| Предыдущий | Следующий |
 |
121. Время усиленной любви[11:42] |
О социальной работе в период Четыредесятницы
пятница 4-ой седмицы Великого поста
Приветствую все домашние церкви, которые сейчас с нами на связи!
Сегодня мы начнем искать ответ на вопрос: в чем заключается духовная десятина и следовательно, каков должен быть характер Четыредесятницы для вращающегося посреди мира христианина?
О том, что его десятина может и должна отличаться от десятины монашествующего и так понятно! Неразумно ведь требовать хлеба от того, кто занимается разведением скота?! Поэтому и в ветхозаветные времена десятину Господу отдавали от плодов своих рук и из своей, а не чужой собственности (Втор. 14:22-23). Кто-то отделял десятину от плодов своего земледелия, а кто-то давал от плодов скотоводчества! Более того, даже казалось бы одного рода занятия разнились между собой, ибо плоды гумна (участка или помещения для сжатого хлеба) отличались от произведенияточила, т.е. резервуара для виноделия!
В нашем же случае, великопостные занятия и самих монашествующих должны отличаться в зависимости от того, кто из них к какому разряду принадлежит, ведя общежительный или отшельнический образ жизни! Требовать же от мирян того, что дать могут лишь монахи-отшельники – не только неразумно, но и вредно! И основной вред от такого требования в том, что несоответственные положению занятия не дают совершать дела необходимые.
А вот что это за дела, давайте и выясним. Еще на 73 занятии мы с вами выяснили, что первоначальной причиной установления Четыредесятницы послужила привязанность к богатству, не желавшая помогать ближнему! Ибо во времена апостолов, когда речь заходила о вспомоществовании ближним (1Кор 16:1, Гал. 2:10), христиане делились своим добром друг с другом весьма охотно, помня, что кто сеет щедро, тот щедро и пожнет (2Кор. 9:6) икаждому тогда давалось, в чем кто имел нужду, так что не было между ними никого нуждающегося (Деян. 4:34-35). Но так было недолго. Уже апостолы вынуждены были ограничиваться призывами о том, чтобы жертвовать столько, сколько позволит состояние (1Кор 16:2).
А их приемникам вообще пришлось реанимировать ветхозаветное правило, предлагая хотя бы «десятину приносить на пропитание клириков и угнетаемых бедностью».[1] Но когда и это не срабатывало, то появилась необходимость к делу милосердия «привлекать каноническим установлением постов, и побуждать требованием как бы законных десятин»,[2] грозя в случае неисполнения их даже отлучением от Церкви.[3]
И до сих пор Церковь, призывая к этому, напоминает нам через свое богослужение, что истинные постники должны утучняться,… слышите, не худеть должны, а полнеть… добродетелями, «творя своей пищей святую любовь».[4] По крайней мере этому учили в первые века: «В тот день, в который ты постишься, ничего не вкушай, кроме хлеба и воды: и, исчисливши издержки, которые ты сделал бы в этот день на пищу, по примеру прочих дней, остающееся от этого дня отложи, а потом отдай вдове, сироте или бедному». Это известная цитата из раннехристианской книги «Пастырь Ерма». И первые христиане, руководствуясь продобными наставлениями, всячески старались «остаток от пощения своего раздавать нищим»,[5] чтобы труд поста не оказался напрасным.
С этим согласуется и литургическое учение о существе поста. Основное содержание многих текстов Триоди таково, что подлиное пощение от движений гордости, самозамкнутости и своекорыстия христианин совершает при помощи дел милосердия, а один из основных признаков истинного поста — доброе отношение к окружающим: постится ли кто, должен наблюдать, чтобы не презреть ближнего, изменить свое небрежное отношение к людям на человеколюбие. А кто запряжет в свою колесницу к этому еще и щедрость, тот понесется к Богу «быстрее Лидийской колесницы».[6] Подвизающийся в посте зажигает светильник души огнем добрых дел,[7] когда дает голодным хлеб, а бескровным — приют. В Божие Царство входят полагающие свои сокровища в руки бедных. Милуя нищих, они взаймы дают Богу, Который воздает им за благотворение с божественной щедростью — вместо розданного хлеба — пищу благодати; взамен тленной одежды, данной нищим, — ризу благодатного света, т.е. вместо земного небесное.[8]
И получается, что живущим среди общества людям в период Четыредесятницы следует не уменьшать, а скорее увеличивать свою социальную деятельность, особенно если эта деятельность является их основным жизненным занятием. Следовательно, занимающимся общественными и семейными делами, великим Постом надо не менять свою мирскую жизнь, а еще более усугублять свои житейские дела, стараясь через это отдать положенную десятину.
Вы можете воскликнуть: а как же покаяние, на которое Постом принято обращать особое внимание?
В свою очередь, спрошу: В чем суть покаяния? — В перемене жизни.
А сильно ли (по своему характеру) меняется монашеская жизнь великим постом?
Если его основным деланием является молитвенное трезвение, то как мы видим постом оно лишь усугубляется, а не меняется на что-то иное. Не так ли?
А потом покаяние это изменение, которое не должно носить временного характера, а должно стать постоянной чертой на все последующее (послепостовое) время! А это означает, что мы должны и после поста жить так, как привыкали жить во время его!
Справедливо ли тогда от мирянина требовать (на период поста) превращения в той или иной степени в монаха? Не целесообразней ли и ему лишь усугубить те дела, которые ему привычны и которые составляют суть его христианской жизни?
Когда читаем в послании к Коринфянам, что неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене; равно как и незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу (1Кор. 7:32-34), то неужели слова апостола означают, что в браке и при делах общественных Богу угодить невозможно?
И хотя Апостол говорит лишь о разных способах угождения Богу и формах жизни христианской (когда кто-то непрестанно служит Господу без развлечения (1Кор. 7:35), а кто-то спасается через ближнего и с ближним), но до сих пор, по слову св. Феофана Затворника, «есть у нас поверье, и чуть ли не всеобщее, что коль скоро займешься чем-либо по дому или вне его, то уже выступаешь из области дел Божеских и Богу угодных. Оттого когда породится желание жить богоугодно или зайдет речь о том, то обыкновенно с этим сопрягают мысль, что уж коли так, то беги из общества, беги из дома в пустыню, в лес. Между тем и то и другое не так. Дела житейские и общественные, от которых зависит стояние домов и обществ, суть Богом определенные дела, исполнение их не есть отбегание в область небогоугодную, а есть хождение в делах Божеских».[9]
Так вот это хождение в делах Божеских, т.е. совершение житейских дел в соответствии с требованиями заповедей Божиих, и следует усугублять мирянину в период Великого поста, а не оставлять их ради малопонятного и малопригодного (в виду отсутствия для этого соответствующих условий) монашеского способа трезвения!
Результатом такого рода «покаяния» является в лучшем случае пустое времяпровождение с досадованием на то в конце поста, а в худшем – запутывание с сетях собственных греховных помыслов и движений с формированием, так называемого, комплекса вины, переходящим в депрессию и уныние.
А каким на самом деле должно быть покаяние мирянина?
Во-первых, кардинальная перемена нужна, когда жизнь проводится во грехе, а не в житейских делах, которые сами в себе грешности не несут!
Во-вторых, если любовь является нашим основным долгом в отношении ближних, у которых мы просим прощения в его неисполнении перед началом Великого поста, то и покаяние в таком случае должно выражаться больше в любезном для ближних проявлении любви, нежели в нелюбезном для нас простом ограничении от приятной и калорийной пищи, сопровождающимся усиленным, но сомнительным самокопанием в помыслах и сердечных движениях…
Даже само воздержание от еды должно быть не самоцелью, а способом экономии средств (за счет питания) с целью благотворительности.
Если этому способствует сокрушение о грехах, то пусть будет и оно, но если препятствует, то оно и неуместно, ибо, по слову Кассиана, «для того полезно сокрушение плоти и для того к нему должно присоединяться воздержание от пищи, чтобы через него мы могли обрести любовь, в которой заключается неизменное, постоянное добро».[10]
Хотя мне кажется, что в отношении характера мирянской Четыредесятницы больше подходит наставление Иисуса, сына Сирахова: «При всяком даре имей лицо веселое и в радости посвящай десятину» (Сир. 35:8). Не на это ли намекал и Господь наши И. Христос говоря, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры (Мф. 6:16), которые как известно, и сами не входят в Царство Небесное, и хотящих войти не пускают, как своими наставлениями, так и образом жизни своей (Мф. 23:12).
Имеяй уши слышати, да слышит (Мф. 11:15) как от мирян Церковь требует поститься постом Богу угодным и всем окружающим приятным.
А мы пока прощаемся с вами ненадолго! И до новых встреч!
__
[1] Постановления Апостольские. Кн. 8. Гл. 30. С. 224.
[2] Преп. Иоанн Кассиан Римлянин. Писания. Собесед. 21. Гл. 30. С. 560.
[3] См. 69 апостольское правило.
[4] Пяток 2 Седм. Вел. Поста утра, 1 Трипеснец, 2 тр. 8 п.; Вторник 5 Седм. Вел. Поста вечера, 1 стихира на Господи воззвах.
[5] Постановления Апостольские. Кн. 5. Гл. 20. С. 131.
[6] Нед. Мытаря и Фарисея утра. Канон, 3 тр. 5 п.; Понед. Сырн. утра, 2 Трипеснец, 1 тр. 9 п.
[7] Пяток Сырн. утра, 1 Трипеснец, 2 тр. 3 п.
[8] Вторник Сырн. утра, 2 Трипеснец, 2 и 3 тр. 8 п., 1 тр. 9 п.; Понед. 1 Седм. Вел. Поста утра, 2 Трипеснец, 2 тр. 8 п.; Среда 1 Седм. Вел. Поста вечера, 1 стихира на Господи воззвах; Вторник 2 Седм. Вел. Поста утра, 1 стиховн. стихира; Вторник 2 Седм. Вел. Поста вечера, 1 стихира на Господи воззвах; Понед. 3 Седм. Вел. Поста утра, 1 Трипеснец, 2 тр. 9 п.; Субб. 1 Седм. Вел. Поста вечера, 1 стиховная стихира; Понед. 2 Седм. Вел. Поста утра, 1 Трипеснец, 1 тр. 9 п.; Четверг 2 Седм. Вел. Поста утра, 1 стиховная стихира; Нед. 5 Вел. Поста утра, стихира Хвалитная «на слава»; Четверг Ваий утра, 1 стиховная стихира; Страстной Вторник утра, 4 стиховная стихира.
[9] Св. Феофан Затворник. Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться? № 49. Л., 1991. С. 179.
[10] Преп. Иоанн Кассиан Римлянин. Писания. Собесед. 21. Гл. 15
Комментировать