Повесть о Еруслане Лазаревиче

Сказание и похождение о храбрости, о младости, и до старости его бытия, младого юноши и прекрасного русского богатыря, зело послушати дивно, Еруслана Лазаревича

Бысть во царстве царя Картауса Картаусовича дядюшка его, князь Лазарь Лазаревич, а жена у него Епистимия, а сына родила Еруслана Лазаревича. И как будет Еруслан Лазаревич четырех лет по пятому году, и стал ходить на царев двор и шутить шутки не гораздо добры кого хватит за руку – у того рука прочь, кого хватит за голову – у того голова прочь, кого хватит за ногу – у того нога прочь.

И тут промеж себе князи и бояре и сильныя гости учали совет сотворяти «Поидем мы бити челом к царю Картаусу Картаусовичу, и речем ему «Есть у тебя, царю, дядюшка князь Лазарь Лазаревич, а у него сын Еруслан Лазаревич, и ходит он ко царю на двор, и шутит шутки с нашими детьми не гораздо добры кого хватит за голову – у того голова прочь, кого хватит за ногу – у того и нога прочь». И что сговорит царь Картаус ко своему дядюшке «Гой еси дядюшка Лазарь Лазаревич! Есть у тебя сын Еруслан Лазаревич, и он ходит ко царю на двор, и шутит шутки не гораздо добры; и сын твой во царстве не надобен, – лучше его вон выслать из царства».

И тут стал князь Лазарь Лазаревич, услышал от царя Картауса Картаусовича себе слово кручинное, поехал от царя невесел, повесил свою буйну главу ниже плеч своих.

Ажно встречает сын его Еруслан Лазаревич, не доезжаючи отца своего, слазит с добра коня богатырского, бьет челом о сыру землю «Многолетное здравие государю моему батюшку, князю Лазарю Лазаревичу! Как тебя, государя моего, Бог милует? Что ты от царя не весел едешь? Или тебе у царя место было не по обычаю, или тебе от царя было слово кручинное?».

И говорит ему князь Лазарь Лазаревич «Место мне у царя было по обычаю; стольники и чашники доходили до меня; одно мне от царя было слово кручинное. Когда бывают дети отцу и матери на потеху, а под старость – на перемену, и по смерти – поминок; а ты мне, дитятко, смолода – не на потеху, а под старость – не перемена, а по смерть – не поминок! Да ходишь ты, дитятко, ко царю на двор и шутишь шутки не гораздо добры кого хватишь за руку – у того рука прочь, кого хватишь за голову – у того голова прочь, кого хватишь за ногу – у того нога прочь; и на тебя князия и бояра били челом; царь тебя из царства велел вон выслать».

И Еруслан Лазаревич стоячи усмехнулся, а сам говорит таково слово «То мне, государь батюшко, за обычай, что велел меня из царства вон выслать; одна на меня кручина, батюшко, великая ходил я по твоим стоилам и по конюшням, во аграмаках и в конях, и в жеребцах не мог себе лошадки выбрати, коя бы мне по обычаю и могла бы мне послужить».

И тут седши Еруслан Лазаревич на свой доброй конь, и поехал ко двору своему. И приехал в дом отца своего, учал прощаться у отца своего и у матери в чистое поле гулять. И отец князь Лазарь Лазаревич и мати его Епистимия отпущает его, и дают ему 20 отроков, 50 мудрых мастеров, и велели делать близ моря каменную палату.

И тут мастеры при мори каменную палату сделали в 3 дни и гонца послали; и гонец посланныя речи сказал, что, де, та палата сделана на бреге моря.

И тут Еруслан Лазаревич учал у отца своего и у матери просить благословения. И они его благословили, и поехал Еруслан Лазаревич в каменную палату.

И отец его отпущает за ним наряду и имения многое множество, и злата, и сребра, и скатного⁷⁸⁷ жемчуга, и камения драгого, самоцветного, и всякого обилия много; отпустил ему коней добрых довольно, на службу ему дал сто отроков избранных и вооруженных. И Еруслан Лазаревич не емлет себе и ни единого отрока и отцовы казны ни единого пенязя, ни скатного жемчугу, ни драгого камения, ни добрых коней, и ни единого себе отрока, и все отпустил назад, только себе взял седло черкаское да узду тасмяную⁷⁸⁸, да войлочки косящаты⁷⁸⁹.

И приехал Еруслан Лазаревич к морю, и вшел в белокаменную палату, и постлал под себя войлочки косящатые, а в головы положил седло черкаское да узду тасмяную и лег опочевать.

И поутру встав Еруслан Лазаревич, рано учал ходить по диким заводям и по губам морским, и учал гусей и лебедей стреляти, и серых птиц, и тем себя кормил.

И ходил Еруслан Лазаревич месяц, и другой, и третий, ажно нашел сокму⁷⁹⁰; в шыритину та сокма пробита как доброму стрельцу стрелить, а в глубину та сокма пробита как доброму коню скочить. И стоячи на той сокме, Еруслан удивился и говорит таково слово «Кто, де, по сей сокме ездит?».

Ажно, де, по тои сокме ездит богатырь, стар человек, конь под ним сиф⁷⁹¹ – Алокти-Гирей. И увидев стар человек младого юношу, и слазил с своего с добра коня, бьет челом о сыру землю «Многолетное здравие государю моему Еруслану Лазаревичу! Как тебя, государя моего, Бог милует? Почто ты, государь, в сие место, в таковую пустыню заехал, и кои тебя ветри завеели?».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате стар человек! Почему ты меня знаешь и именем называеш?». И говорит ему стар человек: «Государь мой Еруслан Лазаревич! Как мне тебя не знать и именем не назвать? Я старой слуга отца твоего, стерегу в поле лошадиное стадо тритцать три лета и езжу ко отцу твоему по-одинова на год поклонитися, и жалованье беру, и аз тебя знаю».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате стар человек! Как тебя по имени зовут? И мне бы тебя добром пожаловать!». И говорит ему стар человек «По имени зовут меня, государь, Ивашко Сивой конь, Алогти-Гирей, горазной стрелец, сильной борец, в полку богатырь».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Я сюды зашел волею:похотел в поле казаковать, и горести принять, и желание получить. Аз топере робенок млад, учал с неразумия играть во дворе с боярскими детьми и с княженецкими, и шутки шутить учал не горазно добры, и царь того не залюбил – велел меня из царства вон выслать. Да то мне не кручина, что велел меня царь из царства вон выслать, только одна кручина великая, что ходил я у отца своего по стойлам и по конюшням, во аграмаках и в жеребцах не мог себе выбрать лошади, коя бы мне могла послужить».

И говорит ему Ивашко Сивой конь, Алогти-Гирей, гораздой стрелец, сильной борец, в полку богатырь «Государь Еруслан Лазаревич! Есть у меня конь сиф, подлас⁷⁹², и буде те его поимаешь, и он тебе будет служить; а буде ты его не поимаешь, и тебе его во веки не видать».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате Ивашко! Как мне того видети коня?». И говорит ему Ивашко «Государь Еруслан Лазаревич! Видети того жеребца по утру рано на заре, как погоню на море поить лошадей». И Еруслан Лазаревич лег почивать в каменной палате.

И поутру рано встав, Еруслан Лазаревич пошел на сокму и взял с собою узду тасмяную, и вста в сокровенном месте, под дубом. Ажно Ивашко лошади к морю пригнал, и Еруслан Лазаревич посмотрел на море, де, ажно жеребец пьет, и на море волны встают, по дубам орлы крекчут, по горам змеи свищут, и никакой человек на сырой земле стояти не может. И Еруслан Лазаревич удивился.

Как будет жеребец против Еруслана Лазаревича, и Еруслан Лазаревич ударил наотмашь, и конь доброй пал на окарачки. И хватает его Еруслан Лазаревич, добра коня, за гриву, и наложил на добра коня узду тасмяную, и повел его к палате белокаменной. А Ивашко за ним поехал.

И приехал Еруслан Лазаревич к палате белокаменной, и учал седлать того жеребца, и оседлал, и учал поеждивать; и рад бысть вельми, что ему служить может.

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате Ивашко Сивой конь, Алогти-Гирей, силной борец, горазной стрелец, в полку богатырь! Как жеребцу имя дать и как его назвать?». И говорит ему Ивашко Сивой конь «Государь Еруслан Лазаревич! Когда может холоп прежде государя такову животу имя дать или как его назвать?». И назвал его Еруслан Лазаревич, добра коня, Арашем вещим.

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате Ивашко, поедь ты ко отцу моему и к матери, и поправь им от меня челобитье, и скажи им, что поехал в чистое поле гулять и изъезжать князя Ивана, русского богатыря, и доброго коня себе добыл, что может ему послужить». И говорит Ивашко «Государь мой Еруслан Лазаревич! Поедь с Богом!».

И Еруслан Лазаревич поехал ступью бредучею, а Ивашко провожал его и поехал за ним во всю пору⁷⁹³ лошадиную. И Еруслан Лазаревич выпередил Ивашка и из очей у него выехал.

А Ивашко воротился от Еруслана прочь, и поехал ко царству царя Картауса Картаусовича и ко князю Лазарю Лазаревичу, и сказал ему от Еруслана посланныя речи, и куды он поехал, и добра коня себе добыл, что тот конь может ему послужить.

И отец его князь Лазарь Лазаревич и мати его Епистимия о сыне своем возрадовались, о том Ивашка честно дарили великими дарми, и отпустили его в чистое поле к своей службе, где ему преж дано приказано, у коней. А Еруслан Лазаревич поехал в чистое поле.

И ехал месяц, и другой, и третий, ажно наехал Еруслан Лазаревич в чисте поле рать-силу побитую. И въехал Еруслан Лазаревич в тое ратное побоище, и крикнул громко голосом «Есть ли в сей рате жив человек?». И говорит ему жив человек «Государь Еруслан Лазаревеч! Кого ты спрашиваешь или кто тебе надобен?». И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате, жив человек! Чья рать-сила побитая, и кто ея побивал?». И говорит ему жив человек «Государь Ерусланъ Лазаревич! Та рать-сила побитая лежит Феодула царя, змия, а побивал ея князь Иван, русской богатырь, а доступает у него прекрасныя царевны Кондурии Феодуловны, ищет ея за себя взять, неволею».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате, жив человек! Далече ли его сустигать?». И говорит ему жив человек «Государь Еруслан Лазаревич! Недалече его съезжать, князя Ивана, русского багатыря объедь ты сию рать-силу побитую, и уведаешь коней след». И Еруслан Лазаревич объехал рать-силу побитую, и нашед ступь коневью из копыт скакано с горы на гору, долы и подолки вон выметываны. И Еруслан Лазаревич поехал тем же путем, и стал скакать с горы на гору, долы и подолки вон выметывал. И говорит сам себе «Конь коня лучше, а молодец молодца и давно удалея!».

И едет месяц, и другой, и третий, и наехал в чисте поле шатер стоит, а у бела шатра доброй конь стреножен, на белой полсте⁷⁹⁴ зоблет⁷⁹⁵ белоярую пшеницу. И Еруслан Лазаревич припустил добра коня Араша вещего к тому же корму, а сам пошел в бел шатер, ажно в беле шатре опочевает млад молодец замертво. И Еруслан Лазаревич вынял у себе саблю булатную, и хощет его скорой смерти предать; а сам себе подумал «Не честь мне будет, не хвала, что сонного убить сонной человек, аки мертвой». И Еруслан Лазаревич лег опочевать в шатре, на другой стороне, и уснул крепко.

И князь Иван, русской богатырь, пробудился и вышел из шатра вон, и посмотрил на свой доброй конь ажно его добрый конь далече отбит, и щиплет траву в чисте поле, а на белой полсте чуж конь, незнаем, и зоблет белуярую пшеницу.

И князь Иван, русской богатырь, вшел в шатер и посмотрел ажно в беле шатре, на другой стороне, спит млад молодец. И князь Иван, русской богатырь, вынял саблю булатную и хощет его смерти предать. А сам себе подумал «Не честь мне будет, не хвала молодецкая, сонного человека убить:сонной человек аки мертвой».

Учал будить «Стань, человече, убудись! Не для ради моего бужения, для ради своего спасения! Не ведаешь, что не по себе товарища избираешь, за то рано напрасною смертию умрешь! За что лошадь свою к чужему корму припущаешь, а сам не спросясь в чужей шатер ходишь? За то люди напрасно много крови проливают! И как еси тебя зовут по имени, и откуды ездишь, и какого отца сын?».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Господине, князь Иван, русской богатырь! Аз еду от Картаусова царства, отец у меня князь Лазарь Лазаревич, а мати у меня Епистимия, а меня зовут Ерусланом. А добра коня к чужему корму припустил, что ему стоять без корму неугодно, а твоего коня прочь не отбивал. Что ты говоришь – не гораздо ладно! Когда бывают люди добрые, и они преж худых речей пьют и ядят, и потешаются, и в чисте поле разъезжаются. Есть ли у тебя, князь Иван, русской богатырь, чем вода черпати?». И говорит ему князь Иван, русской богатырь «Есть у меня чара, чем вода черпать».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Князь Иван, русской богатырь! Когда тебе есть чем вода черпать, и ты почерпни воды и умойся, да и мне подай!». И говорит князь Иван, русской богатырь «Еруслан Лазаревич! Тебе вода черпать да и мне подавать, а ты дитя молодое!». А в те поры Еруслан Лазаревич шти лет по седьмому году пошло.

И говорит Еруслан Лазаревич «Князь Иван, русской богатырь! Тебе вода черпать да и мне подавать! Не имав птицу – да теребишь, а добра молодца не отведав – да хулишь и хулу возлагаешь». И говорит Иван, русской богатырь «Я во князех князь, а в боярех боярин, а ты казак! Тебе вода черпать да и мне подавать!».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Аз в чисте поле богатырь, и у царей во дворе богатырь; а ты когда у царей во дворе – и тогда ты князь, а когда ты в чисте поле – и тогда ты пес, а не князь! Тебе вода черпать да и мне подавать!».

И видит князь неминучую беду, и взем чару, и почерпает воду, и сам умылся, да и ему подал.

И Еруслан Лазаревич умылся, и садился на свои добрыя кони, и князь Иван, русской богатырь, поехал во всю пору лошадиную, а Еруслан поехал ступью бредучею. И понадогнал Еруслан Лазаревич, и ударил своего доброго коня Араша вещего по окаракам, и выпередил князя Ивана, русского богатыря, и помолился «Боже, Боже, Спас милостив! Дай мне, Господи, всякого человека убить копьем, тупым концем!».

И оборотил Еруслан свое долгомерное копье тупым концем, и ударил князя Ивана, русского богатыря, долгомерным своим копьем, и вышиб его из седла вон; и Араш, его вещей конь, наступил на доспешное ожерельецо⁷⁹⁶. И обратил Еруслан Лазаревич свое копье долгомерное острым концем, и хощет его смерти предать.

И говорит ему князь Иван, русской богатырь «Государь Еруслан Лазаревич! Не дай смерти, дай живота! Преж сего у нас брани не бывало, а и впредь не будет!».

И Еруслан Лазаревич слазил с добра коня, и принимает его за правую руку, и целует его во уста сахарныя, и называет его братом. И поехал Еруслан Лазаревич ко белу шатру, ажно и брат его за ним. И припустили своих добрых коней к одному корму, и сами пошли в бел шатер, и учали пити, и ясти, и веселитися.

И как будут оба на-веселие, и говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате, князь Иван, русской богатырь! Ехал я в чисте поле, и наехал я две рати побитыя лежат, и кто их побивал?». И говорит князь Иван, русской богатырь: «Та рать-сила побитая Феодула-царя, змия, и побивал аз. А доступаю у него аз прекрасныя царевны Кондурии Феодуловны, и хощу ея за себя взять; а сказывают, что ея краше на свете нет; и взавтра у меня будет останошной⁷⁹⁷ бой. И ты, Еруслан Лазаревич, встань в сокровенном месте, и посмотри моей храбрости». И потешався, легли спать.

И поутру, встав рано, князь Иван, русской богатырь, оседлав своего доброго коня и поехал в чистое поле, а Еруслан Лазаревич пошел пешь и встал в сокровенном месте, и учал смотреть; и как приедет на князя Ивана, русского богатыря, Феодул-царь, змия, конных и вооруженных отроков 30 000, по морю и по брегу.

И не ясен сокол напущается на гуси-на лебеди, напущается Иван, русской богатырь, на рать Феодула-царя, змия, и побил, и присек, и конем притоптал 20 000, и самого Феодула-царя, змия, убил, и которые остались – люди малыя и старыя, и некому против Ивана, русского богатыря, битись. И взял князь Иван, русской богатырь, прекрасную царевну Кондурию Феодуловну, и повел ея к своему шатру, а достальная сила Феодула-царя, змия, воротилась к своему царству.

И привел князь Иван, русской богатырь, в бел шатер Кондурию Феодуловну; а Еруслан Лазаревич за ним тут же пришел в шатер; и учали пити и ясти, и веселитися. И лег опочевать с нею Иван, русской богатырь, а Еруслан из шатра вон вышел.

И говорит князь Иван, русской богатырь: «Милая моя, прекрасная царевна Кондурия Феодуловна! Для тебя аз со отцем твоим великую брань сотворил, и отца твоего убил, а силы прибил и присек, и конем притоптал больше 50 000, а все для тебя. Есть ли тебя на свете краше, а моего брата Еруслана храбрее и сильнее?».

И говорит ему царевна Кондурия «Государь Иван, русской богатырь! Кровь отца моего и воинских людей не по красоте моей пролита, но по грехам; я, государь, что за красна! А есть, государь, в чисте поле, в беле шатре, три девицы царя Богрия, а по имени зовут их большая – Прондора, а середняя – Мендора, а меньшая – Легия. А которая, государь, пред ним предстоящая последняя, стоит день и нощь, – та вдесятеро меня краше! А аз что за красна и хороша? Когда я была у отца своего и у матери, а тепере – полоняничное тело волен Бог да и ты со мною! А есть, государь, под Индийским царством, служит у царя Далмата человек, а зовут его Ивашком, Белая Япанча. А слыхала аз у отца своего, уже он стережет в чисте поле на дороге 33 лета, а во царство мимо его никаков богатырь не проезживал, ни зверь не прорыскивал, ни птица не пролетывала; а аз, государь, брата твоего Еруслана Лазаревича храбрости не видала и не слыхала, кои у них храбрее».

И Еруслан Лазаревич все то слышал, и богатырское сердце неутерпчиво входит в бел шатер, образу Божию молится, брату своему поклоняется, и с ним прощается, и садится на свой доброй конь, и поехал в чистое поле гулять, ко Индейскому царству, поклонитися царю Далмату да свидеться со Иваном, Белой Епанчой.

И едет месяц Еруслан Лазаревич, месяц, и другой, и третий, а сам себе подумал «Поехал я, де, в дальнюю страну, а не простился я ни со отцем, ни с матерью, и не видали оне меня, как езжу на добром коне!». И воротился Еруслан Лазаревич во царство царя Картауса Картаусовича, и ко отцу своему, и к матери.

И едет месяц, и другой, и третий, и доехал до царства царя Картауса Картаусовича. Ажно под царством царя Картауса стоит Данило Белой князь, а с ним войско 90 000, и похваляется царство за щитом⁷⁹⁸ взять, и царя Картауса взять жива, и князя Лазаря Лазаревича, и 12 богатырей.

И увидевши Еруслан Лазаревич под царством рать-силу великую, и поступить к бою нечем нет у Еруслана ни щита крепкого, ни копья долгомерного, ни меча острого. И поехал Еруслан Лазаревич ко двору и ко градной стене, и видели его, что едет Еруслан, и отворили ему ворота градныя, ажно отец его ездит во объеждих головах.

И Еруслан Лазаревич, не доезжаючи отца своего, слазит с добра коня, бьет челом о сыру землю «Многолетное здравие государю моему батюшке, Лазарю Лазаревичу! Как тебя, государя моего, Бог милует, и что ты, государь, ездишь невесел, кручиноват?».

И говорит князь Лазарь Лазаревич «Дитятко мое милое, Еруслан Лазаревич! Как быть мне веселу? Приехал под наше царство князь Данило Белый, а с ним войска 90 000, конных и вооруженных; и похваляется царство наше за щитом взять, а царя Картауса и 12 богатырей хощет к себе взять».

И говорит Еруслан Лазаревич «Государь мой батюшко, князь Лазарь Лазаревич! Пожалуй ты мне свой крепкой щит и копье долгомерное, и аз учну с татары дело делать!».

И говорит ему князь Лазарь Лазаревич «Дитятко мое милое, Еруслан Лазаревич! Ты дитятко молодое, не бывал на деле ратном, и услышишь свист татарской, и ты устрашишься их, и оне тебя убьют».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Не учи, батюшко, гоголя на воде плавать, а богатырского сына с татары дело делать».

И дает ему князь Лазарь Лазаревич свой крепкой щит и копье свое долгомерное, и Еруслан Лазаревич емлет щит под пазуху, а копье в руку, и выехал Еруслан Лазаревич в чистое поле гулять, и учал побивать рать-силу князя Данила Белого, и прибил, и присек рать-силу татарскую, и поимал самого князя Данила Белого, и взял на него клятву, что ему, князю Данилу Белому, ни детем его, ни внучатам под царство царя Картауса не приходить; и как приидет опять под царство царя Картауса, и как выдаст Бог в руки, и ему живому не быть. И отпустил его во свою землю, ко граду его. А войско только осталось 2000.

Как едет Еруслан Лазаревич ко царству Картаусову, и встречает его сам царь Картаус за градом, и Лазарь Лазаревич, и 12 богатырей. И Еруслан Лазаревич, не доезжаючи отца своего и царя Картауса, слазит с своего с добра коня, бьет челом о сыру землю: «Многолетное здравие царю Картаусу и государю моему батюшке, князю Лазарю Лазаревичу! Как вас, государей моих, Бог милует?».

И говорит царь Картаус «Виноват я, Еруслан Лазаревич, пред тобою, что велел тебя из царства вон выслать; и ныне ты живи у меня в царстве, и емли городы с пригородками и с красными селами; казна тебе у меня не затворена, а место тебе подле меня, а другое – против меня, а третий – где тебе любо».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Государь царь Картаус! Не надобе мне твоей ничего, и не повадился я у тебя во царстве жить, повадился я в чисте поле казаковать». И прикушал Еруслан Лазаревич хлебца маленько у царя, и простился со царем и со отцем своим, и с матерью, со всем царством, и поехал в чистое поле.

И ехал полгодищное время, ажно наехал в чисте поле шатер, а в беле шатре три девицы седят Прондора да Мандора да Легия, царевны, дочери царя Богрия; таковых прекрасных на свете нет. А делают дело ручное. И вшел к ним Еруслан Лазаревич в бел шатер, забыл образу Божию молиться, что сердце его разгорелось, юность его заиграла, и емлет себе большую сестру, прекрасную царевну Прондору за руку, а тем сестрам велел из шатра вон выйти, а сам с нею лег спать на постелю, и говорит ей «Милая моя, прекрасная царевна Богриевна! Есть ли на сем свете тебя краше, а меня храбрее?». И говорит ему прекрасная царевна Прондора «Государь Еруслан Лазаревич, что я за красна? Когда я была у отца своего и у матери, тогда аз была и красна, и хороша, а нонеча аз полоняное тело. А есть, государь, под Индейским царством, у царя Далмата, человек, а зовут его Иван, а прозвище Белая Япанча, и стоит в чисте поле на дороге; мимо его никакой человек не прохаживал, ни богатырь не проеждивал, ни зверь не прорыскивал, ни птица не пролетывала, и никакой богатырь не проеждивал, а ты что за храбр? Обычная твоя храбрость – что ты нас, девок, разгнал... грабил!».

И стал Еруслан Лазаревич с постели, и взял острую саблю свою и отсек ей голову, да и под кровать бросил. И емлет себе на постелю вторую сестру, Мендору, и говорит ей Еруслан Лазаревич «Милая, прекрасная Мендора Богриевна! Есть ли на сем свете тебя краше, а меня храбрее?». И она ему те же речи сказала, и он ей главу отсек и под кровать бросил.

И емлет третьюю девицу, Легию, к себе на кровать и говорит ей «Милая моя, прекрасная царевна Легия! Есть ли тебя на сем свете краше, а меня храбрее?». И говорит ему Легия, девица «Государь Еруслан Лазаревич! Аз что за красна и хороша? Когда я была у отца своего во царстве, тогда я была красна и хороша, а ныне – полоняное тело. Которое ты у меня красоты захотел? А есть, государь, под Индейским царством, у царя Далмата, человек, а зовут его Ивашко, а прозвище Белая Япанча; а стоит он на дороге в чисте поле; мимо его никаков богатырь не проезживал, ни зверь не прорыскивал, и никаков человек не проезживал, ни птица не пролетывала. А я у вас не ведаю, кои храбрее и сильнее. Да есть, государь, во граде Дербие, у царя Фарфоломея царевна Настасея; которая, государь, пред ним предстоящая, и та вдесятеро меня краше!».

И тут Еруслан Лазаревич, став с постели, и говорит ей таково слово «Милая моя, прекрасная царевна Легия! Живи ты в чисте поле, не бойся никого, а сестер своих схорони».

И Еруслан Лазаревич сел на свой доброй конь и поехал в чистое поле, ко Индейскому царству, ко царю Далмату поклонитися да свидеться с Ивашком, Белой Епанчей.

И едет Еруслан Лазаревич месяц, и другой, и третий; а в те поры Еруслан Лазаревич седми лет; и доехал ажно в чисте поле стоит человек, копьем подпершись, во белой япанче, шляпа на нем сорочинская, и стоячи дремлет.

И Еруслан Лазаревич ударил его по шляпе плетью, и говорит «Человече, убудися! Мошно тебе и лежа наспаться, а не стоя!». И говорит Ивашко, Белая Япанча «А ты кто еси, и как тебя зовут по имени, и откуда ездишь?».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Аз еду от Картаусова царства, отец у меня князь Лазарь Лазаревич, а мати у меня Епистимия, а меня зовут Ерусланом; а еду я во Индейское царство поклонитися царю Далмату».

И говорит ему Ивашко, Белая Япанча «Брате Еруслан Лазаревич! Преж сего мимо меня не проезживал никаков богатырь, а ты хощешь мимо меня проехать? Поедем в чистое поле и отведаем плеч своих богатырских».

И тут скоро садились на свое добрыя кони и поехали в чистое поле гулять. Ивашко поехал во всю пору лошадиную, а Еруслан поехал ступью бредучею; Ивашко заехал наперед, а Еруслан Лазаревич помолился «Боже, Боже, Спас милостив! Дай мне, Господи, всякого человека убить копьем, тупым концем!».

И удари Еруслан Лазаревич Ивашка против сердца ретивого копьем, тупым концем, и вышиб из седла вон. И Араш, его вещий конь, наступил на доспешное ожерельеце и пригнел к сырой земле. И обратил Еруслан Лазаревич копье острым концем, и хощет его скорой смерти предать.

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате Ивашко! Смерти хошь или живота?». И молится Ивашко, лежа на земли «Государь Еруслан Лазаревич! Не дай смерти, дай живота! Преж сего у нас брани не бывало, да и впредь не будет!».

И говорит ему Еруслан Лазаревич «Брате Ивашко! Не убил бы тя, да за то тебя убью, что знают тебя в чисте поле всякия красныя девки». И обратил Еруслан Лазаревич копье острым концем, и предал его смерти, а сам поехал ко Индейскому царству, поклонитися царю Далмату.

И Еруслан Лазаревич, как приехал ко царству, и въехал на царев двор, и слез с своего доброго коня, а сам пошел ко царю в палату; образу Божию молиться, царю Далмату поклоняется «Многолетное здравие царю Далмату со своими 12 богатырями! А меня, государь, холопа своего, приими в службу!».

И говорит ему индейский царь Далмат «Откуду еси, человече, пришел, от которого царства, и какого отца сын, и как тебя зовут по имени?». И говорит ему Еруслан Лазаревич «Государь царь Далмат! Ежжу я от Картаусова царства, а рождения сын князя Лазаря Лазаревича, а матери Епистимии, а меня зовут Ерусланком». – «Каким же ты путем ехал, конным или пешим или водяным?».

И говорит Еруслан Лазаревич «Государь царь Далмат, аз ехал сухим путем». И говорит царь Далмат «Еруслан Лазаревич! Есть у меня человек на дороге стоит, в чисте поле, а зовут его Ивашком, прозвище Белая Япанча; мимо его никаков богатырь не проеждивал, ни зверь не прорыскивал, ни птица не пролетывала, и никаков человек не прохаживал. А ты как проехал?». И говорит ему Еруслан «Аз, государь, не ведал, что твой человек, и я его убил». И тут царь Далмат убоялся «Когда, де, он такого богатыря убил, и он, де, царством моим завладеет».

И стал царь Далмат кручиноват «А не на то, де, он приехал ко мне во царство, что ему служить, но на то он приехал, что ему царством завладеть моим». И велел Еруслана чтити честию великою, и поить, и кормить своим царским питием довольно. И узнал Еруслан Лазаревич, что его царь убоялся, и оседла коня своего, и вшед в каменную палату, образу Божию молиться, и с царем Далматом прощается, и поехал Еруслан из града вон. И царь возрадовался радостию великою, что Бог избавил Еруслана, и повеле градныя врата затворити и утвердити, чтобы «Еруслан назад не воротился и царства бы нашего не попленил».

И поехал Еруслан Лазаревич ко граду Дербию, к царю Варфоломею поклонитися, а хощет видети прекрасную царевну Настасию Варфоломеевну, что он слышал про ея красоту. А в те поры Еруслан Лазаревич осьми лет на девятом году.

И едет месяц, и другой, и третий, а сам себе подумал: «Поехал, де, я в дальнюю страну, не простясь ни со отцем, ни с матерью; а если мне слюбится прекрасная царевна, и я на ней женюся, а у отца своего и у матери не благословился!».

И поехал Еруслан Лазаревич к Картаусову царству, ажно Картаусово царство пусто, попленено, и огнем пожжено, и мхом поросло; лишь только одна хижинка стоит, а в хижинке стар человек об одном глазе.

И Еруслан Лазаревич вшел в хижину; образу Божию молится, старику поклоняется. И говорит Еруслан Лазаревич «Брате стар человек! Где сие царство девалось и кто пленил?». И говорит ему стар человек: «Господине воин! Откуда едешь и как тебя по имени зовут?». И говорит ему Еруслан Лазаревич «Как ты, старик, меня не знаешь? Аз здешнего царства, сын князя Лазаря Лазаревича, а мати у меня Епистимия, а меня зовут Ерусланом».

И тут старик со слезами пал на землю, и говорит ему «Государь Еруслан Лазаревич! После твоего отъезду немного времени минуло, пришед под наше царство князь Данило Белой; собрал войска 120 000, и пришел, наше царство попленил, и огнем пожег, и ратных людей побил, храбрых витязей 80 000, а честных людей 300 800, а попов и чернцов собрал на поле и огнем пожег 472, а младенцев прибил 11 000, а жен 14 000. А царя Картауса и отца твоего князя Лазаря Лазаревича и 12 богатырей в полон взял, и свез во свою землю. А аз един пролежал в трупу человеческому, а лежал 9 дней и 9 нощей».

И встает Еруслан Лазаревич, образу Божию молиться, и с стариком прощается; и поехал к царству князя Данила Белого. А в те поры Еруслан Лазаревич десяти лет и трех месяцей.

И поехал до царства в полудное время, никто не слыхал и не видал, только видели малыя робятка, по улицам играют. И Еруслан у робят спрашивает «Где сидит у князя Данила Белого царь Картаус, в коей темнице? Аз бы ему подал милостыню».

И указали ему малыя робята темницу, и приехал Еруслан Лазаревич к темнице, и у темницы стражей всех прибил, и ударил в темничныя двери, и вшед в темницу, и говорит Еруслан Лазаревич «Многолетное здравие царю Картаусу и государю моему батюшку, князю Лазарю Лазаревичу! Как вас, государей моих, Бог милует?».

И говорит ему царь Картаус «Человече, отьиди от нас прочь! Откуды пришел, туда и поиди, а нам не смейся. Когда аз был царь, а тот – князь, а те – богатыри, а ныне, по грехам нашим, аз – не царь, а тот – не князь, а те – не богатыри, а мы седим в темнице; уже у нас и очи выяло, и мы сидим, и рук своих не видим».

И говорит Еруслан Лазаревич «Аз приехал к вам не смеятися, аз приехал поклонитися; а меня зовут Ерусланом, а отец у меня князь Лазарь Лазаревич, а мати у меня Епистимия». И говорит царь Картаус: «Аще бы Еруслан был жив, и мы бы горести не терпели». И говорит Еруслан Лазаревич «Аз не лгу». И говорит царь Картаус Еруслану «И ты, человече, называешься Еруслан Лазаревич? И ты нам сослужи службу поедь ты за Теплое море, в Подонскую орду, в Штютен град, к Вольному царю, ко Огненному щиту, к Пламенному копью, и убей его до смерти, и помажь нам очи. И когда мы увидим свет Божий, и тебе веру поимем».

Еруслан поклонился царю Картаусу и отцу своему, князю Лазарю Лазаревичу, и 12 богатырям, и поехал из града вон.

И увидели его робята, собою млады, и сказали мурзам «Ехал, де, из града вон человек, и сказался, де, нам, что Еруслан Лазаревич».

И пришед мурзы к темнице, и у темницы, кои богатыри были приставлены, лежат прибиты. И мурза двери заключил, и пошел ко князю Данилу Белому, и доложил ему, что был во граде Еруслан и у темницы стражей всех прибил.

И велел князь Данило Белой в рог трубить и тимпаны бить. И собралися к нему мурзы и татары, и всякия люди; и велел князь Данило Белой выбрать лучших мурз и татар, конных и вооруженных, и велел гнатися за Ерусланом, и велел его жива поимать и пред себя поставить.

И погна за Ерусланом мурзы и татары, и как наезжают, и Еруслан остановился, и говорит им «Братие мурзы и татары! Что вы слушаете своего безумного князя Данила Белого? Не угнатся вам будет в чисте поле за ветром, а за мною же, богатырем, також».

И поехал Еруслан от них за тихия воды, за Теплое море, к Вольному царю, ко Огненному щиту, к Пламенному копью.

А мурзы и татара учали промеж собою думу думать «Как сказать про Еруслана князю Данилу? Скажем мы, что его не видали».

И ехал Еруслан Лазаревич полгодищное время; а в те поры Еруслану минуло десять лет.

И не доехал Еруслан в Подонскую орду до Штютена града 4 поприщ, ажно лежит рать-сила побитая, а в той рате лежит человек-богатырь; а тело его, что сильная гора, а глава его, что сильныя бугра.

И Еруслан выехал в побоище, и крикнул громко голосом «Есть ли в сей рате жив человек?». И говорит ему богатырская голова «Гой еси, Еруслан Лазаревич! Кого ты спрашиваешь, и кто тебе надобен?». И приехал Еруслан Лазаревич к богатырской голове, а сам себе удивился, что мертвая голова глаголет.

И говорит Еруслан Лазаревич «Гой еси, богатырская голова! Что мертва глаголеши, или мне слышится?». И говорит ему богатырская голова «Еруслан Лазаревич, не чудится тебе, но до-пряма говори, далече ли едешь и куды твой путь?». И говорит ему Еруслан Лазаревич «А кто ты таков по имени, и которого града, и какого отца сын, и кто тебя убил?».

И говорит ему богатырская голова «Был аз богатырь Задонския орды, сын Прохора царя, и та рать со мною лежит Вольного царя, Огненнаго щита, Пламенного копья; а побивал ея я, а по имени меня зовут Рослонеем. А приходил я под сие царство 12 лет, по-единожды на год. А брань у меня за то с царем была отецъ мой, Прохор царь, сосватал за меня невесту из того царства, в пеленах⁷⁹⁹, а от рождения мне двадцать лет. А ты, Еруслан Лазаревич, далече ли ты едешь?». – «Аз еду в Задонскую орду, в то же царство, к тому же царю, и хощу его пред собою мертва видети».

И говорит ему богатырская голова «Не видать его пред собою мертва, хощешь от него сам умрети. И аз был человек, да и богатырь, многие меня цари и князи, восточные и западныя, знали, не токмо меня боялись, но и имени моего страшились. А как мати меня породила, и я был полторы сажени человеческия, а толстота моя была – в обоем⁸⁰⁰ человеку. И как я был лет 3, и у меня в чисте поле ни зверь не прорыскивал, и никаков человек не прохаживал, и никаков богатырь против меня не стаивал; а ныне мне 20 лет. Ты сам видешь возраст мой и каково тело мое, и какова моя голова. А длина телу моему 6 сажень, а меж плеч – 2 сажени, а меж ушми – калена стрела умещается, а глава у меня что велик бугор, а руки у меня были – 3 сажени одна рука. И тут⁸⁰¹ я против того царя не мог стояти. И тот царь силен вельми и войска у него много, и меч его не сечет, и сабля его не имет, на воде он не тонет, а на огне не горит».

И поехал Еруслан Лазаревич в Задонскую орду, в Штютен град, к Вольному царю, ко Огненному щиту, к Пламенному копью.

И как приехал в Задонскую орду ко царю, и пришел в палату, образу Божию молиться, царю поклоняется. И говорит ему царь «Откуды ездишь, человече, и какого отца сын?». И говорит ему Еруслан Лазаревич «Аз еду от Картаусова царства, от отца князя Лазаря Лазаревича, ищу себе ласкового государя, где бы мне послужить, красное портище износить, и добра коня уездить, сладкого медку напиться, и молодость свою потешить». И говорит ему Вольной царь, Огненной щит, Пламенное копье: «Еруслан, поедь ко мне в царство, мне такие люди и надобны». И царь его пожаловал свыше всех 12 богатырей. И служит ему Еруслан Лазаревич полгодищное время.

И поехал Еруслан Лазаревич на потеху. И как будут оба на-веселие, и близко трупу человеческа, и Еруслан Лазаревич сговорит Вольному царю, Огненному щиту, Пламенному копью «Государь царь и великий князь! Ехал я к тебе и видел я рать-силу побитую, много трупу человеческого. А в той рате лежит жив человек тело его аки великая гора, а глава у него аки великая бугра». И тут царь от печали воздохнув, и пал на землю, и говорит царь «Та глава лежит на плече моем⁸⁰²! А под тою главою есть меч, и всяко его аз добывал и не мог добыти, а опричь того меча никаков меч не сечет меня и не имет на огне я не горю, на воде не тону. А того меча вельми боюся как бы я того богатыря не убил, и мне бы самому убиту от него быти». И говорит Еруслан Лазаревич «Государь Вольной царь, Пламенное копье! Пожалуй меня, холопа своего аз тебе тот меч добуду!». И говорит ему Вольной царь «Еруслан Лазаревич! Как ты мне ту службу сослужишь, и я тебя пожалую паче всех ближних своих приятелей. А токо ты похвалился таким словом да не сослужишь, и ты у меня не уйдешь никуды, ни водою, ни землею».

И поклонился ему Еруслан Лазаревич, и сел на свой доброй конь, и поехал к богатырской голове. И как будет у нея, и говорит ей Еруслан Лазаревич «О, государыни богатырская голова, надеючись на твое великое жалованье и милосердие! Хотела ты из-под себя меч свободить мне, и аз пред царем похвалился; и царь мне так сказал «Только, де, Еруслан, не добудешь того меча, и ты, де, у меня не можешь нигде укрытися и уйти, ни водою, ни землею».

И слезшы Еруслан Лазаревич своего добра коня, и ударился о сыру землю, и говорит «О, государыня богатырская голова! Не дай напрасной смерти, дай живота!». И богатырская голова с места содвигнулась, и Еруслан Лазаревич взем меч и поехал; а сам себе подумал «Господи Боже, Спас Милостивый! Доселе аз царей устрашал, богатырей побивал, а ныне аз со слезами богатырской голове поклонился!». И богатырская голова крикнула громко голосом, и Еруслан Лазаревич воротился. И Еруслан узнал свою вину и воротился, и слез с добра коня, и пал на сыру землю, и говорит «Богатырская голова, виноват я пред тобою, что посмешыл таковое слово».

И сговорит ему богатырская голова «Бог тя простит, Еруслан Лазаревич, в том слове, что дерзнул со млада ума! Не всем ты завладеешь, что меч взял можешь и с мечем быти мертв! Тако добра хощу. Как ты, Еруслан Лазаревич, приедешь в Штютен град, к Вольному царю, к Огненному щиту, к Пламенному копью, и как увидит тя, и не усидит на престоле своем, кинет жезл свой, и стретит тя, учнет тебе говорить, и много добра сулить; и ты, Еруслан Лазаревич, послушай меня и ударь его по главе однажды. И как ты его ударишь, и буде он тебе велит себя и вдругорядь ударить, и ты его не бей и аще он с того удару оживет, и он тебя убьет». И Еруслан Лазаревич поклонился ей, и поехал ко граду.

И как въехал на царев двор – а меч несет на плече – и увидел его царь, скочил с престола своего, и кинул жезл свой, и побежал встречать Еруслана. И говорит ему царь «Исполат⁸⁰³ тебе, Еруслан Лазаревич! Какого тебя сказывали, таков ты и есть! За ту тебе службу место у меня тебе первое подле меня, а другое – против меня, а третие – где тебе любо! Казна у меня тебе не затворена, а после смерти царством моим владей». И протянул царь руку, и хотел меч приняти. И Еруслан Лазаревич ударил царя по главе, и рассек его надвое.

И говорит ему царь «Ударь меня, Еруслан, и вдругорядь!». И говорит ему Еруслан Лазаревич «Ударил я тебя по главе, и рассек пополам, и ты не горазно говоришь! Богатырь единожды сечет». И кинулись к нему, и хотели его поимать, и взять, и посадить в темницу. И Еруслан взял в руку меч, а в другую полцаря, и поворотился кругом, и убил князей, и бояр, и богатырей сорок человек.

И сговорят ему князя и бояра, и градские люди: «Государь Еруслан Лазаревич! Смирися, престани битися! Не для ради мы того к тебе кинулись, что дратися, – чтобы ты был у нас царь!». И говорит им Еруслан: «Выбирайте вы царя промеж собою иного, а аз вам не царь!».

И учал Еруслан из царя желчь вынимать, и в сафьянныя сумки класть. И сел Еруслан на свой доброй конь, и поехал из града вон; и в те поры Еруслану минуло 11 лет.

И приехал Еруслан к богатырской голове, и вынял из сумок царской желчь, и помаза богатыря Рохлея. И тут Рохлей жив стал, и с Ерусланом поцеловались, и назвали друг друга братом. И Рохлей богатырь поехал в Задонскую орду в Штютен град, по благословению отца своего жениться Вольнова царя на дщери Понарии царевны, царствовати в Штютен граде; и Еруслан поехал ко князю Данилу Белому в царство.

И ехал Еруслан год времяни, и въехал во град ночью, никто его не слыхал и не видал. И приехал к темнице, ажно у темницы стражей всех прибил, и ударил в темничныя двери, и вышиб вон. И вшед в темницу, и говорит Еруслан Лазаревич «Многолетное здравие царю Картаусу и государю моему батюшке, князю Лазарю Лазаревичу с двумя-на-десяти богатырями!». И говорит ему царь Картаус: «Человече, отъиди прочь от нас, не пролыгайся⁸⁰⁴!». И говорит им Еруслан Лазаревич «Аз, государь, не пролыгаюся! Куды вы меня послали, и я вам ту службу сослужил, и желчь из его вынял».

И сговорит ему царь Картаус «Человече! Коли ты Еруслан называешься, и службу нашу сослужил, Вольново царя убил и из него желчь вынял, – и ты тою желчию помажь нам очи, и мы свет Божий увидим, и тебя, Еруслан, увидим, и веру тебе поимем».

И Еруслан царю очи помазал, и отцу своему князю Лазарю Лазаревичу, и двоюнадесяти богатырям очи помазал и они свет Божий узрили, и Еруслана увидели, и возрадовались радостию великою.

И как утренняя заря заимется, и Еруслан вышел из темницы вон, и садился на своего доброго коня, и поехал по граду. И не ясен сокол напущается на гуси и на лебяди, напущается Еруслан Лазаревич на мурзы и на татары; прибил, и присек, и конем притоптал мурз и татар 170 000, а черных людей и младенцов в девять лет – в крещеную веру привел и крест целовати за царя Картоуса велел, а свою им татарскую веру велел проклинать. И велел бити челом царю Картаусу, а князь Лазарь Лазаревич князем был, а дванадесять богатырми быть. А князя Данила Белого, поимав, сослал в монастырь, и велел пострищи, и дал ему наказание. А за тое его убил, что он мать его убил, княгиню Епистимию.

И покушал Еруслан хлебца у царя маленько, Картауса, и простился с царем, и со отцем своим, и с богатырми, и со всеми людьми, и всел на свой добрый конь, и поехал из царства вон. Царь Картаус и отец его князь Лазарь, много со слезами унимали «Живи ты у нас, Еруслан Лазаревич, Божие да твое царство, владей им, а от нас прочь не отъезжай!».

И Еруслан поклонился царю Картаусу, и со отцем своим простился, и поехал ко граду Дербию, ко царю Варфоломею, а хощет видети прекрасную царевну Натасию Варфоломеевну; а в те поры Еруслану минуло двенадцать лет.

И едет месяц, и другой, и 3-й, и доехал Еруслан до царства Варфоломеева. Ажно под тем царством езеро велико, и в том езере лютое чудо о трех головах, на всяк день выходит на берег и поедает многия люди. А царь Варфоломей велит на всяк день клич кликать, чтобы Бог послал такого человека, кой бы в езере чудо извел, «а аз бы ему много дал городов, и казны довольно ему, и коней добрых, и людей ему на службу, сколько ему надобно».

И въехал Еруслан во град, и стал на дворе у вдовы. И услышал Еруслан кличь царский, что много чудо людей поедает. И сел Еруслан на свой доброй конь, и поехал к езеру.

И услышало чудо, что приехал Еруслан, и выскочило вон; конь испугался, пал на окарачки, и Еруслан свалился с своего добра коня на землю, и ухватило его чудо, и поволокло во езеро. Еруслан ухватил меч свой, – а доброй конь его остался на брегу, и влез Еруслан чуду на спину, и отсек Еруслан у чуда две головы, и хощет третьюю голову отсечь.

И возмолилось чудо «Государь Еруслан Лазаревич! Не дай смерти, дай живота! По сей день из езера не выйду, и людей есть не стану, а стану есть рыбу и тину, и траву болотную, а тебе дам подарок велий есть у меня камень самоцветной, и аз тебе отдам».

И говорит Еруслан «Чудо, аще ты мне камень отдашь, аз тебя спущу жива». И пошло чудо во езеро, – а Еруслан все на нам седел, – и взял у чуда камень самоцветной, и велел вынести из езера на брег. И Еруслан снял с чуда третию голову и сел на свой доброй конь и поехал во град Дербию.

Ажно встречает его царь Варфоломей в воротах градных, и Еруслан Лазаревич не доезжаючи царя, слазит с своего добра коня, бьет челом о сыру землю «Многолетное здравие государю царю Варфоломею! Многолетствуй, государь, во своем царстве, с князи и с бояры, и со всеми христианы на многие лета! Избыл еси твоего града губителя!». И сговорит ему царь Варфоломей, и все возрадовались радостию великою, и емлет Еруслана за руку за правую, и целует его во уста сахарныя, а сам сговорит таково слово «Ведаю аз, Божий человек, не хотя Господь смерти грешником, хотя наш град от такового губителя спасти, посланно за тобою, храбрым воином. И как тебя зовут по имени, и откуда тебя сюды Бог занес, и какого отца сын и матери?».

И сговорит Еруслан «Государь царь Варфоломей! Аз, государь, еду от Картаусова царства, а от отца сын князя Лазаря Лазаревича, а мати у меня Епистимия, а меня зовут Ерусланом. А гулял аз, государь, в чистом поле».

И царь о нем наипаче возрадовался, что Бог ему подал такого человека храброго. И архиепископ того града со всем собором и со кресты, и со иконами стречали с князи, и с бояры, и со всеми своими православными христианы; поклоняетъся весь мир и малые младенцы возыграли, и стари вострепетались; и бысть во граде радость великая.

И царь Варфоломей на радости и пиры сотворил многия и великия, и созвал князей и бояр, и всяких чинов людей, с женами и с детьми, а Еруслана взял е за руку, и повел к себе в палаты, и посадил, учрежда место ему подле себя, и стал ему говорить «Государь Еруслан Лазаревич! Буди воля твоя, живи ты у меня во царстве, и емли ты городы, и с пригородками, и с красными селами. Место тебе – подле меня, а другое – против меня, а третие место – где тебе любо; казна тебе у меня не затворена емли себе злата и сребра, и скатного жемчуга, и камения драгого, сколько тебе надобно. И поизволишь женитися, и аз дам за тебя дочью свою Настасью Прекрасную, а приданого дам половину царства».

И как Еруслан будет седячи за столом на-веселие, и сговорит ему Еруслан Лазаревич «Государь царь Варфоломей, покажи ми дочь свою». И царь Варфоломей велел итти в палату к дочери своей, прекрасной Настасие Варфоломеевне.

И Еруслан встав из-за стола, и вшед в палату, образу Божию поклоняется, и царевна поднесла ему разныя питья царския. Еруслан, испив у царевны, и пошел вон из палаты, и учал говоритъ «Государь царь Варфоломей! Хощу женитися, и понять за себя дочь твою Настасию». И о том царь Варфоломей возвеселился и дал за него дщерь свою Настасию.

И взял Еруслан Настасию Варфоломеевну, и лег с нею опочевать, и учал себе любить ея, спрашивать «Милая моя царевна Настасия Варфоломеевна! Есть ли на сем свете тебя краше, а меня храбрее?». Что сговорит ему царевна Настасия «Государь Еруслан Лазаревич! Нет тебя храбрее! Ты, государь, князя Ивана, русского богатыря, побил; ты, государь, князя Данила Белого побил, и царство его попленил; ты, государь, Ивашко, Белую Япанчу, убил; ты индейского царя устрашил; ты, государь, Вольного царя, Огненного щита, Пламенного копья, убил; ты, государь, оживил Рохлея богатыря; ты, государь, отца своего воскресил и змия убил. Аз, государь, что за красна! Как есть государь, а в Девичье царстве, в Солнышном граде, царевна Понария, сама царством владеет; иная, государя, коя пред нею стоит день и нощь, и та, государь, меня вдесятеро краше».

И поутру встав Еруслан Лазаревич рано, и дает жене своей царевне Настасие Варфоломеевне камень самоцветной, и сговорит ей «Милая моя царевна Настасия! И только ты родишь сына – и ты ему вделай в перстень, а только родишь дочерь – дай в приданые». А сам пошел ко царю в палату, и учал с ним пития пити и веселитися.

И как будут оба на-веселии, и Еруслан встав из-за стола, образу Божию поклоняется, и царю бьет челом, и с женою простился. И сел на свой доброй конь, и поехал к Девичью царству, к Солнышному граду, видети прекрасную царевну Понарию.

И ехал Еруслан полгода времени, и доехал до Девичья царства, до Солнышного града, и въехал во град, и слез с своего доброго коня, и пошел к царевне в палату.

И узрела царевна такого воина, и возрадовалась, и учала ему бити челом «Государь Еруслан Лазаревич! Владей ты моим царством и людьми; и вся казна, и добрые люди, и кони, и я сама пред тобою; а воинских людей у меня 7000, и черных людей 300 000, владей!».

Еруслан Лазаревич, смотрячи на красоту ея, с умом смешался, и забыл свой первой брак. И взял ея за руку за правую, и целовал ея во уста сахарныя, и прижимал ея к сердцу ретивому, и назвал ея женою, а она его мужем назвала. И учали себе жить, а царством владети.

А Настасия Варфоломеевна без него родила сына, и нарече во святом крещении имя ему Иван, а прозвище Еруслан Ерусланович; глаза у него как питныя чаши, а лицем румян, а собою ростучь. И живет Настасия Варфоломевна без Еруслана пять лет, по вся дни лице свое умывает слезами, ждучи своего мужа Еруслана Лазаревича.

И как будет Еруслан Ерусланович пяти лет на шестом, и учал ходит во двор к дедушке своему царю Варфоломею, и учал шутить шутки с княженецкими детьми и боярскими, и с гостиными кого хватит за руку – у того рука прочь, кого хватит за голову – и голова прочь; и ту граждана не залюбили.

Еруслан Ерусланович узнал, что его граждане не возлюбили, и пришел к матери своей Настасие Варфоломеевне и учал говорить: «Государыни матушка, Настасея Варфоломеевна! Куды поехал государь мой батюшко?». И сговорит Настасея «Дитятко мое милое, Еруслан Ерусланович! Поехал твой батюшко к Девичью царству, к Солнышному граду». Еруслан Ерусланович седлал своего доброго коня и поехал отца своего искать.

И как будет Еруслан Ерусланович под царством Девичьим, и скричит громко голосомъ. И отец его Еруслан с постели спрянул, и сговорит «Милая моя Понария царевна! Не бывали ли кто преж сего под сим царством, и не сватывался ли кто к тебе?». И говорит ему Понария царевна: «Государь Еруслан Лазаревич! Не бывал никто преж тебя». И сговорит Еруслан: «Слышу аз, что есть под моим царством богатырь; и я поеду убью его». И выехал Еруслан в чистое поле.

Как съезжаются два сильныя богатыри:Еруслан Лазаревич ударил сына своего против сердца ретивого, и мало его из седла вон не вышиб; и Еруслан Ерусланович ударил отца своего против сердца ретивого, и ухватил Еруслан Ерусланович копье рукою правою у отца своего, и возсиял на руке перстень, а в перстни – камень самоцветной.

И увидал Еруслан Лазаревич у сына своего злат перстень, а в перстни камень самоцветной, и учал спрашивать сына своего: «Чье детище молодое, и откуду ездишь, и какого отца сын, и как тебя зовут по имени?».

И сговорит сын его «Государь храбрый воин! Аз еду от града Дербии, от царя Варфоломея; а отец у меня был Еруслан Лазаревич, а мати у меня Настасия Варфоломеевна; а отца своего в лице не знаю; а поехал от матери своей гулять к Девичью царству».

И Еруслан Лазаревич брал его за руку за правую, и целовал его во уста сахарныя, и называл его сыном. И садились оне на свое добрыя кони, и поехали ко Дербию граду, к Варфоломееву царству. И учал Еруслан сына своего спрашивать об отце своем царе Варфоломее о здравии, и о матери его, а об своей жене, и о царстве, и о людех «Не прихаживал ли кто без меня под наше царство, и не побивал ли кто людей в царстве нашем? Я бы ему влил кровь противо крови⁸⁰⁵».

И говорит ему сын его Еруслан Ерусланович «Государь мой батюшко, Еруслан Лазаревич! Дедушко при старосте, неможет⁸⁰⁶, а мати моя в печалех великих, что тебя к себе дождатися не может, а под царством нашим не бывал никто».

И ехал, ехал Еруслан полгода времени, и приехал под царство Дербию-град, ажно во граде плачь и сетование великое:преставися у них царь Варфоломей.

И въехали они во град Дербию; граждане того града их опознали, что едет Еруслан, и с сыном своим Ерусланом Еруслановичем, и людие Дербия града поклонились «Многолетное здравие государю Еруслану Лазаревичу и с сыном своим Ерусланом Еруслановичем! Здравствуй, государь, на Дербие, принял венец царский и порфиру царскую, и град Дербии, и орду сию, и мы о тебе станем радоватись, а царя Варфоломея поминати!».

И въехал Еруслан на двор свой, и выскочила противо его стречати прекрасная царевна Настасия Варфоломеевна, и низко мужу своему поклоняется, Еруслану Лазаревичу, и говорит таково слово «Солнце мое равитцкое! Откуду взошло и меня обогрело? Отколе мя свет осветил, и отколя заря возсияла и свет осветил?» И обняла его, и взяла за руку, и целовала его во уста сахарныя, и прижимала его к своему сердцу ретивому, и повела его в хоромы царские, и все князи и бояра, и гости торговые, и черные люди Еруслану возрадовались.

Еруслану слава не минуется отныне и до века, аминь. Аминь.