Слово в день Святого Иоанна Крестителя
В доме Божием мы предлагаем вашему вниманию слова Псалмопевца: уготовах светильник помазанному моему. Враги его облеку студом: на нем же процветет святыня моя (Пс.131:17.18). Кто сказал это? Что это за светильник, приготовленный для помазанника своего сказавшим? Кто суть враги сего помазанника, которых он посрамит посредством сего светильника? Что это за святыня, которая процветет на сем помазаннике? Из всех сих слов ясны и понятны только следующие два: помазанному моему. Ибо здесь должно разуметь не другого кого, как Иисуса Христа, Господа и Спасителя нашего. И так, вникая в сии слова, мы находим, что их сказал Бог Отец. Бог Отец, т. е. Лице – Бог Отец, говорит устами Пророка: уготовах светильник помазанному моему. Нет нужды доказывать Христианам, что Сын Божий есть вместе и Его помазанник. Итак, нашедши говорящее лице, посмотрим, кто был светильник, уготованный Богом Отцем для Сына Помазанника? Сам Господь говорит об Иоанне Крестителе: он бе светильник горя и светя, вы же восхотесте возрадоватися в час светения его (Ин. 5:35). И так, Он назвал Иоанна светильником, возженным от Источника света, чтобы он свидетельствовал о Истине. Ибо люди находились тогда в такой слепоте и столь слабое имели внутреннее око, что не иначе могли узреть Солнце правды, как только при помощи светильника. Но, если у кого око сердца было светло; тот узрел бы Его гораздо скорее, и не требовал бы светильника для Его указания. Ибо Господь, сказавши о сем светильнике: вы же восхотесте возрадоватися в час светения его, прибавляет: аз же имам свидетельство более Иоаннова. И так сей светильник возжен для слабых во время ночи. Как же возжен? Отец говорит Помазаннику – Сыну своему об Иоанне: се аз посылаю Ангела моего пред лицем твоим, иже уготовит путь твой пред тобою (Мал.3:1; Мф.11:10). Так Он приготовил светильник Помазаннику своему!
Как же он посрамил врагов Его посредством сего светильника? Наперед заметьте, что сей светильник, как я сказал, возжен от Источника света. Сам Иоанн свидетельствует о сем: от исполнения его мы прияхом (Ин.1:16). Иоанн имел такие высокие совершенства, что его называли не предтечею Христовым, но самим Христом. Если бы он был светильник, омраченный гордостию; то, в то время, как Иудеи посылали к нему посольство и спрашивали его: ты кто еси? Христос ли? или Илия? или Пророк? – он сказал бы: точно так, и имел бы в этом для себя случай удовлетворить своей гордости и, по заблуждению людей, получить не принадлежащую себе честь. Но старался ли он уверить их в том, о чем они его вопрошали? Нет, он назвал себя смиренным посланником, которому повелено приготовить путь для Лица, которое выше его; а потом – другом жениховым, рабом и поверенным своего Господа. Аз есмь, говорил он, глас вопиющего в пустыни, уготовайте путь Господень, правы творите стези его (Мф.3:3). Я ни Христос, ни Илия, ни Пророк. Они спрашивают его: кто же ты? Что ж он отвечает? Аз есмь глас вопиющего в пустыни, уготовайте путь Господень. Это предсказал еще Исаия; и у него видно, о ком он так пророчествовал. Вы, говорит, читали сие у Исаии; и, может быть, не знаете, о ком он говорит: так это я, о котором то сказано. С каким же самоотвержением он отказался от столь высокой чести, что его принимали за Христа, это видно из его слов: аз убо водою, говорит он, крещаю вы: грядый же по мне, креплий мене есть (Лк.3:16; Мф.3:11), который потому может назваться и большим меня. Сколько же большим? Столько, что Емуже несмь достоин отрешити ремень сапогу Его (Лк.3:16).
Теперь, конечно, понимаете, почему Иоанн был назначен быть предтечею Христа. Видите, сколько он сам меньше, и сколь большим себя признает он Христа, называя себя недостойным даже развязать ремень сапога Его. Каков же он сам, так искренно признающий свое недостоинство? Как велики его совершенства? Кого мы вопросим о сем? Если спросим самого Иоанна, то ничего не узнаем; потому что он смиряется, и по смирению не говорит ни слóва о своих совершенствах. От-кого же мы услышим, каков сам Иоанн, который признает себя недостойным развязать ремень сапога у Того, Которого считали тогда человеком? Вопросим самого Господа и скажем ему: «Господи, Иоанн произнес о Тебе высокое свидетельство, и когда люди, видя его великие добродетели, признавали его Христом и спрашивали: кто он? тогда он сказал, что он не Христос, что грядет больший его, и столько больший, что он недостоин развязать ремень сапога Его; он, как истинный светильник, свидетельствовал о высоком Твоем свете; так говорил он о Тебе: скажи же нам, каков был он сам, так свидетельствовавший о Тебе? Каков был тот, который так смирил и уничижил себя пред Тобою? Вот что он сказал о Тебе; скажи и Ты нам что нибудь о нем». Послушайте, что говорит Господь об Иоанне: не воста в рожденных женами болий Иоанна Крестителя (Мф.11:11); но после прибавляет: мний же в царствии небеснем, болий его есть. Это Господь говорит о себе ибо для Бога не составляет гордости то, когда он говорит о своем величии. Что же означает слово: мний же? Оно означает младшего по возрасту, но большего по величию. Ибо Господь Иисус Христос родился после Иоанна; но это в Нем относительно того, чем Он сделался для нас, а не того, чрез что мы сотворены. Послушайте, что говорит Бог Отец о Том, Который родился после Иоанна: не прежде Иоанна, не прежде Давида, не прежде Авраама, но прежде денницы родих Тя (Пс.119:3). Если посему применительно к нашей слабости назначено, чтобы денница предшествовала дню, и если мы, при появлении денницы, верим и в появление дня: то тем больше должны верить свидетельству дня о деннице, что не воста в рожденных женами болий Иоанна Крестителя. И так, когда человек, больше которого из всех рожденных женами нет, называет себя недостойным развязать ремень сапога чьего-либо; то каков должен быть Тот, у Которого недостоин развязать ремень сапога человек, которого не было никого больше из людей? Если Иоанн был таков, что никто не мог быть больше его: то больший его должен быть более, нежели человек. Если Иоанн был так велик, что никто из людей не превосходил его: то больший его выше всякого человека. Но Кто больше человека и Кто есть человек для человеков, на Том, поистине, и процветет святыня Отца.
На Него снизшел Дух Святый в виде голубя. Цвет святости во всей полноте показан был Иоанну в виде голубя, в образе простоты и невинности, чтобы исполнились слова: на Нем же процветет святыня моя. Аз не ведех его, говорит Иоанн, но Пославый мя крестити водою, Той мне рече: над него же узриши Духа сходяща и пребывающа на нем, той есть крестяй Духом Святым. И Аз видех, продолжает он, и свидетельствовах, яко сей есть Сын Божий (Ин.1:33). О ком он произносит такое свидетельство? О Том, на Котором видел процветающую святыню Отца. Откуда видел он сходящим Святого Духа? Ибо Дух Святый никогда не отступал от Сына, равно как ни Сын от Духа, ни Сын от Отца, ни Отец от Сына, ни Дух от Сына и Отца. Но ум очищенный иначе разсуждает об этом, нежели как это представляется глазам. Никогда Отец не предшествует Сыну; никогда Сын не последствует Отцу; никогда потому, что там нет времени. Отец и Сын и Святый Дух, Творец времен, един есть Бог. Там не так, чтобы можно было сказать: Отец прежде, Сын после. С коих пор Отец, с тех – и Сын. Спроси же, с которых пор Отец? Обними мыслию землю, небо, Ангелов, видимое и невидимое, всю тварь, и спроси: когда начал быть Отец? Сего нельзя спрашивать, говоря о вечном. Не спрашивай, откуда, разве о том, что получило начало; не скрашивай, когда и от кого получило начало то, что ни от кого его не получало, потому что никогда не начиналось. Но как Отец не имеет начала, так не имеет его и Сын. Сын есть сияние Отца. И потому как сияние огня начинается тогда же, когда и огонь; так и сияние Отца является тогда же, когда и Отец. Но когда Отец? От вечности в вечность. Так и сияние Отца есть также от вечности в вечность; и однако же Сын, как сияние Отца, не получил начала во времени, хотя и рожден от Отца. Кто поймет это? Исправь твое сердце, стряси с него прах, обмой нечистоту. Когда будет уврачевано и исцелено то, что омрачает внутреннее око наше; тогда мы лучше поймем это и поверим, прежде нежели увидим.
А теперь мы только веруем, братие! Чему же веруем? Тому, что Отец и Сын и Святый Дух никогда не предшествовали один другому. Но, хотя Отец и Сын и Святый Дух никогда не предшествуют один другому: однако я не могу произнести имени Отца и Сына и Святого Духа без того, чтобы самые имена их не указывали на времена и сами не были подчинены своим временам. Отец не прежде Сына, однако я не могу иначе наименовать, как одного прежде, другого после; всякой слог имеет свое время, и я не прежде могу произнести второй слог, как произнесши первый. Проходит несколько времени в произношении моих слов, хотя я говорю о том, что не имеет времени. Так, братие мои, если, когда Святая Троица чувственно являлась телесному нашему оку, то именно на реке Иордане, когда Господь крестился от Иоанна. Он принял крещение, вышел из воды, и вот слетел голубь и был глас с неба: сей есть Сын мой возлюбленный, о Немже благоволих (Мф.3:17). Здесь явился Сын в человеке, Дух в голубе, Отец в гласе. Предмет нераздельный явился раздельно, если только можно говорить так о сем деле. Ибо что мы скажем, говоря о Боге? И однако ж говорим, и Он допускает нас говорить о Нем, как мы о Нем мыслим, хотя Он не есть таков; но нельзя говорить о Нем и так, как о Нем мыслим. Но приспособительно к людям, братие, вот Он явился в виде голубя, и исполнилось сказанное: на Нем же процветет святыня моя. Сказано: процветет, т. е. очевидно явится; так как на древе ничего нет яснее и виднее цвета. Но довольно; мы объяснили последние слова рассматриваемой нами части Псалма: на Нем же процветет святыня моя. Но мы не сказали, кто те враги, которые были посрамлены посредством светильника?
Уготовах светильник Помазанному Моему, сказал Отец о своем Сыне. Какой светильник? Иоанна. Вопроси о сем самого Сына, и услышишь, что он бе светильник горя и светя. Враги его облеку студом. Открытые враги Христовы кто суть, как не Иудеи? Но Христос имеет и тайных врагов. Все беззаконно и нечестиво живущие суть враги Христовы, хотя бы и носили на себе Его имя и назывались Христианами. Ибо Он скажет таковым: николиже знах вас (Мф.7:23), хотя они и возопиют к Нему: Господи, не в Твое ли имя ядохом и пихом, и Твоим именем силы многи сотворихом (Лк.13:26; Мф.7:22)? Что они ели и пили во имя Его? Они высоко ценили не пищу обыкновенную, и не по ней говорили, что принадлежат Христу. Есть некоторая особенная пища и питие, которые принимаются; – и это есть Христос. И сию пищу и питие принимают самые враги Христовы. Не познали верующие непорочного Агнца, от Которого вкушают; и если бы они вкушали от Него так, чтобы не заслуживали наказания! Апостол говорит: ядый и пияй недостойне, суд себе яст и пиет (1Кор.11:29). И так, враги Христовы суть те, которые охотнее желают вести жизнь порочную, нежели повиноваться Ему; но, когда им говорят, что Он приидет судить живых и мертвых, то они страшатся Его пришествия. Если бы можно было, то они сделали бы, чтобы Он не приходил; а не могши сего сделать, сделали-бы, чтобы Он не возвратился. Так хотели и Иудеи сделать, чтобы Он не возвратился. Ибо Сын был послан к сим худым делателям, к сим злым наемникам, не хотевшим заплатить должной платы, и камнями побившим слуг, к ним посланных. Тогда сказал домовладыка, господин винограда: послю Сына моего (Лк.20:15); может быть, Его устыдятся. Они же мышляху в себе, глаголюще: сей есть наследник, приидите убием его, да наше будет достояние (Лк.20:14). Так как они не могли сделать того, чтобы Он не пришел от Отца; то старались не допустить его возвратиться к Отцу. Но к чему послужило это? Они видели и презрели в нем человека смертного, но в Нем могли умертвить только смерть. Смертию Христовою смерть умерщвлена; а Он, по воскресении, восшел к Отцу и опять приидет на землю. Чего вы боитесь? Любите и будете безопасны. Не молимся ли мы: да приидет царствие Твое? И так, братие, будем молиться о сем со страхом, чтобы наша молитва была услышана.
И так те враги, о которых я сказал сначала, суть враги тайные; а теперь мы говорим о врагах открытых, которые явно Его ненавидели, свирепствовали против Него, схватили Его и били бичами, насмехались над Ним, распяли Его, умертвили, и стерегли погребенного. Посмотрим же, как они посрамлены были посредтвом оного светильника. Когда сии враги видели чудеса Господни, то вопрошали Его: рцы нам, коею областию сия твориши (Лк.20:2)? – и вопрошали Его с злобным намерением; дабы, если бы Он указал на свою власть, схватить Его, как виновного в хуле на Бога. Но Он поступил в этом случае точно так же, как некогда при вопросе их о дани Кесарю. Если бы тогда Он сказал, что должно платить дань Кесарю: то они обвинили бы Его, как врага народа Иудейского, которого Он будто бы признавал подданным и данником Кесаря; а если бы Он сказал, что не должно платить этой дани: то Его обвинили бы пред друзьями и слугами Кесаревыми в том, что Он будто бы запрещал платить сию дань; но Он сказал: покажите ми златницу кинсонную; ...чий образ сей и написание? Ему отвечали: Кесарев. Воздадите убо Кесарева, Кесареви: и Божия, Богови (Мф.22:19–21), что значит: если Кесарь напечатлевает свой образ на монете; то не напечатлевает ли Бог своего образа в человеке? Так и теперь коварные враги Христовы в сердце и в сердце глаголаша злая (Пс.11:3). Ибо однажды сказали бы в сердце, если бы только говорившие не имели двойного сердца; посему-то и есть сердце двойное, не простое. О многих служителях Божиих сказано, что они имели одно сердце; у них бе сердце и душа едина для Бога (Деян.4:32). Много простодушных имеют одно сердце; а один коварный – два. Так и враги Христовы говорили в сердце и в сердце: рцы нам, коею областию сия твориши? т. е. что Ты скажешь, по тому мы будем почитать Тебя, уважать и прославлять, – это могло изходить из одного сердца; из другого же (так как у них было двойное сердце) могло выходить следующее: что Ты скажешь, потому мы Тебя будем злословить, будем иметь причину схватить и обвинить Тебя. Таковы-то были враги сии; но скоро они посрамятся посредством светильника, и вы тотчас увидите их посрамление. И ко времени, – потому что день клонится к вечеру; они посрамятся посредством того светильника, который приготовил Помазанному своему Отец и о котором сам Господь сказал: он бе светильник горяй. Что же отвечал Христос на слова их: рцы нам, коею областию сия твориши? Отвещав же рече к ним: вопрошу вы и Аз слово едино. Скажите мне: крещение Иоанново откуду бе? с небесе ли, или от человек? Они смутились, и помышляху в себе, глаголюще: аще речем, с небесе: речет наме: почто убо не веровасте ему? То есть, что вы спрашиваете Меня, какою властию Я делаю это, когда о мне произнес уже свидетельство тот, которого вы вопрошали? И так, аще речем, с небесе: речет нам: почто убо не веровасте ему? аще ли речем, от человек: боимся народа: вси бо имут Иоанна, яко Пророка (Мф.21:24–26). Так страшась народа и истины, они с робостию и завистию в слепоте своей отвечали: не вемы (Мф.21:27). Так, принесен светильник и тьма исчезла. Ибо хотя враги Христовы и оставались с Ним по телу; но в сердце предались бегству, говоря, что не знают того, что знали. Страх сердца есть знак бегства. Они страшились быть от народа побитыми камением, если скажут, что крещение Иоанново было от человек; страшились быть и от Иисуса Христа обличенными, если скажут, что крещение Иоанново было с небеси. И так, смутившись, разбежались. Устрашились имени Иоаннова и в смущении безмолвствовали. Посему Иисус сказал им: ни Аз вам глаголю: коею областию сия творю (Мф.21:27).
И так Иоанн Креститель был предназначен для Господа нашего Иисуса Христа быть светильником. Враги Христовы, коварно вопрошавшие Его, при свете сего светильника, со стыдом удалились. Так исполнились слова: враги Его облеку студом. Мы же, братие, познавая Господа чрез предтечу Его Иоанна Крестителя, а еще более веруя во Христа ради собственного Его свидетельства, о котором Говорит: имам свидетельство более Иоаннова, соделаемся телом Его, как Главы, дабы един был Христос и Глава и тело, и дабы на всех нас, соделавшихся едино с Ним, исполнились слова: на Нем же процветет святыня моя. Аминь.