Иеросхимонах Алексий, подвижник Александро-Невской лавры

(Память его 25 мая)

Блаженной памяти иеросхимонах Алексий, в миру Алексей Константинович Шестаков, происходил из крепостного состояния; он был дворовым человеком госпожи Прасковьи Васильевны, жены тайного советника, действительного камергера Ивана Матвеевича Муравьева. Но, служа господам своим, он не забывал о другом высшем служении – Тому, Кого и господа и рабы одинаково почитают своим Господом. Обученный грамоте, Алексей часы досуга проводил в посещении храма Божия и в чтении книг, преимущественно церковных. Отпущенный на волю помещицею, он в 1814 году июля 13-го дня, на 60 году своей жизни, поступил в число братства Саввина Сторожевского монастыря, в настоятельство преосвященного Августина, бывшего в то время викарием Московской епархии. Этот монастырь, управляемый викариями московскими, находится в 50 верстах от Москвы к западу, и в версте с половиною от Звенигорода. В 1815 году послушник Алексей исправлял должность пономаря и чтеца в домовой церкви московских викариев, на Саввинском подворье (в Москве). В следующем году июля 31-го, по собственному прошению, Алексей перемещен был в Троицкую Сергиеву лавру. Здесь постригся в монашество с именем Антония в 1818 году, 17-го января; 11-го марта произведен во иеродиакона и потом вскоре, в том же месяце, в иеромонаха. Тогда же о. Антоний перемещен был в Москву, на Троицкое Сухаревское подворье, где отправлял священнослужение в домовой архиерейской церкви во имя преподобного Сергия. Преосвященный Августин бывший в это время архиепископом Московским и в качестве настоятеля Троицкой лавры имевший пребывание на Троицком подворье, благоволил к о. Антонию; а преемник Августина (с 1819 года 15 марта) на Московской кафедре, митрополит Серафим, как говорят, избрал иеромонаха Антония в духовники себе. В 1821 году 19 июня высокопреосвященный Серафим переведен был в С.-Петербург на митрополию. За ним последовал туда и Антоний, уволенный из Московской епархии 1-го августа того же года. Принятый 23-го сентября в число братства Александро-Невской лавры, он совершал священнослужение в крестовой Его высокопреосвященства церкви и был духовником ставленников. В 1823 году октября 2-го дня, лаврским наместником архимандритом Товией 70-тилетний старец пострижен в схиму и переименован Алексием. После того за слабостью здоровья, он испросил себе увольнение от должности крестового иеромонаха и духовника ставленников, и остальные годы своей жизни проводил в молитвенном покое. Схимника старца посетил в его келлии государь император Александр Павлович. Это было в 1825 году 1-го сентября, пред отъездом его в Таганрог. В этот день, в начале 5-го часа утра, государь приехал в Невскую лавру, на этот раз совершенно один. Он отслушал напутственное молебствие у раки св. Александра Невского, принес в дар угоднику, коего он был соименником, жертву своего усердия (масло, ладан и свечи), и прямо из собора соизволил посетить митрополита Серафима. В гостиной комнате, разговаривая с монархом, митрополит сказал между прочим: «Ваше Величество! Я знаю, что Вы везде жалуете схимников. В нашей лавре есть ныне схимник: не прикажете ли позвать его?»

– Хорошо, позовите, – отвечал государь. Как скоро схимник явился, государь, по принятии от него благословения, вступил с ним в разговор и изъявил согласие на просьбу схимника – посетить и его смиренную келлию.

Поразительная и мрачная картина открылась пред взором венценосного Александра, когда он с митрополитом вошел в келлию схимника. Прямо против двери – большое Распятие с предстоящими Богоматерью и евангелистом Иоанном. Лампада тускло освещала комнату; пол и стены (до половины) были обиты черным куском; длинная скамейка такого же цвета стояла по правую сторону стола; на столе утверждено Распятие и лежал крест, на подобие престольного, и раскрытое Евангелие. Таково было жилище схимника, не забывавшего, что у инока все должно быть иное, чем у мирян, и что путь к радости о Бозе, есть «печаль яже по Бозе» (2Кор.7:10)! Государь остановился, схимник пал ниц пред Распятием с молитвою в устах, и, оборотись к высокому гостю, сказал: «Государь, молись!» Император положил три земных поклона; схимник, взявши крест, прочел отпуст и крестом осенил его. Затем, монарх сел с митрополитом на скамейку, а схимник отказывался сесть с ними, наконец, по приказанию государя, занял место поодаль от них. «Все ли здесь имущество схимника?» – спросил император, в полголоса, митрополита. – Где он спит? Я не вижу постели». Преосвященный отвечал: «Спит он на том же месте, где и молится, – на полу пред Распятием». Послышав эти слова, схимник встал и сказал: «Нет, государь! И у меня есть постель: пойдем, я покажу ее». Он ввел императора за перегородку своей келлии. Что же увидел Александр Благословенный?

На столе – черный гроб, а в нем лежали схима, свечи, ладан и все потребное к погребению! Жилище схимника, поистине, казалось жилищем смерти. «Смотри, сказал схимник, указывая на гроб, – вот постель моя, и не моя только, а всех нас; в ней все мы, государь, ляжем и будем спать». Монарх погрузился в размышление и молчал несколько минут. Когда он отошел от гроба, схимник сказал ему: «Государь! Я человек старый и много видел на свете. Благоволи выслушать мои слова. До великой чумы в Москве (1771 года) нравы были чище, народ набожнее; но после чумы нравы испортились. В 1812 году настало время исправления и набожности; но после войны (французской) нравы еще более испортились. Ты – государь наш и должен бдеть над нравами. Ты – сын Православной Церкви, и должен любить и охранять ее. Так хощет Господь Бог наш». Император Александр благосклонно выслушал схимника, и потом заметил преосвященному: «Многие длинные и красные речи слышал я, но ни одна так не понравилась мне, как эти краткие слова старца». Государь вышел из келлии схимника; проходя мимо братии лаврской, просил молитв их; потом принял благословение митрополита. Садясь в коляску, он поднял к небу глаза, орошенные слезами, и еще обратись к митрополиту и братии, сказал трогательным голосом: «Помолитесь обо мне и о жене моей». До самых ворот лавры царь ехал с открытой головой; часто оборачивался, кланялся и крестился, смотря на собор.

Итак, мрачная келлия, похожая на могилу, открытый гроб со всеми принадлежностями для похорон, были последними предметами, представившимися в Бозе почивающему государю, при выезде из С.-Петербурга! Казалось, он сам имел предчувствие о своей близкой кончине, последовавшей в Таганроге 1825 года, ноября 19-го.

По дошедшим до нас картинам этого посещения государя императора Александро-Невской лавры, можно видеть, что схимник Алексий был высокого роста и приятной наружности. Он скончался в 1826 году 25-го мая и погребен в Невской лавре, на новом Лазаревском кладбище²².