Глава шестая. Иерусалимское государство

Все государство состояло из самого города Иерусалима, двух десятков незначительных городков и многих селений. Укрепления, вроде крепостей, частью принадлежали христианам, но частью магометанам.

Но Готфрид неустанно заботился о расширении нового государства, хотя и трудно было сделать это; ведь и всего-то у него было под командой триста рыцарей, а кругом стерегли их целые полчища сарацин.

Спасало крестоносцев счастливое мнение о них, как о непобедимом войске. Это убеждение сложилось оттого, что уж очень храбро показали себя крестоносцы победами над громадами Кербоги Моссульского и взятием Иерусалима.

Теперь надо было привязать пилигримов к земле, чтобы упрочить положение нового государства. И вот Готфрид объявил такой закон: кто проживет один год на отделенном ему участке, то становится владетелем его на всю жизнь. Но только покидать нельзя надолго свою землю; а кто пропадет и в течение целого года не явится на свою землю, у того право владения его землей отнимается.

Танкред понемногу помогал расширять границы Иерусалимского государства, покорив Тивериаду и несколько укрепленных крепостей в Галилее. Многие покоренные эмиры турецкие уже платили дани и подати иерусалимскому государю, признавая над собою его владычество.

Нередко эмиры являлись приветствовать Готфрида, который принимал их крайне просто, в палатке, сидя на ковре.

Однако, пока – что, а во всем новом государстве царил сплошной беспорядок. Никто ничего знать не хотел, каждый жил по-своему и делал то,

что ему вздумается.

Глубоко скорбел об этом Готфрид: мечтой его было привести в порядок все дела, установить строгий порядок, дисциплину в войске, чтобы всем жилось спокойно и хорошо.

Конечно, понятно, почему шли всюду такие неурядицы: в состав людей, сопровождавших крестоносцев, входили лица разных званий, разных профессий; большею частью это были люди без определенных занятий, искатели приключений: дома к работе они приспособиться за всю жизнь никак не могли, мечтали о легкой наживе, с тем и в поход отправились.

О каком же порядке можно было думать с такими людьми? Когда они добились своего, увидели, что здесь, в завоеванной стране, богатства неисчислимые, и жить можно в полном довольстве, они, конечно, никого и слушать не хотели. Нужна была сила закона, и Готфрид исполнил, наконец, свою мечту.

Ему одному справиться с этим делом было не под силу. Но в декабре 1099 года в Иерусалим прибыли Боэмунд, Балдуин и епископ Дагоберт, уполномоченный папой Урбаном II. Пришли они как бы поклониться Гробу Господнему; на самом деле у них был задуман план, чтобы ослабить силу герцога Готфрида Бульонского. Для этого прежде всего они предложили патриарху Иерусалимскому Арнульфу уступить свое место хитрому, ловкому епископу Дагоберту; последний должен был постепенно забирать в свои руки власть от Готфрида; этого желал Боэмунд, а Дагоберт вполне зависел от него и был всем обязан ему.

Готфрид собрал на совещание всех князей, и тогда было составлено законоположение для нового Иерусалимского государства. Князья определили, как государь должен править, судить и наказывать виновных в дурных делах, в какой мере должны подчиняться государю подданные. Законы эти названы «Иерусалискими Ассизами». Они были составлены собственно для воинов, а люди низшего звания – землепашцы, пастухи, прислуга – даже людьми не считались; их ценили только как вещи, а лошади, например, стоили вдвое дороже людей.

1100 год начался, по-видимому, счастливо для крестоносцев; но летом умер Готфрид, в Иерусалиме, и смерть его нарушила общее спокойствие и устанавливавшийся постепенно порядок.

После смерти этого безукоризненного рыцаря народ и воины оценили его действительно по достоинству.

Готфрид был удивительно богато одаренной натурой, разумный, предприимчивый полководец, отважный воин, мудрый правитель и добрый, сердечный человек.

Еще при жизни Готфрида патриарх Дагоберт не раз настаивал на том, что не Готфриду, а ему следовало бы стать во главе Иерусалимского королевства, как королевства духовного. После смерти Готфрида он снова предложил избрать его, но рыцари не согласились на это и сейчас же уведомили брата Готфрида, Балдуина, и тот выступил в поход с двумястами рыцарей и семьюстами оруженосцев. В короткое время он легко разбил отдельные отряды турок в окрестностях, принудил Дагоберта отказаться от своих прав и 25 декабря короновался в Вифлееме первым королем Иерусалима.

Балдуин знал, что жить и править в Иерусалиме – это значит вести постоянную войну с магометанами. Силу их надо было сокрушить окончательно, чтобы христиане смогли спокойно устроиться в своем городе и его окрестностях.

Танкред был в ссоре с Балдуином, но теперь помирился с ним, тем более, что он был отозван управлять Антиохией.

Магометане собирались значительными отрядами, и Балдуин часто бывал принужден водить небольшое войско в походы против них.

Так, осадил он город Аскалон, опустошил на много верст его окрестности, потом двинулся на Хеврон и проник, наконец, в Аравию. Войско было утомлено и расстроено; тогда Балдуин увел его на отдых в Святой город. Немного спустя, он снова выступил в поход против собравшихся аравитян и разбил их, забрав при этом богатую добычу.

Ему легко удавалось разбивать отдельные отряды мусульман, несмотря на то, что воинов у него было совсем немного. Хорошо еще, что каждую неделю подходили к ним небольшие подкрепления из западных христиан, – и Балдуин предлагал вступать в ряды его войск, обещая за их ратную службу третью часть военной добычи и одну улицу в каждом завоеванном городе в полную их собственность.

Наконец, войско Балдуина усилилось настолько значительно, что он смело осадил хорошо укрепленный, многолюдный город Арсур, который открыл им ворота и за пощаду согласился выплачивать дань.

Балдуин отправился дальше, в Кессарию, и здесь началась страшная резня мусульман; громадная добыча досталась крестоносцам после этой победы.

Мусульмане города Аскалона хотели, было, вернуть себе город Рамлу, но Балдуин спешно подошел на защиту его. Перед боем он сказал воинам между прочим:

«Бегством никто не спасется: Франция далеко отсюда, а здесь, на Востоке, побежденным убежища нет!..»

Этим он сильно ободрил рыцарей и латников, Войско у него состояло из трехсот конных воинов и тысячи пехотинцев, а войско магометан было вдесятеро многочисленнее, и, несмотря на это, благодаря редкому подъему духа, победителями остались крестоносцы…

Но военное счастье недолго сопутствовало ему и вдруг перешло на сторону неприятелей. Египетское войско, вышедшее из Аскалона и разбитое в Малой Азии, незадолго перед этим вернулось в Палестину. Хотели сарацины еще раз померяться силами с христианами.

Услышал о том Балдуин, понадеялся на свою удачу, не собрал всех своих опытных воинов и спешно выступил против сарацин только с вновь прибывшими из Европы рыцарями.

Озлобленные сарацины на этот раз действовали очертя голову, положительно презирая опасность и смерть. Это удесятерило их силу, и они разбили короля; сам Балдуин едва спасся от смерти, скрывшись в траве. Мусульмане выследили его, но никак не могли найти и кончили тем, что подожгли траву; Балдуин, терпя страшные мучения, не выдал себя и ночью тайком пробрался в Рамлу.

Потайным ходом под землей бежал оттуда Балдуин на другую ночь и пробрался в Арсур.

Быстро собирает он там небольшой отряд опытных воинов, закаленных в боях, и, как Божья гроза, налетает на магометан. Несколько отчаянных, невероятных по усилиям и храбрости стычек, – и магометане снова рассеяны.

В год смерти Готфрида тяжелая участь постигла и антиохийского правителя Боэмунда. Вернулся он из Иерусалима в Антиохию и стал готовиться в поход против сильнейшего эмира Северной Сирии Ридвана Галебского.

Это предприятие удалось Боэмунду; он наголову разбил эмирово войско; но, несколько времени спустя, сам был побежден другим эмиром, Ибн- Данигишменд Себастским, который даже захватил его в плен. Это случилось в 1100 году. Антиохия осталась без правителя, и на место Боэмунда призвали управлять государством его племянника, Танкреда.

Вы помните, что после поражения третьей армии в Антиохию бежали искать защиты Вильгельм Неверский, Вильгельм Аквитанский и Вельф Баварский; еще они явились в одном рубище, ограбленные турками. Явился туда и Раймунд Тулузский. С этих пор снова возгорелась в Антиохии междоусобная война между начальниками, а терпели-то от этой вражды ни в чем не повинные христианские колонии.

Раймунда поддерживал византийский император Алексей, отчего он действовал смело и уверенно; но Танкред, продолжая замыслы своего дяди Боэмунда, ни за что не хотел давать потачки ни грекам, ни Раймунду.

Алексей просил эмира Ибн-Данигишменда выдать ему своего опасного противника, Боэмунда; тогда бы плохо пришлось Антиохии от притязаний византийцев; но Танкред и приверженцы Боэмунда предупредили Алексея и выкупили на свободу Боэмунда, который вскоре после того вернулся в Антиохию.

Боэмунд на междоусобия князей не обратил внимания. Ему хотелось главным образом сломить своего важного противника Ридвана Галебского.

Между Северной Сирией и Мессопотамией был важный для планов христиан город Гарран. Его Боэмунд и задумал захватить в свои руки; тогда бы Ридван и сирийцы были отрезаны от своих единоверцев, которые находились внутри Малой Азии. Но христиане на этот раз снова были разбиты магометанами; многие князья попались в плен, так что Боэмунд и Танкред вернулись в Антиохию почти одни.

А турки оживились. Они со всех сторон стали теснить христиан; стали теснить их и греки, и Раймунд Тулузский.

Тогда Боэмунд понял, что он один со своими рыцарями и латниками не справится с силами магометан, и спешно отплыл в Италию собирать новое ополчение.

Торжественная встреча ждала всюду в Европе Боэмунда. Слава об его подвигах давно уже гремела повсюду. И стоило ему только сообщить о своем плане, как народ с воодушевлением откликнулся на его призыв, Города, через которые проезжал Боэмунд, устраивали ему торжественные встречи; толпы народа на улицах и площадях приветствовали его восторженными кликами.

А Боэмунд к тому же еще разжигал общую восторженность своими новыми планами о полном завоевании Святой Земли и Малой Азии, о соединении церквей, о будущих христианских колониях в Земле Обетованной.

Папа Пасхалис II всенародно торжественно благословил планы Боэмунда и новое крестоносное ополчение, и отовсюду толпами стали стекаться под его знамена рыцари, латники и простой народ.

Боэмунд сам являлся вербовщиком воинов; его вдохновенный, энергичный призыв к войне очаровывал всех; гордый, самоуверенный вид внушал к нему всеобщее полное доверие. Обаяние одного его имени, вера в него заставляли людей становиться в ряды его войска, которое должно было стать непобедимым и дать в будущем свободную, удобную жизнь народу.

До 34.000 человек собралось вокруг него к осени 1107 года, и князь Боэмунд стал собираться к отплытию в Малую Азию.

Но Боэмунд говорил одно, а думал совершенно иное; резко переменился он за последнее время и теперь стал совершенно неузнаваемым.

Куда исчезли его осторожность, его умение сразу определять, с какой стороны ударить на врага, как найти верный и нужный путь к завоеванию.

Если бы всю эту свежую силу, вдохновенно настроенную им, всех этих безотчетно преданных ему воинов креста он повел на подкрепление Антиохии за ее надежные стены, – он прочно, незыблемо поставил бы свое Сирийское государство, и оно послужило бы верным оплотом христианского владычества в Палестине на будущее время.

Нет, новые и безумные планы охватили всецело Боэмунда. Одна непримиримая злоба против коварства и дерзости Византии обратила на себя все его внимание, все его силы. Он решил идти во что бы то ни стало прямо на греков, одолеть их и сломить раз навсегда в самой основе Византийскую империю.

Что побуждало его к тому? Родовая ненависть к грекам или желание стать византийским императором? Кто знает. Одно достоверно, что это была его крупная и непоправимая ошибка, которая тяжело отразилась на всем владычестве христиан на Востоке и на нем самом.

В пылу гнева он даже не хотел обдумать общего положения дел, – справится ли он одновременно с двумя неприятелями и, наконец, насколько сильна и могущественна Византийская империя.

Да, Византия была теперь другая. Она выросла и окрепла быстро, так что никто даже не мог и предполагать ее действительного могущества. У императора Алексея был сильный флот и хорошо обученные войска; у него и его начальников выработался опыт, которому научили их сами же крестоносцы за время своих войн с сарацинами.

Все это почувствовал на себе Боэмунд только впоследствии, когда дело было начато, и начато неудачно.

Войско Боэмунда было разбито и рассеяно греками с первых же столкновений, и ему пришлось заключить унизительный мир с греками, уступив им многие завоеванные крестоносцами земли. Даже Антиохия по этому договору должна была перейти к грекам.

Войско разошлось: кто вернулся на родину, кто отправился в Иерусалим, кто поступил на службу к византийскому императору. Боэмунд вернулся в Италию, чтобы снова собрать войско, но теперь ему это не удалось. Народ охладел к недавнему своему кумиру. В марте 1111 года Боэмунд умер.

Балдуин, король Иерусалимский, между тем постепенно расширил свои владения; ему важны были приморские городки, потому что, благодаря им, у него могло быть удобное сообщение морем с Западом, откуда получалась помощь. Завоевал Балдуин Акру, затем Вивл, Сарепту и Бейрут. А когда на помощь прибыли из Европы норвежцы, – Балдуин с их помощью взял приступом Сидон.

Христиане торжествовали победу над магометанскими городами, но внезапное несчастье омрачило их радость: умер рыцарь Танкред, храбрость, отвага которого одухотворяли войско. Умер под стенами Триполи и Раймонд Тулузский, который вел осаду этого города.

Так один за другим уходили в вечность старые друзья Готфрида Бульонского, его соратники крестоносного ополчения.

Иерусалимское королевство за время 1113–1115 г. перенесло немало горя. Ураганами налетали на окрестности Святого города мусульманские полчища, разоряли, вытаптывали посевы, жгли селения, забирали в плен беззащитных жителей. Вслед за тем налетела саранча, истребившая остатки посевов, – и повсеместно наступил жестокий голод. Кроме того начались частые землетрясения…

Как всегда в таких случаях, народом овладел панический ужас; люди впали в отчаяние и видели в этом предзнаменование недалекого конца мира.

Сирия была спокойна, и Балдуин задумал идти войной на Египет. Поход этот закончился блестящей победой, но сам Балдуин, к великой скорби всего войска, умер на возвратном пути, процарствовав 13 лет, в течение которых война не прекращалась и шла, не ослабевая из года в год.

В самом начале Балдуин своим честолюбием и гордостью восстановил против себя всех товарищей; но, став королем, он совершенно изменился; он стал необычно добр, великодушен со своими, щедр и правдив. И не было у Иерусалима более надежного защитника, более неусыпного охранителя, кроме него, потому что Балдуин во всю свою жизнь не хотел знать отдыха и покоя, покамест воля Неба не дала ему этого отдыха и покоя, отняв у него жизнь.