Злободневный

ЗЛОБОДНЕВНЫЙ

История церковнославянизмов в русском литературном языке мало изучена, хотя церковнославянской стихии в дореволюционной русской филологии придавалось очень большое значение как предмету исследования. Само понятие «церковнославянизма» остается до сих пор недостаточно определенным и дифференцированным. Разные хронологические пласты церковнославянизмов в составе русского литературного языка (в особенности нового периода) исторической лингвистикой почти вовсе не разграничены. Принципы семантического использования церковнославянизмов в разных стилях и в разные эпохи не описаны и даже не открыты. Именно вследствие этой семантической нерасчлененности разных типов церковнославянизмов, самый термин «церковнославянизм» в наше время иногда кажется предосудительным, иногда в него вкладывается чересчур широкое и общее содержание. С точки зрения современного литературного языка этот термин в большинстве случаев осмысляется в этимологическом плане. Он обозначает или источник, откуда то или иное слово, а обычно даже не слово, а его составные части вошли в национальный русский литературный язык, или же очерчивает основную область древнего применения слова. Во всяком случае, по большей части, он говорит об этимологии или о морфологической природе слова, но не об его семантической или стилистической истории и даже не о времени и среде возникновения самого данного слова.

Так, многие элементы церковнославянского языка послужили в русском литературном языкеXVIII – XX вв. средством выражения передовой, революционной идеологии. Достаточно сослаться на роль славянизмов в языке Радищева, в языке декабристов и особенно в языке разночинно-демократической радикальной интеллигенции второй половины XIX в.

В ряду слов, образовавшихся на основе церковнославянской лексики и фразеологии в серединеXIX в., находится и слово злободневный. Оно представляет собою имя прилагательное к церковнославянскому выражению злоба дня. Это выражение, как часть библейской цитаты, вошло в историю русского языка вместе с церковнославянским переводом Евангелия (напр. в Галицком Еванг. 1144 г.: довълѣеть бо днии злоба своя. Матф. VI, 34; ср. Срезневский, 1, с. 1000). Однако до 30–40-х г. XIX в. выражение «злоба дня», как самостоятельная фразовая единица, не существовало в русском литературном языке. Оно лишь потенциально было заложено в церковной цитате: «довлеет дневи злоба его» (Матф. VI, 34, т. е. довольно для каждого дня своей заботы)¹³². Например, в статье Д.  И.  Писарева «Цветы невинного юмора» (1864): «Сатира хороша только тогда, когда она современна. Что мне за охота и за интерес смеяться над тем, что не только осмеяно, но даже уничтожено законодательным распоряжением правительства? ”Довлеет дневи злоба его“, и ”пускай мертвецы сами хоронят своих мертвецов“». Поэтому нельзя найти отдельного выражения злоба дня ни в одном словаре русского языка до появления сборника М.  И. Михельсона «Ходячие и меткие слова» (с. 126) и «Словаря русского языка» Грота – Шахматова (1907, т. 2).

В словарях же церковного («церковнославянского») языка объяснялись или своеобразное значение слова злоба («забота») (Дьяченко, Ц.-сл. сл., с. 203) в евангельском тексте «довлеет дневи злоба его», или смысл и происхождение этого библейского изречения в целом. Так, в «Церковном словаре» Петра Алексеева (1794, 1, с. 303) можно прочесть под словом злоба: «Инде значит труд, печаль, скуку, Матф. 6, 34. Довлеет дневи злоба его. Ибо евреи все то, что весело и приятно, называют благом, а что скучно, трудно и досадно, злом или злобою именуют».

Понятно, что в среде духовенства или в социальных кругах, идеологически привязанных к церковной культуре, слово злоба могло применяться в евангельском значении «насущная забота, неприятность». Например, у Мельникова-Печерского встречается в романе «На горах» лексическое видоизменение евангельского текста: «Год на год, век на век не подходят. Всякому времени довлеет злоба его» (сл. Грота – Шахматова, т. 2, вып. 9, с. 2663). По свидетельству Н.  Барсукова, в речи славянофила Ю. Ф.  Самарина встречалось такое словоупотребление: «За оградою церковною... практика со всей суетой, всею случайностью, всею преходящею деятельностью, всеми временными нуждами и злобами исторического мира» (Барсуков, Погодин, 7, с. 111).

Ср. статьи Н. И. Соловьева «Как нас учили» (Рассказ из духовно-семинарской жизни): «Все говорили про строгость о. ректора, про то, что он клялся половину из всех училищ прогнать назад, и про прочие печальные злобы» (Русск. старина. 1899, ноябрь, с. 379).

Естественно, что в духовной среде прежде всего оформилось и само выражение– злоба дня в значении «повседневная забота; нужда данного момента, требующая немедленного удовлетворения». Ср. примеры подобного употребления у Вяземского и Короленко: «В самое то время было оно [письмо] вопросом и злобою дня» (Вяземский, Проект письма к С. С. Уварову, 2, с. 204); «Злобой раскатовского дня служил покос и расчеты по сенному делу» (Короленко, Смиренные).

На основе этого-то церковнославянского употребления возникает в среде разночинно-демократической интеллигенции общественное, публицистическое значение фразы злоба дня – «все то, что привлекает общественное внимание в данный момент, острые общественные интересы текущего дня; общественный вопрос, требующий неотложного обсуждения».

В языке Белинского еще нет этого выражения. Оно вошло в литературный оборот не раньше 50–60-х годов XIX в. Характерно, что Лесков пользуется им, ставя его в кавычки, как газетную фразу. Например, в очерке «Дух г-жи Жанлис»: «Мать хотела найти человека, который мог бы сколько-нибудь ознакомить княжну с русскою литературою – разумеется, исключительно хорошею, т. е. настоящею, а не зараженною ”злобою дня“». Ср. у Тургенева в «Воспоминаниях о Белинском» (1968): «Другое замечательное качество Белинского, как критика, было его понимание того, что именно стоит на очереди, что требует немедленного разрешения, в чем сказывается ”злоба дня“».

У Я. П. Полонского:

Так разгорелись аппетиты,

Что злобы дня почти забыты.

(Разговор)

У А. К. Толстого:

Со злобой дня души постыдный торг

Стал для меня без смысла и значенья.

(Земля цвела)

Ср. в рассказе Н.  В.  Успенского «Книжный магазин»: «...в совершенном неведении относительно ”злобы дня“ и ”жгучих вопросов“».

Выражение злоба дня типичная принадлежность языка Салтыкова-Щедрина и Достоевского. Например, у Достоевского в «Подростке»: «О, когда минет злоба дня и настанет будущее, тогда будущий художник отыщет прекрасные формы». У Салтыкова-Щедрина в «Письмах к тетеньке» (1881–1882): «...моя деятельность почти исключительно посвящена злобам дня» (письмо четырнадцатое). «Представим себе, что Вы получили дар компетентности по части устранения насущных злоб дня» (письмо шестое). «По простоте и крайней вразумительности этого ”печатать дозволяется“, никакие новшества не удавались, так что самые смелые экскурсии в область злобы дня прекращались по мановению волшебства, не дойдя до первого этапа» (письмо одиннадцатое). «Но злоба дня, вот уже почти тридцать лет, повторяется в одной и той же силе, с одним и тем же содержанием, в удручающем однообразии» (письмо четырнадцатое). Ср. также выражение «насущная злоба» вместо «насущная злоба дня»: «Эта полная отчужденность литературы от насущных злоб сообщала ей трогательно-благородный характер» (письмо одиннадцатое).

В «Отечественных записках»(1877, № 1) была напечатана статья К. Морозова (М.  А.  Протопопова) под заглавием: «Литературная злоба дня».

Само собою разумеется, что – с распространением в публицистическом стиле выражения злоба дня – появляется и правильно образованное сложное прилагательное к нему – злободневный. В «Словаре русского языка» Грота – Шахматова (т. 2, с. 2665–2666) приведены примеры на употребление слов злободневный и злободневность лишь из языка газет 1890-х годов XIX в., но едва ли появление прилагательного злободневный могло быть отделено таким большим промежутком от литературной канонизации выражения злоба дня. Ср.: «И мы повели опять злободневный разговор» (Аникин, Деревенские рассказы. «Гараська-диктатор», с. 208). У Короленко: «Михайловский перемешивал изложение своей теории с постоянными экскурсами публициста в самую злободневную современность» (Короленко, 2, с. 283).

Опубликовано в Ученых записках Моск. пед. дефект. ин-та (т. 1, 1941) в составе большой статьи «Лексикологические заметки» вместе со статьями об истории слов и выражений витать, мерцать, животрепещущий, втереть очки, квасной патриотизм. Сохранился более полный машинописный экземпляр с поздней авторской правкой, не вошедший в опубликованный текст.

Здесь печатается по этому машинописному экземпляру с добавлением нескольких цитат из художественной литературы, сохранившихся в архиве на отдельных очень ветхих рукописных листках.

В архиве также сохранился листок из письма С. А. Копорского В. В. Виноградову, в котором он сообщает цитату из рассказа Н.  Успенского «Книжный магазин» (ж. «Нива», 1882), включенную в текст статьи. – Е.  К.