Часть 3. Светский подход к сектантству

Введение

В данной главе будет сделан обзор лишь наиболее общих подходов к изучению природы сектантства и причин его распространения, к понятийно-терминологической проблематике и классификации сект. В современном российском религиоведении данная тематика является актуальной на протяжении последних лет. Практически все диссертации по новым религиозным движениям включают в себя главу, посвященную терминологическому аппарату и классификациям предмета исследования.

В настоящее время в отечественном религиоведении преобладают западные теории сектантства, так как считается, что «на протяжении последних 6–7 десятилетий у нас в философии, социологии, психологии и т.д. официально было закреплено господство марксистской материальной идеи о том, что бытие детерминирует, определяет сознание»,²⁷⁰ и после 1922 г. произошло «отторжение отечественной (советской) социологии от мирового процесса ее развития

Только после крушения системы социализма и ее теоретико-методологической основы – марскизма-ленинизма – российская социология обретает статус самостоятельной науки и переживает «ренессанс»: происходит сложный процесс очищения «авгиевых конюшен» марксизма в отечественной социологии и вхождения ее в мировую социологию Прежнее наследие исторического материализма и «научного коммунизма», претендовавших на «единственно научную социологию», скомпрометировано и не годится к употреблению в новой исторической обстановке».²⁷¹

Другими словами, считается, что религиоведение советского периода было идеологизировано, его методология не совершенна, не позволяет составить правильное представление о природе религии и сектантства, и поэтому оно не может представлять практического интереса в наши дни. Однако такая оценка достижений советского религиоведения разделяется не всеми религиоведами, так как часть из них его достижений целиком не отвергает.²⁷²

Светское отечественное религиоведение до конца 1980-х гг. рассматривало секты организациями религиозными, а понимание природы религии восходило к взглядам Маркса, который утверждал, что религия является порождением человека, а не основана на личном опыте общения человека с Богом.

Исходя из предпосылки о классовой природе общества, представляющего собою два враждебные класса – господствующее меньшинство и эксплуатируемое большинство, между которыми идет классовая борьба, – Маркс утверждал, что для поддержания системы, построенной на неравенстве и эксплуатации человека человеком, помимо принуждения необходимо идейное оправдание эксплуатации. Эту функцию стала выполнять религия, и тем самым она превратилась в идеологию, оправдывающую эксплуататорский строй,²⁷³ поэтому она отражает и закрепляет «мироощущение определенных социальных слоев».²⁷⁴

Задача религии якобы заключалась в примирении обездоленных, угнетенных с их участью в земной жизни и обещании награды в потустороннем мире за послушание и смирение в этом мире. Эту идею Маркс позаимствовал Л. Фейербаха, выдвинувшего тезис о компенсаторной функции религии, дополнил ее, а впоследствии она получила свое развитие у З. Фрейда.²⁷⁵ «Социальные принципы христианства... – писал Маркс, – проповедуют необходимость существования классов – господствующего и угнетенного… Объявляя все гнусности, чинимые угнетателями по отношению к угнетенным, либо справедливым наказанием... либо испытанием, которое Господь по своей бесконечной мудрости ниспосылает людям во искупление их грехов».²⁷⁶ В результате получалось, что в условиях глубокого социального кризиса, когда интересы одной части общества могут быть обеспечены за счет другой, только иррациональные ценности, которые не подлежат проверке, могут способствовать поддерживанию социального порядка и препятствовать революционному переустройству общества в интересах угнетенных масс.²⁷⁷

В рамках такой идеологии Церковь воспринималась как инструмент духовной власти, проводивший политику господствующего класса с помощью вероучения, обрядности и церковной дисциплины. Как часть системы классового насилия религия пользовалась материальными богатствами и средствами государственного возмездия против непокорных верующих. Секты же считались представителями класса угнетенных, представляли собою особый вид социального и политического протеста, принявшего религиозную форму. Образование сект, с точки зрения данного мировоззрения, рассматривалось как социальный протест против несправедливостей мира,²⁷⁸ а их развитие – как закономерность развития классового общества.

Таким образом, религия, и сектантство в частности, имели социальные корни, и религиозное и сектантское сознание было обусловлено конкретными историческими условиями реальной жизни. Эти же условия предопределили особенности вероучения, обрядов, нравственных норм, организации религий и сект, а поскольку исторические эпохи отличаются друг от друга, то тем объяснялись различия между религиями и сектами. Сектами в советский период называли отделившиеся от господствующих направлений в мировых религиях (христианстве, буддизме, индуизме) группы, оппозиционно настроенные против них.

Несмотря на такую идеологическую платформу, советская религиоведческая школа, опиравшаяся на обширные полевые исследования сектантства, верно выявила некоторые психологические особенности сектантов, в частности отмечалось, что им свойственна претензия на исключительность, нетерпимость, соперничество, самоутверждение путем отрицания всего находящегося за пределами их мировоззрения и жизни.

Однако те же полевые «исследования сектантства с конца 1970-х – начала 1980-х гг. выявили некоторые неожиданные, с точки зрения принятой концептуальной схемы, моменты массовой религиозности – стабилизацию ее уровня, а иногда и некоторый ее рост».²⁷⁹ Таким образом, идеологическая база советского религиоведения не получила эмпирического обоснования. Дело в том, что марксистско-ленинская концепция предполагала такое преобразование общества, когда классы исчезнут, и вместе с ними исчезнут условия, порождающие религию, и тогда религия, а значит и сектантство, исторически изживут себя.²⁸⁰ Поскольку в СССР заявлялось об отсутствии классовых противоречий, то религия и сектантство должны были исчезнуть, и в бесклассовом обществе не должны были возникать новые их формы.²⁸¹ Но религия и сектантство не только не исчезли, а продолжали существовать и развиваться. Несоответствие принятых концепций сектантства и данных исследований послужили причиной отхода от прежних концепций происхождения и природы сектантства.

В начале 1980-х гг., часть советских религиоведов стала проявлять интерес к сектам, заявившим о себе в 1970-е гг. на Западе. До этого времени предметом их изучения были секты, существовавшие в СССР. Они были представлены появившимися в России до 1917 г. меннонитами, баптистами, адвентистами, пятидесятниками и др., а после вхождения в СССР западных областей Украины и Белоруссии иеговистами, а также отколовшимися от РПЦ группировками, именовавшими себя «истинно православными церквями». Тогда же появился ряд публикаций и монографий о деятельности новых сект на Западе, выполненных по материалам исследований зарубежных ученых. Наиболее известными из них являются: Фурман Д. Е. Религия и социальные конфликты в США. М., 1981; Григулевич И. Р. Пророки «новой истины. М., 1981; Балагушкин Е. Г. Критика современных нетрадиционных религий. М., 1984; Гуревич П. С. Нетрадиционные религии на Западе и восточные религиозные культы. М., 1985; Митрохин Л. Н. Религиозные культы в США. М., 1984; Религии «нового века». М., 1985.

Характерные черты этих сект видели в синкретизме в области вероучения, в строгих и жестких требованиях к религиозной жизни сектантов, агрессивности по отношению к обществу и весьма активной пропагандистской работе. Эти секты именовались молодежными религиями, новыми религиями, религиями «нового века».

В оценке западного сектантства некоторые отечественные религиоведы сближалиь с позицией представителей светского антикультового движения. Так, Л. Н. Митрохин главным признаком культа считал, как и представители антикультового движения, наличие харизматического лидера,²⁸² в то время как не все американские социологи религии наличие лидера и собственных источников вероучения (собственных писаний) считали обязательным критерием культа. Для них главным признаком считается создание новой по сравнению с традиционной для данной культуры религии. Полевые исследование НРД в России начались с конца 1980-х гг., когда они стали проникать и распространяться в СССР.

Таким образом, через теоретическое изучение проблемы западных НРД российские религиоведы ознакомились с западными концепциями сектантства, их критериями, классификацией и методологией исследования. Когда в начале 1990-х гг. изменилась политическая ситуации в России, сопровождавшаяся демонтажем прежней идеологии, российское религиоведение во взгляде на сектантство переориентировалось на западные теории о типах и классификации сект, и с тех пор заимствованная методология оказывает существенное влияние на российскую социологию религии и религиоведение по данной проблематике, что проявилось в соответствующих учебных пособиях и публикациях.

В западном религиоведении первым разработал социологические понятия секты и церкви М. Вебер (1864–1920) в своих сочинениях «Церковь и секты» (1906) и «Хозяйство и общество» (1922). Почти одновременно с ним этой темой занимался Э. Трёльч (1865–1923), опубликовавший в 1912 г. сочинение «Социальные учения христианских церквей и групп», где предпринял попытку дать свое определение понятиям церковь, секта и культ, а также была сформулирована типология церковь-секта-культ. Веберу и Трёльчу ставят в заслугу создание так называемой классической модели типологии религиозных организаций по схеме секта-церковь, предполагающей, что церкви вырастают из сект. Р. Нибур (Niebuhr) дополнил существовавшие до него понятия церковь и секта еще одним понятием – «деноминация», как промежуточной ступени развития религиозной группы от секты к церкви.

М. Вебер

Анализируя деятельность протестантских сект XVI-XVII вв. (квакеров, баптистов и методистов) в Европе и в Америке, Вебер выдвинул гипотезу о том, что все религиозные организации возникают вокруг харизматического лидера. Поскольку харизма (дар Божий) нестабильна, то будущее группы зависит от того, сумела ли община вместе с лидером выработать нормы религиозной жизни. Если не сумела, то после смерти лидера она распадается. Другими словами, если имел место процесс институализации, то группа может пережить своего основателя.²⁸³

Для различия религиозных организаций на церкви и секты Вебер вводит три признака: 1) отношение к «миру»; 2) форма членства и 3) организационная структура.

По первому критерию, религиозная организация может претендовать на статус церкви «... если она не противопоставляет себя миру, если она приемлет его культуру и соглашается с его порядком, добиваясь того, чтобы стать универсальной организацией, вписанной в этот мир.».²⁸⁴ Но достижение этой цели (универсальности), по Веберу, возможно лишь при условии отказа религиозной организации от норм и требований, предъявляемых ее членам: «церковь должна была отказываться (либо идти на послабления и компромиссы в реальной жизни) от насаждения своих ценностей и норм, особенно в тех случаях, когда обнаруживалось достаточно острое расхождение между культурными и церковными ценностями (например, в области сексуальной морали, использования насилия в борьбе с «врагами» и т. п.). Церковная теология должна искать средства сглаживания таких расхождений, чтобы сделать их приемлемыми для общественного сознания, приспосабливать христианские ценности к секулярному обществу. Секта, напротив, тяготеет к неприятию, осуждению мира, мирских порядков».²⁸⁵ Секта не стремится к универсальности, она хочет быть общиной избранных.

В соответствии со вторым признаком, религиозная организация может именоваться церковью, если предъявляет «умеренные требования к своим членам», а именно: не настаивает на обязательном участии в богослужении, требует соблюдения дисциплины в умеренных пределах. Как правило, ее членами становятся по традиции через крещение в младенчестве, которое не предполагает сознательного выбора и делает крещенного членом церкви; практически каждый может оставаться ее членом, не принимая никакого участия в ее жизни.

Членство в секте напротив бывает осмысленным и добровольным; ему предшествует «обращение» – как свидетельство того, что вступающий преобразуется из падшего состояния в новую жизнь. Членство в секте ограничено только взрослыми, так как младенцы не могут сознательно принять ее веры и соблюдать все ее требования.

Сопоставляя форму членства в церкви и секте, Вебер отмечал, что принадлежность к секте, в противоположность членству в церкви, «которая «дана» человеку от «рождения», – является своего рода нравственным ... аттестатом личности. «Секта». Является волюнтаристским объединением лишь достойных (по идее) в религиозно-этическом отношении людей, квалифицированных в качестве таковых и добровольно вступивших в это объединение, при условии столь же добровольно данного им разрешения, ввиду их доказанной религиозной избранности».²⁸⁶

Согласно третьему критерию, религиозная организация, тяготеющая к харизматическому руководству, будет сектой, а практикующая административно-бюрократическое – является церковью.

Э . Трёльч

Протестантский либеральный теолог Э. Трёльч развил разработанную в ранних произведениях М. Вебера концепцию о противопоставлении церкви и секты и создал ставшую классической типологию «церковь-секта» в своей работе «Социальные учения христианских церквей и групп» (1912). Трёльч разделил все религиозные организации на три категории: на церкви, секты и культы.

Главным критерием для классификации религиозных организаций он считал их отношение к светским (мирским) ценностям, их способность идти на компромисс с миром. «Церковь как тип организации, – пишет Трёльч, – по преимуществу консервативна; в известной степени принимает мирской порядок, стоит на позиции мироутверждающей, господствующей в массах и потому являющейся организацией универсальной, т. е. стремящейся охватить всю человеческую жизнь. Секты в противоположность этому, – относительно небольшие группы, которые стремятся к внутреннему совершенству личности и непосредственно – личной связи между своими членами. С самого начала они организовывались в небольшие группы и отказывались от идеи овладения миром; они вели себя по отношению к миру, государству и обществу либо индифферентно, терпимо или враждебно, поскольку они не стремились контролировать их или в них включаться, но напротив, избегали или терпели их рядом с собой или даже стремились заменить их собственным сообществом... Оба типа находились в тесной связи с фактической ситуацией в обществе и его развитием. Но в то время как полностью развившиеся церкви использовали государство и господствующие слои, включались в качестве составной части в общий порядок, поддерживая его и в то же время находя в нем опору и защиту, попадая тем самым в зависимость от него и его развития, секты наоборот были связаны с низшими слоями общества или же теми элементами, которые были противниками государства и общества; они работали как бы внизу, а не шли сверху вниз».²⁸⁷

Членство в церкви общедоступно по причине формального приема через крещение в младенчестве. Оно определяется в основном фактом рождения, а не духовным возрождением (обращение во взрослом возрасте). Церковь считает, что человек достигает спасения через принадлежность к ней, а не через личные духовные усилия.

Членство в секте, по Трёльчу, строится на добровольном участии и требует сознательного обращения к вере, духовного перерождения. Секта осуждающе относится к внешним, духовно не возрожденным людям, исключает из своей среды нарушителей моральных норм или тех, кто отрицает какие-либо положения ее доктрины. Спасение в них достигается путем самосовершенствования и моральной чистоты, поэтому отказ от мирских благ, аскетизм воспринимаются как норма. Для сектантов характерна высокая активность мирян и принижение роли духовенства.

В области богословия секта стоит на фундаменталистских позициях, но с позиций официальной церкви она воспринимается как отколовшаяся от нее группа, у которой нет полноценного образования, и потому их доктрина страдает односторонностью, обедненностью в сравнении с церковной традицией.

Однако Э. Трёльч полагал, что не следует воспринимать секты с церковной точки зрения, поскольку в них получают полное выражение как раз те евангельские мотивы, которые подавляются или недостаточно развиты в официальной церкви по благовидным причинам. По его мнению, в силу независимости от мира и постоянной приверженности первоначальным христианским идеалам сектанты чаще всего наиболее полно выражают основные идеи христианства.²⁸⁸

Теория Э. Трёльча не могла объяснить все многообразие религиозных групп, и довольно скоро американский теолог Р. Нибур увидел слабые стороны этой концепции.

Р. Нибур

Р. Нибур обратил внимание на то, что некоторые секты со временем утрачивают типические для их первого поколения черты, такие как замкнутость и элитарность, и готовы включить в свои ряды любого, готового принять их учение. Сознательное обращение, характерное для сект, утрачивает прежнее значение, поскольку большинство членов общины происходят из семьи единоверцев.

Отрицание мира или безразличие к нему сменяется поддержкой социальных порядков. Но «претерпевшие такие изменения организации не могут считаться церковью, поскольку они не могут претендовать на универсализм, т. е. тесную связь с широкими слоями общества, приверженными церкви как символу национальной идентичности или преданности государству».²⁸⁹ Этот тип религиозной организации Р. Нибур назвал деноминацией.

Деноминации, по Р. Нибуру, это «неосознаваемое лицемерие. Это зашедший слишком далеко компромисс между христианством и обществом, который отображает приспособление христианства к кастовой системе общества».²⁹⁰ Социальное неравенство противоречит христианским ценностям и является признаком нездорового состояния общества, поэтому компромисс с мирскими ценностями, приспособление к ним есть отказ от христианских ценностей. Появление деноминаций он объяснял ухудшением христианской социальной этики, стремлением приспособиться и адаптироваться к ценностям и несправедливостям мира, а появление сект интерпретировал как попытку восстановить принципы социальной справедливости и равенства. Таким образом, появление деноминаций вызвано не теологическими, а социальными причинами, и объясняется различием социальных классов (классовым различием), регионов проживания, национализмом и расизмом, порождающим социальное расслоение.

Секты, по Р. Нибуру, не живут больше одного поколения, поскольку второе поколение делает упор на религиозное образование (например, воскресные школы), тем самым намечается уход от эмоционального переживания религии, что выражается в упорядоченности богослужений и сближает их с чинностью церковных богослужений.

Подобно Э. Трёльчу, основным признаком при определении религиозного статуса группы для Нибура является ее способность идти на компромисс с обществом, и в зависимости от этого она может быть или церковью, или деноминацией, или сектой. Однако и теория Нибура спорна, так как не объясняет религиозной практики и пути тех религиозных групп, которые сочетают в себе характеристики секты и деноминации, а некоторые развиваются иначе, чем предлагает схема Нибура, например, оставаясь сектами на протяжении нескольких поколений.²⁹¹ Поэтому его схема не универсальна.

Свои взгляды Р. Нибур изложил в работе «Социальные источники деноминационализма», опубликованной в 1929 г., где исследуются социальные условия, формирующие определенные типы религиозных групп на пути их развития от начального состояния, от секты через деноминацию к церкви. Схематически его типологизацию можно представить следующим образом: секта-деноминация-церковь.

Современные подходы

Попытки прояснить понятия церкви и секты, а также их критерии продолжаются по сей день, поскольку не все характеристики церкви и секты, разработанные Вебером, Трёльчем и Нибуром, соответствуют современным социальным реальностям. Американские социологи Б. Джонсон (Johnson), Р. Старк (Stark) и У Бейнбридж (Bainbrige) предложили считать главным критерием сектантства наличие конфликта религиозной группы с обществом; с их точки зрения секты – это явление контркультуры.

По Джонсону, «церковь – это религиозная группа, принимающая социальное окружение, в котором она существует. Секта – это религиозная группа, отрицающая социальное окружение, в котором она существует». Такого же мнения придерживается Родни Старк в книге «Социология»: «...чем выше напряжение между группой и окружающей ее средой, тем больше она похожа на секту». Использование в качестве главного критерия отношения группы к обществу упрощает деление групп на церковь и секту, поскольку такая систематизация будет зависеть не от особенностей внутренней жизни группы, таких, как уровень институализации, сознательное обращение к вере и крещение во взрослом возрасте и т. п., а исключительно от отношений группы с господствующей культурой.

Использование данного критерия, по мнению социолога К. Робертса (Roberts), ведет к переосмыслению сложившегося представления о статусе некоторых групп. Например, Католическая Церковь, считавшаяся образцом организации церковного типа, в США представлена меньшинством, которое не всегда разделяло доминирующие ценности и политику государства. Поэтому католики в США, согласно этому критерию, находятся ближе к сектантскому типу религиозной организации.²⁹²

Недостатком этого критерия является неопределенность в понимании параметров конфликта: в какой именно сфере он должен происходить (или же в нескольких основных), чтобы классифицировать группу как секту, ведь группа может находиться в согласии со многими ценностями, но быть в конфликте с некоторыми. С другой стороны, возможна разная интенсивность конфликта. По мнению Бейнбриджа и Р. Старка, только напряженный конфликт можно рассматривать в качестве признака сектантства.

Свое понимание природы конфликта предложил Б. Джонсон. Он выдвинул гипотезу о том, что группы, именуемые сектами, на самом деле лишь «альтернативные формы социально-культурной адаптации людей в системе общественных ценностей, хотя кажется, что они испытывают конфликт с окружающим обществом... Вполне возможно, что самой основной функцией религиозных организаций в Соединенных Штатах сегодня и исторически является социализация потенциально диссидентствующих элементов, в основном из низших слоев общества, в господствующей общественной системе ценностей. Различия, которые социологи находят между протестантскими «церквами и «сектами , могут быть делом вкуса и риторики. гораздо больше, нежели делом основной ценностной ориентации».²⁹³

Однако не все социологи согласны рассматривать конфликт между группой и обществом в качестве главного признака сектантства, так как он является переменным, а не определяющим параметром в характеристике секты. Если секты могут или усугублять конфликт, или ассимилироваться в обществе, то конфликт вряд ли можно принимать за определяющий критерий классификации групп на церкви и секты.

По мнению Э. Грили (Greeley) и Д. Нельсона (Nelson), наиболее важным признаком секты надо считать степень и сложность организации и рутинизации группы.²⁹⁴ Свое определение понятия «церковь» и «секта», а также их критериев предложил Мильтон Йингер (Yinger). Он считает, что концепция Трёльча содержит слишком много переменных, которым нет соответствия в реальных религиозных группах. Отбросив теологические характеристики сект из концепции Трёльча и оставив только социологические, он предложил три критерия сектантства, которые бы позволили проследить типы групп и их эволюцию.

1. Степень общедоступности, открытости в политике членства группы.

2. «Уровень принятия или отрицания мирских ценностей или общественных структур.

3. Уровень институционализации группы, т. е. в какой мере религиозная группа, будучи организацией, (а) интегрируется в местные союзы и в одну национальную структуру, (б) нанимает на работу профессиональное духовенство и (в) создает бюрократическую систему».²⁹⁵

Эта гипотеза имеет два исключения. Она не охватывает шаманские религии неиндустриальных обществ, где религиозные ценности разделяются всеми членами общества, которые не создают свою собственную организацию. Второе исключение – это Католическая Церковь средних веков. Она была универсальной и наднациональной, поскольку католичество было основополагающим элементом тогдашней культуры в Европе. Отсюда делается вывод о том, что существование сект – это феномен плюралистических обществ.²⁹⁶ С этим мнением трудно согласиться, так как секты в большом количестве появлялись и не в плюралистических обществах, например, в XVI- XVII вв. в Европе, и в XVII-XIX вв. в России.

Таким образом, в религиоведении существует большой разброс мнений относительно признаков сектантства. Различные мнения по данному вопросу в исторической последовательности приводятся в таблице 1, составленной К. Робертсом.²⁹⁷

Факторы, способствующие образованию новых сект и деноминаций .

Р. Нибур установил четыре фактора, влияющие на появление и рост сект, охватывающие внешние социальные условия и внутреннее религиозное состояние ее самой.

1. Социальная несправедливость, порождающая конфликт между религиозной идеологией и ценностями внешнего мира. Так, например, христианская этика призывает к созданию справедливого общества, но, поскольку в жизни господствует несправедливость, то некоторые верующие хотят реформировать веру, чтобы привести ее в соответствие с реалиями жизни, чтобы быть реалистами, а другие настаивают на обустройстве жизни на христианских принципах, что ведет к образованию секты. Но когда члены секты, вышедшей из бедных слоев, достигают богатства, то такие секты начинают приспосабливаться к внешнему миру (мирским ценностям), и данная группа становится деноминацией, а те из ее членов, которые не сумели улучшить свое материальное положение, осудят социальное неравенство и, вероятно, отделятся от группы. Таким образом, конфликт идеологий может вызвать расколы и появление новых групп.

2. Чувство этнической принадлежности, способствующее сохранению этнической идентичности, по Нибуру, является важным условием роста некоторых групп. По данным социологических опросов, 21% американских сект имеет под собою расовую или этническую основу.

Таблица 1.

Признаки сектантства, предложенные западными социологами

3. Бюрократизация церквей и деноминаций ведет к тому, что некоторое группы стремятся отделиться от них, чтобы не быть отягощенными контролем со стороны профессионального духовенства, и тем самым протестуют против сложных организационных структур.

4. Стремление к спонтанному и эмоциональному богослужению является альтернативой богослужения в деноминациях, где преобладает формальный подход к нему; проповеди интеллектуальны, что не может удовлетворить главным образом простых людей. Таким образом, различное эмоционально-рациональное восприятие богослужения может быть причиной появления новых групп.²⁹⁸

Другого мнения о процессе перехода сект в деноминации придерживается Браин Уилсон (и ряд других социологов), который рассматривает процесс роста деноминаций как функцию развивающейся экономики. Он полагает, что богатство способствует приспособлению секты к обществу. По мере того как члены секты богатеют, они теряют страсть к революционным реформам и приспосабливаются к ценностям внешнего мира. «Поскольку экономический рост дает больше возможностей движения вверх по социальной лестнице, то состояние экономики может влиять на вероятность институциализации секты, или превращения ее в деноминацию. Застойные экономики порождают устоявшиеся секты».²⁹⁹ Не отвергая влияния внутренних факторов на рост сект, он считает, что экономические процессы играют решающую роль в развитии секты.

Существует также мнение, что на трансформацию секты в деноминацию влияет не только отношение секты к общественным ценностям, но и отношение общества к секте; если в обществе есть культура религиозной терпимости, а деятельность секты не оскорбительна, то группа может приспособиться к обществу.

Наряду с понятием «секта», в западном религиоведении употребляется понятие «культ» («cult»). Этот термин используется в трех значениях. Для одних культ – это маленькая религиозная группа, где нет бюрократической структуры, а есть харизматический лидер. Члены культа всецело преданы ее учению и придерживаются каких-либо эзотерических или оккультных идей. Культ рассматривается ранней фазой в процессе развития религиозных групп по схеме: культ-секта-деноминация-церковь. Наиболее часто такое представление о культах используется в СМИ, но большинством социологов понятие «культ» в этом смысле уже не используется.³⁰⁰

Второе значение понятия «культ» возводит к Э. Трёльчу, который наряду с церковью и сектой выделял еще и мистиков, представлявших спиритуалистическую (одухотворенную) форму религии, стремившейся оживить мертвую ортодоксию. Такие группы слабо организованы, их структуры размыты, они не поддерживают дисциплину своих членов, не контролируют их поведение, членство непродолжительно, а его приверженцы не испытывают чувства принадлежности к группе, не подчеркивают свою исключительность, могут принадлежать другим церковным организациям. Учение таких групп эзотерично, но не охватывает всех сфер жизни.³⁰¹ Примером такого культа в России может быть рэйки.

Согласно третьему подходу, культ рассматривается в качестве начальной фазы зарождения принципиально новой религии или идей, идущих в разрез с религиозными традициями доминирующей культуры (с традиционными религиями), где тип организации (жесткая или свободная), форма членства и дисциплина – представляются вторичными признаками.

По определению американского социолога Г. Мелтона слово культ – «это бранный ярлык, использующийся для описания некоторых религиозных групп, находящихся вне основных направлений западной религии»,³⁰² и он представляет собою «отчётливо альтернативную модель религиозного делания и приверженности перспективам веры, чем те, которые доминируют в культуре ... [культ] альтернативная религия».³⁰³ Такого же мнения придерживаются М. Йингер, Р. Старк и У Бейнбридж, Д. Нельсон и Б. Джонсон. Третье определение культа считается наиболее приемлемым. Независимо от того, имеет ли группа свободную структуру или нет, главное, чтобы она создала новое вероучение, новую религию.

Для групп, у которых нет фиксированного членства, Р. Старк и Бейнбридж³⁰⁴ предлагают использовать термины аудиторные или публичные культы (audience cults) и клиентские культы (client cults), в зависимости от того, к кому они обращены. Аудиторные культы – это скорее направления, так как они не имеют формально фиксируемой организации. Их последователи выступают в роли потребителей вероучения культа через радио или книги и газеты,³⁰⁵ почту, рекламу, кассеты для пропаганды эзотерических или оккультных идей. Типичным примером могут служить астрологические журналы.

Клиентские культы устроены и работают по модели «пациент- терапевт», их деятельность охватывает такие области, как психологическая корректировка, контакты с умершими, предсказания будущего и т. п. К ним относят сайентологию, Трансцендентальную медитацию, хиромантию. Когда клиентские культы становятся крупными и организационно более прочными, то они могут эволюционировать в культовые движения; как пример приводят Церковь объединения (секта Муна) и Трансцендентальную медитацию.³⁰⁶ Однако новизна религиозных идей или практик, по мнению Р. Старка и У Бейнбриджа, условна, поскольку такие сообщества представляют разные формы магии для достижения целей в нашем земном мире. И публичные, и клиентские культы по своей природе не подлинные религии, а квазирелигии, хотя они могут перерасти в настоящие религиозные культовые организации.

По Йингеру, термин культ часто используется для ссылки на новые и синкретические движения в их ранних стадиях развития. Чаще всего они обладают следующими признаками: небольшие размеры, поиск мистического опыта, отсутствие структуры, наличие харизматического лидера. Они подобны сектам, но их религиозные представления резко отличаются от превалирующих традиций общества».³⁰⁷

Согласно мнению Б. Ларсона (Larson), главным критерием культа следует считать не вероучительный, а культурологический признак. «Культ – это какая-либо религиозная группа, которая значительно отличается от тех религиозных групп, чьи верования и практика полагаются нормативным выражением религии с точки зрения общей культуры данного народа».³⁰⁸

Если придерживаться позиции Б. Ларсона, то например, для США, относящихся к христианской культуре, культами будут те группы, которые не признают основных принципов христианства. Христианскими культами будут мормоны, иеговисты, муниты, а восточными – кришнаиты. И, наоборот, в Индии культами будут считаться даже те, что в Америке именуются сектами и деноминациями: баптисты, адвентисты и т. п.

Еще одной особенностью, встречающейся во многих культах, является центральная роль харизматического лидера, которая определяется верой в то, что он имеет контакт с божеством или высшими силами, и поэтому ему приписывают божественные атрибуты, как-то: обладание необычными дарами и властью. Наличие такого человека зачастую является основой для создания альтернативной религии. Подобные лидеры имеются в большинстве культов.

Однако существование лидера, по мнению Бэйнбриджа, Р. Старка и Нельсона,³⁰⁹ не является непременным условием появления культа. Культы могут появляться в ходе «спонтанной субкультурной эволюции», в качестве примера называются уфологи. Такие культы свободно структурированы и более демократичны, но в обстоятельствах неприязни и враждебного отношения со стороны общества их приверженцы могут более тесно сплотиться и отгородиться от внешнего мира.

Таким образом, если обобщить разные подходы к пониманию определения культа, то основными его критериями принято считать: создание новой религии или новизну вероучения, альтернативного традиционным религиям, необычность верований для конкретной культуры. Далее, в зависимости от позиции исследователя, указывают на следующие признаки: наличие харизматического лидера, упор на мистический, психологический или экстатический опыт, который, как правило, фиксируется в писаниях.

Различие между сектой и культом Р. Старк и Б. Бейнбридж видят в том, что секты – это раскольнические группы, которые представляют себя как нечто старое и пытаются обновить или реформировать господствующую религию в обществе, где в харизматическом лидере нет надобности; культы представляют новую религию, как правило под руководством харизматического лидера, отличающуюся от традиционных для данного общества верований. Реформаторы – это идеологические лидеры, и то, что они произносят, не воспринимается в качестве абсолютной истины, в противоположность харизматическим лидерам.

Секты отделяются от конфессий или деноминаций не как строители новой веры, а как переустроители старой, от которой отклонилась та организация, из которой они вышли. Поэтому они считают себя выразителями аутентичной, очищенной, обновленной версии той же веры.

Культ, местный или привнесенный – это что-то в корне новое по отношению к другим религиозным организациям данного общества. Местный культ, независимо от того, насколько он содержит в себе обычную религиозную культуру, добавляет к ней новое откровение или видение, выдвигающее что-то отличительное, новое и «продвинутое». «Привнесенные (импортированные) культы обычно имеют мало общего с существующими в данном обществе верованиями; они могут быть старыми в каких-то других обществах, но они новы и отличны в том обществе, куда они прибыли».³¹⁰ Различия существуют и среди социального состава: в культах преобладают представители средних и высших классов, в сектах – низших.

Сходство во их внешних признаках в том, что оба выступают против господствующих культурных норм, в них строгая дисциплина и требования к членам по выполнению их обязательств, в них отсутствуют профессиональное духовенство и бюрократические структуры. В процессе развития культ, как и секта, способен к институализации и эволюции в сторону более сложных форм организации. В упрощенном виде сравнительный процесс институализации, или развития культа и секты, предложенный Нельсоном, представлен в табл. 2.³¹¹

Таблица 2

Сравнительный процесс институализации, или развития культа и секты

Культы рассматриваются как начальная форма новой религии, а секты как начальная форма церкви. На трансформацию культа и секты оказывают влияние два противоположных фактора: враждебное отношение к группе большей части общества и желание группы получить признание и легитимное существование в этом обществе. Если стремление приспособления к обществу будет весьма сильным, то секты превращаются в деноминации, а культы вырастают в новые религии.

Примером группы, которая из культа стала сектой, по мнению большинства социологов, могут быть адвентисты седьмого дня. Если внешнее воздействие будет сильным, но изменение вероучения будет направлено на то, чтобы утвердить свою исключительность, сепаратизм, то даже секта может стать культом (если принимать во внимание схему культ-секта-деноминация-церковь).

Культы наиболее распространены там, где, по наблюдениям Р. Старка и В. Бэйнбриджа, наиболее слабы традиционные религии, что выражается в низкой церковной дисциплине, вследствие их секуляризации, и которые в силу этого не могут удовлетворять религиозным потребностям людей.³¹² Но там, где сильны традиционные религии, где они противостоят секуляризации, культы, как правило, не возникают, но могут образовываться секты.

Таким образом, в американской социологии секта – это группа, стремящаяся реформировать, обновить традиционную религию, и она может развиваться в деноминацию и церковь, но при определенном стечении обстоятельств может превратиться в культ. Культ противопоставляется секте как группа, которая хочет создать новую религию. Но так как ни культ, ни секта не возникают в законченном виде, они представляют собою динамические группы, и под влиянием внешних социальных факторов культ может превратиться в секту и наоборот.

В западном религиоведении не менее распространенным, чем секта и культ, является терминологическое сочетание новые религиозные движения. Нередко эти слова употребляются как синонимы,³¹³ но все же существует различие в расстановке акцентов в определении культа и НРД. Если в дефиниции культа главным признаком считается вероучительный – создание новой религии, то в определении НРД – вероучительный и хронологический.

Сторонники термина НРД полагают, что новые религиозные движения существовали всегда, и их доктрины несли всегда некую вероучительную новизну, так, «первые поколения новых религиозных движений признавались отклонениями или ересями в рамках иудео- христианской традиции».³¹⁴ Но чтобы отличить религиозные движения, возникшие в 1950-е гг., от более старых, их стали называть новыми религиозными движениями.

Наиболее общую характеристику НРД приводит социолог А. Баркер в своей книге «Новые религиозные движения». Большинство НРД современной волны именуются новыми, так как, по ее мнению, они в «своей теперешней форме проявились уже после Второй мировой войны; религиозными – поскольку они предлагают религиозное или философское мировоззрение или средства, с помощью которых может быть достигнута какая-либо высшая цель, например: трансцендентальное знание, духовное просветление, самореализация или «истинное» развитие. Таким образом, термин НРД охватывает группы, которые обеспечивают своих членов четкими и однозначными ответами на основные вопросы бытия (например, на вопрос о смысле жизни или месте индивидуума в мироздании)».³¹⁵

Этот термин «объединяет все те движения и организации, которые называют «альтернативными», «нетрадиционными» религиями, «культами» или «современными сектами», но не дает им оценки: хорошее это движение или нет, правильное или неправильное».³¹⁶ Поэтому термин НРД предпочитают те, кто хочет избежать оценок в описании НРД. Хотя слово культ в науке используется в нейтральном значении, но в повседневной речи оно, как и секта, приобрело отрицательный, уничижительный оттенок.

Несмотря на весьма общие границы понятия НРД, его сторонники выступают за дифференцированный подход к ним, против того, чтобы всех их «сваливали в одну кучу» и считали опасными и отрицательными на основании практик, характеризующих их как разрушительный культ, поскольку они встречаются и в традиционных религиях. Это не значит, что можно игнорировать деструктивные практики в НРД, но, по мнению А. Баркер, их надо выявлять и критиковать независимо от того, где они имеют место, в НРД или традиционных религиях. Оценку НРД следует давать на основании рассмотрения ряда этических, общественных и политических вопросов. Хотя всегда найдется несколько движений, в которых будут доминировать положительные или отрицательные стороны, но большинство религиозных групп представлено пестрой смесью тех и других черт.

Однако в вопросе наименования какой-либо современной религиозной группы новым религиозным движением согласия не существует из-за того, что не все признают их как религию в смысле высшего «блага». С позиции такого понимания сути религии Международное общество сознания Кришны, или «Церковь объединения» (муниты), или сайентологи несовместимы с религией.

В то же время сами представители НРД по-разному относятся к наименованию их религией. Одни, например, сайентологи, хотят считаться религией, добиваются этого в суде, так как это в западных странах связано с предоставлением льготного налогообложения, но зато они лишаются в тех же США возможности преподавать в школах. Другие, например, Трансцендентальная медитация, неудачно пытались в судебном порядке доказать, что являются не религией, а «техникой глубокой релаксации», чтобы получить доступ в школы.

На сегодняшний день не существует единого мнения о границах НРД, но практически без сомнений принято к основному потоку относить следующие группы: Ошо, Дети бога («Семья»), движение Евреи за Христа, Сахаджа Йога и «Церковь объединения». Далее идет движение Нью эйдж, куда А. Баркер относит группы психотерапии, саморазвития и холистического лечения. Термин НРД распространяют также на колдунов, языческие, оккультные и мистические движения и на ряд современных сатанинских НРД. Наконец, к ним относят и христианские группы с протестантскими и католическими корнями фундаменталистской направленности.³¹⁷

В отношении применения термина НРД к Международному обществу сознания Кришны некоторые религиоведы, и в частности А. Баркер, высказывают сомнения. Она разделяет мнение кришнаитов о происхождении их вероучения и ритуалов из ведической религии, но, с другой стороны, организация, созданная Прабхупадой в 60-е гг. XX в. в США, несет черты НРД с момента своего возникновения.

Особенности НРД.

Все исследователи отмечают большое разнообразие современных НРД в сопоставлении со «старыми» НРД, т. е. с теми, которые возникали как отклонения или ереси в рамках иудео-христианской традиции. Корни современных групп можно найти в религиозных традициях, до недавнего времени совершенно чуждых Западу, но при этом большинство из них территориально возникло в Северной Америке или же пришло с Востока, из Индии.

Поскольку НРД весьма разнообразны, то высказываются предостережения от обобщений, ибо такие оценки будут ложными.³¹⁸ Так, безосновательно все без исключения культы обвинять в «промывке мозгов», в финансовой нечистоплотности и мошенничестве, в эксплуатации и коррупции, в обмане и сексуальных извращениях, перевозке и торговле наркотиками, торговле оружием, политических интригах, подстрекательстве к самоубийству и убийству. Некоторые из культов действительно совершали эти преступления, но утверждение, что их члены совершают безнравственные действия чаще, чем все остальные, является большим преувеличением. В то же время критики НРД почти не видят того, что некоторые члены культов, пусть их и немного, стремятся жить более нравственной жизнью, чем это принято в современном обществе.³¹⁹

При всей несхожести НРД между собой, все же они обладают общими характеристиками. Самыми очевидными называются следующие: «экзотическое происхождение; новый культурный стиль жизни; степень вовлеченности в движение, значительно отличающаяся от степени вовлеченности в жизнь традиционных христианских Церквей; харизматический лидер; последователи – преимущественно молодые люди из образованных и обеспеченных слоев общества; необычность, привлекающая общественное внимание; деятельность на международном уровне; время возникновения – последние полтора десятилетия».³²⁰

Первое поколение.

Исследователи НРД особо выделяют в них первое поколение верующих, состоящее из новообращенных, у которых больше энтузиазма, чем в традициях «остепенившихся», они более пылко отстаивают истины новой веры, чем последователи старых религий. Новые религии убеждены, что только они обладают истиной и прямо и однозначно обещают спасение уверовавшим или всей общине, их доктрины проще и категоричнее, чем у религий, существующих на протяжении нескольких поколений.

Новая религия, особенно в глазах нетерпеливой молодежи, ищущей ясного ответа на сложные вопросы сегодняшнего мира или решения своих личных проблем, «представляется более непосредственной и определенной, чем основные, которые могут произвести впечатление устаревших, постоянно допускающих лавирование и двусмысленность».³²¹ По причине этих особенностей НРД требует от своих последователей большей отдачи сил и времени, и они более непримиримы и менее готовы адаптироваться к социальной среде или идти с ней на компромисс.

Однако в действительности эти различия между старыми и новыми религиями не всегда так заметны, поскольку и в старых можно встретить непосредственность и энтузиазм, и наоборот.

Верующие первого поколения почти во всех сектах – это люди от 20 до 30 лет, среди них мало лиц среднего и пожилого возраста и детей. Поэтому руководящие должности занимают молодые и неопытные люди, стоящие на пороге психологической зрелости и лишь готовящиеся войти во взрослую жизнь, что считается причиной крайних действий некоторых НРД. У новых сект очень высокая текучесть, так как молодые люди через год-другой меняют свои представления о том, чего они хотят в жизни.

В настоящее время во многих сектах есть молодые люди, родившиеся и получившие воспитание в современных НРД, что приближает социальный состав сект к показателям общества в целом. Когда у верующих НРД первого поколения появляются свои дети, то у них складываются другие взгляды на жизнь, чем у 20-летней молодежи, они становятся более терпимы по отношению к своим родителям. Еще большие изменения наступают после смерти основателя НРД. Со временем НРД, претерпевшие такие социальные изменения, начинают «институализироваться» и походить на те религии, которые они недавно обличали.

Харизматический лидер.

Новые религии чаще всего образуются вокруг лидера, обладающего харизмой. Под харизмой социологи понимают «веру последователей лидера в то, что он (или она) обладает совершенно особым (возможно, божественным) качеством, благодаря которому они (последователи) добровольно облекают его (или ее) особой над собой властью».³²² Наделяя лидера такой властью, члены секты признают законность его права диктовать им, где жить, чем заниматься, как распоряжаться своим имуществом и с кем строить свои отношения.

Лидеры, как правило, не считают себя связанными ни с какой традицией, ни с какими-либо правилами, не подотчетны никому и поэтому непредсказуемы. Со временем харизматическая группа входит в период рутинизации (по Веберу), что выражается в меньшей зависимости членов НРД от власти лидера.

Обособленность НРД.

Для многих НРД характерна обособленность от мира и общества. Это достигается целым рядом методик, в том числе через использование особого языка, со своими терминами и понятиями. Другим средством может быть форма членства, не предполагающая совместимость с другой верой или членством в иной организации, но есть и такие НРД, которые не препятствуют политике двойного членства. Еще одним средством является социальная и географическая изоляция.

Отдельные НРД не рекомендуют своим членам оставаться в одном доме с иноверцами, или вкушать с ними пищу, или поддерживать контакты. Географическая изоляция достигается через переезд новообращенного на территорию секты, в поселения, ашрамы или монастыри. Эта форма изоляции представляется наиболее опасной. Разрыв связей с родными и близкими может привести к психологической зависимости от группы или лидера. Наконец, обособленности может содействовать уход в себя или эскапизм, когда начинает казаться, что человек «словно вошел в ступор и совершенно не осознает, что происходит вокруг».³²³

Обращение и выход из НРД.

В отношении концепции «промывания мозгов» Баркер настроена критически. Она отмечает, что, вероятно, многие НРД хотели бы иметь возможность какого-либо контроля над сознанием своих последователей или потенциальных адептов, побуждая их примкнуть к своей группе. При этом она признает, что НРД поступают не вполне честно, когда используют «бомбардировку любовью», стремясь вниманием и заботой вовлечь человека в свои ряды или выкачать у него деньги, или используют для тех же целей чувство вины или собственной греховности индивида.

Но Баркер предлагает отличать вербовку с использованием этих методов от «промывки мозгов» или «контроля над сознанием», лишающего индивида возможности самостоятельно решать, вступать ему в организацию или нет, так как решение принято за него.

Ссылаясь на большое количество исследований НРД, она отмечает, что в них указывается на возможность для большинства членов самостоятельно оставить эти группы. «Сейчас неоспоримо доказано, что, независимо от того, является ли общей тенденцией в изменении количественного состава того или иного движения возрастание, сокращение или стабильность, члены любого известного НРД продолжают его покидать по собственной воле, даже после нескольких лет пребывания в нем».³²⁴ В то же время она признает, что существуют группы, использующие неблагоприятное воздействие на людей, но таких очень немного, и даже из таких движений люди уходят по своему желанию.

Попытки депрограмматоров и части консультантов по выводу из культов доказать использование ими практики «промывания мозгов» А. Баркер объясняет их материальной заинтересованностью. Сторонники теории «промывания мозгов», по ее мнению, игнорируют статистику и не приводят никаких аргументов в защиту своей теории, кроме небольшого числа бывших сектантов, которым во время принудительного депрограммирования внушили, что они подверглись «промывке мозгов».

В подтверждение сказанного А. Баркер ссылается на опросы бывших членов культов. В начале 1980-х гг. в Нидерландах был проведен опрос 31 жителя этой страны, состоявших в разных НРД. Из него следует, что более 80% вышли добровольно, 3 были депрограммиро- ваны, 2 исключены, а 1 исключен и депрограммирован. У половины опрошенных не было никаких социально-психологических проблем после выхода.³²⁵

В другом исследовании были опрошены 154 чел. Перед тем, как им задали вопросы, они были разделены на три группы: «1) те, кто вышел из движения добровольно и не подвергался «антисектантской пропаганде»... ни в какой форме; 2) те, кто ушел из НРД добровольно, но потом подвергся пропаганде в той или иной форме; 3) те, кто был принудительно депрограммирован». Затем всех участников просили оценить, до какой степени, по их мнению, а) их заманили НРД обманом; б) они подвергались со стороны НРД «промывке мозгов»; в) лидер был лицемером; г) верования группы были ложными. Оказалось, что ответы на все четыре вопроса находятся в прямой зависимости от «степени контакта отвечающего с антисектантской группой». Иными словами, «чем больше бывшие участники НРД контактировали с антисектантскими движениями, тем вероятнее становилось их негативное отношение к НРД».³²⁶

Однако А. Баркер так и не смогла объяснить того факта, как некоторые люди, имевшие, со слов окружающих, некий иммунитет против сект, при встрече с сектантами обратились в их веру. С точки зрения антикультового движения, им «промыли мозги», но возможна альтернатива этой интерпретации – богословская, рассматривающая источником соблазна сатану, отца лжи.

Методы, используемые в различных НРД, «не очень отличаются. от тех процессов, которые имеют место в семье, в школе, в армии и некоторых традиционных религиях».³²⁷ Хотя часть методик, применяемых в некоторых НРД, и вызывает тревогу, так как они используют подсознательное внушение путем просмотра видеокассет, в которых фразы для внушения появляются на несколько секунд на экране или включаются в музыкальное сопровождение во время разговора, но до сих пор неизвестно, как широко и успешно применяется этот метод.

Такого же мнения придерживается определенная часть психологов в отношении сублимированного влияния. Сублимированная реклама запрещена в Англии, Австралии и США. Но, по мнению Э. Аронсона и Э. Пратканиса, современные сублимированные технологии пока не эффективны. Оба американских ученых оспаривают в научном плане утверждение о зловещем влиянии записанных в обратном порядке рок-группой «Led Zeppelin» посланий с призывом поклоняться сатане.³²⁸ Впрочем, с богословской точки зрения, сама атмосфера на этих концертах и состояние публики, употребляющей разные напитки и т. п., не требуют каких-то дополнительных посланий...

Некоторые НРД используют при обращении в секту обман для сокрытия целей, своего учения и подлинной практики, сокрытия принадлежности к организации, пользующейся плохой репутацией, оправдания собирания денег у своих последователей или людей на улице. Некоторые движения имеют несколько названий или дочерних организаций, о которых редко кто знает, что они связаны с негативно известной организацией.

Проблема насилия в НРД .

А. Баркер признает, что часть НРД или их представители занимались преступной деятельностью. Это убийства, принуждение к занятию проституцией, сокрытие от уплаты налогов, принуждения к убийству, совершение физического насилия, кражи, преступный сговор и т. п., сатанинские группы обвинялись в ритуальных жертвоприношениях животных и людей. Кроме того, НРД совершали много более мелких преступлений: торговля без лицензии, превышение кредита в банке по представлении ложных сведений и т.д., но, по мнению Баркер, такие же преступления совершают люди, не имеющие никакого отношения к НРД.

Для оценки общей картины проявления насилия в сектах она, ссылаясь на исследования сект, сделанные Институтом изучения религии в Америке в 1983–1984 гг., где говорится, что физическое насилие, связанное с сектами, вряд ли когда-нибудь исчезнет, так как насилие в культах является лишь частью общей темы религиозного насилия, поскольку религия была ответственная за войны и насилия против отдельных личностей.³²⁹ В данном отчете отмечалось, в частности, что насилие вырастает из одобрения, заложенного в вероучении группы.

Следует отметить, что Баркер, которая ставит перед собою цель описать движение без его оценки, способна признать, что вероучение может выступать причиной или оправдывать совершение преступления или деструктивную деятельность сект, в то время как представители антикультового движения, в частности М. Сингер (Singer), заявляют, что вероучение не имеет никакого отношения к совершению преступления и негативному воздействию на личность. Позиция А.Баркер по данному вопросу представляется более объективной.

Преступления в сектах, связанные с лишением жизни, совершаются редко и, по мнению А. Баркер, не следует считать, что каждый сектант способен на преступление. Однако это не значит, что эту проблему надо игнорировать.³³⁰ По данным А. Баркер, большинство НРД в Западной Европе и Северной Америке никогда не обвинялись ни в каких серьезных преступлениях.³³¹

Последствия вовлеченности в НРД.

В отношении воздействия культов на индивида отмечается весьма широкий спектр последствий: от содействия самоубийству до нейтрального влияния. В отношении практик, особенно связанных с «измененным состоянием сознания», многие из которых восходят к древним восточным традициям, высказывается мнение, что причинить долговременный ущерб они могут лишь незначительному меньшинству, притом следует учитывать вероятность обострения душевных проблем, существовавших у людей до обращения.³³² Пребывание в НРД нередко ведет к распаду семей или обострению семейных отношений в смешанных семьях, но есть и такие НРД, которые следят за тем, чтобы дети не забывали родителей.

Современные определения секты в российском религиоведении и социологии религии опираются на работы М. Вебера, Э. Трёльча и Р. Нибура. Тот факт, что основоположники типологизации «церковь-секта» были протестантами по убеждению, у российских религиоведов не вызывает особых опасений. Считается, что их богословское влияние было незаметным, поскольку «модернистская протестантская теология становилась почти тождественной науке о религии».³³³ Гараджа В. И. в своем учебнике «Социология религии», оценивая вклад Вебера и Трёльча, отмечает, что «существуют разные оценки предложенной типологии религии... однако несомненно, что предложенный Трёльчем и Вебером подход оказался плодотворным, полезным инструментом для исследований эмпирического характера.³³⁴

В качестве примера влияния западных идей на российское религиоведение можно привести концепцию церкви и секты, изложенную в учебнике «Основы религиоведения» под ред. И. Н. Яблокова. В нем отмечается, что «церковь представляет собой сравнительно широкое объединение, принадлежность к которому определяется, как правило, не свободным выбором индивида, а традицией. Отсюда признание возможности каждого человека стать членом церкви. Фактически отсутствует постоянно и строго контролируемое членство, последователи анонимны. Во многих церквах члены делятся на духовенство и мирян. Позиции и роли, степени и градации упорядочены по иерархическому и авторитарному принципам.

Секта возникает как оппозиционное течение по отношению к тем или иным религиозным направлениям. Для нее характерна претензия на исключительность своей роли, доктрины, идейных принципов, ценностей, установок. С этим связаны настроения избранничества, а нередко и тенденция к изоляционизму. Резко выражено стремление к духовному возрождению. Институт священства отсутствует, лидерство считается харизматическим. Подчеркивается равенство всех членов, провозглашается принцип добровольности объединения, делается акцент на «обращении», предшествующем членству. Историческая судьба сект неодинакова. Одни из них через определенный промежуток времени прекращают свое существование. Другие с течением времени превращаются в иные типы.

Деноминация может развиваться из других типов объединений или складываться с самого начала в качестве таковой. Ее идейные, культовые и организационные принципы формируются в оппозиции к церкви и секте и носят разноплановый характер. Сохраняя акцент на «избранности» членов, она признает возможность духовного возрождения для всякого верующего. Изоляция от внешнего «мира“ и замкнутость внутри религиозной группы не считается обязательным признаком «истинной религиозности». Хотя и выдвигается принцип строго контролируемого членства ... наблюдается тенденция к воссоединению с миром. Деноминации присуща четкая организация как по горизонтали, так и по вертикали».³³⁵

Итак, главными признаками сектантства является отношение сект к обществу и его ценностям, форма членства в организации и организационная структура. Признается эволюция одних типов религиозных организаций в другие. Таким образом, критерии сектантства в отечественном религиоведении и социологии религии совпадают с разработанными в западном религиоведении. Правда, имеются отличия в понимании происхождения деноминаций, которые, по Яблокову, могут «развиваться из других типов объединений или складываться с самого начала в качестве таковых», а их вероучения «формируются в оппозиции к церкви», тогда как, по Нибуру, деноминация вырастает из секты, т. е. ее появлению должна предшествовать секта.

Религиоведческий статус РПЦ.

Согласно классификации по типу: секта-деноминация-церковь, религия, чтобы получить статус церкви, должна отказаться от притязаний на обладание абсолютными ценностями и должна признать высшими ценности мира, являющегося падшим с позиций православного богословия.

Применительно к Православию это значит, если православная организация хочет получить статус церкви, то она должна отказаться от своего призвания преобразить и освятить этот мир. С евангельской точки зрения, такая организация превращается в соль, лишенную своих качеств.

В то же время религиоведческие критерии церковности способны формировать неверное представление о религиозных организациях, претендующих на статус церкви, как заведомо готовых к соглашательству, что в конечном итоге может привести к сложностям в выстраивании отношений между ними и обществом и государством, поскольку от них ожидается конформизм, а они не собираются его демонстрировать.

Если рассматривать отношение Русской Православной Церкви к миру, изложенное в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», принятой Архиерейским Собором в 2001 г., то, с точки зрения религиоведения и социологии религии, она не может претендовать на статус церкви по первому критерию. В «Основах социальной концепции» отмечается, что «если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении». Не исключается идейно-нравственное противостояние между Церковью и обществом: так, в «Основах» говорится о «потере устремленности к спасению большей части общества» и «утрате обществом религиозных целей, о массовой апостасии и фактической индифферентности к делу Церкви и победе над грехом».³³⁶

С позиций светского религиоведения – это правовой экстремизм: «...элементы правового экстремизма прослеживаются и в социальной доктрине РПЦ, – отмечает один светский ученый, – где указывается, что Церковь может призвать к гражданскому неповиновению, если политика государства будет вступать в противоречие с христианскими идеалами и ценностями. Представим себе, что все остальные религии и религиозные конфессии, существующие на территории нашей страны, провозгласят такой же лозунг. Нетрудно догадаться, к каким последствиям это может привести».³³⁷

Более серьезные последствия реализации данного подхода в отношении к христианству можем наблюдать на Западе, где в последние годы христиане, выступающие против ставших нормой для общества гомосексуальных отношений и браков, подвергаются преследованию вплоть до тюремного заключения. Случаев этих много, но приведем весьма интересный в контексте сектантской тематики.

В 2004 г. шестидесятилетний шведский пастор-пятидесятник Оке Грина (по классификации некоторых российских антикультовых центров пятидесятничество относится к тоталитарному сектантству) был приговорен к месяцу лишения свободы за публичное осуждение гомосексуализма. В своей проповеди он назвал гомосексуализм «отклонением от нормы», чем, по мнению шведских судей, ущемил права сексуальных меньшинств. За пятидесятника (представителя «тоталитарного сектантства», подрывающего общественные устои) заступились ... польские доминиканцы.

В письме протеста, направленном в посольство Швеции в Польше, в Хельсинский комитет и в Международную амнистию, отмечается, что «этот приговор является для нас свидетельством потери уважения к гражданским правам и способности различения добра и зла. Указание на греховность определенных действий людей является естественным и неотъемлемым правом религии».³³⁸ Закрепленная в шведском законодательстве правовая норма, согласно которой нельзя осуждать гомосексуалистов, свидетельствует, по мнению авторов протеста, о наделении особыми привилегиями людей с извращенной сексуальной ориентацией. В конце письма доминиканцы выразили надежду, что совершенная судебная ошибка будет исправлена и станет единственным прецедентом применения «странной» нормы шведского законодательства.

Светский подход к пониманию природы религии и сектантства на Западе оказал влияние и на западное богословие. «К сожалению, нередко в западном богословии, – отмечает митрополит Кирилл, – мы видим не стремление показать человеку, что означает быть христианином в условиях современной секулярной цивилизации, но намерение богословски интерпретировать идеологию либерального светского гуманизма и представить доказательства ее состоятельности. Это же зачастую отличает и деятельность международных христианских организаций, в частности, Всемирного Совета Церквей. Участвуя в работе того или иного межхристианского форума, я не раз ловил себя на мысли, что вместе с близкими мне по взглядам людьми оказываюсь в роли ученика, которому дают практические уроки, как нужно подгонять под светские либерально-гуманистические стандарты традиционные христианские убеждения и взгляды, христианское благочестие и христианскую практику».³³⁹

Широкое использование термина культ в российском религиоведении применительно к новым сектам сравнительно новое явление. До этого слово культ в России употреблялось в нескольких значениях и других контекстах. Изначально слово культ означало поклонение божеству или высшим силам, поклонение кому-либо и, наконец, использовалось в смысле культа личности, разума или красоты.

В русской религиозно-философской литературе слово культ связывали с понятием «культуры». По Бердяеву, культура является производной культа; в более систематизированном виде эту идею развил свящ. Павел Флоренский в «Философии культа», и затем она своеобразно преломилась в советском и впоследствии в светском религиоведении первой половины 1990-х гг., где культ определялся как важнейший вид религиозной деятельности, а его содержание обусловливалось догматами и религиозными представлениями. В конкретных формах религиозный культ выражается через священные тексты (Священного Писания и Предания), молитвы, песнопения и др. Разновидностью культа являются богослужения, обряды, проповедь, религиозные праздники, паломничества, ритуальные пляски и т. п. К средствам культа причисляли храмы, молитвенные дома, религиозное искусство, культовые предметы (свечи, крест, жезл, церковную утварь, облачения и т.д.).

Способы культовой деятельности включали: крестное знамение, поклоны и др.³⁴⁰

Наряду с религиозным, в ходу было политологическое определение культа, в основе которого чрезмерное возвеличивание отдельных личностей вне религиозной сферы, получившее широкую популярность после XIX съезда КПСС (1956 г.). «И хотя причины возвеличивания Сталина объясняются особенностями социальнополитических процессов и событий, в то же время, – отмечает проф. Кантеров И. Я., – и в наши дни гносеологические корни превознесения значения личности Сталина предлагается искать в культовой, религиозной сфере».³⁴¹

И лишь в 1980-е гг. через изучение западной литературы, посвященной культам, написанной на материалах исследований, нередко разделявших позицию антикультового движения, появилось понятие «харизматический культ», и термин культ с новым значением стал постепенно входить в научный оборот. Закреплению данного термина в религиоведении в 1990-е гг. содействовала и переводная западная конфессиональная литература, главным образом протестантская, а также антикультовая. Поэтому в «терминологии как православных, так и светских авторов, писавших о появившемся в России множестве религиозных объединений, возникла сумятица. Эти объединения именуются то «культами* (под явным влиянием переводных трудов протестантских авторов), то, отдавая дань традиции, «сектами».³⁴²

В современном российском религиоведении и социологии религии определения культа представляют собою кальку с западных концепций.

Понятие «культ» может обозначать «совокупность людей, объединенных общим взглядом на какой-то узкопартикулярный аспект действительности (эзотерическая вера), людей, объединенных чисто духовным интересом и не прибегающих к организационным связям, дисциплине, обязательствам. Обычно (но не обязательно) в этой группе есть харизматический лидер».³⁴³ Примером такого культа является парапсихология, спиритизм, трансцендентальная медитация, увлечение НЛО, астрологией и т.д. Члены культа «могут одновременно принадлежать к обычным церковным группам, основным деноминациям, иметь профессию, образование. Чтобы войти в такое сообщество, не нужно никаких формальных актов, никакого разрешения... Основные его признаки – отсутствие структуры и связи между верованиями и другими областями жизни.»

Слово культ может «употребляется как обозначение начальной фазы развития новой религии. Отличительный признак – требование полного разрыва с существующими религиозными традициями. В этом их отличие от сект, которые всегда ориентируются на возвращение к истинным истокам веры, сознают себя как сохранение «древней веры» в ее чистоте... Для таких движений не важна преемственность с существующими религиями, они не ищут в такой преемственности своей легитимизации. Культам часто присущ мистический или экстатический опыт, а не апелляция к письменным источникам. В принципе, культ, подобно секте, также способен к институализации. ... Чаще всего культ или перестает существовать, или превращается в институализированную религию. Часто культ является импортированным и для данного общества чем-то новым».

Несмотря на использование термина культ в научной литературе, в России ему не удалось освободиться от негативного оценочного значения.

Термин новые религиозные движения в российском религиоведении является прямым заимствованием из западных религиоведческих построений. Считается, что термин НРД является мировоззренчески нейтральным, в нем отсутствуют жесткие негативные оценки, имплицитно заложенные в понятиях «тоталитарные секты» и «деструктивные культы», а также «псевдорелигии», «неоязычество», «ложные религии», «религиозное мошенничество», «пагубный сатанизм».³⁴⁴ Для российских религиоведов важным является тот факт, что НРД «давно в ходу у плюралистически настроенных ученых и теологов западных стран», и его использование свидетельствует об отсутствии «идеологической или конфессиональной нетерпимости» исследователя.³⁴⁵

Предпочитающие пользоваться термином НРД полагают, что, поскольку он не содержит в себе оценочного значения, то позволяет сохранять научную объективность. Никоим образом не желая видеть в этом лишь риторический прием и, более того, не игнорируя влияния понятийно-терминологического аппарата на результаты исследования, следует отметить, что важную роль на объективность исследования оказывает и позиция самого ученого, и во многом от его добросовестности, а не от конфессионального или неконфессионального подхода зависит непредвзятость выводов.

Чрезмерное упование на терминологический аппарат в условиях большого разброса мнений относительно природы сектантства может превратить эту научность в своего рода «конфессиональность», только именуемую наукой.

В этом можно убедиться, сделав обзор высказываний некоторых религиоведов об отношении традиционных религий к культам. Некоторые религиоведы, признающие за культами право называться религией, обвиняют традиционные религии в том, что они именуют отпавших от них сектами, ересями, лжепророками, антихристами и стремятся убедить общество в том, что это «не подлинные религии», или «вовсе не религии», или «искусственно сфабрикованные культы»,³⁴⁶ чем разжигают конфессиональные споры и конфликты. Однако же и секты употребляют по отношению к традиционным религиям аналогичные термины. Например, иеговисты называют все мировые религии «ложными религиями», адвентисты именуют римских пап антихристами, рериховцы заявляют, что быть церковным христианином – значит «записаться в узкие сектанты», а современное христианство – это вообще ложная вера и суеверие³⁴⁷ и т. п. Многие старообрядцы еще видят в Московском Патриархате «никонианскую ересь», приверженцы катакомбной церкви видят в нем «сергианскую ересь», а богородичники кроме этого еще «обновленческую ересь и сектантство».³⁴⁸ Но в споре между традиционными и новыми религиями некоторые религиоведы почему-то не обращают на это внимания и нередко немотивированно (с научной точки зрения) принимают сторону сект.

Что нового в новых религиозных движениях?

В современном отечественном (как и в западном) религиоведении не существует общепринятого определения и классификации НРД.³⁴⁹ Существует три мнения относительно новизны НРД, отличающей ее от остальных групп: 1) время появления; 2) структурно-организационное устройство; 3) создание принципиально новой вероучительной системы.

Если в качестве новизны НРД берется время возникновения, то новыми религиозными движениями, в зависимости от позиции исследователя, именуют а) группы, возникшие с середины XIX в., как пример приводят теософов, спиритические и подобные им кружки;³⁵⁰

б) группы, возникшие на Западе в конце 60-х – начале 70-х.гг. XX в.;

в) движение «Нью эйдж», возникшее в 80-е гг. XX в. (по другим данным в 70-е гг.).³⁵¹

Классификация религиозных групп по хронологическому критерию имеет два недостатка. В-первых, так как образование новых религий представляется непрерывным процессом, то новые со временем автоматически будут становиться старыми, что запутывает их классификацию. Во-вторых, сведение в одну категорию групп, появившихся в какой-то конкретный период, не оправдано, поскольку не всегда по содержанию вероучения они близки друг другу.

Согласно второму подходу, под новизной понимают структурноорганизационное устройство сект. Это мнение встречается у Вебера (он отмечал роль лидера), у представителей западного антикультового движения и авторов религиоведческих публикаций по НРД советского периода.

Признаки новизны:

1)наличие гуру;

2) эклектичность учения, эмоциональная проповедь, активная миссионерская работа;

3) регламентация всех сторон жизни: распорядка дня, ограничения на питание, лечение, контакты, половую жизнь;

4) структура, как правило, иерархическая, верхушка неподконтрольна, обладает статусом непогрешимости;

5) внешняя сторона секты отличается броскостью, яркостью, обрядовая деятельность включает комплекс методов глубокого воздействия на психику, получивший на Западе название «промывания мозгов».

Секты такого типа – по мнению Л. И. Григорьевой – достаточно широко представлены, но не исчерпывают всей их полноты и не являются доминирующим вариантом нетрадиционной религиозности. Наряду с ними существуют движения, в которых многие из перечисленных факторов отсутствуют. К таким организациям в России можно отнести теософские, антропософские кружки, рериховцев. У них нет иерархических авторитарных организационных структур, практически не разработан культ; членство, хотя и фиксировано, но предполагает большую свободу действий и выбора, текучесть состава.³⁵² Отношение к их лидерам Блаватской и Штайнеру не у всех членов этих движений одинаково, и нередко они воспринимаются как одни из известных лидеров мировых религий.

Классификация сект по структурно-организационным признакам, как отмечает Григорьева Л. И., затрудняет понимание религиозных новообразований, так как здесь видится попытка «подменить методологическое разграничение разных по внутренней сущности верований, имеющих принципиально разную философско-мировоззренческую платформу, их объединением по сугубо внешним, мало что проясняющим признакам, таким, как время возникновения или особенности организационной структуры или определением их в качестве еретических, сатанинских или тоталитарных сект».³⁵³

В общем верное замечание, но нельзя согласиться, что наименование секты ересью «подменяет разграничение разных ... верований»; наоборот, термин ересь указывает на различие в верованиях и, кроме того, эти верования ранжирует в зависимости от их особенностей по сравнению с ортодоксией. Но к термину тоталитарные секты замечание Л. И. Григорьевой вполне подходит, так как эта доктрина предлагает различать религиозные группы не по их верованиям (более того, полностью игнорирует их религиозную природу), а по их внешним признакам.

Термин ересь помимо оценки предполагает некую, выражаясь языком светского религиоведения, идейную новизну по отношению к ортодоксии, т. е. как раз указывает на «философско-мировоззренческую платформу», а название сатанизм вскрывает содержание идеологии какой-либо группы данного направления.

Третий подход к пониманию новизны НРД видит в них религиозные группы, создавшие качественно новые системы вероучения, или альтернативные существующим религиям, как пример указывают на ранний буддизм и первоначальное христианство.³⁵⁴ Считается, что теософия, антропософия, агни-йога, а также Нью эйдж представляют качественно новые образования, или, как их именуют, надконфессио- нальную синкретическую религиозную философию.³⁵⁵

Такие религиозные группы именуют также «новыми религиями», «религиями «Нового века“» или «Нью эйдж». Таким образом, в зависимости от позиции исследователя, термины культ, Нью эйдж иногда используют как синонимы НРД, а иногда для обозначения особого направления в рамках НРД.

Но с расширенной трактовкой терминов культ и Нью эйдж согласны не все. Проф. И. Я. Кантеров считает, что понятия «культ» и «Нью эйдж» не могут быть однозначными, так как описывают разные по природе группы. «Нью эйдж» от культов отличает: организационная аморфность, эклектика вероучений и практики, немногочисленность последователей, непродолжительное время существования.³⁵⁶

Классификация религиозных групп по признаку новизны порождает сложности, связанные с пониманием того, что именно надо считать принципиально новым, отличающим культ от прежних религиозных систем. Другими словами, чтобы говорить о новизне, надо вначале решить, что же будет относиться к старой системе верований.

Одно из решений данной проблемы видят в том, чтобы считать исторически оформленными религиями («старыми» религиями) три основные группы: родо-племенные культы, национальные и мировые религии (буддизм, христианство и ислам).³⁵⁷

Согласно другому взгляду, под новизной предлагают понимать возвращение к архаическим истокам во времена кризисов.³⁵⁸ Но возвращение вряд ли будет адекватным восстановлением. Так, протестанты говорят о восстановлении Церкви раннехристианского периода, но то, что они выдают за возвращение к старому, есть усечение старого, а не его восстановление.

Поскольку сложно найти группу, удовлетворяющую всем перечисленным признакам, иногда предлагают считать главной чертой НРД стремление к синкретизму.³⁵⁹

Надо отметить, что использование в светском религиоведении в качестве главного признака НРД наличия в их доктрине вероучительной новизны можно считать наиболее удачным, так как он относится к характеристике религиозный системы, предопределяющей образ жизни и поведения, что позволяет прогнозировать деятельность сект. Но то, как предлагается решать вопрос о различии между старыми и новыми религиями, вряд ли эффективно.

Говорить о некой абсолютной новизне в доктринах НРД в принципе не приходится, так как за последние две тысячи лет ничего нового не появилось наряду с такими религиозно-философскими системами, как пантеизм, монизм, полиархизм (наиболее часто встречающийся его вариант дуализм) и христианство. Если под новизной следует понимать сочетания различных идей из этих систем, то синкретические религии возникли еще до Р. Х., например, языческий гносис.

Вести речь о новизне в рамках исторических религий, за исключением иудаизма и христианства, где имеется понятие «ортодоксии», проблематично, поскольку появление новых сюжетов в нехристианских религиях присуще их природе. Нехристианские религии пребывают в постоянном развитии, эволюции, так как они являются результатом религиозных поисков Бога человеком, поэтому решение вопроса о новизне НРД зависит от позиции исследователя, от его представления о том, что считать древним, а что новым.

Гипотеза о принципиальной новизне доктрин НРД не разделяется всеми религиоведами. Ряд религиоведов справедливо полагает, что никакой вероучительной новизны у НРД нет. Все новое у них – это давно забытое старое,³⁶⁰ и они не имеют ничего принципиально нового.³⁶¹ Новообразованные религиозные группы, по мнению Б. Фаликова, восходят своими корнями к древним религиям: восточные к индуизму и буддизму, западные к христианству, а что касается западного оккультизма, то он восходит к послеренессансным временам; кроме того; источником НРД является также язычество. Благодаря синкретизму идеи разных религий смешиваются в одну доктрину, поэтому религиозные представления Нью эйдж принадлежат прошлому.³⁶²

Некоторые светские ученые не видят особой методологической пользы от использования НРД для их классификации. Этот термин, по мнению историка религий и социолога С. Б. Филатова, «относится к различным проявлениям религиозной жизни, не вписывающимся в устоявшуюся с начала XX в. классификацию религий», поэтому он «не имеет никаких содержательных характеристик, кроме того, что под ним подразумевается нечто «новое ».³⁶³

Особое мнение по данному вопросу высказал Е. Г. Балагушкин. Он считает, что религиоведы «...далеки от полного понимания специфики современных религиозных новаций, и только ищем правильные формы взаимоотношений общества и государства с новыми сектами и культами на современном, демократическом этапе развития нашей страны».³⁶⁴

Несмотря на различное отношение к термину НРД, в российском религиоведении и социологии религии большинство ученых его использует; иногда он употребляется в сочетании со словом культ, но «без уничижительных смысловых оттенков последнего».³⁶⁵ Свидетельством широкого распространения термина НРД в светской науке может служить то, что учебно-методическим отделом Министерства образования РФ утверждена программа дисциплины «Новые религиозные движения».³⁶⁶

Религиозны ли новые религиозные движения?

В российском религиоведении существует широкий спектр мнений о религиозности НРД. Одни исследователи считают, что НРД являются религией, а другие им в этом отказывают, предпочитая именовать их квазирелигией или псевдорелигией. Причиной такого разброса мнений является отсутствие общепринятого в религиоведении определения религии. В учебнике «Религиоведение» Е. И. Аринина дается около 80 определений религии.³⁶⁷

Те, кто под религией подразумевает веру в личного надмир- ного Бога, именуют верования, не соответствующие этому определению, квазирелигиозными: «если религиозным формам присуща вера в сверхъестественное существо, то квазирелигиозность предполагает веру в естественное, в частности, в личности».³⁶⁸ Противоположной точки зрения придерживаются те, кто считает, что оперировать классическими определениями в отношении НРД сложно, поскольку вера в личного Бога в них может отсутствовать, и у них еще не сложилось вероучение, а культовая сторона может быть выражена очень слабо. По мнению П. И. Пучкова, характерной особенностью НРД является то, что каждое из них представляет собой «не единое религиозное учение, а совокупность широко распространившихся... довольно разнообразных религиозных верований, приемлющих идеи оккультизма и не признающих резкую грань между Богом и человеком».³⁶⁹

При решении вопроса религиозности НРД некоторые исследователи предлагают воспользоваться психологическим подходом при определении понятия религии, данным Е. А. Торчиновым применительно к мировым религиям. Он исходит из того, что в основе религии лежат глубинные, а иногда и «поверхностные психологические переживания или состояния, которые позднее, в рамках уже сложившейся традиции, могут квалифицироваться как религиозный опыт». Религия, по Е. Торчинову, – это «комплекс представлений, верований, доктрин, элементов культа, ритуала и иных форм практики, базирующейся на трансперсональном переживании того или иного типа, предполагающий установку на воспроизведение этого базового переживания».³⁷⁰

Можно выделить разные уровни этого опыта: эмоциональный, перинатально-архетипический и трансперсональный, но все эти типы переживаний в различных религиозных традициях и культурах тождественны, а многообразие сводится к выражению этого опыта и его описанию. На основе этого определения Е. Торчинов создает свою классификацию религий, где выделяет категорию религий «чистого опыта», к которой относит индуизм и буддизм, поскольку они представляют собою как бы квинтэссенцию религиозности. Но так как основные положения индуизма и буддизма лежат в основе НРД, то отсюда делается заключение, что они религиозны по своей природе.

Традиционными религиями предлагают считать те религиозные образования, которые сохраняются на протяжении длительного времени и передаются последующим поколениям на определенной территории, среди определенного этноса или общности людей. «Они возрождаются и развиваются в рамках соответствующих этнических или государственных границ. Традиционные религии глубоко укоренены в быту, системе праздников и обрядов, мифологии, типе и способе мышления, культуре, психологии».³⁷¹ Если давность считать критерием традиционности, то, по мнению религиоведа М. П. Мчедлова, для России самой древней системой верований будет дохристианское язычество.³⁷²

Нетрадиционные религии обладают противоположными свойствами и появились «в результате миссионерской деятельности проповедников с их исторической родины. Нетрадиционными для определенных этносов могут быть как мировые религии, традиционные для других, так и новые религиозные образования, базирующиеся на инотрадиционной основе», например, для одних этносов буддизм, как мировая религия, нетрадиционен, для других традиционен».³⁷³ Критерием традиционности здесь служит географический (территориальный) признак.

Согласно этой концепции получается, что если бы кришнаитами в России были индусы, проживающие в ней очень давно, то религия кришнаитов могла бы называться традиционной. Но содержание их проповеди и их религиозная культура, не имеющая никакого отношения к российскому этносу, его культуре, позволяет говорить об их нетрадиционности.

Феномен нетрадиционной религиозности, получивший широкое распространение с 1970-х гг. на Западе и в России с конца 1980-х гг., известен давно. Это типологическое явление, многократно появлявшееся в переломные периоды истории, связанные с кризисом экономики и быта, общественно-политической жизни и общего мироощущения человека. Нетрадиционные религии нередко становились началом новой вероучительной традиции, как пример указывают на ранний буддизм и первоначальное христианство.³⁷⁴

Но, несмотря на все издержки и сложности при использовании данных терминов, их полное «изъятие из обращения» в теоретическом религиоведении и истории религии будет неуместным, считает проф. И. Я. Кантеров, ссылаясь на мнение М. П. Мчедлова о существовании «объективных факторов, позволяющих обществоведу использовать понятие традиционная религия в целях описания, дескрипции, не придавая при этом ему политико-правового измерения и не видя в этом основания для дискриминации других вероисповедании».³⁷⁵

Исторически движение «Нью эйдж» оформилось в самом начале 1970-х гг., когда вышли первые книги и периодические издания, представляющие теоретическую основу этого движения. Некоторые религиоведы рассматривают «Нью эйдж» как часть НРД, но большинство полагает, что «Нью эйдж» является самостоятельным явлением. Термином «Нью эйдж» в узком значении этого слова обозначают группы, главной идеей которых является учение о наступлении на рубеже XX и XXI вв. астрологической эры Водолея, сменяющей эру Рыб. В расширенном значении этот термин используют для обозначения объединений, разделяющих ньюэйджеров- ский круг идей.

У движения «Нью эйдж» нет единого общепринятого учения, как у традиционных Церквей, но его последователей объединяет приверженность общим принципам, идеям, позаимствованным из оккультизма, теософии, пантеизма, язычества и шаманизма.³⁷⁶

Согласно ньюэйджеровской антропологии, все проблемы человека заключены в неверном понимании его природы и предназначения. Все люди порабощены искусственно сконструированной (в основном социологами) верой в способность стать совершенными только за счет внешнего мира. В противовес этому ньюэйджеры заявляют, что в человеке заложены бесконечные духовные и физические потенции и его задача сводится к их раскрытию и безграничному самосовершенствованию. Путь к этому лежит через духовные практики и овладение знанием – гносисом.

Для «Нью эйдж» характерно стремление к радикальной перемене общества и человека, но средства для достижения этой трансформации варьируются достаточно широко от группы к группе и от индивидуума к индивидууму.³⁷⁷ В 1980-е годы в практике нью-эйджеров стали «широко применяться «магические кристаллы* наделяемые способностями аккумулировать и высвобождать духовные энергии. Прикрепляя во время медитации кристаллы к одежде, наиболее ревностные поборники «Нью эйдж“ верят в благоприятное воздействие энергетической силы кристаллов на их духовную эволюцию».³⁷⁸

Важным фактором появления «Нью эйдж» называется популярность идеи космизма. На смену господствовавшему тысячелетиями представлению о земле как центре вселенной пришло восприятие земли как маленькой крохотной планеты в безднах космоса и осознание вселенной как единой глобальной системы.

Особенность религий «Нового века» видят в их интересе к экологической тематике. Новые религии предлагают свое решение преодоления экологического кризиса, видя его причину в самом христианстве, в его установке на деторождение; в его библейской концепции трансцендентного Бога, пребывающего вне созданной им природы, что лишило природу населявших ее духов и богов и тем самым создало психологические предпосылки для эксплуатации природы; в его антропоцентризме, где лишь человек является образом Божьим, а весь мир отдан ему на потребу.³⁷⁹

«Нью эйдж» интерпретирует экологический кризис как акты возмездия человеку со стороны неких сил или Бога и предлагают свой выход из этой ситуации. Они призывают к построению экологических поселений с использованием технологий и способов хозяйства, не нарушающих экологию, и созданию экологии духа, так называемой атмосферы любви. Они также считают, что нужна спланированная глобальная политика в области окружающей среды, которая сдерживала бы национально-эгоистические интересы. Поэтому необходимо создание мирового содружества, контролирующего использование и распределение природных ресурсов на мировом уровне.

Еще одной особенностью этого движения считается то, что религиозная картина мира в них легче уживается с научными взглядами. Появлению «Нью эйдж» способствовал современный аксиологический кризис. Традиционные западные религии были теоцентричными, а в «Нью эйдж» акценты смещаются в сторону антропоцентричности.³⁸⁰

Наконец, прагматизация и рационализация западной культуры сопровождалась отказом от подавления эмоций, а новые религии, за счет более полной включенности в жизнь и деятельность секты своих членов и путем использования специальных психотехник, включают и разгружают эмоции человека. Они являются своеобразной отдушиной для сброса накопившегося эмоционального заряда, трудно реализуемого в обычной жизни. Достигают этого они разными путями...

Группы «Нью эйдж», заявляющие о своей способности решить все проблемы современности, воспринимаются некоторыми исследователями как закономерный виток развития религиозности в мире, соответствующий объективным изменениям в существовании человечества, которые начали проявляться с середины XIX в. и нашли полное выражение во второй половине XX в.

Традиционные религии пытаются учитывать эти изменения, которые отстают от реальности, тогда как новые религии в своих системах демонстрируют изначально адекватную времени констатацию узловых философских проблем современности и предлагают их решения.³⁸¹

Термин молодежные религии был введен для названия сект, возникших в 1960-е гг. на Западе во время молодежной контркультурной революции, но широкого распространения в российском религиоведении не получил.

Понятие «обновленческие религии» было введено для названия групп, предлагающих «новое осмысление социальных проблем» и претендующих на «неотложное и радикальное их разрешение». Им свойствен религиозный культ («фетишизм»), начиная от физического здоровья и духовного развития индивида, кончая преодолением кризисных явлений современной экономики и пороков властных структур общества; важная роль в достижении этих целей отводится оккультизму. Характерные черты этой группы усматривают у Трансцендентальной медитации, кришнаитов, последователей Порфирия Иванова, теософов, антропософов, рериховцев, мунитов.³⁸²

В российском теоретическом религиоведении существует два разных определения оппозиционной религиозности. Одно дает Е. Г. Балагушкин, другое Т. Бажан. По мнению Е. Г. Балагушкина, оппозиционные религии характеризуются «прежде всего отчужденным отношением к миру, непримиримым противоборством с ним либо стремлением подчинить его противоположным сакральным предметам, отказавшись от богопочитания и установив культ дьявола».³⁸³ Эта группа мироборческих и богоборческих религий, которая не стремится усовершенствовать окружающую их реальность и для достижения своих целей использует оккультные практики. К ним относят почитателей Дж. Р. Толкена, оккультизм (ведьм, колдунов), сатанизм, уфологические группы (имеющие предшественниками теософов, питающих надежду на помощь «старших братьев» по космосу из Шамбалы), фашизм.³⁸⁴

Иное определение оппозиционной религиозности дает Т. Бажан в своей работе «Оппозиционная религиозность России», где приводится восемь ее критериев.³⁸⁵ Согласно этим признакам, оппозиционными следует считать НРД, или в других терминах культы и секты. Следует отметить, что формулировки этих критериев весьма близки идеологии антикультового движения.³⁸⁶

Т. Бажан считает, что характерной чертой такой религиозности является «несовпадение интересов религиозной организации и социума по политическим, гражданско-правовым, экономическим, этическим и др. мотивам».³⁸⁷ Противостояние этих организаций обществу, по ее мнению, серьезнее, чем противостояние их Церкви как важнейшему в обществе идеологическому институту. Отсюда суть оппозиционности определяется как стремление завоевать свою нишу и добиться определенного социального статуса.³⁸⁸ Термин оппозиционная религиозность предлагается вместо получивших негативное и оскорбительное значение терминов культ и секта.

Но эта концепция не согласуется с реальными процессами возникновения и деятельности групп, отнесенных к оппозиционным. За редким исключением они возникают, как правило, в оппозиции господствующей конфессии, а поскольку ее учение предопределяет общественные нормы и ценности, то она является оппозиционной и обществу. Поэтому выделение в качестве главного критерия оппозиционности желания занять нишу в обществе не убедительно. Далее, стремление завоевать нишу не следует рассматривать как непременное свидетельство оппозиционности, поскольку оно «может быть отражением отхода от прежней агрессивной модели взаимоотношения с существующими порядками и переходом к компромиссной модели».³⁸⁹

Под термином альтернативные религии подразумевают группы, противопоставляющие себя традиционным религиям. Эта типология «получила известность в период затухания в западных странах молодежного движения протеста 1960–1970-х гг., когда «Движение Иисуса“, секта «Дети бога“, движение «Харе Кришна“ явились феноменами религиозного протеста, пришедшими на смену антиавторитарным социально-экономическим выступлениям молодежи».³⁹⁰ Их позиция в отношении к миру противоположна позиции традиционных религий. Так, они «не допускают никакого компромисса с современным миром, решительно отказываются от существующей социальной реальности и от официальных церквей, поддерживающих ее своим авторитетом. Для этих религиозных новаций не приемлемы никакие формы существующего строя; любые программы совершенствования хозяйственно-экономических и политических отношений в обществе, развития международного сотрудничества отвергаются как бессмысленные и безрезультативные. Для них вся общественная система, весь образ жизни современного человечества представляются неприемлемыми, их недостатки – неисправимыми, а царящее зло – неискоренимым».³⁹¹ К ним относят секты: «Дети Бога», Богородичный центр, «Церковь последнего завета» (висса- рионовцев), «Храм солнца», «Народный храм».

Термин новые религии, весьма неопределен, и в него вкладывают порою разное значение. «Новизну» религий можно понимать как указание на позднее в сравнении с мировыми религиями время их возникновения. Под новизной можно понимать время их появления в России, а не только время их возникновения³⁹² и, наконец, специфику новых религий связывают с их вероучением.

Согласно другому подходу, новые религии – это секты, которые, адаптировались «к существующему социально-политическому строю, умиротворили свой религиозный протест. Речь идет, если так можно выразиться, о налаживании контактов бывшей альтернативной религии и нонконформистской секты с существующим демократическим строем».³⁹³ На социологическом языке подобные изменения религии называют сменой характеризующего ее культурологического типа (т. е. изменением взаимоотношений с общественной системой и оценки мира в целом).³⁹⁴ К ним относят: кришнаитов, теософов, антропософов, бахаи, мормонов, Миссию Рамакришны, язычество древних славян, язычество приволжских народов.

Нередко новые религии называют восточными, исходя из того, что они принесены в западные страны проповедниками восточных религий или основаны на восточных религиозных традициях или отдельных ее элементах.

Наряду с термином НРД для названия сект предлагается использовать термин харизматические культы. Этот термин изначально применяли к группам, возникшим в 1970-е гг. на Западе. Одно из определений культа изложено в книге Л. Н. Митрохина «Религиозные культы в США». Оно во многом выражает позицию антикультового движения, так как написано на его языке. Согласно этой теории, харизматические культы обладают следующими признаками.

«1. Во главе стоит харизматический лидер, уверяющий, что он обладает новым уникальным «откровением» относительно бога и реальности.

2. Лидер создает особую «семью», или коммуну, в которой его называют «отцом».

3. Лидер устанавливает обязательные для всех абсолютные правила поведения, но вовсе не обязательно следует им сам.

4. Группа придерживается катастрофически-апокалиптического взгляда на мир. Члены организации часто отказываются от всего имущества, меняют место жительства.

5. Используется определенная техника контроля за поведением обращенных, обычно предполагающая изоляцию от внешнего мира.

6. Культ в этих новых организациях предпочтительно коллективный, используется «техника» психологического манипулирования, психотерапия, особое внимание уделяется новообращенным, их адаптированию к группе».³⁹⁵

В религиоведческой литературе нет единообразия в классификации сект, и нередко она является частным случаем классификации религий. Наиболее распространенный способ систематизации религий – географический, когда в качестве ее основного принципа принимается место возникновения и первичного распространения религий. «Этот способ удобен для научно-популярной литературы, так как дает картину религий в наиболее полной для восприятия непосвященного человека форме», кроме того, он «дает возможность сопоставить культурные связи и взаимные влияния близко расположенных этноконфессиональных общностей».³⁹⁶

Географический способ малоприемлем при описании конфессий, быстро меняющих ареал распространения, не привязанных к конкретной местности, стране или народности; это например, ряд новых религий или сект XX в., или религий, имеющих всемирное распространение, например, христианство.

К тому же данный подход к «классификации вызывает определенные трудности в историческом аспекте при попытке привязки к конкретным территориям, меняющим как свои границы, так и названия в течение нескольких веков (например, смысл слова Индия менялся в течение последних двухсот лет).

Историческая классификация «в чистом виде встречается редко и применяется преимущественно для выделения трудноклассифицируемых религий древности, обычно выделяемых в древние религии, и так называемых новых религий, т. е. религий, сформировавшихся в XIX-XX вв. и не имеющих под собой какой-либо исторической основы».

Одним из примеров классификации может быть вероучительная классификация, предполагающая систематизацию всех религий по происхождению, когда все религиозные группы возводятся в первом приближении к двум типам мировых религий: к религиям со сложившимися традициями и новым религиям. К основным религиям относят: христианство, ислам, буддизм, индуизм, джайнизм, сикхизм, конфуцианство, даосизм, синтоизм. Три религии – мандеизм, зороастризм и йезидизм не имеют ярко выраженных подразделений.

Основные религии подразделяются по нисходящей на ветви более низкого порядка: на направления (отличающиеся друг от друга по догматике и культу), на течения (для них характерна большая внутренняя близость, чем для направлений), на деноминации (практически не отличающиеся друг от друга по догматике и культу). Каждое направление или течение может иметь маргинальные группы. Маргинальные группы это и есть собственно секты.

К маргиналам в протестантизме предлагается относить «Свидетелей Иеговы», мунитов, мормонов, унитариев, теософов, гностиков и т. п.; в православии: хлыстов, скопцов, духоборов и т. п. К маргинальному буддизму относят «Аум Синрикё»; к маргинальному индуизму относят «Трансцендентальную медитацию», движение Шри Чинмоя, Международное общество сознания Кришны, «Брахма Кумарис».³⁹⁷

К новым религиям относят бахаизм, «Церковь сайентологии», движение «Нью эйдж».³⁹⁸ Эта классификация дает наиболее полное представление о сути вероучения сект, но ее восприятие требует определенной подготовки.

Классификация Г. Мелтона

Классификация Гордона Мелтона (Melton) приведена в его «Энциклопедии американских религий», выдержавшей 5 изданий («The Encyclopedia of American Religions»).³⁹⁹ Г. Мелтон все религии делит на 23 крупные категории по вероучительным и обрядовым признакам; в результате в одну группу попали довольно различные по вероучению конфессии, например, католичество и англиканство, православные и дохалкидонские церкви.

К западному литургическому семейству отнесены: Римско-католическая церковь, старокатоличество, англиканство.

К восточному литургическому семейству отнесены: Православие и нехалкидонское Православие.

К лютеранскому семейству отнесено лютеранство.

К реформатско-пресвитерианскому семейству отнесены: реформаты, пресвитериане конгрегационалисты.

К пиетистско-методистскому семейству отнесены: скандинавский пиетизм, объединенный и неепископальный методизм, черный методизм, германский методизм, британский методизм.

К семейству святости отнесены: церкви святости XIX в., церкви святости XX в., черные церкви святости, Движение Глен Гриффит.

К пятидесятническому семейству отнесены: белые тринитарные пятидесятники святости, белые тринитарные пятидесятники, пятидесятники спасения, апостольские пятидесятники, черные тринитарные пятидесятники, пятидесятники знамений, испаноязычные пятидесятники, пятидесятники последнего дождя, другие пятидесятники.

К семейству европейских свободных церквей отнесены: германские меннониты, эмиши, братья, квакеры, другие европейские свободные традиции.

К баптистскому семейству отнесены: миссионерствующие баптисты-кальвинисты, простые баптисты, черные баптисты, генеральные (общие) баптисты, баптисты седьмого дня, христианская церковь.

К независимому фундаменталистскому семейству отнесены: плимутские братья, фундаменталисты, движение «Благодать Евангелия»; прочие, изучающие Библию.

К адвентистскому семейству отнесены: воскресные адвентисты, адвентисты седьмого дня, адвентисты «Церкви Бога», движение святого имени, группы свидетелей Иеговы, сауфкоттиты, прочие адвентисты, британский израелизм.

К либеральному семейству отнесены: «либеральные церкви», «церкви почтового ордена».

К семейству святых последних дней отнесены: мормоны Юты; группы, практикующие полигамию, миссурийские мормоны, другие мормоны.

К коммунному семейству отнесены: коммуны, образовавшиеся до 1960 г., коммуны, образовавшиеся после 1960 г.

К христианскому научно-метафизическому семейству отнесены: Христианская наука, Новое мышление.

К спиритуалистическому, психическому и «Нью эйдж» семейству отнесены: группы сведенборгиан, спиритуалисты, спиритизм (ченнелинг), группы летающих тарелок; группы, связанные с наркотиками, прочие психические группы «Нью эйдж».

К семейству древней мудрости отнесены: розенкрейцеры, оккультные ордена, теософия, группы Алисы Бейли, «Либеральная католическая церковь», группы «Я есть», прочие теософские группы.

К магическое семейству отнесены: ритуальная магия, колдовство и неоязычество, Вуду, сатанизм.

К средне-восточному семейству I – Иудаизм – отнесены: основной иудаизм, хасидизм, черный иудаизм, прочие еврейские группы.

К средне-восточному семейству II – Ислам – отнесены: зороастризм, ислам, офизм, черный ислам, бахаи.

К восточному семейству I – Индуизм, джайнизм и сикхизм – отнесены: индуизм, индо-американские индуистские храмы, джайнизм, сикхизм.

К восточному семейству II – Буддизм, синтоизм и новые японские религии – отнесены: тхеравада-буддизм, японский буддизм, дзен буддизм, китайский буддизм, корейский буддизм, тибетский буддизм, западный буддизм, синтоизм.

К неклассифицированным христианским церквям отнесены: Неклассифицированные христианские церкви, гомосексуально ориентированные церкви.

Последнюю категорию составляют неклассифицированные религиозные группы.

Согласно классификации Е. Г. Балагушкина, все религии предлагается свести к двум типам: традиционным религиям и нетрадиционным. Категория нетрадиционных делится на два подтипа: новые религиозные движения и новые религии. НРД в свою очередь подразделяются на обновленческие религиозные движения, оппозиционные и альтернативные.⁴⁰⁰

Недостаток этой классификации заключается в том, что специфические вероучительные особенности оказываются на втором плане, тогда как первостепенное значение придается их социологическим характеристикам (отношение к миру, традиционным ценностям и нормам и т. п.).

По классификации, предложенной проф. И. Я. Кантеровым, секты предлагается делить по вероучительным признакам и по их отношению к миру.

По вероучительным признакам секты подразделяются на шесть групп.

1. Неохристианские течения (Церковь Христа, Новоапостольская церковь, харизматичекие группы).

2. Неоориентальные объединения, ведущие свою родословную от восточных религий, модернизируя буддизм, индуизм («Брахма Кумарис», «Ананда Марга», Общество сознания Кришны).

3. Синкретические и универсалистские движения, призывающие к объединению всех церквей, религий и человечества («Церковь объединения», «Церковь сайентологии», «Аум Синрикё»).

4. Оккультно-мистические учения и школы «Нью эйдж».

5. Неоязыческие, как, например, последователи Порфирия Иванова.

6. Сатанинские группы.

В отношении к миру НРД предлагается разделить на три типа: миротерпимые, мироотвергающие и мироисцеляющие. К миротерпимым движениям относят те, которые в достаточной мере удовлетворены существующим положением или безразличны к нему.

Мироотвергающие придерживаются дуалистического взгляда на мир как арену борьбы сил добра и зла. Для таких движений характерна «эсхатологическая лихорадка», демонизация мира. Как пример: Белое братство, первые годы существования секты Виссариона.

Мироисцеляющие движения акцентируют внимание на устранении различных проявлений насилия, эгоизма, стяжательства, предлагают методы повышения интеллектуальных способностей.⁴⁰¹

После демонтажа марксистско-ленинской идеологии российское религиоведение обрело возможность развиваться в новых политических условиях, которые объективно содействовали его предназначению. Однако, как оказалось, не все представители религиоведения смогли удержаться в рамках академичной науки вне какой-либо идеологии. И вскоре во многих религиоведческих публикациях и выступлениях стала доминировать правозащитная тематика, которая оказала влияние на методологию исследования. «Необходимо признать, – констатирует А. Н. Лещинский, – что в настоящее время в отечественном религиоведении актуальнейшим разделом является раздел «Свобода совести и государственно-конфессиональные

Отношения».⁴⁰²

В результате такого подхода к изучению сект игнорируются факты преступной деятельности сект, их разрушительная деятельность подменяется мнимой добродетельностью, а иногда страницы их истории подаются заведомо тенденциозно и даже ложно. В одном исследовании, помеченном как научное издание, посвященном Богородичному центру утверждается, что «Богородичная церковь против нарушений общественной безопасности и общественного порядка». Но в этом научном исследовании замалчиваются хорошо известные факты экстремистской деятельности богородичников: попытка захвата 7 января 1992 г. здания московской районной библиотеки, проведение 20 июня того же года без разрешения властей «богослужения» на Лубянской площади.⁴⁰³ В этом же исследовании упоминается о письме сектантов на имя Святейшего Патриарха Алексия II с предложением о сотрудничестве, что якобы должно свидетельствовать об открытости к диалогу, но не упоминается об осуждении Архиерейским Собором РПЦ учения богородичников как ереси.

Правозащитная деятельность не может быть предметом занятий религиоведения, хотя в ней могут использоваться его опыт и достижения. В то же время, участие религиоведов в правозащитной деятельности может быть вполне уместным и конструктивным при условии следования принципам науки, что предполагает свидетельствование о научной истине правдиво и объективно. Однако далеко не все представители религиоведения стоят на этих позициях, что ведет к созданию своего рода правозащитного религиоведения.

Введение.

Антикультовое движение возникло на Западе в начале 1970-х гг. с целью выведения людей из религиозных культов и противодействия их распространению. В нем можно выделить два направления, представленные светскими и религиозными организациями, имеющими принципиально разные взгляды на природу культов, предопределяющие методологию выведения из них людей, что нашло свое отражение в названии этих направлений. В литературе, посвященной данной теме, борьбу религиозных организаций, главным образом протестантских, с культами принято называть противокультовым движением (counter-cult movement), чтобы отличить его от нерелигиозного светского антикультового движения (anti-cult movement). Несмотря на имеющиеся различия, антикультовые и противокультовые организации не изолированы друг от друга, между ними существуют официальные и неофициальные контакты, бывают случаи, когда кого-нибудь, занимающегося проблемой культов, можно отнести к двум течениям одновременно.

В данной главе речь пойдет о светском антикультовом движении, представленном: во-первых, семейными ассоциациями родителей (family based associations), чьи дети попали или были в культах; во-вторых, депрограмматорами (deprogrammers), занимающимися принудительным (насильственным) выводом из культов; в-третьих, консультантами по выходу (непринудительному выведению) из культов; и, в-четвертых, антикультовым движением светских ученых.⁴⁰⁴ Светское антикультовое движение является не таким организованным, как противокультовое движение в протестантизме. Поскольку в литературе по антикультовому движению используется слово культ, то этот термин будет применяться в данной главе как рабочий, чтобы избежать частых повторений и комментариев на предмет его достоинств и недостатков, но это не значит, что его использование является рекомендуемым.

История антикультового движения – это история борьбы с культами на протяжении почти сорока лет, начиная с 1970-х гг., и одновременно это история осмысления западным обществом феномена культов. Изначально идеологи светского антикультового движения были убеждены в том, что культы принудительно вовлекают в свои ряды людей помимо их воли путем специальных технологий «промывания мозгов» и обманом. Эта точка зрения на природу культов была поддержана небольшой частью светских ученых, преимущественно психологами и психиатрами, которые со своих позиций пытались объяснить быстрый рост культов на Западе, начиная с 1970-х гг. Все преступления, совершаемые членами религиозных культов, они считали религиозно немотивированными и рассматривали их как результат изменения сознания индивида в психологической атмосфере культа, а религиозные доктрины культов расценивались как риторика прикрытия, своего рода «крыши» их преступной деятельности.

Однако такое объяснение способа обращения людей в религиозные культы разделялось не всеми учеными, главным образом социологами. Они не отрицали использование психотехнологий и психологического давления культов на своих потенциальных членов, но полагали, что преобладающее большинство людей становится членами культов, соглашаясь с их учением и принимая самостоятельное решение примкнуть к той или иной группе.

Теория принудительного обращения в культы или идеология «промывания мозгов» с их точки зрения эмпирически не обоснована, что говорит о низкой ее эффективности. Обращение в культ является, таким образом, результатом выбора, результатом религиозных исканий индивида и его согласия с предложенной культом религиозной доктриной. При анализе мотивации преступлений членов религиозного культа среди социологов бытует два мнения: одни считают, что вера не определяет поступки членов культа, другие расценивают игнорирование связи веры с поведением как методологический изъян, поскольку вера во многом определяет образ жизни члена культа. Так как теория «промывания мозгов», равно как и ее критика, является уже достоянием истории, причем документированной, то в этой главе критически будут рассмотрены обе точки зрения. Для изложения этой истории придется обращаться к источникам той и другой стороны.

Светское антикультовое движение появилось в США в начале 1970-х годов как реакция на всплеск активности существовавших до этого времени и новообразованных религиозных культов. Питательной средой для роста культов послужила, наряду с другими факторами, молодежная революция, или контркультурная революция 1960–1970-х гг. на Западе, главным образом в США.

Прологом к контркультурной революции считают движение американской молодежи 1950-х гг. – битников (beatnik, «разбитое поколение»), представлявших собою форму протеста против господствовавших норм поведения и устоев западного общества потребления, в котором деньги вытеснили из общественной сферы высшие ценности и стали мерилом (своеобразным эквивалентом) социального статуса.

Битники отказывались подчиняться навязываемому потреблению продукции, и тем самым выступили против того, что они назвали системой порабощения: «трудись, производи, потребляй, трудись, производи, потребляй...». Они отвергли труд ради права потреблять то, что навязывает им общество потребления. Погоне за деньгами битники противопоставили полное безразличие ко всему: их не волновало, что будет с ними, с миром, с их близкими, и пропагандировали идею личной свободы и самодостаточности. Они демонстрировали безразличие к техническим и научным достижениям, утрату веры в разум, церковь, политические партии. Стремление к свободе от всего привело к потреблению наркотиков и сексуальной вседозволенности. Движение битников было бунтом, формой протеста против общественной морали, хотя сами они рассматривали свои странные поступки как-то, что поддерживает в людях ощущение вечной свободы. Внешне форма протеста оформилась в виде «рюкзачной революции» – бродяжничества и попрошайничества.

Более масштабные выступления молодежи начались в 1960-е гг. в США. Начало 1960-х гг. было отмечено негритянским движением в защиту своих гражданских прав, требованием равноправия с белым населением. Их протестные настроения были созвучны с движением битников, и отчасти поэтому поддержаны американской молодежью, главным образом студенчеством, которое также требовало реформы системы образования.

Однако после каждого из громких событий 1960-х гг. в США: убийства в ноябре 1963 г. президента США Дж. Кеннеди, выступавшего за меры против дискриминации негритянского населения, а затем убийства кандидата в президенты его брата Р. Кеннеди; решения американского правительства в 1964 г. о полномасштабном участии в войне во Вьетнаме, в которую США были вовлечены с 1961 г.; убийства в 1968 г. лидера негритянского движения пастора Мартина Лютера Кинга – становилось все более очевидно, что молодежное движение за преобразование общества обречено на провал. Эти события стали поводом радикализации молодежи. Разочаровавшись в возможности влиять на реформирование традиционных политических институтов в желаемом направлении, «участники молодежного движения стали относиться к американскому обществу в целом как к безнадежно реакционному, авторитарному и репрессивному».⁴⁰⁵

Крайнюю форму молодежного протеста продемонстрировало движение хиппи (hippy или hippi), о котором начинают говорить с середины 1960-х гг.⁴⁰⁶ По своим взглядам оно было неоднородным, об идеологии самых радикальных течений хиппи можно судить по следующим призывам: «Насилуй монахинь, издевайся над профессорами, не слушай родителей, сожги свои деньги; ты ведь знаешь, что жизнь есть сон, и все наши учреждения – это сфабрикованные людьми иллюзии, которые срабатывают, потому что ты принимаешь сон за реальность. Сокруши семью, нацию, церковь, город, хозяйство; преврати жизнь в искусство, в театр души и театр будущего; только революционер – подлинный художник. Что нам нужно, так это поколение людей юродивых, безумных, иррациональных, сексуальных, сердитых, безбожных, ребячливых и невменяемых – людей, которые сжигают призывные повестки, университетские и всякие прочие дипломы, людей, которые говорят: «Идите к чертям с вашими целями!»,– людей, которые соблазняют молодежь музыкой, марихуаной и «кислотой,⁴⁰⁷ людей, которые пересматривают понятие нормального, порывают с игрой в статус – роли – чины – потребление, людей, которым нечего терять, кроме своей плоти. Белая американская молодежь имеет больше общего с ограбленными индейцами, чем со своими родителями. Сожгите родительский дом дотла, и это сделает вас свободными!».⁴⁰⁸

Движение хиппи было неотделимо от наркотиков, они использовали марихуану, гашиш и психоделическое (т. е. изменяющее законы чувственного восприятия) средство ЛСД.⁴⁰⁹ В наркотиках «хотели видеть мощное орудие, позволяющее повернуть сознание людей к возможностям альтернативного общества».⁴¹⁰ Хиппи считали, что в культурной среде обусловленность поведения так сильна, что только «кислота» (ЛСД) и потребление гашиша может изменить индивидуальный опыт значительной группы лиц, т. е. преодолеть свою социализацию и выжечь прежний образ жизни.

Особенностью движения хиппи стало появление колоний, где хотели создать образцовую альтернативную традиционному обществу общину. Образованию колоний предшествовали молодежные сходки в Калифорнии, на которых ЛСД подмешивалось в напитки и закуски. Колонии стали прибежищем сотен тысяч молодых людей, зачастую школьников, покидавших свои дома, чтобы окунуться в культуру наркотиков и секса. По данным американским исследователей, в 1966 г. в США было 90 тыс. школьников-беглецов, в 1968 г. уже 170 тыс., а по другим данным, в этот период количество беглецов достигало 500 тыс. чел. ежегодно.⁴¹¹

Важнейшим элементом контркультуры стала сексуальная вседозволенность, или так называемая «сексуальная революция». В то время как США вели войну во Вьетнаме, хиппи выступили с лозунгом: «Занимайтесь любовью, а не войной» («Make Love not War!»). С тех пор «ходить в обнимку, целоваться на улице, заниматься сексом вне брака стало атрибутом новой субкультуры».⁴¹² Наряду с коммунами весьма распространенным среди хиппи, как и ранее среди битников, было бродяжничество и попрошайничество.

Кульминационным моментом движения хиппи стало проведение в октябре 1966 г. первого «Фестиваля любви», вызванного калифорнийским законом, запретившим ЛСД. Там впервые полицейским дарили цветы, а летом 1967 г. хиппи провозгласили «власть цветов». Цветок воспринимался как символ тяготения к мягкости, любви и ко всему природному и телесному.

Контркультурная революция ценностей влекла за собой и революцию в стиле потребления. «Джинсы, типичная рабочая одежда тогдашней Америки, стали использоваться состоятельными студентами как повседневная, а то и выходная одежда, в которой ходили в университет, гуляли по улице, ходили на концерты. Это в то время смотрелось так же, как сейчас стеганые штаны и валенки в российском университете. Ценились не просто джинсы, а джинсы, протертые до дыр. Хиппи ввели моду на длинные волосы у мужчин. Распущенные женские волосы из атрибута спальни стали выходной прической. В употребление вошли грубые ботинки рабочего и солдатского типов. В это же время впервые в цивилизованной истории Запада женщины обнажили на всеобщее обозрение коленки, надев шокирующие мини-юбки. Повсеместным стало доселе редкое ношение девушками брюк, особенно в общественных местах».⁴¹³

Бизнес отреагировал на контркультуру выпуском соответствующих товаров. «Молодежь в пику властям увлекалась чтением Маркса, кубинского революционера Че Гевары, алжирского революционера и публициста Фаннона – появились массовые публикации их работ. Производство джинсов было поставлено на поток, более того, производители стали предлагать сразу тертые и дырявые джинсы. Рынок завалили грампластинками с рок-музыкой. Теневой рынок отреагировал массовым предложением разнообразных наркотиков. В конечном счете, в считанные годы контркультура была коммерциализирована. Ее эксплуатация принесла баснословные прибыли фирмам, вовремя отбросившим идеологические и культурные барьеры и пошедшим навстречу вкусам, казавшимся более чем дурацкими. Элементы контркультуры были интегрированы в господствующую культуру: президент, банкир в джинсах стали вполне нормальным явлением».⁴¹⁴

После этого начался распад культуры хиппи и общин «детей цветов». Закату утопии хиппи содействовали внешние и внутренние причины. К первым относят атаку средств массовой информации, клеймение хиппи как «изгоев», коммерциализацию атрибутов «альтернативного образа» жизни и включения их в ту культуру, против которой они боролись. К тому же в общинах поведение хиппи отличалось от идеала «альтернативного общества», в частности, в них появилась жестокость, насилие и неравенство. Наконец, возникший в мировой экономике кризис «отрезвил» протестующую молодежь, показав, что «общество изобилия», незыблемость которого не вызывала сомнений, оказалось не вечным.

Внутренней причиной упадка коммун хиппи к концу 1960-х гг. стал трудноуловимый переход от психоделической культуры к магии и оккультизму, постепенно вытеснивший «травку» (марихуану) и «кислоту» (ЛСД).⁴¹⁵ «Вера хиппи, у которых «границы сознания“ были расшатаны психоделическими средствами, в астрологию, телепатию, телекинез, парапсихологию всех видов и экзотические гадальные системы была столь велика, что мотивировала во многих случаях их поведение. Наблюдатели зафиксировали резкие взлеты рождаемости на территории Хейта (одна из самых известных коммун хиппи в США. – Р. К.), приходившиеся на февраль: матери хотели, чтобы их дети рождались под определенным знаком зодиака. В коммунах Северной Калифорнии преобладала мифология «летающих тарелок“: для основания коммун избирались места, где «астромагнети- чесие лучи“ будто бы позволяют тарелкам приземлиться. Сочетание психоделики с оккультизмом порождало ужасные эксцессы (например, убийство кинозвезды Шейрон Тейт); в этом союзе оккультизм постепенно выдвигался на ведущее место... Дьявол на известное время становится излюбленным персонажем молодежной «оккультной литературы».⁴¹⁶

Среди контркультурной молодежи популярность получили, кроме магии, и восточные религии. Молодежь устала от вседозволенности в контркультурном движении и испытывала потребность в аскетическом самоограничении. Если на первом этапе контркультурной революции восточные культы воспринимались как «школа раскрепощающего иррационализма», то «после того, как культура наркотиков принесла свои горькие плоды, определенное значение приобрела нормативная и аскетическая сторона этих культов и ритуалов».⁴¹⁷

Иеромонах Серафим (Роуз) отмечал, что в начале 1970-х гг. «... Америка, страна, которая двадцать лет назад еще была в религиозном отношении «провинциальной» (исключая ряд крупных городов), а ее духовные горизонты ограничивались протестантизмом и католицизмом, стала свидетельницей быстрого распространения восточных (и псевдовосточных) религиозных культов и движений... Индийские гуру, тибетские ламы, японские мастера дзена и прочие восточные «мудрецы», прибыв на Запад, нашли теплый прием у готовых учеников, обеспечивших им успех свыше всех ожиданий и надежд. молодые люди путешествовали по миру, взбирались на вершины Гималаев, чтобы обрести мудрость или учителя, либо отыскать снадобье, доставляющее «мир» и свободу, к которой они так стремились».⁴¹⁸

Особой популярностью пользовался дзен-буддизм, которым увлекались еще и битники. Он привлекал «акцентом на непосредственном знании и интуиции, самоуглублении, недоверием к показаниям органов чувств и к «обманам» окружающего мира, поисками надличной «вечной человечности».⁴¹⁹ В дзене видели путь отказа от мира западной культуры с ее противоположностями, разграничениями, и он обещал приобщение к сфере безразличия.

Одним из ведущих пропагандистов и учителей дзена, а затем автором сочинений о психоделическом опыте стал сложивший с себя сан англиканский священник Алан Уотс. Он утверждал, что «попытки описать наркотические восприятия в религиозных символах неизбежно ведут к заимствованиям из языка индийской и японской религиозной философии».⁴²⁰

Затем массовую популярность стала приобретать йога (ее применение давало чувство освобождения от «тирании разума и мозга») и «Трансцендентальная медитация» Махариши (в США с 1959 г.), за ними следовало Общество сознания Кришны (ОСК, основано в США в 1966 г.).

В 1967 г. ТМ получила широкую рекламу благодаря группе «Битлз», обратившихся к этому учению и отказавшихся от наркотиков, но вскоре они порвали с ТМ, хотя продолжали заниматься медитацией. «Число приверженцев этого движения увеличивалось. К 1971 г. было уже около 100 тыс. практикующих ТМ под руководством 2 тыс. инструкторов, по числу адептов оно стало самым крупным движением «восточной духовности» в Америке. В 1975 г., ежемесячно приобретая по 40 тыс. учеников, движение достигло своего апогея, общее количество последователей составило 600 тыс.». За эти годы ТМ «широко распространилась в армии, в школах, тюрьмах, больницах и даже в церковных общинах, включая православные приходы Греческого экзархата Северной и Южной Америки, под видом нейтральной формы «ментальной терапии», совместимой с любыми религиозными взглядами или практикой. Курс ТМ специально подобран для американского образа жизни и называется «путем преуспеяния в духовном без особого приложения сил»; сам Махариши называет его методом, «подобным чистке зубов».⁴²¹ ТМ стали даже практиковать на некоторых военных базах, и к 1972 г. факультативные курсы ввело не менее 10 американских университетов. Она соблазняла постижением запредельного мира экспериментальным путем.⁴²²

На этой же волне в 1971 г. в Англии, а затем в США появляется движение «Миссия божественного света» Махараджи, которую возглавил тринадцатилетний сын учредителя этой Миссии. Движение Махараджи распространялось очень быстро. В 1973 г. в Англии насчитывалось ок. 8 тыс. чел., а в США 50 тыс. чел.; активные участники движения (около 500 чел.) проживали в 24 ашрамах. Последователями Махараджи становились в основном разделяющие взгляды хиппи белокожие молодые люди из семей среднего достатка.⁴²³ Таким образом, восточные религии предлагали альтернативную традиционной западной культуре свою культуру, свой образ жизни, но без наркотиков. И часть протестующей молодежи отказалась от наркотиков, от сексуальной свободы, от всего опасного и проблематичного в контркультуре, так как устала от бесплодного и разрушительного риска.⁴²⁴

Однако восточные религии и культы вначале уступали по известности и популярности религиозному «Движению Иисуса», или «Иисус-революции», или «Людям Иисуса».

Возникновение этого движения одни относят к 1967 г., иные в 1968 г., когда евангелические пасторы-пятидесятники (по другим данным, первыми были баптисты) начали миссионерскую работу среди хиппи и с этой целью открыли в Калифорнии, недалеко от одной из самых известных хиппи-коммун, кафе «Гостиная». В нем звучала проповедь с призывом к перемене образа жизни, и она вызвала отклик в опустившихся наркоманах. Затем появились евангелические группы, проводившие массовые крещения хиппи в океане. Исследователи «Движения Иисуса» отмечают, что хотя оно осознавало себя как альтернативу «культуре наркотиков», но было связано психологическими узами и даже лексикой с ней, о чем говорят его призывы: «Молодежь накачалась Христом!», «Пристрастимся к Богу!».⁴²⁵

«Движение Иисуса» было неоднородным и по конфессиональному составу проповедников, и по содержанию их проповеди. В нем участвовали католики, баптисты и пятидесятники; оно не имело единого координирующего центра и представляло собою скорее течение, объединенное общей символикой, песнями, единством сознания, чему во многом способствовали СМИ. Главной эмблемой движения стало «изображение руки с поднятым вверх указательным пальцем, на котором нарисован небольшой крест и выведена надпись: «Путь один ».⁴²⁶

После экспериментов с наркотиками, восточными божествами, колдовством и магией, после хаотических мистико-оккультных исканий, мятущиеся духом вдохновлялись пафосом освобождения от «чуждых сил», и потребность в единственном пути была чрезвычайно привлекательна. Об этом свидетельствует одна из песен этого времени: «Забудь свою гексаграмму, перестань глядеть на звезды, не возись с цыганками, не веди бесед с мертвецами».⁴²⁷ «Людям Иисуса» удалось вывести из хиппи до нескольких сот тысяч человек,⁴²⁸ а в целом к началу 1970-х гг. оно охватывало до 1 млн чел.⁴²⁹ Не все хиппи стали членами традиционных конфессий, часть из них перешла в разные культы, которые возникли в рамках этой же «Иисус-революции».

К их числу относится одна из самых агрессивных и безнравственных сект – «Дети бога» (другое более позднее название «Семья»). Ее основателем был Дэвид Берг (Berg), начинавший работу с хиппи как миссионер-пятидесятник. Берг родился в Калифорнии в семье двух путешествующих евангелистов-пятидесятников. По его словам, в детстве он «подвергся сексуальному развращению взрослыми обоих полов, в возрасте семи лет имел кровосмесительную половую связь с двоюродной сестрой, а став подростком, уже был одержим сексом и мастурбацией», – все это противоречило строгой морали, в которой он был воспитан. В 1949 г. Д. Берг стал пастором, но через два года его лишили этого служения, как предполагают, по причине связи с прихожанкой. Этот случай сделал его врагом, – как он писал, – «лицемерной церковной системы».

В поисках пристанища он нашел себе место в радикальном миссионерско-проповедническом служении, основанном бывшим пас- тором-баптистом Фредом Джорданом (Jordan). Однако, по признаниям самого Д. Берга, несмотря на свое «служение Богу», он ходил к проституткам и имел внебрачные связи и, кроме того, начал домогаться своей младшей дочери.

В 1967 г. Берг переехал в местечко Хантингтон-Бич, штат Калифорния, где возглавил «Клуб света» – кафе, ранее принадлежавшее Ассамблее Бога (одна из самых многочисленных организаций пятидесятничества). Берг стал произносить проповеди, направленные против западных христианских деноминаций, общественных устоев и правительства. Эта проповедь разносилась по улицам как «бунтарское евангелие» и пришлась по сердцу хиппи, физически и духовно голодным душам, нуждающимся в любви и совете. Выступления Берга придали религиозную легитимность их бунтарским порывам и самоуважение, в котором они нуждались.

В 1969 г. Берг со своими последователями стал разъезжать по Америке, всюду учреждая свои общины, члены которых на раннем этапе самоотверженно трудились, помогая хиппи.⁴³⁰ Многие примкнувшие к «Детям божьим», считавшие себя революционерами или радикалами во имя Иисуса, были поначалу исполнены живой и безграничной веры. Кроме проповеди, они «без устали служили бедным, бездомным, опустившимся людям и всем, от кого отвернулось общество». Поначалу эта группа «проявляла такую веру, какую, – по мнению представителей антикультового движения, – уже давно нельзя было увидеть в духовно мертвых английских церквах. Более того, через различные служения «Детей Бога“ люди «спасались» десятками». Некоторые члены этого культа «быстро согласились с тем, что подлинное новозаветное христианство можно найти только среди них».⁴³¹ Однако впоследствии многие из них, увидев антихристианскую направленность этой секты, ее оставили.

В начале 1970-х гг. в период распада движения хиппи активную пропагандистскую кампанию кроме Общества сознания Кришны, «Трансцендентальной медитации», «Церкви объединения», повело возникшее в Сан-Франциско в Калифорнии движение «Евреи за Иисуса», по своему вероучению и нормам жизни представлявшие типично протестантскую группу. Участие молодежи в этих группах вызвало беспокойство родителей и послужило толчком к созданию светского антикультового движения.

По мере количественного роста сект и их распространения во многих семьях, чьи дети ушли в культы, стала зреть тревога, вызванная тем, что молодые люди из зажиточных семей, образованные, принадлежавшие к традиционным конфессиям, бросали школу и работу и становились членами прежде неизвестной группы, предъявлявшей к ним высокие требования, распоряжавшейся их временем, проповедовавшей необычные идеи и критически отзывавшейся относительно многих светских институтов.

Еще больше смущало и озадачивало родителей то, что вовлечение в культ сопровождалось изменением образа жизни их детей: они облачались в странные религиозные одеяния, придерживались растительных диет, пели и медитировали, отказывались от карьеры и вели строгую жизнь. Обращенные в новые религии относились к своей вере не формально, что было характерно для западного общества, а так, будто бы их новая религия была смыслом их жизни, отдавая ей все время.

Слишком часто членство в новой религии сопровождалось разрывом семейных отношений, и родители обвиняли культы в том, что они отнимали у них детей. Таким образом, родители последователей культов наблюдали решительную перемену в своих детях, пренебрегавших ими, образованием, браком, карьерой и всем тем, что они им дали и чем их обеспечили, непрерывно работая ради них.

Тэд Патрик как основоположник депрограммирования

Одним из первых, кто публично выразил беспокойство о детях, ушедших в культы, был Уильям Рамбур (Rambur) из Калифорнии. Его двадцатидвухлетняя дочь, только что начавшая работать медсестрой, оставила работу, своего жениха и присоединилась к культу «Детей божьих». После очень изнурительных поисков он нашел ее на ранчо в Техасе, и то, что он как городской житель увидел, его ужаснуло. Неспособный убедить дочь уехать с ним, он через прессу начал личную кампанию против этого культа, пытаясь предупредить других родителей о подстерегающей их опасности.

В Калифорнии Рамбур встретил Тэда Патрика (Ted Patrick), государственного служащего, у которого в 1971 г. в культ «Детей божьих» ушли четырнадцатилетний сын и племянник. Т. Патрик, не имевший никакого специального образования ни в области психологии, ни в медицине, не ограничился борьбой с культом через СМИ, но стал инициатором движения по принудительному выведению людей из культов, известного как депрограммирование.

Чтобы вернуть своих родственников, он присоединился к ним и стал изучать их жизнь изнутри. Увиденное он интерпретировал в духе весьма популярных в 1950-е-1960-е гг. в США представлений

о существовании способов таинственного влияния на человека. Тогда считалось, что «знающие» специалисты могли заставить индивида выполнять странные и чудовищные действия без каких-либо видимых оснований.⁴³² Формированию этих представлений способствовала теория «промывания мозгов» и близкая к ней теория сублимированного⁴³³ влияния, или сублимированной магии, овладевшие умами американцев.⁴³⁴

Теория «промывания мозгов» (brainwashing) стала широко известной на Западе благодаря публикациям Р. Лифтона (Lifton), где описывались методы, применявшиеся в китайских тюрьмах и лагерях, в том числе и к американским военнопленным, попавшим к ним в ходе Корейской войны. Р. Лифтон утверждал, что китайцы изобрели такую технологию психологического воздействия на личность, что она с высокой степенью вероятности принуждала человека отказываться от своих прежних взглядов и принимать те, которые ему навязывались в ходе идеологической обработки. Несмотря на то, что одновременно с публикациями Р. Лифтона появились исследования, выводы которых ставили под сомнение неэффективность теории «промывания мозгов», на них не обращали внимания, поскольку благодаря простоте описания природы изменения сознания она оказалась доступной для восприятия многими.

Т. Патрик взял на вооружение эту теорию и применил ее для объяснения поведения индивида в религиозном культе.⁴³⁵ Размышляя о том, как вызволить из культа Д. Берга своих родственников, он рассудил, что коль скоро культы применяют методы внедрения верований посредством гипноза, подражания, повторения и техник изменения поведения, т. е. программируют сознание потенциальных адептов, превращая их в зомби, то возможен и обратный ход этого процесса – депрограммирование. Депрограммирование предполагает принудительное восстановление измененного под влиянием сектантов сознания, т. е. возвращение человеку того сознания, каким он обладал до обращения в секту.

Техника изобретенного Т. Патриком процесса депрограммирования была незамысловатой. Поскольку дети сами не хотели уходить из культов, а, по мнению Патрика самостоятельно выйти оттуда они не могли, так как были превращены в зомби, то депрограмматоры похищали их на улице или в доме родителей, держали в заточении в закрытом помещении, подвергали насилию вплоть до физического воздействия, с тем, чтобы они отказались от новопринятой веры, хотя и ложной. Как только цель была достигнута, их отпускали. Так было положено начало практике депрограммирования, которая складывалась путем проб и ошибок, нередко весьма печальных, ведь до этого никто такой практикой в мире не занимался. Первое депрограммирование Патрик произвел в 1971 г., и за четыре года он депрограммиро- вал около одной тысячи человек, из них только двум или трем удалось сбежать из-за невнимательного наблюдения.

Свой опыт Патрик изложил в книге «Верните наших детей» («Let Our Children Go»). Эта книга является своего рода классическим трудом по идеологии и практике депрограммирования. В ней описаны ситуации, когда Патрик возвращал к нормальной социальной жизни молодежь, ушедшую в культы, забросившую учебы, работу, родителей и изменившуюся в худшую сторону. Чтение книги вызывает справедливое негодование на культы, калечащие судьбы людей. Эта книга является для многих неопровержимым доказательством того, что культы помимо воли индивида вовлекают его в свои ряды путем использования навязчивых и агрессивных форм пропаганды.

В то же время надо отметить, что в литературе антикультового движения восприятие книги Т. Патрика лишено взвешенной оценки. Из его книги следует, что предложенный им подход к культам был предопределен его опытом борьбы с «Детьми бога», чья деятельность была нетипичной для большинства культов. Так, описание Патриком одной из общин «Детей бога» напоминало тюрьму: она была ограждена, находилась под охраной, и проникнуть на ее территорию не могла ни полиция, ни ФБР, однако большинство сект не напоминают собою концентрационный лагерь, исключающий возможность установить контакт с их членами. Касаясь пропагандистских кампаний культов, он отмечает, что они проходили в местах скопления огромного количества людей: в зонах отдыха, где собирались десятки тысяч людей, в студенческих городках, где проживали тысячи студентов, но количество обращенных, по его же данным, было несоизмеримо малым по сравнению с теми, к кому они обращались. В его же книге речь идет лишь о тех, кто был вовлечен в культ. Так что эффективность теории «промывания мозгов», если исходить из книги самого Т. Патрика, должна быть поставлена под сомнение.

Кроме того, в книге Патрика встречаются описания депрограммирования, которые идут в разрез с его идеологией и практикой, например, депрограммирование одного упорного пятидесятника. Когда о предстоящем депрограммировании узнал католический священник, то пожелал принять участие в этом процессе. Но пятидесятник «съел» католика, ибо лучше его знал Библию, чем сам Патрик был немало удивлен. Очевидно, что в данном случае пятидесятник не был тем, кому «промыли мозги» и кого лишили способности критического мышления.

Тем не менее, предложенная Патриком практика выведения из культа была принята многими родителями. Этому содействовали два фактора. Во-первых, литература по материалам корейской войны подготовила общественное сознание в 1960-е – начале 1970-х гг. к принятию теории «промывания мозгов» как эффективном средстве манипулирования сознанием личности; во-вторых, теория «промывания мозгов» подкупала простотой, объясняя родителям, что их дети стали последователями культа не потому, что они увлеклись новой верой, а потому, что их принудительно сделали членами культа, и это повлекло резкое изменение их образа жизни, нередко сопровождавшееся негативными последствиями для физического и психического здоровья. Многие родители ошибочно

полагали, что никто не покинет культ по своей воле, если только не будут депрограммированы.⁴³⁶

Подход светского антикультового движения к пониманию природы религиозных культов чем-то схож с позицией советской психиатрии в 1970-е гг., воспринимавшей религию как болезнь. В коллективной монографии «Шизофрения», изданной в 1972 г. под редакцией академика А. В. Снежневского, описываются случаи, когда аскетический образ жизни верующего человека воспринимался с точки зрения господствующей идеологии и принятых большинством стандартов поведения как болезнь. Вера в Бога диагностировалась как увлечение бредовыми «сверхценными идеями», как проявление психической болезни. Правда, были психиатры, понимавшие природу поведения религиозного человека и мотивацию его поступков вплоть до преступления. Проф. Тимофеев писал: «Нам неоднократно приходилось убеждаться, что незнание и непонимание системы взглядов и аффект- ных реакций религиозного человека, совершившего правонарушение по религиозным мотивам, расценивалось как паранойяльное развитие психопатической личности...».⁴³⁷

Через десять лет, в 1980-е гг., применение этой теории к объяснению природы культов и обращения в них людей будет подвергнуто критике частью светских ученых и многими представителями традиционных западных конфессий, но об этой критике будут говорить намного меньше, так как ей, в отличие от теории «промывания мозгов» и практики депрограммирования, – по мнению критиков антикультового движения, – недоставало сенсационности.

Создание родительских комитетов и

первых антикультовых организаций.

После первых удачных попыток принудительного депрограммирования Т. Патрик вместе с другими родителями, чьи дети были в культах, создал в Калифорнии первую антикультовую ассоциацию «Комитет родителей по освобождению детей от «Детей божьих"» («Parents Committee to Free Our Children from the Children of God»; «FREECOG»); позже она именовалась кратко «Освободить детей божьих» («Free the Children of God»). Впоследствии на базе этого комитета был образован «Фонд свободы граждан» («Citizens Freedom Foundation», CFF), объединявший в 1975 г. около 1500 семей, затем переименованный в «Сеть осведомления о культах» («Cult Awareness Network», CAN), ставшую одним из лидеров общественного антисектантского движения. В 1996 г. CAN проиграла дело, связанное с депрограммированием пятидесятника, и была доведена до банкротства судебными исками юристов, нанятых «Церковью сайентологии». Название, логотип и телефонный номер CAN были куплены ее членом в федеральном суде по банкротствам.⁴³⁸

В 1979 г. возникает еще одна крупная антикультовая организация «Американский семейный фонд» (American Family Foundation, AFF). В конце 2004 г. AFF стал называться «Международная ассоциация изучения культов» (International Cultic Studies Association, ICSA). AFF и CAN были официально зарегистрированы в 1979 г. Аналогичные ассоциации и центры стали возникать в других регионах США и Канады и на европейском континенте.

В поисках помощи в выведении детей из культов родители начали искать союзников и стали обращаться за советами к психотерапевтам и духовенству.⁴³⁹ Большинство психотерапевтов не воспринимали родителей серьезно, полагая, что их дети проходят определенный этап своего становления, но этой проблемой заинтересовались несколько психологов, в числе которых была и клинический психолог Маргарет Сингер.

Она публично стала высказываться о том, что процесс обращения и пребывание в культе является результатом насильственного вовлечения индивида помимо его воли и желания, путем применения технологий манипулирования сознанием. По М. Сингер получалось, что никто добровольно не присоединяется к культам, а только принудительно, через обман; в культах людей удерживает не вера, но культовая система контролирования сознания, не позволяющая самостоятельно покинуть культ, участие в котором ведет к разрушению здоровья индивида. В общих чертах это мнение разделяли в основном социальные психологи и психиатры.

В 1970-х и в 1980-х гг. некоторые светские ученые, стоявшие на позиции теории «промывания мозгов», утверждали, что феномен культов был вне пределов научных теорий, принятых ко времени их активного распространения на Западе в психологии, психиатрии, социологии и праве. В книге журналиста Зигельмана (Siegelman) и социолога бихевиориста Конвея (Conway) «Ломка: американская эпидемия внезапного изменения личности» («Snapping: America’s epidemic of sudden personality change»), отмечалось, что культы бросили вызов всем юридическим прецедентам и захватили психологов врасплох: «Концептуальные модели и диагностические инструменты психиатрии и психологии оказались неадекватными, чтобы объяснить или лечить это состояние».⁴⁴⁰

Наряду с антикультовыми организациями, стали возникать даже клиники по излечению от культа... Как пример можно привести клинику по излечению от культов Еврейской службы семьи в Лос- Анджелесе.⁴⁴¹ Интересно, что подобный проект предлагалось осуществить в рамках антисектантской миссии Русской Православной Церкви, но с большим размахом: вплоть до выездных машин скорой помощи.

Социологи против психологов:

«промывание мозгов» или обращение

Изучение природы культов, процесса обращения в них проходило и проходит на Западе в острой полемике ученых психологов и социологов.⁴⁴² По мнению американского социолога Р. Старка, «во многих отношениях психологические интерпретации культов представляют собою фронтальное противостояние социологическому пониманию неорелигий и их последователей. В них игнорируется роль социокультурных факторов в возникновении этих движений, сложный процесс присоединения к ним. Выявить причины, побуждающие обратиться в ту или иную группу, принципиально невозможно до тех пор, пока не будет выброшена за борт концепция «промывания мозгов ».⁴⁴³

Социальные психологи, по замечанию проф. И. Я. Кантерова, имеют дело «с бывшими членами групп, их клиническими проблемами, порождаемыми резкими изменениями социальных ролей, взаимоотношениями в семье. При этом конкретные случаи нередко распространяются на все новые религиозные движения, что с самого начала давало повод считать такой подход весьма проблематичным ».⁴⁴⁴

Мнение Конвея и Зигельмана о степени научной разработанности культовой тематики социологи А. Шьюп (Shupe A.D.) и Д. Бромли (Bromley D.G.) характеризуют как популярный стереотип, разделяемый меньшинством ученых. По их мнению, определенный научный задел в науке к началу 1990-х гг. уже был, хотя единого мнения среди ученых не существовало. Соответствующие исследования, накапливавшиеся с начала XX в., были менее известны, так как не были сенсационными.

Данные клинических или полевых исследований на начало 1980-х годов, – по утверждению А. Шьюпа и Д. Бромли, – шли в разрез с позицией антикультового движения, утверждающего, что большинство членов культов были обмануты или психологическим принуждением вовлечены в культы, а обращенные содержались, как рабы.⁴⁴⁵

С религиоведческих позиций мнение о том, что появившиеся секты представляли собою ранее не известный науке феномен, было оспорено Р. Элвудом (Ellwood) в книге «Альтернативные алтари», где дана историческая ретроспектива сектантских движений в Америке. Она имела особое значение в истории изучения культов в США, поскольку изначально большинство исследователей были склонны утверждать об отсутствии преемственности между новыми религиями и старыми, возникшими еще в XIX и начале XX вв. «На самом деле эта ... ненормативная религиозность не так уж нова и чужда современности, как нам кажется. Новые религиозные движения являются контрастирующей манифестацией традиционным религиям. Их абсолютная новизна обманчива, – считает Элвуд, – они являются лишь символом оппозиции социальным нормам».⁴⁴⁶

Если представители антикультового движения интерпретировали изменение образа жизни как результат программирования, то их критики указывали, что любая социальная среда программирует индивида, прививая ему свою систему ценностей и убеждая его, будто бы они единственно правильные: «все мы запрограммированы нашей культурой в убеждении, что американский образ жизни является самым естественным и логичным в мире».⁴⁴⁷

Хотя большая часть социологов не разделяла мнение антикультового движения, части психиатров и психологов о том, что культы принудительно вовлекают людей в свои группы и управляют ими, но были исключения, в частности, Р. Энрос (R. Enroth) – социолог по специальности и лютеранин по вероисповеданию, принимал теорию «промывания мозгов», принуждения и психофизического повреждения «культистов».⁴⁴⁸

Наряду со светскими антикультовыми ассоциациями и конфессиональными противокультовыми центрами, в Америке и в Европе возникли организации, объединяющие ученых, не разделяющих идеологию антикультового движения. Одной из самых известных является Институт изучения американских религий (Institute for the Study of American Religions (ISAR)), основанный в 1969 г. в США Г. Мелтоном. Мелтон является автором Энциклопедии американских религий (Encyclopedia of American Religion), выдержавшей, по меньшей мере, 5 переизданий, при его непосредственном участии подготовлены Энциклопедия афро-американских религий (Encyclopedia of African American Religions), Справочник европейских религий (Directory of European Religions), Энциклопедия «Нью эйдж» (New Age Encyclopedia), кроме того он автор целого ряда книг и публикаций. Российские сторонники антикультовой теории именуют Мелтона сектозащитником.

Критики антикультового движения считают, что его успех в США в 1970-е гг., несмотря на размах и желание привлечь к проблеме внимание правительства, был все же ограничен, так как правительство не пошло на меры по законодательному ограничению культов. К середине 1970-х гг. в США самым опасным считался культ Муна («Церковь объединения») ввиду его активной и агрессивной пропаганды. На волне возрастающего недовольства деятельностью мунитов и культов вообще руководители антикультового движения убедили сенатора Р. Доула (Dole) провести общественные слушания – форум родителей и всех обеспокоенных деятельностью культов. Большое эмоциональное впечатление на участников слушаний произвела де- программированная культистка «Церкви объединения». Итогом слушаний стало создание национального «Комитета по освобождению умов» (Committee Engaged in Freeing Minds, CEFM), однако он со временем прекратил свою работу.⁴⁴⁹

В очередной раз внимание общественности к антикультовому движению было приковано в связи с самоубийствами и убийствами более чем 900 членов секты «Народный храм» в Джонстауне в Гайане в 1978 г., потрясшими весь мир.⁴⁵⁰ После этого к антикультовым организациям стали прислушиваться правоохранительные органы и политические деятели, но вскоре их позиция вновь была ослаблена.

Американские христиане против теории депрограммирования .

В 1980-х гг. отношение к американскому антикультовому движению стало медленно меняться в значительной степени из-за оппозиции официальной академической науки, отклонившей теорию «промывания мозгов» как ненаучную, а также позиции традиционных христианских конфессий, которые осознали, что, сосредоточиваясь на промывании мозгов, а не на еретических или ложных учениях культов, они могут сами стать мишенью антикультового движения и оно может нападать на учрежденные ими организации, выискивая в них признаки культа.

В 1980-е гг. против практики принудительного депрограммирования высказались видные представители протестантского противокультового движения, до этого неофициально поддерживавшие антикультовые группы. Наиболее четко эту позицию обозначил известный борец с культами Уолтер Мартин. В 1980 г. он заявил: «Я не могу поддержать такую практику. Верно, что культисты (cultists) были ослеплены «богом века сего“, но также верно, что они имеют право решать своим умом, и мы не должны преклоняться перед нехристианской тактикой, чтобы выполнить повеления Бога».⁴⁵¹

В том же году Союз евангелических баптистских церквей в Канаде в ответ на просьбу правительства Онтарио определить свою позицию в отношении новых религиозных движений для возможного законодательного контроля за их деятельностью, высказался решительно против этого предложения. Касаясь использования НРД различных способов пропаганды своего учения, Союз баптистов писал: «Убеждение без физического воздействия широко распространено в нашем обществе. Мы сами прибегаем к нему в процессе евангели- зации и обучения во всех евангелических церквах. Его используют политики... Правительство также пользуется им... Все родители используют его в процессе воспитания детей».⁴⁵²

В середине 1980-х гг. представители антикультового движения идентифицировали католическую организацию «Опус Деи» как культ. Обвинив ее в использовании технологии «промывания мозгов», они требовали депрограммировать ее членов.⁴⁵³ Однако апологеты «Опус Деи» религиозную практику сочли традиционной для католиков, а антикультовое движение обвинили в светском понимании природы религии. Нередко сообщения о жизни других католических организаций также классифицируются как культовые ситуации.

В 2001 г. французский католический еженедельник «La Vie» опубликовал объемное журналистское исследование о сектантских тенденциях в жизни пяти монашеских общин. Поводом послужили многочисленные просьбы католиков-родителей, чьи дети находились в этих монастырях и подвергались давлению со стороны руководства монастырей. Но несмотря на неоднократные обращения монашествующих за помощью к церковной иерархии, они так и не дождались от нее адекватной реакции на злоупотребления руководства монашеских общин.

Злоупотребления со стороны руководителей монастырей были разнообразны: это и «явления» и «послания» Девы Марии, используемые для удержания в монастыре сомневающейся послушницы, и психологическое давление основательницы одной из общин на рядовых членов, и подозрения в педофилии. Также приведены были сведения об одном женском монастыре, откуда с 1986 г. поступали жалобы на настоятельницу за слишком поспешное согласие на принятие монашеских обетов, запрет монахиням общаться с родственниками, унижения и даже избиения. Приводятся случаи, когда монахини в одном монастыре не выдержали давления и оказались в психиатрической клинике.⁴⁵⁴ Эта ситуация попала в поле зрения Ассоциации защиты семей и личности (ADFI), и она даже пригрозила подать в суд на архиепископа Лионского кардинала Бийе, если он немедленно не пресечет жестокое обращение с монахинями.

Таким образом, стремление антикультовых организаций найти культовые ситуации в традиционных религиях представляло для последних угрозу, что способствовало охлаждению отношений с ними.

Американская психологическая ассоциация и антикультовое движение .

В 1990-е гг. на Западе с новой силой вспыхнула полемика между антикультовыми организациями и их оппонентами – светскими учеными, которых представители антикультового движения именуют сектозащитниками, – вокруг понимания природы культов и процесса обращения в них. Поводом к полемике послужило участие ряда психологов, сотрудничавших с антикультовым движением, в судебных процессах против культов в качестве экспертов. Они выдавали свое мнение за позицию Американской психологической ассоциации (АПА; American Psychological Association, APA). Полемика возникла также из-за решения ряда европейских стран создать комиссии по изучению деятельности сект с тем, чтобы на основании их рекомендаций принять законы, регулирующие деятельность культов.

В начале 1980-х гг. некоторые американские психологи, члены АПА, стали выступать как эксперты в судебных исках против культов, поданных родителями, чьи дети оказались в культах. Эти эксперты, сотрудничавшие с американскими антикультовыми родительскими комитетами, утверждали, что секты вовлекают людей в свои ряды помимо их воли путем использования технологии «промывания мозгов».

Чтобы разобраться в данной проблеме, в 1983 г., Американская психологическая ассоциация решила создать целевую группу под названием «Обманчивые и косвенные методы убеждения и контроля» (Deceptive and Indirect Methods of Persuasion and Control, DIMPAC). Возглавить эту группу предложили Маргарет Сингер, наиболее активному публичному защитнику антикультовой теории принудительного убеждения и обращения в культы. По результатам работы группы она должна была представить доклад Правлению АПА по социальной и этической ответственности (Board of Social and Ethical Responsibility, BSERP). М. Сингер лично приняла на работу в DIMPAC большинство сотрудников, в том числе проф. Луи Веста (West), одного из самых активных сторонников антикультового движения среди американских психологов, и Михаила Лангуне (М. Langone), который представлял американскую антикультовую организацию «Семейный фонд» (AFF).

В течение нескольких лет, пока DIMPAC изучал проблему, М. Сингер и ее коллеги психологи, разделявшие теорию принудительного убеждения, продолжали выступать как свидетели-эксперты в судебных делах, представляя антикультовую теорию «промывания мозгов», управления сознанием, или «принудительного убеждения» как общепринятые понятия в пределах научного сообщества психологов.

К концу 1986 г. DIMPAC представил отчет о своей работе Правлению AnA (BSERP), а оно направило его для отзыва двум внутренним и двум внешним рецензентам; среди последних был Б. Бейт- Халами (Benjamin Beit-Hallahmi), известный своим отрицательным отношением к культам.

В отчете DIMPAC, в частности, было сказано, что культы отличаются от подлинных религий и для названия культов предлагается использовать термин тоталистский культ (totalist cult), а термины новые религии или новые религиозные движения к ним применять не следует.

Культ определяется DIMPAC как «группа или движение, демонстрирующее большую преданность некоторому человеку или идее; он неэтично, т. е. обманчиво и косвенно, использует методы убеждения и контроля, разработанные для того, чтобы достичь цели, намеченной руководителями группы, при этом не исключается ущерб его участникам, их семействам. Неэтично применяемые методы включают: изоляцию от прежних друзей и семейства, истощение; использование специальных методов, чтобы усилить внушаемость и подобострастие; сильное давление группы, информационное управление, подавление индивидуальности или остановку критического мышления, поощрение полной зависимости от группы и т.д».⁴⁵⁵

Однако не дожидаясь отзыва рецензентов 10 февраля 1987 г., ADA выступила с кратким заявлением, в котором говорилось, что теория принудительного убеждения в применении к новым религиозным движениям «не принята в научном сообществе» («is not accepted in the scientific community») и ее методология «была аннулирована научным сообществом» («has been repudiated by the scientific community»).

Буквально это значило, – отмечают критики антикультовой теории, – что теория принудительного обращения человека в культ помимо его сознания, или как бы она не называлась: «промывание мозгов», «управление сознанием», «принудительное убеждение», с научной точки зрения является ненаучной и следовательно не может быть использована для объяснения обращения человека в культ.⁴⁵⁶

М. Сингер и ее коллеги сожалели о таком заявлении АПА, так как АПА еще не рассмотрела отчет DIMPAC и не вынесла своего суждения, признать или отклонить теорию «промывания мозгов». Приняв во внимание этот довод, совет директоров AnA в марте 1987 г. решил не участвовать в судебном деле против культа Муна, на что предварительно дал согласие, и вышел из судебного процесса.

В зарегистрированном в суде от 24 марта 1987 г. ходатайстве AnA о выходе из дела мунитов, AnA повторно заявила, что в применении к новым религиозным движениям теория принудительного убеждения «не принята в научном сообществе», и ADA вышла из этого дела только на основании процедурного вопроса.

Вскоре после этого, 11 мая 1987 г. Правление (BSERP) АПА, изучив отзывы рецензентов, от имени АПА издало меморандум членам рабочей группы DIMPAC, где дана оценка ее «Заключительному отчету целевой группы» (Final Report of the Task Force).⁴⁵⁷

Меморандум в том виде, в каком он доступен для обозрения, состоит из пяти параграфов и приложения с отзывами двух внешних экспертов; два внутренних отзыва членов BSERP не вошли в широко распространенную «публичную версию» и недоступны, хотя позже один из отзывов, исполненный К. Гради (Catherine Grady), был приведен в судебном деле.

Меморандум начинается с благодарности членам рабочей группы, после чего BSERP прямо заявляет, что отклоняет (не принимает) сообщение Целевой группы, так как в «целом отчет страдает отсутствием научной строгости и беспристрастия в критическом подходе, необходимом для удовлетворения требованиям АПА».

Далее Правление предостерегает членов рабочей группы, чтобы они не расценивали их назначения в группу как поддержку или одобрение BSERP или АПА положений, изложенных в их докладе.

И, наконец, BSERP заявил, что не располагает достаточной информацией для решения этой проблемы.

Внешний рецензент Дж. Фишер (Fisher) среди прочего отметил, что критические высказывания целевой группы (DIMPAC) против использования учеными термина новые религиозные движения и ее (DIMPAC) настоятельная рекомендация использовать вместо него термин культ не характерны для такой организации, как ассоциация психологов (АПА). Схожее мнение высказано и в отзыве сторонника антикультового движения Б.Бейт-Халами (Beit-Hallahmi): «термин «промывание мозгов“ не является признанным теоретическим понятием, и является только сенсационным «объяснением*, более подходящим для проповедников возрождения и «культистов“. Он не должен использоваться психологами, так как ничего не объясняет».⁴⁵⁸

Во внутреннем отчете Гради (Grady) отмечено, что методы, используемые религиозными движениями, на которые указывает целевая группа, «не могут быть отличны от методов, используемых в рекламе, начальных школах, основных церквах...». Проблема неэтичного поведения в процессе убеждения, по мнению критиков отчета, существует не только у культов, но и в других религиозных организациях и в психотерапии.

Решение АПА было поддержано в 1987 г. Американской социологической ассоциацией (American Sociological Association). М. Сингер не согласилась с таким решением АПА и вместе с разделявшим ее взгляды социологом Ричардом Офшом (Ofshe) подала в суд на АПА и Американскую социологическую ассоциацию, обвинив их и ряд ученых в том, что они мошеннически, преднамеренно или ложно, пренебрегая истиной, организовали заговор с целью дискредитировать теорию «промывания мозгов» и управления сознанием, чтобы защитить некоторые из более спорных новых религиозных движений (которые, как полагала Сингер, вероятно финансировали так или иначе эту кампанию).⁴⁵⁹

В подтверждение идеи заговора М. Сингер представила документы о состоявшихся 10–12 декабря 1989 в Нью-Йорке встречах представителей секты Муна и трех социологов. Один из социологов позже признал, что во встречах принимали участие трое, не соглашающихся между собой в понимании природы НРД ученых, и обсуждалась возможность финансирования «Церковью объединения» проектов с вовлечением этих ученых. Но М. Сингер не смогла доказать, что эти ученые получили что-нибудь от этих контактов или что «Церковь объединения» субсидировала последующие действия, предпринятые этими учеными в Соединенных Штатах. 9 августа 1993 г. окружной суд США в Нью-Йорке, прекратил федеральное дело, начатое Сингер и Офшом против АПА, Американской социологической ассоциации и нескольких ученых, не находя заговора. Вторично М. Сингер подала иск в Верховный суд штата Калифорния, и 17 июня 1994 г. он вынес решение, что «истцы не представили достаточных доказательств», и отказался удовлетворить их просьбу.

Хотя Ассоциация психологов отклонила только теорию «промывания мозгов» и контролирования сознания (mind control), представленную DIMPAC, но она не отвергла теорию влияния и контроля, принятую в американской психологии. Последствия решения Ассоциации были неблагоприятны для антикультового движения, так как концепция М. Сингер в значительной степени отражала основные положения антикультовой доктрины в целом.

В 1992 г. Сингер в соавторстве с Адисом (Addis) опубликовала статью «Культы, принуждение и оскорбление»,⁴⁶⁰ посвященную памяти психиатра Веста, отстаивавшего теорию принудительного убеждения. В ней она в очередной раз расценила решение АПА в отношении теории «промывания мозгов» как заговор, но аргументировано опровергнуть позицию АПА не смогла. Кроме того, в этой статье дается разбор 14 мифов, созданных борцами с антикультовым движением, но он не выглядит убедительно.

Так, выступая против того, чтобы в научной экспертизе при оценке поведения культиста принималась во внимание его вера, т. е. религиозная мотивация поступка, М. Сингер заявляет, что данный аргумент используется с целью «попытаться запутать хорошо документированную научную литературу по социальному влиянию и общепринятому отделению веры от поведения». Другими словами, она утверждает, что вера не влияет на поведение человека в культе, и оно определяется исключительно психологической атмосферой, созданной в нем.

Свою позицию она пытается обосновать учением кришнаитов о небесном обмане, что должно доказать, будто в культах новообращенных держат не верою, а обманом. Но этот аргумент работает против нее же самой. По мнению кришнаитов, единственным призванием верующего является преданное, любовное служение их божеству. Тот, кто все поступки посвящает Кришне, может освободиться от кармы – главной причины человеческих страданий. Поэтому обман рассматривается как средство достижения результата, способного принести удовольствие Кришне и пользу его организации. Следовательно, обман не влечет кармических последствий, он – средство освобождения, как бы странно для человека христианской культуры это ни звучало. Но для М. Сингер – это инструкция оправдания лжи тем, от кого руководство требует финансовых вложений. Никоим образом не желая оправдывать обман в любой его форме, следует признать, что эта норма поведения предопределена верой кришнаитов. Можно спорить, насколько приемлемо такое религиозное учение, насколько оно уместно с христианской точки зрения, но нельзя утверждать, что это инструкция по обману вне какой- либо связи с верою.

Антикультовое движение в Европе появилось с середины 1970-х годов. В 1974 г. была основана Ассоциация защиты семей и личности (Association Pour La Defense de La Famille et L‘individu, ADFI), в 1976 г. в Англии -"Семейные действия, информация и спасение» (Family Action, Information, and Rescue, F.A.I.R.), в Дании «Диалог- Центр» (Dialog Center International), и др. В настоящее время многие антикультовые организации входят в Европейскую федерацию центров по исследованию и информированию о сектантстве (Federation Europeene des Cttres de Recherche et d’Information sur Sectarisme, FECRIS).

Наряду с ними в Европе, как и в США, появилась альтернативная организация светских ученых – Центр изучения новых религий (Center for Studies on New Religions, CESNUR), основанный в 1988 г. в Италии М. Интровинье (Massimo Introvigne). Хотя М. Интровинье является католиком по вероисповеданию, как и многие ученые, сотрудничающие с ним, но CESNUR формально к Католической церкви отношения не имеет.

Среди известных проектов CESNUR издание на итальянском языке Энциклопедии религий в Италии (Encyclopedia of Religions in Italy, 2001), участие в работе над Справочником европейских религий (Directory of European Religions), а также издание видео-курса о новых религиозных движениях, предназначенного для католических школ и округов Италии. Антикультовые организации считают CESNUR сектозащитной организацией.⁴⁶¹

В 1989 г. социолог А. Баркер основала ИНФОРМ (Information Network Focus on Religious, INFORM) при прямой поддержке, в том числе и финансовой, МВД Великобритании, а также традиционных деноминаций.

В Европе деятельность антикультовых организаций была не столь заметной, как в США. Но все изменилось в 1994 г. в связи с самоубийствами и убийствами членов «Ордена храма солнца» в Швейцарии и в Квебеке (Канада). В следующем 1995 г. трагедии вновь повторились во Франции. В 1997 г. были убиты члены группы «Врата небес».⁴⁶² Эти события сыграли роль катализатора, подобно происшедшему в США в Джонстауне.

Правительственные комиссии по изучению деятельности культов .

В 1990-е гг. вопросом деятельности культов занялись парламенты нескольких европейских стран (Австрии, Бельгии, Германии, Франции), учредившие специальные комиссии для изучения деятельности культов. Наибольшую активность проявили парламентарии Франции и Бельгии, где в 1996 г. и 1997 г. были образованы парламентские комиссии, представившие отчеты о проделанной работе и составившие списки культов. В списке французской Межминистерской комиссии по борьбе против сект перечислены 172 группы, в которых используется метод управления сознанием.⁴⁶³ В него вошли: бахаи, адвентисты седьмого дня, мормоны, Ассамблея Бога и другие пятидесятнические группы, евангелические миссии, «Lectorium Rosicrucianum» («Международная школа золотого Розенкрейца»), антропософия, «Церковь Христа», дзен-буддизм, организации тибетского буддизма, хасидские иудеи, католические группы и ордена, в частности, «Католическое харизматическое возрождение» и «Опус Деи».

В бельгийском списке числятся «Католическое харизматическое возрождение в Бельгии» (Catholic Charismatic Renewal in Belgium), пятидесятнические группы в Бельгии и во Франции и «Христианская ассоциация молодых женщин в Бельгии» (Young Womens Christian Association in Belgium).⁴⁶⁴

Работа комиссии, учрежденной в Германии, исследовавшей деятельность сект, сопровождалась полемикой между одним из активных представителей европейского антикультового движения берлинским лютеранским пастором Томасом Гандоу (Gandow) и руководителем CESNUR М. Интровинье.

М. Интровинье дал показания этой комиссии об отношении Американской психологической ассоциации (АПА) к теории «промывания мозгов». Он заявил, что в 1987 г. она отклонила данную теорию и ее не принято использовать применительно к НРД. Заявление Интровинье было расценено пастором Т. Гандоу как лжесвидетельство. Используя доступную ему информацию, Гандоу опубликовал в своем бюллетене «Берлинер диалог» (Berliner Dialog) статью, названную «Ложь AHA – академический скандал», где обвинял Интровинье в «очевидной лжи» и «сознательном мошенничестве».⁴⁶⁵

Анализируя текст меморандума АПА, Т. Гандоу сделал упор на той его части, где говорится, что Правление (BSERP) АПА не обладает достаточной информацией, чтобы однозначно высказаться по проблеме «промывания мозгов». М. Интровинье в ответ указал, что пастор сослался только на четвертый параграф Меморандума, но не сообщил своим читателям о существовании предшествовавших трех параграфов, где прямо заявлено, что теория «промывания мозгов» «испытывает недостаток в научной строгости».

Чтобы избежать двусмысленности в понимании отдельных фраз меморандума, М. Интровинье предложил рассмотреть их в контексте всего документа, цель которого состояла в том, чтобы дать ясный ответ на сообщение DIMPAC о принудительном убеждении или теории «промывания мозгов» в применении к НРД. По этому вопросу АПА высказалась предельно откровенно: это не научная теория.

Вместе с тем, продолжает Интровинье, нерешенной проблемой в меморандуме 1987 г. является более сложная проблема, а именно – неэтичное поведение в ходе убеждения, проблема, встречающаяся не только в области НРД или культов, но и в психотерапии. При этом он сослался на мнение одного из рецензентов отчета Б. Бейт-Халами, который прямо в своей рецензии об этом упомянул.⁴⁶⁶

В то же время Интровинье отмечает, что критика теории «промывания мозгов» не означает, что новые религиозные движения всегда невиновны в поступках, за которые они преследуются по суду. Хотя теории принудительного убеждения или «промывания мозгов» в том виде, в каком они представлены антикультовым движением, не научны, но в культах действительно имеют место многие незаконные действия, и они должны наказываться судом. Мошенничество, сексуальное преследование, манипуляция с младшими или людьми с психическими проблемами, использование ложной рекламы – это уголовные преступления, и в соответствии с уголовным кодексом они должны быть наказуемы, но они представляют собою нечто другое, чем «промывание мозгов».

Не отрицая наличие преступлений в культах, критики этих теорий утверждают, что преступления в большинстве культов не являются результатом преднамеренно спланированного психологического управления индивидом. Сторонники же антикультовой теории заявляют, что культы изначально возникают путем манипуляций с умами своих последователей, т. е. их появление уже есть преступление, так как они имеют криминальную природу, а ссылки на веру служат для культов прикрытием их уголовной деятельности. Культы, по их мнению, выражаясь языком светского права, это преступные организации, которые терпит государство, поэтому нужны законы, ограничивающие или запрещающие их деятельность.

Возражая против подобного подхода к регулированию деятельности культов, Интровинье указывал, что преступления могут эффективно отслеживаться и наказываться в соответствии с действующим законодательством, и не нужно создавать специальные законы об управлении сознанием или вступать в бесконечные дебаты об «истинном» юридическом определении религии.

Из всех европейских стран только во Франции в 2001 г. был принят закон о деятельности культов, вызвавший резкую критику со стороны протестантов и католиков.

Во влиятельном итальянском журнале иезуитов «La Civilta Cattolica» («Чивильта католика») от 26.07.2001 была опубликована статья иезуита о.Раоло Феррари (Paolo Ferrari da Passano), в которой отмечалось, что католики не одобряют этот закон, так как уголовный кодекс уже содержит меры для защиты общества против злоупотреблений со стороны деструктивных сектантских групп. Под предлогом защиты общественного порядка государство получает возможность вмешиваться во внутреннюю жизнь религиозных групп и их вероучения, что недопустимо.

Законодательство относительно сект, по его мнению, дает повод для подозрения в том, что этот закон может стать оружием в руках тех, кто хочет сражаться не только с культами и ограничить их деятельность, но и стремится «уменьшить общественную уместность религиозного фактора», что может представлять угрозу религиозной свободе и вере любой конфессии. Через этот закон государство может, например, осуждать такую традиционную религиозную практику, как пост и ограничение сна в некоторых монастырях.

Происхождение термина «промывание мозгов».

Впервые западный мир услышал о «промывании мозгов» (brainwashing) применительно к военной обстановке. Выражение «промывание мозгов» было предложено в 1951 г. американским журналистом Эдвардом Хантером.⁴⁶⁷ Э. Хантер использовал китайское разговорное выражение hsе nao, буквально обозначающее «мытье мозгов»⁴⁶⁸ или «промывать мозг» для описания процесса, в результате которого американцы, попавшие во время корейской войны в китайский плен, внезапно изменили присяге и признались в военных преступлениях, таких, как применение синтетического бактериологического оружия.⁴⁶⁹

На Западе не понимали, «как могло случиться, что спустя несколько недель после захвата в плен вышколенный военный персонал признается в преступлениях», которых с их точки зрения не было, так как они бомбили корейцев по решению ООН, соглашается с лишением свободы, полностью меняет свои убеждения и идет на сотрудничество с корейскими и китайскими властями.

Для достижения нужных результатов китайцы использовали целый ряд психологических методов. Описание одного из способов воздействия китайцев на американских военнопленных приводит Р. Чалдини в своей книге «Психология влияния».

Китайцы сумели заставить американцев доносить друг на друга, что поразительно контрастировало с поведением американских военнопленных во время Второй мировой войны. По этой причине планы побегов быстро раскрывались, и попытки к бегству почти всегда были безуспешными. «Когда случался побег, – писал психолог Эдгар Шайн, главный американский исследователь китайской программы идеологической обработки в Корее, – китайцы обычно быстро ловили беглеца, предлагая мешок риса тому, кто его выдаст. Фактически почти всех американских военнопленных, побывавших в китайских лагерях, считают сотрудничавшими в той или иной форме с врагом.

Китайцы широко использовали давление обстоятельств и стремление к последовательности с целью добиться покорности со стороны узников. Конечно, главной задачей китайцев было заставить американцев сотрудничать в какой бы то ни было форме. Этих заключенных (т. е. военнослужащих армии США до попадания в плен. – Р. К.) натренировали не сообщать врагу ничего, кроме имени, звания и порядкового номера. Если исключить физическую расправу, как могли китайцы добыть у этих людей военную информацию, превратить их в союзников, заставить публично осуждать свою страну? ... Пленных часто просили делать антиамериканские и прокоммунистические заявления в настолько мягкой форме, что эти заявления казались не имеющими значения («Соединенные Штаты несовершенны», «В социалистических странах нет безработицы»). Однако, подчиняясь этим минимальным требованиям, пленные американские солдаты подталкивали самих себя к выполнению более существенных требований». Человека, который только что согласился с тем, что Соединенные Штаты несовершенны, просили составить список «проблем американского общества» и подписаться под ним, просили познакомить с этим списком других пленных, позднее ему предлагали написать очерк на эту тему.

«Китайцы затем могли использовать имя и очерк такого солдата в антиамериканских радиопрограммах, которые транслировали не только на весь данный лагерь, но и на другие лагеря для военнопленных в Северной Корее, а также на захваченные американцами южнокорейские территории. Внезапно ни в чем не повинный солдат оказывался «коллаборационистом», оказывающим помощь врагу. Зная, что он написал злополучный очерк без всякого принуждения, человек менял представление о самом себе, чтобы соответствовать ярлыку «коллаборационист», что часто выливалось в более тесное сотрудничество с врагом».⁴⁷⁰

Р. Лифтон – создатель теории реформирования мышления

(«промывания мозгов»)

Для выявления механизма воздействия на американских военнопленных и разработки на будущее стратегии защиты от него в 1950-х гг. армейским психологам Маргарет Сингер, Роберту Лифтону, Луису Весту и Эдгару Шайну (Schein) поручили исследовать данный феномен.⁴⁷¹

На основе психиатрической экспертизы бывших американских военнопленных, а также бесед и интервьюирования 40 узников, – 15 китайцев и 25 граждан Запада, – прошедших «исправление» в китайских тюрьмах и учреждениях по идеологическому перевоспитанию в так называемых «революционных университетах», Р. Лифтон пришел к заключению, что физическое принуждение, насилие были важным элементом изменения сознания этих людей.

Р. Лифтон изложил свои взгляды в книге «Реформирование мышления и психология тоталитаризма»,⁴⁷² опубликованной в 1961 г. (в России издана в 2005 г. под названием «Технология «промывки мозгов""⁴⁷³). В этой книге политическая жизнь Китая 50-х гг. XX в. оценивается автором, публично поддерживающим политику США,⁴⁷⁴ с позиций западных либеральных ценностей, как будто они являются бесспорным мировоззренческим стандартом. Кроме политического, важным фактором, оказавшим большое влияние на исследования Лифтона, по собственному его признанию, явилась концепция психолога Эрика Эриксона (род.1902 г.) о формировании эго-идентичности.⁴⁷⁵

Психологическая теория эго-идентичности Э. Эриксона

и ее влияние на Р. Лифтона

Эриксоновскую эго-идентичность можно определить как тождественность человека самому себе: «идентичность в самом общем смысле совпадает ... во многом с тем, что целым рядом исследователей включается в понятие «я» в самых различных его формах».⁴⁷⁶ По Эриксону, «я» не что иное, как словесное утверждение, согласно которому я чувствую, что я – это центр сознания в мире опыта, где я имею последовательную (непрерывную. – Р К.) идентичность, и что я владею моим разумом и способен выразить свои мысли и ощущения». «Я» или «эго» – это осознание человеком того, что он жив, и он есть сама жизнь.⁴⁷⁷

Эго-идентичность обозначает твердо усвоенный и принимаемый образ самого себя по отношению к миру, это чувство адекватности и стабильного непрерывного владения собственным «я» независимо от изменяющихся ситуаций, в которых оказывается личность. «Идентичность – это прежде всего показатель зрелой личности (взрослой), истоки и тайны которой скрыты»⁴⁷⁸ на предшествующих стадиях ее становления. Этих стадий всего восемь, но пятая (11–20 лет) является ключевой, и при удачном протекании этого процесса к 20 годам человек приобретает чувство эго-идентичности. Одной из функций эго-идентичности является адаптация к новым условиям и ситуациям, но если эта функция утрачена, то наступает кризис идентичности. Изменение социальных и культурных условий существования личности может вести к утрате прежнего «я» человека и формированию новой личности. Эта перестройка личности может привести к тяжелому неврозу, к «потере себя».

Смысл терапевтической работы усматривался Эриксоном в возвращении пациенту утраченного чувства эго-идентичности. Под влиянием этих идей Лифтон, по-видимому, заключил, что американские солдаты, попав в плен, оказались в новых условиях существования и это повлекло изменение их эго-идентичности. Они пересмотрели прежние убеждения и с позиций новой личности расценили свои действия против корейцев как преступления, но в США восприняли эти заявления как признание в вымышленных преступлениях.

Благодаря книге Лифтона теория «промывания мозгов» стала широко известна на Западе. Для обозначения процесса «промывания мозгов» Лифтон использовал выражение исправление мышления (thought reform – буквально реформирование мышления), которое является его интерпретацией китайской официальной коммунистической программы ssu-hsiang kai-tsao («цзи-цзян каи-цао»), что буквально значит «идеологическое перевоспитание, пересоздание», «идеологическая реформа», применявшаяся в университетах, школах, специальных «революционных училищах», тюрьмах, производственных и административных учреждениях. По мнению Лифтона, «подобная программа не является абсолютно новой: навязанные догмы, инквизиция и массовые движения по обращению в иную веру существовали в каждой стране и в каждую историческую эпоху. Но китайские коммунисты придали своей программе более организованный, всесторонний и продуманный характер, а также обеспечили ее уникальной смесью остроумных, сильнодействующих психологических методов».⁴⁷⁹

Такого же мнения придерживается специалист по психологии влияния Р. Чалдини; касаясь влияния обязательств на поведение человека в будущем, он отмечает, что «люди стали систематически пользоваться ими (знаниями о влиянии обязательств. – Р. К.) многие десятилетия тому назад, задолго до того, как ученые определили их в ходе научных исследований».⁴⁸⁰ Этими знаниями пользовались и китайцы для изменения сознания американских военнопленных, но китайцы не были научены тому из учебных пособий... Технология «исправления мышления» безотносительно к конкретным обстоятельствам, «состоит, по Лифтону, из двух основных элементов: признание вины (здесь и далее курсив автора. – Р. К.), разоблачение и отречение от прошлого и настоящего зла; и перевоспитание, переделка человека в соответствии с коммунистическим образцом. Эти элементы тесно взаимосвязаны и частично совпадают, поскольку приводят в действие ряд вариантов давления и призывов – интеллектуальных, эмоциональных и физических – нацеленных на социальный контроль и личностное изменение».⁴⁸¹

Восемь признаков реформирования мышления по Р. Лифтону .

Лифтон описал восемь «...психологических характерных черт, которые являются доминирующими внутри социальной среды исправления мышления»,⁴⁸² и по ним можно судить о применении в какой-либо ситуации технологии «промывания мозгов».

1. Контроль среды.

Согласно Лифтону, контроль среды человеческого общения является наиболее важным принципом реформирования мышления, от которого зависит все остальное. Он включает как контроль человеческого общения с внешним миром через контроль того, что человек видит, слышит, пишет, выражает, так и контроль с внутренним миром (внутренний диалог), контроль над тем, что человек может говорить в общении с самим собой. В результате такого контроля человек теряет свою личную автономию и сливается с окружающей и контролирующей его средой, а проникшие в его сознание групповые представления постепенно начинают управлять его внутренним диалогом. Это ведет к тому, что человек может разделять со своей средой какое-нибудь ощущение, например, всеведения или «усваивать взгляд на вселенную глазами бога»,⁴⁸³ тогда как, по Лифтону, ему следовало бы стремиться к независимому суждению и самовыражению, например, в вопросе о всеведении, опираясь на факты вне закрытой идеологической системы.

2. Мистическое манипулирование.

Оно совершается не исключительно для того, чтобы достичь господства над другими, но ради осуществления целей некой идеологии.

Мистическим Лифтон называет это манипулирование, исходя из того, что запрограммированные «всезнающей группой» или идеологическими руководителями проявления определенного типа поведения и чувств будут восприниматься конкретным индивидом, как будто они спонтанно, непостижимым для него образом (мистически) произошли в нем самом.

Эта мистическая настроенность индивида включает осознание себя как авангарда для достижения какой-то «высокой цели». Для управления сознанием мистифицируются манипулирующие инструменты: партия, правительство, организация, которые представляются агентами, избранными историей, богом или какой-то сверхъестественной силой и за которыми надо следовать. От людей, подверженных этому процессу, требуют абсолютного доверия, веры в ценность высшей цели, провозглашенной тоталитарным режимом, и принятия ее как собственной. Но когда доверие уступает недоверию, когда человек начинает понимать, что им манипулируют, то, будучи неспособным скрыться от внешних сил, он, чтобы сохранить себя, начинает подчиняться внешним условиям, сливается со средой, предает свои идеалы и начинает принимать участие в манипулировании другими.

3. Требование чистоты.

Организация устанавливает невыполнимые стандарты поведения, что способствует созданию атмосферы вины перед средой и стыда. Независимо от того, какие усилия прикладывает человек, он всегда терпит неудачу, чувствует себя скверно и работает еще усерднее. В такой ситуации идеологические руководители превращаются в судей добра и зла в пределах своего мира и способны использовать вину и стыд как эмоциональные рычаги для контролирующего и манипулирующего влияния.⁴⁸⁴ В наибольшей мере их власть проявляется в способности прощать. Находясь в такой идеологической атмосфере, человек начинает вести себя в соответствии с установленной шкалой ценностей: он видит свое достоинство или, наоборот, осуждает себя в соответствии с идеологической репутацией. Свою нечистоту он воспринимает как результат внешних влияний, и поэтому он должен вести с этим внешним миром борьбу. Чем больше виноватым чувствует себя человек, тем более ненависти к внешним влияниям. Все это ведет к «массовой ненависти, чисткам от еретиков и к политическим и религиозным священным войнам».⁴⁸⁵

4. Культ личной исповеди.

Культ исповеди определяется как предписание делиться и признаваться в любой мысли, чувстве или действии, которые можно заподозрить в несоответствии групповым правилам, что, по Лифтону, ведет к разрушению границ личности. Полученная при этом информация не прощается и не забывается, а используется в целях контроля. Функции тоталитарной исповеди: а) средство чистки от нечистоты; б) «акт символического подчинения чужой воле»; в) обнародование или извещение контролирующей организации, раскрытие «всего возможного жизненного опыта, мыслей и страстей каждого индивида и особенно тех элементов, которые могли расцениваться как уничижительные».⁴⁸⁶ В результате «личная собственность на свое сознание и его продукты – воображение и память – становится крайне безнравственной».⁴⁸⁷

5. Священная наука.

Исходное положение заключается в том, что существуют безошибочная наука и абсолютные моральные принципы, составляющие истинную доктрину для всех людей в мир.⁴⁸⁸ Этой доктриной владеет контролирующая организация. «Тоталитарная среда поддерживает ауру святости вокруг своей основной догмы... Эта святость очевидна в запрете (явном или неявном) на сомнения в основных исходных положениях и в требовании почтения к авторам Слова, нынешним носителям Слова и к самому Слову»⁴⁸⁹ (под Словом понимается источник безошибочной информации. – Р. К.). Таким образом, у индивида почти не остается никакой возможности для каких бы то ни было сомнений, вопросов или альтернативных точек зрения.

6. Нагруженность языка (или «передерживание» языка)

Рекомендуется использование правильных, с точки зрения контролирующей среды, слов и фраз с категоричным, оценочным значением, что суживает и ограничивает способность к размышлению членов группы черно-белыми клише. Использование заранее установленных правильных фраз способствует отключению воображения, мышления и отрыву его от реального жизненного опыта.

7. Доктрина выше личности.

Навязывание верований группы в противовес опыту, сознанию и целостности личности.

8. Разделение существования.

«Тоталитарная среда проводит резкую черту между теми, чье право на существование можно признать, и теми, кто не обладает подобным правом».⁴⁹⁰ Такое отношение к миру строится на убежденности в том, что «существует только одна тропа к истинному существованию, только один обоснованный способ существования и что все прочие волей-неволей (по необходимости) являются непродуктивными и ошибочными».⁴⁹¹

Теория Лифтона об изменении сознания под внешним воздействием оказала большое влияние на антикультовую литературу. В частности, она была использована применительно к религиозным группам в книге Ф. Конвея и Дж. Зигельмана «Ломка: американская эпидемия внезапного изменения личности» (1979 г.).⁴⁹² Со временем взгляды Лифтона эволюционировали, и он пришел к убеждению, что реформирование мышления могло осуществляться и без физического принуждения или насилия. Тоталитарная среда, по мнению Лифтона, «даже когда она не обращается к физическому насилию – стимулирует у каждого страх исчезновения или уничтожения».⁴⁹³ Степень тоталитарности среды зависит от того, насколько она приближается к осуществлению перечисленных критериев, но ни одна среда никогда не может достигнуть полного тоталитаризма.⁴⁹⁴ Сделав эту оговорку, Лифтон фактически признал, что гарантированного успеха не может достичь ни одна контролирующая среда...

Независимо от Лифтона, к такому же выводу пришли ученые, исследовавшие изменения психики людей, пребывавших в концлагерях нацистской Германии. В ряду самых известных работ этой тематики является книга психолога В. Франкла «Человек в поисках смысла», в которой он, бывший узник, описывает психопатологию людей в концлагере как специалист. Франкл отмечает, что в концлагерях само бытие человека было деформировано,⁴⁹⁵ но «никогда нельзя сказать, что сделает концлагерь с человеком: превратится ли человек в типичного лагерника или даже в таком стесненном положении, в этой экстремальной пограничной ситуации останется человеком. Каждый раз он решает сам. Не может быть и речи о том, что в концлагере человек необходимым и принудительным образом подчиняется давлению окружающих условий, формирующих его характер».⁴⁹⁶ Но Франкл признает, что таковых было немного, и подчеркивает, что сознание личности даже в экстремальных ситуациях нельзя изменить помимо нее самой.

Три стадии трансформации мышления по Э. Шайну .

Изучению изменения сознания американских военнопленных посвятил свою книгу «Принудительное убеждение» Эдгар Шайн.⁴⁹⁷ На основе бесед с бывшими американскими военнопленными он, как и Лифтон, приходит к выводу о том, что физическое принуждение является важным элементом «промывания мозгов». Для описания процесса «промывания мозгов» он ввел понятие «принудительное убеждение». В своей книге он описывает трехступенчатую модель «промывания мозгов», адаптировав для этой цели концепцию трансформации мышления, разработанную Куртом Левиным.⁴⁹⁸

Первая ступень: размораживание. На этой стадии взгляды индивида, его прежнее осознание себя и восприятие мира дестабилизируются групповыми представлениями и личными собеседованиями, а также наказаниями и другими приемами. Когда человек, находясь в новом окружении, вспоминает свое прошлое, он подвергается воздействию новой системы, которая полагает, что в прошлом он заблуждался. Программа изменения поведения рассчитана на то, чтобы довести человека до утраты веры в себя, и тогда он станет более открытым, внушаемым, и более зависимым от нового окружения в выборе правильного, с точки зрения группы, мышления и поведения. Дестабилизация ведет к тому, что психологи называют кризисом идентичности.

Вторая ступень: изменение. На этой ступени индивид ощущает, что решения, предлагаемые группой, дают ему возможность выхода. Неуверенность и беспокойство могут быть преодолены, если принять принципы, предлагаемые группой или лидером. К этому решению побуждает наблюдение за поведением тех, кто уже прошел подобный путь, и индивид начинает им подражать.

Третья ступень: замораживание. На этом этапе группа навязывает индивиду свои представления с помощью социальных и психологических вознаграждений и наказывает нежелательные взгляды и поведение критикой и групповым давлением. Группы ставят своей целью создание личностей, которые не жаловались бы на поведение гуру и не сомневались бы в его правоте. Чем больше индивид демонстрирует поведение, одобряемое группой, тем больше это воспринимается как доказательство того, что прежняя жизнь была неправильной, а новая является истинным путем.

Шесть признаков использования технологии

«промывания мозгов» по М. Сингер.

Наряду с сочинениями Р. Лифтона и Э. Шайна значительный вклад в идеологию антикультового движения внесла Маргарет Сингер, также изучавшая с 1950-х гг. поведение американских военнопленных в китайском плену, будучи старшим психологом в армейском госпитале Уолтера Рида.

Для объяснения процесса, обозначенного как «промывание мозгов», она вводит свое понятие: «системное психологическое и социальное воздействие» («Systematic manipulation of psychological and social influence»). Свой опыт в области изменения сознания применительно к деятельности культов она изложила в книге «Культы среди нас» («Cults in Our Midst»).⁴⁹⁹ Процесс «промывания мозгов», по ее мнению, характеризуется шестью главными признаками.

1. Удерживание человека в неведении относительно того, что с ним происходит. Находясь в новом окружении, индивид должен приспосабливаться к нему, но так как каждый шаг незаметен, то он не осознает изменений, происходящих в нем, и конечной цели этого процесса, а его держат в неведении относительно перемен, которые в нем происходят. В результате человек лишается своей автономии, своих прошлых связей и системы ценностей.

2. Контроль над социальным и физическим окружением, особенно над временем индивида. Культы не ставят перед собою цель, чтобы все перешли жить в коммуны, ашрамы и т. п., где бы люди были под непрестанным контролем круглосуточно. Для них важно, чтобы в свободное от работы время (например, в обеденный перерыв) ум культиста был занят чем-то, связанным с деятельностью группы, а после работы он бы все оставшееся время отдавал ей.

3. Систематическое поддержание в человеке чувства бессилия и зависимости от организации. Культы достигают этого, лишая человека связей с друзьями и родственниками, изолируя человека от прежнего окружения и лишая его источников проживания. Для этого человека призывают уйти с работы, отказаться от карьеры и т. п. Когда человек лишен системной поддержки, его уверенность в оценке и прежнем понимании мира разрушается, и тогда вместо прежнего взгляда на мир культы предлагают свое миропонимание. От этого сопоставления мировоззрений человек приходит в замешательство, но ему не разрешают об этом говорить. Эффективность перехода к культовому восприятию мира увеличивается, когда человек устает, поэтому за ним следят, чтобы он все время был занят.

4. Манипулирование системой поощрений и наказаний с тем, чтобы индивид принял ту идентичность, которая поддерживается руководством.

5. Манипуляция системой вознаграждений и наказаний, чтобы заставить изменить свое поведение.

6. Создание замкнутой (закрытой) системы мышления, когда нельзя задавать вопросы или рассуждать о существующих противоречиях. Если индивид критикует группу, то ему указывают, что это его недостаток, а не организации. В культе права система, а не индивид.

В ходе изучения процесса «промывания мозгов» в китайских концлагерях и тюрьмах Р. Лифтона, Э. Шайна и М. Сингер не создали какой-то новой модели для объяснения поведения американских военнопленных в китайских лагерях. Они использовали или, точнее, приспособили для этих целей разработанные психологами концепции поведения индивида в сложных ситуациях. Причем это приспособление шло путем упрощения этих концепций, со всеми вытекающими в таких случаях последствиями... Когда же на Западе поднялась очередная волна сектантской активности, они заявили, что методы, применяющиеся в культах, те же, что применялись к американским военнопленным в Китае, следовательно, в культах люди подвергаются «промыванию мозгов» или реформированию сознания, или контролю сознания, или манипулированию психологическим и социальным воздействием, в результате чего они вовлекаются в культ помимо своего желания и воли.

Однако, как представляется, отождествлять ситуацию в концлагере или тюрьме с той, что существует в культах, не вполне корректно, ведь все культы разные, и люди попадают в концлагерь исключительно принудительным путем, а не через «промывание мозгов». Пребывание в концлагерях относится к предельно экстремальным условиям, когда решается вопрос жизни или смерти, и абсолютно все узники не могут по собственному желанию покинуть концлагерь. В подавляющем большинстве культов нет физического удержания под угрозой неминуемого убийства. Исключение составляет небольшое число сект, например, русские духоборы XVIII в., обладавшие собственной службой по выявлению недовольных и «вероотступников» в своей среде и их наказанию. Но и среди них известны случаи, когда люди покидали секту. Еще одним примером может служить «Белое братство», члены которого хотели устроить самоубийство в Киеве в 1993 г., но их никто физически не понуждал к этому. В данном случае речь надо вести о духовной мотивации, но и конечно невозможно полностью исключить элементы принуждения в какой-либо форме, но не они являлись доминирующими.

Теория «промывания мозгов» и светская наука .

Среди психологов нет однозначного мнения по поводу теории «промывания мозгов». С одной стороны, решение Американской психологической ассоциации никто не отменял; с другой – в публикациях по данному вопросу существует неопределенность, но с тенденцией части психологов признать «промывание мозгов» как частный случай в науке. Касаясь оценки теории «промывания мозгов», американские ученые Э. Аронсон и Э. Пратканис предостерегают как от пренебрежения реальной силой применяемых тактик, так и от склонности

приписывать им магическую силу и трепетать перед ними, опасаясь их способностей контролировать сознание.⁵⁰⁰

В своей книге «Эпоха пропаганды: механизмы убеждения» они приводят семь элементов тактики создания нового культа и заявляют, что она «доказала свою эффективность»; однако не приводят никакой статистики этой эффективности, хотя выводы по другим темам, нерелигиозным, которые им более близки и которые они сами разрабатывали, обильно снабжены статистическим материалом и критическим описанием поставленных опытов.

Следуя их призыву все подвергать сомнению, надо отметить, что, описывая технологию создания культа, они сами не являются специалистами по культам, а материал для своих заключений заимствуют преимущественно из трудов представителей антикультового движения: Т. Патрика, С. Хассена, М. Сингер, Д. Лалич, но ради научной объективности надо было бы представить и другую точку зрения.

Важно отметить, что некоторые психологи проводят различие между техникой убеждения и самим обращением. Не всякое убеждение завершается обращением. Процесс обращения более сложный, чем предлагает теория «промывания мозгов», выключая из него самого человека. На вопрос, почему одни становятся членами культа, а другие нет, они пытаются ответить, используя теорию самовнушения (аутосуггестия), различая воздействие извне (т. е. навязывание каких-то идей) от принятия этих идей самим человеком. Согласно этому взгляду, идеи проповедника побуждают человека внушать себе мысль о важности их для него самого. Но человек поддается только тем внушениям, которые для него приемлемы. Такое объяснение отличается от теории «промывания мозгов», полностью выводящей человека из самого процесса обращения в культ.

Использование теории «промывания мозгов» или принудительного убеждения применительно к культам оценивается большинством социологов весьма критично.

Главным недостатком этой теории является низкая эффективность моделирования природы культов. Теперь известно, что из 3500 американских служащих, попавших в плен во время корейской войны, только около 50 делали прокоммунистические или антиамериканские заявления, т. е. около 1,5%, что не является убедительным доказательством, будто бы китайские коммунисты научились эффективно управлять сознанием людей.⁵⁰¹

В пользу данного вывода свидетельствуют социологические наблюдения за современными культами. Проведенные в Монреале социологические исследования выяснили, что среди 1607 состоявших ранее в сектах 75,5% через пять лет добровольно из них вышли; текучесть членства, например, в ТМ составляет около 55%. Около 50% членов «Международного общества сознания Кришны», принятых между 1974 и 1976 гг., через год вышли из него. Не менее 61% мунитов, присоединившихся к «Церкви объединения» за 4 месяца 1978 г., через два с половиной года вышли из нее.⁵⁰² По данным другого исследования, из 1 тыс. чел., привлеченных мунитами на многодневный семинар в 1979 г. в Лондоне, 90% отказались в дальнейшем иметь с ними дело, около 8% продержались в роли постоянных членов больше недели, менее 4% продолжали быть членами культа более 2 лет.⁵⁰³

В отношении проецирования Лифтоном теории «промывания мозгов» на культы социолог религии Томас Роббинс и психолог религии Дик Энтони после опроса значительного количества мунитов и членов других культов пришли к выводу, «что теория Лифтона, уравнивающая последователей различных религиозных верований с узниками лагерей для военнопленных, – «притянута за уши“... Исследования показали, что лишь незначительный процент посещавших семинары Церкви объединения впоследствии стали членами этой организации».⁵⁰⁴

Результаты исследования поведения человека в концлагере для объяснения поведения индивида в культе с точки зрения социологов являются некорректными: «социальное принуждение не тождественно принуждению физическому, хотя и результаты могут быть подобными».⁵⁰⁵

Критики доктрины контроля сознания, опираясь на эти факты, утверждают, что страхи перед теорией «промывания мозгов» чрезмерно преувеличены, так как сама теория обращения человека через «промывание мозгов» и утверждение о том, что сектант не способен самостоятельно покинуть ее помимо своей воли, не убедительна,⁵⁰⁶ не научна, так как не опирается на эмпирическую базу: «существенная особенность суждений и выводов сторонников теории обмана, вербовки и т. п. – скудость или вовсе отсутствие серьезного, убедительного, достоверного фактологического подтверждения правильности основных посылов своих теорий».⁵⁰⁷

Социологи в своих наблюдениях фиксируют, что вступлению в культ предшествует интенсивный духовный поиск, формы которого отличаются внешним разнообразием, другими словами, – потенциальный член культа пребывает в активном поиске смысла жизни, тогда как антикультовая теория рассматривает потенциального культиста как пассивного участника в его деле обращения в культ.⁵⁰⁸

Причина различного понимания социологами и психологами причин изменения поведения личности после обращения в культ заключается, по мнению А. Шьюпа и Д. Бромли, в том, что процесс присоединения, равно как и выхода из культа, мало чем отличается от последствий, сопровождающих изменение социальных ролей. Сторонники некоторых психологических школ, «рассматривая личность как нечто неизменное, с подозрением воспринимают внезапные перемены, вызванные вхождением в неорелигиозные группы. Социологи же, напротив, предпочитают квалифицировать такие перемены... как вполне нормальное явление».⁵⁰⁹

Суть депрограммирования заключена в физико-психологическом и эмоциональном воздействии на члена культа с тем, чтобы заставить его отказаться от новоприобретенной системы религиозных ценностей. Как правило, родители связываются с депрограмматорами, но бывают случаи, когда сами депрограмматоры выходят на родителей и пытаются убедить их спасти детей.

Процесс депрограммирования начинается с изоляции культиста. Бывает, что его похищают прямо на улице и заталкивают в машину, иногда его изолируют, когда он, ничего не подозревающий, приходит к родителям в гости, и потом оказывается, что ему оттуда уже не выйти. Известны случаи, когда на сектантов надевали наручники и связывали руки веревкой, или «... порой делать то, что требуют похитители, пленника принуждают под дулом пистолета».⁵¹⁰

После похищения члена культа привозят в заранее подготовленное место, находящееся под постоянной охраной, где он не может остаться наедине с собой, даже в ванной. Для большей надежности иногда в помещении заколачивают окна, чтобы исключить возможность побега. Для более успешного воздействия человека лишают сна и еды. По признанию известного консультанта по выходу из культов Кэрол Джиамбалво, известны случаи и сексуального насилия над сектантами,⁵¹¹ но другой известный представитель антикультового движения Стив Хассен отмечает, что встречался с сотнями депрограммированных и не знает ни одного случая депрограммирования, включавшего в себя какое бы то ни было физическое насилие, вроде избиения или изнасилования.⁵¹²

Члены культа в процессе депрограммирования, пребывая в стесненных условиях, вели себя по-разному; были случаи, когда они приходили в ярость, проклинали и оскорбляли депрограмматоров и своих родителей, угрожали местью, пытались совершить самоубийство или нанести себе физический вред, чтобы попасть в больницу, откуда они могли бы позвонить другим членам культа или своим руководителям. Такое поведение сектанта требовало от депрограмматора большого терпения, но если депрограмматор был склонен к конфронтации, то это приводило к взаимной агрессии на словах и в поступках.⁵¹³

Процесс депрограммирования похож на процесс «промывания мозгов» в культе, но с этим представители антикультового движения не соглашаются. Кэрол Джиамбалво указывает на два отличия: «депрограммисты не стремятся убедить культиста принять личную систему убеждений депрограммиста, не стремятся они также и контролировать поведение культиста после того, как депрограммирование закончено. Как это выразил один депрограммист: Я не верю в вегетарианство, но я не собираюсь заставлять [культиста] есть мясо».⁵¹⁴ Однако эта точка зрения разделяется не всеми. Часть депрограмматоров полагает, что целью выведения из культа является социализация бывшего культиста, а это предполагает привитие ему определенной системы ценностей.

Содержательная часть депрограммирования сводится к тому, чтобы разрушить новые религиозные взгляды культиста путем предоставления ему компромата на лидеров, основателя секты и негативной информации из истории секты. Например, депрограмматоры пытались показать, что деньги, которые выпрашивают сектанты на улицах на благотворительные цели и другие проекты секты, идут не по назначению, а на обогащение лидеров секты; в то время как сами сектанты живут в нищете и плохих условиях, их духовные руководители сыто едят и всем обеспечены. Иногда депрограмматоры использовали элементы полемики по вероучительным вопросам с целью доказать несоответствие учения секты Библии, если эта группа вышла из христианской среды.

Известны случаи в Англии и Северной Америке, когда этой процедуре подвергались принявшие католичество и евреи, ставшие евангелическими христианами.⁵¹⁵

Депрограммирование может длиться днями, а иногда и неделями, до тех пор, «пока адепт не проявит признаки резкого психологического перелома и освобождения от культового контроля сознания (впрочем, он может успешно притвориться, что сделал это)».⁵¹⁶ Средняя продолжительность курса депрограммирования составляет 8,5 дней, а его стоимость в США составляла от 500 до 1000 долларов в день плюс издержки. В среднем курс оценивается с 18 тыс. до 30 тыс. долларов,⁵¹⁷ а иногда доходил до 80 тыс. долларов плюс расходы.⁵¹⁸ Сами консультанты объясняют эти гонорары следующими соображениями.

«Во-первых, консультанты по выходу – даже больше, чем другие консультанты – должны затрачивать долгие часы, чтобы идти в ногу со всеми событиями, имеющими отношение к культам. Им не платят за это время. Во-вторых, многие консультанты по выходу не требуют платы за предварительное телефонное время. В-третьих, многие предлагают бесплатные консультации или семинары для бывших культистов. В-четвертых, их обычный оплачиваемый рабочий день длится от 12 до 16 часов, и они часто находятся «на вызове“. В-пятых, большинство консультантов по выходу ежегодно посвящают сотни часов публичной и профессиональной просветительской деятельности. В-шестых, консультанты по выходу часто являются мишенями словесных оскорблений, раздражения и, как минимум, угрозы фальшивых тяжб. Наконец, у консультантов по выходу имеются специальные знания и умения, которые требуют долгих лет обучения и подготовки, включая, во многих случаях, личный культовый опыт. Нельзя стать компетентным консультантом по выходу, просто пройдя курсы».⁵¹⁹

О том, насколько эффективным является депрограммирование, судить сложно, так как единых критериев и сквозной статистики по депрограммированию не существует, имеются лишь данные по отдельным организациям. По данным одного из отделов Американского семейного фонда, из известных ему 62 попыток принудительного депрограммирования 37% оказались неудачными (культистов не удалось вывести из группы). Впоследствии 25% из неудачно депро- граммированых по собственной воле покинули секту, но несколько человек вновь вернулось в секту после того, как были удачно депрограммированы.⁵²⁰ По мнению критиков практики депрограммирования, соотношение удачного к неудачному исходов составляет 50% на 50%. Статистика высоких показателей добровольного выхода не значит, что все без исключения выйдут из секты, но она опровергает тезис о зомбировании членов секты.

Установлено, что статистика успешного депрограммирования повышается в том случае, когда человек непродолжительное время был членом культа (например, для секты Муна это время не должно превышать двух месяцев) или его привязанность к секте была слабой.

По мнению известного представителя антикультового движения С. Хассена, если с сектантом стали работать в течение первых месяцев членства в секте, то прогноз на то, что его удастся вывести из секты в течение года, очень благоприятный. С другой стороны, если человек состоит в секте десять лет, может потребоваться выждать определенное время, прежде чем предпринимать какие-то действия. Но он отмечает, что члены секты с большим стажем не безнадежны. Просто в этом случае требуется больше терпения и больше усилий. На самом деле, по его мнению, в некотором смысле такие случаи даже легче. Члены секты, проведшие в ней много лет, хорошо знакомы с тяготами жизни в секте – ложью, манипулированием, несбывшимися обещаниями лидеров, в то время как новички все еще пребывают в эйфории «медового месяца».⁵²¹

Независимо от того, было удачным или неудачным депрограммирование, оно не проходит бесследно для его участников. В случае неудачи депрограммирования вернувшиеся становятся еще более ревностными членами культа, и вероятность того, что они покинут культ, уменьшается.

При удачном депрограммировании многие испытывают внутренний кризис, вызванный целым рядом факторов. Одни из них – разочаровние в себе, в способности самостоятельно устроить свою судьбу: ведь они не сумели самостоятельно распознать опасность и попали в культ, затем не смогли самостоятельно выйти из секты, и понадобилось внешнее вмешательство посторонних лиц.

Хассен приводит пример одной женщины, «которая через несколько лет после того, как была депрограммирована по поводу краткосрочного членства у мунистов, вновь присоединилась к группе более чем на год, а затем покинула ее сама – как если бы ... она ... должна была доказать, что могла сделать это самостоятельно».⁵²²

Другие из числа бывших сектантов разочарованы в дружбе и любви, изливавшейся на них в секте, так как эти чувства оказались неискренними и иллюзорными.⁵²³ Наконец, удачно депрограммированные могут быть разочарованы в семье и друзьях: поскольку они захватили их насильственно (в момент депрограммирования), то им нельзя доверять. Травму может нанести и то, что культист в момент захвата поначалу видит неизвестных людей, которые нападают на него без объяснения каких-либо причин, запихивают его в фургон и держат взаперти. А затем ему объявляют, что все это сделано по просьбе его родных... Поэтому прошедшие курс депрограммирования нуждаются в психологической помощи или реабилитации.

Депрограммирование не предполагает последующей после выведения из культа заботы о бывшем сектанте,⁵²⁴ главная задача – заставить человека отказаться от принятой им новой веры. Более того, сторонников теории депрограммирования не интересуют религиозные убеждения людей, попавших в секты. В этом контексте депрограммирование есть принуждение человека к отказу от его веры в Бога, или божество, или объект его обожествления. Антикультовые организации не занимаются проповедью атеизма, но и не предлагают человеку альтернативных религиозных ценностей. В этом кроется принципиальное отличие их деятельности от православной миссии, задача которой не сводится к выведению человека из какой-либо секты, но заключается в приобщении его к Церкви и усвоении им христианских нравственных ценностей.

Депрограммирование, опирающееся на теорию «промывания мозгов», было осуждено Национальным советом церквей США (в него входят и православные). В своей «Резолюции относительно депрограммирования» Совет объявил, что «... считает свободу вероисповедания одним из драгоценнейших даров человечества, и это право нарушается похищением и продолжительными усилиями изменить религиозные убеждения человека принудительными методами. похищение с целью добиться отказа человека от своей веры .преступно. . Нам известно, что против религиозных групп выдвигаются обвинения в привлечении молодых людей принудительными методами, наркотиками, гипнозом, «промывкой мозгов“ и т.д. Если это так, то подобные действия должны преследоваться по закону, но пока все свидетельствует об обратном: силу применяют именно те, кто называет себя спасителями».⁵²⁵

Нередко попытки депрограммирования заканчивались судебным преследованием депрограмматоров, по искам их жертв. В настоящее время в США принудительное депрограммирование лиц старше 18 лет признано незаконным.⁵²⁶

С целью свести к минимуму потери от деятельности депрограмматоров, культы психологически готовят своих членов к встрече с ними, давая им соответствующие рекомендации, и одновременно через публикации и фильмы пытаются сформировать в общественном мнении взгляд на деятельность депрограмматоров как проявление зла.⁵²⁷

Сторонники депрограммирования заявляют, что принудительной технологии выведения людей из сект не было альтернативы до начала 80-х гг. XX в.,⁵²⁸ но это верно лишь в том смысле, что в общественных организациях, противостоящих культам, другого способа по выведению людей из культов не видели. В то же время западные конфессии не менее эффективно противостояли сектам.

В 1980-е гг., и особенно с начала 90-х, депрограммирование вытесняется новым методом – консультированием по выведению из культов. Оно отличается от депрограммирования отсутствием насильственного принуждения со всеми вытекающими последствиями и юридически законно. В 1988 г. С. Хассен написал книгу «Борьба с культовым контролем сознания: популярное руководство по защите, спасению и исцелению от деструктивных культов»,⁵²⁹ где обобщил опыт, накопленный за годы депрограммирования, и предложил свое понимание нового подхода по выведению людей из сект. «Консультирование о выходе» было представлено как метод являющий альтернативу навязчивому и незаконному методу депрограммирования. Чтобы лучше понять, в чем заключается суть предложенной Хассеном технологии выведения из сект, вначале рассмотрим важные моменты его биографии и идеи, оказавшие влияние на формирование его мировоззрения.

С. Хассен, будучи студентом, был вовлечен в деятельность «Церкви объединения», быстро достиг высоких должностей, но, попав в аварию и находясь на лечении в доме родителей, был по их просьбе удачно депрограммирован. Большую роль в успехе депрограммирования сыграла, по его собственному признанию, книга Р. Лифтона «Реформирование мышления и психология тоталитаризма». Прочитав эту книгу, Хассен нашел, что в культе Муна используются все восемь критериев изменения мышления, и ушел из него. Но мысль о том, что миллионы людей подвергаются контролю над сознанием, но не в состоянии осознать это, побудила в нем желание помочь им, и он решил стать депрограмматором. В настоящее время он имеет лицензию психотерапевта и степень магистра по психологическому консультированию Кембриджского колледжа.⁵³⁰

Определение культа .

С. Хассен полагает, что «группу нельзя считать культом на основании того, что ей присущи неортодоксальные верования или практики».⁵³¹ В качестве критерия принадлежности какой-либо группы к культам он предлагает рассматривать ее отношение к светским ценностям и институтам, признанным большей частью общества.

Согласно этому критерию, все социальные группы в первом приближении он делит на две категории: на доброкачественные организации «социального меэйнстрима» и культы. Деструктивный культ – по С. Хассену – это «группа, авторитарно руководимая одним человеком или небольшой группой людей, имеющих почти полный контроль над своими приверженцами».⁵³² Чтобы подорвать свободную волю человека и поставить его в зависимость от лидера группы, культы прибегают к обману и методам контроля сознания.⁵³³ Таким образом, признаками деструктивного культа является авторитарное лидерство, обман и контроль сознания.

Обман является одним из основных средств рекрутирования новых членов, его используют для сокрытия цели группы, ее учения и конфессиональной принадлежности. Причем те, кто пользуется им, говорят и действуют с величайшей искренностью и не считают, будто бы они кого-то обманывают. Такой результат, по мнению Хассена, достигается благодаря использованию технологии «промывания мозгов», которую он предпочитает именовать «контроль сознания» («mind control»).⁵³⁴

Деструктивный контроль сознания Хассен понимает как «систему влияния, созданную для разрушения подлинной личности человека и замены ее новой личностью. Погружая людей в жестко регулируемую, оказывающую сильное давление социальную среду, деструктивные культы добиваются контроля над поведением, мыслями и эмоциями своих членов, а также их доступом к информации. Они овладевают их умами».⁵³⁵ Культовый контроль сознания не оставляет места свободному выбору.

Интерес вызывает лишь догма, принятая группой. Все, что не вписывается в измененную картину реальности, оказывается ненужным.⁵³⁶ «Ключ к успеху контроля сознания состоит в его искусности, в том способе, с помощью которого у объекта влияния поддерживается иллюзия контроля над ситуацией. Человек полагает, что «делает собственный выбор“, тогда как фактически подвергается мощному социальному влиянию, имеющему цель разорвать связь между его собственным критическим сознанием и способностью к принятию решений... он верит, что решил добровольно отказаться от свободной воли в пользу бога, лидера или идеологии. Когда человек пытается со стороны оценить масштабы социального влияния, которому он подвергся, степень манипулирования становится весьма очевидной».⁵³⁷ Однако контроль сознания никогда не бывает стопроцентным.⁵³⁸

Определение культа, предложенное Хассеном, во многом повторяет дефиницию культа, данную в 1985 г. Американским семейным фондом (AFF). «Культ (тоталитарный тип): группа или движение, проявляющее большую или чрезмерную преданность или посвящение некоему человеку, идее или вещи и применяющее неэтичные манипулятивные способы убеждения и руководства (напр., изоляция от бывших друзей и семьи, ограничение в пище, использование специальных методик для усиления внушаемости и подчиненности, давление группы, контроль за информацией, подавление индивидуальности и критического мышления, стимуляция полной зависимости от группы и страха перед уходом и т.д.), направленные на достижение целей руководителей группы в ущерб (потенциальный или реальный) ее членам, их семьям и обществу в целом».⁵³⁹

Однако термин культ признается руководителями AFF Г. Л. Роуздэйлом и М. Д. Лангуном не вполне удачным. Они отмечали, что каждый из них «изучал культы и просвещал людей на эту тему более 20 лет, ни один из нас никогда не чувствовал себя полностью комфортно, используя понятие «культ“. Однако ни одно другое понятие не служит столь эффективно просветительским и исследовательским целям»⁵⁴⁰ AFF.

Классификация культов .

В зависимости от того, как осуществляется контроль сознания, а он, по Хассену, может быть «упакован по-разному», он выделяет четыре главных типа культов: религиозные или духовные группы, политические группы, группы массовой терапии и коммерческие группы.⁵⁴¹ Кроме того, есть разнообразные «неформальные культовые ситуации», например, они встречаются у людей, чья «семейная ситуация напоминала культ, и с женщинами, пережившими синдром избиваемых жен при контролирующих их мужьях».⁵⁴²

Религиозные культы «объединяет сосредоточенность на религиозной догме или практике». В одних группах лидеры провозглашают себя мессиями, пророками, апостолами, в других – элитная группа из нескольких человек, «руководящий орган», утверждает, что знает истинное значение Священного Писания. В восточных группах лидеры называют себя аватарами, гуру, учителями.⁵⁴³

Политические культы Хассен определяет как диктатуры. Типичным примером, по его мнению, был СССР, к ним он относит террористические группы, а также группы, претендующие на борьбу за права человека и социальную справедливость.⁵⁴⁴

Группы массовой терапии предлагают решать проблемы, сходные с теми, что входят в компетенцию психологов и, может, отчасти психиатров. Они заявляют клиентам, что помогут преодолеть их внутренние психологические проблемы и достичь комфортных душевных состояний. Но такие группы могут стать культами, «если вместо того, чтобы помочь человеку вернуться к нормальной жизни, они ставят его в зависимость от себя», извлекая из клиентов материальную выгоду и навязывая пациентам свою систему ценностей, следование которой приводит людей к душевным расстройствам.

Коммерческие культы эксплуатируют мечты людей заработать быстро большие деньги. Многие из них работают по принципу финансовых пирамид.⁵⁴⁵

Классификация, предложенная Хассеном, отражала и отражает популярную тенденцию распространять понятие «культ», в частности, на политику. В качестве иллюстрации культовых ситуаций приводят тоталитарные режимы, выискивая в них элементы религиозности. Один из западных историков-марксистов, касаясь характеристики минувшего столетия, пишет: «Краткий XX век был временем религиозных войн, даже если наиболее воинствующие и наиболее взалкавшие крови среди этих религий были светскими идеологиями, уже собравшими урожай в XIX столетии, такими как социализм и национализм, имеющими в качестве богов либо отвлеченные понятия, либо политических деятелей, которым покланялись как божествам».⁵⁴⁶ Из русских философов схожего мнения придерживался Н. Бердяев, рассматривавший коммунизм как религиею.⁵⁴⁷

Контроль сознания.

Несмотря на столь широкий разброс типов культов, Хассен находит возможным свести их в одну систематизацию, полагая, что общим для них является использование метода контроля сознания, ограничивающего свободу мыслей, чувств и действий.⁵⁴⁸ Однако, как отмечает С.Хассен, контроль сознания не является сам по себе ни добром, ни злом: «термин контроль сознания связан с набором методов и методик, влияющих на то, как человек думает, чувствует, действует (например, гипноз или блокирование мышления). Подобно множеству видов знания, в своей основе он не является ни добром, ни злом. Если применение методов контроля сознания не лишает человека свободы выбора и предоставляет ему самостоятельно распоряжаться своей жизнью, то результаты могут быть самыми благотворными».⁵⁴⁹ Например, контроль сознания можно применять, чтобы помочь человеку бросить курить, не затрагивая другие формы поведения. Гипноз применяют также при проведении операций с середины XIX в. Но «контроль сознания становится разрушительным, когда с его помощью подрывается способность человека думать и действовать независимо».⁵⁵⁰

Хассен допускает, что практически любой социальный институт, организация или социальные программы пользуются деструктивным контролем сознания. Он может применяться в психотерапии, в рекламе также используются методы манипулирования желаниями, мыслями и поведением. Контроль сознания используется в тех образовательных системах, которые манипулируют чувствами страха и вины, где воспитание сосредоточивается на воспитании конкуренции и конформизма, где требуют повиновения, а учащиеся не обучаются приемам критического мышления. Однако контроль сознания не применяется в армии, а также в тех учреждениях, где люди проходят суровую подготовку: в медицинских, юридических, военных заведениях и семинариях, т.к. в эти учебные заведения поступают люди, делая сознательный выбор.

Представляется, что причина, по которой Хассен исключает перечисленные организации из числа тех, которые «промывают мозги», совсем другая. Поскольку в западных странах высшей инстанцией является суд, то невозможно даже допустить мысль, будто там работают люди, воспитанные в учреждениях, где «промывают мозги», в противном случае нет никакой гарантии на справедливое судебное решение. То же касается и армии. Если в ней служат люди с «промытыми мозгами», то миллионы вооруженных лиц могут представлять опасность для общества... Но мнение Хассена насчет армии разделяется не всеми сторонниками идеологии «промывания мозгов», например, Т. Лири.⁵⁵¹

Хассен сформулировал четыре признака или индикатора применения контроля сознания. По его же собственному признанию они составлены на основании теории когнитивного диссонанса психолога Леона Фестингера.

Теория когнитивного диссонанса Л. Фестингера .

Теория когнитивного диссонанса Л. Фестингера исходит из того, что любой человек естественным образом «стремится к сохранению достигнутой им внутренней гармонии»,⁵⁵² которая появляется благодаря согласованности «... между тем, что человек знает и чему он верит, и тем, что он делает».⁵⁵³ При наличии этого консонанса (согласованности) человек испытывает психологический комфорт.

Но если под воздействием каких-то обстоятельств его знания, или убеждения, или поведение начинают меняться, тогда возникает несоответствие (диссонанс) между элементами этой системы, и человек испытывает дискомфорт. В такой ситуации индивид будет предпринимать действия, чтобы свести к минимуму диссонанс и по возможности снова достичь состояния психологического комфорта.⁵⁵⁴

Степень диссонанса увеличивается в зависимости от значимости входящих в когнитивную систему элементов.⁵⁵⁵ Стремление к уменьшению диссонанса будет проявляться в стремлении изменить поведение, отношения или в «намеренном поиске новой информации и новых мнений относительно породившего диссонанс суждения или объекта».⁵⁵⁶ Кратко основной принцип когнитивного диссонанса может быть сформулирован следующим образом: «Если вы изменяете поведение человека, его мысли и чувства изменятся, сводя диссонанс к минимуму».⁵⁵⁷

Л. Фестингер считал, что пределы применения его теории широки, и использовал ее для объяснения поведения людей в религиозных организациях, например, в адвентизме на ранней стадии его развития.⁵⁵⁸

Четыре признака использования контроля сознания .

Взяв за основу концепцию Л. Фестингера, С. Хассен сформулировал четыре главных признака (индикатора), по наличию которых можно судить об использовании в какой-либо социальной группе технологии контроля сознания. Три из четырех признаков он прямо заимствовал у Л. Фестингера: контроль поведения, контроль мыслей и контроль эмоций; и, опираясь на свой опыт с культами, он дополнил их четвертым индикатором – контролем информации. Эти четыре признака Хассен сокращенно назвал BITE-модель (behavior – поведение, information – информация, thoughts – мысли, мышление и emotions – эмоции).⁵⁵⁹

I. Контроль поведения включает в себя: 1) регулирование образа жизни человека, а именно: определение, где, с кем ему жить и общаться, какую одежду, прическу носить, какие выбирать цвета, какую принимать пищу, что пить, сколько спать; сведение к минимуму или полное отсутствие времени на досуг, развлечения, отпуск и каникулы; сюда же относится и финансовая зависимость от группы; 2) посвящение основного времени индоктринации и групповым ритуалам; 3) принятие важных решений с позволения руководства; 4) сообщение старшим о мыслях, чувствах и действиях; 5) поощрения и наказания (техники изменения поведения – позитивные и негативные подкрепления); 6) преобладание «группового мышления» и неодобрение индивидуализма; 7) жесткие правила и предписания.

II. Информационный контроль предполагает: 1) использование обмана: преднамеренное утаивание информации, искажение информации в «нужном» направлении, ложь; 2) запрет или сведение к минимуму доступа к некультовым источникам информации: чтению книг, газет, журналов, просмотру телепрограмм, прослушиванию радио, к знакомству с критической информацией; ограничение и запрет на контакты с бывшими участниками секты, а также поддержку такой загруженности «адептов, чтобы у них не оставалось времени на обдумывание и проверку чего бы то ни было»; 3) «разделение информации на части и создание барьеров между ними; оппозицию аутсайдеров и посвященных»: отсутствие свободного доступа к информации, варьирование информации на разных уровнях и в различных подразделениях внутри пирамиды (секты); 4) поощрение слежки за другими членами группы через: «составление пар «друзей“ по специальной системе в целях наблюдения и контроля, доносительство лидеру о неправильных мыслях, чувствах и действиях», контролирование поведения личности всей группой и, наконец, «лидер решает, кому, что и когда нужно знать»; 5) «широкое использование информации и пропаганды, созданной в рамках культа» через «информационные бюллетени, журналы, газеты и дневники, аудио- и видеозаписи, другие средства информации», искажение цитат, вырывание из контекста формулировок из некультовых источников; 6) «неэтичное использование исповеди: информация о грехах используется, чтобы стереть границы личности, прошлые грехи» служат средством манипуляции и контроля; нет прощения или отпущения грехов; 7) необходимость в повиновении и зависимости.

III. Контроль мышления проявляется через: 1) требование «усвоить доктрину группы как истину» путем принятия «групповой схемы реальности как непосредственной реальности (схема = реальность)», черно-белое мышление, добро против зла, мы против них (внутреннее против внешнего ); 2) использование «передернутого» языка (например, «мыслетормозящих клише»). Слова – это инструменты, которыми люди пользуются для выражения своих мыслей. «Специальные» же слова скорее ограничивают, чем расширяют понимание, и могут даже вовсе блокировать мышление. Их функция -урезать сложные переживания до тривиального «птичьего языка»;⁵⁶⁰ 3) Поощрение только «хороших» и «правильных» мыслей; 4) применение «гипнотических техник, вызывающих измененные психические состояния»; 5) манипулирование «воспоминаниями и культивация ложных воспоминаний»; 6) применение «мыслетормозящих» техник, которые препятствуют «проверке реальности», блокируя «отрицательные» мысли и допуская только «положительные»: «отрицание, рационализация, оправдание, принятие желаемого за действительное, монотонное говорение (скандирование), медитация, моление, говорение «на языках» (глоссолалия), пение или гудение; 7) отказ «от разумного аналитического мышления и конструктивной критики. Не допускается никаких критических вопросов о лидере группы, ее доктрине и политике, которые признаются единственно правильными»; 8) отбрасывание альтернативных систем верований как незаконных и не полезных.

IV. Эмоциональный контроль определяется по следующим параметрам: 1) «Манипулирование эмоциональным спектром личности и его сужение; 2) Стремление заставить человека чувствовать себя так, что, если и существуют какие-то проблемы, то в этом всегда повинен он сам, а не лидер или группа»; 3) Чрезмерная эксплуатация чувства вины: личной вины («не живешь в соответствии со своим потенциалом»), социальной и исторической; 4) Чрезмерная эксплуатация чувства страха: боязнь мыслить независимо, боязнь «внешнего» мира, боязнь врагов, боязнь потерять свое «спасение», боязнь покинуть группу или оказаться в положении, когда группа тебя избегает, боязнь неодобрения; 5) Провоцирование частой смены эмоциональных пиков и спадов. 6) Ритуальное и часто публичное признание «грехов»; 7) Индоктринация фобий: внушение иррациональных страхов, связанных с уходом из группы или с сомнениями в авторитете лидера. Человек, чье сознание контролируется, не может представить будущую реализацию своих потенциальных возможностей вне группы: нет счастья или удовлетворенности вне группы, уход из группы повлечет за собой страшные последствия – адские муки, одержимость демоном, неизлечимые болезни, несчастные случаи, самоубийство, безумие, обреченность на бесконечное перевоплощение (10000 реинкарнаций) и т. д. Старательное уклонение от общения с теми, кто осмелился уйти. Страх перед тем, что тебя отвергнут друзья, члены группы и семья. Никогда не может быть оправданных причин для выхода из культа. С точки зрения группы, тот, кто ушел, оказался «слаб», «недисциплинирован», «бездуховен», «суетен», «ему промыли мозги семья или консультант» или «совратили деньги, секс, рок-н-ролл».⁵⁶¹

Для описания изменения сознания человека под воздействием пропаганды культов С. Хассен воспользовался трехступенчатой моделью трансформации сознания Курта Левина, ее переработал и расширил, по сравнению с тем, как она изложена в книге Э. Шейна «Принудительное внушение».

Модель трансформации сознания по С. Хассену .

Размораживание осуществляется через психологическую дезориентацию индивидуума путем ограничения сна, перевода на необычную диету и режим питания, иногда обедненный животными белками, а также диету с большим содержанием сахара, или продолжительное голодание. Другим сильным средством является гипноз, для обхода защитных механизмов личности, и введение человека в состояние транса через противоречащую самой себе информацию. Также индивиду дается эмоционально насыщенная информация со скоростью, превышающей возможность ее усвоения. Кроме того, используются такие упражнения, как медитации, личная исповедь, групповые молитвы, групповое пение. По мере ослабления человека его начинают бомбардировать обвинениями в несовершенстве – некомпетентности, умственном расстройстве или духовном падении. Как только личность разрушена, человек готов к следующей фазе.

Изменение «состоит в навязывании человеку новой «личности» – нового набора мыслей, эмоций и моделей поведения. «Эта новая идентичность должна заполнить пустоту, возникшую в результате разрушения исходной личности». Если неофит чего-то не понимает, ему говорят: «Твое старое «я» мешает тебе полностью воспринять новую истину. Твои старые представления тянут тебя назад. Твой рациональный ум удерживает тебя от фантастического прогресса. Позволь этому произойти. Выкинь из головы старые представления. Поверь». Но наиболее действенным методом внушения считается общение с убежденным сектантом, из которого исходит знание и уверенность.

Замораживание (воссоздание в качестве «нового человека») начинается после того, как личность человека разрушена. «Ему необходимо дать новую цель в жизни и новые занятия, которые будут способствовать «закреплению» его новой идентичности». Многие методы, применявшиеся на предыдущих стадиях, используются и на стадии замораживания, но, наряду с ними, в некоторых сектах людям даются новые имена, изменяется стиль одежды, прически и т.д., все это делается для того, чтобы заставить человека забыть о своем прошлом. Зачастую неофиту поручают заниматься вербовкой, что способствует закреплению новой системы ценностей, и в результате процесс «кристаллизации» новых членов идет быстрее.

С. Хассен полагает, что в секте у человека наступает раздвоение личности. Он исходит из того, что у каждого человека от рождения есть свое подлинное «я», конституирующее определенный тип индивидуальности (идентичности), который не меняется на протяжении всей жизни. Но в культе это «я» или подлинная личность вытесняется на периферию созданной культом новой личностью (культовой идентичностью), и в результате происходит смена типа идентичности (личности), что «часто указывает на нездоровое социальное давление, вынуждающее человека действовать так, будто он является кем- то другим».⁵⁶² Согласно С. Хассену, в культисте живут обе личности, но все доброе в нем он связывает со «старой» личностью, проявляющейся через хорошие воспоминания и переживания, имевшие место до секты, способной критически мыслить, а также находить противоречия в культовой доктрине, и наличие этой старой личности открывает возможность возрождения индивида.

Практика консультирования по выведению из сект .

Консультирование по выведению из сект, или ненасильственный подход, «состоит в том, чтобы добиваться ловкостью и хитростью того, что при депрограммировании достигается путем насилия над личностью. Хотя ненасильственный подход работает не во всех случаях, он зарекомендовал себя как метод, который предпочитают большинство семей и родственников сектантов». Насильственное депрограммирование следует рассматривать, по Хассену, как последний шанс в «борьбе за человека, к которому стоит прибегать, если все другие методики оказались неэффективны».⁵⁶³

Суть этого процесса заключается в том, чтобы предоставить культисту негативную информацию о группе, которую он должен усвоить. Для проведения процесса консультирования необходимо «заставить члена культа согласиться провести три дня с семьей, друзьями и командой консультантов, не вступая в контакт с культом».⁵⁶⁴ В ходе встречи ему демонстрируют аудио-, видео-записи другие материалы, «раскрывающие смысл контроля сознания и других проблем, связанных с культом». При чем он может вести себя свободно, самостоятельно планируя и контролируя ход встречи.

Недостаток этого метода состоял, в частности, в том, что успех консультирования во многом зависел от квалификации консультанта, и в этот процесс сам сектант активно не вовлекался.⁵⁶⁵

Перед тем как приступить к данному процессу, консультант собирал информацию о члене культа и его семье. Одним из способов ее сбора было письменное анкетирование родственников культис- та по заранее составленным консультантом вопросам, среди которых встречаются, в частности, и такие: «Каковы отношения между детьми (братьями и сестрами), а также между ними и родителями? Каким человеком был ранее нынешний сектант? Много ли у него друзей? Принимал ли он наркотики? Есть ли у него ясные цели в жизни? Были ли у него какие-нибудь сильные трагические переживания, например, смерть близкого друга или родственника, развод родителей, трудности на новом месте жительства? Есть ли у него сформированная система политических или социальных убеждений?».⁵⁶⁶ Кем он был до присоединения к секте, насколько он изменился, помимо апатичности и потери веса? С кем в семье он был особенно близок, какое у него образование, опыт работы, религиозный статус, как долго продолжался процесс вербовки, пока человек не вступил в секту. Вступил ли он в секту сразу после первой же «атаки» вербовщиков или прошли месяцы и годы, прежде чем он стал полноценным сектантом? Как он представлял себе группу, в которую вступает, и оказалась ли она в реальности похожа на эти представления? Как долго он состоит в секте? Где он живет – с другими членами группы, один или с «посторонними» людьми? Чем он занимается? Говорил ли он когда-нибудь о проблемах и трудностях в секте?

Наконец, консультанту необходимо установить, что родственники и друзья говорят или делают в связи с его членством в секте. Какие книги и статьи о культе они читали, с кем (включая профессионалов) они контактировали по этому вопросу? Ему необходимо знать, кто хочет, и кто не хочет помочь этому человеку выйти из секты.

Желательно, чтобы в этот подготовительный период семья, которая обратилась к консультанту, «встретилась и поговорила с людьми, оказавшимися в аналогичной ситуации, и особенно с теми, кто благополучно ее преодолел. Членам семьи полезно также поговорить с бывшими сектантами, чтобы понять умонастроение близкого им человека, состоящего в секте».

Наконец, консультант организовывает общую встречу с участием семьи, родственников и друзей культиста. Там он выясняет, как эти различные люди относятся друг к другу, объясняет им теорию контроля над сознанием в деструктивных сектах и объясняет им роли, которые им придется исполнять. Он старается добиться понимания сути проблемы со стороны всех участников, выяснить, что они могут сделать, чтобы помочь вывести человека из культа. На этой встрече обсуждается стратегия общения с сектантом: как вступить в контакт с ним и заставить его раскрыться, а также различные сценарии развития ситуации.

С. Хассен исходит из того, что все участники должны рассматривать предстоящую работу как коллективное дело, помогать и поддерживать друг друга. Это помогает равномерно распределить нагрузку и гарантирует, что на члена культа будет влиять максимальное количество людей. Когда составлен план, то при удобном случае культис- ту предлагают встретиться с консультантом.

Первая встреча с консультантом, как отмечает Хассен, проходит всегда настороженно и враждебно, и его задача представить дело так, чтобы культист осознал, что встреча с консультантом это шанс, кроме прочего, доказать, что он не находится в плену контроля над сознанием, а вполне отдает отчет в своих действиях.

Метод работы с культистом строится на убеждении консультанта в том, что культы заманивают людей в настоящую психологическую ловушку, поэтому свою задачу он видит в объяснении члену секты четырех основных вещей.

Во-первых, члену культа надо доказать, что он попал в ловушку – ситуацию, в которой он является психологически уязвимым и из которой он сам не может выйти. Во-вторых, показать человеку, что он изначально вовсе не стремился попасть в эту ловушку. В-третьих, отметить, что другие люди в других группах оказываются в такой же ситуации. В-четвертых, объяснить, что из ловушки можно выбраться.⁵⁶⁷ С. Хассен рекомендует, чтобы эти вещи объяснял сектанту человек, ранее бывший в секте и по своему опыту знающий, что означает быть пойманным в ловушку деструктивной секты.

Следующим этапом в развитии способов выведения из культов стала разработка подхода стратегического взаимодействия (ПСВ).

Подход стратегического взаимодействия (ПСВ) .

В начале 1990-х гг. Хассену стало известно, что лидеры многих достаточно крупных культов покупали его книгу «Противодействие сектам», чтобы научить своих членов сопротивляться консультированию по выведению. В частности, Кип МакКин, основатель «Бостонского движения», или «Международной церкви Христа», показывал его книгу на общем собрании организации и объявил, что ни один из присутствовавших 15 тыс. ее членов не должен встречаться с С. Хассеном и даже просто читать его книгу, иначе он согрешит. «Таким образом, лидеры культа запретили своим членам встречаться с людьми вне группы, что воспрепятствовало усилиям многих семей, стремившихся освободить родственников из сектантского плена».⁵⁶⁸ Чтобы обойти это препятствие, Хассен разработал подход стратегического взаимодействия (ПСВ); его новый метод заключался в том, чтобы научить родственников и друзей культистов работать с ними как индивидуально, так и в качестве заинтересованной команды по выведению их из культа.

ПСВ – это усовершенствованная модель консультирования по выведению из сект. Цель данного подхода та же, что и в консультировании по выведению из сект, – вернуть обществу человека таким, каким он был до попадания в секту: «восстановить творчески мыслящего, социализированного индивида».⁵⁶⁹ Эта методика практически повторяет консультирование о выведению. Она ставит перед собою задачу определить факторы, от которых зависит уязвимость человека, попавшего в культ (расстройства научения, нерешенные сексуальные проблемы, застарелые фобии, являющиеся излюбленной мишенью культов). На основании этой информации воссоздается подлинное «я» и выявляются те его аспекты, которые были использованы для создания культовой личности (т. е. человека с новым изменным культовым сознанием). Особый упор делается на преодоление фобий, поскольку «культы используют вину и страх, чтобы запрограммировать веру своих членов в то, что вне группы их жизнь ничего не стоит».⁵⁷⁰ Для решения этой проблемы привлекаются семья, друзья и родственники, выступающие единой командой, которые под руководством консультанта учатся «стратегически влиять на человека, вовлеченного в группу».⁵⁷¹ Залогом успеха является наличие высоких нравственных качеств у команды и восстановление теплых, доверительных отношений с человеком, попавшим в культ.

ПСВ отличается от консультирования акцентированием на необходимости позитивного изменения поведения человека, т. е. привитии ему принятой обществом системы ценностей, а не ограничивается только выведением из секты на основании негативной информации о ней.⁵⁷²

ПСВ или консультирование?

В рамках технологии выведения людей из культа существует несколько различных подходов, которые разнятся между собою степенью или глубиной перемены, которую они стремятся произвести в сектанте (культисте). Одни консультанты, как, например, Кэрол Джиамбалво, выступают за то, что «подход консультанта по выходу должен заключаться в том, чтобы скорее побуждать к перемене, делясь информацией, нежели производить перемену путем умелого использования методики», в то время как другие консультанты, например С.Хассен, полагают, что одного побуждения мало и консультант должен изменить поведение человека по сравнению с культовым. О преимуществе той или иной формы консультирования по выведению, по замечанию самих консультантов, нет достоверных научных данных.⁵⁷³

Проблема состоит в том, что сами культисты, с точки зрения К. Диамбалво, «были жертвами групп, которые полагались на продавливающее убеждение», поэтому часть консультантов полагает неэтичным настаивать на том, что они должны или обязаны «произвести перемену» в культисте, т. е. они не должны убеждать его стать иным по сравнению с периодом пребывания в культе. Консультант по выходу должен предоставить относящуюся к делу информацию, чтобы она была понятной для культиста, но не должен убеждать его оставить культ, он должен сам принимать решение.⁵⁷⁴

Выводы.

В теории С.Хассена содержится ряд положений, достойных внимания. В первую очередь это относится к изучению причин попадания человека в секту. Однако в этой части его методология не является чем-то новым в деле выведения людей из сект. Русские миссионеры пришли к необходимости изучения причин попадания в секту еще во второй половине XIX в., когда в России поднялась очередная волна сектантской деятельности, на вершине которой находились баптисты, хлысты, скопцы. Тогда было установлено, что «задача православного миссионера, поставившего себе целью возвратить в лоно Церкви совратившегося в баптизм», «прежде чем приступить к вразумлению его», состоит в том, чтобы «узнать внутреннее настроение его, чтобы определить, что было причиною перехода его в секту: религиозная ли неудовлетворенность или общественно-экономические расчеты, например, желание выйти из крестьянской общины, чтобы жить на собственном участке земли», и т.п.⁵⁷⁵

В то же время теория «промывания мозгов», независимо от того, как она именуется, имеет много серьезных недостатков, на которые указывают и светские ученые.

1. По мнению американского социолога Робертсона, теория «промывания мозгов» ненаучна, поскольку не удовлетворяет ее критериям, в том числе фальсифицируемости. Ее единственная исходная посылка есть утверждение, будто последователями новых религий становятся исключительно через «промывание мозгов», что в принципе отвергает возможность постановки вопроса о том, что культы не «промывают мозги». Следовательно, она не подходит для объяснения, почему люди идут в культы, и надо искать другие интерпретации обращения в культ.⁵⁷⁶

2. Недостаточная эффективность моделирования деятельности культов и упрощение процесса обращения в культ. Согласно теории «промывания мозгов», люди становятся членами культов помимо своей воли, без их согласия, и выйти из культа сами не могут. Но как показывают исследования американских военнопленных, успех китайской пропаганды был ничтожно мал: всего около 1,5% согласились публично признавать свою вину в военных действиях. По данным социологов, текучесть верующих в культах весьма высока: за несколько лет меняется около половины состава. Во многих конфессиональных исследованиях отмечается, что в большинстве случаев люди попадают в культы в результате свободного выбора, а не по принуждению, и свободно могут из него выйти.

3. Игнорирование теорией «промывания мозгов» связи веры и поведения (разрыв между верой и практикой) не согласуется с многочисленными свидетельствами из жизни культистов, поступки которых определяются их убеждениями. Например, иеговисты не участвуют ни в каких общественно-политических мероприятиях, ибо для них весь мир представляет собою систему сатаны, с которой они не должны сотрудничать. Кришнаитам разрешается любая деятельность (поступки, в том числе: обман, воровство и т. п.), если они их совершают ради Кришны с целью доставить ему удовольствие, потому что такое преданное служение освобождает их от кармы. Мунитам рекомендуют относиться к своим родителям как ингредиентам удобрения, поскольку их истинными родителями являются Мун и его жена. Муниты собирают на улицах деньги и убеждены, что они не попрошайки, а помогают людям вернуть принадлежащие их богу средства, так как они его по божескому праву. Таким образом, деструктивность задается верой, а не практикой в отрыве от нее. Принципиальное игнорирование связи между верой и поведением проф. И. Я. Кантеров считает исходным методологическим пороком этой теории.

4. Недостаток подхода клинических психологов в том, что они имеют дело с конкретным человеком, пострадавшим от культов, а распространяют свои заключения на все культы. Например, М. Сингер описывает негативное влияние монотонного пения на психику в культе Раджниша, и делает вывод, что монотонное пение, безотносительно к тому, кем оно используется, свидетельствует о «промывании мозгов». Другими словами, психологи распространяют частный случай, характерный для одной группы или какой-либо религии, на все религиозные организации.

5. Многие элементы религиозной жизни, рассматриваемые теорией «промывания мозгов» как признаки контроля сознания (ограничения во сне, в питании, в контактах, в финансах, контролируемый доступ к информации и т. п.), используются и в традиционных религиях. Как правило, последователи этих религий становятся святыми, просветленными, наставниками и т. п. лишь тогда, когда пренебрегают ценностями этого мира. Если христианская деноминация привлекает новых членов своим комфортом, то она далеко ушла от подлинного христианства.

6. Предлагаемые критерии типологизации религиозных групп на доброкачественные организации и культы неприемлемы, ибо главной целью христианской миссии является спасение людей, а не обустройство общественной жизни. Однако «доброкачественная», «респектабельная», с точки зрения теории «промывания мозгов» религия еще не является свидетельницей истины.

7. Теория «промывания мозгов» противоречит христианскому представлению о грехе, свободе выбора и ответственности человека.

Западные исследователи сект особо выделяют реакцию еврейского сообщества в США на деятельность сект; поскольку иудаизм является не миссионерской религией, то их община с подозрением относится к любой попытке совращения в другую веру.⁵⁷⁷ Новые секты, с его точки зрения, были самой последней попыткой такого рода. Миссия христианских конфессий давно была для еврейского сообщества проблемой, и оно старается ей противодействовать, но в 1970–1980-е гг. оно было более обеспокоено деятельностью движения «Евреи за Иисуса», которое оно считает культом, чем остальными новыми культами.

Из всех социальных групп наибольшее беспокойство вызывала у него молодежь, которая в большом количестве обращалась в новые культы. Эта обеспокоенность усиливалась тем, что еврейской молодежи в них было значительно больше, чем представителей других национальностей. По данным некоторых исследователей, в культах она составляла от 12% до 15%, но в отдельных группах их удельный вес был еще больше. Так, «Церковь объединения» до 1/3 составляли молодые евреи. В то же время высказывалось мнение, что эти оценки завышены.

Еврейские общины были озабочены не только значительным количеством примкнувших, но и тем, что среди них была лучшая часть их молодежи. Еврейские исследователи давали разные объяснения распространения сект среди молодежи: неопытность, поиск самоидентичности, юношеский идеализм. Озабоченность у них вызывало и то, что нередко евреи были лидерами и занимали высшие посты в руководстве сект, что могло создавать дополнительную привлекательность для молодежи. Например, в руководстве «Церкви объединения» не менее трех человек были евреями, хотя они и были отлучены от еврейской общины. Кроме активного участия в деятельности «Церкви объединения», евреи основали несколько сомнительных культов, таких как «Дети бога» («Семья») и «Международный путь».

Значительное количество евреев примкнуло к антикультовому движению, чтобы противодействовать совращению евреев. Они создали антикультоыве центры, один из них был организован С. Хассеном. В отношении теории «промывания мозгов» единства мнений у еврейского сообщества тоже не было: были как сторонники, так и противники, но много было также тех, кто защищал свободу религий и сект.