Дмитрий и Алеся – родители девяти детей. Всё время проводит с детьми не только мама, но и папа: Дмитрий работает удаленно. Это его сознательный выбор, так как, по мнению Дмитрия, мальчики – а у супругов Лавриенко восемь сыновей – не должны получать женское воспитание.
Дмитрий Владимирович, 46 лет, военный переводчик, владелец интернет-магазина детских спортивных товаров;
Алеся Евгеньевна, 41 год, консультант по вопросам материнства и грудного вскармливания, ведет Инстаграм.
В браке 20 лет.
Дети:
- Андрей, 19 лет, студент колледжа МЧС;
- Матвей, 17 лет, ученик 11-го класса;
- Тимофей, 13 лет, ученик 7‑го класса;
- Прасковья, 11 лет, ученица 5‑го класса;
- Фаддей, 9 лет, ученик 3‑го класса;
- Фома, 5 лет;
- Лука, 5 лет;
- Трофим, 3 года;
- Степан, 1 год.
Дмитрий Владимирович:
– Я сделал Алесе предложение на третий день нашего знакомства. Мне показалось, что это именно тот человек, с которым я хочу провести всю свою жизнь, – достаточно было взглянуть в ее глаза. Конечно, за три дня изучить человека невозможно, чтобы принять такое серьезное решение, но тем не менее я сделал предложение. Алеся ответила, что ей надо подумать. Несколько месяцев думала, в мае мы подали заявление в ЗАГС, а в сентябре расписались.
Притирка характеров, которая возникает с началом семейной жизни, у нас не закончилась, мы еще в процессе. В первые годы она шла интенсивней и конфликты возникали чаще, но любовь помогает их преодолеть. Не знаю других рецептов. У нас и Алеся характерная, и я непростой: армейский опыт сказывается. У меня свои требования и к организации хозяйства, и свое видение семейной жизни… Но любовь помогает. Тот, кто считает себя менее обиженным или более готовым сделать первый шаг, подходит, обнимает – и на этом всё. Один извиняется, другой извиняется, и конфликт исчерпан. Последнее дело – когда человек приходит к тебе просить прощения, а ты продолжаешь дуться. Один раз подойдет, а второй раз может не подойти, и это затянется на долгие дни. Хуже некуда, когда конфликт затягивается надолго.
Для сохранения брака в первую очередь важна верность. Второе – это ответственность. Из-за отсутствия у супругов этих качеств и распадается большинство браков. Бывает, что чувства угасают, если изначально были не очень горячи и в какой-то момент родители переключились на детей и перестали ощущать себя мужем и женой. А потом дети уходят во взрослую жизнь, и родители понимают, что их ничто не объединяет и не связывает.
Ни муж, ни жена не должны ставить на первое место детей
Несмотря ни на что, ни муж, ни жена не должны ставить на первое место детей. На первом месте они должны быть друг у друга, потому что дети – временные спутники нашей жизни, как бы грустно это ни звучало. Мужу и жене нужно стараться проводить больше времени вместе. Это не обязательно должен быть выезд на три дня в Сочи; достаточно 15 минут в день вместе пить кофе и обсуждать вопросы, не связанные с детьми. Мы с женой чаще всего вечером садимся, наливаем себе кофе-чай и что-то смотрим: интересные фильмы или лекции психологов. Обязательно должны быть общие интересы помимо родительства. Это не значит, что детей нужно забыть. Для них – одно время, друг для друга – другое.
Когда у нас было двое детей, у Алеси умер отчим от рака. Для нас это стало первым шагом к храму. Сначала пошла теща, за ней Алеся, а потом и я. Ходили на службы время от времени. Дальше случилось еще одно испытание: наш третий ребенок в возрасте восьми месяцев оказался в реанимации, и для нас это стало определенным знаком. Мы поняли, что жизнь – очень хрупкая вещь. Хотели пригласить батюшку и столкнулись с проблемами: в то время священников в реанимацию не очень-то пускали. Мы с женой зашли в храм на севере Москвы, да так в этом храме и остались.
Мы не планировали, сколько детей родим, – просто знали, что они у нас будут. Количество никак не корректировали; возникала беременность – мы рожали. И таким образом дошли до числа девять. А дальше – как получится.
Дети многого не требуют: если есть один ребенок, то еще два, три – это не так важно. Условную кашу сварить на две персоны или на десять персон – невелика разница. От деторождения останавливает жилищный вопрос, а не финансовый. Семейные пары живут с родственниками, или на съемных квартирах, или в однокомнатной квартире с детьми… Мы молились Спиридону Тримифунтскому, чтобы этот вопрос решился, – мы в свое время жили в однокомнатной квартире с четырьмя детьми. Конечно, было тесно и некомфортно. В обычном режиме еще терпимо, но когда кто-то болеет и ему нужна тишина – очень тяжело. Я к тому времени уже уволился из армии, у меня был свой коммерческий проект, который позволял заработать больше, чем на еду, и у нас получилось построить дом. Сейчас мы живем в отдельном доме, и это решает большинство проблем. Если есть где жить, то заработать на кашу, масло и батон не составляет труда.
Если отодвинуть в сторону стереотипы, навязанные соцсетями, содержание ребенка не обходится в огромные суммы
Социальные сети прививают обществу определенные стандарты: есть ребенок – значит, нужно возить его за границу и всячески развлекать. Люди боятся, что не смогут соответствовать этим стандартам. Но если отодвинуть их в сторону, содержание ребенка не обходится в огромные суммы. Наши дети учатся в обычной деревенской школе. Когда мы туда приехали, нас она поразила своей камерностью и простотой. Все друг друга в деревне знают, все дети здороваются, учителя советской закалки: настоящие учителя, а не «поставщики образовательных услуг». У Матвея в классе всего пять человек. Есть разница – пять или двадцать пять? Бывает так, что он остается один на один с учителем: кто-то заболел, кто-то не пришел по той или иной причине. Так что со школой нам повезло: и учителя хорошие, и дети. С учебой проблем у нас нет.
В свое время мне пришлось расставить приоритеты: либо с головой в бизнес, либо в семью. И я организовал свою работу так, чтобы большую часть времени проводить дома. Я работаю на дому уже больше 12 лет, поэтому могу уделять внимание воспитанию детей, особенно исходя из того, что у нас восемь мальчиков. Мы постоянно ведем разговоры о том, каким должен быть мужчина; надеюсь, что и личным примером я их воспитываю. Все обязанности по дому мы делим с женой. Мальчики ходят на борьбу, дочка – в художественную школу. Правда, Прасковья и борьбой тоже занимается, она за братьями тянется во всем. Девочка – командир еще та. Алеся постоянно опасается, что дочка вырастет недостаточно женственной, потому что живет в мужском коллективе. Но жена над этим работает! Вот, к примеру, в субботу Прасковья сдала нормативы на пояс по дзюдо. Вернулась домой радостная, Алеся посмотрела на нее: «Ты давно сережки хотела – поехали уши прокалывать». Получила в один день и пояс, и сережки.
Мы с мамой часто говорим детям: «Нам не важно, какую профессию вы выберете. Нам не важно, чего вы добьетесь, насколько финансово состоятельными будете. Важно, чтобы вы были счастливыми людьми». Счастье не зависит ни от образования, ни от успеха, ни от других второстепенных вещей. Сколько людей, которые вроде бы чего-то достигли, потом кончают жизнь самоубийством. Мальчикам я пытаюсь донести, что они будущие главы семей, учу их ответственности. Если ты встречаешься с девушкой – ты уже несешь за нее ответственность. И в дальнейшем она будет только расти.
Очень важно научить мальчиков ответственности. Если ты встречаешься с девушкой – ты уже несешь за нее ответственность
Современных отцов воспитывали мамы, у них нет примера мужского воспитания, и теперь они сами так же строят отношения в собственных семьях. Им кажется: они деньги зарабатывают – что еще надо? Получается, что по цепочке передается неправильный опыт, когда воспитанием и мальчиков, и девочек занимается только мать. А мужчина приходит, уходит, в лучшем случае по выходным может уточнить, в каком классе учится ребенок, сделать ему либо козу, либо нагоняй. На этом его участие в воспитании заканчивается – и это, на мой взгляд, плохо, потому что эта модель поведения передается следующим поколениям.
Не надо бояться рожать детей! Это не так затратно, как кажется, и это довольно интересно. Если увлекаешься процессом воспитания своего ребенка, сам узнаёшь много нового и отдача гораздо выше, чем даже отдача от любимой работы.
Алеся Евгеньевна:
– Дима увидел меня в троллейбусе и пошел за мной. Сказал, что из-за меня проехал все свои остановки и теперь ему придется меня проводить. Он не стал канючить мой номер телефона, а просто записал свой. И я ему позвонила – сама не знаю почему. Он сказал: завтра встречаемся там-то, идем туда-то. Мы встретились; на следующий день тоже. И в этот день он сделал мне предложение выйти за него замуж. А когда стал назначать встречу на третий день, я отказалась: мама с отчимом идут в театр, мне надо сидеть с сестренкой. Дима решил, что я просто хочу от него отделаться. Он по номеру телефона узнал мой адрес и приехал без предупреждения. Я на звонок открыла дверь: стоит Дима с цветами. Мне стало очень неуютно, потому что я адрес свой ему не говорила. Спрашиваю: «Что ты здесь делаешь?» Он ответил: «Я тоже приехал нянчиться». Дима для себя решил, что если он приедет, а меня не окажется дома, больше он мне никогда не позвонит.
Должна признаться, что у меня тогда был жених, американец. Он как раз планировал приехать в Россию, чтобы познакомиться с моей семьей, сделать официальное предложение и оформить мне визу невесты в посольстве. В середине декабря мы познакомились с Димой, а на Новый год должен прилететь Том. Я решила быть честной и рассказала Диме всё, как есть. Но при этом заметила, что это он очень хочет на мне жениться, а у меня такого желания нет. Дима это принял к сведению; помог мне встретить Тома в аэропорту, зарегистрировать его – ему часто приходилось делать это по работе. Американца это нисколько не смутило; он считал, что Дима вообще ему не конкурент, – настолько был уверен в себе.
Почти сразу после приезда Тома я заболела. Лежала с высокой температурой, а он ходил вокруг и говорил: «Ну давай, вставай уже, у нас же были планы! Мы и туда хотели поехать, и туда!» Я отвечаю: «Мне очень плохо». Он через полчаса опять: «Ну что, тебе лучше? Вставай, тебе сразу станет легче, как только ты выйдешь на улицу!» Дергал он меня, дергал; я в конце концов позвонила своему однокласснику и попросила его свозить куда-нибудь Тома. Когда они ушли, приехал Дима с курицей и начал варить мне бульон. Я выпила этот бульон и на следующий день уже была здорова. Для меня эта ситуация стала серьезным поводом для раздумий. Потом мы с Томом уехали в Питер, и там я ему сказала, что не готова лететь с ним в Америку. Он ответил: «Ну ладно. Подумай еще». Он не сомневался, что в конце концов выбор будет в его пользу.
Я отвезла Тома в аэропорт, а весной мы с Димой подали заявление. Сомнения у меня всё равно оставались, я искренне считала, что делаю что-то не то. Мне ведь был всего 21 год. Но Дима сказал: или мы создаем семью, или расстаемся. Моя мама была не в восторге, она считала, что я поступаю легкомысленно и неосмотрительно. И моя крестная в день моей свадьбы, когда мы в какой-то момент остались с ней вдвоем, сказала: «Ой, что ж ты наделала…» Но вроде всё хорошо наделала!
Помню, как в начале нашей семейной жизни мы с Димой на отдыхе сняли маленькую уютную квартирку. Я думала: вот бы нам такое жилье! И мне даже в голову не приходило: а куда тут кроватку детскую поставить? Вообще о детях не думала.
Когда я узнавала об очередной беременности, мне всегда становилось очень страшно. Радости такой: «Ой, ребеночек, ура!» – не было. Было: «Се раба Господня, да будет мне по глаголу Твоему». Мое материнство состоялось через большую работу над собой, через принятие. Я длительное время была с этим путем не согласна внутренне. Вообще с детства плохо переносила всё связанное с вмешательством в мой организм, была боязнь и медицинских инструментов, и осмотров. Мне брали кровь из пальца – я сознание теряла. А потом со вторым ребенком была угроза преждевременных родов; меня привезли со схватками в роддом, и я стала просить: «Пожалуйста, делайте мне какие угодно уколы, только не ставьте капельницу!» Мне казалось, лучше пусть руку отрежут, чем капельницу поставят. Врач сказал: «Хорошо! Но ты имей в виду, что он сейчас родится и придется капельницу ставить ему в голову». В этот момент во мне что-то перещелкнуло, и я очень резко повзрослела. Поняла, кто тут мама, кто ребенок.
Если дети рождаются, значит, они очень Богу нужны. И я поняла: это мой путь
Я знала, что с моим здоровьем у меня детей быть не может. И то, что они появляются и рождаются, говорит о том, что они очень Богу нужны, если, несмотря ни на что, их в этот мир всё-таки приводят через меня. Когда я это поняла, мне стало гораздо легче, я поняла свою задачу. Многих женщин разрывает оттого, что они искренне не видят своего пути и в какой-то степени не осознают своей необходимости и полезности. Я поняла, что моя полезность Богу состоит именно в этом. Всякий раз, когда я хотела пойти по другому пути, мне тут же посылали следующую беременность.
Мне проще, чем многим мамам, потому что я не уезжаю на работу в полвосьмого и не возвращаюсь в полдевятого. Дети всё время со мной, а я с ними. Я чувствую их настроение, вижу, когда необходимо обнять, помолчать, посочувствовать… Мама постоянно доступна. И папа также. Дима уже много лет работает дома, а если бы он работал по найму, думаю, ситуация была бы другой. Когда родители работают и у них остается всего лишь час перед сном, в который нужно всё уместить: и проверку уроков, и выслушать, что за день произошло, и пожалеть, и поругать, и полюбить, и обнадежить, – я не знаю, как справляться. Работающая мама для меня – загадка.
Если бы решить проблему с жильем, люди рожали бы охотней. Пусть, как в советское время, квартиру давали бы не в собственность, а в пользование – это стало бы огромным шагом в решении демографической проблемы. А если бы стало больше многодетных, и отношение общества к ним изменилось бы. Сейчас очень много негатива. Я постоянно вижу, как чужие люди придирчиво рассматривают моих детей: как они одеты, как обуты. Если в семье один-два ребенка и они иногда выглядят неопрятно, в этом не видят большой проблемы. А когда детей много, тут же начинаются разговоры: ну конечно, мамочке же некогда! Я детям это всё время объясняю, прошу: вы нас не подводите, следите, что на вас надето. Мы же на своей земле живем, есть одежда для участка, а есть на выход. И младшие могут выбежать на улицу в чем придется. А люди не прощают многодетным то, что готовы простить родителям с одним-двумя детьми. Дескать, вы же знали, на что шли. Мне кажется, таким образом у людей обеспечивается сохранность психики: они не хотят рожать, а тут и оправдание готово. Не очень-то приятно жить с ощущением, что ты что-то неправильно делаешь.
Я чувствую себя счастливой часто – когда дети друг другу помогают. Еще люблю смотреть, как они играют вместе. Как обнимают друг друга, как общаются. В такие минуты понимаю, что всё не напрасно – и труд, и недосып… Вообще вся жизнь – не напрасна. И когда меня уже не будет, они останутся друг у друга.
Анна Берсенева-Шанкевич
Комментировать