Здравствуйте!
Недавно озадачился вот таким мыслями — вот мы просим Бога о разном — о духовном, о житейском, и, в том числе, о безопасности (напр. молитвы для путешествующих). Но как все мы знаем, люди гибнут в катастрофах, от рук преступников, в том числе люди верующие и молящиеся. Это промыслительно, я понимаю это, и значительная часть людей, изображенных на наших иконах, умерли как раз насильственной смертью, и безопасности в Евангелии нам никто не обещал.
Но не кажется ли тогда лишним просить Бога о безопасности? Ведь если у Бога есть свой замысел о нас, и о том, что нам, к примеру, погибнуть от насилия, то следовательно, кому “суждено” (или без кавычек) погибнуть, то так и будет, а кому иная участь — тому и молиться об этом не следует? Зачем тогда “Ангела-хранителя в дорогу” и иные наши молитвы на подобные случаи?
Не кажется ли вам это своеобразными языческими интуициями/посылами?
5 Ответов
Евгений, смотрим молитвы о путешествующих. Слово “безопасность” в них не встречается.
Евгений, вот, видите, что это более глубокие, многослойные выражения! В них духовное и телесное неразделимо. Это не просто “дай мне жизнь любой ценой”.
Кирилл, пока не улавливаю разницы, простите. В данных молитвах есть конкретные прошения избавить от “врагов видимых, бед и напастей” — т.е. от вполне ожидаемых неприятностей. Поясните, что тогда подразумевает, например, пожелание “Ангела-хранителя в дорогу” если не безопасности?
Например, я еду в командировку и прошу Бога, чтобы приставил мне Ангела, который поможет мне избежать непреодолимых искушений. Духовных, душевных и физических. Даже, если мне суждено умереть, то прошу о том, чтобы умереть не во зле (грехе).
Спасибо, теперь понятно. Т.е. подводя итог, можно сказать, что просить у Бога безопасности жизни/ физической невредимости не нужно, как я и предподлагал?
Полагаю, специально просить Бога о безопасности не имеет смысла. Господом подсчитаны все наши волосы Мф. 10:29–30 Он знает о каждом больше, чем человек о себе знает сам.
Но нам требуется измениться, чтоб оказаться с Богом. В этом цель нашего обращения ко Христу. Молитвы направлены на это изменение.
Если мы что-то просим, то помощь приходит по Его любви, особенно, когда Господь усматривает положительное изменение. Если помощь не приходит, то за исполнением желания имеется некое губительное для нас повреждение, либо имеется некое разочарование Бога о нас.
Вопрос о безопасности в рамках основной задачи. Если безопасность способствует лучшему изменению, то Господь и Сам все сделает как нужно, и обеспечит её.
Спасибо.
Все не так просто, как Вы пишете. Прп. Анастасий Синаит пишет:
Насколько я знаю, можно говорить о трех разрядах смерти. Первый – когда смерть отдельного [существа] происходит под [действием] общего [закона]. Второй – когда она наступает не в соответствии с естественным порядком следования воздухов или стихий, но когда посылается либо по Божией угрозе, [прозвучавшей] относительно недостойно приобщающихся коринфян (см. 1Кор. 11:27–30), либо по Божиему гневу, как то случилось с первенцами египетскими (см. Исх. 12:29). Третий разряд – когда, по неизреченному суду Божиему, [люди] – как неправедные, так и праведные – умирают либо [нечаянно] упав, либо удушенные [внезапным приступом болезни], либо погребенные [под развалинами дома], как это произошло с сыновьями Иова (Иов. 1:18–19)
Ниже он полемизирует с представлением, что Бог сам определяет сроки жизни людям, говоря:
И так, кто думает и говорит о предопределенности времени жизни [каждого человека], нападает [тем самым с обвинениями] на Бога. Ведь если Бог заранее ведает [обо всем] (а таковым Он и является), то почему Он одному человеку, являющемуся идолопоклонником, предопределил пятьдесят лет жизни, а другому [такому же], как ты говоришь, сто лет? Почему Он чистого младенца, невиновного в идолопоклонничестве своего отца, исторгает из жизни? Ибо если это происходит по предопределению, то Бог окажется лицеприятным, поскольку Он одного [человека] похищает из жизни чистым, а другому предопределяет пятьдесят лет жизни, заранее зная, что тот потратит это время на идолопоклонничество.
Святой заключает, что на самом деле, по его мнению, подобные смерти происходят вследствии естественных причинно-следственных связей, которые Бог установил в этом мире, однако происходят не без Его ведома. Например, человек умирает от болезни, не обязательно потому что Бог так захотел (хотя и это возможно в некоторых случаях), а потому что, допустим, в его регионе была плохая экология. Преподобный обращает внимание, что не претендует на абсолютную истинность своих рассуждений, но считает, что это так. Почитайте полное рассуждение, меня в свое время этот вопрос тоже беспокоил.
Так что просить о безопасности или исцелении в молитве — это нормально и правильно. По сути, это просьба Бога вмешаться в естественный ход событий и совершить чудо. Бог не все определяет в нашей жизни, но все знает, что происходит. Осмыслить это полностью невозможно, но что-то мы можем предположить, руководствуясь суждениями святых.
Спасибо. Прочитал мнение прп. Анастасия, пока не вижу однозначного ответа на вопрос (хотя нужно ещё осмыслить). С одной стороны — есть установленный Богом естественный порядок вещей и ход событий, и можно простить Бога повлиять. С другой стороны (касаемо прежде всего смерти) — “Из сказанного ты точно узнал, что все это и подобные им [вещи] происходят не помимо всевидящего и промыслительного ведения Творца.” — и, прп. Анастасий не призывает молиться об избавлении от смерти: “Из этого, братия, мы научаемся, что нет ни одного [существа] на земле, которое было бы лишено попечения или Промысла [Божия]. Наоборот, на всей земле и на всем небе суды Божии и Промысл Его [распространяются] на все дела Его.”
Я думаю, что все наши молитвы уже включены в Промысл Божий. Если бы мы не молились обо всем этом, все было бы по другому. О необходимости молитв за больных есть заповедь: “Молитесь друг за друга, чтобы исцелиться: много может усиленная молитва праведного” (Иак 5:16).
Про больных согласен, мой вопрос был изначально про избавление от смерти/опасности, и здесь, как мне видится, необходимость молитв не очевидна. Хотя, конечно, человек по немощи своей всё равно будет просить.
Про избавление от опасности тоже самое (болезнь — разновидность опасности для жизни).
Просить Бога о безопасности ближних и сохранении их жизни можно и нужно. Смерть и насилие — это зло. Поэтому для человека нормально и правильно просить нашего Небесного Отца о сохранении от этого зла. Если бы наши молитвы были бессмысленны перед лицом “предопределения”, то они были бы вообще не нужны. Но Бог неоднократно говорит нам в Священном Писании о необходимости молитв и о том, что Он слышит их и выполняет.
У Бога есть свои планы на каждого человека, но нам не стоит ставить себя на Его место, нам надо оставаться на своем. И просить у Бога для ближних хорошего, то есть мира и безопасности.
С уважением,
Спасибо за ответ, но поспорю. То что вы сказали, кмк, не очень хорошо согласуется с Мф.10:29–30. То, что смерть — зло, как бы тоже не бесспорно, в том смысле, что это удел всех, это переход в мир горний, встреча с Богом в конце концов. “ибо что такое жизнь ваша? пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий.” Посл. Иакова 4:14.
Смерть — это результат грехопадения, поэтому она зло.
Бог неоднократно говорит о необходимости и полезности молитвы, о том, что Он ее слышит и исполняет. Значит, можно молиться о хорошем. А желать ближнему мира и здоровья — это хорошо. Представление же о том, что все давно предопределено и от людей ничего не зависит, не православны, это скорее кальвинизм. При таком взгляде и молиться о своем спасении бесполезно, ведь все и так давно решено без нас.
Пример сбывшейся молитвы о здравии: Царств. 20:1–7.
С уважением,
Максим, смерть в таком случае скорее следствие зла, а не само зло. Если смерть — зло сама по себе и цель христианина уберечься от неё (от зла же), тогда сохранение жизни становится великой ценностью (оно и так ценно, но всё же есть рамки) или современные трансгуманисты с их сказками про вечную молодость и “копирование сознания человека на флешку” — получаются лучшие из христиан. Симеон Богоприимец, получается, на беду себе Христа узрел? Про предопределение я и не говорю, моя позиция не в том, что “от людей ничего не зависит”, а в том, что не всё от людей зависит. Про болезни я, в общем, и не спорю, мой вопрос касался внезапной/насильственной смерти, и здесь, как мне видится, необходимость молитвы всё же не очевидна.
Внезапная и насильственная смерть опасна для души — это смерть без Таинств и покаяния. Об избавления от такой смерти тем более необходимо молиться. И Церковь дает нам примеры таких молитв. Православие — это не самопроизвольное толкование Писания, а послушание Церкви и ее учению.
С уважением,
Максим, я тоже за послушание Церкви и её учению. Просто мне кажется, что мой тезис о том, что смерть — не зло, а последствие греха, ближе к учению Церкви. Повторюсь, историю про Симеона Богоприимца как тогда понимать? Встреча с Христом была для него проклятьем, если принимать вашу логику? Выше в ответах чтец Сергий Фёдоров дал ссылку на труд прп. Анастасия Синаита — мне кажется я вполне солидарен с ним в толковании Мф. 10:29. и в понимании Промысла о внезапной смерти.
По сути, это вопрос основан на понимании того, что такое Промысл Божий. Есть ли предопределённость, неизменная судьба у человека? Православие отвечает, что нет. Есть Божие хотение нас спасти, есть свобода воли человека – хотящего или не хотящего спасаться, и предопределение складывается из этих двух слагаемых. Если хотение Божие спасти человека сочетается со стремлением самого человека спастись, если происходит синэргия человека и Бога, то человеку предопределено спастись. Если же человек отходит от Бога ко злу, то ему предопределено и в посмертной участи остаться без Бога.
Предопределение тут, по словам святых отцов, созерцательно. Оно, словно зеркало, отражает духовное состояние человека. И если меняется выбор человека, меняется и его «судьба». То есть предопределение подобно общему для всех физическому закону. Можно взять пример как раз из опасности жизненной: если человек войдет в огонь, он сгорит. Это предопределено. Но войдет ли человек в огонь или нет – это уже свободный выбор самого человека, не предопределенный Господом.
Получается, что судьба каждого человека решается в каждый момент времени: одновременно существуют две возможные реальности, и пока человек не сделает свой свободный выбор, не будет ясно, какой именно результат будет для его посмертной участи. Именно посмертной. Господь предопределяет то, какой будет жизнь после смерти. Земная же кончина, то, когда она произойдет и каким способом, — это лишь одно из звеньев динамичного процесса соработничества человека с Богом, в котором и действует Промысл Божий. Его действие не предполагает неизменной жизненной судьбы. Замысел Бога о человеке не в способе смерти каждого человека, а в спасении души. В житейских событиях нет никакой предопределенности, в том числе, и в отношении гибели.
«Из истории мы видим, что и самые суды Свои Господь переменяет при перемене обстоятельств. Например, Господь определил некогда истребить ниневитян. Но когда ниневитяне проповедию Иониною покаялись, Он отменил Свой суд несмотря на то, <что> пророк Божий уже изрек ниневитянам волю Божию: «еще три дня, и Ниневия превратится…» (преподобный Иосиф Оптинский).
Другое дело, что Господь обладает Предвидением. Но это совсем не то же самое, что «программирование жизненного конца». Почитайте подробнее о Предвидении и предопределенности.
Так то, действительно, никто не обещал нам безопасности – ни житейской, ни вечной. Но нам сказано об условиях спасения души, и в наших силах трудиться ради этого спасения. Значит ли это, что мы не должны молиться Богу с просьбой о помиловании и спасении души? Ни в коем случае. Мы должны молиться, ибо спасаемся мы в своем недостоинстве по Божией милости, по милосердию Божию.
Молиться об избегании опасностей житейских – это столь же естественное взывание к милосердию Бога. Естественно, что человек не хочет боли, страданий и т.д. и просит уберечь от них и себя, и тех, кто ему дорог. И нет в этом никаких заклинательных языческих посылов. Это просьба в живом общении с Богом. Ответит ли он положительно на эту просьбу или не выполнит её – на то воля Его, и многое тут зависит от того, как протекает процесс соработничества в деле спасения, от того, что именно будет полезнее для спасения человека. Суть Промысла именно в содействии спасению души.
И пример подобного моления подает нам сам Господь. В Гефсиманском саду Христос благопромыслительно тоскует о своей ужасной участи, «чтобы уверовали, что Он истинный человек, так как человеческой природе свойственно бояться смерти» (блаженный Феофилакт).
И великое Моление о чаше показывает нам, как относиться к страданиям, в том числе, к возможно уготованной насильственной смерти (в отличие от Христа мы своей судьбы не ведаем):
«Если и с нами случится искушение, станем пред изображением молящегося Иисуса, посмотрим на чашу, сходящую свыше, повергнемся в прах пред Отцом Небесным и скажем Ему словами Единородного Сына Его, да мимо идет – и от нас – чаша сия; однако же не как мы хотим, но как Ты: «да будет воля Твоя!» И Отец Небесный услышит молитву нашу, как услышал Он моление Единородного, и спокойствие совести, тишина сердца будет для нас вместо Ангела укрепляющего» (Филарет, митр. Московский).
Спасибо за ответ. Хочу прояснить, я понимаю разницу между предопределённостью и предвидением, и что у человека нет предопределённой судьбы я знаю. При этом, хочу отметить, что вопрос смерти несколько “специальный” и здесь есть о чём поразмыслить. Я согласен с тем, что всё зависит от выбора человека, но смерть в этот выбор не всегда укладывается. Умирать никто не хочет, но все умрут. Вы говорите, что действие Промысла не предполагает неизменной судьбы — я с этим и не спорю, моё мнение лишь в том, что поскольку Промысл непостижим для нас, то вымаливать себе определённый “финиш” — не совсем последовательно. (При этом я оговорюсь, что по нашей немощи мы всё равно наверно будем это делать). Да, наша судьба динамична, и мы можем просить Бога о житейском, эти молитвы могут быть исполнены или не исполнены — но это предполагает некие дальнейшие действия/перемены с нашей стороны, а со смертью ситуация иная — за ней нет перемен. И это отличает смерть от других аспектов нашей судьбы. Далее, говоря про “языческие посылы”, я не имел в виду заклинаний, я имел в виду примитивное мышление: “я веду себя хорошо, дай мне конфетку, Господи” — просто более подходящего определения я не нашёл. Что касается Моления о чаше — я тоже думал об этом, и пожалуй, этот эпизод подтверждает мою точку зрения — свершилось то, что должно было свершиться. Ну и от Мф. 10:28–31 не отмахнуться никак. Надеюсь, я прояснил свой тезис.
В Вашем вопросе изначально говорится о том, что если по Божиему замыслу человеку суждено умереть той или иной смертью (о том, что это не так, уже сказано), то стоит ли просить о безопасности, Ангела-Хранителя в дороге и т.п. То есть вопрос в том, стоит ли молиться о том, чтобы избежать нежеланного времени и способа смерти. Слова Евангелия от Матфея, на которые Вы ссылаетесь, говорят не о предопределенности, а о величии и всемогуществе Бога, Который, как уже было сказано, порой изменяет обстоятельства земной кончины человека в ответ на изменившийся выбор самого человека. И наши прошения Богу о смерти – это не «вымаливание определенного финиша», как Вы говорите, а озвучивание страхов и желаний, взывание к любящему отцу в поиске поддержки и помощи, причем мы должны быть готовы безусловно принять волю Бога исполнить или нет наши желания. И выбор при этом у нас есть — наше собственное поведение значительно влияет на то, каким будет ответ Бога. Обращаясь к Христу с такой просьбой, мы, в свою очередь, обязуемся быть христианами по духу, организовывать свою жизнь так, чтобы сохранять нравственную чистоту. Так как непостыдная кончина – это результат непостыдной жизни.
Так что и в способе, и во времени смерти нет предопределенности. Есть смысл молиться об этом.
Как молиться – другой вопрос. «Я веду себя хорошо, дай мне конфетку, Господи» — примитивный подход к отношениям с Богом. Христианская жизнь – это не дрессура, отрицающая собственные нравственные побуждения человека. Не стоит воспринимать отношения с Богом как схему «ты мне – я тебе». Если ребенок просит у отца конфету, то просит он ее не за хороший поступок, а потому что хочет конфету, верит в любовь отца и в то, что отец готов дать ему эту конфету – если это не причинит вреда ребенку. И любящий отец конфету дает по просьбе сына (а порой и без просьбы), но – только если она не причинит ему вреда. Разумеется, так происходит лишь в здоровых отношениях, основанных на любви. Ну или в зрелых отношениях.
Но по Вашим комментариям создается впечатление, что Вас волнует не то, есть ли предопределенная смерть у человека (нет) и стоит ли тогда молиться о безопасности (стоит), а то, что смерть как таковая неизбежна и есть ли тогда смысл молиться о бессмертии. Если так – то нет, не стоит. О бессмертии молиться – бессмыссленно.
Но «все умрут» — это не трагедия. Это путь к Богу. «Путь всей земли» (3 Цар. 2:2) Все мы шагнем к Богу. И смерть – это не финиш, а всего лишь «перевалочная станция».
«Ныне, – говорит святитель Златоуст, – Господь сокрушил врата адовы и само лицо смерти истребил. Но что я говорю: лицо смерти? Даже само имя смерти изменил, ибо она теперь называется уже не смертью, но успокоением и сном».
Неизбежность смерти – это необходимое условие спасения, обстоятельство, в котором человек живет, преодолевая страсти. Несмотря на свою вызывающую ужас неестественность, смерть – это не финал, за которым нет перемен. И неверно, что наш выбор не влияет на смерть. Думать так — как раз сильнейшее заблуждение. Даже то, какая будет смерть и как человек ее примет – это уже величайший шанс на перемены. Немало есть примеров судеб, переменившихся подвигом в смертный час.
И даже молитвы о смерти разные бывают. Одни просят отодвинуть смерть, другие – приблизить, третьи говорят «да будет воля твоя». Большая часть людей просит кончины безболезненной и мирной. А некоторые люди (особенно раньше, сейчас такое редко встречается) просили у Бога мученической смерти во имя Христа, чтобы кровью своей заслужить право быть с Богом в посмертии.
Поэтому верующий человек, хотя по своей ветхой природе и боится смерти, особенно страшной, насильственной смерти, тем не менее, больше заботится не о смертном часе, а о том, что ждет за ним. Мы просим, в первую очередь, о добром ответе на Страшном Суде.
Мы должны стремиться не избежать смерти, но «встретить смерть без страха, мирно, непостыдно, не как грозный закон природы, но как отеческий зов бессмертного Отца Небесного, святого, блаженного, в страну вечности» (св. Иоанн Кронштадтский).
Спасибо за ответ, Наталья. Однако, хочу добавить следующее:
“Но по Вашим комментариям создается впечатление что Вас волнует .… что смерть как таковая неизбежна и есть ли тогда смысл молиться о бессмертии.” — нет, это совсем не то, о чём я хотел спросить.
“причем мы должны быть готовы безусловно принять волю Бога” — вот как раз об этом я и говорю — принять волю Бога без лишней суеты.
“И любящий отец конфету дает по просьбе сына (а порой и без просьбы), но – только если она не причинит ему вреда.” — так и я о том — Отцу виднее. И если в иных житейских просьбах я могу дальнейшее развитие событий осмыслить/исправить, то в случае со смертью такой возможности не будет, поэтому я и говорю, что она — совершенно особый случай Промысла.
“Но «все умрут» — это не трагедия. Это путь к Богу. «Путь всей земли» (3 Цар. 2:2) Все мы шагнем к Богу. И смерть – это не финиш, а всего лишь «перевалочная станция».” — всецело согласен. Поэтому мне и кажется непоследовательным просить Бога избавить нас от встречи с Ним.
“смерть – это не финал, за которым нет перемен” — что вы имеете в виду? Что после смерти есть покаяние?
“Даже то, какая будет смерть и как человек ее примет – это уже величайший шанс на перемены. Немало есть примеров судеб, переменившихся подвигом в смертный час.” — да, и это никак не противоречит моей позиции.
“Поэтому верующий человек, хотя по своей ветхой природе и боится смерти, особенно страшной, насильственной смерти, тем не менее, больше заботится не о смертном часе, а о том, что ждет за ним. Мы просим, в первую очередь, о добром ответе на Страшном Суде.
Мы должны стремиться не избежать смерти, но «встретить смерть без страха, мирно, непостыдно, не как грозный закон природы, но как отеческий зов бессмертного Отца Небесного, святого, блаженного, в страну вечности» (св. Иоанн Кронштадтский).” — полностью и безоговорочно согласен. Эти слова как раз отражают мою позицию по данному вопросу.
Кирилл, но недвусмысленно подразумевается: “от вся́каго избавля́я их зла́го обстоя́ния”; “сохраня́юща и избавля́юща их от вся́каго зла́го обстоя́ния ви́димых и неви́димых враго́в”; “да под кро́вом святы́х ва́ших моли́тв изба́вимся от всех бед, зол и напа́стей ” и т.д.