Приложение

Одним из первых, кто заинтересовался тем, как воздействует на людей боль утраты, и предпринял исследование в этой сфере, был врач из Уэльса Дьюи Риз. Его статья «Галлюцинации вдовства» в «Британском медицинском журнале»²⁵², выросшая из диссертации («Галлюцинаторные реакции на скорбь»), защищенной в Лондонском университете, привлекла к себе внимание и в Великобритании, и за ее пределами. В основе исследования – интервью с 227 вдовами и 66 вдовцами об их переживаниях, последовавших за смертью супруга или супруги.

По данным Риза, почти половина опрошенных (46,7 процента) ощущала контакт с дорогими им усопшими во время бодрствования: сны в исследовании не рассматривались. Они «чувствовали присутствие умерших» (39,2 процента), «видели» их (14 процентов), «слышали» (13,3 процента), «говорили» с ними (11,6 процента), иногда, хотя и значительно реже, даже «ощущали их прикосновение» (2,7 процента). Некоторые вдовы и вдовцы испытывали несколько типов контакта с умершими, причем в 36,1 процента случаев подобные ощущения продолжались годами.

За первопроходческим трудом Риза последовали работы в других областях, более или менее подтверждавшие его выводы. В 1997 году Риз сделал обзор части этой литературы и отметил сходства²⁵³. Начиная с 1970х годов, свой вклад в изучение феномена скорби стали вносить психиатры, психологи и социологи. Так, Колин Мюррей Паркс в ходе коллективного исследования описал переживание скорби у 68 вдов и вдовцов в возрасте до 45 лет, проживающих в Бостоне²⁵⁴. Можно назвать и другие публикации, например, книгу «Религиозные сюжеты и контакт с мертвыми» Эндрю Грили²⁵⁵, многообразные материалы в справочнике «Скорбь: теория, исследования, вмешательство»²⁵⁶. Сам Риз после многолетней практики в общей медицине стал старшим клиническим лектором Университете Бирмингема и директором бирмингемского хосписа святой Марии. Недавно он выпустил новую книгу, посвященную исследованию скорби, где особое внимание уделил «явлениям» родным и близким их усопших²⁵⁷.

Работы Риза и его последователей, посвященные переживанию утраты вдовцами и вдовами, сразу привлекли внимание библеистов и богословов. В частности, Герд Людеманн приводил данные из исследования Мюррея Паркса и его коллег о 49 вдовах и 19 вдовцах в качестве аргумента против «объективной» реальности явлений воскресшего Иисуса. Эти явления, по его мнению, были лишь галлюцинациями скорбевших учеников, прежде всего Петра²⁵⁸. Джон Хик также ссылался на исследования скорби с целью объяснить (или отмести?) новозаветные сообщения о встречах с Иисусом после Его смерти и погребения²⁵⁹.

В 1996 году на симпозиуме, посвященном теме воскресения, я подверг критике попытки Хика свести пасхальные явления к повторяющемуся и хорошо изученному наукой опыту скорбящих²⁶⁰. В ответном выступлении архиепископ Питер Карнли раскритиковал мои возражения против аргументов Хика²⁶¹. Это в свою очередь побудило меня более внимательно изучить возможные аналогии между переживаниями учеников явлений воскресшего Иисуса и переживаниями людей в скорби²⁶². Наконец, в цикле лекций памяти Мартина дАрси (Оксфорд, 2002), опубликованных под названием «Пасхальная вера», я рассмотрел эту аналогию еще раз²⁶³.

В 2010 году в книге «Указатели вечности» Дьюи Риз касается того, что я писал в «Пасхальной вере» об опыте скорбящих, представленном им в «Галлюцинациях вдовства»²⁶⁴, первой его статье на эту тему, и признает, что выполненная им и его последователями работа, несомненно, должна иметь значение для богословских и библеистских исследований воскресения. Кроме того, он дистанцировался от термина «галлюцинация». В этом приложении, оговорив вначале, чем можно заменить этот термин, я хочу несколько пересмотреть свою позицию по поводу возможной аналогии между переживаниями людей в скорби и пасхальными явлениями, а затем ответить на вопросы: каковы религиозные и духовные следствия, вытекающие из работ Риза и его последователей? Какой вклад могут внести эти исследования в богословскую и пастырскую работу?

Терминология

Собеседования, проведенные с 46 вдовами в домах престарелых Северной Каролины, показали, что 61 процент опрошенных ощущали присутствие своих умерших мужей. Подавляющее большинство воспринимало это присутствие положительно, как помогающее им в жизни, из них значительная часть никому прежде об этом не рассказывала, а 46 процентов даже в момент опроса чувствовали, что усопший супруг по-прежнему с ними. Это исследование кроме прочего показало, что для описываемого явления требуется новый термин, вместо уязвимого «галлюцинация»²⁶⁵. Клаус и Уолтер в 2001 году также согласились с тем, что новый термин необходим²⁶⁶.

В своей книге «Указатели вечности» Риз поддерживает это мнение: «Я всегда сознавал, что понятие галлюцинация здесь не подходит... однако в то время не мог придумать более подходящего, да и впоследствии мне не удавалось найти ему приемлемую альтернативу»²⁶⁷. Позднейшие исследования подтвердили первоначальные выводы Риза о том, что переживание скорбящими присутствия близких умерших является «обычным, нормальным и полезным», и, по мнению Риза, психиатры в целом согласны с тем, что термин галлюцинация «не применим для переживаний, не обладающих ни одним признаком психического нездоровья, не связанных с какими-либо известными причинами галлюцинаций». Поэтому, заключает Риз, «здесь необходима новая, более приемлемая терминология»²⁶⁸. Весьма ценны его сомнения в корректности термина «галлюцинация» и желание использовать более нейтральные определения, такие как «ощущения скорбящих»²⁶⁹ или «восприятие умерших скорбящими»²⁷⁰. «Галлюцинация, – подчеркивает Ф. X. Вибе, – понятие теоретическизаряженное. Может быть, оно выглядит чисто описательным, однако... оно содержит в себе немало скрытых предположений о реальности и о том, что люди способны познать»²⁷¹. В книге «Пасхальная вера» (2003) я также размышляю о понятии «галлюцинация» и предлагаю перейти к более общему и менее теоретическизаряженному термину «переживания скорбящих»²⁷². Или, возможно, стоит говорить о «продолжении отношений» с дорогими усопшими, которое многие скорбящие ощущают.

Сходства

В «Пасхальной вере» я признавал, что «можно провести некоторые параллели между переживаниями вдов и вдовцов у Риза и переживаниями учеников после смерти и погребения Иисуса. В обоих случаях мы узнаем о контактах с дорогим умершим, и этот контакт в той или иной степени благотворен и живителен (или, по крайней мере, так воспринимается)»²⁷³.

Помимо этих двух параллелей, назову еще два элемента сходства. Первый это горе, которое испытывали и опрошенные у Риза, и ученики после смерти и погребения Иисуса. Знание психологии и понимание «процессов, связанных со скорбью», позволили Ризу говорить об «оцепенении, неверии и внутренней пустоте» учеников. Как многие скорбящие, они, «возможно, были в смятении, плакали, не находили себе места, не могли поверить в реальность случившегося. Такое неверие часто бывает связано с неудержимым гневом». Наконец, еще один штрих к описанию Риз берет прямо из Евангелия: «Мы знаем также, что они были испуганы (Ин. 20:19)»²⁷⁴. В целом его суждение вполне убедительно: «Смерть Иисуса стала для Его последователей страшным ударом. Направлявший их свет и надежда на будущее были публично и самым ужасным образом убиты»²⁷⁵. В дополнение к этой картине Риз мог бы указать и на другие подробности истории страстей, которые еще более усиливают горе учеников, по крайней мере мужчин: их малодушное бегство при аресте Иисуса в Гефсимании (Мк. 14:50) и последующее отречение Петра от своего Учителя (Мк. 14:66–72). Хотя скорбь о смерти близкого человека всегда индивидуальна, но в целом современные достижения в психологии и в изучении потери близких позволяют нам более или менее достоверно описать скорбь учеников по аналогии со скорбью вдов и вдовцов, опрошенных Ризом.

Второе дополнение к аналогии Риза, которое мне хотелось бы сейчас сделать, касается внезапности встреч с воскресшим Иисусом. Насколько можно понять из кратких указаний в пасхальных главах Евангелий, ученики никак не ожидали увидеть Иисуса воскресшим из мертвых, живым и прославленным. Еще менее они пытались каклибо инициировать или «организовать» встречи с Ним. И в этом их можно сравнить с людьми, опрошенными Ризом: никто «не пытался вступить в контакт с умершим, все ощущения возникали спонтанно», не по инициативе живого. Важно отметить, что «ни в одном из случаев не участвовали медиумы»²⁷⁶. Таким образом, ощущение присутствия дорогого умершего всегда было внезапным, неподготовленным, ничем со стороны живого не вызванным – как и явления воскресшего Христа.

Итак, есть четыре пункта (два мною отмечены ранее в «Пасхальной вере», еще два добавлены сейчас), в которых переживания вдов и вдовцов, описанные Ризом, сходны с переживаниями учеников после смерти Иисуса. 1) Обе группы испытывали глубокую скорбь от потери близкого человека. 2) Затем они ощутили контакт с дорогим умершим. 3) Этот контакт не был инициативой живых и стал для них неожиданностью. 4) В обоих случаях это переживание было светлым, жизнеутверждающим – как для учеников, так и, несомненно, для подавляющего большинства вдов и вдовцов, интервьюированных Ризом. По его данным, для 68,6 процента опрошенных этот опыт был полезным, еще для 25,5 процента – ни полезным, ни неприятным, и лишь 6 процентов были им встревожены или напуганы²⁷⁷.

Различия

Однако насколько точна эта аналогия? Сколько различий мы можем найти? В «Пасхальной вере» я перечислил целый ряд причин, по которым аналогия между опытом учеников Христа и переживаниями вдов и вдовцов у Риза неточна. Риз пишет, что я просто «отверг возможность такой аналогии»²⁷⁸. Но вернее было бы сказать, что я отверг существование лишь «точной аналогии», которая могла бы «пролить свет»²⁷⁹ на опыт учеников. В контексте ответа Риза на написанное мною²⁸⁰ я хотел бы в качестве уточнения добавить еще одно различие, упомянутое самим Ризом и позволяющее заключить, что предлагаемая аналогия скрывает в себе слишком много расхождений (всего восемь), чтобы называть ее «точной» или говорить, что она на что-то «проливает свет». Это вовсе не значит, что открытия Риза и его последователей не имеют религиозного и богословского значения. К нему мы перейдем в последнем разделе приложения.

1. Первый мой довод связан с отправным пунктом всей аналогии: человеком, которого оплакивали ученики, и его предшествующей историей. Должен признать, что об этом я высказался слишком туманно: ученики «помнили, что Он делал необычайные публичные заявления о своей личности и задачах»²⁸¹. Называя их «учениками», я прежде всего имел в виду, что Двенадцать и другие, равно женщины (например, Мария Магдалина) и мужчины (Клеопа в Лк. 24:13–35), были именно учениками, а не супругами Иисуса. В последние годы Его жизни они, несомненно, находились с ним в близких отношениях, но все же совсем не в брачных, как в случае 293 вдов и вдовцов, опрошенных Ризом. Во-вторых, ученики столкнулись с необычайным и неоднократным притязанием Иисуса на личную власть, связанную с Его посреднической ролью в нынешнем и грядущем Царстве Божьем. Иисус притязал на уникальные сыновние отношения с «Аввой», властно изменял божественные законы, в частности касавшиеся брака и развода, прощал грехи, говорил о том, кто спасется, а кто нет, обещал своей смертью (и воскресением) принести людям искупление грехов, а затем стать судьей всего человечества. Все это создавало впечатление, что Он поставил себя на равных с Богом, и навлекало на Него обвинение в богохульстве²⁸². То, что делал и что говорил о себе Иисус, очевидно, резко отделяло Его от всех умерших, о которых скорбели вдовы и вдовцы из сельской глубинки Уэльса в исследовании Риза. Говоря коротко, еще до «скорби» у учеников Иисуса сложились совершенно иные отношения с абсолютно иного типа человеком, делавшим необычайные заявления о своей личности и задачах. Это различие касается «отправного пункта» предлагаемой аналогии.

Касательно этого первого довода имеет смысл вспомнить случай Павла. По всей видимости, он не знал и не видел Иисуса во время Его общественного служения, и тем более не был Его учеником. Павел не имел с Иисусом близких отношений, которые могли бы вызвать в нем скорбь после распятия. После Пятидесятницы Павел появляется на сцене как убежденный враг христиан (Гал. 1:13–14; Деян. 7:58; 8:1–3; 9:1–2). Между его встречей с воскресшим Иисусом на дороге в Дамаск и переживаниями вдов и вдовцов у Риза никакой аналогии провести невозможно.

2. Вторая причина, по которой я ставлю точность этой аналогии под вопрос, касается причины и образа смерти близкого человека. Иисус умер страшной и позорной смертью был публично казнен. В глазах Его современников распятие означало проклятие не только от людей (религиозных и светских властей, вынесших приговор), но и от Бога²⁸³. Ни о чем подобном в среде своих исследуемых Риз не сообщает. По-видимому, все умершие в его исследовании скончались естественной смертью или от несчастных случаев: нет ни слова об убийствах или самоубийствах, не говоря уже о казнях. Что касается места смерти 270 из 293 покойных супругов умерли либо у себя дома (161 случай), либо в больнице (109 случаев). Ни место, ни причина смерти, приведенных в исследовании Ризом, не представляют собой параллели с трагической и страшной смертью на Голгофе, постигшей Иисуса во цвете лет.

3. Третье, поистине огромное различие, состоит в том, что никто из вдов и вдовцов, опрошенных Ризом, даже не предполагал, что их близкие умершие воскресли из мертвых, тогда как скорбящие ученики Иисуса вскоре после Его смерти и погребения внезапно заговорили именно о воскресении. Каковы бы ни были переживания скорбящих у Риза и учеников Иисуса, мы видим, что они привели к поразительно различным последствиям.

4. Четвертое различие между пасхальным опытом учеников и переживаниями вдов и вдовцов у Риза связано с новозаветными сообщениями о том, что Иисус являлся не только отдельным людям, но и группам людей. По словам евангелистов, с воскресшим Иисусом встречались не только отдельные люди, названные по именам: Петр (1Кор.15:5; Лк. 24:34), Иаков (1Кор.15:7), Павел (1Кор.9:1; 15:8) и Мария Магдалина (Ин. 20:11–18), но и группы: двенадцать апостолов (см., например, 1Кор.15:5), более пятисот последователей Иисуса (1Кор.15:6), семь учеников (Ин. 21:1–14), Клеопа и другой ученик, не названный по имени (Лк. 24:13–35), Мария Магдалина и «другая Мария» (Мф. 28:9–10). Однако вдовы и вдовцы из первого исследования Риза, которые «ощущали присутствие» своих умерших супругов, «видели» их, «слышали», «говорили с ними» или «чувствовали их прикосновение» – все до единого переживали это в одиночку. Индивидуальная природа их переживаний составляет резкий контраст с новозаветными явлениями, когда встречи воскресшего Христа с группами людей не менее важны, чем встречи с отдельными людьми.

Сам Риз признает, что новозаветные сообщения отличаются «более выраженным групповым сознанием», чем записанные им рассказы вдов и вдовцов из Уэльса. Тем не менее, он считает, что «переживания скорбящих также могут возникать в социальном контексте», и цитирует два письма о вдовстве, опубликованные им

Church Times (март 2000)²⁸⁴. Однако факт остается фактом: в изначальном исследовании Риза ни один из 293 вдов и вдовцов о групповом опыте не упоминал. Более того, два письма рассказывают об опыте общения с усопшими, который был пережит отдельными людьми (в первом случае – вдовой, во втором – другом покойного) в присутствии других, однако, строго говоря, эти другие в нем не участвовали²⁸⁵.

В вопросе о том, случается ли скорбящим ощущать присутствие дорогого усопшего группой, со мной спорит также Аллисон, хорошо знающий и ценящий исследование Риза²⁸⁶. По его словам, существует «много рассказов из первых рук о том, как несколько человек одновременно видели недавно умершего»²⁸⁷. Но он не приводит примеров и не дает ссылок. ЗамеТим. также: он нигде не говорит, что подобные переживания свойственны «скорбящим» – в этомто, на мой взгляд, главная проблема. Не имеет ли он в виду случаи, описанные в парапсихологии, когда духи усопших возвращаются в наш мир при помощи медиумов? Однако многие ученые, в том числе профессиональные психологи, относятся к парапсихологии как лженауке. Да и сам Аллисон признает: «сообщения о коллективных видениях... часто встречаются в парапсихологической, но не в обычной психологической литературе»²⁸⁸. Это молчание профессиональных психологов должно было бы предостеречь Аллисона от того, чтобы снова и снова вводить в свои работы ссылки на давно дискредитированных парапсихологов²⁸⁹.

5. Пятое различие возникает, когда мы замечаем, что около 40 процентов вдов и вдовцов, описанных Ризом, продолжали ощущать присутствие усопших супругов на протяжении многих лет²⁹⁰. Однако явления воскресшего Иисуса отдельным людям и группам людей продолжались весьма ограниченный период времени и отнюдь не много лет. Здесь Риз выдвигает против меня три возражения и начинает с промежутка между воскресением и вознесением²⁹¹.

Во-первых, что говорит Новый Завет о том, сколько времени прошло между воскресением и вознесением? Если Иоанн (см., например, 20:17) и Павел (Флп. 2:9) относят «вознесение» или «восшествие на небеса» к событию воскресения Христа, то у Луки речь идет о некоем «временном промежутке» между воскресением и вознесением. В этом Евангелии вознесение, по-видимому, происходит поздно вечером в самый день воскресения (Лк. 24:50–53). В его же Деяниях Апостолов говорится, что между воскресением и вознесением прошло «много дней» (Деян. 13:31), а в первой главе этот временной промежуток уточняется – прошло сорок дней (Деян. 1:9–11). Итак, относительно «временного промежутка» между воскресением и вознесением Лука ясно дает нам понять, что это не годы и тем более не десятилетия.

Во-вторых, из правила, согласно которому пасхальные явления продолжались лишь ограниченный период времени, Риз видит два исключения. Новый Завет сообщает, что Петр и Павел встречались с воскресшим Христом снова – через много лет после первых, «установочных» явлений. Петр через несколько лет после своего пасхального видения (1Кор.15:5; Л к 24:34) однажды слышал (но не видел) воскресшего Господа (Деяй 10:14; 11:8); произошло это в связи с очень важным вопросом: должны ли обращенные из язычников соблюдать закон Моисеев? Павел, со своей стороны, сообщает о нескольких словах, которые слышал от воскресшего Господа (2Кор. 12:9) годы спустя после первого своего видения (1Кор.15:8). Лука, возможно, опираясь на слова Павла, однако редактируя их согласно своим литературным и богословским задачам, рассказывает о трех видениях Павла, двух ночью и одном днем (Деян. 18:9–10; 2:17–21; 23:11). Эти видения происходят после встречи на дороге в Дамаск. Они не соответствуют этому изначальному эпизоду, во время которого, по сообщению Павла, воскресший Господь не говорил с ним (1Кор.9:1; 15:8; Гал. 1:15–16). Эти позднейшие видения не убеждали Павла в том, что Христос воскрес, не делали его апостолом, здесь речь шла о конкретных сложных ситуациях, в которых Господь давал ему какие-то указания или советы. Подытожим: поздние явления воскресшего Христа Петру и Павлу, о которых сообщает Новый Завет, стоят особняком по сравнению со всеми пасхальными свидетельствами, в которых Христос появляется вскоре после воскресения. И даже в случаях Петра и Павла эти последующие видения гораздо менее значительны, чем первые встречи с воскресшим Христом – встречи, убедившие их в реальности Его воскресения и утвердившие их в роли вождей строящейся церкви.

В-третьих, Риз утверждает, что моя аргументация «не принимает во внимание» сообщения о явлениях Иисуса «множеству людей» в последующие столетия и даже в наши дни. Он ссылается на Юлианию Норичскую и Уильяма Бута, основателя Армии спасения²⁹². К этому легко добавить мистические видения святых: Терезы Авильской, Иоанна Креста и многих других, а также современные видения Иисуса, исследованные, скажем, Филипом Вибе²⁹³. Риз ссылается на исследование Вибе²⁹⁴ и видения Терезы²⁹⁵ и «встречам с Иисусом» посвящает целую главу²⁹⁶. Разумеется, я ни в коей мере не отвергаю достоверные свидетельства о явлениях Иисуса разным людям в прошлом и нашим современникам, независимо от того, называют они себя мистиками или нет.

Однако следует признать различие между: а) опытом учеников, которые первыми увидели воскресшего Иисуса и пришли к вере и б) опытом всех позднейших христиан, которые, подобно Юлиании Норичской, Уильяму Буту, Терезе Авильской, Иоанну Креста и бесчисленному множеству других, уже верили в воскресшего Иисуса, прежде чем увидели Его, услышали или каким-либо иным образом с Ним встретились. Те, кто принадлежит к первой группе (а), за исключением Павла, глубоко скорбели о смерти Иисуса, когда, к собственному изумлению, впервые встретили Его живым и во славе. Вдохновленные Святым Духом, они, на сей раз включая уже Павла, стали «родителями» христианской церкви. Встреча Павла с Иисусом, по-видимому, состоялась три или четыре года спустя, но все остальные встречи с Иисусом были ограничены первыми днями или неделями после Его воскресения. Те же, кто принадлежит ко второй группе (б), могли жить в любом столетии христианской истории, во время встречи с Иисусом не были погружены в глубокую скорбь о Его смерти и не стали уникальными свидетелями воскресения, основавшими церковь. Их встречи с Иисусом имели иные цели: например, Терезу Авильскую явления Иисуса укрепили на пути религиозной реформы, помогли стать учителем молитвы и духовной жизни. Несомненно, убедительные сообщения о явлениях Иисуса бесчисленному множеству людей следует отнести к группе (б). Однако необходимо отказаться от попыток нивелировать различия между ними и группой (а)²⁹⁷.

6. Кстати, о «временных различиях» между опытом групп (а) и (б). Риз сам отмечает «одно различие между пасхальными переживаниями и теми, о которых сообщают овдовевшие... Явления умерших супругов вдовам и вдовцам обычно происходят через несколько недель и даже месяцев после смерти; напротив, Иисус явился своим друзьям вскоре после распятия»²⁹⁸. Это различие также стоит отметить, хотя оно и не столь значительно, как указанная нами выше разница между группами (а) и (б).

7. Согласно исследованию Риза, только 27,7 процента скорбящих, ощутивших присутствие близких усопших, сообщили об этом кому-то, кроме исследователя. Остальные (72,3 процента) не рассказывали об этом никому, даже близким родственникам и друзьям. Риз в этой связи замечает, что «люди часто стремятся сохранить столь драгоценные переживания для себя, ни с кем ими не делясь». Ныне, в свете недавно полученных им писем, он утверждает, что «в наше время люди более склонны, чем сорок лет назад, обсуждать подобный опыт. Связано это с различными факторами, в особенности со все более распространяющимся пониманием того, что такой опыт нормален и не является чем-то необычным»²⁹⁹. В подтверждение своего мнения он приводит отдельные свидетельства, относящиеся к нашему времени. Но остается вопрос: насколько точна аналогия между переживаниями 293 вдов и вдовцов, исследованных Ризом сорок лет назад, и пасхальным опытом первых последователей Иисуса? Почти три четверти вдов и вдовцов, интервьюированных Ризом, хранили свои переживания в тайне. Напротив, те, кому являлся Иисус, сразу начинали рассказывать об этом другим. Из повествования Луки (Лк. 24:34) ясно следует, что Петр, которому явился Иисус, рассказал об этом другим ученикам всего через несколько часов после происшедшего, Когда Иисус встретился с Марией Магдалиной, она немедленно принесла радостную весть другим ученикам (Ин. 20:18). По Матфею, Мария Магдалина и «другая Мария» тут же поспешили сообщить «ученикам» весть о воскресении, полученную от «ангела Господня», и укрепились в понимании своей миссии, только встретив самого воскресшего Иисуса (Мф. 28:1–10).

Единственные кажущиеся исключения из этого «правила» мы встречаем в пасхальной главе Марка и в Послании к Галатам. Марк заканчивает свое Евангелие словами о том, что три женщины, пришедшие к гробу и услышавшие от небесного вестника благую весть о воскресении, «побежали от гроба; их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись» (Мк. 16:8). Такая реакция, как мы уже видели, рассматривая Евангелие от Марка и другие библейские тексты, нормальна для людей, столкнувшихся с великим и таинственным божественным откровением. Молчание женщин можно понять как молчание из осторожности: они не стали ничего рассказывать случайным людям, а сообщили благую весть лишь тем, кто мог правильно ее воспринять – ученикам. Если же мы объясняем текст Марка так, что три женщины просто никому ничего не сказали, то напрашивается вопрос: откуда же повествователь об этом узнал? Очевидно, молчание женщин было лишь временным³⁰⁰.

Что же касается Павла, он говорит нам о том, что после встречи с Иисусом на дороге в Дамаск «не стал тогда же советоваться с плотью и кровью... но пошел в Аравию [= Набатейское царство, на востоке Палестины], и опять...» возвратился в Дамаск. Три года спустя он пришел в Иерусалим навестить Кифу (=Петра) (Гал. 1:17–24). Павел не уточняет, сколько времени провел в «Аравии», зачем туда поехал и что делал, когда вернулся в Дамаск. То, что Павел пишет, не исключает возможности, что в Аравии он провел очень не долгое время, а на обратном пути в Дамаск уже проповедовал воскресшего Иисуса³⁰¹. Согласно Луке, после встречи с воскресшим Иисусом Павел не поехал в «Аравию», а остался в Дамаске и затем начал проповедовать Иисуса в синагогах (Деян. 9:19–22; см. 26:20).

Учитывая возможные возражения, связанные с кажущимися исключениями у Марка и у Павла, точнее будет сказать так: те, кому являлся воскресший Иисус, достаточно быстро сообщали другим благую весть о пережитом. Совершенно иначе обстоит дело с 46,7 процента из 293 скорбящих, опрошенных Ризом, которые, по их словам, ощущали контакт с умершими близкими. Более 70 процентов из этой группы не рассказывали о своем опыте (до исследования Риза) никому.

8. В «Пасхальной вере» я указываю и на восьмое различие. В отличие от первых последователей Иисуса, «никто из тех, о чьем опыте переживания скорби сообщает Риз, радикально не изменил свой образ жизни, не стал миссионером, проповедующим миру пережитый опыт и то, что из него следует»³⁰². Во-первых, Риз справедливо отмечает, что в этом контексте мне следовало бы обратить внимание на то, что говорит об учениках Лука: «Резкая перемена образа жизни произошла после Пятидесятницы и была прямым результатом нисхождения Святого Духа»³⁰³. Однако это нисхождение не следует отделять от смерти и воскресения Иисуса, неразрывно связанного с дарованием Святого Духа – тема, которую особенно подробно развивает Иоанн. Дух был «передан» небольшой группе, присутствовавшей непосредственно при смерти Иисуса (Ин. 19:30), а затем и ученикам в день воскресения (Ин. 20:22). Пережить смерть и воскресение Иисуса значило, пережить и дарование Духа. Во всяком случае, Риз прав в том, что упомянуть Святого Духа здесь необходимо. В Деяниях Лука постоянно говорит о том, что Дух Святой вдохновляет и направляет Петра, Павла и других (см., например, Деян. 8:29; 10:19; 16:6) в распространении благой вести об Иисусе, с которым они встречались после Его славного воскресения из мертвых.

Во-вторых, некоторые ученики, те же Петр и Павел, реально и радикально изменились после встречи с воскресшим Иисусом, став миссионерами, свидетелями миру, но что мы знаем о последующей жизни и деятельности других, кому являлся воскресший Христос? Иаков, «брат Господень» (Мк. 6:3), не тождественный ни одному из двенадцати апостолов, которым являлся воскресший Иисус (1Кор.15:5), есть, по-видимому, тот же Иаков, которому явился воскресший Иисус (1Кор.15:7), который стал во главе Иерусалимской христианской общины и умер мученической смертью в 62 г. н.э³⁰⁴. В этом случае у нас есть некоторая информация о том, как воскресший Иисус резко изменил его жизнь.

А что с двенадцатью? (Лука перечисляет их имена [Деян. 1:13]

далее, как правило, называет их просто «апостолами».) После встречи с воскресшим Иисусом и получения Духа Двенадцать с Петром во главе смело отправились проповедовать благую весть (см., например, Деян. 2:14,32,37,42–43). За свидетельство об Иисусе и Его благовестие они подверглись аресту, бичеванию, после чего были отпущены с предупреждением «не говорить о имени Иисуса» (Деян. 5:17–42). Все вместе они некоторое время оставались в Иерусалиме³⁰⁵, выполняя роль церковных лидеров (см. Деян. 6:2) и координируя миссионерскую деятельность ранней церкви (см. Деян. 8:14). В последний раз они появляются в Деяниях, когда речь идет об Иерусалимском соборе, одобрившем допуск язычников в церковь, на котором важнейшие роли принадлежали Павлу, Петру и Иакову (Деян. 15:1–35). Здесь «апостолы [Двенадцать]», наряду с «пресвитерами», появляются как руководители церкви в ее проповеди и повседневной жизни.

Мы читаем, в числе прочего, о том, как Иоанн (сын Зеведеев) проповедовал Иисуса вместе с Петром, был вместе с ним арестован, предстал перед Синедрионом, а затем вышел на свободу (Деян. 3:1–4:22). Позднее мы слышим, как Петр и Иоанн вместе возлагают руки на новообращенных, передавая им Святого Духа, и возвещают благую весть многим самарянским селениям (Деян. 8:14–25). Павел рассказывает, что встречался с Иоанном в Иерусалиме (Гал. 2:9) – по-видимому, во время собора, описанного Лукой в Деян. 15.

Если даже оставить в стороне позднейшие предания и легенды о том, как Андрей, Фома и другие апостолы из числа Двенадцати несли миру благовестие Иисуса, то уже в Деяниях Апостолов мы ясно увидим, по крайней мере, некоторые указания на то, как встреча с воскресшим Господом, вместе с дарованием Святого Духа, превратила их в бесстрашных свидетелей, готовых распространять благую весть и нести в ранней церкви миссионерское служение. Хотя наши знания о деятельности того или иного апостола из числа Двенадцати по отдельности (кроме Петра и Иоанна) остаются «минимальными», то, что говорит Лука о жизни (и мученичестве) двенадцати апостолов в целом заставляет видеть в них, по словам Риза, «активистов миссионерского движения»³⁰⁶.

К сожалению, у нас нет достоверной информации о том, что произошло дальше с Марией Магдалиной, «другой Марией», Клеопой и его спутниками, более чем пятьюстами последователями Иисуса (1Кор.15:6) и прочими, кому явился воскресший Господь. В некоторых ранних преданиях, быть может, заключены элементы исторической истины. Но и имеющихся у нас свидетельств достаточно, чтобы сказать: встречи с воскресшим Иисусом резко изменили жизнь Павла, Петра, Иоанна, других апостолов из числа двенадцати и Иакова – сделали их публичными проповедниками воскресшего Господа, основателями церкви и церковной миссии.

В случае же вдов и вдовцов, ощущавших контакт с умершим супругом, Риз отмечает, что многие из них благодаря этому опыту изменились весьма значительно, хоть и незаметно на первый взгляд. Однако, по его же словам, никто из них «не перевернул мир вверх дном»³⁰⁷. Именно в этом заключается отмеченная мною разница между ними и учениками, которым являлся Иисус.

В этом приложении я более подробно, чем в «Пасхальной вере», очертил существенные различия (всего восемь) между (а) опытом учеников и (б) опытом вдов и вдовцов, ощущавших, по сообщению Риза, контакт с умершими супругами³⁰⁸. Эти различия, на мой взгляд, подтверждают мой вывод: такая несхожесть говорит о том, что опыт (б) не представляет собой точной аналогии, способной пролить свет на пасхальные явления (а). Однако исследования Риза и его последователей, посвященные опыту контакта с близкими умершими, несомненно, имеют большое пастырское и богословское значение.

Восприятие умерших и вера в воскресение

Риз пишет о личном контакте с умершими родственниками. Он имеет в виду контакты неожиданные и не инициированные живым, по крайней мере, в первый раз. По его мнению, такие контакты предоставляют нам «экспериментальное доказательство истинности... пасхального благовестия о воскресении Иисуса». Он не считает, что такой опыт может или должен каким-то образом «заменить» библейские и богословские основания христианской веры в то, что Иисус воскрес из мертвых. Риз говорит, что благодаря своим исследованиям он познакомился со множеством вдов и вдовцов³⁰⁹. Сам теперь вдовец, он признает, что ни разу не ощутил присутствия своей горячо любимой покойной жены, и напоминает читателям, что около 50 процентов исследованных им людей также не ощутили контакта с умершими супругами³¹⁰. Тем не менее вдовам и вдовцам, которые пережили встречу со своими дорогими умершими и ощущали их «благополучными и счастливыми»³¹¹, такой опыт иногда помогал укрепить веру в живую реальность воскресшего Христа и надежду разделить с Ним Его воскресение. По мнению Риза, овдовевший человек может «в собственном опыте найти подтверждение обещанию Христа вечной жизни» подтверждение, «дополняющее то, о чем рассказывают евангельские истории»³¹².

Основываясь на своем исследовании, Риз так описывает перемены, которые может принести скорбящему опыт контакта с усопшим супругом: «Эти перемены могут включать в себя чувство защищенности, руководства, внутреннего мира и небоязни перед темнотой или одиночеством». Добавим к этому базовую «уверенность в том, что наша жизнь не ограничивается жизнью земной»³¹³. Сказанное можно подытожить следующим образом: восприятие контакта с умершим, как правило, приводит скорбящего к поразительному ощущению, что их любовь продолжается, и эта неумирающая любовь вполне может обратить его к вере и надежде на воскресение. Не случайно Людвиг Витгенштейн говорил: «Только любовь может верить в воскресение»³¹⁴.

Картина, изображенная Ризом, получается не такой, как у Мюррей Паркса, говорящего о «поисках» и «открытиях» скорбящих: они, мол, пытаются как-то облегчить свою скорбь, тем самым впадая в самообман «ощущения присутствия» умершего и «мечты о том, что любимый человек жив». Паркс, хотя и не использует термин «галлюцинация», все же говорит об «иллюзиях». Того, кого ищет скорбящий, он называет «отсутствующим» и заключает: «Каким бы счастливым ни был сон, за ним следует “горькое пробуждение”»³¹⁵. Однако исследования Риза должны были бы дать ему понять, что далеко не все скорбящие, которые ощущают присутствие своих умерших супругов, каким-либо образом специально их «ищут»; напротив, живые у Риза не инициировали этих контактов, по крайней мере поначалу эти контакты для них были неожиданными, непредвиденными – отнюдь не «открытиями», полученными в результате «поиска». Не дает Паркс и убедительных свидетельств в пользу того, что он называет «горьким пробуждением»: на его стороне лишь убеждение в том, что такое «должно происходить». Его негативные выводы связаны, по-видимому, с тем, что, в отличие от Риза, он включил в свое исследование сны и попытки скорбящих связаться с духами усопших. Риз, со своей стороны, о «горьких пробуждениях» не говорит ничего. В некоторых описанных им случаях ощущение контакта с умершим длилось недолго, однако в 40 процентах случаев продолжалось много лет. Тем не менее «горьких пробуждений» не было ни там, ни там. Единственная негативная черта этого опыта, о которой упоминает Риз, та, что б процентов людей, ощутивших контакт с умершим, эти ощущения расстраивали или пугали.

Что означают результаты исследования Риза для тех, кто сам (а это, согласно его данным, почти 50 процентов скорбящих) никогда не переживал общения с умершими? Для самого Риза этот опыт оказался «недоступен». Он овдовел после долгого и счастливого брака и все же ни разу не ощутил присутствия своей покойной жены. Тем не менее, это исследование, несомненно, имело огромное значение для его личной веры в воскресение Иисуса и надежды на собственное воскресение. Те, кто знаком с его работами или какими-то иными путями, прямо или косвенно, узнает о схожих переживаниях скорбящих, также могут обнаружить, что этот опыт укрепляет их пасхальную веру и усиливает надежду.

Рассказы о людях, пришедших к вере в воскресшего Христа и живущих этой верой (а также личной надеждой, которая с ней неразделима), могут быть очень разными. Опыт общественного богослужения и уединенной молитвы, свидетельства Писания и христиан на протяжении веков, современное миссионерство, огромное разнообразие жизненного опыта, внутреннее побуждение Святого Духа – все это может сыграть свою роль в зарождении и укреплении пасхальной веры³¹⁶. Безусловно, результаты, полученные Ризом и другими учеными в ходе исследований опыта скорбящих, также могут способствовать тому, чтобы привести кого-то к пасхальной вере или хотя бы в этой вере укрепить.

Allison, Dale С. Resurrecting Jesus: The Earliest Christian Tradition and Its Interpreters. New York: T. & T. Clark, 2005.

Barton, Stephen, and Graham Stanton, eds. Resurrection. London: SPCK, 1994.

Brown, Raymond E. The Virginal Conception and the Bodily Resurrection of Jesus. New York: Paulist Press, 1973.

Charlesworth, James H., et al., eds. Resurrection: The Origin and Future of a Biblical Doctrine, New York: Continuum, 2006.

Davis, Stephen Т., Daniel Kendall, and Gerald OCollins, eds. Resurrection: An Interdisciplinary Symposium on the Resurrection of Jesus. Oxford, UK: Oxford University Press, 1997.

Dawson, Robert Dale. The Resurrection in Karl Barth, Aldershot, UK: Ashgate, 2007.

Gasser, Georg, ed. Personal Identity and Resurrection. Farnham, UK: Ashgate, 2010.

Habermas, Gary R. The Risen Jesus and Future Hope. Lanham, MD: Rowman & Littlefield, 2003.

Kelly, Anthony T. The Resurrection Effect: Transforming Christian Life and Thought. Maryknoll, NY: Orbis, 2008.

Licona, Michael R. The Resurrection of Jesus: A New Historiographical Approach. Downers Grove, IL: IVP Academic, 2010.

Lorenzen, Thorwald. Resurrection, Discipleship, Justice: Affirming the Resurrection of Jesus Christ Today. Macon, GA: Smyth & Helwys, 2003.

OCollins, Gerald. Easter Faith: Believing in the Risen Jesus. Mahwah, NJ: Paulist Press, 2003.

OCollins, Gerald. Jesus Risen: An Historical Fundamental and Systematic Examination of Christs Resurrection. New York/Mahwah, NJ: Paulist Press, 1987.

Perkins, Pheme. Resurrection. New York: Doubleday, 1984.

Peters, Ted, Robert J. Russell, and Michael Welker, eds. Resurrection: Theological and Scientific Assessments. Grand Rapids, MI: Eerdmans, 2002.

Robinette, Brian D. Grammars of Resurrection: A Christian Theology of Presence and Absence. New York: Crossroad, 2009.

Schneiders, Sandra M. Written That You May Believe: Encountering Jesus in the Fourth Gospel. Rev. ed. New York: Crossroad, 2003.

Stewart, Robert B., ed. The Resurrection of Jesus: John Dominic Crossan and N. T. Wright in Dialogue. Minneapolis: Augsburg Fortress, 2006.

Swinburne, Richard. The Resurrection of God Incarnate. Oxford, UK: Oxford University Press, 2003. Русский перевод см. в списке ниже.

Williams, Rowan. Resurrection: Interpreting the Easter Gospel London: Darton, Longman &Todd, 2002.

Wright, Nicholas Thomas. Christian Origins and the Question of God, vol. 3, The Resurrection of the Son of God. Minneapolis: Fortress, 2003.

Wright, Nicholas Thomas. Surprised by Hope. London: SPCK, 2007. Русский перевод см. в списке ниже.

Переводы на русский язык некоторых работ и авторов, упоминаемых в текстах (добавлено редактором)

Августин, «Исповедь», в Творения в 4 томах. Т. 1, СПб.: Алетейя; Киев: УЦИММ-Пресс, 1998.

Карл Барт, «Человек и его назначение быть союзником Бога», в Церковная догматика, Т. 2, М.: ББИ, 2011.

Ричард Бокэм, Иисус глазами очевидцев. Первые дни христианства: живые голоса свидетелей, М.: Эксмо, 2011.

Ганс Кюнг, Христианский вызов, М.: ББИ, 2012.

Ульрих Луц, Нагорная проповедь. Мф. 57. Богословско-экзегетический комментарий, М.: ББИ, 2014.

Ориген, О началах. Против Цельса, СПб.: Библиополис, 2008.

Блез Паскаль, Мысли. Малые сочинения. Письма, ACT, 2003.

Артур Пикок, Богословие в век науки, М.: ББИ, 2004.

Ричард Суинберн, Воскресение Бога Воплощенного, М.: ББИ, 2007.

Н.Т. Райт, Воскресение Сына Божьего, М.: ББИ, 2011.

Тертуллиан, «Против Маркиона», в Христианское чтение, № 23, СПб., 2004.

Альберт Швейцер, «Исторический Иисус и современное христианство», в Жизнь и мысли, М.: Республика, 1996.