‒ Однажды ты пришёл к нам на библейские беседы. Расскажи не как ты пришёл именно туда, а вообще, с чего всё начиналось и, может быть, вообще, с чего начался твой путь к Богу, и, может быть, в детстве он начался или во взрослом возрасте?
‒ В середине 90‑х годов, однажды, пришла подруга жены и сказала ей: «Слушай, у тебе Саша какой-то злой, надо сходить покрестить его». Ну, тогда было модно ‒ венчались, крестились… Я зашел в храм, узнал, когда в ближайшее время можно сходить покреститься, священник объяснил, внёс плату, ну, как положено, жена взяла ребенка (сыну было тогда пять лет), мы пришли, нас покрестили, я помню, у меня даже несколько фотографий осталось. Но как такового воцерковления не было, мне ни о чем не говорили. Мы после этого пошли к крестным в гости и, как положено, отметили наше с сыном крещение: он был маленький, он там играл во дворе, а мы сидели за столом, ну, и как говорится, пьянствовали. Вот, в принципе, и всё. Дальше прошло несколько лет, в храм я не ходил, но потом в конце 90‑х получилось, что я попал в казачество, мы занимались охраной, и там каждое воскресное каждое воскресенье всем было положено ходить в храм на службу. Где-то раза два я сходил, но ничего не понимал, просто стоял, все крестились ‒ и я крестился, служба закончилась, мы разошлись, ну, как-то, вот всё моё представление, в принципе, в те года сложилось именно вот из-за этих нескольких посещений храма. То есть, ну, хожу в храм, в Бога верю, значит в ад не попаду, а те, кто в Бога не верит ‒ те пойдут в ад. Вот такая была моя, наверное, позиция, так я, наверное, верил.
Но в конце где-то 1999-го года наши родственники (жены родственники) ‒ они обратились. Ну, я на тот момент не знал, понимал, что они стали верующими ‒ они прислали Новый Завет, Псалтирь, и я на работу брал, как-то читал его, естественно, что-то было понятно, что-то было непонятно. В 2000 году нам пришлось переехать из калининградской области, и я помню фразу (это сказала сестра моей жены), говорит: «Когда я пришла к Богу, я стала на мир смотреть совершенно по-другому». В тот момент я не понимал этих слов, но это как-то меня зацепило и, приехав к ним, мне подарили Библию, пригласили на общение (оно проходило в квартире), сказали, что: «Слушай, ну, вот, твоя жизнь, ты живешь неправильно, тебе нужно покаяться и обратиться к Богу». Но на тот момент у меня было свое понимание, как мне нужно обратиться. Я сказал: «Я ещё пока курю, вот сейчас брошу, и тогда, действительно, обращусь к Нему». Три дня это продолжалось, мне было как-то не по себе немножко, но на третий день я решил все-таки окончательно бросить курить, чтобы быть честным пред Богом ‒ ну, я тогда так это понимал. И на третий день я покаялся, мне дали Библию, я начал ее читать. С этого, в принципе, и началось моё сознательное хождение с Богом. Всё было не так просто, были и сложные моменты, но то, что я читал, это помогало мне как-то изменить ‒ изменить мою жизнь. Прошло некоторое время, я трудился в Выборге, и меня пригласили в центр реабилитации, трудиться там два года ‒ два года я нес служение, видел много людей, которые приходили туда: наркоманы, алкоголики… Через два года освободилось место, нужен был служитель в ближайшем поселке, в общине, и братья благословили, чтобы я трудился в этом поселке в качестве служителя.
‒ А какая это община была, как она называлась?
‒ Это была пятидесятническая община «Российская Церковь христиан веры евангельской пятидесятников».
‒ Ты стал, таким образом, пастором, да?
‒ Да. Получается с 2002 года я нёс пастырское служение в этой общине.
‒ Чем отличается, например, обычный мирянин в той церкви от пастора? В чём, как изменилась жизнь и, что-то, какие-то, может, особенности вот этого служения… Как проходит, может быть, работа, может быть, как там проходит евангелизация, то есть, что вы сделали за это время, вот, об этом поподробнее, расскажи, пожалуйста…
Община уже существовала где-то с конца 90‑х годов, поэтому, когда я пришел, люди уже несколько лет ходили, то есть было общение, два-три раза в неделю собирались ‒ это было воскресное служение, молитвенное, и разбор Слова. Конечно же, большинство людей было в преклонном возрасте, и всё, что они могли ‒ это рассказывать своим близким, говорить людям, знакомым, но большинство людей ‒ они считали себя православными, и поэтому с опаской, так, относились к тому, что им говорили и считали всегда общину сектантами. Но мы себя сектантами не считали, мы говорили, что мы, действительно, настоящие христиане, сектанты это кто-то другой. Различия, в принципе, между пастором и обыкновенным прихожанином как такового нет, просто пастор несет определенный вид служения, все вы братья и сестры, поэтому все были равны между собой. Вот так.
‒ А в поселке храм был?
‒ В поселке храма не было. Храм построился год назад.
‒ То есть, единственная Церковь там была пятидесятническая?
‒ Да, была наша пятидесятнической община, других там никого не было. Я сегодня взял Библию, она у на меня тут лежит, что интересно, эту Библию мне подарили 17 лет назад, где-то летом 2000 года ‒ это такой подарочный вариант, синодальной перевод. Интересно, что сейчас, когда начинаешь общаться с людьми, и со своими бывшими друзьями-протестантами, и говоришь им о Библии: «Вот, смотрите, у вас тоже Библия синодальный перевод» ‒ «Как, чего…» ‒ и большинство не знает. И я сегодня хочу выразить огромную благодарность, ведь синодальный период (1876 год) ‒ четыре духовные академии трудились, это: Московская, Санкт-Петербургская, Казанская и Киевская, ‒ 4 духовной академии трудились, чтобы мы сегодня могли с вами читать, обращаться. Вот огромная благодарность тем людям в прошлом, которые провели такой огромный труд, и это труд ‒ это труд православной Церкви. И многие протестанты они просто даже не знают. Ты открываешь Библию, там написано: «синодальный перевод» ‒ вот должны быть благодарны Церкви за то, что она перевела, то, что мы можем пользоваться.
‒ И сколько лет в целом у тебя это служение, вообще, нахождение там ‒ сколько лет?
‒ С 2002 года пастырское служение, вообще, ну, как бы, с 2000 года. То есть в 2000 году я сознательно обратился, вот, как я сказал, через три дня я покаялся пред Богом, это было после общения, я все-таки бросил курить и решил, что всё, теперь мне нужно обратиться к Богу, теперь мне нужно покаяться. Когда я спросил, как это нужно сделать, старшие братья сказали, что, просто, вот, нужно попросить у Бога прощения. Я подумал про себя, что, а вдруг я что-то не то скажу, и мне нужно, ну, конкретно что-то, такой список, молитвы, как бы… И было видео, которые я перед этим смотрел, где проходила евангелизация на Украине, и в конце там евангелист он вышел и призывал людей к покаянию, и он читал молитву покаяния, и я включил это видео, я смотрел, и в тот момент я просто повторил за этим человеком молитву покаяния. Меня все поздравили, сказали: «Ну, слава Богу, теперь ты настоящий верующий, теперь ты спасён, ангелы на небесах радуются». Вот, в принципе, с этого и начался мой путь в протестантизме.
‒ Значит, два года ты была прихожанином, получается, да? С 2000 года…
‒ Да, с 2000 года прошло несколько месяцев и меня пригласили в реабилитационный центр для людей, страдающих алкоголизмом и наркоманией.
‒ Назови, пожалуйста, сколько лет всего совершалось именно твое служение. Так и скажи: «Столько-то лет я был пастором» …
‒ С 2002 года.
‒ Ну, нет, вот именно сколько, сейчас надо посчитать, это сколько лет получается?
‒ Получается, два года назад я, как бы, уже готов был перейти в православие, а, вообще, получается 15 лет где-то, если в этом году чин присоединения, то получается 15 лет.
‒ Хорошо, значит…расскажи, пожалуйста, особенности… Ты мне тогда рассказывал, делился, как вы обращали, там, близлежащие посёлки, то есть миссия как, вообще, происходит у протестантов, и насколько важное это служение для них, или для вас было тогда, может быть, какие-то штришочки…
‒ Ну, это личные свидетельства были людей, которые общались дома с родственниками, на работе где-то, в поезде, на улице, люди просто благовествовали, говорили людям о Христе, проповедовали Евангелие, какие-то самые простые вещи и приглашали в общину, вот, в принципе, и всё, молились за это, я старался людей мотивировать, сам, по возможности, благовествовал где бы ни находился. Почему, потому что 70 лет атеизма у нас в стране ‒ они оказали огромное влияние, люди они, вообще, далеки от Бога в большинстве своем, поэтому у них куча проблем, и дети, жены, внуки ‒ вот почему это делали, потому, что не только потому что об этом говорится в Слове Божием, но любовь, то есть двигало чувство любви, потому что я понимаю, как можно жить без Бога, то есть тот момент, когда я обратился, пришло понимание, как я до этого жил, вообще. То есть столько лет ‒ тридцать лет ‒ я прожил, жил без Бога, моя жизнь, она была никчемная, я столько в этой жизни совершил зла, и вот у меня есть понимание, что Бог он прощает, что твоя жизнь она драгоценна в глазах Божиих, что эта жизнь может стать совершенно другой, поэтому я говорил об этом: говорил об этом родным, говорил близким, говорил друзьям, знакомым. Также и другие поступали, двигало чувство любви, потому что ты понимаешь, что человек идет в ад, что его жизнь на этой земле, она не может принести ему какого-то удовлетворения, какого-то благословения. Люди пытаются что-то показать, что они что-то могут, что-то знают, но все эти знания, как апостол Павел пишет: «Всё, что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою». Поэтому молились и проповедовали по возможности ‒ вот такая миссия была.
‒ Но вы это делали только в рамках вашего поселка или…?
‒ Да, в основном потому, что люди уже были в преклонном возрасте, но если кто-то куда-то ехал, там, или звонил кому-то по телефону, там, друзьям, близким ‒ обычно говорили и свидетельствовали, и мы молились за тех людей, с которыми проводилась беседа, там, кто-то, например, ехал в электричке, общался с кем-то, потом приезжал, и во время общения рассказывал, что вот так, и так, встретился с такой-то женщиной, или с таким-то парнем, ему благовествовал… Мы просто молились за этих людей, чтобы Бог как-то коснулся, чтобы семя посеянное принесло плод в их жизни.
‒ Ну, и вот, а можно еще пару слов рассказать о центре реабилитации? Что что там было за служение?
‒Да. Центр реабилитации: в конце 90‑х годов этот центр открылся для людей с наркотической и алкогольной зависимостью. Те люди, которые трудились там, вот, служители, они пытались помимо физической работы как-то помочь человеку духовно, ведь те люди, которые туда попадали, им сразу говорил, что это христианский центр, что труд, молитва, чтение Слова Божиего ‒ вот, в принципе, то, чем ты будешь там заниматься. И служители они просто помогали этим людям, занимались душепопечением, также вместе с ними работали. В принципе, то же самое и сейчас там также происходит. В начале двухтысячных мы ходили в Выборге ‒ ходили по точкам, приезжали в больницу, в наркологический диспансер, нам разрешали заходить в палаты, где лежат наркоманы, раз в неделю мы их посещали, просто рекламировали центр и говорили, что твоя жизнь может измениться, то есть такие же ребята, жизни которых изменились, рассказывали и кем они были, и какими они стали. Ну, плюс ходили по улицам, какие-то рекламки давали, номера телефонов ‒ вот так вот люди узнавали о центре, приезжали сами, мы их привозили.
‒ Община, вообще, большая была?
‒ Очень много людей, ну, уже оставили этот мир, где-то, когда я пришёл в общину, где-то 15–16 человек было, ну, для поселка это большая община.
‒ Ну, ты был вообще рад, тебе нравилось служение? Что, как, вообще, было самосознание: «я на своем месте или нет», то есть вот эти все 15 лет насыщали твою душу, и как это происходило, в целом?
‒ Знаешь, интересный момент, когда я в 2000 году сознательно обратился, начал читать какие-то книги христианские, я увидел, что очень много зарубежных авторов, и мне всегда был такой вопрос: «Почему? Неужели нет своих?» Там, на Украине много проповедников из Африки, опять же, возникал такой вопрос: «Почему? Неужели не хватает своих?» Я помню как-то, однажды, было пастырское общение, и я тоже задал вопрос: «Почему у нас молитвенные дома строятся не как традиционный [храм]? Вот православная церковь ‒ её сразу видно, это храм, это православная церковь. А у нас строится на западный манер». Ну, эти вопросы меня как-то всегда тревожили: «Почему вот такое происходит? Почему очень много приезжает западных каких-то проповедников, неужели у нас своих нету?»
Чувство удовлетворения… Понимаешь, всегда было такое состояние, то, что ты ходишь по родной земле, но ты как бы не родной, ты как бы не свой здесь. Сложно это чувство, но ты как бы немножко не в своей тарелке, наверное, это просто нужно быть протестантом, чтобы это понять, наверное, тебе сложно вот в это вникнуть, но все равно это чувство всегда было, что ты как-то не свой, вот, сложно это объяснить, но вот это вот всегда оно с тобой: что ты ходишь, это твоя родная земля, здесь храмы, здесь история, здесь культура ‒ и это всё как бы не твое, у тебя что-то есть, но это что-то чужое.
‒ Ну, и когда, вот, первый такой вот, может быть, сомнения какие-то появились, или что вызвало интерес именно к православию, какой был повод для этого?
‒Ты знаешь, я вспоминал, мне было самому даже интересно, потому что прошло уже много времени, скажем так, два года назад, наверное, я был уже готов прийти в православную Церковь, два года назад я практически на все вопросы для себя ответил. Когда мы с тобой познакомились год назад, это как раз осень была, я уже до этого, как бы, год до этого, да, получается, два года назад я уже был готов прийти в православную Церковь, вернуться домой, как я сейчас говорю. А поводом послужило общение с одним молодым человеком, его звали Паша, он бывший протестант, но он там недолго был, в Москве, где-то в какой-то общине, вроде бы «Слово жизни», я не помню точно. И мы начали с ним общаться, и он как-то задал вопрос по поводу канона Нового Завета, и мне было трудно ответить ему полноценно, я ему задал сам вопросы: «А почему ты из протестантов перешел в православие?» Но тогда он мне не ответил точно, он как-то так, ну, конкретно не ответил. И мы часто с ним беседовали, и те вопросы, которые он начал поднимать ‒ у меня на них не было ответов. И я начал изучать православие, мне стало интересно: дело в том, что мое понимание православия это было, ну, стандартное, такое, протестантское, что православные ‒ они Библию не читают, они целуют, в принципе, они тоже, вроде бы, как и христианине, но у них там мощи, молитвы святым, иконы… И когда мне пришлось отвечать ему на вопросы, то я для себя понял, что, вот, в полноте я не могу ему ответить, и мне хотелось его переубедить, что ты заблудился, зачем ты ушёл в православие, ведь это мёртвая религия, она тебе ничего не даст, у нас живая вера. Вот я тогда и начал просто поглубже, скажем так, окунаться во все вот эти православные доктрины, все то, что мне казалось ненужным, ну, просто вникнуть в это, и ему конкретно объяснить: «Как так, ты поклоняешься деревяшкам? Как так, ты молишься умершим?» ‒ чтобы дать ему такое, ну, скажем так, грамотное и богословское обоснование. Дело в том, что я раньше просто заблуждался и думал, что православные ‒ они отличаются только от нас тем, что вот у них иконы, мощи, там, молитвы святым, а все остальное, в принципе, в плане спасения одинаково, но, когда начал глубже копать, и понял, что не так все просто. То есть, есть очень огромное отличие от протестантизма. Вот в принципе с этого и началось потихонечку, потихонечку, потихонечку я начал в это вникать, мне начали попадаться книги, лекции, вот эти вот беседы, плюс все, что было в интернете связано с общением между протестантами и православными ‒ вот все эти беседы на тот момент я пересмотрел, перечитал, и потом пройдет некоторое время, я начал тоже вспоминать, что я читал, когда я читал, и оказалось, что я потратил больше тысячи часов, то во все вопросы старался вникнуть очень досконально. И самый важный вопрос, который я услышал, и на который для меня не было ответа ‒ это почему у протестантов одна Библия, но все по-разному ее понимают? И я начал задумываться: «Почему, действительно, так мы все читаем одну Библию, но у всех разное понятие: баптисты говорят одно, пятидесятники говорят другое, харизматы ‒ третье, лютеране ‒ четвертое, методисты, пресвитериане… и пошло, и поехало…» Есть хорошая книга отца Андрея Кураева «Почему у православных и протестантов одна Библия, но они ее по-разному понимают». Вот я советую, наверное, вот с этой книги начать протестантам изучать православие. Всё, что было в интернете, наверное, на тот момент я все перечитал, пересмотрел, переслушал… Мне попалась книга Питера Гиллквиста «Возвращение домой или из Протестантизма в Православие» ‒ как американская община около 2000 человек в середине восьмидесятых годов, это несколько общин, они перешли в православие, интересно, меня заинтересовало это. В принципе, тем путем, которым они шли ‒ это был также и мой путь, то есть я стал однажды перед вопросом: «А как понимала древняя Церковь? Как понимала Евхаристию, как понимала Крещение, что они говорили о священстве, как понимали, что такое Церковь?». И когда я начал изучать документы, когда я начал изучать святых Отцов, Соборы, историю Церкви. Наткнулся на «Историю Церкви» Евсевия Кесарийского ‒ перечитал ее всю. И я увидел, что мое понимание основ христианства ‒ оно разнится. То есть древняя Церковь, первоапостольская Церковь, мужи апостольские ‒ они понимали совершенно по-другому. И в одной из бесед, не помню, как эта беседа называлась в интернете, опять же, беседа с протестантами православного священника, он задал им вопрос: в послании к Ефесянам написано, что Бог одних в Церкви поставил, во-первых, апостолами, там пасторами, учителями, пророками… и вопрос он задал: «Скажите, назовите мне учителей I, II, III, IV, V, VI, VII-го века, учителей, которые понимали Слово Божие так же, как и вы, например, пятидесятники, назовите?» ‒ и ответа не было. И когда в моей практике случалось общаться сейчас с протестантами, задавая им такой же вопрос: «Назовите учителей?» ‒ нету [ответа], они не могут назвать учителей. Скажите, вот, а когда вы появились? Ну, пятидесятники, там, сто лет назад, баптисты ‒ 1609 год, Джон Смит, который зашел в речку, сам себя крестил. Но до этого момента вас же не было. И когда я начал изучать историю Церкви, отцов Церкви, как они понимали, я понял, что я заблуждаюсь. Или же они заблуждаются, или же я заблуждаюсь ‒ то есть была такая дилемма, и я понял, что, конечно же, я заблуждаюсь.
Видишь ли, в протестантизме понимание, вообще, Слова Божиего: вот, ты приходишь в общину, и что тебе говорит пастор, как он понимает ‒ у тебя складывается такое же понимание. Вот, ты попадаешь в пятидесятническую общину, ты задаешь вопрос: «Ребята, а когда вы появились?» Многие на этот вопрос даже не знают, как ответить. Скажите, когда вы появились? И я понял, что не нужно изобретать велосипед, то есть до меня, до появления какого-то движения уже были люди, которые дали ответ на все вопросы. Дело в том, что протестанты ‒ они выкинули историю, они выкинули Предание Церкви. Когда задаешь вопрос: «Вы читали когда-то Иоанна Златоуста 12 томов? А вы знаете, кто такой Ириней Лионский? А вы знаете, кто такой Игнатий Богоносец, Поликарп Смирнский?» ‒ ответов нет, а зачем нам это знать, у нас есть Библия, но Библия в том понимании, в котором ты понимаешь, например, адвентист седьмого дня тебе скажет, что ты для него никто, потому что ты ешь свинину и не соблюдаешь субботу; баптист для пятидесятника тоже никто, потому что он не крещен Духом Святым и не говорит на иных языках. Интересный такой факт, что где-то до середины 90‑х годов на молитвенных домах протестантов они не ставили крестов, то есть где-то после середины 90‑х ситуация изменилась. Я всегда носил крестик и всегда говорил, что это не какой-то амулет для меня или оберег ‒ это свидетельство, напоминание, что сделал для меня мой Господь Иисус Христос, но для многих «крест» ‒ это что-то связанное с идолопоклонством. И когда начал читать книги, когда начал читать свидетельства людей, которые также перешли из протестантизма в православия. Есть тоже очень хорошая книга одного баптиста с Украины, у него то ли дедушка, то ли отец пастором был, книга называется «Почему я не могу оставаться баптистам и протестантом вообще», я помню там есть такой отрывок, когда его отец был в Иерусалиме, на Голгофе, и он там пишет, что его сердце, оно говорило ему: «Поцелуй вот эти камни, на которые стекала кровь Христа, поцелуй!» А его баптистский разум говорил: «Ты что! не делай этого! это идолопоклонство». Эти слова, они тоже сильно как-то меня коснулись.
И вот, постепенно, постепенно, я начал приходить к тому пониманию, что, да, действительно, у нас много заблуждений, что та Церковь, которая родилась в день Пятидесятницы ‒ она никуда не исчезла, ведь Господь сказал такие слова, что «врата ада ее не одолеют», и она не могла исчезнуть, она не могла куда-то раствориться во времени. Как пишут многие протестантские историки: одни говорят о том, что уже ученики апостолов ‒ они отошли от веры, а кто-то пишет о том, что во времена Константина Церковь впала в идолопоклонство, вот, но Церковь ‒ она никуда не растворилась, она не впала в идолопоклонство, она противостояла ересям, и слова Христа, что «Я с вами во все дни до скончания века» дни до скончания века дни до скончания века‒ они также как-то переосмыслились мною: «Се, Я с вами во все дни до скончания века». Дух Святой, который был на апостолах, Дух Святой, который был в мужах апостольских, Дух Святой, который руководил, вел, тех людей, которые собирались на Соборы и которые решали эти проблемы, которые возникали в Церкви, те ереси ‒ Он никуда не ушел из Церкви. Нельзя создать новую Церковь ‒ к Церкви можно только присоединиться.
Через какое-то время то, что начало для меня открываться, то, что я начал понимать ‒ я начал об этом говорить в общине. Но сначала немножко потихоньку, мое православие, оно, скажем так, началось нет, не с бороды ‒ оно началось с постов. Я начал говорить о постах, то есть для меня это как-то сразу легко принялась, то есть Церковь приняла среду и пятницу, иудеи постились вторник и четверг, а Церковь ‒ среда и пятница. Почему? Потому что в среду Иуда предал Христа, в пятницу Господь Иисус Христос был распят ‒ то есть эти скорбные дни, [сегодня, кстати тоже среда, да, сегодня мы молимся, сегодня мы постимся, вспоминаем, мы говорим: «Господи не дай мне быть как Иуда, не дай мне предать тебя за 30 сребреников» ‒ то есть, об этом есть очень много документов, апостольские постановления]. Я для себя принял, что среда и пятница. Понимаешь, самое важное ‒ это полюбить Церковь, то есть Церковь ‒ она как заботливая мать. Помнишь, как кто-то сказал, вроде бы Киприан Карфагенский: «Если Церковь не мать ‒ тому Бог не отец». То есть Церковь нужно полюбить, и Церковь как заботливая мать, она есть столп и утверждение истины, и, если Церковь говорит о посте, и это важная составляющая, знаешь, у нас, у христиан, есть цель, как ап. Павел пишет: «Стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе». Но есть еще способы достижения этой цели, то есть наша цель ‒ это вечность, вечность со Христом. Я сразу принял для себя, что есть пост, всё, Церковь установила, и я не буду ничего тут спорить, и начал говорить о постах. Да, в общине мы постились, каждый понедельник, старались когда-то, но я видел, что люди, ну, как бы то ли забывают, то ли не хотят. А здесь я уже конкретно начал говорить о постах ‒ пост среды и пятницы, объяснять, почему, для чего. И вот с этого началось мое православие, скажем так, с постов. Потихоньку начал рассказывать о истории Церкви, о Соборах, читать Символ веры. Интересный такой момент: недавно общался с одним баптистом по поводу ереси, и он здраво отметил, что, да, действительно, это прерогатива была Соборов определять, что такое ересь, хотя он, там, назвал не семь Вселенских Соборов, а 5, вроде бы, но я сказал, нет, было семь вселенских и 9 поместных, но он горит: «Мы принимаем только то, что соответствует Писанию, то есть мы принимаем те постановления Соборов, которые соответствуют Библии». Вот, интересно получается, что Дух Святой, который руководил теми людьми, которые собрались на Соборы, Он, Дух Святой, позволил им что-то высказать правильное, а принять какие-то решения, которые противоречат Писанию, тоже интересная такая позиция. Много сейчас приходится общаться с протестантами, и начинаешь понимать, как, действительно, люди просто не знают, как глубоко заблуждаются. Дело в том, что знаешь, вот, последней каплей (я сейчас перескочу немножко) ‒ последней каплей стало видео, как Александр Антонюк несколько лет назад беседовал в Питере с женщиной из свидетелей Иеговы. Ну, ты помнишь, свое общение, да, это видео было последней каплей, я увидел, что, действительно, да, оказывается, что православные они Библию не только целуют, они еще ее и знают, и это грамотные люди. И я начал искать просто в интернете, кто это такие, что это такой за «Атриум», и как их найти, вот. Но, понимаешь, вот эта женщина, с которой ты общался ‒ она искренняя, то есть я увидел, что, действительно, это искренняя женщина, но она искренне заблуждается. Дело в том, что вот большинство протестантов, еще раз говорю, большинство протестантов ‒ это искренние люди, но они искренне заблуждаются. Знаешь, я их наверно могу сравнить с самарянами: беседа Иисуса Христа с женщиной-самарянкой. Он говорит: «Не знаете, чему кланяетесь». Дело в том, что самаряне построили храм на горе Гаризим, и они поклонялись Богу Авраама, Исаака и Иакова, они также совершали молитвы, то есть их поклонение, они просто скопировали все то, что было в Иерусалимском храме, но это было самочинное священство (3‑я книга Царств, глава 12) Помните, да, эту историю ‒ которые захотели самочинно во священство. Это единственное место в Библии, где люди пошли живьем в ад, и поэтому Господь говорит: «Не знаете, чему кланяетесь». У них было поклонение, у них было священство, но Господь сказал: «Не знаете, чему кланяетесь». И вот, протестанты они как самаряне ‒ они, действительно, искренне верят, но верят по-своему, то есть верят так, как им объяснили в их общине.
Конечно, было сложно: дело в том, что люди уже не один год, уже больше десяти, больше 15 лет ходили в общину, и когда ты начинаешь говорить совершенно противоположные вещи, то у всех была разная реакция, я все-таки пытался потихонечку-потихонечку подводить, но очень сложно. Дело в том, что у людей есть личные свидетельства, они помнят, какими они были, какими стали, они видят, видели в своей жизни других людей, и поэтому очень сложно переубедить протестанта, который, например, был бывший наркоман, и жизнь которого изменилась, и который начинает говорить тебе: «Слушай, ну, а кто это? Кто изменил мою жизнь?» Ты знаешь, мне было сложно ответить на эти вопросы для себя, потому что, разобравшись с богословием, разобравшись с догматами, второй вопрос это вот: а тогда кто изменил мою жизнь? Кто изменил жизни моих знакомых, друзей, вот этих вот людей, которые раньше пили, которые раньше кололись. И знаешь, ответ он пришел. Дело в том, что мы читаем в Священном Писании, в книге пророка Иеремии 33:3: «Воззови ко Мне ‒ и Я отвечу тебе». То есть любой человек, неважно какой национальности, вообще неважно, где он живет ‒ он может обратиться к Богу. Написано, что «Бог посылает дождь на праведных и неправедных», то есть человек взывал к Богу, и Бог по своей любви ответил ему, помог ему, но, что дальше? И вот это вот свидетельство, оно является очень сильным для многих протестантов, они говорят: «Но Бог мне помог, Бог меня исцелил, и ты сейчас мне говоришь, что я там в какой-то секте? Что я неправильно верю?» И вот это, скажем так, второй шаг. То есть первый шаг ‒ это разобраться с иконами, разобраться с мощами, то есть все, что разъединяет, как бы. На самом деле это не так тяжело. А вот второй момент, с личным таким свидетельством, ‒ это уже намного сложнее; то есть человек мне говорит: «А кто мне дал жену? А кто меня освободил от наркотиков?» То есть, если бы я не попал в эту протестантскую общину, если бы я не попал в центр, то есть меня бы уже давно не было, я бы уже давно была в аду. И для человека это очень сильно. Еще раз я хочу повторить, что люди искренние ‒ искренние, но искренне заблуждаются. Очень важный вопрос ‒ это вопрос, конечно, для меня тоже был, вопрос священства. Дело в том, что, когда я начал вникать, я понял, что в православной Церкви священство идет от апостолов, а у протестантов самочинное священство, то есть у них нет хиротонии, но в Библии мы читаем, что меньше благословляется больше, и когда задаешь вопрос о священстве, тоже начинают «плавать»: «А какая разница, мы все ‒ род избранный, царственное священство, народ святый». То есть, такое непонимание. Еще есть, ну, любят такое выражение, наверное, часто, может быть, слышали, что кому-то приснился сон, что он был на небесах, и там нет перегородок, что там нет православных, там нет католиков, там нет протестантов, там все дети Божии, ну, басенки такие от незнания Писания на самом деле. То есть очень важно ‒ это иметь критическое мышление, потому что сейчас, общаясь со многими протестантами, ты понимаешь, что нет критического мышления, то есть заученные фразы, когда начинаешь приводить что-то из Писания, какой-то стих другой, то есть, вообще, не воспринимают. То есть критическое мышление напрочь отсутствует. То есть, ты пришел, тебя чему-то научили, и ты в этом направлении двигаешься. Когда начинаешь говорить: «А вот это вот как ты понимаешь?» Начинаешь говорить про учителей ‒ «А зачем они нам нужны? Какая разница, кто там в первом, во втором веке как учил, у меня есть Библия, у меня есть Дух Святой».
Дело в том, что в протестантизме, протестантизм постоянно делится, то есть даже у пятидесятников в одной общине ты можешь услышать одно, а в другой общине ты можешь услышать совершенно другое, и вот, когда начинаешь общаться, и когда видишь, что ребята уже «поплыли», им нечего сказать, ну, обычно такая фраза: «Ну, самое главное, что мы все верим во Христа»… Но это не самое главное. Ты можешь верить во Христа, но в какого Христа? В твоем понимании? В понимании той общины, куда-то попал? Например, есть пятидесятники-единственники, которые отрицают Троицу. Очень важный вопрос ‒ это вопрос: ересь. И когда я наткнулся ‒ это Послание к Галатам 5 глава ‒ там написано, что «еретики Царства Божия не наследуют». И этот стих он начал для меня опять же открываться по-новому: хорошо, а кто такие еретики? И кто должен определять, что такое «ересь»? Это же не какая-то просто определенная община: то что в одной общине скажут, что вы еретики, в другой общине скажет кто-то другой ‒ еретики. А то говорила Церковь об этом? И опять же, возвращаясь к Соборам, начал изучать «ересь Ария», «[ересь] Нестория» ‒ все эти ереси они просто всплыли спустя тысячу лет. «Царства Божия не наследуют» ‒ если они не наследуют Царства Божия, я случайно не являюсь еретиком? Есть Церковь, и есть ересь. Знаете, интересная такая фраза, я услышал, что слова «деноминации», «конфессии» Сатана придумал, потому что в Библии мы находим только: Церковь и ересь. Вне Церкви нет спасения, потому что Церковь ‒ это столп и утверждение истины. Церковь ‒ это тело Христа.
Разобравшись, что такое Церковь, разобравшись с Соборами, начал вникать: а как понимала древняя Церковь что говорили, вообще, о крещении? Ведь в понятии протестантов, крещение ‒ это обещание Богу доброй совести, ты должен просто сказать, засвидетельствовать перед Богом, перед ангелами, и совершить вот этот вот обряд. Получается, что он ничего в себе не несет, потому что ты уже спасён в тот момент, когда ты покаялся Бог тебя простил, ты родился свыше и всё, тогда зачем вообще крещение? Ну, это послушание Слову Божиему. Для меня это было тоже ‒ всегда я искал, даже тогда, когда совершал крещение, всегда, начиная с самого начала, начиная с пастырского служения, ‒ всегда искал ответ на вопрос, для меня всегда было такое понимание, что тут что-то еще несет крещение, что ты что-то не просто зашел ты воду, сказал несколько фраз и вышел.
Дальше для меня очень болезненно был вопрос о Евхаристии, потому что всегда, опять же, что-то не хватало. В тот момент, когда мы совершали причастие, я преподавал причастия, всегда где-то в глубине сердца чего-то не хватало. И когда я обратился к отцам Церкви, когда я начал читать, а как же понимали мужи апостольские, как вообще первохристианская Церковь, первоапостольская Церковь понимала, что такое Евхаристия, я нашел ответы на эти вопросы. Да, протестанты ‒ они отвергли все эти Таинства, к сожалению, отвергли все эти Таинства. Я нашел ответы на вопросы, и потом, когда мы собрались в очередной раз на хлебопреломление, я уже не мог говорить, что это просто являются символами страданий Христа, я уже говорил: «Приимите, едите ‒ это тело, это кровь». Мне стало интересно, а что же говорит священник во время молитвы, то есть я где-то там нашел в интернете, тоже начал говорить практически такие же слова потихонечку. Но прошло какое-то время, наверное, там, около месяца, и я понял, что я уже не могу преподавать Причастие, потому что я не священник. И я это сказал в общине, что я не могу преподавать Причастие, потому что я не являюсь священником.
Многие вопросы, конечно, поднимал в общине ‒ это и по поводу икон, и по поводу молитвы святых, то есть, на самом деле, во всех вопросах нужно просто разобраться. Дело в том, что самый первый вопрос, который протестант обычно задают православным: «А вот у вас иконы». Но вопрос об иконах, он, вообще, в течение 5 минут ‒ это не самый сложный вопрос, с которым нужно разобраться, есть вопросы посложнее. И, знаете, вот, опять же, читая, натолкнулся на одно место из Писания, где написано, что «любовь ‒ она никогда не перестает». И знаете, это как-то коснулась, просто, настолько моего сердца ‒ «любовь ‒ она никогда не перестает». Дело в том, что в протестантском понимание, если человек умер, ну все, то есть если он был христианином, если он ходил в общину, то всё ‒ он уже на небесах со Христом, как бы, и зачем, вообще, за него молиться? Но если мы при жизни молились за людей, то с их смертью мы как будто бы вычеркнули их из своей жизни. У меня тетя ‒ она несколько лет назад умерла, она не ходила в Церковь, она не была православной, там, или протестанткой, она не ходила в Церковь, но, вот, когда этот стих меня коснулся, я начал за нее молиться. Я не знаю, я уповаю, просто, на милость Божию.
Знаешь, ну не повредит, я просто за нее молюсь, чтобы Господь по великой милости Своей простил ей. Я не знаю, но я ее любил. В послании Иакова, есть такое место, где апостол говорит, что «много может усиленная молитва праведного». Если здесь, на этой грешной земле есть человек, которого Бог прославил ‒ его молитва она была услышана Богом, и Он отвечал на его молитвы, то тем более избавившийся от этого грешного тело там на небесах он стал ближе к Богу, и тем более, этот праведник ‒ его молитва, она сильнее. Если мы при жизни в Церкви просим друг за друга молиться, то тем более, ничего в этом греховного нет, если мы будем просить молиться за нас тех людей, которые уже отошли вечность ‒ для меня это стало тоже откровением: а почему я раньше читал и не понимал, ведь все так просто. Мы просим людей молиться, я звоню кому-то, прошу: «Брат, слушай, вот я еду туда-то, помолитесь в своей общине», ‒ за меня начинают молиться, меня просят ‒ я о ком-то молюсь, но получается после смерти как будто человек ‒ он вычеркнут из моей жизни. То есть во всех вопросах нужно просто разобраться.
И хорошим таким для меня, опять же, скажем, подспорьем для меня была именно вот лекция протодиакона Андрея Кураева. Есть хорошее видео, называется «Поп против пастора» ‒ там такие, ну, для меня это тоже было ответом на многие мои вопросы. Наверное, обо всем не расскажешь, ну, вот в один из осенних дней я решил все-таки выйти на группу «Атриум», потому что, я уже рассказывал ‒ это было такой последней каплей в моем, скажем так, утверждении, в моем уже окончательном решении. Я позвонил, нашёл телефон Александра, и еще там был телефон о. Алексея Сергеева. Я позвонил ‒ никто трубку, просто, не взял, ну, может быть, там в отъезде где-то или еще где были, вот, ну, если не взяли трубку, то и ладно, может быть, нет воли Божией в этом ‒ ну, я как-то так для себя решил. Но потом прошло время и, вот, прошлой осенью мы познакомились, я пришел на одной из общений. С этого началось мое знакомство. Ребята посоветовали мне не торопиться, обратиться к о. Станиславу Распутину, к о. Александру Пермякову (это бывшие протестанты, которые стали православными священниками ‒ один в Карельской епархии руководитель миссионерского отдела, один в Калининграде, тоже руководитель миссионерского отдела). Я им звонил, общался, просто советовался, как лучше поступить, они мне что-то говорили, как-то наставляли, ну, в принципе, вот такое вот движение было. Старался ходить у них в послушании, хотя в сердце был уже готов ‒ всё, мне надо переходить, я хочу домой, я уже готов уже давно, мне нужно, но понимал, что ради людей все-таки нужно еще потерпеть, нужно остаться, потому что, опять же, во всех вопросах нужно было разобраться. Но когда уже пришло время, и когда на все вопросы, в принципе, были даны ответы, я пригласил православного священника, он пришел к нам гости на наше общение, то есть я подготовил как бы людей, сказал, что вот: «Я хочу пригласить, вы не против?» Сказали: «Да, мы не против». Говорю: «У кого есть какие-то вопросы, пожалуйста, задавайте, не стесняйтесь». Батюшка пришел, ну, как-то так, было такое общение, немножко скованное, пару вопросов задали, но, в принципе, я уже давал на них, на эти вопросы, ответы, но батюшка еще получше, скажем так, растолковал, ну, вот, в принципе, и всё, и я думаю, что все уже поняли, что дело идет к тому, что нужно делать выбор. Поэтому я никого не торопил, сказал, что у каждого есть свой выбор, ну, вот, я присоединяюсь к Церкви, я хочу исполнить то, о чем молился Христос в первосвященнической своей молитве: молитве о единстве. И я вернулся домой.
Ну, вот, такая, скажем так, такой мой путь ‒ это, конечно, вкратце было, много было переживаний, много было слез… Я помню, когда я читал историю Церкви, там, первый вселенский Собор, когда… Дело в том, что у протестантов ‒ они же вот эту историю перевернули по поводу Константина, и вообще историю. И когда начинаешь читать, действительно, ту правду: зачем собирался первый Собор, почему, как император Константин целовал руки тех епископов, тех мучеников, которые страдали за веру, руки у людей были просто скрючены, я не помню как его звали, от пыток, то есть, вот так вот кости, и он целовал эти руки ‒ ты начинаешь понимать, что, да, фигура Константина, она, конечно, неоднозначна, и этот человек ‒ он, действительно, не просто в понимании протестантов, что, ну, вот он, на самом деле он не был верующим, на самом деле он просто использовал, там, христиан. Да, он принял крещение перед смертью от арианского епископа, но этот человек, действительно, заслуживает уважения, и то, что он сделал ‒ в этом огромная заслуга, и Церковь, она, благодарит, помнит императора, вспоминает его. Кстати о воспоминаниях: опять же, обратимся к Священному Писанию, и в Послании к Евреям написано: «Поминайте наставников ваших, которые проповедывали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их». Я задаю вопрос протестантам, часто общине, и вот некоторые вопросы: «Скажите, а как вы вспоминаете? Как вы подражаете вере их, если вы не знаете, как эти люди верили?» «Поминайте» ‒ то есть Церковь помнит, каждый день Церковь вспоминает, помнит, а у вас этого нет, потому что вы выбросили все это, у вас нет истории, вы безродные. «Поминайте наставников ваших» ‒ Церковь помнит, Церковь чтит. «И подражайте вере их» ‒ чтобы подражать вере их, я должен знать, как эти люди верили. Всё это Церковь оставила в свою память, у нас есть жития святых, а у вас нет ничего.
Прошло некоторое время и, общаясь со священником, я ему просто сказал, что: вот мы готовы, несколько человек, готовы присоединиться к Церкви православной, вернуться домой, чему он был тоже очень рад, для него это был, скажем так, первый случай, у него опыта не было, поэтому мы тоже вместе, там, консультировались, как это лучше, как это правильно. Ну, вот, наверное, вот такой вот… Опять же, я не все сказал, но то, что сейчас пришло на сердце, то что помню ‒ вот такая небольшая история.
‒ Скажи, пожалуйста, как ты думаешь, Александр, действует ли благодать в общинах протестантских? Такой сложный вопрос.
‒ Я знал, что ты задашь этот вопрос. Ты знаешь, вот, я уже сказал, что большинство протестантов ‒ это искренние люди, но искренне заблуждающиеся. Я хочу ответить… Есть у Феофана Затворника, не помню, в какой книге, такая фраза, что благодать ‒ она трех видов: благодать призывающая, благодать обращающая и благодать освещающая. То есть три вида благодати. Вот, у протестантов есть первые два вида: благодать призывающая и благодать обращающая, но нет третьей, потому что нет священства.
Вопрос спасения, то есть самый главный вопрос, потому что обычно этот вопрос всегда идет в конце, когда ты начинаешь общаться с протестантом, но в конце обычно он задает такой вопрос: «Ну, а что? Мы не спасены?» Знаешь, вот интересная есть история: во время войны (ну, наверно, таких историй очень много) один из бойцов красной армии, на то время он был молодой, находясь в окопе, немцы окружили, и он понимал, что всё ‒ сейчас его или убьют, или возьмут в плен, а он был атеист, и он просто взмолился Богу: «Господи, если ты есть, ты просто спаси, помоги мне, я не хочу умирать». Ну, одна обыкновенная такая молитва. И это чудо действительно произошло, он остался жив, потом прошло ещё там года два, вроде, и уже перед победой опять какая-то ситуация, и он понимает, что его сейчас убьют, и он опять просто обращается к Богу: «Господи, ну просто спаси меня, я не хочу, уже вот мы в Берлине, уже скоро победа» ‒ и опять чудо, и опять человек остается жив. То есть заканчивается война, где-то он в своей семье рассказывает и говорит, что Бог его спас, но он остается атеистом, он остается атеистом, и он не пошел в Церковь, ну, он не стал верующим человеком, он просто рассказал, что два раза его должны были убить сто процентов, но он помолился ‒ и Бог его спас. Но он остался атеистом. Вопрос, кто его спас, я верю, что это Господь, вот он воззвал («воззови ко мне и я отвечу тебе»), но стал ли он верующим человеком ‒ нет, не стал. А почему тогда Бог его спас? Потому что Бог есть любовь ‒ Господь помиловал его, ну, а вот он не пришел в Церковь, он остался таким, каким он был, он остался просто атеистом, ну, своим детям говорил, что Бог его спас. Вот, понимаешь, такая же ситуация и с протестантами: дело в том, что ты воззвал ‒ Господь тебе ответил, ты начал читать Слово Божие… В послании к Евреям написано, что слово Божие ‒ оно живо и действенно, и это Слово Божие начало действовать в твоей жизни ‒ ну и что? Ты освободился от наркотиков, твоя жизнь немножко изменилась, ты начинаешь смотреть на вещи совершенно другими глазами ‒ ну и что? Но ты не в Церкви. Понимаешь, очень важный еще момент: ведь протестанты, они, Причастие, Евхаристию ‒ это для них символы, то есть просто символы. А мы открываем 6‑ю главу Евангелия от Иоанна, Господь говорит: «тело», «плоть», «кровь»… « кто не будет есть Плоти Моей и пить Крови Моей…», а даже страшные слова… Ну, как же, мы вспоминаем эту Вечерю, эти воспоминания ‒ ну и что? Читайте, что там написано.
Поэтому вопрос о спасении ‒ я не могу на него ответить со стопроцентной уверенностью, знаете, я отвечу, вот как батюшка ответил мне, когда я ему задал этот вопрос. Я его пригласил к себе домой, мы общались, первое наше знакомство состоялось. Я ему задал вопрос тоже: «Батюшка, ответьте, спасутся ли протестанты?» Он ответил: «Бог спасает». Конечно, у них есть определенный духовный опыт, но практика и то, что сейчас в харизматических Церквях, во многих пятидесятнических общинах ‒ не Церквях, общинах, потому что Церковь ‒ она одна. Иногда они обижаются, когда говорят, что они сектанты, но дело в том, что отец Реформации Мартин Лютер в своем толковании на Послание к Галатам ‒ он называет баптистов сектантами, говорит: «Баптисты ‒ сектанты, я законно рукоположен римо-католическими священниками, имею право преподавать во всех Церковных заведениях, а вы кто такие?» Вот, то есть отец Реформации их первым назвал сектантами, и они тоже обижаются, секта ‒ то, что отсекли.
Вопрос спасения для любого протестанта, он, как бы, уже решен ‒ ты спасён. То есть в тот момент, когда ты попросил у Бога прощения ‒ ты спасен. Но когда мы начинаем внимательно читать Библию, и там написано, что «со страхом и трепетом совершайте свое спасение». «Со страхом и трепетом» ‒ сегодня он говорит, что я спасен, а послезавтра умирает от наркотиков ‒ так спасен ты или нет? То есть вот это понимание, я сейчас понимаю, что это ‒ прелесть. То есть ты просто обольщен, ты находишься в прелести, что ты сказал несколько слов ‒ и всё, ты спасён, я спасён по вере. Но в том же послании апостола Иакова написано, что «вера без дел мертва». Хотя протестанты и говорят, что спасение ‒ она не заслуживается, но они говорят и о делах, то есть интересный такой момент. Вообще, Мартин Лютер ‒ он же хотел послание Иакова, вообще, исключить его из канона, потому что это не совпадало с его пониманием спасения по вере, то есть: как это? еще и дела? Поэтому мое отношение ‒ это: благодать, да, она действует, но они не в Церкви, то есть как иногда любит выражаться этот кружок по изучению Библии ‒ то есть тебе нужно быть в Церкви, тебе нужно быть в теле Христа, только в теле Христа кровь. Ведь, не может быть две Церкви, не может быть три Церкви ‒ Церковь может быть одна. Обычно протестанты говорят это или по поводу Церкви, или же учение о ветвях ‒ учение англиканского священника, ему чуть больше ста лет, этому учению, что якобы есть древо, и на этом древе ветви ‒ это вот протестантизм, католицизм и православие. Или же, как обычно, в большинстве своем говорят, что в каждой деноминации, в каждой конфессии, есть искренне верующие люди, которые и составляют как бы Церковь, которые и составляют тело Христа ‒ вот такая, вот, байка. Такое, вот, учение, понимание, вот. К сожалению, это заблуждение, но люди, вот, искренне, искренне, еще раз подтверждаю, искренне верят в это, но искренне заблуждаются.
В заключении хотелось бы сказать несколько слов, обращаясь к своим друзьям-протестантам, знакомым… Во всех вопросах нужно разобраться, нужно время, самое главное ‒ это сделать первый шаг, сделать первый шаг и попытаться ответить на те вопросы, на которые нет ответов, те вопросы, которые не задают в протестантизме, но те вопросы, которые однажды вам все равно придется ответить. Хотел бы посоветовать вернуться домой, вернуться домой в православную Церковь, Церковь, которая родилась в день Пятидесятницы, Церковь, которая была основана апостолами. Дело в том, что Мартин Лютер ‒ он протестовал против тех заблуждений, которые возникли в римо-католической церкви на западе, те заблуждения возникли не сразу после раскола, после того, как запад отделился в 1054 году от православной Церкви, и потихоньку эти заблуждения ‒ они накапливались и накапливались, и то, что говорил Мартин Лютер ‒ это действительно была правда, но дело в том, что учение запада и учение востока резко отличалось, и была попытка сближения Реформации с православной Церковью, с востоком, но не получилось, и сейчас многие протестантские проповедники, которые приезжают в Россию ‒ они совершенно не имеют истинного представления об учении православной Церкви. Я всегда люблю повторять, что есть православие, а есть православные, иногда это огромная разница, и приезжая оттуда, люди совершенно другой культуры, не зная нашу культуру, не зная о православии, пытаются донести до людей, которые живут в нашей стране совершенно чуждую культуру, и те протестанты, которые сегодня проповедуют Евангелие, ходят по улицам, раздавая брошюры, приглашая их в свои общины, зачастую они не знают учение православной Церкви. Их представление сложилось на основании того, что они, может быть, когда-то увидели в детстве, или на основании того, тех людей, которые себя позиционируют с православием, но они просто-напросто заблуждаются. И я хочу, чтобы те люди, у которых действительно есть критическое мышление ‒ они просто задумались и попытались разобраться в тех вопросах, которые разъединяют протестантизм и православие. Не надо искать сближение, то что нас соединяет ‒ попытайтесь понять то, что нас разъединяет, и вернуться домой в православную Церковь. Спаси Христос.
Видео-источник: православный молодежный миссионерский центр «Атриум»
Комментировать