В 1993 году меня осудили и приговорили к смертной казни. Посадили в камеру смертников. Вроде все стало безразлично: что будет ‒ то будет. Я продолжал заниматься буддизмом. Так прошло два года. В 1995 году как-то возник вопрос: для чего я живу?
Невероятный поток простых, казалось бы, открытий хлынул в меня. Истины, теперь кажущиеся столь естественными, тогда стали для меня небесным откровением, они буквально били меня со страшной силой. Какой же слепой была моя душа без Бога!
Когда я пришел в храм, сразу попал на Литургию и почувствовал, что вот здесь — то, что утолит мой духовный голод.
Я думал, что, выполняя обряды, выполняя определенные законы, запущу какой-то механизм, и у меня всё обязательно получится. Но Христа не было внутри. И когда я вышел, то опять начал употреблять наркотики.
Первый раз я пошёл в церковь в армии, и после этого стал посещать именно православную церковь.
В час Вечерни, я понял (не столько умом, сколько душой), что существует нечто другое, именно то, чего мне не хватало столько времени в католических службах, хотя я этого и не осознавал.
Ему казалось, что мир лишен смысла, но в то же время в сознании будущего батюшки отчетливо формировалась мысль: есть нечто, дающее человеку воодушевление; есть то, чем человек живет.
Я почувствовал, что не я оцениваю эту книгу; напротив, по этой книге будут оценивать меня, независимо от того, как я к этому факту отношусь.
Я решил, что я не могу верить во что-либо только потому, что так был научен баптистами, и что мне нужно всё самому исследовать.
Решил, что обязательно отобью его от Православия, я же окончил богословский институт! Окружил себя греческими словарями, умными книгами, стал изучать, и правда в итоге меня привела к Православию.
