К брату Фёдору Степановичу Хомякову18
Милый братец, я получил письмо твоё от 7-го. Поздравляю тебя с камер-юнкерством и, тем более, что, по моему мнению, старание, с которым ты это производство впуталв разные пустые известия, доказывает, что ты к нему не равнодушен. Я за тебя очень рад, а ещё более за маменьку. Письма мои, которые ты конечно уже получилс курьерами, содержат в себе всё, что я могу сказать о Париже, и право я не знаю, что к ним прибавить. Жить я здесь бы не хотел; но с другой стороны признаюсь, что нет города живее, прелестнее, занимательнее. Народ мне не нравится. Он ни то, ни сё. Правление несогласно с его духом, и какое-то стремление к коммерческим оборотам или, лучше сказать, к деньгам (следствие конституции) так неловко вмешалось во Французские души, что они, сколько мне кажется, потеряли своей природный характер. Они сами это чувствуют и жалуются на это; но едва ли это может исправиться. Трудно судить о народе, ещё труднее судить, видя его так поверхностно; но я скажу тебе своё мнение о нём.
Века славы, крови, просвещения блистательного и забав не нравственных, но живых, прошли над Францией, и онаослабла, как человек после потрясений несоразмерныхсего силами. Продолжу сравнение. У него все впечатления, все понятия смешались в какой-то бесцветный хаос, из которого он силится освободиться, но не может, потому что не имеет ясной цели. Так во Франции есть какое-то брожение, но не то сильное, пламенное, которым означается молодость народов, а бессильное, холодное, неспособное производить ничего высокого и оригинального. Оттого-то у них так бездетны произведения искусств, так несвязны понятия о своём политическом существовании, так неясны все желания. Впрочем, я думаю, провинции не похожи на Париж19.
Я бы хотел теперь ехать в Англию, но жду 1 апреля, чтобы отправиться вместе с И.В.20, который тебе кланяется. Меня очень занимает курс Академии Живописной, и это мешает мне заняться поэзией, которой голова моя полна больше чем когда-нибудь. Прощай. А. Хомяков.
Февраля 25 д. (1826 Париж).
Киреевских и Самбурна21 обними за меня.
Я рад, что у тебя есть занятия по службе; но вообще я недоволен тем, что ты для себя ничего не пишешь.
О лошади моей даёшь ты мне дурные вести; но ты должен помнить, что папенька купил её против моей воли, говоря, что я без него сделаю дурную покупку.
* * *
Подлинники этого и следующих (к братьям Мухановым) писем А.С. Хомякова хранятся в музее П.И. Щукина. – Ф.С. Хомяков, старший и единственный брат Алексея Степановича, даровитый, отлично образованный молодой человек, служил при нашем посольстве в Париже (1824), когда послом был граф Поццо-ди-Борго; потом он перешёл на службу на Кавказ в дипломатическую канцелярию своего родственника (по Грибоедовым, из которых была бабка Ф. и А. Хомяковых, мать их отца) графа Паскевича. Кончина брата Фёдора (летом 1829 года) до такой степени поразила А.С. Хомякова, что даже опасались за его жизнь.
Хомякову, когда он писал это, не было ещё 22 лет от роду.
Шатиловым, двоюродным братом матери Хомякова, Марьи Алексеевны (ур. Киреевской). Он служил позднее в Петербурге дежурным генералом. Это родной дядя известного хозяина и лесовода Иосифа Николаевича Шатилова. Хомяков перед своей женитьбой в 1836 году ездил к нему нарочно из Москвы в его Тульскую деревню, чтобы получить его одобрение. В этот раз, т. е. в 1826 г., Хомякову не удалось побывать в Англии, куда ездил он двадцать один год спустя.
Кто такой Самбурн, не знаем; а Киреевские (не писатели) были родственники А.С. Хомякова по его матери.