Библейский шестоднев в отношении к данным науки

Посреди различных хроник и рассказов, дошедших до нас о древнейших обществах, посреди различных сказаний, объясняющих появление человека на земле, посреди преданий, летописей и мифологий, объясняющих создание видимого мира, мы не находим ни одного памятника древности, которой бы с такою ясностью изобразил времена, недоступные нашему знанию, как Библия, которая одна, из всех повествований о начале мира, сохранилась в целости для нашего изучения, и одна только, в продолжение длинного ряда веков, была признаваема неоспоримым авторитетом теми именно народами, которые быстро шли к своему развитию¹.

Библейское сказание о творении мира в шесть дней составляло всегда предмет удивления мудрецов и философов израильских и христианских. Давид и Соломон говорят о нем с энтузиазмом, оно изъяснялось лучшими гениями и красноречивейшими ев. Отцами Церкви – Василием Великим, Амвросием, И. Златоустом, Ефремом Сириным, Григорием Нисским. Бл. Феодоритом Его раскрыл Боссюет в своем великолепном сочинении «Discours sur l’histoire universelle». Оно признавалось за божественное Декартом, Ньютоном, Лейбницем, Эйлером, Бэконом; этот последний все значение человеческое сводил к объяснению творения в шесть дней и считал его принципом знания. Кювье объявляет, что из всех космогоний именно библейская одна сообразна с природою; Знаменитый естествоиспытатель Бэр сказал, что нам ничего не завещано от древних времен более возвышенного, как сказание Моисея о творении. Другой естествоиспытатель Гаузен говорит, что более взвышенной и притом простой попытки объяснить происхождение мира мы не находим, кроме бытописания Моисея, когда нужно в простом виде представить миротворение.

Библейское сказание о творении мира начинается словами: «в начале сотвори Бог небо и землю». Если мы рассмотрим эти слова прежде всего в них самих, не обращая внимания на их отношение к последующему, то мы не станем сомневаться ни на один момент относительно цели и значения их. Для религиозного сознания Ветхого Завета прежде всего было несомненною истинною то, что вся вселенная, и необразованная материя, и содержание образованного мирового тела, не существовала от вечности, а что Бог, единственно вечный и виновник всех вещей, сотворил вселенную во времени, или, лучше сказать, вместе с временем. Это высшее основное положение ветхозаветного богосознания стоит (здесь) во главе всего Ветхого Завета, во главе книги, описывающей первоисторию мира и Израиля. Это основное положение было отличительным признаком Израиля, было исходным пунктом всего его религиозного сознания. Им отличался Израиль от всех других древних народов, которые вместе и в отдельности погрязали в мирообоготворяющем поклонении природе, которые считали мир происшедшим сам собою и вечным, которые ничего не знали или не хотели знать о личном, отдельном от мира, превосходящем их Боге. Первое слово священной истории (Библии) есть протест против ошибки язычества.

Большие трудности представляет объяснение этих начальных слов библейского рассказа если мы станем их разбирать в их отношении к непосредственно следующему за этим изображению шести дней творения. Часто эти слова: «в начале сотвори Бог небо и землю» рассматривают, как надписание и обозначение содержания целой главы, как суммарное обозначение шести дней творения, описанных в первой главе Бытия в деталях. Этому предположению, кажется, очень благоприятствует то, что в дальнейшем ходе главы

действительно специально рассказывается о сотворении неба (ст. 8) и земли (ст. 10). Однако же такое понимание оставлено благодаря взаимной связи этих начальных, слов с непосредственно следующим. Союз «и», которым начинается следующее положение: «земля же бе невидима и неустроена: и тма верху бездны» (ст. 2), представляет его и всю следующую главу, как продолжение начатого в первом стихе рассказа, и поставляет вне сомнения, что рассказываемое в нем творение неба и земли должно считать предшествующим шестидневному творению. Если бы первый стих был только надписанием, охватывающим общее содержание всей главы, то самый рассказ начинался бы со второго стиха, следовательно, с «и», Начало, которому ничто не предшествовало, никогда не может быть начато с «и». Кроме того, такое понимание дает повод к тому заблуждению, что слова: «невидима и неустроена» (ст. 2) должно понимать, за обозначение вечного хаоса, в то время как наша история творения не знает ни о какой другой творческой деятельности, кроме образования, упорядочения и оживления уже, существующей хаотической материи. Творение из ничего, как повелительно его требует и предполагает несомненною истиною ветхозаветное веросознание, не только, не было бы выразительно указано, но молчанием в данном месте, где все настаивает на том, чтобы его высказать, поставлено было бы в серьезное сомнение.

Возможно двоякое понимание первого стиха по отношению к шестидневному творению. Его можно рассматривать или как обозначение творения элементарной первоматерии, из которой возник при помощи творческого, образования в шесть дней мир в теперешнем, своем виде, при чем «пустота» и «неустроенность» (ст. 2) понимаются, как индифферентный недостаток полноты света и жизни, как состояние развития, еще недостигшее до полноты, или, как обозначение совершенного самого по себе первотворения, в котором вследствие, какой-то неотмеченной тут катастрофы случилось опустошение и неустройство, означенные во втором стихе как пустота, неустроенность и тьма, так что шесть дней творения представляют реституцию, или новообразование и обновление опустошенной земли².

Мы оставляем это последнее понимание 1-со стиха, как не имеющее для себя ровно никакого основания в тексте первой главы, а склоняемся к первому, как к более вероятному и имеющему для себя некоторые данные в самом библейском рассказе о творении.

Предпосылая сказанию о миротворении выражение: «в начале сотвори Бог небо и землю», священная летопись умалчивает о предшествовавших этому событию обстоятельствах и о способе творения. Мы застаем в ней небо и землю уже сотворенными и читаем прямо описание их тогдашнего положения. Но из дальнейших слов ев. летописи нельзя не вывести заключения, что первоначально сотворенные небо и земля означают весь мир (вселенную) в совокупности, вызванный из небытия в бытие всемогущим Словом Творца, но в состоянии зачаточном, первичном, не имевшем еще того устройства, какое он получил только в продолжении следующих Шести дней. Во всяком случае, под «небом и землею» (ст. 1) нельзя разуметь ни видимого нами теперь неба, которое явилось но второй день, ни нашей планеты земли, которая индивидуализировалась окончательно, как самостоятельное мировое тело, только в третий день, ни неба звездного, или светил, которые явились в четвертый день Моисей, с одной стороны, употребил выражение «небо и земля» в самом общем, широком смысле, в каком³ таковое выражение употреблялось современным ему Израилем, с другой -употребил не в строго-точном смысле, т. е. под небом и землею он разумеет не то небо и не ту землю, которые явились впоследствии, а только по приспособлению и, вероятно, по некоторой даже аналогии «неба и земли» (1 ст.) с явившимися во второй день небом и происшедшею в третий день землей. Выражение «небо и земля» в первом стихе именно предполагает уже предшествующую индивидуализацию, но ни в каком случае не предполагает необходимо образования и выполнения отдельных тел мира. По крайней мере, касательно земли это стоит, благодаря второму стиху, вне сомнения, так как здесь пустая и неустроенная земная масса, из которой в шесть дней образовалась теперешняя земля, уже называется землею, и могла быть так названа, потому что она уже индивидуализировалась, т.е. существовала сама в себе и существовала, в своем различии от других миров. Касательно неба и небесных тел предполагать этого нельзя, потому что св. рассказ говорит только относительно образования земли и рассматривает только то, что к ней относится.

Таким образом, выражение «в начале сотвори Бог небо и землю» (ст. 1) означает творение мира во всей его совокупности, творение, явившееся материалом для последующей творческой устроительной деятельности, творение, однако, не хаотического какого-либо вещества, на что указывают определенные выражения Бытописателя «небо и земля, – творение первое и в собственном смысле этого слова на что указывает самый еврейский глагол «бара», означающий произведение чего-либо именно из небытия⁴.

Положив в основание повествования о происхождении мира мысль, что один Бог виновник, происхождения вселенной (неба и земли ст. 1), вызвавший ее из небытия в бытие. Моисей приступает прямо к описанию того состояния земли, в каком она находилась пред шестью днями творения, о состоянии же неба, за это время совсем не упоминает, несомненно, потому, что предметом его описания была, но преимуществу земля с ее главным обитателем – человеком и их происхождение.

«Земля же бе невидима и неустроена: и тма верху бездны: и Дух Божий ношашеся верху воды» (ст. 2-й).

Некоторые находят во втором стихе указание на хаос древних на том основании, что библейское выражение «невидима, и не устроена», с еврейского «тогу ва богу» всюду, где ни встречается оно в Библии (Ис.34:11; Иер.423), обозначает положительное опустошение, запустение, которое заступает место прежней полноты жизни и плодородия, но никогда не обозначает естественный, идифферентный недостаток жизни, низшую степень развития земли, когда последняя не наполнилась еще жизнию. Выражение «тогу ва богу» усиливается во 2-м стихе еще указанием на царивший всюду мрак и льющиеся воды, а тьма, по писанию, представляется формой и картиной злато и зла; тьма – это нечто безбожное, которое должно быть побеждаемо; в новом Иерусалиме нет никакой ночи (Апок.21:25; 22:5). Также и «тогом» означает бездну, которая при образовании земли была положена пределом. (Причт.9:27; Пс.37:7; Иов.38:8–11) и которая выступила, когда природа возмутилась против человека (Быт.7:11; 8:2). Между морем, смертию и адом находится тайная связь (Иов.38:16; Апок.20:13) Одним словом, по мнению Делича, все выражения второго стиха, – за исключением заключительных слов: «Дух Божий носился над водами» – обозначают аналогию царства зла. Другие в словах: «невидима и неустроена» видят указание на хаотическое состояние массы (материи) до появления в ней движения и жизни, до образования солнечных миров и планет, когда эта масса или материя в чрезвычайно разреженном виде наполняла вселенную, и из которой, потом, вследствие движения около одного или нескольких центров, начали образовываться миры по блестящей гипотезе Лапласа и Канта⁵.

Но против первого понимания второго стиха, книги Бытия нужно заметить, что на основании выражения «тогу ва богу» видеть во 2-м стихе указание на хаос, положительное опустошение, запустение, заступившее место прежней полноты жизни, слишком поспешное заключение. Дело в том, что еврейское выражение «тогу ва богу» могло быть очень обширно и потому, как и наше выражение «пустота», было употребляемо в обоих случаях, т. е. оно могло быть употребляемо как для обозначения полного запустения, опустошения, так и для обозначения несовершенства, низшей ступени развития чего либо. При том, как мы уже заметили, Библия ничего не знает о том хаосе, какой признавался язычеством. Нельзя даже допустить, чтобы священный Бытописатель на первой странице своей исторической книги мог говорить о хаосе, происшедшем от действия какой-то враждебной силы, когда он не много пониже (3 гл.) в той же книге говорит, что зло физическое, нестроение в природе, разрушение не имеет субстанционального характера, но причина и основание его кроются в моральном зле.

Против понимания выражения второго стиха: «земля же бе невидима и неустроена» в смысле изображения хаотического состояния материи, чрезвычайно разреженной и наполнявшей всю вселенную до появления в ней движения и жизни и до образования солнечных миров и планет, заметим, что оно основано не на библейском тексте и сводит историческое повествование Бытописателя в разряд астрономическо-геологических систем. Защитники подобного и понимания текста второго стиха во что бы ни стало, хотя бы даже с натяжками, хотят видеть в нем указание на гипотезу происхождения миров Лапласа, нисколько не предвидя того, что они идут прямо в разрез с буквальным смыслом слов Бытописателя, у которого в 2 стихе идет речь только о земле, а совсем не о разреженной материи, из которой, потом, произошли будто бы мир⁶. Толковать подобным образом выражения Бытописателя – это равносильно не придавать им никакого буквального значения, – подозревать, что сам Бытописатель говорит не то, да и не так, как бы следовало, и сводить вообще его историческое повествование о происхождении мира, на степень аллегории или какого-нибудь произведения, которое допускает всевозможные его толкования, пополнения и тому под.

Но мы смотрим па автора книги Бытия, как на Богопросвещенного историка, который просто, ясно, языком, вполне понятным для современного ему народа, нисколько не рефлектируя, далекий от астрономических и геологических тонкостей, изображает первоисторию мира и человека, так, как она была ему открыта свыше, а потому и думаем, что во втором стихе он описывает то состояние земли, в каком она находилась после сотворения ее (ст. 1-й). Когда Бог сотворил небо и землю (1-й ст.), то земля была невидима (по причине покрывавших ее вод) и пуста (обитателями), мрак распространялся над поверхностию бездны (водной), и Дух Божий носился над водами (ст. 2-й). Таким образом, у священного Бытописателя во втором стихе идет речь не о хаосе, царившем пред шестью днями творения, и не о материи разреженной (газообразной), из которой произошли миры, а о земле, которая в это время представляла из себя уже твердое ядро, и была покрыта водами. Понятно, что она была поэтому (покрытая водой) невидима, не имела еще устройства, какое получила в следующие, затем шесть дней творения, была пуста, лишена, обитателей. Земля с своими водами висела в пустоте и уравновешивалась своею собственною тяжестью, она двигалась около самой себя, но причины тяготения еще не существовали; тогда воды и заключавшиеся в них вещества тем более подчинялись закону превращения в пары, чем более было пустоты около них. Я так, вода, покрывавшая землю, подчинялась закону непрерывного превращения в пары, расширительная сила паров увеличивалась по всем направлениям, не встречая себе препятствий, пар должен был скопиться в большом количестве и потому мрак (тьма) покрывал землю и воды. «И тьма верху бездны». Изображенное во втором стихе состояние земли пред шестью днями творения аналогично с тем состоянием, в каком геологи предполагают землю в эпоху первого охлаждения земной коры и до времени первых стратификаций оплотнений ее. Когда наш шар, в состоянии расплавления, начал охдаждаться, то земля должна была быть, в одно и тоже время и окружена испарениями, и покрыта водой. В настоящее время, вообще полагают, что земля была сфероидальною массою разжиженного сильным жаром вещества, движущеюся на своей оси и совершающею путь вокруг солнца

Никто не в состоянии сказать, сколько времени продолжалось такое состояние земли; но в то время воды, покрывающая ныне поверхность земного шара, и много тел, ныне твердых, а тогда еще газообразных, составляли, под влиянием раскаленного состояния земли, густой пар и окружали нашу планету непроницаемым, безмерным туманом⁷).

Нет ничего удивительного, что земля в подобном состоянии показалась священному Бытописателю неустроенной и пустой. В страшном безпорядке бешенствовали свободные, элементы, нигде глаз наблюдателя не видел порядка и гармонии, нигде не было ни света, ни жизни. Однако так не должно было быть, зритель уже видел Духа Божия, так сказать, носящимся и возбуждающим жизнь, оплодотворящим пустыню своим дыханием жизни, носящимся над, бешено-волнующимися водами. Пред Его веянием должна была изчезнуть пустыня, пред дыханием Его уст должна была изчезнуть пустота. Соединенные зародыши жизни, оплодотворенные Его дыханием, ожидали часа своего освобождения и обнаружения. И вот послышался повелительное слово всемогущества к мрачной бездне: «да будет свет». Я явился свет. Немедленно из густого мрака, освободившись от его уз, появился свет, – первое обнаружение жизни, основное условие всего дальнейшего жизненного развития в неустроенной и еще пустой массе, Свет это первое земное творение Бога, – отблеск Божественного суще: едва в космической сфере. Создание первобытного вещества – неба и земли (ст. 1-й) и создание в первый день света соединятся в один акт потому, что свет есть одна из первоначальных сил природы, явившаяся результатом массы сил, бывших уже в первозданном веществе, но пришедших в действие только с момента творческого повеления: «Да будет свет»!

От Оригена и блаженного Августина до Эйлера творение света прежде солнца представлялось необъяснимым затруднением, оно служило пунктом разногласий между Бытием и наукой; поводом для насмешек над сказанием Бытописателя и удивления, как это, описывающий появление света раньше солнца, не знал того, что знает обыкновенно двухлетнее дитя; т. е., что свет – от солнца.

Но в то время, как происходили, подобные глумлений над сказанием Моисея, истинная наука вникала в существо дела и открыла глубокое значение света, как физического деятеля. Теперь удивляются уже не тому, как это Моисей не знал того, что знает двухлетний ребенок, а – тому, что Моисей знал это и все-таки учил, что освещающий землю свет был сотворён до солнца. В настоящее время мы в любом учебнике по физике или астрономии можем прочесть, что земля и, вероятно, также и прочие планеты еще и теперь, после того, как установилось их отношение к солнцу, обладают тысячными источниками собственного производства света, что и солнце, как говорят это и библейское сказание, не свет, а носитель света, развиватель света и световозбудитель. (Библия не называет солнце «светом», а орудием света, не «ор», а «маор»). – Таким образом, свет есть особая, самостоятельная сила природы, вызываемая как действием солнца на планеты, так и происходящая самостоятельно в планетах. Для большей убедительности мы приведем место из Космоса Гумбольдта, где он говорить о северном сиянии. «Огромное значение этому явлению, говорит Гумбольдт, придает то обстоятельство, что тут земля становится светящеюся, что наша планета, кроме света, получаемого его от центрального тела, солнца, обладает способностью и сама по себе издавать свет. Сила земного сияния или, лучше сказать, освещение, им распространяемое, при величайшем блеске своих цветных, восходящих к зениту, лучей, немногим превосходит свет первой четверти луны. Иногда (напр. 7 янв. 1831 г.) при этом сиянии, без усилия можно было читать печатные буквы. Этот, в полярных странах почти безпрерывный процесс света приводит нас, по аналогии, к замечательному явлению, представляемому Венерой. Часть этой планеты, не освещенная солнцем, светится иногда особенным фосфорическим отблеском. Не совсем невероятно, что луна, Юпитер и кометы, кроме отражаемого ими солнечного света, узнаваемого посредством полярископа, изливают и собственный не заимствованный свет. Не упоминая о проблематических но, весьма обыкновенных, зарницах, которыми освещается и мерцает непрерывно несколько минут сряду целое облако, глубоко стоящее на горизонте, – мы находим еще в нашем воздушном круге другие примеры земного порождения света... Так, в жарким поясе тропиков, несколько тысяч квадратных миль океана вдруг в одно время порождают свет»⁸)... Вагнер присоединяет еще к этому: «так как северное сияние, есть феномен не постоянный, то это свидетельствует нам о независимой от солнца смене света и темноты, которую можно считать аналогиею смены обоих, бывшей до сотворения солнца». «Может быть, говорит Шуберт, явления полярного света, которые мы называем северным сиянием, – не что иное, как запоздалые сумерки слабые остатки того живого и теплого света, который был произведен электромагнетическими силами, согласно с Библиею, в первые дни мироздания, и сопровождался тогда усиленным количеством теплорода, впоследствии утратившегося».⁹

Мы, конечно, не имеем намерения утверждать, что свет, творение которого по Моисееву сказанию предшествует, образованию солнца, назначенного для того, чем оно теперь стало для земли, был свет северных сияний, или далее родственный свету последних, мы только имеем в виду указать на то, что еще и теперь, по определении твердо установленного отношения между солнцем и землею, последняя имеет возможность производить собственный свет, и что, следовательно, ни что не мешает нам думать, что до 4-го дня творения земля владела этой возможностью в гораздо большей степени. Конечно, проявления самостоятельного света на теперешней земле очень сильно разъединены и слабы, чтобы вполне соответствовать свету первых трех дней, который был настолько силен, что способствовал возникновению в третий день растительного царства. Поэтому можно думать, что первое, предначинательное образование света существенно было таковое же, какое производится и теперь на земле влиянием солнца. Когда, установившиеся теперь, отношения между солнцем и планетою не были еще узаконены, то световозбудительные силы могли иметь свое седалище в самих планетах и могли производить те же самые явления, какие производятся теперь на земле под влиянием солнца. Только с четвертого дня творения, когда тела мировой системы настолько подвинулись в индивидуальном своем развитии, что между ними могли установиться определенные и прочные отношения, – могла возникнут полярная противоположность между солнцем и нашей планетой, при которой солнце, может быть, по превосходству своей массы и тяжести, оторвало и включило в себя светопроизводящие силы¹⁰.

"И виде Бог свет яко добро: и разлучи Бог между светом и между тмою». Теперь свет был освобожден от покрывавшей его тьмы и рожден для самостоятельного бытия, теперь он уже не находится во тьме, а около и над Тьмою, господствуя и оживляя ее. Свет был назван днем, а тьма – ночью, во-первых, потому, что время света (день) и время тьмы (ночь) были измеряемы, как наши дни и ночи, по движению земли, во-вторых, потому, что после сотворения человека солнце и другие светила должны были сделать самые эти времена аналогичными с нашими днями и нашими ночами.

Отделением света от тьмы, таким образом, положено начало существованию дней, которые существенно не отличались от наших дней. В настоящее время большинство ученых богословов признают дни творения не обыкновенными 24 часовыми днями, но продолжительным и. периодами, уступая тем самым современным астрономическим и геологическим гипотезам. Астрономия никак не может, понять, чтобы образование всего звездного неба, или только планетно-солнечного неба, ограничивалось 24 земными часами. Столь же мало соглашается и геология с тем, чтобы образование первичных и вторичных горных формаций, возникновение, время жизни и смерть заключающихся в них органических существ совершились в один 24-х часовой день. Она выдает за несомненный факт, что теперешний земной вид и теперешнее царство растений и животных возникли в продолжение тысячи и даже, «миллионов лет». Нам кажется, что компромисс с указанными астрономическими и геологическими гипотезами не только излишен, но даже опасен, так как последние в существе подрывают библейское сказание о миротворении. Чтобы уяснить себе библейские дни творения, необходимо обратиться к библейскому сказанию и рассмотреть, как оно само смотрит на эти дни? Что разумеет Бытописание под словом «день», оно само говорит об этом там, где начинает исчислять дни творения, именно в пятом стихе: «И нарече Бог свет день, а тму нарече нощь, и бысть вечер, и бысть утро – день един. Конечно, слово «день» Бытописание здесь употребляет в различных границах, но не в различных смыслах, а именно в таком, в каком оно употребляется и употреблялось на языке всех народов и времен; сначала термином «день» обозначается день в собственном смысле, ограничивающийся бытием света и наступлением темноты, а потом им обозначается, для хронологического исчисления, весь день, со включением ночи и промежуточного времени между днем и ночью. Весь первый библейский день обнимает, следовательно, четыре части времени (утро, день, вечер и ночь), которые следуют в нем друг за другом. Никто, не станет сомневаться, что одна из этих частей времени, та самая, которая называется днем, есть часть времени обусловленная и ограниченная естественным явлением света; следовательно, соответствующим образом должно понимать и вечер; следующий за днем, и утро, предшествующее новому дню, T. е. как части естественного, обыкновенного и общего целого дня, а он может измеряться только по обыкновенному, вседневному, еще теперь существующему масштабу, именно по естественной смене света и тьмы. Следовательно, дни творения измерялись па сменяющемуся приходу и уходу натурального дневного света, по утру и вечеру. Это была мера, которую дает само сказание, и эта мера безусловно приложима ко всем шести дням творения. Но все ли шесть дней имели 24-х часовую продолжительность, решить невозможно. С четвертого до шестого дня это вероятно, так как с этого времени солнце управляло днем, а луна – ночью, и, вероятно, при этом наступил тот самый порядок, который существует и теперь. Таким образом, дни творения должно понимать по смыслу сказания, как периоды времени, из которых каждый обнимает одну смену земного дня и ночи. Они имели совершенно ту же самую границу, которую ещё и теперь имеет хронологический день, но была ли продолжительность времени, которая определяется указанными, границами, и до четвертого дня, т. е. до утверждения нормального отношения между землею и солнцем, – этого ни утверждать, ни отрицать невозможно.

Впрочем, больше оснований признавать первые три дня творения совершенно одинаковыми по продолжительности последующими, так как Бытописатель не делает между ними никакого различия, одинаково, определяя их продолжительность словами: и был вечер и было утро, день второй, третий, четвертый, и так далее, в пользу того, что первые три дня творения следует считать одинаковыми во продолжительности с последующими, можно представить и следующие соображения. Следование дня и ночи, смена их, не есть само по себе простое следствие присутствия или отсутствия солнца на горизонте, а есть весьма сложное явление, сопровождающееся всегда периодичными изменениями в природе. Состояние атмосферы, например, неодинаково днем и ночью плотность ее гораздо значительнее во время ночи, и этим, объясняется то, что сны тогда имеют большую интенсивность и продолжительность. Состояние эфирной жидкости также неодинаково, как это показывает довольно большое количество дневных изменений электрометра и подобных изменений в отклонении магнитной стрелки. Состояние земли и вод также различно. Существа органические испытывают на себе влияние этих перемен, от них зависит сон растений и животных, Патология тоже подтверждает относительно больных, которых симптомы бывают неодинаковы, во время дня и ночи. Ночь есть самое благоприятное время для отдыха, а день – для бодрствования. Элементы земного, шара подтверждают, таким образом, общее, видоизменение, имеющее свои достоянные, периоды, обусловливающие, но всей вероятности, ряд явлений, которым еще не всегда известна причина. Барометрические изменения, часовые и дневные, зависят, несомненно, от них. Солнце значительно влияет на эти, периодически происходящие видоизменения в природе, но оно не есть единственная причина их, что доказывает факт солнечных затмений. При солнечных затмениях полных, солнце не освещает землю; однако затмения совсем не то, что ночь; следовательно, есть другая какая-нибудь более важная причина появления дня и ночи, чем присутствие или отсутствие солнца. Можно только допустить, что действие солнца, после того, как оно было сотворено, соединилось с общим порядком этих видоизменений дня и ночи, усилило эти видоизменения и сообщило им устойчивость. Но до четвертого дня творения сменою дня и ночи управлял закон ночных и дневных изменений, а потому мера, т. е. продолжительность первых трех дней была, подобна нынешней и обусловливалась главным образом вращением земли.

"И рече Бог да будет твердь посреде воды: и да будет разлучающи посреде воды, и воды: и бысть тако. И сотвори Бог твердь: и разлучи Бог между водою, яже бе под твердию, и между водою, яже бе над твердию. И нарече Бог твердь небо: и виде Бог, яко добро. И бысть вечер, и бысть утро, день вторый» (6–8 ст.).

Наступил новый день. В волнующихся водах задвигалась земля; новое божественное слово вызвало ее, и она должна была родить то, что было скрыто и связано в ее недрах Бог сказал: «да будет твердь («pakiax») посреди воды. И назвал Бог твердь небом». Это было эфирное небо, чистый светлый, воздушный свод над нашею головою, атмосфера с ее никогда неизсякаемым источником жизненных и благословенных сил, с ее столь же неисчерпаемыми, сколько необходимыми источниками питания для всех видов живущего, которыми должна быть наполнена земля. Твердь покоилась на земных водах и, подобно твердому своду, держит небесные светила. Таким образом, твердь разделила вышние воды от нижних, море от облаков, которые из него поднимаются, чтобы в свое время доставить сухой земле источник сил благословения и плодородия¹¹. Вот в общих чертах изображение творения второго дня, подтверждаемое и наукой.

Остановимся сначала на слове «твердь, которое, кажется, и отчасти основательно, представляет небеса в виде непоколебимого свода. Многие смеются над этим неразъясненным выражением Священного Писания, как будто бы Моисей должен был в качестве ученого физика объяснять евреям. Каким образом небо не только твердо, но и полно жидкости (эфира), из чего, конечно, народ ничего не понял бы. Если Моисей в совершенстве знал природу неба, то не должен ли он был оставить свою науку, чтобы говорить своему народу употребительным и понятным языком? Если мы обратимся к древности, то найдем не мало ученых-философов, особенно у греков, которые признавали небо за совершенно твердый свод, к которому, прикреплены небесные светила.

Что было бы удивительного, если бы евреи имели те же идеи, к которым Моисей и приспособлял свой язык? Но на деле ничего подобного нет, и физика Бытия не допускает ни одного из тех многочисленных заблуждений, которые мы встречаем в каждой из наук древности. Подлинный еврейский текст вполне устраняет недоразумение: «да будет твердь» Говорится здесь, «esru pakia». Слово «pakia» происходит от «pakiax», которое означает в форме абсолютной – утверждать, делать твердым, в 1-й форме причинной, – распространять, во 2־й форме причинной, – раcтягивать. Слово «pakiax» взято из этой 2-й формы и означает, таким образом, растяжение, но оно означает также и все то, что служит опорой, покровом, – все служащее связи и утверждающее в существовании. Семьдесят толковников перевели «твердь» чрез «stereoma» – (твердость, основание, базис), а Вульгата – чрез firmamentum, которые имеют одинаковые значения, хотя выражают более идею твердости.

Приведем теперь из Священного Писания, несколько текстов, которые выясняют нам, какую идею священные писатели соединяли с природою небес, и тогда увидим, что эта идея совершенно справедлива. Слова небо и твердь часто являются синонимами. Псалмопевец говорит: «небеса поведают славу Божию, творение же руку его возвещает твердь» (Пс.18:1). По правилам еврейского параллелизма, две части этого стиха воспроизводят одну и туже идею, и небеса и твердь означают здесь, следовательно, одно и тоже. Это тожество значения подтверждается множеством других текстов, где говорится, что Бог назвал твердь небом. У Иова (Иов.37:18, 21) небеса представляются крепкими, блистающими, как вылитое из меди зеркало, Иезекииль (Иез.1:26) сравнивает твердь с кристаллом (сапфиром). Указанные сравнения небес с предметами из видимого мира (меди, кристалла), ничего не говорят о внутреннем устройстве небес и суть не более, как фигуральное, картинное изображение внешнего вида небес. У пророка Исаии мы читаем относительно небес следующее: «Аз Господь совершаяй вся, распрострох небо един, и утвердих землю» (44:24). «Аз сотворих землю, и человека на ней, аз рукою моею утвердих небо, аз всем звездам заповедах» (45:12). Из этих текстов видно, что твердь есть противоположное утвержденной земле пространство. В других местах Писания мы читаем, что небеса утверждены (Пс.32:6) Словом Господним. Очевидно, здесь речь идет о постоянном порядке небес, правильных движениях светил. Выражение утверждать не указывает на одну материальную твердость, оно означает устойчивое равновесие тел и связывает, с ним идею сопротивления, твердости. Это именно устойчивое равновесие и означает слово утверждать во всех тех местах ·священного Писания, где идет речь о светилах, небе, земле и водах. Книга Притчей весьма ясно свидетельствует об этом. Премудрость говорит: «егда готовяще небо, с ним бех и егда отлучаше престол свой на ветрех, и егда крепки творяше вышние облаки: и егда тверды полагаше источники поднебесные, и егда полагаше морю предел его, да воды не мимо идут уст его и крепка творяше основания земли, бех при нем устрояя» (Притч.8:27–29). Во всех приведенных местах священные писатели хотят показать, что именно Бог сделал устойчивым положение небес, воздуха и облаков, светил и вод, равно и земли. Отсюда понятен и смысл слова «твердь». Будет ли оно к переводе с еврейского соединят с собою идею пространства, или в переводах 70-ти толковников и Вульгаты – идею твердости, того, что поддерживает и утверждает, во всех этих случаях это слово означает лишь удивительное, устойчивое равновесие, господствующее в поверхностях, управляющее движениями светил и земли. Но если мы припомним, что наука в состоянии ныне допустить, что поверхности нашего солнечного мира наполнены газами, – что эти газы служат импульсивными причинами движения, – что они оказывают сопротивление твердым телам, – что твердые тела, с своей стороны, оказывают им сопротивление (вследствие чего происходит отталкивание и разные движения), то поймем всю верность и точность выражения «твердь» для обозначения поверхностей неба, потому что разлитые к этих поверхностях газы служат причиною устойчивости или постоянства движений светил и земли.

"Да будет твердь посреди воды: и да будет разлучающи посреди воды, и воды». Но что отделяет воды в жидком мхе состоянии от код в состоянии паров? Не атмосфера ли, состоящая из газов более веских (каковы азот, кислород), чем водные пары, которые, таким образом, должны подниматься выше? Не та ли это атмосфера, которая простирается над водами морей и удерживает их в жидком состоянии и в их пределах? Какое же название может подходить к ней более, как не «твердь», которая означает пространство, твердо поддерживающее и уравновешивающее собою?

И так, земля окружена жидкими водами, земля и воды окружены (азотом и кислородом) атмосферой, которая поддерживает землю в устойчивом равновесии и воды в жидком их состоянии; выше атмосферы находятся воды в состоянии Паров (облака) и водорода, присутствие которого метеорологические наблюдения показывают в самых высших областях атмосферы. Облака и водород, в свою очередь, стесняются газами (высшими разреженными воздушными слоями атмосферы, так называемым эфиром), наполняющими поверхности и образующими небо, а среди этих последних движутся в порядке все звездные тела.

«И рече Бог: да соберется вода, я же под небесем, в собрание едино, и да явится суша: и бысть тако... И рече, Бог: да прорастит земля былие травное, сеющее семя по роду и по подобию, и древо плодовитое творящее плод, ему же семя его в нем по роду на земли: и бысть тако... И бысть вечер, и бысть утро, день третий (Быт.1:9–13).

Третий день обнимает две творческие деятельности, непосредственно следующие друг за другом: отделение от моря суши и одеяние суши растительностию. Как задачею первого дня творения было – освободить свет от уз тьмы, как второй день вызвал из хаотических вод первоначальной земли небо с его благословенными источниками, дождями и плодородными временами, так творческое слово третьего дня освободило твердую землю от господства моря, которое все поглощало, все заливало. Отделение воды от суши было основным условием дальнейшего жизненного paзвития на земле и ручательством за размножение и сохранность обитателей земли, а также и воды. Суша должна была сделаться местом обитания животных и самого создания Божия, поэтому упорядочивающее и творящее слово всемогущества должно было освободить ее от уз моря и указать этому последнему границы.

И как только вода отступила в особые места, как только появилась суша, земля тотчас произвела из своих недр, при содействии нового творческого слова, чудеса растительного мира с его великолепием красок, с его плодородием, силы и зародыши которого дало оплодотворяющее дыхание Святого Духа, носившегося над первоначальною бездною. Растительное царство, коренящееся твердо в материнской почве, которая скрывает великолепным покровом его слабость, не имеет интегрированного, самостоятельного бытия. Потому и возникновение его приурочено к тому же самому дню творения, который дал самостоятельное бытие суше.

Обращают на себя внимание время творения растительного царства и самый порядок перечисления Бытописателем видов этого царства: После образования неорганической природы, Бог творит ряд органических существ. Земля, по творческому повелению, произращает «былие травное» (по-еврейски деше), зелень, под которой нужно разуметь низшую породу растений, цветущих невидимыми для глаз цветами и произращающих невидимые семена (к таким растениям относятся водоросли, мхи, лишаи и все, носящие в ботанике название «тайнобрачных». Затем следует высшая сравнительно порода растений – это «травы» (по-еврейски эсеб), "сеющие семя», к которым относятся всевозможные травянистые хлебные растения, цветущие видимыми Цветами, имеющие плод и семена. Наконец, являются деревья плодовитые (по-еврейски эц), красота и венец растительного царства, самые сложные и совершенные произведения этого Царства. Впрочем, последовательность Моисея в описании видов растительного царства совсем не говорит о том, что и самое творение этих видов растительного царства совершалось постепенно, так сказать, преемственно. По сказанию Моисея, все растительное царство было сотворено Богом одновременно и составляет одно творение и не есть результат последовательного ряда творений. А если Моисей и перечисляет растительное царство как бы по классам, то этим хочет сказать, во-первых, то, что самые виды растений сотворены Богом, во вторых, что все, без исключения, растительное царство, (как, то: зелень, трава и плодовитые деревья) сотворено одновременно по творческому слову: «да прорастить земля». Растения не были сотворены в виде зародыша или зерна, но в состоянии взрослом, совершенном, способном производить семена и продолжаться во времени и пространстве. Зерно есть результат закона, который управляет каждым видом растений, оно предполагает предсуществование подобных существ, которые совершают известные отправления для произведения его; поэтому сотворено растение, но не зерно. Бытописание не говорит, что земля покрывается семенами, производящими растения, но – что земля произрастила все виды растении, производящих их семена, – виды, получившие при самом, творении прочную устойчивость (это – истина, без которой ботаника не могла бы и быть наукой, так как не имела бы основания). Но нельзя представлять дела так, что будто сначала появился простейший вид растительного царства, который потом, путем постепенного развития, в миллионы лет дошел до более сложных и совершенных видов растительного царства Библия ясно говорит против этого: да прорастит земля былие травное, сеющее семя по роду и по подобию и древо плодовитое... и бысть тако» (1:11).

С первого взгляда кажется невозможным появление растений прежде солнца. Но наука настолько разработала этот вопрос, что признает в настоящее время вполне возможным существование растительного царства до появления солнца. В одном из пластов она нашла обугленные толща растений, которые появились до влияния солнца, а в другом – остатки растений, которые жили уже тогда, когда солнце начало освещать землю. Правда при настоящем порядке солнце является необходимым фактором и условием жизни растительного царства, но в момент творения растений присутствие его было бы более вредно, чем полезно для последних Днем, как известно, под влиянием солнца, растения поглощают угольную кислоту и выделяют кислород; ночью они, наоборот, поглощают кислород и выделяют угольную кислоту. Но действие света, теплоты и электричества предварительно разлагало все элементы, содержавшиеся в первобытной атмосфере. Необходимо было, чтобы растения сперва поглотили достаточное количество кислорода с тем, чтобы, при появлении солнца, они могли, под его влиянием, действовать на угольную кислоту атмосферы, поглощать ее, а из себя выделять кислород и, таким образом, подготовить одно из существенных условий для возникновения и существования животного царства, которому последний газ необходим для дыхания. Отсюда, все совершалось в надлежащем порядке. Но если бы растения начали с поглощения угольной кислоты, что имело бы место в том случае, когда солнце было бы сотворено раньше их, они в самом начале поставили бы все в неблагоприятные обстоятельства. По отсутствию кислорода в тканях растений, ассимиляции углерода, вероятно, не произошло бы, и жизнь растений началась бы с действий разрушения.

Таким образом, растительное царство должно было явиться прежде солнца, но уже после образования влажности, как необходимого условия его развития, – и до появления животных. По вероятнейшему предположению, сначала воздух был насыщен угольною кислотою, вследствие постоянного химического соединения тел; поэтому животное царство, если бы появилось раньше растительного, не могло бы существовать. Но воздух очистился от углекислоты, которая поглощалась растениями, а эти последние, поглощая углероде, выделяли кислород и тем подготовили одно из важнейших условий возникновения на земле животной жизни.

В третий день закончилось образование земли, как одного существующего самого по себе мирового тела. В четвертый день было установлено и узаконено ее отношение к другим мировым телам.

Взаимная принадлежность всех планет нашей солнечной системы, а также однородность их натуральных отношений к солнцу ясно и решительно, говорит астрономия, указывают на то, что происхождение их было общее, как в отношении их к первоматерии, из которой они образовались, так и по отношению ко времени, в которое они индивидуализировались. Мы охотно соглашаемся с этим. Но если при этом, далее, возражают, что это необходимое предположение не находит в Моисеевом сказании ни признания, ни даже допущения, потому что оно представляет образование земли и образование солнца, луны и звезд независимыми друг от друга, и допускает последнее совершившимся только тогда, когда земля вполне образовалась с горами и долинами, сушею и морем – то мы решительно протестуем против этого, Сказание Моисея (Быт. 1 гл.) сообщает только о том, как земля сделалась тем, что она есть теперь, как она была приготовлена для обитания и развития человека. Солнце, луна и звезды упоминаются в нем там, где они начали влиять на историю образования земли, и о них упоминается настолько, насколько они выполняли свое назначение. Образована ли была наша земля вместе с солнцем и прочими планетами из одной и той же первоматерии, произошло ли индивидуализирование их одновременно и шло ли с тех пор их индивидуальное развитие параллельно, – об этом сказание Моисея не говорит, давая широкий простор предположениям.

Некоторые ученые относят образование планетной системы и вообще звездного неба ко второму дню творения и считают субстратом для его творения вышняя воды; другие думают, что весь звездный мир произошел только в четвертый день.

Первое из этих предположений совершенно ошибочно. В сказании Моисея нет ни малейшего указания на то, что небесные тела четвертого дня образовались из вышних вод. Это предположение даже прямо противоречит позднейшим данным Священного Писания, по которым вышние воды еще существуют (Пс.148:4; 103:3; Иов.26:8); притом под «вышними водами», как выше мы видели, следует разуметь «облачные воды». Не может быть принято и другое предположение, по которому светила произошли только в четвертый день, во-первых, потому, что самый текст библейский не дает к тому основания. В еврейском тексте при изображении творческий деятельности четвертого дня употреблен глагол – «аса» – созидать, а не «бара» творить, что дает право заключать, что в четвертый день сотворены не самые ядра светил, которые сотворены раньше, но что светила с этого только времени сделались тем, что они есть теперь для земли. Во-вторых, это предположение совсем игнорирует первый стих Моисеева сказания, из которого можно видеть, что небо (звездное, а не видимое нами, эфирное, которое явилось во второй день) сотворено в первый день вместе с землей. В-третьих, это предположение идет в разрез с тем научно астрономическим фактом, что вся планетная система одной природы и явилась приблизительно в одно время. Большие планеты, три анализе, представляют в своем, едва видимом, спектре, присутствие тех же самых элементов, которые замечается в спектре солнца. Малые тела, как астероиды и аэролиты, состоят из тех же элементов, из каких и большие; в состав их входят: кислород, сера, фосфор, силиций, кальций, потассий, медь, олово и т, под., всего до 18 ингредиентов. Вообще, до сего времени нет достаточно данных для предположения, что в небесных телах есть элементы, не встречающиеся на земле, ибо хотя спектроскоп дает много линий, которые нельзя приурочить ни к одному из земных элементов, и наоборот, некоторые земные вещества не открыты в солнечной сфере, но явления, представляемые метеоритами, дают основание думать, чти разница происходит наиболее от того, что те же самые вещества образовались при иных, чем земные, условиях.¹²

Мы предполагаем, что звездный мир сотворен был в первый день, вместе с землей (1, 1). До шестидневного творения светила, как и земля (2-й ст.), индивидуализировались, вероятно, уже настолько, что могли быть отдельными телами. Как и когда окончательно сформировались небесные светила, Бытописатель ничего не говорит. Он сосредоточивает свое внимание на образовании нашей планеты, земли, небесных же тел он не касается совсем, вероятно, потому, что они не имели еще никакого значения для земли. Можно думать, что образование небесных светил происходило одновременно с образованием земли, что в четвертый день образование их уже настолько развилось, что с этого момента, по творческому слову, они могли вступить в определенное и постоянное отношение друг к другу и к земле.

Сближение в этом случае научных знаний с библейскими сказаниями по отношению ко времени и постепенности образования небесных тел не представляет затруднения. По принятым в настоящее время теориям, между прочим по Канто-Лапласовской, солнце и планеты большие могли достигать полного своего развития гораздо позднее меньших, спутники должны были выделяться из планет до некоторой степени образовавшихся, и, следовательно, развиваться ранее своих родоначальниц. Точно также и по сказанию Моисея земля образуется ранее, нежели получили окончательное развитие солнце и луна на целый библейский день¹³.

В какое отношение стали сотворенные в четвертый день небесные светила к сотворенному в первый день свету, относительно этого Бытописание не оставляет нас в сомнении. В первый день был вызван свет, а в четвертый – возбудители света; светящая сила сначала не была связана с солнцем, это совершилось уже тогда, когда космическое образование земли завершилось уже настолько, что могла образоваться противоположность солнечной и планетной полярности. Что солнце само по себе не есть источник света, но только возбудитель его, это ясно из самого текста. Вот выражение Моисея: «И рече Бог: да будут светила на тверди небесней, освещати землю, и разлучати между днем и нощию» (Быт.1:14). В тексте оба глагола: освещать – заставит светить, различать – заставить различать, употреблены в винословной форме, а эта форма указывает, что предмет не совершает действия, но заставляет совершать его. Таким образом, солнце и луна не светят, но заставляют светить, по буквальному выражению текста. Да и самое солнце Библия не называет светом, но орудием света, не «ор», а «маор» Все это согласно с фактами науки.

Явившись возбудителями света, небесные светила, по выражению Моисея, сделались для людей «в знамения, и во времена, и во дни и в лета» (Быт.1:14) До четвертого дня творения смена дня и ночи су шествовала, мера дня и ночи определялась вращением земли, другой меры не было, да и быть никогда не должно. Однако, нужен был постоянный закон, который делал бы эту меру ощутительной для человека, когда он получит бытие. Закон этот и установлен с момента появления небесных светил, сношения которых с эфиром должны были производить световые явления. Сами светила не производят меру времени, но делают ее постоянно ощутительной, или, как прекрасно говорит текст, заставляют различать день от ночи.

Между всеми тварями мера времени принадлежит исключительно человеку, существу социальному, который должен жить в своем потомстве, вспоминать о своем прошедшем и передавать о нем, обозначать, точно определять время своих действий, чтобы установить свои взаимные права и знать о своих обязанностях. Мера времени есть одно из оснований социального царства, без нее человеческая память не возможна. Бытописание в нескольких словах выражает эту столь существенную связь планет с нуждами человека: "да будут (светила) в знамения и во времена, и во дни, и в лета».

Если мы от этих детальных наблюдений обратимся к более общим рассуждениям, то увидим еще более, насколько библейская космогония в этом пункте гармонирует с наукой.

Поле возможно верной астрономии ограничено нашим солнечным миром, а далее – уже область предположений. Но наши наличные астрономические познания находятся в прямом отношении с важностию их для нашей жизни. Земля, луна и солнце, собственно говоря, – основание астрономической науки; эти небесные тела достаточно нам известны. Потом, идут планеты нашей (солнечной) системы, о которых мы знаем сравнительно меньше. Наконец, относительно звезд, не входящих в нашу солнечную систему, мы наблюдая их прохождение одних пред другими, знаем только то, что они очень удалены от нас. Такая же градация замечается у Моисея, когда он сообщает нам историю происхождения мира. Он рассказывает подробно о творении земли; о небесных светилах, солнце, луне, сообщает уже более кратко, показывая их пользу для нашего шара; об остальных светилах он только упоминает, называя их общим именем «звезд». Уже это одно сближение довольно замечательно. Но мы пойдем с положительной астрономией дальше. Наука свидетельствует, что между явлениями небесными и жизнию органических существ имеется связь и внутреннее соотношение; она положительно утверждает устойчивость нашего солнечного мира со всеми его сколько-нибудь важными звездами. Исчисление Митчеля, на основании теории вероятностей, убеждает нас, что допускать в расположении звезд в мировом пространстве игру случая не правоподобно. Все планеты имеют эллиптическую форму, вращаются на своих осях в одном и том же направлении от запада к востоку, двигаются по эллиптическим орбитам в плоскостях, одна к другой едва наклоненных. Все они подчинены закону всеобщего тяготения. Состоя из одного и того же вещества, эти тела вместе, и каждое отдельно, оказывают взаимно друг на друга непосредственное влияние. Планета притягивает планету, спутник изменяет направление орбиты спутника и производит в эллиптической кривой заметные возмущения. Но напрасно стали бы мы опасаться столкновения, последствием которого было бы разрушение нашей системы; каждая планета в ней взвешена и поставлена в надлежащем месте. По отношению собственно к земле наука доказала, во-первых, что длина суток со времени Гиппарха не изменилась даже на одну сотую секунды, и это обстоятельство указывает, что скорость обращения земли вокруг оси всегда постоянна и неизменна; – во-вторых, что земля и ее спутник не изменили своих орбит и не испытывали извне никакого потрясения, так что отношения между землей и луной всегда оставались одинаковыми. Постоянство и устойчивость солнечной системы обеспечивают прочное существование нашей планеты, обитающих на ней органических существ и в особенности человека; можно сказать даже более: все как будто в солнечном мире и устроялось для человека.

Правда, земли наша очень мала, но, кажется, самое положение ее, как планеты, движущейся около солнца, масса ее, безмерно меньшая массы солнца составляют прекрасное условие существования для живущих существ, так как этим двум причинам нужно приписать, например, приливы и отливы атмосферы и вод, так важные для животного и социального царства. Но это еще не все. Книга Бытия говорит нам очень ясно, что все планеты нашей системы, а также и звезды, образовались для нашего шара ради человека, который должен здесь обитать. С другой стороны, наука хорошо знает, что из всех тел нашей системы одна только земля обитаема. Луна, например, не может быть обитаема, так как не имеет атмосферы. Когда эта планета скрывает звезды, на ее краях не заметно преломления лучей, следовательно, она не имеет оболочки, преломляющей лучи, будет ли то газ, или какой-нибудь пар, и, следовательно, на ней нет ни воздуха, ни воды, – этих двух главных условий всякого органического существования. Об обитаемости других планет не может быть и речи; они находятся или слишком близко к солнцу или очень далеко от него, от чего температура на них то очень высока, то очень низка. Может ли жить какой-нибудь организм на Меркурии, на котором температура, вследствие близости его к солнцу, выше температуры плавящегося свинца? Возможна ли жизнь на Уране, где, напротив, средняя температура должна быть на 300 градусов ниже температуры тающего льда, а свет от солнца очень слаб? И так, только одна земля обитаема. Следовательно, весь остальной звездный мир имеет значение не сам по себе, но только для земли, частнее, для обитателя ее, человека, который есть единственная цель творения вселенной, и единственное на земле существо, призванное прославлять Творца.

Когда очистился воздух от углекислоты и солнце стало озарять поверхность земли, когда, таким образом, существовали уже эти два фактора животной жизни, последовало творение живых существ.

«И рече Бог: да изведут воды гады душ живых, и птицы, летающия по земли по тверди небесной... И сотвори Бог киты великия, и всяку душу животных гадов... и всяку птицу пернатую» ... (Быт.1:10–21).

Творение животного царства Бытописатель ясно отличает от творения царства растительного. Правда, и здесь, Бог обращается к стихиям: «да изведут воды», как раньше к земле: «да произрастит земля», однако, при изображении творения царства животного Моисей употребляет глагол не «аса» – образовать, а «бара» – творить, который указывает на творение в собственном смысле и который, как можно видеть из Бытописания Моисея, употребляется всюду там, где наука останавливается, не умея себе объяснить путем одного только развития, появление нового рода жизни на земле. Уже самым употреблением глагола «бара», при изображении творческой деятельности пятого дня, Моисей указывает на превосходство творения этого дня пред творением третьего дня. Но этого мало, в самом тексте он указывает даже и на те существенные признаки, которыми животное царство отличается от растительного и превосходит его. Выражение: «всяку душу животных гадов» (21 ст.), по еврейскому тексту: «кол нефеш гаггаиаг гаромешетт» обнимает всех животных, даже низших. Слово «нефеш» означает, собственно, дуновение, потом, в более широком смысле – жизнь, стремление, желание и есть единственное слово в священном языке, которое выражает то, что в зоологии называется чувствительностию; своими различными значениями оно заключает в себе свойства последнего понятия. Слово «гаггаиаг» – означает жизнь и все, что отвечает нашей идее животного. Выражение: «кол нефеш гаггиаг» – означает всякое бытие, одаренное дыханием жизни, всякое существо, чувствующее, имеющее желание и проч. «Гаромешетт» – множественное число от «ремеш» – всякое существо, двигающееся само по себе. Смысл всей фразы таков: всякое существо чувствующее, живущее и движущееся. Семьдесят толковников перевели приведенное еврейское выражение: «иасан психин зоон ерпетон» – всякое чувствование животных движущихся. Вульгата – anima vivens et motabilis: смысл выражения в обоих переводах тот же самый. Таким образом, животное царство в священном тексте характеризуется теми же свойствами, какие употребляются и к зоологии, т. е. чувствительностию и способностию переменять место.

Сравним растение с животным, чтобы лучше оценить эти свойства. Растение, как и животное, имеет организацию, которая совершает различные функции. Животное питается, растение – тоже; животное дышит, растение – тоже, животное имеет, кровь красную или белую, теплую или холодную растение имеет белый или красноватый, более или менее высокой температуры сок, который есть его кровь; животное выделяет из своего организма известные продукты, растение – тоже; животное плодится, растение – тоже и посредством аналогичных органов. По всем этим функциям, животное есть тоже растение, только более сложное. Но растение не ощущает и не движется произвольно, а животное владеет этими двумя способностями, которые составляют существенные его, свойства и характеризуют его. И Бытописатель, определяя животное, назвал его живой душой, т. е. органическим существом, которое живет и движется. Создав в пятый день животных, Бог благословил их, говоря: «плодитесь и размножайтесь», но растений Бог не благословил, и причина этого состоит в том, что хотя и растения должны произрастать и размножаться на земле, но растение лишено самосознания и инстинкта и не может заботиться о сохранении себя, или содействовать воспроизведению и размножению своей породы; оно подвержено роковому ходу физических законов. Напротив, животное, управляется другими законами; оно одарено инстинктом и некоторыми психическими способностями, которые руководят им в удовлетворении его нужд и побуждений.

В изображении творения животного царства у Моисея замечаются строгий порядок и постепенность. Творческое слово, по сказанию Моисея, сначала населило воду, как стихию наиболее благоприятную для развития животной жизни, самыми простыми и несовершенными организмами, которым Моисей дает общее имя «гадов», или, с еврейского, многородящих. Под «многородящими» разумеются все, (за исключением китов), существа, живущие и плодящиеся на влажности; сюда относятся всевозможные микроскопические животные; затем, так называемые, правильные животные: – полипы, звездчатки, слизняки, раковины, раки и, на конец, рыбы и амфибии. Водяные животные отличаются необычайною плодовидостию, оттого и названы многородящими. Но эти животные живут одни для других, они служат также пищею земным животным, птицам и человеку; яйца многих из них оставляются родителями тотчас после их произведения. Чтобы они могли продолжать свое существование среди стольких причин уничтожения, нужно, чтобы они были сотворены многочисленными и плодовитыми. Происхождение китов великих объясняется необыкновенною тогдашнею производительностию среды, в которой они явились.

К пятому дню творения относится творение и птиц. Но это не значит, чтобы птицы принадлежали к водяным животным; сотворение птиц независимо от сотворения многородящих. Не воды изводят птиц, а в тексте показан лишь порядок их происхождения; сперва в водах появились гады и рыбы, а за ними птицы, «летающие по земли по тверди небесней», которые и летанием в воздушной стихии и способностию производить подобных себе при помощи яичек ближе подходят к водяным животным, чем к земным.

Геология в общих чертах подтверждает порядок происхождения тварей пятого дня; она свидетельствует, что некоторое время земля, изобилуя царством растительным, не имела еще живых обитателей, из которых первыми на ней являются пресмыкающиеся водяные животные вместе с птицами. Кювье, например, говорит: «проходя песчаники, представляющие только отпечатки растений, мы приближаемся к различным слоям известняка, известного под именем юрской почвы. Здесь класс пресмыкающихся (водяных) принимает свое большое развитие». По словам Кювье, юрская почва заключает в себе кости только одних пресмыкающихся, но новые открытия, по словам Бленвиля, подтвердили, что птицы принадлежат к древнейшим обитателям земного шара, и следы их встречаются уже в юрской почве. Следовательно, птицы современны водяным животным¹⁴, что вполне согласно с Библией.

Когда воды наполнились рыбами и воздух птицами, последовало творение земных животных, превосходящих сложностию своей организации все предшествующие твари этого царства. Настал шестой день творения.

«И рече Бог: да изведет земля душу живу по роду, четвероногая и гады, и звери земли по роду; и бысть тако. И сотвори Бог звери земли по роду, и скоты по роду их, и вся гады земли по роду их». (Быт.1:24–25) Так произошел высший класс животных, млекопитающих, теплокровных. Судя по ископаемым остаткам допотопных животных, мамонтов, слонов и др. можно думать, что животные первозданные отличались громадными размерами, и что травоядные преобладали над плотоядными. Наконец, в тот же день Бог сотворил венец творения и господина вселенной, человека. "И рече Бог: сотворим человека по образу нашему и по подобию: и да обладает рыбами морскими, и птицами небесными, (и зверьми) и скотами, и всею землею и всеми гады пресмыкающимися по земли. И сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его: мужа и жену сотвори их». (Быт.1:26–27). Весь текст Моисеева сказания указывает на совершенство последнего творения. Человек не есть животное; книга Бытия отделяет его от творения животных более энергическим образом, чем даже животных от растений. Она не ставит его в ряду творения животных, не говорит, например: Бог создал животных земных и человека, – но повествует, что, когда были сотворены самые совершенные животные, Бог предпринимает создание человека. Самый процесс создания человека отличается от творения царств органических. Все царство растений было сотворено одновременно и мгновенно, точно также сотворены водяные животные, потом земные; каждая из этих групп приводится к жизни одним актом Божественного всемогущества. Человек составляет блестящее исключение, он произошел чрез три последовательных акта. Сначала Бог извлекает физическую природу человека из материи, образует тело из земли; но это тело было безжизненно, тогда как животные были живыми с самого момента творения. Потом, Бог сотворил существо духовное, вздохнув в лице безжизненного тела «дыхание жизни», и человек сделался живым. Оригинальный текст сказания ясно отличает принцип жизни, данной человеку, от жизни животных. Говоря о последних, он употребляет всегда выражение «нефеш гайиах», – дыхание, жизнь; говоря о человеке, он передает, что Бог вдохнул в него душу жизней – «нишемат гайим». Человек, действительно, заключает в своем теле жизни – растительную и животную, но душа царит и господствует над этими двумя жизнями, так как, по кн. Бытия, человек чрез нее именно сделался духовным существом. Наконец, творением женщины, извлеченной из мужа, Бог создает существо социальное. До сих пор относительно каждого творения Бог изрекал, что оно добро, но это последнее Его творение (человек) было не полно, оно требовало другого, – не добро быти человеку единому, сказал Бог, сотворим ему помощника по нему». (Быт.2:18) Между тем нужно было, чтобы человек прежде узнал превосходство своей собственной природы и непроходимую пропасть, которая отделяет его от животных, Бог приводит их к нему, Адам рассматривает их, дает им имена, но не находит между ними существа, подобного себе, которое было бы достойно войти с ним в общение. Отсюда этот крик любви и удивления, когда Вечный представляет ему подругу, взятую от него во время сна: это кость от костей моих, плоть от плоти моей, она будет называться женою «иша», ибо взята от мужа – «иш»! И так, человек был создан в три акта: сначала, как существо физическое, потом, как – духовно-разумное и, наконец, как существо социальное, родоначальник будущего человеческого общества.

Но самое главное преимущество человека в ряду других тварей – это то, что он творится по образу и подобию Божию, отпечатлевшихся как в физической его природе, так, по преимуществу, в духовной, с ее силами. Физическая природа человека приближается к природе самого высшего из животных; интеллектуальная приближается очень мало, ее превосходство пред самым умным животным громадно, чрезмерно; моральная – не имеет ни одной точки соприкосновения с тем, что существует у животных; религиозная – возвышается до его Творца. Всем этим человек разнится от других органических существ безконечно более, чем породой, и может быть лучше всего определен именем «социального царства». Все естественные науки признают человека последним, высшим творением земным, высшим не по силе физической, а по его нравственной природе, по уму и организация, и утверждают за ним царственное значение.

По окончаний творения. Бог, воззрев на природу, нашел ее прекрасною: "и виде Бог вся, елика сотвори: и се добра зело». Так заканчивает Богопросвещенный Бытописатель историю творения.

Каждого непредубежденного читателя библейская космогония поражает прежде всего своею цельностию, стройностию и идейностию. Порядок творения, описанный Моисеем, так строго последователен, что устраняет всякую мысль о случайности его, напротив, заставляет признать, что в основе его лежит одна определенная идея. Все царства необходимы одно для другого, на этом принципе основан их общий гармонический план; в последовательном творении они должны являться в порядке их необходимости: самые необходимые для всех других должны явиться первыми, а существо, для которого сотворены все другие, которому они все более или менее необходимы, которое, так сказать, все их содержит в себе, должно явиться последним. Этот принцип есть закон логического порядка, которому должно следовать последовательное творение. Этот порядок и лежит в основе творения, изображённого в книге Бытия.

Земля, которая должна служить жилищем для всех существ, сформировалась окончательно раньше других мировых тел: планет и солнца, так как светила небесные имеют значение только для земли, которую они делают плодородной, – для воды, атмосферы, растений, животных, человека. Вопросы об относительной величине, материальной важности, положении светил и пр. имеют здесь второстепенное значение, так как все означенные свойства небесных тел являются следствием назначения их; назначение же их – служить земле, на которой должен обитать человек. На земле для человека – все, что ему нужно знать, все, что ведет его разум к Божественному разуму. Сама она (земля) для человека – точка наблюдения, с которой он созерцает вселенную.

Свет сотворен в первый день, так как он необходим всем существам и является гармоническою связи между мирами. Понятно, под светом нужно разуметь не только световые явления, но самый эфир, который все научные данные представляют нам, как причину, основу явлений света, теплоты, электричества и магнетизма. Свет вносит порядок на земле и в атмосфере, он необходим для жизни всех органических существ; значение, какое он имеет во вселенной, громадно, может быть, ему же следует приписывать неизменность движений планет и великих феноменов, происходящих в недрах и на поверхности земли.

Во второй день является атмосфера с эфирным небом, подготовившая новое творение земли, которое заканчивается стечением и стягиванием вод в бассейны морей.

Уже готово было все, что нужно для жизни растений; были свет и теплота, электричество и влажность, атмосфера и земля, вышедшая из воды. Поэтому, в третий же день (день появления суши) были сотворены растения и приготовлены для животных и человека. Как они будут служить телу человека, это понятно, уму же его они будут доставлять знания и приобретение истин, благодаря которым он будет господствовать над органическими царствами, покорит землю и будет употреблять все ее элементы на свои нужды. Когда солнце и другие небесные светила, сотворенные в первый день вместе с землей, индивидуализировались уже настолько, что могли встать по отношению к земле в определённые отношения, по творческому повелению, они являются на тверди небесной и делаются, с момента своего появления, необходимыми для продолжения жизни на земле. Но растения, сотворенные в состоянии полного развития, могли выполнять свои функции и до появления солнца.

Появление в четвертый день на тверди небесной солнца и других небесных светил привело в движение эфир и дало начало массе световых феноменов. С четвертого дня солнце и другие планеты делаются необходимыми для растений, животных и человека, их движения и вращения получают важное значение в законах жизни на земном шаре. С установлением постоянных отношений между землей и солнцем начались времена года.

В пятый и шестой дни были сотворены животные, сначала самые несовершенные по организации, водяные, за тем, более совершенные, воздушные, птицы и, наконец, с высшей, усложненной организацией, земные. Когда было готово все, чтобы принять того, кто должен господствовать над миром, – является человек.

Вот порядок происхождения существ; каждое из них творится раньше тех, для кого оно сотворено, и в этом логическом порядке человек занимает последнее место. Таким образом, человек есть цель и последнее слово творения. Земля, правда, устроена также и для растений и животных, но растения и животные сами были сотворены для человека, они занимают на земле место только в виду человека, составляя подчиненность и дополнение того, кто делает их элементами своей физической, интеллектуальной и социальной жизни и орудиями своего господства над землей. Строгая последовательность, постепенность происхождения тварей, да и вообще весь тот изумительный порядок творения, какой изображен Моисеем в сказании о творении мира вполне согласно с тем, до чего дошел человеческий разум и что можно считать самым лучшим и достоверным из добытых ныне знаний и открытий.

Перепечатано из №№ 40, 41–42, 43, 44, 45 ,46, «Оренбургских Епарх. Ведом.» за 1912 г. Типография Тургайского Областного Правления.