№5, преосвященного Паисия, епископа Туркестанского, от 27 октября 1905 года

Я думаю, что для введения реформы нужно иметь не воображаемую, а действительную нужду в ней и весьма внимательно обсудить, принесёт ли предполагаемая реформа истинную пользу. При моей жизни неоднократно вводили реформы в духовно-учебных заведениях, но все они вместо улучшения дела ухудшали его. Да так было и не с одними духовно-учебными заведениями. Ввиду этого я опасаюсь, как бы и предполагаемая реформа не принесла вреда вместо пользы. Высказывая своё мнение о реформе в нашей Церкви, я не думаю навязывать его никому и руководствуюсь при этом единственно желанием блага нашей Российской Церкви. Начинаю с того, что считаю самым важным делом, именно: с необходимости иметь пастырей Церкви, вполне способных к своему высокому служению и вполне могущих служить для пасомых примером веры и благочестия. Потому что только при этом условии пастыри могут пользоваться уважением и иметь влияние на пасомых. А если они будут корыстолюбивы, горды, злы, мстительны, ленивы и преданы пьянству, никакие реформы не помогут делу: ни учреждение патриаршества, ни увеличение числа епископов, ни увеличение содержания духовенству не принесут пользы. В Царстве Польском духовенство было вполне обеспечено, а не имело никакого благотворного влияния на паству; вместо сближения с нею оно совершенно оттолкнуло от себя паству, которая при первом удобном случае перешла в римско-католическую церковь. А что же требуется для того, чтобы пастыри нашей Церкви были любимы и уважаемы паствою и имели на неё сильное влияние, которым они должны пользоваться для блага Церкви и государства? Для этого прежде всего необходимо изменить систему образования и воспитания пастырей. Давно следовало бы перестать гоняться за двумя зайцами, чтобы не потерять обоих. Иначе сказать, давно нужно было оставить ненужные светские науки, препятствующие изучать необходимые духовные. А ныне непростительно оставлять эту систему образования, когда и в светских учебных заведениях, с которых мы брали пример, сознали бесполезность, например, древних языков. Сколько времени тратится на изучение латинского и греческого языков, от которых, особенно латинского, ни один священник не получает пользы. Утверждали, что они развивают ум; но это заблуждение давно сознано. Они не развивают, но забивают ум и особенно память. Ввиду этого следует изучение обоих древних языков в духовных училищах допустить в самом кратком виде, а в духовных семинариях изучение латинского языка совсем прекратить, оставивши один греческий язык, который должно изучать через чтение Священного Писания Нового Завета, совершенно переставши изучать светских писателей. Польза от этого будет та, что будущие священники легко изучат и язык греческий и, главное, Священное Писание, более всего необходимое для них. Само собою разумеется, что объяснение Священного Писания должно изучаться и подробно и отдельно от уроков греческого языка. Из других наук в духовных семинариях следует прекратить изучение истории философии, алгебры и геометрии, библейской истории и патрологии, потому что библейская история изучается в духовных училищах и в духовных семинариях при чтении и объяснении Священного Писания, изучение отцов Церкви должно войти в состав догматического богословия, истории церковной и гомилетики. Еврейский язык и новые языки полезнее вовсе не изучать, чем изучать по принятому обычаю. Весьма полезно изучать краткие сведения по медицине, которые, по моему мнению, необходимы для всякого человека, ввиду того, что бесчисленное множество людей болеют и умирают единственно от незнания самых необходимых условий для сохранения здоровья. Но самое главное внимание должно обратить на изучение Священного Писания, особенно Нового Завета, которое составляет самое сильное средство для борьбы со всеми ересями и сектами, которые постоянно умножаются. Здесь считаю нужным сказать, что при объяснении текстов вовсе не следует приводить мнения различных толкователей, через что не только затемняется истинный смысл его, но и подрывается авторитет толкователей. Затем следует подробно изучить историю Церкви и приучать учащихся изустно говорить поучения так, чтобы они и привыкли и полюбили это необходимое занятие.

Но для будущих пастырей едва ли не важнее образования – воспитание их. Никакое образование не заменит дурного поведения в человеке, а особенно в пастыре Церкви. Поэтому в духовно-учебных заведениях необходимо вести дело воспитания так, чтобы из них выходили истинные пастыри, вполне могущие служить для пасомых примером христианской жизни. А для достижения этого учащимся должно постоянно напоминать о предстоящем им трудном и важном служении, при отправлении которого не могут быть терпимы никакие пороки, а особенно ложь, грубость, злоба, мстительность, корыстолюбие и пьянство, унижающие не только пастыря, но и всякого христианина. Неисправимых по поведению учеников следует увольнять из заведения, хотя бы они были способны в науках. Но так как дело воспитания – весьма трудное, требующее от начальников истинной христианской любви (что подтвердил и Сам Верховный Пастыреначальник, призывая отпавшего Петра к апостольскому служению), благоразумия, опытности и полного знания преподаваемой науки, то нужно с величайшей осторожности избирать начальников духовно-учебных заведений. В наше время существует крайне несправедливый и обидный для заслуженных и испытанных преподавателей и принёсший огромный вред для учебных заведений обычай назначать начальниками учебных заведений очень молодых монахов, неопытных и ничем не заслуживших отличия и не успевших доказать способностей к управлению учебными заведениями. И польза духовно-учебных заведений и справедливость требуют совершенно оставить обычай назначать начальниками молодых монахов, которые должны научиться терпению, простоте жизни и смирению в монастырях или на низших должностях. Разве нет способных и достойных преподавателей и священников, могущих с пользой быть начальниками учебных заведений? Скажут: кого же придётся рукополагать в епископы? На это скажу то же самое, т. е. что в каждой епархии есть весьма способные и достойные епископского сана лица, на которых у нас не обращается внимание потому, что они прежде не были монахами. Я знаю, что святой апостол Павел поставил молодого Тимофея, ученика своего, епископом в Ефесе, знаю, что священномученик Климент Анкирский и некоторые другие святые епископы были молодые. Но разве они могут служить оправданием принятого у нас обычая без разбора поставлять всех молодых монахов епископами, особенно в наше время, когда можно получить влияние на других и уважение только доказанной благочестивой жизнью, а не саном и не местом? Я был очевидцем того, как верующие даже во время совершения богослужения (на малом входе), не обращая внимания на епископов, хватали руки о. Иоанна Кронштадтского и целовали.

Но, приготовляя истинных пастырей Церкви посредством образования и воспитания, до́лжно позаботиться о том, чтобы обеспечить их. С этим делом легко было бы справиться, если бы священники у нас были неженатые, которые, если они истинно благочестивые, не много потребуют на содержание себя. Но беда в том, что у нас священники большей частью многосемейные, которые должны содержать и учить своих детей, и поэтому они не могут довольствоваться малым содержанием при всём своём желании. Правительство едва ли будет иметь возможность назначить им достаточное содержание, хотя бы равное получаемому военным духовенством. Установление таксы за совершение различных треб, если и можно допустить, то не иначе как с согласия самих прихожан или на основании закона, утверждённого правительственной властью, без чего прихожане будут роптать и возмущаться. Мне кажется, что легче всего помочь духовенству таким образом: всех детей духовенства, особенно многосемейных священнослужителей, принимать на казённое содержание в духовно-учебные заведения. Но откуда взять деньги для такого множества стипендий? От богатых церквей и монастырей. Но я думаю, что бедные монастыри ещё более могут дать средств, именно: много монастырей существует с самым ничтожным числом братии. Отчего не закрыть их, как закрыли другие монастыри в разное время? Монахов из нескольких монастырей перевести в один, а остальные закрыть, и всё содержание, идущее на эти монастыри, употреблять на стипендии детей белого духовенства, преимущественно священников. Ведь рано или поздно, несомненно, светское правительство закроет монастыри – с тем различием, что всё содержание, идущее на них, и всё имущество обратит на общие государственные нужды. Не лучше ли духовному начальству благовременно самому сделать это с пользой для духовенства?

Но я думаю, что можно найти и другой источник для содержания детей духовенства в духовно-учебных заведениях. Этот источник я вижу в передаче всех низших школ в одно ведомство. В настоящее время тратится двойная сумма и весьма большая на лиц начальствующих: так, например, в Волынской губернии около 15.000 руб. идёт на содержание наблюдателей церковных школ и епархиального училищного совета и столько же, если не более, идёт на содержание начальников над школами Министерства народного просвещения. Если бы все эти школы подчинить ведению одного управления, то сохранилась бы такая сумма, которой было бы достаточно для 200 стипендий в духовно-учебных заведениях. Но, кроме этой великой пользы, прекратилась бы постоянная вражда между обществом и начальниками над школами. Рано или поздно, несомненно, государственная власть прибегнет к подчинению всех низших школ одному ведомству.

Теперь перейду к вопросу об учреждении в Российской Церкви патриаршества, которого многие сильно желают, видя в нём спасение от всех зол. Действительно ли оно нужно для пользы Церкви православной? Я не вижу никакой нужды в учреждении патриаршества по следующим причинам:

1) патриарх без особенной власти не сделает для блага Церкви более того, что может сделать Святейший Синод;

2) патриарх с особенною властью легко может допустить много злоупотреблений,

3) патриарх должен благоразумием, святостью и благочестием превосходить всех архипастырей, без чего он может унизить свой великий сан и потеряет всякое уважение;

4) история нашей Церкви показывает, что без патриарха Церковь может управляться не хуже, чем при патриархе;

5) та же история убеждает, что патриархи ничего особенно полезного для отечества не могут сделать;

6) история церковная показывает, что в нашей Церкви и всех других церквах происходили распри и весьма печальные события при патриархах, которые были почти главной причиной разделения Церквей и введения разных злоупотреблений, например: в греческой Церкви – преследование целых наций за желание иметь самостоятельное церковное управление, в римско-католической церкви – введение ересей, в нашей Российской – происхождение раскола;

7) патриаршеский сан, возвышая патриарха перед всеми другими епископами, способствует ложному и крайне вредному самомнению:

8) многие митрополиты, управлявшие Российской Церковью, и другие епископы прославлены Богом, а из 10-ти российских патриархов ни один не числится в числе святых;

9) говорят, что обер-прокурор стесняет Святейший Синод. Но и волю патриарха ещё легче стеснить. Если ныне обер-прокурор стесняет Святейший Синод, то в этом виноват сам Синод. Потому что, при полном единомыслии Святейшего Синода, не только обер-прокурор, но и сам Царь не может стеснить Святейшего Синода в его деятельности. Патриарха сместить весьма удобно, а всех епископов – весьма трудно и даже невозможно;

10) наконец, учреждение патриаршества, иначе – особенное возвышение одного епископа, несогласно с примером святых апостолов, из которых ни один не позволял придавать себе особенное значение, несмотря на выдающиеся качества. Итак, в учреждении патриаршества нет ни нужды, ни пользы. Патриарх Никон восстановил против себя бояр, а в наше время Патриарх легко может восстановить против себя всех.

На единственную причину для учреждения патриаршества в российской Церкви – можно указать на то, что другие малочисленные по населению и пространству Церкви православные имеют патриархов, а наша Российская православная Церковь велика и по пространству, и по населению.

Ещё более удивляет меня предположение увеличить число митрополитов и учредить округи. Это предположение невольно напоминает учреждение в России генерал-губернаторов, должности которых то учреждают, то уничтожают. Россия изрезана железными дорогами, покрыта телеграфной и телефонной сетью так, что епископы, живущие в самой отдалённой области, весьма легко и удобно могут сноситься со Святейшим Синодом, который один авторитетно может и должен решать все важные вопросы. Если же в Святейшем Синоде много дел собирается, то этому легко помочь: стоит только увеличить число присутствующих в Святейшем Синоде. А учреждение округов и умножение числа митрополитов послужит для одних причиной гордости, а для других причиной зависти и унижения, чего везде, а особенно в церковном управлении, должно избегать. Я убеждён, что для блага российской Церкви нужны не патриарх и не митрополиты, а вот что:

1) не до́лжно вызывать присутствовать в Святейшем Синоде одних и тех же лиц, хотя бы они имели звание членов Святейшего Синода. Потому что никто не докажет, что они благочестивее и умнее других епископов. А между тем постоянное пребывание в Святейшем Синоде одних и тех же лиц легко может вести к злоупотреблениям властью. Поэтому до́лжно по очереди всех без исключения епископов приглашать присутствовать в Святейшем Синоде в количестве 12 лиц для удобнейшего справедливейшего решения дел;

2) все дела должны решаться непременно большинством голосов, чего особенно должно держаться при избрании лиц на должности начальствующих и при награждении;

3) награды должны даваться не по желанию того или другого члена Святейшего Синода, а по выслуге определённого числа лет каждым лицом;

4) избрание епископов обязательно должно происходить по жребию, как поступали святые апостолы и как прежде было в нашей российской Церкви. Сколько святителей было в Новгороде, прославленных Богом? А все они избирались по жребию. Избрание во епископа святого Тихона Задонского должно убедить всех в пользе подобного избрания. Нельзя не дивиться и не жалеть об оставлении этого апостольского, полезного и необходимого обычая.

Что сказать о реформе консистории? Привыкши прежде видеть беспорядки в консистории, продолжают и ныне говорить о взятках и затягивании дел в них. Если прежде были беспорядки в консисториях, то это никого не должно удивлять. В былое время беспорядки были общие во всех присутственных местах. Да и как не быть им?! Секретарь консистории получал 300 рублей жалованья, а столоначальники – по 120 рублей в год. Как ни хитри, нельзя на такое ничтожное жалование прожить даже бессемейному. И если в наше время беспорядки бывают, то уже как исключение, но они опять-таки бывают во всех учреждениях – с той разницей, что в консисториях взятки ограничиваются рублями и десятками рублей, а в других местах – сотням и тысячами.

Люди везде одни и те же. Благочестивый человек, и нуждаясь деньгах, не возьмёт чужого и не позволит откладывать дело в долгий ящик, а люди дурные и при большом содержании присвоят чужое и нерадят о службе. В консистории, как и везде, почти всё зависит от начальника. Стоит епископу внимательно относиться к делам, быть ко всем без исключения всегда доступным и справедливо награждать и наказывать, – и тогда взятки и нерадение будут невозможны. В настоящее время секретарь и столоначальники консистории получают содержание приличное – тем более, что живя в губернском городе, они легко могут дать образование детям. Поэтому от них можно и должно требовать честности и усердия. Но всё-таки желательно и крайне нужно увеличить сумму на содержание канцелярий.

При графе Толстом поднимался вопрос о введении специальных следователей и судей для правосудия и беспристрастия. Введение такого состава судей составляло бы напрасную потерю денег. Смело можно сказать, что священнику, исполняющему свою обязанность и ведущему хорошую жизнь, никто: ни консистории, ни благочинный, ни даже сам епископ – не могут причинить никакого зла. А если, наоборот, священник виноват, то его не спасёт никакой суд. Притом следователями назначаются ближайшие и, следовательно, знакомые священники, которых при этом всегда может устранить подсудимый священник, если состоит в дурных отношениях со следователем, а на определения консистории, утверждаемые епископом, всегда можно жаловаться в Святейший Синод.

Но дела бракоразводные – совсем другое дело. Их следует решительно изъять из ведения консистории и передать в светские суды, которым приличнее и удобнее ведать их. В консисториях весьма много времени отнимая, они в то же время возбуждают напрасные нарекания, обвиняющие служащих там в получении взяток и затягивании дел. Знакомые с производством бракоразводных дел понимают, что они обставлены такими формальностями, что иное дело, при всём желании консистории и епископа скорее кончить его, тянется годы.

А что касается мнения, будто консистории и епископы обременены делами, то с этим нельзя согласиться. Если консистории и епископы обременены делами, то что сказать, например, о губернаторах и губернских правлениях, в которых дел вчетверо более? Волынский губернатор говорил мне, что на его имя получается гораздо более 100.000 номеров, а вице-губернатор говорил, что в губернском правлении получается более 80.000 номеров; между тем в Волынской консистории бывает всего около 25.000 номеров, а у Волынского епископа около 5.000, хотя Волынская епархия – одна из самых больших по числу церквей. При этом нужно иметь в виду почти ежедневные заседания в разных губернских учреждениях, на которых губернатор и вице-губернатор обязаны присутствовать. В Могилёвской, довольно большой епархии, по случаю болезни бывшего епископа три месяца дела были без движения, а мне весьма достаточно было для просмотра их двух недель, причём у меня ещё довольно свободного времени оставалось. Ввиду этого говорить, что епархиальные епископы сильно обременены делам и что поэтому требуется увеличить число викарных епископов, нет основания. По одному викарному епископу в весьма многочисленных епархиях следует иметь по той единственной причине, что епархиальному епископу самому неудобно обозревать епархию, оставляя долгое время епархиальный город.