Орден иезуитов как сила политическая¹

Если бы можно было перейти на другая планеты, то и там мы утвердили бы свое владычество, для которою земля слишком ттсна.

(Слова одного генерала ордена)².

Слишком три с половиною столетия тому назад в Западной Европе раздались голоса мыслящих людей про­тив злоупотреблений католичества, а потом и против самого католичества, безусловно господствовавшего до тех пор на всем Западе. Усмотрев в католической церкви множество недостатков, оскорблявших религиозное чувство, многие обра­зованные люди того времени серьезно призадумались над таким явлением и затем скоро усомнились в истине са­мого католичества. Отсюда один шаг до отреченья от него, и это отреченье действительно произошло. Но отвергнув старое, нужно было создать на место его что-нибудь новое, – и вот является новое христианское исповедание, противоположное католичеству. Вскоре это новое исповедание распространилось по западным государствам. Во главе этого движения стоял Лютер. Итак, против могущественного католичества выступила грозно надвигавшаяся реформация. Папе и католичеству грозила весьма серьезная опасность, большая, чем когда-либо; но в оппозицию новому движению ни для кого незаметно возникает общество, поставив­шее своею цель защиту и охрану папства и католичества.

Около Парижа, в предместье Сев-Жан, в пещере св. Дионисия Ареопагита, 15 августа 1534 года тайно собираются семь человек. Глава этого маленького общества торжественно произносит здесь клятву – всю свою жизнь и все свои силы посвятить на защиту римской церкви и ее верховного главы – папы и на распространению истинной веры между неверующими. „Ad majoren Dei gloriam“, заключает он свою клятву, сверкая взором, в котором выражалась ревность b решительность. За ним ту же клятву повторяюсь и все остальные, заключая теми же словами: „ Ad majoren Dei gloriam“. После этого на алтаре глава начертал буквы: L.H.S. Когда его спросили, что это значить, он отвечал: Lesus Homnum Salvator. – и это должно быть нашим девизом. Пылал ревностью к предпринимаемому делу, обще­ство вышло из пещеры. Глава этого общества был Игна­тий Лойола, основатель известного ордена иезуитов, а бывшие с ним шесть человек – первые иезуиты. Кто бы подумал в то время, что это маленькое общество будет считать своих членов тысячами и до того распространить свое могущество, что его будут слушаться императоры и короли? Кто бы подумал, что это общество, состоящее из семи человек, со временем будет оказывать влияние на судьбы народов? Но не простираясь в предняя, мы ненадолго остановим свое внимание на личности основателя ордена иезуитов. Родом испанец, Игнатий происходил от знат­ной аристократической фамилии Лойола. Первоначальное воспитание и образование, далеко недостаточное, он получил при дворе Фердинанда V; Его идеалом и мечтой была воинская слава. И действительно, достигши нужного возраста, он делается офицером и начинаете участвовать в военных походах. Но в человеческой жизни часто какая-нибудь слу­чайность изменяет весь дальнейший ход ее. Так случилось и с Игнатием. При осаде одного города в 1521 году Игнатий был ранен в обе ноги. Перенесши с необыкно­венною твердостью весьма тяжелую операцию, Игнатий все время болезни и выздоровления вынужден был на бехдействие. Поэтому он занялся чтением; книги, который он читал, были религиозного характера, – это были жизнеописание Христа и некоторых святых. Чтение произвело на Игнатия сильное впечатление. Когда по выздоровлению он увидал, что у него одна нога короче другой, он счел потерянною всю свою карьеру на поприще военном, Деяния же св. Франциска и Доминика пленили его пылкое воображение духовною славою, и вот он решается идти по пути этих святых. Начинаются его подвиги и самоистязания. Своими подвигами и самоистязаниями Игнатий желал превзойти самих Францисков и Домиников. Действительно, его наме­рения не остались одними намеревями, но скоро стали осу­ществляться. Достаточно вспомнить, что он по семь дней не принимал пищи и бичевал себя цепью, которую по­стоянно носил при себе, по шести раз в день; дело до­ходило нередко до потери чувства. От таких истязаний он слег в постель. Во время исповеди духовник вну­шил ему, что Богу можно угодить не столько этим подви­гами, как проповеданием Евангелия между неверующими. Это глубоко налегло в душу Игнатия. Выздоровев он, не взирая ни на что, отправляется в Иерусалим на дело проповеди. Но скоро оказывается, что он вовсе не годный проповедник: он был незнаком даже с основными исти­нами Богословия и не знал латинского языка. В силу этого, он принужден был воротиться в свое отечество, но от своего намериния не отказался. Будучи 33 лет, он садится за латинскую грамматику и, пересилив ее в четыре года, он попеременно обучается в университетах городов Алкалы и Саламанки, и наконец поступает в Парижский университет, где и оканчивает магистром в 1532 году. В этот период времени он, поняв, что католичеству гро­зить опасность от распространившихся ересей, решился по­святить себя на защиту католичества и папы. Собрав около себя вернейших союзников, он вместе с ними произно­сить клятву служить римскому престолу, о которой мы уже говорили. Эта краткая биография Игнатия освобождает нас от труда составлять характеристику этой личности: она ясна. Необыкновенная твердость воли и согласие мысли с делом – вот главная черта в характере Игнатия!

Пропустив все обстоятельства, бывшие после произнесения зарождающиеся обществом торжественной присяга, ни переходить к указанию цели нового общества но уставу его основателя. Игнатия в 1540 году предлагает свои услуги папе Павлу III и представляет устав нового общества. „Общество, по словам этого устава, основано единственно для того, чтобы совершенствовать людей в христианском учении и жизни и распространять истинную веру проповеданием слова Божия, духовными упражнениями н умершвлением плоти, подвигами любви, воспитанием юношества и наставлением тех, кто не имеет истинного понятия о христианстве, наконец исповеданием верующих и поданием христианскаго утешением³. Цель, повидимому, христианская! В дальнейших же словах устава выражается мысль, что общество посвящает себя на службу папы и на безусловное повиновение ему (очевидно, служение распространение веры отождествляется с служением папы). Безусловное повиновение папе – это дух устава Игнатия. Все в нем было рассчитано на то, чтобы доставить торжество папе. Недаром же Павел III, прочитав этот устав, воскликнул; „здесь перстень БОЖИЙ“! Не трудно, конечно, догадаться, что папа утвердил новый орден, который стал называться орденом иезуитов. Итак, на первых порах орден иезуитов представляется нам обществом религиозного свойства. Но нужно совершенно не знать этого общества, чтобы сказать, что оно имело только религиозное значение. При самом незначительном знакомстве с историей ордена иезуитов, нельзя не заметить, что его религиозная деятельность не только не представляется един­ственною деятельностью, но почти вся она поглощается дея­тельностью политическою. Говоря иначе: орден выступает пред нами более, как сила политическая, чем религиозная. Поэтому, важно выяснить политические стремления и цели этого ордена и то, чем обусловливался необыкновенный успех его в политическом отношении.

Политическая цели и стремление иезуитов находятся в тесной связи с их первоначальным назначением – восстановить католичество во всей силе и дать торжество папству. Один учений говорит: „чтобы оценить деятельность иезуитов, прежде всего надо принять во внимание то назначение, которому они себя посвятили⁴.

Решившись на служение римской церкви, иезуиты стремились к тому, чтобы снова дать торжество тем началам, которые господствовали в XI и ХII веках; главу иерархического организма-папу они желали видеть источником власти не духовной только, но и светской. Кому не известны давнишние стремления пан быть светскими владыками; кто не помнит успехов, которых в этом отношении папы достигли в лице Григория VII Орден иезувитов, посвятивших себя на службу папе, и предпринял на себя задачу осуществить заветные мечты пап. С торжеством католичества они соединяли понятия о го­сподстве над всем миром папы – представление о пап-государь. Иезуиты выступают как проповедники безуслов­ного господства церкви над государством.

Вскоре явились и теория, развивающая эти мысли. Беллярмин, напр., развивает мысль, что папа по отношению к государю все равно, что душа по отношению в телу. Как душа имеет пре­обладание над телом, так и папа должен иметь преобла­дало над светскою властью. Если какой закон светской власти вреден для народа, то папа может отменить его и издать новый. Не приказываете ли душа телу, – спрашивает Беллярмин, – в случае необходимости даже самую смерть? А потому и папа может одного правителя сменять другим и принимать самое главное участие в делах управлении. – Эти мысли были вполне усвоены иезуитами и развиты еще далее.

Чтобы доставить папе такое господство иезуиты начали стремиться распространить свое светское знание во всех тогдашних государствах. Скоро у них со­ставился идеал. Стоить заглянуть в их так называемый, „Monita secreta «, чтобы понять их идеал. „ Церковь, говорится там, немало выиграет, если все епископства будут зависеть от общества, особенно святейший престол, если при том папа в тоже время будет властителем. Посеву мало-помалу, но тайно и осторожно, обще­ство должно стараться о распространении своего светского значения тогда-то, без сомнения, наступить золотой век, – всеобщий и постоянной мир и божественная благодать. А в другом месте говорится, что „нужно заботиться о том, чтобы государи и сильные мира сего не осмеливались восставать против нас (иезуитов), но напротив скорее выискивали-бы пред нами и боялись нас⁵. Таким образом, наступит золотой век, когда иезуиты распространят свое светское значение. Политическая деятельность иезуитов вы­текла также и из назначения их бороться с распростра­нявшеюся ересью – протестантством. Иезуиты очень хорошо по­няли, что протестантство весьма могучем враг католичества. Они видели, что оно привносит новый дух- – дух свобод­ного исследования- а это направление, без сомнения, крайне гибельно для католичества. Было ясно, что выйти против этого врага в качестве скромных проповедников и миссионеров бесполезно, потому что проповедь эта всегда встретит отпор в проповеди протестантов, имевшей в то время сильное влияние на умы. Нет, нужна еще другая сила., чтобы приостановить новое движение. Так как вдруг нельзя было овладеть умами народа (как этого иезуиты значительно до­стигли в последствии, благодаря своей знаменитой теории пробабилизма), – то нужно задержать распространение протестантства другой силой именно: нужно возыметь влияние на императоров и королей, и чрез них действовать. Пользуясь этой силой, можно, по своему произволу, в том или ином государстве объявлять господствующею религию католичество, а восстающих против него преследовать и гнать, как врагов государства, Отсюда, между прочим, неуклонное стремление_иезуитов овладеть умами государей, чтобы иметь значение в управлении их государства. Итак, восстановление и распространение католичества во всей силе и по всему миру, с господством папы – государя, и борьба с могуще­ственным врагом католичества – протестантством выдвинули иезуитов на поприще политической деятельности. Но мы были бы слишком хорошего мнения об иезуитах, если бы исключительно этими обстоятельствами обяснили всю напряженную политическую деятельность их. Выставленные обстоятельства, вернее говоря, были поводом к их политической деятель­ности. Но весьма скоро, при самом же основателе, явился более сильный рычаг такой деятельности иезуитов, – это желание им самим господствовать над всем миром, свое общество сделать сильнейшим всех скиптродержцев. Папа и католичество скоро отодвинулись на задний план и были только одной стороной медали, – стороной, которую они всем показывали; на другой же стороне медали иезуиты читали: «нужно всегда и везде иметь в виду свое благо и могущество“. Папа скоро сделался только подходящим человеком, за которым они лучше могли скрывать свою истинную цель. Без папы и католичества иезуиты не могли существо­вать, потому что это было исходным пунктом всей их дея­тельности. В собрании официальных актов, взятых от двора Рима и Лиссабона, относящихся к 1759 и 1760 годам, говорится: „один человек, которому нельзя отказать в тонкости и проницательности, который имел несчастье быть преданным иезуитам в продолжение многих лет, но который по атому самому имел возможность хорошо узнать их, сказал о них: «они делают из папы царя царей, епископа епископов, учителя учителей, но единственно с Аелию, чтобы перенести на орден всю силу и весь илод этого колоссального авторитета, предоставляя себе самим быть единственными двигателями и оракулом папства»⁶. Маколей замечает, что иезуиты „под именем интересов своей религии слишком часто разумели интересы своего общества»⁷. В своей главной политической цели иезуиты направлялись неуклонно. Трудно себе представить в этом отношении силу, которая бы была так могущественна, как общество иезуитов! У иезуитов все было рассчитано на успех. Прежде всего, сами обстоятельства появления их, в силу которых они получают удивительный привилегии, дают им полную возможность действовать согласно со своими намерениями.

Далее, удивительно искусно созданная и последовательная организация ордена где господствовал дух единства, самоотвержение

и удивительно, чуткое отношение к общим интересам, где все обдумано и рассчитано заранее, чтобы быть ни от кого независимыми, а себе подчинить все, – эта организация носила в себе все задатки того, чтобы орден занял важную политическую роль. Воспитательная деятель­ность иезуитов, приготовлявшая людей в их направлении и духе; исповедь – могучее средство располагать государями и другими людьми; влияние на народ своим фанатизмом и святошеством; искусное скопление богатств; наконец полические интриги их и учете – все это было направлено иезуитами к тому, чтобы везде господствовать. Вот то, что давало иезуитам возможность сделаться могущественной политической силой.

Начнем с привилегий, данных ордену папами в си­лу обстоятельств времени. Реформация вспыхнула, к ней относятся сочувственно целые народы; папе грозить опас­ность потерять свое прежнее значение. В такой опасности для папы является общество, и предлагаете ему все свои си­лы посвятить на защиту его господства. Это общество пред­ставляете ему свой устав, который настолько понравился папе, что он восклицает: „в нем перстень Божий“. По­нятно, что это самоотверженное общество с таким уставом было папе, как нельзя более, по душе. Тогдашний папа, Павел III, ясно увидел из устава ордена, какая могучая сила зарождается для его защиты, а первые шаги общества еще более убедили его в этом. Поэтому, естественно, он решился не только поддерживать, но по возможности уси­ливать это общество. И вот появляются многочисленный буллы, дающие различный привилегии ордену. Эти привилегии были для иезуитов весьма важны, давая им возмож­ность свободно действовать согласно с своими целями. Мы из многих папских булл укажем на две, особенно обеспечивающие ордену свободу деятельности, – это буллы; „Junctum nobis “, данная в 1543 году и булла „Magna charta“ от 1549 года. Первой буллой генералу ордена дается право совершенно произвольно изменять, отменять, дополнять и вновь издавать орденские уставы, смотря по надобности или выгоде- „измененные же или вновь учрежденные положения, – говорит далее булла, – будут иметь совершенно одинаковую силу с прежними, хотя бы даже римский престол не знал о их существовали». Папа, очевидно, так обра­довался новому обществу, что добровольно жертвует для него частью своей власти. Редкий и почти небывалый пример самоотвержения пап! Очевидно, обладая правами, дан­ными буллой 1543 года, генерал ордена, не стесняясь ни- чем, мог делать что угодно и когда угодно: для этого требовалось только вписать в устав несколько новых параграфов, оправдывающих его поступки. Выгодная привилегия! Но еще более привилегий дано ордену другой буллой, известной под именем „ Magna charta “. Сами иезуиты называют эту буллу морем своих вольностей. И действительно, это так. Прежде всего, по этой булле генерал ордена может, по своему усмотрению отзывать и давать новое назначение даже тем членам, которые отправляются с поручением от самого папы. Далее: нет апелляций на орденские правила. Никакие высшие сановники (ни духовные, ни светские) не могут распоряжаться членами ордена. Члены ордена и его имущества не подлежат ведению архиепископов или епископов, а находятся только под особым покровительством папы; епископы не могут отлучать иезуитов от церкви; они (епископы) беспрепятственно должны посвящать членов общества в священники. Наконец, иезуитам дано право посылать своих членов в любой университет без всякого соглашения на это кого бы то ни было. В заключение этой буллы сказано: „запрещается под страхом церковного отлучения и светского наказания препятствовать ордену пользоваться своими вольностями. Мы выписали только некоторый из многих привилегий ордена; но достаточно и их, чтобы понять, что, обладая такими правами, иезуиты могли безнаказанно совершать весьма противозаконный вещи: у них, всегда найдется основание для своих действий в тех необыкновенных привилегиях, который даны им папами. Ю. О. Самарин, направляя речь против иезуита из русских Мартынова, говорит: „вы вышли на проповедь во всеоружии небывалых привилегий, обеспечивающих за вами полнейшую безнаказанность от всяких властей духовных и светских“⁸. Эти слова писателя, посвятившего несколько писем вопросу об иезуитах, заслуживают полного внимания, что благодаря покровительству пап и множеству привилегий, иезуитов могли действовать так, как другое общество без подобных привилегий никогда бы не осмелилось. А как много значит свобода для какой-либо политической партии, желающей приобрести значение и силу в государстве – об этом, кажется, не нужно и рассуждать. Итак, вот одно из обстоятельств, благоприятствовавших политической силе ордена иезуитов – это его «небывалые привилегии».

Переходя затем к рассмотрению организациии ордена, мы найдем в ней все задатки того, чтобы орден имел колоссальное политическое могущество. Известно, что для того, чтобы какая-нибудь политическая партия имела успех, она сама, прежде всего, должна проникнуться теми интересами, которые ею преследуются, а потом должна неуклонно идти к осуществлению своих целей, хотя бы пришлось встретить на пути всевозможные преграды; она не должна сворачивать в сторону, напр. вместо общих интересов партии никакой отдельный член не должен гоняться за личными выгодами. Само собою понятно, что члены, упускаемые из виду общие интересы ради личных, как нельзя более, вредят успеху и по возможности скорее должны быть исключены из партии. Неуклонное преследование общих интересов, преданность общему делу по личными выгодами, единство духа – вот что обеспечивает успех деятельности того или другого политического общества, не говоря, конечно, о необходимых средствах для деятельности. Эти-то качества и отличали общество иезуитов более, чем какое-либо другое. В ряду первых постановлений ордена иезуитов, известных под именем „Monita secrеta“, читаем, между прочим, и такое: „единство духа должно быть строго сохраняемо всеми членами общества; даже по внешнему виду они должны походить один на другого. Кто будет действовать иначе, того исключат из общества, как человека вредного“⁹. По своей организации, орден иезуитов представлял, так сказать, самостоятельное государство, не ограниченное какой-либо территорией, – было государством в государствах. У него была своя администрация, свой суд. свои законы и уставы, свои нравы и обычаи, наконец, особая жизнь во всех ее частностях. Во всем этом орден быль самобытен. Он имел своего государя, наделенного монархической, или лучше, деспотической властью, имел своих министров и своих чернорабочих. Все эти классы живут, имея в виду только одного владыку в мире – своего генерала. Поэтому, говоря об организации ордена, нам нужно сказать о генерале, с paзъяснением значения в политической необыкновенной власти и правь его, – о членах общества и, наконец, о разнообразнейшей деятельности его, имевшей огромное значение в политическом отношении.

Генерал ордена иезуитов обладал над членами такою властью, какую вряд ли имели когда-либо монархи над своими подданными. Трудно найти власть, аналогичную власти генерала ордена иезуитов. По уставу основателя, все и каждый из членов должны дать обет безусловно повиноваться генералу во всем, что касается устава ордена... и чтить в нем представителя Христова.

Я сам, глава ордена, – говаривал Игнатий, – держу себя денно и нощно наготове последовать папскому приказу, точно также и вы (т. е. члены общества) обязаны всегда без замедления повиноваться всякому моему знаку“¹⁰. Неограниченная власть генерала – это одна из основных характеристических черт ордена. Власть этого владыки характеризуется чертами не начальника религиозного общества, а чертами светского государя-деспота. Он самовольно управляет всем организмом ордена: он самовластно наказует и милует, судит и награждает всех членов. Все члены должны служить ему орудием, с полным отречением от своего разума и воли, и должны повиноваться ему даже в вопросах веры, хотя-бы генералу вздумалось установить положения, прямо противные христианской церкви. Живя в Риме, генерал представил, по сравнению Висмута, как-бы центральный узел, которому сходились нити со всех сторон мира. В определённые сроки провинциалы (так назывались главные начальники ордена в провинциях) должны были подробно доносить генералу обо всем и ничего они не могли скрыть, потому что царило круговое шпионство; над самими провинциями наблюдали тайные лазутчики, которые и доносили генералу об их поступках. Поэтому, живя в Риме, генерал подробно и точно знал обо всем, что делалось в Америке, Китае, Японии и других государствах и в землях мира. Недаром же один генерал ордена, принимая в своем кабинете французского посланника, герцога де-Бариссак, говорил ему: „из этой комнаты я управляю не ТОЛЬКО Парижем, во Китаем, не ТОЛЬКО Китаем, но целым миром и никто не знает, как это делается“.¹¹ Само собою понятно, что обладая такою властью и располагая нужными сведениями, генерал ордена мог направить деятельность того или другого члена в ту сторону, где она более требовалась, а с другой стороны он мог сейчас же приостановить деятельность члена, которая была не в интересах ордена. Итак, сила начальника ордена заключалась в том, что он для осуществления того или другого политического замысла располагал всеми нужным: и властью, и сведениями, и готовыми на всякое дело людьми. Это одна сторона значения в политическом отношении положения генерала ордена. Посмотрим теперь несколько на дело с иной стороны. Неограниченная власть генерала имела весьма важное значение для могущества ордена еще потому, что она, так сказать, обособляла общество иезуитов от тех или других государственных учреждений, значительно ставило его вне зависимости от этих учреждений и таким образом делала его самостоятельным. Иезуиты за разрешением каких-нибудь внутренних беспорядков не могли обращаться к кому-либо помимо своих начальников, напр. к местному архиепископу или епископу. Равным образом, в силу власти генерала, всякое слово его было свято. Если что приказал генерал, будет ли то противоречит государственным или духовным законам – члены безразлично должны исполнять это, Итак, повторяем, власть генерала производила то, что иезуиты не очень-то заботились о тех или иных гражданских и духовных законов: у нах свой закон, это приказание их начальника! И этот начальник держал себя с достоинством, которому мог позавидовать, пожалуй, и самодержавный монарх. Так, один писатель говорить, что этот гордый властелин, „подражая другим государям востока и запада; иначе не допускал к себе всех, не исключая и министров, как с лобзанием руки¹². След., у светских государей он пользовался большим уважением, если ближайшие слуги их с таким редким почтением относились к нему. Но если у светских государей генерал ордена пользовали уважением, то еще более он имел его у папы, который и в своих интересах, а иногда и просто по страху пред силой генерала, почти всегда благоволил ему. Если все это так, то ясно, что генерал ордена иезуитов мог лично (своими мнениями, своими желаниями) влиять на ход политических событий.

Но как бы ни велико было значение власти генерала для политического могущества ордена, она все-таки была силой внешней, и если-бы не имела для себя подкладки внутренней, то не была бы и так полезна для ордена. Этой внутренней подкладкой служили единство духа всех членов ордена, их самоотверженность и преданность общим интересам ордена. Эти качества членов и носили в себе задатки того, чтобы орден приобрел великое значение в политическом отношении.

Приступая к рассмотрению организации ордена, мы имели случай выписать из „Monita secreta“ иезуитов правило, строго предписывающее иезуитам хранить единство духа. Теперь же остановимся на прекрасном описании Сень-Симона, как иезуиты относится к делам своего ордена. Сень-Симон в своих мемуарах описывает разговор с о. Теллье, духовником Людовика XIV. Этот Телдье принудил папу подписать знаменитую буллу „unegentius“. „Разъяренный, не помня себя, – пишет Сень-Симон о Теллье, – он высказывал много таких вещей, за которые, я уверен, он дорого бы дал впоследствии, чтобы возвратить их.» Он посвящал меня в свои намерения относительно принятия буллы, открыл мне средства, к которым следует для этого прибегнуть, и все это было придумано с адской хитростью и высказано с татой дикой страстью, что у меня от ужаса закружилась голова. Он сидел передо мной, – только стол, освещённый двумя свечами, разделял нас; страшное его лицо дышало необузданной яростью; в каждом слове звучало преступление. Глядя на него и слушая его, я впервые быль поражен значением иезуита; тут я понял, на что способен человек, олицетворяющий собою полнейшее самоотречение, отказавшийся от семьи и всех земных привязанностей, человек без личных желаний и стремлений! Этот старик, по летам стоявший на краю могилы, готовился своими ловкими и неразборчивыми средствами ввергнуть государство и религию в страшные смуты, произвести ужасный раздор и гонения; и все это ради вопроса, который собственно для него ничего не значил, но касался чести учения Молины“¹³. Это описание не требует комментариев; из него весьма ясно видно, как иезуиты относится к общим интересам ордена. Самоотвержение членов и преданность их ордену душою и телом – вот в чем должно видеть задатки могущества ордена, распространившегося чуть ли не по всему миру. А чтобы все члены обладали этими важными для ордена качествами, орден набирал себе членов весьма разборчиво и только после предварительных долгих приготовлений и испытаний. Все приготовления и испытания были направлены к тому, чтобы совершенно покорить человека ордену, поработить его разул и сделать слепым орудием генерала, заставить его знать только интересы ордена и стремиться к ним, о самом же себе совершенно позабыть. В виду важности этих качеств членов для могущества ордена, мы посватим несколько строк описанию того, как эти качества воспитывались в членах. Чтобы поступить в орден иезуитов, нужно было пройти немало ступеней. Иезуиты при воспитании юношей внимательно подмечали более способных к поступлению в орден, и таких старались привлечь к себе. Прежде всего, вновь поступившие назывались новицами. Эти новицы для приготовления отправлялись в пробный дом, и здесь в продолжении 20 дней каждодневно испытывали их советь и твердое намерение поступить в орден. Если они оказывались годными, то производились в „действительных новиц“ и вступали в новициат на два года. Эти-то два года и был для вновь поступивших тем временем, в которое постепенно, незаметно для них самих, подавлялись их личность и сознательное отношение в делу. В продолжении этого времени они должны были умерщвлять свою плоть и заниматься весьма грязными работами. Чтобы развить в них самоотвержение, их заставляли ухаживать в госпиталях за больными, страдающими самыми отвратительными иди заразительными болезнями, Попечитель новициата наблюдал их совесть, весьма часто исповедовал, и, таким образом, мало-по-малу воспитывалось в них слепое повиновение. Впрочем, чтобы крайнею строгостью не поселить в них отвращение к ордену, их не слишком утомляли, а по временам доставляли даже развлечения; но эти развлечения состояли, напр., в том, что их водили смотреть на казнь еретиков и под. Но всем этим дело приготовления нового члена далеко не ограничивалось. Самое главное место в этих приготовлениях занимают „духовные упражнения». Так называлась книжка, составленная еще Игнатием. Эти упражнения вполне довершали дело порабощения личности. На 30 дней заключали новичка в полумрачную комнату: света давали ему на столько, чтобы он мог читать врученную ему в это время книжку, которой были „духовные упражнения“. „Духовные упражнения“ направлены к тому, чтобы довести новичка до галлюцинаций и напруженным созерцанием различных видений, которые сам он должен вызывать в своем уме и видеть своими духовными очами так же ясно, как бы и на самом деле, подавить в нем разумное, критическое отношение к различным явлениям. Так, напр., в „духовных упражнениях” предлагаются способы созерцания ада со всеми его ужасами. Заставляли представить себе ад в «длину, широту и высоту», заставляли созерцать пламя, пожирающее грешников; видеть грешников в страшных мучениях и корчах; предлагались способы слышать их пронзительные и отчаянные крики и скрежет зубами; заставляли обонять запах серы и дыма, распространявшегося от пожирающего пламени и т. д. При этом постоянно являлся духовник и справлялся, насколько успешно идут эти созерцания и насилько новичок совершенствуется. Результат ясень: после этих упражнений, из одинокой полумрачной комнаты выходил невластный над собою человек. Такое приготовление членов ордена имело в отношении успешной деятельности его на политическом поприще весьма большое значение. Недаром же один из иезуитов, Равиньян, называет духовные упражнения Солдатской службой, говорит: „нельзя сказать, чтобы упражнения составляли всю сущность наших уставов; в них нет ни одной статьи из всех наших постановлений, но нельзя не сознаться, что книга эта есть душа и источник их... Упражнения создали и поддерживают общество¹⁴!

Так подготовленный, член общества иезуитов всегда будет делать то, что ему прикажут, без разсуждения о цели и причине. В силу этого, генерал ордена мог твердо быть уверен, что всякое его приказание исполнится, – а это давало ему основание задаваться самыми сильными планами: отказа в исполнении их не будет. С другой стороны, он знал, в какое дело кого из членов употребить. Если теперь примем во внимание, что в ордене были люди весьма даровитые и талантливые, то мы поймем, какую силу носил в себе орден. В число членов старались зачислять людей наиболее талантливых. Среди иезуитов всегда можно найти и весьма тонких политиков, и ученых. Вот как описывает их Маколей: „они руководи ли советами королей; они разбирали латинские надписи; они наблюдали движения спутников Юпитера; они напечатали целые библиотеки полемических и казуистических сочинений, историй, трактатов об оптике, алкейских од, святых отцов, мадригалов, катехизисов и эпиграмм“¹⁵. Вообще, индивидуальное развитие членов было высоко, и все оно было поглощено орденом и служило его целям. Само собою разумеется, что имея в своем распоряжении талантливые умы, орден этим самым обеспечивал свое влияние на весь стороны государственной и общественной жизни. Нужен ли быль политик, нужен ли ученый, или хитрый духовник – всегда подобный находили в ордене.

Итак, самоотвержение членов и талантливость их гарантировали успех того или другого замысла иезуитов. Орден предупредил и тот вред для успеха деятельности, который возможен от измен. Иезуиты весьма хорошо понимали, как может повредить их политическим замыслам какой-нибудь изменник, а поэтому, в предупреждении, хотя бы весьма редких, примеров измены, они поступали весьма строго и решительно со всяким, кого можно было заподозрить в отступничестве. В уставе их есть правило, в силу которого однажды поступивший в орден не мог выходить из него, разве только с условием, чтобы он поступил в картезианский орден, отличавшийся особенною строгостью и молчанием членов. Но было у них и еще более верное средство избавиться от вреда, наносимого изменникам – это насильственная смерть, которая грозила всякому изменнику. Когда после буллы КлиментаXIV, объявившей орден упраздненным, быль обыск в иезуитских коллегиях, то в подземелье мюнхенской коллегии найдены были 11 человеческих скелетов, повешенных в цепях и одетых в иезуитское платье. Несомненно, это были в чьи-нибудь провинившиеся члены.

Довольно краткое рассмотрением ордена со стороны состава и членов в нем показало нам, что орден в этом отношении представлял весьма благоприятную почву для того, чтобы однажды задуманное им дело не оставалось без осуществления. В ордене, в силу его замкнутости в смысле независимости от различных государственных и церковных учреждений, ни для кого незаметно могли составляться политические планы и происходить энергичное подготовленние к решительному шагу, а в силу самоотвержения членов, готовности их все сделать в интересах ордена, эти планы, выработанные незаметно, могли с успехом осуществляться. Мы не намерены пускаться в подробное рассмотрения внутреннего строя ордена; достаточно и –сказанного, чтобы видеть, что орден иезуитов мог предпринимать и осуществлять то, о чем другому было бы страшно и подумать. Не можем, однако, пройти молчанием еще одну особенность в организации ордена. К числу членов ордена, кроме духовных лиц, относились светские, так называемые коадъюторы, в насмешку называемые иезуитами короткополыми. Хотя эти светские члены не занимали в ордене никакой должности и имели мало общего с иезуитами, однако они были не бесполезны, а по временам и весьма полезны для ордена: орден эксплуатировал их. Эти члены снабжали орден содержанием, подарками и т. п.; между такими членами бывали лица высокопоставленные, напр. Фердинанд II и Людовик XIV.

Теперь нам предстоит говорить о деятельности ордена. Весьма искусно организованное, общество иезуитов направляло свои силы к такой деятельности, которая имеет весьма важное в политическом отношении. Чтобы иметь глубокое влияние на общество, чтобы иметь для себя опору в всякой политической партии весьма важно овладеть воспитанием юношества и вести его в своем направлении, подготовляя этим свое господство в будущем. Иезуиты с самых первых пор обратили полное внимание на воспитание юношества и скоро завладели им. Это обстоятельство очень важно, а потому посмотрим, как иезуиты действовали в этом отношении. Они, обыкновенно, начинали весьма скромно и мало-помалу достигали великих результатов, Деятельность их открывалась, напр., подобным образом, Два – три иезуита в одной одежде приходили в какой-нибудь город и начинали здесь ухаживать за больными и, как будто между прочим, набирали себе несколько учеников. В силу того, что они обучали бесплатно, 6едные люди с охотою отдавали им своих сыновей для обучения. Число учеников возрастало быстро. Богатые люди нанимали для них дом, и здесь иезуиты открывали свою учительскую деятельность. скоро появлялась коллегия с обширной программой, Главное внимание иезуитов было направлено к тому, чтобы внушить юношам безусловное повиновение папе и римской церкви; католическая религия была главным предметом долговременного обучения в коллегиях. Самостоятельно основывая школы, которые вскоре распространились повсюду, иезуиты еще старались занять места профессоров и ректоров в университетах. Выло время, когда в и некоторых других государствах иезуиты совершенно завладели университетами. Благодаря тому, что в учености иезуиты старались не отставать от всех тогдашних ученых, их коллегии и университеты, в которых они преподавали, охотно пополнялись учащимися. Не пренебрегали, наконец, иезуиты и низшими школами; напротив, они обращали на них большое внимание, Они понимали, что заложить свои семена в восприимчивую душу ребенка весьма важно для дальнейшего влияния на него. Итак, в университетах, коллегиях и низших школах проводятся мысли и идеи иезуитов. Из под рук иезуитов выходили и министры, и кардиналы, и епископы, и другие важные сановники. А отсюда можно понять, насколько усиливался орден иезуитов, захватив в свои руки воспитание. Несомненно, иезуитам было легко возьиметь влияние, напр. над тем министром, который вышел из университета, где господствовали они.

Скажем два – три слова о характере воспитания юношества иезуитов. Прежде всего, иезуиты старались воспитать юношей в духе строго – католическом и внушить им ненависть и нетерпимость по отношению к протестантству и другим исповеданиям. Пий IX, безусловно признавший принципы иезутизма, формулировал такое проклятие: „анафема каждому, кто скажет, что католикам позволительно одобрять систему воспитания обособленную от католической веры и владычества церкви и направленную исключительно или хотя бы только преимущественно к познанию вещей чисто естественных и интересов общественной жизни на сей земле“¹⁶. Это проклятие произносит папа XIX столетия! Держась таких принципов воспитания иезуитов, само собою разумеется проповедовали владычество церкви над государством. Всякое другое воспитание, вне этих принципов, иезуиты называют распущенностью. О протестантах они говорят, что то, что у них называют на новейшем языке свободой преподавания нужно назвать распущенностью преподавания. Достаточно сообщая ученых сведений, иезуиты старались подавить в юношах свободную философскую мысль.

В силу высказанных обстоятельств, иезуиты, как мы сказали, старились внушить юношам нетерпимость к протестантским государствам и правительствам. Правительство протестантское есть правительство еретическое, а как такое оно вредно для церкви и всего человечества. Отсюда выходило у иезуитов то, что к таким правительствам нужно относиться враждебно, нужно ненавидеть их. С кафедр иезуитских коллегий произносились лекции об истреблении подобных правительств, и это провозглашалось, как великая добродетель; на языке иезуитов это называлось убийством тираннов. Поэтому в их коллегиях приготовлялись цареубийцы. Так, напр., после нескольких неудачных покушений на жизнь Елизаветы Английской, иезуиты в своих коллегиях прямо стали внушать юношам, что нужно убить эту еретичку, что совершивший это сделает великое благодеяние для человечества, уничтожив тиранку. Итак, след„ не только вообще иезуиты проводили принцип избиения тираннов (протестантских государей), но и прямо указывали на того, кого нужно убить. В уменье выставить это дело пред слушателями делом богоугодным и полезным для людей – у иезуитов никогда не было недостатка. Далее. Самые здания коллегий сделались местом сборищ заговорщиков против жизни царей. Вот что, напр., говорил парижский университет о деятельности иезуитов после убийства Генриха III, когда они хотели доставить престол Франции Филиппу III Испанскому: „собрания лиги происходили в иезуитских коллегиях; коллегия иезуитов в ул. Сен-Жак служила лигистам местом тайных сборищ, на которых составились их страшные заговоры под руководством отцов. Одним словом, дома иезуитов были пещерами тираннов и логовищами тигров; цареубийцы точили там кинжалы на грудь государей“¹⁷. Служили коллегии и другим целям, напр., скоплению необыкновенных богатств. Так, по обыску, бывшему в 1773 г., одна недвижимость Ингольштадской коллегии (в Австрии) была оценена больше З миллионов. Но о богатстве ордена иезуитов речь будет впереди, Воспитательная деятельность иезуитов не ограничивалась школами и коллегиями, иезуиты часто были воспитателями юных принцев – будущих государей. В этом они действовали успешно. Воспитанные ими государи становились преданными ордену всем своим существом. Напр., наследный принц португальский «дон-Теодозио, – по словам одного иезуита, – был предан воспитателю своему Фернандесу (иезуиту), как сын матери и до того любил общество Иисуса, что ему недоставало только иезуитского костюма»¹⁸. Мы рассмотрели воспитание иезуитов с той стороны и настолько, с какой и насколько это требуется для нашей целей, и потому не рассматривали ни иезуитских программ, ни их системы преподавания, и увидели, что воспитание и коллегии много служили иезуитам для успеха их политической деятельности“. Недаром же они так стремились захватить в свои руки образование юношества, так что к половине ХVIII столетия имели у себя 669 коллегий и 176 семинарий.

Для политического могущества ордена много значило – овладеть воспитанием юношества; но у иезуитов было еще более могущественное средство для расширения своей власти. Это – исповедь. Привлечь к себе на исповедь как можно больше народу – было для иезуитов весьма желательно. Дело в том, что на исповеди всего легче получать самые разнообразные сведения. Чтобы привлечь в себе на исповедь, иезуиты делали ее приятною, не допускали той строгости, которою в этом отношении отличалось в то время протестантство. Паскаль говорить, что иезуиты сумели сделать исповедь настолько приятной, что люди устремились к покаянию с еще большим рвением, нежели ко греху. Этой-то приятностью исповеди иезуиты привлекали к себе массу исповедников. Если принять во внимание невысокий уровень нравственности того времени, когда явились иезуиты, то будет понятно, что иезуитов тогда считали лучшими духовниками. Поэтому женщинам было приятно, как иезуиты вполне оправдывали и чуть ли не одобряли их незаконные отношения, их обманы мужей в т. п. Различным чиновникам было по душе услышать, что их незаконные действия вовсе – не грех. Банкрот находил у иезуитов наставление, как он иметь без греха утаить имущество от своих кредиторов; слуга – как он может без греха уйти с господским серебром. Оправдание различных поступков иезуиты основывают на уважаемых отцов; скажут, напр., кающемуся грешнику: „Ты поступил, помнению унажаемого (а то и святого) отца такого-то, правдоподобно“. А не было никакого злодейского поступка, ни одной низости, о которых бы нибудь из таких «уважаемых отцов» не отозвался одобрительно, или, по крайней мере, в смысле, приближающемся к одобрению. Напр., убивать не следует, это скажут и иезуиты, но у них же найдем мнение, что можно убить за яблоко. Под шепот этих хитрецов совесть, прежде беспокойно тревожившая человека, засыпает. И так, иезуиты старались привлечь к себе массу и основать свое могущество, потворствуя и прилаживаясь. Они хорошо поняли, как можно воспользоваться для своего влияния грехом: грех у них сделался рукояткой, действуя которою они двигали людьми.

Но если исповедь обыкновенных смертных доставляла иезуитам нужные сведения, и располагала в их пользу массу, то исповедь государей имела для ордена гораздо большее значение. Благодаря исповеди, иезуиты в буквальном смысле слова овладели некоторыми государями, а чрез них и управлением государством. Чего, в самом деле, нельзя сделать, овладеть совестью государей и имея над ними безграничное влияние! Понимая, какие задатки могущества скрываются в этом роде деятельности, иезуиты всеми силами стремились овладеть должностью придворных духовников. Им скоро удалось это: должность духовника при всех дворах скоро перешла из рук доминиканцев и францисканцев в руки иезуитов. В Португалии, Франции, Австрии – всюду духовниками государей долгое время видим иезуитов. Сознавая, как важен этот пост для могущества, орден в уставе своем обстоятельно обработал вопрос о том, как должны вести себя духовники при дворах. Вот одно из правил, посвященных этому вопросу: „известно, что государи и вообще все важные лица особенно расположены к тому духовенству, которое снисходительно смотрит на их слабые стороны и охотно прощает их заблуждения, поэтому общество наше должно помогать им во всех противозакониях, в заключении браков между родственниками и в подобных тому вещах, ходатайству для этого через посредство нашего ордена разрешению папы, который ради вашего общего блага и для славы Божией во многом будет нам способствовать“¹⁹. В другом правиле говорится: „должно всячески располагать в себе подарками и различными услугами королевских любимцев, как знатных, так и низших, мужчин и женщин, чтобы они¹⁸ ходатайствовали за нас и доставляли нам верные сведения о характере и намеренностях своего повелителя. Тех же, которые будут обнаруживать нерасположения и неприязнь к нам, должно всеми мерами стараться удалить от двора или привлечь на свою сторону выгодными обещаниями“²⁰. предлагаются все средства, какими может духовник войти в доверие государя, полюбиться ему. Но главное средство полюбиться государю тоже, что и при исповеди обыкновенных смертных, именно – быть приятным духовником, или, как говорить Лойола, должно „подкладывать под руки грешников подушки“. Благодаря такой политике, иезуиты становились ближайшими людьми к государю и выведывали все тайны правительства; тем более они достигали последнего, что были духовниками не только государей, но и всех министров. С министрами иезуиты веди дело также, как и с государями, подчиняя их своему влиянию, Для примера припомним, как в Португалии духовники овладели управлением. Политическому могуществу иезуитов в Португалии положил основание один из семи первых иезуитов Симон Родригес. Он состоял при короле Иоанне III духовником. Родригес возымел над королем безграничное влияние, благодаря чему со стороны короля иезуитам посыпались милости. Через 10 лет учредили 4 коллегии в четырех главных городах. Увлеченные примером государя, все сановники взяли себе в духовники иезуитов и наперерыв расточали им милости, не догадываясь, что этим самым они делают себя рабами новых небывалых господ. Насколько сам король благоговел пред иезуитами – можно видеть из следующего рассказа. «Когда, – говорит Теллес в своей летописи ордена иезуитов,_ – Родригес заболел в Альмейрине, сам король в сопровождении принца и высших сановников пошел навестить больного, забыв свое достоинство, лишь бы доказать иезуитaм свою дружбу“²¹. Честь какой не удостоивши ни один из первых сановников! После смерти Иоанна III, мы видим правителями государства трех отцов иезуитов, бывших при дворе в качестве духовников. Наследник престола, а теперь король, Себастиан был совершенно в руках иезуитов. В своих интересах иезуиты воспрепятствовали королю жениться на сестре французского короля^{19 20} Маргарите. Насколько иезуиты расположили короля в свою пользу, или лучше овладели им, можем видеть из того впечатления которое произвела на Себастьяна смерть о. Гонсальва († 1568). Король так скорбел о Гонсальве, что на все утешения отвечал, что никогда не знал ни отца, ни матери, кроме патера Гонсальва. Смелость и влияние духовиков – иезуитов при дворе Португальском в позднейшее время дошли до крайности. Напр., при королеве Луизе ее духовник Нуньенс беспрепятственно являлся раздетым к королеве, окруженной дамами, и принимали бичевать себя в их присутствии. И после этого повсюду в дворце иезуиты бичуют полураздетых статс-дам и фрейлин. Трудно ли после этого было иезуитам повернуть те или иные планы королевы или в других случаях государей в благоприятную для себя сторону, трудно ли было им подчинить себе управление! Таким образом, исповедь, организованная на особых началах, стоявших в связи с теорией пробабилизма, имела для ордена важнейшее значение в политическом отношении. Исповедь иезуитов Ю. О. Самарин называет „в точном смысле слова государственной пружиной, которой действие повсеместно ощущается, но которой нельзя ощущать²².

Несомненно, что исповедь государей была лучшим средством политического могущества иезуитов, несомненно и то, что, имея в своих руках воспитание, иезуиты подготовляли почву для своей политической деятельности. Но для приобретения расположения к себе со стороны простого народа у них были еще особые средства, Это – церковные процессия и церемония. Кому не известно, что простой народ ничем так не воодушевляется и не увлекается, как различными церковными процессиями? он, не достигши еще до сознания высших духовных обязанностей к Богу, все спасение видит во внешней форме, во внешних церемониях, А поэтому, какая церемония своим величием производила сильнейшее впечатление, – та для него и становилась священной. Этой чертой народа и не преминул воспользоваться орден иезуитов для распространения своего влияния, иезуиты устраивали различные процессии с целью расположить к себе народ, и они в этом имели большой успех; напр., они устраивали маскарады мертвецов. Нужно представить огромный, с искусством, сделанный из олова, скелет, собою смерть. От этого скелета тянутся цепи, оковывавшие грешников, – одетых в черное и изображающих собою мертвецов. Эти грешники жалобно кричат, воют и стонут. Впереди идут юноши в белых одеждах и со свечами, при чем поют: „Святый Боже“, умоляя тем Бога смиловаться над несчастными грешниками. А тут же идут праведники с блаженными лицами, в платье, показывая тем ясно, что спасение тольво у иезуитов. Впечатление, производимое эти маскарадом, весьма сильное, иезуиты ирибегали и к менее пышным, но не менее действительным по силе оставляемого ими впечатления, выдумкам. Так напр., в Гаэте на улицах иезуиты явились полураздетыми, а сопровождавшие их замаскированные люди стегали их колючими розгами. Они бегали по улицам и отчаянно кричали: „покайтесь, покайтесь; ад грешникам, рай праведникам“ Эта разыгранная иезуитами комедия удалась им, произведя в народе весьма сильное впечатление, К подобным же проделкам, рассчитанные на эффект, на впечатлительность народа, прибегали иезуиты и тогда, когда хотели загладить невыгодное впечатление, произведенное ими на народ. Таким обр., прибегая в различного рода процессиям, сильно действующим на сердце народа, потрясающим его, иезуиты этим обеспечивали себе расположение народа, и поэтому могли рассчитывать на поддержку или помощь с его стороны, когда это было нужно. В странах диких Иезуиты привлекли к себе толпу, устраивая процессии с колокольчиками и зеркальцами.

Политическое могущество какого бы то ни было общества весьма много обусловливается теми материальными средствами, которыми оно располагает. Успех политического замысла, приобретение влияния при дворе, подкупы министров, любимиц и других влиятельных при дворе лиц – все это требует богатых средств. Богатство – сила и всегда остается такою, а особенно оно имеет важное значении в политическом отношении. Эти мысли не требуют доказательств. Понимая все это, иезуиты называли богатство „самой желанной вещью в мире, особенно если уметь воспользоваться им“. Никогда не было общества более богатого, чем общество иезуитов. От крупной всесветной торговли до мелких надувательств и простого воровства – все было в руках иезуитов средством к приобретению богатства. Торговля, вымогательства завещаний в пользу ордена, исповедь, грабеж у мирян и духовных, заем денег у богатых людей без отдачи, наконец воровство – все доставляло иезуитам огромное богатство. Подробное исследование всех этих средств к наживе было бы весьма продолжительно, а потому ограничимся общим очерком богатств иезуитов и упомянем только о более характерных фактах в этом отношении. О торговле иезуитов один губернатор французских колоний в Индий Мартель в 1697 г. отзывался так: „известно, что после голландцев самую большую торговлю ведун иезуиты, так что в этом отношении им уступают англичане, датчане, французы и даже сами португальцы²³. Что сказать об иезуитах в виду этого свидетельства! Ведя торговлю, которая доставляла иезуитам миллионы, иезуиты не пропускали и таких случаев, когда можно попользоваться сотнями тысяч, и тут они не разбирали того, как будут получены эти деньги, а лишь бы только были получены. Лучшим источником доходов для них были исповедь и завещания. Для примера. Одному богатому человеку за 200,000 гульденов иезуиты дали паспорт, благодаря которому его на том свете не посмеет задержать ни один дьявол. Вот этот паспорт, данный иезуитами „Мы нижеподписавшиеся, как священники и истинные духовные наставники, даем cиe свидетельство от имени нашего общества, имеющего на то полномочие, в том, что оно берет под свое особое покровительство господина Ипполита Брема, лиценциата прав, и обязуется защищать его против всех адских сил в случав, если бы они что предприняли против его чести и души и т.д.²⁴ Далее подпись некоторых иезуитов. Особое внимание обращали на богатых вдов, от которых всего надежнее было получить завещание. Получали иезуиты немалые деньги и за изгнание бесов, или же устрашая ужасами ада. Если бы можно было подвести итог всем деньгам, нажитым подобным образом, говорить Гризингер, то свет изумился бы этим богатствам. Для приобретения богатств иезуиты прибегали и к воровству. В этом отношении характерен такой факт. В одной церкви г. Бордо для хранения реликвий быль сделан серебряный гроб. Иезуит Руссов счел возможным заменить этот гроб оловянным, но так, чтобы никто не заметил этого. Сделав такой оловянный гробь, обложив его только сверху тонким слоем серебра, он ночью привез его в церковь и поставил там на место серебряного, а этот последний увез с собой. Благодаря проделками, похожим на рассказанные, а преимущественно благодаря всесветной торговле и доходу (специес-талеров), который они ежегодно получали с Парагвая, иезуиты обладали несметно-большими богатствами. Итак, и со стороны богатства, так необходимого для всякой политической силы, иезуиты были могущественны.

Мы рассмотрели те стороны ордена иезуитов, благодаря которым он стал великой политической силой, распространившей свое чуть ли не по всему миру. Но мы не сказали бы многого об ордене иезуитов, как силе политической, если бы упустили из виду политические интриги его. Почти непрерывный ряд политических интриг наполняет историю ордена: тут мы встретим море хитрости, низости, коварства, многочисленные покушения на жизнь царей, убийства и цареубийства и т. д. Политика иезуитов была самая тонкая и самая жестокая. Убить или отравить людей, стоявших им на дороге, для иезуитов ничего не значило, погубить целую царскую семью вместе со всей знатью – они считали делом добрым, если это служило целям их ордена. А настойчивость действий, неугомонное преследование однажды задуманного дела были среди иезуитов изумительны: ни страх, ни примеры необыкновенно жестокой в то время казни политических преступников – ничто подобное не смущало и не останавливало их; они действовали и действовали. Если что не удавалось однажды, они принимались за то же в другой раз; если в другой раз терпели неуспех, они, ничтоже сумняса, начинали тоже дело в третий раз и т. д. Решительность их действий и успех их обусловливались всей организацией ордена, которую мы рассмотрели. Чтобы наши рассуждения о политических интригах ордена не показались кому фразами, мы выставим несколько образчиков таких интриг. Создался у иезуитов план – образовать огромную католическую монархию, в которую бы входили все западные государства; и вот они начинают действовать в делах его осуществления, Нашелся подходящий для этого плана император Филипп II Испанский, слепо преданный иезуитам. Иезуиты всеми силами стали стараться о том, чтобы подчинить ему весь запад и, сделав его своей ширмой, закрывающей стремления их от посторонних глаз, безусловно распоряжаться во вновь образовавшейся монархии. Отсюда начинается ряд различных иезуитских замыслов. Они, много не думая, начинают ряд покушений на жизнь государей; эти покушения велись с адской хитростью и смелостью и часто имели успех. Все протестантские государи, бывшие против них, один за другим подвергаются злокозненности иезуитов, и не только протестантские, но и те, которые, каким бы ни было образом, препятствовали планам ордена. Так, жертвой их коварства чуть не сделался Леопольд I, император Австрийский, несмотря на то, что он быль предан иезуитам настолько, что считал их орден ,непогрешимее самого Бога (Гризингер). Он подвергся опасности быть отравленным только за то, что, боясь революции в Венгрии, которая была нужна иезуитам, допустил там веротерпимость, Этот государь назначен был иезуитaми к отраве, и способ отравы – ядовитые свечи, выделявшие из себя ядовитый газ, который должен быль вдыхать в себя Леопольд и от этого постепенно умирать. Он спасся, благодаря только некоторой случайности. В Англии иезуиты направили ряд попыток к тому, чтобы убить Елизавету, действовавшую вопреки их планам. Первая такая попытка состоялась в 1581 году и в продолжении тринадцати лет до 1594 года таких попыток было пять: иезуиты продолжали свое дело, несмотря на свой неуспех и страшную казнь своих сообщников. После Елизаветы вступил на престол Иаков 1, сын Стюарт, и он начал действовать против иезуитов же. Тогда-то иезуиты решились на необыкновенно смелое дело погубить всю царскую семью, когда она явится в день открытия заседаний в парламенты Для осуществления этого замысла начинается ряд подготовительных работ. Иезуиты отыскали свою претендентку на престол, чтобы после убиения царственный семьи не произошло замешательства. Участников в замысле было одиннадцать человек – людей сильных и хитрых. В ноябре ночь 1604 года собираются они вместе и каждый произносит такого рода клятву: „именем св. Троицы и принимаемого причастья, клянусь ни прямо, ни косвенно, ни словом, ни делом, никому ничего не выдавать о том, что знаю и что узнаю; клянусь без согласия моих соучастников не отступаться от нашего предприятия, клянусь жертвовать жизнью и членами моего тела за нашу едино спасающую веру и за все, что прикажут ее священники. Потом было решено взорвать парламент и для этого купить соседний с ним дом, чтобы из него действовать. „Боже, истреби эту неверующую нацию, сотри ее с лица земли, дабы мы могли с радостным сердцем воздать должную хвалу Господу нашему Иисусу Христу“, сказал один из отцов иезуитов, заключая это ночное собрание²⁵. И вот начинается подкоп под парламент; Приблизилось концу, порох в должном количестве был в подкопе, оставалось в данное время зажечь фитиль, Но случилось одно обстоятельство, помешавшее окончательному исполнению этого хитрого и замечательного замысла. Были у иезуитов и удачные замыслы. Жертвами их пали благородный Вильгельм Оранский, а во Франции они умертвили Генриха III и Генриха IV. На Генриха IV, франц. короля, было сделано 17 покушений – в конце концов цель была достигнута: Генрих был убить. Кстати здесь сказать об учении иезуитов о цареубйстве, учении, имевшем своим последствием печальные картины убийства более благородных государей. По учению иезуитов, цареубийство позволительно, а в некоторых случаях даже и обязательно. Понятно значение такого учения в политическом отношении. Иезуиты не стеснялись проповедовать это учение, что показывает такой факт. Когда иезуиты надумали убить Генриха IV, то один из них, проповедуя в Париже, взял в отношении проповеди рассказ из Библии о том, как Аод убил моавитского царя. Ясно на мекая на Генриха, этот проповедник восклицает: „нам нужен Аод, нам необходим второй Аод, будь он из монахов, воинов или пастухов“ (Гризингер). Не щадили иезуиты и пап, слугами которых они выдавали себя. Вряд ли можно сомневаться, что папа Сикет V и Климент VIII были жертвами иезуитов. Климент VIII был отравлен ими самым сильным ядом. Нечего говорить, что если иезуиты умерщвляли царей и пап, то тем более не стеснялись перешагнуть чрез труп обыкновенных смертных, если это требовалось выгодами их ордена. При обыске Мюнхенской коллегии после буллы 1773 года, у иезуитов нашли секиру с латинскою надписью: «Это железо отсекло головы 110 человек». Кроме того, тут же нашли распятие, при целовании которого выскакивал из него кинжал и убивал целующего, У иезуитов яд и кинжал одинаково служили ad majorem Dei gloriam! Цель всегда оправдывает средства!

Нельзя, наконец, не сказать несколько слов об учении иезуитов. Если учение, имеющее в основании какое-либо свойство человеческой природы, никогда не погибает бесследно в обществе, а, напротив, влияет на него, пускает в нем глубокие корни, то и учение иезуитов не могло пройти бесследно для общества: оно должно было повлиять на настроение общества, а этим должно было повлиять и на ход политической жизни. Так рассуждаем мы потому, что учение иезуитов имело в своем основании одну слабость человеческой души, в силу которой человек всегда имеет поползновение оправдать свои дурные поступки, всевозможно старается заглушить упреки совести за дурное, подыскивая объяснение и извинения своих зол. Подметив эту черту человеческой природы, иезуиты и воспользовались ей; видя, что она присуща более или менее всем людям, видя, что она – не фикция, а реальное свойство надшаго человечества, иезуиты почуяли в ней силу, на которой можно построить грандиозное здание, лишь бы только твердо идти в одном направлении. Общество иезуитов явилось, поэтому, представителем грязной стороны человечества, оно развило ее до неимоверных размеров. Оно создало бесконечный кодекс нравственных правил на всевозможные житейские случаи, в котором можно найти оправдание всякому беззаконию. А так как такой кодекс удовлетворял неудержимому устремлению человека – видеть себя правым и чистым, то он имел огромное влияние на общество, он усвоился и считался даже верхом совершенства. Преимущественное же развитие одного свойства человеческого существа необходимо отзывается и на всем человеке. Если же это так, то люди, под влиянием нового учения, имеющего в своем основании одну из сторон природы их, становятся в иные отношения во всех сферам жизни и деятельности. Поясним это на примере. Если в нужде, по учению иезуитов, позволяется воровать, то отсюда последовательно вытекает, что за воровство человек не ответствен пред законом и обществом: он поступил так, как и следовало поступить. Отсюда разрушение гражданского закона, карающего воровство. Мы не ошибемся, если скажем, что учение иезуитов хотело дать торжество принципам, всего более противоречащим началам, на которых зиждется государство и гражданственность, а тем, след., несомненно и сильно влияло на политическую жизнь того государства, в котором принципы иезуитизма пустили корни. В 1762 году парижский парламент, прося короля принять меры против иезуитов, так отзывался об иезуитском учении: „их учение направлено к отрицанию естественного закона, – тех правил нравственности, которые сам Господь вложил в сердца людей, а стало быть к расторжению всех связей советского общества путем потворства краж, лжи, клятвопреступлению, разврату самому преступному и вообще всеми страстям и преступлениями, путем проповеди тайного возмещения, двусмысленности, умственных недомолвок, пробабилизма и философского греха; их учение уничтожает в людях всякое чувство человечности, поощряя убийство и отцеубийство, подкапывается под королевскую власть“.²⁶ Из этого парламентского отзыва об учении иезуитов достаточно видно, какого влияние иезуитского учения на общество. Все гражданские и государственные законы направлены для предупреждения тех действий общества, которые представляются общественными язвами, грозящими подорвать государственное благоустройство. Отсюда строгие законы против воровства, убийства, различных насилий, развитие этих язв общественной жизни является предтечей упадка государства. Учение же иезуитов и было, главным образом, направлено к развитию этих язв общества. Все законы языческие и христианские не дозволяют воровства и наказывают его, а у иезуитов читаем: „позволительно ли в нужде воровать? Да, позволительно воровать и тайно и явно, за неимением иных средств помочь своей нужде.²⁷ Далее: все законы так или иначе преследуют и наказывают убийство, а у иезуитов читаем: „если духовное лицо, имея связь с замужнею женщиною и будучи поймано мужем, убьет его, защищая свою честь и жизнь, то не только останется правым, но и не лишится возможности отправлять церковные требы“. Человек, совершивший разом два уголовных преступления, выходить, по учению иезуитов, совершенно правым! Разврат, преследуемый государством и вредный для него, позволяется учением иезуитов, и Иезуиты выработали даже особие правила «почем женщина должна продавать доставляемое ею удовольствие. Это зависит, – проповедуют иезуиты, – от многих условий, как то: от рождения, красоты и женщины; напр., женщина, пользующаяся общим уважением, стоит дороже той, которая доступна первому встречному и т.д.²⁸ Оправдываются иезуитами всевозможного рода насилия, обман и клятвопреступления, Не подрывается ли всем этим то, что служить основой благосостояния государства?! «По истине, – говорит Маколей, – если гражданское общество продолжало еще держаться, если жизнь и собственность пользовались еще безопасностью, то это потому, что здравый смысл и простая человечность не позволяли людям делать того, что, по уверенью общества иезуитов, они могли бы делать со спокойной совестью“²⁹.

Итак, несомненно, что учение иезуитов, если оно усвоялось, должно было иметь на общество огромное влияние в пользу могущества ордена и во вред государства. Трудно предположить, чтобы это учение не усвоилось обществом, трудно предположить уже по одному тому, что оно (учение) льстило развращенной природе человека. И действительно, общество более или менее усвояло это учение и тем, конечно, непроследимо и незаметно, но быстро и сильно ускоряло и увеличивало политическое могущество ордена иезуитов. Закончив наш обзор общества иезуитов, как силы политической, мы должны сказать, что ордену иезуитов не было недостатка ни в чем, что может доставлять тому или иному обществу политическую мощь. Скажем более: у него было все в излишке, чтобы ему везде господствовать, будучи независимым ни от кого. Мысль отказываете проследить и представить, как все: всякая мелочь, всякий шаг, всякое слово, не говоря обо всем другом, – у иезуитов было направлено к одной цели – могуществу ордена. Иезуиты не знали деятельности, которая бы стояла в стороне от целей ордена, они не произносили слова, которое бы не имело отношение к орденским интересам; каждый иезуит бросал в печь и жег все, что не касалось интересов ордена, хотя бы это было самое близкое его сердцу, подражая в этом Игнатию³⁰. Самоотвержение, абсолютная преданность ордену – краеугольный камень иезуитского могущества, а вся деятельность членов – тот материал, из которого на этом основании построено было величественное здание! Бросим же теперь беглый взгляд на то, чего достиг орден иезуитов., но прежде еще дадим место уяснению иезуитства, как явления исторического в связи с внутренним отношением его к католичеству. До XVI века на Западе господствовало католичество, но католичество XVI века далеко было не то, каково было католичество вскоре разделения церквей. Католичество XVI века, прежде чем быть им, прошло много фазисов. Если католичество XI и ХII веков характеризуется господством светской власти пап, то католичество XVI в. характеризуется упадком этой папской власти. С другой стороны, к XVI в. в католичестве совершенно последовательно развились знаменитая продажа индульгенций и безнравственность мира. Но всесильный прогресс успел уже привести людей на ту ступень, когда они стали критически относиться различным явлениям жизни. Этот новый дух критицизма быль как нельзя более опасен католичеству: он подрывал его. Но старое никогда не сдается и не уступает места новому без борьбы. Католичество решается постоять за себя. И вот оно выдвигает армию, вооруженную всеми оружиями католичества. Эту армию и составили иезуиты. Если же иезуитство воздвигнуто на защиту католичества, то отсюда было бы странно утверждать, что иезуитство и католичество – два явления совершенно различные. Нет: иезуитство выродилось из католичества. До иезуитства католичество только не сознавало ясно того, что оно в себе носить принципы иезуитизма. Оно испугалось иезуитства, как пугается развращенный человек, когда пред ним выложат всю глубину его падений. Такой человек может вознегодовать на самого себя, но вследствие того, что он не имеет силы выйти из той пропасти, негодование его скоро улетучивается, и он снова обращается к тому, чем он дышал раньше и без чего для него нет жизни. Так и католичество. Оно, испугавшись иезуитства, прогонят его, но весьма скоро восстановляет во всей силе и дает ему свободу. Католичество, во главе с папой, за одно с иезуитами преследует то, что возвышенно, благородно, преследует науку и цивилизацию. Папа XIX столетия Пий IX произносить анафему каждому, кто скажет, что римский первосвященник может и должен искать мира, единения и согласия с современным прогрессом и цивилизацией. Пока будет существовать католичество, будет существовать и иезуитство, спасшее, по словам Маколея, католицизм. И, наоборот, католичество не может отказаться от иезуитства, если не хочет идти против самого себя. Не даром же, незадолго до буллы 1773 года, упразднившей орден, папа Климент ХIII говорил: „скорtе соглашусь погибнуть, чtм сдtлаю что-нибудь против иезуитов, единственной опоры моего престола; пусть лучше погибнет весь мир, чем падут иезуиты, потому что с ними падет все христианство³¹ недаром с другой стороны, инстинкт римского населения присвоил генералу ордена название „черного папы“. Вообще, иезуитство спасло католичество и продолжает быть с ним в неразрывной связи, ведя постоянную борьбу с протестантством и не-католичеством вообще. След., корни иезуитской силы находятся еще в многовековом католичестве; влияние его на общество имеет опору и в старой преданности общества католицизму.

Чего же достиг орден иезуитов? Орден иезуитов в политическом достиг весьма многого. Он скоро стад силой, страшной для государей. Стало осуществляться не на шутку пророчество одного испанского священника, а потом епископа Баварских островов, жившего в половине XVI века: „дай Бог, – говорил этот епископ, – что со мной не случилось того же, что с Кассандрой, которой поверили, когда Троя была завоевана и сожжена. Если иезуиты будут так продолжать, как начали, то настанет время, когда короли захотят противиться им, но будут уже не в силах³². Таким образом, еще при первых шагах деятельности ордена, более проницательные люди видели, что в будущем орден ожидает великое могущество. И это случилось. К половине XVIII в, мы насчитываем пять огромных орденских ассистенций с множеством провинций, обнимающих собою чуть ли не весь известный тогда мир. Это ассистенции: Итальянская, обнимающая собою всю нынешнюю Италию; Португальская, в состав которой входили, кроме Португалии, и ее азиатские колонии: Гоа, Малабор, Япония, Китай и др. Испанская ассистенция заключала в себе Испанию и ее американские колонии с Парагваем и др. Далее, были Французская и Германская. Во всех этих странах систематически действовали иезуиты, со всех получались ими богатства„ во всех они имели громадное влияние на ход политических событий. Но были страны, где иезуиты были полными владыками. Таков Парагвай. В Парагвае, отдаленной испанской колонии иезуиты были вполне самостоятельными владетелями; здесь они основали свое государство с известными законами, и весьма трудно было вытиснить их оттуда. Что касается. испанского правительства, то оно для Парагвая было только номинальным, не имевшим для иезуитов никакого обязательного значения. Иезуиты собирали с народа доход, и только незначительную часть его отправляли к испанскому двору; в Испании не знали даже, сколько в этой колонии жителей, – иезуиты выставляли число подданных вчетверо меньше действительного. Доход иезуитов в этом их государстве простирался до 10 милл. специес – талеров. Как и всякое государство, иезуитский Парагвай быль готовь в военной защите; Иезуиты располагали и пушками и солдатами. Когда испанское и португальское правительство задумали точнее определить границы своих владений в Америке, то иезуиты решаются не допустить этого невыгодного для них предприятия. И что же мы видим иезуиты решаются сопротивляться планам двух правительств. Правительства принуждены были прибегнуть к военной силе, – но и тут иезуиты не унывали. „Мы имеем, – писали они генералу ордену, – полмиллиона подданных, из них по крайней 50000 способны носить оружие и хорошо обучены военному делу; оружия у нас много, имеются даже тушки, число которых мы можем удвоить в короткое время отливкой новых на наших литейных заводах; след., мы в состоянии бороться даже с сильною армией... и так, почему же нам не прилгнуть к сопротивлению³³. И так, иезуиты настолько были могущественны в Парагвае, что находили возможным сопротивляться двум государствам. И действительно, только совершивши несколько походов, Испания и Португалия успели достигнуть осуществления своего намерения. В 1757 г. португальский министр Помбаль, между прочим, писал к папе Венедикту XIV: „в короткое время американские колонии иезуитов до того увеличились и получили такую прочную организацию, что вскоре никакая Европейская сила не в cocстоянии была бы прогнать их с этой колоссальной территории, тем более, что вся масса туземного населения была на их стороне, потому что они одни понимали ее язык и нравы“³⁴, Так сильны были иезуиты в Америке. В Китае и Японии иезуиты приобрели весьма большое влияние при дворах. Здесь они имели свои богатые дворцы, занимали сами высокие должности в государстве в сане мандаринов, являясь на улицах не иначе, как несомые на дорогих носилках, окруженные толпою рабов, а встречавшиеся падали пред ними на колена.

Одного иезуита сам китайский император посещал лично более 20 раз, что противоречило той недоступности, какой окружали себя восточные правители. Такое положение иезуитов в Китае ясно показывает, что они имели там огромную силу. В Европейских государствах иезуиты проникли во все дворы и там так или иначе действовали в пользу своего могущества. Многие правительства не имели уже власти: она находилась в руках иезуитов. Власть и влияние иезуитов при некоторых дворах были изумительны. Так, напр., в Португалии в нач. ХVII в., по свидетельству одного министра, «дело дошло до того, что никто не мог противиться иезуитам даже законным судебным путем, не рискуя быть утопленным или как-нибудь иначе наказанным, как враг короля и правительства».³⁵ Удивительная сила; но что мы должны подумать об иезуитах, зная, что и во многих других государствах они обладали, если не такой властью, как в Португалии, то подобной. Рассеявшись по всем странам, эти люди в черном платье проникали во дворцы, в университеты, занимали места проповедников и духовников, везде распространяя и усиливая свое влияние. «Не существовало ни одной страны на земном шаре, ни одного пути теоретической или практической жизни, где бы нельзя было найти иезуитов», – говорит Маколей³⁶. Опутывая всех хитростью, коварством и двоедушием, иезуиты овладевали всеми главными сферами общественной жизни: они проникали в тайны правительства и руководили им, они чрез исповедь и воспитание юношества овладевали умами народа, они же вели всевозможные торговые операции, пуская в оборот миллионные капиталы. По неволе, приходится повторить мысль Аквивавы, что иезуитам тесна была земля, они могли бы распространить свое влияние и на планеты, если бы можно перейти туда. Только та сила, которой нет на земле равной, мало-помалу сломила силу ордена. Эта сила всех земных сил – прогресс!

Д. Скворцов