К.А. Максимович

Источник

IV. Техника перевода

При анализе техники любого древнеславянского перевода следует безусловно учитывать то обстоятельство, что в огромном большинстве случаев непосредственные иноязычные оригиналы этих переводов утрачены. По этой причине любое сравнение перевода с предполагаемым оригиналом будет в известной степени условным. Значит ли это, что такие исследования переводческой техники не удовлетворяют требованиям строгой научности? Нам такой взгляд представляется излишне радикальным, поскольку элемент приблизительности есть в любой науке, и палеославистика здесь отнюдь не в худшем положении. Исследователь должен всего лишь найти самый близкий к переводу оригинал (желательно не по одному, а, как в нашем случае, хотя бы по трем-четырем спискам). Как показывает опыт исследования византийских и славянских памятников, привлечение к исследованию оригинала по нескольким спискам резко уменьшает возможность неточных интерпретаций переводческой техники. Этот подход, выработанный всей предшествующей славистической традицией, мы считаем единственно возможным в условиях, когда непосредственные оригиналы переводных славянских памятников не обнаружены или утрачены.

IV.1. Адаптирующий и конкретизирующий перевод21

Феномен адаптирующего перевода уже был рассмотрен нами на материале ЗСЛ и НМ (Максимович 2004а, 40; Maksimovich 2007, 12–13) – напомним, что этим термином мы назвали замену сем, не актуальных для переводящего языка, актуальными (с лексическими дополнениями или без них). В результате такого перевода возникает адаптирующий эквивалент. Приведем примеры такого перевода из ЗСО.

ЗСО 1. Аще кто раꙁбои сътворит. или отъ рождениѣ своего ᲂубиетъ ... В лат.: Si quis clericus homicidium fecerit et proximum suum occidit – «Если какой-либо клирик совершит убийство и убьет ближнего своего...» При переводе лат. proximus "ближний» понято переводчиком как «близкий» (т.е. родственник) – отсюда перевод от рождениѣ (т.е. рода) своего, повторенный в этой же статье ниже (без латинского оригинала), ср.: да послѹшъствѹетъ емѹ епис(ко)пъ. и поп(о)ве. вь нихъже сѧ естъ покаалъ. къ рожденью ѹбиенааго (Vašica, ZSO, 138.7), т.е. «пусть епископ и священники, перед которыми он покаялся, свидетельствуют о нем перед семьей убитого»22. Эта цитата из ЗСО приведена в SJS 111, 648, однако без латинской параллели и указания на трансформацию значения «ближний») «близкий, родственный». Итак, рассмотренная нами статья демонстрирует слабое различение в ЗСО близости религиозной и родственной – вероятно, этим можно объяснить выбор переводчиком адаптирующего эквивалента. Таким образом в языке ЗСО абстрактная христианская идея «близости» людей интерпретируется в конкретных терминах семьи и кровного родства23.

ЗСО 25. За исполнение языческих новогодних обрядов (переодевание в оленьи и коровьи шкуры) Mers назначает 3 года покаяния – перевод сохраняет эту санкцию. Лат. si quis, quod in calendis Januarii multi faciunt ..., in cervolum quod dicitur aut in vetula vadit «если кто-нибудь, как это многие делают в январские календы (1 января) ..., ходит на так называемые «оленины» или «коровины"» переведено: Аще кто въ а҃ день [енѹарѧ add. U] идет на колѧдж [SinEuch, колѧндѹ U]. За неимением слов, обозначающих конкретные ритуалы «оленин» и «коровин», славянский переводчик воспользовался эквивалентом колѧда, обозначавшим сходные народные обряды. В данном случае адаптирующий перевод комбинируется с другой разновидностью – сокращающим переводом (см. ниже).

ЗСО 34. Славянский перевод, в отличие от оригинала (Mers), где говорится о блудницах (mulieres quae fornicantur), говорит лишь об однажды соблудившей женщине (Аще котораа жена блждъ сътворьши). Этот прием можно интерпретировать в том смысле, что там, где делался перевод, не было института профессиональных блудниц, поскольку этот институт появляется только в достаточно развитом городском обществе. Соответственно, перевод был адаптирован к социальным условиям, отличным от западных. Другое возможное объяснение – переводчик распространил норму не только на блудниц, но и на женщин, согрешивших однократно. В этом случае речь должна идти об обобщающем или замещающем типе перевода. Нередко при адаптирующем переводе происходит конкретизация – иными словами, замена неактуальных сем приводит к увеличению объема, выражаемого термином понятия.

3С0 3. Аще которы причетьник содомьскы блждъ сътворит … (в оригинале si quis «если кто-либо»). Таким образом славянский перевод исключает из этого правила мирян, оставляя санкцию (10 лет поста, из них 3 на хлебе и воде) только для клириков. В данном случае конкретизирующий перевод комбинируется с дополняющим (см. ниже раздел IV.3).

ЗСО 17. В Mers назначается епитимья за похоть к женщине (mulierem). В переводе речь идет конкретно о чужой жене: Аще кто помыслитъ на женѹ тѹждѭ. Конкретизирующий перевод комбинируется с дополняющим (см. ниже раздел IV.3).

ЗСО 22. В Mers говорится о приставании к женщине (не обязательно замужней – feminam, не uxorem), в переводе – о «чужой жене», ср.: А [SinEuch, Аще ли U] кто похоть имы [SinEuch, имѣꙗ U] . іли [SinEuch, толи U] лжкавъствомь тѹждѭ [SinEuch, чюжю U] женж приимет [SinEuch, лобъжеть U]. в҃ лѣт(а) да покает сѧ. а҃ о хлѣбѣ о вод(ѣ). Как и в предыдущих двух статьях, здесь конкретизирующий перевод комбинируется с дополняющим.

ЗСО 38. В статье о принуждении к пьянству с целью насмешки длительность епитимьи из латинского текста неясна. В славянском переводе срок покаяния конкретизирован – 7 дней. Можно думать, что и здесь конкретизирующий перевод комбинируется с дополняющим.

IV.2. Описательный перевод

Описательный перевод содержит лексические дополнения, поясняющие оригинал без привнесения новой информации. В результате возникает описательный эквивалент (см. подробнее: Максимович 1995а, 9, 17; 2004а, 41–43; Maksimovich 2007, 15–16). К описательному переводу переводчик прибегает обычно в тех случаях, когда в переводящем языке нет однозначных терминологических соответствий для понятий исходного языка. В ЗСО этот феномен перевода использован довольно редко.

ЗСО 1. Аще кто раꙁбои сътворит. или отъ рождениѣ своего ѹбиетъ. і҃ лѣт да покаетсѧ. въ инои области ... Славянской описательной конструкции въ инои области в оригинале соответствует одно слово exul «изгнанник». Описательные выражения (так же, как описанный выше адаптирующие эквиваленты) используются переводчиками, как правило, в случае отсутствия у славян отдельных юридических терминов и правовых институтов – в данном случае института ссылки (изгнания).

ЗСО_ 21. Аще кто хотѧ своеꙗ [SinEuch, ѿ своеꙗ U] плъти ѹрѣжетъ: – лат.: Si quis sibi quodlibet membrum truncaverit voluntarie – «Если кто-либо намеренно отрежет себе какой-либо член». Описательное выражение использовано в данном случае в качестве эвфемизма (такой же эвфемизм употреблен и в оригинале – «некий член», в то время как церковные каноны, направленные против чрезмерной аскезы и самооскопления, имеют в виду не любой, а вполне определенный орган). В отличие от предыдущей статьи, здесь нет оснований говорить об отсутствии точного славянского соответствия – наоборот, eгo наличие в славянском языке уже в древнейший период доказывается некоторыми особенностями древнерусского имперфекта (Живов 2003). Однако в отличие от латыни, имевшей как разговорное (mentula, penis), так и книжно-медицинское (membrum virile) названия для этого органа, древний славянский язык имел только разговорное название, которое никак не вписывалось в книжный контекст24. В данном случае описательный перевод скомбинирован с обобщающим (см. ниже раздел IV.5).

3СО 33. В статье запрещается проходить покаяние (епитимью) вместо кого-либо за деньги, ... ѣко тжждѧ грѣхы вьꙁемлетъ нѣстъ лѣпо да именѹетъсѧ х(рьсто)въ рабъ. Вместо описательного х(рьсто)въ рабъ в оригинале стоит просто christianus «христианин».

3СО 35. За ложную клятву Mers назначает служение в монастыре (in monasterio serviat) – в ЗСО сказано несколько подробнее: шедъ въ манастырь да пок(а)етъс(ѧ).

IV.3. Дополняющий перевод

Дополняющий перевод содержит лексические дополнения, привносящие новую (т. е. отсутствующую в оригинале) информацию. В ЗСО случаи такоrо перевода немногочисленны (как увидим ниже, это происходило потому, что переводчик стремился не столько дополнять, сколько сокращать латинский оригинал). Нередко дополняющий перевод комбинируется с адаптирующим (конкретизирующим).

3СО 3. См. выше в разделе IV.1 об адаптирующем и конкретизирующем способах перевода.

3СО 17. См. там же.

3СО 22. См. там же.

3СО 31. За рукоприкладство клириков, повлекшее телесные повреждения, Mers назначает покаяние 2 х 40 дней на хлебе и воде для младших клириков, 6 месяцев для диакона, 1 год для священника. В дополнение к этому SinEuch и U определяют епитимью для епископа – 5 лет.

3СО 34. К 10 годам покаяния для женщин, сделавших аборт или убивших младенца, славянский перевод добавляет – «2 из них на хлебе и воде». В данном случае дополнение переводчика (редактора) приводит к ужесточению наказания.

3СО 36.      За скотоложство Ватиканская редакция Mers назначает наказание в 15 лет поста, если грешник старше 30 лет, и 20 лет, если он женат. В славянском переводе добавлено уточняющее ограничение (аще жены не имат), а покаяние смягчено – если грешник холост, он постится 10 лет, а если женат – 15.

3СО 38. См. выше в разделе IV.1 об адаптирующем и конкретизирующем способах перевода.

IV.4. Сокращающий перевод

Сокращающий перевод опускает лексемы (синтагмы), содержащие несущественную информацию (в примерах опущенные лексемы подчеркнуты). Данный тип перевода был особенно любим переводчиком латинского пенитенциала – отсюда многочисленные случаи его применения.

3СО 1. Славянская версия несколько сокращена – в частности, опущено упоминание о Каине, бродящем по земле: sed more Cain vagus et profugus sit super terram «но да будет он, подобно Каину, изгнанником и странствующим по земле». Сокращающий перевод применен, вероятно, в силу слабого знакомства паствы с ветхозаветной историей.

3СО 2. Излишне подробное выражение оригинала casu [var. nolendo], id est non voluntate «случайно, то есть ненамеренно» переведено простой причастной конструкцией – не хотѧ (Vašica, ZSO, 138.13).

3СО 3. За содомитство (мужеложство) Mers назначает епитимью в 10 лет, из них 3 года поста на хлебе и воде. В переводе опущено заключительное (и само собой разумеющееся) et nunquam сит alio dormiat «и впредь пусть ни с кем не спит».

3СО 6. За клятвопреступление по принуждению или не­ знанию Mers назначает более мягкое наказание, чем в предыдущей статье – а именно, 3 года поста, из них 1 на хлебе и воде. Версия U ближе к оригиналу, поскольку в SinEuch опущено упоминание «хлеба и воды». В обоих славянских списках пропущено I ех his «один (год) из них», в результате чего возникает различие в санкции: согласно U, за данный грех назначается 3-летний пост на хлебе и воде (ужесточение санкции в сравнении с оригиналом), тогда как SinEuch назначает обычный пост в течение 3 лет и таким образом, наоборот, смягчает епитимью латинского оригинала. На данном примере хорошо видно, что не только дополнение, но и сокращение оригинала при переводе может внести существенные коррективы в юридическую санкцию, причем как в сторону смягчения, так и в сторону ужесточения. Филологическая (редакторская) деятельность в данном случае полностью совпадает с правотворческой. Кроме того, славянский текст опускает слова латинского оригинала aut nesciens (Si quis per necessitatem aut nesciens perjuraverit «Если кто-либо ложно клянется по принуждению или по незнанию»). Славянский перевод более приближен к реальности: в самом деле, представить себе клятвопреступление по принуждению можно, но по незнанию (незнанию чего?) – весьма непросто (ср. ниже ЗСО 26).

3СО 8. За блуд с чужой женой или невестой Mers карает как клириков, так и мирян; в ЗСО опущено упоминание о мирянах, речь идет только о клириках, ср.: Аще кто ѿ причьта [U, Аще которъи причетьник SinEuch] съ чюжею [U, тѹждѥж SinEuch] женою блѹдъ створивъ [U, сътворит SinEuch]...

3СО 13. См. ниже, раздел IV.5 (обобщающий перевод).

3СО 14. Аще кто самъ в сѧ блжд творит... [SinEuch, Иже в сѧ блѹдъ самъ створить U]. В переводе опущено само собой разумеющееся propter concupiscentiam vel liЬidinem «вследствие похоти или сластолюбия».

3СО 15. В наказании за утрату части Св. Даров славянский текст сохраняет саму норму (1 год поста), но опускает слова «на хлебе и воде» (in pane et aqua).

3СО 16. Латинский оригинал назначает пост в течение 120 дней за рвоту после причащения Св. Даров в результате пьянства или обжорства (per ebrietatem aut voracitatem). Славянский текст опускает упоминание о пьянстве: Аще кто обѣдъсѧ блюетъ …

3СО 19. В статье об умерщвлении новорожденного Mers упоминает как мужчину, так и женщину (si quis aut uxor). Славянский перевод упоминает только женщину (Аще котораа жена отрочѧ ѹдавит). Очевидно, что славянский переводчик по понятным причинам воспринял это преступление как типично женское. Лишнее было при переводе опущено.

3СО 22. Mers назначает за приставание к женщине (не обязательно замужней – feminae, не uxorem) только словами – 40 дней, за поцелуи и объятия – 4 х 40 дней, за похоть в мыслях – 7 дней. Славянский перевод сильно упрощен – здесь говорится только о «приятии» чужой жены (SinEuch) или о лобꙁании (U). В помещаемом ниже латинском оригинале подчеркнуты места, пропущенные в переводе, ср.: А [SinEuch, Аще ли U] кто похоть имы [SinEuch, имѣꙗ U]. іли [SinEuch, толи U] лжкавъствомь тѹждѭ женж приимет [SinEuch, лобъжеть U]. в҃ лѣт(а) да покает сѧ. а҃ о хлѣбѣ о вод(ѣ), ср. лат. – Si vero diligens feminam inscius alicujus mali propter sermonem, XL dies poen., osculatus autem еат et amplexatus, IV quadragesimas poeniteat, diligens tamen mente, VII dies poeniteat.

3СО 24. За кражу съестного, одежды или скота Mers назначает 40 дней покаяния. Ни в одном славянском списке нет упоминания о скоте (quadrupedia), поскольку этому виду кражи уже была посвящена ст. ЗСО 7 – Mers 7. При переводе опущено также плеонастичное выражение propter famem vel nuditatem «из-за голода или холода (отсутствия одежды)», поскольку этот мотив имплицитно содержится в ранее употребленном per necessitatem «из-за нужды». Таким образом славянский компилятор-переводчик внимательно относился к переводимому тексту, избегая повторов и опуская лишнее.

3СО 25. См. выше раздел IV.1.

3СО 26. В статье об (умышленном) аборте славянский перевод опускает лат. voluntarie «намеренно». В самом деле, теоретически можно себе представить насильственный или нечаянный аборт, однако славянский переводчик старался не отрываться от реальности и, вероятно, поэтому счел уточнение voluntarie излишним (ер. выше ЗСО 6).

3СО 27. За астрологию и магию Mers назначает 5 лет покаяния, из них 3 года поста на хлебе и воде. Славянский перевод опускает уточнение «из них три года» (ужесточение санкции).

3СО 28. За похищение вдовы или девицы Mers назначает 3 года поста на хлебе и воде; в ЗСО упоминание о хлебе и воде опущено. В отличие от предыдущей статьи, здесь сокращение приводит не к ужесточению, а к смягчению санкции.

3СО 32. Mers назначает за каждый день не соблюденного поста на хлебе и воде пение 50 псалмов (сит venia, т. е, «с послаблением») или 70 псалмов (cum venia, без послабления). За 1 год поста на хлебе и воде Mers назначает денежный эквивалент в 26 солидов – славянский перевод опускает эту норму. Вместо 50 и 70 псалмов SinEuch назначает пение 48 (к҃ и ѕ҃) псалмов, однако упоминание venia, а также слова «за каждый день» опущены – таким образом, псалмы поются один раз за весь пост. Сокращение оригинала при переводе приводит к смягчению санкции.

ЗСО 35. Mers предписывает за лжесвидетельство из корыстных побуждений пострижение и пожизненное покаяние в монастыре. В переводе срок покаяния не уточняется (очевидно, он предоставлен усмотрению судьи – епископа).

ЗСО 38. За принуждение к пьянству с целью насмешки в Mers назначается то же наказание, что и за пьянство; тот же проступок из неприязни (или с целью вызвать неприязнь) приравнивается к убийству. В переводе содержится только одна норма – 7 дней.

3СО 40. За неудачную попытку блуда Mers 11 ЗСО назначают епитимью в 3 х 40 дней. В переводе опущены покаянные предписания за постыдные слова и взгляды, а также за грязные помыслы.

3СО 42. За смерть ребенка, не получившего по лености родителей крещения, последние наказываются по Mers З годами поста (1 на хлебе и воде, 2 без вина и мясс1). В переводе упоминание вина и мяса опущено.

ЗСО 46. За оставление без присмотра Св. Даров, повлекшее их осквернение мышами, Mers назначает 40 дней поста, за простую потерю Причастия – 20 дней. Славянский текст ограничивается нормой в 40 дней «поста».

ЗСО 49. За участие в охоте Mers наказывает низшего клирика годом поста, диакона – двумя годами, священника – четырьмя годами. Славянский перевод упоминает только диакона и священника.

Длинный перечень примеров сокращающего перевода отражает стойкую переводческую тенденцию, которую мы уже наблюдали при изучении ЗСЛ (Максимович 2004а, 53): переводчик внимательно анализирует переводимый текст и отсекает все лишнее или не соответствующее его целям, даже если это касается отдельных слов. В результате получается краткий, почти афористичный юридический текст, объединяющий формальную простоту и деловитость с юридическим содержанием, вполне соответствующим уровню социального развития средневекового моравского общества. Особенно удачным представляется вмешательство редактора в ЗСО 6, 14, 19, 24 и 26.

IV.5. Обобщающий перевод

Обобщающий перевод – это перевод видового понятия родовым (обиходным) термином за неимением в славянском языке точного терминологического соответствия. В результате возникает обобщающий эквивалент (подробнее см.: Максимович 2004а, 45; Maksimovich 2007, 15).

ЗСО 1. В статье об умышленном убийстве обращает на себя внимание употребление слова рождениѥ в значении «род, родственники (убитого)», тогда как в оригинале речь идет только о родителях (parentes). Не исключено, что этот случай обобщающего перевода инициирован (суггестирован) этимологическим восхождением лат. parentes к глаголу pario, parere "рождать».

ЗСО 13. Аще кто съ чръницеѭ блжд сътворит… – в латинском тексте речь идет об особом разряде церковных служительниц, обозначенном как sanctimonialis vel Deo dicata (в Ватиканской и Венской редакциях – femina sanctimonialis). Словарь средневековой латыни Дюканжа так толкует термин Sanctimoniales: dictae olim feminae aut virgines, quae sanctimoniae [sanctimonia – res sancta, т. е. «святыня, рака» (ibid.)] et vitae integritati potissimum dabant operam: interdum certis, saepe nullis illigatae monasticis votis (Du Cange VII, 298) – «некогда так назывались женщины или девы, которые преимущественно посвящали свое усердие уходу за святынями и чистоте жизни, иногда связывая себя (но часто не делая этого) определенными монашескими обетами (перевод мой – К. М.)». Таким образом, переводчик прибегнул к обобщающему переводу («монахиня» вместо «церковная служительница, ведущая непорочную жизнь»), поскольку у славян не было более подходящего термина для передачи лат. sanctimonialis. В данном случае обобщающий перевод комбинируется с сокращающим.

ЗСО 21. В статье о самооскоплении лат. quodlibet membrum (truncaverit) «(отсечет) какую-либо часть тела» переведено обобщенно ѿ [U, от. SinEuch] своеѩ плъти. Обобщающий перевод здесь комбинируется с описательным (ср. выше раздел IV.2). Лат. voluntarie «намеренно» переведено терминоидом хотѧ

ЗСО 28. В статье о похищении вдовы или девицы лат. rapuerit (ср. rapio, -ere «похитить») переведено обобщенно – блждъ сътворитъ.

IV.6. Контекстно-семный перевод (ментализация)

Случаи контекстно-семного перевода (или, по Е. М. Верещагину, ментализации) в ЗСО практически отсутствуют. Напомним, что контекстно-семным мы называем перевод термина не в основном его значении, а в том, которое актуализируется данным контекстом (иначе говоря – перевод по контекстным семам) (Максимович 2004а, 45–46). Поскольку данный тип перевода представляет собой черту не столько «переводческой техники», сколько «переводческого искусства» (Е. М. Верещагин), то его почти полное отсутствие в ЗСО может свидетельствовать об ограниченных способностях переводчика. Однако более вероятным представляется другое объяснение – а именно, простота и лапидарность языка ЗСО просто не оставила места для поисков контекстных значений, поскольку практически все лексемы латинского оригинала (в целом немногочисленные и часто повторяющиеся) либо моносемичны, либо употреблены в своих основных значениях.

Можно привести, пожалуй, лишь три относительно надежных примера контекстно-семного перевода в ЗСО.

ЗСО 1. Фраза латинского оригинала si bene egerit poenitentiam «если он (грешник) хорошо (= надлежащим образом) покается» переведена аще бждет праведно покаалъс(ѧ). Наречие правьдьно употреблено здесь в значении «искренне, всем сердцем» (верно отмечено в SJS III, 246). Таким образом, латинский оригинал претерпел определенную смысловую корректировку. Данный случай можно рассматривать и как образец конкретизирующего перевода.

Любопытный случай контекстно-семного варьирования обнаружился в статьях ЗСО 6 и 24. В первой из них речь идет о ложной клятве по принуждению (Аще кто нждьми [SinEuch, нѹжею U] клънетсѧ) лат. per necessitatem в значении «по принуждению» корректно переведено наречием нждьми (139.9).

В ЗСО 24 о краже съестного то же выражение per necessitatem обозначает нечто иное – «из-за нищеты, бедности» и переводится инструментальным падежом слова бѣда: Аще кто бедоѭ ѹкрадетъ сънѣдъно чьто (142.1).

ЗСО 35. В статье о лжесвидетельстве мирянина последнему предписывается в качестве епитимьи прислуживать (serviat) в монастыре. Переводчик предпочел использовать эквивалент покаꙗтисѧ (143.24) – вероятно, по той причине, что точный перевод работати содержал излишние коннотации «рабство», «рабский труд». Другой возможный эквивалент для лат. servire – слѹжити, наоборот, предполагал возвышенное служение Богу и Церкви, что совсем не вязалось с епитимийным характером данного конкретного случая. Может показаться, что перевод лат. servire эквивалентом покаꙗтисѧ относится к типу адаптирующего (конкретизирующего) перевода, однако это не так – адаптирующий перевод используется только при отсутствии необходимых эквивалентов в языке; здесь же, как мы видели, эквиваленты имеются, просто они не вполне адекватно отражают контекстное значение гл. servire – не просто «прислуживать», а «прислуживать в качестве епитимьи за проступок». Для передачи именно такого контекстного значения лучше всего подходит гл. покаꙗтисѧ

Разительный контраст по сравнению с ЗСО представляет широкое использование контекстно-семного перевода в ЗСЛ (Максимович 2004а, 45–47; ер. Maksimovich 2007, 16–17).

IV.7. Замещающий перевод (редактирование)

Замещающим переводом мы называем перевод лекс…25 (синтагмы) оригинала семантически не эквивалентной лек­ семой (синтагмой), влекущий за собой семантический сдвиг в передаваемом сообщении (ер. Максимович 2004а, 47). Этот тип трансформации, по существу, выводит сообщение за рамки перевода. Замещающий перевод, в отличие от адаптирующего, применяется сознательно, даже при наличии в переводящем языке лексика-семантических аналогов, тогда как адаптирующий перевод носит вынужденный характер и применяется лишь за отсутствием необходимых эквивалентов. Используя прием замещения, переводчик сознательно отходит от оригинала, создавая таким образом не просто перевод, но и новую редакцию текста. Случаи такого перевода в ЗСО весьма многочисленны.

ЗСО 5. За клятвопреступление Mers назначает пост в 7 лет, из которых 3 – на хлебе и воде. Соответствием лат. perjurare «нарушать клятву» в этой статье ЗСО служит гл. проклинатисѧ (согласно SJS III, 354, в этом значении гапакс славянской книжности). Нам представляется излишним приписывать этому слову под влиянием латинского оригинала значение «нарушать клятву»26 – вполне допустимо видеть здесь более естественное для славянской основы proklьn-/prokleзначение «ругаться с проклятиями», тем более что эквивалент проклѧти использован в ЗСО 44 для перевода лат. maledico «бранить, ругать» (144.26), а лат. perjurare имеет точный славянский перевод лѹкаво клѧтисѧ (ЗСО 35)27.

ЗСО 9. За блуд с чужой женой или невестой Mers карает священника 10 годами поста, а ЗСО – 7 годами; епископу за это прегрешение полагается низложение и 12 лет поста, а в ЗСО – низложение и 10 лет поста (санкция смягчена, как и во многих других случаях).

ЗСО 18. За рвоту после причащения в результате болезни (плохого самочувствия) по Mers 17 полагается 7 дней поста – славянский перевод смягчает эту епитимью до 3 дней. SinEuch содержит далее пассаж, согласно которому извергнутое «брашенце» следует съхранити (т.е. уничтожить) на огни и в качестве епитимьи спеть 100 псалмов. Латинский оригинал дает иной смысл: si in ignem mittit tale vomitum, С psalmos cantet – т. е. «если он бросит извергнутое в огонь, то должен спеть 100 псалмов». Перевод следует смыслу статьи Mers 83, которая предписывает сжигать пролитые Св. Дары.

ЗСО 22. Mers назначает за приставание к женщине (поцелуи и объятия) 4 х 40 дней (т. е. примерно 6 месяцев) поста. Славянский перевод за те же действия назначает 3 года поста, из них 1 – на хлебе и воде (ужесточение санкции).

ЗСО 27. В статье об астрологии и магии вместо латинского сочетания mentes hominum tulerit «будет смущать разум народа» в славянском стоит іли имена имъ творитъ чл҃ска. Смысл замены неясен – в принципе, здесь можно видеть паронимическое влияние латинского оригинала (это явление иногда фиксируется и в древнейших переводах с греческого), ср.: имена mentes, творитъtulerit (лат. hominum «людей» переведено корректно – чл҃ска).

3СО 31. За рукоприкладство клириков, повлекшее телесные повреждения, Mers назначает диакону покаяние сроком в 6 месяцев. В ЗСО санкция для диакона увеличена до 7 месяцев. Кроме того, в славянском вместо лат. si quis clericus hominem per iram percusserit «если клирик в гневе ударит человека» стоит аще которы свѧщ(е)никъ съ гнѣвомь съвѧжетъ ч(ловѣ)ка ли кръвь пролѣетъ да проситъ врача да даст емѹ цѣленью [SinEuch, исцѣлѣнию U] постъ о҃ денъ. (141.21–24). Таким образом, ЗСО налагают наказание не только за телесные повреждения, но и за другие виды насилия. Связывание, по Й. Вашице, было в Моравии обычным видом бытового насилия – ср. ссылку на старочешский (так у Вашицы) пенитенциал XI в. «Некоторая заповедь», в ст. 14 которого говорится: всꙗк иже ꙁ врѣꙁа вѧꙁаеть имᲂушть в домᲂу своем... (142, pozn. 33). Время и место составления «Некоторой заповеди» не установлено. На основании некоторых архаичных юридических особенностей С. И. Смирнов относил составление сборника ко времени до XII в. Однако ни дату, ни место составления установить с достоверностью невозможно. Сам автор склоняется к тому, чтобы считать «Некоторую заповедь» памятником «не русского, а славянского происхождения». В самом деле, некоторые правила демонстрируют специфическую, не свойственную русским памятникам лексику – Смирнов указывает на такие лексемы как ногти снѣтови «почерневшие ногти» (в близких греческих версиях правила – ὃνυχες ζοφεροί) (гапакс, ср. SJS IV, 134), трѣбовати «приносить жертвы идолам», облаꙁнити «обмануть» (SJS 11, 472), нѹрити (Смирнов 191_2, 292). Сюда же можно доба­ вить западное выражение въ сѹгѹбиноѹ «вдвоине», встретившееся в правиле 15 «Некоторой заповеди» (кроме данного текста это выражение отмечено только в ЗСЛ (дважды), ср. SJS IV, 197; Максимович 2004а, 78, 115). Однако было бы опрометчиво использовать язык и нормы отдельных правил для датировки всего сборника, который, как признает и сам Смирнов, вобрал в себя источники различного происхождения (Смирнов 1912, 293). Уже на том основании, что в южнославянской традиции данный сборник в таком составе и с таким названием неизвестен, можно предварительно считать его произведением древнерусского компилятора конца XI или первой половины ХII в.

Кроме того, в этой статье переводчик частично сократил, а частично дополнил латинский текст – лат. solvat ei primum operam mercedis et medicum quaerat пусть сначала договорится с ним о возмещении ущерба (букв. «уладит с ним дело расплаты», merces) и позовет врача» переведено да проситъ врача да даст емѹ цѣленью [чит. цѣленьѥ] (142.21), т. е. «пусть попросит врача, чтобы тот оказал ему (пострадавшему) помощь». При переводе юридический смысл оригинала подвергся некоторому упрощению – так, из текста ЗСО славянский читатель не мог бы узнать, что потерпевший побои имеет право не только на врачебную помощь, но и на денежную компенсацию. Упрощение связано, по-видимому, с непонятностью оригинала, который в этом месте, в самом деле, довольно темен.

3СО 34. В отличие от Mers, где говорится о блудницах (mulieres quae fornicantur), славянский перевод говорит лишь об однажды соблудившей женщине (Аще котораа жена блждъ сътворьши). Этот случай можно интерпретировать также как адаптирующий перевод, ер. выше IV.1.

3СО 36. За скотоложство Ватиканская редакция Mers назначает наказание в 15 лет поста, если грешник старше 30 лет, и 20 лет, если он женат. В славянском переводе покаяние смягчено – если грешник холост, он постится 10 лет, а если женат – 15.

ЗСО 37. За пьянство клирику или священнику Ватиканская редакция Mers назначает 40 дней покаяния, мирянину – 7 дней; славянский перевод соответственно 10 и 7 дней (SinEuch, U). Из этого наблюдения, вероятно, можно сделать вывод, что у западных славян пьянство клира наказывалось менее строго, чем во франкской Церкви.

3СО 39. За кражу съестного по Mers полагается 40 дней поста; если преступник ребенок – пост 7 дней. В славянском переводе назначается соответственно 40 и 7 дней (SinEuch) и 10 и 7 дней (U). В данном случае первично, разумеется, чтение SinEuch, тогда как замену 40 на 10 в U следует воспринимать как результат позднейшего вмешательства (редактирования).

3СО 45. За поедание мертвечины, крови животных или идоложертвенного Ватиканская редакция Mers назначает 3 месяца поста на хлебе и воде, если это произошло по не­ знанию, если же намеренно – 2 года воздержания от мяса и вина. Славянский перевод заменяет мертвечину удавлениной и смягчает наказание за ненамеренный проступок – 12 недель обычного поста.

3СО 48. За кражу из монастыря Mers предписывает виновному поститься 3 года, 1 на хлебе и воде, 2 без мяса и вина, отдав украденное нищим. В переводе вместо монастыря фигурирует монахиня (черница).

Итак, рассмотренные примеры замещающего перевода показывают, что в большинстве случаев этот прием использовался для изменения (смягчения или ужесточения) санкции. В ЗСО 34 данный тип перевода (женщина вместо куртизанка) использован, вероятно, за отсутствием у славян, в отличие от городов Франкской империи, института профессиональных блудниц. В ЗСО 36 наблюдается отчетливое влияние византийского канонического права (отразившееся уже в латинском оригинале этой статьи по Ватиканской редакции Mers). Там, где латинский текст говорит о поедании мертвечины, замена ее в переводе удавлениной свидетельствует, очевидно, о чуждости для пищевой практики славян вкушения падали в любой форме (ЗСО 45). В широком применении приема замещающего перевода выражается свободное отношение переводчика к своему оригиналу – во многих случаях он выступал редактором (можно даже сказать, соавтором) своих латиноязычных предшественников.

IV.8. Лексическое варьирование

Лексика-терминологическая система ЗСО отличается относительной стабильностью в том смысле, что один и тот же латинский термин переводится, как правило, одним славянским, ср.: furo – ѹкрасти (139.13; 142.1; 144.8; в 142.18 также для лат. fraudo в значении «похитить»); infirmitas – болѣꙁнь (140.5; 141.6); occidoѹбити (138.2; 138.9); pauper – нищии (143.13; 143.23; 145.23); perdo – ЗСО погѹбити (140.1; 140.23); presbyter, sacerdosпопъ (138.8; 143.2; 144.1; 145.26); virgoдѣвица (139.19; 140.7) и др.

Изредка встречаются терминологические варианты, кото­ рые можно возводить к архетипу ЗСО, ер.: poeniteo (poenitentiam ago) – покаꙗтисѧ (138.3; 138.6; 138.8; 138.14; 139.3; 139.6; 139.8; 139.10; 139.16; 140.2; 140.7; 140.14; 142.2; 145.25 (только U); 145.27 (только U); 145.31 (только U)) и поститисѧ (141.11; 144.9; 144.23; 145.6; 145.9; 145.21; 145.25 (только SinEuch); 145.27 (толь­ ко SinEuch); 145.31 (только SinEuch); 145.33 (только SinEuch, U проп.)). В данном случае у нас нет оснований считать какой-либо из этих терминов первичным, поскольку в моравском церковнославянском языке Х в., очевидно, были представлены как специально западные лексемы (поститисѧ в значении «каяться»), так и общеславянские (покаꙗтисѧ). Следовательно, в данном случае мы имеем дело с исконным лексическим варьированием, отражающим текст архетипа.

В ЗСО 32 и 33 SinEuch и U обнаруживают развивающуюся синонимию (вариативность) специальных терминов алъкати и поститисѧ в соответствии с лат. jejunare «соблюдать пищевые запреты, поститься». В первой статье термин алъкати еще можно понимать в значении «воздерживаться от пищи, голодать», в отличие от зап.-слав. поститисѧ «каяться», ср.: Аще кто алъкати не можетъ да испоетъ .к҃. плсалмъ и .ѕ҃. (143.4–5). Иными словами, в принципе можно не голодать (алъкати), но при этом каяться (поститисѧ), например, посредством пения псалмов. В ЗСО 43 оба термина уже используются как полные синонимы: Аще кто мъꙁдж вьꙁъметъ отъ кого поститисѧ ꙁа нь аще вѣды се сътворилъ естъ да алъчетъ ꙁа сѧ елико и ꙁа оного … (143.9–12). Следовательно, в эпоху создания ЗСО наблюдалась достаточно далеко зашедшая взаимозаменяемость (вариативность) терминов алъкати – (по)каꙗтисѧ – поститисѧ.

Лат. clericus «клирик» переводится в ЗСО как причьтьникъ (140.10; 145.24; 144.1) и свѧщеникъ (142.21). Оба термина отмечены также в «Номоканоне Мефодия», ср. Vašica, Nom, 254.15; 293.19; 298.17; 298.22; 304.2; 334.12; 344.8 (свѧщеникъ}; 279.23; 331.21 и др. (причьтьникъ).

Еще один случай варьирования (нждьми – бѣдоѭ) был рассмотрен выше в главе о контекстно-семном переводе.

Наиболее многочисленные случаи лексического варьирования в ЗСО представлены разночтениями между SinEuch и U. Так, например, лат. communio «Причастие» переводится в ЗСО по версии SinEuch как брашьньце (141.7), а по версии U – причастиѥ ѥже ѥсть комъканиѥ. Аналогичным образом лат. sacrificium «Причастие, Св.Дары» в SinEuch имеет эквивалент брашьньце (145.7), а в U – комъканиѥ. Как будет показано ниже (с. 82), термин брашьньце в этой паре вторичен.

В ЗСО 9 и 12 соответствием лат. diaconus «диакон» в SinEuch служит диѣкъ, а в U – дьꙗконъ (139.21; 140.13). В ЗСО 31 и 49 лат. diaconus переводится в обоих древнейших списках диѣкъ (дьꙗкъ) (грецизм из διακος). Следовательно, именно этот вариант можно считать типичным для ЗСО, а потому, вероятно, он и является исконным.

В ЗСО 9 встретилась также пара вариантов для перевода лат. monachus "монах» – чрънець (SinEuch) и чьрнориꙁьць (U). Оба термина изредка встречаются в «Номоканоне Мефодия» и в восточноболгарском Супрасльском сборнике (SJS IV, 888–889), поэтому определить их относительную древность затруднительно. Тем не менее, можно попытаться решить эту задачу, если привлечь для сравнения перевод корреспондирующего с «монахом» термина со значением «мирянин». Так, в ЗСО лат. laicus «мирянин» переводится слав. бѣлориꙁьць (явно по аналогии с чрьнориꙁьць) (140.5; 143.21; 144.3 (только в SinEuch)), а в U однажды встретилось слово бѣльць (явно по аналогии с чрьньць) (144.3 (только U)). Из соотношения бѣлориꙁьць и вѣльць видно, что именно первый, сложный термин является обычным как для SinEuch, так и для U, тогда как простой термин бѣльць в SinEuch вообще не встречается, а в U был использован лишь однажды, и то явно для замены (первичного?) бѣлориꙁьць 28. По аналогии можно предполагать, что в архетипе ЗСО монах обозначался таким же структурно сходным композитом, как и мирянин – т. е. для монаха первичен чрьнориꙁьць. Другим доводом в пользу именно такого заключения является заголовок знаменитого трактата «О письменех» – его автором в рукописях значится именно «черноризец» Храбр. Напомним, что трактат восходит к деятельности одного из учеников или последователей Мефодия и отражает очень раннюю книжную традицию (Грашева 2003, 497, с литературой). В свете этих данных термин чрьнориꙁьць можно считать относительно более ранним, чем чрьньць. С другой стороны, монахиня обозначается в ЗСО (как в SinEuch, так и в U) термином чрьница (140.16; 145.20), а не чрьнориꙁьца. Как и в случае с парой чрьнориꙁьцьчрьньць, синонимы чрьнориꙁьца и чрьница представлены в ранних переводах, в том числе в «Номоканоне Мефодия» (SJS IV, 887–888). Соответственно, для эпохи составления ЗСО все эти пары можно считать терминологическими дублетами, с помощью которых обеспечивалась необходимая в книжном языке вариативность терминов (или, что то же самое, лексическая синонимия).

ЗСО 19 и 42. Лат. infans «младенец» переводится как отрочѧ (141.12; 144.18), однако во втором случае SinEuch имеет чтение дѣтищь. В ЗСО 41 без опоры на оригинал также упоминается в SinEuch дѣтищь (144.15), а в U отрочѧ (Суворов 1888, XIX)29. В ЗСО 39 оба списка в соответствии с лат. infans дают субстантивированное прил. детьскъ (144.10). Как будет показано ниже (IV.6.1), первичным, западнославянским следует считать чтение U (и частично SinEuch) отрочѧ; вариант SinEuch детищь отражает позднейшую южнославянскую норму.

В ЗСО 32 за каждый день несоблюденного поста на хлебе и воде назначается либо пение определенного числа псалмов либо штраф в один динарий (det denarium иnum), ср.: Аще кто алъкати не можетъ, да испоетъ .к҃. псалмъ и .ѕ҃. аще ли не ѹмѣетъ да дастъ цѧтж [SinEuch, сребрьницю U] аще ли не иматъ цѧты то да от брашъна еже иматъ да дастъ (143.4–8). Слово цѧта именно в U однажды заменено вариантом сребрьница, следовательно, первичное чтение – латинизм цѧта.

Рассмотрение основных лексических вариантов в ЗСО показало, что в юридической разновидности славянского книжного языка к XI в. уже сформировались следующие синонимические пары (тройки): диꙗкъ – диꙗконъ, брашьньце – комъканиѥ – причѧстиѥ, чрьньць – чрьнориꙁьць, бѣльць – бѣлориꙁьць, алъкати – (по)каꙗтисѧ – поститисѧ. Характерно, что эти синонимы представляют собой генетически различные термины – среди них наряду с древними общеславянскими лексемами, переосмысленными в христианском духе (алъкати, (по)каꙗтисѧ), были rрецизмы (диꙗкъ), латинизмы (комъканиѥ), германизмы (поститисѧ), собственно славянские (ново)образования (чрьнориꙁьць, чрьньць, бѣлориꙁьць, бѣльць). Таким образом, можно констатировать, что уже в древнейший период формирования церковнославянской юридической терминологии пополнение ее состава происходило из различных источников. Обогащение славянской книжной лексики разнообразной (в том числе синонимичной) терминологией явилось важным фактором развития выразительных возможностей языка не только в церковно-юридическом жанре, но и в других жанрах славянской книжности.

Завершая этот раздел, отметим, что текстология ЗСО не подтверждает так называемого «преславского» характера лексемы алъкати в отличие от «охридского» постнтнсѧ (как это предполагается в работе: Славова 1989, 88–89). Как было показано выше, нет никаких оснований считать чтение алъкати в ЗСО 32, 33 вторичным по отношению к варианту постнтнсѧ. То же касается пар съвѣдѣтель – послѹхъ, жрътва – трѣба. В ЗСО отмечены так называемые «преславские» варианты послѹшьствовати (лат. testimonio comprobo, 138.7) и трѣбьно (лат. immolatum, 145.3), которых теоретически не должно быть в моравском памятнике. Следовательно, методология вычленения «охридско-преславских» пар, разработанная на материале славянских переводов Св. Писания, не может без оговорок применяться к исследованию переводных юридических текстов30.

IV.9. Неточности перевода

Одной из важнейших характеристик переводческого искусства является безошибочность перевода. Для эпохи Средневековья это требование являлось почти всегда благим пожеланием, поскольку ошибки делали все, даже самые искусные переводчики. В работах 2003–2004 гг. (Максимович 2003; 2004а) мы предложили ряд критериев, с помощью которых можно судить о билингвизме переводчика, т.е. о равной степени владения двумя языками – родным и новоизученным. Важнейшим количественным критерием билингвизма является, согласно предложенному подходу, отношение количества ошибочных переводов к общему числу переводческих решений. Для переводческого искусства Константина-Кирилла такая пропорция была нами установлена в размере 0,2% – 3 случая на примерно 1400 переводческих решений (Максимович 2003, 188–190). Разумеется, в данную пропорцию не попадают феномены перевода (адаптирующий, сокращающий, дополняющий и т.п.) – речь идет только об ошибках, т. е. доказуемых отклонениях от оригинала, которые приводят к нарушению смысла передаваемого сообщения и общей неудобопонятности перевода. В ЗСЛ нами был обнаружен только один (и то не очень надежный) случай переводческой ошибки, что примерно соответствует 0,2% от всех словоупотреблений (Максимович 2004а, 52).

Качество перевода ЗСО нельзя назвать высоким – во всяком случае, оно не соответствует критериям билингвизма (в отличие, скажем, от ЭСЛ или НМ). Рассмотрим обнаруженные нами случаи переводческих ошибок.

ЗСО 13. В статье о плотском грехе с монахиней (Аще кто съ чьрницею блѹдъ сътворить …) лат. sicut in superiore sententia «как и в вышеприведенной статье» (т. е. в Mers 12) ошибочно передано в переводе понеже вѧщьшина речетъс(ѧ) (SinEuch). В U была предпринята попытка исправить непонятный текст: понеже вѧщьши ѥсть наречена «поскольку она (т. е. монахиня) именуется старшей» (перевод остается неясным). Славянский перевод из-за неправильного понимания лат. superior «высший, стоящий выше» приобрел иной смысл: если кто-либо соблудил с монахиней, воспользовавшись старшинством (сана). Примечательно, что в предыдущей, 12 статье ЭСО лат. quilibet superioris gradus «кто-либо старший по сану» переведено вполне корректно: вѧщьшж честь имѣѩ (140.11).

ЗСО 18. EuchSin содержит не очень вразумительное правило, согласно которому извергнутое брашьньце следует съхранити на огни (т. е. сжечь) и в качестве епитимьи спеть 100 псалмов (в U этот пассаж опущен). В оригинале смысл иной: si in ignem mittit tale vomitum, С psalmos cantet, т.е. «если он бросит извергнутое в огонь, то должен спеть 100 псалмов». Как представляется, переводчик плохо понял латинский текст; возможно, однако, что порча восходит к ошибкам писцов.

ЗСО 27. Аще кто клѧтъ бждет і [SinEuch, толи U] молитъ сѧ сотонамъ іли імена имъ творитъ чл҃ска … (146.1) – ср. лат.: Si quis mathematicus fuerit, id est per invocationem daemonum mentes hominum tulerit «если кто-либо станет «математиком» (т. е. астрологом), то есть призыванием демонов будет смущать разум народа...». Латинским словом mathematicus, по Суворову, «называемы были на языке римских императорских законов астрологи, предсказывавшие судьбу людей, городов и царств» (Суворов 1888, XII, прим.). Выбор для лат. mathematicus славянского эквивалента клѧтъ объясняется влиянием сходного по звучанию латинского грецизма anathema «церковное проклятие, анафема». Любопытно, что греческий термин μαθηματικός, встретившийся в тексте канона Лаод. 36, оказался непереведенным и в «Номоканоне Мефодия» (Vašica, Nom, 334.14). В Древнеболгарском номоканоне (Ефремовской кормчей) перевод есть, однако он настолько буквален, что не дает никакого внятного смысла: навыкаꙗ (Бенешевич 1907, 274.12). Все это свидетельствует о полной неясности данного термина для славянских переводчиков IX–X вв.

ЗСО 30. В статье об ограблении храма лат. de ministerio sanctae ecclesiae «от богослужебной (утвари) святого храма» переведено отъ манастъиръскыѧ црк҃ве (142.17): т. е. ministerium «богослужение» при переводе ошибочно принято за monasterium «монастырь» (ср. 142, pozn. 32).

ЗСО 31. Этот случай непонимания латинского оригинала разобран выше, в главе о замещающем переводе.

ЗСО 48. В Mers (ст. 88) речь идет о краже из монастырей (monasteria), в переводе же фигурирует монахиня (чръница) (145.20). Вашица полагал, что переводчик принял вин. п. ср. р. от лат. monasteria «монастыри» за monastriam, т. е. «монахиню» (145, pozn. 53). В вариантах к Mers чтение monastriam не зафиксировано (Kottje et al. 1994, 152) – следовательно, здесь в самом деле можно видеть переводческий ляпсус, тем более что из славянского текста неясно, почему наказывается только ограбление монахини, но не монаха.

Итак, мы отметили в ЗСО 6 случаев явно ошибочного перевода. Общее число переводческих решений в ЗСО определить сложно, поскольку стиль памятника отличается широким использованием формул (так, например, слова «пост о хлебе и о воде», повторенные 50 раз, представляют только одну формулу и одно переводческое решение; то же самое можно сказать о десятки раз повторенном в ЗСО местоимении которыи в соответствии с латами. quis). Компьютерный подсчет показал, что в ЗСО содержится около 1200 полнозначных и служебных слов. Однако, учитывая сказанное выше о формульном стиле памятника, можно сказать, что в ЗСО никак не больше (а скорее всего, гораздо меньше) 600 отдельных переводческих решений. Из них 6 ошибочных составляют 1%, что как минимум в пять раз превышает норму ошибок, характерную для кирилло-мефодиевского переводческого стиля.

IV.10. Выводы о технике перевода ЗСО

Системный анализ переводческой техники любого древне­ rо памятника невозможен без использования категориального аппарата, максимально полно отражающего природу исследуемоrо объекта. Перевод, в сущности, представляет собой не что иное, как перекодировку – т. е. передачу того же содержания другими формально-языковыми средствами. Это явление наиболее адекватно описывается в терминах семиотики как присвоение одним и тем же означаемым других, отличных означающих (здесь позволительно отвлечься от того бесспорного обстоятельства, что новое означающее оказывает определенное влияние на означаемое). Поскольку перевод представляет собой семиотический феномен, допустимо описывать технику перевода на базе категориального аппарата семиотики (из классических работ на эту тему здесь достаточно назвать две: Барт 1975; Моррис 1983).

Используемые в старославянской книжности и, в частности, в ЗСО приемы перевода можно классифицировать на основании трех критериев, каждый из которых соответствует одному из разделов семиотики-синтактике, семантике и прагматике:

1) синтагматический критерий – добавление и убавление слов (описательный и сокращающий типы перевода);

2) логико-семантический критерий: расширение и сужение объема понятия (конкретизирующий и обобщающий типы перевода);

3) прагматический критерий: адаптация переводимого текста к восприятию читателя (адаптирующий и контекстно­семный типы).

Не находящий себе места в этой классификации замещающий перевод, как уже было сказано, представляет собой операцию, которая выводит конечное сообщение за рамки перевода и почти ничем не отличается от редактирования (обычно редактирование производится после создания текста, в то время как замещающий тип перевода может применяться одновременно с созданием переводного текста). То же самое можно сказать об ошибочном переводе – по сути дела это тот же замещающий перевод (редактирование), но осложненный коммуникативным сбоем – т. е. нарушением логической связности (когерентности) передаваемого сообщения.

Особое место в ряду исследованных нами переводческих приемов принадлежит дополняющему типу перевода, который содержит элемент информационной новизны и поэтому представляет собой своеобразное сочетание (описательного) перевода и (со)авторского творчества. Таким образом, дополняющий перевод, как и замещающий, не является переводом в чистом виде и по этой причине не находит себе определенного места в нашей схеме. В силу своей особой природы дополняющий перевод может входить в каждую из трех выделенных нами групп (иными словами, комбинироваться с любым видом перевода в рамках одной группы – разумеется, кроме сокращающего).

Случаи «комбинированного» перевода нередко встречаются как в ЗСО, так и в других славянских переводных па­ мятниках – ср. отмеченное выше сочетание адаптирующего перевода с сокращающим (ЗСО 25) и конкретизирующим (ЭСО 3, 17, 22, 38), описательного с обобщающим (ЗСО 21), сокращающего с обобщающим (ЭСО 13), конкретизирующего с контекстно-семным (ЗСО 1), замещающего с адаптирующим (ЭСО 34). Может показаться, что такие случаи свидетельствуют о нестрогости нашей классификации. Однако эта проблема легко разрешается, если принять во внимание привязанность каждого типа перевода, кроме дополняющего и замещающего, к одному из трех семиотических критериев (см. выше). В свете этих критериев очевидно, что сложный (комбинированный) характер некоторых переводческих решений является таковым лишь по видимости – в действительности эти случаи представляют собой либо один, либо другой тип перевода в зависимости от избранного критерия оценки.

Может возникнуть вопрос, почему в нашей классификации не представлен пословный перевод – иными словами, совершенно обычный для всей древнейшей книжности тип перевода, не связанный с какими-либо трансформациями. Ответ лежит на поверхности: именно потому, что этот тип перевода является для славянской книжности нормативным, его рассмотрение ничего не дает для исследования индивидуальной техники перевода. Между тем для нас приоритетным является исследование переводческого стиля (личного или выработанного в рамках определенной школы), который по своей природе неповторим. Изучение такого стиля (техники) перевода может привести к нетривиальным результатам только в том случае, если объектом анализа будет не столько норма (важность которой несомненна), сколько отклонения от нее.

Итак, на основе разработанной нами методики описания славянской переводческой техники по способам перевода можно составить представление об основных установках переводчика, которыми он руководствовался при создании ЗСО, а также об уровне развития западной разновидности славянского книжно-юридического языка около XI в. (датировка древнейшего списка ЗСО).

Во-первых, малочисленность случаев адаптирующего и обобщающего перевода (7 и 4 примера соответственно) свидетельствует о том, что славянский книжный язык в X-XI вв. имел достаточный арсенал средств для перевода терминов и понятий латинской покаянной дисциплины (отметим, однако, что лексика и грамматика раннесредневековой церковно-юридической латыни не отличались большой сложностью). Правда, иногда переводчику недоставало однозначных терминологических соответствий, вследствие чего он прибегал к описательному переводу. Однако случаев такого перевода в ЗСО также немного (всего 4).

Во-вторых, переводчик нередко дополнял оригинал, же­ лая, очевидно, приспособить отдельные нормы и санкции к современной ему социально-правовой ситуации. В результате возникал феномен дополняющего перевода, который нередко комбинируется с адаптирующим. В некоторых случаях дополнение имело целью восполнить явную лакуну в латинском оригинале (например, в ЗСО 31 – пропуск санкции для епископа за рукоприкладство).

В-третьих, активное отношение переводчика к переводимому тексту выражалось не только и не столько в дополнениях, сколько в сокращениях многих статей оригинала (подобный подход, как мы видели, был свойствен также переводчику ЗСЛ и, в какой-то степени, НМ). Следствием этого стали многочисленные примеры сокращающего перевода (буквально в каждой второй статье, всего 23 случая). В результате статьи ЗСО выглядят в целом более краткими и компактными, чем соответствующие статьи Mers, в которых нередко наблюдается излишнее многословие.

В-четвертых, в ЗСО наблюдается довольно частое изменение смысла оригинала, или замещающий перевод – всего 12 случаев (как правило, с целью смягчения епитимьи).

Наконец, в-пятых, небольшое число контекстно-семных эквивалентов (3) и ошибок перевода (6) свидетельствует, с одной стороны, о не очень высокой квалификации переводчика, а с другой, объясняется весьма простым и лапидарным стилем оригинала, в котором подавляющее большинство лексем употреблено в основных значениях.

* * *

21

Материалы данной главы ранее опубликованы в работе: Максимович 2006в.

22

Ср. в древнейших евангелиях (Мариинском, Ассеманиевом, Зографском, Остромировом, Саввиной книге) перевод греч. οι συϒϒενεῖς «родственники» славянским эквивалентом рожденнѥ (Grünenthal 1910, 332; Люсен 1995, 215).

23

Отождествление собратьев по вере с родственниками можно проследить уже в оригинальной латинской письменности – так, лат. fratres «братья» (как и его греческий аналог ἀδελφοι) широко использовалось в церковном обиходе как обращение к единоверцам (Wiehl 1974, 49).

24

Известное из сербской и древнерусской книжности (Рязанская кормчая, Пролог 1383 г., «Пандекты» Никона Черногорца в переводе XII в., сочинения протопопа Аввакума) описательное обозначение дѣтотворьныи (дѣтородьныи) ѹдъ (Сл. XI–XIV, III, 168; Сл. XI–XVII, 4, 239) сформировалось, видимо, позднее – по крайней мере, в кирилло-мефодиевских памятниках оно не зафиксировано (отсутствует в SJS и «Материалах» И. И. Срезневского), а древнейшие известные контексты восходят ко времени не ранее XII в.

25

Слово не разборчиво – прим. электронной редакции.

26

Так протолкована данная лексема в SJS; а в ССС 521 цитата из ЗСО даже снабжена по форме верной, а по сути, неоправданной пометой греч. нет!

27

Исторические словари русского языка не фиксируют значение «ругаться с проклятиями» у гл. проклинатисѧ (Срезневский II, 1536; Сл. XI–XVII, 20, 152).

28

Термин бѣльць содержится также в ЗСО 11 по версии древнерусского сборника «Правило Халкидонского собора» (ст. 29), ср.: Аще кто бѣлець женѹ имыи толи съ чюжею женою бледъ створить .е҃. лет съ дв҃цею .е҃. летⷬ҇ да поститсѧ .г҃. ѿ нихъ ѡ хлѣбѣ и ѡ водѣ (Смирнов 1912, 243). Поскольку в U это место содержит вариант бѣлориꙁьць, можно полагать, что термин бѣльць был характерен именно для древнерусского узуса, а значит, употребление бѣльць в U должно носить вторичный характер.

29

Эти варианты, к сожалению, не отмечены в издании Вашицы.

30

Ср. о том же в связи с ЗСЛ: Максимович 2004а, 98–101.


Источник: Заповеди святых отец : латинский пенитенциал VIII века в церковнославянском переводе : исследование и текст : [монография] / К. А. Максимович ; Российская акад. наук, Ин-т русского языка им. В. В. Виноградова, Православный Свято-Тихоновский гуманитарный ун-т. - Москва : Изд-во ПСТГУ, 2008. - 206, [1] с.

Комментарии для сайта Cackle