«Израилиат» и вопрос иудео-христианского влияния

Проблема влияния иудейских и христианских источников на Мухаммада и Коран является одной из самых деликатных проблем сравнительного религиоведения.

В исламской традиции признается факт иудео-христианского влияния на тафсиры и хадисы, но не на Коран, поскольку Коран, по исламскому вероучению, является трансцендентной, предвечной реальностью, не могущей испытывать какого-либо влиния со стороны человека или каких-либо исторических процессов.

Совокупность этих влияний на хадисы и тафсиры получила в исламской литературе наименование «израилиат» (арабск.).

При этом термин этот имеет ярко выраженный негативный смысл:

«Слово (арабск.) означает рассказы (хадисы), выводимые из иудейских источников. Данным термином, который используется специалистами в области тафсира и хадисоведения, обозначаются древние легенды, восходящие в своей основе к иудеям или христианам, которые проникли в тафсиры и хадисы»⁴⁷².

История термина «израилиат» мало изучена. Согласно Тотголи, впервые он встречается у Mac` уди (ум. 956) и касается материала, повествующего о сотворении лошади, который Mac` уди, по его собственным словам, берет из «историй израилитов и других».

Вместе с тем Mac` уди говорит, что к этому материалу необходимо относиться осторожно ввиду его неясной достоверности, и сообщает, что среди исламских ученых нет согласия относительно того, можно ли рассматривать этот материал в качестве достоверного или нет.

При этом Мас`уди использует понятие «израилиат» не как технический термин, поскольку более он нигде у него не встречается.

Говоря об источниках, из которых он черпает информацию о библейских пророках, он утверждает, что ссылается на «Книги начал» Уахба ибн Мунаббиха и Ибн Исхака⁴⁷³.

Факт наличия в тафсирах и хадисах «израилиата» многими внутри самой традиции воспринимается как досадное историческое наследие, от которого необходимо избавиться.

Уже в приведенном выше определении того, что такое «израилиат», наличие слов <шегенды» и «проникли» указывает на полное отсутствие, с точки зрения многих мусульман, достоверности в хадисах и рассказах, передаваемых из иудейских, в частности, источников.

Однако, по нашему убеждению, не только сомнения в достоверности этих экзегетических хадисов и хадисов из сборников порождают такие ревизионистские настроения среди мусульман.

Главной же причиной этого является желание окончательно отделить исламское письменное наследие от иудаизма и христианства.

Для этого у мусульман имеются более чем веские причины.

Дело в том, что западная востоковедческая наука не знает и не может знать того принципиального разделения между тафсирами, являющимися творением рук человеческих, и самим Кораном, которое существует в исламе.

Для востоковедов Коран – такой же памятник арабской письменности, как и тафсиры и любой другой текст, к которому применимы методы текстологического анализа.

Соответственно, востоковедческая наука, исследуя Коран таким образом, нашла следы иудео-христианского влияния не только в тафсирах и хадисах, но и в самом Коране⁴⁷⁴, что, разумеется, неприемлемо для исламского вероучения.

Влияние иудейских и христианских источников на Коран разнообразно и многослойно. Мы можем выделить примеры практически прямых заимствований в Коране из иудейских и христианских писаний и примеры неочевидного влияния.

Для начала необходимо упомянуть о примерах прямых заимствований из иудейских источников. Среди них мы можем выделить примеры прямых заимствований и заимствований неочевидных.

К разряду первых относится, например, описание синайских событий в Коране.

Общим местом в науке является факт влияния раввинистических трудов на это описание, а именно кораническое повествование о синайском законодательстве (2: 63; 4: 154), в котором говорится, что Бог «поднял над израильтянами гору», не имеющее себе параллели в Торе, соответствует варианту синайских событий, изложенному в Агаде⁴⁷⁵.

«Именно так это (событие) описывается в Агаде, которую следует признать ответственной за то, что эта ее характерная подробность была совмещена в кораническом откровении с синайскими событиями.

Впервые этот факт был отмечен Гайтером и с тех пор представляет собой согласное мнение всех западных исследователей»⁴⁷⁶.

Однако в Коране не сообщается о том, как следует понимать это выражение «поднял над ними гору». Неясен контекст, в рамках которого Мухаммад использует это выражение, не вполне понятно, какой смысл он в него вкладывает.

Эту традиционную для Корана проблему (отсутствие контекста и историчности) восполняют тафсиры.

В них мы читаем следующее: «Рассказывают, что когда Моисей, мир ему, пришел к ним (евреям) с Торой и они увидели в ней обременительные обязательства, то это показалось им тяжелым (арабск.), и они не захотели принять их.

Тогда Джибрилу было повеление вырвать гору (и поднять над ними так, чтобы) осенить их (тенью горы), до тех пор, пока они не примут»⁴⁷⁷.

Табари приводит хадис от Муджахида, в котором говорится: «Он поднял над ними гору как облако и сказал им: «Веруете ли вы, или она будет брошена на вас?». И тогда они уверовали».

В хадисе от Катада читаем следующее: «Они (евреи) находились у ее подножия, он же поднял ее над их головами и сказал: «Принимаете ли вы повеленное вам, или она будет брошена на вас?»⁴⁷⁸.

Замахшари описывает этот сюжет так: «Моисей пришел к ним со скрижалями (Завета); когда они увидели те бремена и обязательства, которые в них, они посчитали это тяжким и отказались принять.

Тогда Джибрилу было повеление вырвать гору из ее основания и поднять над ними. После чего Моисей сказал им: «Либо вы принимаете это, либо гора будет брошена на вас; и было так до тех пор, пока они не приняли»⁴⁷⁹.

Другим примером прямого заимствования является история о странствии Моисея и «одного из рабов Аллаха» (18: 65–82), которая, согласно мнению ряда исследователей, была заимствована из иудейской легенды о рабби Джошуа и Илии⁴⁸⁰.

К разряду неочевидных влияний можно отнести, например, сходство в описании царя Давида в Коране, которое, согласно Марку Филоненко, прослеживается при сравнении его с описанием царя Давида, имеющегося в 151-м псалме, обнаруженном среди других кумранских рукописей⁴⁸¹.

Существует множество других примеров подобного непрямого текстового заимствования и влияния раввинистических трудов на Коран.

В частности, согласно Джекобу Лэснеру, идеологической основой для учения о «Завете пророков» в Коране могли служить повествования из раввинистических трактатов о том, что помимо написанного (на скрижалях) Моисей получил от Бога еще и изустный закон, впоследствии предложенный талмудическими мудрецами⁴⁸².

Что касается влияний христианского письменного наследия на Коран, то эти влияния можно условно разделить на четыре вида: первый – это сюжеты христианских апокрифов, представляющие собой многоразличные апокрифические подробности о Христе и Божией Матери, которые вошли в Коран и стали органичной частью коранических повествований.⁴⁸³

Вторые, также очевидные, – которые вошли в Коран, но которые сама традиция так и не смогла до конца «переварить» и объяснить их смысл в свете своей догмы.

Примером этого служат прежде всего вошедшие в Коран наименования Христа «Словом Божиим/Аллаха» и «Духом от Аллаха» (4: 171), взятым из первого стиха Евангелия от Иоанна.

Подобное наименование совершенно не соответствует тому, как пророки именуются в Коране, сотворенные посредством слова Аллаха.

Несмотря на то что данное место является неудобным с точки зрения исламского вероучения и богословия, оно, однако же, вошло в Коран. Попыткам объяснить это проблемное место было посвящено много усилий со стороны исламских богословов.

В частности, Ибн Таймия в полемике с христианами пытался объяснить, почему Христос именуется в Коране «Словом Аллаха и духом от него» (арабск.). и при этом является, согласно учению ислама, сотворенным Аллахом; а Коран, который также является словом Аллаха (арабск.), при этом, по исламскому вероучению, не является сотворенным Аллахом.

Ибн Таймия говорит по этому поводу, что наименование Христа «духом от Аллаха» является «добавочным описанием/характеристикой», через которую описывается Аллах, наподобие того как говорят «знание Аллаха» или «речь Аллаха».

Коран же не является характеристикой и поэтому не сотворен.

(арабск.)

Безусловно, такое объяснение ни с какой стороны не может быть принято как удовлетворительное.

Вероятно, и сам Ибн Таймия чувствовал явную богословскую слабость исламского учения в данном месте и слабость своих объяснений по этому поводу, в связи с чем он, словно отчаявшись найти аргументированное обоснование этой проблемы, упрекает христиан в том, что «они (христиане) придерживаются неочевидных аятов и оставляют аяты явные», и заключает: «Нет у христиан доводов ни в очевидных текстах, ни в скрытых, ибо, как сказал Аллах, Христос Иисус – посланник, и слово – от Него, которое он бросил на Мариам, и дух – от него.

У них же (христиан) слово – это сущность, не слово, посредством которого творит Аллах, но само оно творец всего»⁴⁸⁴.

Здесь необходимо отметить, что в рамках коранического понимания, полностью оторванного от реального текста Евангелия, «Слово» разумеется не как Предвечный Логос, а как атрибут Аллаха (арабск.).

В результате этого смешения, а лучше сказать этой подмены понятий, «Слово» отождествляется с речью Аллаха, которую он обращает к своим рабам.

Чудесное зачатие Христа разумеется мусульманами именно в рамках этой подмены понятий.

Так, Ибн Касир, пытаясь объяснить, что же означает наименование Иисуса Христа в Коране «словом Аллаха и духом от Него», говорит о том, что архангел Гавриил вдохнул «в вырез на рубашке» Мариам «дыхание своего духа с соизволения Аллаха» «и оно (дыхание) проникло в ее женский орган наподобие семени мужа»⁴⁸⁵.

Ктретьему виду относятся влияния неочевидные.

Одно из таких влияний наблюдается, в частности, при сопоставлении с кораническим текстом стихов с пятого по девятый, второго послания к филиппийцам, содержание которых предположительно легло в основу описания Христа в аяте 4:172.

При сопоставлении аятов 5:112–115 с евангельским повествованием о чудесном умножении хлебов и Тайной Вечере исследователи также констатируют христианское влияние и отмечают, что слово «Маида», наличествующее в этих аятах, является заимствованием из эфиопского языка и является евхаристическим термином, которым у эфиопских христиан обозначается Тайная Вечеря⁴⁸⁶.

Аллюзия на чудесное умножение хлебов в данных аятах очевидна. Относительно же параллели с событиями Тайной Вечери заключить сложно. В исламской традиции имеются разноречивые свидетельства об обстоятельствах, связанных с упоминаемой в Коране трапезой, но все они не содержат никаких прямых аллюзий на последнюю тайную Вечерю Христа с его учениками.

Так, одни хадисы говорят, что трапеза была ниспослана, другие говорят, что нет. Те же, кто говорит о ниспослании трапезы, не согласны относительно того, из чего она состояла.

Некоторые говорят, что она состояла из хлеба и рыбы, другие, что из хлеба и мяса, некоторые говорят, что состояла она «из различной еды, кроме мяса», еще одни, что она состояла из райских плодов.

Также говорят о том, что евшим было заповедано не копить и не запасать пищу и что, когда они преступили эту заповедь, «еда стала безвкусной – наподобие обезьяны и свиньи»⁴⁸⁷.

К четвертому типу можно отнести влияния, корни которых находятся не в Священном Писании, а в иных памятниках христианской письменности.

Например, прототипом райских женщин, «чернооких несовершеннолетних», «которым ни человек, ни джинн не сломал еще девственности», о которых говорит Коран (55:56), заточенных, согласно муфассирам, для половых нужд обитателей рая в шатрах, представляющих собой «полый жемчуг, имеющих тысячу дверей из золота»⁴⁸⁸, мог быть гимн, приписываемый святому Ефрему Сирину, под названием «Рай», в котором имеются следующие строки:

«Кто бы ни воздерживался от вина на земле, того виноградники рая ждут. Каждая лоза протягивает ему винограда гроздь.

И кто бы ни жил в чистоте на земле, того женщины рая привлекут к своей чистой груди, ибо он, как монах, не пал на ложе земной любви»⁴⁸⁹.

Существуют в Коране и такие места, которые нельзя назвать заимствованиями кого-либо рода, но которое можно отнести к разряду тех, которые стали результатом иудео-христианского влияния.

К таковым относится, в частности, известный аят, в котором мать Иисуса Христа ошибочно именуется «сестрой Аарона» (19: 28).

Во многих тафсирах на данный аят приводится хадис, в котором сам Мухаммад был поставлен перед лицом данной дилеммы:

«Передавали Муслим, Ахмад, Термези и Насаи от Муайры ибн Шу` бато, что вызвало затруднения: «Посланник Аллаха послал меня в Неджран. И сказали они (тамошние христиане): «Разве ты не видишь, что вы читаете «О, сестра Аарона», в то время как Моисей и Аарон жили на столько-то и столько-то прежде Иисуса?». Когда я вернулся, я сообщил пророку об этом. Он ответил: «А не сообщил ли ты им о том, что они называли своих пророков и праведников прежде них?»⁴⁹⁰.

Ответ Мухаммада скорее ставит в тупик читателя, нежели проясняет что-либо. Прежде всего, непонятно, к кому же именно относится (арабск.) «прежде них», то ли к тем, кто указал на это несоответствие – Муайре ибн Шу` бу, то ли к современникам Мариам, то ли к современникам Аарона.

Но к кому бы ни относилось это «прежде них», оно никак не объясняет, почему Мариам называется в Коране сестрой Аарона.

Аскалани приводит две версии, стремящиеся объяснить данное несоответствие.

Согласно первой, ее так называли потому, что у них был раб с именем Аарон, на которого она была похожа, согласно второй, ее так называли потому, что она была похожа на своего дедушку, который носил имя Аарон.

Табари говорит, что среди толкователей имеются два мнения относительно того, почему Коран называет Мариам сестрой Аарона.

Первое из них состоит в том, что таким образом ее относили к праведникам, поскольку «в их среде праведников называли Ааронами. Здесь не имеется в виду Аарон, брат Моисея».

Эта теория подтверждается хадисом, передаваемым от Катада: «Она была из дома, известного своей добродетелью... Аарон же был праведником, которого любили в ее народе. Когда он умер, на его похоронах присутствовало сорок тысяч из сынов Израиля, носящих имя Аарон».

Согласно другим толкователям, ее так назвали потому, что она была из потомков Аарона, брата Моисея, и, по сути, это наименование означало «о, сестра потомков такого-то».

Интересно, что в традиции сохранились свидетельства того, что мусульмане были уверены, что мать Иисуса Христа действительно приходится сестрой Аарону и Моисею.

Так, у Аскалани мы находим свидетельство о том, что по крайней мере некоторые мусульмане так считали:

«Мухаммад ибн Ка` аб решил, что она действительно сестра Моисея и Аарона».

Аскалани объясняет это заблуждение таким образом: «Очевидно, он был обманут тем, что в Торе упоминается, что Мариам, сестра Аарона и Моисея, ударила в бубен в день, когда они были избавлены от Фараона»⁴⁹¹.

Еще более примечательный хадис, передаваемый от Мухаммада ибн Сирина, приводит Табари, из которого очевидно, что даже жена Мухаммада Аиша понимала этот аят в прямом смысле:

«Известно, что Ка` аб раввин сказал, что выражение «сестра Аарона» не имеет в виду Аарона, брата Моисея. Аиша сказала на это: «Ты лжешь!». Ка`аб ответил: «О, мать верующих, если бы пророк имел в виду его, он бы сообщил об этом, ведь поистине между ними двумя шестьсот лет! После этого она замолчала»⁴⁹².

Некоторые современные исламские богословы, например Али Азами, интерпретируя данное место, предпринимают более изобретательные попытки объяснения, нежели классические комментаторы Корана: «Аарон был первым из израильских священников, а Елизавета, двоюродная сестра Марии и мать Иоанна Крестителя, согласно Новому Завету, происходила из священнической семьи и, таким образом, была из дочерей Аарона. Продолжая эту логику (by extension), мы можем так же убедительно определить и Марию, и Елизавету как сестер Аарона»⁴⁹³.

Говоря о наличии того, за чем в исламской традиции утвердилось наименование «израилиат» в хадисах, небесполезным будет дифференцировать их на те, которые в своей основе имеют повествования канонических Евангелий, и те, которые были заимствованы из Евангелий апокрифических, поскольку, как можно судить по имеющемуся у исламских историков материалу, сподвижники Мухаммада и первые поколения мусульман не знали никакого различения между повествованиями канонических Евангелий и Евангелий апокрифических.

Так, наряду с повествованием, имеющим явные аллюзии к апокрифическому евангелию детства от Фомы, тут же может приводиться, например, рассказ о хождении Христа по водам, соответствующий тексту канонических Евангелий⁴⁹⁴.

Вместе с тем необходимо также дифференцировать хадисы-израилиат на те, которые содержатся в канонических и авторитетных сборниках хадисов, и экзегетические хадисы-израилиат, содержащиеся в тафсирах и ставшие материалом для комментария тех или иных аятов Корана.

Следует сказать, что и те, и другие основаны на общем принципе, который очень хорошо сформулирован у Джакко Хамин:

«Когда христианские доктрины или теологические положения принимались мусульманами, они вскоре превращались в хадисы и таким образом исламизировались и (задним числом) датировались началом VII века».

И далее: «Эти принципы, принятые в качестве хадисов, считались (самими мусульманами) исконно мусульманскими... Те же иудейские христианские повествования, которые не вошли в канон (мусульманский), становились «израилиат», лишенными какого-либо религиозного авторитета, если не сказать, полностью осуждались.

Таким образом, из приемлемых частей этого (иудео-христианского) наследия изготавливались хадисы, а неприемлемые клеймились как «израилиат»⁴⁹⁵.

Собственно, сами мусульмане признают это: «Сподвижники пророка, когда узнавали что-либо у людей Писания, принимали это, если оно согласовывалось с догмой ислама, и обвиняли их во лжи, если это не согласовывалось с ней»⁴⁹⁶.

Приведем сначала некоторые примеры экзегетических хадисовизраилиат, в которых хорошо видно, как слова Евангелия превращались в хадисы, а авторство их приписывалось Мухаммаду.

Абу Хатим в своем тафсире, толкуя значение понятия «добродетельность», приводит хадис, возводимый им к Мухаммаду, в котором Мухаммад практически слово в слово повторяет слова Христа: «Добродетельность не в том, чтобы делать добро тем, кто делает добро тебе, а в том, чтобы делать добро тем, кто делает зло тебе»⁴⁹⁷.

Этот хадис приводит и Ибн Касир в комментарии на этот же аят. Удивительно, что Ибн Касир приводит этот хадис, ссылаясь на Абу Хатима, но при этом делает любопытную аберрацию: он возводит этот хадис не к Мухаммаду, как это делал сам Абу Хатим, а к Христу: «...передавал аль-Шагаби, как сказал Иисус, сын Марии...».

Удивительно здесь то, что более ранний тафсир Абу Хатима присваивает речь Христа и вкладывает ее в уста Мухаммада, а более поздний Тафсир Ибн Касира дает правильную ссылку.

Возможно, это связанно с хорошим знанием Ибн Касиром Священного Писания Нового Завета и желанием отделить подлинно исламское от христианского⁴⁹⁸.

А вот пример экзегетических хадисов из рода «израилиат» в тафсире Табари, который мы находим в его комментарии на 4:157:

«Толковники расходятся относительно уподобления Иисуса, которое предстало (глазам) иудеев.

Некоторые говорят, что, когда иудеи окружили Иисуса и Его учеников, они не могли решить, кто из них Иисус, поскольку все они приняли вид Иисуса, поэтому они не могли отличить Иисуса от других. К ним вышел один из тех, кто был в доме с Иисусом, и они убили его, посчитав, что он – Иисус.

Упомянем тех, кто говорил так: рассказывал ибн Хамид... от Уахба ибн Мунаббиха: «Зашел Иисус и с ним семнадцать апостолов в дом. Они окружили их, и когда вошли в дом, то Аллах представил им всех их (самого Христа и апостолов) в виде Иисуса.

Тогда они сказали им: «Вы заколдовали нас. Покажите нам Иисуса, или мы убьем вас всех». Иисус сказал своим ученикам: «Кто из вас купит за свою душу рай сегодня?». Некто из них сказал: «Я». Он вышел к ним и сказал: «Я Иисус». Аллах представил им его в виде Иисуса. Они схватили его, убили и распяли, подумав, что убили Иисуса. Подобным образом подумали и христиане. Аллах же вознес Иисуса»⁴⁹⁹.

От Уахба передают и другую речь от аль-Масни... Абда Самада ибн Ма` каля, что он слышал, как Уахб говорил:

«Поистине Иисус, сын Марии, мир ему, когда известил его Аллах о том, что он покинет этот мир, испугался, и была эта весть тягостна для него. Тогда он призвал апостолов, и приготовил им пищу, и сказал им: «Будьте со мной сегодняшней ночью, ибо я имею нужду в вас». Когда они собрались, он накрыл им и стал служить им.

Когда они закончили трапезу, он стал омывать их руки своими руками и вытирать их руки своей одеждой. Показалось им это слишком, и они с неприятием отнеслись к этому. Тогда Иисус сказал:

«Кто отвратится этой ночью от того, что я делаю, тот не от меня и я не от него». Тогда они успокоились настолько, что он закончил начатое дело. Затем он сказал: «То, что я сделал сегодня – как я служил вам за трапезой и омывал ваши руки своими руками, в этом пример для вас, хотя я первый из вас.

Посему не превозноситесь друг над другом, а усердствуйте друг для друга так, как я усердствовал для вас.

Нужда же моя, с которой я обратился к вам, состоит в том, чтобы вы призывали усердно Аллаха и молились, дабы было отсрочено время мое». Когда они встали на молитву, их одолел сон, так что они не могли молиться. Тогда он разбудил их и сказал:

«Всевышний Аллах, неужели вы не могли потерпеть одну ночь, чтобы помочь мне?». Они ответили: «Не знаем, что с нами. Мы не спали много ночей, проводя их в беседах, а эту ночь не можем, хотя ничего не желаем, как только того, чтобы наша молитва была сильна».

Он сказал: «Забирается пастырь, и разбегаются овцы». Под этой речью он имел в виду себя. Затем он сказал: «Истинно говорю вам, один из вас станет не верующим в меня прежде, чем прокричит трижды петух, и продаст меня за малую цену».

После этого они вышли и разбежались. Иудеи же искали его и схватили Симона, одного из них, но он отрекся, сказав: «Нет, я не из его учеников». Затем они схватили других, но те также отреклись. Потом он (очевидно, Симон) услышал петуха, заплакал и сделался печальным.

Когда наступило утро, один из апостолов пришел к иудеям и сказал: «Что вы сделаете для меня, если я укажу вам на него?». Они дали ему тридцать дирхемов, он взял их и указал на него.

Однако перед этим он был сделан неясным для них (имеется в виду, очевидно, что другой принял облик Христа). Они же схватили его, будучи уверенными, что это он, связали его веревкой и стали говорить ему:

«Ты воскрешал мертвых и останавливал словом бесов, исцелял безумных, неужели ты не освободишься от этой веревки?!». Они плевали на него и бросили на него шипы (очевидно, имеется в виду терновый венец), пока не пришли на то место, где распяли его, Аллах же вознес его. Они же распяли того, кто был уподоблен для них (Иисусу).

Потом его мать и женщина, которую исцелил Иисус и очистил ее Аллах от безумия, пришли туда, где он был распят. Иисус встретил их и сказал: «Аллах вознес меня, и ничего кроме добра не случилось со мной, а это показалось им...».

Другие говорят, что Иисус спросил у тех, кто был с ним в доме, чтобы придать кому-то из них свой облик. К тому вызвался один человек. Этого человека и убили, а Иисус был вознесен.

Упомянем тех, кто говорил так: рассказывал Башар ибн Магаз ... от Катада, который говорил: «Враги Аллаха иудеи замыслили убить Иисуса, сына Мариам, посланника Аллаха, и решили, что убили его и распяли его.

Нам же напомнено, что пророк Аллаха Иса сказал апостолам: «Кому из вас будет дан мой облик и он будет убит?». Один из них сказал: «Мне, о пророк Аллаха!». Этого человека и убили, а своего посланника Аллах защитил и вознес к себе»⁵⁰⁰.

Табари говорит, что имя человека, которого распяли, было Сергий, хотя некоторые христиане утверждают, что тот, кто показался им, – это Иуда Искариот и что его они распяли⁵⁰¹.

Теперь перейдем к хадисам-израилиат, имеющимся в авторитетных сборниках хадисов и иных авторитетных произведениях исламской богословской литературы, свидетельствующим об экспроприации и последующей исламизации сюжетов, повествований, изречений, содержащихся в христианском письменном наследии, которые полюбились мусульманам и могли быть хоть как-то согласованы с исламской догмой.

Один такой хадис представляет собой пересказ евангельской притчи о работниках одиннадцатого часа применительно к тогдашним арабским реалиям:

«Посланник Аллаха сказал: «Мою общину иудеев и христиан можно сравнить с человеком, который сказал: «Кто будет работать для меня с раннего утра до полудня, тот получит карат». Иудеи сказали: «Мы», – и стали работать. Затем он сказал: «А кто будет работать от полудня до вечера – тому тоже карат». Христиане сказали: «Мы», – и стали работать. «Вы же – мусульмане, те, кто работает от вечера до ночи за два карата». Иудеи и христиане разгневались и сказали: «Мы работали больше, а награда наша меньше!». На что человек сей ответил: «Разве я обидел вас в чем-либо относительно вашей награды?». Они ответили: «Нет». На что он сказал: «А это (то, что он дал мусульманам) – моя милость, и я даю ее кому пожелаю!»⁵⁰².

С другим иснадом этот хадис имеет у Ахмада несколько другое лексическое выражение: «Пророк, стоя на минбаре, сказал: «Ваше отношение к общинам, бывшим прежде вас, подобно времени от послеполуденной молитвы до заката солнца: людям Торы дана была Тора, они жили по ней до полудня, пока не выбились из сил, и им дали карат. Затем людям Евангелия было дано Евангелие, они жили по нему, пока не выбились из сил, и тоже получили карат. Затем вам был дан Коран, и вы жили по нему до захода солнца и получили два карата...»⁵⁰³.

Аскалани, объясняя этот хадис, обращает особое внимание на слово «изнемогли» (арабск.).

«Если имеются в виду те из них, которые умерли мусульманами (не в том смысле, что они приняли Мухаммада, а в том, что они исповедовали истинную религию Аллаха еще до рождения Мухаммада, каковыми провозглашаются в Коране Авраам, Исаак, Иаков и пр.), то они не могут быть описаны этим словом, поскольку это как раз то, что им было заповедано. Если же имеются в виду те, которые умерли после изменения и подмены, то как можно о них говорить, что они получили карат, когда все их дела погублены их неверием?..»

Отвечает Аскалани таким образом: «Имеются в виду те, которые умерли мусульманами прежде замены и подмены. Слово «изнемогли» означает то, что они не довершили работу всего дня, но только столько, сколько смогли, а потому не получили вторую часть награды»⁵⁰⁴.

При этом Аскалани, как и вся исламская традиция, ничего не говорит о том, когда было во времени это «до».

Вот еще подобный хадис-заимствование уже из сборника Табарани: «Сказал пророк: «Никто из вас не уверует, пока не возжелает для своего брата то, что он желает самому себе»⁵⁰⁵.

У Бухари находим хадис, пересказывающий сюжет одного из патериков, но приписываемый Христу: «Иисус, сын Марии, мир ему, увидел, как некий человек крал. Он спросил у него: «Ты украл?». Тот ответил: «Нет, клянусь Аллахом, помимо которого нет иного бога!». Тогда Иисус сказал: «Я верю Аллаху и не верю своим глазам»⁵⁰⁶.

В трудах авторитетных мусульманских богословов примеры подобных заимствований еще более многочисленны.

«Передавали от Малика ибн Анса, что Иисус, сын Марии, мир ему, говорил ученикам: «Не множьте рассказы без упоминания Аллаха, это ожесточит ваши сердца, а жестокие сердца далеки от Аллаха...

Не смотрите на грехи людей так, как будто вы господа, а смотрите так, как будто вы рабы, ибо люди бывают здоровые/избавленные (арабск.) и больные/страдающие (арабск.). Милуйте больных и прославляйте Аллаха за избавленных»⁵⁰⁷.

О достоверности этого хадиса мы находим в традиции следующую информацию: «Этот хадис приводит Малик ибн Анс в его «Проторенной тропе» в «Книге речей».

Тармези также приводит его и говорит: «Это странный хадис, мы знаем его только от Ибрагима ибн Абдаллы ибн Хатиба ибн Абдаллы ибн Динара ибн Умара». При этом Тармези не говорит ни о его правильности, ни о его слабости.

Альбани считал его слабым хадисом, говоря, что «он похож на те рассказы об Исе, которые рассказывали люди Писания, а не наш пророк».

Аль-Заркани ничего не говорит о слабости этого хадиса, а только разъясняет его⁵⁰⁸.

У Ахмада ибн Ханбаля в его «Набожности» находим целый ряд хадисов, исламизировавших текст Евангелия:

«Как-то потеряли апостолы своего пророка, мир ему, и стали искать его. Нашли они его ходящего по водам. Один из них сказал: «О, пророк Аллаха, а можно ли нам прийти к тебе?». Он ответил: «Да». Тогда он поставил одну ногу и, начав идти, поставил другую, но погрузился в воду. Тогда он сказал: «Дай руку свою, маловерный. Если бы сын Адама имел мельчайшую частицу веры, он бы ходил по водам».

«Иисус, мир ему, говорил: «Когда кто-то из вас постится, то да умастит бороду свою и уста свои и выйдет к людям, которые скажут: «Он не постится».

«Иисус, сын Марии, мир ему, говорил: праведность не в том, чтобы делать добро тем, кто делает добро тебе, ибо награда такового известна, а в том, чтобы делать добро тем, кто причинил зло тебе».

«Некая женщина сказала Иисусу: блаженно чрево, носившее тебя, и сосцы, питавшие тебя. Он ответил ей, подойдя к ней: блажен, кто читает Писание Аллаха и следует тому, что в нем»⁵⁰⁹.

«Сказал Масих (Христос), мир ему: «Самый отвратительный книжник пред Аллахом тот, который любит, чтобы его прославляли, уступали ему место в собраниях, призывали на трапезу, чтобы ради Него люди опустошали свои мешки. Истинно говорю вам, таковые уже получили свою награду в этом мире, в День же воскресения Аллах удвоит их мучения»⁵¹⁰.

Целую россыпь хадисов о Христе, имеющих хождение среди мусульман, передает Ибн Касир в его «Повествованиях о пророках».

Среди них имеется большое количество хадисов, являющихся исламским «самиздатом»; установить происхождение этих хадисов не представляется возможным.

Однако важнее для нас то, что там имеются исламизированные сюжеты аутентичного Евангелия:

«Абдалла ибн Мубарак говорил: сообщал нам Суфйан от Мансура от Салима ибн Абу Джахда, что Иисус говорил: «Работайте для Аллаха, а не для своих утроб. Посмотрите на гтгиц. Они улетают утром, а прилетают вечером (арабск.) не пашут, не собирают урожай, и Аллах питает их. Если вы скажете, что ваши утробы больше гтгичьих, то посмотрите на скот (арабск.), на ослов, они уходят утром и возвращаются вечером, не пашут, не собирают урожай, и Аллах питает их»⁵¹¹.

«...Апостолы сказали Христу: «О, Христос Аллаха, взгляни на храм Божий, что может быть прекрасней его!». Он ответил: «Истинно, истинно говорю вам, не оставит Аллах и камня на камне, но погубит его за грехи людей, ибо Аллах не созидает золотом, или серебром, или этими камнями, которые так поражают вас, но милее всего Аллаху праведные сердца! Ими Аллах созидает на земле и ими разрушает, когда они перестают быть таковыми».

«Передавал Суфйан Саури от своего отца, а тот от Ибрагима ат-Тайми: сказал Иисус ученикам: «О, ученики, сотворите себе сокровище на небе, ибо где сокровище человека, там и сердце его».

«Говорил Абд аль-Раззак: рассказал нам Му`мар от одного человека, а он от Икримы, что Иисус говорил: «Не бросайте жемчуг свинье. Ей нет от него проку. Не давайте мудрость тем, кто не хочет мудрости. Поистине мудрость лучше жемчуга, тот, кто ее не желает, хуже свиньи».

Также рассказывали Уахб и другие с ним, что Иисус сказал ученикам: «Вы соль земли, если же вы испортитесь, нет вам лекарства...»⁵¹².

«Также сказал Иисус: «О, знатоки зла, вы поставили мирскую жизнь во главу, а жизнь вечную попрали ногами. Речи ваши подобны лекарству, а дела ваши подобны болезни (арабск.). Вы подобны горькому дереву, которое удивляет того, кто смотрит на него, и убивает того, кто вкушает плоды его».

«Передавал Уахб: Иисус говорил: «О, знатоки зла, вы сидите у дверей рая, не входите сами и других не призываете войти. Поистине худший человек перед Аллахом тот, кто знает и употребляет свое знание только ради мирской жизни»⁵¹³.

Апокрифический материал о Христе в различных памятниках арабской письменности и богословской литературе может стать предметом отдельного исследования. Чего стоит, например, такое выражение, приписываемое Иисусу Христу, которое мы находим у Ибн Таймии: «Я пришел к вам с притчами, а он придет с толкованием»⁵¹⁴.

Исторический материал – израилиат, свидетельствующий со всей очевидностью о факте того, что Коран и Сунна испытали сильное влияние раввинистических писаний и христианских апокрифов, вполне естественно, породил реакцию в исламской среде.

Возникла идеологическая оппозиция всем этим историческим свидетельствам, которые, с точки зрения самой исламской традиции, работают на десакрализацию священного писания ислама.

В связи с этим некоторые сторонники исламского обновления считают необходимым провести ревизию тафсиров с целью устранения всего того, что называется (арабск.)⁵¹⁵.

Каков же критерий, в соответствии с которым сторонники ревизии, зачищая тафсиры, хотят отделить достоверные хадисы от хадисов недостоверных (подложных)? И все ли израилиат рассматриваются ими в качестве недостоверных?

На первый вопрос сторонники реформ не дают ясного ответа. Свои претензии к муфассирам они формулируют, основываясь отчасти на своем личном понимании того, что может считаться достоверным, а что нет, а отчасти на отношении недоверия к иудеям и в целом людям Писания.

Претензии к Табари выглядят, например, следующим образом: «Это (хадисы, вызывающие сомнение у автора) то, что он (Табари) передает вслед за Ибн Исхаком. И тот, и другой являются историками.

Историк же передает информацию так, как она была ему рассказана, и для него мало имеет значения выяснение ее ценности. Но если с историей это позволительно (арабск.), то я не уверен, что это позволительно с тафсиром, поскольку в тафсире необходимо придерживаться (арабск.) фактов и правдивых событий. Ибн Джарир передает в своем тафсире множество удивительных вещей, не подвергая их критике, а удовлетворяясь приведением иснадов»⁵¹⁶.

Иными словами, Мухаммад Хусейн основывает критику аутентичности определенных хадисов не на слабости иснадов, приводимых Табари, а на содержании хадисов, которое кажется автору недостоверным.

В частности, автор передает хадис, который Табари выводит от Катада, в своем комментарии на 38: 34 и сопровождает его такими словами: «Совершенно очевидно, что эта история является ложью и измышлением»⁵¹⁷.

Другой автор критикует известного муфассира Багауи за заимствование повествования из разряда «израилиат» при комментарии 7: 14, которое ему кажется неправдоподобным, но он не находит никакого израилиат в кораническом повествовании данного аята, в котором говорится: «Когда же Господь его явил Себя горе, Он превратил ее в прах, и Моисей упал без сознания»⁵¹⁸.

Ответ на второй вопрос является отрицательным, поскольку тот же автор признает достоверным известный хадис от Абдаллы ибн Умра ибн аль-Аса о якобы имеющемся в Торе «описании» Мухаммада, чем опровергает мнение Махмуда Абу Рига, например, о том, что этот хадис является выдумкой евреев с целью расположить к себе мусульман.

Он признает его достоверным ввиду того, что он: а) подтверждает кораническое повествование 7:106–107; б) дважды приводится у Бухари, а также ввиду того, что мухаддисы передают от Ибн аль-Ааса около семисот хадисов, из них 27 мы встречаем и у Муслима, и у Бухари, 8 – только у Бухари и 10 – только у Муслима, что указывает на его надежность как передатчика хадисов⁵¹⁹.

Иными словами, помимо Корана, согласно Мухаммаду Хусейну, подтверждением аутентичности какого-либо хадиса является его наличие в канонических сборниках Бухари, Муслима и других.

Однако нельзя не отметить тот факт, что подобный принцип, если довести его до логического завершения, угрожает поставить под сомнение практически все экзегетические хадисы.

Дело в том, что если принять в качестве достоверных экзегетических хадисов те, которые содержатся в двух самых авторитетных сборниках, то число таковых окажется крайне недостаточным для составления даже самого краткого комментария к Корану, поскольку в сборнике Бухари «Книга тафсира» содержится только 504 хадиса, а в сборнике у Муслима – всего лишь 34.

В других авторитетных сборниках, как, например, в сборнике Абу Дауда и Насаи, глава, посвященная тафсиру, вообще отсутствует.

Между тем тот же Табари в своем тафсире использует более 38 тысяч хадисов, и лишь немногие из них содержатся в канонических сборниках.

Более того, принятие этой ревизионистской концепции поставит традицию перед необходимостью причисления к разряду «израилиат» множества хадисов не только в тафсире Табари, но и во многих других тафсирах, например, в тафсирах Ибн Касира, Мукатиля ибн Сулеймана, Абу Хатима и многих других, поскольку все они содержат хадисы, восходящие к иудейским или христианским источникам.

А это будет означать ревизию всех вообще экзегетических хадисов, а следом и ревизию канонических сборников хадисов, что естественным образом будет подтверждать теорию Гольдциера, Шахга и множества других западных востоковедов (в том числе новейшего скептицизма Патрисии Кроун и Майкла Кука), ставящих под вопрос аутентичность хадисов в целом как исторического источника.

Безусловно, более остро эта проблема стоит с израилиат-хадисами из разряда экзегетических.

Один такой хадис мы цитировали в первой главе, в которой речь шла о группе иудеев, слышавших слова Аллаха, когда Он говорил с Моисеем на горе Синай, и впоследствии исказивших их.

Этот хадис приводят Замахшари и Табари через Ибн Хамида от Ибн Исхака. Он (как и великое множество других эгзегетических хадисов, в том числе и из разряда «израилиат») не содержится ни у Бухари, ни у Муслима. Означает ли это его недостоверность?

Этот хадис свидетельствует о влиянии раввинистических писаний и на Коран, и на тафсиры, толкующие его содержание, следовательно, он должен быть признан недостоверным сторонниками ревизии.

Однако в таком случае, удалив его, придется удалять и комментарий к соответствующему аяту, полностью основывающийся на данном хадисе.

Более того, сторонникам ревизии не следует забывать, что обильные израилиат тафсиров являются часто всего лишь откликом на израилиат в Коране.

И именно ввиду влияния на Коран израилиат иудейского происхождения и израилиат христианского происхождения, восходящие к христианской апокрифической литературе, муфассиры были просто поставлены перед необходимостью обращаться за экзегетическим материалом данных аятов к традиции талмудического иудаизма и материалу христианских апокрифов.

Одним из ярких примеров этого являются приведенные выше израилиат-хадисы, которыми Табари и прочие муфассиры комментируют 4:157.

Если убрать их, будет практически полностью утрачен экзегетический материал к 4: 157, где говорится о призрачности страданий Христа!

Разумеется, сторонники ревизии тафсиров не признают вышеприведенные хадисы в тафсире Табари, комментирующие 4:157, за израилиат, поскольку они соответствуют исламской догме, и их совершенно не интересует достоверность приводимого Табари материала о подмене Христа на Иуду (Сергия) и докетическое происхождение этого материала⁵²⁰.

Кроме того, если отнести хадис от Ибн Исхака к разряду «слабых хадисов» и счесть информацию, в нем содержащуюся, не заслуживающей доверия, то это поставит под сомнение надежность Ибн Исхака как историка, а соответственно, поставит под сомнение и достоверность исторических сведений, изложенных в его «Жизнеописании пророка», что, в свою очередь, даст основание сомневаться и в достоверности сведений, имеющихся в «Жизнеописании пророка» Ибн Хишама, который, как известно, в своей работе значительно опирался на материал «Жизнеописания пророка» Ибн Исхака.

В свою очередь, это с необходимостью повлечет за собой тотальную ревизию не только материала тафсиров, но и всего исламского богословского наследия, которое всегда рассматривало «Жизнеописание пророка» как один из важнейших источников исламского законодательства и правомыслия.

Таким образом, исходя из логики самой исламской традиции, этот хадис от Ибн Исхака никак нельзя счесть недостоверным.

Следовательно, он должен быть отнесен к разряду достоверных, как и хадис от Абдалла ибн Умра ибн аль-Ааса, хотя первый и не входит в канонический сборник Бухари.

Это означает, что отсутствие того или иного хадиса в сборнике Бухари или Муслима вовсе не означает его достоверность.

Таким образом, единственный критерий, в соответствии с которым сторонники антиизраилиат-ревизии предлагают проверять достоверность экзегетических (и не только) хадисов, является совершенно необъективным.

Вместе с тем хотелось бы отметить, что оборонять исламскую традицию с этой стороны совершенно излишне. Поскольку в традиции сохранились свидетельства того, что сам Мухаммад принимал и перенимал израилиат.

В частности, он соблюдал иудейский пост: «Когда пророк прибыл в Медину, он увидел, что иудеи постятся в день Ашура. Он спросил их, и они сообщили ему, что это день, в который Аллах потопил армию фараона и спас Моисея и тех, кто был с ним.

Тогда он сказал: «У нас больше прав на Моисея, нежели у них». И постился сам и повелел людям поститься в этот день. Когда же был наложен пост в месяц Рамадан, то он не повелевал, но и не запрещал людям поститься в этот день»⁵²¹.

Питерс приводит этот рассказ, ссылаясь на Муслима. В варианте, приводимом Муслимом, говорится, что не только иудеи, но и все курайшиты в доисламскую эпоху постились в этот день⁵²².

Говоря об «израилиат», стоит также вспомнить, что до своего призвания, равно как и значительное время после него, Мухаммад не мог совершать поклонение и молитву в соответствии с традиционным исламским обрядом.

Мусульманские ученые расходятся относительно того, каким образом и по какому закону совершал поклонение Мухаммад до своего предполагаемого призвания.

Аль-Амади в его «Ихкам фи усуль аль-Ахкам» говорит следующее:

«Ученые расходятся относительно того, совершал ли до своего призвания пророк поклонение по закону пророков, которые были прежде него.

Те же, кто решает этот вопрос положительно, расходятся относительно того, по закону кого из пророков он осуществлял поклонение.

Так, некоторые говорят, что по закону Ноя, другие, что по закону Ибрагима, Моисея, другие, что по закону Иисуса»⁵²³.

Ученики Абу Ханифы и Ахмада, а также некоторые ученики Шафи` и считают, что он поклонялся в соответствии с тем, что было правильно из прежних установлений, согласно ниспосылаемому ему откровению, а не из их подмененных книг, или из того, что передавали их раввины»⁵²⁴.

Итак, в силу указанных причин мы склонны считать ревизионистские антиизраилиат-инициативы в исламской среде, во-первых, отходом от самой традиции, стремящимся через уничтожение значительной части исламского богословского и экзегетического наследия решить проблему защиты ислама от внешней критики и вместо этого ставящим традицию перед лицом еще больших проблем; а во-вторых, существеннейшим деструктивным явлением, работающим на крайнее снижение потенциала ислама как к межрелигиозному, так и межкультурному диалогу.

Тем более что в традиции толкования Корана проблеме израилиат (хотя ни ранние, ни классические толкователи не использовали этот термин) уже был предложен гораздо менее опасный вариант решения.

Вариант этот состоит в том, что все раввинистические и евангельско-апокрифические места Корана рассматривались муфассирами не в качестве свидетельств христианского или иудейского влияния, а исключительно как доказательства истинности пророческой миссии

Мухаммада, который, согласно исламской догме, воспроизводил библейские и апокрифические сюжеты не через человеческое научение, но посредством откровения.

Вот как об этом писал Табари: «Сокровенное – это то, что скрывают раввины, люди, от которых ни ты (Мухаммад), ни твой народ не получали эту информацию и о которой вы мало что знали от книжников и монахов из людей двух Писаний.

Аллах сообщает об этом своему пророку Мухаммаду в качестве указания на достоверность его пророчества, посрамляя оправдания людей Писания, отрицающих его пророческое достоинство, которые знали, что он получил эти рассказы не от тех, кто их скрывал⁵²⁵, «и не мог знать о них кроме как посредством откровения»⁵²⁶.