Этимологический словарь русского языка

Этимологический словарь русского языка:

Том 1 (А-Д)

Том 2 (Е-Муж)

Том 3 (Муза-С)

Том 4 (Т-Я)

Настоящее издание «Этимологического словаря русского языка» М. Фасмера является первым опытом перевода подобных книг на русский язык. По сравнению с обычным переводом научных книг этот перевод сопряжен с некоторыми специфическими трудностями. «Словарь» составлялся в сложных условиях военного времени, о чем говорит сам автор в своем предисловии и что также нельзя оставить без внимания. Учитывая все эти обстоятельства, редакция при подготовке «Словаря» М. Фасмера к русскому изданию сочла необходимым провести следующую работу.

Автор издавал свой словарь в течение сравнительно долгого времени отдельными выпусками. Почти каждый из них вызывал многочисленные отклики и рецензии, в которых указывались замеченные неточности или спорные толкования, приводились дополнения, а иногда и новые этимологии. Все, что автор счел необходимым учесть из этих замечаний, он собрал в обширном дополнении, помещенном в конце словаря. При переводе все авторские дополнения, уточнения и исправления включены непосредственно в текст «Словаря», причем включения этого характера никак не отмечаются и не выделяются. Переводчик также снабдил «Словарь» некоторыми дополнениями, почерпнутыми из публикаций, появившихся после выхода в свет труда М. Фасмера, и частично из редких (преимущественно русских) изданий, которые были недоступны автору по техническим причинам. Кроме того, Н.Трубачев включил в словарь ряд дополнений, носящих характер научных комментариев и новых этимологий. Все дополнения переводчика заключены в квадратные скобки и помечены буквой Т. В квадратные скобки заключены также замечания редакции. Они даются с пометой «Ред.» Без всякой пометы в квадратных скобках приводятся лишь уточнения редакции, относящиеся к географическим наименованиям, например: «в [бывш.] Смоленской губ.»

При работе над «Словарем» М. Фасмера давался перевод не всех этимологизируемых слов. Естественно, что для русского читателя не имеет смысла определять значения всех русских слов, как делал это автор, составлявший свой словарь для немецкого читателя. Поэтому в настоящем переводе опускаются определения значений слов общенародного русского языка, однако сохраняются приводимые Фасмером толкования более редких, устаревших и областных слов. Вот это последнее, а также определение значений приводимых в статьях параллелей с других языков потребовало от редакции большой дополнительной работы. М. Фасмер по вполне понятным причинам широко привлекал русские исследования, содержащие не только русский, но и тюркский, финно-угорский, балтийский и другие материалы. При этом приводимые в источниках значения слов он переводил на немецкий язык. При обычной многозначности слов обратный перевод значений (в частности, содержащихся у Даля и в областных словарях) с немецкого на русский или же толкование значений, например тюркских слов, через посредство третьего (немецкого) языка могли привести к прямому искажению семасиологического компонента в установлении этимологии исследуемых слов. Во избежание этой ошибки редакция подвергла сплошной сверке определения значений русских и тюркских примеров, сводя их к тем, которые даны в источниках. Что касается языковых примеров из всех остальных языков, то их значение определялось в большинстве случаев по соответствующим словарям. Одновременно проверялось и написание нерусских примеров (или же подчинение их современным нормам написания), а также правильность ссылок. О необходимости данной работы свидетельствуют следующие примеры: к слову безалаберный М. Фасмер, ссылаясь на Гордлевского (ОЛЯ, 6, 326), приводит: «и тюрк. alyp äri». В действительности у Гордлевского: «тюрк. alp är». В словарной статье на слово бузлук М. Фасмер приводит со ссылкой на Радлова туркм. boz со значением «лед». В действительности у Радлова boz имеет значение «серый» (buz «лед»), что соответствует и современному туркменскому употреблению. В словарной статье на слово ашуг дается ссылка на Радлова: Радлов 1, 595. Ссылка неправильна, надо: Радлов 1, 592. Исправление всех подобных неточностей в тексте «Словаря» не отмечается никакими пометами.

Наконец, следует указать, что редакция, имея в виду достаточно широкий контингент читателей, сочла необходимым снять несколько словарных статей, которые могут быть предметом рассмотрения лишь узких научных кругов.

Сверка с русскими источниками проведена Л. А. Гиндиным и M. А. Обориной, а с тюркскими источниками – JI. Г. Офросимовой-Серовой.

Предисловие

Долгая и плодотворная научная деятельность М.Фасмера была строго выдержана в своей целенаправленности. Большинство его исследований посвящено было лексикологии в ее различных отраслях: изучение заимствований в русском языке из греческого языка, изучение ирано-славянских лексических связей, анализ топонимики Восточной Европы балтийского, а затем финского происхождения, греческие элементы в турецком словаре и т. д.

Последовательным завершением этих частных исследований явился «Этимологический словарь русского языка».

Если словник (реестр слов) этимологического словаря не ограничен произвольным отбором и широко охватывает словарный состав языка, то в нем отражается многогранная культура народа – создателя языка, его многовековая история и его широкие связи (между племенами в древности и международные – в новое время). Чтобы правильно разобраться в сложнейшем по составу и происхождению словарном богатстве такого языка, как русский, недостаточно знания многих языков, необходима широкая осведомленность в его истории и диалектологии, а кроме того, и в истории народа и его этнографии; нужно и непосредственное знакомство с древними памятниками – языковыми источниками не только русского языка, но и его соседей. Наконец, необходимо овладеть огромной научной литературой по славянской лексикологии.

Пройти и освоить весь этот круг не по силам одному человеку. Теперь ясно всем, что на высоком научном уровне задача современного этимологического словаря может быть выполнена только коллективом языковедов, в котором представлены специалисты по всем смежным для каждого языка филологиям. Но М. Фасмер, как и многие другие этимологи прошлого и нашего века, взялся решить эту задачу единолично. Отважный замысел характерен для этого выдающегося ученого.

В начале нашего века довольно удачную попытку единоличной подготовки этимологического словаря русского языка предпринял русский ученый А. Преображенский. Собрав и подытожив рассеянные этюды по этимологии русских слов в своем до сих пор очень полезном этимологическом словаре, он лишь кое-где добавлял свои материалы и осторожные критические замечания.

М. Фасмер же включил в свой словарь не только этимологические гипотезы своих предшественников, но и результаты собственных исследований, которые заняли там весьма заметное место. Большой опыт и эрудиция автора обеспечили во многих случаях убедительное, приемлемое решение контроверсий в пределах хорошо изученных им областей взаимодействия русского и соседних языков. Однако иногда в словаре М. Фасмера появляются неточности, ошибки и даже неоправданные сопоставления. Это наблюдается чаще всего при трактовке Фасмером словарных отражений русско-тюркских и русско-финно-угорских связей. Первое отметил Э. В. Севортян в своей рецензии на словарь М. Фасмера¹. Точно так же указал на ошибки Фасмера в этимологиях, построенных на материале восточно-финских языков, и Б. А. Серебренников². Есть промахи и в использовании балтийского материала. Ограничусь одним примером. Около ста лет назад Бецценбергер в маргинальной глоссе литовского перевода Библии Бреткунанеправильно истолковал слово darbas как Laubwerk ‘плетенка из листьев’, что послужило основанием для ошибочного сопоставления этого слова И. Зубатым с белорусским дороб ‘корзина’. М. Фасмер, не проверив по авторитетным словарям, повторил эту несостоятельную этимологию (см. разъяснение Э. Френкеля во втором выпуске его «Этимологического словаря литовского языка», стр. 82). Слово darbas ни в старых памятниках, ни в современном литературном языке, ни в литовских диалектах никогда не имело такого значения, а означало ‘труд, работа; произведение, изделие’.

В большую заслугу М. Фасмеру некоторые из рецензентов (например, Ο. Н. Трубачев³) ставят включение диалектной лексики и ономастики. Но в этом направлении М. Фасмер сделал лишь первый шаг: из громадного, наличного даже в опубликованных работах диалектального запаса «внелитературных слов» и не менее необъятного запаса местных названий и личных имен он включил лишь какую-то часть. К тому же, как показывают появившиеся рецензии и предпринятая редакцией сверка, именно в диалектных и топонимических этимологиях он допустил больше всего неточностей.

Что касается создания этимологического словаря всей русской (и тем более восточнославянской) топонимии и гидронимии, то эту задачу решить пока еще не представляется возможным. Для этого потребуются долгие десятилетия подготовительной работы целого коллектива, создание полных сводов критически отобранного материала личных имен и местных названий, чем мы пока еще не располагаем. Поэтому состав ономастической части словаря М. Фасмера, естественно, вызывает некоторые критические замечания. Справедливость требует отметить, правда, что автор дал ряд удачных статей, каковы, например, статьи Дон, Дунай, Москва, Сибирь. Однако современное состояние изучения этих проблем обусловило то, что в словаре М. Фасмера встречаются и случайные и менее удачные в отношении отбора и научной трактовки статьи, как, например, Байканаво поле и др.

Наиболее слабой стороной словаря М. Фасмера являются его семантические определения и сопоставления. Косвенно он сам признал это в послесловии к третьему тому словаря. Вот один из примеров:

I. 137: «Бахмур ‘тошнота, головокружение’, нижегор.-макарьевск. (Даль). Я понимаю как словосложение с хмура́ ‘туча, темнота’. Первая часть, вероятно, междометие ба!, следовательно, первоначально: «что за темнота!» Ср. аналогично Ка-луга, калужа от лужа [«какая лужа!»].

Последнее, о чем необходимо предупредить всех, кто будет пользоваться словарем, – это преувеличение М.Фасмером немецкого влияния на словарный состав русского языка, особенно немецкого посредничества при заимствовании европейских культурных терминов, пришедших часто непосредственно из голландского, французского, итальянского или латинского. Ср., например, статьи: адмирал, адью, актуариус, алтарь, ананас, анис, анкета, аргумент, баржа, баррикада, басон, баста и многие другие. Характерно, что в словаре почти отсутствуют статьи о древних славянских личных собственных именах, таких, как Купава, Ослябя, Ратмир, Милица, Мирослава и др., в то время как М. Фасмер нашел нужным дать этимологию личных имен германского происхождения, таких, как Свенельд, Рогволод и под.

В процессе редактирования словаря редакция обнаружила и устранила большое количество недосмотров М. Фасмера в ссылках на источники, в неверных написаниях и толкованиях слов из малоизвестных языков. Исправлены неточности в цитациях, неверная акцентовка некоторых диалектных слов и т. п.

Выход в свет русского издания словаря М. Фасмера будет иметь большое значение не только потому, что он содержит сводку этимологических исследований русской лексики 8а последние полстолетия (включая и малоизвестные у нас зарубежные работы), но и потому, что сам факт издания «Этимологического словаря» М. Фасмера, по-видимому, вызовет оживление отечественных этимологических исследований, освежит общий интерес к вопросам истории родного языка, поможет пересмотреть многие традиционные приемы и методы этимологических реконструкций. О практической ценности этой книги как полезного справочника сказано уже много, она вне всяких сомнений.

Проф. В. А. Ларин

Предисловие автора

О составлении «Этимологического словаря русского языка» как о главной цели своей научной деятельности я мечтал еще во время первых исследований, посвященных влиянию греческого языка на славянские (1906–1909). Недостатки ранних работ побудили меня в дальнейшем интенсивнее заняться изучением славянских древностей, а также большинства языков соседних славянам народов. В то же время труды Ф. Клюге обратили мое внимание на необходимость предварительно исследовать русские профессиональные языки, что дало мне повод уже в 1910 г. заняться большой работой по собиранию материалов о языке русских офеней. Я надеялся, что за это время будет также завершено издание превосходного «Славянского этимологического словаря» Э. Бернекера и «Этимологического словаря русского языка» А. Преображенского, которые облегчат мои дальнейшие опыты в этом направлении. Только в 1938 г., находясь в Нью-Йорке, я стал работать над русским этимологическим словарем систематически, спустя десятилетия, в течение которых я делал лишь случайные выписки, предназначенные для этой цели. Когда значительная часть словаря уже была подготовлена, попадание бомбы (январь 1944 г.) лишило меня не только этой и других рукописей, но и всей моей библиотеки. Вскоре мне стало ясно, что после войны я должен сосредоточить все силы на словаре, если вообще продолжать работу по намеченному плану. Картотека погибла, но я мог рассчитывать на богатое собрание книг Берлинского славянского института.

Но, к сожалению, после 1945 г. я не имею возможности пользоваться этой библиотекой. В моем распоряжении в настоящий момент нет и хорошей университетской библиотеки. В этих условиях работа не могла получиться такой, какой я представлял ее себе в молодости. Она основана на выписках, которые я собирал в голодные 1945–1947 гг. в запустевших берлинских библиотеках и позднее, во время моих двухлетних занятий в библиотеках Стокгольма (1947–1949 гг.). Многие очевидные для меня самого пробелы я не могу сейчас заполнить. Я решился, уступая уговорам моих учеников, подготовить словарь к печати, насколько это осуществимо при современных условиях. Решающую роль при этом сыграло убеждение, что в ближайшем будущем при теперешнем состоянии славистических библиотек вряд ли кто-нибудь в Германии сможет предложить более исчерпывающий материал.

Недостаток места не позволяет мне, к сожалению, привести здесь длинный перечень лиц, которые постарались выручить меня книгами. Особенно большую помощь оказали мне коллеги: О. Брок, Д. Чижевский, Р. Экблом, Я. Эндзелин, Я. Калима, Л. Кеттунен, В. Кипарский, К. Кнутссон, В. Махек, А. Мазон, G. Младенов, Д. Моравчик, X. Педерсен, Ф. Рамовш, Я. Станислав, Д. А. Сейп, Хр. Станг и Б. Унбегаун. Из моих учеников я особенно благодарен за подаренные мне книги Э. Дикенману, У. Файеру, Р. Олешу, X. Шредеру и М. Вольтнер.

Тех, кто знает СССР, удивит присутствие в моей книге таких старых названий, как, например, Нижний Новгород (теперь Горький), Тверь (вместо Калинин) и др. Поскольку лингвистический материал, использованный мной, черпался главным образом из старых изданий, в основу которых положено административное деление царской России, изменение названий грозило неточностью при определении географии слов, а ссылки типа «Горький» повлекли бы за собой смешение города Горького с писателем Горьким. Таким образом, старые названия использованы здесь только для того, чтобы избежать недоразумений.

Коллеге Г. Краэ я особенно благодарен за любезно проявленный им интерес к моему словарю в процессе его издания. Мой ученик Г. Бройер помог мне в многотрудном чтении корректур, за что и ему также приношу сердечную благодарность.

Берлин, 14 июля 1950 г.

М. Фасмер

Послесловие автора

Составлением настоящего словаря я был поглощен целиком с начала сентября 1945 г. При этом я больше интересовался источниками, чем лингвистическими теориями. Поэтому я не могу понять, как мог один из моих рецензентов утверждать, что я «не мог черпать свой материал непосредственно из источников» («Lingua Posnaniensis», V, стр. 187). Я могу только просить читателя проверить лично при чтении моего словаря, насколько это утверждение соответствует действительности, и при этом обратить также внимание на мой список сокращений.

До июня 1949 г. я занимался только сбором материала. Затем я взялся за обработку рукописи, которая продолжалась до конца 1956 г. Вышедшая после 1949 г. литература по этимологии была столь обширна, что я, к сожалению, не смог использовать ее полностью. Полная обработка новейшей литературы задержала бы завершение работы и, учитывая мой возраст, могла бы вообще поставить под сомнение благополучное ее окончание.

Я отдаю себе отчет в недостатках своего изложения. Особенно неудовлетворительно нате знание русского словаря XVI и XVII вв. Но при этом я прошу иметь в виду, что даже такой труд, как «Этимологический словарь немецкого языка» Ф. Клюге, который служит для меня примером вот уже полвека, углублял историю слова в собственном смысле лишь постепенно, от издания к изданию. Первое появление слова я отмечал указаниями «впервые у...» или «(начиная) с...» Если у меня написано валторна (Гоголь), бурмитский (напр., Крылов) и т. п., то такие ссылки не означают, что я считаю именно эти случаи самыми старыми, как решили некоторые из моих рецензентов.

Моим первоначальным намерением было включить также важнейшие личные и местные имена. Когда я увидел, что материал разрастается до угрожающих размеров, я стал проводить ограничение и решил обработать личные имена отдельно. Многие из них так мало изучены, что скупое толкование их вряд ли явилось бы убедительным. Необходимость ограничить объем словаря также не дала мневозможности проследить во всех деталях распространение русских заимствований в соседних языках, потому что тогда пришлось бы принимать во внимание русские заимствования не только в балтийских и польском языках, но и в финно-угорских языках. Тем не менее наиболее важные из них для истории языка у меня представлены.

Из современной лексики я стремился отразить слова, встречающиеся у лучших писателей XIX в., представленные, к сожалению, далеко не полностью даже большими словарями. Диалектные слова включались в довольно большом количестве, потому что они отражают областные различия и часто в качестве реликтовых слов из языка вытесненного населения могут пролить свет на этнические взаимоотношения доисторической и раннеисторической эпохи. Различные ссылки на соотносительные слова легче обозримы в напечатанном словаре, чем в рукописи, особенно если последняя велика по объему, как в данном случае. Если бы мне пришлось готовить новое издание, количество ссылок на разные статьи в нем увеличилось бы, а указания на первое появление слова встречались бы гораздо чаще. Из древнерусского языка включены слова, представляющие интерес в лингвистическом и культурно-историческом планё.

В «Дополнениях» я исправил важнейшие замеченные до сих пор опечатки и высказал свое отношение к некоторым замечаниям моих рецензентов⁴. Исчерпывающий разбор появившихся за это время иных точек зрения потребовал бы слишком много места.

В тяжелой работе с корректурой большую помощь оказал мне мой ученик и друг Г. Бройер. За неизменную помощь в технической подготовке я благодарен г-же Р. Греве-Зигман, за составление указателя слов – ей же и Р. Рихардт.

Многие пожелания, высказанные в рецензиях на мой словарь, несомненно, будут полезными для последующего русского этимологического словаря, в котором должно быть уделено особое внимание многочисленным словам, названным здесь неясными. Если бы мне пришлось начать работу снова, я уделил бы больше внимания калькам и семасиологической стороне.

Указатель слов приобрел такие большие размеры, что пришлось отказаться от включения сравниваемых слов славянских языков и западноевропейских слов, лежащих в основе поздних культурных заимствований.

М. Фасмер

Берлин-Николаеве, апрель 1957 г.