Дневники
Захотелось поделиться в этот День.
-
9 мая 23 | 14:09 — 123 0
...это было мной написано пять лет назад (размещала на Азбуке)
Сегодня дописала концовку, раньше не получалось- не писалось. А сегодня- легко, видимо День такой... Для меня особенный..! Верю, особенный для большинства..! Верю в порядочность, признательность и любовь..!
Посвящаю моим родителям, детьми пережившими войну.
"Семь вёрст до Небес".
Американская леди.
В избе пахло печёной картошкой. Осенний ветерок играл с чистыми занавесками на окнах.
Сегодня мама не работает в колхозе и с утра топчется дома. Это она так любит повторять: "Всё топчусь, топчусь". Это значит что мама всё стирает, моет полы. А моя сестрёнка Варя ей помогает. Варя не топчется, Варя порхает как бабочка. Иногда мне кажется что она сможет полететь. Мне скоро исполнится пять лет и мама обещала что на мой день Рождения испечёт пирог с ягодами. Это будет настоящий день Рождения!
Нет, я не жалуюсь и не прошу есть, я не голодный. Баба Маня даже парное молоко нам приносит утром. Баба Маня добрая и от неё пахнет молоком. Я уж точно знаю, от хороших людей пахнет чем-то вкусным. От деда Василия всегда пахнет лошадкой Орликом.
Сейчас я не голодный. И мне уже не жалко торт который я когда-то не съел до конца. Это был большой круглый торт с кремом который папа подарил маме на её день Рождения. Это было давно. Ещё когда не было войны и папа жил с нами. Потом папу забрали на фронт потому что война и всех пап забирали и у Лизы папу забрали, а у Павлика забрали не только папу, а брата и дедушку- тоже.
Сейчас мы живём хорошо! Жалко что папы с нами нет. В избе тепло и пахнет хлебом и картошкой. Я ничего не боюсь. А в Ленинграде мне надо было бояться когда бомбили. Надо было взять мешок, бежать и прятаться. Мама была на работе и когда мы с Варей слышали что воют сирены, летят самолёты, то спускались в подвал. Потом Варя придумала брать в подвал подушку. Мы на ней сидели и иногда спали, а когда долго сидели, Варя рассказывала мне сказки. Сестрёнка много сказок знает.
Сегодня у нас было смешно! Нам принесли посылку и сказали что это помощь ленинградцам из Америки. Что в посылке, пришли посмотреть подружки Вари, баба Маня и ещё две соседки.
Когда подарок открыли, там оказалось чьё-то платье с большими цветами, красные туфли для тётей и шляпа с перьями. Шляпа была самая красивая. Варя всё это быстро надела и туфли тоже. Только платье и туфли сестре оказались большие и на каблуках. Я таких раньше не видел. Мама назвала Варю : "Моя американская леди." Все говорили что она теперь похожа на актрису из кино, а я сказал что она походит на фею из сказки которую мы слушали в Ленинграде по радио.
Варя стала ходить по комнате, кланяться и кружиться. Только ноги её не слушались. В таких туфлях нельзя танцевать. Ей стали хлопать, все смеялись.
Я тоже захотел всех веселить и попросил шляпу. А Варя сказала, что эта шляпа только для леди. Тогда я схватил шляпу, напялил на себя и побежал. Мама закричала и захлопала в ладоши: "Юрочка бегает! Опять бегает!" -и заплакала.
Я подбежал к маме. Она обняла меня одной рукой, а другой перекрестилась на икону Божьей Матери, которая у нас в уголке стоит. Я тоже перекрестился, меня мама научила. А люди стояли и не понимали почему мама плачет, они думали что ей посылка не понравилась. Все хотели чтоб в посылке было что- то вкусное.
А мама плакала потому что я побежал. Когда не было войны, я бегал, а потом я стал мало кушать, ножки похудели и уже не мог бегать. А теперь опять научился. Я обнял мамочку за шею и сказал: " Не плачь мамочка! Я теперь уже всегда могу бегать."
Мама поцеловала меня, вытерла слёзы и улыбнулась.
Шляпу мы повесили на стену возле кровати. И когда Варя мне будет рассказывать сказки, то я попрошу чтоб она её надела и стала феей из сказки.
Семь вёрст до небес.
В небольшой комнатушке окна были забиты фанерой. Стёкла осколками снарядов выбиты уже давно. Дневной свет мог струиться только через маленькие дырочки в фанере.
Зимой окна занавешивали ещё и одеялами. Но сейчас весна, потеплело и одеяла сняли.
Вечерами горела коптилка. А днём обходились освещением лучиками солнца. Скоро в Ленинграде будут белые ночи и коптилки вообще не будут нужны. Ведь ночью будет так же светло как и днём.
- Варя, Варя, я хочу кушать,- сухими губами мямлил Юра.
- Потерпи, Юрочка, - говорила Варя, нежно гладя по головке брата лежащего на большой кровати,- Скоро придёт мама и принесёт хлеб. А, пока, попей водички,- и Варя зачерпнула из ведра воды в кружку,- Когда пьёшь воду не так сильно есть хочется. Ты пей, пей Юрочка. Какой ты замарашка! Дай я тебя умою, - и сестра ласково начала обтирать закоптившееся лицо братца,- Вот так-то лучше! А то ты походил на тролля из табакерки, помнишь, из "Оловянного солдатика"?
- А сейчас я не похожу на тролля?! - хлопая глазами спросил Юра
- Нет!
- А на кого похожу?!
- На зайчика который гулял в лесу,- улыбнулась Варя.
- Это из какой сказки?!- спрашивает брат.
- Из сказки "Зайчик который жил в лесу".
- Ты мне такую не рассказывала!
- Я тебе обязательно расскажу эту сказку. Вот увидишь, тебе понравится.
Юра ленинградский мальчишка. Такой же худенький как и все дети, пережившие первую зиму блокады. Такой же бритый, чтоб не водились вши. Варя тоже уже без косичек с бантиками. Мама обстригла её и себя. Так что когда волосы немного подросли, все стали походить на ёжиков. И глядя друг на друга называли себя ёжиками.
- Папа, наверное, тоже ёжик,- однажды сказала Юра. - Я видела что солдаты все ёжики. Значит мы тоже солдаты.
Как и у всех детей Ленинграда, папу Вари и Юры ещё летом забрали на фронт и с тех пор они не виделись. В начале от папы приходили письма, такие маленькие треугольники, а потом их не стало. Папа, наверное пишет, но город в блокаде и письма мало кому приходят.
Дети верят что когда-нибудь к ним в дверь постучит почтальон и принесёт целую пачку треугольных конвертов от папы. В каждом письме папа рисовал смешные рожицы. Но это будет не скоро. "Надо ждать и верить."- так говорит мама.
И они ждут и верят.., а может в дверь постучит и сам папа. Он зайдёт такой большой и сильный, и скажет:
"Ну как вы тут без меня?! Слушались?!" Подхватит одной рукой Юру, а другой Варю и закружит их по комнате. Они будут долго смеяться.
И всё станет как раньше: и кружение по комнате, и солнце в окна, которое слепит глаза; и громкое папино фырчание по утрам у умывальника, и мама будет подавать ему полотенце, воскресные прогулки всей семьёй...
А пока, дети верят и стараются жить. Оказывается чтоб жизнь продолжалась- тоже нужно стараться.
- Варя! Ты помнишь как мы все ходили в зоопарк?! Помнишь, у тебя тогда ещё бант развязался и улетел, а папа его поймал...
- Конечно помню. А помнишь какие смешные малыши были?! Там все вместе играли: и лисята, и тигрята, и, даже медвежонок. На одной площадке бегали, кувыркались.
- Где теперь зверята? ...
Осенью Варя ходила в школу, а Юра в детский сад. Детский сад был во дворе, но его разбомбили. Хорошо что бомба попала ночью- никто не пострадал! Другой детский сад далеко и Юру не стали в него водить. А, пока мама на работе, а Варя в школе, Юра был с соседкой тётей Шурой. А потом из-за холода запретили занятия в школе. Дети не могли писать, чернила замерзали и дети замерзали. Топить здания было нечем.
Брат с сестрой почти всегда вдвоём. Мама всё время на работе или стоит в очереди чтобы отоварить хлебные карточки. С водой тоже трудности, поэтому приходиться носить воду с речки Фонтанки. Иногда воду детям приносит дворник дядя Федя. Зимой было много снега и можно было его набрать в ведро и растопить на печке буржуйке.
Мамы не было дома три дня. Варя очень испугалась что мама заболела и её забрали в больницу. Хлеба осталось всего на два дня. Но сегодня мама рано утром вернулась. Очень радовалась что с детьми ничего не приключилось. Дети ластились и каждый старался обнять её покрепче.
Оказалось, мамина сменщица не пришла заменить её и маме пришлось остаться у станка. Станки не должны простаивать. Мама делает снаряды, а снаряды нужны фронту. Поэтому, всё для победы!
И нечеловеческими усилиями люди делали тяжеленные снаряды, рыли окопы, тушили зажигалки на крышах и ещё многое-многое, что даже невозможно предположить и сложно описать словами...
Вот и сегодня мама пришла, попила кипяток и сразу ушла. Ей сказали что на детей можно получить пособие.
В небе раздался знакомый гул сирен. Фашисты знали что в час дня заканчиваются занятия в школе и дети возвращаются домой, начинали обстреливать город.
- Юрочка, спускаемся в подвал!- скомандовала Варя.
Для детей это привычное дело. Они знали, когда воют сирены, надо бежать в подвал- это как бомбоубежище. Но бегать уже давно не хватало сил. Особенно Юрочка двигался как маленький старичок, он примерялся к каждой ступеньке. Подниматься было ещё тяжелее. Хорошо что семья жила на втором этаже. Те кто жил на пятом, чаще всего не спускались. Иногда сирены выли по несколько раз в день и, даже, ночью.
Действия Вари отведены до автоматизма: схватила подушку и сшитый мамой мешок, в котором лежат документы, бутыль с водой и запас хлеба на два дня. Помогла брату встать с кровати и они начали спускаться вниз по лестнице...
- Юрочка, представь что это гора и нам надо спуститься, чтоб убежать от великана!- фантазировала Варя, подбодряя братца идти быстрее.
Но Варины ухищрения были тщетны, у Юры не получалось хоть чуть- чуть прибавить в скорости. Скудный паёк по карточкам не позволял ни бегать, ни прыгать. У детей было мало сил. Любые их движения, это как замедленная съёмка в кино.
Правда,тётя Шура иногда приносила ложку сахара. Она работала в госпитале и помогала раненым распределять паёк, за это ей изредка давали две ложки сахара. Одну она отдавала детям.
В подвале уже были люди. Там почти все знают друг друга. Все из соседних домов, но несколько чужих, которых обстрел застал в дороге. Раньше народа было больше. Многих уже нет, а кто-то обессилил и не может спуститься...
В углу сидит девочка, ровесница Юры. Увидев Варю, её глаза вспыхнули огоньками. Девчушка очень походила на воробушка который выкупался в песке.
- Варя! Варя, иди к нам!- позвала девочка.
Девчонка ждала сказку. Варины рассказывания слушали все с упоением. Время тогда становилось "сказочным" и летело быстрее. Слушатели на какое- то время могли забыться и забыть о урчащем голоде в животе, о тех ужасах войны, которые были снаружи. Все "подвальные жители" на время становились сказочными персонажами и превращались в принцессу, маму принцессы, бабушку принцессы или кого-то другого, но очень доброго и храброго героя. Даже дворник дядя Федя на какое-то время становился главным волшебником.
- Садитесь дети,- потеснилась бабушка Воробушка.
- Ну что, Варя, опять семь вёрст до небес сочинять будешь!- усмехнулся дядя Фёдор.
- Расскажи сказку про зайчика который жил в лесу, - попросил Юра
- Расскажи- расскажи про зайчика,- подхватила Воробушек.
- Хорошо, слушайте!- и Варя, усадив рядом с собой на подушку младшего брата, пустила свой корабль фантазии по волнам мечтаний...
Все замолкали и внимательно слушали.., потому что в её рассказе не было боли, тревог и смерти. И только иногда гул падающих где-то снарядов и бомб заглушал детский выразительный голос.
Но эта страшная несказочная жизнь отступала куда-то за тридевять земель, а здесь, совсем рядом жили короли и королевы, феи порхали бабочками и на зелёной лужайке скакали счастливые зайцы и конечно же Юра с Воробушком представляли себя этими прыгающими зайцами наевшимися морковки досыта...
Подарок Богородицы.
За окном поезда мелькают деревья и полустанки. Июньское солнце слепит мне глаза. Я жмурюсь и подставляю ко лбу ладонь. Так интересно разглядывать жизнь за окном когда ты в пути. Это первое моё путешествие. Я никогда раньше не уезжала из родного города Ленинграда.
Папу забрали на войну год назад, а я, мама и Юра остались в городе. В прошлом году я пошла в первый класс, но зимой школу закрыли. Было очень холодно, руки коченели и было трудно писать.
Я ещё до школы научилась читать и считать. Мне сначала ставили одни пятёрки. Но потом я всё плохо стала запоминать и нам перестали ставить оценки. А зимой всех детей отпустили домой греться, но дома тоже было холодно. Мы спали все на одной большой кровати, не снимая пальто: Юра- посредине, я с мамой- по краям, а сверху- все одеяла.
Мне было страшно что мама и Юра могут умереть. И я ночью их осторожно трогала...
Раньше мама тоже учила детей. А когда папа ушёл на фронт, то пошла на завод и сама стала ученицей. Её научили делать снаряды. " Всё для фронта! Всё для победы!" - говорит мама, так говорят все.
В Ленинграде было мало хлеба. Фашисты разбомбили все склады с мукой и сахаром. Поэтому всем давали карточки и по ним- немного хлеба. За хлебом стояли большие очереди. Мы все ослабли. Юрочка еле-еле стоит на ножках.
Мама приносила нам свой хлеб, говорила что сытая, потому что им на заводе давали каждый день суп. Но мама тоже бледная и худая.
Правда, зимой мама собирала еловые иголки и варила. Какая же это была радость: растворить сахар, который принесла Шурочка, наша соседка, в еловом чае и пить по глотку каждый час, пока не выпьешь всё до капельки.
А весной появились молоденькие листочки, мы их рвали, а мама пекла из них лепёшки.
Когда нам выдали путёвки на эвакуацию, то мы ждали пять дней потому что на Ладожском озере был шторм и катера не ходили.
Мама привязала впереди себя платком Юру, взяла заплечный мешок, а мне дала такой же, только поменьше. Нам не унести много вещей. Поэтому мама собрала в мешки самое необходимое: документы, кое- что из посуды, смену белья и мои ботинки для Юры, осенью они будут ему в пору. Каждый из нас как солдат повязал своё пальто через плечо. Лето, жарко, а что поделать. Ещё мама положила в свой мешок икону Богородицы. Икона у нас появилась недавно...
Один раз мама пошла, чтобы получить хоть какое-то пособие для нас с Юрой и в это время начался обстрел. Это произошло на Малой Морской улице, на углу. Мы ещё до войны там с папой гуляли.
Ужасный свист начался! Когда снаряды летят близко, они свистят. На земле появились выбоины. Мимо мамы бежал матрос и кричал: "Ложись! Все ложись!!!" - и толкнул маму. Мама упала, а когда стала подниматься, под ней оказалась икона. Когда мама шла- там ничего не было, а поднялась- вдруг икона Божьей Матери! Мама её бережно подняла, спрятала под пальто и принесла домой.
На иконе мы прочитали надпись: "Пресвятая Богородица"
Соседка Шурочка сказала что это не с проста и надо молиться! Мы все почувствовали надежду. Каждый молился Божьей Матери как умел, искренне, от всего сердца. Юра молился больше всех...
На другой день мама встретила незнакомого солдата. Он пришёл навестить своих, но оказалось, они уже эвакуировались. Тогда мужчина отдал маме килограмм овса и кусок мыла.
Божья Матерь послала нам хлеб в подарок! Клевали овёс по зёрнышку, как птички. Это помогло нам спастись.
Мы пошли к школе, где собирались все эвакуированные. Так и началось наше приключение.
Нас везли на грузовиках, потом в теплушках до Ладоги. Состав то ехал, то останавливался, потому что были бомбёжки. Потом нас переправили через озеро. А потом мы узнали что другой катер с детьми подорвался на мине и все погибли, а нам повезло- мы остались живы.
Сначала мы ехали в вагонах без окон и там была солома. Нас выгружали на станциях и проводили санобработку: мыли, а одежду обдавали паром.
Как же я рада тёплой воде, это такое счастье трогать тёплую воду руками! Смотреть как она булькает. Потом брать целый ковшик и обливать себя с ног до головы водой. Я обливалась и представляла что стою в фонтане.
Теперь я еду в вагоне с окошками. Мне видно всё- всё что за окном! Мы проезжаем зеленеющие поля, леса, реки. Даже видно птиц. Кажется, я только до войны слышала пение птиц. Останавливаемся на каких- то маленьких станциях, иногда к нам прицепляют вагоны, иногда нас к кому-то прицепляют.
Хочу всё- всё запомнить и потом рассказать папе. Я очень скучаю по папе. Юра вспоминает о папе мало, стараюсь брату рассказывать больше, чтоб он не забывал.
Мы едем куда-то далеко на Урал. Мама говорит что я смышлёная и может меня всё же возьмут во второй класс. Хорошо бы! Учиться мне нравится. Я пока не решила кем буду когда вырасту: может врачом, а может учителем, как мама. Мне нравиться воспитывать маленьких, читать им книжки, рассказывать сказки.
На станциях заходит тётенька и наливает нам суп с крупой. Мама разбавляет его кипятком и кормит нас с братом каждые полчаса. Нам нельзя есть всё сразу, иначе можно умереть.
Так получилось что мама сидит далеко от меня. А рядом со мной- одна семья. Мальчик, ему тоже почти восемь, как и мне, его папа мама и младенец. Маленький братик очень болен и всё время открывал и закрывал ротик. Начали искать врача, но пока искали, младенец умер. Женщина пришла и сказала что ему необходимы были лекарства, хоть немного, тогда может он бы жил. Было жалко его и семью, они всю блокаду были вместе.
Я написала маме записку, объяснила что надо им как-то помочь. И мама меня поняла. Она отрезала кусочек хлеба от своего пайка, завернула в записку и передала по вагону в наш конец. Люди передавали этот кусочек ладонью кверху, и каждый говорил: «Я этот хлеб передаю» — и следующему... Несколько минут хлеб путешествовал по вагону. От кусочка не потерялось ни единой крошки. Я была счастлива, что мы могли помочь хотя бы старшему мальчику в этой семье...
И тогда я решила: учить и рассказывать истории - это хорошо, но спасать людей- это лучшее! Я всё же стану врачом! Буду лечить детей.
Поезд всё так же мчался в неведанную даль. Солнце щедро одаривало Варю своими пронзительными лучами. Ей не хотелось думать ни о чём грустном. А хотелось жить, радоваться каждому мгновению жизни и радовать маму, младшего братика и всех- всех людей вокруг...
В календаре отметил свои последние дни первый год войны.
Белый свет
В избе пахло печёной картошкой. Осенний ветерок играл с чистыми занавесками на окнах.
Молодая женщина, сидя у окна, тихонько пела колыбельную. Сынишка сладко спал, причмокивая во сне губами. За окном неспешно паслась соседская коза Мотя, пытаясь сжевать венок из полевых ромашек, который плела дочурка. Казалось, игла в худенькой руке женщины вытанцовывает какой-то затейливый узор на новой заплатке. Лучики полуденного солнца играли на лице, перебегая в угол комнаты и, освещая лики на иконах так, что свет струился из икон.
На душе у женщины было тепло и безмятежно. Этот свет, это чистое небо, запах свежего сена, детский сон и всё-всё-всё обещали что-то радостное.
Неожиданно, у калитки замелькал белый платочек, это почтальон Надя, улыбаясь, ещё издали машет конвертом.
- Мама, мама, нам письмо! ...
P.S. Благодарю, кто дочитал.
