| Предыдущий | Следующий |
 |
Как защититься от сглаза, порчи и избавиться от оккультной зависимости[1:02:21] |
Виталий Юрьевич Питанов, научный сотрудник Санкт-Петербургского православного института религиоведения и церковных искусств.
Расшифровка видео
Виталий Юрьевич, когда и почему Вы увлеклись оккультизмом, какие для этого были у Вас предпосылки, чего Вы добились в этой области — и каким, может быть, мастерством Вы овладели, были ли у Вас ученики, как относились к Вашим занятиям, Ваши знакомые родные?
Знаете, в принципе меня всегда с детства интересовали вопросы, связанные с потусторонним миром, и всегда интересовал вопрос — есть жизнь после смерти, что из себя представляет человек, какова природа человека. Меня всегда интересовали вопросы такого, я бы сказал, практически духовного плана. То есть мне было интересно, собственно говоря, что из себя представляет жизнь, и что находится за гранью жизни. С детства я фактически много читал — читал научную литературу, времена были Советского Союза, религиозной литературы особенно не было. И поэтому как бы удовлетворить свое вот это желание поиска потусторонних реалий, мистического какого-то опыта я не мог. Семья моя была абсолютно не религиозная, духовными вопросами не интересовалась, абсолютно обычная такая средняя семья. И поэтому как бы реальный серьезный поиск, реальные серьезные соприкосновения с вот этим миром — миром какого-то духовного поиска мистических переживаний, начался в конце восьмидесятых годов. Была перестройка, как вы знаете, тогда упал железный занавес, в нашу страну хлынуло огромное количество литературы. Фактически тогда на ура принимался любой проповедник, любое слово о Боге, любое слово о сверхъестественных явлениях — всё это было внове, была мода на это дело, приезжало огромное количество людей. Мы впервые услышали такие слова как магия, колдовство, экстрасенсорика, и много-много других. Поначалу моя жизнь развивалась достаточно однообразно. Несмотря на то, что я крестился в православной Церкви в 1989 году, но получилось так, что войдя в Церковь, меня как бы ничего в ней не привлекло. Я посмотрел книги. Я помню, крестился в Александро-Невской Лавре — там было буквально несколько брошюрочек, изданных невзрачно, содержание было примерно такого же невзрачного вида, и меня ничего там не привлекло. Параллельно с этим в этот момент я учился в техникуме, изучал робототехнику — то есть специальность достаточно далекая от всех вот этих увлечений. Когда я начал этим заниматься, появилось очень много литературы, и я стал покупать. Я читал литературу кришнаитов, которая издавалась; я читал различную литературу типа «магия для магов», различную литературу контактерскую, так называемую, с миром духов. Все это было интересно. Я стал ходить на курсы экстрасенсов. Я учился у Гараева — был такой известный экстрасенс. Я изучал бесконтактный массаж по системе Джуны Давиташвили, я действительно руками, физически чувствовал вот эти так называемые тонкие поля. Мне говорили, что из меня может получиться прекрасный целитель. Но все дело в том, что как бы практические методы целительства, и так далее, были мне малоинтересны. Меня всегда интересовали вечные вопросы, а вот эта приземленность, попытки начать зарабатывать деньги, мне не были интересны. Меня интересовало, что внутри человека, как мир устроен, и как надо жить, чтобы в этом мире жить в гармонии с теми высшими силами, которые на тот момент я, может быть, так вот четко не обозначал. Вот это был мой первый опыт знакомства — то есть система Гараева, система экстрасенсорики. Я очень много читал различной экстрасенсорной литературы — типа как работать с маятниками, как определять биополе с помощью биорамок — помню, увлекался, занимался. Даже такой интересный эксперимент проводили. Мне было интересно, как молитва влияет на размер биополя. Я помню, я брату говорю: давай, бери рамку, держи в руках, я читаю молитву «Отче наш», и мы будем, смотреть как рамка отодвигается. Я читаю молитву «Отче наш» — и действительно, рамка отодвигается. Несмотря на то, что я был крещен в православии, но я не был абсолютно воцерковленным человеком, фактически о православии ничего не знал, и в принципе был достаточно наивным человеком, считая, что в принципе духовность и есть духовность. Я не понимал еще, что, собственно говоря, кроме духовности, кроме слов о духовности — духовность может быть не только светлой, духовность может быть тёмная; или не все, кто говорят о Боге действительно от Бога идут. Существует такое понятие как прелесть, существуют демонические силы, которые могут уводить человека и очень-очень много всего.
В общем, после окончания техникума я поступаю в Горный институт, на кафедру цветной металлургии, но к сожалению, я там не долго учился. Ещё учась в институте, я поступаю в школу Садхана — это тоже была очень интересная история. Суть ее заключается в том, что однажды я почувствовал, когда изучал всю эту литературу, что что-то должно произойти в моей жизни. Я почувствовал, что я читаю литературу, читаю там различные мантры неоиндуизма, которые прочитал в разных брошюрах, я читал маха-мантру у кришнаитов — «Харе Кришна», которые они поют. Но я чувствовал, что стоял перед каким-то тупиком. Я стою — а развития как такового нет. И у меня возник внутренний голос — я скорее бы назвал какое-то внутреннее интуитивное предчувствие, что должно произойти. И вы знаете, действительно, буквально на следующий день я выхожу на улицу, иду к остановке трамвая, и вижу на столбе, который находится рядом с этой остановкой, маленькое объявление «Духовная школа Садханы приглашает в свои стены». И буквально во дворе — такое рабочее помещение типа жэковского, в течение года проходила школа Садхана. Это школа Садхана была открыта Обществом ведической культуры, и там каждый выходной по 2 часа с утра до вечера проходили разные мероприятия. Я ходил на занятия к тантристам — кто не знает — это направление в индуизме, поклоняются Шиве — одному из индийских божеств, я присутствовал на пуджах, которые там совершали в честь этого божества, я ходил лекции так называемого дозы ламы, который давал помесь «Розы мира» Даниила Андреева плюс очень красивые репродукции и пересказывал «Бхагавад Гиту», которая кришнаитами распространяется с карточными картинками. Я целый год ходил на это мероприятие. Мы собирались, он рассказывал о том, как он там в горах общается с духами, он рассказывал о том, как он видел водяных леших и очень много интересной информации — как это мне тогда казалось, я от него услышал. Он действительно был реально посвящен в буддизм, был буддистом, хотя его мировоззрение — это я сейчас уже оцениваю как человек, за которым двадцатилетний с лишним опыт изучения религий — он эклектичен был, совершенно эклектичен. Это не было мировоззрение чистого буддиста — это было мировоззрение, в котором было немножко буддизма, немножко неоиндуизма, немножко экстрасенсорики, и вот всё это, смешанное в единую кучу, создавало вот то, что в принципе было. Сейчас бы я назвал ее «нью эйдж» — такое нью-эйджевское мировоззрение. Планировалось, что летом мы поедем на Мезмай в горы. Но так получилось, что я ушел из института, даже не стал сдавать экзамены. Мне как-то казалось это абсолютно неинтересно, как-то вот эта светская, мирская жизнь казалась мне такой далекой. Зачем учиться, диплом получать, профессию получать — тут о Боге говорят, тут ты с духами общаешься — а тут экзамены надо сдавать по высшей математике, совершенно неинтересное занятие — интегральное исчисление, дифференциалы, и так далее. Мне тут рассказывают, как с водяным общаться — а преподаватель говорит, как тут интегральные уравнения решать. Мне это было абсолютно неинтересно — химия, и так далее.
Короче, я ухожу из института, а так я был призывного возраста — попадаю в армию. Там тоже было очень интересно, потому что я попал в армию, мне дали бумажку-анкету и попросили эту анкету заполнить. А там был пункт «чем вы занимались на гражданке». Я написал: «увлекался медитациями». Ко мне подошёл сержант, и я узнал очень интересную историю. Когда этот сержант — а я попал в учебку, в войсках связи служил — телефонисты, телеграфисты. Я был телефонистом и связистом, который азбуку Морзе передает. Он когда был еще в учебке (потом уже стал сержантом в учебке), учился вместе с одним человеком, который получил посвящение у мага — профессионального мага в Казахстане. Он овладел методикой гипноза, гипнотического влияния, мог вводить людей в транс, и вот он изучал. Ему стало интересно то, чем я занимался, а так как я был в этой нью-эйджевской дребедени начитанным человеком, мы стали с ним на эту тематику общаться. Так как он был сержант, он проводил интересный эксперимент. Он брал людей, заводил в определенное помещение в казарме, погружал в гипнотический транс, и мы начинали беседовать с людьми. Мы как бы считали, что через человека мы беседуем с жителями потустороннего мира. Мы задавали вопросы, как устроен потусторонний мир; мы задавали вопросы, что нас ждет в будущем, что с нами будет происходить — наше семейное, наше духовное, какие у нас мировоззрения. Очень много вопросов, но, в конце концов, рано или поздно это закончилось. Закончилось неприятно, потому что мы обратили внимание, что подобные практики приводят к тому, что люди, которых в это состояние ввергаешь, они как-то начали меняться. И честно скажу, я наблюдал — всегда был достаточно таким наблюдательным человеком, меня всегда интересовал внутренний мир и то, что происходит с людьми. Я стал наблюдать, что те люди, которых более-менее регулярно вводили в трансовое состояние, их поведение стало меняться. Они начали производить впечатление — знаете, вы общаетесь с таким человеком, который легкий дурачок. То есть был нормальный человек, а вот тут он как-то вот странно себя ведет, странный человек. У меня стали возникать идеи: а вот скажем, так вот эти практики и эти плоды — не одно ли и тоже, нет ли связи с тем, что какие-то происходят не очень, как мне казалось, хорошие психические изменения в человеке, и вот той практики трансовых состояний, когда людей погружали в гипнотический транс, и пытались общаться с потусторонним миром. В конце концов я отказался от этой практики и фактически больше в армии я с этими вещами не соприкасался, как-то настороженно.
После того как вышел из армии, я один раз попробовал, могу ли я вводить человека в трансовое состояние, могу ли заниматься гипнозом. Один раз в жизни это у меня было — я попробовал и убедился, что у меня есть эти возможности, и я могу в принципе подчинить волю человека и погрузить в трансовое состояние; но еще раз говорю: мне всегда это было мало интересно, меня больше волновали богословские вопросы, философские вопросы, вопросы реальной жизни духовной. А вопросы вот такого узко утилитарного магизма мне всегда были скучны. Мне казалось, что-то как-то примитивно просто и малоинтересно.
Ещё тут надо заметить, что с детства я ощущал какое-то понимание этих вещей. Потом когда я беседовал с родителями, я узнал, что на самом деле у меня есть очень мощные предрасположенности к этому. По линии матери в течение многих столетий у нас в семье были профессиональные колдуны. То есть в принципе я бы мог быть профессиональным колдуном — не по бумажке, а реально, в течение столетий. Когда я брал оккультную литературу, начинал читать, я не знал, откуда, но понимал сущность — что имеется в виду, как это надо делать, к чему это приведет, как себя надо вести, и при этом ещё раз говорю — я не углублялся, аналитически это как-то не изучал, но понимал. Откуда понимал — я не знал, просто знал и всё. Практика эта меня интересовало мало.
После армии меня продолжали интересовать духовные вопросы. Я помнил, что до армии был в духовной школе Сатханы и стал искать людей, которые создали это общество. На тот момент это общество называлось центром Сатья Саи Бабы — это человек, который живет в Индии, заявляет, что он является одновременно и Шивой и Вишну, и богом отцом христиан, он всё и вся; и естественно, что все и вся должны ему поклоняться, как божеству на земле. Поначалу я не верил, что Сатья Саи Баба является богом с большой буквы, но так как я всё время учился у этих людей, мне это было интересно, и я пошел к этим людям, начал ходить, и очень скоро стал секретарем президента этой организации. Я участвовал в огромном количестве мероприятий как заместитель, секретарь президента, имел возможность бесплатно участвовать в любых мероприятиях, которые на территории этого центра проходили. Он находился на Фонтанке, напротив цирка — там такое помещение было, и там как бы несколько раз в неделю проходили мероприятия, посвященные Сати Саи Бабе — в основном воспевание так называемых пхаджинов. А в остальное время помещение сдавалось, проводились мероприятия, там встречались буддисты, там встречались различные неоиндуистские направления, там встречались астрологи — кто там только не встречался. Весь вот этот так называемый оккультный бомонд неоязыческий там так или иначе присутствовал. И фактически на все мероприятия, которые мне оказались интересными, я заходил, смотрел, поэтому получил опыт общения с очень широким кругом людей, которые этим делом занимаются.
Очень скоро я познакомился с одним человеком — не буду сейчас называть фамилию, думаю, это неинтересно. С человеком, который занимался Агни йогой, т.е. изучал Блаватскую — «Тайную доктрину» читал книги Рерихов, Агни йогу — или другое название «Живая этика», читал письма махатм, которых тоже очень много — был такого рериховского направления. У этого человека был учитель — вообще в Агни йоге они относятся негативно к магии как таковой, хотя по своей структуре, по природе, это чисто оккультное учение, и в принципе проповедует магическое восприятие жизни. И вот у этой женщины, с которой я познакомился, был учитель. Это был человек, который не просто говорил о духовности, а который обладал ясновидением и обладал способностью прямого общения с потусторонними силами. То есть он не просто говорил, что там есть духи, и вот читайте книжки и с духами будете общаться — он общался с этими духами, он их физически видел, и сила этих духов через него проявлялась. Я стал учеником этого человека в течение многих лет, учился практически. В чём заключалось учение? Со стороны это может показаться странным — это не было в форме каких-то практик, когда ты сидишь в позе лотоса, погружаешься. Это было скорее практическое обучение. Суть его заключалась в том, что как бы человек входит в общение с этими силами, и он начинает их чувствовать в себе. Физически я их не видел, но чувствовал их присутствие — я чувствовал присутствие некой силы, я чувствовал проявление воли этой силы в себе — что это воля практически проявляется, я знал, что от меня хотят. Учение заключалось в том, что надо было преодолевать препятствия. Первый принцип, который мне сказали: не бойся терять друзей. И такой интересный принцип, который очень негативно сказался в моей жизни, на семейной жизни на близких, потому что мне говорили: ты должен быть не привязан к миру. Если ты теряешь друзей — это не страшно. Главное — внутри быть беспристрастным, чтобы эмоции не заслоняли твой разум и силы, которыми ты общаешься, не создавало препятствия в твоём проявлении.
А далее начали проявляться способности, так называемые. Ясновидением я никогда не обладал, картинок никогда не видел, но у меня появилось такое состояние — в Агни йоге оно называется яснознание. Ну, например, я встречаюсь с человеком — первый раз его в жизни вижу, о нем ничего не знал до этой минуты. Я с ним встречаюсь — у меня моментально появляется информация, как его зовут, чем он занимается, какие у него сильные стороны, какие у него слабые стороны. В принципе этой информацией я этим человеком при желании мог манипулировать как угодно, я о нем знал при желании всё — и при этом его впервые видел, ему еще ни одного слова не задал. Я вижу, что человек что-то делает, и просто мог пожелать, чтобы человек решился на какой-то акт. Например, он сидит, а я мысленно пожелаю, чтобы он встал, куда-то подошёл, к кому-то обратился. Он вставал, подходил, и обращался к тому, к кому я хотел. То есть я чувствовал, что во мне есть некая сила, которая может управлять людьми, которая может направлять людей и может контролировать их волю. Сразу хочу сказать: меня, честно говоря, это не особо прельщало, потому что я, наверное, по природе идеалист, мне не столько интересно заниматься какими-то манипуляциями, меня всегда волновал только один вопрос: что там будет за пределом жизни, и как правильно надо жить, чтобы за пределом жизни всё было нормально.
Вершина моей практики: я стал президентом одной общественной организации рериховского типа, был главным редактором журнала «Хранитель», который я издавал; у меня было немало учеников, была своя собственная школа «Живая мысль», приходили люди, я читал еженедельно лекции, приходили люди, слушали, мы организовывали разные мероприятия в рамках общества, мы организовывали экспозиции репродукций картин Рерихов, организовывали паломничество по разным местам нехристианским, мы ходили в дацан — считали, что дацан (это буддийский храм в Санкт-Петербурге) является домом того духовного учителя, который нас ведет как мы считали, как нам казалось. Мы ездили по памятным местам, связанным с Рерихом. Здесь было две практики: практика моя внутренняя, через контакт через учителя физического, который был; и я уже выступал в роли духовного учителя для тех людей, которые приходили, то есть рассказывал, давал информацию, рассказывал о неких переживаниях. Я на тот момент уже начал изучать совершенно разные религиозные движения — изучал и христианство, начал писать работы. Первая моя работа называлась «Синтез религий». Я поставил перед собой задачу доказать, что все религии ведут к Богу. Сейчас в принципе я понимаю, что сама вот эта идея бредовая, но тогда она мне казалось правильной. Я сказал, что действительно, все религии ведут к Богу — меня так уверяли последователи Рериха, сам Рерих, и многие другие — Сатья Саи Баба — вообще вот эта идея очень популярная. Сейчас, когда я глубоко изучил этот вопрос, понимаю что это ложь — на самом деле к Богу все религии не ведут. Скорее можно сказать: к Богу ведёт только Христос, а вот многие религии, которые активно уводят людей от Бога. Но это пришло потом. А на тот момент я был во власти иллюзий: например, поставил перед собой целью доказать, что все религии ведут к Богу. Я взял Библию, я взял Дхаммападу — изречение Будды; Бхагавад-Гиту, «Добротолюбие» — я проштудировал все эти книги и просто по темам сделал подборки. Например, что говорит о Боге Дхаммапада, что говорит Бхагавад-Гита, что святые отцы говорят, «Добротолюбие» — и вот так вот скомпоновал. И мне казалось, что я тем самым доказал, что все религии ведут к Богу. Это уже был план, были те иллюзии, в рамках которых я жил. Это то, что я могу сказать о том начальном этапе своего пути прикосновения ко всем этим вещам.
И как же Вы, владея всеми этими практиками достаточно углубленно — как Вы от этого отошли и пришли к богословию? Что послужило толчком, что произошло, что Вы пришли к богословию, к Церкви?
Я пришел не к богословию. Богословие не цель, это один из способов. Я пришел ко Христу, через Христа — и к Церкви Христовой. Я всегда был очень начитанным человеком, человеком, который пытается докопаться до сути. Я никогда не удовольствовался поверхностными ответами, мне всегда было интересно: а вот дальше, а вот поглубже, о чем молчат, что сокрыто, — я всегда пытался залезть в любую дырку, какую находил, чтобы понять, что это есть. При этом у меня был широкий круг знакомств, я общался, как президент организации, как человек, который имел определенные финансовые возможности, организационные возможности — тот же самый журнал, у нас была идея издавать номера, посвященные разным направлениям. Третий номер был посвящен христианству. У нас была идея посвятить номер отдельный буддизму — я беседовал с человеком, который был личным переводчиком далай-ламы, когда он приезжал сюда, общался с очень интересными разноплановыми людьми, общался с профессиональными астрологами и с огромным количеством людей, которые этим всем увлекаются. Естественно, что в процессе общения я видел этих людей, имел возможность наблюдать поведение — как они себя ставят. То ли у меня внутри как бы это выработано, то ли у меня это от природы — я общаюсь с человеком, могу говорить о чём угодно, но я всегда наблюдаю человека, с которым общаюсь — что он из себя представляет — как он себя ведет, как он реагирует на разные мои слова. Мне всегда интересно, кто рядом со мной. И это происходит не потому, что я ставлю задачу, а у меня это автоматически происходит. Я наблюдал огромное количество людей, как они себя ведут, как себя проявляют. И я стал наблюдать, что несмотря на то, что очень много красивых слов говорится, но возникают какие-то странности, которые у меня вызывали вопросы.
Во-первых. Например, я изучал Агни-йогу, и видел то, что говорит Агни-йога, и то, что говорит, например, традиционная восточная философия — в рамках индуизма, рамках буддизма — это разные вещи. То есть, грубо говоря, по одним и тем же вопросам информация может быть прямо противоположная. Естественно, возникал вопрос — помните, из логики: два взаимоисключающих утверждения не могут быть одновременно истинными. Я задавал своему учителю вопросы: ну как? — вот Агни йога говорит вот, что например Кали-йога должна наступить вот так-то, в такой-то период. А например, в индуизме говорится другое, а в третьей книжке индуизма говорится третье. Как такое может быть, почему это происходит? И в конце концов, в результате этого у меня начали возникать, накапливаться вот эти несостыковки — чисто рациональные, на уровне ума.
Второе. Я наблюдаю людей, которые говорят красивые слова о любви к ближнему, о любви к Богу, о духовности. Но я начал замечать, что эти люди говорят одно, а живут совершенно по другим принципам. Я помню, как я общался с одним человеком, который много говорил о духовности, а потом обокрал одну художницу. Он был настолько духовным, что, так сказать, воровство для него грехом не было — вероятно, духовность искупала. Они говорили о беспристрастности — а это любимый такой конёк: беспристрастность, полная свобода ума, чтобы страсти не заслоняли ум, открыты были. Но при этом я видел, что это их беспристрастие приводит к какой-то черствости, к холодности, к какой-то жестокости к людям. Я видел, как они общаются с друг с другом. Я видел, что они говорят, что друг другу братья — но поедают друг друга чуть ли не в прямом смысле этого слова — подставляют, обманывают, обворовывают. И при этом все духовные, все говорят о Боге, все говорят о высоких учителях, о духовности. Но что меня конкретно подвигло — вы знаете, мой учитель оккультизма, пожалуй. Всё дело в том, что если я тяготел к востоку всегда — он всегда тяготел к христианству, и любимой его книгой было «Добротолюбие». Она стояла у него на полке, я тоже имел эту книгу, но относился к ней просто как к опыту: вот есть разные религиозные направления — есть православие, православие — это часть христианства; есть опыт, который приобретен в рамках православия, и этот опыт излагается в рамках «Добротолюбия». То есть я воспринимал «Добротолюбие» не как вершину духовного опыт человечества, который в принципе может быть, а как один из вариантов. Есть «Добротолюбие» — а вот есть буддисты, там есть Лаврин Чино — их духовный опыт. Есть Агни-йога, духовный опыт Рерихов изложен, есть еще какие-то направления — и там их духовный опыт. И собственно для меня принципиальной разницы понимания, что этот опыт и этот опыт — это не вопрос в количестве, это не вопрос во времени, а это вопрос к природе тех сил, которые стоят за этим опытом — так вот, такого вопроса у меня не было. Я считал, что в принципе одна и та же сила, что в принципе разницы особо между Христом и Буддой, между Кришной и Зороастром нет — это одна и та же сила, которая в разные периоды времени проявляла себя для разных людей и давала ту часть истины, как я считал, которая на тот момент данному народу, в данный исторический период была нужна. У меня вот такие мысли в голове, как у очень многих современных ньюэйджеров, присутствовали, и также я относился и к «Добротолюбию». А у моего духовного учителя закрадывались какие-то сомнения по поводу тех сил, с которыми он общается. И вот однажды, как он мне сам рассказывал, он принял решение. Он решил: я поеду в Дивеево, к Серафиму Саровскому, я хочу понять. То есть я не считаю что Агни-йога это плохо, я не считаю, что оккультизм это плохо. Я просто хочу понять: внутри меня есть сомнения — сомнение живет, я не понимаю, откуда оно, оно меня гложет, какой-то внутренний зов — и я просто хочу понять. И вот он отправляется в Дивеево, а после этого начинается — я бы это просто назвал дьявольской свистопляской. Потому что — казалось, люди говорят о Боге, люди говорят о духовности, но когда он приехал в Дивеево, там произошли очень интересные вещи. Я с его слов пересказываю. Он поклонился мощам Серафима Саровского. Как только он туда приехал, там какой-то местный блаженный за ним постоянно начал ходить, он ему ни слова не говорил — просто за ним ходил. Этот блаженный ходит за ним, ходит, ничего не говорит — просто вот так. Он там был три дня, и вот когда он уже собирался уходить оттуда, уезжать — он уже к поезду шел, чтобы возвращаться в Санкт-Петербург, этот блаженный вдруг нему подходит, смотрит в глаза и говорит всего одну фразу: «помни обо мне». И он говорит, что в тот момент, когда эта фраза была произнесена, было такое ощущение, что с глаз спала какая-то пелена, и он увидел вот эти силы, которые стоят за Агни-йогой, за оккультизмом, за всем вот этим так называемым красивым словоблудием о духовности, новой эре — эре Водолея, и так далее — он увидел эти силы. Это произошло как некий мистический акт, как некое внутреннее откровение. И увидел их так, как они есть. Естественно, что после этого у него полностью внутренне фактически произошло перерождение, он понял, что это бесовщина — что за Агни-йогой, за теософией, за всеми этими оккультными игрушками стоят демонические силы. Это был не акт какого-то рационального изучения сравнения богословского анализа — это был мистический акт прозрения, который произошел с моим бывшим духовным учителем в оккультизме, когда он был у преподобного Серафима Саровского. То есть это было чудо, по большому счету.
Когда он приехал сюда, в Санкт-Петербург, вторым чудом, которое я уже мог наблюдать, было то резкое изменение в сотрудниках-оккультистах — а я был президентом, у меня были сотрудники — тоже практикующие оккультисты, к которым у него отношение, наверно, проявилась. Он им ничего не говорил, он не призывал их отказаться от Агни-йоги — он просто был. Понимаете, есть на свете люди, которые могут не говорить красивых слов, но они есть. Вот они есть, и то, что они есть, уже меняет мир. И вот он просто стал — стал человеком, с которым вот эти практикующие оккультисты рядом находиться не захотели. Хотя еще раз говорю: он не отбирал у них зарплату, он их не выгонял. Он и не мог отобрать, потому что президентом был я, а я на тот момент занял позицию наблюдателя: ну да, ну вот у вас такой взгляд, но давайте продолжать вместе как-то работать. Ситуация изменилась резко, мгновенно. Всё дело в том, что для меня огромное значение играют определенные нравственные качества, которые есть в людях. Я очень не люблю предательства, не люблю подлость, не люблю, когда людей обманывают. Я действительно был преданным этому человеку, и в принципе считаю, что если человек является твоим духовным учителем, то этим всё сказано. То есть он для тебя авторитет — и авторитет с большой буквы. И когда ты видишь, что человека, который тебе дорог, предают, обманывают, подставляют — а там происходили страшные вещи — вплоть до того, что вот только-только он вернулся, первое, что произошло: обокрали его квартиру. Второе, что произошло: его родная жена пошла к цыганке, чтобы та поворожила, чтобы он умер. Представляете, какое безумие творилось!.. Родная жена у него взяла деньги, пошла к цыганке, чтобы он умер, хотя он ей ничего плохого не делал.
Когда вся эта информация начала накапливаться, логические противоречия, которые я видел в рационализме, то, что я увидел произошедшее в нём. Я в принципе хоть и не был на тот момент реально, несмотря на то, что был крещен православным христианином, — но я всегда уважительно относился и к Серафиму Саровскому, считал и считаю его величайшим святым, — и к преподобному Сергию Радонежскому, Иоанну Кронштадтскому, Ксении Блаженной. Я считал, что действительно, что, может быть, эти люди шли другим путем, но в том, что они были святыми людьми — у меня сомнений на тот момент не было — абсолютно никакого, по большому счёту. Да, я не понимал их духовного пути, не понимал, почему они такие, какие они есть. Но в том, что это святые люди — у меня вопросов не было, даже тогда, когда я был оккультистом. Просто считал, что это другой путь, и как бы на этом всё здесь заканчивалось. Вот это предательство, это изменение в человеке, вот эта накапливающаяся рациональная, так сказать, составляющая, привели к тому, что как снежный ком — в конце концов, вначале я объявил: знаете, вот я пока вроде не выступаю против оккультизма, абстрагируюсь в сторону, наблюдаю, что происходит, и должен обдумать то, что происходит. Но постепенно-постепенно эти конструкции оккультные, эти сообщества начали рушиться. Учитель мой бывший уехал жить в Дивеево — теперь он там живёт, я с ним больше не встречался, и только потом прочитал в одной газете православной, что он создал детский дом, работает с детьми, воспитанием детей занимается, живёт в Дивеево скромно. А мой жизненный путь пошел дальше — так я в принципе очень скоро потерял контакт с этим оккультным окружением и впал в очень тяжёлое состояние.
С одной стороны, у меня был ум оккультиста — профессионального оккультиста, а с другой стороны, я вдруг оказался ни с чем. Только что ты имеешь четкое представление о том, как этот мир устроен, ты президент общественной организации, катаешься на личной «Тойоте» у тебя хорошая зарплата, у тебя круг почитателей — и вдруг мгновенно ты никто, ты безработный, твои бывшие друзья от тебя отвернулись, у тебя нет ничего. И мало того — в твоей голове царит каша, ты не понимаешь вообще, что происходит. У тебя нет представления о мире — как правильно, как неправильно, что хорошо, что плохо, кому молиться: Христу, Зороастру или Кришне — этого понимания нет. Но мой учитель бывший, прежде чем ушел, сказал: иди в Иоанновский монастырь, где находятся мощи Иоанна Кронштадтского. Я пришёл в Иоанновский монастырь, пообщался — там есть такой священник, отец Николай, который, в свою очередь, сказал: вот знаешь — да, с твоими проблемами всё ясно, есть тут одна молодежная община, которую возглавляет один священник — не буду сейчас его называть. Он направил меня к определённому священнику, в определённую общину, я начал туда ходить, начал читать богословскую литературу. Так как я всегда был склонен к аналитической работе, первое, что начал делать — начал приводить мозги в порядок. Я начал выстраивать новую картину мира, начал разбираться, где я был не прав. Я написал первую книгу, которая была посвящена — еще не книга, а набор рукописей, вскоре написал отцу Андрею Кураеву, я ему выслал эту рукопись — он упомянул об этом в одной из своих книг о Блаватской. Вскоре я с ним встретился, потом еще раз встретился, с ним общался на эту тематику. Эти беседы с отцом Андреем тоже мне помогли, в свое время он много полезного, я считаю, сделал, и надеюсь, еще сделает.
Суть в том, что я постепенно-постепенно, где-то в течение трех лет начал восстанавливать свое мировоззрение, начал понимать, что есть кто, чем я занимался, что происходило. Я всегда был пишущим человеком и начал писать много на эту тематику. А у меня есть принцип: если хочешь чего-то понять — напиши статью, а если хочешь стать профессионалом — напиши книгу. Это самый надежный способ. Самого себя обмануть можно, а когда ты критикам предоставляешь свою работу и они из тебя делают «ляля-кебаб» — хочешь не хочешь, а предмет надо изучать — просто надо изучать. Это мой личный метод изучения предметов. И далее, когда я уже начал профессионально заниматься сектоведением, когда писал работы — я всегда, написав статью, отправлял ссылку той секте, о которой написал, всегда собирал мнения этой секты о той работе, которую написал — мне всегда это было интересно, То есть я никогда не прятался и прямо говорил: пожалуйста, если я неправ — докажите, я готов к прямой полемике.
Очень скоро я пообщался со священником, и он сказал: у тебя огромный опыт в сектантстве — а не хочешь мы применить его на практике? И он меня благословил встретиться еще с одним священником — тоже не хочу называть его фамилию, он возглавляет один из отделов у нас в Питере, я стал сотрудником этого отдела, возглавил программу, посвященную сектантству, вскоре встретил еще одного священника, который был и остается ректором института, в котором до сих пор работаю. Этого священника зовут отец Аркадий Северюхин он ректор Санкт-Петербургского Православного Института религии и церковных искусств, плюс он кандидат богословия, плюс он преподает в Духовной Семинарии и Академии. Человек очень образованный, очень хороший, очень много полезного делает, который мне помог тоже очень сильно. И я начал у него постепенно сперва читать лекции о сектоведении, потом более глубоко изучать, и вот по прошествии определенного промежутка времени я сейчас профессионально занимаюсь этой вещью — более 20 с лишним лет. Началом моего духовного поиска был конец 80-х, сейчас уже 2011 год — можете посчитать тот промежуток времени — 20 с лишним лет, которые были.
Сейчас я продолжаю изучать — например, изучение всякого подобного рода макулатуры это сфера моих профессиональных интересов. Ну а так как у меня есть практический личный опыт столкновения с магией, с неоиндуизмом, то какие-то вещи я просто хорошо знаю и пытаюсь доносить до других людей, пытаюсь этих людей предупреждать, чтобы они не попадались на красивые слова и не попадали в ту западню, которая называется оккультизм и магия — в какой бы форме этот оккультизм, и эта магия к ним ни приходила.
Церковь отрицательно относится ко всякого рода оккультизму, магии, экстрасенсам. И есть мнение, что эти люди, к которым обращаются за помощью, берут на себя определенный грех. Как к этому относится Церковь, и можно ли определить по каким-то признакам: подвергся ли человек какому-то магическому воздействию типа порчи, сглаза, и т.д. и отношение Церкви ко всему этому магическому, к оккультизму, и т.д.
Церковь говорит, что главная цель жизни человека — это подражание Христу. Подражание Христу — это то, о чем говорил апостол Павел: «подражайте мне, как я Христу», подражайте пророкам, как сказано в том же Священном Писании. Преподобный Серафим Саровский говорил, что главная цель христианской жизни — это стяжание Духа Святого. Все дело в том, что у оккультистов отсутствует понимание того, что православие — это не просто набор догматов, это не просто набор каких-то вероучительных документов; а православие суть опыт жизни в Духе Святом. Ведь что такое Священное Предание по своей природе? Священное Предание — это в разных формах выражение этого духовного опыта в жизни, в Богообщении. И православие это прежде всего опыт Богообщения. Так как оккультизм возник не вчера — я имею в виду под оккультизмом не само название — слово, может быть, появилось намного позже, — а природу тех сил, тех переживаний. Например, те же самые прорицатели — вспомним Деяния апостолов, — за апостолами ходила прорицательница, которая говорила: эти люди Божии. Апостол запретил. Он запретил не потому, что она говорила неправду — она говорил правду, они люди Божии; он запретил потому, что даже слово истинное из демонического источника слушать нельзя. Все дело в том, что православие оценивает магию, колдовство, оккультизм негативно не потому, что мы как член православной Церкви, как профессиональный православный апологет — я здесь использую слово «мы» потому что полностью разделяю эту позицию, основываясь на своем опыте, на своём знании. Так вот, мы, православные, отвергаем магию и оккультизм, потому что на практическом опыте Богообщения мы имеем также опыт общения, соприкосновения с демоническими силами, и мы можем отличать опыт Богообщения от опыта демонического общения. И когда святые отцы, когда православные христиане говорят о том, что оккультизм это плохо именно потому, что опираясь на практический опыт, мы убедились, что за этими вещами стоят именно демонические силы, которые уводят людей от Христа, приводят их как к духовной, а часто и физической гибели. Еще раз говорю: главная ошибка современных оккультистов, что они не понимают — это не вопрос борьбы с конкуренцией, а это вопрос духовного опыта, который есть, и оценки этого явления сквозь призму практического живого опыта Богообщения,
Какой грех берут на себя маги и люди, которые обращаются к ним за помощью?
Здесь очень интересный вопрос, но на него нельзя ответить однозначно. С позиции православной я могу сказать, что магия и вообще оккультизм в целом — это есть в принципе система взаимодействия с демоническими силами. То есть если человек сам занимается магией, то в принципе он общается этими силами, если к нему обращаются люди за исцелением, за помощью, за избавлением от так называемых, я бы сказал так — спорных диагнозов — сглаз, порча и так далее — тоже происходит контакт с этими силами, потому что просто так не бывает. И всё дело в том, что на практике встречаются люди, которые говорят, что магия не противоречит христианству. Я в двух словах могу просто обрисовать, почему магия противоречит христианству и почему в принципе христианин не может обращаться к магам и не может заниматься магией — конечно, настоящий христианин, который понимает, что такое христианство.
Христианство исходит из принципа, что человек создан по образу и подобию Божию. Человеку дарована свобода, вот этот образ ему дан от рождения, к подобию человек устремляется в течение всей своей жизни. Я уже приводил цитату, что апостол Павел говорил : «подражайте мне, как я Христу». Через жизнь в Церкви, через Таинства, которые Церковь дает, через подражание святым, через научение, через опыт святых, мы движемся на пути развития в себе этого богоуподобления. Но опять же — здесь я говорю «богоуподобление» с маленькой буквы. Христос говорил: «вы боги» — с маленькой буквы. Есть Бог, который Бог по природе, а мы боги по благодати, т.е. мы боги по милости Божьей. Помните, Адам мог нарекать имена животным и т.д., потому что благодать Святого Духа, то есть Господь просветлял разум человека и давал ему эти познания, давал возможность. И христианство говорит о том, что жизнь человека находится в руках Бога, только Бог является единственным источником, и есть такое даже понятие «Промысл Божий». Промысл Божий суть проявление воли Божьей в нашей жизни. Что такое магия — магия по сути — это попытка подкорректировать волю Бога. Господь нас поместил в эту страну, в эту ситуацию, и главная наша задача это, собственно говоря, искать в своей жизни эту высшую волю, преодолевать те греховные наклонности, которые есть, и тогда в принципе это та жизнь, которая, действительно, ведет в праведности, ведет к святости.
Но как легко возникает желание вместо того, чтобы идти таким путём, побежать к какой-то гадалке, которая раз — и ликвидирует ситуацию, изменит ситуацию. Но, простите, получается, что делает эта гадалка, этот маг, этот колдун — по сути, выражаясь прямым языком, она говорит: Господи, вот Ты создал такую ситуацию, Ты поместил человека в нее — Ты был неправ. Вот тут есть я — такой великий маг, колдун, вот я сделаю так — у него болезнь, — то есть там не исследуется, какой образ жизни вел человек; может быть, главная задача этого человека, что он неправильный образ жизни вел, подвержен страстям, и поэтому Господь посылает ему — помните, как у апостола Павла, который исцелял людей и при этом был больным человеком — неужели Господь его не мог исцелить. Но как тот же апостол Павел говорил — я перефразирую достаточно вольно: это было дано специально, чтобы он не возгордился, понимаете. И поэтому настоящий христианин всегда ищет воли Божией. А маг ищет воли своей. Если Христос молился: «Господи, да будет воля Твоя», маг говорит: Господи, да будет воля моя — моя воля, я решил, вот это надо сделать вот так-то и так-то. Поэтому принципиальный грех этих людей — что они отвергают Промысл Божий, они отвергают Божественную волю, они вторгаются в нее, и тем совершают преступление. Потому что Бог является источником жизни. Тот, кто отвергает Божественную волю, отвергает источник жизни. Отвергнув источник жизни, достигнуть исцеления нельзя. Я общался с людьми, которые обращались к таким целителям, исследовал этот вопрос и на практике убедился, что те, кто обращается к колдунам, магам, экстрасенсам — во-первых, они обычно не излечиваются. Если излечивается один орган, начинает болеть в другом органе, болезни перекидываются на близких, начинает возникать куча проблем и неприятностей в жизни этого человека: сгорает дом, разбивается машина, становится инвалидом близкий родственник.
Еще раз говорю: нет экстрасенсов, колдунов и магов, которые были бы от Бога, это всё Богопротивные вещи. И это не потому, что в Церкви с конкурентами борятся, а потому что магический взгляд на жизнь принципиально отличен от взгляда православного христианина, Потому что действия магов и действия православных христиан — они просто иноприродные, они просто совершенно отличные, и магическими путями Бога достичь нельзя, магическими путями излечить человека нельзя. Вот это главная причина — именно в том, что мировоззрение мага и мировоззрение православного христианина — настоящего, я имею в виду, — это просто разные миры. Мы живём в разных реальностях. И когда маг говорит: «я православный маг» — знаете, есть интересный феномен. Я общался с алкоголиками. Например, алкоголик обычный — большинство из них никогда не признает, что он зависим от алкоголизма, он, например, хорошо будет говорить о водке, ты при нем можешь начать говорить что-то о наркоманах, и он говорит: да, наркоманы — они ужасные, плохие, — но сам себя наркоманом не признает
Проблема вот этих магов — не всех, конечно, но очень многих, в том, что они этого не понимают. Вы знаете, они искренне считают, что они православные, они искренне живут в мире такого неоязыческого бреда, и они не понимают, что их мышление их поступки, их строй жизни, их строй мысли — он против христианства, он антихристианский. Они действительно считают, что — да, ну вот просто у нас свой взгляд, да, священники такие невежественные просто, а вот мы — продвинутые люди, которые это понимаем. Вот это осознание понимания, понимания разницы между магическим восприятием мира и православным восприятием мира, к сожалению, у них отсутствует. Потому что если человек это понимает — он сатанист, вариантов нет. То есть либо это невежество, либо человек психически болен, либо это сатанизм. Ну, а сатанизм есть сатанизм. Сатанизм Церковь отвергает.
А как же бабульки — знахарки так называемые, которые занимаются якобы врачеванием — они же всё-таки это под иконами, с молитвами. Оккультисты они или кто, обманщицы, просто шарлатанки? Люди-то доходят к ним. Не так много, но тем не менее, до сих пор — каково Ваше мнение?
Давайте прежде всего различать методы лечения. Если вы приходите к какой-то бабульке, у вас что-то болит, и она вам даёт: значит так, милок, попей такой-то травки такое-то количество, — в принципе траволечение, запрета здесь нет. Мы можем прийти в аптеку — там тоже те же травы, или сами собирать эти травы. Если вот эта бабулька лечит травами — криминала тут нет, и духовно каких-то особых проблем тоже. Можно говорить о компетентности этого человека в пределах медицинских. Где начинается проблема? Проблема начинается, как только мы начинаем входить в область духовную. Всё дело в том, что как учит православная Церковь, существует Бог, Бог сотворил ангелов, Он тоже даровал свободу воли, один из ангелов — Денница, пал, злоупотребив свободой воли, стал сатаной. Потом появился человек, человек был искушаем, продолжается искушение до сих пор. Но суть заключается в том, что тот мир — за пределами этого мира — он не пустой Там существуют как ангелы светлые, так и демонические силы. И всё дело в том, что те силы, которые находятся там — они принципиально находятся в более выигрышном по отношению к человеку состоянии, потому что они видят то, чего мы не видим. Христианство говорит о том, что общение с духовным миром возможно только при одном условии: при достижении святости, при достижении полной свободы от страстей. Поэтому действительно, великие святые — вспомним: и Серафим Саровский, и Сергий Радонежский, — к ним приходили другие святые, Божия Матерь, они видели величайшие видения, имели вот этот опыт общения с потусторонним миром. Но почему это на каждом углу не происходит? Да потому, что в принципе вот этот опыт — он есть насилие над человеком, он даётся только тогда, когда человек готов принять.
Вспомните, Христос приходил, в одних местах творил чудеса, приходил в другие места — чудеса не творил. Почему? Чудо есть насилие над волей. Господь призывает человека добровольно, без насилия Его любить. Он настолько любит человека, что Он даже и здесь не может насиловать чудом. А люди, которые пытаются вторгнуться в духовный мир, не пройдя через горнило очищения от страстей, от этих своих ложных привязанностей, которые ведут к духовной деградации. А попав насильно — грубо говоря, через заднюю дверь войти в духовный мир — с кем они там будут контактировать со святыми, с Божией Матерью? Конечно, нет. Простите, Христос к этому не призывает — это запрещается прямым текстом, и естественно, что единственная возможность контакта, который у них там будет — это будут только демонические силы. А демонические силы, как учит Священное Писание, сатана был убийцей из века, они хорошего ничего не могут творить, они могут только уничтожать. Поэтому если вопрос идёт о том, что какая-то бабка занимается каким-то духовным целительством — первый вопрос а она святая? А каким образом она достигла? Серафим Саровский три года на камнях стоял — а она чего сделала, чтобы стать такой, за что ей такие дары свалились с неба? Если человек не достиг освобождения от страстей, если он не святой, то этот дар может быть — я не говорю о том, что дар не может вообще быть от Бога.
Но понимаете, дело в том, что Господь ничего не делает такого, что человека вело к гибели. Мы знаем из опыта православных святых, что многим из них Господь даровал дар исцеления, и эти святые молили Господа: Господи избави меня от этого дара! Почему? Потому что каждый дар — это ответственность; каждая ответственность — это возможность искуситься и пасть. Поэтому когда приходят — даже пусть это не за деньги, приходят к какой-то бабке, как-то начинают молиться, при этом молитвы там обычно очень странные, перемежаются какими-то заговорами, и так далее. Во-первых, простите, Господь смотрит на сердце человека, очищает по изменению. А если молитвы используются как магические мантры и считается, что человек прочитал вот эту молитву, и само собой по себе это произошло: простите, это не православие. В православии есть такое явление, к сожалению, как обрядоверие, когда считается, что вот сам обряд лечит человека. Оккультисты православных часто обвиняют в том, что мы тоже магически верим, что вы, например, подошли к священнику, священник прочитал разрешительную молитву и человек избавился от греха. Большего Бреда я не слышал. Во-первых, священник не может отпускать грехи — отпускает грехи Господь. Священник — свидетель. Свидетель, который свидетельствует перед Господом, и присутствует на этом деле. Но своею волею, даже если прислушаться к молитве, которую читает священник: я раб Божий, иерей такой-то, волею Божией прощаю грехи. Но еще раз говорю: прощает Господь, потому что иерей может сказать: прощаются грехи, а Господь может сказать: не прощаются. Потому что изменение в человеке, в духовном настрое, в желании освободиться от страстей в нём не произошло. И когда приходит к бабке какой-то человек, который занимается духовным целительством и начинает просто за счёт вот такого магического наговаривания каких-то молитв — пусть и православных, — что-то делать, простите, это сам подход не православный.
Православие врачует душу, врачует ум и сердце. И если врачеватель обращается к чему-то иному — он уже не православный. Сама молитва по себе она ничто. Можно читать молитву «Отче наш» с утра до вечера и с вечера до утра — и она ничего ровным счетом не сделает, потому что не сама молитва, как набор каких-то звуков, делает, а Господь делает. И если Господь видит, что то, о чём просит человек ему вредно, Он этого ему не даст. А вот те силы, которые стремятся наоборот, отвести от Бога, — они дадут. Но мне это напоминает, когда конкистадоры приехали в Америку — они там золото меняли на бусы. Поэтому те люди, которые обращаются к таким бабкам, мне напоминают тех индейцев, которые золото меняют на бусы. Мне тех людей жалко. И поэтому хочется обратиться к этим людям: изучайте православие, попытайтесь понять православное мировоззрение, попытайтесь оценивать то, что с вами происходит с позиции православного мировоззрения. Потому что внешне сама по себе икона ничего не говорит. Были случаи, когда сатанисты брали иконы, просто их переворачивали и использовали в своей практике. Сам по себе признак, что икона висит, еще не говорит о православности. Икону может купить любой человек абсолютно. То, что человек читает молитвы — это не признак православности. Что такое признак православности? Признак православности — святая жизнь, следование догматам, канонам, воцерковленность, участие в жизни и полное отвержение любых форм магии. Потому что православных магов не может быть в природе полностью.
Возвращаясь к святому мученику Киприану и Иустинии. Вопрос: почему именно к ним обращаются за помощью от порчи, сглаза, дьявольского воздействия, алкоголизма, и т.д. и т.п.?
Все дело в том, что Киприан же был колдуном, магом. Я думаю, что пересказывать жизнь этого святого нет особого смысла. Но суть в том, что этот человек, который был магом, колдуном, к нему как-то обратились за тем, чтобы он с помощью демонических сил соблазнил одну женщину — христианку православную. Но Христос хранил ее. Вот это воздействие оказанное — реально на нее не произошло, в конце концов, Киприан задался вопросом: что же это за сила такая, которая противостоит самому сатане. Он понял, что Христос сильнее сатаны, и стал христианином. Почему к нему молятся — конечно, прежде всего надо сказать, что источником любых благ, источником любой помощи является Бог. Но Господь настолько милостив — я говорил, что Адам нарекал животных. Бог является Творцом, но человек сотворец. Господь по милости Своей позволяет человеку призывать Его к сотворчеству. И Киприан, как человек, имевший опыт, может, опираясь на этот опыт по благодати Божией, по милости Божией помогать нам, потому что христианство, православие говорит о том, что у Бога все живы. Для нас святые — это наши сомолитвенники. Мы не молимся святым как богам. Естественно, ни один вменяемый православный христианин не считает, что Киприан это бог, которому надо молиться, поклоняться. Но они — наши старшие братья, у них более богатый опыт. Для нас нет смерти, потому что это в принципе переход в духовный мир для православного христианина — это жизнь, которая продолжается и там. Но если эти люди жили здесь, и когда они жили здесь, они нам помогали — почему эти люди, перейдя в другой мир, не могут нам помогать? А так как у этого человека был практический опыт собственного выхождения из оккультизм и магии, то естественно, обладая этим опытом и по милости Божией, он может помогать и нам. Поэтому я думаю, это связано именно вот с этим.
Как человек может понять, что на нем порча, не впадая в крайность и в суеверие? Есть ли реальные признаки, что человек подвергся магическому воздействию?
Я бы ответил так на этот вопрос. Прежде всего православный христианин не ищет сглазов в своей жизни и не ищет порчи в своей жизни. Если православный христианин боится сглаза и порчи, это говорит уже о его ущербности в духовной жизни и о проблемах очень серьёзных которые у него есть. Да, демонические силы могут на нас влиять. Во-первых, они могут на нас влиять только по попущению Божиему в той степени, в которой Господь позволяет этим силам проявляться. И второе: эти проявления могут быть только для нашего духовного назидания. Если мы остаемся православными христианами, если мы не искушаемся, потому что еще раз говорю: сатана может искушать, но Господь дарует нам силы не искушаться.
Поэтому сама постановка вопроса поиска сглазов и порчи принципиально неправославная. И если, например, такое у человека возникает — сама идея от сглаза и порчи, я думаю, что ему нужно более глубоко изучить православие, прийти в Церковь, покаяться в том, что у него вообще возникла такая идея, не бояться этого дела, потому что есть Промысл Божий. Как говорил Христос: без воли отца и волоса не можете на Моей голове тронуть. Это относится не только к Христу. Если мы со Христом, если мы живем праведной жизнью, если мы не нарушаем заповеди, то, простите, никакой сглаз и порча не может даже близко к нам подойти. И бояться этого означает, прежде всего, считать, что есть сила, которая мощнее Бога, что Господь нас не может от этого защитить. Я не хочу сказать, есть она или нет, потому что на самом деле это вообще не вопрос. Если с нами Бог — то кто против нас? А если, простите, мы кроме Бога, боимся сглаза и порчи, то наверное, с нами Бога-то и нет, потому что Бог абсолютен.
А как отличить? Ну, вот если задают такие вопросы — значит, уже можно отличить, что человек этого боится. Я честно могу сказать: я православный апологет, критикую очень много оккультистов, целителей — кого я только не критиковал! Мои работы выложены уже не один год. Думаю, что очень много из тех людей, которых я критиковал, меня очень сильно не любят. Но поверьте, проблема сглаза и порчи в моей жизни стоит на последнем месте, а точнее, вообще ни на каком. Я не боюсь этих сглазов и порчи. Я боюсь нарушить заповеди, я боюсь причинить боль Богу своим поведением, своими недостатками. А вот колдунов и магов, с которыми я немало встречался, и против которых много выступал, я совершенно не боюсь, потому что знаю, что если я с Богом, то они предо мной никто. А если отпаду от Бога — то, простите, остальное уже роли играть никакой абсолютно не будет. Вот то, что я хочу сказать. Не бойтесь сглаза и порчи. Бойтесь нарушить заповеди, бойтесь перестать быть православным христианином. это единственное, чего христианин должен бояться.
См. также сайт Суеверие.Нет на портале «Азбука веры».
