«Административные злоупотребления и взяточничества, – говорит проф. Ламанский, – знакомые, впрочем, всем старым и даже новым европейским государствам, имели часто в Турции свой совершенно особый характер. Он определялся разными особенностями религиозного, государственного и общественного быта старой Турции. Без хищничества нельзя себе представить Турции ни в один период ее истории с 1458 года и даже раньше. В учении ислама об общении с неверными, о священной войне с ними турки могли уже находить оправдание и извинение насилию и грабежу. Проповедуя и освящая наступательные войны за веру, ислам прививал и укреплял в народах хищнические инстинкты. Государство, основанное завоеванием, жившее только войною и для войны, Турция воспитывала в своем служилом сословии и населении те же хищнические привычки. Личный состав ее администрации из добровольных и подневольных ренегатов, рабское их воспитание и рабские отношения самых высших сановников к главе государства могли в служилом сословии питать не дух патриотизма и бескорыстия, а только корыстолюбие и алчность»76. Поэтому ни религия, ни собственность, ни личность христиан не были обеспечены. Их вера и обряды были средством обогащения администрации, бравшей за религиозную свободу выкуп, следовательно, были неприкосновенны только до тех пор, пока у христиан были деньги; их имущество ничем не было гарантировано и делалось предметом разграбления, их жизнь была в руках правителей. Тяжесть их положения еще увеличивалась от обычая турецкой администрации отдавать свои доходы на откуп; откупщики не щадили христиан и извлекали из них возможно больший барыш. Турецкая чернь, считая как бы своею собственностью все, что имели их рабы-греки, нередко похищали у них все, начиная от лиц женского пола, до последней вещи в доме, и сопровождали все это насилиями и жестокостями. Такие нападения турки делали на селения и монастыри, частные дома и храмы: они грабили их, разрушали и многих обращали в свои мечети. В случае пощады они брали огромные выкупы с монастырей и церквей, для уплаты которых они должны были продавать все имение монастырское, начиная с утвари церковной, и впадали в неоплатные долги. «В нынешнее время (1627 г.), – взывал от лица Пантелеймонова монастыря (на Афоне) Кирилл Лукарис, – монастырь впал в долг, и заложили ризы церковные и монастырские, и иное строение недвижимое, и пашню, и сады, и все, чем питались; ныне тем не владеют; от великого долга и самих их посажали в темницы, и там зле погибают; да и церковь их, и келлии и монастырские стены разорены, и пищи никакой не имеют, и от великого своего изнеможения и от долга не могут ничего починить»77.

Еще больше зла терпели христиане от турецких солдат, особенно янычар. Турецкое войско до того было распущено, что открыто отменяло законы и власть своего собственного правительства и шло за тем, кто больше обещал ему денег. Когда войско было недовольно каким-нибудь пашею, оно смело и громко требовало головы его; если правительство не удовлетворяло его требованию, оно открытым бунтом вынуждало султана удовлетворить его кровавому желанию. Войско не обращало внимания на высказанную в коране и освященную законом неприкосновенность личности султана: узнав о том, что султан Осман II (1622 г.) хочет заменить янычар наемным египетским войском, они подняли страшную революцию и закончили ее насильственною смертью султана78. Если же таково было войско по отношению к своему правительству, то тем более оно жестоко было в отношении к христианам. Даже в Константинополе, на глазах у высшей правительственной власти, турецким войском допускались насилия: сделалось заурядным явлением, что при каждой перемене на троне, когда один султан сменялся другим, в Константинополе происходил бунт янычар; они нападали на христианских купцов, грабили их дома и лавки79. Обещанная Магометом II свобода отправления богослужения, треб и обрядов была совсем как бы забыта турецким правительством. Если нужно было христианам построить или исправить храм, то, прежде всего, необходимо было предложить богатые подарки турецким властям. Даже на совершение служб, за свободу богослужения, за право совершать погребение и другие обряды своей веры восточные христиане часто должны были давать подарки властям турецким и платить ежегодно огромную сумму.

Вследствие таких притеснений от турок просвещение в восточной церкви значительно упало. Вот что писал Мартину Крузию, Тюбингенскому богослову, Феодосий Зигомала – пронотарий великой Константинопольской церкви: «У нас почти нет людей, которые любили бы мудрость и заботились бы о просвещении; обстоятельства заставляют их думать о другом... Народный правитель, как комар, кусает их»80.

Такие тяжелые бедствия испытывала восточная церковь от турок. Но тяжесть ее состояния еще больше увеличивалась от интриг иезуитов, этих послушных и верных папе слуг и ревностных миссионеров римско-католической церкви.

Глава вторая. Отношение латинян к восточной церкви81

Со времени отпадения западной церкви от церкви вселенской римские папы постоянно были заняты мыслию подчинить себе православный восток. История попыток к соединению церквей в XIII, XIV и XV столетиях ясно показывает, что римские первосвященники употребляли всевозможные меры к тому, чтобы склонить греческих императоров к подчинению восточной церкви папской власти. Попытки пап подчинить себе восточную церковь продолжаются и даже усиливаются после падения византийской империи. Только теперь, с переменою политических обстоятельств, папы нашли более удобным, не вступая в открытые сношения и переговоры с представителями восточной церкви, действовать на восточных христиан путем скрытой пропаганды. До падения византийской империи происки латинян сдерживались еще православною гражданскою властию. Если некоторые из византийских императоров из-за чисто политических целей хлопотали об унии, то это было делом их одних; прямой же пропаганды латинства между своими православными подданными они все-таки не допускали. Теперь же, когда православный восток подпал иноверной власти, латинская пропаганда обрушилась непосредственно на православные народные массы. Когда же с появлением протестантства более половины сынов римской церкви отпало от папства, латиняне с особенным усердием стали заботиться о привлечении новых членов в лоно своей церкви и, прежде всего, обратили внимание на православный восток. Все средства, какие только были в распоряжении пап, даже самые бесчестные, напр.: обманы, подкупы, подлоги, насилия разного рода и т. п., были употреблены на то, чтобы распространить на православном востоке католицизм. Таков общий характер латинской пропаганды на востоке в XVI и XVII веках. Рассмотрим частные средства, какими римская церковь старалась привлечь сынов восточной церкви в лоно католицизма.

Константинопольский собор 1443 года торжественно отверг постановления Флорентийского собора. Несмотря на это римская церковь продолжала считать обязательными для греков определения этого собора. Папы неутомимо посылали грекам свои буллы, приглашали греческих епископов на римские соборы и назначали римских патриархов и епископов на вакантные места на востоке. Так, напр., в то время, когда Кирилл Лукарис был избран в Александрийского патриарха, Беневенский епископ носил также титло Александрийского патриарха82. А Герлах сообщал Крузию, что «паписты в Галате или Пере имеют своего «generalem antistitem totius Orientalis» с титулом патриарха»83. Эти латинские патриархи и епископы, жившие в пределах греческой церкви и номинально считавшиеся греческими, имели у себя много церквей, надлежащий штат священников, владели во многих городах монастырями и аббатствами84. Все это вместе составляло папскую миссию в греческой церкви. Эта миссия в конце XVI и в XVII веках получила то новое значение, что дала у себя приют новым опытным миссионерам, приготовлением которых латиняне в это время особенно занялись85.

Для пропаганды католицизма было учреждено в самом Риме в XVI веке86 общество, называвшееся: «Sacra congregatio fidei propagandae». Это громадное общество было разделено на несколько отделений, в которых должны были подготовляться миссионеры для распространения католической веры во всех странах света. Здесь было обращено преимущественное внимание на приготовление миссионеров для распространения латинства между восточными христианами. Членов этого общества: епископов, легатов, каноников, монахов разных орденов, преимущественно иезуитов, – папы отправляли на православный восток. Этим миссионерам были вручаемы подробные инструкции, предварительно составленные в Риме вышеназванным обществом, приспособительно к состоянию тех народов, к которым посылаются миссионеры87. Таковая инструкция была издана в Риме в 1597 году для обращения греков: «Instructio super ritibus Grаесогum». Кроме этих инструкций, для начальников провинций и послов латинских, отправляемых на восток, были издаваемы книги в духе единения церквей – латинской и греческой. Цель этих книг была – доказать мнимое согласие этих церквей и этим подействовать, прежде всего, на священников греческих как представителей греческого религиозного образования, а чрез них и на всех греков. С этою целью было написано и издано в 1619 году сочинение Петра Аркудия, корцирского священника: «Libri VIII de concordia ecclesiae Occidentalis et Orientalis in septem sacramentorum administratione». С целью привлечь к себе греков папы чрез тех же своих миссионеров посылали в греческие монастыри и вообще греческим христианам индульгенции, разные привилегии и милости. Так, папа Лев X и Климент VII посылали: «греческим монахам, монастырям, аббатствам и всем добрым христианам privillegia, exceptiones, indulta, gratias et praerogativas» в особой булле, называвшейся «Маге magnum»88. Папа Урбан VIII покушался склонить на свою сторону своими милостями даже такого ревностного борца за православие против папизма, каковым был знаменитый Кирилл Лукарис89.

Кроме общества пропаганды, приготовлявшего миссионеров для распространения римского вероучения, средством для той же цели служили католические школы. Папская курия решилась воспитать возможно большее число греков в духе папских стремлений и, таким образом, незаметно, чрез этих своих питомцев распространять идеи римского католицизма в греческой церкви. За недостатком собственных училищ любознательные греческие юноши отправлялись для получения образования в знаменитые западные университеты и в иезуитские коллегии. В них они воспитывались в духе и правилах латинской церкви, а потому некоторые из них заражались католицизмом и возвращались на родину ревностными приверженцами пап. Особенно важен был для латинской пропаганды на востоке греческий коллегиум, основанный в Риме папою Григорием XIII в 1581 году90. «Григорий XIII, – рассказывает Лев Алляций, – желая помочь всеобщему бедствию Греции, воздвигнул в Риме с великими издержками греческую церковь во имя св. Афанасия Великого и купил дома, находящиеся близ ее, чтобы они служили жилищем для греческих юношей, которых он пожелал вызвать из самой Греции, тратя на это громадные суммы, чтобы они, наставленные в греческих и латинских науках, служили помощию и украшением для своего отечества»91. Разумеется, цель учреждения греческого коллегиума была не та, которую указывает здесь Алляций. Папа привлекал в него даровитых греческих юношей для того, чтобы чрез воспитание в духе латинства сделать их ревностными приверженцами римской церкви и потом чрез них же самих действовать на их соотечественников92. Правда, от греческих воспитанников не требовалось принятия латинства, им предоставлялась полная свобода в деле веры, но все воспитание происходило в духе католическом. Так как коллегиум св. Афанасия, обладая богатыми средствами, предоставлял своим воспитанникам даровое содержание и обучение, то он всегда был полон греками93. По свидетельству Алляция, он «особенно процветал при протекторе-кардинале Юлии Антонии, когда в нем было 65 воспитанников»94. По окончании образования в греческом коллегиуме многие из воспитанников-греков возвращались на родину верными сынами православной церкви и потом принесли ей много пользы. Но много было и таких юношей, которые по возвращении на родину, сделавшись ректорами школ, священниками и епископами в разных греческих городах, являлись ревностными слугами римского престола, словом и делом содействовали распространению папской власти на востоке. Таковы были, напр.: Лев Алляций, Петр Аркудий и многие другие95.

Самым же главным орудием римских пап в деле распространения римского католицизма в восточной церкви были иезуиты. Орден иезуитов, основанный Игнатием Лойолою около половины XVI в. (1540 г.) со специальною целью поддерживать и распространять папскую власть, быстро распространился по всем частям света. Скоро иезуиты появились и в Греции, расселились по разным местам турецкой империи и проникли в Константинополь. «Иезуиты основали школы в Константинополе и успевают, как лисицы между курами», – жалуется Кирилл Лукарис во втором письме своем к Утенбогаэрту96. По известиям Льва Алляция, иезуиты «утвердили свой престол в Византии за много лет прежде (т. е. до вступления Кирилла Лукариса на патриаршую Константинопольскую кафедру); выстроили обширные здания для коллегии, составили богатую библиотеку, наблюдали выгоды пап и привлекали на свою сторону многих из народа, и, так как они без всякого вознаграждения обучали детей и совершали священные службы, то приобрели большую благосклонность»97. В выборе средств иезуиты, следуя своему принципу: «цель оправдывает средства», – не стеснялись. Чтобы вовлечь в обман православных, иезуиты печатали сочинения восточных отцов, искажая их в тех местах, которые не благоприятствовали католическому учению. Афонский иеромонах Иоасаф, путешествовавший по Европе, жаловался Нюренбергскому профессору Арнольди, что «иезуиты имеют обыкновение списывать наши книги, отправлять их потом в Рим и вносить в них что-либо по своему желанию, или даже искажать их»98. Александрийский патриарх Мелетий Пигас в письме к Ипатию Поцею в 1599 году жаловался, что иезуиты печатно разглашали повсюду, будто он чрез легатов подчинился власти римского первосвященника и будто восточные церкви соединились с западными99. Кроме того, они вкрадывались в семейные дома со своими советами, ходили в больницы с лекарствами для ухаживания за больными – и везде распространяли латинские мнения100. Под видом благотворительности иезуиты давали у себя приют, а иногда и пропитание людям беспомощным. С особенным искусством иезуиты привлекали к себе легковерных женщин, обольщая их своим приятным обращением и особенно тем, что обещали им разрешение от грехов, вовсе не налагая на них таких епитимий, какие назначались иногда православным греческим духовенством, так как, по мнению иезуитов, «заставлять женщин бледнеть от поста – это негуманно, недостойно общества Иисуса»101. Сам Кирилл Лукарис изображает такими чертами деятельность иезуитов в Константинополе: «Все козни и интриги тайно и лицемерно употребляют иезуиты для того, чтобы распространить везде власть папы. Они, как только узнали, что могут иметь свободу в Турции, так как турки совсем не заботятся о делах христиан, если никто не откроет им глаза (впрочем, если кто просветит их, они скоро опять ослепляются), приехали на восток и сначала остановились на о. Хиосе, открыли там школу, привлекли половину священников и христиан к своим догматам и своему богослужению. Они презирают наши догматы и обряды и держат папские. Теперь оттуда они приехали в Константинополь и остановились в Галате и, во 1-х стали иметь дело с детьми, и посредством их похитили верования отцов их. Затем своими тайными советами и рекомендациями они латиномудрствующих возвышают на архиерейство. Так, благодаря их совету и рекомендации митрополитом Паранаксийским сделался какой-то негодяй, прогнанный из Анаполиса за разные безнравственные поступки, так называемый Никифор, и до сего дня каждый видит и знает в Галате и в Константинополе, что это за человек. Далее, благодаря совету и содействию этих иезуитов, митрополитом Христиапопольским сделался какой- то священник Николай, невежественный, который не достоин не только людей пасти, но и свиней. Но, так как они бесстыдно пред всеми называют себя папистами и говорят, что папа есть глава кафолической церкви, то иезуиты помогают им занять самую высшую кафедру. Они скоро сделают кого-нибудь из этих латиномудрствующих патриархом, так как патриаршество дается тому, кто дает больше денег. Иезуиты могут это сделать, ибо они имеют больше денег, чем патриарх и остальные партии. А когда они поставят в патриархи латиномудрствующего, тогда все эти иеромонахи, которые обивают пороги Галаты и Константинополя, чтобы иметь церкви, будут подчиняться повелению латиномудрствующего патриарха. Тогда все духовное образование, воспитание, проповедь будут в руках иезуитов и следствием этого будет совершенное уничтожение православия в восточной церкви... Иезуиты искусно обманывают простой народ и играют с ним, как с обезьянами, так как знают его невежество и глупость.

Иезуиты льстят, чтобы приобрести расположение тех, которые обходят и базары, и мясные лавки, и церкви, – и всюду проповедуют, что иезуиты мудрые и святые мужи, – и побуждают несчастных молодых людей по воскресеньям собираться в иезуитские церкви, – и чрез это предают овец в уста волков… За бесплатные уроки иезуитов платою служит то, что чрез них они покупают душу и совесть наших детей…иезуиты – и личные враги наши, и враги наших детей, и враги нашего спасения, и враги нашего народа, и враги нашего отечества, и враги нашей веры, и враги нашей восточной церкви»102.

Так как главными противниками деятельности иезуитов на востоке были православные патриархи, то естественно, что они употребляли всю свою изворотливость, чтобы отделаться от этих опасных противников. Всячески стараясь очернить личность патриарха, иезуиты возводили на него разные клеветы: пред турецким правительством обвиняли его в политических замыслах, пред глазами народа и клира уличали в отступлении от православия – и так или иначе добивались его низложения, а на его место ставили своих кандидатов.

Но иезуиты, не ограничиваясь греческим востоком, постарались в то же время раскинуть сеть своей пропаганды над Литвой и Юго-Западной Русью. Способы их пропаганды здесь были те же, какими они пользовались на востоке. На первых порах встреченные враждебно, они быстро завоевали себе сочувствие в обществе. Православные и протестанты толпами собирались слушать их проповеди и публичные диспуты, смотреть на их торжественное богослужение и религиозные процессии, наполняли их школы, пользовались их благотворительностью и т. п. Таким путем многие запутывались в их сетях и совращались в католичество. Особенно много вреда нанесли православной церкви иезуитские школы. Они появились во многих городах. Первое между ними место заняла Виленская коллегия, основанная иезуитами в 1570 году и преобразованная в академию в 1578 году. Она обнимала все ступени школьного образования, от низшей до высшей, и делилась на 7 классов (infima, grammatica, sintaxis, poesia, rhetorica, philosophia и theologia), для бедных имела несколько бурс, или общежитий, с бесплатным столом103. Главными предметами обучения были: латынь, схоластическая риторика и богословие. Преподавание велось на латинском языке. Заботы воспитателей и учителей были направлены на то, чтобы развить в учениках приверженность к католической церкви и презрение к православной. Русско-литовское дворянство охотно отдавало в эту академию своих детей. Но большинство их, пройдя иезуитскую школу, или совращалось в католичество, или выходило с нелюбовию к православной церкви, готовое при первом случае бросить православие104. Чтобы иметь больший успех, иезуиты задумали ввести церковную унию между православными и католиками на началах Флорентийской, надеясь впоследствии перевести униатов в католичество. Получив от папы Григория XIII благословение на это дело, иезуиты всюду стали сеять мысль об унии как письменно, так и устно: высшему духовенству они сулили освобождение от ненавистного им вмешательства мирян в дела церковные и уравнение в правах с католическим духовенством, православным князьям и папам – большую силу в политических делах Польши, православной церкви – уничтожение разных нестроений в ней под главенством всесильного папы. Некоторые из православных епископов, не подозревая иезуитских козней, начали действовать в пользу унии. В 1591 г. Кирилл Терлецкий (еп. Луцкий), Гедеон Болобан (еп. Львовский), Дионисий Сбируйский (еп. Холмский) и Леонтий Пельчинский (еп. Пинский) подписали и подали польскому королю Сигизмунду III грамоту, где выражали желание подчиниться папе с условием сохранения православных обрядов и ограждения их иерархических прав. Сигизмунд III, ревностный католик, воспитанный и руководимый иезуитами, сочувственно отнесся к желанию епископов и в ответной грамоте (1592 г.) обещал за себя и своих преемников королевскую защиту и милость всем, согласным вступить в унию. В 1593 году к вышеозначенным 4 епископам, согласившимся на унию, присоединился новопоставленный епископ Владимирский Ипатий Поцей. 2-го декабря 1594 года Кирилл и Поцей составили акт унии и начали отбирать подписи от представителей православной иерархии. Под актом один за другим подписались епископы всех литовско-русских епархий. Гедеону Львовскому (на Львовском соборе 1595 года) удалось уговорить к унии многих архимандритов, игуменов, иеромонахов, протопопов и священников своей и других епархий, даже нескольких представителей Греции и Сербии. Составлено было и послание к папе от лица южно-русских иерархов, где излагалась просьба оставить в целости для православной церкви ее веру и обряды и давалось обещание всегдашнего послушания папе. Несмотря на протесты против унии, высказанные многими православными (К. Острожский, Новоградский воевода Феодор Скумин, Стефан Зизаний), Кирилл и Поцей (в сентябре 1595 г.) отправились в Рим и заключили унию. На определенные ранее и теперь представленные ими условия унии (неприкосновенность православной веры и обрядов, недопущение перехода в католичество униатов, дозволение смешанных браков – православных с католиками -, замещение православными южно-русских кафедр и других духовных должностей, освобождение новопоставляемых епископов от обязательства ездить в Рим за утверждением, предоставление православному духовенству прав и вольностей наравне с католическим, в частности, митрополиту и епископам – почетных мест на сеймах и в сенате, ограждение от власти Константинопольского патриарха, освобождение от вмешательства светских лиц в церковные дела, возвышение церковной власти епископов над братствами и монастырями и т. п.) в Риме не обратили должного внимания, а заставили их подписать торжественно в присутствии папы и кардиналов, прочитать и клятвою подтвердить за себя и всех русских иерархов католическое исповедание веры. В этом исповедании принимались определения Флорентийского и Тридентского соборов, анафематствовались всякие схизмы и ереси, осужденные и отвергнутые римскою церковью, признавались истинными догматические особенности католической церкви: filoque, чистилище, индульгенции, главенство папы, даже «обряды, установленные ею при совершении таинств». Все это было равносильно принятию чистого латинства и отречению от православной веры. Папа оставил русским только православные обряды и церемонии, но и то с оговоркой: «если они не противны учению католической веры и не препятствуют общению с римскою церковью», оговоркой, дававшей ему возможность при случае отменить их. Составлены были письменный акт о соединении церквей и «постановление»; на память была выбита медаль с изображением на одной стороне папы Климента VIII, на другой, – коленопреклоненных пред папою русских епископов и с надписью: «ruthenis receptis». Извещая об этом Сигизмунда, папа просил его оказать русским епископам те милости, о которых они ходатайствовали и которые они обещали им. Православные энергично восстали против такой унии. Покровительствуемые королем Сигизмундом Терлецкий и Поцей старались водворить унию в своих епархиях мерами насилия. Деятельность иезуитов достигала своего апогея. Настала общая смута, заставившая всех ожидать собора, который бы высказался относительно унии. На собравшемся вскоре соборе в Бресте (6 окт. 1596 г.) видным деятелем в качестве экзарха Александрийского патриарха Мелетия Пигаса был Кирилл Лукарис105. Так действовали иезуиты в целях пропаганды в православной Юго-Западной Руси.

С этими опасными врагами всей восточной церкви и своими личными Кирилл Лукарис боролся в течение всей жизни. Еще в своей молодости во время своих путешествий он встречал работу иезуитов и в Западной Руси, и в Молдавии, и в Италии. Из его писем видно, сколько стеснений вытерпел он и от чистых папистов, и от воспитанников греческой коллегии, основанной в Риме. В судьбе Кирилла встречаются и бегство с переодеваниями, и попытки на похищение, и подсылки негодяев для убийства. От них же он, наконец, претерпел мученическую кончину.

В то время, когда католики, пользуясь бедственным положением восточной церкви под игом турок, употребляли все усилия к распространению между греческими христианами власти папы и своего вероучения, не оставались бездеятельными и протестанты. И они также хотели иметь влияние на восточных христиан, хотя иным путем, нежели первые. Характеризуя отношения протестантов к восточной церкви в XVI и XVII веках, Мафа говорит следующее: «Несомненно, что различные ереси лютеранские и кальвинские, волновавшие тогда всю Европу, пытались вторгнуться и в православную церковь. В то время потерпевший столько бед Константинополь сделался свидетелем, с одной стороны, бесстыдных папских козней, с другой, миролюбивой по видимому, дружелюбной политики лютеран и кальвинистов. Последние действовали тогда в Константинополе не открыто и не прямо, но, тем не менее, соперничали с папистами в том, кому первому захватить в свою власть восточную церковь, которая в то время казалась сиротою, угнетаемою под чужеземным владычеством. Несмотря на это, всегда пребывающий невидимый Жених и Царь сохранил ее невредимою»106. История отношений протестантов к восточной церкви послужит предметом следующей главы нашего сочинения.

Глава третья. Отношение протестантов к восточной церкви107

Отделившись от римской церкви и образовавши самостоятельное религиозное общество, протестанты чувствовали свою разъединенност с древними христианскими церквами. Поэтому, чтобы защитить себя и свое учение от нападений со стороны римско-католиков и сообщить ему новую силу и значение в глазах христианского мира, они решились войти в сношения108 и союз с восточною церковью как церковью древнейшею, некогда стоявшею во главе вселенских соборов и вселенского учительства. Попытки протестантства к союзу с восточною церковью были вообще искреннее попыток папства: протестанты искали действительного союза, а не подчинения востока под фирмою унии. Поэтому отношения протестантов к восточной церкви представляются более умеренными: без насилий и принуждений, без происков и обмана, без войны и возмущений, а потому менее опасными, чем отношения латинян. Протестантство по самому характеру своему чуждо того слепого фанатизма, каким отличается римское католичество. «Преобладающую черту протестантства, – говорит профессор Малышевский, – составляет свободное исследование в области веры, сосредоточенное на изъяснении слова Божия. Достаточно одной этой черты, чтобы понять большую способность к беспристрастию в суждениях о другом исповедании у протестанта, чем у паписта. Вообще человек, размышляющий свободно, привыкший судить о деле не по предубеждению, а по убеждению, и хочет и может изучить его беспристрастнее и лучше. У протестанта нет такой плотной повязки на глазах, как у паписта, глаза которого завязаны ею тем плотнее, чем послушнее и ревностнее он в своей церкви. Римская церковь, или лучше, римская иерархия напрягает чрезвычайные усилия, чтобы держать в строгой опеке сынов своих, закреплять в них веру в непогрешимость Рима, веру, которая уничтожает в искреннем паписте самую возможность искреннего и свободного изучения другого исповедания109.

Первые сношения протестантов с греческою церковью открылись при Константинопольском патриархе Иоасафе II (1555 – 1565). Как только распространилось на востоке известие о реформации, Иоасаф II послал в Виттенберг греческого диакона Димитрия Мизия с целью ознакомления с новым лютеранским учением110 и, «чтобы удостовериться, желают ли лютеране, незадолго пред тем отторгшиеся от папы, присоединиться к восточной церкви»111. Димитрий оставался в Виттенберге около шести месяцев и беседовал с различными протестантскими учеными. Протестантские богословы дружелюбно обращались с ученым и преклонным старцем Димитрием, с любопытством расспрашивали его о церквах восточных, их учении, богослужении и проч. С ним познакомился и известный деятель реформации Филипп Меланхтон, который, конечно, очень хотел знать, в каком положении находится восточная церковь. Следствием этого знакомства было то, что Меланхтон решился завести сношения с Константинопольскою патриархиею. Когда Димитрий отправлялся обратно в Константинополь (1559 г.), Меланхтон дал ему переведенное на греческий язык протестантским богословом Павлом Долсцием Аугсбургское исповедание и письмо патриарху, в котором он высказывает свою радость, что «на востоке, среди злейших врагов христианского имени, Бог хранит еще святую церковь», объявляет, что протестанты твердо держатся как пророческих, так и апостольских книг священного писания, догматических канонов святых соборов и учения греческих отцев: Афанасия, Василия, Григория, Епифания, Феодорита, Иринея и единомыслящих с ними, и отвергают древние заблуждения Павла Самосатского, манихеев и все отвергнутые церковью учения, а также и все изобретенные невежественными латинскими монахами суеверия. Поэтому пусть патриарх не верит распространенной врагами протестантов клевете на них112. Мафа делает такое замечание о результате этих сношений: «когда Димитрий представил полученное от Meланхтона лютеранское исповедание, тогда все сношения и переговоры о единении оказались напрасными»113. После этого письменные сношения протестантов с греческою церковью на некоторое время прекратились.

Спустя четырнадцать лет эти сношения возобновились при патриархе Иеремии II (1572 – 1594). Главное участие в них со стороны протестантов принимал Мартин Крузий, профессор греческой и латинской словесности в Тюбингенском университете114, знаменитый для того времени лингвист. Страстный любитель греческой словесности и человек религиозный, Мартин Крузий в своих сношениях с греками преследовал две цели: научную – собрание материалов и сведений для изучения греческого востока в его истории и современном состоянии и религиозную – союз протестантства с православием, продолжая, таким образом, дело Меланхтона. Для своих сношений Крузий воспользовался тем, что в 1573 году отправлялся в Константинополь в качестве пастора-проповедника при новом посланнике императора Максимилиана II Унгнадии Стефан Герлах, воспитанник Тюбингенской академии, только что окончивший курс с отличным аттестатом и со степенью магистра115. Мартин Крузий вручил Стефану Герлаху свое письмо к патриарху Иеремии II, письмо к нему же доктора богословия в Тюбингенском университете Иакова Андреэ и проповедь, говоренную этим последним при поставлении Герлаха в пастора на текст: «Аз есмь пастырь добрый»116. В своем письме к патриарху Крузий, подобно Меланхтону, выражает радость, что на востоке сохранились почтенные останки церкви христианской; уверяет, что писания пророков и апостолов глубоко чтутся протестантами, и, наконец, просит благосклонно принять Стефана Герлаха. Иаков Андреэ в своем письме высказывает намерение преобразовать восток заключением унии с ним на тех условиях, чтобы греки и протестанты как члены одного тела Христа были крещаемы во Христа и веровали в одного Искупителя. Иеремия принял самого Герлаха, письма и проповедь, принесенные им, весьма благосклонно, но, обремененный множеством дел, не мог скоро отвечать Тюбингенским богословам117. Но Крузий и Андреэ, прежде чем патриарх удостоил их своим ответом, в следующем году послали к нему другое послание, к которому приложена другая проповедь Андреэ на текст: «Приближися царствие небесное»118. В этом послании оба Тюбингенские богослова стараются доказать, что протестанты только в некоторых несущественных местных обычаях отличаются от греков, а в основном учении, как оно передано в свящ. писании и определено 7-ю вселенскими соборами, совершенно согласны с ними и желают только, чтобы этот союз единства в вере еще теснее был заключен. Но Иеремия все еще медлил ответом, и Крузий и Иаков Андреэ отправили от 15 сентября того же года новое письмо к нему, прилагая при нем Аугсбургское исповедание в том же переводе Павла Долсция, который был сделан при Меланхтоне. Между тем, на их предшествующие письма патриарх ответил благосклонным посланием, в котором он, изложив православное объяснение двух вышеозначенных текстов, убеждает протестантов всегда твердо сохранять истинную веру греческую, не удаляться от библии, семи вселенских соборов и отцов церкви, сохранять как записанное, так и устное предание, и в заключение высказывает искреннее желание присоединения германцев к восточной церкви119.

Ободренные благосклонным ответом патриарха Иеремии, Крузий и Андреэ отправили к нему новое послание (в 1575 году) и при нем опять Аугсбургское исповедание120. В этом послании они, прежде всего, выражают сердечную благодарность патриарху за его ответ, «полный мудрости и благочестия, достойных доброго пастыря царства небесного, полный отеческой любви и нежной заботливости о их спасении»121, объясняют, что «первосвященник римский называет их нововводителями потому, что пятьдесят лет тому назад обитатели Германии и многих других стран, просвещенные учением Мартина Лютера, человека отличного по своему божественному просвещению и по своей ревности по истине, отделились от него, т.к. его учение противно свящ. писанию и преданию"122; сообщают, что «за пять месяцев до получения письма (от Иеремии) они послали ему исповедание блаженных отцев («Аугсбургское исповедание»), за которое пострадали тысячи мучеников в течение многих лет до нашего времени, послали его в надежде, что за исключением некоторых обрядов, в которых они разнятся с греками вследствие огромного расстояния, разделяющего их страны, они совершенно согласны с ними в основных пунктах, необходимых для спасения, что они не внесли никакого нововведения, а держат и хранят верование, переданное им св. апостолами и пророками, св. отцами и патриархами, вдохновенными Богом и семью соборами, основанными на свящ. писании, которое дано нам Богом»123; наконец, «с должным почтением и без назойливости прося Иеремию произнести свое суждение об этом исповедании с отеческим расположением к ним», они заключают свое послание такими словами: «Да поможет милосердый нам Отец небесный, чрез Своего возлюбленного Сына и общего нашего Спасителя, сблизиться нам в православии, несмотря на отдаленность наших стран; да поможет Он связать узами любви и единства веры церкви – Константинопольскую и Тюбенгенскую124. На это письмо тюбингенцев Иеремия ответил своим вторым письмом, в котором известил их, что в скором времени он вместе со своим духовенством выскажет свое мнение о присланном ему исповедании веры. Ответное послание тюбингенцам составляли митрополиты – Митрофан Веррийский, Мефодий Меленикский, Гавриил Север, Симеон Кавасила и Феодосий Зигомала – под непосредственным наблюдением самого патриарха. Только 15 мая следующего 1576 года ответное послание окончательно было утверждено подписью патриарха Иеремии и 17 мая было отправлено в Тюбинген, где было получено 18 июня. «Вот, германцы, мудрые мужи, возлюбленные по духу чада нашей мерности, – писал Иеремия в ответном послании, – писание, которого вы давно желали и от всей своей души просили, с помощию Божиею, окончено. Посылаем его вашей любви, как прилично, с духовною радостию и отеческим веселием в лице, как к детям; но молим Бога и всеблаженнейшую Его Матерь, чтобы оно и вас обрадовало, сколь можно, по обоему человеку. Хотя в некоторых догматах нашего благочестия что- либо, с первого взгляда, может быть и не порадует вас, однако мы уверены, что вы, как люди умные, многосведущие и благоразумные, не предпочтете ничего другого, т. е. ни нового законоположения, явно противоречащего евангельскому любомудрию нашего Господа, ни дурного обычая и духа времени, в которое вы злоупотребляете некоторыми догматами, не предпочтете, говорю, самой истине, а лучше сказать, Самоистине и Самомудрости – Господу нашему Иисусу Христу, с Которым и божественные ученики Его и апостолы, и канонические и спасительные их писания, и вселенские и поместные святых отцов соборы, и величайшие богословы церкви совершенно согласны.... О, если бы вы согласились с нашею Христовою церковью! Если вы истинно и вседушно исполните это на самом деле, то всеконечно и на небе и на земле будет радость о соединении обеих церквей, которое, надеемся, совершится во славу Христа. Получая от вашей любви письмо и книжечку, содержащую в себе главные члены вашей веры, и приемля вашу любовь, мы, по вашему прошению, покажем, что в ней с нашим учением согласно и что не согласно… Итак, намереваясь отвечать, мы не будем говорить ничего собственного, но только то, что нами заимствовано от святых и вселенских седми соборов, которые и вы, правильно и разумно поступая, одобрили бы и приняли, и из мнений божественных учителей и истолкователей богодухновенного писания, которых приняла кафолическая Христова церковь по общему суду, потому что они и словами и чудесами, подобно второму солнцу, осветили вселенную, и что в них дышал Дух Святый, и чрез них говорил то, что останется неизменным во веки, как основанное на слове Господа»125. Затем в ответном послании Иеремии последовательно рассматриваются главы Аугсбургского исповедания; согласное с православным учением одобряется, объясняется и утверждается, несогласное изобличается и отвергается на основании православной веры и православно-богословской науки. Соответственно главам Аугсбургского исповедания, ответное послание Иеремии разделено на 21 главу. Первая глава рассматривает учение этого исповедания: о Триипостасном Боге; 2-я – о прародительском грехе; 3-я – о членах веры; 4-я – о вере оправдывающей; 5-я – о исполнении слова Божия; 6-я – о добрых делах; 7-я – о церкви; 8-я – о том, что в церкви есть и непотребные; 9-я – о крещении; 10-я – о вечери Господней; 11-я – об исповеди; 12-я – о покаянии; 13-я – о святых таинствах; 14-я – о рукоположении или чине церковном; 15-я – о церковных обрядах; 16-я – о делах гражданских; 17-я – о последнем суде; 18-я – о самопроизволении; 19-я-о причине греха; 20-я – о добрых делах; 21-я – о почитании святых. Свое послание патриарх заключает следующими словами: «если вы, германцы, мудрые мужи и возлюбленные по духу чада нашей мерности, желаете как люди благоразумные вседушно присоединиться к нашей всесвятой церкви, то мы, как чадолюбивые отцы, охотно примем вашу любовь и благорасположение, если только захотите согласно с нами следовать апостольским и соборным догматам и им повиноваться. Тогда на самом деле соделаетесь сообщниками нам, и, торжественно покорившися нашей святой и кафолической Христовой церкви, от всех благомыслящих заслужите похвалу. И когда таким образом из двух церквей составится, при помощи Божией, одна, тогда мы будем жить в союзе и поживем богоугодно, пока не получим царствия небесного, которого и да удостоит нас Бог во Христе Иисусе, Которому слава во веки»126. Послание это впервые с такою полнотою выясняло протестантам резкие отличия православия от их исповедания. Но это не помешало им продолжить свои письменные сношения с Иеремиею.

Чрез несколько времени (1577 г.) Крузий и Андреа пишут ответное послание к патриарху Иеремии. В этом послании они, «принося великую благодарность патриарху за то, что среди стольких дел и затруднений он удостоил не только прочесть их исповедание, но и ответить на него и притом от искренней души, со всею откровенностью и прямотою»127, просят выслушать и новые объяснения их. Затем они устанавливают общее правило: при рассуждении о догматах веры руководствоваться исключительно свящ. писанием, – защищают Filioque, трактуют с протестантской точки зрения об оправдании верою и о добрых делах, о таинствах, молитве и милостыне за умерших, об обетах и монашестве. Спустя два года (1579 г.) патриарх отвечал на это послание тюбингенцев с прежней твердостью, останавливаясь, главным образом, на догматах об исхождении Святого Духа и призывании святых, и заключил свое послание таким наставлением: «Итак, в чем вы доселе заблуждались, в том как люди умные исправьтесь, и тогда удостоитесь похвалы и у Бога, и у людей, и у нас. Заблуждать есть дело человеческое, а исправлять есть дело ангельское и спасительное, о чем и позаботьтесь, чтобы получить от Бога благодать и милость»128. В ответ на это в начале 1580 года Тюбингенские богословы отправили к патриарху новое послание. Превознося его терпение, человеколюбие, искренний и прямодушный тон его послания, они выступают с новыми доводами в пользу своего учения и возражениями против православного, особенно настойчиво защищая Filioque и восставая против призывания святых. Патриарх Иеремия в июне 1581 года написал им в ответ третье послание, которое закончил такими словами: «в заключение просим вас не утруждать нас более, ни писать об этом, ни посылать к нам, когда вы светильников церкви и богословов перетолковываете иначе, и на словах почитая их и превознося, на самом деле отвергаете и доказываете, что оружие наше бесполезно, т. е. святые и божественные их слова, при помощи которых мы могли бы и еще писать и опровергать вас. Итак, избавьте, со своей стороны, нас от хлопот. Идите своим путем и впредь о догматах к нам не пишите, а разве только по дружбе, если вздумаете»129. На это послание Тюбингенские богословы еще писали ответ под названием Antidotum, но ответа на него уже не последовало из Константинополя.

В то время, когда одни из протестантов, оставаясь на западе Европы, вступали в сношения и переписку с Константинопольскими патриархами, другие, находясь между самыми восточными христианами, действовали в пользу протестантского учения на востоке.

С целью противодействовать иезуитам протестанты явились в Молдавии и Валахии, проникли в Константинополь, где скоро утвердились, расселились потом по другим местам турецкой империи, и везде старались распространить между греками свое учение. Главными деятелями в деле распространения между греками лютеранства и кальвинизма были протестантские посланники, имевшие при дворе султана большую силу, и лица, при них находившиеся. Протестантские посланники появились в Константинополе, вероятно, с начала царствования султана Солимана II (1520 –1566), так как этот султан первый начал вести постоянные сношения с европейскими государями. При посланниках, кроме свиты их, находились протестантские проповедники и общество протестантов, состоявшее из оратора, переводчика, ученых и других лиц. Все это, взятое вместе, составляло в некотором смысле протестантскую миссию. Чтобы сильнее подействовать на греков, протестанты старались расположить их к себе и восстановить их против своих соперников-римских католиков, и сначала несколько успели в этом: в Константинополе из самих греков составилась сильная партия, расположенная к лютеранам130. Поселяясь в пределах Турецкой империи, протестанты устрояли, где возможно и нужно было, молитвенные дома и кирки. Известны дома и кирки их в Константинополе, в Галате и Пере.

Далее в целях пропаганды лютеране писали в своем духе сочинения и распространяли их между греками. Особенно же они старались распространять между православными в большом количестве экземпляров свои катехизисы и исповедания131, преимущественно Лютеров катехизис и Аугсбургское исповедание, переводя их на греческий общенародный язык. Печатали протестанты и распространяли между православными творения греческих святых отцов и сочинения других знаменитых православных греков, исказив их предварительно в целях своей пропаганды132. Главная мысль, которую преимущественно развивали протестанты в своих сочинениях и которою думали привлечь на свою сторону греческих христиан, была та, что протестантское вероучение вполне согласно с учением восточной церкви.

Кроме всего этого протестанты, подобно иезуитам, хотели действовать на греков чрез свои школы. Около 1624 года кальвинист Коридалей основал в Константинополе школу. Учителем в ней был голландский проповедник Иоанн Пискатор. Но скоро число деятелей в этой школе увеличилось. Голландский посланник в Константинополе Корнелий Гага, желая иметь у себя капеллана, обратился к коллегии пасторов в Женеве с просьбою послать ему способного юношу, которому он приготовил уже широкое поле для деятельности. Женевцы около 1628 года послали в Константинополь своего богослова и ориенталиста Антония Легера, который действовал там в течение 8 лет с неутомимым рвением. В 1628 году Корнелий Гага и Легер послали Александрийскому патриарху Герасиму письмо, в котором первый обещал учреждение на средства Голландии большой коллегии в Александрии для образования греческих юношей, если он согласится на унию с протестантами133. Но планы их разрушились о твердость в православии и благоразумие Герасима. Он от 8 июля 1629 года ответил им своим письмом, адресованным на имя Легера. В этом письме Герасим высказывает замечательно разумные суждения по вопросу о заключении унии между протестантами и православными и касательно выраженного Гагою предложения. Он пишет здесь между прочим: «Иметь общение во Христе и быть соединенными в духе с людьми одинаково мыслящими и содержащими одно и тоже благочестие я считаю прекрасным и желательным: ибо что может быть приятнее братского единения и согласия? Но связь с еретиками, по изречению Павла, не только опасна, но ее совсем нужно избегать. Поэтому я не осмеливаюсь приветствовать вас как членов одного тела, так как вы не члены тела Христова и не запечатлены образом (εκἰών) одинаковой веры. Я даю мир Христа и во Христе не иначе, как Христос дает его миру, ибо разумное воздержание лучше, чем опасная дружба. Если вы желаете соединиться с нами, как это видно из твоего письма, то вы не должны ни в чем, ни в великом, ни в малом, не уклоняться в религии, как это вы раньше сказали; тогда мы примем вас с распростертыми объятиями и признаем братьями и членами нашей церкви. Если для этого нужен будет собор, то мы готовы предпринять длинное путешествие, делать издержки, презреть опасности моря и сделать всякое усилие для вашего спасения и возвращения к древней церкви. Мы, ни в чем не отступающие от преданий, которые церковь письменно и устно получила от отцов, стоявших ближе ко Христу, ни в коем случае не потерпим только ваших ересей. Итак, если вы поистине желаете и решились принять точно все предания отцов, то известите нас об этом, чтобы нам на общем совете согласиться, как устроить это дело, так как без такого предварительного совещания напрасно созвание соборов. Ваше предложение относительно учреждения коллегии было бы, во всяком случае, хорошо, если бы вы позаботились о православии учителей и начальников. Но, если хотя один еретик будет поставлен учителем в этой школе, я не соглашаюсь. Лучше необразованность (ἀμαθία) при благочестии, с которым всегда соединен страх Божий, чем знание с развращенною верю, удаляющее от Бога134.

Не ограничиваясь греческим востоком, протестанты широко распространили свою пропаганду и в юго-западной Руси. Польский король Сигизмунд Август равнодушно смотрел на распространение протестантства, прислушивался к его учению и действовал так, что трудно было судить относительно его религиозных убеждений. Он умел угодить и протестантам и католикам, так что те и другие считали его своим покровителем. Вожди реформации – Лютер и Кальвин – обращались к нему, как к своему покровителю, и посвящали ему свои сочинения и издания. Лютер посвятил ему свою немецкую библию, Кальвин – свое толкование на послание к евреям. В Литве сильным покровителем протестантов был канцлер Литовский Николай Радзивилл, вызывавший в Литву протестантских проповедников из Пруссии, Бельгии и Швейцарии. Проповедники протестантства имели большой успех. Протестанты разных направлений наперерыв заводили у себя училища, типографии, печатали книги, переводили библию на народный язык и т. п.135. Поэтому протестантством, в особенности кальвинизмом, увлекались многие из православных. Принятое могущественнейшею фамилиею Радзивиллов, кальвинство в ревности этих своих адептов получило самое благоприятное условие для своего развития. Многие молодые люди из знатных фамилий: Ходкевичей, Сапег, Горских, Вишневецких, Глебовичей, Абрамовичей, Огинских, Пронских, – стали исповедывать кальвинизм и способствовали успехам его. Из 600 православных шляхетских домов в епархии митрополита едва осталось 16. Дело дошло до того, что православные дворяне, подвергаясь постоянно обидам со стороны униатов и католиков, пришли к мысли заключить унию политическую и религиозную с протестантами с целью взаимной помощи и защиты от латинян136.

Таким образом, Кириллу Лукарису пришлось жить и действовать в самую смутную эпоху в истории греко-восточной церкви, когда она, испытывая тяжкие бедствия от произвола турок, была волнуема вместе с тем более, чем во всякое другое время, двумя противоположными вероисповедными партиями запада – католическою и протестантскою, – которые с равным усилием искали согласия восточной церкви на свое учение и старались опираться на нее в своих взаимных ожесточенных спорах137. Трудно было в такое время православному патриарху, да притом в глазах людей заинтересованных и потому пристрастных оказаться удержавшим золотую средину в своих отношениях к этим враждующим противоположным вероисповедным партиям: ему восстать против одной партии, – значило угодить другой, заслужить имя еретика у противной и подозрение в измене православию у самих православных. В этой коллизии интересов двух вышеупомянутых противоположных вероисповеданий, несомненно, лежит источник и причина жестоких обвинений в измене православию, возведенных на Кирилла Лукариса.

Мы начертали эту картину современного Кириллу Лукарису состояния восточной церкви для того, чтобы видеть, среди какой обстановки и при каких исторических обстоятельствах пришлось жить и действовать этому знаменитому патриарху, и чтобы убедиться потом, что его подвиги были прямым ответом на запросы его времени и потому были в высшей степени благотворны для восточной церкви.

Переходим теперь к очерку жизни и деятельности Кирилла Лукариса.

* * *

29

Исторический список Константинопольских патриархов. «Христианское Чтение» за 1862 г., часть 1-я, стр. 635; 642 – 643.

30

Муравьев. «Сношения России с востоком по делам церковным». Часть 1-я, стр. 308 – 309.

31

Ibidem, ч. II, стр. 36 – 37; 39; 40; 45 – 46; 48; 53; 61; 66; 70 – 71; 73 – 74; 82 – 83; 88; 89; 134 – 135; 138; 145; 147; 150; 241; 263; 276 и др.

32

Kimmel. Monumenta fidei ecclesiae orientalis. Pars II. Metrophanis Critopuli Coufessio. Cap. XIII, p. 154.

33

Наиболее важными пособиями при написании краткого исторического очерка под указанным заглавием для нас служили: 1) второй отдел вышеназванного нами исследования Пихлера, озаглавленный им так: «Kirchliche Lage des Orients am Ende des 16-ten und am anfange des 17-ten jahrhunderts» (стр. 16 – 37) и некоторые замечания, помещенные на стр. 110 – 112 этого исследования; 2) статья профессора Петербургской академии Скабалановича: «Политика турецкого правительства по отношению к христианским подданным и их религии», помещенная в «Христианском Чтении» за 1878 г., т. II, стр. 423 – 464; 3) статья профессора Ламанского: «Могущество турок османов в Европе» (1396 – 1439) (речь, читанная на годичном акте С.-Петербургского университета 8 февраля 1880 года), помещенная в «Историческом Вестнике» за 1880 г., том II, стр. 5 – 23; 4) исторический очерк профессора Московской академии Лебедева под заглавием: «Взаимные отношения Оттоманской Порты и подвластных ей христиан греко-восточной церкви после падения византийской империи», – помещенный в «Богословском Вестнике» за 1894 год в майской, июньской и августовской книжках; 5) отчасти статья того же профессора под заглавием: «Нравственный облик, церковно-общественная деятельность, нестроения и злополучия константинопольской патриархии» (во второй половине ХV и XVI в.), помещенная в январской и мартовской книжках «Богословского Вестника» за 1895 год.

34

Лебедев. «Взаимные отношения Оттоманской Порты и подвластных ей христиан греко-восточной церкви после падения византийской империи». «Богословский Вестник» 1894 года, май, стр. 215 – 216; 217 – 218.

35

Это извлечение из патриаршего берата, как и все последующие, мы заимствовали из статьи Лебедева: «Взаимные отношения Оттоманской Порты и подвластных ей христиан греко-восточной церкви после падения византийской империи». «Богословский Вестник». 1894 г. Май, стр. 219 – 220. Лебедев не указывает источников, из которых он заимствовал каждое извлечение в отдельности, а только в примечании, касаясь султанских бератов вообще, говорит: «Бератами, отпечатанными у Березина (в сочинении его «Православные и другие христианские церкви в Турции». Петербург, 1855 г.), проф. Бердникова (в статье: «Церковное право в православной церкви». «Прав. Собеседник» 1890 г., т. I, стр. 197 и др.) и Аймона (Monuments Anthentiques de la religion des grecs) мы будем пользоваться в этой работе» (ibid., стр. 219, примечание). Содержание этих отрывков почти тождественно с содержанием берата, относящегося к XVII веку и напечатанного у Аймона на странице 486 вышеназванного сочинения, и, по заключению Лебедева, «патриаршие бераты XVII и XVIII веков в существенных и главнейших чертах оставались тождественными». А так как в том же примечании далее Лебедев заявляет, что он в дальнейшей речи будет пользоваться текстом патриарших бератов XVII и XVIII веков, то мы без всякого опасения впасть в хронологическую погрешность пользовались его извлечениями из патриарших бератов для своей цели (XVII в.).

36

Лебедев, ibidem, стр. 224.

37

Ibidem, стр. 226.

38

Ibidem, стр. 233.

39

Pichler. Geschichte des Protestantismus, р. 21.

40

Лебедев, ibidem, стр. 222.

41

Pichler. Geschichte des Protestantismus, p. 21.

42

Iacob Elssner Neueste Beschreibung der Griechischen Christen in der Turckei. 1737 г., стр. 77 – 78.

43

Heineccii Abbildung der alten und neuen griechischen Kirche. Leipzig., 1711 г., s. 386 – 387.

44

Лебедев, ibidem, стр. 234.

45

Лебедев, ibidem, стр. 228.

46

Скабаланович. «Политика турецкого правительства по отношению к христианским подданным и их религии». «Христианское Чтение» за 1878 г., т. II, стр. 438.

47

Скабаланович, ibidem, стр. 445.

48

Там же, стр. 457 – 458.

49

АИЬéги, Relazioni degli ambasciatori Veneti al senato, t. II, p. 206. Эту выдержку из донесения Джакопо Соранцо мы заимствовали из вышеназванной статьи профессора Скабалановича, стр. 448. Не имея под руками вышепоименованного первоисточника, мы не можем проверить эту цитату.

50

Скабаланович. «Политика турецкого правительства по отношению к христианским подданным и их религии», «Христ. Чтение» за 1878 г., т. II, стр. 450.

51

По словам профессора Лебедева, «трапезундцы – это греки, большею частию насильственно переселенные из Трапезунда в Константинополь», «Богословский Вестник» за 1895 г. Март. Статья Лебедева: «Нравственный облик, церковно-общественная деятельность, нестроения и злополучия константинопольской патриархии» (во второй половине VИ и в XVI веке), стр. 375.

52

Мафы «Исторический список Константинопольских патриархов». «Христианское Чтение» 1862 г. Часть I, стр. 616. Ср. Smith Collectanea. Narratio de vita, studiis, gestis et martyrio Cyrilli Lucarii, p. 17 – 18. Мелетий: «Ἐκκλησιαστικῂ ῾Iστορία», т. III, стр. 331. Historia Patriarchica Turcograeciae liber II, стр. 125 – 126.

53

Мачеха султана была христианкой, и Дионисий был ее духовником. Лебедев. «Нравственный облик, церковно-общественная деятельность, нестроения и злополучия Константинопольской патриархии» (во 2-й половине XV и XVI веке). «Богословский Вестник» 1895 г., март, стр. 377.

54

Мафы «Исторический список константинопольских патриархов», стр. 617 – 618.

55

Ibidem, стр. 618.

56

Там же, стр. 619.

57

Там же, стр. 619.

58

Есть известие, что сам Иоаким ссудил клириков деньгами, которые нужно было наперед внести в султанскую казну. Historia Patriarchica Turcograeciae liber. II, p. 143.

59

Мафа. Ibidem, стр. 621.

60

Там же, стр. 624.

61

Там же, стр. 626.

62

Скабаланович. «Политика турецкого правительства по отношению к христианским подданным и их религии». «Христ. Чтение» за 1878 г., т. II, стр. 451.

63

Philippi Cyprii Chronicon, р. 448; ср. Мафы «Исторический список», «Христианское Чтение» 1862 года, ч. 1, стр. 642 – 643.

64

Аймон «Monuments authentiques», р. 150 – 151; ср. Smith. Collectanea de Cyrillo Lucario. Narratio de vita, studiis, gestis et martyrio Curilli Lucarii, p. 56.

65

См. статьи Лебедева: «Константинопольская патриархия по ее интеллектуальной стороне» («Богословский Вестник» за 1894 год, декабрь) и «Нравственный облик, церковно-общественная деятельность, нестроения и злополучия константинопольской патриархии» (во второй половине ХV и XVI веке). («Богословский Вестник» 1895 года, март). Ср. статью Каптерева «Характер отношений России к православному востоку в XVI и ХVII веках» («Чтения в обществе любителей духовного просвещения» за 1884 год, ноябрь, стр. 548 – 549).

66

С 1453 по 1733 год в Константинополе было 95 патриархов. Pichler. Geschichte Protestantismus, р. 25. Примечание.

67

Мелетий Афинский: «Ἐκκλησιαστικὴ ῾Iστορία», т. Ill, σελ, 448. Муравьев: «Сношения России с востоком», ч. II, стр. 320.

68

Smith. Collectanea Narratio de vita, studiis, gestis et martyrio Cyrilli Lucarii, p. 56.

69

Philippi Cyprii Chronicon ecclesiae graecae, p. 448 – 449. Cp. Мафы «Исторический список константинопольских патриархов». «Христианское Чтение» за 1862 год, ч. I, стр. 642.

70

Philippi Cyprii Chronicon, р. 448 – 449; cp. Smith Collectanea. Narratio de vita, studiis, gestis et martyrio Cu- rilli Lucarii, p. 17.

71

Stephan Herlach Tagebuch. Ernf. 1674 года, стр. 267 – 271. (Этой книгой мы пользовались в библиотеке Киевского университета св. Владимира). О беспорядках, внесенных в церковную жизнь слишком частой сменой патриархов, см. в статье Лебедева: «Нравственный облик, церковно-общественная деятельность, нестроения и злополучия константинопольской патриархии» (во второй половине XV и в XVI веке). «Богословский Вестник» за 1895 г., март, стр. 374 – 403.

72

Historica Russiae monumenta ex antiquis exterarum gentium archivis et Bibliothecis deprompta, ab A. I. Turgenivo. Tomus II. Petropoli. Туpis Eduardi Pratzi. 1842. (Акты исторические, относящиеся к России, извлеченные из иностранных архивов и библиотек А. И. Тургеневым, том II. С.-Петербург. В типографии Эдуарда Праца. 1842 г., стр. 424 – 425). Ср. донесения Рудольфа Шмида императору Фердинанду, помещенные в «Documente Istoria Romanicor», т. IV, ч. I. Bucuresci 1882 г., стр. 682 – 687. (См. Pichler Geschichte Protest., р. 113).

73

Мафа: «Исторический список константинопольских патриархов», стр. 336. «Христианское Чтение» 1862 года, ч. I, стр. 636.

74

Pichler, стр. 24.

75

Скабаланович. «Политика турецкого правительства по отношению к христианским подданным и их религии». «Христианское Чтение» за 1878 год, т. II, стр. 458.

76

Ламанский. «Могущество турок османов в Европе». «Исторический Вестн.» за 1880 г., т. II, стр. 12 – 13.

77

Муравьев. «Сношения России с востоком по делам церковным», ч. II, стр. 36.

78

Pichler. Geschichte des Protestantismus, стр. 19.

79

Скабаланович. «Политика турецкого правительства». «Христианское Чтение» за 1878 г., т. II, стр. 460.

80

Turcograeciae libri octo а Martino Crusio edita, p. 75. Theodosii Zygomalae epistola.

81

Главными пособиями при написании этого краткого исторического очерка для нас служили: I – вторая глава исследования Пихлера: Geschichte des Protestantismus и некоторые замечания, находящиеся на стран. 116 – 118 этого исследования; II – статья Четыркина: «Латино-иезуитская пропаганда в Константинополе в конце XVI и начале XVII столетия», помещенная в 10-й книжке «Трудов Киевской Духовной Академии» за 1870 год; III – статья П. Сладкопевцева: «Отношение папистов к православным грекам в первые годы по разрушении турками греческой империи», помещенная в 41 номере «Духовной Беседы» за 1860 г.; IV – статья профессора А. П. Лебедева: «Греческая церковь и римский католицизм», помещенная в «Богословском Вестнике» за 1899 год, июль, стр. 347 – 376, и август, стр. 505 – 543.

82

Рисhlег. «Geschichte Protestantismus», р. 30.

83

Martini Crusii Turcograecia, р. 205.

84

Тот же Гермах писал Мартину Крузию: «Паписты в Галате имеют много монастырей: 1) св. Франциска, который есть главный, 2) св. Венедикта, 3) св. Петра, 4) св. Георгия, 5) св. Марии, 6) св. Анны, 7) св. Клары и 8) св. Иоанна». Martini Crusii Turcograecia, р. 205.

85

Гейнекций. Abbildung der alten und neuen griechischen Kirche. Ч. I, p. 215 – 216.

86

«Когда учреждено было это общество, неизвестно». См. статью Сладкопевцева: «Отношения папистов к православным грекам в первые годы по разрушении турками греческой империи». № 41 «Духовной Беседы» за 1861 г., стр. 137.

87

Гейнекций, 1. с. р. 215 – 216.

88

Leo Allatius. Lib. III. Cap. VII, стр. 982 – 983.

89

Pichler. Geschichte des Protestantismus, p. 126.

90

Гейнекций. Abbildung der alten und neuen griechischen Kirche, т. I, стр. 215 – 216.

91

Leo Allatius. De Ecclesiae Occidentalis et Orientalis, p. 985.

92

Гейнекций. Ibidem. Ч. I, р. 215 – 216.

93

Гейнекций, 1. с. р. 215 – 216.

94

Allatius, 1. с. р. 986.

95

Подробнее о греческом коллегиуме см. у Лебедева в его статье «Греческая церковь и римский католицизм». «Богосл. Вестн.» 1899 г., август, стр. 519 – 557.

96

Аймон. «Monuments authentiques» р. 161.

97

Leo Allatius. De ecclesiae Occidentalis et Orientalis perpetua consensione. Lib. III, cap. 2, p. 1070. Cp. Аймона «Monuments authentiques», p. 202– 203. Сравн. Гейнекция «Abbildung der alten und neuen griechischen Kirche», p. 215 – 216. Вышеприведенное свидетельство Алляция приводит Филипп Кипряпин в своем «Chronicon"-Е Ecclesiae Grаесае», р. 460 – 461, сопровождая его таким своим замечанием: «в самом Константинополе иезуитов не терпели, а они жили в Пере или Галате».

98

Appendix ad Chronicon Ecclesiae Graecae Philippi Cyprii. (Appendix не имеет пагинации).

99

См. у Малышевского во II томе его диссертации: «Александрийский патриарх Мелетий Пигас и его участие в делах русской церкви», стр. 103 – 140.

100

Eisner. Neueste Beschreibung der griechischen Christen in der Turkei, с. II, p. 16.

101

Narratio historica turbarum, quas Constantinopoli moverunt iesuitae adversus Cyrillum Patriarcham a Chrysosculo Logotheta conscripta. Аймон «Monuments authentiques», p. 203 – 204.

102

"Κυρίλλου Δουκάρεως πάπα καὶ πατριάρχου ̓ Αλεξανδρείας διάλογος βραχύς, ἐν ῴ  καταλεπτῶς θεωρεῖται ὁ κίνδυνος ὁποῦ μέλλει νὰ προξενήση πολύ κακὸν καὶ ζημίαν, προβαινοντος τοῦ καιροῦ, εἰς τὴν ̓ Εκκλησίαν τῆς Κωνσταντίνου πόλεως διὰ τῆς παρουσίας τῶν Γεζουιτῶν εἰς τὸν Γαλατκαὶ σκέφις πῶς θελεν εσται δυνατόν ὁ τοιοῦτος κίνδυνος νὰ καταλυθῇ. (Кирилла Лукариса папы и патриарха Александрийского краткий разговор, в котором подробно рассматривается вред, который со временем грозят причинить Константинопольской церкви обитающие в Галате иезуиты; при этом обсуждаются меры, какими возможно было бы отвратить эту опасность). Analecta ῾ Ιεροσομιτικῆς σταχιολογίας Παπαδοπούλουκεράμεως. ̓ Εν Πετροπόλει, 1891 г., σελ. 222 – 226; 228 – 229.

103

Принцип бесплатности обучения в иезуитских школах, проводимый в то время с похвальбою иезуитами, должен быть понимаем очень относительно. «Хвалятся тым у полякув Езуитове, же дармо учат, и молоди цвичат, – писал в 1614 году Львовскому братству тот же патриарх Кирилл Лукарис, – а и тыи далеко болшую нагороду мают и неякимся иншим способом над инших болше берут». Голубев. «Петр Могила». Приложение, стр. 201.

104

О иезуитских училищах и их организации см. подробнее в исследовании К. Харламповича: «Западно-русские православные школы XVI и начала XVII века, отношение их к инославным». Казань, 1898 года, стр. 79 – 118. Там же см. подробнее о Виленской академии, стр. 41 – 64.

105

Доброклонский. «Руководство по истории русской церкви». Вып. III, стр. 253 – 260. Подробнее об этом смотр. X том «Истории русской церкви» Митрополита Макария, С.-Петербург. 1879 года, стр. 478 – 689.

106

Мафа. «Исторический список Константинопольских патриархов». «Христианское Чтение» за 1862 год. Часть первая, стр. 638 – 639.

107

Главными пособиями при написании этого краткого исторического очерка для нас служили: 1) краткие замечания о сношениях протестантов с восточной церковью, находящиеся в конце второй главы исследования Пихлера: «Gechichte des Protestantismus», стр. 33 – 37, и на страницах 113 – 115 этого исследования; 2) статья аббата Гете: «Первые попытки церкви протестантской к единению с восточною церковью», помещенная в 3 номере «Руководства для сельских пастырей» за 1864 год. Она представляет собою перевод статьи под таким же заглавием, помещенной в ученом Афинском журнале «Еὐαγγελικὸς Κήρυξ» (смотр. предисловие самого автора к переводу этой статьи). Эта статья важна для нас, в особенности, в том отношении, что в ней помещены документы, относящиеся к первым стремлениям протестантов к сближению с восточною церковью; 3) статья П. Сладкопевцева: «Отношения лютеран к православным грекам в первые годы по разрушении турками греческой империи», помещенная в 42-м номере «Духовной Беседы» за 1860 год; 4) история сношений протестантов с Константинопольскою патриархиею о вероисповедном союзе излагается на страницах 206 – 229 докторской диссертации профессора И. Игн. Малышевского: «Александрийский патриарх Мелетий Пигас и его участие в делах русской церкви», том I, Киев, 1872 г.; 5) некоторые сведения о сношениях тюбингенцев с патриархом Иеремиею мы почерпнули в первом томе сочинения проф. Афинского университета Месолора: «Συμβολικὴ τῆς ὀρθοδόξου ἀνατολικῆς ἐκκλησίας. Ѵ58; Еν Ѵ58; Αθήναις, стр. 78 – 123; 6) мы пользовались также статьею профессора Лебедева: «Сношения греческой церкви с протестантами во второй половине XVI века», начатой печатанием в первой книжке «Богословского Вестника» за текущий (1900) год.

108

Турки сравнительно благосклонно смотрели на протестантов, а протестанты на турок, что, в свою очередь, давало возможность для греков и греческой церкви иметь общение и сношения с протестантами совершенно беспрепятственно. См. подроб. в статье Лебедева: «Сношения греческой церкви с протестантами» в «Богословском Вестнике» 1900 г., январь, стр. 18 – 25.

109

Малышевский: «Откуда происходят сочувственные отзывы протестантов о восточной, особенно русской церкви»? Труды Киевской Духовной Академии за 1867 год, ноябрь, стр. 294.

110

Мафа: «Исторический список Константинопольских патриархов». «Христианское Чтение» за 1862 год. Часть И-я, стр. 627. Ср. Гейнекция: «Abbildung der alten und neuen griechischen kirche», ч. I, p. 186– 187.

111

Turcograecia, p. 484.

112

Turcograecia, р. 204. Ср. Гейнекция: «Abbildung der alten und neuen griechischen kirche», ч I, 186 – 187.

113

(из) Мифа: «Исторический список Константинопольских патриархов». «Христианское Чтение» за 1862 год, часть I, стр. 627.

114

О состоянии богословского факультета в Тюбингенском университете см. у Лебедева в статье: «Сношения греческой церкви с протестантами». «Богословский Вестник» 1900 г., январь, стр. 27 – 29.

115

Гейнекций, ч. I, р. 187 – 188.

116

См. все эти документы у Мартина Крузия: Тuгсо- graeciae Lib VII, р. 410 – 415.

117

Гейнекций 1. с., р. 188.

118

См. эти документы у Крузия 1. с., р. 415 – 419.

119

См. это письмо у Крузия 1. с., р. 420 – 422.

120

См. это письмо у Крузия 1. с., р. 423 – 424. Ср. Гейнекция 1. с., р. 188 – 189.

121

«Руководство для сельских пастырей» за 1864 г., № 3, стр. 81.

122

Там же, стр. 81.

123

Там же, стр. 82.

124

Там же, стр. 82.

125

Святейшего патриарха Константинопольского Иеремии ответы лютеранам. Перевел с греческого архимандрит Нил. Москва, 1866 года, стр. 9 – 11.

126

Ibidem, стр. 157 – 158.

127

Малышевский: «Александрийский патриарх Мелетий Пигас и его участие в делах русской церкви». Том I, стр. 214.

128

Святейшего патриарха Константинопольского Иеремии ответы лютеранам. Перевел с греческого арх. Нил, стр. 264.

129

Ibidem, стр. 299 – 300.

130

Аймон: «Monuments authentiques de la religion des Grecs», edit. 1718, p. 8 – 15.

131

Pichler. Geschichte Protestantismus, p. 143.

132

См. свидетельство Палепатрасского митрополита Феофана у Муравьева: «Сношения России с востоком по делам церковным», ч. II, стр. 334, 336.

133

Pichler. Geschichte Protestantismus, р. 143 – 144.

134

Это письмо Александрийского патриарха Герасима, небольшое извлечение из которого мы здесь привели, помещено в греческом оригинале и латинском переводе у Льва Алляция в его сочинении: «De ecclesiae occidentalis atque orientalis perpetua consensione». Lib. III, cap. VIII, p. 1013– 1020.

135

См. подробнее о протестантских школах в юго-западной России и их организации в исследовании Б. Харламповича: «Западно-русские православные школы XVI и начала XVII века, отношение их к инославным, религиозное обучение в них и заслуги их в деле защиты православной веры и церкви», стр. 143 – 184.

136

См. подробнее об этом во второй части исследования Соколова: «Отношение протестантизма к России в XVI и XVII веках».

137

Месодора. Συμβολικὴ τῆς ὀρθοδόξου ἀνατολικῆς ἐκκλησιας . Прибавление к первому тому. Κύριλλος Δούκαρις, p. 8 – 9.


Источник: Константинопольский патриарх Кирилл Лукарис и его борьба с римско-католической пропагандой на востоке : Жизнь и деятельность патриарха Кирилла Лукариса : (Церк.-ист. очерк). Ч. 1 и 2 / [Соч.] Преп. Дон. духов. семинарии свящ. Евграфа Овсянникова. - Новочеркасск : Частная Дон. тип., 1903. - [2], 219 с.

Комментарии для сайта Cackle