I. Введение. История изучения ЗСО

Древнейший памятник славянской церковно-покаянной дисциплины «Заповеди святых отец» (далее: ЗСО) представляет собой свободный, местами сокращенный перевод латинского епитимийника (пенитенциала), состоящий из 52 статей (в нашей нумерации ст. 1–47а, 48–51). Перевод сохранился в ранних славянских рукописях – Синайском евхологии XI в. (далее: SinEuch) и в древнерусской Устюжской кормчей XIII-XIV вв. (далее: U)2. В рукописях названия пенитенциала несколько разнятся: в SinEuch он озаглавлен как Ꙁаповеди ст҃ыхъ оц҃ь о покааньи раꙁбоѣ о всемь грѣсѣ, а в U – просто Ꙁаповеди ст҃ыхъ оц҃ь. Наиболее близкая к переводу версия оригинала содержится в латинском Мерзебургском пенитенциале (poenitentiale Merseburgense) середины IX в. (далее: Mers).

ЗСО как образец и древнейший представитель дисциплинарно-покаянной традиции в рамках церковного права являются составной частью древнейшего славянского (мораво­паннонского) юридического наследия, в которое также входят такие древние памятники как «Анонимная гомилия» из глаголического сборника Клоца, «Закон судный людем» (далее: ЗСЛ) и «Номоканон Мефодия» (Максимович 20056, 117–118; Maksimovič 2006, 9).

Задачами настоящей работы являются:

1) новое научное издание текста ЗСО по древнейшим спискам параллельно с латинским оригиналом;

2) составление полного двуязычного словоуказателя к изданию;

3) текстологическое исследование памятника на основе ранее известных и вновь найденных славянских списков с учетом достигнутых крупных успехов в изучении латинского оригинала ЗСО;

4) подробное описание содержания ЗСО с указанием важнейших смысловых отклонений славянского перевода от сохранившегося оригинала;

5) описание техники перевода ЗСО, классификация переводческих приемов;

6) описание известных на сегодняшний день славянских (сербских, болгарских и русских) редакций ЗСО;

7) всестороннее (лексическое и грамматическое) описание языка памятника на широком фоне других древнейших славянских переводов с латыни и греческого;

8) предварительная локализация и датировка перевода с учетом всей известной информации о его тексте, языке и рукописной традиции.

Все эти задачи в полном объеме ставятся и решаются впервые.

Впервые обратил внимание на ЗСО выдающийся канонист второй половины XIX в. А. С. Павлов. В своей ранней работе о первоначальном славянском номоканоне он определил ЗСО как «статью греческого происхождения» в составе Устюжской («Румянцевской») кормчей (Павлов 1869, 23, прим. 42).

С историко-юридической точки зрения впервые описал ЗСО Н. С. Суворов. В своем классическом труде о следах западного церковного права в славянских юридических сборниках он подверг ЗСО подробнейшему анализу, указал на то обстоятельство, что памятник переведен с латинского языка, обнаружил наиболее близкий к славянскому переводу латинский оригинал по версии Мерзебургского пенитенциала (Mers), а также издал славянский текст правил по U параллельно со статьями Mers (Суворов 1888, Приложение 1). Это издание наглядно показывает, что перевод по сравнению с Mers сокращен более чем в два раза, а в содержание отдельных правил внесены существенные изменения (ниже они будут рассмотрены подробно). Суворов первый указал на близость двух древнейших версий ЗСО в U и SinEuch и предположил, что это списки одного и того же перевода (Суворов 1888, 91–123). Фактически именно монография Н. С. Суворова положила начало научному изучению памятника.

В рецензии на книгу Суворова А. С. Павлов пытался обосновать свою точку зрения о переводе ЗСО не с латинского, а с греческого языка (Павлов 1892), однако эта попытка оказалась тщетной, поскольку Павлов не смог указать хотя бы один греческий епитимийник, текстуально сопоставимый с ЗСО. И хотя Павлову удалось отыскать греческие правила, сходные с двумя первыми статьями Мерзебургского пенитенциала и ЗСО (Павлов 1892, 17), славянский перевод все же демонстрирует большее сходство именно с латинским текстом. В своем ответе Н. С. Суворов аргументированно опроверг критику Павлова и продолжал отстаивать свою гипотезу о латинском оригинале ЗСО (Суворов 1893, 275–278).

Один из крупнейших канонистов России А. И. Алмазов³ в своей трехтомной монографии 1894 r. о тайной исповеди в Восточной Церкви уделил несколько слов ЗСО. Автор замечает, что малочисленность сохранившихся русских списков свидетельствует о редком использовании ЗСО в юридической практике «в целом виде» (Алмазов I, 482–483). (Как увидим ниже, в русской покаянной дисциплине действительно использовались лишь отдельные правила ЗСО, еще у южных славян включенные в состав особых епитимийников, которые затем попали на Русь.)

В своих работах о лексике древнейших западнославянских памятников А. И. Соболевский вскользь упомянул и некоторые слова из ЗСО. В статье 1900 r. ученый как будто присоединяется к гипотезе А. С. Павлова о переводе ЗСО с греческого языка (Соболевский 1900, 171). При этом он почему-то ссылается на рассмотренную выше монографию Алмазова (Алмазов I, 212), в которой, однако, речь в этом месте идет не о ЗСО, а о другом памятнике – чине исповеди, сохранившемся, как и ЗСО, в Синайском евхологии. Это недоразумение, к сожалению, повторилось в более поздней работе (Соболевский 1910, 114). Упоминания ЗСО содержатся также в некоторых мелких заметках Соболевского – так, в одной из них он сближает ЗСО с врачевальными молитвами Синайского евхология, в языке которых, как он ранее писал, «признаков перевода с латинского мы не заметили» (Соболевский 1908, 51, ср.: Соболевский 1900, 171).

В 1904 г. чешский славист Вацлав Вондрак издал небольшую брошюру на польском языке, в которой повторяются старые и приводятся новые доказательства в пользу гипотезы Суворова о латинском оригинале ЗСО (Vondrak 1904). В отличие от всех предшествующих исследователей, Вондрак разбирает ЗСО с точки зрения языка (главным образом лексики). Так, перевод лат. mathematicus «астролог» славянским эквивалентом клѧтъ автор объясняет смешением с латинским же термином anathema «проклятие», что должно, по его мнению, указывать на латинский оригинал перевода (Vondrak 1904, 25). Точно так же ошибочный перевод манастырьскыꙗ цръкъве в соответствии с латами. de ministerio ecclesiae «от церковной утвари» мог возникнуть, по Вондраку, только при переводе с латыни в результате путаницы ministerium "утварь» и monasterium «монастырь» (там же, 29). В очень содержательном разделе о текстологии памятника Вондрак впервые указал на ряд южнославянских и древнерусских обработок ЗСО (там же, 35–43). Обратившись к вопросу о происхождении славянского перевода, чешский славист привел убедительные доказательства невозможности перевода ЗСО в Болгарии в период кратковременных связей с Римом при князе Борисе и со всей определенностью высказался в пользу паннонского происхождения памятника (там же, 48–50). Авторство перевода Вондрак приписывал ученику Мефодия Горазду, который, по известию паннонского Жития Мефодия, знал латынь, а инициатором перевода считал Климента Охридского.

В рецензии на книгу Вондрака А. И. Соболевский оспорил выводы чешского слависта. В частности, он указал на то, что путаница mathematicus «астролог» и anathema могла возникнуть и на византийской почве (ср. греч. Μαθηματικός – ἀνάθεμα) (Соболевский 1904, 358). Эквивалент манастырьскыꙗ цръкъве, по Соболевскому, также мог возникнуть при переводе с греческого языка – этот (весьма маловероятный) тезис автор пытался подкрепить ссылкой на мнение А. С. Павлова о том, что в византийском греческом был возможен латинизм μινιστέριον (лат. ministerium. Вывод рецензента: В. Вондраку «не удалось привести ни одного факта, говорящего решительно в пользу латинского оригинала» (Соболевский 1904, 359). В самом деле, лингвистическая аргументация В. Вондрака не имела должного эффекта потому, что он оперировал грецизмами в латинском языке, а на это всегда можно было возразить, что такие слова характерны не только для латыни, но и для греческого. Однако в случае с парой ministerium – манастырьскыи представляется, что ни Павлов, ни Соболевский не правы – гораздо экономнее объяснять эту путаницу переводом с латинского оригинала, чем предполагать здесь экзотический греческий латинизм μινιστέριον (тем более, что это объяснение все равно приводит нас к необходимости признать латинский источник заимствования). Как бы то ни было, главным основанием для признания латинского оригинала ЗСО служит не столько язык, сколько состав памятника, почти все статьи которого находят соответствия (нередко дословные) именно в латинском пенитенциале из Мерзебурга, причем даже нумерация статей славянского перевода, в общем и целом, повторяет нумерацию статей Mers. Ничего даже отдаленно схожего в греческих епитимийниках не обнаружено. Не удивительно, что историки Н. А. Заозерский и А. С. Хаханов в своем совместном исследовании о «Номоканоне Иоанна Постника» отвергли гипотезу Павлова о переводе ЗСО с греческого и полностью поддержали точку зрения Н. С. Суворова, отметив западный характер дисциплинарных норм ЗСО (пост на хлебе и воде) и очевидные текстуальные совпадения с Мерзебургским пенитенциалом. Наличие в византийской традиции найденных А. С. Павловым греческих аналогов для первых двух статей ЗСО авторы аргументированно объясни­ ли латинским влиянием на византийскую покаянную дисциплину в XII в., поскольку именно этим временем датируется использованная Павловым греческая рукопись (Заозерский, Хаханов 1903, 77–80).

Крупнейший знаток славянской исповедально-покаянной книжности проф. С. И. Смирнов обнаружил следы влияния ЗСО на древнерусских авторов середины XII в. Кирика Новгородца и печорского игумена Феодосия Грека (Смирнов 1912, 278–281). Это чрезвычайно важное наблюдение показывает, что моравский пенитенциал стал известен на Руси не позднее первой половины XII в. Подробнее о древнерусской рецепции ЗСО будет сказано ниже (гл. VII).

После 1917 r. на русском языке не появилось ни одной исторической или лингвистической работы с привлечением материала ЗСО. Вплоть до 90-х годов ХХ в. памятник изучали только ученые европейских стран – Чехословакии и Австрии. Словарный материал ЗСО (с иллюстративными латинскими параллелями из Mers) был включен в фундаментальный Пражский Словарь старославянского языка (SJS). В 1971 г. многократно упомянутый нами Йосеф Вашица издал памятник по версии SinEuch с вариантами по U (Vašica, ZSO). В отличие от Н. С. Суворова, Вашица снабдил свое издание переводом ЗСО на современный европейский язык (чешский), однако не опубликовал параллельно латинский оригинал перевода и не отметил довольно большую часть важных разночтений U по отношению к SinEuch (в дальнейшем изложении эти пропуски указаны в примечаниях). По этим причинам труд Вашицы не может заменить издание Суворова, которое остается актуальным и поныне. Вашица отрицал участие Кирилла и Мефодия в переводе ЗСО, однако относил его возникновение к «кирилло-мефодиевской эпохе» (Vašica, ZSO, 137; ср. Vašica 1951, 173; Вашица 1963, 12, прим. 1).

Важные наблюдения над южнославянской рецепцией некоторых правил ЗСО сделал венский славист проф. Х. Миклас. При подготовке к изданию среднесербского Берлинского сборника XIV в. он обнаружил в нем ряд цитат из ЗСО. Эти цитаты, по Микласу, происходят из русских списков, о чем свидетельствуют языковые и орфографические особенности их текстового окружения (Miklas 1988, 444–445). Подробно аргументация Микласа рассмотрена ниже, в главе о рецепции ЗСО у славян.

В одной из недавних работ исследовательница из Софии М. Цибранска обратила внимание на неизученную южнославянскую рукопись (служебник) из собрания БАН (Санкт-Петербург) № 48 (первая половина XV в.), в которой представлена поздняя сербская редакция ЗСО, озаглавленная Правилѡ с҃тыхь ѿць по ꙁаповеди с҃тго великаго Василиꙗ (Цибранска 1998). Правила ЗСО, представленные в данной редакции, имеют соответствия в других южнославянских рукописях – в частности, в Берлинском сборнике (подробнее эта редакция будет рассмотрена ниже). В другой своей работе М. Цибранска анализирует отдельные лексемы ЗСО по версии SinEuch, датирует перевод

«кирилло-мефодиевской эпохой» и высказывает предположение о транслитерации текста с глаголицы на кириллицу в Восточной Болгарии (Tsibranska-Kostova 2004, 255). Вопрос о месте перевода исследовательница решает в пользу моравопаннонского происхождения памятника (там же).

После монографий Н. С. Суворова стало очевидным, что Мерзебургский пенитенциал лишь условно может считаться оригиналом ЗСО, поскольку оба текста демонстрируют немало расхождений в нумерации глав, их объеме, а также в содержании конкретных покаянных норм. Однако вплоть до наших дней не был обнаружен какой-либо латинский пенитенциал, более близкий к ЗСО, чем Mers. Поэтому для нас вопрос об изданиях оригинала ЗСО вполне тождествен вопросу об изданиях Mers.

Первое издание Mers осуществил в рамках своего фундаментального исследования раннесредневековых западных покаянных сборников протестантский историк-юрист Ф. В. Х. Вассершлебен (Wasserschleben 1851, 387–407). Именно этим изданием пользовался Н. С. Суворов в поисках оригинала ЗСО. Спустя почти полвека кельнский епископ Х. Й. Шмитц в качестве текстового приложения к своей монографии о церковной покаянной дисциплине (Schmitz 1883) выпустил еще одно издание латинских пенитенциалов. В этом издании было меньше текстов, чем в труде Вассершлебена, однако привлечение новых рукописей позволило лучше разработать текстологические вопросы. Мерзебургский пенитенциал был также включен в это издание (Schmitz 1898, 359–368).

Дальнейший важный шаг в изучении Mers был сделан уже в наше время группой немецких ученых под руководством Р. Коттъе (Kottje), которые подготовили к изданию и опубликовали древнейшие латинские пенитенциалы Италии и Франции (Kottje et al. 1994)⁴. С опорой на предшествующих исследователей ими было установлено, что в южнонемецком кодексе из Мерзебурга⁵ содержится не один, а два пенитенциала, названные ими соответственно Merseburgense, а и Merseburgense Ь. Первый из них, содержащий 139 статей, сохранился также в двух более поздних списках – Vat. lat. 5751 (IX в.) и Vindob. 2225 (IX-X вв.), которые восходят к североитальянским архетипам (Kottje et al. 1994, XXV-XXVI). Следовательно, можно предполагать, что и архетип Мерзебургского кодекса имеет североитальянское происхождение (как будет показано ниже, этому предположению вполне соответствует язык ЗСО и особенности их бытования на славянской почве). Немецкие исследователи группы Р. Коттъе установили, что Merseburgense, а состоит из четырех последовательно соединенных латинских епитимийников – правила 1–39 заимствованы из дисциплинарного сборника Iudicia canonica, правила 40–51 восходят к Paenitentiale Ps.-Romanum, правила 52–88 – к Paenitentiale Cummeani, 91–103 – к Iudicia Theodori, за которыми следуют дополнительные правила, заимствованные из различных источников (Kottje et al. 1994, XXV).

Р. Коттъе опубликовал параллельно три разновидности Mers – древнейший текст (Merseburgense, а) и две его позднейшие редакции по Ватиканскому и Венскому кодексам (Kottje et al. 1994, 125–164). Из этого текстологически корректного издания стало ясно, что Вассершлебен сильно приукрасил «кухонную» латынь оригинала, поскольку многочисленные фонетические и грамматические погрешности в его издании оказались исправленными. В издании Коттъе латинский язык Мерзебургского пенитенциала предстал в своем первоначальном, весьма далеком от совершенства виде. Количество ошибок против латинской грамматики в Mers таково, что мы сочли возможным в дальнейшем цитировать оригинал по исправленной версии Вассершлебена, которую воспроизвел Н. С. Суворов в своем издании ЗСО.

В связи с трудом Коттъе и его группы уместно заметить, что им осталась неизвестной особая краткая версия Mers из галликанского сакраментария, переизданная Н. С. Суворовым по изданию Л. А. Муратория Liturgia romana vetus, tria sacramentaria complectens, Leonianum scilicet, Gelasianum et antiquurn Gregorianum ... Tomus II. Venetiis, 1748 (Суворов 1893, Приложение, VI–Xl)⁶. По справедливому замечанию Суворова, наличие сокращенных редакций Mers, подобных галликанской, свидетельствует о том, что славянский переводчик ЗСО мог иметь перед собой одну из таких кратких версий Mers (Суворов 1893, Приложение, V). Тем не менее для научных целей удобнее использовать раннюю, пространную редакцию (по Коттъе, Merseburgense а), тем более что в кратких латинских версиях присутствуют не все статьи, переведенные на славянский язык.

Вопрос об изданиях ЗСО достаточно сложен, поскольку древнейший славянский епитимийник довольно рано начал использоваться как источник для составления других дисциплинарно-покаянных сборников. Соответственно, следует различать между полными и частичными (в составе других текстов) изданиями ЗСО. В этом параграфе мы назовем в хронологическом порядке полные издания ЗСО как отдельного сборника:

1) Голубинский 1880, 522–524: по U.

2) Суворов 1888, Приложение I, III–XXVIII: по U с вариантами по SinEuch и параллельным латинским оригиналом Mers по изданию Вассершлебена.

3) Павлов 1892, Приложения, с. 163–174: текст ЗСО по U с вариантами по Синайскому евхологию в издании Гейтлера (Geitler 1882), после славянского текста помещен латинский оригинал Mers по изданию Вассершлебена.

4) Vondrak 1904, 57–67: текст ЗСО по SinEuch с параллельным латинским оригиналом Mers по изданию Шмитца.

5) Beneševic 1908: no SinEuch в транскрипции В. Ягича.

6) Pauliny 1964: с. 167–170 – издание ЗСО в латинской транслитерации; с. 170–174 – издание соответствующих статей Mers; с. 174–178 – словацкий перевод ЗСО.

7) Vašica, ZSO: no версии SinEuch с вариантами no U и переводом на чешский язык.

8) Краткие версии ЗСО, возникшие на древнерусской почве, изданы по спискам XVI в. в работах: Смирнов 1912, 126–128; Тихонравов II, 1863, 304–305 (правила 1–2, 5–7, 10, 12, 19, 25–27, 34, 42, 47).

Из этого перечня видно, что несмотря на достаточно обширную традицию издания ЗСО, ни одно из изданий не удовлетворяет в полной мере требованиям сегодняшнего дня. Лучшие публикации ограничиваются двумя славянскими списками, хотя в настоящее время их известно более десятка. Ориентация прежних издателей только на оригинал, представленный Мерзебургским кодексом, также не выдерживает критики, поскольку работы исследователей из группы Р. Коттъе существенно уточнили наши знания о формировании архетипа Mers и создали условия для научной критики не только латинского оригинала, но и славянского текста ЗСО. По этим причинам новое издание ЗСО представляется вполне назревшим.