Святослав Можей: «Если Бога нет, то пусть Он меня накажет» <br><span class="bg_bpub_book_author">Святослав Можей</span>

Святослав Можей: «Если Бога нет, то пусть Он меня накажет»
Святослав Можей

Рассказ о сложном пути к Православию Святослава Можея, руководителя проекта «Символик»

Родился я в 1975 году в городе Минск, родители не были верующими людьми, то есть это были обычные люди советского периода. Я не воспитывался в каком-то благочестии или с мыслями о Боге ‒ об этом практически не думал, не знал и не говорил. Дома у нас не было ни икон, ничего. Поступил в университет в Минске, Европейский гуманитарный университет ‒ это на то время был довольно престижный ВУЗ, там очень много было приезжих учителей, и из-за границы приезжали. И как раз это было время, когда уже открывались церкви. В Минск тогда, в то время, хлынули из Америки протестанты просвещать тёмных белорусов и русских. Они приезжали к нам в университет, снимали там целые залы, кинотеатры, рассказывали про Бога, но всё это не трогало, то есть мы даже, с них, скорее, смеялись. То есть, он говорит: «Бог любит тебя!» А мы: «Что, Бог? Чего он нас любит?» То есть мы просто смеялись, мы не понимали о чём это всё.

Я был такой молодой человек активный, денег тогда не было, ну, пошел на рынок торговать, параллельно учился, и стал какие-то деньги даже зарабатывать, и купил себе машину, и меня это даже как-то подкрепляло, что, вот, каждый сам в праве свою судьбу решать, у каждого в руках жизнь своя. Шло время, я закончил университет, стал заниматься бизнесом, мотался в Москву. И вот, в одной из поездок, когда я ехал из Москвы, я попал в аварию. Такая история интересная: я спал на переднем сиденье рядом с водителем и во сне почувствовал, что меня крутит, что я кружусь. Открываю глаза: мы летим по встречной полосе, водитель крутит руль в одну сторону, в другую, а машина не слушается. Я ещё у водителя спрашиваю: «Что случилось?» Он говорит: «Не знаю». Крутит руль ‒ тут машина схватывает дорогу, вылетает с дороги, и я вижу огромное дерево перед нами, и мы ударяемся в это дерево. Потом открываю глаза: стекло растрескавшееся надо мной, я вишу на ремне, каким-то чудом я тогда пристегнулся, хотя в то время это было немодно; и чувствую, что у меня нет дыхания. Ну, вот, думаю, вот и вся жизнь прошла, вот и всё, Слава, последние секунды, которые ты в сознании. Никакого страха, ничего не было: всё произошло очень быстро. Водитель выскочил из машины, стал дергать мою дверь, но её заклинило, он открыть не мог, и тут у меня появляется вдох, пошло дыхание, такой резкий вдох, ну, и я понял, что я живой. Вылез из машины, сел на снег в таком состоянии абсолютно шоковом. Подъехала какая-то машина, вышли люди, стали спрашивать, откуда мы ехали. Я говорю: «Мы из Москвы». Стали грабить нашу машину, вещи забирать, мне было абсолютно вообще всё равно. И когда приехала милиция, милиционер сказал, что первый раз вообще такую аварию видит, то есть у нас машина была почти пополам разрезана, вот, я за своим сиденьем мог уже снег руками брать, то есть уже там дальше машины не было ‒ всё там пополам разрезало, заднее сиденье от переднего отрезало. Милиционер сказал, что мы в рубашке родились, остановил машину (проезжала попутная в сторону Минска), я сел в машину, это был микроавтобус, а спереди был такой диван трёхместный, то есть был водитель, человек и ещё свободное место. Меня посадили на это место, и человек спрашивает: «Что случилось?» ‒ «Вот, авария случилась». И он, недолго думая, как говорится, открывает Евангелие (у него было на коленях) и говорит: «Всё, что с тобой случилось ‒ это знак Божий, и ты должен изменить свою жизнь». А я в абсолютно шоковом состоянии, думаю: ничего себе, ущипните меня, мне кажется это вообще нереально, такие вещи происходят. Но он стал читать отрывки из Евангелия, но я его уже не слышал, то есть я был в абсолютно шоковом состоянии. Но я об этом всегда помню.

Переехал в Москву жить, здесь начал свой бизнес, ну, а ценности остались те же самые, то есть это: дискотеки, выпить, погулять, потанцевать, караоке, гитара. Господь не оставил, и случился потом еще один сигнал. Недалеко от этих мест, где мы сейчас находимся, мы любили посещать такое место ‒ Солотче, это Рязанская область, такой местный курорт, там много гостиниц, гостиницы с саунами, с бассейнами, с ресторанами. Мы любили часто туда ездить. И утром в воскресенье супруга говорит: «Пошли в церковь». Ну, я никогда в церковь вообще не ходил, мне это было неинтересно. Я говорю: «Зачем, что я там делать буду?» Говорит: «Пошли сходим». Оказывается, это был день Пасхи. Она меня затянула в монастырь Солотчинский. Мы входим в храм, и когда мы вошли в храм, там были разложены куличи, и батюшка освящает куличи. Я посмотрел на всё это и думаю: ну, бред какой-то, вообще какая-то бредовая ситуация, какой-то водой поливают еду, думаю, что происходит, и такая мысль пронеслась: Бога нет. Cледующая мысль была страшная: если Бог есть, пусть Он меня накажет. После храма мы с супругой поехали, было примерно такое время как сейчас, разлив только поменьше был, приехали на речку, недалеко отсюда ниже по реке, постояли с удочкой, попробовали чего-то поймать, сели в машину и поехали в город Гусь-Хрустальный (Юлия, супруга моя, давно хотела там побывать). Недалеко мы отъехали ‒ улетели с дороги на машине. Довольно страшно было, потому что машина улетела в кювет, упала на бок, и там было много воды, и вот мы в машине на ремнях весели и видели, как вода по стеклу поднимается, было ощущение, что мы утонем, но, в итоге, из машины мы выбрались, дочь была не пристёгнута сзади, но, слава Богу, с ней ничего не случилось. Документы, аппаратура ‒ всё потом из воды вылавливали, было всё мокрое.

И вечером ‒ приехал эвакуатор, милиция, машину забрали, нас в гостиницу, ‒ я сижу в гостинице, в ресторане с супругой, и думаю: что-то сегодня произошло необычное, я чего-то попросил, и что-то случилось. И я опять вспоминаю, что уже был случай, связанный с аварией, и тогда я никак свою жизнь не поменял после этого; теперь происходит еще один случай. Я был потрясён. Вывод я сделал, что я, оказывается, своей жизнью не управляю, что есть некая сила ‒ тогда я еще не знал, какая ‒ во власти которой я в руках, то есть я могу улететь с дороги, могу жить, могу не жить; оказывается, есть сила, которая сильнее меня ‒ это меня очень сильно потрясло.

Происходит еще один случай, который уже, наверное, поставил меня на рельсы и вразумил. Мы делали сувениры (у нас разные клиенты появились), и вот, был один клиент, знакомый моего отца, который был знаком с одним старцем. А у нас дочка болела. И он говорит: «Вы должны с дочкой обязательно поехать с нами к старцу, у него именины». Там было, что батюшка стоит в храме, и такая длинная очередь: каждый подходит к батюшке, его поздравляет, он что-то говорит, мы что-то говорим. Вот, мы подходим к батюшке с дочкой, он сразу определяет какая проблема у нашей дочки, сразу так берёт, гладит глаз ей, говорит: «Какой у нее глазик болит? Вот этот?» То есть, мы уже ощущаем, что происходит некое чудо, то есть какие-то такие вещи неординарные. А потом он нам говорит: «Когда вы повенчаетесь?» А мы не венчаны. Мы говорим: «Да, батюшка, повенчаемся, надо». И потом мы ощущаем такое состояние с супругой, что мы не можем даже говорить. Мы отошли от батюшки, и мы не можем слово сказать ‒ у нас слёзы из глаз льются. И такое состояние радости, такое внеземное вообще, то есть такого состояния на земле ‒ его невозможно ни от чего получить. Вот, мы смотрим друг на друга и плачем. Потом кто-то из нас смог выговорить, это было: «Ты чувствуешь то же, что и я?» ‒ «Да». И вот это окончательно утвердило меня, что есть Бог, и скорее всего этот Бог в Православии.

Тогда у меня уже была фирма в Москве. Я, конечно, потрясённый всем, что произошло ‒ профессионально мы занимались сувенирами разными, ‒ ну, и у меня сразу такая мысль возникла: а почему нет православных сувениров. Когда я занялся выпуском православных сувениров, когда меня осенило, что, вот, я произвожу сувениры много лет, а со Словом Божиим, с высказыванием святых отцов сувениров у нас нет, я стал думать, как-что, этот проект нужно выделить отдельно из того производства, из того направления, которое сейчас у меня есть, и дать ему отдельное название. И вот, однажды, на православной выставке, в которой мы участвовали в Москве, получился такой момент, что все сотрудники разбежались, и остался один я стоять на стенде. Ну, и в этот момент подошел такой немолодой человек и стал задавать мне вопросы, говорит: «А что значит Символик?» Я говорю: «Ну, Символик ‒ это символы, символика». На что он мне ответил: «Cим воля лика». Я был очень потрясён, что название «Символик» можно разложить на такие части, и очень сильно задумался, и у духовника опять же спросил: есть воля Божья, чтобы мы иконами занимались, или нет. И получил благословение. В итоге мы занялись выпуском икон, и сразу где-то, вот, я почувствовал, что нужно заниматься именно древними ликами, потому что многие современные иконы ‒ они ориентированы на спрос, то есть на какую-то яркость, броскость, а не на то, чтобы передать вот этот внутренний мир иконы, некое другое духовное измерение. И благодаря священству, духовенству, мы стали сотрудничать со Свято-Тихоновским богословский институтом ‒ они нам помогли с изображениями, с подготовкой макетов, с файлами, и, благодаря этому, в итоге, слава Богу, имеем то, что мы сейчас имеем, и, надеюсь, что мы на этом не остановимся. Спаси Господи.

Видео-источник: cтудия издательства «Символик»

Комментировать

*

Размер шрифта: A- 15 A+
Тёмная тема:
Цвета
Цвет фона:
Цвет текста:
Цвет ссылок:
Цвет акцентов
Цвет полей
Фон подложек
Заголовки:
Текст:
Выравнивание:
Боковая панель:
Сбросить настройки