Каждый из нас боится услышать о серьёзной болезни. Протоиерей Вячеслав Перевезенцев полгода назад узнал о диагнозе – раке мозга, прошёл через операцию и лечение. Его оптимизм, доброта, юмор вызывают восхищение. Батюшка любезно согласился побеседовать с нами на эту тему.
– Когда врач говорит: у вас онкология, воспринимается, как приговор. Как принять такую новость?
– Непросто что-то советовать, потому что всё индивидуально. Люди совершенно по-разному подходят к этой точке своей жизни: с различным жизненным опытом и мировоззрением, во всевозможных ситуациях и обстоятельствах. Поэтому трудно, да и вряд ли так необходимо давать какие-то общие рекомендации. И все же несколько моментов я бы отметил.
Как правило, всё начинается так: пациенту говорят, что по проведённым тестам есть вопросы, есть непонятная этиология заболевания и нужно пройти дополнительные обследования в онкологическом центре. Сразу появляется страх. И это нормальный и естественный страх. Столкнувшись с такой новостью, первое, что человек должен сделать – это пройти все необходимые процедуры, чтобы диагноз был установлен точно. Не надо изводить себя страшными фантазиями. Опасения часто не подтверждаются и лучше проконсультироваться в разных местах.
Любая неизвестность, неопределённость намного хуже, чем неприятная, суровая правда. Это ребёнку хочется спрятать голову и перестать видеть, слышать – реакция понятная, но она неправильная. Как бы ни было боязно и как бы не хотелось отложить это на завтра, перенести на потом, рассуждая, что «сейчас же живу», «чувствую себя как обычно», необходимо пройти все обследования. Если опасения напрасны, слава Богу, а если всё серьёзно, то каждая минута для лечения бывает важна.
Любой страх требует от человека мужества, усилия, чтобы делать то, что должно, несмотря на боязнь: в данном случае добиться окончательно диагноза.
Если диагноз – онкологическое заболевание – подтверждается, то это тоже не повод опускать руки и думать, что всё закончилось. Мы живём в 21 веке, и в последние десятилетия человечество сильно шагнуло вперед в лечении онкологии. Сегодня подобная болезнь не означает конец жизни, врачи научились бороться с ней.
Слова «рак», «онкология» для тех, кто не посвящён в проблематику, а таких большинство, означает что-то ужасное, как кирпич на голову. У рака много видов, разная локализация, несколько стадий. И со многими разновидностями онкологии медицина научилась более или менее справляться. Есть такие виды, которые после курса лечения находятся в долгой ремиссии, и при этом не требуют огромных денежных вложений. Конечно, есть онкология, лечение которой обходится очень дорого, и главное, что у пациента небольшой шанс на выздоровление. Но так бывает далеко не всегда.
Важно понимать, что наступает не конец, а начало. Новый этап жизни, где придётся бороться с недугом. Да, этап непростой. А кто сказал, что жизнь проста? Что-то придётся менять кардинально, находить новое. Важен настрой человека, его внутренняя установка. С объявлением диагноза жизнь не заканчивается, она меняется. Конечно, возникает законный вопрос: меняется как? В плохую сторону? Я бы ответил: не факт. У изменения много граней, и я уверен, что есть неожиданные: и они важные, нужные и не плохие, а наоборот. В конце концов, принцип Полианны никто не отменял.
Почему я?
Человеку, с которым это произошло, хочется спросить – почему это произошло со мной? Ему кажется, что он чуть ли не единственный, с кем случилось подобное. Увы, это распространённое заболевание, сейчас тысячи и сотни тысяч людей в мире живут с онкологией. Справляются с болезнью, борются с ней, то есть эта история не суперуникальная, а вполне человеческая. Разве можно представить жизнь без боли, страданий, невзгод, без тех или иных недугов, а в нашем случае без серьёзных заболеваний? Так что мы тут не одни, не знаю, насколько это поддерживает или утешает, но это факт, который нужно понимать.
– Ваша жена – врач, конечно, она Вас поддерживала. И не только, как жена, но и как доктор, кандидат медицинских наук… Можно что-то читателям рассказать?
– Жизнь каждого человека происходит в уникальных обстоятельствах, его окружают те или иные люди, но, как правило, у каждого из нас есть близкие. Трудно представить человека, который совершенно один. Я не исключение, у меня есть друзья, родные. Конечно, самая близкая для меня – моя супруга Даша. Так получилось, что она ещё и врач. Для меня это очень важно, благодаря Даше я снял с себя заботу разбираться в огромном мире медицины. Легко и просто, погружаясь в этот мир, заразиться тревогой, волнением, понять правильно или неправильно проходит лечение, какие есть альтернативы, а может, попробовать этот метод или другой? Я полностью доверяю Даше и тем врачам, с которыми она связана. Это во многом нашу жизнь облегчает. Будучи почти 30 лет священником, я неоднократно встречал людей с онкологией и знаю из бесед с ними, как непросто выбрать врача, тактику лечения, получить ответы на вопросы. Представьте: прочитали одно о своём недуге, потом другое, порой совсем противоположное, такое метание вносит в жизнь тревогу и трату энергии и силы, а лечение и без того обессиливает. У пациентов могут зародиться ложные надежды на то, что есть супер лекарство – народное, нетрадиционное или какое-то ультрасовременное. Может, это и не так плохо, мобилизуются ресурсы человека. Но, к сожалению, за этим стоит разочарование. В этом смысле я благодарен Господу, что рядом со мной Даша, и я вообще не думаю на эту тему. Она, являясь врачом, грамотно относится к лечению, понимает, куда нам смотреть, где искать.
Моё заболевание серьёзное, не предполагает ни ремиссии, ни выздоровления, поэтому, как ни странно это звучит, мне в чём-то проще. Надо лечиться: пока лечусь, значит живу.
Конечно, не оставляет меня и надежда. Надежда на милость Божию и чудо. Это добрая надежда, хорошо, что она не умирает. И, конечно, неоценима чисто человеческая поддержка супруги. Мы уже 30 лет вместе и то, что сейчас она рядом, невозможно переоценить. Хотя, конечно, бывает, что и она впадает в какую-то тревогу, волнение, и уже мне приходится её успокаивать. Мне кажется, что пока мы хорошо справляемся. Жизнь идёт, уже почти полгода, как определили диагноз, считаю, что мы живём нормально, как обычно, никаких ужасов не вижу, на что хватает сил, на то и тратим. Даша работает, я хотя бы раз в неделю, стараюсь служить литургию в нашем храме.
– Локализация разная бывает: случается, что женщина, узнав о раке груди, думает, не надо оперироваться, чтобы умереть полноценной женщиной. Как Вы прокомментируете это?
– Если человек беспокоится, а волнения эти совершенно нормальные, что станет каким-то неполноценным, это повод поговорить про это. Отдельная тема – что такое полноценный и неполноценный, насколько важно для человека, как он выглядит внешне. Бывает, когда внешность связана с профессиональной стороной жизни, а бывает что-то другое.
В ситуации стресса, а болезнь – это, конечно, мощный стресс, человек часто впадает в инфантилизм и не хочет признавать, что жить как раньше уже нельзя, жизнь изменилась и значит придётся меняться и самому. Легче сделать вид, что ничего не произошло. Тогда не надо ничего менять: не хочу лечиться, потому не хочу признать, что заболел. Это детская позиция – закрыл глаза и никакого ужаса не вижу, значит его и не существует. Помочь человеку выйти на другой уровень жизни – более серьёзный, ответственный – очень важно.
Инфантилизм тесно связан с эгоизмом или даже со своего рода аутизмом, когда для меня не существует никого, кроме меня. Весь мир вертится исключительно вокруг меня – ведь это я болен.
Очень важно не угодить в эту ловушку, не считать себя самым несчастным, а то и вовсе жертвой. Рядом с нами есть те, кто за нас переживает, и они желают нам блага, о них мы не вправе забывать. Если бы мы были сами по себе – это одно дело, но рядом те, за кого мы в ответе. Это не только наша жизнь, она необходима ещё и тем, кого Бог поставил рядом с нами.
Иногда человек впадает в жуткую обиду из-за того, что с ним случилось, и он не может думать о других. Ему порой даже хочется чем-то им отомстить, например, своей смертью. И это следует из его предыдущей истории.
– В этом случае можно ли сказать, что старые «раны», переживания способны вызывать рак?
– У онкологии на сегодняшний день нет каких-то конкретных причин, то есть врачи не могут сказать, с чем связано заболевание, чем вызвано. Если мы где-то читаем «это происходит от того-то, причины такие-то», это не правда. К сожалению, медики не знают, что случается с организмом, что он даёт такой страшный сбой. В то же время есть вещи, которые во многом могут нам подсказать (не значит, что мы найдём причины) факторы, которые могли привести к заболеванию. В частности, наше душевное, духовное состояние, какие-то обиды, конфликты, травмы. Непережитые, неосмысленные, непонятые, которые мы несём в себе с раннего детства, а может, с совсем недавнего времени. Эта благоприятная среда, куда приходит болезнь, или, как говорят медики, те или иные триггеры, которые могут способствовать развитию болезни.
Поэтому так важно обратить на это внимание. Очень желательно навести порядок в своем жизненном мире и в своей душе. Для верующего человека это путь покаяния. Это такое изменение образа жизни и образа мысли, за которым стоит примирение со своей совестью, с Богом, с ближними. Это важный момент. И верующий не может не вспомнить об этом в первую очередь. Таинство елеосвящения (соборование) – то, к чему важно подготовиться православному человеку, в жизнь которого вошла серьезная болезнь. А подготовка эта и состоит, главным образом, в покаянии.
Сложнее, если человек неверующий, не имеющий опыта молитвы, покаяния, участия в церковных таинствах. Но и он, если с ним говорить на его языке (не о покаянии и грехах, а о конфликте, который внутри нас), согласится с тем, что перед ним стоит важная задача: разобраться с проблемой. Любой раздор – ситуация, когда мы находимся в противостоянии сами с собой – может посылать нашему телу разные команды. И может произойти сбой, который и вызовет заболевание. Конечно, это гипотеза, я ничего не утверждаю, я просто понимаю, что так может быть устроено. Если нет ясности и гармонии, мира внутри нас, мы нервничаем, тревожимся. А это может сказываться не только на настроении, но и на физическом состоянии. И это не из области фантастики, этому посвящены и научные исследования, это психосоматика. Наводить порядок в своей душе важно даже с чисто тактических подходов.
“С верующего человека никто не снимал обязанность думать”
– Ещё встречаются такие ситуации, когда верующий человек говорит: раз Господь послал такую болезнь, значит за грехи, значит не надо лечиться. Надо принять, и всё.
– С верующего человека никто не снимал обязанность думать. Нет такого церковного учения, согласно которому болезнь нам посылается за что-то. Это один из ответов. Какая здесь логика? Мы сделали что-то плохое, дурное, и Бог нас наказывает, посылая серьёзный недуг. Хотя логика и понятная, всё равно очень примитивная. В детстве так бывало: мы провинились, например, разбили красивую вазу, нас родители, которые, конечно, нас любят, всё равно могут наказать. Мы постепенно взрослеем и понимаем, что мир устроен намного сложнее, чем нам казалось из нашей детской кроватки. И нужно взрослеть, а то порой мы так и живём в инфантильном состоянии, которое наиболее остро проявляется как раз в критической ситуации, и мы рассуждаем: ага, пришла беда, значит в чём-то мы виноваты. Детская логика.
Мы не должны быть по уму детьми. Болезнь, как и любое зло, и смерть как квинтэссенцию зла Бог не творил. Это не то, что нужно Господу. Читая Евангелие, мы видим, что Господь пришёл спасти мир, и пребывая в мире, он исцеляет болящих. Его отношение к болезни очевидно.
Боли, недуги – это следствие повреждённости мира, его падшести, оторванности от полноты жизни, от Бога. Мы живём в этом мире, и конечно, то, что мир повреждён – наша с вами «заслуга». Каждый вносит свою долю греха в мир. Но здесь нет прямой корреляции: совершил грех, и у тебя отсохла рука. Мы знаем, что люди праведной и даже святой жизни болели и порой серьёзно болели.
Представим такую картину: на сцене с одной стороны на лавочке сидят искалеченные, чахоточные, одним словом, больные люди. На другой – исключительно румяные, здоровые. А на лавочках подписи: грешники и праведники. Зрителям предлагается выбрать, к кому они хотят присоединиться. Понятно, что все побегут туда, где сидят пышущие здоровьем люди, но не потому что все хотят быть праведниками! А потому что хотят быть здоровыми. Но мы все знаем, что устроено все иначе: мы можем посмотреть на жизнь святых, праведников и просто хороших людей из обыденной жизни, с которыми случаются нехорошие вещи. Поэтому логика «если заболел, значит самый плохой» не работает.
Но про себя и себе – не другому, не другу, а себе! – человек может сказать: у меня серьёзная болезнь, потому что я грешник, я жил неправильно, Господь меня предупреждает, Господь хочет, чтобы в моей жизни что-то изменилось.
– Люди волновались за Вас, молились и радовались, когда дело пошло на поправку. Как бы Вы этапы охарактеризовали или описали: от момента, как узнали диагноз, до операции? Что было самым трудным?
– Узнал я о своей болезни полгода назад, причём диагноз был неожиданным. Буквально накануне я ещё бегал. Обратился к медикам по другой причине. Я футболист, и заметил, что стал хуже играть, нет былой концентрации внимания. Я сделал МРТ, чтобы выяснить, в чём дело и продолжить играть так, как я привык. Оказалось, что опухоль такая большая, что она давила на определённые части головного мозга, терялось боковое зрение. Опухоль была с куриное яйцо, и еще бы чуть-чуть и оперировать бы было уже нельзя. Поэтому у меня было больше благодарности за то, что мы о ней узнали, чем ропота за то, что она есть.
Я воспринял это как Божие посещение, подарок Божий, как будто это не болезнь, а исцеление. Исцеление в духовном смысле моей жизни. Не то, что я был страшным грешником или жил какой-то мерзкой жизнью. Нет, я обычный грешник, и я ничего не мог с этой жизнью сделать. Наверное, нам всем хорошо знакомо чувство: живёшь, всё понимаешь, на одни и те же грабли наступаешь, нет сил переделать что-то, изменить. А тут появились силы. Я воспринял это не как наказание, а, наоборот, как Божие благословение.
Но я никогда не скажу другому человеку, узнав о его диагнозе, мол, тебя Бог благословил. Так говорить другому, тем более незнакомому человеку, глупо и немыслимо. А глупость – страшная вещь, многие беды от неё. То, что я готов сказать себе, очень часто больше нельзя ни к кому отнести.
Мы сразу определились, где лечиться, были люди, которые нашли деньги, и сейчас я прохожу лечение в университетской клинике в Мюнхене. Схема лечения традиционная – в этом смысле трудностей не было. И то, как я переносил и радиотерапию, и химиотерапию не оказалось, по крайней мере пока, чем-то сверхтяжёлым. Конечно, есть последствия – слабость, тошнота. Но не так всё страшно. Несмотря на то, что я почти ничем не болел раньше, помню моменты и хуже.
А трудности? У меня дети, например, дочке только 13 лет, тяжело думать, что мы можем расстаться. Не время сейчас, в таком возрасте остаться без отца. Но что с этим сделаешь? Да, я переживаю, что могу расстаться с близкими, с детьми. Это мой страх.
Мы живём в мире, который болен, дышим этим воздухом, не можем этого избежать. В конце концов, так или иначе мы будем болеть, и мы болеем с самого рождения. Более того, мы все знаем, верующие и неверующие, что когда-то умрём. Никому из нас не сказано, когда. И когда приходит такая болезнь, мы понимаем, что всё серьёзно, что финал может случиться сегодня или завтра, и, конечно, это сильно меняет жизнь. Но не кардинально, потому что, по большому счёту, какая разница – через год, два или 30 лет? Хорошо, пусть разница есть, но всё равно она непринципиальная. Болезнь помогает понять и осознать, что у нашей жизни есть предел.
Люблю повторять эту фразу: мы все точно знаем, что умрем, но не все в это верим. Знать и верить – не одно и то же. И все же между ними существует связь. Верой для меня становится то знание, тот опыт, который я из области рассудка перемещаю в свое сердце, в центр своей жизни, туда, где принимаются главные жизненные решения. Я могу знать, что есть Бог и думать, что это знание делает меня верующим, но это не так. А вот когда это знание будет определять мои жизненные смыслы, цели, задачи, выборы, это и значит, что я встал на путь веры.
То же и со смертью или Вечностью. Когда это знание влияет на мои ценности и решения, тогда и только тогда это имеет значение.
Страх рецидива и депрессия
– После онкологии жизнь есть, но люди могут бояться рецидива. Как не превратить свою жизнь в страшное ожидание?
– Не надо опускать руки, нужно наполнять жизнь каждодневным смыслом, делать то, что мы можем и должны делать, ценить каждый день. Жизнь такая штука, что нам может казаться, будто она проходит как бы сквозь нас, что она протекает мимо нас, и мы тут вроде и ни при чем.
Русский философ Василий Васильевич Розанов говорил, что жизнь человека бывает бессознательной и сознательной. В первом случае – это та жизнь, которая определяется причинами, а сознательная жизнь определяется целями. Причины нас толкают, неважно вовне они или внутри, они от нас мало зависят, и мы их не выбираем. А цели не могут быть бессознательными. Это то, что мы сами находим, то, к чему стремимся. Даже чтобы яблоко с дерева сорвать, необходимо постараться: на цыпочки встать или даже табуреточку подставить.
Жизнь наполняется красками, смыслом, полнотой, когда у нас есть цели, начиная даже с самых маленьких, которые мы ставим себе каждый день. Просыпаемся: а что сегодня, как наш день будет устроен, что можно сделать? Не надо этого бояться, надо подходить к каждому дню, как будто пишем сочинение. Как будто ежедневно перед нами белый чистый листок, и мы набрасываем план. Жизнь из этого и состоит. День проходит, и мы вечером молимся, благодарим Бога за то, что получилось: планировали с кем-то встретиться – встретились, сделали что-то по работе, кому-то письмо написали, кому давно не писали. А что-то не получилось, может, мы про это забыли или у нас не хватило сил, или мы побоялись – говорим: «Прости нас, Господи!». Мне кажется, такое сознательное отношение к жизни – бодрое и трезвое, не по инерции – делает нашу жизнь более живой что ли.
– Нередко после лечения онкологии у пациентов депрессия. Как с ней бороться?
– Депрессия может быть заболеванием, и нужно обращаться за медицинской помощью, не стесняться этого. Когда тяжёлые мысли идут на физиологическом уровне, то уговоры не помогут человеку. Говорить страдающему депрессией «перестань унывать и хандрить!», пытаться развлечь его – неправильно и опасно. Депрессия может начаться из-за онкологии, и её нужно лечить, обращаясь к профессионалам. Есть специальные медикаменты, и не надо их бояться.
Но может быть такое состояние не депрессией, а тем, что в церковной традиции называется унынием, а в быту печалью и тоской. Отличие в том, что, как правило, уныние приходит и уходит, не держится долго и не сопровождается такими факторами, как бессонница, потеря аппетита и т.д. Уныние может иметь место, и не надо думать, что мы должны быть всё время такими бодрячками. Имеем право взгрустнуть, поунывать! Только не надо в этом тонуть, доводить до того, чтобы тоска переросла в медицинское заболевание – депрессию. Надо быть внимательным к себе, помогать себе.
Верующему человеку, имеющему духовный, церковный опыт, конечно, проще, потому что есть таинства, в которых мы должны участвовать, молитва. То есть не должны – не нравится мне это слово – а можем! Причастие, исповедь укрепляют, очищают, дают возможность смотреть на себя и вокруг глазами Бога. И это совсем другая картина: там нет места унынию.
Текст: Александра Грипас
